Часть 16.

что в Боге следует признать эти различия, то в ответ он

говорит, что это требование веры. Но каким образом вера

может требовать чего бы то ни было уничтожающего

принцип, без которого теряют свое значение всякое

доверие, утверждение или отрицание? Поэтому два

одновременно истинных предложения ни в коем случае не

могут полностью противоречить друг другу. И если А и С не

тождественны, то В, которое тождественно с А, должно

быть иным, чем то В, которое тождественно с С. Николай

Веделий 491, профессор в Женеве, а затем в Девентере,

издал некогда книгу под заглавием "Rationale Theology

cum", против которой Иоганн Музей 492, профессор в Иене

(город в Тюрингии с евангелическим университетом),

написал другую книгу по тому же вопросу, а именно

о значении разума в теологии. Я припоминаю, что когда-то

читал эти книги и заметил, что спор по основному вопросу

был осложнен побочными вопросами, как, например,

вопросом о том, что собой представляет теологический

вывод, и следует ли судить о нем по составляющим его

терминам или по способу доказательства его, и, следовательно, был ли прав Оккам или нет, говоря, что знание, некоторого вывода остается одним и тем же независимо от способа доказательства его 49Э. В этих книгах встречается множество других, еще менее важных мелочей, касающихся только терминов. Однако Музей сам признавал, что принципы, обладающие логической необходимостью, т. е. такие, что противоположное им влечет за собой противоречие, должны и могут надежно употребляться в теологии. Но он с полным основанием отрицал, что достаточно одной физической необходимости (т. е. необходимости, основанной на индуктивном выводе из происходящих в природе явлений или на естественных законах, представляющих, так сказать, установление Бога), чтобы отвергнуть веру в какие бы то ни было чудеса или

в Таинства, потому что от Бога зависит изменить обычный

ход вещей. Так, согласно порядку природы, можно

утверждать, что одно и то же лицо не может быть

одновременно матерью и девой или что человеческое тело

не может быть недоступно чувствам, хотя Бог может

сделать обратное тому и другому. Веделий, по-видимому,

тоже принимает это различие. Но иногда спорят в отношении

некоторых принципов, необходимы ли они логически

или только физически. Таков спор с социнианами по

вопросу о том, может ли быть умножена субстанция, если

17*

==515

4, XVIII

отдельная сущность умножена, и спор с цвинглианами 494

о том, может ли какое-нибудь тело находиться только

в одном месте. Но следует признать, что там, где не

доказана логическая необходимость, можно в предложении

предполагать только физическую необходимость. Но, по-моему, остается один вопрос, который недостаточно

исследовали названные мной авторы, а именно следующим:

предположим, что, с одной стороны, имеется буквальный

текст Священного писания, а с другой стороны, больша

вероятность логической невозможности или по крайней

мере признанная физическая невозможность того, что в нем

говорится. Спрашивается, что разумнее: отказаться от

буквального смысла или от философского принципа?

Имеются бесспорные случаи, когда мы не колеблясь

отказываемся от буквы Священного писания, как, напри

мер, когда оно наделяет Бога руками и приписывает ему

гнев, раскаяние и другие человеческие страсти. В противном случае нужно было бы стать на сторону

антропоморфистов или английских фанатиков, полагавших,

что Ирод был действительно превращен в лисицу.

когда Иисус Христос назвал его этим именем. Здесь

уместны правила истолкования. Если они не говорят

в пользу философского учения ничего, идущего вразрез

с буквальным смыслом Писания и если, кроме того,

буквальный смысл не приписывает Богу никакого несовершенства или не влечет за собой никакой опасности для дела благочестия, то более надежно и более благоразумно следовать ему. Названные мной два автора спорят еще о затее Кекермана 495, желавшего доказать троицу при помощи разума, как это пытался некогда сделать Раймунд Луллий . Но Музей честно признает, что если бы

доказательство автора-реформатора было верным и правильным, то ничего нельзя было бы возразить против этого и что он был бы нрав, защищая по этому вопросу, что свет святого духа мог бы быть зажжен философией. Они

обсуждали также следующий знаменитый вопрос: могли бы

те, кто, не зная откровении Ветхого пли Нового завета,

умерли, придерживаясь взглядов естественною благочестия,

быть спасены таким путем и получить отпущение

своих грехов? Известно, что Климент Александрийский,

Юстин Мученик и Иоанн Златоуст склонялись до некоторой

степени к этому взгляду. Я даже показал когда-то

Пеллисону 497, что ряд выдающихся учителей католический

церкви не только не осуждали на вечные муки неупорствующих

==516

протестантов, но и готовы были спасти даже

язычников и утверждать, что лица, о которых я только что

говорил, могли бы спастись актом душевного сокрушения,

т. о. раскаяния, основанного на любви к добру, в силу

которой Бога любят больше всего, ибо его совершенства

делают его в высочайшей степени достойным любви. Под

влиянием этого люди стараются затем от всего сердца

сообразоваться с ого волей и подражать его совершенствам,

чтобы лучше соединиться с ним; и кажется справедливым,

что Бог не может отказать в своем милосердии тем, которые

испытывают эти чувства. Не говоря ужо об Эразме

и Людвике Вивесе, я привел в пример взгляды Диего

Паива д'Андрада 498, очень знаменитого в свое врем

португальского ученого, бывшего одним из теологов

Тридентского собора. Андрада утверждал даже, что те, кто

но признает этого, делают Бога в высшей степени жестоким

(iicque enim. inquit, immanitas delerior ilia esse polcst) 499. Пелиссон с трудом нашел эту книгу в Париже: так уважаемые в свое время авторы бывают затем совершенно

забыты. Это заставило Бейля сказать, что многие цитируют

Андрада, лишь полагаясь на слова его противника

Хемница 500. Возможно, что это так, но лично я прочел его, прежде чем сослаться на него. Он прославился в Германии своим спором с Хемницем, так как он писал против этого автора, в пользу иезуитов, и в его книге можно найти некоторые подробности о происхождении этого знаменитою общества. Я заметил, что некоторые протестанты

называли андрадовцами тех. кто придерживался его

взгляда по рассматриваемому нами вопросу. Были такие

авторы, которые написали с разрешения цензуры специальные

книги о спасении [души] Аристотеля па основании

этих самых принципов . Известны также написанные по

латыни книги Коллинза 502 и по-французски монсеньера

Ламота ле Ванне по вопросу о спасении [душ] язычников.

Но некий Франциск Пуччи 503 зашел в этом вопросе

слишком далеко. Блаженный Августин при всей своей

учености и проницательности ударился в противоположную

крайность, высказавшись даже за осуждение

детей, умерших без крещения. Схоластики, по-видимому,

поступили правильно, не последовав в этом за ними, хот

ряд ученых людей причем некоторые с большими

заслугами, но несколько мизантропического взгляда по

этому вопросу 504 - желали воскресить названное учение

этого отца церкви и придали ему, пожалуй, еще более

XVI II

==517

резкую форму. Эта точка зрения, может быть, оказала

известное влияние на спор между некоторыми слишком

пылкими учеными. И когда иезуитские миссионеры

в Китае сообщили, что древние китайцы обладали истинной

религией своего времени и имели истинных святых и что

учение Конфуция не заключает в себе ничего идолопоклоннического или безбожного, то в Риме, по-видимому, поступили правильно, отказавшись осудить на вечные муки один из величайших народов, не выслушав его. Благо нам, что Бог более человеколюбив, чем люди. Я знаю лиц, которые, желая доказать свое рвение суровостью религиозных взглядов, утверждают, что нельзя будет верить

в первородный грех, если не разделять их взглядов, но

они заблуждаются. И не следует думать, будто те, кто

защищает точку зрения спасения язычников и других

лишенных обычных средств спасения людей, должны

приписывать это одним только силам природы (хотя,

может быть, некоторые отцы церкви придерживались этого

взгляда), так как можно утверждать, что Бог, вызвав у них

своею благодатью акт душевного раскаяния, сообщил им

также - реально или потенциально, но всегда сверхъестественным путем - перед их смертью, хотя бы даже

в последний смертный час, весь свет веры и весь пыл любви, необходимый для их спасения. И именно таким образом реформаторы объясняют у Веделия взгляды Цвингли 505, высказывавшегося по вопросу о спасении добродетельных язычников столь же недвусмысленно, как и учителя католической церкви. И это учение не имеет ничего общего со специфическим учением пелагиан или полупелагиан 506, от которого, как известно, Цвингли был очень далек. И так как в противоположность пелагианам признают наличие

сверхъестественной благодати у всех тех, кто обладает

верой (в чем сходятся между собой все три принятых

исповедания, за исключением, может быть, последователей

Пажона 505), и даже наличие веры или хотя бы близких к ней душевных движений у детей, получающих крещение, то нет ничего необычайного в том, чтобы признавать это - по

крайней мере в смертный час - у добродетельных людей,

не имевших счастья быть наставленными обычным

способом в христианском вероучении. Но самое мудрое это

ничего не решать в столь мало известных вопросах

и довольствоваться общим суждением, что Бог не способен

делать ничего, что не было бы полно благости и справедливости:

melius est dubitare de occultis, quam littigare de

==518

incertisws (Августин, кн. 8, De genesi ad litteram,

гл. V).

