Джон НЕИСБИТ при участии Наны НЕИСБИТ и Дугласа ФИЛИПСА ВЫСОКАЯ ТЕХНОЛОГИЯ, ГЛУБОКАЯ ГУМАННОСТЬ ТЕХНОЛОГИИ И НАШИ ПОИСКИ СМЫСЛА

ШДАТЕЛЬСТМ

ТРАНЗИТКНИГА

Москва 2005

УДК 316(73)

ББК 60.5

Н45

John Naisbitt

with Nana Naisbitt and Douglas Philips

HIGH TECH o HIGH TOUCH Technology and Our Search for Meaning

Перевод с английского А.Н. Анваера

Серийное оформление А.А. Кудрявцева

Печатается с разрешения Leighco Inc. с/о Toymania LLC

Подписано в печать 3.05.05. Формат 84x108'/32. Усл. печ. л. 20,16. Тираж 3000 экз. Заказ № 1036.

Нейсбит, Д.

Н45 Высокая технология, глубокая гуманность: Технологии и наши поиски смысла / Джон Нейсбит при участии Наны Нейсбит и Дугласа Филипса; пер. с англ. А.Н. Анваера. - М: ACT: Траюиткнига, 2005. - 381, [3] с - Philosophy).

ISBN 5-17-027471-8 (ООО "Издательство ACT")

ISBN 5-9578-1434-2 (ООО "Транзиткнига")

Джон Нейсбит - автор мирового бестселлера "Мегатренды", известный американский философ - рассматривает проблемы, неизбежно возникающие в современном обществе с появлением новых технологий.

Что такое "высокая технология - глубокая гуманность"? Это способность принять технологию, которая сохраняет нашу человечность, и отвергнуть технологию, которая грубо в нее вторгается. Умение поставить вопрос о том, какое место должна занимать технология в жизни каждого человека и общества в целом. Понимание того, как в нашем постоянно меняющемся мире избежать отчуждения и изоляции...

УДК 316(73)

ББК 60.5

HIGH TECH o HIGH TOUCH, Inc., 1999

Перевод. А.Н. Анваер, 2005

ООО "Издательство ACT", 2005

Введение

Среда нашего обитания,

отравленная технологией

Американская история

Избалованные удобствами, которые вносит в нашу жизнь технология, зачарованные замысловатыми безделушками, уповающие на постоянное обнадеживающее присутствие техники, приученные к доставляемым ею удовольствиям, соблазненные ее обещаниями, благоговеющие перед мощной и быстродействующей аппаратурой американцы впали в тяжкое технологическое опьянение. Технология питает мозговые центры физического и психического удовольствия, но это опьянение одновременно выжимает из нас дух человечности и заставляет с удвоенной энергией искать смысл бытия.

Сегодня технология стала истинно американской историей. Америка пережила целую череду таких мифологических историй. "Религиозная свобода", "Молодежь - на Запад!", "Подземная железная дорога". Индейцы. Суровый индивидуализм, "Страна свободных и родина храбрых". Земельная лихорадка, золотая лихорадка. "Тащи себя [5] за волосы". Бейсбол, сталеплавильная печь, великая депрессия. Построение демократического мира, расщепление атома и создание ядерной бомбы. Отбрасывание коммунизма. "Американская мечта", рок-н-ролл, "Любовь вместо войны". "Власть черным", неизвестный солдат, Голливуд, информационная экономика, самая богатая и сильная страна, мировая сверхдержава.

Американцы - молодая нация. Становление ее было связано с немалыми трудностями, и стремление к выживанию и комфорту вдохновило предпринимателей и изобретателей на создание новых технологий, облегчавших лишения и избавлявших от рутинной работы. К тридцатым годам бум производства дешевых автомобилей и доступной бытовой техники сделал жизнь большинства американцев вполне комфортной. Технологические инновации и общественная потребность в них нарастали, как снежный ком, однако процесс этот не обошелся без последствий. Со временем Америка превратилась из комфортабельной технологически развитой страны в Зону, Отравленную Технологией.

В технологическом отношении Америка - самая развитая страна в мире. Это первенство касается всего - от вооружений до средств массовой информации. Нас опьяняет волнующее сознание такого небывалого могущества. Мы редко говорим о чем-то ином. Прислушайтесь к любому обыденному разговору. Мы воспеваем и превозносим технологию, которой обставили свою жизнь. Мы обожаем технику, когда она работает. Мы ненавидим ее, когда она становится непонятной, как инструкция, которую мы не способны прочесть и понять. Мы любим технику, когда она служит нам новенькой игрушкой, но ненавидим, когда эта игрушка ломается. Мы говорим о телевизионных шоу, событиях массовой культуры и шутках, почерпнутых в интернете, как об элементах нашей собственной биографии. Страх или преклонение перед технологией часто служат сюжетами фильмов, которые мы смотрим, журнальных [6] статей и газетных заголовков, которые мы читаем, и становятся предметами живейшего обсуждения.

Рекламные объявления в печати, на придорожных щитах и на телевидении насыщены технологическими обещаниями. Технология предлагает бесчисленные способы быстрых решений. Она претендует на то, чтобы сделать нас лучше, сделать нас умнее, повысить нашу работоспособность и сделать нас счастливыми. Новые технические приспособления сулят небывалое быстродействие, дешевизну и большую простоту в обращении, чем любое из прежних достижений в какой-либо данной области. Технология клянется обеспечить нас безопасностью, стабильностью, сохранением тайны и властью, принося нам при этом душевное спокойствие и освобождение от тревог. Технология обещает связать нас с огромным миром и поддержать нашу тесную связь с любимыми и семьями. Она запечатлевает драгоценные моменты нашей жизни и сохраняет их нам на память. Технология обещает стать основой новой мировой экономики и великим уравнителем шансов. Она обещает сделать нас богатыми.

Технологические обещания звучат для нашего уха завораживающей музыкой. Мы хотим верить, что любое требуемое в данный момент решение - всего лишь вопрос нужной покупки.

Отравленные соблазнительными технологическими удовольствиями и обещаниями, мы поворачиваемся спиной к последствиям использования технологии и удивляемся при этом почему будущее стало столь непредсказуемым. Очень немногие из нас отличаются ясным пониманием того, какое место технология занимает (или должна занимать) в нашей жизни, какое место должна занимать она в обществе и - а это самый фундаментальный вопрос - что она собой представляет. Мы даровали технологии особый статус, вообразив, что по некоему естественному закону, по неотчуждаемому праву наша повседневная жизнь, наш созидательный опыт и даже естественный [7] мир вокруг нас - все это отдано под контроль все более сложных программных продуктов. Технология в быстром темпе овладевает вершинами нашей экономики, а нам остается только вставлять вилки в розетки, выходить во всемирную сеть, запускать автомобильные двигатели, летать и в конце концов собирать осколки. Мы чувствуем, что что-то идет не так, но не можем ничего с этим поделать. Отравленная Зона духовно пуста, опасна, не может удовлетворить наши потребности, но мы никогда не сможем выбраться из нее, если не поймем, что находимся внутри ее. Маршалл Маклуган любил повторять, что не знает, кто изобрел воду, но это точно были не рыбы. Если ты погряз в трясине, то вряд ли сможешь хорошенько ее рассмотреть.

К счастью, мы не рыбы. Некоторые деятели искусств, богословы, ученые, военачальники - и не только они одни - осознают и публично признают, что в лучших своих проявлениях технология поддерживает и улучшает человеческую жизнь, но предупреждают, что в худших своих проявлениях она отчуждает, изолирует, искажает и уничтожает человеческую жизнь. Далеко на периферии раздаются отдельные голоса, там размахивают флажками, бьют тревогу и пророчествуют. Нас предупреждают и высмеивают, нам льстят, и зачастую делают все это мудро и осмотрительно. Если мы прислушаемся к таким голосам, которые многим кажутся сегодня слишком радикальными, то, возможно, нам удастся понять, что значит жить, как подобает мирным человеческим существам, в эпоху технологического господства.

Ясно осознав, что такое технология, мы сможем достоверно оценить значение существующих технологий и выстроить с ними устраивающие нас взаимоотношения. Нам вполне по силам научиться предвосхищать пути развития новой техники и обсуждать возможные достоинства и негативные последствия ее внедрения. Сделав это, мы станем меньше беспокоиться за свое будущее, и уже [8] сейчас появились признаки того, что мы действительно начали это делать.

Джон Селовер, заместитель председателя Церкви Христианской Науки (Christian Science Church) предлагает свежий взгляд на проблему: "Очень важно возлюбить прогресс, возлюбить свое участие в нем и не бояться этого. Из этой любви к прогрессу могут родиться столь необходимые нам навыки". Любить технический прогресс - означает лелеять и пестовать его; видеть его провалы и успехи; прислушиваться к предостережениям; признавать ошибки; быть открытыми, искренними и сострадательными. Это означает умение наблюдать и слушать; смело, не отводя взгляд, встречать трудности и философски к ним относиться; устанавливать мерила и стандарты и при необходимости оспаривать и пересматривать их. Это означает быть информированными и приветствовать мнения людей всех профессий и званий. Полюбив технологию, мы будем очень осторожно к ней относиться. Мы не станем проявлять бесшабашность. Осознав суть проблем и сделавшись восприимчивыми к чужому мнению, мы сможем вступить в диалог относительно будущего технологий. Мы начнем воспитывать власть технологии, вместо того чтобы отрицать ее (как это делают так называемые технофобы) или слепо бросаться в ее объятия (как это делают технофилы).

"Бодрствование" - так описал Будда состояние своего бытия. Бодрствование сослужит хорошую службу и всем нам, если мы хотим правильно оценить все - как хорошие, так и плохие - последствия внедрения технологии в нашу жизнь. Нам нельзя закрывать глаза, затыкать уши, прекращать диалог или дать технологии соблазнить нас.

Мы надеемся, что эта книга позволит вам осознать свои отношения с технологией, с тем чтобы вы смогли увидеть и почувствовать границу Зоны, Отравленной Технологией, и помочь себе, своей семье, своей общине, своему делу. Вооруженное таким знанием, наше общество сможет, вероятно, предвосхищать последствия приложе [9] ний новых технологий и применять их с полной ответственностью, рассудительно и не делая непоправимых глупостей. Поступая так, мы сможем потреблять товары с меньшей подозрительностью, вступать в более разумные дискуссии по поводу технологии, научимся уважать своеобразие каждого отельного человека и человеческий дух, чтобы в результате стать нацией, живущей в мире с собой.

Книги по самопомощи, программы типа "двенадцать шагов", сборники рецептов быстрых решений плодятся в Америке как кролики, но обычно все это только временные меры. Наша книга, как мы надеемся, явится первой в череде руководств по обезвреживанию наших взаимоотношений с техническим прогрессом, а не простым списком необходимых простейших навыков выживания в мире высоких технологий.

Симптомы отравления высокими технологиями

Проведя полноценное исследование, взяв множество интервью у руководителей бизнеса и ведущих деятелей искусств, у академиков и богословов, и после тщательного изучения нашей собственной жизни, мы открыли несколько симптомов, позволяющих поставить неутешительный диагноз нашему образу жизни. Эти симптомы указывают на то, что наше общество превратилось в Зону, Отравленную Технологией, в общество, жизнь которого определяется сложными и зачастую парадоксальными отношениями между технологией и нашим стремлением к смыслу.

Мы выявили следующие симптомы Отравленной Технологией Зоны:

1. Мы предпочитаем быстрые решения во всех областях - от религии до здорового питания. [10]

2. Мы испытываем страх перед технологией и преклоняемся перед ней.

3. Мы перестали различать реальность и фантазию.

4. Мы принимаем насилие как норму жизни.

5. Мы любим технологию, как дети любят игрушки.

6. Наша жизнь стала отстраненной и рассеянной.

Зная эти симптомы и их проявления, мы можем лучше понять ту роль, которую технология играет или может играть в нашей жизни. Нам очень хочется, чтобы читатель нашел проявления этих симптомов не только в четырех главах нашей книги, но и во всей культуре нашего общества.

Симптом первый: мы предпочитаем быстрые решения во всех областях - от религии до здорового питания

Ощущая нарастающую пустоту бытия, мы наугад ищем любой предмет, способный ее заполнить, и по недоразумению называем этот предмет смыслом.

Некоторые американцы вступают в литературные и книжные клубы, в поэтические группы и в секции боевых искусств или выбирают себе более тихие занятия - наблюдение за поведением птиц, садоводство или фэн-шуй. Но подавляющее большинство людей в этой стране ищут смысл жизни в религии. Сегодня больше американцев исповедуют христианство, иудаизм, буддизм или ислам (70 процентов в наши дни в сравнении с 17 процентами в 1776 году), чем когда-либо за всю историю Соединенных Штатов.

Американцы изо всех сил стремятся вобрать в себя надежность и святость религиозности и духовности. Ар [11] хиепископ Рэндольф В. Слай, представляющий Харизматическую Епископальную Церковь, полагает, что "мы живем в эпоху, когда люди не просто возвращаются к истокам древних верований, но все больше и больше склоняются к мистицизму. Люди стремятся найти нечто более высокое, глубокое и великое. Они хотят отыскать нечто, что связало бы их с чем-то более высоким, чем они сами".

Америка в наши дни переживает настоящее религиозное возрождение. Мы ищем и находим религиозный контекст буквально во всех областях нашей жизни, во всех ее проявлениях - в кино и на телевидении, на работе, в больницах, в книгах, в рекламе, в студенческих городках и в больших церквях. "Мы повсеместно видим все более явные признаки проникновения религии в общественную жизнь, - говорит известный профессор сравнительного религиоведения из Чикагского университета. - Во всем спектре общественной жизни люди все более свободно выражают свои религиозные взгляды".

Религиозные эксперименты и поиски стали весьма популярны в Америке. Ежегодно возникает более тысячи церквей, не относящих себя к какому-либо традиционному вероисповеданию, и за последнее десятилетие более миллиона коренных американцев перешли в буддизм. Число религиозных конфессий в Америке удвоилось за последние тридцать пять лет с 800 до 1600.

Однако, несмотря на подобное богоискательство, мы все же испытываем духовную пустоту. Значит, что-то не совсем ладно.

Объем продаж религиозных книг подскочил на головокружительную высоту (150 процентов за период с 1991 по 1997 год в сравнении с 35 процентами в других отраслях книгоиздания), опередив книги иного содержания. Даже светские "книжки для души" и простые руководства по обретению обыденного счастья ("Не усердствуйте [12] в малом, или Куриный бульон" (самая успешная книжная серия за всю историю издательского дела - более тридцати миллионов экземпляров) и "Простое изобилие", тиражи которых бьют национальные рекорды) пользуются бешеным спросом на читательском рынке, словно это легкое чтиво способно утолить духовный голод.

