Часть 3.

от этого человека, который постоянно меня обличает. Дело в том, что он чрезвычайно близок мне по рождению и живет в одном доме со мной. И вот, как только я прихожу к себе домой и он слышит, как я начинаю рассуждать о таких вещах, он спрашивает, не стыдно ли мне отваживаться на рассуждение о прекрасных занятиях, когда меня ясно изобличили, что я не знаю о прекрасном даже того, что оно собой представляет. «Как же ты будешь знать,- говорит он,- с прекрасной речью выступает кто-нибудь или нет, и так же e в любом другом деле, раз ты не знаешь самого прекрасного? И если ты таков, неужели ты думаешь, что тебе лучше жить, чем быть мертвым?» И вот, говорю я, мне приходится выслушивать брань и колкости и от вас, и от того человека. Но быть может, и нужно терпеть. А может быть, как ни странно, я^ получу от этого пользу. Итак, мне кажется, Гиппий, что я получил пользу от твоей беседы с ним: ведь, кажется мне, я узнал, что значит пословица «прекрасное - трудно» 7.

417

ПРИМЕЧАНИЯ

ИОН

САМОБЫТНОСТЬ ФИЛОСОФСКОГО ПОЗНАНИЯ И ЕГО СВОБОДА ОТ ИРРАЦИОНАЛИЗМА

К первой группе ранних платоновских сочинений относится еще ряд диалогов, в которых Сократ выступает спорщиком по тому или другому философскому, этическому или поэтическому вопросу, постоянно добиваясь ясности понятий и ограничиваясь анализом без подведения окончательных итогов. Об «Ионе» высказывались предположения, что диалог этот был написан еще при жизни Сократа, ввиду краткости, прозрачности и какой-то юной наивности этого сочинения (впрочем, о точной хронологии, конечно, не может быть и речи).

КОМПОЗИЦИЯ ДИАЛОГА

I. Вступление (530а-d)

Сократ, который встретил известного в то время рапсода (испол

нителя гомеровского эпоса) Иона Эфесского (о нем мы только и знаем

из этого диалога Платона), прибывшего в Афины после одержанной им

на состязаниях в Эпидавре победы, расхваливает искусство этого рапсода

и заодно искусство Гомера - предмет исполнительской гордости Иона

(530Ь).

Но, по мнению Сократа, настоящий рапсод должен быть истолко

вателем мыслей поэта для слушателей, т. е. должен очень много в этом

понимать; Ион как раз и считает себя в этом отношении выше всех

прочих рапсодов (530cd).

II. Сущность художественного творчества (531а-536d)

Сократ, желающий в этой связи выяснить сущность художествен

ного творчества, утверждает прежде всего, что знание самого предмета

заключено во всем и что, следовательно, Ион должен быть сильным

в понимании не только Гомера, но и всех других поэтов. Ион же пони

мает только в Гомере (530е-532с).

Сократ делает отсюда вывод, что Ион знает Гомера не в резуль

тате выучки (xe%VT]) и знания (ёлштт|^Г|), которое могло бы иметь

только общий характер (532с). Это касается и всякого другого искусства,

взятого в целом: живописи, ваяния и других искусств (532d - 533с),

Поэтическое творчество совершается при посредстве «божествен

ной силы» (ФеГа бигацц;), которая в других частях диалога именуется

также «божественным вдохновением» и «одержимостью» (533е, 534с)

или «божественным определением» (дет цо1оа). Сила эта действует

768

не посредством разума, но чисто физически, подобно магниту, притягивающему одно кольцо, за которым следует второе, третье и т. д. Она особенно видна на тех бездарных поэтах, у которых бездарны все произведения, кроме одного, написанного, очевидно, не от себя, но именно от бога или музы (533d - 535а).

4. Ион с этим согласен. Он удивляется только тому, что, по словам Сократа, он ничем другим не пользуется, кроме божественного вдохновения. Это и дает повод к дальнейшей беседе (535а - 536d).

III. Критика понимания художественного творчества как результата выучки

? 1. У Гомера изображаются разные искусства: возничего, врача, кормчего, строителя (537а - d).

Каждое из этих искусств требует особой выучки и особых зна

ний так что одним искусством нельзя пользоваться в другом искусстве

(537е - 538а).

Возница, врач, рыболов, гадатель в своей области обладают

большими познаниями, чем Гомер и тем более рапсоды, когда последние

изображают такого рода области искусства. Значит, рапсод Ион ничего не

понимает в этих искусствах, хотя и вдохновенно их воспевает и берется

о них судить (538Ь - 539е).

Сбитый с толку Ион утверждает, что он разбирается не в отдель

ных искусствах, изображаемых у Гомера, но вообще во всем. А поскольку

всего знать нельзя, то он тут же сбивается на другое суждение, а именно

что он умеет изображать характеры отдельных действующих лиц, т. е., мы

бы сказали, разбирается не в изображаемом, но в стиле изображаемого

(540а - с). Тем не менее он тут же признает, что эти изображаемые

лица больше понимают в своих делах, чем он (540d), и в конце концов

ему остается утверждать, что он как следует разбирается только в военном

деле. А это Сократу тоже нетрудно опровергнуть, поскольку Иона никто

никогда не выбирал в полководцы и полководец вовсе еще не есть

рапсод (540а - 541е).

Заключение. В таком случае, утверждает Сократ, лучше быть

божественно-вдохновенным рапсодом, чем ученым хвалителем Гомера.

Ирония этого замечания состоит в том, что, по мнению Сократа, лучше

быть хорошим рапсодом, чем самодовольным всезнайкой и обманщиком

(542ab).

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ К ДИАЛОГУ

Если оценить диалог «Ион» по существу, то необходимо будет сказать следующее.