00.htm - glava54

Глава XIX

О [РЕЛИГИОЗНОМ] ЭКСТАЗЕ (DE L'ENTHOUSIASME)509

§ 1.Ф и л а л е т.О. если бы по воле Божией все теологи и сам Блаженный Августин всегда придерживались

указанного Вами учения! Но люди думают, что дух

догматизма является признаком их рвения к истине, хот

в действительности верно обратное. Истину любят лишь

постольку, поскольку любят исследовать доказательства,

покалывающие ее такой, как она есть. И кто тороплив

в своих суждениях, тот всегда руководится не вполне

искренними мотивами. § 2. Одним ил обычных мотивов

этого рода является стремление к господству; другой мотив, порождающий экстаз (enthousiasme),- известная снисходительность к своим собственным фантазиям. § 3.

Экстазом называют недостаток тех, кто воображает себ

обладателем непосредственного откровения, "с основанным

на разуме. § 4. Подобно тому как разум (raison) можно

назвать естественным откровением, творцом которого, как

и творцом природы, является Бог, так откровение можно

назвать сверхъестественным разумом, т. с. разумом,

расширенным новым рядом открытии, исходящих непосредственно от Бога. Но эти открытия предполагают

наличие у нас средства, благодаря которому мы можем

различать их, а таким средством является разум. Желать

устранить его, чтобы дать простор откровению, - все равно

что вырвать себе глаза, чтобы лучше увидеть в телескоп

спутников Юпитера. § 5. Источником экстаза является тот

факт, что путь непосредственного откровения удобнее

и короче, чем долгий и тягостный путь рассуждения,

который к тому же не всегда приводит к успеху. Во все века встречались люди, у которых меланхолия и набожность

в соединении с самомнением порождали убеждение в более

тесном общении их с Богом, чем это доступно другим

людям. Они думали, что он завещал это своим избранникам,

и считали свои народ также избранным. § 6. Они видят

в своих фантазиях некое просветление, обладающее

божественным авторитетом, а свои намерения выдают за

непогрешимое указание свыше, которому они обязаны

следовать. § 7. Это убеждение повлекло за собой

4. XIX

==519

значительные следствия и причинило великие бедствия,

так как человек действует энергичнее, когда он следует

своим собственным импульсам и когда его склонности

поддерживают убеждение в божественном авторитете. § 8.

Его трудно разубедить в этом, так как эта мнимая,

лишенная всяких доказательств достоверность льстит

нашему тщеславию и любви ко всему необыкновенному

Фанатики сравнивают свои переживания со зрением

и ощущением. Они видят божественный свет, как мы видим

в полдень солнечный свет, и не нуждаются для этого

в сумерках разума. § 9. Они уверены, потому что уверены,

и их убеждение верно, потому что оно твердо: к этому

сводится их образный язык. § 10. Но так как существуют

два различных восприятия (perception) - восприятие

предложения и восприятие откровения, то им можно задать

вопрос: где находится ясность? Если она находитс

в узрении предложения, то зачем нужно откровение?

Значит, она должна находиться в ощущении откровения.

Но откуда могут они знать, что именно Бог открывает его

им и что это не блуждающий огонек, вращающий их

в порочном кругу: это откровение, ибо я твердо верю в это, и я верю в это, ибо это откровение? § 11. Что может скорее вовлечь нас в заблуждение, чем выбор воображени

в качестве руководителя? § 12. Апостолом Павлом

руководило великое рвение, когда он преследовал христиан, и тем не менее он ошибался. § 13. Известно, что

у дьявола были свои мученики, и если довольствоватьс

только силой своего убеждения, то нельзя будет отличить

наваждения сатаны от вдохновения святого духа. § 14.

Стало быть, именно разум дает познать истинность

откровения. § 15. Если бы оно опиралось только на нашу

веру, то это был бы тот порочный круг, о котором я только

что говорил. Праведники, получавшие откровения от Бога,

располагали внешними знамениями, убеждавшими их

в истинности внутреннего света. Моисеи видел купину,

горевшую и неопалимую, и слышал из нее голос, а Бог,

чтобы еще больше уверить Моисея в его посланничестве,

когда отправил его в Египет, чтобы вывести оттуда его

собратьев, прибег к чуду превращения жезла в змею.

Гедеон был послан ангелом для освобождения израильского

народа от ига мидианитян. Однако он потребовал знамения,

чтобы убедиться, что это поручение исходило действительно

от Бога. § 16. Однако я не отрицаю того, что Бог может

иногда просветить дух людей, чтобы дать им понять

К оглавлению

==520

4, XIX

некоторые важные истины или побудить их к хорошим

поступкам через непосредственное воздействие или содействие святого духа, без каких бы то ни было необычайных знамений, сопровождающих это воздействие. Но в этих случаях у нас есть также разум и Священное писание

два непогрешимых правила для суждения об этих

откровениях, так как если они согласуются с названными

правилами, то мы во всяком случае ничем не рискуем,

рассматривая их как исходящие от Бога вдохновения, хотя,

может быть, это и но непосредственное откровение.

Т е о ф и л Слово "экстаз (onthousiasme) " имело первоначально положительный смысл и, как слово "софизм",

означало собственно упражнение в мудрости, так

слово "экстаз" обозначало, что в нас находитс

божество (est Deus in nobis 510). Сократ утверждал, что

некий Бог или демон давал ему внутреннее предупреждение;

здесь экстаз был как бы божественным инстинктом. Но

когда люди стали выдавать свои страсти, фантазии,

сновидения и даже свое безумие за нечто божественное, то

слово "экстаз" стало означать некоторое душевное

расстройство, приписываемое действию какого-то божества,

которое, по предположению, находилось в одержимых

этим лицах; действительно, гадатели и гадательницы

обнаруживали, подобно кумской Сивилле у Вергилия 511,

душевное расстройство, когда их Бог овладевал ими. Затем

стали приписывать экстаз тем, кто думает без всяких

оснований, что их действия исходят от Бога. У того же

Вергилия Низ, чувствуя, что какая-то сила толкает ею на

опасное предприятие, в котором он погибнет вместе со

своим другом, предлагает последнему принять участие

в нем, обращаясь к нему с такими полными разумного

сомнения словами.

Diine hunc .ardorem mentibus addunt

Euryale, an sua ciugue deus sit dira cupido? 512

И все же он послушался этого инстинкта, хотя и но знал,

исходит ли он от Бога или от злополучного желани

прославиться. Но если бы он имел удачу, то он, конечно,

опирался бы на нее и в других случаях и думал бы, что им

руководит какая-то божественная сила. Современные

мистики (entliousiastes) тоже думают, что они получили от

Бога поучение для своего просветления. Квакеры убеждены

в этом, и их первый писатель-теоретик Барклай 513

4, XIX

==521

утверждает, что они находят в себе некоторый свет,

обнаруживающийся сам собой. Но можно ли называть

светом то, что не дает ничего видеть? Я знаю, что есть люди такого душевного склада, видящие искры и даже нечто

более яркое, но этот образ телесного света, обнаруживающийся, когда их умы разгорячены, не дает света уму. Некоторые недалекие люди с возбужденным воображением

образуют представления, которых они не имели до того.

Они могут говорить прекрасные, на их взгляд, и во всяком

случае очень пылкие речи. Они сами восхищаютс

и заставляют восхищаться других этой многоречивостью,

которая сходит за вдохновение. Этим талантом они обязаны

большей .частью сильному воображению, одушевленному

страстью, и счастливой памяти, запомнившей обороты речи

пророческих книг, которые они усвоили благодаря чтению

или речам других людей. Антуанетта де Буриньон 514 указывала на легкость, с которой она говорила и писала, как на доказательство своей божественной миссии. И я знаю

одного одержимого видениями, который в подтверждение

своей миссии ссылается на свою способность громко

и безостановочно говорить и молиться без устали почти

целый день. Есть люди, которые, подвергнув себя ряду

жизненных лишений или пережив период меланхолии,

наслаждаются затем пленительным душевным миром

и покоем, находя в этом столько сладости, что они начинают думать, будто это действие святого духа. Действительно, удовлетворение, находимое нами в созерцании величия и благости Божией, в выполнении воли его и следовании добродетели, есть одна из величайших благодатен Божиих. Но это не всегда благодать, требующая какой-то новой, сверхъестественной помощи, как это утверждают многие из этих людей. Недавно жила одна девица , вообще очень благоразумная, по вообразившая в молодости, что она беседует с Иисусом Христом и обручена с ним каким-то особенным образом. Судя по рассказам, ее мать тоже была несколько склонна к мистицизму, но дочь, ставшая на этот путь с ранних лет, зашла в этом отношении гораздо дальше.

Не удовлетворение и ее радость были несказанно велики,

в ее поведении обнаруживалось благоразумие, а в ее

речах - ум. Но дело зашло так далеко, что она стала

принимать письма, адресованные Господу Богу, и отсылала

их затем запечатанными, как она их получала, вместе

с ответом, который иногда был составлен удачно и всегда

разумно. Но под конец она прекратила прием этих писем из

==522

4, XIX

страха наделать слишком много шуму. В Испании она

прослыла бы второй святой Терезой. Но поведение людей,

имеющих такие видения, не всегда одинаково. Есть среди

них такие, которые пытаются создать секту и даже вызвать

беспорядки, и Англия имела горький опыт этого. Когда эти

люди действуют от чистого сердца, то их трудно образумить; иногда крах всех их планов оказывает на них

отрезвляющее действие, но часто это происходит слишком

поздно. Недавно умер один такой человек, считавший себ

бессмертным, так как он был очень стар и чувствовал себ

хорошо. Не будучи знаком с недавно вышедшей книгой

одного англичанина (желавшего доказать, что Иисус

Христос снова пришел в мир, чтобы избавить правоверных

от телесной смерти), он уже давно придерживалс

приблизительно тех же самых взглядов. Но когда он

почувствовал приближение смерти, то усомнился в религии

вообще, так как она не соответствовала его фантазии.

