Часть 1.

KURT HUBNER

Kritik der wissenschaftlichen Vernunft

Freiburg/Munchen

Verlag Karl Alber

1978

Российская Академия наук

Институт философии

Центр по изучению немецкой философии

и социологии

Курт Хюбнер

КРИТИКА НАУЧНОГО РАЗУМА

Москва

1994

ББК 15.1

X-99

Ответственный редактор

кандидат филос. наук В.Н.Порус

Перевод с немецкого:

И.Т.Касавин

X-99 XЮБНЕР К. Критика научного разума / Пер. с нем. - М., 1994. - 326 с.

Известный немецкий философ Курт Хюбнер (р. 1921 г.) - представитель т.н. плюралистической философии науки, широко использующей идеи критического рационализма, феноменологии, герменевтики, экзистенциализма. Монография "Критика научного разума", переведенная на множество европейских языков, сыграла заметную роль в становлении новой парадигмы научной методологии, способствовала развитию исторического направления в философии науки.

Для философов, историков науки и культуры, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами философии науки.

Данное издание осуществлено при финансовой поддержке "Интер Национес", Бонн.

ISBN 3-495-47384-X Verlag Karl Alber GmbH Freiburg / Munchen, 1978

Перевод на русский язык - Центр по изучению немецкой философии и социологии, 1994

Вступительная статья - Степин В.С., 1994

ISBN 5-201-01864-5 ИФРАН, 1994

Оглавление

Степин В.С.Смена методологических парадигм 7

От переводчика.... 22

Предисловие 25

Предисловие к четвертому изданию... 27

Предисловие к русскому изданию...... 29

Часть первая. Теория естественных наук ...... 30

Глава 1. Историческое введение в проблему обоснования и значения естественных наук, нуминозного опыта и искусства........ 30

1.1. Проблема обоснования естествознания в критическом эмпиризме Юма, трансцендентализме Канта и операционализме Райхенбаха....... 31

1.2. Сравнение оснований трансцендентализма и операционализма.. 34

1.3. Проблема обоснования нуминозного опыта и предметов искусства в трансцендентализме и операционализме........ 36

Глава 2. Пример из истории: основания и значение принципа причинности в квантовой механике 40

2.1. Ограниченность принципа причинности в квантовой механике... 40

2.2. Неограниченный принцип причинности и скрытые параметры... 44

2.3. Философия копенгагенской школы и философия Бома.. 47

2.4. Ни ограниченный, ни неограниченный принципы причинности не являются "онтологическими суждениями": и тот, и другой представляют собой априорные установления..... 53

Глава 3. Систематический анализ проблемы оснований естественных наук... 56

3.1. Основание базисных предложений... 57

3.2. Основание естественных законов...... 59

3.3. Основание аксиом естественнонаучных теорий....... 62

3.4. Строго эмпирическими могут быть только метатеоретические предложения....... 65

Глава 4. Развитие исторической теории обоснования науки П.Дюгемом........ 69

4.1. Историческая теория науки Дюгема 70

4.2. Критика теории Дюгема... 74

4.3. Введение категорий и дальнейшее развитие теории Дюгема.. 77

4.4. Значение введенных категорий для истории физики........ 80

4.5. Пропедевтическое значение истории науки для теории науки...... 83

Глава 5. Критика аисторизма теорий науки Поппера и Карнапа на примере"Astronomia Nova" Кеплера 87

5.1. Теоретико-научный анализ "Новой астрономии" Кеплера..... 90

5.2. "Новая астрономия" Кеплера в свете философии науки Поппера и Лакатоса..... 101

5.3. "Новая астрономия" Кеплера и индуктивная логика Карнапа..... 107

5.4. Недостаток чувства исторического у Поппера и Карнапа..... 112

Глава 6. Следующий пример: культурно-исторические основания квантовой механики116

6.1. Разногласие Бора с Эйнштейном как противоречие между философскими аксиомами119

6.2. Является ли философия Бора идеализмом?.. 121

6.3. Пример с кошкой...... 123

6.4. Операторы для неизмеримых величин в квантовой механике...... 125

6.5. Квантовая логика, интерфеномены, теорема фон Неймана и индетерминизм..... 126

6.6. Как можно оправдать априорные аксиомы, лежащие в основе квантовой механики? 132

Глава 7. Критика попыток связать квантовую механику с новой логикой...... 142

7.1. Подход фон Вайцзеккера 142

7.2. Подход Миттельштедта... 148

7.3. Подход Штегмюллера...... 151

Часть вторая. Теория истории науки и исторических наук... 156

Глава 8. Основания всеобщей исторической теории эмпирических наук...... 156

8.1. Исторический контекст определяет, какими должны быть факты и фундаментальные принципы науки, а не наоборот; исторические системы и исторические системные ансамбли........ 159

8.2. Противоречия внутри системных ансамблей как движущая сила развития наук; семь законов исторических процессов.... 164

8.3. Исторический способ научного исследования не обязательно ведет к релятивизму169

8.4. Экспликация и мутация систем: "прогресс I" и "прогресс II"..... 172

8.5. "Прогресс I" и "Прогресс II" как гармонизация системных ансамблей........ 173

8.6. Ни "прогресс I", ни "прогресс II" не являются непрерывным развитием..... 177

Глава 9. Переход от Декарта к Гюйгенсу в свете исторической теории науки....... 179

9.1. Пример: второе и четвертое правила столкновения движущихся тел, сформулированные Декартом 179

