Часть 2.

и деятельности природных тел. Лейбниц видит в проблеме

разделения и классификации знаний еще большую

сложность. Между науками существуют и усиливаются,

с его точки зрения, различные перекрестные связи в силу

множества взаимозависимостей между анализом и синтезом,

теорией и практикой: "Даже в наиболее благородных

ремеслах наука была очень удачно соединена с практикой,

и она могла бы быть соединена с ней еще лучше" 61.

Поэтому необходимы различные классификации наук

и знаний, какой-то одной типологией обойтись невозможно.

Рассуждая о науках, Лейбниц с горечью пишет, что

"сильные мира сего большей частью не знают ни значени

их, ни того, что они теряют, пренебрегая прогрессом

серьезных знаний" 62. Прогресс же их, несмотря ни на что,

будет продолжаться, но для этого необходимо дальнейшее

усовершенствование метода 63. Мысли Лейбница и Локка

вновь сливаются воедино: оба мечтают о тех временах,

когда различные науки срастутся и тем самым обретут еще

больше силы для беспредельного развития. Но уже ныне

можно многого достигнуть, считает Лейбниц, ибо "мы

имеем все отчетливые идеи, необходимые для познания тел

и духов" 64. Таково оптимистическое убеждение немецкого

просветителя.

Мировоззренческая конфронтаци

Лейбница и Локка.

Отношение к религии

Когда Лейбниц пишет, что разногласия с Локком касаются довольно важных вопросов 65, он перечисляет вопросы методологические и гносеологические, но вскоре обнаруживается, что различия в их решении коренятся в мировоззренческой противоположности между философами.

Так, столкновение учения о врожденных идеях

с принципом tabula rasa явно восходит к противоположности

между идеализмом Лейбница и материализмом Локка.

Лейбниц хорошо видит, что Локк продолжил материалистическую линию философии и во многом "придерживается системы Гассенди, по существу тождественной с системой Демокрита. Он стоит за пустоту и атомы; он

61 Наст. изд., с. 543.

62 Наст. изд., с. 361.

63 Наст. изд., с. 383.

64 Наст. изд., с. 397.

65 Наст. изд., с. 48.

==27

думает, что материя могла бы мыслить", тогда как он,

Лейбниц, далек от Гассенди "более, чем когда-либо"

Немецкий идеалист нападает на учение Локка во всех

случаях, когда материализм последнего становится очевидным.

Когда Филалет в III главе четвертой книги "Новых

опытов..." воспроизводит предположение Локка, что матери

(пусть и по воле бога) обладает способностью мыслить,

Лейбниц решительно отвергает этот тезис, приравнивая его

к схоластическим выдумкам о скрытых качествах, которые

он, Лейбниц, иронически называет "благодетельными

бесенятами" 67, и к слепой вере в чудеса, несмотря на то что Локк постоянно сам подвергал такую веру строгой критике. Положительная аргументация у Лейбница здесь отсутствует: он лишь воспроизводит основные положения своей монадологии, которые частично излагал уже в первой

книге, где речь шла о "самозамкнутых" духовных сущностях и о "хорошо обоснованных" явлениях. Лейбниц бездоказательно утверждает, что "материя не может

существовать без нематериальных сущностей, т. е. без

монад" 68. Между тем позиции Лейбница весьма шатки:

порицая механистическую онтологию, он сам (и притом в

большей степени, чем Локк) остается в тесных рамках механистических воззрений на свойства материи. Английский

материалист считал, что материальной субстанции

присуще множество сил, которые пока еще не познаны, но в

будущем будут открыты учеными. Лейбниц же приписывает

Локку крайне ограниченный взгляд на материю: тело

"способно только толкать и действовать на другое тело" 69.

Сам Лейбниц видит в материи лишь "простую машину" 70

и полностью отрицает у нее наличие самостоятельной

активности: весь ее динамизм, по его мнению, есть всего

лишь внешнее обнаружение активности духа.

Доводы Лейбница в пользу идеализма неубедительны.

Ему то и дело приходится ссылаться на предустановленную

гармонию сущностей и явлений, духовных сущностей друг

с другом и со своими будущими состояниями; между тем

эта пресловутая "гармония" введена им в рассуждения без

каких бы то ни было доказательств, ничего не дает и ссылка

66 Наст. изд. с. 71

67 Наст. изд. с. 389

68 Наст изд. с. 385

69 Наст. изд. с. 388

70 Наст изд. с. 386.

==28

на то, что бог "сообразуется с природой вещей" 71. С другой стороны, Лейбниц немедленно использует колебания Локка в сторону идеализма, например, по вопросу о познании бытия бога в главе Х четвертой книги. Лейбницу

кажется, что Локка сближает с ним учение о рефлексии, но

для такого вывода ему приходится перетолковать это

учение в идеалистическом смысле. Не упускает Лейбниц

и малейшую возможность изобразить Локка агностиком,

несмотря на то, что в большинстве случаев агностические

замечания Локка есть выражение его враждебности

к ложному схоластическому "всезнанию" и плод мудрой

осторожности материалиста, трезво оценивающего возможности современного ему естествознания. Но наиболее

часто Лейбниц подчеркивает деистические моменты мировоззрения Локка, соединяя их со своей "предустановленной гармонией" и ставя взаимоотношение тела и души с ног на голову. Если, по Локку, тело может быть носителем духовных процессов, то, согласно Лейбницу,

имеет место противоположная зависимость: дух обладает

будто бы телесными проявлениями.

