Часть 2.

тождественности» 55. Но принцип реального развития уходит из его поля зрения. Он строит обычную свою триаду потенций — магнетизм, электричество, химизм, переходит затем к рассмотрению организма, но это только движение мысли: реальная природа всегда органична, «неорганической природы самой по себе не существует» 56. Границу, предел животного царства образует человек: антропология — это уже не просто физиология.

Так Шеллинг переходит к заключительной части своей системы — «идеальному миру». Первая потенция здесь — знание, вторая — поведение, третья — искусство. Религия (наряду с моралью) рассматривается в разделе поведения, искусство выступает как синтез знания и поступка. Венчает систему нечто выходящее за пределы потенций: объективно это государство, а субъективно — философия, «не наука философии, а сама философия как гармоническое наслаждение и участие в полноте добра и красоты общественной жизни».

Следующее изложение системы относится к 1810 г. Это так называемые «Штутгартские беседы». И здесь Шеллинг пытается обосновать принцип тождества как своеобычный, никогда не имевший места в истории философии, отличающийся от всех известных в прошлом позиций. Здесь Шеллинг трактует проблему бога. Бог для него — единство противоположностей: и личность, и весь мир. В боге слиты две «первосилы» — эгоизм и любовь. Эгоизм — реальное начало, любовь — идеальное. Любовь есть преодоление эгоизма; божественная любовь, преодолевая божественный эгоизм, создает свое другое — мир. «Материя есть не что иное, как бессознательная часть бога» 58. Бог Шеллинга изначально бессознателен, сознание существует в нем лишь как возможность, которая актуализируется в процессе саморазвития, восхождения к самопознанию. Перед нами идеалистический вариант пантеизма. В «Штутгартских беседах» внимание Шеллинга вновь привлекает идея развития. Одна из бесед названа «О превращении природы в духовную жизнь», открывается она фразой: «Величайшая цель и тенденция целого состоит в том, чтобы природа перешла в духовное» 59.

55 Ibid. S. 283.

56 Ibid. S. 379.

57 Ibid. S. 376.

58 Schelling F. W. J. Stuttgarter Privatvorlesungen. Torino, 1973.

S. 130.

59 Ibid. S. 160.

24

Раздел о духовной жизни открывают рассуждения, посвященные государству. В 1804 г. государство рассматривалось Шеллингом как одно из высших творений духа, теперь оно является для него свидетельством духовной беспомощности человека, преобладания в нем природного, материального начала. Выше государства Шеллинг ставит церковь. Говоря о духовных потенциях человека, Шеллинг называет три: нрав, дух, душа. Нрав — это бессознательная часть психики: влечения и чувства. Дух подчинен сознанию, здесь сфера рассудка. Высшая потенция — душа, сюда относятся искусство, философия, мораль, религия. В системе 1804 г. невнятно говорилось об индивидуальном бессмертии (в работе «Философия и религия», опубликованной в том же году, таковое вообще отрицается), а теперь философ признает вечность не только души, но и ...тела. «Смерть не приводит к полному отрыву духовного от физического, последнее уходит вместе с первым, поскольку оно сформировано самим человеком. Следовательно, бессмертен весь человек» 60. Далее следуют рассуждения о «небе и аде», сатане, который должен стать «господином природы >>. Страшном суде и воскресении мертвых — вот тогда бог будет «всё во всём», наступит «полнейший пантеизм».

Отныне религия постепенно занимает доминирующее место в системе Шеллинга. Многое будет меняться — в деталях и в существенных моментах, но религиозные устремления останутся неизменными, g 1827 г. в курсе, получившем затем название «История новейшей философии), Шеллинг впервые заговорит о необходимости коренной перестройки всей философии, создания принципиально новой, «позитивной» философии. В 1832 г. он прочтет курс «Основы позитивной философии», где обстоятельно изложит свои новые идеи. Вместе с тем курс этот окажется лишь преддверием системы. За ним последуют

«Философия мифологии» и затем «Философия откровения».

Все предшествующие учения, по Шеллингу, были «негативными» в том смысле, что они стремились к объяснению существующего мира исходя из логических взаимосвязей. Логическая философия выводит со строгой последовательностью одно из другого, строит необходимые структуры. «Позитивная философия» (Шеллинг называет ее также «исторической») не исключает логического знания, Добавляет к нему момент времени, некоего не предсказуемого

J bid. S. 195.

