Часть 1.

Лейбниц Г. В. Сочинения в 4-х т. Т. 2.-М.: Мысль, 1983.686с. - (Филос. наследие).

ОСНОВНОЕ ГНОСЕОЛОГИЧЕСКОЕ

СОЧИНЕНИЕ ЛЕЙБНИЦА И ЕГО ПОЛЕМИКА

С ЛОККОМ

Для того чтобы выделить наиболее яркие страницы

борьбы между материализмом и идеализмом в философии

XVII в., наряду с выступлением Гассенди против

идеалистической метафизики Декарта приводят в пример

полемику между Локком и Лейбницем. Она нашла свое

отражение не в беседах-дискуссиях и не в непосредственной

переписке двух великих философов, которые

никогда не встречались лично. Оживленный и подчас

острый обмен мнениями происходил через охотно предлагавших свои услуги третьих лиц. Критическая реакци

Лейбница на основные вопросы, освещенные и решенные

с позиций метафизического материализма в своде сенсуалистической теории познания конца XVII в. - "Опыте

о человеческом разумении" Джона Локка, нашла свое

развернутое выражение в самом крупном из всех гносеологических сочинений философа. Свой спор с Локком Лейбниц иногда сравнивал с дискуссией, происходившей

в далеком прошлом между Платоном и Аристотелем, а по аналогии с "Новым Органоном" Фрэнсиса Бэкона, противопоставлявшимся автором "Органону" Аристотеля, сочинению было дано наименование "Новые опыты о человеческом разумении". Но Лейбниц был больше на стороне Аристотеля, чем Бэкона, хотя не собирался ни восстанавливать онтологию Стагирита в ее первозданном виде, ни ограничиваться уровнем его логических воззрений, считая свою систему в целом ближе к платоновской.

См. наст. изд. с 47

3

К сказанному необходимо добавить, что "Новые опыты..." Лейбница противостоят "Опыту..." Локка не только как идеалистическое произведение материалистическому, но и как диалектическое по многим своим идеям сочинение – метафизическому.

Критикуя слабости метафизического материализма, Лейбниц невольно стимулировал совершенствование материалистических учений, способствуя преодолению исторически ограниченной формы последних и их будущему

переходу в качественно новую, диалектическую стадию развития. Это произошло уже после Лейбница через посредство концепций Дидро, а затем – диалектики классического немецкого идеализма конца XVIII – первой трети XIX в. Именно в «Новых опытах…» диалектические

идеи Лейбница видны особенно отчетливо.

«Новые опыты о человеческом разумении» написаны с большой обстоятельностью. Их автор выдвигает развернутые соображения по всему комплексу вопросов, обсуждавшихся в «Опыте…» Локка. И поскольку главное сочинение Джона Локка отличается широтой и полнотой охвата проблем, то ответ его оппонента превратился в столь же полную, хотя и не исчерпывающую экспозицию философской системы и метода самого немецкого мыслителя.

Однако для того, чтобы «Новые опыты…» стали действительно систематическим изложением философии Лейбница, их автору следовало преодолеть различия внутренней логики построения двух столь несходных между собой теоретических систем. Несходство это, естественно, вытекало уже из того, что исходным пунктом учения Локка

являлась концепция внешнего чувственного опыта, а учени

Лейбница – понятие неисчерпаемой духовной монады.

Поэтому в «Новых опытах…» Лейбниц иначе излагает

свою философию, чем, скажем, в своей «Монадологии», и,

начав вслед за Локком с обсуждения проблемы существовани

врожденных идей, выдвигает на первый план вопросы

метода. Таким образом, «Новые опыты…» прежде всего

важный источник для изучения метода Лейбница и его

гносеологии, через призму которой рассматриваются здесь

также вопросы логики, онтологии и этики. Эти последние

вплетены в общую ткань сочинений великого немецкого

философа и, хотя они изложены гораздо более кратко, чем

вопросы теории познания и метода, вносят много ценных

и важных дополнений.

4

Возникновение "Новых опытов

о человеческом разумении"

и состав Леибницевской "Локкианы"

Когда в VIII томе "Всеобщей библиотеки" Жана Леклерка в 1688 г. на французском языке в сжатом изложении, подготовленном самим Локком, были воспроизведены главные идеи "Опыта о человеческом разумении", и среди них отрицание врожденных идей и первичности духа, они сразу же привлекли внимание Лейбница. Спустя два года (в 1690 г.) он ознакомился и с полным лондонским изданием главного произведения Локка. В 1696 г. философ послал Локку "Несколько замечаний ([Reflexions]sur)..." по поводу прочитанного, но Локк ему не ответил.

В 1700 г. в переводе Пьера Коста появился полный

французский текст "Опыта...", и Лейбниц смог наконец подробно его изучить, поскольку английским языком он владел не так свободно, как французским. Результатом

возникших (также на французском языке) заметок и реплик Лейбница и явились его "Новые опыты о человеческом разумении".

Создание "Новых опытов..." относится к 1703-1704

гг. Лейбниц писал их в Герренхаузене. Сочинению придана форма диалога между двумя вымышленными лицами, из которых одно (Филалет) представляет позицию Локка, а другое (Теофил) - комментарий или же возражения на нее со стороны Лейбница. Естественно, что Теофилу-лейбницеанцу принадлежит последнее слово, и он то указывает на способы примирения или сближения своих взглядов со взглядами Филалета, то завершает дискуссию аргументами, вполне будто бы доказывающими его победу над последним. Локк скончался, когда книга была только-только завершена, и Лейбниц, как он пишет об этом Т. Бёрнету (Burnett) 26 мая 1706 г., счел неудобным публиковать свое сочинение. Была и еще одна причина: Кост в письме от 20 апреля 1707 г. (т. е. уже после смерти Локка) советовал не торопиться с изданием "Новых опытов..." до тех пор, пока ему, Косту, не удастся выяснить из бумаг покойного, какие новые изменения и дополнения в свой "Опыт..." внес Локк после французского издания его книги. К тому же Лейбниц считал, что его рукопись нуждается в стилистической доработке (видимо, он находил ее не вполне завершенной и по содержанию).

