Часть 2.

Во-первых, благодаря открытию клетки как той единицы, из размножения и дифференциации которой развивается все тело растения и животного. Это открытие не только убедило пас, что развитие и рост всех высших организмов совершаются но одному общему закону, но, показав способность клеток к изменению, оно наметило также путь, ведущий к видовым изменениям организмов, изменениям, вследствие которых организмы могут совер-шать процесс развития, представляющий собой нечто большее, чем развитие только индивидуальное.

Во-вторых, благодаря открытию превращения энергии, показавшему, что все так называемые силы, действующие прежде всего в неорганической природе,— механическая сила и ее дополнение, так называемая потенциальная энергия, теплота, излучение (свет, resp. 10) лучистая теплота), электричество, магнетизм, химическая энергия,—представляют собой различные формы проявления универсального движения, которые переходят одна в другую в определенных количественных отношениях, так что, когда исчезает некоторое количество одной, на ее место появляется определенное количество другой. и все движение в природе сводится к этому непрерывному процессу превращения из одной формы в другую.

Наконец, в-третьих, благодаря впервые в общей связи представленному Дарвином доказательству того, что все окружающие нас теперь организмы, не исключая и человека, возникли в результате длительного процесса развития из немногих первоначально одноклеточных зародышей, а эти зародыши, в свою очередь, образовались из возникшей химическим путем протоплазмы, или белка.

Благодаря этим трем великим открытиям и прочим громадным успехам естествознания, мы можем теперь в общем и целом обнаружить не только ту связь, которая существует между процессами природы в отдельных ее областях, но также и ту, которая имеется между этими отдельными областями. Таким образом, с помощью фактов доставленных самим эмпирическим естествознанием, можно в довольно систематической форме дать общую картину природы как связного целого. Дать такого рода общую картину природы было прежде задачей так называемой натурфилософии, которая могла это делать только таким образом, что заменяла неизвестные еще ей действительные связи явлений идеальными, фантастическими связями и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные пробелы лишь в воображении. При этом ею были высказаны многие гениальные мысли и предугаданы многие позднейшие открытия, но не мало также было наговорено и вздора. Иначе тогда и быть не могло. Теперь же, когда нам достаточно взглянуть на результаты изучения природы диалектически, то есть с точки зрения их собственной связи, чтобы составить удовлетворительную для нашего времени “систему природы” и когда сознание диалектического характера этой связи проникает даже в метафизически вышколенные головы естествоиспытателей вопреки их воле,—теперь натурфилософии пришел конец. Всякая попытка воскресить ее не только была бы излишней, а была бы шагом назад.

Но то, что применимо к природе, которую мы понимаем теперь как исторический процесс развития, применимо также ко всем отраслям истории общества и ко всей совокупности наук, занимающихся вещами человеческими (и божественными). Подобно натурфилософии, философия истории, права, религии и т. д. состояла в том, что место действительной связи, которую следует обнаруживать в событиях, занимала связь, измышленная философами; "то на историю,— и в ее целом и в отдельных частях,—смотрели как на постепенное осуществление идей, и притом, разумеется, всегда только любимых идей каждого данного философа. Таким образом выходило, что история бессознательно, но необходимо работала на осуществление известной, заранее поставленной идеальной цели; у Гегеля, например, такой целью являлось осуществление его абсолютной идеи, и неуклонное стремление к этой абсолютной идее составляло, по его мнению, внутреннюю связь в исторических событиях. На место действительной, еще не известной связи ставилось, таким образом, какое-то новое, бессознательное или постепенно достигающее сознания таинственное провидение. Здесь надо было, значит, совершенно так же, как и в области природы, устранить эти вымышленные, искусственные связи, открыв связи действительные. А эта задача в конечном счете сводилась к открытию тех общих законов движения, которые в качестве господствующих прокладывают себе путь в истории человеческого общества.

Но история развития общества в одном пункте существенно отличается от истории развития природы. В природе (поскольку мы оставляем в стороне обратное влияние на нее человека) действуют одна на другую лишь слепые, бессознательные силы, во взаимодействии которых и проявляются общие законы. Здесь нигде нет сознательной, желаемой цели: ни в бесчисленных кажущихся случайностях, видимых на поверхности, ни в окончательных результатах, подтверждающих наличие закономерности внутри этих случайностей. Наоборот, в истории общества действуют люди, одаренные сознанием, поступающие обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели. Но как ни важно эго различие для исторического исследования,—особенно отдельных эпох и событий,—оно нисколько не изменяет того факта, что ход истории подчиняется внутренним общим законам. В самом деле, и в этой области на поверхности явлений, несмотря на сознательно желаемые цели каждого отдельного человека, царствует, в общем и целом, по-видимому, случай. Желаемое совершается лишь в редких случаях; по большей же части цели, поставленные людьми перед собой, приходят во взаимные столкновения и противоречия или оказываются недостижимыми частью по самому своему существу, частью по недостатку средств для их осуществления. Столкновения бесчисленных отдельных стремлении и отдельных действий приводят в области истории к состоянию, совершенно аналогичному тому, которое господствует в лишенной сознания природе. Действия имеют известную желаемую цель; но результаты, на деле вытекающие из этих действий, вовсе нежелательны. А если вначале они, по-видимому, и соответствуют желаемой цели, то в конце концов они ведут совсем не к тем последствиям, которые были желательны. Таким образом, получается, что в общем и целом случайность господствует также и в области исторических явлений. Но где на поверхности происходит игра случая, там сама эта случайность всегда оказывается подчиненной внутренним, скрытым законам. Все дело лишь в том, чтобы открыть эти законы.

Каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: каждый преследует свои собственные, сознательно поставленные цели, а общий итог этого множества действующих по различным направлениям стремлений и их разнообразных воздействий на внешний мир—это именно и есть история. Вопрос сводится, стало быть, также к тому, чего хочет это множество отдельных лиц. Воля определяется страстью или размышлением. Но те рычаги, которыми, в свою очередь, непосредственно определяются страсть или размышление, бывают самого разнообразного характера. Отчасти это могут быть внешние предметы, отчасти—идеальные побуждения: честолюбие, “служение истине и праву”, личная ненависть или даже чисто индивидуальные прихоти всякого рода. Но, с одной стороны мы уже видели, что действующие в истории мно-гочисленные отдельные стремления в большинстве случаев вызывают не те последствия, которые были желательны, а совсем другие, часто прямо противоположные тому, что имелось в виду, так что и эти побуждения, следовательно, имеют по отношению к конечному результату лишь подчиненное значение. А с другой стороны, возникает новый вопрос: какие движущие силы скрываются, в свою очередь, за этими побуждениями, каковы те исторические причины, которые в головах действующих людей принимают форму данных побуждений?