В Отравленной Зоне такие духовные "добавки" стали предметом большого и многомиллионного бизнеса. Являясь эквивалентом кофеиновых напитков, они приняли форму книг, журнала "Нью эйдж", расслабляющих аудиозаписей, записей колокольных звонов, свечей, кристаллов, благовонных курений, эфирных масел, религиозных шоу в прайм-тайм, астрологии, нумерологии, ароматерапии, воды горных источников, магнитотерапии и медитации. Эти детоксицирующие добавки обещают сделать нас более уравновешенными, помолодевшими, расслабленными, спокойными, общительными, состоявшимися и рассудительными, обеспечив при этом вдохновением, счастьем, гармонией, ясновидением, жизненной силой, ясностью ума, самопознанием, глубиной духа, просветленностью, невидимой энергией и душевным равновесием.

По иронии судьбы именно технология обещает освободить нас от яда - с помощью самых разнообразных приспособлений: от массажных кресел до законсервированных на магнитной ленте звуков живой природы - и спокойно продолжает отравлять нас. Реклама перегружена обещаниями технологии, которая сулит упростить сложную жизнь, снять стресс и успокоить нервы.

По мере того как нарушалась преемственность поколений и ослаблялись внутрисемейные связи, традиционные носители ценностей и практической мудрости - большие семьи, церковь и община - все больше уступали место поп-культуре. В поисках ответов на фундаментальные вопросы мы в массе своей обращаемся к информационным технологиям, телевидению, видеозаписям, глянцевым журналам и дешевым книжкам, в которых нам [13] расскажут, "как выбрать спутника жизни", "выразить сердечное участие", "стать счастливым за восемь минут" и "избавиться от вредного окружения".

Вместо долгих разговоров и такого же долгого обучения мы ищем теперь быстрых решений всего, что обрушивает на нас жизнь, - не важно, насколько велики эти проблемы. На помощь приходит поп-культура в форме поэтапных - шаг за шагом - программ, книжек самопомощи и газетных колонок, названия которых говорят сами за себя: "Девять важнейших заповедей питания", "Двадцать три быстрых способа сжигания жира", "Семь секретов бурного секса", "Четыре способа сохранить брак", "Восемь признаков того, что все кончено", "Тридцать пять симптомов, которые вы можете мгновенно исцелить", "Проверка здоровья за две минуты", "Одиннадцать генетических ключей к духовному пробуждению", "Пять шагов к познанию воли Божьей", "Семь привычек самых успешных семей", "Семь духовных законов успеха", "Семь путей к Богу", "Семь стадий развития силы и здоровья", "Семь ступеней к овладению Библией" (почему-то самое популярное число - семь).

То, что начиналось в виде рекламных слоганов - "Раз в день" и "Двенадцать способов укрепления костей", - стало образчиками культурологических решений. Телевидение вещает на нас неудержимым потоком, служа суррогатным слугой, строгим отцом и любящей матерью. В 1996 году было 257 религиозных каналов вместо 9 в 1974; второе место по популярности и по быстроте роста вещательного времени удерживают кабельные каналы "Сети питания", чья аудитория в 1997 году достигла 53% зрителей. Другими словами, этот канал смотрят около 27 миллионов семей. Самый быстрый рост аудитории отмечен для канала "Дом и сад". Число его подписчиков в Соединенных Штатах перевалило за 40 миллионов человек.

Мы превратились в общество розничных покупателей, которым подают на блюдечке с голубой каемочкой [14] все - от религии до еды. Начиная с шестидесятых годов мы разрушили вековые традиции, а возникший дефицит стараемся заполнить добавками, которые считаем корректорами и противоядиями.

За прошедшие десятилетия врачи стали решать все проблемы с помощью быстродействующих лекарств, и пациенты в наши дни ожидают от таблеток мгновенного облегчения. В 1996 году американцы потратили непропорционально большую сумму на выписанные врачами лекарства - 85 миллиардов долларов при мировом объеме продаж таких лекарств 180 миллиардов долларов, не говоря о дополнительных 20 миллиардах, которые были израсходованы гражданами на приобретение лекарств, продающихся без рецепта врача. К 1997 году один из восьми американцев регулярно или эпизодически принимал прозак. Виагра в первый же год своего появления на фармацевтическом рынке побила все рекорды продаж, подобравшись к рубежу 1 миллиард долларов.

Пищевые добавки поступают на рынок в виде микстур, таблеток, капель и порошков, обещая сделать нас умнее, красивее, здоровее, сексуальнее и стройнее. Реклама утверждает, что, принимая добавки, мы будем меньше подвержены стрессу и токсическим веществам, мы помолодеем и ощутим небывалый прилив энергии. Есть даже добавки для добавок. Реклама возвестила о появлении "Абсорб-эйда", который, как нам говорят, усиливает всасывание всех других пищевых добавок. В подсознательной попытке бежать из Отравленной Зоны американцы потребляют пищевых добавок на 10 миллиардов долларов в год. Еще 700 миллионов долларов американцы тратят на комбинированные витамины, и это при том, что средний гражданин нашей страны потребляет в день меньше одного яблока. Двадцать пять процентов всех потребляемых нами овощей приходится на жареный картофель. Косметическая хирургия - еще одна форма быстрого решения проблем. В 1997 году в Америке было выполне [15] но 2 000 000 косметических операций. Здесь лидируют Калифорния, Техас и Нью-Йорк. Нация принимает стандарты косметической хирургии, и об этом говорят неумолимые цифры. Количество операций подтяжки лица возросло в 1997 году на 52 процента по сравнению с 1992 годом. Двадцать пять процентов косметических операций выполняется людям в возрасте между двадцатью и тридцатью пятью годами. Количество имплантаций силиконовых протезов молочных желез составило в 1997 году 375 процентов по сравнению с 1992 годом. Число липосакций возросло за тот же период на 215 процентов. Лазерная хирургия, исправление формы ягодиц, имплантация половых губ и увеличение размеров полового члена - все это стало рутинными хирургическими вмешательствами.

Пластырная культура быстрых решений в конечном счете на поверку оказалась пустой. Мы чувствуем, что все идет не так, как надо, но не понимаем почему и продолжаем хвататься за костыли, которые нам охотно подсовывают. Очень легко соблазниться обещаниями технологии в стране, отравленной ею.

Симптом второй: мы испытываем страх перед технологией и преклоняемся перед ней

Спасет технология человечество или уничтожит его? Этот страстный спор регулярно всплывает на поверхность общественной жизни, пожалуй, с тех самых пор, когда были осуждены на казнь луддиты, ломавшие ткацкие станки в начале промышленной революции. Этот резкий спор привел к абсурдной поляризации мнений, однако столь крайние взгляды на технологию либо как на спасительницу, либо как на разрушительницу, говорят лишь о слепой вере и страхе, которые мы проецируем на технологию, подвергая ее тем самым культурному обожествлению. [16]

Десять веков назад, приблизившись к концу первого тысячелетия новой эры, люди боялись гнева Божьего, который должен был принести Земле неминуемую смерть и уничтожение. С наступлением следующего тысячелетия этот страх был направлен в иное русло. Теперь начали бояться технологического Армагеддона, придумав для него особое название - Y2K. Как Божьего гнева, многие боятся вышедшей из-под контроля компьютерной технологии, которая грозит обрушить на человечество неисчислимые бедствия. Падающие с неба самолеты, по ошибке взлетающие с площадок боевые ракеты, крах мировой экономики, масштабные техногенные катастрофы. Некоторые люди дошли в своем страхе так далеко, что начали строить индивидуальные бомбоубежища и автономные дома для выживания, словно технология сама по себе представляет неконтролируемую силу, способную выпустить из бутылки джинна и стать причиной опустошительных разрушений.

Другие, напротив, считают технологию панацеей от всех социальных зол. Все свои надежды на лучшее будущее эти люди возлагают на технологические решения. Интернет в каждом школьном классе улучшит, по их мнению, качество образования, генная инженерия в приложении к человеку позволит искоренить болезни, новые биотехнологии позволят накормить голодающее человечество.

В настоящее время одним из наиболее ярых сторонников обожествления технологии является Николас Не-гропонте, основатель и руководитель лаборатории средств массовой коммуникации в Массачусетском технологическом институте (МТИ). Мало найдется людей, обладающих такой непоколебимой верой в технологию, как он и его сын Димитрий. Отец и сын объявили, что их миссией является обеспечение лэптопом с выходом в интернет каждого из миллиарда детей на нашей планете, для чего был учрежден фонд под названием 2В1 (То Be One, Быть Пер [17] вым). Они считают, что универсализация интернета равносильна установлению всеобщего мира во всем мире, обеспечению светлого будущего человечества, здоровья планеты и сохранению мировой экономики. (Первым значительным вкладчиком упомянутого фонда стала производящая компьютерные игры компания "Cera".)

Еще одним выдающимся технофилом является Эстер Дайсон, владелица "Adventure Holding, Inc", издающая газету "Release 1.0". Дайсон рекламирует интернет как наш общий будущий дом и предвидит грядущее, в котором учащиеся прилежны и старательны, работодатели справедливы, потребители хорошо информированы, а граждане пользуются неограниченной свободой слова. Открыватель двойной спирали Джеймс Уотсон безоговорочно верит в новые приложения генетической науки. Он не видит никакой нужды колебаться перед использованием методов генной инженерии для изменения эволюции человека и полагает, что глупо вообще обсуждать гуманистические аспекты этой проблемы. Руководитель одного из гигантов нарождающейся биотехнологической индустрии Боб Шапиро заявляет, что генная инженерия сельскохозяйственных культур, которую проводит его предприятие, спасет человечество от голодной смерти.

На другом конце спектра находятся педагоги и психологи, такие, как, например, Джейн Хили, которая предупреждает, что повсеместное увлечение компьютерами способно негативно отразиться на физиологии детского мозга и вызвать пандемию болезни дефицита внимания (attention deficit disorder, ADD) и депрессии у детей. Хили допускает, что использование компьютера маленькими детьми может послужить для "тренировки мозга", но вся беда в том, что производители программных продуктов меньше всего озабочены такой тренировкой и выпускают программы совсем иного рода. Компьютерные игры, утверждает Хили, препятствуют любому виду рефлективного, ориентированного на будущее мышления и развитию [18] внутренней речи. Она считает, что мы рискуем получить целое поколение импульсивных, реагирующих только на непосредственные стимулы и неспособных рассуждать людей, у которых в зрелом возрасте возникнут трудности с общественной нравственностью и общепринятой моралью.

Один из самых яростных критиков технологии, Джереми Рифкин, который неустанно призывает человечество не выпускать из бутылки биотехнологического джина, побудил 200 богословов противопоставить всю силу их авторитета патентованию изобретений в области генной инженерии. Однако самые радикальные предостережения от зол технологии звучат из уст таких одержимых одиночек, как Тед Качинский. Качинский, опубликовавший целый трактат объемом тридцать пять тысяч слов, посвященный бесчеловечной и дегуманизирующей сущности технологий и машин, утверждал, между прочим, что современная технология превращает в рутину древнюю потребность человека в пище, воде и крыше над головой.

Некоторые люди в поисках решения проблем обращаются к технологии чисто автоматически. Другие же вовсе не обращаются к ней. Некоторые провели воображаемую разграничительную линию и не прибегают к услугам только новых технологий. Последователи секты "Эмиш" провели такую линию около 1900 года. Неолуддиты сделали это в конце Второй мировой войны. Католическая церковь выступила против контрацептивных средств и абортов в шестидесятые годы и с тех пор не уступает своих позиций. Но мы, в большинстве своем, ежедневно соприкасаемся с технологией и при этом бросаемся из одной крайности в другую. В одни моменты мы боимся ее, в другие - она вдохновляет нас своей мощью. Сегодня мы неохотно принимаем ее, опасаясь, что отстанем от конкурентов или сотрудников, а завтра мы охотно и с восторгом бросимся в ее объятия, надеясь, что она сделает лучше нашу жизнь и наш труд, но когда этого не [19] случается, мы чувствуем раздражение и подавленность. Для большинства из нас технология отнюдь не нейтральна. Именно она формирует наш выбор, направляет наши действия и поступки. Мы давно вступили в никем не исследованную область отношений с технологией, и эти отношения представляют собой смесь страха и преклонения.

Симптом третий: мы перестали различать

реальность и фантазию

В нашем мире, где технология в беспрецедентных и невиданных ранее масштабах трансформирует реальность, ни у кого не вызывает удивления, что мы постоянно задаем себе и другим вопросы такого рода: "Это реально?", "Это выдумка?" Аутентичен этот товар или это искусная подделка? Настоящий это материал или это имитация? Оригинал или копия? Во времена, когда технология может неограниченно создавать суррогаты, эрзац, виртуальную реальность, киберов, мы все чаще начинаем путать реальность и подделку под нее.

Настоящая ли у нее грудь? Свои ли у него волосы? Правда ли, что снимки, якобы переданные "Пасфинде-ром" с Марса, сделаны на самом деле в Аризоне? Не подделка ли его "Ролекс"? Настоящий ли это Армани? На самом ли деле существует "Селебрейшн"? Драки с Джерри Спрингером - сценическая постановка, или она действительно его ударила? Если вы покоряете вершину Эвереста с кислородным прибором, то сделали ли вы это честно, или вам помогла технология? Если бегун на гибких протезах стоп пробегает сто ярдов быстрее всех в мире, то можно ли считать это мировым рекордом? Или мы будем считать, что технология помогла этому человеку, сделав из него бионического кибера? Такого рода рассуждения, споры и слухи кажутся бесчисленными - настолько сильна наша тяга к осмыслению мира, в котором нам выпало жить. [20]

Нигде в мире эта путаница не проявляется с такой разрушительной силой, как в отношениях Америки с "экранами", которые буквально пронизали насквозь всю нашу жизнь: киноэкраны, телевизионные экраны, компьютерные экраны, игровые экраны. Экраны персональных электронных органайзеров, экраны пейджинговой связи, экраны мобильных телефонов, скринирующие экраны. Дисплеи микроволновых печей и больничных мониторов. Экраны и дисплеи всюду - во всех устройствах и в любом окружении. Они направляют, информируют и развлекают нас. Мало того, вездесущие экраны формируют нас, хотя мы сами едва ли сознательно отдаем себе в этом отчет. Экраны, которые развлекают нас - телевизионные, кинематографические, сетевые, игровые, - являются (как утверждают их производители) виртуальными, и мы не воспринимаем их всерьез. Якобы мы легко отделываемся от вопиющего содержания изображений. Мы верим, что все, что проецируется на экраны, - не более чем фантазия, род идеализированной истории, столь же далекой от действительности, как семейные сериалы пятидесятых годов. Но последствия воздействия экранов вполне реальны.

