Человек перед лицом истины и бесконечности. Его величие и ничтожество.

Но подлинная, абсолютная, "конечная" истина, постигающая все вещи, включая человека, доступна лишь самому абсолюту, Богу. Человек же как телесное существо осужден на понимание лишь относительной истинности, ибо всегда вне его возможностей постижение окружающего его целого. А без такого понимания невозможно и достоверное познание его частей, ибо бесчисленные переплетения вещей и событий делают невозможным познание любой из них без понимания множества других, прямо или косвенно с ней связанных.

В свете сказанного становится очевидным, что человек, облеченный в телесную оболочку, с трудом "удерживается на грани двух бездн — бездны бесконечности и бездны небытия". В этом состоянии его самонадеянная-любознательность оттесняется безмолвным созерцанием. Человек претендует быть покорителем природы, что подчеркивали в своих учениях Бэкон, Декарт, да и сам Паскаль как ученый и методолог науки. Но человек не должен поощрять свою гордыню, ибо от людского взора скрыто "непроницаемой тайной" начало и конец мироздания, "он улавливает только видимость явлений, ибо он не способен познать ни их начало, ни их конец". И прежде всего человек бессилен прогнозировать собственную жизнь. В принципе Паскаль трактует человека по-картезиански, — т.е. последовательно дуалистически — как сочетание двух взаимоисключающих субстанций. Для автора «Мыслей» "нет ничего абсурднее утверждения, будто материя сама себя познает". Будучи едва ли не самым основным^ проявлением "бесконечности в малом", "человек — самое непостижимое для себя творение природы, ибо ему трудно уразуметь, что такое материальное тело, еще труднее — что такое дух, и уж совсем непонятно, как материальное тело может соединиться с духом. Нет для человека задачи неразрешимее, а между тем это и есть он сам".

Приведенные слова Паскаля, как и весь строй его мыслей, свидетельствуют о том, что ему не была присуща такая фундаментальная черта новаторской философской мысли его эпохи, как натурализация человека, трактовка не только его тела, но и духа как проявлений единой природы. Для Паскаля даже тело человека — несомненное явление материальной природы — во всей своей сложности и в его зависимости от бесконечности непостижимо. Такого рода непостижимость многократно увеличивается из-за объединения тела с духом, без чего нет человека. Даже животный организм, который для Декарта полностью превратился в механизм, по убеждению автора «Мыслей», таковым считаться не может. "Действия мыслящей машины, — подчеркнул изобретатель первой счетной машины, — больше похожи на действия мыслящего существа, нежели животного, но у машины нет собственной воли, а у животного есть".

Из сказанного ясно, что человека окружают непостижимые тайны, да и сам он есть величайшая тайна; а потому человек — ничтожнейшее существо. "Человек в бесконечности — что он значит?". Начало и конец его неизвестны, его существование мимолетно. В таком контексте Паскаль формирует свой знаменитый образ человека как "мыслящего тростника" — одного из наиболее слабых созданий природы. "Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды". Тема одиночества, заброшенности человека в бесконечных пространствах мира — одна из определяющих тем паскалевских мыслей. "Меня ужасает вечное безмолвие этих пространств".

Но и в самом ничтожестве человека заключена возможность его величия. Паскаль связывает ее с мыслительной способностью, которая высоко поднимает человека над всеми другими творениями. "Величие человека тем и велико, что он сознает свое ничтожество. Дерево своего ничтожества не сознает... Человек чувствует себя ничтожным, ибо понимает, что он ничтожен: этим он и велик". Человек, повторяет Паскаль, — не ангел, но и не животное. Некоторые люди тщетно пытаются погасить в себе страсти, чтобы приблизиться к ангелам. Другие же хотят отказаться от разума и на этом пути уподобляются тупым животным, — совсем уж позорная жизнь. Между тем при неизбежной двойственности человеческой природы нужно развивать в себе естественную потребность в мышлении. Только на этом пути можно преодолеть человеческое ничтожество и усилить величие человека, данное ему в мысли, и только в ней. При всей абстрактности этого рассуждения Паскаля нельзя не заметить, что в таком контексте его морально-философской доктрины проявилась рационалистическая компонента его мировоззрения, которая отнюдь не устраняет религиозности, а причудливо сочетается с ней.

Онтологические построения в философии Паскаля концентрируются вокруг проблемы Бога, и не менее того они концентрируются вокруг темы человека, которая иногда даже становится ведущей, важной самой по себе. Но поскольку человек трактуется Паскалем агностически, то могучий рационализм, который мыслитель продемонстрировал в своей методологии науки, в сущности, совершенно не распространяется на его понимание и толкование человека. В противоположность рационалистам и натуралистам той эпохи, например Гоббсу или Спинозе, которые стремились к рационализации и натурализации всего человека, включая и сферу его моральности, Паскаль считал такую позицию совершенно несостоятельной. Ведь человек, по его убеждению, "химера", "диковинка", "чудовище", "хаос", "сгусток противоречий". Едва ли не главное из них — "междоусобицы разума и страстей", словом, самое удивительное "чудо" Вселенной, уступающее в своей загадочности только Богу". Свое истолкование человека Паскаль выразил в знаменитом афоризме: "У сердца есть свои основания (raisons), которых разум (raison) не знает". Таким образом, поскольку "порядок сердца" противоположен порядку разума и иногда отождествляется с волей, явление интуиции ("сердце", "инстинкт"), играющей основную роль в гносеологии Паскаля, им сенсуализируется и в чем-то иррационализируется. Эта черта и отличает ее от гносеологии Декарта.