Философ отложил ее и занялся "Теодицеей". Прошло

==5

почти полвека, и только в 1765 г., когда самого Лейбница

давно уже не было в живых, усилиями Рудольфа Распе

в издательстве И. Шредера в Лейпциге сочинение великого

мыслителя увидело наконец свет. Таким образом, оно не

смогло оказать прямого воздействия на философскую

жизнь первой половины XVIII в.; но предшествовавша

полемическая переписка двух философов через посредников

вызвала, пусть и у небольшого круга осведомленных

современников, живой резонанс. В "Новых опытах о человеческом разумении", предназначавшихся их автором для широкой публики, эта полемика получила развитие и своего рода завершение. Труд Лейбница, составляющий основное содержание настоящего тома, этот, так сказать, "Анти-Локк", представляет собой сочинение, примечательное в ряде отношений, на некоторые из которых мы уже указали

в самом начале статьи. Не только все стороны мировоззрения Лейбница, но и его энциклопедические интересы и познания, огромный диапазон его исследований получили свое отражение в этом труде. Хотя Лейбницу пришлось, как он и решил с самого начала, следовать шаг за шагом за всеми главами и параграфами "Опыта..." Локка, он сумел изложить свое учение довольно полно. "...Проще, конечно, - замечает Лейбниц, - следовать по стопам хорошего писателя, чем все заново вырабатывать своими силами" 2. Нужно иметь в виду, что его философские взгляды к этому времени уже вполне сложились, однако целостное, а тем более детальное их изложение отсутствовало: "Монадология" была написана лишь спустя десять лет. "Новые опыты..." явились первым подробным изложением философии Лейбница, затронувшим и такие вопросы, которых не было в "Опыте..." Локка; теоретические рамки творчества знаменитого британского эмпирика при всей их широте все же были уже горизонтов мышления Лейбница. Как же конкретно соотносятся взгляды Лейбница и Локка в "Новых опытах о человеческом разумении"? В центре внимания философов одни и те же вопросы: если "Опыт..." Локка посвящен теории познания, то соответственно наиболее подробное освещение в "Новых

опытах...", как мы уже отметили, нашли теория познани

и метод его великого немецкого антагониста. В ходе

возражений на критику Локком врожденных идей Лейбниц

2 Наст. изд., с. 47.

==6

внес в свою концепцию источников знания уточнени

и добавления, которых мы не найдем в других его

сочинениях. С большой проницательностью он вскрыл

слабые пункты в метафизическом сенсуализме своего

противника, а диалектическая глубина рассуждений

немецкого мыслителя позволила ему в тех же самых

вопросах, которые трактовал Локк, найти новые стороны

и моменты, о которых последний и не подозревал. Будучи

ценным документом из истории борьбы между идеализмом

и материализмом, с одной стороны, и диалектикой

и метафизикой - с другой, "Новые опыты..." отражают

в то же время конфликт между рационализмом и сенсуализмом, априоризмом и эмпиризмом. Но кроме конфликта необходимо отметить и сближение точек зрения и не только в вопросе о роли знаков в процессе познания. И что особенно важно, выдающийся диалектик Лейбниц в процессе критики Локка подходил порой к верным материалистическим позициям, иногда более глубоким, чем те, на которых стоял английский философ. Это произошло,

например, в вопросах о всеобщем динамизме природы

и о "разуме" животных, где мы находим следующие

рассуждения мыслителя: Локк утверждает, "что раз тела

могут быть без движения, то и души могут быть без мыслей.

На это я, - пишет Лейбниц, - даю несколько необычный

ответ. Я утверждаю, что ни одна субстанция не может

естественным образом быть в бездействии и что тела также

никогда не могут быть без движения" 3. Что касаетс

животных, продолжает он, то они обладают душами, и их

душам свойственно "тусклое" мышление в зачаточной

форме. Мы сталкиваемся здесь с тем парадоксом, что автор

явно метафизического учения о "предустановленной

гармонии", идеалист Лейбниц, с большей силой подчеркивает

факт наличия всеобщей взаимосвязи явлений, чем

материалист Локк. С другой стороны, Локк был прав,

отвергая "предустановленную гармонию" как спекулятивную

по существу фантазию. Лейбниц опасался обвинений в религиозной неортодоксальности, так что заверений в верности христианской религии в "Новых опытах..." достаточно. Когда Лейбниц полемизировал с Ньютоном (а эта полемика косвенно была и спором с Локком, поскольку последний был горячим сторонником ньютонианской картины мира), то Лейбниц

Наст. изд., с. 53.

==7

и Ньютон обвиняли друг друга в опасном преуменьшении "всемогущества Божьего". Но иначе ведет себя Лейбниц по отношению к Локку на страницах "Новых опытов...".Лейбниц старается (хотя и не во всех случаях) оградить его от обвинений со стороны церковников в недостаточном

уважении к вере. Но в полной искренности стремлении

"богобоязненного" мыслителя приходится то и дело

сомневаться. Движение научной и диалектической мысли

нередко ведет его, как мы увидим, к точкам зрения, прямо

противоположным религии. В тех же случаях, когда

Лейбниц приближается к деизму, взгляды его и Локка

начинают сближаться.

Принципиальная конфронтация Лейбница и Локка по

основному вопросу философии - это реальный факт.

Идеализм Лейбница не смог одержать победу над материализмом Локка. Попытки Лейбница ниспровергнуть

материалистическую философию кончаются неудачей.

Изучение текста "Новых опытов..." и переписки под этим

углом зрения показывает, что Лейбницу в конце концов

приходится либо соглашаться с решениями, предлагаемыми

Локком (это происходит в частных вопросах), либо

переосмысливать в рамках своего мировоззрения те идеи,

которые Локк высказывал, исходя из материалистических

посылок. Так, Лейбниц соглашается с Локком, что из

природы должны быть удалены всякие ссылки на "сверхъестественное" и что дух не может существовать

в отрыве от материальных тел. "Нет ничего столь

чудесного ,- признает на свой лад Лейбниц ,- чего не мог

бы произвести механизм природы..." 4. В онтологических

вопросах Локк (как это видно из писем его верного друга

леди Демерис Мешэм Лейбницу, датированных 3 июн

и 8 августа 1704 г. и, надо полагать, написанных под его,

Локка, диктовку) уверенно разбивает доводы Лейбница

в пользу "духовных" субстанций: эти доводы всего лишь

шаткая гипотеза, и куда естественнее принять, что матери

способна мыслить. Но Лейбниц прав, заявляя в отношении

позиции Локка, что на уровне механистического материализма это положение остается слишком мало обоснованным и, значит, на этом уровне оставаться нельзя.

Эпистолярное наследие Лейбница, в котором мы найдем

обмен мнениями с адресатами, посредничавшими между

ним, Локком и Ньютоном, составляет важное дополнение

4 Наст. Изд., с. 221

==8

как к теоретическому содержанию "Новых опытов человеческом разумении", так и к общей картине отношений между двумя великими философами. Лейбницевская "Локкиана" без этой переписки была бы явно лишена полноты, чем и определено наше решение поместить се в настоящем томе.

