Часть 1.

содержание

Александр Афродисийский

О смешени и росте

(Peri krasewV kai auxhsewV)

перевод М.А.Солоповой

Глава 1. Введение[1].

[213.2]

* * * разве можно согласиться с утверждением о том, что в такой смеси каждый из компонентов может сохранять свой собственный внешний облик (oikeia epifaneia)? Да так, что ни одна частичка [смешиваемых компонентов] не существует сама по себе, отдельно от других частичек, но все же оба компонента сохраняют свой собственный облик, бывший у них и до смешивания. Нет, то, что утверждает Хрисипп (что целиком смешанные тела могут быть выделены из смеси обратно) оставляет далеко позади даже чудеса из мифов! В самом деле, куда более парадоксально и удалено от общепринятого понимания[2] — не только по сравнению с утверждением о способности компонентов смеси выделиться обратно, но и с утверждением о неспособности некоторых тел смешиваться целиком, — положение о том, что некоторые тела и целиком взаимопроницаемы (di? olwn allhlwn cwrein), то есть ни одна их частица не существует как таковая сама по себе, и в то же время каждое из тел сохраняет собственный облик, который был у него перед началом смешивания (mixiV).

[213.13]

Вот и получается, что понятие о взаимопроницаемости тел оказывается предметом ничуть не меньших споров, чем исходные философские посылки и теории смешения. По этому вопросу друг с другом спорят не только те, кто полагает подлежащим всех возникающих тел [непрерывно] единую материю, и те, кто считает материю составленной из обособленных и отделенных друг от друга тел[3]

(а именно, [1] одни из этих философов говорят, что началами и элементами являются бесконечные по числу неделимые тельца-атомы, которые отличаются друг от друга только фигурой и величиной, и что все остальное возникает благодаря их составлению и особого рода переплетению, а также порядку и положению, — этого мнения первыми стали придерживаться, по всей видимости, левкипп и демокрит, а позднее эпикур и его последователи; [2] другие утверждают, что существуют не атомы, а бесконечное множество подобочастных (omoiomerh) тел, из которых путем смешения и составления возникают тела чувственно-воспринимаемые, — такого учения придерживались анаксагор и архелай; [3] некоторые же склонялись к тому, чтобы назвать началами и элементами всех вещей некие амеры (amerh tina swmata)[4]; [4] есть и такое учение, согласно которому тела возникают из плоскостей, [5] а согласно еще одному — из чисел[5]),

— так вот, они не только друг с другом, как я уже сказал, расходятся, по-разному описывая и начала, и то, как [эти начала] смешиваются, существуют также и внутренние разногласия как между теми, кто учит о непрерывном единстве материи, так и между теми, кто убежден в ее дискретности (diwrismenhn te kai kecwrismenhn).

[214.10]

Причина такого большого расхождения между ними — в сложности этого учения. Ведь существование смешанных между собой тел — это очевидность, и почти все, кто философски подходил к изучению природы и природных процессов, принимались искать причину смешения, однако в силу того, что поиск ее труден, у всех были разные объяснения (причем у каждого объяснения были свои слабые стороны).

Глава 2. Учение о смешении у Демокрита и Эпикура.

[214.16]

Вот почему неплохо бы и нам взяться за это и показать, что же нам представляется наиболее разумным из всего сказанного о смешении и объяснить, почему нам так представляется.

[214.18]

Согласно демокриту, так называемая «смесь» образуется путем составления (paraqesiV) телесных частиц, — смешиваемые тела дробятся на мельчайшие частички, благодаря сложению которых между собою и получается смесь. Он утверждает, что на самом-то деле никакой смеси нет, но то, что нам только кажется смесью, представляет собой составление мельчайших телесных частичек; и каждое тело в каждой своей частичке сохраняет собственную природу (oikeia fusiV), бывшую у него и до смешения. А кажется нам, что тела смешаны, потому что наше чувство из-за малости частичек не в состоянии воспринять ни одну из них по отдельности. Он не отважился сделать — как подобает любящему истину философу, — окончательный вывод из утверждений о том, что процессы смешивания (kraseiV) происходят таким образом. Сводят к простому составлению процессы смешивания также и те, кто утверждает, что материей возникающих вещей являются подобочастные.

