Пробуждение национального самосознания в философии.

Поиски самобытного начала в отечественной истории, давно ощущавшаяся потребность в создании оригинального, незаимствованного идейного течения привели к возникновению славянофильства, что было естественной реакцией на предшествовавшую одностороннюю европеизацию страны. Идеологию славянофильства, его крайности, кажущийся чрезмерным протест против насильственной европеизации России, явную идеализацию мира Древней Руси — все это нужно рассматривать не изолированно, но в контексте XVIII-XIX вв. и как часть общей идейной ситуации, в непременной связи с западничеством, которое при всей полемике со славянофильством было неотделимо от него, образуя удивительный двулик российского Януса,, обращенного к прошлому и будущему, исконному и чужеземному. Наличие подобных противостоящих и одновременно дополняющих друг друга течений мысли, число которых все возрастало, придавало остроту, накал полемики, экспрессию общему идейно-философскому процессу в России.

В истории славянофильства можно условно выделить его предтеч (Погодина, Шевырева), ранних классиков. (Киреевского, Хомякова, Аксакова), представителей официальной народности (Самарина, Уварова), поздних апологетов (Данилевского, Страхова), неославянофилов начала XX в. и их продолжателей в наше время (Белова, Распутина, Солженицына), если под "славянофильством" или "русофильством" широко понимать патриотическую линию в развитии мысли в разнообразии ее версий и оттенков.

Ранние славянофилы выступили против прозападной ориентации своего правительства и культурной элиты, встали к ним в идейную оппозицию, приобрели ореол гонимых за православную матушку Русь. И.В. Киреевский (1806-1856) был одним из вождей и страдальцев за славянофильские идеи в полицейское царствование Николая I. Получив прекрасное образование, зная древние и новые языки, посетив Европу, где общался с Гегелем, Шеллингом, Океном, он выступил со статьей «Девятнадцатый век» в основанном им журнале «Европеец», тут же запрещенном царем. Столь же негативную оценку вызвала опубликованная позднее в «Москвитянине» обширная статья «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России». Отданный под надзор полиции, с "мрачной думой на челе", он прожил последние годы в деревне, часто посещал Оптину пустынь, где сблизился со старцами, там же был погребен после кончины. Критикуя западный рационализм за его узость, Киреевский последней своей работой «О необходимости и возможности новых начал для философии» предвосхитил критику позитивизма Владимиром Соловьевым. Он выступил сторонником цельного знания, где сочетаются рассудок и сердце, любовь и интеллект, вера и рацио, предвосхитив плодотворный синтез патристики, современной образованности, чуткого отношения к отечественному наследию, который дал впоследствии плодоносные результаты.

"Ильёй Муромцем" славянофилов, по словам Герцена, высился А. С. Хомяков (1804-1860), выдающийся мыслитель и вождь всего направления. В отличие от меланхолика Киреевского он был натурой страстной, энергичной, отважно бросавшейся в идейный спор и боевое сражение. Много ездил по Европе, принимал участие в русско-турецкой войне; несмотря на распространявшийся среди молодёжи нигилизм строго соблюдал все обряды православной церкви, отрастил бороду и носил старинное русское платье. Творческое наследие Хомякова велико и включает поэтические, публицистические, философские и богословские сочинения, отличающиеся великолепной эрудицией, глубиной мысли и полемическим задором.

Его живой русский ум питал отвращение к педантизму систем, потому у Хомякова нет таковой. Но те проблемы, за осмысление которых он брался, проступают в его интерпретации весьма серьезно и оригинально. Он выступал за "всецелый разум" и "живую истину", за соборность как свободное единство в церкви и общинный характер русской жизни, за примирение сословий и великую миссию России. Его девизом стали слова, обращенные к соотечественникам: "Время подражания проходит!"7 Не идеализируя РОССИЙСКУЮ действительность. Хомяков осуждал несправедливые порядки, учреждения и установления империи, призывал к покаянию после поражения в Крымской войне и к реформам в царствование Александра II. Программное сочинение «О старом и новом» и незавершенные фундаментальные «Записки о всемирной истории» («Семирамида») небезынтересны для современного читателя.