Затрагивающие проблемы бога и религиозной веры главы

Х и XVIII четвертой книги "Новых опытов..." производят

сложное впечатление: казалось бы, спиритуалист Лейбниц

должен был заняться опровержением Локкова деизма,

но он не возражает по сути дела ни против деистического

ограничения всемогущества бога, ни против принижени

Локком веры перед разумом и его скептического отношени

к пресловутому богооткровению. Для определения позиции

самого Лейбница "Новые опыты..." доставляют нам

неоднозначный материал, часть которого говорит в пользу

деизма, другая часть свидетельствует в пользу пантеизма,

а третья подкрепляет мнение о Лейбнице как о теисте.

Прежде всего Лейбниц из чувства профессиональной

солидарности старается подчеркнуть свою и Локка

"добропорядочность" в религиозных вопросах, дабы

уберечь философов от гнева теологов, а саму философию от

вторжения в нее теологии, и потому стремитс

придерживаться "щепетильной осторожности (sa prudence

trop scrupuleuse) " 72, хотя иногда, наоборот, ему кажется, что Локк сверх меры осторожен. Как бы то ни было, немецкий просветитель с готовностью приходит на помощь

71 Наст изд. с. 388

72 Наст изд. с. 453

==29

просветителю английскому, когда у него возникает тревога насчет возможных последствий вольномыслия, в которой в той или иной мере повинны оба. Теофил вместе с Филалетом с серьезным видом рассуждают о вездесущности бога, о загробной жизни, искуплении первородного

греха и страшном суде, хотя эти сюжеты совершенно не

интересовали Локка, а с философской системой Лейбница

они несовместимы, как, впрочем, несовместим с ней и тезис

о боге-творце (недаром Лейбниц то признает врожденность

его идеи, то сам же отрицает это) .

Конечно, логика борьбы идеалиста против материалиста

толкала Лейбница к совсем другой полемической установке:

он упрекает Локка в недостаточно строгом следовании основам христианского вероучения, и это наиболее заметно в его письмах к Д. Мешэм. Лейбниц то склоняется к созданию единого фронта борьбы светских философов против религиозно-церковного обскурантизма, то сам же этот фронт раскалывает. Но бесспорно единство обоих просветителей в их требовании возвышения разума над верой, в их порицании "энтузиазма", т. е. Религиозного экстаза, и в недоверии к "божественному откровению" вообще, которое они также подчиняют суду разума: ведь "нет худшего рабства, чем рабство людей, лишенных разума" 74.

Несомненна также несовместимость философской

системы Лейбница с ортодоксальной христианской теологией

в любом из ее вариантов. На протяжении "Новых

опытов..." он неоднократно утверждает, что не существует

ни тела без души, ни души без тела, так что и у животных

имеются "нетленные души" 75. Идея о существовании

постепенных переходов природы от растений к животным

и далее к человеку высказывается им в "Новых опытах..."

почти в той же форме, в которой Локк изложил ее

в § 12 главы VI третьей книги "Опыта о человеческом

разумении", однако уже со ссылкой не столько на волю

творца, сколько на действие естественного закона непрерывности 76. Философия Лейбница не оставляет места для сверхъестественного мира божественных совершенств, ибо в самом естественном мире "виды и степени совершенства изменяются до бесконечности", так что уже ныне люди

73 См. наст. изд., с. 104; ср. с. 99.

74 Наст. изд., с. 528.

75 Наст. изд., с. 413.

76 См. наст. Изд. , с. 311

К оглавлению

==30

подобны "малым богам", а все "души бессмертны естественным образом" 77. Немецкого просветителя нимало

не беспокоит то обстоятельство, что подобные тезисы

принижают место и роль бога во вселенной, ему важно

совсем другое - чтобы не было унижено положение

человека и окружающего его мира. Однако Лейбницева

идея' нематериальной субстанциальности вселенной не

может служить надежным средством опровержения веры

в сверхъестественный мир, тем более что она приобретает

у него то деистическую, то пантеистическую окраску.

Взгляд Лейбница на бога как на "достаточное основание"

существования всех монад, концепция предустановленной

гармонии и отрицание чудес ведут к деизму, отрицание

качественной грани между людьми и более совершенными

духами, пафос всеобщей оживленности и

одухотворенности природы направляют на путь пантеизма,

а толкование бога как понятия верхнего предела развити

монад, равного бесконечности, дает возможность даже

атеистического понимания учения Лейбница.

Гегель в "Лекциях по истории философии" метко

заметил, что у Лейбница "бог есть как бы канавка,

в которую сбегаются все противоречия". Это упрек, но мы

слышим его из уст философа, который сам сделал свой

абсолют на высшей ступени его развития синонимом

общественного сознания. Таким образом, Гегель занял

в этом вопросе в отношении Лейбница примерно ту же

позицию, что и Лейбниц в отношении Локка: апеллируй

к ортодоксам, он изображает себя защитником религиозных

"устоев", хотя сам от этих "устоев" отошел далеко. Но

Лейбниц задолго до Гегеля использовал понятие бога как

символ абсолютного знания, к которому в своем непрестанном развитии стремятся монады-люди. Ленин

отметил знаком "NB" и подчеркнул тремя чертами то место

в книге Фейербаха о Лейбнице, где о последнем сказано,

что "он ограничивает благость и всемогущество бога

мудростью, разумом". Ленин выписал это, а также

и следующее замечание Фейербаха: "Следовательно, он

(т. е. Лейбниц. - И. Н.) ограничивает свой теизм натурализмом..."78.