25

изменения. Сумма углов треугольника равна двум прямым, ничего другого быть не может, это знание логическое, а человек может быть здоровым или больным; сегодня мой друг здоров — это знание историческое. Логическое знание строится на необходимости, а историческое включает момент свободы. «Позитивная философия» объясняет личность. Она, по мысли Шеллинга, должна утвердить"" идеал. Сегодня те проблемы, к которым обращается Шеллинг в своей «позитивной философии», рассматривает теория ценностей.

«Негативная философия,— писал Шеллинг,— это только philosophia ascendens (поднимающаяся снизу)... позитивная философия — philosophia descendens (спускающаяся сверху). Лишь обе вместе они завершают полный круг философии» 6l. Шеллингу не удалось прочертить этот круг, он наметил пунктиром лишь некоторые его участки. Низложив «позитивную философию», он стал в последние годы разрабатывать «негативную» (прочитав заново курс натур философии, поминавшийся выше). Шеллинг скан ,чаля, оставив после себя подробно выписанные, но все го лишь отдельные фрагменты системы. Его могучий интеллект, философская культура, чувство меры и вкуса не позволяли ему удовлетвориться паллиативом, псевдо решением, а подлинное решение проблемы всеобъемлющей систематизации философского знания на идеалистической основе было невозможно. >

4. ИСКУССТВО. МИФ. РЕЛИГИЯ

Философскую систему молодого Шеллинга венчает искусство. Зрелый Шеллинг полон раздумий о художественном творчестве и углублен в исследование мифологии. Постепенно он подчиняет религии и искусство, и мифологию.

Читатель двухтомника может получить представление об эстетических воззрениях раннего Шеллинга из последних глав «Системы трансцендентального идеализма». Здесь идет речь о том, что эстетическое созерцание представляет собой высшую форму продуктивного созерцания. На эстетическом уровне созерцание обретает объективность, полноту и обще значимость. Последнее обстоятельство особенно важно: философия, по Шеллингу, не может быть общедоступной, она находится за пределами «обычного

61 SW. B d XIII. S. 151.

26

сознания», а эстетическое созерцание проявляется в любом сознании. Искусство выше философии еще в одном отношении: хотя философия достигает величайших высот, но в эти выси она увлекает лишь частицу человека. Искусство же позволяет добраться до этих высот целостному человеку".

В художественном творчестве, по Шеллингу, находит свое завершение продуктивная природа. В искусстве самосознание снова приходит к природе. То, что мы называем природой,— всего лишь поэма, сокрытая в чудесной тайнописи 63. Но если одному лишь искусству дано превращать в объективно значимое то, что философ в состоянии излагать исключительно в субъективной форме, то отсюда вытекает неизбежность возведения философии (и науки вообще) в ранг поэзии. Уже и сейчас, отмечает Шеллинг, творчество ученого сродни творчеству в искусстве. В дальнейшем исчезают все различия между ними. Единство науки и поэзии существовало в древние времена в виде мифологии. И Шеллинг предсказывает появление «новой мифологии». Как понимать эту «новую мифологию»? Шеллинг уточняет свою мысль в «Философии искусства». Материалом греческой мифологии была природа, христианская мифология обратилась к истории, к духу, первая была реалистической, вторая — идеалистической; новая мифология должна осуществить синтез того и другого. «Современная мифология возникнет тогда, когда история будет дополнена природой; это уже происходит. Гомер, с которого начинал античный мир, в современном мире будет завершением» 4. Шеллинг возлагает надежды на «умозрительную физику», т. е. натурфилософию, которая раскрывает тайны природы и дает материал для «новой мифологии». Мифология содержит в себе творческое начало. «Она — материал всего поэтического в искусстве; универсум в высшей форме. >на — сама поэзия» 5. Вот почему она необходима каждой творческой индивидуальности. «Каждый индивид создает себе собственную мифологию» 66.

Одновременно с Шеллингом (и примерно в тех же

6 l См. наст. том. С. 486.

б 4 См. наст. том. С. 484.

