IV. Предложения по развитию концепции Леви-Брюля

Предложения по развитию

Леви-Брюль, исследовавший обширный этнографический материал, сделал точные и глубокие выводы о сознании первобытного человека, в основе которого лежат коллективные представления. Правда, он сразу подчеркивает, что эти коллективные представления "не предполагают некий коллективный субъект, отличный от индивидов, составляющих социальную группу", чем, с моей точки зрения, ограничил свой метод и постепенно завел в тупик свою теорию (к концу жизни он даже как будто отказался от некоторых своих краеугольных идей).

Поэтому я попытаюсь "пройтись" по основным выводам Леви-Брюля с мыслью о том, что коллективные представления, переживаемые индивидом, имеют в своей основе как раз существование некоей коллективной личности, управляющей индивидом, мышление которой (ее логические или пра-логические операции) происходит хоть в мозгу человека, но вне личности человека (как говорит К.Г. Юнг, в самости человека). Для Я-человека выводы этого сознания - цельная данность, такая же, как объекты внешнего мира для глаза человека, глаз может их воспринимать как они есть, но непосредственно манипулировать ими не может.

Попробуем определить, что такое личность человека, что такое то нечто, очень простое (что может быть проще "Я"?) и одновременно всеохватное? Я - это неразрывное сочетание двух сложных комплексов, простых при обращении к себе и сложных как сам воспринимаемый мир, при обращении вовне. Первый комплекс чувствуется, ощущается, эмоционально переживается (Я есть, Я - душа, Я - бытие). Второй является представлением, возможностью (Я - воля, Я - дух, Я свободный). Первое Я изначально от рождения, но развивается в процессе жизни, наполняясь ее событиями, идеями, образами. Второе Я создается или не создается в процессе жизни (например, в первобытно-родовом обществе его почти не было), оно, собственно, и является тем, что называют личностью человека, немыслимой без свободной воли, без ощущения себя как игрока, без манящей неопределенности бытия.

В ранней первобытности, когда безусловной основой бытия был первобытный род (до 40, а, может быть, до 50-60, тыс. лет до н.э.) сознание человека развивалось прежде всего через развитие памяти и коллективных представлений - сложных эмоционально-чувственных образов. Человек накапливал десятки тысяч ситуативных примеров поведения, которые прекрасно ориентировали его в достаточно простых практических ситуациях, например, для избежания очевидных опасностей от голода, холода, зверя, дождя (да и здесь не во всех ситуациях), а в ситуациях неопределенных, сложных, выходящих за пределы "ситуативной энциклопедии" (болезни, межродовые конфликты, коллективная охота на зверя) человек обращался через четкий ритуальный комплекс к коллективному общинному Я, которое, обладая свободой воли, как раз и было предназначено для решения проблем в ситуации неопределенности. Развитие общинной Я-воли, кстати, сделало ненужным развитие индивидуальной Я-воли.

Леви-Брюль делает очень интересное замечание о том, что в наиболее примитивных первобытных племенах XIX века (в целом, по-видимому, соответствующих уровню развития родового общества за 60-40 тыс. лет до н.э.) не было необходимости в религии, потому что коллективные представления были неотделимы от описываемых ими объектов или ситуаций:

"Нас, следовательно, не поразит то обстоятельство, что Спенсер и Гиллен не обнаружили у австралийцев, которых они изучили, "ни малейшего следа, ни слабейшего намека на что-нибудь такое, что могло бы быть описано как культ предков", что они не наткнулись на объекты культа в собственном смысле слова, на олицетворение сил природы, животных или растительных видов, что они встретили лишь очень мало преданий о происхождении животных и незначительное число мифов. Такая же бедность замечена Эренрейхом и в обществах низшего типа Южной Америки, которые, к несчастью, значительно менее изучены, чем австралийцы. Эта бедность свидетельствует о том, что в общественной группе еще преобладает пра-логическое и мистическое коллективное мышление. Чувство симбиоза, осуществляющегося между членами группы или между определенной человеческой группой и группой животной или растительной, получает прямое выражение в институтах и церемониях. Социальная группа в это время не имеет нужды в других символах, кроме тех, которые употребляются в церемониях".