77 Наст. изд., с. 68.

78 См. В. И. Ленин. Пол. собр. Соч. , т. 29, с. 75.

==31

Метод Лейбница в "Новых опытах..."

и диалектика

Знаменитое авторское Предисловие к "Новым опытам о человеческом разумении" содержит превосходное

изложение метода великого философа. Ленин в конспекте

работы Фейербаха о Лейбнице заметил, что сочинениям

последнего присуща "своего рода диалектика и очень

глубокая, несмотря на идеализм и поповщину" 9.

Зерна диалектики рассеяны по всему тексту "Новых

опытов...".

Диалектический характер носит уже основная иде

бесконечности процесса познания, о которой Лейбниц

пишет воодушевленно и страстно. Диалектически пытаетс

он решить вопрос о связи между "врожденными" истинами

и "неврожденными приемами познания" 8С, диалектически

рассматривает связь практики с теорией, и в особенности

пути практического приложения теории, а также взаимодействие между различными науками и областями знания.

Диалектика заметна и в необычайно высокой дл

рационалиста оценке чувственного познания: ведь в отличие

от картезианского метафизического рационализма

в учении Лейбница гносеологической ценностью обладают

даже и смутные ощущения. Диалектическими были

проницательные соображения Лейбница о соотношении

анализа и синтеза. Глубоко диалектично его учение

о всеобщем динамизме субстанций, и не менее плодотворен

диалектический подход к проблеме взаимоотношений

между элементами (принципами) его метода.

Великий диалектик-рационалист все время исходит из

мысли о теснейшей связи между теорией познания,

учением о методе и учением о бытии, так что его метод несет в себе онтологические директивы и имеет прямой "выход" в диалектику объективного мира. Диалектика метода

Лейбница основана на онтологической диалектике.

В "Предисловии" он набрасывает впечатляющую

картину вселенной, в которой все разнообразно, но находится в порядке 81. Природа "щедра в своих действиях

и бережлива в применяемых ею причинах"

79 Там же, с. 70.

80 См. Anna Simonovits. Dialektisches Denken in der Philosophiе von Gottfried Wilhelm Leibniz. Budapest - Berlin, 1968, S. 160-161.

81 См. наст. изд., с. 73.

82 Наст. изд., с. 328.

==32

Она и расточительна и скупа, ибо неисчерпаема, в ней "не существует ничего бесполезного, и вечность открывает широкое поле для изменений" 83, в ходе которых все "свернутое" развернется. Нет ничего изначально простотой элементарного, не существует никаких крайних

и предельных состояний вещества, и поэтому нет ни

пустоты, ни неделимых атомов. Мир неисчерпаем, кажда

"индивидуальность заключает в себе бесконечность", и все

"постоянно изменяется" 84. Нигде нет абсолютного покоя,

все находится в движении. Если у Локка главна

онтологическая характеристика объектов состоит в плотности, то у Лейбница - в их динамизме: всякая субстанция всегда действует. У Локка "ум в отношении своих простых идей совершенно пассивен", а у Лейбница "дух активен также по отношению к простым идеям" 85. Лейбниц гораздо больше, чем Локк - Филалет размышляет об изменениях, преобразованиях и развитии видов и родов вещей. Однако заметим, реальный " Локк вносил в свои метафизические концепции немало диалектических по своей тенденции поправок и уточнений.

С Предисловием к "Новым опытам..." перекликаетс

в методологическом плане заключительная глава книги,

трактующая, как мы уже знаем, о разделении наук, и в то

же время о связях между ними. Столь же диалектически

противоречивые отношения имеют место и между принципами

метода.

Рассмотрение метода Лейбница приводит к выводу, что

его принципы образуют сложную архитектонику, скрепленную

узами формально-логических зависимостей разного

рода и степени, начиная от дедуктивного выведени

и кончая непротиворечивым "сосуществованием" разных

положений. В то же время совокупность этих методологических принципов возводится в высшее единство посредством диалектических переходов в противоположность. Если взять элементы метода Лейбница порознь, то оказывается, что одни из них могут быть отнесены к числу формальнологических принципов, а другие - к разряду диалектических законов: если, например, принцип тождества неразличимых вещей сам по себе обладает формально-логической природой, то принцип всеобщих различий вполне может

83 Наст. изд., с. 243.

84 Наст. изд., с. 291; 231.

85 Наст. изд., с. 266.

2 Лейбниц, т. 2

==33

получить статус одного из законов диалектики. Что касается образуемой из этих элементов системы, то не все

составляющие ее звенья в полной мере взаимодействуют

диалектическим образом. Сам Лейбниц употреблял термин

"диалектика" в традиционном схоластическом значении,

но вполне сознательно соотносил разные принципы своею

метода, составляющие при всем их разнообразии и даже

контрасте внутреннее единство. Очень показательна в этом

отношении XXVII глава второй книги "Новых опытов...;,

рассматривающая тождество и различие. Лейбниц не

относился к числу тех, кто "принципами пользуются, но

отдавая себе в этом отчета" 86, но "отчет" философа не был полным, поскольку ясно осознанного понятия диалектики как теории у него не было. Первым, кто сознательно

поставил задачу построения теории диалектической логики,

стал, как известно, Фихте.