Старый материализм никогда не задавался таким вопросом. Взгляд его на историю—поскольку он вообще имел такой взгляд—был поэтому по существу прагматический: он судил обо всем по мотивам действий, делил исторических деятелей на честных и бесчестных и находил, что честные, как правило, оказывались в дураках, а бесчестные торжествовали. Из этого обстоятельства для него вытекал тот вывод, что изучение истории дает очень мало назидательного, а для нас вытекает тот вывод, что в исторической области старый материализм изменяет самому себе, считая действующие там идеальные побудительные силы последними причинами событий, вместо того чтобы исследовать, что за ними кроется, каковы побудительные силы этих побудительных сил. Непоследовательность заключается не в том, что признается существование идеальных побудительных сил, а в том, что останавливаются на них, не идут дальше, к их движущим причинам. Напротив, философия истории, особенно в лице Гегеля, признавала, что как выставленные напоказ, так и действительные побуждения исторических деятелей вовсе не представляют собой конечных причин исторических событий, что за этими побуждениями стоят другие движущие силы, которые и надо изучать. Но философия истории искала эти силы не в самой истории; напротив, она привносила их туда извне, из философской идеологии. Так, например, вместо того чтобы объяснять историю Древней Греции из ее собственной внутренней связи, Гегель просто-напросто объявляет, что эта история есть не что иное, как выработка “форм прекрасной индивидуальности”, осуществление “художественного произведения” как такового29. При этом он делает много прекрасных и глубоких замечании о древних греках, но тем не менее нас в настоящее время уже не удовлетворяют подобные объяснения, представляющие собой одни только фразы.

Когда, стало быть, речь заходит об исследовании движущих сил, стоящих за побуждениями исторических деятелей,—осознано ли это или, как бывает очень часто, не осознано,— и образующих в конечном счете подлинные движущие силы истории, то надо иметь в виду не столько побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, сколько те побуждения, которые приводят в движение большие массы людей, целые пароды, а в каждом данном народе, в свою очередь, целые классы. Да и здесь важны не кратковременные взрывы, не скоропреходящие вспышки, а продолжительные действия, приводящие к великим историческим переменам. Исследовать движущие причины, которые ясно или неясно, непосредственно или в идеологической, может быть, даже в фантастической форме отражаются в виде сознательных побуждений в головах действующих масс и их вождей, так называемых великих люден,—это единственный путь, ведущий к познанию законов, господствующих в истории вообще и в ее отдельные периоды или в отдельных странах. Все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голову; но какой вид принимает оно в этой голове, в очень большой мере зависит от обстоятельств. Рабочие не разрушают теперь машин, как они делали это еще в 1848 г. на Рейне, но это вовсе не значит, что они примирились с капиталистическим применением машин.

Но если во все предшествующие периоды исследование этих движущих причин истории было почти невозможно из-за того, что связи этих причин с их следствиями были запутаны и скрыты, то в наше время связи эти до такой степени упростились, что решение загадки стало, наконец, возможным. Со времени введения крупной промышленности, то есть по крайней мере со времени европейского мира 1815 г., в Англии ни для кого уже не было тайной, что центром всей политической борьбы в этой стране являлись стремления к господству двух классов: землевладельческой аристократии (landed aristocracy), с одной стороны, и буржуазии (middle class) —с другой. Во Франции тот же самый факт дошел до сознания вместе с возвращением Бурбонов. Историки периода Реставрации, от Тьерри до Гизо, Минье и Тьера, постоянно указывают на него как на ключ к пониманию французской истории, начиная со средних веков. А с 1830 г. в обеих этих странах рабочий класс, пролетариат, признан был третьим борцом за господство. Отношения так упростились, что только люди, умышленно закрывавшие глаза, могли не видеть, что в борьбе этих трех больших классов и в столкновениях их интересов заключается движущая сила всей новейшей истории, по крайней мере в указанных двух самых передовых странах.

Но как возникли эти классы? Если на первый взгляд происхождение крупного, некогда феодального землевладения могло еще быть приписано, по крайней мере в первую очередь, политическим причинам, насильственному захвату, то по отношению к буржуазии и пролетариату это было уже немыслимо. Слишком очевидно было, что происхождение и развитие этих двух больших классов определялось чисто экономическими причинами. И столь же очевидно было, что борьба между крупными землевладельцами и буржуазией, так же, как и борьба между буржуазией и пролетариатом, велась прежде всего ради экономических интересов, для осуществления которых политическая власть должна была служить всего лишь средством. Как буржуазия, так и пролетариат возникли вследствие перемен в экономических отношениях, точнее говоря—в способе производства. Оба эти класса развились благодаря переходу сначала от цехового ремесла к мануфактуре, а затем от мануфактуры к крупной промышленности, вооруженной паром и машинами. На известной ступени развития, пущенные в ход буржуазией новые производительные силы — прежде всего разделение труда и соединение в одном общем мануфактурном предприятии многих частичных рабочих—и развившиеся благодаря им условия и потребности обмена стали несовместимыми с существующим, исторически унаследованным и освященным законом строем производства, то есть с цеховыми и бесчисленными прочими личными и местными привилегиями (которые для непривилегированных сословий были столь же бесчисленными оковами), свойственными феодальному общественному строю. В лице своей представительницы, буржуазии, производительные силы восстали против строя производства, представленного феодальными землевладельцами и цеховыми мастерами. Исход борьбы известен. Феодальные оковы были разбиты: в Англии постепенно, во Франции одним ударом, в Германии с ними все еще не разделались. Но подобно тому как мануфактура на известной ступени своего развития вступила в конфликт с феодальным строем производства, так и крупная промышленность оказалась теперь уже в конфликте с пришедшим ему на смену буржуазным строем. Связанная этим строем, скованная узкими рамками капиталистического способа производства, она, с одной стороны, ведет к непрерывно растущей пролетаризации всей огромной массы народа, а с другой --создает все увеличивающуюся массу продуктов, не находящих сбыта. Перепроизводство и массовая нищета --одно является причиной другого—таково то нелепое противоречие, к которому приходит крупная промышленность и которое с необходимостью требует избавления производительных сил от их нынешних оков посредством изменения способа производства.

Таким образом, по крайней мере для новейшей истории, доказано, что всякая политическая борьба есть борьба классовая и что всякая борьба классов за свое освобождение, невзирая па ее неизбежно политическую форму,—ибо всякая классовая борьба есть борьба политическая,— ведется, в конечном счете, из-за освобождения экономического. Итак, несомненно, что, по крайней мере в новейшей истории, государство, политический строй, является подчиненным, а гражданское общество, царство экономических отношении,—решающим элементом. По старому взгляду на государство, разделявшемуся и Гегелем, оно считалось, наоборот, определяющим, а гражданское общество—определяемым элементом. Видимость этому соответствует. Подобно тому как у отдельного человека, для того чтобы он стал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его волн, точно так же и все потреб-ности гражданского общества—независимо от того, какой класс в данное время господствует,— неизбежно проходят через волю государства, чтобы в форме законов получить всеобщее значение. Это—формальная сторона дела. которая сама собой разумеется. Но, спрашивается, каково же содержание этой только формальной воли,— все равно, отдельного лица или целого государства,—откуда это содержание берется н почему желают именно этого, а не чего-либо другого? Ища ответа на этот вопрос, мы находим, что в новейшей истории государственная воля определяется в общем и целом изменяющимися потребностями гражданского общества, господством того или другого класса, а в последнем счете—развитием производительных сил и отношении обмена.