Верхи Wurzburg. 1804. S. 34 (Архив Т Г У). которую 6 Университета хранится студенческая запись курса, ванным В челом текст рукописи совпадает с издан более четко, поэтому мы их и востро

66 С. 25. Там же. С. 34.

27

выражениях) о «новой мифологии» говорил Ф. Шлегель. Трудно сказать, кому принадлежал приоритет 67. Йенские романтики повлияли на становление эстетических взглядов Шеллинга. Но, войдя в кружок романтиков, Шеллинг сразу же приложил усилия к тому, чтобы превзойти романтические установки. Принимая эстетические постулаты романтиков, он пытался подняться над ними. Особенно знаменательна в этом отношении его мюнхенская речь «Об отношении изобразительных искусств к природе». 1

Романтики ценили природу, но подходили к ней по разному. «...Шлегели забывают,— отмечал Новалис,— что искусство принадлежит природе и что оно есть как бы сама 1

себя созерцающая, самой себе подражающая, сама себя образующая природа» 68. В своей мюнхенской речи Шеллинг предлагает уточнить понятие природы. Для иных природа — мертвый агрегат, скопление предметов. Для других — почва, откуда поступают питательные соки. И лишь вдохновенный исследователь видит в природе

священную, вечно творческую силу, из себя самой порожу] дающую все сущее. «Мы присутствуем при достаточно странном зрелище, что как раз те, кто лишает природу ]

какой-либо жизненности, в то же время требуют от искус става воспроизведения жизни природы! К ним могли бы ; быть приложены слова глубокомысленного автора: ваша

лживая философия расправилась с природой, так с какой же стати вы требуете теперь, чтобы мы ей подражали? Не с той ли целью, чтобы доставить вам новое удовольствие

в акте такого же точно насилия над последователями этой природы?» 69 Упоминаемый Шеллингом «глубокомысленный автор» — И. Г. Гаман, резко выступавший против

механического, омертвляющего взгляда на мир. В этом ,Шеллинг с ним солидарен. Если рассматривать природу только как продукт, как мертвые формы, то ничего живого!

подражание такой природе не даст. Шеллинг полон пиетета к И. И. Винкельману, но видит!

ограниченность его позиций. Его идея античности как!

67По-видимому, все же не Шлегелю: к концу 1796 г. относится! фрагмент, условно названный при публикации «Первая программа систем мы немецкого идеализма». Он написан рукой Гегеля и отражает разговоры с Шеллингом и Гёльдерлином; речь идет, в опасности, о необходимости создать «новую мифологию... она должна быть мифологией разума»» (Mythologieder Vernunft. Frankfurt / М., 1984. S. 13). В цитируемо**!

издании собраны все материалы, относящиеся к современным дискуссиям об авторстве фрагмента.

68 Литературная теория немецкого романтизма. Л., 1934. С. 145.

69 Там же." С. 292.

28

эталона привела к тому, что «место природы заступили возвышенные произведения древности, внешнюю форму которых тщились отразить ученические умы, несмотря ни на что неспособные постигнуть дух, исполняющий эти образцы искусства. А тогда последние становились столь же далекими для нашего понимания, как и произведения природы, пропасть здесь была даже еще большей, ибо искусство оставляет нас более равнодушными, нежели природа, если мы не прибегнем к духовному видению...» 70. Реакция эстетики и искусства на винкельмановский классицизм была неизбежной, но в равной мере односторонней. Шеллинг имеет в виду романтическое движение, когда говорит о художниках, отдавшихся идеальному порыву, воспринявших представления о красоте, возвышающейся над материей; их взгляды оставались прекрасными словами, за которыми не последовало дела. «Если раньше в обычай искусства вошло порождение тел без души, то это новое учение возвещало лишь тайны душевности, не касаясь тайн телесности. ...Жизненная средняя линия пока еще и не была найдена» 71.