В первую очередь речь идет о переписке Лейбница

с леди Мешэм, переписка эта относится к 1703-1705 гг. и

охватывает два последних года жизни английского

мыслителя. Демерис Мешэм. дочь философа Р. Кэдворта,

сама неплохо ориентировалась в философии и известна как

автор книги, написанной против окказионалистского

мистицизма Н. Мальбранша и Д. Морриса. В своих письмах

Лейбницу она выступает преимущественно в роли посредницы

между ним и Локком. Это видно и по характеру

вопросов (о не протяженности монад, о всеобщей одушевленности природы, свободе воли и т. д.), которые она задает немецкому философу, указывая при этом на слабые пункты его онтологии, и по тем возражениям и комментариям к ответам Лейбница, которые она направляет ему.

Интерес представляют и отзывы о других философах Бейле, Кладке и Кэдворте, взгляды которых затрагиваютс

в этой переписке только попутно.

В данном томе сочинений Лейбница помещены также

фрагменты из переписки Лейбница с шотландским

дворянином Т. Бернетом де Кемни, имеющие определенное

отношение к полемике между двумя философами. Включать

в этот том абсолютно все, подчас очень краткие,

упоминания о Локке, встречающиеся в письмах Лейбница

и его многочисленных корреспондентов, необходимости не

было, тем более что это нарушило бы цельность других

томов настоящего издания. Мы и без этого получаем

достаточно полную картину, которая знакомит с рядом

интересных подробностей в отношениях двух крупнейших

европейских мыслителей конца XVII - начала XVIII в.

и добавляет немаловажные штрихи к характеристике

собственной философской позиции Лейбница.

Картину дополняют некоторые наброски и отрывки, по-

содержанию примыкающие к "Новым опытам о человеческом

разумении" и заключающие сжатое изложение

и критику основных идей сочинений Локка. Эти наброски

особенно интересны тем, что именно их Лейбниц

в 1696-1698 гг. послал Локку, надеясь вызвать его на

прямую полемику. Таков состав данного тома.

==9

Проблемы теории познани

в "Новых опытах о человеческом разумении"

Повторяющее структуру "Опыта о человеческом

разумении" Локка - книгу за книгой, главу за главой,

параграф за параграфом, произведение Лейбница состоит

из четырех книг. В первой из них рассматриваютс

проблемы врожденных знаний, во второй - происхождение,

образование и гносеологические функции идей,

в третьей - роль абстракций и языковых средств их

выражения в познании, а в четвертой - объекты и виды

познания, вопрос об истине и ее критериях, а также

соотношение разума и веры.

Изложив в Предисловии в основных чертах свой метод,

Лейбниц приступает к последовательному критическому

рассмотрению "Опыта..." Локка.

В первой книге "Опыта..." Локк подверг критике

теорию врожденных идей, показав, что врожденными не

являются ни знания, ни принципы познания, ни моральные

("практические") императивы. В своем критическом

комментарии Лейбниц стремится продемонстрировать

односторонность и упрощенность взглядов Локка в этом

вопросе, их ошибочность. Немецкий мыслитель ссылаетс

на то, что врожденные идеи и принципы могут существовать

и существуют в неосознанном, потенциальном виде,

люди ими "пользуются, не отдавая себе в этом отчета" 5,

инстинктивно. В этом смысле, пишет Лейбниц,

врождены привычки, "природная логика", т. е. законы

мышления, способности и естественные склонности,

"предрасположения, задаток (une aptitude), преформация"

и "потенциальное знание" 6.

Но отличие позиции Лейбница от локковской здесь

далеко не так велико, как это пытается показать немецкий

философ. Локк не только не отрицал врожденных

предрасположенностей и способностей, но в педагогических

сочинениях, например в "Мыслях о воспитании", сам

указывал на их существование. "Душа каждого человека,

так же как и его лицо, представляет известные особенности, отличающие его от остальных людей, и вряд ли найдутся двое детей, в воспитании которых можно было бы

5 Наст. изд. с. 77

6 Наст. изд. с. 82; 88

К оглавлению

==10

применять одинаковый метод" 7. А в работе "Об учении" Локк допускает "как бы инстинктивное знание истин" 8

в смысле способностей к логическому рассуждению. В этом

же смысле в рукописи "О пользовании разумом" он

замечал, что "существует, видимо, большое разнообразие

в умах людей".

И все-таки врожденность знаний в строгом смысле

слова Локк отрицал, так что отличие его точки зрения от

позиции Лейбница налицо и это отличие - в пользу Локка.

Оно проистекало из принципиальной разницы в установках

материалиста и идеалиста, неодинаково понимавших

источник потенциальности. Оба они согласны в том, что

"природа вещей и природа духа действуют здесь заодно" 10,

но если для Локка вещи воздействуют на человеческую

психику извне, формируя определенные задатки, передающиеся затем по наследству, то для Лейбница сама природа вещей изначально укоренена в природе духа в соответствии с принципом предустановленной гармонии. Внешнее воздействие на душу - это не более как "повод" для выявления изначальных потенций разума. И все же

Лейбницу приходится признать правоту Локка, когда он

констатирует тот бесспорный факт, что "мы будем

ошибаться тем легче, чем менее мы будем обучаться" 12,

т. е. отгораживаться от уроков внешнего опыта.

Различие точек зрения, выраженных Локком и Лейбницем,

восходящее к основному философскому вопросу,

отнюдь не сгладилось и в наши дни. Мы знаем, что

врожденных знаний не бывает, но врожденная информаци

в форме инстинктов, диспозиций, физиологически запрограммированного поведения и анатомически запрограммированного набора субъективных форм чувственного восприятия свойств объективного мира существует. "Филогенетическое a priori" признавалось Ф. Энгельсом и В. И. Лениным. "...Практика человека, миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики. Фигуры эти имеют прочность предрассудка..." 13 Система взглядов Локка соответствует такой постановке

7 Д. Локк Педагогические сочинения М., 1939, с 224

Там же, с. 295.

Д. Локк. Избранные философские произведения в двух томах,

т. II. М., 1960, с 188.

Наст. изд., с 86

Наст изд., с 75

12 Наст изд., с 90.