1. Первая и наиболее ясная проблема, которой занимается здесь Платон,- это, очевидно, проблема художественного вдохновения. С большой настойчивостью он говорит о чистоте такого вдохновения, его оригинальности или несвязанности с какими-либо другими областями человеческого творчества. В частности, Платон стремится отмежевать художественное вдохновение от изображаемых при его помощи предметов, и особенно от их производственно-практического создания и употребления. Поэмы Гомера - это не курс медицины, не наука о военном деле, о мореплавании и т. д., сколько бы раз Гомер фактически ни изображал многочисленные предметы, относящиеся к упомянутым областям. «Ион», таким образом, это критика вульгарно-производственного понимания

25 Платон, т. 1 769

художественного творчества. Сходную мысль о чуждости всякой рассудочной проблематики художественному вдохновению мы уже нашли в «Апологии Сократа» (22Ьс), ее же мы найдем и в «Протагоре» (347с- 348а).

Это, однако, не значит, что Платон проповедует здесь чистейший

иррационализм. Художественное творчество имеет свои собственные

законы, его произведения всегда точнейшим образом оформлены

(взять хотя бы всю технику стиха) и т. д. Кроме того, в дальнейшем

(например, из «Гишшя большего» 289d, или из «Федра» 265d, или из

«Пира» 210Ь - 212а) мы узнаем, что прекрасное только тогда прекрасно,

когда существует сама идея прекрасного, которую можно было бы при

писывать отдельным прекрасным предметам и без которой ни один

прекрасный предмет не мог бы быть прекрасным. Следовательно,

в целом проповедь чистоты художественного вдохновения в «Ионе»

не есть иррационализм, наоборот, здесь закладывается основа для кри

тики иррационализма.

Несмотря на то что «Ион» - произведение раннего периода

и в нем отсутствует какая бы то ни было философская или философско-

эстетическая система, в нем все же содержатся определенные намеки

на существенное совпадение того, что здесь называется тгууц (по-гре

чески это не только «искусство», но и «ремесло», «выучка», «сноровка»,

«опытность», «мастерство»), с тем, что здесь называется ето%г)ц.г\

(«наука», «научное знание», «знание существа предмета», «научная

дисциплина» и пр.). Как мы будем постоянно убеждаться при чтении

Платона, идеалом его, хотя он и настаивает на разделении чистого мыш

ления и практически полезного чувственного восприятия, все же явля

ется объединение того и другого, правда, с приматом чистого мышления,

но всегда с признанием его утилитарной значимости. Косвенно в «Ионе»

и проповедуется эта единая мысленно-чувственная наука, это знание,

с помощью которого только и можно разобраться в том, что такое

художественное творчество и художественное вдохновение. Идея такого

знания здесь еще весьма далека от своего логического развития, но

диалог содержит вполне определенные намеки на нее.

Наконец, в «Ионе» выступает образ Сократа в том виде, как он

вообще дается в большинстве произведений Платона, в особенности у

раннего Платона, где пока еще нет собственного платоновского учения,

а разрабатываются только сократовские проблемы и только сократовским

методом. Перед нами предстает в высшей степени хитрый, умный,

ироничный, но всегда и неизменно добродушный и благожелательный

искатель истины, и в частности искатель точных и ясных, по преиму

ществу философско-этических, понятий. Видно, что Сократ очень глу

боко вникает в обсуждаемое понятие и потому легко критикует всякие

ходячие, обывательские и непродуманные мнения. А поскольку сам он,

по-видимому, тоже пока еще не имеет точной логической формулы

данного понятия, то он и не стремится дать его раньше времени; он

оказывается погруженным в постоянное искательство истины, в постоян

ную и очень острую вопросо-ответную борьбу. Одну из первых иллюстра

ций этого не только острого, но и остроумного искания истины, в про

цессе которого последнее решение отодвигается на неопределенное буду

щее, и представляет собой диалог «Ион». Косвенно этот диалог можно

считать и выпадом Платона против софистов, которые тоже много спо

рили по философским вопросам, но отнюдь не стремились во что бы то

ни стало найти последнюю истину в точно сформулированном виде.

А. Ф. Лосев 770

Диалог назван по имени греческого рапсода Иона, которого нельзя отождествлять с известным Ионом Хиосским, лириком и трагическим поэтом V в. Сократ, беседуя с Ионом, выясняет природу мастерства рапсодов и поэтов.

Перевод диалога «Ион», публикуемый в настоящем издании, выполнен Я. М. Боровским. Впервые был опубликован в изд.: Полное собрание творений Платона: В 15 т. Т. IX / Новый пер. под ред. С. А. Же-белева и др. Пг., 1924; переиздан в однотомнике: Платон. Избранные диалоги и затем в изд.: Платон. Сочинения: В 3 т. Т. 1. Для настоящего издания перевод был заново сверен С. Я. Шейнман-Топштейн.

0фес - один из 12 ионийских городов в Малой Азии, где, по одному

из преданий, родился Гомер и где особенно почитались исполнители

его песен.- 372.

Эпидавр - город в области Арголида (Пелопоннес), славившийся

храмом в честь бога врачевания Асклепия, сына Аполлона. Праздник в

честь Асклепия назывался «Великие Асклепиеи» или «Эпидаврии».-

372.

3 Примечательно, что Ион говорит о себе торжественно - во множе

ственном числе, а Сократ иронически поддерживает самомнение рап

сода.- 372.

4 См.: Евтифрон, прим. 17.- 372.

5 Ион хвастливо сравнивает себя со знаменитыми учеными коммен

таторами V в., аллегорически толковавшими Гомера. Метродора Ламп-

сакского не следует смешивать с Метродором Лампсакским - учеником

Эпикура. О Стесимоброте, бравшем большие деньги за обучение, упоми

нает Ксенофонт в «Пире» (III 6).- 372.

6 Гомериды - рапсоды, знатоки, хранители и распространители

поэм Гомера на о. Хиос, считавшиеся, по преданию, его потомками.

Сведения о них имеются у Страбона (География XIV I, 35 // Пер.

Стратановского. М., 1964) со ссылкой на Пиндара (Немейская ода II 1).

Здесь скорее всего имеются в виду вообще почитатели Гомера.- 373.