В "Новых опытах о человеческом разумении" Лейбниц

выделил четыре основных методологических принципа:

(1) всеобщих различий, (2) тождественности неразличимых

вещей, (3) непрерывности всех вещей, (4) монадичности

(дискретности). К ним могут быть добавлены

(5) принцип всеобщих связей через предустановленную

гармонию и (6) полярности максимумов и минимумов

в изменении, развитии и познании. В Предисловии

к "Новым опытам..." принцип всеобщих различий и его

философское применение характеризуются следующим

образом: "В силу незаметных различий две индивидуальные

вещи не могут быть совершенно тождественными и...

они должны всегда отличаться друг от друга не только

нумерически. Эта теория ниспровергает учение о душе чистой доске, душе без мышления, субстанции без

деятельности, о пустом пространстве, об атомах и даже

учение о неразделенных актуально частицах материи, об

абсолютном покое, о полном единообразии какой-нибудь

части времени, места или материи..."

Обратим теперь внимание на роль принципов метода

Лейбница в образовании своего рода диалектических

категориальных пар, предвосхищающих собой будущие

парные категории диалектической логики Гегеля.

На самом деле принцип всеобщих различий Лейбница,

направленный против механистического атомизма и не

Менее механистического картезианского учения о корпускулах,

86 Наст. изд., с. 77.

87 Наст. изд., с. 56.

==34

существенно ограничил утверждение самого философа о подчинении мира явлений законам механики. Несмотря на то что "в природе все происходит механическим

образом" 88, мир качественно разнообразен, все в нем

уникально, неповторимо, но в то же время мир един: через

плюрализм монад, выражающий факт относительной

самостоятельности вещей и процессов, проводится и иде

всеобщего монизма. В конечном счете "повсюду и всегда

существует одна и та же вещь с различными степенями

совершенства", а в гносеологическом плане "основа

повсюду одна и та же" 89.

В результате возникает диалектическая совокупность

категорий "различие" и "единство", перерастающая далее

в категориальную двоицу "различие" и "тождество".

Этому переходу способствуют, во-первых, принцип тождества

неразличимых вещей (своего рода обратная сторона

принципа всеобщих различий), согласно которому двух

одинаковых вещей не бывает, ибо то, что неразличимо,

самотождественно; а во-вторых, принцип непрерывности,

указывающий наличие постепенных переходов между

различными вещами, переходов, сближающих и стирающих

эти различия, превращающих их в свою противоположность,

т. е. в единообразие, а далее в тождество. Это

превращение происходит через утверждаемое в книгах

"Новых опытов..." существование незаметных, минимальных

различий в виде ничтожно малых побуждений,

движений, влечений, желаний и восприятии . Итак,

взаимопротивоположные принципы метода Лейбница существуют

благодаря друг другу, друг "через" друга! Это

видно и на примере принципа тождества неразличимых

вещей, в основе которого лежит формально-логический

закон тождества, а косвенно, и закон непротиворечия, но

именно с помощью последнего Лейбниц оперирует

полярными противоречиями бытия и познания.

Другая диалектическая пара принципов - это "дискретность (прерывность)" и "всеобщая континуальность

(непрерывность)", в которой единство мира раскрываетс

для нас новой стороной. Второй принцип этой пары

отвергает наличие скачков и, взятый в изоляции от других

принципов метода, выглядит сугубо метафизическим, но,

88 Наст. изд., с. 109.

89 Наст. изд., с. 215.

90 См. наст. изд., с. 52 и др.

==35

будучи соотнесен с принципом всеобщих различий, он

приобретает подлинный свой смысл, все более полное

раскрывая удивительную неисчерпаемость мира. "Вещи

восходят вверх по степеням совершенства незаметными

переходами", и потому в природе все совершается постепенно, в ней нет скачков. Но первый из принципов

этой пары утверждает нечто прямо противоположное! Он

указывает, что все состоит из скачков, разрывов,

и монадология как онтологическая конструкция утверждает

это самым определенным образом: ведь каждая из монад

"не имеет окон", она самозамкнута. Как же согласуютс

друг с другом эти два противоположных друг другу

требования? Вполне диалектически. Так, как впоследствии

разрешил дилемму скачкообразности и постепенности

Ф. Энгельс: "...В природе нет скачков именно потому, что

она слагается сплошь из скачков" 92. Другое дело, что,

например, метафизически мыслящий Ламарк впоследствии

понял тезисы Лейбница о постоянности и непрерывности

односторонне, как отрицание Лейбницем каких бы то ни

было скачков вообще. Между тем переход от минимально

различающихся предметов к предметам в их самотождественности (согласно принципу тождества неразличимых вещей) уже есть скачок от различий к тому, что различиям противоположно, т. е. к тождеству, и этот скачок тем более качественно значителен, чем более количественно он мал и незаметен.

Непрерывность в смысле постепенности, плавного

характера изменений и она же в смысле отсутствия зияний,

разрывов между уже существующими качествами противостоит

в указанном двойном ее статусе категории

прерывности также в двойном ее виде - как всеобщей

динамической тенденции к неоднородности и как уже

"ставшей" дискретности (расчлененности). Так на две

двоицы категорий наслаивается третья, и процесс образования новых парных категорий на этом не прекращается.