13 В. И. Ленин Поли собр. Соч. т. 29, с.198

==11

вопроса, тогда как Лейбниц постулировал нечто, в принципе

выходящее за ее рамки, а именно изначальную

заложенность знании в сознании монады, что являетс

бездоказательным спекулятивным тезисом Аналогичная ситуация возникает и тогда, когда между Лейбницем и Локком заходит спор о врожденности моральных принципов. Если Локк устами Филалета говорит, что самое большее, что может быть признано ,- это "склонность души к благу, а не некая запечатленная в нашем разуме истина", то Лейбниц и в этом случае утверждает, что "существуют инстинкты, заключающие в себе теоретические истины" 14, которые все-таки непременно проистекают из глубин разума, пусть и в неотчетливом виде. Конечно, эмоции несут на себе определенную информационную нагрузку (хотя в еще большей

степени возмещают недостаток информации и направляют

на ее получение), но Лейбниц не прав в том, что "всякое чувство есть восприятие некоторой истины" 15, ведь если всякое истинное знание содержит в себе информацию, что бесспорно, то это вовсе не значит, будто всякая информация есть знание в собственном смысле слова. И снова Лейбницу приходится по сути дела признать правоту Локка: какие бы упования ни возлагались на врожденное знание, надо помнить, что "очень часто невозможно отличить врожденное от приобретенного" и в принципе надо стремиться к тому, чтобы всякое новое положение конкретно доказывать, а не оправдывать легковерными ссылками на его врожденность 16.

Во второй книге своего главного гносеологического

сочинения Локк исследовал понятие опыта, его состав

и структуру. Речь шла здесь о классификации идей по их

содержанию, а отчасти и по способам их образования,

последние пять глав имеют прямое отношение к теории

истины.

В соответствующей книге "Новых опытов о человеческом

разумении" Лейбниц характеризует сознание не

только как эмпирическое явление, но и как субстрат

познавательных процессов, и мы обнаруживаем здесь

больше разнообразного философского материала, чем во

второй книге "Опыта..." Локка. Вторую книгу "Новых

опытов..." немецкий мыслитель начинает с критики

14 Наст изд. с 92

15 Наст изд. с 96

16 См наст. изд, с 139: 108.

==12

понятия "tabula rasa" как абсолютно "пустого" сознания, присущего новорожденному в момент его первого столкновения с внешним миром. К аргументам в пользу

существования врожденных потенций, с которыми мы уже

знакомы по первой книге "Новых опытов...", Лейбниц

добавляет ссылку на Локкову рефлексию, некоторые

продукты деятельности которой (например, понятие

времени), согласно английскому философу, могли сложитьс

совершенно независимо от внешнего мира. Гораздо

менее обоснованы рассуждения Лейбница о том, что

принятие tabula rasa непременно ведет к идее в не телесной субстанции и тем самым к разрыву между душой и телом.

Нельзя, однако, пройти мимо его соображений насчет того, что против пассивной tabula rasa свидетельствуют факты беспрестанной миграции внимания и существование

психически бессознательного в виде бесконечно малых

перцепций (переживаний). Неоднократно подчеркиваема

Лейбницем мысль о существовании не воспринимаемых

перцепций (восприятии) представляет собой зародыш

будущей кантовской концепции нечувственной чувственности,

но с той разницей, что у Канта речь пойдет об априорной форме чистого созерцания, тогда как у Лейбница имеются в виду вполне содержательные процессы. Итак, психика индивида с самого начала своего формирования это вовсе не однородно-бессодержательная и равнодушно оцепенелая tabula rasa: "полотно, представляющее наш мозг, должно быть активным и эластичным" 17.

Анализируя взгляды Локка на простые идеи, Лейбниц

детально излагает свою точку зрения в отношении многих

из них. Здесь мы найдем его определения времени

и пространства как "различных видов порядка", причем

время - это "мера движения, иначе говоря, равномерное

движение есть мера неравномерного движения" 18. Как

и Гоббс, он считает, что идеи первичных качеств формируются в нашем сознании при непрерывном участии

деятельности разума, тогда как в рефлексии, наоборот,

процесс образования простых идей не обходится без

соучастия чувственности 19. Но никаких абсолютно простых идей не бывает. В отношении идей вторичных качеств

внешнего опыта позиция Лейбница во второй книге "Новых

опытов..." неоднозначна: он то объявляет их в соответствии

17 Наст. изд. с. 144

18 Наст. изд. с. 152

См. наст. изд. с. 128

==13

с принципами своей идеалистической монадологии совершенно

объективными, то склоняется к тому, чтобы хот

бы некоторые из них отнести в рубрику "плохо обоснованных" явлений. Но чаще происходит первое. Философ

утверждает, например, что боль "отлично (fort bien) может

походить на движения, порождаемые этой булавкой

в нашем теле", а восприятия теплоты "относительно

сообразны", "соответствуют" и даже "сходны (ressem-blent)

и с физическими тепловыми процессами 20. В третьей

и четвертой книгах "Новых опытов..." Лейбниц снова

возвращается к этой сложной проблеме, дискуссии по

которой продолжаются поныне 21.

Значительное место во второй книге "Новых опытов..."

занимают проблемы свободы воли и этики, рассматриваемые

Лейбницем в их различных связях и опосредствованиях.

Вопрос о свободе связан также с общей проблемой

активности сознания. Лейбниц одобряет мнение Локка об

активности человеческого духа, проявляющейся, когда он

оперирует своими идеями, но Лейбниц добавляет, что

вопрос надо ставить и решать шире: дух активен всегда,

также и когда ощущает, воспринимает и вообще переживает.

Позиция Локка узка и тогда, когда он после долгих

размышлений сводит проблему свободы человека к свободе

действования 22. Между тем необходимо принимать во

внимание и проблему свободы волевого решения.

Лейбниц стремится связать понятия свободы, воли

и разума воедино. Эту связь он подчеркнул специально

в своем диалоге "Исповедь философа (Confessio philosophi)".

Свобода-это реализуемая нами возможность следовать указаниям разума. Разум же направляет нас на путь активной деятельности, в том числе на путь совершенствования собственной природы, а значит, приобретения все большего счастья. Таким образом, свобода

и счастье имеют степени развития и способны прогрессировать,

20 См. наст. изд., с. 131-132.21 Подход к этой проблеме с позиции диалектического материализма обсуждается, в частности, в работах: Проблемы логики и теории познания.

М., 1968, с. 3-76; Я. С. Варский. Проблема противоречия в диалектической логике. М., 1969, разд. III; В. И. Губанов. Некоторые философские проблемы физиологии и биофизики анализаторов. - "Вестник Академии медицинских наук СССР", 1979, № 5; Z. Cackowski. Tresc poznawcza wrazen zmyslowych. Warszawa, 1962.