Но если даже в наше новейшее время с его гигантскими средствами производства и сообщения государство не составляет самостоятельной области и не развивается самостоятельно, а и в существовании своем и в своем развитии зависит, в конечном счете, от экономических условий жизни общества, то тем более это имеет силу по отношению ко всем прежним временам, когда еще не было таких богатых средств производства материальной жизни люден и когда, следовательно, необходимость этого производства неизбежно должна была в еще большей степени господствовать над людьми. Если даже теперь, в эпоху крупной промышленности и железных дорог, государство в целом является лишь выражением, в концентрированной форме, экономических потребностей класса, господствующего в производстве, то еще неизбежнее была такая его роль в ту эпоху, когда всякое данное поколение людей должно было тратить гораздо большую часть приходящегося на его жизнь времени для удовлетворения своих материальных потребностей и когда оно, стало быть, зависело от них гораздо больше, чем зависим мы теперь. Изучение истории прежних эпох убедительнейшим образом подтверждает это, как только оно обращает серьезное внимание на эту сторону дела. Но, разумеется, здесь мы не можем пускаться в подобное исследование.

Если государство и государственное право определяются экономическими отношениями, то само собой понятно, что теми же отношениями определяется и гражданское право, роль которого в сущности сводится к тому, что оно санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами. Но форма, в которой дается эта санкция, может быть очень различна. Можно, например, как это произошло в Англии в соответствии со всем ходом ее национального развития, сохранять значительную часть форм старого феодального права, вкладывая в них буржуазное содержание, и даже прямо подсовывать буржуазныи смысл под феодальное наименование. Но можно также—как это произошло в континентальной Западной Европе—взять за основу первое всемирное право общества товаропроизводителей, то есть римское право, с ею непревзойденной по точности разработкой всех существенных правовых отношений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т. д.). При этом можно— на потребу еще мелкобуржуазного и полуфеодального общества — или просто судебной практикой низвести это право до уровня этого общества (общегерманское право), или же с помощью якобы просвещенных, морализирующих юристов переработать его в особый свод законов, который соответствовал бы указанному уровню развития общества и который при этих обстоятельствах будет плох также и в юридическом отношении (прусское право). Можно, наконец, после великой буржуазной революции создать на основе все того же римского права такой классический свод законов буржуазного общества, как французский Code civile11). Если, стало быть, нормы гражданского права представляют собой лишь юридическое выражение экономических условий общественной жизни, то они, смотря по обстоятельствам, могут выражать их иногда хорошо, а иногда и плохо.

В лице государства перед нами выступает первая идеологическая сила над человеком. Общество создает себе орган для защиты своих общих интересов от внутренних и внешних нападений. Этот орган есть государственная власть. Едва возникнув, он приобретает самостоятельность по отношению к обществу и тем более успевает в этом чем более он становится органом одного определенного класса и чем более явно он осуществляет господство этого класса. Борьба угнетенного класса против господствующего неизбежно становится политической борьбой, борьбой прежде всего против политического господства этого класса. Сознание связи этой политической борьбы с ее экономической основой ослабевает, а иногда и теряется совсем. Если же оно не совсем исчезает у самих участников борьбы, то почти всегда отсутствует у историков. Из древних историков, которые описывали борьбу, происходившую в недрах Римской республики, только Аппиан говорит нам ясно и отчетливо, из-за чего она в конечном счете велась: из-за земельной собственности.

Но, став самостоятельной силой по отношению к обществу, государство немедленно порождает новую идеологию. У политиков по профессии, у теоретиков государственного права и у юристов, занимающихся гражданским правом, связь с экономическими фактами теряется окончательно. Поскольку в каждом отдельном случае экономические факты, чтобы получить санкцию в форме закона, должны принимать форму юридического мотива и поскольку при этом следует, разумеется, считаться со всей системой уже существующего права, постольку теперь кажется, что юридическая форма — это все, а экономическое содержание — ничто. Государственное и гражданское право рассматриваются как самостоятельные области, которые имеют свое независимое историческое развитие, которые сами по себе поддаются систематическому изложению и требуют такой систематизации путем последовательного искоренения всех внутренних противоречий.

Идеологии еще более высокого порядка, то есть еще более удаляющиеся от материальной экономической основы, принимают форму философии и религии. Здесь связь представлений с их материальными условиями существования все более запутывается, все более затемняется промежуточными звеньями. Но все-таки она существует. Как вся эпоха Возрождения, начиная с середины XV века, так и вновь пробудившаяся с тех пор философия была в сущности плодом развития городов, то есть бюргерства. Философия лишь по-своему выражала те мысли, которые соответствовали развитию мелкого и среднего бюргерства в крупную буржуазию. Это ясно выступает у англичан и французов прошлого века, которые часто были столько же экономистами, сколько и философами. Относительно гегелевской школы мы показали это выше.

Бросим, однако, беглый взгляд и на религию, которая всего дальше отстоит от материальной жизни и кажется наиболее чуждой ей. Религия возникла в самые первобытные времена из самых невежественных, темных, первобытных представлений людей о своей собственной и об окружающей их внешней природе. Но. раз возникнув, всякая идеология развивается в связи со всей совокупностью существующих представлений, подвергая их дальнейшей переработке. Иначе она не была бы идеологией, то есть не имела бы дела с мыслями как с самостоятельными сущностями, которые обладают независимым развитием и подчиняются только своим собственным законам. Тот факт, что материальные условия жизни людей, в головах которых совершается этот мыслительный процесс, в конечном счете определяют собой его ход, остается неизбежно у этих людей неосознанным, ибо иначе пришел бы конец всей идеологии. Эти первоначальные религиозные представления, по большей части общие каждой данной родственной группе народов, после разделения таких групп развиваются у каждого народа своеобразно, соответственно выпавшим на его долю жизненным условиям. У одного ряда таких групп народов, именно v арийского (так называемого индоевропейского), процесс"этого развития подробно исследован сравнительной мифологией. Боги, созданные таким образом у каждого отдельного народа, были национальными богами, и их власть не переходила за границы охраняемой ими национальной области, по ту сторону которых безраздельно правили другие боги. Все эти боги жили в представлении людей лишь до тех пор, пока существовала создавшая их нация, и падали вместе с ее гибелью. Старые национальности погибли под ударами римской мировой империи, экономических условии возникновения которой мы не можем здесь рассматривать. Старые национальные боги пришли в упадок, этой участи не избежали даже римские боги, скроенные по узкой мерке города Рима. Потребность дополнить мировую империю мировой религией ясно обнаруживается в попытках ввести в Риме поклонение, наряду с местными, всем сколько-нибудь почтенным чужеземным богам. Но подобным образом, императорскими декретами, нельзя создать новую мировую религию. Новая мировая религия, христианство, уже возникла в тиши из смеси обобщенной восточной', в особенности еврейской, теологии и вульгаризированной греческой, в особенности стоической, фило-софии. Лишь путем кропотливого исследования можем мы узнать теперь, каков был первоначальный вид христианства, потому что оно перешло к нам уже в том официальном виде, какой придал ему Никейский собор приспособивший его к роли государственной религии30. Но во всяком случае, гот факт, что уже через 250 лет оно стало государственной религией, достаточно показывает, до какой степени соответствовало оно обстоятельствам того времени. В средние века, в той же самой мере, в какой развивался феодализм, христианство принимало вид соответствующей ему религии с соответствующей феодальной иерархией. А когда окрепло бюргерство, в противоположность феодальному католицизму развилась протестантская ересь, сначала у альбигойцев в Южной Франции в эпоху высшего расцвета ее городов31. Средние века присоединили к теологии и превратили в ее подразделения все прочие формы идеологии: философию, политику, юриспруденцию. Вследствие этого всякое общественное и политическое движение вынуждено было принимать теологическую форму. Чувства масс вскормлены были исключительно религиозной пищей; поэтому, чтобы вызвать бурное движение, необходимо было собственные интересы этих масс представлять им в религиозной одежде. И подобно тому как бюргерство с самого начала создало себе придаток в виде не принадлежавших ни к какому определенному сословию неимущих городских плебеев, поденщиков и всякого рода прислуги — предшественников позднейшего пролетариата,—так и религиозная ересь уже очень рано разделилась на два вида: бюргерско-умеренный и плебейски-революционный, ненавистный даже и бюргерским еретикам.