9.2. Смысл картезианских правил столкновения тел: божественная механика..... 182

9.3. Внутреннее противоречие системы Декарта 186

9.4. От Декарта к Гюйгенсу: пример самодвижения системного ансамбля 189

Глава 10. Историко-генетический взгляд на релятивистскую космологию. Классическая проблема: является ли мир идеей? 195

10.1. Априорные основания эйнштейновской общей теории относительности. 195

10.2. Постулат космического субстрата и космологический принцип 198

10.3. Четыре возможные космологические модели релятивистской космологии и их априорные решения 200

10.4. Трудности, связанные с опровержением релятивистской космологии....... 209

10.5. Об оправдании априорных суждений в релятивистской космологии. 212

10.6. Является ли мир только идеей?...... 215

Глава 11. Критика понятия истины в философии Поппера; понятие истины в исторической теории эмпирических наук...... 218

11.1. Критика попперовского метафизического реализма; понятие истины в исторической теории науки 219

11.2. К вопросу об истинности самой исторической теории науки... 225

11.3. Еще несколько критических замечаний по поводу современных направлений в попперианской философии...... 227

Глава 12. Критический анализ теории историко-научных процессов и научного прогресса Снида-Штегмюллера 231

12.1. Критические замечания об определении теоретических величин в концепции Снида-Штегмюллера 233

12.2. Критика различия, которое Снид и Штегмюллер проводят между "ядром" и "расширением ядра" теории 234

12.3. Критические замечания о "динамике теорий" Снида-Штегмюллера.. 236

Глава 13. Теоретические основы исторических наук....... 240

13.1. Философы понимания.. 240

13.2. Философы объяснения. 242

13.3 Всеобщее в исторических науках.... 243

13.4. Внутренняя связь объяснения, понимания и повествования...... 247

13.5. Понятие "теории" в исторических науках.... 249

13.6. К вопросу об обосновании принципов в историко-научных теориях. 252

13.7. Аксиоматические установления a priori в историко-научных теориях 253

13.8. Оправдательные установления....... 255

13.9. Нормативные установления... 256

13.10. Отношение между априорным и апостериорным...... 257

13.11. Так называемый герменевтический круг.. 258

13.12. Объяснение экспликаций и мутаций исторических систем, объяснение значений 260

13.13. Обоснование теоретических принципов в исторической ситуации.. 264

13.14. Прошлое как функция настоящего....... 267

13.15. Типы обоснования теоретических установлений в исторических науках. 274

Часть третья. Мир научно-технический и мир мифологический. 276

Глава 14. Научно-технический мир... 276

14.1. Об истории техники 277

14.2. Кибернетика как современная техника.. 279

14.3. Общество технического века.. 281

14.4. Техника: pro и contra..... 284

14.5. Техника и футурология 287

14.6. Техника в свете теории исторических системных ансамблей и страсть к изменениям 288

14.7. Экскурс в теории рациональных решений.. 294

Глава 15. Значение греческого мифа для научно-технической эпохи... 299

15.1. Проблема обоснования мифа. Связь мифа, нуминозного опыта и искусства.... 300

15.2. Условия мифологического опыта. 303

15.3. Развитие науки и разрушение мифа...... 317

15.4. Отношение между наукой и мифом...... 320

Смена методологических парадигм Читатель, который, ориентируясь на название книги, ожидает найти в ней ставшие модными в масс-медиа околонаучные размышления по поводу таинственных и непостижимых явлений, наверняка будет разочарован. Книга К.Хюбнера написана с полным уважением к научной рациональности и с ее позиций. Она посвящена кардинальным проблемам философии науки - выяснению особенностей развития научного знания, анализу его социокультурных предпосылок и оснований.

Ее автор - профессор К.Хюбнер - известный немецкий философ, автор многих трудов в различных областях философского знания. Книга Хюбнера написана почти двадцать лет назад, и переведена на многие языки. Но она имеет не только историческую ценность. В ней были четко очерчены проблемы, которые двадцать лет назад лишь намечались, а сегодня стали центральными в философии науки.

60 - 70-е годы были переломной эпохой в развитии философско-методологических исследований на Западе. В этот период осуществился переход от доминирования позитивистской традиции к новому пониманию природы и динамики научного знания.

Позитивистская традиция ориентировалась на идеал методологии, построенной по образцу и подобию тчных естественнонаучных дисциплин. При этом неявно полагалось, что развитие таких дисциплин осуществляется как взаимодествие теорий и опыта, а все внешнее по отношению к этому взаимодействию факторы должны быть злиминированы как не имеющие прямого отношения к методологическому анализу.

Последующее развитие философии науки выявила ограниченность позитивистских идеализаций научного познания. Как альтернативный подход сложилось направление методологических исследований, которое иногда именуют историческим, а чаще постпозитивизмом, поскольку оно пришло на смену ранее доминировавшим позитивистским идеям.

Представители этого направления (Т.Кун, И.Лакатос, П.Фейерабенд, Дж.Холтон и др.) развивали различные концепции, полемизируя между собой. Но их объединяло убеждение, что философия науки должна опираться на историконаучные исследования, учитывать исторические изменения науки и воздействие на ее развитие социальных и психологических факторов.