Развлечение номер один в Америке - это средства массовой информации, и главное содержание развлекательного жанра - насилие. Но мы не воспринимаем это насилие всерьез. Призрак насилия на наших экранах проникает в нашу память, наши сны, наши разговоры, но мы продолжаем настаивать, что это доброкачественное, почти воспитательное насилие. Шутя, мы мысленно ускользаем от насилия на экране как от нереального. Это всего лишь мультфильм... электронная игра... кино... или новости. Отрицая реальность экранного изображения, мы регулярно позволяем себе и нашим детям бездумно поглощать леденящее душу насилие, а потом испытываем потрясение и изумление, когда какой-нибудь ребенок открывает огонь по своим одноклассникам. [21]

Идея о том, что экраны и показанное на них содержание суть реальность, выглядит довольно радикальной. Но не будем забывать, что отношение к экранам и их содержимому, как к фантазии, виртуальной реальности, как к чему-то вполне безобидному, приводит к разрушительным последствиям. У экрана плоская поверхность, но изображение на нем кажется нам трехмерным, и техническое средство показа убеждает нас в истинности происходящего даже в том случае, если у фильма не слишком убедительный сценарий. Светящиеся голубоватым светом ящики, плоский экран кинотеатра, головокружительные электронные игры засасывают нас, а потом выплевывают более счастливыми, более грустными, более влюбленными, более уставшими, чем мы были вначале, усаживаясь за экран. И после этого мы баюкаем друг друга рассуждениями о том, что увлечение экранами не имеет вредных последствий, ведь это всего лишь развлечение.

Людям, которые стали свидетелями "реального" акта насилия, бывает очень трудно стереть из памяти страшную картину. Большинство родителей оградили бы своего ребенка от зрелища "реального" жестокого преступления. Действительно, немыслимо пригласить ребенка уютно свернуться калачиком на диване и посмотреть "реальную" смерть. Но тем не менее мы регулярно проделываем это с рейтинговыми сериалами - такими, как "Секретные материалы", "Отдел полиции Нью-Йорка", "Скорая помощь", "Копы", и с такими блокбастерами, как "Армагеддон", "Спасение рядового Райана", "Люди в черном" и "Матрица". Можно упомянуть и огромные объемы продаж таких электронных игр, как "Землетрясение", "Рок", "Золотой глаз" и "Осквернители могил".

Экранные образы могут искалечить человеческую память так же глубоко, как "реальная" психическая травма. Подлая женщина бешено гонит велосипед по грязи, на багажнике лежит Тото, который внезапно превращается [22] в страшную ведьму Запада; Марион, женщина в душе из фильма "Психо"; Майк и Ник из "Охотника за оленями", ожидающие очереди сыграть в русскую рулетку; погружающийся в темную бездну океана обнаженный ныряльщик, на которого нападает акула в "Челюстях". У каждого из нас живы в памяти эти незабываемые обжигающие образы, и это только некоторые из них, от которых мы с радостью бы избавились.

Даже сюжетные линии сценариев становятся все более и более реальными, теряя свою кинематографическую условность.

Телевидение и кинематограф навсегда изменились, когда рядовому обывателю стала доступна видеокамера (раньше всех здесь преуспел Родни Кинг и LAPD), возбуждая теперь наш вуайеристский аппетит к жизненной драме. За Родни последовали America's Funniest Home Videos, Geraldo, "белый Бронко", "реальное ТВ", "Дорожные правила", "Президент и интерн", "ДженниКам", процесс смены пола в реальном времени, интернет, хирургия головного мозга и процесс деторождения вместе с натуралистическим показом жизни обыкновенных людей, которые согласились выставить себя на всеобщее обозрение потребляющей публики. Наши экраны в последнее время стали очень реальными.

Что можно считать имитацией и муляжом в нашу эру почти совершенных спецэффектов? Гребете ли вы в лодке, если при этом никуда не плывете? Шагаете ли вы по лестнице, если при этом не поднимаетесь ни на сантиметр? Действительно ли вы находитесь в Нью-Йорке, или вы гость Лас-Вегаса, гостиницы "Нью-Йорк"? Или вы в Венеции, так как плывете в гондоле по Белладжо? Так ли хорош отпуск, проведенный в животном царстве Диснейленда, как поездка на настоящее сафари? Или в Диснейленде лучше, чем на сафари? Действительно ли Киану Ривз и Лоуренс Фишберн столь виртуозно владеют кун-фу, или создатели фильма "Матрица" наняли великого программиста? [23]

В наше время, когда стало практически невозможно отличить истину от подделки и правду от вымысла, многие фирмы оказались заложниками подлинности. В коммерческом плане подлинность очень выгодна. Компании не выживут, если будут продолжать черпать свои идеи на среднем рынке, то есть среди дизайнеров; отсюда появилась новая профессия - "тихие охотники" (cool hunters). Они выходят на улицы и ищут вдохновения ближе к его источникам - художникам, бродягам, исполнителям "рэпа", городским подросткам или представителям других культур. В мире, где информация распространяется мгновенно, а люди перемещаются почти с такой же скоростью, возник самый подходящий климат для всякого рода имитаций, подделок, копий и муляжей. Настоящая аутентичность отслеживается "тихими охотниками", очищается, приводится в надлежащий вид и в массовом порядке выбрасывается на рынок. После этого не приходится удивляться тому, что мы спрашиваем себя: что такое истинное?

Наша одержимость настоящим и реальным прокладывает себе путь, не зная преград. Мы стремимся читать мемуары, биографии, документы и смотреть ток-шоу не только потому, что обожаем сплетни. Во времена, когда технология заслоняет собой реальность, одновременно преувеличивая ее, мы находим успокоение и утешение в достоверности и истинности.

Симптом четвертый: мы принимаем насилие

как норму жизни

"Маленькие солдатики", фильм, созданный в 1998 году, является типичным образчиком выброшенного на рынок насилия, упакованного под видом "экшн" и получившего рейтинг PG-13 (parental guidance, не рекомендуется смотреть детям до 13 лет).

В фильме, снятом на студии "DreamWorks", показано, как высокотехнологичный промышленный конгломе [24] рат "Глоботех", производящий военное снаряжение, покупает фирму "Хартленд", производителя старомодных игрушек, "для того, чтобы внедрить передовые военные технологии в продукт потребления для всей семьи". Откровенно и грубовато суровый директор "Глоботеха" доходчиво объясняет своим непонятливым конструкторам основы концепции борьбы добра и зла применительно к игрушкам. "Что нужно солдатам?" - грозно вопрошает он, имея в виду тридцатисантиметровые модели солдат, выстроившиеся на столе конференц-зала. "Враги, сэр", - отвечает помощник директора. "Наши парни должны превратить их в пар", - рявкает шеф, указывая на модели монстров-мутантов. Один из конструкторов игрушек робко интересуется: "Вы не считаете, что это похоже на насилие?" Шеф невозмутимо отвечает: "Именно так, поэтому не будем называть это насилием. Назовите это действием. Дети любят действие. Оно успешно продается". Подобно деятелям Голливуда шеф не желает говорить "дети любят насилие", предпочитая столь характерное для этой отрасли кодовое слово "действие".

Воплощая собой сплав последних достижений в области военных технологий и производства игрушек, агрессивная команда элитных солдат и их враги - мирные монстры - способны ходить, говорить, думать и обучаться. Сообразительные солдатики быстро придумывают, как превратить в оружие предметы домашнего обихода. Мусорное ведро превращается в камеру пыток. Аптечка - в склад "боевых отравляющих веществ". В перспективе солдатики собираются использовать гараж не для хранения запасов и не как столярную мастерскую, а как арсенал. Солдатики обращают свой суровый и нежный взгляд на принадлежащую маленькой девочке коллекцию кукол Барби и решают использовать их в качестве сексуальной забавы, тем более что куколкам можно придать любую позу. Правда, позже было решено использовать кукол как особое вспомогательное подразделение одетых в камуф [25] ляжные бикини свирепых, склонных к насилию извращенок, похожих своими пропорциями на героиню электронных игр деву-воительницу Лору Крофт.

Сотни решительных "игрушечных" солдатиков с такими символическими именами, как Буч (мясник) Мит-хок, Ник Нитро или Кип Киллаган (убей еще раз), ведут безжалостную войну против своих игрушечных врагов (запрограммированных на то, чтобы прятаться) и девяти человеческих существ. Девиз электронной "Элитной команды" - "Никакой пощады!" Беспечные взрослые оказываются совершенно не приспособленными к жестокой борьбе за выживание, зато подростки весело калечат, убивают и ломают солдатиков после того, как последние обрушиваются на детей со своими ружьями, огнеметами, бомбами и игрушечными вертолетами (которые заходят на цели под музыку "Полета Валькирий", как в фильме "Апокалипсис наших дней").

Сцены "Маленьких солдатиков" заполнены отнюдь не "действием", они полны насилия. Насилие преподносится также в виде товаров и предметов, используемых в кино и на телевидении, и оно поражает прежде всего детей, вне зависимости от того, для какой аудитории предназначено. Образы, почерпнутые в электронных играх, фильмах и телевизионных шоу, также часто поражают детей, хотя изначально они, возможно, и были предназначены для взрослых. Компания "Хасбро", специализирующаяся на производстве игрушек, одновременно с фильмом выпустила в продажу двенадцать игрушек на темы фильма. "Сони Плейстейшн" выпустила видеоигру "Маленькие солдатики", а "Бургер Кинг" выпустила набор миниатюрных персонажей фильма - "Элитную команду" и горгонитов.

Моральный аспект свободной продажи изделий "Бургер Кинг" во всей своей зловещей красе проявился в Спрингфилде, штат Орегон. Имя одного из маленьких солдатиков - Кип Киллаган ("убей еще раз", "kill-again") - до странности напоминает имя пятнадцатилетнего мальчика, который [26] за два месяца до выхода фильма, 10 июля 1998 года, убил своих родителей, двоих одноклассников и ранил двадцать четыре. "Спрингфилд Бургер Кинг" выбросила на рынок боевую куклу под именем Кипа Киллагана для того, чтобы он служил печальным напоминанием покупателям, а также потому, что, подобно злосчастному школьнику, его игрушечный двойник тоже был бездумно стреляющим убийцей. Хотя расстрел в Спрингфилде стал трагедией национального масштаба, "Бургер Кинг" и "Toys "R" Us" продолжали продавать свою коллекцию по всей стране, и их изделия вошли в первую десятку самых продаваемых игрушек в Соединенных Штатах.

Через две недели после выхода на экраны "Маленьких солдатиков" "Дрим Уоркс" выпустила еще один фильм - "Спасение рядового Райана", который возвестил зрителям, что война - это ад. Стивен Спилберг отказался продать кому бы то ни было права на производство игрушек, изображающих героев этого серьезного фильма. Тем не менее его же компания продолжала выпускать для детей миллионы копий игрушек, символизирующих героев "Маленьких солдатиков", фильма, провозгласившего, что война - это забава.

Трагедии, подобные спрингфилдскому или литтл-тонскому расстрелам, высвечивают то, что стало привычным насилием, которое регулярно скармливают американцам. Рок-концерты, Конвенты национальной стрелковой ассоциации и соответствующие телевизионные шоу можно тщетно временно отменять, переносить на непрестижное время, но насилие проникает повсюду, пролезая во все щели.

Симптом пятый: мы любим технологию

как игрушку

В игру вступает финансовое изобилие. Недавно американцы назвали своим главным приоритетом стремление "получить удовольствие". Следующими пунктами в этом списке значатся похудение и лучшая организация времени. [27]

В сегодняшней Америке досуг все больше скатывается в сторону отвлекающих развлечений - в нечто, заполняющее время, - например, многочисленные фильмы. Но попытка расслабиться или отдохнуть в Америке - это все равно что попытка заснуть в магазине видеокассет. В обществе, где доминирует потребительская технология, досуг становится нетребовательным и воспринимается пассивно. Мы занимаемся электронными развлечениями, словно не можем сделать ничего более стоящего со своим временем. Живя в Зоне, Отравленной Технологией, мы воображаем, что телевидение - это и есть расслабление.

Мы хотим иметь, мы страстно желаем заполучить, нам до зарезу нужен этот превосходнейший горный велосипед или сотовый телефон "Нокиа" со съемными панелями, которые можно подобрать к цвету нашей одежды. Мы не можем обойтись без прозрачного мандарина iMac (марка компьютеров). Потребность ежедневно получать рождественские подарки в обществе, погрязшем в высокотехнологичных игрушках, ввергает нас в бесконечный цикл непрерывных улучшений и усовершенствований. Технологические безделушки, столь сильно занимающие детское воображение, накатывают на общество волна за волной, месяц за месяцем и искушают нас, взрослых людей. Большинство технологичных игрушек забавляет нас весьма непродолжительное время. Всегда появляется что-то лучшее и по более низкой цене.

Николас Негропонте, руководитель лаборатории средств массовой информации Массачусетского технологического института (МТИ) весьма доходчиво и сжато описывает сходство промышленности, производящей игрушки, с электронной промышленностью. "Каждый год обновляется 75% игрушек, то есть игрушек, сконструированных в текущем году. Игрушечная индустрия целиком и полностью зависит от изобретений. Игрушки потоком льются в дома американцев на Рождество и Хану [28] icy, на дни рождений и множество других, ничем не примечательных дней в году. Такой огромный оборот означает, что игрушки превосходно гармонируют с темпом изменений, характерным для цифрового мира". Неудивительно, что новыми партнерами МТИ стали такие фирмы, как "Лего", "Дисней", "Мэттел", "Хасбро" и "Тойз ар ас". "Многие обвиняют лабораторию средств массовой информации МТИ в том, что она превратилась в громадный ящик с игрушками, - продолжает Негропонте. - Что ж, эти люди правы. Это цифровая страна чудес, заполненная невероятными игрушками. Нелегко оставаться ребенком, но в этом сильно помогает неиссякаемый поток новых игрушек".

Мы бесстыдно наслаждаемся игрушками для взрослых, поскольку технология потребления развивалась в направлении от роскоши и необходимости к игрушкам.

Например, в самом начале двадцатого века автомобиль считался завидной роскошью. К пятидесятым годам вся Америка была уже на колесах, и вся наша культура формировалась под влиянием автомобиля. Переселение в пригороды, большие торговые ярмарки и массовые перемещения сделали машину необходимостью. Сегодня мы покупаем автомобиль, как покупают игрушку, - "фольксваген-жук" из-за ностальгии, "смарт" для развлечения и "хамви" для того, чтобы привлечь внимание. Николас Гаек - основатель и руководитель "Swatch Group", один из производителей игриво-самобытного "смарта", поведал нам: "Можно получить настоящее чудо, если соединить мощную технологию с фантазией шестилетнего ребенка".