Неистребимость протестантской ереси соответствовала непобедимости поднимавшегося бюргерства. Когда это бюргерство достаточно окрепло, его борьба с феодальным дворянством, имевшая до тех пор по преимуществу местный характер, начала принимать национальные масштабы. Первое крупное выступление произошло в Германии—так называемая Реформация. Бюргерство не было еще достаточно сильно и развито, чтобы объединить под своим знаменем все прочие мятежные сословия—плебеев в городах, низшее дворянство и крестьян в деревне. Прежде всех потерпело поражение дворянство;'поднялось крестьянское восстание, представляющее собой высшую точку всего этого революционного движения. Но города не поддержали крестьян, и революция была подавлена войсками владетельных князей, которые и воспользовались всеми ее выгодными последствиями. С тех пор на целых три столетия Германия исчезает из числа стран, самостоятельно и активно действующих в истории. Но наряду с немцем Лютером выступил француз Кальвин. С чисто французской остротой выдвинул он па первый план буржуазный характер реформации, придав церкви республиканский, демократический вид. Между тем как лютеранская реформация в Германии вырождалась н вела страну к гибели, кальвинистская реформация послужила знаменем республиканцам в Женеве, в Голландии н в Шотландии, освободила Голландию от владычества Испании и Германской империи н доставила идеологический костюм для второго акта буржуазной революции, происходившего в Англии. Здесь кальвинизм явился подлинной религиозной маскировкой интересов тогдашней буржуазии, поэтому он и не добился полного признания после революции 1689 г., окончившейся компромиссом между частью дворянства и буржуазией32. Восстановлена была английская государственная церковь, но уже не в прежнем своем виде, не в виде католицизма с королем, играющим роль папы: теперь она была сильно окрашена кальвинизмом. Старая государственная церковь праздновала веселое католическое воскресенье и преследовала скучное воскресенье кальвинистов. Новая, проникнутая буржуазным духом, ввела именно это последнее, еще и поныне украшающее Англию.

Во Франции в 1685 г. кальвинистское меньшинство было подавлено, обращено в католичество или изгнано33. Но к чему это повело? Уже тогда свободомыслящий Пьер Бейль был в расцвете своей деятельности, а в 1694 г. родился Вольтер. Насильственные меры Людовика XIV только облегчили французской буржуазии возможность осуществить свою революцию в нерелигиозной, исключительно политической форме, которая одна лишь и соответствовала развитому состоянию буржуазии. Вместо протестантов в национальных собраниях заседали свободомыслящие. Это означало, что христианство вступило в свою последнюю стадию. Оно уже не способно было впредь служить идеологической маскировкой для стремлений какого-нибудь прогрессивного класса; оно все более и более становилось исключительным достоянием господствующих классов, пользующихся ям просто как средством" управления, как уздой для низших классов. При этом каждый из господствующих классов использует свою собственную религию: землевладельцы-дворяне— католический иезуитизм или протестантскую ортодоксию; либеральные и радикальные буржуа—рационализм. Вдобавок на деле оказывается совершенно безразличным, верят или не верят сами эти господа в свои религии.

Мы видим, стало быть, что, раз возникнув, религия всегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен, так как во всех вообще областях идеологии традиция является великой консервативной силой. Но изменения, происходящие в этом запасе представлений, определяются классовыми, следовательно, экономическими отношениями людей, делающих эти изменения. И этого здесь достаточно.

В предшествующем изложении можно было дать только общий очерк марксова понимания истории и, самое большее, пояснить ее некоторыми примерами. Доказательства истинности этого понимания могут быть заимствованы только из самой истории, и я вправе сказать здесь, что в других сочинениях приведено уже достаточное количество таких доказательств. Но это понимание наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию. Теперь задача в той и в другой области заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах. За философией, изгнанной из природы и из истории, остается, таким образом, еще только царство чистой мысли, поскольку оно еще остается: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика.

* * *

После революции 1848 г. “образованная” Германия дала отставку теории и перешла на практическую почву. Основанные на ручном труде мелкий промысел и мануфактура уступили место настоящей крупной промышленности. Германия снова появилась на мировом рынке- Новая малогерманская империя34 устранила, по крайней мере, самые вопиющие из тех препятствий, которые создавались на пути этого развития существованием множества мелких государств, остатка?ли феодализма и бюрократической системой управления. Но в той же мере, в какой спекуляция, покидая кабинеты философов, воздвигала себе храм на фондовой бирже, в той же мере и образованная Германия теряла тот великий интерес к теории, который составлял славу Германии в эпоху ее глубочайшего политического унижения,—интерес к чисто научному исследованию, независимо от того, будет ли полученный результат практически выгоден или нет, противоречит он полицейским предписаниям или нет. Правда, официальное немецкое естествознание стоит еще на высоте своего времени, особенно в области частных исследований. Но, по справедливому замечанию американского журнала “Science”, решающие успехи в деле исследования великой связи между отдельными фактами и в деле обобщения этой связи в законы достигаются теперь преимущественно в Англии, а не в Германии, как прежде. Что же касается исторических наук, включая философию, то здесь вместе с классической философией совсем исчез старый дух ни перед чем не останавливающегося теоретического исследования. Его место заняли скудоумный эклектизм, боязливая забота о местечке и доходах, вплоть до самого низкопробного карьеризма. Официальные представители этой науки стали откровенными идеологами буржуазии и существующего государства, но в такое время, когда оба открыто враждебны рабочему классу.