Все эти подходы характерны и для книги К.Хюбнера "Критика научного разума". Перекличка названия этой книги и великого труда И.Канта "Критика чистого разума" не случайна. Идея анализа предпосылок и условий познания, восходящая к И.Канту, предполагает выявление структур, которые определяют границы и возможности научного познания. И если затем учесть его историческую размерность, то эти структуры предстают соотнесенными с конкретными историческими этапами социального развития. К.Хюбнер последовательно проводит в своем анализе эту стратегию. В его книге систематически выявляются те скрытые допущения, которые определяют направления роста научного знания и способы его включения в культуру.

В самом общем виде науку часто представляют как исследование, добывающие факты и создающее теории, которые опираются на факты, объясняют и предсказывают их. Эти представления конкретизируются в различных методологических концепциях. В философии науки и мышлении естествоиспытателей долгое время господствовала так называемая стандартная концепция. Ее развивала и на нее опиралась позитивистская философия науки. Но она во многих своих положениях выражала здравый смысл ученого, работавшего в эпоху классической науки.

В стандартной концепции полагалось, что факты являются эмпирическим базисом, который независим от теорий и может выносить объективный приговор теории.

В книге обстоятельно проанализированы эти положения и показано, что они содержат изрядную долю методологического мифотворчества. В дискуссиях 60 - 70-х годов, в которые внесли вклад и работы К.Хюбнера, было обнаружено, что эмпирические факты науки всегда теоретически нагружены. Они не являются независимыми от теоретических знаний, а несоответствие теории фактам еще не является безусловным основанием, чтобы отбросить теорию.

Сегодня эти идеи широко известны, но они не сразу укоренились в философии науки, и несомненно оказали революционизирующее влияние на ее развитие.

В книге К.Хюбнера на конкретных примерах иллюстрируется теоретическая нагруженность эмпирических фактов, прослеживается как различные теоретические понятия и законы включаются в процесс их формирования. Но в книге сделан еще один важный шаг - в ней показано влияние на этот процесс также и вненаучных факторов.

Эмпирические истины, как подчеркивает К.Хюбнер, являются результатом применения некоторой системы правил. Сами же эти правила имеют сложную системную организацию. Они включают не только идеи, понятия и законы ранее сложившихся теорий, которые участвуют в формировании научных фактов, но и содержат априорные по отношению к науке основания. Эти основания выступают как социально-исторический контекст, совокупность социокультурных предпосылок, которые определяют возможности научного опыта в каждую конкретную историческую эпоху.

Эти же предпосылки детерминируют и характер теоретического поиска, определяя выбор фундаментальных принципов науки и стратегий формирования научных теорий на соответствующем этапе ее исторического развития.

Подытоживая результаты дискуссий 60 - 70-х годов по проблеме формирования теории, К.Хюбнер подчеркивает, что в каждой теоретической гипотезе имеется слой допущений, который может быть как явным, связанным с экспликацией и анализом принимаемых теоретических принципов, так и неявным, детерминирующим само принятие этих принципов. Во втором случае речь идет об обусловленности принципов социально историческим контекстом, спецификой той исторической ситуации, в которой возникает научная теория.

Реконструкции фрагментов истории науки, которые приведены в подтверждение этой идеи (анализ исторических предпосылок теорий соударения упругих тел Декарта и Гюйгенса, анализ становления общей теории относительности и релятивистской космологии, анализ коперниковской революции в астрономии и др.), представляют интерес не только как методологические, но и как историко-научные исследования. Возможно историк науки сочтет их эскизными и не во всех деталях убедительными. Но главная мысль проведена в них достаточно отчетливо - принципы и фундаментальные идеи научных теорий не являются результатом простого обобщения фактов, а содержат априорный компонент, который, однако, не следует рассматривать как абсолютный. Он историчен, и его особенности коренятся в специфике социокультурной ситуации, которая отбирает из огромного множества возможностей научного поиска лишь некоторое подмножество, согласующиеся с характером социально исторического контекста.

В этом пункте К.Хюбнер видит преемственность своих идей с кантовским априоризмом, но он подчеркивает, что в отличие от Канта, априорные допущения, выступающие условием и предпосылкой научного познания, следует рассматривать как исторически изменчивые.

С этих позиций обсуждается в книге проблема взаимодействия теории и опыта. В свое время А.Эйнштейн писал, что важнейшим уроком физики XX в. является понимание той особенности формирования теорий, что они не могут быть выведены из опыта, а создаются как бы сверху по отношению к опыту. Их принципы могут быть навеяны опытом, но не являются индуктивным обобщением опытных фактов.

Развиваемая К.Хюбнером концепция во многом совпадает с этим пониманием, но она еще более резко подчеркивает зависимость опыта от теории, дополняя ее тезисом о зависимости всей системы развивающегося знания от социокультурного контекста.

Несомненным достоинством концепции К.Хюбнера является содержащиеся в ней представления о развивающемся научном знании как о целостной органической системе, погруженной в исторически изменчивую социокультурную среду. В принципе, многие постпозитивистские концепции в большей или меньшей степени разделяют подобные представления о науке, но чаще всего они используют их неявно. К.Хюбнер же пытается их эксплицировать и описать в качестве программы методологических исследований. Эти представления были альтернативой позитивизму, который по существу предлагал трактовку науки как некоторой простой динамической системы, где свойства целого детерминированы свойствами элементов (опытных фактов и теоретических высказываний, имеющих эмпирической оправдание).