7 Гесиод - автор дидактической поэмы «Труды и дни» и поэмы

«Теогония» (VIII в.). Об исполнении рапсодами Гесиода см. у Платона

(Законы II 658d). Архилох - ямбограф с о. Парос (VII в.).- 373.

8 Цельное, или единое целое (то oXov) - один из основных терми

нов философии и эстетики Платона. О категории цельности у Платона

см.: Лосев А. Ф. Эстетическая терминология Платона // Из истории эсте

тической мысли древности и средневековья. М., 1961; он же. История

античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. С. 330-334.- 375.

9 Сын Аглаофонта Полигнот с о. Фасос - знаменитый живописец

У в. Павсаний в своем «Описании Эллады» подробно рассматривает кар

тины Полигнота в Дельфах, на которых изображено разрушение Илиона и

Одиссей в Аиде (X 25-29).- 375.

10 Дедал, сын Метиона,- строитель критского лабиринта (см. также

Алкивиад I, прим. 34). Элей, сын Панопея,- легендарный строитель

деревянного коня, с помощью которого греки овладели Троей. Феодор

Самосец - мастер бронзового литья, по преданию, изготовил перстень

Поликрата и чашу для Креза, посвященную Дельфийскому оракулу (см.:

Геродот III 41).- 376.

Перечисляются мифические певцы и музыканты: Олимп, флей

тист, связанный с культом фригийской Великой Матери богов; Фамира,

или Фамирид,- фракийский певец, состязавшийся с Музами и ослеплен

ный ими {Гомер. Ил. II 594 ел.); Орфей, прославившийся тем, что

игрой на кифаре усмирял диких зверей и сумел очаровать бога смерти

25 * 771

Аида, пытаясь вывести из царства мертвых свою жену Евридику (см.: Овидий. Метаморфозы X 1 - 105), погиб, растерзанный вакханками, буйными спутницами бога Диониса, культу которого Орфей был чужд, так как он связан с Аполлоном и Музами - покровителями искусства; Фемий, рапсод с о. Итака, исполнявший песни во дворце Одиссея и пощаженный им как певец во время убийства женихов (Од. I 154; XVII 262; XXII 230 ел.).- 376.

12 Магнесийский камень, или магнит, назван так по г. Магнесии

(Малая Азия), неподалеку от которого был также мидийский г. Гераклея,

богатый магнитом; отсюда второе название этого камня - гераклейский

(ср. словарь Суда, 'НршсХеш МФод). Существует, однако, и другая эти

мология названия «гераклейский», которое можно читать также «Герак

лов», от имени Геракла (при этом имеется в виду сила притяжения магни

та) (см.: Гассенди. Свод философии Эпикура. М., 1966. С. 221 и

прим. 91).- 376.

13 Мелические поэты - создатели мелоса, т. е. песенной лирики

(см. также: Хармид, прим. 11). О корибантах см.: Критон, прим. 19.-

376.

14 Вакханты и вакханки - жрецы и жрицы бога Диониса, охвачен

ные в экстазе нечеловеческой силой. Еврипид в трагедии «Вакханки»

рисует выразительную картину вакхического служения Дионису (см.

речь Вестника, ст. 677 - 774). Платон (Федр 244а) пишет: «Но ведь

величайшие из благ от неистовства в нас происходят, по божественному,

правда, дарованию даруемого». Здесь же (244е - 245а) содержится речь

Сократа о разных видах неистовства, в частности исходящего от муз,

овладевающего душой поэта и изливающегося в песнях. Ср.: Менексен,

прим. 46.- 377.

15 Т. е. на Парнасе и склонах лесистого Геликона, горной гряды

в Беотии, посвященной Аполлону и музам.- 377.

16 Эти слова Платона о поэте приводит Климент Александрийский

(VI 18 // (Строматы, творение Климента Александрийского/Пер. Н. Кор-

сунского. Ярославль, 1892. Представление о поэте, вдохновленном боже

ственной силой, не было специфично только для идеалиста Платона,

но было присуще грекам вообще; материалист Демокрит тоже писал:

«Без безумия не может быть ни один великий поэт» (68 В 17Diels = 569

Маков.), а также: «Все, что поэт пишет с божественным вдохновением...

то весьма прекрасно» (68 В lSDiels = 570 Маков.).- 377.

17 Дифирамб - гимн в честь Диониса. Слово догреческого происхож

дения. Сам Дионис тоже именовался Дифирамбом. Энкомий - хвалеб

ная песнь (см.: Менексен, преамбула). Ипорхема (гипорхема) - песнь

в соединении с пляской. Ямбы - разновидность декламационной лирики

с чередованием краткого и долгого слова в двухсложной стопе (v-v -),

по содержанию большей частью сатирические.- 377.

18 Тинних халкидец - поэт, сочинитель пеанов (см. прим. 19). Пор-

фирий (О воздержании II 18) сообщает: «Эсхил, говорят, рассказывает,

что Тинних из всех поэтов, кого Дельфы удостоили написать пеан

в честь бога (Аполлона), создал наилучший пеан» (Porphyre. De ГаЬ-

stinence. I-2/Text etabli et traduit par J. Bouffartigue et M. Patillon. Paris,

1977 - 1979). Пеан - гимн в честь бога Аполлона.- 377.

19 См.: Гомер. Од. XXII 1-4:

Сбросил с тела тогда Одиссей многоумный лохмотья. С гладким луком в руках и с колчаном, набитым стрелами, Быстро вскочил на высокий порог, пред ногами на землю Высыпал острые стрелы и так к женихам обратился.

Пер. В. В. Вересаева

772

я Ил. XXII 131 ел.:

Так рассуждал он и ждал. Ахиллес подошел к нему близко, Грозный, как бог Эниалий, боец, потрясающий шлемом...

Пер. В. В. Вересаева.- 378.

20 Герои «Илиады» Гомера: Андромаха - жена Гектора, Гекуба

(или Гекаба) - мать его, Приам - его отец. Остров Итака - родина

Одиссея.- 378.