"В своем недавнем сочинении "Анимизм в Индонезии" Крейт полагает необходимым различать в эволюции обществ низшего типа два последовательных периода: первый, когда личные духи считаются обитающими в каждом существе и предмете (в животных, растениях, скалах, звездах, оружии и т. д.) и одушевляющими их, другой период, предшествующий первому, когда индивидуализация еще не произошла и первобытному сознанию представляется, будто некое текучее начало, способное проникать всюду, т.е. своего рода вездесущая сила, оживляет и одушевляет существа и предметы, действуя в них и заставляя их жить". "Там, где души и духи еще не индивидуализированы, индивидуальное сознание каждого члена группы тесно связано с коллективным. Оно не отделяется четко от коллективного сознания и, целиком соединяясь с ним, не противопоставляет себя ему: в нем господствует непрерывное ощущение причастности. Лишь гораздо позже, когда человек начинает ясно осознавать себя как личность и формально выделять себя из группы, к которой чувствует себя принадлежащим, лишь тогда внешние существа и предметы тоже начинают казаться личному сознанию наделенными индивидуальными душами или духами в продолжение жизни и после смерти".

Но, как мне представляется, лучше говорить не о неотделимости коллективных представлений (это следствие), а об отсутствии (или крайней неразвитости) индивидуальной воли и о том, что вся полнота воли была сосредоточена в Я-общины. Поэтому первоначально не было никакой воли, отделенной от того, что Леви-Брюль назвал пра-логическим сознанием, но может быть также названо проявлением общинного Я в индивидуальном сознании Я-бытия. Первоначальный здравый смысл - это набор ситуативных примеров, к которым относилось и поведение индивидуума в неопределенных ситуациях. На такие ситуации индивидуум (и группа индивидов) отвечал просто - совершал стандартный ритуал приобщения к общинному Я, которое и находило ответы на вопросы. Конечно, первобытный человек не был подобен сложной машине, в его здравом смысле была и воля, он мог терпеть, говорить себе, например: "надоело, но подожду", и т.д., но эта свобода воли была цельной и системной лишь в узких, но многочисленных вопросах бытовых ситуаций и была зажата между инстинктами, привычками и примерами, с одной стороны, и средовыми воздействиями, мистически и чувственно (и, как правило, коллективно) воспринимаемыми человеком, с другой.

От людей, в состоянии активности общинного Я, требовалось быть вместе и прежде всего слышать друг друга, а лучше еще и видеть и обонять. Но слух и голос, по-видимому, уже 200 тысяч лет назад стали наиболее важным средством коммуникации, что и определило опережающее развитие звукового языка над языком жестов. Ведь звук голоса объединял людей в любое время суток, в любой точке пространства (конечно, в пределах слышимости) и в любом положении тела. С течением времени словарный запас стал столь велик (мы видели выше), что мог создавать картины, не менее сложные, чем зрительные образы. Мозг человека, включенный в общинную группу посредством звуковых сигналов, постепенно стал частью общинной "мыслительной машины", управляющей этой группой, но машины не механической, а "машины" со свободной волей, так как ее задачей было не только вспоминать, но и находить решения. Личности человека в нашем понимании, то есть личности, как воли, в ранней первобытности не существовало. Человек был, жил, наслаждался, боялся, радовался, страдал, переживал сложнейшие эмоциональные состояния, но не имел свободной воли, ощущения возможностей. Его реакции на вызовы окружающей среды (в наиболее общих и существенных для общества случаях) были инстинктивными или обусловленными "ситуативной энциклопедией", т.е. памятью и опытом. Зато реакция надличностного субъекта (Я-общины) была подобной нашей. Человек в полной мере не принадлежал себе ни вовне, ни внутри. Но его эмоциональный мир был необыкновенно богат, он чем-то напоминал зрителя захватывающего фильма: ничего не зависит от него, но он живет, переживает и сопереживает.