Силезец Квирин Кульман 516, ученый и остроумный

человек, ставший впоследствии приверженцем двух одинаково

опасных учений - мистиков, с одной стороны,

алхимиков - с другой, - и наделавший много шуму

в Англии, Голландии и даже в Константинополе,

отправился под конец в Московию. Вмешавшись здесь

в какие-то интриги против властей в правлении Софьи, он

был осужден к смерти на костре и умер не как человек,

убежденный в том, что он проповедует. Разногласия между

этими людьми должны были бы их убедить в том, что их

мнимое внутреннее свидетельство не божественного происхождения и что для оправдания его нужны другие

признаки. Лабадисты, например, расходятся с Антуанеттой.

И хотя Вильям Пен 517 намеревался, кажется, во

время своего путешествия в Германию, отчет о котором был

издан, добиться какого-то единомыслия между теми, кто

основывается на этом свидетельстве, но он, по-видимому, не имел в этом успеха. Было бы в самом деле желательно,

чтобы добродетельные люди добились согласия между

собой и поступали бы единодушно; ничто более этого не

было бы способно сделать человеческий род лучшим и более

счастливым, но для этого они сами должны были бы быть

действительно добродетельными людьми, т. е. делать добро

и быть послушными и разумными; между тем тех, кого

в настоящее время называют набожными, обвиняют как раз

в чрезмерной жестокости, властности, упрямстве. Во

всяком случае их разногласия показывают, что их

4, XIX

==523

внутреннее свидетельство нуждается, чтобы поверить ему,

во внешнем оправдании и что им нужны чудеса, чтобы

иметь право считаться пророками и вдохновенными.

Впрочем, возможен один случаи, когда эти вдохновени

заключили бы в самих себе доказательство, именно если бы

они действительно просвещали дух какими-нибудь важными и необыкновенными открытиями в области знания,

приобретение которых без всякой посторонней помощи

превосходило бы силы человека Если бы знаменитый

мужицкий сапожник Яков Беме, сочинения которого были

переведены с немецкого на другие языки под псевдонимом

Philosophe Teutonique и действительно содержат в себе

великие и прекрасные для человека такого скромного

положения вещи, умел делать золото, как в этом убеждены

некоторые лица, или если это делал евангелист Иоанн, суд

по сочиненному в его честь гимну

lnexhauslum fert thesunrum

Qui de virgis fecit aurum,

Gemmas de lapidibus 518,

то были бы некоторые основания больше верни, ному

необыкновенному сапожнику И если бы Антуанетта

Буриньон действительно сообщила Бертрану ла Косту 519,

французскому инженеру в Гамбурге, те научные сведения,

которые он, по его убеждению, получил от нее, как он это

отмечает в посвящении ей в книге о квадратуре круга

(где, намекая на имена Антуанетты и Бертрана, он называл

ее А в теологии, а себя В в математике), то неизвестно было бы что сказать. Но мы не знаем особенно удачных примеров такого рода, так же как и сделанных подобными людьми обстоятельных предсказании, которые оправдались бы па деле. Пророчества Понятовскои Драбиция и др., приведенные легковерным Комениусом в его "Lux in

tenebris" 520 и способствовавшие возникновению беспорядков в наследственных землях императора, оказались

ложными, и те, кто поверил им, поплатились за это. Князь

Трансильвании Рагоцкий 521 ввязался под влиянием

Драбиция в польскую авантюру, где он потерял свою

армию, что под конец стоило ему потери владении и жизни.

А бедный Драбиций спустя много времени, 80 лет от роду

был под конец казнен по повелению императора Однако

я не сомневаюсь, что и в настоящее время есть люди,

которые совсем некстати при теперешних беспорядках

в Венгрии -воскрешают эти предсказания, не принима

==524

4 XIX

во внимание тою, что эти мнимые пророки говорили

о современных им событиях. В этом они уподобляются тому

автору, который издал после бомбардировки Брюсселя 522

листовку, содержащую отрывок из книги Антуанетты, не

желавшей посетить этот город, так как (если память мне не

изменяет) ей приснилось, что он охвачен пожаром; но эта

бомбардировка произошла много лет спустя после ее

смерти. Я знал одного человека, который во время войны,

закончившейся Нимвегенским миром 523, отправился во

Францию и надоедал там де Монтозье и де Помону 524

рассуждениями об основательности предсказаний, опубликованных Комениусом. Мне кажется, что он счел бы самого себя вдохновенным, если бы ему пришлось делать эти

предположения в эпоху, подобную нашей. Это показывает

не только неосновательность, но и опасность этих

фантазий. История полна рассказов о пагубных результатах

ложных или плохо понятых прорицаний, как это можно

видеть по ученой и остроумной диссертации de officio viri

boni circa futura conlingentia 525, опубликованной некогда покойным Якобом Томазием 526, знаменитым лейпцигским профессором. Правда, эти фантазии иногда имеют благие результаты и служат великим делам, так как Бог может воспользоваться заблуждением, чтобы установить или сохранить истину. Но я не думаю, чтобы нам было легко

разрешено пользоваться благочестивым обманом дл

благой цели. Что же касается религиозных догматов, то мы

не нуждаемся в новых откровениях; достаточно, если нам

предлагают ведущие к спасению правила жизни, чтобы мы

были обязаны следовать им, пусть даже тот, кто предлагал

их, не делал никаких чудес. И хотя Иисус Христос имел

в своем распоряжении достаточное количество чудес, он все

же иногда отказывался делать их в угоду испорченному

племени, требовавшему знамений, когда он проповедовал

только добродетель и то, чему учили уже естественный

разум и пророки.

00.htm - glava55

Глава XX

О ЗАБЛУЖДЕНИИ

§ 1. Ф и л а л е т. Потолковав о всех способах познать

или угадать истину, скажем еще несколько слов о наших

заблуждениях и ошибочных суждениях. Из того, что между

людьми имеется столько разногласии, видно, что они

4, XX

==525

должны часто ошибаться. Причины этого можно свести

к следующим четырем моментам: 1) недостаток доказательств, 2) недостаточное умение пользоваться ими,

3) недостаток желания пользоваться ими, 3) неверные

правила вероятности. § 2. Когда я говорю о недостатке

доказательств, то я имею в виду и те доказательства,

которые можно было бы найти, если иметь для этого

средства и возможности, но чаще всего мы этим не

располагаем. В таком положении находятся люди, жизнь

которых проходит в добывании средств к существованию.

Они также не знают о том, что происходит в мире, как не

может ломовая лошадь, ездящая всегда по одной и той же

дороге, познакомиться с географией страны. Им нужны

были бы знание языков, чтение, общение с различными

людьми, наблюдение природы и научные опыты. § 3. Но

так как все это несовместимо с положением большинства

людей, то неужели они должны руководствоваться на пути

к счастью и несчастью только слепым случаем? Неужели

они должны полагаться на ходячие мнения и на признанные

в данной стране авторитеты даже в вопросе о своем

вечном блаженстве или гибели? Неужели человек может

быть обречен на вечные муки только потому, что он родилс

в такой-то стране, а не в другой? Следует, однако, признать, что никто не бывает настолько поглощен заботами

о средствах к существованию, чтобы не иметь вовсе

времени подумать о своей душе и познакомитьс

с религиозными вопросами, если он обратит на это такое же

внимание, как на менее важные вещи.

Т е о ф и л. Предположим, что люди не всегда в состоянии научиться сами и что, не будучи в состоянии

отказаться в известных пределах от заботы о средствах

к существованию для их семьи, чтобы исследовать трудные

истины, они вынуждены следовать принятым у них

взглядам. Надо все же полагать, что у тех лиц, которые

обладают истинной религией, не имея доказательств ее,

внутренняя благодать возмещает недостаток мотивов дл

веры. И как я уже сказал, любовь также повелевает нам

думать, что для лиц с доброй волей, выросших в густом

мраке опаснейших заблуждений, Бог делает, хотя, может

быть, неизвестным нам способом, все то, что требуется его

благостью и его справедливостью. В католической церкви

имеются одобренные повествования о лицах, которые были

специально воскрешены, чтобы не быть лишенными

средств спасения. Но Бог может помогать душам, не

==526

4, XX

прибегая к столь великому чуду, путем внутреннего

воздействия святого духа. И для человеческого рода

радостно и утешительно то, что для получения благодати

Божией достаточно одной только доброй, но искренней

и серьезной воли Я согласен с тем, что и этой доброй воли

нельзя иметь без благодати Божией, поскольку всякое

естественное или сверхъестественное добро исходит от

него. Но все же хорошо, что достаточно иметь только волю

и нет более легкого и более разумного условия, которое Бог мог бы потребовать.