Романтики, безусловно, были правы, подчеркивая бессознательные компоненты художественного творчества, и в этом их неоспоримая заслуга. «Произведения, не отмеченные печатью такого бессознательного знания, узнаются по явному отсутствию самостоятельной, независимой от творца жизненности, тогда как, наоборот, где это есть, искусство наряду с высочайшей ясностью, свойственной рассудку, придает своему произведению также ту неисчерпаемую реальность, которая ставит его наравне с произведением природы» /2. И все же сознательное творчество, считает Шеллинг, оплодотворяет искусство. Художник может и должен превзойти природу. Духовное начало, пронизывающее природу, действует в ней слепо. Искусство освещено светом сознания. «Вещи живы одним только понятием», все остальное в них одна только тень, лишено Сущности. Искусство, запечатлевая сущность, изымает ее норм сражает ее в чистой, жизненной изведи обстоятельство: искусство рассматривания человека, сквозь призму неравность в которой чувственная привлекательную нравственной благостью, действует как чудо. Таков Рафаэль.

С 294.. С. 298.

29

Речь 1807 г. «Об отношении изобразительных искусств к природе» привела Шеллинга на пост генерального секретаря Академии художеств. Казалось, перед ним открылся путь к теоретическому осмыслению искусства, но, странным образом, философ не пошел по этому пути. После мюнхенской речи он не опубликовал больше ничего нового и фундаментального в теории искусства. Внимание его переключилось на мифологию и религию. Произошла очередная переориентация.

В речи 1807 г. он превозносил понятие, а через два года в трактате о свободе речь уже идет о другом: «Как высоко мы ни ставим разум, мы все же считаем, что никто из чистого разума не стал добродетельным или героем или вообще большим человеком, и не разумом, по известному выражению, продолжается род человеческий. Только в личности жизнь, а все личное покоится на темном основании» 73. Что такое «темное основание»? Речь идет о не освещенной светом разума части психики, о бессознательных ее компонентах, о мифе. Еще в «Философии искусства» было заявлено о том, что каждый индивид создает себе собственную мифологию: в мифе содержится творческое начало, импульс к действию. Теперь Шеллинг не вспоминает о «новой мифологии», для него достаточно традиционной, христианской мифологии любви. «Любовь — вот высшее» 74. Разум пассивен, а любовь побуждает к поступку.

Трактат Шеллинга называется «О сущности человеческой свободы», но посвящен он главным образом природе зла и перспективам его преодоления. Для Канта зло — противоположность свободы, свободное деяние направлено всегда к благу, прогресс свободы устраняет зло. Шеллинг видит в свободе человека корень зла. Вне человека нет ни зла, ни добра. Если частная воля человека служит всеобщей >. воле, она творит добро; противопоставляя себя всеобщей ; воле, преследуя свои эгоистические интересы, человек порождает зло. История человечества начинается с грехопадения, в дальнейшем зло становится средством движения общества вперед, к «спасению», к конечному торжеству добра. Зло есть нечто лишенное сущности, возникшее только как противоположность любви. Последняя с необходимостью восторжествует, когда произойдет полное отделение добра от зла. Само по себе зло не имеет силы и сильно

73 SW. B d VII. S. 413.

74 Ibid. S. 406.

30

своей связью с добром как его противоположность. Победа любви будет победой бога над природой и над величайшим ее злом смертью.

Итак, перед нами вариации на темы христианской мифологии. Но 'Шеллинг — теоретик, и его интерес к мифологии должен был с необходимостью привести его к попытке дать философскую интерпретацию мифологии как формы сознания. В Полном собрании сочинений Шеллинга «Философии мифологии» посвящены два тома. В 1 м томе помимо «Исторически-критического введения», относящегося к середине 20-х годов, помещено также «Философское введение», над которым Шеллинг работал в самые последние годы жизни. 2-й том содержит курс лекций, прочитанный последний раз в Берлине в 1845/46 г. Наибольший интерес представляет публикуемое в нашем двухтомнике «Исторически-критическое введение в философию мифологии».

Здесь мифология уже не подчиненная часть философии искусства. Разбирая возможные интерпретации мифологии, Шеллинг отвергает ту, которая отождествляет миф и художественный вымысел. Шеллинг видит связь между мифологией и искусством, но считает, что констатация этого факта не раскрывает еще сути мифа. По его мнению, индийская мифология непоэтична, и это один из аргументов против отождествления мифологии и поэзии. Другой неадекватный, согласно Шеллингу, вариант истолкования мифологии — аллегорический. В свое время Ф. Бэкон утверждал, что в мифе всегда можно обнаружить однозначный смысл, тщательно завуалированный его создателями. Миф о Купидоне Бэкон толковал как изложение атомистической теории вещества: первоначальные семена вещей, атомы, чрезвычайно малы и остаются в вечном младенчестве. Купидон пускает стрелы — всякий признающий атомы и пустоту должен признать силу атома, действующую на расстоянии.