22 См. Д. Локк. Избранные философские произведения в двух томах, т. I. М., 1960, с. 253, 259.

==14

а внутренний смысл этого прогресса близок к содержанию формулы "свобода есть познаваемая и познанная, реализуемая и реализованная необходимость".

Эта формула Лейбница не может быть истолкована

фаталистически, поскольку речь здесь идет об использовании возможностей, предоставляемых случайностями, которые как бы гнездятся в "расщелинах" бесконечных цепей необходимости, свойственных зданию действительности.

Действительный мир строго детерминирован внутри

себя, но фундамент его уходит в бесконечную глубину,

в силу чего цепи детерминации, определенные по своей

общей направленности, теряются в этой бездне, во всей

своей полноте необозримы и оставляют место дл

случайностей 23.

Такой путь решения проблемы свободы у Локка едва

намечен. Когда философ приходит к выводу, что нельз

миновать вопрос о том, абсолютно ли свободны наши

волевые решения, в § 48 и 49 главы 1 книги 2-й "Опыта

о человеческом разумении" он приближается к пониманию

свободы как познанной необходимости, а § 51 у него

называется так: "Необходимость добиваться истинного

счастья есть основа всякой свободы". Однако со свойством

бесконечности объективного мира вопрос о свободе у него

не связан. Лейбниц, ссылаясь на закон достаточного

основания, утверждает, что "всякий свободный акт необходим", "разум без свободы был бы совсем бесполезен,

а свобода без разума не имела бы никакого значения" 24,

разум же черпает свои силы не из способности к произволу,

а из знания необходимых связей и отношений, однако это

знание никогда не может стать исчерпывающим.

Далее в интересном рассуждении Лейбниц рассматривает

тонкие психологические моменты воздействия интересов на механизм моральной мотивации. Именно вследствие необозримой бесконечности цепей опосредствования детерминированность и необходимость не тождественны.

Кроме того, в учении о морали Лейбниц возводит в ранг этических благ удовольствие и пользу. Он самым тесным образом сближает этические и правовые вопросы, исходя из того что, несмотря на различие в аспекте

23 Ср.: Christos Axelos. Die ontologischen Glundlagen der Freiheitstheorie von Leibniz. Berlin - New York, 1973, S. 372; см. также: И. С. Нарский. Западноевропейская философия XVII века. М., 1974, с. 337-341.

24 Наст. изд., с. 209.

==15

санкций, по содержанию между ними имеется глубокая связь. В заключительных главах (XXIX-XXXIII) второй

книги "Новых опытов о человеческом разумении" Лейбниц

разъясняет свои взгляды на роль чувственных идей

в познании. Он проводит различия между идеями темными

и ясными, смутными и отчетливыми, фантастическими

и реальными, неадекватными и адекватными, ложными

и истинными. Философ выступает против смешения идей

с чувственными образами: поскольку чувственные образы

восприятия и памяти Локк также именовал "идеями",

Лейбниц вступает с ним в дискуссию, в основном терминологическую, которую продолжает далее, в четвертой

книге "Новых опытов...". По сути дела оба они по-своему

правы и в споре о реальных и фантастических идеях, и во взглядах на природу "адекватности" идей. Локк использовал схоластическую терминологию, согласно которой адекватны все простые идеи, поскольку адекватность понимается здесь как соответствие следствия причине; а, по мнению Лейбница, адекватной может быть названа только та идея, которая вполне отчетлива.

Невелико различие между Лейбницем и Локком и в вопросе об истинности возможных идей, поскольку речь идет здесь о добавлениях к критериям истинности требовани

логической непротиворечивости, которого логически противоречивые, а потому невозможные идеи, разумеется, не

выдерживают. И наконец, совершенно одинаково оба

философа смотрят на ассоциацию идей: случайные их

сцепления Локк характеризовал даже как "некоторый вид

сумасшествия", а Лейбниц видел в них "неестественную

связь идей" 25, уподобляющую людей животным. Нельз

покоряться капризам психологических привычек, необходимо

следовать императивам тщательно выработанной

и выверенной научной методологии. С Юмом, абсолютизировавшим роль ассоциаций в познании, не по пути ни Локку, ни Лейбницу.

В третьей книге "Опыта о человеческом разумении"

Локк рассматривает роль языка в познании и вообще

семиотические проблемы, представляющие интерес дл

теории познания и связанные с критикой схоластического

злоупотребления словами и гипостазирования языковых

средств мышления. Здесь же Локк непосредственно

Наст. изд., с. 271

==16

исследует и собственно теоретико-познавательные вопросы, такие, как механизм образования общих понятий, соотношение между объемом и содержанием универсалий и отношение номинальных сущностей, т. е. словесных обозначений видов и родов (классов) вещей, к их реальным

сущностям.

В третьей книге "Новых опытов..." Лейбниц во многом

выступает как единомышленник Локка: они как бы вместе

уточняют гносеологические функции семиотики. И Локк,

во многом опиравшийся здесь на решение Гоббса,

и Лейбниц, самостоятельно и плодотворно исследовавший

те же самые вопросы, подчеркивают огромную роль языка

в мышлении и познании в целом, в аккумуляции и сохранении полученных знаний; слова являются "великими орудиями истины" 26. До определенного момента несогласия между философами чаще всего возникают от различий в употребляемой терминологии , - до того момента, когда на первый план выдвигается коренная противоположность их общефилософских позиций.

Ори сравнении двух последних книг "Новых опытов..."

с двумя первыми довольно рельефно обнаруживаетс

изменение отношения Лейбница к взглядам .Локка.

Э. Кассирер даже считал, что критика Лейбница в адрес

Локка сосредоточена "на том концептуальном выражении

(Fassung) его теории познания, которое содержится в двух

первых книгах "Essay..."; теория геометрического знани

в четвертой книге никак ею не затрагивается".

Изменение в оценках Лейбницем эпистемологии Локка

вызвано, конечно, тем, что в области проблем дедуктивно-демонстративного и интуитивного знания, где Локк не

прошел мимо достижений картезианской школы, Лейбниц

обнаружил в рассуждениях английского философа немало

точек соприкосновения со своим рационализмом. Правда,

Кассирер преувеличил, и какого-то резкого изменени

в отношении Лейбница к Локку не было, ибо теори

познания последнего составляла относительно целостную

концепцию и его взгляд на образование сложных идей

и оперирование ими на рациональном уровне, изложенный

в третьей и четвертой книгах "Опыта...", не означал отхода от позиции по вопросу о чувственном источнике образования 26

Наст. изд., с. 405.

