Учение об аффектах.

"Под аффектами, — пишет Спиноза, — я разумею состояния тела (corporis affectiones), которые увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют ей или ограничивают ее, а вместе с тем и идеи этих состояний. Если, таким образом, мы можем быть адекватной причиной какого-либо из этих состояний, то под аффектом я разумею состояние активное, в противном случае — пассивное". В отличие от Декарта Спиноза применяет понятие "страсть души" только к тем аффектам, где идеи смутны, а аффективные состояния пассивны. Несмотря на различие терминологии Декарт и Спиноза в принципе одинаково выделяют для исследования сложный, можно сказать, "комплексный" объект — состояние человеческого тела, возникающее, с одной стороны, под влиянием воздействия вещей внешнего мира, а с другой — благодаря определенному осознанию этих воздействий.

В учении об аффектах у Спинозы, как и у других мыслителей XVII в., ключевым является понятие души. Вводя это понятие, Спиноза снова подчеркивает значимость методологического правила: никогда не забывать о начальной причине всех духовных реакций, а именно о воздействии тел природы на человеческое тело. Понятие "душа" приобретает у Спинозы особое, достаточно конкретное содержание. Душой он называет именно процессы осознания человеком состояний собственного тела, определяемых воздействием вещей природы, — процессы, которые затем оказывают немалое влияние на всю духовную жизнь. Согласно Спинозе, душа — это сама возможность для человека воспринимать как состояния тела, так и идеи этих состояний, причем идеи могут быть не только ясными и отчетливыми, но и смутными. Для дальнейшего осмысления волевого и чувственно-аффективного аспектов человеческого действия такое определение души очень существенно. Прежде всего решительно отвергается представление о неких "внечеловеческих" абсолютных разуме, воле, стремлении и т.д. Раз все действия "души" причинно обусловлены именно воздействием тел природы на человеческое тело, а также вытекающим отсюда специфическим (сложным, часто неадекватным) осознанием состояний тела, то "абсолютным" духовным сущностям, в том числе и "безличным" страстям, не остается места.

На всех этапах анализа, осуществляемого в «Этике», видно стремление Спинозы воспроизвести цепь причинных зависимостей, начинающихся от действия внешних тел на человеческое тело. Спиноза в конце концов обнаруживает механизмы, не просто плавно и последовательно передающие телесные воздействия, но преобразующие их в человеческие аффекты. Это и есть наиболее интересный переломный момент в анализе. С одной стороны, воздействие тел природы на тело человека и вызываемые им ответные реакции "души" (ясное или смутное осознание воздействия, а также "осознание осознания") — первичная "клеточка", от которой Спиноза отталкивается при изучении аффектов. Но, с другой стороны, существенно то, что при объяснении специфики аффектов мыслитель отправляется не от физиологических констатации (тело природы — тело человека и его реакции), но от более сложного факта: состояния тела осознаются ясно, отчетливо или неадекватно. Итак, осознанность аффектов, по сути дела, и исследует Спиноза, опираясь на понятие души. Далее он устанавливает: осознание человеком воздействия внешних тел на его собственное тело протекает таким образом, что он может судить, благоприятно или неблагоприятно внешнее воздействие для тела (или, как говорит Спиноза, увеличивается или уменьшается этим воздействием способность человеческого тела к самосохранению и к действию). Тело человека, как и всякая вещь, стремится сохранить свое существование. Поскольку душа — не что иное, как осознание состояний тела, она также зависит от этого закона. "Душа, имеет ли она идеи ясные и отчетливые или смутные, стремится пребывать в своем существовании в продолжение неопределенного времени и сознает это свое стремление". "Благоприятственные" для души состояния — такие, которые увеличивают её способность к осознанию (мышлению).

Итак, в чем же существо того нового уровня анализа страстей, который начинается вместе с введением понятия души?

Философы верно исходили из того, что исследование сущности человека невозможно без изучения его чувственности, взятой и в виде деятельности органов чувств (связанной с работой мозга и нервной системы), наиболее элементарных "аффектов тела", и в виде более сложных аффективно-эмоциональных действий. Но далее они поставили вопрос о механизмах осознания человеком собственных страстей, о неразрывной связи аффектов и мышления как элементов "человеческой природы", о целостности человеческого Я как своеобразного единства страсти и мысли. Итак, был поставлен вопрос, который, как не без основания считали философы XVII в., имеет огромное значение и для научного познания природы человека, и для ее совершенствования. И поставлен он был в форме, которая соответствовала универсальным рамкам учения о человеческой природе: какое значение для человека имеет тот факт, что он испытывает страсти, что в нем неизменно и неизбывно заключено аффективное начало? На первом "витке" исследования считалось необходимым сначала выяснить все, что относится к наиболее "жесткому" уровню детерминации человека его "чувственной природой", а значит, и природной необходимостью вне человека. Делается ряд специфических выводов относительно страстей: некоторые аффекты таковы, что человек мало что может изменить в них; иногда аффекты столь сильны, что преследуют человека, сковывая его другие силы; аффект может быть уничтожен или "укрощен" только более сильным аффектом. Отсюда выводится особенно важный принцип: стремясь направить людей к добру и отвратить от зла, нельзя прибегать только к "чистым" доводам разума. Надо помнить о силе аффективных реакций. "Истинное познание добра и зла, поскольку оно истинно, не может препятствовать никакому аффекту; оно способно к этому лишь постольку, поскольку оно рассматривается как аффект". Даже и тогда,. когда есть связанное с чем-то случайным желание добра, оно может быть "подавлено" желанием вещей, "существующих в наличности". Истинное познание добра и зла иногда только возбуждает душевные волнения, а затем просто уступает место обычным вожделениям. Но это не означает, продолжает Спиноза, что усилия разума в обуздании аффектов безнадежны. Нам "необходимо знать как способность, так и неспособность нашей природы, дабы иметь возможность определить, на что способен разум в обуздании аффектов и на что нет". И поскольку разум не должен требовать "ничего противного природе", в учении об аффектах считается совершенно необходимым выяснить, какие аффективные реакции и какие механизмы испытывания аффектов для человека столь же неизбежны, как подчинение всем другим законам природы. Спиноза, вслед за Декартом, вносит в учение об аффектах, "страстях души", немало других конкретных разъяснений, познакомиться с которыми можно, специально обратившись к работам голландского мыслителя, особенно к его «Этике». Таковы основные идеи великого мыслителя Баруха (Бенедикта) Спинозы.