21 Ксенофонт в «Пире» (III 11) упоминает об актере Каллипиде,

«который страшно важничает тем, что может многих доводить до слез».-

378.

22 Хоревт - участник хора.- 379.

23 Мусей - мифический поэт и прорицатель, ученик Орфея. О Му-

сее см у Геродота (VIII 6 и 96) и Платона (Государство II 363с). Мусею

приписывались поэмы «Евмолпия», «Теогония» и др.- 379.

24 Метафора; ср. Эсхил (Хоэфоры 167): «...сердце пляшет от стра

ха»,- 379.

25 Критике Платона здесь и ниже подвергается ходячее мнение о

том, что занимающиеся Гомером знают «всякое искусство». Это -

в подражатели», а «истины они не касаются» (см.: Государство X 598е -

601а).- 379.

Платон цитирует здесь «Илиаду» XXIII 335-340 (пер. Н. И. Гне-дича).- 380.

27 Ил. XI 638-640, пер. Я. М. Боровского. Вторая половина второго

стиха соответствует стиху 625, что отражено в цитировании Платона и

здесь в переводе.- 381.

28 Ил. XXIV 80-82 (пер. Н. И. Гнедича).- 381.

29 Од. XX 351-353, 355-357, пер. В. А. Жуковского. Феоклимен -

сын Мелампа. Меламп - мифический прорицатель, жрец, основатель

культа Диониса в Греции (см.: Геродот II 49). Гомер. Од. XV 225-255.-

382.

30 «Сражение у стен» - заголовок песни XII «Илиады» (в пер.

Гнедича- «Битва за стену», в пер. Вересаева- «Битва у стены»).

Далее цитируется XII 201-207.- 382.

31 Аполлодор из Кизика (см. 541с), Гераклид из Клазомен и Фанос-

фен - афинские стратеги родом из Малой Азии. Афиняне даровали

им гражданство за их доблесть. О первых двух см. у Элиана XIV 5: Пест

рые рассказы / Пер. С. В. Поляковой. М., 1963; о Фаносфене - един

ственное упоминание у Ксенофонта: Греческая история I 5, 18, 19.-

385.

Эфесцы, как и другие ионийцы, считались выходцами из Аттики. Пр Геродоту (I 147), ионяне чистой крови именно все те, которые «происходят из Афин». В другом месте (VIII 44) Геродот сообщает, что афиняне, пока нынешнюю Элладу населяли пеласги, «были пеласгами и назывались кранаями»; в царствование Кекропа названы были кекропидами, а когда власть наследовал Эрехфей, «они получили имя афинян и, на^ конец, по имени их предводителя Иона, сына Ксуфа,- ионянами». Таким образом, оказывается, что ионийцы - это древнейшие жители Аттики, переселившиеся в Малую Азию.- 385. 33 См.: Евтидем, прим. 35.- 385.

773

ГИППИЙ БОЛЬШИЙ

ИДЕАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ ОБЩЕГО КАК ЗАКОНА ДЛЯ ЕДИНИЧНОГО

В науке имеются некоторые, хотя и не очень надежные, основания относить «Гиппия большего» к более позднему периоду творчества Платона (даже ко времени после первой сицилийской поездки Платона в 389-387 гг.). Представляется, однако, что по своему содержанию диалог этот относится все же к раннему периоду.

В «Ионе» подвергаются критике ходячие представления о прекрас-ном и выясняется несводимость прекрасного к каким бы то ни было другим человеческим представлениям и действиям; в положительном же смысле «Ион» главным образом указывает на божественный источник вдохновения, что, однако, не выходит за пределы традиционных ми-фологических представлений. «Гиппий больший» тоже весь посвящен отмежеванию эстетической области от всех прочих областей человече-ского сознания. Но мы находим в нем и нечто новое: источник прекрас-ного рассматривается здесь уже не просто как восторг, даруемый Аполло-ном и музами, Платон пытается вскрыть философский смысл прекрас-ного.

Прекрасное здесь рассматривается с точки зрения сущности (ovoia), а это, как мы увидим ниже, станет центральным понятием всей плато-новской философии. Мало того, здесь впервые употребляется другой, чисто платоновский термин - идея (е18ос;). Наконец, прекрасное здесь толкуется как смысл (^6705), или основание, сущности. Это тоже подход к основной платоновской проблематике. Таким образом, «Гиппий больший» - это прямое продолжение и уточнение «Иона», содержащее зачатки зрелой платоновской терминологии.

КОМПОЗИЦИЯ ДИАЛОГА

1. Вступление (281а - 287Ь)

Изображается встреча Сократа со знаменитым софистом Гиппием

и дается характеристика этого последнего как человека весьма само-

уверенного, хвастливого, напыщенного, чересчур следящего за своим

внешним видом, беспринципного и болтливого, но побеждающего

невежественных людей всезнайством, апломбом и внешне блестящими

речами. Из-за этого он не имел успеха в строгой Спарте, но зато все

другие государства пытаются использовать его для своих политических

целей (281а - 285е).

Сочинил он и целую речь о прекрасных занятиях. Это дает повод

Сократу поставить вопрос о том, что такое само прекрасное, а не просто

отдельные прекрасные предметы,- вопрос, представляющий большие

трудности для софиста (286а - 287Ь).

Реальная постановка вопроса такова: если справедливые поступ-

ки предполагают справедливость вообще, а мудрые - мудрость вообще

и, следовательно, справедливость есть нечто и мудрость есть нечто, то и

все прекрасные предметы предполагают прекрасное вообще, т. е. прекрас-

ное тоже есть нечто. Вот об этом-то прекрасном вообще, а не об отдель-

ных прекрасных предметах и ставит Сократ вопрос (287b-d).