Ernst Cassirer. Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und

Wissenschaft dеr Neueren Zeit. 2. Band. 2. Aufl. Berlin, 1911, S. 169.

==17

простых идей, очерченной им в первой и второй книгах

того же сочинения.

На самом деле уже во второй книге Локк высказал свою

верность тому же самому идеалу рациональной комбинаторики, который воодушевлял Лейбница. В седьмой главе этой книги Локк в связи с вопросом о простых идеях как материале знания писал следующее: "Да и не покажетс

странным, что мы считаем эти немногие простые идеи

достаточными, чтобы заполнить собой самое быстрое

мышление и самые большие способности и доставить

материал для всего разнообразного знания и еще более

разнообразных представлений и мнений всего человечества,

если мы обратим внимание на то, сколько слов можно

составить из различных сочетаний двадцати четырех букв,

или если мы сделаем один шаг дальше и подумаем

о разнообразии комбинаций, возможных только с одной из

вышеупомянутых идей - с числом. Запас их поистине

неисчерпаем и бесконечен. А какое широкое и необъятное

поле одна только протяженность доставляет математикам!"

Можно подумать, что писал это не Локк, а Лейбниц,

считающий символические обозначения за "одно из

величайших вспомогательных средств человеческой мысли”

28 С другой стороны, Лейбниц не шел по пути обострени

своих разногласий с Локком при разборе двух первых книг

его "Опыта...", когда вставал вопрос о реальности

содержания ощущений и о принципиальной обоснованности

доверия к ним: ведь сфера ощущений в основном своем

содержании есть, по Лейбницу, область "хорошо обоснованных явлений", а против чувственных иллюзий

предупреждают и Лейбниц и Локк.

Из всех функций языка исходной Лейбниц считает

коммуникативную. "Я полагаю, - говорит Теофил, - что

без желания заставить себя понять мы действительно

никогда не создали бы языка". Язык есть средство самого

мышления и сохранения его результатов. Язык есть также

и могучее средство изучения мышления, его роли в познании

и его истории. "...Языки - это поистине лучшее

зеркало человеческого духа..." 29. И Локк, и Лейбниц

признают знаковый характер языка, но Лейбниц, использу

свои широкие логические познания, развивает и применяет

эту мысль с большей обстоятельностью, чем Локк.

28 Наст. изд., с. 419.

29 Наст. изд., с. 338.

==18

Локк полагал, что значения слов в национальных

языках возникли "по произвольному соединению" и "в силу

молчаливого соглашения" 30. Этот взгляд на происхождение

языка был не нов, сторонником его был Гоббс,

высказывались в этом духе и античные мыслители.

Лейбниц стремится уточнить Локково понимание генезиса значений. Энциклопедическая разносторонность интересов помогла ему высказать много любопытных наблюдений по поводу изменения значений слов, причем сами значения, полагает философ, "определяются иногда по естественным основаниям, в которых имеет некоторое значение случай, а иногда по моральным основаниям, где имеет место выбор". Он высказывает верное общее положение, что история языков теснейшим образом связана с историей не только познания, но и самих народов и что языки "лучше всего свидетельствуют об их происхождении, родстве и переселениях" 32. Многие конкретные предположения Лейбница в ходе дальнейшего развития языкознания не подтвердились, он ошибочно преувеличил, например, роль звукоподражаний в языках.

Уже во второй книге "Новых опытов..." Лейбниц

обратил внимание на факт относительной самостоятельности

знаковых феноменов и операций 33; в последних книгах

он приходит к глубокому выводу о том, что историю

развития языков невозможно втиснуть в дедуктивную

схему, согласно которой сначала возникли слова-универсалии, а затем уже, на их основе, - слова, фиксирующие многообразие частных значений. Нельзя заключить ее и в рамки индуктивной схемы, в соответствии с которой процесс развития языков шел будто бы в обратном

направлении. В истории языков можно подметить и дедуктивные и индуктивные переходы. Так, автор "Новых

опытов..." полагает, что "все имена собственные или

индивидуальные были первоначально нарицательными или

общими" 34, но здесь речь идет об именах и фамилиях

людей, о географических названиях. С другой стороны,

Лейбниц не отрицает того, что нередко универсалии

оказываются "основанными на сходстве" 35. Это очевидно,

30 Д. Локк. Избранные философские произведения в двух томах, т. I.

М„ 1960, с. 405, 408.

31 Наст. изд., с. 279.

32 Наст. изд., с. 286.

33 См. наст. изд., с. 186.

34 Наст. изд., с. 276.

35 Наст. изд., с. 293.

==19

когда восходят не от индивидов к видам, а от видов к родам вещей. В этих случаях правомерен Локков способ

образования общих понятий, при котором более высокий

уровень обобщения сопровождается расширением области

значения соответствующих терминов. Аналогичное происходит

и тогда, когда люди придают словам с конкретными

значениями новые, более абстрактные и общие

значения, и здесь Лейбниц использует пример Локка со

словом "дух", прежде означавшим дыхание.

Любопытный спор между Теофилом и Филалетом

разгорается в III главе третьей книги "Опытов..." по

вопросу о природе универсалий, восходящему к средневековым спорам между реалистами и номиналистами. Локк писал, что природа универсалий "есть не что иное, как данная им разумом способность обозначать или представлять много отдельных предметов" 36. Здесь выражена позиция концептуализма, отождествлявшего общее с содержанием понятия, которое имеет основание в сходстве

самих вещей. Лейбниц с этим не согласился и, подметив

неточности в рассуждениях английского материалиста,

упрекнул его в субъективизме. Критика Лейбница в адрес

Локка несправедлива. Может показаться, что идеалист

Лейбниц в этом вопросе занимает более объективную

позицию, чем материалист Локк, но это не так. Определ

универсалии, Локк имел в виду, что границы между ними,

как правило, не совпадают с границами между номинальными

сущностями, которые выражаются в обычных словесных обозначениях классов вещей. Ведь деления между номинальными сущностями подчас весьма далеки от

объективных границ между глубинными, реальными сущностями, как далека видимость от сущности. Поверхностность и недостаточность, условность, а иногда

и ложность номинальных сущностей-универсалий хорошо

видел и сам Локк; и когда Лейбниц пишет, что "если наши

определения зависят от внешнего вида тел, то они

несовершенны и только предварительны" 37. Он по сути

дела утверждает то же, что и английский мыслитель.

Высказываясь в пользу объективных сущностей-универсалий,

Лейбниц занимает позиции, по сути дела совпадающие

с установками Локка, видевшего задачу познания именно

36 Д. Локк. Избранные философские произведения в двух томах, т. I,

с. 413.