§ 4.Ф и л а л е т. Есть люди, достаточно состоятельные, чтобы обладать всеми удобствами, необходимыми для разъяснения их сомнений; но они отвращаются от этого различными искусственными препятствиями, которые легко понять, не перечисляя их здесь. § 5. Я лучше поговорю о тех, которые не умеют использовать имеющиеся у них, так сказать, под рукой доказательства и которые не способны удержать в памяти длинный ряд выводов или взвесить все обстоятельства. Есть люди одного только силлогизма, и есть люди двух только силлогизмов. Здесь не место разбирать, происходит ли это несовершенство от естественного различия между самими душами или органами, или же оно зависит от недостатка упражнении, совершенствующих природные способности. С нас здесь достаточно, что оно существует и что, стоит только перейти из Вестминстерской палаты или из биржи в богадельню или в сумасшедший дом, чтобы убедиться в этом.

Т е о ф и л. Не одни только бедняки нуждаются в этих

удобствах. Есть богачи, испытывающие большие лишения,

чем они, так как эти богачи требуют слишком многого

и добровольно подвергают себя своего рода нужде,

препятствующей им заниматься важными вопросами.

Примеры играют при этом большую роль. Мы стараемс

подражать окружающим нас людям, и мы вынуждены это

делать, если не хотим прослыть строптивыми, и благодар

этому мы легко становимся похожими на них. Очень трудно

угождать одновременно разуму и господствующим обычаям.

Что касается лиц с недостатком способностей, то их,

может быть, меньше, чем это думают. По моему мнению,

здраво о смысла вместе с прилежанием может хватить дл

всего того, что не требует особой сообразительности.

Я говорю: здравого смысла, так как я не думаю, чтобы Вы

требовали исследования истин от обитателей сумасшедшего

дома. Правда, многие из них могли бы вернуться оттуда,

4, XX

==527

если бы мы знали сродства для этого, и, каково бы ни было

изначальное различие между нашими душами (а, на мой

взгляд, такое различие действительно существует), все же

каждая из них могла бы продвинуться настолько же, как

и всякая другая (но, может быть, не так быстро), если бы

ею руководили как следует.

§6. Ф и л а л е т. Есть иного рода люди, которым

недостает только воли. Необузданная страсть к удовольствиям, постоянная забота о своем богатстве, общая леность или вялость и особенное отвращение к занятиям и размышлениям мешают им думать серьезно об истине. Есть даже такие люди, которые боятся, чтобы беспристрастное

исследование не оказалось неблагоприятным для взглядов,

всего более соответствующих их предрассудкам и их целям.

Известны примеры лиц, не желающих прочесть письмо,

которое, как они предполагают, содержит в себе дурные

известия, а многие люди избегают производить расчеты или

знакомиться с состоянием своих денежных дел из страха

узнать то, чего они никак не хотели бы знать. Есть люди,

получающие огромные доходы и тратящие их целиком на

телесные нужды, не думая о способах усовершенствовани

души. Они много внимания уделяют тому, чтобы

показываться всегда в чистом и блестящем наряде, и легко

переносят, что душа их покрыта грязными лохмотьями

предубеждении и заблуждении и что нагота, т. е. невежество, проглядывает сквозь эти тряпки. Не говоря уже об интересах загробной жизни, они не менее пренебрегают

тем, что им важно знать в теперешней жизни. И как это ни

странно, часто те, кто считает власть и авторитет

следствием своего рождения или своего богатства, беззаботно предоставляют их людям более низкого происхождения, но более знающим, чем они; слепых всегда будут водить зрячие, не то они упадут в яму, и нет худшего рабства, чем рабство людей, лишенных разума.

Т е о ф и л. Нет более явного доказательства небрежно отношения людей к своим истинным интересам, чем

беззаботное отношение - и в теории и на практике

к тому, что нужно для здоровья, одного из наших.

величайших благ. И хотя знатные люди испытываю!

дурные последствия этого пренебрежения столько же ил"

даже больше, чем другие люди, они все же не отказываютс

от него. Что касается вопроса о вере, то многие рассматривают мысль, которая могла бы заставить их заняться исследованием, как дьявольское наваждение, для преодолени

==528

4, XX

которого, по их мнению, лучше всего устремлять свои

помыслы совсем в другую сторону. Люди, любящие только

удовольствия или предпочитающие какое-нибудь одно

занятие, обычно пренебрегают всеми другими делами.

Игрок, охотник, пьяница, развратник и даже любитель

безделушек могут потерять свое состояние и положение из-за нежелания вести какой-нибудь процесс или поговорить

с каким-нибудь влиятельным лицом. Есть люди, похожие

на императора Гонория, который, когда ему сообщили

о гибели Рима, подумал, что речь идет о его курице,

носившей то же имя, и это огорчило его больше, чем

действительное событие 527. Было бы желательно, чтобы

власть имущие обладали соответствующими познаниями;

если они не обладают детальным знанием наук,

искусств, истории, языков, то достаточно было бы здравого

и зрелого суждения и знания вещей, одновременно

значительных и общих, - словом, sumnia rerum 528. И подобно тому как император Август имел краткую опись всех

средств и потребностей государства, которую он называл

breviarium imperil 529, можно было бы составить краткую

опись интересов человека, которая заслуживала бы

названия enchiridion sapientiac 530, если бы люди желали

заботиться о том, что для них важнее всего.

§ 7. Ф и л а л е т. Наконец, большинство наших

заблуждений происходит из-за ложных оценок вероятности, которыми руководятся, либо отсрочивая свое решение

вопреки очевидным основаниям в пользу его, либо

принимая его вопреки вероятности противоречащего ому

основания. Эти ложные оценки состоят:!) в сомнительных

выражениях, принятых за принципы; 2) в допущенных

гипотезах; 3) в преобладающих страстях или склонностях;

4) в авторитете . § 8. Мы судим обыкновенно об истине

в соответствии с тем, что мы считаем бесспорными

принципами, и это заставляет нас пренебрегать свидетельствами других людей и даже свидетельствами наших

чувств, когда они противоречат или кажутся противоречащими этим принципам. Но прежде чем так уверенно полагаться на них, следовало бы их исследовать с исчерпывающей точностью. § 9. Дети усваивают от своих

родителей, кормилиц, наставников и других окружающих

лиц выражения, которые, укоренившись, становятс

священными, как какие то урим и туммим 532, самим Богом

вложенные в душу. § 10. Мы с трудом выносим то, что идет

вразрез с изречениями этого внутреннего оракула, и легко

==529

4. XX

усваиваем величайшие нелепости, находящиеся в согласии

с ними. Это видно по краткому упорству, с каким

различные люди придерживаются, точно символов веры,

диаметрально противоположных мнений, хотя очень часто

они одинаково нелепы. Возьмите какого-нибудь здравомыслящего человека, убежденного, однако, в том принципе, что следует верить тому, чему верят в его церковной общине, как этому учат в Виттенберге или в Швеции. С какой легкостью он примет учение о пресуществлении и поверит, что одна и та же вещь есть одновременно плоть и хлеб!

Т е о ф и л. Вы, по-видимому, недостаточно знакомы со взглядами евангелистов, признающих реальное присутствие тела Господня в причастии. Они уже множество раз объясняли, что не признают пресуществления в хлебе

и вине плоти и крови Иисуса Христа и еще менее признают,

что одна и та же вещь есть одновременно плоть и хлеб. Они

учат только тому, что, приобщаясь к видимым символам,

мы приобщаемся невидимым и сверхъестественным образом

к телу Спасителя, хотя оно и не находится в хлебе.

И допускаемое ими присутствие следует понимать не

в локальном или, так сказать, пространственном смысле,

т. е. как определяемое размерами присутствующего тела;

таким образом, их не касается все то, что чувства могут

противопоставить этому. И чтобы показать, что возражения,

идущие от разума, их тоже вовсе не касаются, они

заявляют, что то, что они понимают под субстанцией тела,

не есть его протяжение или размеры. И они без труда

допускают, что преславное тело Иисуса Христа сохраняет

известное ограниченное (в обыкновенном смысле), но

подобающее его положению присутствие в том возвышенном

месте, где оно находится, и оно совершенно

отличается от того сакраментального присутствия, о котором идет здесь речь, или того чудодейственного его

присутствия, с помощью которого он управляет церковью.

и благодаря которому он хотя и не вездесущ, подобно Богу,

но находится там, где он хочет быть. Таковы взгляды

наиболее умеренных евангелистов, и, следовательно, чтобы

показать нелепость их учения, надо было бы доказать, что

вся сущность тела заключается только в протяжении

и в том, что измеряется им, а этого, насколько я знаю, никто еще не доказал. Вопрос этот не представляет, таким

образом, трудности для реформаторов - последователей

галликанского и бельгийского вероисповеданий 533, дл

К оглавлению

==530

XX

сторонников заявления Сандомирского собора 534, представленного лицами двух исповеданий, августанского

и гельветического, в соответствии с саксонским исповеданием, и предназначавшимся для Тридентского собора, для последователей исповедания веры реформаторов, явившихся на Торнское собрание 535, созванное под покровительством польского короля Владислава, и для [сторонников] учения, установленного Кальвином и Безом,

заявившими самым ясным и настойчивым образом, что

символы дают действительно то, что они представляют,

и что мы становимся причастными к самой субстанции тела

и крови Христовых. А Кальвин, опровергнув тех, кто

довольствуется метафорическим причастием в мыслях или

в единении веры, прибавляет к этому, что нет таких

сильных высказываний в пользу признания реальности

присутствия, под которыми он не был бы готов подписаться,

если только устранить все, что ограничивает

присутствие определенным местом или размером. Таким

образом, по существу его учение, по-видимому, совпадает

с учением Меланхтона 536 и даже Лютера (как это

утверждает сам Кальвин в одном из своих писем), за

исключением того, что кроме восприятия символов,

которым довольствуется Лютер, он требует еще ( в качестве

условия причастия) веры, для того чтобы удалить

недостойных. Я нашел столь положительные высказывани

Кальвина по вопросу о реальном причастии в сотнях мест

его работ и даже в его частных письмах, где он не нуждался ни в каких уловках, что я не вижу оснований заподозрить его в хитрости.