р обеих теориях — «поэтической» и «аллегорической» — есть, по мнению Шеллинга, одно слабое место. миф рассматривается в качестве «изобретения», в качестве Результата преднамеренного творчества. На самом деле как вводятся школьные прорвал 1 И учебники «Создать мифологию, придать ей, необходимую для того, чтобы народа, без чего невозможно ее это выходит за пределы юностей одного человека и даже многих, объединившихс

31

для этой цели» 75. Теперь у Шеллинга речь идея не о мифологии индивида, а о мифологии народа. Как ней народа без языка, так нет народа и без единой мифологии полагает он. Не только единство хозяйства и политическим

институтов скрепляет нацию, но прежде всего единстве сознания, общие представления о богах и героях Как, однако, объяснить, что различные народы, на

соприкасающиеся друг с другом, воспроизводят в своим мифах общие мотивы, общие сюжеты? Говорить о том, чтя один народ заимствовал свои мифологические представления у другого, по Шеллингу, нет оснований. Один миф нм относится к другому как копия к оригиналу. Остается только допустить, что мифологию создает совокупное человечество на определенной ступени своего развития. Мифология возникает как индивидуальное сознание народи когда он выделяется в самостоятельное целое. Шеллинг впервые стал смотреть на мифологию как

всемирно историческое явление, увидел в ней необходимую, закономерную ступень развития сознания. Основал идея шеллингианство — совпадение идеального и реального — нашла применение в теории мифа, который в нашем понимании представляет собой наиболее всеобщую, изначальную форму мысли, еще целиком погруженной в убыти

В мифе слиты импульс и поступок. Человек, живущий власти мифа, неспособен выделить себя из окружающее мира, свои мысли и чувства он принимает за подлинную единственно возможную реальность. Миф лишен рефлексии, его антитеза — рассудок.

Ф. Энгельс, в целом резко критиковавший Шеллинг вместе с тем отметил его заслуги в анализе мифологии: «•« охотно признаю выводы Шеллинга, касающиеся самая важных результатов мифологии в отношении христианства, но в другой форме, так как я рассматриваю явления не как нечто, внесенное в сознание извне сверчи естественным образом, а как наиболее внутренние продукт сознания, как нечто чисто человеческое и естественное» Я

Изучая идеалистическую философию, мы всегда мчимся отделить плодоносное от сорняков, плодотворней постановку вопроса от ошибочного решения. Вчитывайся в формулировки Шеллинга, стремившегося христианское вероучение, мы обнаруживаем подчас новику вполне светских, философских и даже социальный.

75 SW. B d XI. S. 57.

76 Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 433.

32

проблем. Такова, например, проблема прогресса. Шеллинг отмечает: «Идея непрекращающегося прогресса есть идея бесцельного прогресса, а то, что не имеет цели, не имеет смысла; следовательно, бесконечный прогресс — это самая пустая и мрачная мысль» ". Сторонником безграничного прогресса был Кант, иронизировавший над идеей остановки, «конца всего сущего». Природа, мир вещей самих по себе пребывает у Канта в «почетной отставке», как выразился один его современник, люди с помощью продуктивного воображения создают свой самостоятельный мир, совершенству которого нет пределов. Шеллинг увидел в этой мысли слабое место кантианства, еще в молодости он призвал исходить из природы, осваивать ее, подчинять. В дальнейшем он добавил: и приноравливаться к ней, привести кантовский мир ничем не регулируемого произвола в соответствие с природой.