И только в среде рабочего класса продолжает теперь жить, не зачахнув, немецкий интерес к теории. Здесь уже его ничем не вытравишь. Здесь нет никаких соображений о карьере, о наживе и о милостивом покровительстве сверху. Напротив, чем смелее и решительнее выступает наука, тем более приходит она в соответствие с интересами и стремлениями рабочих. Найдя в истории развития труда ключ к пониманию всей истории общества, новое направление с самого начала обращалось преимущественно к рабочему классу и встретило с его стороны такое сочувствие, какого оно не искало и не ожидало со стороны официальной науки. Немецкое рабочее движение является наследником немецкой классической философии.

Печатается по тексту

Сочинений К. Маркса, и Ф. Энгельса, изд. 2. т. 21. стр. 269—317

Приложение

К. МАРКС

ТЕЗИСЫ О ФЕЙЕРБАХЕ 35

1

Главный недостаток всего предшествующего материализма — включая и фейербаховский — заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чув-ственнымн объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но самое человеческую деятельность он берет не как предметную деятельность. Поэтому в “Сущности христианства” он рассматривает, как истинно чело-веческую, только теоретическую деятельность, тогда как практика берегся и фиксируется только в грязноторгаше-ской форме ее проявления. Он не понимает поэтому значения “революционной”, “практически-критической” деятельности.

2

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью,— вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.

3

Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания,— это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна).

Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика.

4

Фейербах исходит из факта религиозного самоотчуждения, из удвоения мира на религиозный, воображаемый мир и действительный мир. И он занят тем, что сводит религиозный мир к его земной основе. Он не замечает, что после выполнения этой работы главное-то остается еще не сделанным. А именно, то обстоятельство, что земная основа отделяет себя от самой себя и переносит себя в облака как некое самостоятельное царство, может быть объяснено только саморазорванностыо и самопротиворе-чивостыо этой земной основы. Следовательно, последняя, во-первых, сама должна быть понята в своем противоречии, а затем практически революционизирована путем устранения этого противоречия. Следовательно, после того как, например, в земной семье найдена разгадка тайны святого семейства, земная семья должна сама быть подвергнута теоретической критике и практически революционно преобразована.

5

Недовольный абстрактным мышлением, Фейербах апеллирует к чувственному созерцанию: но он рассматривает чувственность не как практическую, человечески-чувственную деятельность.

6

Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.

Фейербах, который не занимается критикой этой действительной сущности, оказывается поэтому вынужденным:

1) абстрагироваться от хода истории, рассматривать религиозное чувство [Gemut] обособленно и предположить абстрактного — изолированного — человеческого индивида;

2) поэтому у него человеческая сущность может рассматриваться только как “род”, как внутренняя, немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами.

7

Поэтому Фейербах не видит, что “религиозное чувство” само есть общественный продукт и что абстрактный индивид, подвергаемым им анализу, в действительности принадлежит к определенной общественной форме.

8

Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики.

9

Самое большее, чего достигает созерцательный материализм, т.е. материализм, который понимает чувственность не как практическую деятельность, это—со-зерцаниe им отдельных индвидов в “гражданском обществе".

10

Точка зрения старого материализма есть “гражданское” общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществившееся человечество.

11

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 3, стр. 1—4

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 8; п данной цитате речь идет о работе К. Маркса и Ф. Энгельса “Немецкая идеология” (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 7—544).

2 С. N. Starcke. “Ludwig Feuerbach”. Stuttgart, 1885 (К. И. Штар-ке. “Людвиг Фейербах”. Штутгарт, 1885).

3 Работа Ф. Энгельса “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии” — одно из основных произведений марксизма. В ней раскрыто отношение марксизма к его философским предшественникам в лице крупнейших представителей немецкой классической философии Гегеля и Фейербаха и дано систематическое изложение основ диалектического и исторического материализма. Работа была написана в начале 1886 г. н напечатана первоначально в теоретическом журнале германской социал-демократии “Neue Zeit”, a затем вышла отдельным изданием, для которого Энгельсом было написано специальное предисловие. В 1889 г. в пегербургском журнале “Северный вестник” №№ 3 и 4 под названием “Кризис философии классического идеализма в Германии” был напечатан русский перевод работы Энгельса, но без указания автора н с многочисленными добавлениями н отступлениями от текста; иод статьей стояла подпись Г. Л., принадлежавшая переводчику Г. Ф. Львовичу. В 1892 г. в Женеве группой “Освобождение труда” был издан отдельной книгой полный перевод этой работы, сделанный Г. В. Плехановым; в том же году вышел и перевод ее на болгарский язык. В 1894 г. она была напечатана в парижском журнале “Ere nouvelle” №№ 4 н а в переводе Лауры Лафарг, просмотренном Энгельсом. При жизни Энгельса других издании этой работы не выходило; в дальнейшем она неоднократно переиздавалась в Германии, а также на русском и многих других языках.

“L'Ere nouvelle” (“Новая эра”) — ежемесячный французский социалистический журнал, выходил в Париже в 1893—1894 годах;

в журнале сотрудничали Ж. Гед, Ж. Жорес, П, Лафарг, Г. В. Плеханов н другие.

4 Энгельс имеет в виду высказывания Гейне о немецкой философской революции, содержащиеся в его работах “К истории религии н философии в Германии”, опубликованной в 1834 г. и пред-ставлявшей собой продолжение обзора событий немецкой духовной жизни, часть которого была напечатана в 1833 году; в этих высказываниях Гейне проводил мысль о том, что философская революция в Германии, завершающим этапом которой была тогда философия Гегеля, является прологом к предстоящей демократической революции в Германии.

5 Энгельс перефразирует здесь место из работы Гегеля “Grundlinien der Philosophic des Rechts”. Vorrede (“Основы философии права”. Предисловие). Первое издание этой работы вышло в Берлине в 1821 году.

6 См. G. W. F. Hegel. “Encyclopadie der philosophischen Wissen-schaiten im Grundrisse. Erster Teil. Die Logik”, § 147; § 142, Zusatz (Г. В. Ф. Гегель. “Энциклопедия философских наук в сжатом очерке. Часть первая. Логика”. § 147; § 142, добавление). Первое издание этой книги вышло в Гендельберге в 1817 году.

7 G. W. F. Hegel. “Wissenschaft der Logik”. Nurnberg, 1812—1816 (Г. В. Ф. Гегель. “Наука логики”. Нюрнберг, 1812—1816). Это произведение состоит из трех частей: 1) объективная логика, учение о бытии (год изд. 1812); 2) объективная логика, учение о сущности (год изд. 1813); 3) субъективная логика, или учение о понятии (год изд. 1816).

8 “Deutsche Jalirbucher” — сокращенное название литературно-философского журнала младогегельянцев “Deuische Jahrbuccher fur Wissenschaft und Kunst” (“Немецкий ежегодник по вопросам науки и искусства”). Журнал издавался в виде ежедневных листков в Лейпциге. Под этим названием журнал выходил с июля 1841 по январь 1843 года; ранее (1838—1841) выходил под названием “Hallische Jahrbucher fur deutsche Wissenschaft und Kunst” (“Гал-леский ежегодник по вопросам немецкой науки и искусства”); до июня 1841 г. журнал редактировался А. Руге и Т. Эхтермейером в Галле, а с июля 1841 г.—А. Руге в Дрездене. Перенесение местопребывания редакции из прусского города Галле в Саксонию и перемена названия журнала были вызваны угрозой запрещения “Hallische Jahrbucher” в пределах Пруссии. Но и под новым названием журнал просуществовал недолго. В январе 1843 г. журнал “Deutsche Jahrbucher” был закрыт саксонским правительством и запрещен постановлением Союзного сейма на всей территории Германии.