§ 11. Ф и л а л е т. Я прошу у Вас прощения, если

я рассуждал об этих людях на основании ходячих взглядов.

Я вспоминаю теперь, что весьма ученые теологи англиканской церкви придерживались этого учения о реальном причастии. Но от установленных принципов перейдем к гипотезам, получившим признание. Лица, считающие, что это только гипотезы, тем не менее часто горячо защищают их почти как достоверные принципы, не

принимая в расчет вероятность противоположных точек

зрения. Для какого-нибудь ученого профессора было бы

невыносимо видеть, как его 30- или 40-летний авторитет,

приобретенный усиленными бдениями, поддерживаемый

обилием слов его греческой и латинской речи, подкрепляемый всеобщей традицией, а также почтенной

бородой, был опрокинут в одно мгновение неким новичком,

==531

4, XX

который отверг бы его гипотезу. Все аргументы, которые

можно привести, чтобы убедить его в ложности око

гипотезы, так же мало подействуют па него, как безуспешны

были усилия Борея 637 заставить путника

сбросить свой плащ, в который он закутывался тем крепче

чем сильнее дул ветер.

Т е о ф и л. Действительно, коперниканцы убедились на

примере своих соперников, что гипотезы, даже признанные

таковыми, защищаются тем не менее с большой горячностью.

И картезианцы не менее категоричны со своими

желобчатыми частицами и шариками второго элемента 538,

чем если бы это были теоремы Евклида. По-видимому,

рвение, с каким мы защищаем свои гипотезы, являетс

лишь результатом нашего страстного желания заставить

уважать себя. Правда, люди, осудившие Галилея, думали,

что неподвижность Земли более чем гипотеза, так как они

считали это согласным со Священным писанием и с разумом,

но впоследствии убедились в том, что во всяком случае

разум не может служить опорой этого суждения. Что же

касается Священного писания, то патер Фабри 539, пенитенциарий святого Петра, превосходный теолог и философ, издавший в самом Риме "Апологию наблюдений Евстахия Дивини" 540 (знаменитого оптика), не побоялся заявить, что в Священном писании говорится об истинном движении Солнца только в предварительном смысле и если бы учение Коперника оказалось истинным, то нетрудно было бы

объяснить его, подобно следующему месту из Вергилия:

"Terraeque urbesque recedunt" 541.

Однако в Италии, в Испании и даже в наследственных

землях императора по-прежнему продолжают запрещать

учение Коперника, к великому ущербу этих народов,

которые могли бы сделать прекраснейшие открытия, ли

бы они пользовались разумной и философски обоснованной

свободой.

§ 12. Ф и л а л е т. В самом деле, господствующие

страсти являются, по-видимому, как Вы говорите, источником пристрастия к гипотезам, по они имеют еще большую власть. Никакие вероятности, даже самые правдоподобные, не заставят купца и честолюбца заметить свой несправедливость, а влюбленный с величайшей легкостью позволяет обмануть себя своей возлюбленной, так как мы склонны верить тому, чего мы желаем, и, согласно

замечанию Вергилия, qui amant ipsi sibi somnia fingunt 542.

==532

XX

Благодаря этому пользуются двумя способами, чтобы

уклониться от самых явных вероятностей, когда они идут

вразрез с нашими страстями и нашими предрассудками.

§ 13. Первый способ заключается в предположении, что

в выдвигаемом против нас доводе может скрываться какой-нибудь обман. § 14. А второй в предположении, что мы

могли бы выдвинуть столь же сильные или даже более

сильные доводы, чтобы разбить нашего противника, если

бы мы имели для этого благоприятные условия, необходимое

умение или помощь § 15. Эти способы но дать убедить

себя иногда хороши, но, когда вопрос достаточно хорошо

выяснен и все принято в расчет, они представляют собой

софизмы, так как после всего этого мы можем узнать, на

какой стороне находится вероятность. Так, нет никаких

оснований сомневаться в том, что живые существа были

созданы скорее движениями, которыми руководила нека

разумная движущая сила, чем случайным соединенном

атомов, подобно тому как пот никого, кто хоть сколько-нибудь усомнился бы в том, собраны ;in типографские

знаки, образующие связное рассуждение, рукою внимательного человека или расположились так в результате

беспорядочного смещения. Поэтому я думаю, что в этих

случаях но в пашен власти медлить с согласием, но мы

можем поступить так, когда вероятность менее очевидна.

довольствуясь при этом даже более слабыми доказательствами, лучше соответствующими нашим склонностям.

§ 16. Мне кажется практически невозможным, чтобы кто-нибудь склонялся в ту сторону, где он находит меньше

вероятности. Ведь восприятие, познание и согласие не

произвольны, подобно тому как не от меня зависит видеть

или но видеть соответствие двух идеи, когда моя мысль

устремлена на них. Однако мы можем добровольно

приостановить свои исследования; в противном случае

незнание или заблуждение но могли бы ни в коей мере

считаться грехом. В этом и обнаруживается наша свобода.

Правда, в безразличных случаях мы принимаем ходячие

взгляды или мнения первого встречного, но в вопросах,

Касающихся нашего счастья пли несчастья, дух стараетс

взвешивать более серьезно вероятности, и я думаю, что

в этом случае, т. с. когда мы относимся внимательно к делу, выбор той или другой стороны, если между ними

обнаруживается вполне явное различие, зависит не от нас

и наше согласие определяется большой вероятностью.

Т е о ф и л. По существу я того же мнения, и мы

==533

достаточно выяснили этот вопрос в наших предыдущих

беседах, когда говорили о свободе. Я показал тогда, что

мы никогда не верим в то, чего желаем, но [верим] в то, что видим наиболее отчетливо, и тем не менее мы можем

заставить себя косвенным образом верить в то, чего мы

желаем, отвратив внимание от неприятного предмета

и занявшись другим предметом, который нам нравится.

Благодаря этому, останавливаясь дольше на доводах

в пользу желательного решения, мы под конец начинаем

считать его наиболее правдоподобным. Что касаетс

безразличных для нас мнении, которые мы принимаем по

ничтожным основаниям, то это происходит потому, что, не

замечая почти ничего противящегося этому, мы находим,

что мнение, которое представляют нам в благоприятном

свете, превосходит настолько же, и даже больше,

противоположный взгляд, в пользу которого ничто не

говорит в нашем восприятии, как если бы с обеих сторон

имелось множество доводов. Действительно, разница

между 0 и 1 или между 2 и 3 столь же велика, как и между

9 и 10, и мы замечаем это преобладание, не думая об

исследовании, которое все же было бы необходимо дл

составления суждения, но к которому пас здесь ничто не

побуждает.

§ 17. Ф и л а л е т. Последняя ложная мера вероятности,

которой я хочу коснуться, - это плохо понятый

авторитет, удерживающий в невежестве и заблуждении

больше людей, чем все прочее, вместе взятое. Сколько на

свете людей, у которых нет других оснований для их

убеждения, чем мнения, разделяемые их друзьями, или

людьми их профессии, или их единомышленниками, или их

соотечественниками! Известное учение было одобрено

почтенной древностью; дошло до меня с легитимацией

прежних веков; другие люди придерживаются его; поэтому,

принимая его, я гарантирован от заблуждения. Но

принимать взгляды, руководствуясь такими правилами, не

более надежно, чем делать свои выбор, бросая монету на

орла или решку. Все люди подвержены заблуждению, но

помимо этого если бы мы могли видеть тайные побуждения,

влияющие па ученых и на вожаков партий, то, думаю я, мы

часто нашли бы что угодно, только не чистую любовь

к истине. Во всяком случае нет столь нелепого мнения,

которого нельзя было бы принять на этом основании, так

как нет такого заблуждения, которое не имело бы своих

сторонников.

==534

4, XX

Т е о ф и л. Следует, однако, признать, что во многих случаях нельзя не склониться перед авторитетом. Блаженный Августин составил по этому вопросу интересную

книгу "De utilitate credendi" 543, которую стоит прочесть.