[214.28]

Эпикур хотя и следует за теми, кто учит о смешении как составлении (paraqesiV), и учит, что смешение происходит путем составления мельчайших тел, однако утверждает, желая избежать выводов из учения Демокрита[6], что составляются не собственно смешиваемые тела, сохраняющие в ходе взаимного разделения [свою изначальную природу], а тела, распавшиеся на элементы, или атомы, из которых состояло каждое из них, будучи одно — вином, другое — водой, третье — медом, четвертое еще чем-нибудь. И затем благодаря особому соединению этих атомов, из которых были сложены компоненты смеси, получается уже собственно смесь, при этом смешиваются не вода и вино, а «водообразующие» (как можно было бы их назвать) атомы с «винообразующими». Тем самым он утверждает, что смешение происходит через уничтожение и возникновение, ибо распад каждой вещи на элементы и их соединение из элементов и являются первое — уничтожением, второе — возникновением.

[215.8]

Итак, ни те из них, кто процессы смешивания объяснял как составление, ни те, кто объяснял их как распад на элементы, не сохранили [общепринятого] представления о смешении, если только под смешением понимать такое соединение (enwsiV)[7] компонентов, при котором ни одна частица смеси не остается не смешанной ни с одним из тел, из которых смесь образована. Но ни поверхностное составление (paraqesiV) не является истинным единством (enwsiV), ни уничтожение и распад на элементы не является смешением, ибо при смешении, как считается, [тела] должны сохраняться. Утверждая, что смесь возникает упомянутым образом, они смешивают не сами тела, а их элементы. Но если из одних и тех же элементов может получиться как вода, так и вино путем их особого соединения и переплетения, причем между возникающими из элементов веществами уже есть различия, то никакого смешения между этими телами нет и не может быть по той причине, что при распаде на элементы уничтожилось само условие возникновения смеси. Ибо смесь возникает из компонентов, различных по своим качествам, но это различие пропадает у тех, кто понимает смешение как особое составление одинаковых элементов, происходящее по разрушении структуры взаимодействующих тел. Сказанное справедливо и для тех, кто образует тела из плоскостей, — у них тоже смешение возникает из своего рода распада на элементы.

[215.23]

Будь это учение о [дискретных] началах более продуманным, следовало бы, наверное, подробнее рассмотреть смешение, описываемое этим учением. Но поскольку учение это опровергнуто, то излишне исследовать дальше, возникает ли смесь как составление частей, или как смешение атомов, или плоскостей, или неких амер. Вот почему и нет надобности продолжать разговор и о разногласиях между теми, кто постулирует дискретные начала, и об этом учении о смешении. Ведь нашей задачей является не демонстрация учености и большого объема знаний, но исследование и поиски того, каким образом можно описать процессы соединения [различных] тел, согласуясь при этом с наблюдаемыми явлениями и с общепринятыми представлениями.

Глава 3. Стоическое учение о смешении.

[216.1]

Обратимся теперь к тем философам, согласно учению которых материя непрерывно едина и что она одна и та же для всего возникающего. Сразу же отставив в сторону то, что сказано ими достаточно поверхностно и неглубоко, рассмотрим по порядку — несколько упрощая при этом — то, что в их учениях представляется наиболее достойным внимания.

[216.4]

Из тех, кто учит о [непрерывном] единстве материи, более всех и по преимуществу занимаются проблемой смешения, как представляется, стоики. Между ними тоже есть свои разногласия (многие, например, по-своему описывают процессы смешивания), но все же наиболее распространено среди них учение о смешении хрисиппа. Одни из последователей Хрисиппа полностью согласны с ним, другие же, у кого позднее была возможность ознакомиться с учением Аристотеля, многое переняли у него в трактовке смешения (из их числа и сосиген, последователь антипатра). Не соглашаясь следовать за [Аристотелем] во всем из-за расхождения по остальным вопросам, они находят спорные моменты во многих пунктах своего же стоического учения.

[216.14]

Учение хрисиппа о смешении таково: он полагает, что целокупное сущее (sumpasa ousia) непрерывно-едино в силу пронизывающей его пневмы, благодаря которой все мировое целое[8] слитно, устойчиво и сочувственно самому себе. Что же касается смешанных внутри него тел, то [1] одни из них, по Хрисиппу, образуют смешение через простое составление (paraqesiV), когда два или более тела составлены в одно целое (eiV tauton) и прилегают друг к другу, по его выражению, “вплотную” (kaq? armhn), причем каждое из них сохраняет в подобном внешнем соположении свое собственное существо и качество, — так лежат бобы и зерна пшеницы, если их ссыпать вместе. [2] Далее, полное растворение бывает тогда, когда и сами телесные сущности, и их качества взаимоуничтожаются, как это происходит при изготовлении врачебных снадобий: смешиваемые вещества взаимно уничтожаются, образуя некоторое другое вещество. [3] Третий тип смешения бывает, говорит Хрисипп, когда тела и телесные качества целиком-и-полностью пронизывают друг друга, но при этом каждое из них в подобного рода смеси сохраняет свою прежнюю сущность (oikeia ousia) и прежние качества, — только такая смесь является смесью в собственном смысле слова. Здесь два или более тела пронизывают друг друга целиком-и-полностью таким образом, что каждое из них в подобного рода смеси сохраняет свою собственную сущность и все свои качества, — только это, по его словам, из всех смешений является слитным смешением (krasiV). Здесь особенностью смешанных тел является способность вновь отделиться друг от друга, что происходит единственно из-за того, что каждый компонент смеси сохраняет свою природу.