774

П. Прекрасное - это не отдельные вещи или живые существа и не формы жизни (287с - 293d)

Прекрасное не есть ни прекрасная девушка, ни прекрасная

кобылица, ни прекрасная лира, ни прекрасный горшок, потому что каж-

дое такое определение исключало бы возможность быть прекрасными

для всех предметов, кроме одного, фигурирующего в определении (287с-

288е). Кроме того, подобного рода частичное определение прекрасного

через какой-нибудь прекрасный предмет исключало бы фактически

имеющуюся в жизни разную степень прекрасного, поскольку прекрас-

ная девушка прекраснее горшка, прекрасная же богиня еще более прек-

расна, чем девушка (288е - 289с).

Само прекрасное, которое, присоединяясь к любому предмету

или живому существу, делает его прекрасным, есть, следовательно,

не какой-нибудь отдельный предмет, но особого рода общая идея (eifioc;):

приобщившись к ней, все становится прекрасным (289d).

Эту идею, однако, нельзя понимать физически (к чему склонен

Гиппий), потому что если она есть золото, то как объяснить, что в из-

вестной Фидиевой статуе Афины глаза, руки, ноги и прочее сделаны

не из золота, но из слоновой кости (289е - 290b)? И нельзя понимать

эту идею как нечто физически «подходящее» к другому, потому что,

например, для варки каши гораздо больше подходит половник из смо-

ковницы, чем половник из золота (290с - 291d).

Гиппий пытается установить, какова идея прекрасного, исходя

из того, что, с его точки зрения, в подлинном смысле всегда и везде

прекрасно и к чему он относит здоровье, богатство, почет, роскошные

похороны и т. д. Сократу ничего не стоит опровергнуть также и подоб-

ного рода определение прекрасного, потому что боги и произошедшие

от них герои не хоронят своих предков и сами не нуждаются в роскошных

похоронах (291d - 293b). Далее собеседники переходят в поисках опре-

деления прекрасного уже на другие позиции, прибегая теперь не к повсе-

дневному житейскому опыту, а к отвлеченным категориям.

III. Прекрасное не есть какая-либо из тех категорий, которые

при известных условиях могут, а при других

не могут быть прекрасными (293е - 304а)

Прекрасное - это не подходящее, или приличное (jiQenov), даже

если понимать его не физически, а категориально. Ведь приличное

только заставляет предметы казаться прекрасными, но совершенно не

обеспечивает того, чтобы эти предметы и на самом деле, т. е. объективно,

были прекрасными. Таким образом, субъективно понимаемое соответ-

ствие одного другому еще не обеспечивает красоты этих предметов

(293е - 295Ь).

Прекрасное не есть полезное, или пригодное (хело'Ч-к™), т. е. оно

не есть и объективное соответствие одного другому. Ведь все пригодное

пригодно не для всего, а для чего-нибудь, в то время как прекрасное -

безотносительно (295с - 296Ь). Кроме того, пригодное может быть

пригодным и для дурного, а это тоже совсем не прекрасно (396Ьс).

Однако полезное и для благих целей (юфёАлцоу) тоже не может считаться

обязательно прекрасным, поскольку прекрасное в этом случае было бы

причиной благого, а причина предмета еще не есть сам предмет- отец

еще не есть сын (296d - 297с).

Прекрасное - это не зрительное или слуховое удовольствие.

Ведь прекрасными могут быть законы и занятия, которые несводимы

775

к зрению и слуху, а также разного рода физические ощущения, как бы люди их ни скрывали (297d - 299b). Но даже если согласиться, что прекрасное действительно сводится к зрительным и слуховым удо-вольствиям, то и в этом случае необходимо сказать, что зрение доставляет удовольствие вовсе не потому, что оно зрение (ибо иначе не могло бы возникнуть слуховое удовольствие), и слух не потому доставляет удовольствие, что он слух (ибо иначе не могло бы возникнуть зри-тельное удовольствие). Следовательно, причина удовольствия в обоих случаях - это не зрение и не слух, а нечто третье, что находится вне их, но в то же время каким-то образом их определяет (299с - ЗООс). Это определение приятного зрения и приятного слуха через находящееся вне того и другого прекрасное нельзя понимать механически. Такое понимание будет отрицанием того «бытия» (сущности), которое и есть это нечто третье, и не поможет раскрыть телесные сущности (ocojiaxa Tfjg ovaiag, 301b), которые нужно иметь в виду, рассматривая соотно-шение зрения и слуха. Примечательно, что эти слова приписаны Плато-ном не Сократу, но Гиппию; однако и Сократ в согласии с Гиппием говорит о необходимости соблюдения основания бытия (^6705 xf\c, ovoiag, 301е): что представляют собой то и другое вместе, то есть и каждое из них; а что есть каждое, то и оба вместе. При этом, однако, если не рас-суждать поверхностно, то полученное нами общее третье - это не просто сумма двух слагаемых, ибо иначе двойка, которая является суммой двух единиц, была бы присуща каждой отдельной единице, т. е. каждая из этих двух единиц тоже была бы двойкой (300d - 302b). Следова-тельно, в отношении зрительных и слуховых ощущений тоже необ-ходимо утверждать, что прекрасны они не благодаря зрению, слуху или их механической сумме, но в силу того «бытия» (этот термин еще раз употребляется в 302с), которое и отлично от них, и определяет их не в смысле безраздельного тождества, но в смысле все нового и нового специфического своего преломления (302b - 303d). Это бытие нельзя называть просто полезным, просто благим и просто приятным, оно выше этого (ЗОЗе - 304а).

IV. Заключение (304Ь - е)

Убедившись в том, что подобного рода споры ему мало что дают, Гиппий объявляет их болтовней и пустословием. Выдвигается антитеза двух собеседников: сбитый со всех позиций Гиппий предпочитает произносить красивые речи в суде, совете и вообще перед властями, чтобы побольше заработать денег; Сократ же, этот постоянный искатель истины, всегда страдает и от бессовестных актеров-софистов, которые считают его занятым мелкими и глупыми вещами, и от самого себя, когда он называет вещи прекрасными, а сам еще не знает и только разыскивает, что такое прекрасное само по себе.