Что же касается общепринятых взглядов, то они имеют

в свою пользу нечто похожее на то, на чем основываютс

у юристов так называемые презумпции. И хотя мы не

обязаны следовать им всегда без доказательств, но, с другой стороны, мы не вправе искоренять их в уме других людей, не имея доказательств противоположного. Нельзя ничего изменять без основании. После того как покойный

Николь 544 выпустил свою книгу о церкви, много спорили

по вопросу о доказательстве от большинства сторонников

какого-нибудь взгляда; но все, что можно извлечь из этого

доказательства, когда приходится признать какое-нибудь

основание, а не засвидетельствовать какой-либо факт,

можно свести к только что сказанному мною. И подобно

тому как сто лошадей не могут бежать быстрее, чем одна

лошадь, хотя они могут тащить большую тяжесть, так и сто

человек не имеют в этом отношении больше значения, чем

один человек. Они не могут идти более правильным путем,

но они добьются больших результатов; они не могут

составить более правильных суждении, но они могут

доставить больше материала для обсуждения. Это и выражает

пословица "Pius vident oculi quam oculus" 545. Это

можно наблюдать на собраниях, где действительно

излагается множество соображении, которые, может быть,

ускользнули бы от одного или двух людей, но зато мы часто

рискуем остановиться не на лучшем решении, заключая на

основании всех этих соображений, если нет умных людей,

способных разобраться в них и взвесить их. Поэтому

некоторые благоразумные католические теологи, понимая,

что авторитет церкви, т. е. авторитет люден, занимающих

наиболее высокое положение и поддерживаемых большинством,

не может быть надежным в теоретических вопросах,

свели его только к простому засвидетельствованию фактов

под названием традиции. Такова была точка зрени

англичанина Генри Холдена 546, доктора Сорбонны, автора

книги под заглавием "Анализ веры", где он, следу

принципам "Commonitorium" Винцента де Лерино 547,

утверждает, что в церкви нельзя принимать новых решении

и что всё, что могут сделать собравшиеся на собор

епископы, - это засвидетельствовать факт учения, принятого в их епархиях. Принцип этот кажется правильным,

4, XX

==535

пока остаешься и сфере общих положении. Но когда

переходишь к фактам, то оказывается, что в различных

странах издавна придерживаются различных взглядов

н что даже в одной и той же стране переходили от одних

взглядов к другим, прямо противоположным, вопреки

аргументам Арно, направленным против незаметных

изменений. А кроме того часто но ограничивались одним

засвидетельствованием фактов, а присоединяли к этому

и суждения. Таково же по существу мнение Гретсера 548,

ученого баварского иезуита, автора другого "Анализа

веры", одобренного теологами его ордена; он утверждает,

что церковь может высказаться по спорным вопросам,

вводя новые догматы, так как ей обещана помощь святого

духа. Но чаще всего эту точку зрения стараются скрывать,

особенно во Франции, словно церковь занимается только

разъяснением уже установленных учений. Но разъяснение

- это либо уже принятое положение, либо новое

положение, которое думают вывести из принятого учения.

Практика чаще всего расходится с первым толкованием;

что же касается второго толкования, то чем может быть

устанавливаемое новое положение, как не новым догматом?

Однако я против того, чтобы в религиозных вопросах

относились с пренебрежением к древности. И, по-моему,

можно даже утверждать, что Бог предохранял до сих пор

подлинно вселенские соборы от всякого заблуждения,

противного учению о спасении. Вообще партийные

предубеждения - это довольно странная вещь. Я знал

людей, горячо защищавших какое-нибудь мнение только

потому, что оно было принято их корпорацией, или даже

только потому, что оно противоречило взглядам человека,

придерживавшегося религии или принадлежавшего к нации,

которых они не любили, хотя рассматриваемый вопрос

по имел почти никакого отношения к религиозным или

национальным интересам. Они, может быть, не знали

подлинного источника своего рвения, но я замечал, что при

нервом известии о том, что такой-то написал то-то, они

начинали рыться в библиотеках и возбуждать свои

животные духи, чтобы найти доводы для его опровержения.

Это часто практикуется также при защите тезисов

в университете, когда стараются отличиться в борьбе со

своими противниками. Но что сказать об учениях, которые

проповедуются в символических книгах какой-нибудь

секты - даже среди протестантов - и которые часто

должно принимать под присягой? Некоторые полагают, что

==536

4, XX

это означает у нас только обязанность признавать то, что

эти книги или шаблоны учений заимствуются из Писания;

другой же высказываются против такого толкования.

В католических религиозных орденах не довольствуются установленными церковью учениями, а предписывают

более тесные границы для тех, что занимается преподаванием.

Примером могут служить положения, которые

генерал иезуитов Клавдий Аквавива 549 (если я не

ошибаюсь) запретил преподавать в их школах. Скажу

мимоходом, что было бы хорошо составить систематический сборник положений, принятых и отвергнутых

соборами, папами, епископами, настоятелями, факультетами,

- это пригодилось бы для истории церкви. Можно

проводить различие между понятиями "преподавать"

и "придерживаться некоторого взгляда". Нет в мире такой

клятвы или такого запрета, который мог бы заставить

человека неизменно оставаться при данном мнении, так как

убеждения сами по себе непроизвольны; но он может

и должен воздерживаться от преподавания учения,

считающегося опасным, если только к этому его не

обязывает совесть. В этом последнем случае человек

должен высказаться чистосердечно и оставить свое место,

если ему было поручено преподавание, предполагая,

конечно, что он может это сделать, не подвергаясь крайней

опасности; в последнем случае он может быть вынужден уйти, не поднимая шума. Я не вижу другого способа

примирить права общества и индивида: первое должно

препятствовать тому, что оно считает дурным, а второй не

может уклоняться от обязанностей, налагаемых на него

совестью.

§ 18. Ф и л а л е т. Это противоречие между обществом и индивидом и даже между взглядами различных партий неизбежно. Но часто эти противоречия оказываютс

мнимыми и заключаются только в различных формулировках.

Но все-таки я должен сказать, воздавая справедливость

человеческому роду, что вовсе нет столько

заблуждающихся людей, как это обычно предполагают, не

потому, что я думаю, будто они придерживаются истины,

но потому, что у них абсолютно нет положительного

взгляда относительно учений, которые вызывают такой

шум. Ничего не исследуя и не имея даже элементарного

представления о рассматриваемом вопросе, они решаютс

пристать к своей партии, подобно солдатам, не рассуждающим относительно того, что они защищают. И если жизнь

XX

==537

какого-нибудь человека показывает, что у него нет

никакого искреннего взгляда на религию, то достаточно,

если он держит наготове руку и язык для охраны принятых

взглядов, чтобы заслужить одобрение тех, кто может

оказать ему покровительство.

Т е о ф и л. Справедливость, воздаваемая Вами человеческому роду, не очень лестна для него; и люден легче простить, если они искренне придерживаются своих

взглядов, чем если они под влиянием интересов притворяются убежденными в них. Однако, может быть, в их делах больше искренности, чем Вы, по-видимому, предполагаете. Ведь они могли, ничего не понимая в вопросе, прийти к какой-то скрытой вере, подчиняясь безотчетно и иногда слепо, но чаще всего добросовестно суждению других людей, авторитет которых они раз и навсегда признали. Правда, получаемая ими от этого выгода способствует такому подчинению, но это нисколько не мешает тому, что под конец у них складывается собственное мнение. В католической церкви довольствуются приблизительно такой скрытой верой, так как в ней нет, пожалуй, основанного на откровении догмата, который признавался бы абсолютно основным и считался бы необходимым necessitate medii 550, т. е. вера в который являлась бы абсолютно необходимым для спасения условием. Все догматы необходимы так называемой necessitate praecepti 551, необходимостью повиноваться церкви и уделять должное внимание тому, что преподается в ней, - все это под страхом смертного греха. Но такая необходимость, по мнению наиболее сведущих учителей этой церкви, требует только разумного послушания и абсолютно не принуждает к согласию. Кардинал Беллармин 552 думал даже, что нет ничего лучше этой детской веры, подчиняющейся установленному авторитету, и он с одобрением рассказывал о хитрости одного умирающего, обманувшего дьявола следующим кругом (рассуждения], который он часто повторял: "Я верую во все то, во что верует церковь. Церковь верует в то, во что я верую".

Глава XXI

О РАЗДЕЛЕНИИ НАУК

§ 1.Ф и л а л е т. Вот мы у конца нашего пути, выяснив все операции разума. Не наша задача - заниматьс

частностями нашего познания. Однако, прежде чем

==538

4, XX-XX

кончить, может быть, было бы уместно сделать общий обзор

его, рассмотрев разделение наук. Все, что может войти

в сферу человеческого разумения, есть либо природа вещей

самих по себе, либо человек в качестве деятеля, стремящегося к своей цели, и в особенности к своему счастью, либо, наконец, способы, с помощью которых приобретается и сообщается знание. Таким образом, науки можно разделить на три разряда. § 2. Первый разряд - это

физика, или естественная философия, охватывающая не

только тела и их свойства, как число, фигура, но еще

и духов, даже Бога и ангелов. § 3. Второй - это практическая философия, или мораль, указывающая способы

получения хороших и полезных вещей и ставящая себе

целью не только познание истины, но и практическое

осуществление того, что справедливо. § 4. Наконец,

третий - это логика, или наука о знаках, так как ль?ьs

означает "слово". А мы нуждаемся в знаках наших идеи,

чтобы иметь возможность сообщать друг другу свои мысли,

а также чтобы отмечать их для своего собственного

употребления. И может быть, если бы по тщательном

и отчетливом рассмотрении заметили, что последн

группа наук имеет дело с идеями и словами, то мы имели бы

логику и критику, отличные от тех, которые нам были

известны до сих пор. Эти три разряда - физика, мораль

и логика - представляют собой как бы три большие

самостоятельные области интеллектуального мира, совершенно отделенные друг от друга.