Наиболее плодотворное применение указанные выше

принципы метода Лейбница находят в области теории

познания. Положение о том, что все вещи отличаются друг

от друга, ведет к номинализму, но последний сочетаетс

у Лейбница с противоположной ему реалистической

(в смысле "реализма" универсалий) тенденцией. Принцип

тождества неразличимых вещей указывает на логические

91 См. наст. изд., с. 53-54.

92 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с.

==36

условия и ограничения при подстановке терминов в предложения, причем "тождество" получает здесь смысл

логической "равнозначимости", строго говоря, с "тождеством" не совпадающей. Принцип непрерывности ведет

к плодотворным аналогиям в естествознании и математике,

а в теории познания преодолевает жесткую границу между

четко положенными характеристиками "истины" и "лжи"

и тем самым указывает путь к вероятностной логике,

а опосредствованно - к логике вероятностей. Принцип

монадической дискретности, взаимодействуя с законом

непрерывности, способствует формированию удивительного

методологического и онтологического понятия философского

дифференциала, или, как его часто обозначает

Лейбниц, "метафизической точки".

Проблема бесконечности.

Следует строго различать собственно математическую и философскую трактовки дифференциала (dx) у Лейбница, но надо также видеть в его мировоззрении внутреннюю связь между этими двумя разными понятиями. Лейбниц с большим трудом подыскивал точное значение для первого из них. Как отмечает К. Маркс, взгляд философа долго оставался неопределенным 93. Исходные посылки идеалистической онтологии склоняли Лейбница к фантастическому предположению о существовании актуальных "бесконечно малых" (оно не фантастично только в том случае, если используется как логическое допущение для построения соответствующих исчислений, которые, как это показали в наши дни известные логические исследования А. Робинсона 94, могут быть все-таки построены непротиворечивым образом). Только в "Новых опытах о человеческом разумении" Лейбниц подошел к верному решению вопроса.

Этот вопрос для него смыкался с проблемой бесконечности (здесь прежде всего в смысле бесконечно уменьшающихся величин).

Когда Гегель в "Науке логики" размышлял над

вопросом о сущности дифференциала, почувствовав в ней

глубокую диалектическую проблему, он не смог пойти

дальше утверждения, что dx есть "ничто" и "нечто"

одновременно, т. е. нуль и не нуль в одном и том же смысле и отношении. Тем самым он возвратился в некоторой мере

93 См. К. Маркс. Математические рукописи. М., 1968, с. 169 и др.

94 A. Robinson. Non-Standard Analysis. Amsterdam, 1961.

==37

к нестрогим рассуждениям Л. Эйлера о "нулях" разного характера, а значит, к гораздо менее зрелой позиции, чем та, которую Лейбниц занял в "Новых опытах о человеческом разумении". Гегель по сути дела выдавал переформулировку исходной проблемы за ее окончательное решение, тем самым вступая в противоречие с собственным совершенно верным взглядом на то, как должен соотноситься "синтез" диалектического противоречия в познании с исходным состоянием этого противоречия 95. Лейбниц же

пришел к мысли, что "все эти бесконечные целые, равно

как и их антиподы, бесконечно малые, применимы лишь

для математических выкладок, подобно мнимым корням

в алгебре" 96. Такое решение проблемы близко к точке

зрения К. Маркса, который указывал, что символические

дифференциальные коэффициенты "превращаются в оперативные

символы, в символы процессов" 97.

Другое дело в философии! Здесь Лейбниц применяет

понятие бесконечно малой, но одновременно и бесконечно

содержательной величины в роли условного образа,

указывающего на существенные категории бытия и познания.

Как и в математике, философские "бесконечно малые"

не есть ни нули, ни некоторые определенные величины, но

они уже не сводимы к оперативным символам мышления.

Это динамические центры бытия и сознания "монады"

(термин был заимствован Лейбницем у старшего современника

Ф. ван Гельмонта). В своих сочинениях Лейбниц

использует элементарный символ dx (взятый в обособленном

виде, а не в составе так называемой производной)

в целом ряде взаимосвязанных и близких друг другу, но не

совпадающих значений. Материал "Новых опытов..." HP

давал возможности развернуть все эти значения, и они

только "проглядывают" там, где речь идет о монадах. Но

это не только символический образ всякой субстанции-монады, каждая из которых неисчерпаема, не имеет "дна", но и условная характеристика нескольких разных отношений

монады к ее окружению, а также к своим прошлым

и будущим состояниям. Ведь, согласно принципу всеобщих

различий, все философские "дифференциалы" качественно

различны между собой, как различны, по Лейбницу,

субстанции.

95 И. С. Нарский Западноевропейская философия XIX в М.1976,

с 309, 327, 330.

96 Наст. изд., с. 158.

97 Я. Маркс. Математические рукописи, с. 57; ср. с. 39, 85, 109, 127.

==38

Так, dx символизирует условный, в действительности

неуловимый предел все более глубокого погружения монад

в "сон", т. е. низшую ступень их развития. Из принципа

непрерывности вытекает, что последовательность всех

монад, если их расположить в один ряд по степени

их "совершенства", т. е. развития и самопознания, неограниченна в обе стороны. Этот вывод как раз хорошо

иллюстрируется условным образом dx: он достаточно

неопределен в отличие от нуля и оберегает тем самым от

ложного представления о наличии "обрыва", "конца" этого

"мирового ряда" монад на начальном его участке. Но в то

же время образ этот достаточно определен, чтобы ясно

указать на то, что тенденция ко все большему уменьшению

степени развития монад на этом участке вполне

реальна и настолько значительна, что это делает оба "луча" "мирового ряда" - в сторону увеличения и в сторону

уменьшения - качественно непохожими друг на друга.