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ К ДИАЛОГУ

Анализ этот говорит сам за себя. Мы видим, что Платон избрал здесь очень ясный и простой способ развертывания своей основной мысли, так что анализировать этот диалог представляется делом не слишком трудным. Известная неопределенность основного вывода остается, конеч-но, и здесь, как и во всех ранних сократических диалогах. Но совершенно очевидно, что Платон чем дальше, тем больше утверждается в мысли о

776

необходимости объяснять пестрое разнообразие и чувственного мира, и области умственных представлений при помощи твердо установленных и незыблемых категорий, которые только и дают возможность осмыслить неразбериху реальной человеческой жизни. Самого определения пре-красного в диалоге все еще нет. Однако проницательный читатель обязательно заметит, что по крайней мере в формальном отношении это прекрасное здесь в точности определено. Оно есть «сущность» и «идея», которые через свой специфический смысл и делают все прекрасные предметы прекрасными. Мы присутствуем здесь при зарож-дении той платоновской терминологии, которой в дальнейшем будет суждено остаться в истории философии навсегда, вплоть до настоящего времени, хотя и в виде самых разнообразных, можно сказать бесконечно разнообразных, интерпретаций.

А. Ф. Лосев

Диалог назван по имени знаменитого софиста Гиппия из Элиды. О нем см. прим. 9 к «Апологии Сократа». См. также: Gomperz H. Sophi-stik und Rhetorik. Leipzig, 1912. S. 68-79. О софистах: Гиляров А. H. Греческие софисты. М., 1888; Чернышев Б. Софисты. М., 1929; Ло-сев А. Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. С. 5-141 (библиография). Фрагменты сочинений Гиппия см. у Дильса (Bd П. Кар. 86. Русск. пер.: Маковелъский А. О. Софисты. Вып. 2. Гл. 8). Гиппий славился своим «многознанием», что не способствовало глубине его мыс-ли. Ведь еще Гераклит говорил (В 40 Diels): «Многознание не научает уму», а Демокрит учил: «Большой ум, а не многознание должно разви-вать» (В 65 Diels = 424 Маков.); «...многие многознайки не имеют ума» (В 64 Diels = 425 Маков.). В диалоге Платона Гиппий предстает чрезвы-чайно самонадеянным, дерзким, хвастливым, но вместе с тем беспомощ-ным в определении прекрасного, что и является темой беседы с ним Сократа. «Гиппий больший» назван так по своим размерам в отличие от другого диалога - «Гиппий меньший».

Перевод диалога «Гиппий больший» в настоящем издании выпол-нен А. В. Болдыревым; впервые был опубликован в изд.: Полное собрание творений Платона: В 15 т. Т. IX; переиздан в изд.: Платон. Сочинения: В 3 т. Т. 1. Для настоящего издания перевод заново сверен С. Я. Шейнман-Топштейн.

Элида - область на западе Пелопоннеса, родина Гиппия. Свою 'речь Гиппий начинает с похвальбы, и в словах Сократа, обращенных к нему, чувствуется ирония: «славный и мудрый», ниже - «мудрый и совершенный». У многих греческих государств было в обычае делать знаменитых софистов послами: Гиппий прибыл из Лариссы фессалий-ской, Горгий - из Леонтины (Сицилия), Продик - с о. Кеос- 386.

Сократ, который только что назвал Гипния мудрым, здесь же замечает, что «древние мужи», славившиеся мудростью, «держались в стороне от государственных дел»; тем самым он как бы ставит под подозрение мудрость Гиппия. Питтак, Биант, Фалес издавна входили в число так называемых семи мудрецов (остальные из них - Хилон, Клеобул, Солон, Периандр. См.: Алкивиад I, прим. 46; Менексен, нрим. 50; Феаг, прим. 12). Питтак известен как выборный митиленский верховный правитель - «эсимнет» (VII-VI вв.); о нем - у поэта Алкея,

777

друга, а потом политического врага Питтака (Fr. 72, 73 //Lyra Graeca / Ed. J. M. Edmonds. Vol. I. London, 1963; см. также: Горгий, прим. 51). Биант из Приены (VI в.), в Ионии, прославился своим изречением: «Все мое с собой ношу*. Фалес (VI в.) - крупнейший ионийский натурфилософ, по учению которого в основе всего сущего лежит материальная стихия воды. Изречения этих семи мудрецов поме-щены у Дильса (Bd. I. Кар. 10). Об Анаксагоре см.: Апология Сократа, прим. 27.- 386.

3 Сократ здесь имеет в виду искусство красноречия и в этом смысле

противопоставляет себя и софистов мудрецам из древних. Ср.: Евтидем,

прим. 19 и 57.- 386.

4 См.: Ион, прим. 10.-387.

5 См.: Апология Сократа, прим. 9; Горгий.- 387.

6 См.: Апология Сократа, прим. 9. Сократ одно время был слу-

шателем Продика.- 387.

7 См.: Евтидем, прим. 32; Протагор, преамбула.- 387.

8 150 мин = около 4 тыс. руб. (см.: Апология Сократа, прим. 12).

Иник - город в Сицилии.- 388.

9 Ср.: Еврипид: «Ненавижу мудреца (аофштт^д), который мудр не

для себя» (fr. 905 N.- Sn.). «Софист» у Еврипида употребляется

в общем значении «мудрец» (см.: Протагор, прим. 13), а не «софист».

Вряд ли Еврипид мог ненавидеть «софиста», так как сам он был близок

к софистам и испытал их влияние.- 388.

Ср. весь последующий обмен репликами между Гиппием и Сокра-том, особенно 283е; см. также: Критон, прим. 15.- 388.

11 Фессалия (С. Греция) славилась своей конницей.- 389.

12 Плутарх, рассказывая о реформах Ликурга и упразднении им

золотых и серебряных денег, пишет: «В пределах Лаконии теперь не

появлялись ни искусный оратор (оофютт)с; \byu>v), ни бродячий шарла-

тан-предсказатель, ни сводник...» (Плутарх. Ликург IX // Сравнительные

жизнеописания). Любопытное сопоставление профессии софиста с заня-

тиями шарлатанов - совсем в духе Сократа.- 389.