Игрушки для взрослых вездесущи. Воспоминания детства пробуждаются под влиянием "новых и улучшенных" высокотехнологичных вариаций любимых детских игрушек. За восемь тысяч долларов вы можете купить похожую на детскую коляску рамку на колесах, развивающую скорость более ста миль в час и разгоняющуюся от нуля [29] до шестидесяти миль в час за четыре секунды, давая перегрузку в 2G. Если же вы не столь склонны к риску, то вам предложат взрослый электрический самокат, развивающий скорость до 13 миль в час. Эта игрушка легко складывается и умещается в багажнике автомобиля. Вы можете оживить в памяти те мгновения, когда играли во дворе в разведчиков, и купить себе переносную радиостанцию фирмы "Моторола". Эти приемники-передатчики будет потрескивать, как настоящие армейские приборы, которые вам так хотелось иметь в детстве. Правда, у нынешних игрушек лучше расцветка. Пара таких уоки-токи стоит от двухсот до четырехсот долларов.

Список таких игрушечных удовольствий не исчерпывается только мальчишескими забавами. Игра в домашнее хозяйство перестала быть исключительной привилегией маленьких девочек с игрушечными плитами и "хозяюшкой Сьюзи". Взрослая хозяйка может теперь дома испечь хлеб в виде морды панды. Это очень легко сделать с помощью ярко-желтого тостера фирмы "Саньо", украшенного изображением панды. Можно вычистить дом с помощью пылесоса, сделанного в форме игрушки. Такие игрушки для взрослых продаются всего за 40 долларов. "Кенмор" поощряет такие игры в своей рекламе: "Закупайте наши новые блестящие игрушки, играйте на кухне и получайте удовольствие".

И где же мы покупаем наши взрослые игрушки? Мы делаем покупки на ярмарках, подобных Миннесотской американской ярмарке, которая необыкновенно изобретательно "заставляет взрослых чувствовать себя детьми", по меткому выражению Джеймса Фаррелла, профессора истории расположенного неподалеку колледжа Сент-Олаф. Или в таких городах, как Чикаго, где людям усиленно предлагают чертово колесо на берегу озера, скользящие по реке лодки, удобные бухточки, велосипедные дорожки и торговый центр "Петля" с его лозунгом "Живи, работай, играй". Или в торговом центре Сиэтла площа [30] дью 80 000 квадратных футов, где взрослые могут поиграть (как в детском саду) за водяным столом, испытывая разные фильтры для воды и очистители или полазить по самой большой в мире шведской стенке. Там можно также походить по "девственному лесу" в специальной походной (высокотехнологической) обуви или испытать водонепроницаемое походное снаряжение под искусственным дождем в специальном зале. Надев шлем с эмблемой "Диснея", можно испытать массу имитационных приключений. В магазине "Найк" можно побросать баскетбольный мяч с портретом Майкла Джордана. Посмотреть в реальном времени видеофильмы в магазине "Сони" или насладиться всем спектром музыкальной продукции в "American Girl". Мы приносим домой сумки и пакеты, набитые барахлом, купленным в этих и подобных им магазинах и развлекательных центрах или заказываем его по всемирной сети. Потом нам приходится сортировать покупки и выбрасывать лишние вещи, избавляясь от ненужного хлама. То, что мы не выбрасываем, мы храним. Объем продаж мини-складов достиг рекордной цифры в девять миллиардов долларов в год. Эти склады продаются только затем, чтобы мы могли хранить то, что больше не умещается в наших домах.

Будучи детьми, мы осваиваем новые игрушки, находим для них место в наших комнатах и быстро привыкаем к новому развлечению. Будучи взрослыми, мы быстро осваиваем новые потребительские товары - которые все больше становятся высокотехнологичными - и находим для них место в наших домах, которые стали достаточно большими, чтобы вместить все, что мы потребляем. Из небольших комнаток возникли домашние офисы, набитые компьютерами, динамиками, факсами, принтерами, сканерами и компакт-дисками. Наши гостиные, бывшие когда-то тихой гаванью с удобными креслами и каминами, теперь напоминают торговые пассажи с современными телевизорами, видеомагнитофонами, стерео- и игро [31] выми системами. Гаражи забиты походным снаряжением и садовыми игрушками.

Одержимость современной Америки играми видна невооруженным глазом и кажется осязаемой, хотя большинство наших недавних предшественников довольствовались немногими игрушками, когда находилось в детском возрасте. У бабушки Наны Лиллиан, родившейся в 1906 году, была только одна кукла и ни одной книжки. У Джона, родившегося в 1929 году, была пригоршня оловянных солдатиков и одна книжка с картинками, на которых были изображены могучие корабли, бороздившие Атлантику. Нана, родившаяся в 1957 году, получала подарки только на Рождество и на день рождения. Со своими братьями и сестрами она делила полку с книгами, множество кукол с комплектами кукольной одежды, строительные кубики, мячи и металлические роликовые коньки.

Дуглас, который родился в 1964 году, имел практически такие же игрушки, но получал он их круглый год. К двенадцати годам у него были собственная стереосистема и двухколесный велосипед со страховочными колесами, игрушечные солдатики Джо и Биг Джим, игрушечный мотоциклист на электрическом мотоцикле, электрические гоночные машинки, набор юного химика и копии картин Рембрандта. В семье были и такие игрушки для взрослых, как мотоциклы, парусные лодки, моторные лодки, водные лыжи и горные лыжи. И хотя количество и качество игрушек, которые родители покупают своим детям, зависит от дохода семьи и места жительства, все же в среднем культура игр глубоко внедрилась в культуру американского общества. Сегодня более половины детей в Америке имеют у себя в спальне собственный телевизор, а у одного из пяти к этому телевизору подключен видеомагнитофон или игровая приставка. У средней американской девочки восемь кукол Барби. Восемьдесят процентов американских мальчиков регулярно играют в ви [32] деоигры. Ящики с игрушками разрослись до размеров комнат с игрушками.

Две недавно появившиеся рекламы суммируют нашу одержимость технологическими игрушками. В рекламе фирмы "Зенит", касающейся телевизора с большим экраном, говорится: "Какое большое удовольствие, не так ли?" В журнальной рекламе "мерседеса" мы видим картинку, изображающую двух детишек в пижамах, увлеченно дерущихся подушками в комнате, где нет ни дороги, ни машин, ни взрослых, которые могут испортить игру. Подпись под фотографией проста, как правда: "Удовольствие!"

Второй президент Соединенных Штатов Джон Адаме почти предвидел такое размножение игрушек. В 1780 году он писал своей жене Абигайль: "Я должен изучать политику и военное дело, чтобы мои дети имели возможность изучать математику и философию, чтобы в свою очередь дать своим детям право заниматься живописью, поэзией, музыкой, архитектурой, скульптурой, вышивкой и фарфором". Адаме мог бы заключить свое письмо так: "...и чтобы их дети изучали живопись, поэзию и музыку, чтобы дать своим потомкам возможность основать индустрию игр".

Электронные игрушки доставляют опьяняющее удовольствие, но они же отвлекают нас от важнейшей составляющей части игры - от досуга. Десять лет назад британский философ профессор Сирил Барретт писал: "Досуг и отдых - отнюдь не тривиальная цель, не плохое отношение к труду и не вакуум в работе, который мы должны заполнять не важно чем. Досуг - это период, который мы должны проживать со всей возможной полнотой и богатством ощущений во всей их сложности". В своем самом глубоком смысле досуг позволяет четко проявиться вопросам о смысле и цели жизни. Досуг требует спокойствия, терпения, внимания и искренности. Досуг не основывается на желании потреблять, или на пассив [33] ной релаксации, или на стремлении к безудержным развлечениям".

Тишина питает размышления, рефлексия развивает мудрость, умение слушать делает человека человечным. Там, где нет тишины, нет места размышлениям. Мы настолько проникаемся шумом, что перестаем его воспринимать. Нет ничего удивительного, что в нашем звенящем, гудящем и сигналящем клаксонами мире насчитывается 77 миллионов детей, которые бродяжничают в поисках смысла.

Симптом шестой: мы живем в отчуждении

и рассеянности

Британский художник Дэмиен Херст написал книгу под названием "Я хочу провести остаток жизни со всеми, один на один. Навсегда. Сейчас". Это почти идеальная метафора интернета и того, как мы чувствуем себя, связанные сотовыми телефонами, электронной почтой и модемами. Интернет заполнен миллионами персональных сайтов, люди делятся своей личной жизнью везде, со всеми, сейчас и навсегда.

Мы дошли до того, что вырвались в космос, достигнув единения с вселенной. Некая компания под названием "Встреча 2001" берется разместить ДНК любого человека на космическом корабле, который, пройдя мимо Плутона, покинет Солнечную систему, всего за сорок девять долларов девяносто пять центов. Тимоти Лири и другие, первыми организовавшие вывод на околоземную орбиту своего праха, вернутся в атмосферу Земли через восемь лет. Новые заказчики фирмы "Селестис Инк., 2001", точнее их останки, будут вращаться вокруг нашей планеты в течение двухсот сорока лет.

Интернет и сотовые телефоны обещают связать нас со всем миром. Но в каких случаях это нужное и полезное дело и в каких - ничто, кроме отвлечения? Сидение [34] в комнате в полном одиночестве и "разговор" по интернету в чате есть совершенно новый социальный феномен, отнюдь не заменяющий человеческой общности. Электронная почта в учреждении объединяет и соединяет работников, но многие люди посылают сообщения своим сотрудникам, сидящим в том же зале, а потом жалуются на немыслимое количество сообщений, которое приходит к ним самим. Сотовые телефоны и портативные плейеры заставляют воспринимать звуки прибоя как побочный шум. Портативный компьютер во время отпуска соединяет нас с работой, но отвлекает от того факта, что мы отдыхаем. Открывая банковский счет с помощью компьютера, вы навсегда лишаете себя возможности поговорить с кассиром. Делая покупки по электронной почте, вы никогда не сможете пообщаться с продавцами. Шум этих технологических достижений - как буквальный, так и фигуральный - способен изолировать людей друг от друга, от природы и от самих себя. Технология может создать физическое и эмоциональное отчуждение и отвлечь нас от нашей собственной жизни. Является ли такое отчуждение платой за возможность пользоваться технологическими достижениями? Следует ли нам рассматривать такое отчуждение как награду?

Звон и шепот технологии соблазнителен, но мы не осознаем в полной мере, насколько сильно они отчуждают и отвлекают нас от нашей собственной, единственной и неповторимой жизни. Некоторые из нас просто перестали задавать себе вопросы о том, что сотовые телефоны, электронные игры, телевидение или фотоаппараты добавляют к качеству нашей жизни или что они от него отнимают.

Технология смущает нас своими обещаниями сделать из жизни долговременный документ. Фотоаппарат был изобретен в конце тридцатых годов девятнадцатого века, и в наши дни сложные недорогие аппараты и дешевая проявка пленки и печать снимков позволяют нам с доку [35] ментальной точностью фиксировать волшебные моменты жизни. (Американцы делают за год более семнадцати миллиардов фотографий.) Камеры щелкают и, громко жужжа, перематывают пленку на выпускных вечерах, школьных баскетбольных первенствах, скрипичных конкурсах и бейсбольных чемпионатах - везде мы видим родителей с замысловатыми фотокамерами вместо человеческих лиц. Но что в результате видят дети? Они видят только нацеленный на них объектив фотоаппарата. Действительно ли камеры превращают в документ наиболее важные события жизни или отвлекают нас от важнейших эмоций и переживаний, от вида и незабываемых звуков запечатлеваемых событий? Вероятно, фотоаппарат скорее заставляет нас упустить момент, нежели зафиксировать его. Одно только обладание видеокамерой или фотоаппаратом заставляет нас непрестанно пользоваться ими, а потом составлять архив из полученных изображений. И мы в результате становимся обществом, складирующим документы, но для какой конечной цели мы это делаем? Технология соблазняет и отвлекает нас также своими обещаниями развлечь и отвлечь. Огромные экраны с головокружительными цветами и стереозвуком предоставляют в наше распоряжение точную до мельчайших деталей информацию и полную действий драму. Метафора телевизора, как современного "домашнего очага", выглядит чересчур оптимистично. Члены семьи разбредаются по разным комнатам и смотрят каждый свои любимые передачи и фильмы или слушают каждый свою любимую музыку, наслаждаясь этими развлечениями в полном, по сути, одиночестве. Сегодня многие американцы живут под одной крышей, но в полной изоляции друг от друга. [36]

Что такое "высокая технология -

глубокая гуманность"?

Навязчивое ускорение технологического прогресса, какое мы видим в последнее время, усиливает значение антитезы "высокая технология - глубокая гуманность" в сравнении с 1982 годом, когда Джон впервые ввел и осветил это понятие в маленькой главке своей книги "Мегатренды". Первым осознал всю важность проблемы Дуглас и предложил Джону написать следующую книгу, в которой эта проблема была бы пересмотрена и, более того, стала бы главной темой. Действительно, многие полагают пересмотр взаимоотношения "высокой технологии и глубокой гуманности" наиболее важной концепцией книги. Джон согласился - ему пришлась по душе сама идея человеческого сотрудничества между ним самим, его дочерью Наной и Дугласом - писателями, художниками и предпринимателями.

Первые стычки начались сразу, как только возникла необходимость прийти к согласию относительно терминов, это было легче сказать, чем сделать. Чем больше мы узнавали, тем более глубокая пропасть разверзалась перед нашими ногами, тем грандиознее становилась развертывающаяся перед нашими глазами гигантская спираль проблемы. Первым делом мы зада [37] ли себе концептуальный вопрос: как дать точное определение технологии?

Что такое технология?

Бросается в глаза изменчивость определения технологии. В 1967 году словарь "Рэндом-хауз" определял технологию как объект, материал и физические процессы, отделенные от человеческих существ. К 1987 году, когда вышло полностью переработанное издание словаря, к определению добавили строки о "взаимоотношениях технологии с жизнью, обществом и окружающей средой". Технология перестала существовать в вакууме.

Что такое высокая технология?