Далее, "бесконечно малая" в философском смысле

символизирует специфику отличия данной субстанции монады

от ее условных "соседей", -отличия, которое

количественно и качественно меньше любой определенной

величины и интенсивности (согласно принципу непрерывности) и все-таки в каждом конкретном случае

является достаточно определенным, ибо (согласно принципу

всеобщей дискретности) данная монада непременно

отличается от других, пусть очень на нее похожих, и

поскольку само это отличие (согласно принципу всеобщих

различий) по количеству и качеству отличается от

всех других отличий иных монад от их "соседей".

Философский "дифференциал", или "метафизическа

точка" (не нуль!), применяется Лейбницем также, чтобы

выразить минимальное отличие каждого последующего

состояния монады от предшествующего и, наоборот,

предшествующего от последующего. "Метафизическа

точка" символизирует и отличие какого-либо одного

свойства монады от другого, максимально к нему близкого

свойства. Эти отличия для отдельных монад неуловимы,

и вообще их понятие совершенно условно, потому что

"соседних" состояний и свойств не бывает, но дл

ансамблей монад вследствие, так сказать, их интегрирования такие отличия приобретают реальную и вполне практическую значимость и, конечно, уже никак не

минимальны.

Итак, методологическая нагрузка понятия метафизической

==39

точки, субстанциальной единицы или минимального состояния (в "Новых опытах..." Лейбниц предпочитает в тех или иных вариациях пользоваться этими терминами ,а не "философским дифференциалом") велика и многообразна, и именно с этим понятием связано богатство диалектических идей, так что упрекать Лейбница и вольных аналогиях при использовании этого понятия (термина) не приходится. В гносеологии великого мыслителя оно смыкалось с диалектическим принципом полярности максимумов и минимумов в познании, согласно которому в любом месте "мирового ряда" монад происходит противоречивое согласование бесконечно большого числа "соседних" монад с бесконечно малым различием между ними по их свойствам. А накопление различий между группами монад приводит к поразительной картине мира, состоящей из резких контрастов, которые проявляются через свою противоположность, т. е. постепенные, как бы "сглаживающие" переходы.

Со страниц "Новых опытов о человеческом разумении"

на нас смотрит несравненно более многообразный и неисчерпаемый, чем у Локка, мир. Он бесконечно сложен

и в качественном и в структурно-количественном отношениях.

Принцип максимумов и минимумов связывает

в единый узел все предшествующие принципы метода

Лейбница, так как позволяет сделать наиболее широкие

обобщения и самые глубокие выводы из присущих им

взаимных противоречий. Он позволяет уверенно ориентироваться в природе, ибо она подобна "рачительному

хозяину, который бережлив там, где это нужно, для того

чтобы иметь возможность быть щедрым в свое врем

и в своем месте. Она щедра в своих действиях и бережлива

в применяемых ею причинах" 98. Благодаря этому и

в познании и в практике удается достигать максимальных

результатов ценой минимальных средств и усилий, если.

разумеется, последние основаны на знании свойств

и отношений вещей и продуманно направлены.

Отсюда основанные на учете вполне реальных

тенденций познания мечтания Лейбница о минимализации аксиом. Последняя возможна, согласно его убеждению.

вследствие того, что миру присуще, с одной стороны.

беспредельное, но не абсолютное разнообразие явлении

(так как в это разнообразие не могут включаться события.

98 Наст изд., с. 328.

К оглавлению

==40

не поддающиеся взаимосогласованию ввиду их логической

взаимопротиворечивости), а с другой - "простота" как

единство и "совершенство" ", как целостность и связанность, как способность к развитию и достижению

познавательной достоверности. Впрочем, проблема минимализации аксиом и принципов познания, так же как

и методологически важный для философии Лейбница вопрос

о структуре логических модальностей и онтологи

лишь вкратце освещены в "Новых опытах о человеческом

разумении". Тематика Локкова "Опыта..." не давала

широких возможностей для подробного обсуждени

этих вопросов в ходе полемики.

В отношении картины явлений природы, которую Локк

разбирал не в "Опыте о человеческом разумении",

а в специальном изложении начал корпускулярной

философии, Лейбниц в "Новых опытах..." высказывает

более детальные (как, например, о механике полужидких

тел 100), но, к сожалению, лишь разрозненные соображения.

Он предвосхищает ряд гораздо более поздних

физических идей, рассматривая субстанциальные микрочастицы как своего рода огромные космические миры.

Вспомним вещие слова Ленина о неисчерпаемости

электрона, высказанные, в частности, в связи с идеями

Лейбница 101. В современной нам картине мира смыкаютс

макро- и микробесконечности и наша метагалактика,

трактуемая как совокупность "элементарных" динамических

частиц, напоминает огромную иерархию монад, а кое

в чем даже отдельную пульсирующую монаду, переживающую

свои сжатия - "схлопывания" и расширения взрывы.

Лейбниц утверждает, что жизнь разных степеней

развития если не кипит, то уже намечается повсюду.