9 “Rheinische Zeitung fur Politik, Handel und Gewerbe” (“Рейнская газета по вопросам политики, торговли и промышленности”) — ежедневная газета, выходила с Кельне с 1 января 1842 по 31 марта 1843 года. Газета была основана представителями рейнской буржуазии, оппозиционно настроенной по отношению к прусскому абсолютизму К сотрудничеству в газете были привлечены и некоторые младогегельянцы. С апреля 1842 г. К. Маркс стал сотрудником “Rheinische Zeitung”, а с октября того же года — одним из ее редакторов. В “Rlicinische Zeitiing” был опубликован также ряд статей Ф. Энгельса. При редакторстве Маркса газета стала принимать все более определенный революционно-демократический характер. Правительство ввело для “Rheinische Zeitung” особо строгую цензуру, а затем закрыло ее.

10 D. F. Straub. “Das Leben Jesu”. Bd. 1—2, Tubingen, 1835— 1836 (Д. Ф. Штраус. “Жизнь Иисуса”. Тт. 1—2, Тюбинген, 1835— 1836).

11 Речь идет о книге: М. Stirner. “Der Einzige und sein Eigen-thum”. Leipzig, 1845 (М. Штирнер. “Единственный и его собственность". Лейпциг, 1845).

12 L, Feuerbach, “Das Wesen des Christenthums”. Leipzig, 1841.

13 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 3—230.

14 Энгельс, по-видимому, имеет в виду книгу: Е. F. im Thurn. “Among the Indians of Guiana”. London, 1883, p. 344—346 (Э. Ф. им Tуpн. “Среди индейцев Гвианы”. Лондон, 1883, стр. 344— 346).

15 Речь идет о планете Нептун, открытой в 1846 г. немецким астрономом Иоганном Галле.

16 Энгельс цитирует здесь афоризмы Фейербаха. Эта цитата приводится в книге Штарке “Ludwig Feuerbach”. Stuttgart, 1885, на стр. 166. Она взята из книги: К. Grum. “Ludwig Feuerbach in seinem Briefwechsel und Nachlass sowie in seiner Philosophischen Charakterentwieklung”. Bd. II, Leipzig und Heidelberg, 1874, S. 308 (К. Грюн. “Людвиг Фейербах, его переписка и литературное наследство. а также анализ его философского воззрения”. Т. II, Лейпциг и Гейдельберг, 1874, сгр. 308).

17 G. W. F. Hegel. “Phanomenologie des Geistes” (Г. В. Ф. Гегель. “Феноменология духа”). Первое издание этой работы вышло в Бамберге и Вюрцбурге в 1807 году.

18 Деисты — сторонники религиозно-философского учения, признающего бога как безличную разумную первопричину мира, но отрицающего его вмешательство в жизнь природы и общества. В условиях господства феодально-церкoвнoгo мировоззрения деизм нередко выступал с рационалистических позиций, критикуя средне-вековое теологическое мировоззрение, разоблачая паразитизм и шарлатанство духовенства. Однако деисты в то же время шли на компромисс с pелигией, выступая за сохранение ее для народных масс в рациональной форме.

19 Эта цитата взята из работы Фейербаха “Grundsatze der Philosophie. Nothwendigkeit einer Veranderung” (“Основные положения философии. Необходимость изменения”), опубликованной в книге: К. Grun. “Ludwig Feuerbach”. Bd. 1, Leipzig und Heidelberg, 1874, S. 407.

20 Эта цитата взята из работы Фейербаха: “Wider den Dualismus von Leib und Seele, Fleisch und Geist” (“Против дуализма тела и души, плоти и духа”). См. “Ludwig Feuerbach's sammtliche Werke”. Bd. II, Leipzig, 1846, S. 363 (“Полное собрание сочинений Людвига Фейербаха”. Т. II, Лейпциг, 1846, стр. 363).

21 Эта цитата приводится в книге Штарке “Ludwig Feuerbach”. Stuttgart, 1885, на стр. 254. Она взята из работы Фейербаха “Noth meistert alle Gesetze und hebt auf” (“Нужда преодолевает все законы и упраздняет их”), опубликованной в книге: К. Grun. “Ludwig Feuerbach”. Bd. II, Leipzig und Heidelberg, 1874, S. 285— 286.

22 Эта цитата приводится в книге Штарке “Ludwig Feuerbach”. Stuttgart, 1885, на стр. 280. Она взята из работы Фейербаха “Grund-satze der Philosophic. Nothwendigkeit einer Veranderung” (“Основные положения философии. Необходимость изменения”), опубликованной в книге: К. Grun. “Ludwig Feuerbach”. Bd. I, Leipzig und Heidelberg, !874, S, 409.

23 С. N. Slarcke. “Ludwig Feuerbach”. Sluttgart, 1885, S. 280.

24 Энгельс резюмирует здесь мысли Гегеля, высказанные в основном в его работах: cGrundlinien der Philosophie des Rechts”, §§ 18, 139, а также “Vorlesungen uber die Philosophie der Religion”. Dritter Theil, II, 3 (“Лекции по философии религии”. Часть третья, II,3). Первое издание этой работы вышло в Берлине в 1832 году.

25 См. работу Л Фейербаха: “Fragmente zur Charakteristik meines philosophischen Curriculurn vitae” (Л. Фейербах. “Фрагменты к характеристике моей философской биографии”) в книге: “Ludwig Feuerbacn's sammtliche Werke”. Bd. II, Leipzig, .1846, S. 411).

26 Ходячее выражение немецкой буржуазной публицистики после победы пруссаков при Садове (в австро-прусской войне 1866 г.), согласно смыслу которого победа Пруссии была обусловлена якобы преимуществами прусской системы народного образования; ведет свое происхождение от высказывания О. Пешеля, редактора выходившего в Аугсбурге журнала “Ausland”, в его статье “Die Lehren der jungsten Kriegsgeschichte” (“Уроки истории недавней войны”), помещенной в № 29 этого журнала от 17 июля 1866 года.

27 Речь идет о книге П.. Ф. Штраусa: “Die christliche Glau-benslehre in ihrer geschichtlichen Entwicklung: und im Kampfe mit der modernen Wissenschaft”. Bd. 1--I1, Tubingen — Stutgart, 1840-1841 (“Христианское вероучение в его историческом развитии и в борьбе с современной наукой”. Тт. 1—Н, Тюбинг, и — Штутгарт. 1840—1841; вторая часть книги, большая по объему, носит назва-ние “Der materiale Inbеgriff der christlichen Glaubenslehre (Dogma-tik)" (“Материальное содержание христианского вероучения (Дог-матика )”).