13 Гиппий здесь достаточно объективно оценивает сущность зако-

на, в то время как вообще софисты усиленно противопоставляли его

природе человека и на этом основании считали, что человеку по природе

все дозволено. В «Протагоре» (337d) Гиппий прямо называет закон

властителем над людьми (tvqcivvoc; t

роду. См. также: Протагор, прим. 44.- 390.

14 Ниже Сократ перечисляет ряд наук, в которых Гиппий считал

себя знатоком и в которых так невежественны, по его мнению, спартанцы.

В «Протагоре» (342Ьс), однако, выясняется, что спартанцы не нужда-

ются в чужеземных подражателях софистам, так как у них достаточно

своих истинных мудрецов, с которыми они общаются тайно от инозем-

цев.- 391.

15 Родословные (генеалогии) были чрезвычайно распространены

в древности. Как авторы древних генеалогий известны Гекатей, Акуси-

лай, Ферекид, Гелланик и сам Гиппий (см.: Die Fragmente der griechi-

schen Historiker / Hrsg. von F. Jacoby. Erster Teil: Genealogie und Mytho-

graphie. A. Text. Leiden, 1957).- 391.

16 Здесь в общем смысле, как «правители» (см.: Менексен,

прим. 17).- 391.

17 Искусство запоминания - так называемая мнемоника. См. так-

же: Гиппий меньший, прим. П.- 392.

18 Неоптолем (гомер.) - сын Ахилла; о Несторе см.: Гиппий мень-

ший, прим. 4.- 392.

19 Фидострат - афинский грамматик. Евдик - действующее лицо

778

диалога «Гиппий меньший». Возможно, у него остановился Гиппий в Афинах.- 392.

0 Имеется в виду ответ оракула мегарцам, превозносившим себя

над всеми греками (XIV 48 // Scholia in Theocritum vetera / Rec. Wendel.

Lipsiae, 1914). Этот же ответ оракула содержится в эпиграмме XIV 73

из «Палатинской антологии» (Bd IV Beckby) :

Лучший край на земле - пеласгов родина, Аргос,

Лучше всех кобылиц - фессалийские; жены - лаконки.

Мужи - которые пьют Аретусы-красавицы воду.

Но даже этих мужей превосходят славою люди,

Что меж Тиринфом живут и Аркадией овцеобильной,

В панцирях из полотна, зачинщики войн, аргивяне.

Ну а вы, мегаряне, ни в-третьих, и ни в-четвертых,

И ни в-двенадцатых: вы ни в счет, ни в расчет не идете.

Пер. Ф. А. Петровского в коммент. к кн.: Феокрит, Мосх, Бион. Идиллии и эпиграм-мы / Пер. и коммент. М. Е. Грабарь-Пас-сек. М., 1958. С. 278.- 395.

21 Ионийский натурфилософ VI в. Гераклит из Эфеса был знаменит

своей диалектикой; стиль его отличался сложностью и метафоричностью,

за что он был прозван Темным. Здесь имеется в виду fr. В 82 Diels. Сюда

же можно присоединить fr. В 102: «У бога все прекрасно, хорошо, спра

ведливо; люди же считают одно справедливым, другое несправедливым».

Эти фрагменты свидетельствуют об иерархийном понимании красоты у

Гераклита. Здесь «существуют твердые и определенные, нетекучие формы

красоты... и они находятся между собою в определенном, отнюдь нете-

кучем взаимоотношении» (Лосев А. Ф. История античной эстетики.

Ранняя классика. М., 1963. С. 350).- 395.

22 Гераклит В 83 Diels (см. также прим. 21).- 396.

23 См.: Евтифрон, прим. 18. Относительно рассуждения об идее

прекрасного в «Гиппий большем» и о разработке этого представления

с помощью последовательного развертывания вопросов и ответов см.:

Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930. С. 342-

348.-396.

24 Речь здесь и ниже идет о статуе Афины Паллады в Парфеноне,

изваянной Фидием (см.: Протагор, прим. 12).- 397.

25 Клятва именем полубога Геракла (см.: Лисид, прим. 7) была

очень распространена у эллинов.- 398.

26 См.: Апология Сократа, прим. 25.- 399.

27 Эак - сын Зевса, отец Пелея и дед Ахилла; см. также: Аполо-

гия Сократа, прим. 54 и Горгий, прим. 80.- 401.

!8 Испытывая муки от яда, пропитавшего его одежду, Геракл прика-зал сложить для себя костер и сгорел на нем (см.: Трахинянки 1097 - 1208 // Софокл. Трагедии / Пер. С. В. Шервинского. М., 1988). За свои страдания он был взят Зевсом на Олимп, а тень его, по Гомеру (Од. XI 601 - 627), скиталась в Аиде. Таким образом, погребение Геракла вовсе не прекрасно, а скорее ужасно и трагично.- 401.

29 Тантал - фригийский царь (см.: Евтифрон, прим. 22); Дардан -

родоначальник троянцев; Зет - фиванский герой. По мифам все это дети

Зевса и смертных женщин, т. е. полубоги, поэтому для них быть погре-

бенными своими потомками или предать погребению отца - нечестиво.

Пелоп же, сын Тантала (см.: Кратил, прим. 23),- не полубог, значит,

погребение для него может быть прекрасным.- 401.

30 Ср.: Ион, прим. 8.- 404.