И в наши дни это нашло своеобразное подтверждение

в открытии того факта, что фрагменты межзвездного

пространства заполнены многочисленными молекулами тех

органических соединений (цианацетилен, формиамид,

этиловый спирт, формальдегид и др.), которые соучаствуют

в образовании "кирпичиков" жизни, т. е. в органической

стадии эволюции химических соединений, предшествующей

99. Сам по себе этот термин (как и термин "полнота") был

заимствован Лейбницем у схоластов, употреблялся им неоднозначно и страдал неотчетливостью.

100 См. наст. изд., с. 59.

101 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, с. 68.

==41

стадии собственно биохимической, протекающей уже не в космосе, но на отдельных планетах.

К проблеме бесконечности Лейбниц обращается и при

решении вопроса о соотношении случайности, свободы

и необходимости. Истоки и основания случайных событий

видит он в бесконечной содержательности субстанций.

Истина и человечество.

В четвертом разделе этой статьи уже шла речь о том, как Лейбниц определял истину. Абсолютная истина для Лейбница "божественна", как "божественен" сам разу, ибо "разум есть система (enchainement) истин". Эта система есть иерархия, базисную роль в которой играет совокупность врожденных в потенциальном виде идей (знаний). Это как бы интеллект, находящийся в интеллекте.

Остальные истины надстраиваются над ними и от них

производны, потому что в потенциях "имеются всегда

тенденция и действие" 103. Философ не остановился на

приведенной схеме и поставил перед собой задачу "найти

доказательство даже аксиом" 104 или таких положений,

которые прежде считались аксиомами. Во всяком случае,

считал он, необходимо проверить, действительно ли

аксиомы являются аксиомами. Но для этого следует

уточнить их логический статус.

Последней задаче соответствует построение Лейбницем

определенной системы логических модальностей, в которой

в качестве необходимых истин-аксиом рассматриваютс

такие положения, отрицание которых ведет к логическому

противоречию, а в качестве возможных, но не необходимых

- такие положения, которые логически непротиворечивы.

В этой системе модальностей истинность в своих

аксиоматических истоках совпадает с аналитичностью,

"возможные идеи истинны, а невозможные ложны" 105.

Лейбниц относит врожденные идеи к числу аналитических

истин, как их фундамент. Другие аналитические истины

заключены в мышлении людей так, что выявляютс

в процессе духовного развития последних. Кроме того,

имеются (а среди них и пока еще не выявленные)

производные логические истины, и число их может

оказаться весьма значительным, может быть, бесконечным.

102 Наст. изд., с. 317.

103 Наст. изд., с 219

104 Наст. изд., с 68

105 Наст. изд., с. 313.

==42

Это те "вторичные аксиомы", которые Лейбниц считал не

обходимым не брать на веру, а доказывать.

Что касается эмпирических, фактических истин, то

"связь явлений, гарантирующая фактические истины

относительно чувственных вещей вне нас, проверяется при

помощи рациональных истин, подобно тому как оптические

явления находят свое объяснение в геометрии"

Логическим идеалом, по Лейбницу, было выведение всех

фактических истин из подлинных, изначальных аксиом, но

эта мечта оставалась только мечтой. Питал эту мечту

панлогизм, доводящий до крайности отождествление

реальных связей с цепочками логических следовании.

Впрочем, сам же Лейбниц в "Новых опытах..." возражает против панлогизма, требуя "проводить различие между физическим, или, правильнее, реальным, родом и логическим, или идеальным, родом" В "Новых опытах о человеческом разумении" местами звучит мотив доверия к эмпирическому знанию, а также бэконовский мотив "пути пчелы": необходимо, считает Лейбниц, взаимодействие разума и чувственного опыта, и плохи как односторонний эмпиризм, так и абсолютизированный рационализм. Мы читаем, например, следующие строки: "Я не знаю, не было ли создание искусства определения правдоподобия полезнее, чем добрая часть наших демонстративных наук, и я уже неоднократно задумывался над этим" 108. В этих словах полупризнание правоты теории познания Локка! Разумеется, нельзя говорить о непосредственном воздействии на Лейбница принципиальных идей Локка: "Новые опыты..." были

написаны Лейбницем тогда, когда его теория познани

вполне сформировалась.

Как справедливо подчеркнул Б. Э. Быховский во вступительной статье к первому русскому изданию "Новых

опытов о человеческом разумении" (1936), Лейбниц

предстает перед нами в этом своем фундаментальном

философском труде как просветитель, гуманист и оптимист.

Он с надеждой и уверенностью смотрит на будущее

человечества. Люди должны активно строить свое будущее,

бороться за него, ведь "большинство наших бедствий

зависит от нас самих" 109. Это призыв к неустанному

106 Наст. изд., с. 219

107 Наст. изд., с. 63-64.

108 Наст. изд., с. 112.

109 Наст. изд., с. 215.

==43

сражению за науку, к борьбе против невежества, религиозного фанатизма и мракобесия. Призыв этот был услышан лучшими из последователей Лейбница и Вольфа, он дошел до Канта, попытавшегося затем по своему

соединить локковскую эмпирическую традицию с рационалистической традицией Лейбница. Современным ему

состоянием воспитания и образования Лейбниц был

глубоко неудовлетворен, он говорит о необходимости

изменения всей системы государственного управления,

связывая такой вывод со своими мечтами о грядущем

времени, когда человечество "добьется значительных

успехов" "0 во всех областях жизни.