Т е о ф и л. Это разделение славилось уже у древних,

так как под логикой они, подобно Вам, понимали все то, что относится к словам и к объяснению наших мыслей, artes

dicendi 553. Однако в этом есть своя трудность, так как наука о рассуждении, составлении суждения, изобретении, по-видимому, очень отлична от знания этимологии слов

и словоупотребления, которое есть нечто неопределенное

и произвольное. Кроме того, объясняя слова,

приходится делать экскурс в область самих наук, как это

видно по словарям; с другой же стороны, нельзя заниматьс

науками, не давая в то же время определения терминов.

Но главная трудность предлагаемого Вами разделени

наук - в том, что каждая часть здесь как будто поглощает

целое. Во первых, мораль и логика входят в физику,

понимаемую столь общим образом, как Вы это делаете.

В самом деле, говоря о духах, т. е. о субстанциях,

обладающих разумом и волей, и давая исчерпывающее

4, XXI

==539

объяснение разума. Вы должны включить сюда всю логику

А при объяснении в учении о духах того, что относитс

к воле, придется говорить о добре и зле, о счастье

и несчастье, и от Вас только будет зависеть развить

настолько это учение, чтобы включить в него всю

практическою философию. Зато, с другой стороны, все

может войти в практическую философию, поскольку она

служит для нашего счастья. Вы знаете, что теологи

с полным основанием считается практической наукой,

и таковы же юриспруденция и медицина. Таким образом,

учение о человеческом счастье или о добре и зле должно

поглотить все эти познания, когда захотят объяснить

в достаточно" мере все средства, ведущие к цели, которую

ставит себе разум. Так, Цвингер включил все в свои

"Методический обзор человеческой жизни", испорченный

Бейерлинком 554, расположившим материал в алфавитном

порядке. A если рассматривать все предметы в словарях

в алфавитном порядке, то учение о языках, которое Вы

вместе с древними относите к логике, т.е. к дискурсивной

науке, в свою очередь захватит территории обеих других

групп наук. Таким образом. Ваши три крупные области

энциклопедии оказываются в непрерывной вражде между

собой, так как каждая из них посягает на права других.

Номиналисты думали, что существует столько же частных

наук, сколько есть истин, составляющих затем, в зависимости от расположения их, различные целью науки: а другие сравнивают всю совокупность наших знании с океаном, являющимся одним неразрывным целым и разделенным

на Каледонскии, Атлантический, Эфиопскии, Индийский

океаны только посредством произвольных линии. Обычно

оказывается, что одна и та же истина может быть помещена

в различных местах в зависимости от содержащихся в ней

терминов и даже в зависимости от средних терминов или

причин, от которых она зависит, и от результатов

и следствий, которые она может иметь. Простое категорическое предложение содержит только два термина, по гипотетическое предложение, не говоря уже о сложных

предложениях, может иметь их четыре. Какой-нибудь

достопримечательный факт может быть помещен в летописях

всеобщей истории, в истории страны, где он произошел,

и в истории жизни человека, который был связан с ним.

А если предположить, что речь идет о каком-нибудь ценном

моральном предписании, о какой-нибудь военной хитрости,

о каком-нибудь открытии, полезном для искусств, служащих

К оглавлению

==540

4 XXI

для удобств жизни или для человеческого здоровья, то

тот же самый факт целесообразно отнести в соответствующие

науки или искусства, и о нем можно было бы

упомянуть даже в двух местах одной и той же науки:

в истории ее, чтобы рассказать о ее действительном

прогрессе, а также в части, содержащей практические

предписания, чтобы подкрепить или объяснить их на

примерах. Так, встречающийся в биографии кардинала

Хименеса 555 рассказ о том, что какая-то мавританка

излечила его при помощи одних только растираний от

почти безнадежной чахотки, заслуживает места также

в медицинском трактате - как в главе о чахотке, так

и в главе о врачебной диете (включая в последнюю

упражнения). Это наблюдение может пригодиться также

для лучшего выяснения причин названной болезни. Но

о нем можно было бы говорить еще и в медицинской логике,

где речь идет об искусстве находить лекарства, и в истории медицины, чтобы показать, каким образом люди узнали различные лекарства. Очень часто человечество обязано этими открытиями простым эмпирикам или даже шарлатанам. Интересная книга Бевервика 556 о древней медицине, составленная целиком по авторам-неврачам, стала бы еще более ценной, если бы он дошел до современных авторов. Из этого видно, что одна и та же истина может занимать много мест в зависимости от ее различных отношений. Библиотекари очень часто не знают, куда поместить некоторые книги, колеблясь между двумя или тремя одинаково подходящими местами. Но теперь будем говорить только об общих учениях, оставляя в стороне частные факты, историю и языки. Я вижу два главных вида систематизации всех научных истин; каждый из них имеет свои преимущества, и их было бы полезно соединить. Перва

систематизация - синтетическая и теоретическая, и в ней

истины были бы расположены в порядке доказательств, как

это делают математики, так что каждое предложение

следовало бы за теми, от которых оно зависит. Вторая аналитическая и практическая; в ней начинали бы с целей

люден, т. е. с благ, высшим из которых является счастье,

и искали бы по порядку средств, служащих для приобретени

этих благ или для избежания противоположных им

бедствий. Оба этих метода имеют место в общей энциклопедии, а некоторые авторы применяли их в частных науках.

Даже геометрия, рассматриваемая Евклидом синтетически

как наука, принималась некоторыми другими исследователями

4, XXI

==541

за искусство. Но и в этом виде ее можно было бы

излагать демонстративно, и это показало бы даже ее

происхождение. Так, если бы кто-нибудь захотел измерить

всевозможные плоские фигуры, то, начав с прямолинейных,

он заметил бы, что их можно разделить на

треугольники, что каждый треугольник есть половина

параллелограмма и что параллелограммы могут быть

сведены к прямоугольникам, измерить которые уже

нетрудно. Но, составляя энциклопедию сразу по обоим этим

методам, можно было бы прибегнуть к ссылкам во

избежание повторений. К этим двум систематизациям

следовало бы присоединить третью, - по терминам. Последняя представляла бы в действительности своего рода

справочник (repertorium) - либо систематический, где

термины были бы расположены по известным категориям,

общим всем понятиям, либо алфавитный на языке,

принятом всеми учеными. Такой справочник был бы

необходим, чтобы найти в одном месте все предложения,

в которые известный термин входит явно, так как при

пользовании обоими предыдущими методами, где истины

расположены по их происхождению или по их употреблению,

истины, относящиеся к одному и тому же термину, не

могут оказаться вместе. Так, например, Евклид, показывая,

как найти половину угла, не мог прибавить к этому

указания на способ найти треть его, так как для этого ему

пришлось бы начать разговор о конических сечениях,

с которыми еще нельзя было познакомиться в этом месте.

Но справочник может и должен указать места, где

находятся важные предложения, относящиеся к одному

и тому же предмету. У нас нет еще такого справочника по

геометрии, а между тем он был бы очень полезен даже дл

облегчения открытий и дальнейшего развития науки, так

как он облегчил бы память и сберег нам труд отыскивать

заново то, что уже найдено. Такие справочники были бы

еще полезнее в других науках, где искусство рассуждени

играет меньшую роль, и они были бы особенно необходимы

в медицине. Но искусство составлять подобного рода

справочники не из легких. Рассматривая эти три

систематизации, я замечаю любопытную вещь, а именно

что они соответствуют воскрешенному Вами разделению

древними науки, или философии, на теоретическую,

практическую и дискурсивную, или же на физику, мораль

и логику, так как синтетическая систематизация соответствует теоретической науке, аналитическая - практической

==542

4,XXI

науке, а систематизация по терминам в справочнике

- логике. Таким образом, это древнее разделение очень удачно, если понимать его так, как я только что объяснил эти систематизации, т. е. не как различные науки, а как

различные расположения тех же самых истин, поскольку

считают целесообразным их повторение. Существует еще

гражданское разделение наук по факультетам и профессиям.