Еще большим откровением явилось определение технологии, приведенное в электронной версии технической энциклопедии, вышедшей в 1998 году. В этом определении понятие технологии расширяется до включения в него последствий. То есть определение прошло путь от неодушевленного предмета и его отношений к последствиям. Теперь мы понимаем, что мощная технология может иметь тяжкие и далеко идущие последствия. Технология воплощает собой эти последствия - как хорошие, так и плохие. Технология не является нейтральной. Так что же такое высокая технология? Меню. Мышь, баг, паук. Всемирная Сеть. Интернет. Пирожные, ваниль, яблоко, ява, американские консервы. Пилот, пират, доктор, директор, агент, сервер, провайдер, няня. Чат. Домен, сообщество, дом, помещение, пространство, окно, электронный почтовый ящик. Доступ. Загрузка, сноска. Перчатка, ноготь большого пальца. Навигация, просмотр наугад, поиск, скан, зип, перейти. Местоположение, адрес. Щелчок. Доска объявлений, рабочий стол, почта. Файл, папка, документ, блокнот, страница, закладка. [38]

Смарт. Запись, просмотр, связка, сшивка. Сохранить, отправить в корзину, использовать снова. Память. Троян. Сиротка Энни. Мэй Уэст. Дикая карта. Ярлык, перегрузка, выключить. Журнал, связать, отправить. Запуск. Поддержка. Инструменты, панели инструментов. Клавиатура. Вирус. Провод, вставка, связать, сплавить, очистить. Уничтожить. Взрыв, пламя, таран, удар. Священная Война.

Что такое высокая технология? www.technology.com., 3D, HDTV, HTML, HTTP, CD, DVD, MCI, IBM, AOL, Intel, Inspiron, OptiPlax, Omnimax, Connetix, Teledesic, Xircon, Inprise, FYI, TBD, IPO, ROI, IT, IV, MPT, ЭКГ. Что такое высокая технология? Огонь. Колесо, колодец, копье, печатный станок. Бытовой водопровод, электричество, печи, холодильники, стиральные машины и сушилки. Сотовые телефоны, факсы, органайзеры, автомобили, скоростные поезда, гидросамолеты. Мосты, туннели, небоскребы, супертанкеры, полеты на Марс, АВАКС, ДжетСтарс, космические челноки. Столкновения элементарных частиц, микротехнологии, биологическая инженерия, клонирование, генная инженерия.

Что такое высокая технология? Единицы и двойки. Меньше, дешевле, быстрее. Процессы в реальном времени. Ускорение времени. Виртуальность, имитация, киберы. Интерактивный. Цифровой. Сетевой. Связанный. Железо. Программы. Пиксель. Разрешение. Ширина спектра. Схождение, конвергенция. Приложения-убийцы. Распознавание голосов. Космический туризм.

Что такое высокая технология? Будущие достижения, инновации, прогресс - контроль.

Что такое глубокая гуманность?

Что такое глубокая гуманность? Это взгляд незнакомой трехлетней девочки, которая вдруг оборачивается к вам, показывает свое миленькое свежее личико и одаривает вас ангельской улыбкой, за которой до поры прячется ее упря [39] мая личность. Это любовь к своим детям, это нехватка воздуха и страшная усталость, невзирая на которую вы упрямо карабкаетесь к вершине, чтобы полюбоваться замечательным видом. Это желание помочь отцу, потому что ему уже трудно наклоняться. Это умение услышать шум ручейка и простить подругу, оскорбившую вас за то, что вы родили ребенка раньше, чем она успела выйти замуж. Это способность признать свою неправоту и ласка собаки, которую вы раньше просто не выносили. Это холодный ветер, обжигающий лицо, и это мысль, от которой по спине пробегают мурашки, это желание видеть возлюбленную, спазм в горле от того, что вы ощутили в себе Бога. Это умение спокойно посидеть, это вдыхание запаха свежеприготовленного супа, это слезы умиления при виде прекрасного живописного полотна, это музыкальный ритм, который пробирает вас до костей, это восхищение собственным рисунком, взгляд в глаза ребенку, которого вы нянчите. Это чувство сострадания и умение не жалеть сил в отстаивании справедливости. Это признание права другого человека на место под солнцем, это уважение к официантке, это почитание мудрости и нежности матери и мужества отца. Это признание за ребенком права иметь возможность расти и развиваться без страха. Это восхищение при виде тринадцатилетнего мальчика, который ищет свое место в новом коллективе, это умение отдаться природе, человеческим эмоциям, семье, вселенной, высшей силе. Глубокая гуманность - это умение принять первобытную силу жизни и смерти. Глубокая гуманность - это умение принять то, что своим величием намного превосходит нас самих.

Что такое "высокая технология - глубокая гуманность"?

Это линза, преломляющая смысл человеческого бытия. Это способность принять технологию, которая сохраняет нашу человечность, и отвергнуть технологию, кото [40] рая грубо в нее вторгается. Это признание того факта, что технология - неотъемлемая часть эволюции культуры, творческий продукт нашего воображения, нашей мечты и вдохновения - и что стремление создавать новые технологии есть, по сути, инстинктивный процесс. Но надо также признать, что искусство, литература, драматургия, религия, естествознание и время являются равноправными партнерами развития технологии, так как именно они питают душу и утоляют ее жажду. Эти области человеческого бытия выражают то, что значит быть человеком, и помогают применять технологию так, чтобы плодотворно пользоваться ее достижениями. Этот подход означает умение ценить жизнь и принимать смерть. Это знание того, где и когда нам следует отталкиваться от технологии в нашей работе и жизни, чтобы утвердить свою человечность. Это понимание того, что слишком рьяные ревнители технологии настолько же близоруки, как и те, кто целиком ее отрицает. Это создание подходящего пути для того, чтобы, идя по нему, не чувствовать страха перед технологией и не бояться отстать от нее. Это понимание того, что в своих лучших проявлениях технология поддерживает и улучшает человеческую жизнь, а в своих худших проявлениях технология отчуждает, изолирует, искажает и уничтожает ее. Это умение ставить вопрос о том, какое место должна занимать технология в нашей жизни и какое место должна занимать она в обществе. Это умение сознательно выбирать момент, когда технология добавляет ценности к человеческой жизни. Это умение учиться жить по-человечески в эпоху господства высоких технологий. Это способность понять, когда имитация привносит ценный опыт в жизнь человека. Это понимание того, как избежать отчуждения и изоляции, к которым вынуждают нас высокие технологии. Это понимание того, что технология отнюдь не нейтральна. Это знание того, когда включить прибор и когда его выклю [41] чить. Это умение придерживаться шкалы человеческих ценностей.

"Высокая технология - глубокая гуманность" наслаждается плодами технологических достижений и на деле примиряет их с нашим Богом, нашей церковью или нашими духовными верованиями и убеждениями. Она учит нас воспринимать и понимать технологию сквозь человеческую призму игры, времени, религии и искусства.

От высокой технологии к глубокой гуманности

Когда высокая технология становится обычной техникой или, если поставить вопрос более драматично, когда высокая технология становится проявлением глубокой гуманности? Высокая технология становится проявлением глубокой гуманности с течением времени и по мере того, как культура усваивает высокую технологию. Сегодня деревянный ткацкий станок с челноком и грубой основой - это типичное проявление глубокой гуманности. Четыре тысячи лет назад в Египте и Ассирии такой станок был последним словом техники. Копье, колесо, блок, клин - все это было когда-то высокой технологией. В двадцатые годы радиоприемник в бакелитовом корпусе был последним достижением высокой технологии того времени. Сегодня такой приемник вызывает чувство ностальгии и служит воплощением глубокой гуманности. Четырехдорожечные магнитофоны (семидесятые годы) стали предметом собирательства, попадая в те же коллекции, что и диски на сорок пять оборотов в минуту, долгоиграющие грампластинки или кассеты старых магнитофонов. Старые технологии становятся проявлениями глубокой гуманности тем скорее, чем быстрее развиваются новые высокие технологии.

Старомодная техника становится для всех нас точкой отсчета. Эти предметы отмечают определенную временную веху в нашей жизни, будят в нас воспоминания. Они [42] же пробуждают в нас эмоции. Высокая технология не обладает такими свойствами точки отсчета - пока не обладает. Высокая технология сулит надежду на более легкую жизнь, но не вызывает у нас ностальгических воспоминаний. Высокотехнологические потребительские товары - это всего лишь игрушки, которые надо испробовать и исследовать. Они не пробуждают в нас никаких чувств. Технические достижения и изобретения эпохи американской промышленной революции состарились в достаточной степени для того, чтобы считаться экстравагантными - они не более чем вышедшие из употребления несовершенные старомодные символы некогда трудной и нудной работы. Сегодня мы романтизируем устаревшую технологию.

Несовершенства старой технологии - двойная экспозиция, глохнущие двигатели, удары электрическим током - сегодня очень хорошо различимы, но несовершенства сегодняшней техники будут очевидными только перед лицом еще более передовых достижений. [43]

Часть первая

СЕГОДНЯ:

Восприятие потребительской

технологии через призму

времени и игры

Технология как валюта нашего времени

Оборот всей экономики Соединенных Штатов оценивается в восемь триллионов долларов. В этом гигантском финансовом поле существуют два крупнейших рынка: 1) рынок потребительской технологии и 2) рынок средств избавления от потребительской технологии.

Потребительская технология изменяет наше представление о времени - она сокрушает, топчет и прессует время. Сегодня технология - это самозаводящаяся машина, своего рода вечный двигатель, подталкивающая самое себя постоянными усовершенствованиями, дополнениями и новым топливом. Технология ускоряет темп жизни и усиливает нашу зависимость, которая с необходимостью требует облегчения, для немедленного достижения которого мы опять-таки слишком часто обращаемся к технологии. Вас одолел стресс? Купите массажер. Жизнь пошла вразнос? Купите электронный органайзер. Вам надо путешествовать с детьми? Купите "Геймбой". Живете в опасном районе? Купите охранную систему.

На вашем столе лежит электронная записная книжка рядом со стопкой статей, требующих немедленного прочтения, но вы предпочитаете смотреть маленький телевизор и пить холодное пиво. Вечер пролетает незаметно, [47] и вы отправляетесь спать после набивших оскомину вечерних новостей и порции голосовой почты с работы. Вы лежите без сна, пока ваша супруга болтает неведомо с кем по Интернету, и пытаетесь осмыслить события истекшего дня. Вам стыдно за то, что вы не сумели сдержаться и накричали на нового сотрудника. Вы вспоминаете, что водопроводчик не позвонил вам, как обещал, несмотря на ваше напоминание. Вы жалеете, что не смогли преодолеть усталость и не почитали сыну на ночь сказку; вы испытали мимолетную гордость от того, что сумели заключить сделку по недвижимости за четыре процента. Вы начинаете засыпать, но ваш мозг продолжает работать. В уме вы перебираете дела, которые предстоит сделать завтра. Вы просыпаетесь в шесть тридцать без ощущения свежести и без воспоминаний о сновидениях. Выбравшись из постели, вы несетесь на кухню за чашкой горячего кофе, а потом бросаетесь читать электронную почту. С сумкой в руках вы направляетесь к машине, надеясь за двадцать минут дороги послушать звуковую версию популярного учебника по бизнесу, потому что давно ничего не читали по специальности и невероятно отстали. Звонит мобильный телефон, и ваши коллеги напоминают, что через пятнадцать минут вас будет ждать очередной клиент. Скрипучий голос в трубке смолкает, и вас охватывает страстное желание уехать куда-нибудь подальше от этого проклятого города.

Время глубокой гуманности

Восприятие времени, в котором протекает реальная жизнь, неуклонно изменялось на протяжении предыдущих ста лет, но особенно драматичными эти изменения стали за последнее десятилетие. Современная жизнь отчуждает нас от естественных ритмов и звуков. Немногим более века назад, до изобретения электричества и сотовой связи, большинство американцев вставали с рассветом, ложились спать [48] на заходе солнца, ели домашнюю пищу и работали недалеко от дома. Люди говорили о текущих делах, вспоминали старое и напутствовали своих детей фразами типа "поспешишь - людей насмешишь". Рассказы начинались словами "однажды, в давние времена", и мы имели обыкновение говорить то, что думали. Дни отмечались по солнцу, а не по часам, годы - по временам, а не по календарю. Письмо шло до адресата несколько недель, а ответа приходилось ждать и того дольше.

Время определялось по природным событиям и текло в ритме приливов и отливов, лунных циклов и времен года. Его определяли по звездам, восходу и заходу солнца, по затмениям луны и по поведению растений. Как утверждают исторические источники, еще в четвертом веке до нашей эры писец Александра Великого обнаружил, что листья определенных растений открываются днем и закрываются ночью. В восемнадцатом веке естествоиспытатель Карл Линней открыл свойство лепестков цветков некоторых растений открываться и закрываться в определенные часы. Он высадил эти растения у себя в саду и, взглянув на растения, мог сразу определить время суток.

Такой тонкий способ ориентации во времени был утрачен, когда появились напольные и наручные часы, фиксированные встречи, сроки исполнения и любимые ток-шоу в семь тридцать вечера.

Время высокой технологии

С момента изобретения пружинных заводных (1876) и электрических портативных (1956) часов произошел сдвиг - от времени глубокой гуманности к времени высокой технологии. В противоположность языку глубокой гуманности фразы эпохи высокой технологии упрямо твердят нам о побуждающем и подгоняющем влиянии времени. Прислушайтесь. Недостаток времени, ускорение времени, реальное время, срок сдачи, контрольное время, [49] множественная задача, отставание, изыскание времени, создание времени, потеря времени, заполнение времени, убить время, потратить время, даром потерять время, вовремя, вне графика, временные рамки, временной прорыв.

Потребительская технология традиционно обещает нам сберечь время, освободив нас от выполнения насущных дел, и мало кто отважится отрицать, что на протяжении последнего столетия потребительская технология действительно облегчила нашу жизнь. Мы перестали стирать вручную, складывать, вычитать, умножать и делить в уме, а также печь хлеб из муки грубого домашнего помола. "Делай все быстро, чтобы оставить больше времени для счастья". Так утверждает реклама "Майкрософт". Потребительские товары соблазняют нас широким спектром обещаний, а потом круто ломают нашу жизнь и возбуждают напрасные надежды. На протяжении многих лет мы поглощали эти обещания с такой скоростью, с какой это позволяло наше благосостояние.

Но именно те товары, которые сулили сберегать наше время, все в большей и большей степени его пожирают. Потребительская технология требует определения приоритетов, отбора торговых марок, покупки, установки, обслуживания и усовершенствования.

Потребительская технология достигла той точки, когда она забирает больше, чем отдает. Наши дома набиты приспособлениями, сберегающими труд, но мы без всякой пользы проводим высвободившееся время. Наше исследование показало, что трудосберегающие, упрощающие, экономящие время и многообещающие технологии, которые мы используем в быту, в действительности практически не уменьшают времени, которое мы тратим на домашнее хозяйство. Однако мы по-прежнему одержимы производительностью и эффективностью. Мы постоянно задаем себе вопрос: сколько мы можем успеть за день, за час, за минуту? [50]

Известный американский кинодокументалист Кен Берне, который тратит годы на создание одного фильма, очень озабочен поразившим множество людей массовым расстройством способности к концентрации внимания. "Когда вас постоянно бомбардируют сменяющимися образами - и не только по телевидению, но и в обыденной жизни, - то вы против воли ускоряетесь. Когда вам нужно получить многое, очень многое, за короткий промежуток времени - еду, впечатления, да и все на свете, - то начинает происходить нечто противоположное. Вместо того чтобы духовно обогащаться, как многие себе воображают, от изобилия впечатлений мы, напротив, впадаем в духовную нищету. И эту нищету - прежде всего и главным образом - можно измерить степенью дефицита внимания".