В философском завещании Шеллинга, наброске, относящемся к февралю 1853 г., есть пассаж, заслуживающий внимания: «В негативной философии, т. е. в науке разума, первичным является сущее, а содержание сущего (бог) вторично. Конец негативной философии наступает тогда, когда Я требует перестановки, которая вначале представляет собой простой акт воли (по аналогии с кантовским постулатом практического разума, с той только разницей, что не разум, а практическое Я в качестве личности выставляет требование и говорит: «Я хочу»,— что выше сущего). Эта воля только начало. Воля, поднявшаяся над сущим, и наука о ней (позитивная философия) оказываются новым сущим, которое теперь выступает уже как вторичное и производное» . Бог Шеллинга в естественном ходе вещей оказывается вторичным. Он приобретает первичный, определяющий характер лишь в практической жизни человека в качестве свободного морального деяния. Бесконечный, «естественный» прогресс невозможен, ведет в Гуки, нужна остановка, вернее, «перестановка», переориентация. Как, какими средствами, каким образом, Шеллинг не знает. Но он говорит: это неизбежно, он предрекает не южный конец того мира, в котором он живет. Он уPuma: первое слово в грядущей «перестановке» будет принадлежать философии. Именно она должна воспитать человека, наделенного не только разумом (этого мало!), но высокой нравственной ответственностью, уподобить его

S V V. B d XIV. S. 13.

Schellirijriana rarioia. S. 671.

33

богу, научить его, как встать над «сущим», над стихийным! течением дел, чтобы актом свободной воли преобразовать, переориентировать мир на истину, добро и красоту. Есть еще одна сторона философии позднего Шеллингана которую необходимо обратить внимание. Это содержащаяся главным образом в работе «История новейшей]] философии» критика философии Гегеля. Сам идеалист мятущийся и колеблющийся, Шеллинг ясно видит слабых места последовательной идеалистической системы. От погод что аргументы Шеллинга сформулированы им в последним годы творчества и содержатся в работах, излагающих иррационалистическую «позитивную философию», они не становятся слабее. «Когда один идеалист критикует ос новые идеализма другого идеалиста, от этого всегда выигрываете материализм» 7. «У Гегеля,— пишет , что он хорошо понял логическую природу той философии, которую он стал разрабатывать» 80. Если бы он на этом! остановился, считает Шеллинг, все было бы в порядке, но он вознамерился придать логике всеобщее значение. Его! ошибка — панлогизм. Между тем «в логике нет ничего,! изменяющего мир» 81. Гегель уверяет, что понятие обладает самодвижением, I на самом деле двигаться вперед его побуждает философ. 1 «Понятия как таковые существуют только в сознании, 1 объективно рассмотренные, они не предшествуют природе, 1 а следуют за ней. Гегель лишил их естественного места, ! поставив их в начале философии» 82. В результате абстрагирование от действительности предшествует самой действительности . Гегель начинает с абстрактного бытия, но такового нет: бытие всегда конкретно, оно не существую само по себе, а имеет носителя. Мысль Гегеля занята пустыми абстракциями. Это как «искусство для искусства». Шеллинг сравнивает Гегеля с романтиками: «Многие наши так называемые романтические поэты занимались подобным прославлением поэзии ради поэзии. Но никто насчитал эту поэзию для поэзии подлинной поэзией»

У Гегеля мышление развертывается само по себе, Доя появления природы, до всякого времени. И остается совершено непонятным, как идеальное затем превращаетс

Ленин В.И. ПСС.Т.29. С 255.

М) SW. Н. Н X. S. 120.

Ibid. S. 153.

Ibid. S. 140.

Ibid. S. 141.

34

в реальное, как мысль создает мир, логика — природу. По Гегелю природа — всего лишь «агония понятия» 84.

Подобные доводы, усиленные материалистической аргументацией, мы найдем потом у Фейербаха 85. Они действительно указывают на уязвимое место гегелевской системы. Нот почему курс «История новейшей философии» Шеллинга, относящийся к 1827 г., читается и ныне с неослабеваемым интересом.

5. ШЕЛЛИНГ И РОССИЯ

В заключение коротко остановимся еще на одном обстоятельстве, которое стимулирует наш сегодняшний интерес к Шеллингу. Речь идет о значении Шеллинга для развития отечественной философской мысли. До того как Гегель овладел думами русской интеллигенции, Шеллинг оказал преобладающее влияние на ее духовный рост. Русское шеллингианство — самостоятельное философское направление, существовавшее вплоть до конца XIX в. 8

Первый русский шеллингианец — Д. М. Велланский. Он слушал Шеллинга в Йене и Вюрцбурге и был отмечен им, распространял идеи Шеллинга в тех курсах, которые он читал в России, и в своих сочинениях, переводил Шеллинга на русский язык, хотя переводы его не сохранились, и сейчас даже трудно сказать, что именно переводил Велланский. Последователем Шеллинга был А. И. Галич, один из учителей Пушкина в Царскосельском лицее, позднее М. Г. Павлов — профессор Московского университета.