Новая трактовка развития науки предложила иное видение - были зафиксированы прямые и обратные связи между системой развивающихся теорий и опытом, а вся система знания предстала как обладающая некоторыми особыми свойствами целостности, нередуцируемыми к свойствам составляющих его элементов. Исторический подход открывал новое поле проблем, поскольку он представлял систему научного знания как исторически развивающуюся и детерминированную социальными факторами. Но для решения этих проблем уже было недостаточно (хотя и необходимо) зафиксировать только историческую изменчивость самой системы знания и социальной среды, в которой оно развивается. Необходимо еще применить в анализе науки соответствующее представление о строении исторически развивающейся системы. Такие системы характеризуются уровневой организацией своих элементов, иерархией уровней, наличием относительно автономных подсистем каждого уровня, наличием особой подсистемы,(которые выполняют функцию оснований, ответственных за целостность системы, обеспечивающих сохранение ее системообразующих параметров), прямыми и обратными связями между всеми подсистемами и уровнями. Но самое главное состоит в том, что по мере исторической эволюции в таких системах возникают новые подсистемы и новые уровни организации. Они воздействуют на ранее сложившиеся уровни и подсистемы, меняют композицию и свойства их элементов, приводят к перестройке оснований и в результате этих трансформаций система вновь восстанавливает свою целостность. Но это - уже новая стадия ее исторического развития, новое ее состояние, качественно отличное от предшествующего.

Западная философия науки при исследовании структуры и динамики знания пока не смогла найти адекватного содержательного воплощения всех этих представлений о специфике сложных развивающихся систем. Однако некоторые отдельно взятые аспекты этих представлений можно обнаружить в размышлениях К.Хюбнера. Он справедливо подчеркивает, что историческое развитие знаний сопровождается переформулировкой уже сложившихся теорий и переинтерпретацией фактов, часть которых вообще может утратить статус факта. При этом принципы, выступавшие на определенном этапе развития науки в качестве фундаментальных основоположений, в новой ситуации также могут пересматриваться. Основанием для такого пересмотра К.Хюбнер полагает не рассогласование между отдельно взятой теорией и фактами, а рассогласование внутри системного ансамбля научного знания. Категория системного ансамбля в концепции Хюбнера является ключевым понятием. Он применяет его как при анализе науки, так и в более широком смысле - при рассмотрении социальной среды, в которую погружена наука и в которой она развивается.

Историческая изменчивость этой среды характеризуется в книге как смена одного исторического контекста другим. А каждый исторический контекст предстает в виде особого состояния исторической системы особого системного ансамбля. К.Хюбнер определяет его в самом общем виде как структурированное множество относительно автономных систем, образующих в своих взаимосвязях особое системное целое. Такие системы частично наследуются из прошлых времен, а частично возникают в новых условиях и образуют иерархию в соответствии с многообразными социальными отношениями, соответствующими каждому конкретному этапу исторической жизни общества.

Нетрудно увидеть, что в таком определении заданы общие характеристики исторически развивающихся систем и постулировано, что для понимания динамики общественной жизни и динамики науки следует использовать эти представления.

Бесспорно, уже сам по себе этот подход был важным шагом в разработке проблем философии науки, поскольку он открывал новое поле проблем и формулировал их предварительное перспективное видение. Конечно, можно было бы выразить пожелание более глубокой содержательной экспликации идеи исторического ансамбля применительно и к науке, и к социальной жизни. Возможно, читатель останется неудовлетворенным тем, что при выделении Хюбнером системных единиц социально исторического ансамбля не используется четкого критерия, а в качестве примеров приводятся довольно разнопорядковые элементы - наука, искусство, производительные силы, правила поведения и деятельности, принципы метафизики и теологии и т.д.

Нельзя, однако, забывать, что анализ динамики социально-исторических систем означал переход в новую область исследования и требовал применения особых методов и средств, многие из которых два десятилетия назад только начинали развиваться. В конце концов само включение в философию науки проблем социальной детерминации уже было революционным шагом. Нелишне вспомнить, что в то время (да и нередко в наши дни) многие исследователи, признавая эту проблематику, ограничивались лишь общими ссылками на обусловленность знания историческим контекстом и приводили иллюстрации этой обусловленности подбором различных фрагментов истории науки.

На этом фоне стремление К.Хюбнера конкретизировать проблему и предложить некоторые модельные представления динамики науки в социально историческом контексте выглядит весьма позитивно.

В его книге предпринята попытка выделить те компоненты развивающейся системы знания, которые непосредственно взаимодействуют с социокультурной средой и вместе с тем регулируются процессы эмпирического и теоретического поиска. К таким компонентам К.Хюбнер относит основания науки. Он рассматривает их как систему априорных принципов, которые обусловлены состояниями социально исторического контекста. В их число он включает нормативные постулаты (правила), которые определяют, что считать обоснованным и доказанным, в том числе и эмпирически доказанным, как строить объяснение и т.п. Далее он фиксирует в составе оснований принципы, которые вводят представления о причинности, о пространстве и времени, об объектах и процессах, т.е. некоторые философские и мировоззренческие идеи онтологического плана. Наконец, в основания науки включаются философские и мировоззренческие принципы эпистемологического характера, которые выражают цели познания и понимание истины.

Анализируя динамику научных систем, К.Хюбнер вслед за Т.Куном, выделяет две основные формы их развития: нормальную науку и научную революцию, называя их экспликацией научной системы и ее мутацией. Т.Кун, как известно, связывал начало научной революции с появлением аномалий и кризисов, т.е. обнаружением фактов, которые не ассимилируются сложившимися теориями и порождают противоречия в теоретических объяснениях. К.Хюбнер эти ситуации интерпретирует несколько иначе. Он видит их не столько как рассогласование теорий и опыта, сколько как возникновение дисгармонии в целостном системном ансамбле научных знаний. Стимулом смены оснований он полагает стремление к гармонизации исторического ансамбля.