Автомобиль, который до сих пор считается лучшим примером потребительской технологии, служит прекрасной иллюстрацией вышеприведенного утверждения. В дополнение к возможности свободно перемещаться с места на место мы рассчитываем одновременно поддерживать связь с миром и развлекаться. Мы ведем дела по мобильному телефону, читаем, пока стоим перед светофорами, и делаем заметки на листках бумаги, приклеенных к ветровому стеклу. К другим "производительным инструментам", которыми оборудуются современные автомобили, относятся активируемые голосом компьютеры, способные посылать и принимать сообщения электронной почты и факсы. Современные системы "Дженерал моторе" сделают за вас все - от вызова аварийного буксира до рекомендаций относительно ближайшего ресторана, и все эти услуги вы получите, не выпуская руля.

Чтобы с максимальной пользой потреблять время, которое мы проводим в пути, мы привыкаем питаться в машине, для чего покупаем специализированную еду, чашки и соответственным образом упакованные напитки. "Келлог", производитель первых в мире наборов для быстрой [51] еды, ныне сосредоточил свои усилия на дорожных завтраках, потому что тринадцать процентов американцев завтракают за рулем, и "Келлог" утверждает, что "хочет быть в каждом автомобиле". Рестораны "Макдоналдс" большую часть своей продукции продают не в зале, а проезжающим автомобилистам через специальные окошки.

Поскольку мы все в большей степени ведем себя в машине так же, как дома, деловые люди предлагают нам дополнительные средства для "решения" этой дорожной проблемы. Разработаны портативные офисы, умещающиеся на пассажирском переднем сиденье. По меньшей мере один из множества мини-фургонов, поступающих на рынок в течение года, снабжается развлекательными системами. Вы можете развернуть экран для просмотра фильмов или электронных игр. Дети в наушниках играют на заднем сиденье в "нинтендо", а водитель слушает музыку по своему выбору (разговоры перестали быть насущной необходимостью, зато нет ссор и конфликтов).

Но как мы проводим время в обществе, насыщенном потребительскими технологиями? Мы живем в машинах, говорим по мобильным телефонам, отправляем послания по электронной почте, смотрим телевизор, работаем на компьютере, слушаем музыку, остаемся в курсе, остаемся на связи, остаемся опутанными проводами, как марионетки веревочками, и продолжаем без оглядки нестись вперед, обгоняя время. Мы организованны (или хотим быть таковыми), эффективны (в этом нам помогут новые компьютерные программы) и производительны (тут поможет новый скоростной модем). Я куплю себе новый палм седьмой модели. Если я установлю спутниковую тарелку, то мне больше не придется ходить в кино. С тех пор как я подключился к Атагоп.сот, я перестал бывать в книжных магазинах.

Приспосабливая свою жизнь к сложным автоматизированным системам, мы даже сами не замечаем, как меняются наша деятельность и наш повседневный язык. [52]

Огонь теперь не зажигается, а включается. Тротуары не чистятся, а подогреваются. Занавески теперь не задергивают, ими управляют с помощью пульта дистанционного управления. То же самое касается пищи, которую теперь не варят, а программируют процесс приготовления. Мы втыкаем вилки в розетки и нажимаем кнопки, но никто не знает, как отключиться от всего этого на время, достаточное для того, чтобы обдумать, что мы, собственно говоря, делаем и в чем заключается наш выбор. Мы остаемся наедине с ощущением, что нами и нашей жизнью безраздельно правит высокая технология.

Потребительские технологии, которые в любой момент делают нас доступными для других, уродуют наши представления о времени и собственном благополучии. Сотовый телефон лежит у нас в кармане, в ладони зажат портативный компьютер, на поясе пристегнут пейджер. Факсимильный аппарат и электронная почта спрессовали до предела "время ответа", и все эти технологические новшества делают нас доступными двадцать четыре часа в сутки, как круглосуточный супермаркет. Какой же эффект мы получаем, окружая себя технологией все время, каждый день, дома, на работе и в машине, не зная ни сна, ни отдыха?

Зоя Леонард, художница, которая родилась и выросла в Нью-Йорке, но живет теперь на Аляске, говорит о сделках со временем: "Я - типичный городской ребенок, и именно поэтому с детства привыкла, что со временем можно торговаться. О, ты опаздываешь - возьми такси. Тебе нужно отправить сообщение, но ты не успеваешь - воспользуйся опцией приоритетности. Если времени и правда не осталось, отправь это с "Федерал-экспресс". Если офис "Фэдэкса" уже закрыт, отправь свое письмо по факсу. Ты знаешь, что со временем всегда можно заключить выгодную сделку. Но когда живешь здесь, на Аляске, начинаешь понимать, что здесь настолько суровые условия, что нет места никаким сделкам. Ты не можешь поспорить с бурей или с расстоянием". [53]

Сегодня мы редко употребляем слово "покой". Наш словарь густо засеян словами, порожденными постоянным стрессом. И мы начинаем мечтать о бегстве в деревню.

Сладкий зов Сирены

Обещания технологии - это песня Сирены, она так сладка и мелодична, что не оставляет нам сил сопротивляться ее соблазнам. День приходит и день уходит, а мы постоянно окружены посулами технологии, которая проникает к нам в виде телевизионной и почтовой рекламы, в виде уверений продавцов и советов сотрудников и друзей. Наше общество выбито из колеи стрессом и спрессованным временем, и мы взываем к усовершенствованным решениям. Мы вдыхаем эти поэтапные программы с той же скоростью, с какой они появляются на свет, и обращаемся к технологии за ответами. Она дает их: от лучшего к великолепному, от нового к революционному, от быстрого к мгновенному, от надежного к безопасному, от простого к не требующему никаких усилий, от силы к могуществу. Но так же, как песнь Сирены, зов технологии может быть обманчивым. Он соблазняет, манит, а потом захлопывает капкан.

Производители рекламы имеют склонность давать завышенные обещания. В пятидесятые годы самым большим обещанием технологии было удобство. Сегодня ведущей темой рекламы стало обещание все упростить - потребительская технология стала противоядием сложности, так как семьдесят семь процентов опрошенных американцев "чувствуют, что должны что-то сделать, чтобы упростить свою жизнь".

Сегодня потребительская технология формирует невидимый фундамент нашей жизни. В качестве простого личного теста, попробуйте представить себе, во что превратится ваша жизнь, если из нее удалить самые основные дости [54] жения современной потребительской технологии. Представьте себе приготовление обеда. Из морозильной камеры вы достаете пакет замороженных "равиоли" и бросаете их в кастрюлю с водой, кипящей на сильном огне. Из холодильника вы извлекаете банку с соусом и подогреваете его в микроволновой печи в специальном пирексном контейнере. В электропечи вы поджариваете хрустящий итальянский хлеб с пармезаном и базиликом. Обед весьма удобен и вкусен. После обеда вы загружаете грязную посуду в посудомоечную машину и садитесь к компьютеру готовиться к деловой встрече. Электропечь, холодильник, микроволновка, посудомоечная машина, газ, электричество, водопровод. Не хотите же вы и вправду отказаться от всего этого?

Наша жизнь настолько пропиталась технологией, что, естественно, постоянно возникает потребность приобрести что-то новое.

В шестидесятые и семидесятые годы Ральф Нейдер убедил американцев стать "информированными потребителями", после чего на упаковках товаров появились списки ингредиентов и инструкция по безопасному применению. Но теперь недостаточно сравнивать товарные знаки, консультироваться в "Консьюмер рипорт" или исследовать соответствие и качество каждого данного продукта. Сегодня потребительская технология стала намного более могущественной и опьяняющей, чем во времена Ней-дера. Для того чтобы выйти за пределы отравленной зоны современной технологии, мы должны стать размышляющими потребителями и начать учитывать последствия внедрения новых технологий в нашу жизнь, начать исследовать тот эффект, который оказывает технология на время, и то, какие ценности добавляет она к нашему человеческому опыту. Размышляющий потребитель понимает, что обещания технологии могут быть обманчивыми, и в них могут непреднамеренно отсутствовать указания на те последствия, которые способны поразить наше сообщество, наше дело, наших детей и нас самих. [55]

Осенью 1995 года на всю Америку прославилась деревушка Уотерфорд, расположенная в Виргинии у подножия горы Блю-Ридж. Проживающие там двести пятьдесят размышляющих потребителей стали первой американской общиной, отказавшейся от кабельного телевидения. "У наших людей есть время поговорить друг с другом. Я горжусь плохим приемом телевизионных программ в нашей деревне, - заявил один из жителей Уотерфорда на встрече Ассоциации Граждан, на которой обсуждался вопрос подключения кабеля. - Отсутствие телевизора заставляет людей выходить из домов, и мне ненавистна сама мысль о том, что это может измениться только потому, что по телевизору покажут девять разных футбольных команд. Лично я лучше пойду сам ловить рыбу, чем буду смотреть канал для рыболовов".

Передовая простота

"Я живу не как американцы, а как люди во всем остальном мире", - говорит тридцатидвухлетняя писательница Карен Метцгер, описывая свою повседневную жизнь. Карен являет собой крайний пример движения, называемого "добровольная простота", приняв которую, от десяти до двенадцати процентов американцев отступили назад по шкале времени. Эта женщина четко формулирует свои мысли, она умна, хорошо образованна и полна энергии. Карен живет в хижине размером девять на девять футов (Приблизительно три на три метра. - Примеч. ред.) с чердаком-спальней, расположенной на высоте девять тысяч футов (Приблизительно три тысячи метров. - Примеч. ред.) над уровнем моря в величественных горах Сан-Хуан в штате Колорадо. Хижина стоит близ грунтовой дороги у подножия трех легендарных горных пиков, недалеко от фермы, на которой на фоне умопомрачительных пейзажей снимались эпизоды фильма Джона Уэйна "Настоящая выдержка". Хижина построена из [56] подручных материалов и кренится под сильным здешним ветром. Такой домик мог бы сделать честь даже фантазии доктора Сюсса (Известный американский детский поэт-сказочник (1901-1991) - Примеч. ред.Примеч. ред.).

Пять лет назад Карен переехала из Чикаго - города с трехмиллионным населением - сюда, на столовую гору Гастингс, в деревушку с населением пятьдесят человек. Карен, чей отец мог бы "зачернить или, наоборот, при необходимости выкрасить газон в зеленый цвет", научилась готовить, прибираться и выживать в экстремальных условиях горной зимы без водопровода, электричества и других предметов роскоши, проистекающих из этих краеугольных воплощений технологии - туалета, душа, воды в кране и холодильника. "Роскошный кемпинг". Такими словами описывает Карен жизнь, в которой ей приходится таскать воду в дом, выносить из него мусор, греть воду или растапливать снег, чтобы вымыть посуду, ходить в туалет, стоящий в пятидесяти футах от дома, дважды в неделю купаться в горячих источниках близлежащего городка, держать в доме подаренный ей матерью "винчестер" двадцать второго калибра, вышвыривать со двора трупики сурков, которые каждое утро приносит к крыльцу верная собака, и пробиваться по непроходимым дорогам на "субару" восемьдесят четвертого года - единственном осколке цивилизации, без которого Карен не мыслит себе жизнь.

"Люди действительно могут убедить себя в том, что им нужно гораздо больше, чем это есть на самом деле. Это просто ментальный блок. Удобства - лишняя боль в заднице. Чем больше у тебя вещей, за которыми надо следить и поддерживать в рабочем состоянии, тем больше времени они у тебя отнимают. Мне не надо заботиться о замерзших трубах".

Но почему Карен избрала бегство от основных предметов потребительской технологии, которая формирует основу американской жизни? Потому что ее жизнь стала богаче и шире с тех пор, как она отказалась от основ [57] комфорта, который большинство американцев считают чем-то само собой разумеющимся.

Ее повседневными делами управляет совершенно иное чувство времени. "Сильный, пробирающий до костей ветер, бездонное звездное небо, красочный рассвет, эпические снегопады" окутывают ее и хранят от гонки, дорожных пробок и зависимости от линий электропередачи. Она созрела, как личность, стала мастером на все руки и приобрела ощущение независимости, которое появляется у человека, способного прожить без технологии. Карен получает большое удовольствие от деятельности, которую она добровольно и сознательно для себя выбрала. Она живет физически активной жизнью, но не освобождена от повседневной рутины и обыденности. Она платит сто долларов в месяц за аренду участка и сто долларов в год за газ, поэтому ей не надо много работать. Шестидюймовая солнечная батарея питает ее плейер с компакт-диском и три маленькие лампочки. Она читает, пишет, работает руками и чувствует себя вполне комфортно в одиночестве и тишине. Подняв голову от подушки, она видит вершины гор, и дикая природа попадается ей на глаза чаще, чем случайные прохожие.

"Я бы с удовольствием пользовалась электричеством, чтобы работать на компьютере (который ей приходится заряжать в доме соседа или в городе). Настанет, конечно, день, когда я вернусь в цивилизованный мир, но я сделаю это в полном сознании того, что человек должен сам обеспечивать себя тем, что ему необходимо для жизни".

Сложности простой жизни

Решение упростить свою жизнь, отступив назад по технологической шкале, нельзя назвать легким, но существуют различные степени такого отступления, на которое решаются многие люди. Для некоторых упрощение может выразиться в переезде в маленький городок или в [58] сельскую местность (за период с 1990 до 1996 года численность сельского населения Америки увеличилась на шесть процентов). Можно также сменить работу или переехать в меньший по размеру дом. Для третьих упрощение сводится к редкому включению телевизора или к отказу от компьютерных игр.

"Простое житье в действительности оказывается довольно сложным", - говорит художница и конструктор одежды Дж. Морган Пьюэтт, которая в 1998 году отказалась от высокого положения в обществе, великосветской жизни и прибыльного дела (розничной продажи одежды знаменитостям и оптовой продажи одежды таким престижным покупателям, как нью-йоркский магазин "Вагпеуз"). После долгих, но безуспешных попыток выпутаться из тенет сложного бизнеса и общественной жизни она наконец поселилась на девяноста акрах земли в сельском районе на северо-востоке Пенсильвании со своим другом Марком и котом Родкиллом. Они живут без водопровода в живописных хижинах, отапливаемых дровяными печами, и иногда просматривают триста телевизионных каналов, которые принимают через спутник - от этой технологии Пьюэгг не стала отказываться совершенно сознательно. Со своим партнером, который содержит их розничный магазин (они больше не занимаются оптовыми поставками), она общается по факсу, компьютеру и телефону, эти технологические достижения и позволяют ей жить в деревне. Время, уходившее прежде на развитие бизнеса, она теперь посвящает живописи. Говоря о переезде, она постоянно цитирует пословицу, которую ее родители часто прикрепляли к кухонному шкафу в их доме на пасеке в Джорджии: "Пока ты зелен, ты растешь, но как только ты вообразишь, что созрел, значит, ты начал гнить".