"Новые опыты о человеческом разумении" открывали

широкие горизонты для дальнейших исследований. Их

автор, задумавший противопоставить свои воззрени

взглядам Локка, нередко, вдумчиво и честно рассмотрев

предмет, заключает: взгляды противника вполне соответствуют моим взглядам 111. Даже в таком центральном

вопросе, как противоположность рационализма и сенсуализма, Лейбниц, как мы уже отмечали, не сбрасывает

чувственное познание со счетов. Философ, желавший

создать строгую систему, в "Новых опытах..." показал себ

противником замкнутых, не способных к дальнейшему

развитию теоретических систем. Книга заканчиваетс

упованиями на будущее развитие философии и наук.

Вместе с другими сочинениями Лейбница она послужила

отправным пунктом для могучего подъема классической

немецкой философии, принесшей миру замечательные

диалектические идеи.

"Новые опыты о человеческом разумении" произвели

большое впечатление на Дидро, и в его "Разговоре

Даламбера с Дидро" мы найдем явные следы влияния не

только Дешана, но и Лейбница. Виндельбанд обоснованно

видит в изучении Кантом в 1765 г. "Новых опытов..." один

из существенных стимулов перехода философа к "критической" философии. Именно отсюда, считает он, Кант вынес убеждение в необходимости принципиального различения чувственного и интеллигибельного миров. Платнер указывает, что из содержания этой книги Лейбница кёнигсбергский философ мог почерпнуть и зачаток идеи о том, что пространство - это особое представление, присущее мыслящему

110 Наст изд., с. 395.

111 Наст изд. , с. 52-53

==44

субъекту как способ упорядочивания чувственно созерцаемых вещей" 2. Впрочем, Кант в логике отнес

Лейбница заодно с Локком (имея в виду склонность

первого к системосозиданию) к числу сторонников

"догматического метода", который пришло время отбросить

прочь 113. В то же время в творчестве Канта (как

в "докритический", так и в "критический" его период)

получили дальнейшее развитие диалектические идеи его

великого предшественника. Общими идеями прогресса и

мыслью об историческом развитии языка "Новые опыты..."

оказали влияние также на Гердера.

Что касается Гегеля, то он не склонен был признавать

открыто то большое воздействие, которое оказал на него

Лейбниц. Разумеется, "Новые опыты..." не могут сравнитьс

с "Наукой логики" Гегеля по богатству логико-гносеологического содержания. Но Лейбниц пошел дальше не только Локка, но и Гегеля, если сравнивать широту приложения им методологических принципов своей философии

к разнообразному конкретному материалу частных наук.

Лейбниц более верно, чем Гегель, понял возможности

и задачи формальной логики, он обладал более широким

естественнонаучным кругозором. Разумеется, это не

уменьшает заслуг Гегеля как мыслителя, но нельз

преуменьшать и теоретические достижения Лейбница,

которыми начинается развитие диалектики в немецкой

философии нового времени. В одном из писем Лейбниц

писал: "...кто знает обо мне только то, что было опубликовано, меня не знает" 114. Не были опубликованы при жизни философа и "Новые опыты о человеческом разумении", из которых мы узнаем очень многое о его взглядах.

Лейбницу не удалось создать завершенного изложени

своей системы, но, может быть, об этом не стоит и жалеть:

ведь "виды и ступени совершенства изменяются до

бесконечности". В "Новых опытах..." система философа

раскрывается в полемике с метафизическим учением

Локка, и потому она неполна. Не случайны поэтому

многочисленные попытки искажения его взглядов. На

втором лейбницевском конгрессе 1972 г. в Ганновере,

например, раздавались голоса тех, кто пытается изобразить

112 Н. Vaihinger. Commentar zu Kants Kritik der reinen Vernunft. Stuttgart - Berlin - Leipzig. 2 Band, 1892, S. 428, 430.

113 И. Кант. Трактаты и письма. М„ 1980, с. 339-340.

114 G. W. Leibniz. Brief an Placcius vom 2. Marz, 1696.

116 Наст. изд , с. 65

==45

великого мыслителя, то как изменившим логике иррационалистом-герменевтиком, будто бы противопоставившим "малые восприятия (les petites perceptions)" логическому мышлению, то как закоренелым метафизиком-рационалистом, якобы заслонившим онтологизированной формальной логикой всякое живое познание 116. Но именно из "Новых опытов о человеческом разумении" "создателя вещих книг", как назвал Лейбница Валерий Брюсов, мы черпаем многочисленные сведения о лейбницевской живой диалектике познания.

Спор Лейбница с Локком был разрешен в истории

философии лишь с возникновением диалектического

материализма. Локк был прав в отношении Лейбница как

материалист, Лейбниц был прав в отношении Локка как

диалектик, а сенсуализм первого и рационализм второго

обнаружили себя как различные односторонние позиции в сопоставлении с действительным, диалектико-материалистическим методом познания. Но это были исторически неизбежные и оправданные односторонности, что еще раз свидетельствует о сложной диалектике исторического развития теории познания.

"Новые опыты о человеческом разумении" сыграли

важную роль в подготовке диалектики классического немецкого идеализма конца XVIII - первой трети XIX в., а

следовательно, и в мировой истории диалектического мышления. В этом их главное положительное значение.

И. С. Нарский

116. При этом ссылались на трактат Лейбница "О горизонтах человеческой доктрины", где перед ним действительно витал образ абсолютно полного и законченного знания.