Подчеркивая, что факты зависят от принципов, а выбор принципов определен требованиями гармонизации исторической системы и зависит от исторического контекста, К.Хюбнер сосредотачивает свое внимание именно на этом аспекте динамики науки. Его интересуют прежде всего цепочка связей: исторический контекст - основания науки - конкретные теории и факты.

Основания науки фиксируются при таком подходе в качестве опосредующего звена между социальной средой, с одной стороны, и теориями и фактами, с другой. Их зависимость от социокультурного контекста и регулятивные функции по отношению к теориям и опыту прослежена в книге К.Хюбнера на разнообразном историко-научном материале, применительно как к естественным, так и к социальным наукам.

Результаты всех этих исследований заслуживают самого пристального внимания, даже если учесть дистанцию во времени, отделяющую от наших дней книгу "Критика научного разума".

Однако существует и другой аспект, без рассмотрения которого нельзя получить адекватных представлений о динамике науки. Речь идет о том, что кроме цепочки связей, прослеживаемой в книге К.Хюбнера, имеются и обратные связи между фактами, теориями, основаниями науки и различными сферами культуры и социальной жизни, на которые воздействует наука и в которые она вносит подчас радикальные перемены.

При анализе этих связей обнаруживается, что, несмотря на то, что теория строится сверху по отношению к опытным фактам, она после процедур эмпирического обоснования гипотезы предстает как обобщение опыта. Выясняется далее, что основания науки не только целенаправляют теоретическое и эмпирическое исследование, но и развиваются под воздействием их результатов. Правда, для обнаружения механизмов этого развития необходим был более детальный анализ содержательной структуры научного знания, чем это было проделано в западной философии науки.

Весьма показательно, что в отечественных исследованиях, посвященных проблематике методологии науки, примерно в этот же период интенсивно анализировалась организация научных знаний как сложной, исторически развивающейся системы.

Как мне представляется в наших работах, которые, к сожалению, по ряду причин идеологического и политического характера недостаточно хорошо известны на Западе, была более обстоятельно исследована структура дисциплинарно организованного научного знания как на материале физики, так и других научных дисциплин, астрономии, биологии, технических наук и т.д.1.

В этих исследованиях были зафиксированы и описаны не только отдельные компоненты оснований науки, но и их связи, что позволило выявить структуру оснований, их отношение к теориям и опыту и их функции в системе развивающегося знания. Основополагающие принципы, которые зафиксировал К.Хюбнер, с позиций этих исследований могут быть отнесены к трем различным, но в то же время взаимосвязанным структурным блокам оснований науки: идеалам и нормам исследования (которые задают своеобразную схему метода познавательной деятельности); научной картине мира (которая вводит схему предмета исследования, фиксируя его главные системно-структурные характеристики); философско-мировоззренческим основаниям (которые обеспечивают согласование идеалов и норм науки и ее представлений о мире с доминирующими ценностями культуры соответствующей исторической эпохи).

Особо важным звеном в этой структуре является научная картина мира, которая пока не зафиксирована в явном виде не только в исследованиях К.Хюбнера, но и в других концепциях западной философии. Она принадлежит к теоретическим знаниям, которые реализуются в различных формах, и она отлична от теорий, хотя вне связи с ней теория не получает достаточного обоснования. При выявлении картины мира как научной онтологии могут быть сняты многие недоразумения и критические возражения, неизбежно возникающие как реакция на жесткий тезис, согласно которому "научные факты никогда не обнаруживаются как таковые, а возникают только на основании новой теории". Огромное многообразие ситуаций в истории науки свидетельствует, что эмпирический поиск способен открывать новые факты, до построения конкретных теорий, объясняющих данные факты. Но в этих ситуациях эмпирические исследования целенаправлены научной картиной мира, которая ставит задачи эмпирическому поиску и очерчивает поле средств для их решения. Непосредственное взаимодействие картины мира и опыта намного чаще встречается в науке, чем взаимодействие развитых теорий и опыта, поскольку науки не сразу достигают высокого уровня теоретизации. Причем связь картины мира и опыта не однонаправленная, а двухсторонняя, благодаря чему картина мира способна уточняться и конкретизироваться под влиянием новых фактов. Научные революции, или, в терминологии Хюбнера, мутации исторической системы научных знаний, могут быть рационально поняты только при учете связей между опытом, теориями и основаниями науки.

Система знаний развивается гармонично до тех пор, пока характеристики реальности, выраженные в научной картине мира, соответствуют особенностям исследуемых объектов, а применяемые при их изучении методы соответствуют принятым идеалам и нормам научного познания.