1 Употребляемые здесь термины «пригодное» {%QT\oi\iav) и «полез-

779

ное» (ftxpeXinov) имеют у Платона очень тонкое различие. ejn соотносится с термином a%Qy)Oxoq, (непригодный), а ш<ргХщох не только с термином dvcocpeXfjc; (бесполезный), но и с термином рХсферос; (вред-ный). Если «полезный» соотносится с «вредным», значит, оба этих тер-мина имеют более активное значение, чем соотношение «пригодный» - «непригодный». Такое же соотношение «полезное» - «вредное» у Ксе-нофонта (Воспоминания... IV 6, 8). Э. де Плас считает «пригодное» род-ственным и связанным с «полезным» (см.: Platon. Oeuvres completes. Т. XIV. Lexique de la langue philosophique et religieuse de Platon. Par E. des Places. 2-е partie. Paris, 1964), не вдаваясь в объясне-ния, тем более что у того же Ксенофонта (там же IV 6, 9) термин «при-годное» равнозначен «полезному». В другом месте (Домострой 6, 4) Ксенофонт пишет: «Полезное мы нашли,- это все, чем человек умеет пользоваться (xQrjofl-ai)». Сам Платон в «Меноне» (87е) дает такое оп-ределение полезного: «...всякое благо (т&уаФа) полезно... здоровье, сила, красота и богатство - все это и тому подобное мы называем полезным... Но о том же самом, мы порой говорим, что оно и вредит». Г. Шмидт в своей четырехтомной «Синонимике греческого языка» (Schmidt Н. Synonymik der griechischen Sprache. Bd IV. Leipzig, 1886. S. 170-171) приходит к выводу, что %Qr|0iu.ov - это «пригодное само по себе», оно неприменимо для определенной цели, a a>

32 Эстетика Сократа и его окружения тяготеет к телеологическому,

целесообразному представлению о прекрасном (xaXov). Представление,

согласно которому прекрасное есть причина блага, приводит к выдвиже-

нию этического смысла прекрасного. Эту телеологию прекрасного в сокра-

товской эстетике великолепно воплотил Ксенофонт (см.: Тахо-Годи А. А.

Классическое и эллинистическое представление о красоте в действитель-

ности и искусстве// Эстетика и искусство. М., 1966. С. 15-37). Ср.:

Кратил, прим. 83.- 406.

33 Удивительным образом то же самое определение прекрасного,

предположительно данное Гиппию Сократом и тут же им опровергаемое,

приводит Аристотель в «Топике» (146 а 22). У Аристотеля, правда,

рассуждение чересчур компактно. Вместо этого у его учителя Платона

мы находим неторопливое чередование вопросов и ответов, выставляющих

предмет в гораздо более понятном, доступном и конкретном виде.

О. Апельт (Platon. Samtliche Dialoge. Bd 3. S. 101) правильно думает,

что подобного рода определение прекрасного едва ли могло принадлежать

недалекому и хвастливому Гиппию. Однако первоначального автора

этого определения указать трудно.- 408.

34 Некоторые переводчики (Карпов, Вл. Соловьев) опускают вопрос

Гиппия о собеседнике Сократа и ответ последнего, считая не без осно-

вания, что раскрытие Сократом своего инкогнито совсем нелогично,

так как Сократ и в дальнейшем продолжает ссылаться на своего мнимого

собеседника. Видимо, считают они, здесь позднейшая вставка переписчи-

ка. Однако в переводе настоящего издания отражено чтение Барнета и

О. Апельта, который правильно считает (Ibid. S. 101, п. 52), что Сократ

стыдится не мнимого собеседника, а самого себя, участвующего здесь

в разговоре.- 408.

35 Телесные сущности, или тела сущностей, тела бытия (б"(Ь|штa Tf]g

780

ova'iac,), чтение рукописи. Некоторые комментаторы, например О. Апельт (Ibid. S. 103 - 104), читают a%r\\iaxa тцс, ouoiag, т. е. «отношения бытия», так как этот термин подтверждает конструктивный характер мышления Платона и попытки его абстрагироваться от частного к общему. Однако не менее важным аргументом для подтверждения рукописной традиции является соображение о чувственно-телесном понимании эстетических и онтологических категорий у Платона вплоть до самого зйдоса. Такое в основе своей осязаемое и телесное восприятие отвлеченных идей характерно для греческого мышления вообще и есть следствие стихийно-соматических тенденций античной философии. Вспомним, что в греческом языке не было слова «личность». Человек в греческом языке понимается как ошца, т. е. «тело». В «Антигоне» Софокла (ст. 676) сказано та яокка ашцаФ' («народ», «люди»). В «Умоляющих» Еврипи-да (ст. 224) говорится о аблцаха adixa («несправедливых людях»). Платон в «Законах» (X 908а), говоря об охране «личной безопасности большинства», выражается так: xotg тсоААюТд tmv awjiaTcov. Слово аы\ха понимается во всех этих случаях как нечто личностное. У Ксено-фонта (Греческая история II 1, 19) е^ейФеоа ашцата означает «свобод-ное население». Однако если во всех этих случаях человек в полноте своих духовных и физических сил как-то еще может быть назван «тело», то в «Кинегетике» Ксенофонта (XII 19) есть одно замечательное место (см.: Xenophontis scripta minora/Rec. Didorfius. Lipsiae, 1880), где говорится о «теле добродетели» (аш|ха... aQexfjg), т. е. этическое понятие здесь тоже мыслится вполне материально и ощутимо, как это обычно у Гомера (см., например, Од. XXIII 156, где красота изображается наподобие текучей материальной сущности, которую Афина «пролила» на Одиссея). Следовательно, совершенно правомерно можно читать в данном месте и «телесные сущности», и «отношения бытия».- 412.

36 Пословица, приводимая и в словаре Суда (Vol. I, p. 735): «Мы

живем не как хотим, а как можем» (ср. русск.: «Не так живи, как

хочется...») - со ссылкой на это место «Гиппия большего».- 412.

37 В схолиях к «Гиппию большему» (р. 327 Hermann) по этому

поводу говорится следующее: «Периандр, коринфский правитель,

будучи сначала другом народа, впоследствии стал тираном. Управляв-

ший тогда митиленцами Питтак, услышав об этом и боясь за свою ре-

путацию, уселся у алтаря как проситель и требовал освободить его от

власти. На расспросы митиленцев о причине этого Питтак ответил, что

трудно быть благородным. Узнав об этом, Солон сказал: «Прекрасное -

трудно», и отсюда эти слова вошли в поговорку».- 417.