Перемены всегда трудны. С чего следует начать? Миллионы людей обращаются к книжкам рецептов за простыми решениями относительно того, как справиться со [59] сложностями жизни. Элен Сент-Джеймс, автор пяти бестселлеров "Упростите свою жизнь" (сейчас выпущено в свет два с половиной миллиона экземпляров), предлагает пять этапов возвращения назад, к истокам, и замедления сумасшедшего темпа современной жизни. Еще одна книга, "Простое изобилие" Сары Бен Бреднах, которая учит ценить простые удовольствия, вышла тиражом более трех миллионов семисот тысяч экземпляров. Движение добровольной простоты находит свой путь в американскую культуру и пробуждает духовность и бережное отношение к окружающей среде, отвращая людей от полного вовлечения в рабочий цикл. Барбара Бранд, автор книги "Экономика цельности: Переоценка обыденной жизни" описывает это движение как "избавление от пристрастия к высокой технологии, особенно от пристрастия к телевизору". Она утверждает, что движение к простоте "готово возродить вашу жизнь и научить вас получать больше от вещей, которые вы по-настоящему цените".

Высокотехнологичная простота

"Простота и удобство - вот два слова, которые мы слышим чаще всего, - говорит Лайза Монтгомери, издатель "Е1еctronic House Magazine", обсуждая противоположный полюс спектра простоты, известный под наименованием "автоматизация домашнего хозяйства" - растущий бизнес, обслуживающий людей, которым для достижения простоты требуется больше технологии. - Действительно, чем сложнее автоматика в доме, тем проще в таком доме жить. Чем выше технология, тем проще с ней обращаться. Люди хотят приобрести такую систему, чтобы в доме можно было убирать постели, отдыхать, работать и вообще делать все что угодно одним нажатием кнопки".

Домашние автоматизированные системы привлекли к себе общественное внимание после того, как Билл Гейтс [60] разрекламировал свой дом стоимостью пятьдесят три миллиона долларов в Пьюджет-Саунд, штат Вашингтон, где все, начиная с ванны и кончая видеоаппаратурой, было снабжено автоматическим управлением и электронными мониторами. Майкл Эйвери из компании "Smart Systems Supply", которая работала в доме Гейтса площадью сорок пять тысяч квадратных футов, полагает, что Гейтс и его компаньон и соучредитель "Майкрософт" Пол Аллен "воспитали и поддержали на плаву промышленность, которая медленно, но верно проникает к среднему человеку. Мы находимся в самом разгаре этого перехода, в его переломном моменте. Ключевым здесь является то, что люди могут теперь оборудовать жилище электронными системами в соответствии со своим образом жизни".

"Wired homes", компания по автоматизации домов, расположенная в Восточном Брансвике, штат Нью-Джерси, на своем сетевом сайте утверждает, что если вы купите ее системы, то сможете просто сказать ящику: "Я ухожу на работу", и система ответит тем, что выключит кофеварку, перекроет стояк в ванной (на случай, если вы оставили незакрытый кран), снизит температуру в доме (чтобы сберечь электричество или газ), откроет или задернет шторы в зависимости от предварительно введенной программы, будет в различное время включать и выключать свет и телевизор, создавая иллюзию, что в доме кто-то есть, запрет двери и активирует охранную сигнализацию.

Джей Липпман, живущая в автоматизированной общине Bennet Homes в Редмонде, штат Вашингтон, подчеркивает, что такой подход "становится общим местом, это то, что скоро будет установлено в каждом доме, а не только в апартаментах богатых и знаменитых".

Майк Буки, архитектор общины, расположенной вблизи от Пьюджет-Саунд, считает, что двадцать процентов людей, покупающих дома в этом районе, интересуются возможностью установки высокотехнологичного оборудования для развлечений, обеспечения безопасности, свя [61] зи и контроля отопления. В других, более богатых и престижных районах, доля таких потребителей приближается к пятидесяти процентам.

То, что когда-то существовало только в мультипликационном фильме "Джетсоны", теперь становится реальностью. Люди начинают интересоваться умными домами, в которых ваш будильник сначала вежливо спросит, не хотите ли вы свежего кофе, а потом отдаст команду кофеварке начать готовить напиток. Или ваш умный холодильник ответит на электронное послание с работы, в котором вы спросите его, какие ингредиенты надо купить, чтобы приготовить на ужин вегетарианскую лазанью. Холодильник свяжется с кладовкой, а потом отправит онлайновое сообщение в бакалейную лавку, откуда ровно в шесть часов вечера вам доставят недостающие продукты.

Промышленность, производящая домашнюю бытовую автоматику, проникает повсюду - в ваш квартал, вашу общину и даже в школу, где учатся ваши дети.

Технология как сообщество

"Селебрейшн" - это высокотехнологичная община, расположенная менее чем в миле от "Дисней-уордда" близ Орландо, штат Флорида. Городские дизайнеры, мастера городского ландшафта и архитекторы работали в тесном содружестве с мультипликаторами "Диснея" и спланировали квартал, структура которого основана на пяти главных принципах: архитектура, здоровье, образование, общность и технология. Поселок рассчитан на пятнадцать тысяч жителей.

Летом 1996 года в огромные дома поселка въехали первые обитатели. Квартал мог бы произвести впечатление добротного старомодного поселка, если бы не странное взаимное расположение домов, выстроенных в стиле начала нового тысячелетия, и не только что высаженные молодые деревца. Пройдет не меньше ста лет до того момента, когда [62] величественные вязы раскинут свои пышные кроны над тенистыми подъездными аллеями и приподнимут своими мощными корнями асфальт тротуаров, но пока всего этого нет и в помине. В настоящее время две тысячи обитателей живут в домах, которые больше хвастают своими фасадами, нежели боковыми стенами, старомодными подъездами с колоннами, выходящими в центральный парк общины, высокими двойными окнами и остроконечными готическими крышами. Главная улица обрамлена музыкальными автоматами и магазинчиками с деревянными вывесками, возвещающими почтенный возраст заведения - "С 1905 года", - хотя в действительности они расположились в "Селебрейшн" лишь с 1996 года, а основаны были в совершенно других местах.

Приятные обшитые сайдингом фасады этих домов скрывают тот факт, что они опутаны электронными сетями до самого основания. "Селебрейшн" - как и более чем сто поселков такого типа, рассеянных по территории Соединенных Штатов, - это попытка создать нечто большее, нежели просто спокойное и живописное место, где семьи могут воспитывать своих детей. Те, кто планировал этот поселок, надеются создать новый тип связей - электронных, - которые объединили бы учащихся с учителями и родителями, жителей между собой, заказчиков с продавцами, больных с врачами и медицинскими сестрами. Девяносто семь процентов жителей имеют хотя бы по одному персональному компьютеру. Постоянные жители получают бесплатный доступ к электронной почте и в интернет, когда переезжают в городок. Общинная сеть, интранет, позволяет жителям обсуждать положение дел в группах по интересам, размещать объявления и обмениваться местной электронной почтой. Закрытые помещения (footage) школы и события городка снимаются на камеры местной телевизионной командой и пересылаются в интранет, создавая таким образом нескончаемый документальный архив местной жизни. [63]

Даже встречи местного актива проводятся с помощью электронной связи посредством комментариев и предложений, которые рассылаются по электронной почте специально нанятыми для этого почтальонами. Перри Ридер, вице-президент и главный управляющий "Селебрейшн", рассказал о недавно прошедшей городской встрече. "Поток вопросов и ответов был хорошо организован. Людям не надо было переодеваться и идти в конференц-зал, где им пришлось бы выслушивать массу праздной болтовни. Такой способ встреч очень и очень эффективен".

Основатели и обитатели "Селебрейшн" рассматривают технологию как "условие создания сообщества и единения". "Чувство общности создает именно эта штука, которая называется интранет, - говорит Ридер. - Несмотря на то что это общественное мероприятие, все в то же время чувствуют приватность, так как знают, что никто не может взять и просто войти с улицы к тебе в дом". Черил Кассано, бывший директор начальной школы, переехавшая в "Селебрейшн" вместе с мужем и тремя детьми из Ричфилда, штат Коннектикут, не скрывает своего восторга по поводу инт-ранета. "Я потратила бы в Ричфилде вечер, а то и два, чтобы обзвонить всех мальчишек и сказать им, что мы собираемся делать. Здесь достаточно поместить одно сообщение в интранете. Простота передачи информации просто сказочная!" Восторгается Кассано и по поводу двусторонних приемников-передатчиков фирмы "Моторола". "На свой день рождения мой сын получил "моторолу", а теперь они есть и у его друзей, - продолжает она. - Можно чувствовать себя совершенно спокойно, когда дети идут в бассейн или еще куда-нибудь. Он звонит мне после уроков и говорит: "Мамочка, мы с Адамом хотим на полчаса заглянуть в библиотеку". Я говорю: "О'кей", - и через полчаса звоню ему сама, чтобы узнать, где он".

С "моторолами" дети могут уйти дальше от дома, чем раньше, когда они должны были быть рядом, чтобы услышать, как мать зовет их с заднего крыльца. [64]

Дети, опутанные проводами

Общественная школа в "Селебрейшн" так же, как и дома, представляет собой настоящее произведение искусства. "У нас нет компьютерных классов. Наши компьютеры полностью интегрированы в учебный процесс. Входя в окружающее пространство (так в "Селебрейшн" называют классы), вы видите повсюду компьютеры и высокотехнологические приспособления. Они не сосредоточены в каком-то одном пространстве, специально для этого выделенном. Техника должна присутствовать там, где находится учащийся и где проходит процесс обучения", - говорит Скотт Мури, школьный специалист по технологии обучения.

В "Селебрейшн" создана не просто вездесущая, но очень мощная и высокоскоростная технология. На девятьсот сорок учащихся приходится восемьсот компьютеров, и школа считает это своим большим достижением. Кроме того, технология представлена 1800 соединениями связи "этернет", 900 волоконно-оптическими кабельными соединениями, 450 двужильными коаксиальными кабельными соединениями и тремя линиями Т-1. В школе установлен собственный интранет, который позволяет учащимся публиковать свои работы в сети и входить в работы других учащихся для формирования ссылочного справочного аппарата. Все вокруг пропитано высокой технологией и быстродействующими компьютерами. Школа пользуется услугами нескольких высококвалифицированных консультантов из Гарвардского университета, университета Джонса Гопкинса, компании "Эппл" и "Sun Microsystems". Такой привилегии школа удостоилась благодаря своим связям с компанией "Дисней".

"Мы не теряем учебное время, ожидая, пока загрузится страница интернета или документ дойдет по сети до нас, - поясняет Мури. - Наша технологическая философия сосредоточена на самой сети. Мы, однако, понимаем, что интернет предлагает большие возможности связи школы с домом и внешним миром". [65]

Полностью оснащенная медийными системами управления школа "Селебрейшн" предоставляет учителям и учащимся доступ к кабельным сетям, спутникам, телевидению, лазерным дискам и видеозаписям. В школе разработана система, позволяющая кодировать информацию об учащемся, записывая ее на специальное кольцо "ява". В кольце записано имя учащегося, номер в реестре социального страхования, какие книги он читает, какие задания не успел выполнить. Родители программируют кольцо "ява", переводят на коды деньги, на которые ребенок может купить школьные завтраки или пирожное в автомате, просто вставив кольцо в щель. (Интересно, каков будет следующий шаг - татуировка индивидуального номера на плече ребенка?)

В одном "рабочем пространстве" учатся дети разных возрастов, так как некоторые дети могут раньше обращаться со сложной техникой, чем другие. "Когда дело доходит до обучения обращению с технологией, - говорит генеральный менеджер "Селебрейшн" Перри Ридер, - то дети, вероятно, обучают других детей быстрее и лучше, чем взрослые наставники. Покажите мне ребенка с видеоигрой и его младшего друга, который хочет научиться в нее играть, и я ручаюсь вам, что старший ребенок передаст свою мудрость младшему быстрее, чем это сделали бы самые умные родители". Школьный специалист по технологии Мури признает, что высокая технология в корне меняет саму природу учебного процесса, его, если можно так выразиться, окружение и обстановку, в которой он проходит. Проблема заключается не в том, чтобы дать детям информацию, говорит он, а в том, чтобы рассортировать ее, придать ей смысл и научить детей синтезу.

Самое опасное из всех обещаний, которые дает высокая технология, - это обещание сделать наших детей умнее. В своем послании от 1996 года президент Билл Клинтон объявил благородным лозунг: "Интернет в каждый школьный класс". Доступ к информации сам по себе не [66] научит ни синтезу, ни анализу. Школьные расходы на информационные технологии достигли в 1997 году четырех миллиардов трехсот сорока миллионов долларов, но при этом были сокращены расходы на обучение музыке и рисованию.

Сообщество как тематический парк

"Селебрейшн" подает себя как сообщество, построенное на принципах архитектуры, здоровья, образования, общности и технологии. Однако один из этих принципов явно подавляет все остальные. "Селебрейшн" - сообщество, соблазненное посулами технологии.

Встречи жителей проводятся по компьютерной сети. В городке, который выставляет напоказ свои традиционные парадные подъезды с удобными лавочками (похожими на деревянные, но на самом деле изготовленными из волокнистого пластика, на котором никто не хочет сидеть), интра-нет также имеет свой парадный фасад. Это бюллетень объявлений общины как "источник связи жителей друг с другом". Община навязчиво предлагает кабельные линии - "настоящие произведения технологического искусства", включая "импульсный заказ оплачиваемых телепередач", "селективное интерактивное телевизионное обучение", "живое, на натуральном материале, программирование через двустороннюю сеть", "программирование знаний по телевизионной сети". Есть, кроме того, местный телевизионный канал общины "Селебрейшн", который распространяет в эфире программы о местных событиях, таких как Парад Гордости или сериал, посвященный основанию "Селебрейшн", заседания школьного консультативного совета, а также выпускные вечера в школе, первенства школы по баскетболу и игры лиги малышей. Значимые события общины люди больше наблюдают на экранах, чем в спортивных залах, в поле или в церкви.