Развитие родовой общины одновременно с развитием звуковой коммуникации - языка создало 50-60 тыс. лет до н.э. возможность для создания более широких общинных объединений - племен, для существования которых людям уже не обязательно было поддерживать почти непрерывное общение в рамках звукового круга и быть вовлеченным в почти непрерывную совместную деятельность. Язык, как сложнейшая система образов, а также ритуал, как сложнейшая система символического поведения, начали отделяться от непосредственной жизни и деятельности общины, становиться самостоятельными системами. Началось формирование первобытной религии, которой потребовались новые средства фиксации образов, способные, в отличие от звуковых сигналов, переноситься на расстояния и сохраняться во времени. Появились первые сакральные рисунки, священные предметы (статуэтки "венер" и т.д.), имеющие значение ритуальных символов. Началась верхнепалеолитическая революция, духовной основой которой была первобытная религия, "оторвавшая" символ от непосредственности коллективного представления и, тем самым, впервые породившая в сознании человека не просто живое ощущение причастности к внеличностному коллективному субъекту, но и представление об этом субъекте. Это, в свою очередь, породило ряд важных следствий. Индивидуум впервые ощутил себя как что-то отдельное от мира, Я-бытие стало устойчивым субъективным ощущением, ощущением определенной ценности личного бытия, возможно, действительно появились первобытные философы как философы не нравственности, а красоты (наскальные рисунки того времени наполнены естественной и чистой красотой).

Первобытная религия и ее новые символические средства запустили процесс создания первых суперобщин - племенных, клановых, фратриальных объединений. Это не были уже физически определенные, полностью подчинившие себе эмоционально-чувственную сферу человека, родовые общины. Это были общины, основанные на объективированной символике языка, обряда, религиозных церемоний. Религиозный обряд здесь занял столь же важное место, как и непосредственное общение в обыденной жизни и обычной деятельности, в то время, как в позднеродовой общине он еще оставался только средством (хотя и основным) обучения и "настройки" в самом процессе коллективной деятельности и коллективного решения жизненно важных вопросов.

Описанная здесь революция перехода от родового к племенному обществу, по-видимому, совершившаяся в самом конце среднего и в первой половине верхнего палеолита (60-20 тысяч лет до н.э.) как раз и создала наблюдаемые еще в XIX веке различия между первобытными общинами низшего типа и первобытными общинами высшего типа:

"Во вторых обществах потребность сопричастности, может быть, не менее жива. Однако, поскольку эта сопричастность больше не ощущается непосредственно каждым членом общественной группы, она достигается непрерывно растущим умножением религиозных или магических актов, священных и божественных существ и предметов, обрядов, выполняемых жрецами и членами тайных обществ, мифов и т. д. Удивительные работы Кэшинга о зуньи показывают, как пра-логическое и мистическое мышление уже несколько повышенного типа проявляет себя в великолепном расцвете коллективных представлений, призванных выразить или даже осуществить партиципации, которые больше не ощущаются непосредственно".

"Будучи рассмотрены в своих отношениях к мышлению групп, в которых они рождаются, мифы привели бы к подобным соображениям и выводам. Там, где сопричастность индивидов общественной группы еще не чувствуется непосредственно, где сопричастность группы окружающим группам существ переживается в собственном смысле слова, т. е. в той мере, в какой продолжается период мистического симбиоза, мифы остаются редкими и бедными (у австралийцев, у индейцев Центральной и Северной Бразилии и т. д.). В обществах более развитого типа (у зуньи, ирокезов, полинезийцев и т. д.) мифологическая флора становится, напротив, все более и более богатой. Соответственно и мифы следовало бы признать за такие продукты первобытного мышления, которые появляются тогда, когда оно пытается осуществить сопричастность".