К началу войны 1812 г. философией тождества увлекались не только ученые мужи, но и образованная молодежь. «Еще во время утомительных походов французской войны, вспоминал впоследствии декабрист Г. С. Батеньков.— нас трое — Елагин, я и некто Паскевич — вздумали пересадить Шеллинга на русскую почву, и в юношеских \мах наших идеи его слились с нашим товарищеским

*! Ibid. S. 152.

Ф.Ферстер отмечает: «Реабилитация чувственности, предпринята

Людвигом Фейербахом, его переход к материалистической интерпретации

природы в .значительной степени определены ходом рассуждений

натурфилософии Шеллинга» (Natur und geschichtlicher Proze.B. S. 190). Русском шеллингианство см.: Сахаров Б. И. О бытовании

литературе // Контекст. 1977. М., 1978; Усекая философия начала XIX века и Шеллинг. М.,Он же.. Московский кружок любомудров. М.. 1980.

35

юмором. Мы стали изъясняться в новых отвлечениях легко 1

и приятно» 8/. 1

В 20-х годах в России выходило три шеллингианских 1 журнала — «Атеней», «Мнемозина», «Московский вестник». О возникновении последнего один из современников \ писал: «Погодин и вся университетская молодежь, воспитанная на немецком пиве Шеллинга, будет будущий год издавать Московский Вестник» 88. «Мнемозина», о которой ее редактор Ф. Одоевский писал, что она «заставила толковать о Шеллинге» 89, была органом московского кружка «любомудров», объединившего молодых шеллингианцев. Кроме упомянутого Одоевского сюда входили Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, Н. А. Мелыунов, А. И. Кошелев, Н. М. Рожалин, В. П. Титов. Примыкали к кружку В. К. Кюхельбекер, М. П. Погодин, А. С. Хомяков.

Мировоззрение П. Я. Чаадаева складывалось под влиянием Шеллинга (которому он признавался: «Изучение ваших произведений открыло мне новый мир») 90. Н. В. Станкевич начинал с увлечения Шеллингом. Шеллинг, писал он, «составил часть моей жизни; никакая мировая мысль не приходит мне иначе в голову, как в связи с его системой» 91. Из кружка Станкевича вышли Белинский, Бакунин, славянофилы К. Аксаков и Самарин.

Новая вспышка шеллингианских увлечений произошла < в России уже после смерти философа, когда стало выходить! Собрание его сочинений. В 1859 г. А. Григорьев писали «Шеллингизм (старый и новый, он все один) проникал = меня глубже и глубже — бессистемный и беспредельный, ибо он жизнь, а не теория» 92. В Шеллинге Григорьева привлекал интерес к органической структуре и к художественным потенциям сознания. В той или иной мере эти качества были присущи всем перечисленным русским мыслителям, искавшим у Шеллинга оправдание своего типа философствования.

87 Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820х годов.

М., 1933. Т. II. С. 60.

88 Письмо П. А. Вяземского А. И. Тургеневу от 20.11.1826 г. Архив;

братьев Тургеневых. г.. 1921. Вып. 6. С. 46.

81 Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. М.. 1974J

Т. II. С. 189.

90 Чаадаев П. Я. Сочинения и письма. Т. 2. С. 183.

91 Станкевич Н. В. Избранное. М., 1982. С. 136.

92 Григорьев А. Воспоминания. Л., 1980. С. 301.

36

Было еще одно обстоятельство, способствовавшее учению связей шеллингианство русской культурой: ни из классиков немецкой философии не относился к России с таким интересом и с такой любовью. Нашей стране Шеллинг предрекал великое будущее. В. Ф. Одоевский идо свежим впечатлением разговора с Шеллингом записал: «Шеллинг стар, а то верно бы перешел в православную церковь 93. По ситуации того времени это означало: принял бы русскую культуру. Н. А. Мельгунову Шеллинг так и сказал, что «ему было бы весьма по сердцу войти с Россиею в умственный союз» 94.