Но в процессе развития наука чаще всего незаметно втягивает в орбиту исследований принципиально новые объекты. В этом случае решение эмпирических и теоретических задач может привести к результатам, которые при их соотнесении с основаниями порождают парадоксы. Классическими примерами тому могут служить парадоксы, возникшие при решении М.Планком задачи абсолютно черного тела, а также парадоксы в электродинамике движущихся тел. В первом случае, это были рассогласования между выводами из планковской теории о дискретности энергии излучения и представлениями физической картины мира о непрерывности электромагнитного поля как состояния мирового эфира. Во втором - противоречие между следствиями из преобразований Лоренца об относительности пространственных и временных интервалов и принципом абсолютности пространства и времени. Таким образом задача, генерированная картиной мира, перерастала в проблему, решение которой предполагало трансформацию исходных онтологических принципов. Хюбнер справедливо подчеркивает, что движущей силой развития научных систем является стремление избавиться от противоречий и неустойчивости, стремление к гармонизации системного ансамбля научных знаний. Но сами эти противоречия и неустойчивости чаще всего возникают в результате взаимодействия теорий и оснований науки с опытом. Противоречия не только свидетельствуют о несоответствии принципов характеру исследуемых объектов, но и обнаруживают "слабые звенья" оснований, которые подлежат критике и возможным изменениям. Вероятно именно это обстоятельство имел в виду А.Эйнштейн, когда писал, что теории, будучи невыводимыми из опыта, тем не менее "навеяны опытом". В этом смысле определение принципов как априорных оснований научного поиска является весьма сильной идеализацией.

И все же за счет этих сильных методологических идеализаций, Хюбнер обнажает и весьма остро ставит проблему согласования между системой науки и системой исторических социальных ансамблей, в которые включена наука. Эта проблема двадцать лет назад только намечалась, но сегодня она обрела особую актуальность, представая частью более общей проблематики - поиска гармонизации общественной жизни в условиях возрастающих кризисных явлений и нестабильности.

Современная наука и тип цивилизации, в котором она возникла, являются особыми историческими состояниями. Как справедливо отмечается в книге К.Хюбнера новоевропейская наука была неразрывно связана с появлением новой системы ценностей, которые сформировались в эпоху Ренессанса, а затем были развиты в эпоху Реформации и Просвещения. Эти ценности стали духовным основанием культуры техногенного мира - того особого типа цивилизационного развития, который пришел на смену безраздельному господству первого и более раннего типа цивилизации -традиционным обществам.

Техногенная цивилизация в отличие от традиционных обществ резко ускоряет темпы социального развития: виды деятельности, их средства и цели становятся динамичными, традиция здесь постоянно модернизируется, а инновации, творчество выступают приоритетными ценностями. Главным фактором социальных изменений становится развитие техники и технологии. Они приводят к ускоряющемуся обновлению предметной среды, в которой протекает жизнедеятельность человека. А это, в свою очередь, сопровождается изменениями социальных связей, появлением новых социальных отношений новых типов общения и форм коммуникации.

В системе духовных оснований техногенной культуры идеалы прогресса, изменения, инноваций были тесно связаны с особым пониманием человека и его отношения к миру. Приоритетным становится понимание человека как деятельностного существа, противостоящего миру, осуществляющего его преобразование с целью обеспечить свою власть над его объектами и процессами. Неотъемлемым аспектом этого понимания выступала концепция природы как закономерно упорядоченного поля объектов, которые выступают материалами и ресурсами для преобразующей деятельности человека.

Научная рациональность обретает статус приоритетной ценности только в этой системе смысложизненных ориентиров, которые образуют основание культуры техногенной цивилизации.

В своих развитых формах наука постоянно нацелена на систематическое исследование все новых объектов, большинство из которых могут стать предметом практического освоения лишь на будущих этапах цивилизационного развития. В этом смысле она открывает новые горизонты предметной преобразующей деятельности человечества, предъявляя человечеству новые предметные миры его будущего практического освоения. В фундаментальных научных открытиях, как правило, потенциально содержатся целые созвездия новых технологий, и, соединяясь с техническим прогрессом, наука становится одним из факторов ускоряющихся общественных изменений. В культуре техногенного мира этот статус науки закреплен в ее мировоззренческих функциях. Если в традиционных культурах наука была подчинена религиозно-мифологическому пониманию мира, то в техногенной цивилизации она самостоятельно формирует доминирующие мировоззренческие образы, а научная картина мира претендует на особое положение в процессах мировоззренческой ориентации людей. Обретая мировоззренческие функции, наука тем самым обеспечивает свое свободное самоценное развитие, что создает условия для новой реализации ее прагматических функций - ее превращения на индустриальной стадии техногенного развития в производительную силу общества.

Научно-технический прогресс обеспечивал успехи в расширяющемся освоении природы, улучшении качества жизни людей, и это было основой победоносного шествия техногенной цивилизации по всей планете.

Но уже в середине нашего столетия начали проявляться кризисы, вызванные техногенным развитием. Нарастающие глобальные проблемы поставили человечество перед угрозой самоуничтожения. Они заставляют критически отнестись к прежним идеалам прогресса. В этой связи возникают вопросы о самоценности научной рациональности и научно-технического прогресса.

Существуют многочисленные антисциентистские движения, возлагающие на науку ответственность за негативные последствия техногенного развития и предлагающие в качестве альтернативы идеалы образа жизни традиционных цивилизаций. Но простой возврат к этим идеалам невозможен, поскольку типы хозяйствования традиционных обществ и отказ от научно-технического развития приведет к катастрофическому падению жизненного уровня и не решит проблемы жизнеобеспечения растущего населения Земли.

Вхождение человечества в новый цикл цивилизационного развития и поиск путей решения глобальных проблем связаны не с отказом от науки и ее технологических применений, а с изменением типа научной рациональности и появлением новых функций и форм взаимодействия науки с другими сферами культуры. Постепенно формируются новые идеалы науки, согласно которым она не просто должна осуществлять свою экспансию на все новые области, стимулируя технологические революции, но и коррелировать свои стратегии со стратегиями социального развития, ориентированного на гуманистические ценности.