Конечно, направленность на решение сложных общественных вопросов в племенном ритуале (племенной религии) оставалась главной, но сами вопросы здесь стали другими, более общими. Религиозная деятельность превратилась в самостоятельную, а не сопутствующую обычной деятельности. Как следствие, началось формирование специализированной группы жрецов, знахарей и колдунов, началось формирование классовых структур. Племена стали устойчивыми образованиями и оказались сильнее самостоятельных родовых общин. Но возникло противоречие между авторитетом Я-рода и Я-племени, что, возможно, впервые остро поставило перед индивидуумами проблему выбора. Хаос, начавшийся 50-60 тыс. лет назад борьбой племенных и родовых субъектов, вскоре сменился периодом S-скачков, а где-то около 15-20 тысяч лет назад снова сменился космосом, космосом не родовых, а племенных общин, подмявших под себя и переделавших под себя общины родовые. В конце эпохи S-переходов от рода к племени и сразу вслед за ней произошел мощный культурный взрыв, стимулированный поиском воюющими сторонами средств для победы в этой войне, ведь эта война была реальной войной между интегрированными в племена родами и родами, отставшими от процесса интеграции. Кстати, примерно в это время (15-20 тыс. лет до н.э.) вымерли последние неандертальцы, более сильные физически, чем человек, с сильными челюстями, но к этому времени уже необратимо отстававшие в умственном развитии. Хотя еще пятьдесят тысяч лет назад, т.е. до "первой суперобщинной революции" их мозг был конкурентоспособен, но мощная челюсть и неразвитый тонкий язык оказались фатальными недостатками, помешавшими создать суперобщины, основанные на языковом символизме.

По данным палеонтологии, около 200 тысяч лет назад появился человек разумный, который в течение 150-100 тыс. последующих лет постепенно осваивал стандартные технологии производства орудий труда, приручил огонь, его рука стала такой же, как у современного человека. Человек в это время создал звуковой язык, который постепенно вытеснил язык жестов. Но рука, оттесненная от языка, сотворила революцию стандартизации в каменном производстве. Этим фактически исчерпываются достижения человечества в 200-50 тысячелетиях до н.э.

После 40-50 тыс. лет до н.э. появляются первые наскальные рисунки, скульптуры "венер", погребальные обряды. Каменные орудия труда достигают совершенства. Люди начинают покорять водную стихию (которой до этого боялись), появляются лодки. Охота ведется уже не только копьями и топорами, но и с помощью луков и стрел. Люди начинают пользоваться жерновами, строить дома и целые деревни, приручают животных. И все это внедряется всего лишь за 25-40 тысяч лет (с 40-50 по 10-15 тысячелетие до н.э.).

Племенная суперобщина, утверждаясь и побеждая, перестраивает сознание человека. Если раньше его сознание было исключительно ситуативным, образно-чувственными и естественно-мистическими (т.е. человек не обращался к внеличностному субъекту, а просто выполнял его команды), то теперь его сознание стало осознанно мистическим (религиозным), сознательно обращающимся к внеличностному субъекту - богу, божеству, духу, а позже создает сложные мифологии - классификации богов и системы их отношений. Человек верхнего палеолита еще лишь в малой мере наделен индивидуальной свободной волей, но он включен в жизнь многочисленных субъектов - духов и память его наполняется не только сложнейшими чувственными представлениями - образами, но и символами, то есть мистическими образами и предпонятиями.

Община, став племенной суперобщиной, сделала гигантский шаг в развитии своего мышления, впервые увидев себя не только в качестве одной из форм самоорганизации человеческого рода в борьбе за выживание в процессе естественного природного отбора, но и как силу, направленную на изменение природы посредством создания ее моделей в виде мифологического мировоззрения и эти модели реализующая. Символьный ряд первобытной религии впервые объясняет мир, тем самым делая заявку на его сознательное преобразование в отличие от прежних преимущественно реактивных (пусть сложных) реакций общины на импульсы и состояния среды. С тех пор коллективное сознание человека стремится стать адекватным природе в ее существенных связях и проявлениях, сначала как коллективное общинное, а затем и как общностное философское, интеллектуальное сознание. Это и есть рождение богов!