Им пользуются в университетах и библиотечных

классификациях. Драуд 557 вместе со своим продолжателем

Липеном, оставившие нам обширнейший, но не лучший

каталог книг, вместо того чтобы следовать систематическому пандектному методу Геснера 558, удовольствовались крупным разделением материала (почти как книгоиздатели) по четырем так называемым факультетам: теологическому, медицинскому, юридическому и философскому. Затем материал каждого факультета они расположили в алфавитном порядке главных терминов, входящих в заглавия книг. Это облегчило работу названных авторов, так как не нужно было ни видеть книгу, ни понимать содержание ее, но это не может удовлетворить читателей, по крайней мере если не прибегать к ссылкам на другие рубрики того же значения. Не говоря о множестве

сделанных ими ошибок, часто одна и та же вещь обозначается у них различными словами, как, например,

obseivationeb Juris, miscellanea, conjectanea, electa, semestria, probabilia, benedicta 559 и ряд других подобных записей. Юридические книги такого рода являютс

просто смесью из римского права. Поэтому систематическое

расположение материала несомненно наилучшее, и к

нему можно прибавить обширные алфавитные указатели по

терминам и именам авторов. Впрочем, не следует

относиться с пренебрежением к принятому гражданскому

разделению по четырем факультетам. Теология занимаетс

вечным блаженством и всем, что к нему относится,

поскольку это зависит от души и от сознания. Она своего

рода юриспруденция, занимающаяся тем, что считают

относящимся к foro interno 560, и оперирующая невидимыми

субстанциями и духами. Предметом юриспруденции

являются государственная власть и законы, цель которых

- человеческое счастье, поскольку ему можно

заметным образом содействовать извне. Но юриспруденци

занимается главным образом лишь тем, что зависит от

природы духа, не вдаваясь в рассмотрение материальных

4, XXI

==543

вещей, которые она использует в качестве средств. Таким

образом, она заранее оставляет в стороне вопросы,

связанные со здоровьем, силой и совершенством человеческого организма, забота о которых возлагается на

медицинский факультет. Некоторые не без основани

высказывали мнение, что к четырем названным факультетам

можно было бы прибавить еще экономический

факультет, изучающий механические и математические

искусства и все то, что касается деталей человеческого

существования и жизненных удобств (включая сюда

земледелие и архитектуру). Но все, что не включено в три

так называемых высших факультета, относят к философскому факультету. Это было сделано довольно неудачно,

так как членам этого четвертого факультета не дают

средств для практического самоусовершенствования, как

это могут делать лица, преподающие на других факультетах.

Словом, философский факультет, за исключением,

может быть. математики, рассматривают как введение

к другим факультетам. Поэтому требуют, чтобы молодые

люди изучали на нем историю, искусство речи и кое какие

начатки теологии и естественного права, не зависящие от

божеских и человеческих законов, под названием метафизики

или пневматики, морали и политики вместе

с некоторыми крохами физики для молодых врачей. Таково

гражданское разделение наук по корпорациям и профессиям

преподающих их ученых, исключая тех, кто трудитс

для общества не посредством речей и руководить которыми

должны были бы настоящие ученые, если бы наука была

правильно организована. Даже в наиболее благородных

ремеслах наука была очень удачно соединена с практикой,

и это могло быть сделано еще лучше. Именно таким образом

их соединяют вместе в медицине не только в прошлом,

у древних (где врачи были одновременно хирургами

и аптекарями), но и в настоящее время, в особенности

у химиков. Это соединение практики и теории наблюдаетс

также и в военном деле, и у тех, кто обучает так называемым упражнениям, а также у живописцев и скульпторов, у музыкантов и у некоторых других категорий художников И если бы принципы всех этих профессий, искусств и даже ремесел преподавались практически у философов или на каком-нибудь другом факультете, то эти ученые стали бы подлинными наставниками человеческого рода. Но для этого необходимо было бы изменить во многих отношениях

==544

4, XXI

теперешнее состояние литературы и воспитания молодежи,

а следовательно, и государственного управления. И когда

я думаю о росте человеческого знания за последний век или

два и о том, как легко было бы людям продвинутьс

несравненно дальше, чтобы стать более счастливыми, то

я не отчаиваюсь в том, что человечество добьетс

значительных успехов в более спокойные времена при

каком-нибудь великом государе, которого Бог поставит дл

блага человеческого рода.

==545

18 Лейбниц т. 2

4, XXI

РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ "ОПЫТЕ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ

РАЗУМЕНИИ" Г-НА ЛОККА

В суждениях г-на Локка о разумении (raison) человека

и о воспитании я нахожу так много свидетельств редкой

проницательности, а предмет, затронутый им, представляется мне настолько важным, что я не жалею о времени, затраченном на это в высшей степени полезное чтение; к тому же я сам много думал над вопросами, относящимися к основаниям наших знаний. Это побуждает меня занести на бумагу кое-какие соображения, возникшие у меня во время чтения "Опыта о разумении". Среди всех исследований нет более важного, чем это, ибо в нем - ключ ко всем остальным.

Первая книга касается по существу принципов,

которые, как принято считать, рождаются вместе с нами.

Г-н Локк не признает их, как не признает и врожденные

идеи. Несомненно, у него есть серьезные основани

выступить против распространенных предрассудков на

этот счет: слишком уж злоупотребляют словами "идея"

и "принцип". Философы низкого пошиба объявляют

принципами все, что им взбредет в голову; что же касаетс

картезианцев, которые любят говорить о своем стремлении

к точным выражениям, то они по-прежнему ищут

прибежища в выдвигаемых ими идеях протяженности,

материи и души, надеясь, что это избавит их от необходимости доказывать свои положения. Они уверены, что каждый, кто вдумается в эти идеи, найдет в них то же, что и они. Иначе говоря, все, кто усвоит их манеру рассуждать, усвоит и их предубеждения. Что же, это верно. Мое же мнение таково, что в качестве первоначального принципа не следует принимать ничего, кроме опыта и аксиомы тождества, или, что то же самое, аксиомы противоречия,

==546

которая является первичной, так как в противном случае не

существовало бы разницы между истиной и ложью: любые

рассуждения с самого начала потеряли бы смысл, если бы

было все равно, что сказать - да или нет. Против этого

принципа, коль скоро мы собираемся рассуждать логически,

возражать невозможно.

Все остальные истины подлежат доказательству, и вот

почему я высоко ценю метод Евклида, который, не

останавливаясь на том, что предполагается достаточно

очевидным на основании выдвинутых идей, доказывает,

например, что в треугольнике одна сторона всегда меньше

суммы двух других. В то же время Евклид с полным правом

принял без доказательства некоторые аксиомы, но не

потому, что они в самом деле первичны и недоказуемы,

а потому, что он но смог бы двигаться дальше, если бы

делал свои выводы лишь после тщательного обсуждени

принципов. Поэтому он счел себя вправе удовлетворитьс

тем, что свел все доказательства к этому небольшому числу

исходных предположений, так что можно сказать, что если

эти предположения правильны, то все его дальнейшие

рассуждения правильны также, доказательство же самих

этих принципов Евклид предоставил другим; впрочем,

правильность их подтверждает опыт. Однако последнее

соображение в вопросах такого рода не должно приниматьс

во внимание; вот почему Аполлоний, Прокл и другие

брали на себя труд доказать некоторые из аксиом Евклида.

Эту манеру следовало бы перенять и философам, дабы

выработать наконец некоторые общие, хотя бы и предварительные, основания, пользуясь тем методом, о котором я только что говорил.

Что касается идеи, то некоторые разъяснения на этот

счет я дал в небольшом сочинении под названием

"Mcditaliones de cognitionc, veritato et ideis" 2. Было бы желательно, чтобы г н Локк ознакомился с ним. Я со своей стороны всегда готов поучиться у других, так как ничто не возбуждает так наш ум, как ответные высказывани

и замечания заслуженных люден, если эти замечани

делаются искренне н со вниманием. Здесь скажу лишь, что

истинные, или реальные, идеи - это такие идеи, в отношении которых существует уверенность, что их можно

осуществить; прочие же либо сомнительны, либо (если

доказана их невозможность) несбыточны. Возможность же

идеи доказывается как a priori - путем логических

доводов, со ссылкой на возможность других, более простых

18*

==547

идей, так и a posteriori - на основании опыта, ибо то, что есть, не может не быть возможным. Однако первоначальные идеи - это идеи, возможность которых недоказуема; по существу они представляют собой не что иное. Как атрибуты Бога.

Что касается вопроса о том, существуют ли идеи

и истины, рождающиеся вместе с нами, то решение его, на

мой взгляд, не является абсолютно необходимым ни

в качестве исходного пункта рассуждений, ни дл

практического философствования: приходят ли все они

к нам извне или происходят от нас самих, правильность

рассуждений от этого не меняется, лишь бы было

соблюдено то, о чем я говорил выше, и лишь бы рассуждали

последовательно и без предубеждений.

Вопрос о происхождении наших идей и наших максим

для философии не легок, и необходимо проделать большой

путь, чтобы правильно его разрешить. Однако я полагаю

возможным утверждать, что наши идеи, в том числе идеи

о вещах, воспринимаемых чувствами, происходят из глубин

нас самих, о чем можно судить на основании того, что

я опубликовал касательно природы и связи субстанций,

и того, что я называю союзом души и тела. Ибо я убедился,

что эти вопросы не были поняты правильно. Я вовсе не за

tabula rasa Аристотеля, и, по-моему, есть нечто заслуживающее внимания в том, что Платон именовал воспоминанием.

Существует даже нечто большее, ибо мы обладаем не

только памятью о всех наших прошлых мыслях, но

и предчувствием (pressentiment) всех наших мыслей,

правда смутным и не различающим отдельных мыслей наподобие того, как слышится шум моря, когда я отчетливо

улавливаю плеск волн, создающих общий шум, но не могу

отличить по звуку одну волну от другой. Верно и то, что

в определенном смысле, который я объяснил, не только

идеи, но и чувства наши рождаются из глубины нашего

существа, и душа, таким образом, более независима, чем

обычно думают, хотя, конечно, в ней не происходит ничего

такого, что не было бы детерминированным.

Относительно второй книги, посвященной детальному

рассмотрению идей, я должен сказать, что доводы г-на

Локка в пользу того, что душа может иногда вообще ни

о чем не мыслить, не кажутся мне убедительными, если,

конечно, он не обозначает словом "мысль" только те

восприятия, которые достаточно значительны для тою,

чтобы их выделить и запомнить. Я считаю, что душа, равно

==548