В России Шеллинг никогда не был. Но он мог судить о России по своим русским слушателям и но русским друзьям. Среди последних мы находим поэта Ф. Тютчева, в течение многих лет жившего в Мюнхене в качестве сотрудника русского дипломатического представительства при Баварском дворе. Стихи Тютчева несут на себе следы бесед с философом, чтения его произведений. Мы помним шеллинговскую инвективу, обращенную к представителям механистического взгляда на мир: «Ваша лживая философия расправилась с природой...» Таким людям «природа представлялась в качестве чего-то не только безгласного, но и полностью лишенного жизни, даже внутренне чуждого какому-либо живому слову» А у Тютчева:

Не то, что мните вы, природа:

Не слепок, не бездушный лик —

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык,

Речь «Об отношении изобразительных искусств к природе» была в свое время произнесена в присутствии будущего короля, она произвела впечатление, переиздавалась, и русский дипломат не мог не знать ее. Среди стихов Тютчева мы находим и такие, которые не просто навеяны мыслями Шеллинга, но рождались в совместных размышлениях или, может быть, даже представляли собой обращение поэта философу. Таково стихотворение «Я лютеран люблю 01 луженье». Написанное в католической Баварии, оно е "предает впечатлений поэта об окружающей жизни — То разговор с протестантом (каковым был Шеллинг), это предупреждение о кризисе лютеранской веры:

, ( Писатель и время. М., 1978. С. 177. ,,5 Отечественные записки. 1839. Т. III. № 5. С. 125. литературная теория немецкого романтизма. С. 292.

37

Еще она но перешла дорогу,

Еще за ней не затворилась дверь...

Но час настал, пробил... Молитесь богу.

В последний раз вы молитесь теперь.

А у Шеллинга: «Протестантизм должен понять, что он только переход, только опосредствование, что он нечто лишь в соотнесении с более высоким, посредником которого

он выступает» 96. Стихотворение Тютчева написано в сентябре 1834 г., мысли Шеллинга о распаде протестантизма относятся к тому же времени, и возникали они если не под

влиянием Тютчева, то в ходе бесед с ним. Близким по духу человеком для Шеллинга был А. И. Тургенев, писатель и историк, брат известного декабриста. Они познакомились в 1825 г., не так уж много бывали вместе, но как уверенно пишет Шеллинг родстве: «Прекрасно направлять свои мысли в юные души и сердца, но мужу нужен муж. Мы близки, как по годам, так и по опыту, по зрелости взглядов и мыслей, которые нас посещают об одних и тех же вещах, лишь немногие (охотно признаюсь вам в этом) могли внушить мне такое доверие, которое я оказываю вашему мнению и вашему характеру» 97. Недавно обнаружено в архиве еще одно примечательное письмо Шеллинга к Тургеневу (от 3 августа 1841 г.): «Нет слов, чтобы передать, как часто мне Вас не хватало. Чем старше становишься, чем больше жизненный опыт и раздумья учат тебя, тем труднее найти человека, вместе с которым хотелось бы жить, а мы с Вами

в глубине души, в самом сокровенном чувствуем одинаково» 98. Таких слов Шеллинг не говорил никому, видимо, не было у него в старости другого человека, способного к со

размышлению и сопереживанию. Шеллинг и Россия — тема обширная и не новая. Здесь

нет возможности (да и необходимости) давать ей исчерпывающее освещение. Нам важно было несколькими штриха ми обрисовать то взаимодействие, которое существовало у Шеллинга с нашей родной культурой и которое входит важной составной частью в ее историю .

А. В. Г у лыга

96 SW. B d XII, S. 821.

97Архив братьев Тургеневых. И г., 1921. Вып. 6. С. 349. А. И. Тургенев включил полный (немецкий) текст этого письма в свое письмо П.А. Вяземскому. Процитированный абзац снабжен ироническим примечанием: «Когда же Шеллинг любезничал со мною на Чистых Прудах или законодательствовал на Литейной?»

98ЦГАЛИ, ф. 501, он. 1, ед. Ч р. 2J2, л. 2.

38