37 Наст. изд. с 317.

К оглавлению

==20

в обнаружении и раскрытии реальных сущностей. Но

Лейбниц выходит за пределы этих установок, когда

истолковывает истинные, с его точки зрения, универсалии

в духе спиритуализма и, таким образом, идет от концептуализма к идеалистическому "реализму" понятий. Здесь материалист Локк гораздо ближе к истине, чем идеалист Лейбниц.

Лейбниц вынужден повторять Локка также и в том

случае, когда указывает на ситуации, в которых номинальные и реальные сущности совпадают, подтверждая тем самым, что в конечном счете "у вещи только одна

сущность" 38. Когда же их приходится различать, то было

бы неверно, считает философ, видеть в первых из них

всегда лишь вводящую в заблуждение видимость: в принципе

"мы не вольны соединять идеи, как нам хочется"; в порядке вещей нет произвола 39, это находит свое отражение и в порядке идей, так что номинальные сущности зачастую оказываются не видимостями, но явлениями-проявлениями видов и родов вещей. "Сами явления (phenomienes) суть реальности" 40, т. е. Проявления реальных сущностей, имеющие в последних свое действительное основание. Здесь почва для спора Лейбница с Локком исчезает вновь: оба философа убеждены в познаваемости мира и в объективности содержания наших знаний.

Оба философа верят в великое будущее науки, но видят

его по-разному. Как диалектик, Лейбниц более глубоко, чем

Локк, выявляет объективные критерии разграничени

видов вещей: исключительно важно, по его мнению,

изучать происхождение объектов и их дальнейшие судьбы.

Спорадически, но только спорадически, эту мысль высказывал и Локк. В то же время, как материалист, Локк при всех своих колебаниях более определенно, чем Лейбниц,

ориентирует науку на исследования соотношений между

первичными и вторичными качествами, из которых первые

Локк, как правило, связывает с реальными, а последние с

номинальными сущностями: будущие исследования должны, по его убеждению, связать новые открытия в области внутреннего строения материи с объяснением механизма деятельности органов чувств. Что касается Лейбница, то в рассуждениях на этот счет, продолженных

38 Наст изд. с. 295.

39 См. наст. изд. с. 295.

40 Наст. изд. с. 310

==21

им в третьей, а затем и в четвертой книгах "Новых опытов...",возникла путаница.

С одной стороны, он считает, что именно вторичные качества в силу того, что они переживаются непосредственно, "ближе" к духовному, а значит, сущностному содержанию действительности, тогда как идеи первичных качеств отвлечены и коренятся в сфере

механики - науки о материальной природе, не выходящей

за пределы области феноменов. С другой стороны,

напрашивается вывод, что именно идеи вторичных качеств

"дальше" от рациональной, духовной сущности вещей, чем

первичные качества, которые соответствуют логической

структуре теоретического знания: ведь корни реальности,

согласно Лейбницу, восходят к логической возможности 41,

а не к чувственной действительности.

Как бы то ни было, и английский и немецкий просветители дружно нападают на схоластическую псевдонауку, оба они стремятся к логической прозрачности и точности языка, и хотя Локк в отличие от Лейбница бранит традиционную формальную логику, но речь идет здесь о тех ненужных и мертвых формализмах, которые внесли в логику рьяные схоластики. В отношении к логической традиции Локк все же был не совсем прав, и это наиболее ясно обнаруживается в четвертой книге "Опыта...".

Четвертая книга "Опыта о человеческом разумении"

была посвящена Локком в основном рассмотрению

ступеней развития познания. Проблемам этой книги

Лейбниц в "Новых опытах..." уделил наибольшее внимание.

С большой тщательностью немецкий философ прослеживает ход рассуждений Локка о соотношении чувственного, рационально-демонстративного и интуитивного познания и об их границах и предметах, о видах истины, о соотношении разума и веры и, наконец, о классификации наук. Развивая свой взгляд на роль формальной логики в познании и излагая идеи задуманной им всеобщей логической символики, Лейбниц высказывает много замечательно дальновидных суждений, которые в полной мере оценены только в наши дни. Интересно, что философ обратил внимание и на гносеологическое значение теории игр.

Снова Лейбниц вслед за Локком атакует схоластическую

псевдомудрость, выродившуюся в бесплодные рассуждения по поводу неуловимых духовных предметов.

41 См. наст. изд. с 297-298

==22

"Если бы при исследовании материального мира люди

поступали так, как они действовали при изучении

духовного мира, если бы они смешали все в хаосе

двусмысленных терминов, то они продолжали бы без конца

спорить..." 42. Оба философа не желают "потворствовать

лености бездельничающих квиетистов" 43, но Лейбниц

отдает должное достижениям средневековых логиков, тогда

как Локк относится к ним нигилистически, перечеркива

заодно и традиционную силлогистику. Совершенно никчемной

формальностью показался Локку и логический закон тождества. Свою критику в адрес схоластических максим Локк перенес на применение аксиоматик вообще.

Лейбницу пришлось взять традиционную формальную

логику под свою защиту, и его рассуждения о достоинствах

и недостатках категорического силлогизма, а также

гносеологической необходимости соблюдения законов формальной логики превосходны.

В разгоревшемся между Филалетом и Теофилом споре

Локк выступает с отрицанием гносеологической роли

максим, постулатов и аксиом (с точки зрения современной

нам логики это одно и то же). Поскольку речь шла не об

отрицании дедукции, в которой те или иные положени

должны использоваться в качестве исходных посылок,

а о критике понимания последних как врожденных идей, то

сами по себе справедливые контраргументы Лейбница,

напоминавшего о важной роли аксиоматических построений

в истории математики на примере геометрии Евклида

били мимо цели. Однако в той мере, в какой Локк идет

дальше приемлемого и порицает принцип аксиоматизации

вообще, приобретают большую меткость и возражения ему

со стороны Лейбница.

Показывая ошибочность отрицания роли аксиом

в науке, Лейбниц в свою очередь впадает в заблуждение,

когда отвергает генетическую связь аксиом с опытом 44.