Как отражение этих объективных тенденций в поисках новых путей цивилизационного развития, происходит сдвиг проблем в философии науки. В центре внимания оказываются проблемы обусловленности динамики науки стратегиями социальной жизни. Соответственно в методологических исследованиях происходит смена парадигм. От ориентации на изучение преимущественно внутринаучных процессов генерации нового знания методология переходит к новому видению его динамики: все большее внимание начинает уделяться проблемам социальной обусловленности науки, воздействию на процессы роста знания социокультурных факторов, которые отбирают определенные стратегии развития из множества потенциально возможных направлений развития науки.

В книге "Критика научного разума" это новая методологическая парадигма представлена в достаточно отчетливой форме, а развитые в ее русле идеи дают импульс новым творческим размышлениям.

В.С.Степин,

Академик Российской Академии наук

От переводчика

Курт Хюбнер (1 сентября 1921 г., Прага) - немецкий философ. Учился в университетах Праги, Ростока, Киля. Участвовал во 2 мировой войне (1940-1943), был ранен в России (1942), попал в плен к американцам в Африке (1943). Защитил кандидатскую диссертацию на тему Трансцендентальный субъект как часть природы. Исследование Кантова "Opus postumum" (1951), и это определило его особенный интерес к исследованию фундаментальных предпосылок, "исторических a priori" естествознания. Докторская диссертация посвящается теме "Логический позитивизм и метафизика" (1955), что заложило основы его дальнейшего исследования природы философии (см. его статью "Рефлексия и саморефлексия метафизики" в "Вопросах философии", 1993, № 6). Работал профессором Технического университета в Зап.Берлине, деканом философского факультета (1961-1971), профессором и директором философского семинара в университете Киля, эмеритирован (1971-1988). Почетный профессор Открытого университета в Берлине (1962-1971), президент Немецкого общества общей философии (1969-1975), член Совета директоров Международной федерации философских обществ (1978-1988). Действительный член Научного общества Иоахима-Юнга в Гамбурге, Международной философской академии в Брюсселе. Основные труды посвящены анализу проблем философии науки, религии, мифа, национального сознания. Книги: "Kritik der wissenschaftlichen Vernunft" (1978), пер. на англ., исп., итал., порт., япон. языки; "Die Wahrheit der Mythos" (1985), пер. на итал.; "Das Nationale" (1991).

Курт Хюбнер принадлежит к плеяде известных философов науки, формирование которых начиналось с критики логического эмпиризма. Регулярные семинары в тирольском местечке Альпбах, в которых участвовали Поппер, Фейерабенд, Хюбнер и другие, в том числе и известные ученые-физики, уже вошли в историю философии науки. Хюбнер вместе с П.Фейерабендом, Х.Шпиннером и А.Наесом нередко рассматриваются как представители так называемой плюралистической философии науки. Эволюция взглядов Хюбнера весьма показательна как пример эсктраполяции определенной теоретико-познавательной методологии на области, достаточно далеко отстоящие от ее традиционного предмета - науки (миф, искусство и пр.), и может быть рассмотрена как пример современной тенденции к расширению предмета теории познания. Хюбнер находится в известной оппозиции к современной англо-американской философии науки (как аналитической, так и реалистической), но широко использует идеи критического рационализма, феноменологии, экзистенциализма, герменевтики.

Я выражаю глубокую признательность Фонду Александра фон Гумбольдта (Германия), предоставившего возможность осуществить эту работу.

И.Касавин

Памяти Эллен Розен, доктора медицины

Das erste steht uns frei,

beim zweiten sind wir Knechte.

Goethe

Мы делаем свободно первый шаг,

Но в слуг второй нас превращает.

Гёте

Предисловие Сегодня многие люди убеждены в том, что истина и знание в подлинном смысле существуют только в науке, и поэтому все другие аспекты бытия должны быть постепенно охвачены ее контролем. Широко распространено также и мнение, что гуманизм существенным образом опирается на научное просвещение. Поэтому сейчас, быть может, в большей степени, чем когда-либо еще, такие, лежащие за пределами науки, области как искусство, религия, миф ставят нас перед трудным вопросом: как можем мы сегодня сохранить к ним серьезное отношение и где искать им обоснование? Но существует и противоположный взгляд, который, исходя из факта серьезной проблематичности технического прогресса (загрязнение окружающей среды, перенаселение и пр.), культивирует враждебность к науке. Ясно, что оба вышеуказанные взгляда не имеют четкого представления о том, чем, собственно, является наука, что означают применительно к ней истина, опыт и знание, и чего она в состоянии и не в состоянии достичь. То же самое относится и к технике.

Настоящее исследование призвано внести свой вклад в прояснение этих проблем. С этой целью мы обратимся к идеям, которые позволяют по-новому взглянуть на обозначенные нами выше вненаучные области.

В мои намерения не входило дать исчерпывающую характеристику темы (если что-то подобное вообще возможно) и всеобъемлюще проанализировать всю современную литературу по данному вопросу. Я ограничился наиболее существенными проблемами, чтобы по возможности дать ясное представление о ряде малознакомых фундаментальных идей и облегчить тем самым их понимание. Кроме того, в силу актуальности предмета я обращаюсь не только к специалистам в области теории науки, но также и к широкому кругу читателей. Конечно, какие-то главы могут вызвать трудности, но это никоим образом не будет препятствовать пониманию книги в целом, поскольку самые важные разделы не требуют каких-либо специальных познаний и помимо всего построены так, что их можно читать в качестве самостоятельных работ. Это в особенности касается глав 1, 3, 4, 8, 11, 13, 14 и 15.