[217.2]

Он пытается убедить нас в том, что эти различия между смесями существуют согласно общим понятиям, более того, он говорит, что получаем мы их в качестве критериев истины от природы. Одно представление (fantasia) мы имеем о том, что плотно приложено друг к другу, другое — о растворившемся и взаимоуничтоженном, третье — о смешанных и полностью пронизывающих друг друга телах, так что каждый из компонентов сохраняет свою собственную природу[9]. У нас не было бы такого разнообразия представлений, если бы все каким бы то ни было образом перемешанное было просто плотно приложено друг к другу. Он предполагает, что взаимопроницание (antiparektasiV) компонентов смеси возникает тогда, когда они проходят друг сквозь друга, так что ни одна их частица не остается непричастной всем, участвующим в такой слитной смеси. Ведь в противном случае у нас получилось бы не смешение, а поверхностное присоединение.

Глава 4. Доводы в пользу учения стоиков.

[217.13]

Дабы подтвердить, что все происходит именно так, сторонники этой теории приводят такой довод: многие тела остаются по качеству теми же самыми как в самых малых, так и в больших объемах (как это наглядно видно на примере с ладаном: истончаясь при воскурении, он сохраняет свои качества на очень большом пространстве). Указывают они и на то, что есть множество тел, не способных самостоятельно увеличиваться, но с помощью извне уже способных на это. Так, золото, смешанное с определенными зельями, лучше плавится и вытягивается, чего с ним не происходило при простой ковке. Так и мы: чего не можем сделать сами, делаем вместе с другими. Держась за руки, мы и реки переходим, которые в одиночку не сумели бы перейти, и вместе с другими такие тяжести переносим, даже часть которых нам одним поднять было бы не под силу. И виноградные лозы сами [прямо] устоять не могут, но стоят, друг с дружкой переплетаясь.

[217.26]

Вот они и говорят, что если так, нет ничего странного в том, что одни вещества (swmata) с помощью других соединяются между собой полностью (enousqai di? olwn) так, что сохраняя все присущие им качества, взаимопроницают друг друга целиком-и-полностью, — даже если объем [одного из] компонентов смеси был гораздо меньше и самостоятельно он не мог настолько растечься и сохранить при этом присущие ему качества. Так и вино, смешанное с водой, с помощью воды становится больше по объему.

[217.32]

Очевидным свидетельством, подтверждающим это, они считают тот факт, что душа, которая по своему бытию самостоятельна[10] (так же, как и принимающее ее тело), целиком-и-полностью пронизывает все тело, сохраняя в соединении (mixiV) с ним свою собственную сущность, — действительно, в обладающем душой теле нет ничего душе не причастного. Подобным же образом и природа (fusiV, рост) присутствует в растениях (futwn), а структура (exiV) — в сущих, которые едины благодаря своей структуре. И огонь, по их словам, целиком-и-полностью пронизывает железо, но каждое из тел сохраняет свою сущность. Они утверждают также, что два из четырех элементов, огонь и воздух, будучи тонкими, легкими и активными (eutona), целиком-и-полностью пронизывают два других элемента — землю и воду, которые тяжелы, состоят из массивных частиц и инертны (atona); при этом как те, так и эти сохраняют свою собственную природу и единство. Кроме того [стоики] считают, что ядовитые снадобья и все подобные пахучие вещества смешаны с тем, что подвергается их воздействию, объединившись целиком-и-полностью. Хрисипп говорит также, что и воздух смешан со светом.

Таково учение о смешении Хрисиппа и философов его школы.

Глава 5. Взаимопроницаемость тел через поры.