Богатый урожай материальных достижений во время верхнепалеолитической революции - прямое следствие качественного скачка от родовой общины к племенной суперобщине, освоившей язык мистических символов. Человек, отождествивший себя с птицей, наверно попытался взлететь, создав что-то вроде крыльев, но это ему не удалось, зато человек, представивший себя деревом, попытался поплыть и это ему удалось, а чуть позже поплыл на бревне, еще позже связал бревна в плот и научился делать из бревна лодку, выдолбив трухлявую середину. Мистические сопричастия оказывались зачастую вполне практичными изобретениями. Мистические предметы иногда становились практическими предметами. Возможно, первоначально лук был мистическим предметом, может быть потом он стал музыкальным инструментом (т.е. активным предметом ритуала) и только потом - оружием. Ведь развитая цивилизация майя так и не изобрела колеса и гончарного круга. Может быть потому, что в их религиозном ритуале не были распространены предметы, имеющие форму диска (??).

Поскольку индивидуального сознания не существовало, то изобретения не могли иметь индивидуально-практического характера, даже в виде случайных находок и наблюдений. Мы читали, насколько консервативным было сознание первобытного человека, которое отвергло бы даже очевидную, но случайную объективную связь, (если ее не было в природе в готовом, так сказать, виде) и, скорее всего, просто бы ее не восприняло, не заметило в силу полного отсутствия понятий.

Даже сейчас изобретения и открытия случайны и редки, а после того, как они "случились" мы говорим "как просто". Все гениальное просто.

Именно поэтому честь великих изобретений верхнего палеолита, по-моему мнению, принадлежит именно сознанию суперобщины, или, что тоже самое, пра-логическому сознанию, создающему ритуальные предметы и мистические сопричастия, побочным результатом которых стал и практический прогресс. Индивидуальное сознание в силу своего зачаточного характера не только не могло этого сделать, но и принять.

Племенные суперобщины, пережившие 12288 летние периоды собственного развития (S-скачки), стали постепенно основными субъектами отношений в позднепервобытном обществе, интегрировавшим в себя общины родовые как полностью подчиненные им малые общины. Сила малой общины - это непосредственность, эмоциональная экспрессия, полное слияние сознаний. Она стала ритуальной основой, системой энергетической подпитки и "включения" племенной суперобщины. Племенная община уже более разумная, чем эмоционально-чувственная, оказалась более адекватной и глубокой при объяснении сложных ситуаций и способной объединить людей в очень широкие группы, в которых отдельные индивиды могут и не знать друг друга, а непосредственное общение уже может быть не непрерывным, а эпизодическим, уже не столько в процессе общей деятельности, сколько в процессе исполнения религиозного ритуала. Основа племенной суперобщины - это не только совместная деятельность групп, но и общий язык, традиции, ритуал и мифология. Сознание человека, его воля должны быть полностью подчинены общинному Я племенной суперобщины, но уже имеет представление о себе как о чем-то ином, чем община, не сливается с сознанием общины.

К концу S-скачка каждой конкретной племенной суперобщины происходит переход наиболее важных и общих ее свойств в генетически наследуемые свойства. По-видимому, эти архетипы и были открыты К.Г.Юнгом.

Но космос общества, состоящего из племенных суперобщин, просуществовал недолго, практически с 20-15 до 15-12 тысячелетия до н.э., так как верхнепалеолитическая революция вызвала столь кардинальное изменение материальной культуры, что численность населения, стабильная в течение десятков тысяч лет, увеличилась с 40 до 10 тысячелетие до н.э. примерно на порядок. Это нарушило природный и межплеменный баланс, усилило взаимодействие между племенами, тем более, что человек стал гораздо мобильней, научившись плавать и приручив животных, а его язык уже выработал предпонятия в виде мифологических и мистических понятий-образов. По-видимому, уже с 15-12 тысячелетия до н.э. началось образование межплеменных объединений на основе языкового единства, начался новый период общественного хаоса. Все более усиливающиеся межплеменные объединения в некоторых местах зажигали сознание суперобщины нового типа - национальной, для которой значение общей деятельности становилось уже несущественным, а главным стали общий язык, традиции и религия, но не как мифология, а как вера. Может быть, даже как троичный эмоциональный комплекс "Вера-Надежда-Любовь (к Богу)", превращающий трансцендентную заумь в реальность живого и волнующего Образа.