И, наконец, чтобы избежать недоразумения, я подчеркну еще одно обстоятельство: данное исследование посвящено наукам лишь постольку, поскольку они принимают форму эмпирических теорий, форму, которую они приобрели в течение Нового времени. Следует также отметить, что насущные проблемы сегодняшнего дня затрагиваются мною лишь постольку, поскольку они относятся к науке, понимаемой именно указанным образом.

Я благодарю моих коллег из Университета Киля, д-ра Депперта, д-ра Фибига и м-ра Зелла за многочисленные советы и прочтение рукописи. Поскольку некоторые главы книги писались в годы, когда я еще преподавал в Берлине, я бы хотел также поблагодарить моих бывших коллег проф. д-ра Ленка, проф. д-ра Раппа и доц. д-ра Гебауэра за многочисленные советы, которые от них получил.

Киль, 31.12.1977.

Предисловие к четвертому изданию

Со времени первого издания "Критики научного разума" в 1978 году исследования в области теории науки, рассматриваемой здесь как теория форм, научного мышления, его оснований и познавательных возможностей, претерпели многообразное дальнейшее развитие. Однако специфические вопросы, поставленные в этой книге, и ответы, которые я на них попытался дать, остались при этом вне поля зрения исследователей. Поэтому я не вижу повода к тому, чтобы внести в книгу какие-либо изменения, связанные с современным развитием теории науки.

Что же касается духовной ситуации, описанной в предисловии к первому изданию, то она потому развивалась так, что страх перед уничтожением природы, приписываемый помимо всего прочего научному прогрессу и его экономическому воздействию, словно бы исчез. С одной стороны, за это время было еще более ясно осознано, что дальнейшее научно-техническое развитие, о котором мечтали некоторые, является невозможным и катастрофа, вызывающая ужас, была лишь ускорена. С другой стороны, люди убеждены в существовании рокового круга, согласно которому угрожающий экологический кризис может быть приостановлен только с помощью столь странно развивающегося научно-технического прогресса.

Таким образом, если отвлечься от несущественной видимости, на переднем плане нашего сегодняшнего интереса стоит не прежний вопрос о развитии науки, но о том, как перейти от ее наивного понимания и использования к рефлексивному. Речь идет при этом не только о выживании; речь идет о принципиальном отношении человека к природе, к реальности и, далее, к самому себе. Вопрос о границах научного рассмотрения природы и действительности включает в себя вопрос о границах научного рассмотрения самого человека. Всегда, когда человек подчиняет науку определенным целям, встает вопрос о природе самого человека вообще.

Однако если ситуация и далее обострялась указанным образом и описывалась в русле подобных целей и связанных с ними идей, то человек неизменно склоняется к тому, чтобы перепрыгнуть первую ступень, положенную в основание нашего мировоззрения этой самой теорией науки. И критика науки тем самым оказывается столь же наивной, как и любой сциентистский предрассудок , который нужно было преодолеть. Один предрассудок лишь заменяется другим.

Я представляю четвертое издание этой книги на суд общественности, будучи убежден, что она, рассмотренная с точки зрения значимости своих результатов, не утратила прежней актуальности. И то обстоятельство, что за прошедшее время вышел в свет целый ряд ее переводов на другие языки, лишь укрепляет меня в этой мысли.

Киль, 31.12.1992.

Предисловие к русскому изданию

Вопреки всей длительной трагической эпохе вынужденного противостояния, взаимные духовные связи между Россией и Германией, глубоко коренящиеся в истории, ни разу полностью не были прерваны. Это в особенности справедливо применительно к сфере философской мысли. Всегда существовала, я считаю, определенная близость между тем, что может быть названо стилем немецкого и русского мышления. Оба народа вообще обнаруживают особенную, только им присущую склонность строить свою жизнь с помощью философии.

Будучи длительное время членом Федерации международных философских обществ и их комитетов по научной подготовке всемирных конгрессов в Вене, Дюссельдорфе и Монреале, я имел многократную возможность общаться с участвующими в этой работе русскими коллегами, что позволяло углублять обмен мнениями и официальные контакты. Уже тогда я мог понять, насколько значительны сходство наших глубинных основоположений и близость взглядов на самые разные проблемы. Это в немалой степени относится к области теории познания и философии науки, которые в обеих странах нуждались в избавлении от окаменевших догм, дабы обеспечить их развитие, а также разработку исторических и социальных аспектов их предметной области. Это же в значительной мере составляет и предмет данной книги.

Мне было особенно приятно, что д-р И.Касавин, с которым я общался во время его пребывания в Киле, взял на себя работу по переводу. Между нами возникло тесное сотрудничество, которое, как мы надеемся, будет полезно для недавно образованного в Москве Центра изучения немецкой философии. Я также искренне признателен проф.Т.Ойзерману, оказавшему помощь в работе над переводом моей книги. Наконец, я благодарен директору Института философии РАН проф. В. Стёпину, который обеспечил эту публикацию и оказывал нам всемерную поддержку.

Если бы русский перевод моей книги внес вклад в дело будущего возобновления традиционного взаимодействия немецкой и русской философии, то это было бы заслугой обеих сторон и принесло бы обоюдную пользу.