28 Энгельс имеет в виду книгу И. Дицгена: “Das Wesen der menschlichen Kopfarbeit. Dargestellt von einem Handarbeiter. Eine

abermalige Kritik der reinen und praktischen Vernunft”. Hamburg, 1869 (“Сущность головной работы человека. Изложено представителем физического труда. Новая критика чистого и практического разума”. Гамбург, 1869).

29 См. G. W. F. Hegel. “Vorlesungen uber die Philosophie der Geschichte”. Zweiter Theil, zweiter Abschnitt (Г. В. Ф. Гегель. “Лекции no философии истории”. Вторая часть, второй отдел). Первое издание этой книги вышло в Берлине в 1837 году.

30 Никейский собор—первый так называемый вселенский собор епископов христианской церкви Римской империи, созванный в 325 г. императором Константином I в г. Никее в Малой Азии; собор выработал обязательный для всех христиан символ веры (основные положения вероучения ортодоксальной христианской церкви), непризнание которого каралось как государственное преступление.

31 Альбигойцы — религиозная секта, широко распространенная в X!I—XIII вв. в городах Южной Франции и Северной Италии. Главным очагом ее был южнофранцузский город Альби. Альбигойцы, выступавшие против пышных католических обрядов и церковной иерархии, выражали в религиозной форме протест торгово-ремес-ленного населения городов против феодализма. К ним присоединилась часть южнофраннузского дворянства, стремившегося секуляризировать церковные земли. Папа Иннокентий III организовал в 1209 г. крестовый поход против альбигойцев. В результате двадцатилетней войны и свирепых репрессий их движение было подавлено.

32 Речь идет о государственном перевороте 1688 г. в Англии, приведшем к изгнанию Якова II Стюарта и провозглашению в 1689 г. английским королем штатгальтера Голландской республики Вильгельма III Оранского; с 1689 г. в Англии утвердилась конституционная монархия, основанная на компромиссе между земельной аристократией и крупной буржуазией..

33 В 1685 г. в обстановке усилившихся с 20-х годов XVII в. политических и религиозных преследований гугенотов (протестантов-кальвинистов) Людовик XIV отменил изданный в 1598 г. Нантский эдикт, предоставлявший свободу вероисповедания и богослужения гугенотам; в результате отмены Нантского эдикта несколько сот тысяч гугенотов эмигрировали из Франции.

31 Имеется в виду Германская империя, основанная в январе 1871 г. под гегемонией Пруссии и не включавшая в свой состав Австрию.

35 “Тезисы о Фейербахе” написаны К. Марксом в Брюсселе весной 1845 г. и находятся и его “Записной книжке” 1844—1847 годов. Впервые они были опубликованы Ф. Энгельсом в 1888 г. в приложении к отдельному изданию его работы “Людвиг Фейербах и ко-нец классической немецкой философии”; там же указаны место и время написания тезисов.

Заглавие “Тезисы о Фейербахе” дано Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в соответствии с предисловием Энгельса к его работе “Людвиг Фейербах”. В приложении к той же работе они были озаглавлены: “Маркс о Фейербахе”. В “Записной книжке” Маркса имеется заголовок: “К Фейербаху”

Издавая “Тезисы” в 1888 г., Энгельс внес в них некоторые редакционные изменения, чтобы сделать этот документ не предна-значавшийся Марксом для печати, более понятным для читателя. В настоящем издании “Тезисы” даются в том виде, как они были опубликованы Энгельсом, с добавлением, на основании рукописи Маркса, тех курсивов и кавычек, которые отсутствуют в издании 1888 года.

СНОСКИ В ТЕКСТЕ

1) — “Ludwig Feuerbach”, von С. N. Starcke, Dr. phil,— Stuttgart, Ferd. Encke, 1885 [“Людвиг Фейербах”. Сочинение д-ра фил. К. Н. Штарке, Штутгарт, издание Ферд. Энке, 1885].

2) — Перефразированные слова Мефистофеля из трагедии Гёте “Фауст”, часть I, сцена третья (“Кабинет Фауста”). Ред.

3) — respective — соответственно. Ред.

4) — Еще и теперь у дикарей и варваров низшей ступени повсеместно распространено представление, что являющиеся им во сне человеческие образы суть души, на время покинувшие тело; при этом на действительного человека возлагается ответстственность за те его поступки, которые снились видевшему сон. Это заметил, например, им Турн в 1884 г. у индейцев Гвианы 14.

5) — связывагь. Ред.

6) — Стало быть, атеизм это и есть ваша религия! Ред.

7) — неизвестная земля. Ред.

8) —Я позволю здесь себе одно личное объяснение. В последнее время не раз указывали на мое участие в выработке этой теории. Поэтому я вынужден сказать здесь несколько слов, исчерпывающих этот вопрос. Я не могу отрицать, что и до и во время моей сорокалетней совместной работы с Марксом принимал известное самостоятельное участие как в обосновании, так и в особенности в разработке теории, о которой идет речь. Но огромнейшая часть основных руководящих мыслей, особенно в экономической и исторической области, и, еще больше, их окончательная четкая формулировка принадлежит Марксу. То, что внес я, Маркс мог легко сделать и без меня, за исключением, может быть, двух-трех специальных областей. А того. что сделал Маркс, я никогда не мог бы сделать. Маркс стоял выше. видел дальше, обозревал больше и быстрее всех нас. Маркс был гений, мы, в лучшем случае,—таланты. Без него наша теория далеко не была бы теперь тем, что она есть Поэтому она по праву носит его им

9) — См. “Сущность головной работы, изложено представителем физического труда”. Гамбург, изд. Мейснера 28.

10) — respcktive—соответственно. Ред.

11) — Гражданский кодекс. Ред.

УКАЗАТ ЕЛЬ ИМЕН

А

Аппиан (конец I в.—70-е годы II в.) — древнеримский историк.

Б

Бакунин. Михаил Александрович (1814—1876)—русский революционер и публицист, участник революции 1848—1849 гг. в Германии; один из идеологов народничества и анархизма, в I Интернационале выступал как ярый враг марксизма, на Гаагском конгрессе в 1872 г. исключен из I Интернационала за раскольническую деятельность.

Бауэр, Бруно (1809—1882)—немецкий философ-идеалист, один из видных младогегельянцев, буржуазный радикал; после 1866 г. национал-либерал; автор ряда работ по истории христианства.

Бейль, Пьер (1647—1706)—французский философ-скептик, критик религиозного догматизма.

Бертло, Пьер Эжен Марселен (1827—1907) —известный французский химик. буржуазный политический деятель; занимался исследованиями в области органической химии и термохимии, а также агрохимии и истерии химии.

Блан, Луи, (1811—1882)—французский мелкобуржуазный социалист, историк; в 1848 г. член временного правительства и председатель Люксембургской комиссии; стоял на позициях соглашательства с буржуазией; в августе 18S8 г. эмигрировал в Англию, один из руководителей мелкобуржуазной эмиграции в Лондоне.

Бурбоны—королевская династия во Франции (1589—1792, 1814—1815 и 1815—1830).

Бюхнер, Людвиг (1824—1899) —немецкий буржуазный физиолог и философ, представитель вульгарного материализма.