Если для племенной суперобщины совместная деятельность еще оставалась главной и определяла всю систему отношений, в том числе и религиозных (в отличие от родовой общины эта деятельность не обязательно была физически совместной, а лишь определена общими правилами), то в национальной суперобщине человек мог жить и трудиться в разных условиях и группах, но приобщался к суперобщине через язык и религию, прежде всего, через общие для национальной суперобщины ритуалы, но и через веру как личное, нравственное отношение к себе и Богу. Начало революции образования национальных суперобщин, случайно или нет, но совпало с материальной революцией мезолита-неолита.

Выводы

Так какие выводы? Чем мы улучшили концепцию Леви-Брюля?

Мы попробовали сделать правдоподобной мысль о том, что первобытное общество более продуктивно рассматривать не с точки зрения эмоций, переживаний, представлений и мыслей человека, а с точки зрения целей и мотиваций общины, но не как системы индивидуумов, а как цельный личности, субъекта. В первобытном обществе индивид обладает только физической реальностью, но реальности сознания и субъективности он лишен. То, что физически мозг принадлежит индивиду, ничего не меняет, этот мозг имеет два сознания, одно из них (большое) не принадлежит человеку и является частью общинной личности, другое (маленькое), принадлежащее человеку-индивидууму, всецело подчинено первому. И лишь в процессе развития племенной общины, основанной на символьном единстве, индивид начинает понемногу "открывать свои глаза", а его Я расширяется и обретает некоторую свободу и небольшую самостоятельность. Становятся понятными основные движущие силы великой революции, сначала превратившие человекообразную обезьяну в дикаря, а дикаря в личность; превратившие стадо в род, род в племя, а племя в нацию.

Род, как устойчивая община, по-видимому, сложился и стал доминирующим типом общества уже 400 тысяч лет назад. В это время уже существовал ритуал, который стал видимым проявлением личности родовой общины. Ритуал все усложнялся, приводя и к усложнению общины и ее жизни. Ритуал повысил восприимчивость общины и ее приспособляемость, став такой системой культурного приспособления. Совершенствование орудий труда в процессе ритуала, создание первых жестовых слов и, как следствие, развитие руки и памяти, положили начало уже после 250 тыс. года до н.э. быстрому развитию языка как такового, который примерно 100 тыс. лет до н.э. был уже сложным голосовым языком. Примерно к этому времени первобытное общество сложилось как общество родов, имеющих в своем составе несколько десятков человек и связанное с другими родами отношениями обмена людьми (межродовыми браками).

Но 100 тысяч лет до н.э. наступило великое похолодание, ледник постепенно закрыл большую часть Европы. Возможно этот катаклизм вывел первобытнородовое общество из состояния устойчивого равновесия, породив волны переселений и обострив борьбу за выживание. Был приручен огонь (надо греться!). Возросло количество контактов между родами, между людьми разных родов (в войнах, в перемещениях, в поглощении одних групп другими), охота на зверей становилась более сложной и требовала более сложной и четкой координации между людьми. Все это привело к взрывному росту в развитии языка, в том числе и как средства межобщинного взаимодействия и общения. По-видимому, уже 70-80 тыс. лет назад возникли квазиплеменные общины - общины, в которых субъектами единения были роды, а язык становился общим для всего "квазиплемени".

60-40 тыс. лет назад началась революция перехода от родовых общин к племенным суперобщинам. В племенной суперобщине, в отличие от квазисуперобщины, субъектом объединения была сама суперобщина, а не составляющие ее родовые общины. Этот вопрос, наверно, требует разъяснения, чтобы понятной стала сама теория прогресса, здесь предлагаемая.