Однако он соглашается с Локком в том, что прежней логики

ныне уже недостаточно; указывает на существование

внесиллогических умозаключений и вообще на то, что

"очень нужна строгая логика, но иного типа, чем

школьная" 45. Оба философа считают, что современное

познание должно подчиняться строгим логическим закономерностям,

42 Наст изд. с. 398

43 Наст изд. с. 467

44 См. наст изд. с. 461

45 Наст изд. с. 396-397

==23

и оно связано с использованием знаков, необходимых для обозначения наших идей и для оперирования ими. Наряду с логической стороной дела и Лейбниц и Локк

признают необходимость психологического анализа вопросов

теории познания. Лейбниц подчеркивает ценность

приблизительного, вероятного и гипотетического знания:

"Не следует пренебрегать никакой истиной" 46. При этом

"логика вероятного приводит к иным выводам, чем логика

необходимых истин. Но сама вероятность этих выводов

должна быть доказана при помощи выводов логики

необходимого", тем более что у вероятных событий должны

быть свои онтологические истоки, восходящие, как

и в отношении случайных явлений, к бесконечности . Оба

философа желают тесного соединения теории с практикой,

и в этом они видят веление времени.

В четвертой книге "Новых опытов..." Лейбниц подробно

обсуждает вопрос об истине, выясняя различные причины

заблуждений и ошибок. Как и Локк, он ратует за

объективную по содержанию истину: главное состоит в том,

чтобы "искать истину в соответствии между находящимис

в духе предложениями и вещами, о которых идет

речь" 48. Это определение аналогично дефиниции Локка

в "Опыте...": "истина в собственном смысле слова означает

лишь соединение или разъединение знаков сообразно

соответствию или несоответствию обозначаемых ими вещей

друг другом" 49. Лейбниц не преминул, впрочем, с пользой

для своего собственного определения придать этой

дефиниции Локка несколько субъективистский оттенок,

хотя собственное определение Лейбница по сути дела лишь

парафраз локковской дефиниции. По существу немецкий

философ согласен и с двумя другими определениями

истины у Локка, сводя их к единой основе: речь идет об

истине как соответствии между идеями и как соответствии

простых идей адекватно воспринимаемым фактам. Более

глубоко, чем английский философ, Лейбниц уточняет

и детализирует учение о различных видах истины. В случае

самоочевидности он разграничивает аксиомы и простые

определения. В случае взаимосоответствия идей различает

46 Наст изд. с. 373

47 См наст. изд. с. 498

48 Наст изд. с. 406

49 Д. Локк Избранные философские произведения в двух томах, т. I, с. 558

==24

похожесть, выявляемую путем сравнения, и естественную

связь между ними, которая обнаруживается элементарным

анализом 50. Неоднократно он подчеркивает важность

чувственного опыта и индукции для познания: ни одно

удачное наблюдение не должно быть оставлено без

внимания, и то, что проверено на опыте "сотни тысяч

раз" , приобретает высокую степень достоверности.

Ощущения дают "материал для доказательства" 52, но они

же являются источником самих доказываемых истин,

поскольку помогают обнаружить факты взаимодействи

тел. Вообще "знание конкретного всегда предшествует

знанию абстрактного" 53, что подтверждается, например,

огромной ролью различных казусов и прецедентов

в юриспруденции. Однако отличие рационализма от

сенсуализма не стирается: Лейбниц усматривает корни

ясных восприятии в смутных и темных малых перцепциях,

которые пытается возвести к врожденным потенциям

знания. Здесь отличие рационалиста от сенсуалиста

приобретает уже иное качество, становясь отличием

идеалиста от материалиста 54. Роль чувственного познани

сводится уже только к тому, чтобы быть "поводом" дл

нахождения общих истин 55.

В четвертой книге "Новых опытов..." Лейбниц

возвращается к проблеме вторичных качеств. Подходу

Локка к этой проблеме он несправедливо придает

односторонне субъективистскую трактовку, изобража

дело так, будто Локк считал идеи вторичных качеств

совершенно произвольными 56. Между тем в этой книге

Лейбниц и сам не достиг ясности в проблеме: он вновь

колеблется между характеристикой идей вторичных

качеств как "призраков" и как феноменов, которые

полностью соответствуют свойствам вещей и даже "в точности их выражают" 57.

Мировоззренческая конфронтация с Локком становитс

явной, когда Лейбниц, рассматривая различные виды

познания, касается уже не чувственного познания, но

интуитивного. По сравнению с результатами последнего

50 См. наст. изд. с. 366

51 Наст изд. с. 413

52 Наст. изд. с. 124.

53 Наст изд. с. 145

51 См наст изд. с. 400-401

См. наст. изд. с. 425

56 См. наст. изд. с. 411

57 Наст. изд. с. 411, ср. с.397 398

==25

фактические истины, доставляемые первым, никогда не приносят твердой уверенности, считает Лейбниц 58, тогда как непосредственная самоочевидность в духе таковую гарантирует, поскольку она есть плод проявления врожденных идей. В понимании интуитивного познания Локком

и Лейбницем большое различие: у Локка интуиция сродни

чувственной достоверности (несмотря на то, что ее понятие

он заимствовал у картезианцев), тогда как у Лейбница

интуиция самым нерасторжимым образом срослась с понятием

врожденной идеи. Правда, рассуждения Лейбница о Декартовом положении "я мыслю, значит, существую" вызывает у читателя представление, будто философ не

проводит существенного гносеологического различи

между первоначальными рациональными (интуитивными)

и фактическими истинами 59, но это представление иллюзорно. Однако, критикуя идеалистический рационализм

Лейбница, мы не должны упускать из виду того обстоятельства (в нашем веке хорошо осознанного), что не

только истолкование фактов, но даже их выделение и эмпирическая констатация всегда опосредствованы явно

или скрыто действующими теоретическими парадигмами;

ныне много пишут о так называемой "теоретической

нагрузке" фактов. Одним из гносеологических корней рационализма Лейбница было и это обстоятельство. При чтении ряда мест четвертой книги "Новых опытов..." невольно приходят па память слова В. И. Ленина,, относящиеся к Гегелю, о том, что "умный" идеализм может оказаться ближе к подлинному, научному материализму, чем материализм упрощенный и огрубленный.

Четвертая книга "Новых опытов...", как и произведение Локка, завершается обсуждением вопроса о разделении и классификации наук. Оба философа отправляются от традиционного деления научного знания на логику, этику и физику, но связывают его с проблемой номинализма и реализма. Уже Локк придал этому делению более глубокий смысл: логика расширялась в семиотику, ибо ее задача - "рассмотреть природу знаков, которыми ум

пользуется для понимания вещей или для передачи знани

другим" 60, этика понималась как одна из наук практического цикла, а физика - как совокупность наук о строении

58 См. наст. изд. с. 239.59

См. наст. изд. с. 375-376.

60 Д. Локк. Избранные философские произведения в двух томах, т. I, с. 695.

==26