К.С. Аксаков (1817-1860), сын известного писателя, поначалу увлекался западничеством, был близок Станкевичу и Белинскому, но затем отошел к славянофилам. Натура прямодушная, самозабвенно любящая родную историю, он посвятил ей не только научные труды по нравам и обычаям древних славян, но и драматургические, поэтические, лирические сочинения вроде «Освобождения Москвы в 1612 г.» и «Олега под Константинополем». Аксаков среди славянофилов наиболее резко отзывался о реформах Петра I, искалечивших, по его мнению, традиционные отношения на Руси; столь же непримирим был он в критике язв Запада. Взошедшему на трон Александру II он не побоялся подать «Записку о внутреннем состоянии России», где обращался с призывом дать больше свободы народу, возобновить традицию созыва земских соборов, не допускать крайними мерами роста экстремизма в стране, который начинал угрожать стабильности государства.

Видным общественным деятелем, принимавшим активное участие в освобождении крестьян, был Ю.Ф. Самарин (1819—1876), выпускник филологического факультета Московского университета. Интересна его диссертация «Стефан Яворский и Феофан Прокопович» — как серьезное исследование по истории отечественной мысли9. Увлекаясь немецкой философией, он хотел сначала-соединить Гегеля с православием, но затем под влиянием Хомякова перешел на славянофильские позиции. Будучи в Прибалтике, выступил против привилегий остзейских немцев в защиту русского населения, за что был отозван, арестован и отсидел небольшой срок в Петропавловской крепости. Его философские взгляды связаны с вопросами православной антропологии, которую он считал более важной, чем онтологию и гносеологию, рассуждая в духе зарождавшегося тогда "предэкзистенциализма". С позиций религиозного персонализма, принципом которого является субстанциональная связь человека с Богом, он выступал против западного индивидуализма. В конце жизни Самарин приступил к написанию «Писем о материализме», где хотел развенчать антигуманистическую сущность распространявшегося безбожного мировоззрения и его философских основ, но не успел завершить его. С деятельностью славянофилов тесно связано творчество Н.В. Гоголя (1809-1852), который в советской историографии представлен в урезанном виде и совершенно проигнорирован как православный мыслитель (В. В. Зеньковский). Он острее многих ощущал внутреннюю духовную пустоту секуляризированной, "вольтеризированной" культуры XVIII-XIX вв. и стремился восстановить религиозные основы творчества, утраченное единство эстетического и нравственного начал. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» и «Мыслях о Божественной литургии» Гоголь предстает как глубокий религиозный мыслитель, пророк христианского преображения культуры, сторонник не развлекательного, но теургического служения искусства, предвосхитивший многие идеи будущего религиозно-философского ренессанса, в частности концепции Вячеслава Иванова, Андрея Белого.

Религиозный романтизм становится весьма распространенным под влиянием как западных течений, так и отечественных энтузиастов. Следуя Новалису и Шлегелю, стремился вдохнуть божественный смысл в искусство В.А. Жуковский (1783-1852), поклонник руссоистской "культуры сердца". Но все же в его творчестве доминировало скорее обожествление искусства, чем эстетизация божественного. "Поэзия есть Бог!", — восклицал он в творческом порыве. Сложную эволюцию претерпел гений нашей поэзии А. С. Пушкин (1799-1837), чутко отзывавшийся на современные ему идейные течения и обладавший столь редким даром прозрения глубинной сути вещей, что, он превосходил своими интуициями многих казенных профессоров от философии и филологии. Достаточно вспомнить его блестящие обзоры русской литературы, исторические драмы с показом трагедии власти, полемику с Чаадаевым о судьбах России, стихотворные вариации на библейские мотивы о смысле жизни и творчества, все большее погружение в отечественную историю и вынашивание далеко идущих замыслов по ее постижению, которым не суждено было исполниться. Некоторые творения гения русской словесности заняли достойное место в недавно изданной антологии философской поэзии.