Общинность - это свойство, по-видимому, присущее биологической природе многих живых средств, не только человека. Признаки субъективности группы проявляются сразу, стоит лишь любой группе людей просто физически собраться вместе (начинают действовать законы толпы, законы стада). Эти силы настолько велики, что приводят зачастую к разрушительным явлениям, свидетельств о которых множество и в современной истории.

Сотни (тысячи) вполне приличных современных людей, собравшись в толпу, могут творить зверства почти не отдавая себе в этом отчета и не чувствуя никакой вины. Справедливости ради стоит упомянуть и о том, что толпа может совершать и столь же великие подвиги и акты самопожертвования (действительно, на миру и смерть красна).

Но общинность - это не только биологический, но и культурный феномен. В сложной и адекватной системе символов создается не дикая община крайних эмоций и действий, а культурная, в высшей степени проницательная, обладающая памятью и мышлением, община. Это полноценные личности, живущие по своим законам в пределах 768 летнего жизненного цикла. Таковой культурной общиной (наверное, первой в истории человечества) была родовая община. Ее основы: почти непрерывный физический контакт между людьми, ее составляющими (ощущение зрительного, слухового, обоняемого присутствия друг друга) и ритуал, неотделимый от совместной деятельности и ею же являющийся (т.е. ритуалом была любая деятельность, например, работа по изготовлению орудия труда, охота на зверя и церемония посвящения юноши в мужчину).

Сама по себе ритуализация общества стала величайшей революцией в истории человечества, так как позволила отказаться от большого количества жестко заданных биологических, генетических стереотипов в пользу стереотипов более изменчивых - культурных. Природа человека 400-500 тысяч лет назад - это уже что-то резиново-шарнирное, в отличие от генетического монолита своих предшественников по эволюции. Эта шарнирность, до этого бывшая слабостью, в общине и с помощью ритуала (обучения и приспособления через ритуал) стала силой и родила эффект взаимного саморазвития от ритуала к "шарнирности", а от "шарнирности" к усложнению ритуала. В племенной суперобщине впервые произошло отделение общины от места и времени. Нет общинности вне физического соприсутствия группы людей, а племя имеет структуру, разнесенную в пространстве. Раньше не было, до возникновения символа. Так какую группу этого племени следует считать Я-племени? Или считать каждую из них одним и тем же Я? Скорее, верно второе: Я-племени, коль оно возникло, живет в каждой его группе, собравшейся для совместного ритуала, живет как личность, всегда равная себе, вернее в общинных действиях (ритуалах) как раз и соотносимая сама с собой.

Основой племенной общины стал уже специальный религиозный ритуал, отделенный от любой другой деятельности и востребовавший вместо непосредственного физического сопричастия сложнейшую систему мистических символов, а позже, после формирования квазинаций (племенных объединений) востребовавший и мифологию как цельную, увязанную воедино мифологическую систему, созданную племенными суперобщинами (богами - не людьми). Итак, основа племенной суперобщины - не физическое присутствие и единый естественный ритуал действия, а специальный мистический (религиозный) ритуал и языковое единство. Но без физического соприсутствия никакая община не "просыпается", даже (и тем более) суперобщина. Суперобщине всегда необходимы малые общины - в них ее жизнь, а вовне - только потенциал жизни и процесс мышления (процесс общинного мышления, по-видимому, происходит в головах людей, в их самости, т.е. бессознательном, всегда, даже во сне).

Наконец, национальная суперобщина опирается на религиозный ритуал на национальном языке (впрочем, очень развитый ритуал, пронизывающий всю бытовую сторону жизни уже не столь критичен к единому языку) и вере, каковая есть чувство личной ответственности перед Богом нации, основанное на чувстве любви и договоре между Богом и человеком, на ответственной свободе личности. Короче говоря, национальная суперобщина основана на Троице: Бога (ритуала погружения в малую общину как в физического представителя трансцендентного Бога), Духа (живого языкового пространства, порождающего и мир идей - образов, понятий) и Личности (в Вере, Надежде и Любви). Исламский Бог тоже основан на Троице, он только не признает ее чем-то самостоятельным, столь же существенным, как и Единый.