[218.10]

Удивительно, как же это так: они утверждают, что для доказательства выдвигаемых ими положений нужно пользоваться общепринятыми представлениями (koinaiV ennoiaiV) как естественными критериями истины, но сами при формулировке своих учений используют какие угодно понятия, кроме этих. Конечно же, их утверждения о всецелом смешении не только не основаны на данных нам от природы понятиях (fusikaiV ennoiaiV), но наоборот, далеки от них насколько это вообще возможно. В самом деле, то, что тело проходит сквозь тело, пронизывая его целиком-и-полностью, не только не соответствует общепринятым представлениям, но и в принципе должно быть признано невозможным: естественное понимание (fusikh ennoia) состоит в том, что полное не способно принять в себя ничего больше[11]. Но еще не полно то, внутри чего есть место, способное принять другое тело, — благодаря этому естественному и общему для всех представлению (fusikh te kai koinh prolhyiV) становится ясно, что в телах есть нечто приемлющее, что мы называем «местом». Ну кому может прийти в голову — если он не хочет говорить заведомой ерунды — что какое-то тело, полное и не имеющее внутри себя никаких пустот, приемлет в себя другое тело, точно так же полное самим собой?

[218.24]

Если он скажет, что тела проходят друг сквозь друга через некие поры, то ему придется или признать, что поры, принимающие тела, пусты, или предположить в теле какие-то другие пустоты[12]. Если поры заполнены еще каким-то те­лом, и если это тело пропускает через себя то, с которым смешивается, тогда тело будет принимать тело не поскольку оно тело, раз пропускает через себя что-то другое. Но если мы рассматриваем именно тело, то как могут его поры, сами уже заполненные телом, принять в себя еще одно тело? Из чувственного опыта хорошо известно, что даже наитончайшие сосуды тела, когда они полны, не могут вобрать в себя ничего другого, потому что пути для дальнейшего уплотнения закрыты и закупорены. К тому же, если вход в тело осуществля­ется сквозь наполненные поры, вообще излишне говорить о порах. Ведь тогда тела могут принимать другие тела безо всяких пор. Вообще говоря, проникновение сквозь поры не является тем смешением, за которое они его почитают, а cоставлением «вплотную», как они сами это называют, — если только не превратить все тело в одни поры. Только если все тело целиком будет порой, проходящее через поры пройдет сквозь целое тело, — но это же нелепость. Чему, в самом деле, будет принадлежать эта пора (ведь есть же разница между обладающим и обладаемым), если только пора есть некоторая полость (diasthma ti kenon) в теле, имеющем поры. Так что если оно целиком будет пористым, оно тогда вообще ничем не будет; не существуя, оно не будет ни смешиваться, ни иметь поры.

Глава 6. Взаимопроницаемость тел как таковая.

[219.9]

Итак, они отрицают, что тела вмещают (decesqai) друг друга таким способом [поскольку они пористы], и утверждают, что тела взаимопроницаемы (cwrein di? allhlwn) поскольку они плотны. В связи с этим прежде всего надо бы поставить вопрос, почему не какое угодно тело способно увеличивать подобное же тело повсюду. В самом деле, при такого рода взаимном соединении из составляющих некоторой величины (ta posa) получится то, что больше каждого из составляющих. Линии, например, увеличивают свою длину, будучи соединены друг с другом в некоторой точке (ибо только у таким образом соединенных линий с необходимостью получится что-то помимо простого касания); то же будет и с плоскостями, если их соединить по линии. Так и трехмерно протяженное тело: если оно подобным образом где-то (kaq? o) присоединится к другому трехмерному телу, то с необходимостью его увеличит. Если это свойственно (oikeion) телам и им присуще (idion), а утверждающие, что некое тело проницает другое и каким-то образом делает составленное из обоих тел сразу и меньшим и равным [своим составляющим], это, получается, отрицают, — то этим философам надо отрицать заодно и саму природу тела. Ибо вместе с отрицанием неотъемлемого свойства отрицается также и сам предмет, свойством которого было отрицаемое.

[219.22]

У них получится также, что место, занимаемое вторым из участвующих в смешении тел, пока оно еще не смешалось с первым, пусто, поэтому первое тело, внутри которого возникает новое тело, не занимает никакого дополнительного места, но ему хватает и того, которое оно заполняло собой еще до начала смешивания. Действительно, место второго тела будет пустым, когда два тела перейдут на место одного из них, — чем же еще необходимо должно быть место тела, перешедшего в другое тело?

[219.28]

Опять-таки, когда при смешивании двух тел, о которых говорится как о «слитно-смешанных», происходит увеличение [их общего объема], — уже отсюда можно заключить, что нет никакого тела, способного принять в себя другое тело, — конечно, если [второе] действительно заняло дополнительное место и не обошлось местом [первого] тела, которое его приняло в себя.