В

Вольтер, Франсуа Мари (настоящая фамилия Аруэ) (1694-1778)—французский философ-деист, писатель-сатирик, историк, видный представитель буржуазного Просвещения XVIII в., боролся против абсолютизма и католицизма.

Г

Галле, Иоганн Готфрид (18)2—1910)—немецкий астроном, в 1846 г. на основе вычислении Леверье обнаружил планету Нептун.

Гегель, Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831)—крупнейший представитель классической немецкой философии, объективный идеалист, наиболее всесторонне разработал идеалистическую диалектику; идеолог немецкой буржуазии.

Гейне, Генрих (1797—1856)—великий немецкий революционный поэт.

Гёте, Иоганн Вольфганг (1749—1832) — великий немецкий писа--тель и мыслитель; известен также своими работами в области естествознания.

Гизо, Франсуа Пьер Гийом (1787—1874)—французский буржуазный историк и государственный деятель, с 1840 г. до февральской революции 1848 г. фактически руководил внутренней и внешней политикой, выражал интересы крупной финансовой буржуазии.

Гоббс, Томас (1588—1679) — выдающийся английский философ, представитель механистического материализма; социально-политические воззрения Гоббса отличались резко антидемократическими тенденциями.

Грюн, Карл (1817—1887) —немецкий публицист, в середине 40-х годов один из главных представителей “истинного социализма”; в период революции 1848—1849 гг. выступал как мелкобуржуазный демократ, депутат прусского Национального собрания; в 1874 г. издал переписку и литературное наследство Л. Фейербаха.

Д

Дарвин, Чарлз (1809—1882) —великий английский естествоиспытатель, основоположник научной эволюционной биологии.

Декарт, Рене (1596—1650) — выдающийся французский философ-дуалист, математик и естествоиспытатель.

Дидро, Дени (1713—1784)—выдающийся французский философ, представитель механистического материализма, атеист, один из идеологов французской революционной буржуазии, просветитель, глава энциклопедистов; в 1749 г. за свои произведения подвергся заключению в крепость.

Дицген, Иосиф (1828—1888) —немецкий социал-демократ, философ-самоучка, самостоятельно пришедший к основам диалектического материализма; по профессии рабочий-кожевник.

3

Зевс — верховный бог в древнегреческой мифологии.

И

Им Турн, Эверард Фердинанд (1852—1932) — английский колониальный чиновник, путешественник и антрополог.

К

Кальвин, Жан (1509—1564)—видный деятель Реформации, основатель одного из направлений протестантизма—кальвинизма, выражавшего интересы буржуазии эпохи первоначального накопления капитала.

Кант, Иммануил (1724—1804) —родоначальник классической немецкой философии, идеалист, идеолог немецкой буржуазии.

Коперник, Николай (1473—1543)—великий польский астроном, создатель учения о гелиоцентрической системе мира.

Копп, Герман Франц Мориц (1817—1892)—немецкий химик и историк химии.

Л

Ламарк. Жан Батист Пьер Антуан (1744—1829)—выдающийся французский естествоиспытатель, создатель первой целостной эволюционной теории в биологии, предшественник Дарвина.

Леверье, Урбен Жан Жозеф (1811—1877)—выдающийся французский астроном и математик, в 1846 г. вычислил орбиту еще не из-вестной тогда планеты Нептун и определил положение этой планеты на небе.

Людовик XIV (1638—1715)—французский король (1643— 1715)..

Лютер, Мартин (1483—1546) —видный деятель Реформации, основатель протестантизма (лютеранства) и Германии; идеолог немецкого бюргерства; во время Крестьянской войны 1525 г. выступил против восставших крестьян и городской бедноты на стороне князей.

М

Маркс, Карл (1818—1883) (биографические данные).

Мефистофель — одно из главных действующих лиц трагедии Гёте “Фауст”.

Минье, Франсуа Огюст Мари (1796—1884) — французский либерально-буржуазный историк периода Реставрации, подошел к пониманию роли классовой борьбы в истории становления буржуазного общества.

Молешотт, Якоб (1822—1893) — буржуазный физиолог и философ, представитель вульгарного материализма, родом из Голландии; преподавал в учебных заведениях Германии, Швейцарии и Италии.

Н

Наполеон 1 Бонапарт (1769—1821) — французский император (1804—1814 и 1815).

О

Оуэн, Роберт (1771—1858)—великий английский социалист-утопист.

П

Прудон, Пьер Жозеф (1809—1865)—французский публицист, экономист и социолог, идеолог мелкой буржуазии, один из родоначальников анархизма.

Р

Радамант — в древнегреческой мифологии мудрый, справедливый судья.

Ренан, Эрнест (1823—1892) — французский филолог и историк христианства, философ-идеалист.

Робеспьер, Максимилиан (1758—1794) — выдающийся деятель французской буржуазной революции конца XVIII в., вождь якобинцев, глава революционного правительства (1793—1794); сделал неудачную попытку заменить христианство культом “верховного существа”.

Руссо, Жан Жак (1712—1778) —выдающийся французский просветитель, демократ, идеолог мелкой буржуазии, философ-деист.

Т

Тьер, Луи Адольф (1797—1877) —французский буржуазный историк и государственный деятель, премьер-министр (1836, 1840); в период Второй республики депутат Учредительного и Законодательного собраний, орлеанист; глава исполнительной власти (председатель совета министров) (1871), президент республики (1871—1873), палач Парижской Коммуны.

Тьерри, Жак Никола Огюстен (1795—1856) — французский либерально буржуазный историк периода Реставрации, в своих работах приблизился к пониманию роли материальных факторов и классовой борьбы в истории развития феодального и становления буржуазного общества.

Ф

Фейербах, Людвиг (1804—1872).

Фогт, Карл (1817—1895) — немецкий естествоиспытатель, вульгарный материалист, мелкобуржуазный демократ; в 1848—1849 гг. депутат франкфуртского Национального собрания, принадлежал к левому крылу, в 1849 г. эмигрировал из Германии; в 50—60-х годах тайный платный агент Луи Бонапарта, один из активных участников клеветнической травли пролетарских революционеров, разоблачен Марксом в памфлете “Господин Фогт” (1860).

Фридрих-Вильгельм III (1770—1840) — прусский король (1797— 1840).

Фридрих-Вильгельм IV (1795—1861) — прусский король (1840— 1861).

Ш

Шиллер, Фридрих (1759—1805)—великий немецкий писатель.

Штарке, Карл Николай (1858—1926) —датский буржуазный философ и социолог.

Штирнер, Макс (литературный псевдоним Каспара Шмидта) (1806—1856)—немецкий философ, младогегельянец, один из идеологов буржуазного индивидуализма и анархизма.

Штраус, Давид Фридрих (1808—1874)—немецкий философ и публицист, один из видных младогегельянцев, автор книги “Жизнь Иисуса”; после 1866 г. национал-либерал.

Э

Энгельс, Фридрих (1820—1895) (биографические данные).

Ю

Юм, Давид (1711—1776) — английский философ, субъективный идеалист, агностик, буржуазный историк и экономист.

екатеринбург дизайн