"Селебрейшн" являет собой пример жизни в Отравленной Технологией Зоне. Кольца "ява", которые носят [67] дети, представляют собой пример слепой веры плановиков "Диснея" и жителей городка в технологию. Эти кольца, как обручальные кольца монахинь, символизирующие их обручение с Христом, символизируют преклонение жителей города перед технологией.

Мало найдется в Америке общин, где бы с такой силой проявлялось неумение отличать истину от имитации, как в "Селебрейшн". Дело в том, что город построен великими мастерами имитации. "Дисней", который создал фасад идеализированной общины, становится в оборонительную позицию, когда речь заходит о подлинности. "Селебрейшн" - это населенный пункт будущего, настоящий, реальный город", - говорится в рекламных буклетах общины. Жительница городка Келли Рисли также считает необходимым подчеркивать истинность города. "У людей здесь, как и в других местах, есть свои горести и радости. Это настоящая жизнь в реальном мире". Однако посетители парка "Дисней" смотрят на городок, как на еще один аттракцион, похожий на сафари в Царстве Животных. Жители и среда их обитания становятся предметами наблюдения и осмотра так же, как лев на скале или гиппопотам в болоте. Магазины и лавки Главной улицы служат той же цели, что и торговые точки в "Диснейленде". Ненавязчивая музыка заполняет город из таких же скрытых динамиков, как и те, что расположены в стратегических точках "Дисней-уорлда". "Селебрейшн" задуман как исторический стопроцентный американский город, но на деле это обычное расширение тематических парков, прячущихся за старомодными фасадами общины. В действительности "Дисней" продает высокотехнологичное домовладение.

Расширение времени

Высокотехнологичные дома, школы и населенные пункты сильно влияют на наш образ жизни и внушают нам веру в то, что мы можем достигнуть гораздо больше [68] го за более короткие отрезки времени, но при этом будят в нас ностальгические ощущения, что раньше было все-таки лучше.

Мало найдется деловых людей, которые сколотили себе крупный капитал на эксплуатации тревожного чувства времени, чем Марта Стюарт. За последние пятнадцать лет ей удалось построить целую империю вокруг особых и порой противоречивых ощущений и понятий о времени. Каждая фотография, сделанная для ее журнала "Искусство жизни", буквально насыщена этим чувством естественного хода времени. Основные сюжеты фотографий - выветренная скала, поношенная одежда, только что посаженное дерево. Каждый образ отражает время дня и время года - вот от дуновения первого теплого ветерка раскрылись почки, вот свекла, только что, на восходе солнца, выкопанная из грядки. Все, что исполнено душевности, чувства и красоты, появляется лишь в результате внимательного ухода, терпения и труда. Пока потребительская технология обещает сберечь наш труд и наше время, эстетика Стюарт увлекает нас совершенно противоположными чувствами. Те вещи, которые мы больше всего ценим в жизни, получаются в результате прилежного труда и требуют времени для своего изготовления.

"Прежде чем кроить ткань, мы вымыли пол на кухне и застелили его простынями, чтобы не испачкать девственно белую тонкую кисею, - так вспоминает Стюарт те дни, когда ей было девятнадцать лет, и она вместе с матерью шила свое подвенечное платье. - Мама наточила ножницы, чтобы они хорошо резали и не рвали ткань. Мы специально купили новые булавки из нержавеющей стали, чтобы на платье не осталось бурых пятен. Мы тщательно сметывали каждый шов, потом прошивали его и проглаживали. Все шло очень хорошо, но медленно. Мелкие изящные швы, ровные ряды мельчайших пуговичных петель и тончайший кант на талии. Я до сих пор удивляюсь, насколько долговечным оказалось это платье". [69]

Слова и образы журнала Стюарт побуждают читателей оставлять больше времени для занятий, которые обогащают душу. Она на уровне подсознания, интуитивно, напоминает им (читателям) о том, что было, и пытается пробудить стремление к более размеренной и спокойной жизни. В эпоху, когда предварительно вымытый салат латук пакуется в вакуумный пластиковый пакет, и это называют "самым важным достижением в торговле пищевыми продуктами за последние пять лет", журнал "Искусство жизни" предлагает буквально следующее: "Для того чтобы приготовить собственный экстракт, положите один ломтик ванильного боба в сосуд с тремя четвертями чашки водки, герметично запечатайте его и поставьте в темное прохладное место на шесть месяцев".

"Искусство жизни" - бренд, который ценит время и труд. Такова же и вся линия производства продуктов, принадлежащая Стюарт. Так же как "Селебрейшн", Стюарт маскирует свои призывы подлинной стопроцентной американской эстетикой, но по сути своей этот бизнес тоже представляет собой образец высокой технологии.

Послание глубокой гуманности

посредством высокой технологии

Большинство читателей Стюарт - это работающие квалифицированные женщины с высокими доходами, чья повседневная жизнь разительно отличается от идиллической картины, которую живописует Стюарт в своем журнале. Но таким женщинам нравится воображать жизнь, которую Стюарт подает в столь привлекательном виде. Она понимает, какой эффект оказывает время высокой технологии, и построила с ее помощью миллиардный бизнес по продаже своего человечного мира. Отчасти ее гениальность состоит в том, что она передает людям свое послание глубокой гуманности с помощью той самой технологии, которая лишает время его привлекательности. [70]

На сайт Стюарт еженедельно поступает 476 000 обращений. Программа "Искусство жить в будни" передается шесть дней в неделю по "Коламбия бродкастинг систем". "Искусство жить по выходным дням" - это программа, которую передают более двухсот телевизионных каналов. Радиопрограмма "Спроси Марту" транслируется по всей стране двумястами шестьюдесятью радиостанциями. У журнала Стюарт два миллиона сто тысяч подписчиков. Ее колонка регулярно появляется в двухстах двадцати газетах. Стюарт опубликовала двадцать шесть книг тиражом четыре миллиона экземпляров. Кроме того, Марта рассылает по почте свой каталог. Основная часть ее продукции попадает на рынок через посредство рыночного дельца Кмарта. Стюарт также готовит шоу "Каждый день после школы", стараясь достучаться до следующего поколения своих последователей. Она так описывает концепцию этой передачи: "Это интерактивная программа для детей", которая разрабатывается с использованием телевидения и компьютера для того, чтобы направить интерес детей в нужное русло. Стюарт хочет провести остаток жизни везде, со всеми, один на один, всегда, навечно и сейчас.

Немногие бренды так прилежно направляют своих потребителей из одной информационной среды в другую. Вскоре после регистрации сайта www.marthastewart.com. в журнале "Искусство жизни" появилась статья, где подробно описывалось, как найти этот сайт, а выступая по телевидению, Марта Стюарт шаг за шагом провела своих зрителей по интернету и привела их на свой сайт. Шестьдесят процентов ее читателей теперь переписываются с компанией по электронной почте. Каждый месяц "Искусство жизни" задает риторический вопрос "Как найти Марту...", на который журнал сам дает ответ на десяти страницах нескончаемой рекламы: Всемирная сеть, Дневное телевидение, Утреннее телевидение, Книжная полка Марты, Марта по почте, Марта по подписке. Так же как [71] Черил Кассано, мать из "Селебрейшн", которая постоянно на связи со своим сыном с помощью "моторолы", Стюарт тоже всегда на связи со своими суррогатными детьми.

Сегодня Марта - самый раскрученный бренд Америки, носящий женское имя. Однако Стюарт не обладает физической точкой продвижения своих товаров. У нее нет центральной тумбы для расклейки афиш своего бренда. Штурмом берет Америку "виртуальная" Марта.

Лично сама Стюарт, возможно, является одной из самых опутанных современной технологией женщин в мире. У нее шесть личных номеров факса, четырнадцать личных телефонных номеров, семь номеров автомобильных телефонов, два номера сотовой связи и "электронная книжка", с которой она не расстается ни на минуту. Ее "шевроле субурбан" оборудован миниатюрным проигрывателем пишущих компакт-дисков, телевизором, шумо-поглощающими наушниками, мобильной навигационной компьютерной системой и сотовым телефоном. Конференц-зал в ее главном офисе "Омнимедиа" в Нью-Йорке оборудован аудиовизуальной системой с панелью дистанционного управления, что избавляет Стюарт от необходимости лично присутствовать на заседаниях правления компании. Она полагает, что технология должна служить дополнением к жизни, обогащенной близостью к природе, тяжким трудом и общением с друзьями. В одной из ее последних реклам сказано: "Твоя мать была не права. Телевизор - отличная вещь".

Личный опыт научил Стюарт, что интересующие ее вещи наверняка заинтересуют и миллионы других людей. В настоящее время она одержима технологией и ищет способы стратегического объединения аппаратного и программного обеспечения в одну уникальную компанию под своим руководством. "Через десять лет каждая женщина в Америке захочет быть опутанной технологией", - говорит она. Для своих читателей, клиентов Кмарта, телезри [72] телей и поклонников Стюарт сделает технологию столь же желанной и безвредной, как ваза с цветами на фотографии в ее журнале. Эти люди с удовольствием поверят в то, что Марта решит технологическую проблему практичным, методически выверенным и эстетически оправданным способом, как она уже сделала это с кулинарным искусством, уходом за больными и пасхальными яйцами. Ее заказчики и читатели наивно полагают, будто Стюарт с наименьшими потерями, дружески подставляя плечо, мягко и ненавязчиво, шаг за шагом, проведет их через незнакомое царство технологии.

"Сегодня, хотя наш компьютерный, размещенный в сети бизнес, дает нам лишь ничтожный процент годового дохода, будущее моей компании целиком и полностью лежит в киберпространстве. Только за истекший год наши доходы от еженедельной электронной коммерческой рекламы возросли на восемьдесят процентов. Мы удвоили объем товаров в нашем компьютерном складе, а наши Сетевые объемы увеличились на тридцать три процента", - писала Стюарт в конце 1998 года, добавив, что, по самым осторожным оценкам, доходы в 1999 году превзойдут эти показатели вдвое.

Ее обращение отличается высокой человечностью, но среда обращения - воплощенная высокая технология. Если среда станет содержанием обращения, то Марта окажется обычным проводником высокой технологии.

Труд или отдых

Хотя Стюарт громко провозглашает лозунг "сделай сам", растущее благосостояние и технологические решения предоставляют все большему числу американцев привилегию избавляться от домашнего труда, который они находят отвратительным. Мы нанимаем людей, которые за мужа выполняют тяжелую работу, выгуливают собак, профессионально выполняют мелкие поручения. Мы при [73] глашаем за плату нянь, маляров и горничных (в зависимости от того, какой именно вид домашней работы внушает нам наибольшее отвращение). По статистике, самым нелюбимым видом работы по дому в Америке является приготовление пищи.

Индустрия блюд быстрого приготовления (не считая той пищи, которую люди едят в ресторанах, или той, которую готовят личные повара) в 1996 году освоила 108 миллиардов долларов. Сюда относятся порционные блюда навынос, еда, готовая к употреблению, еда, которую надо только подогреть, и еда, которую надо сварить. Сегодня время, необходимое для приготовления типичного обеда, не превышает пятнадцати минут. Сегодня сорок один процент всей потребляемой еды - это блюда быстрого приготовления, еще сорок три процента - это еда, которую продают навынос в ресторанах и супермаркетах. В отличие от времен, когда наши матери готовили импровизированные обеды, настала эпоха, когда три четверти американцев в четыре часа дня не знают, что они будут сегодня есть на обед.

"Скоро настанет время, когда об умении вскипятить воду будут говорить, как об утраченном искусстве, - утверждает Уоррен Дж. Беласко, профессор американских исследований из университета штата Мериленд. - Приготовление пищи затрагивает множество аспектов, и если вы действительно собрались готовить, то вам придется многое поменять в привычном образе жизни".

Домашние дела, которые нам нравятся - те самые, которые наши предки могли считать докучной обязанностью, такие, например, как выращивание овощей или выпечка хлеба, - из необходимости превратились в деятельный отдых. Наша любимая работа стала приятным активным отдыхом и при этом мы имеем возможность не заниматься теми делами, которые находим трудными.

"Выполнение любой задачи, пустяковой, как, например, мелкий ремонт, или такой большой, как покраска [74] декоративного пола, дает нам ощущение собственной ценности, удовлетворения, награды и независимости". Так пишет Марта Стюарт, которая шаг за шагом учит своих читателей, как не уклоняться от домашней работы, и объясняет, почему обыденные обязанности и их выполнение доставляют нам удовольствие и являются приятными по своей сути.

Отчасти привлекательность идей и призывов Стюарт заключается в том, что тот язык, которым она говорит с нами на страницах журнала "Искусство жизни", чужд для мира потребительской технологии. Слова "быстро", "удобно" и "легко" не относятся к активной лексике журнала, представляющего собой идеализированную сцену для других сред общения Марты Стюарт.

"Чтобы подготовить компостную яму, уложите шести- или двенадцатидюймовый слой коричневого материала на дно готового или самостоятельно изготовленного дощатого ящика, и в течение трех - двенадцати месяцев вы полупите питательный, темный компост". Как видим, речь идет не о днях, а о месяцах.

"Исключительно важно каждый раз при посадке пересаживать чеснок, поэтому потребуется пара лет, прежде чем он акклиматизируется К новой почве и новым погодным условиям. Осень - идеальное время для посадки. Так же как аспарагус и артишоки, которые тоже испытывают терпение огородника, чеснок известен своей медленной адаптацией к новым условиям". Здесь вообще, как видим, нас угощают годами, а не месяцами.

"Выращивание аспарагуса требует большого труда и любви. Растение должно провести в земле два года, прежде чем можно снимать первый урожай. Но терпение огородника будет вознаграждено. При надлежащем уходе растение одарит вас изумительными и восхитительными стрелками на десятилетия". Десятилетия.

"Среди двадцати тысяч видов эфирных цветков, называемых орхидеями, есть только один, который одина [75] ково приятен и для глаз, и для вкусовых сосочков. Из светло-серо-зеленых цветков так называемой коммерческой орхидеи получаются стручки, из которых добывают самую известную в мире пряность - ваниль. Хотя мы называем ее бобом, в действительности стручок ванили - это плод, который образуется после опыления цветка. Это не слишком легкое дело, так как цветок ванильной орхидеи, одно из самых эфемерных созданий природы, бывает раскрытым только один день в году". Да, действительно, эфемерное создание.

Время, посвященное высоким человеческим занятиям, предполагает Стюарт, является противоядием невидимым, но могущественным силам высокой технологии, силам, которые все быстрее вовлекают нас в свой вихрь. Но старый добрый образ жизни в наше время, образ, который поддерживает Стюарт, сегодня является лишь объектом осуждения и сарказма. Критики утверждают, что ни у одного нормального человека нет времени на такой досуг, и они, вероятно, правы, говоря, что средний американец или американка проводят полотну своего свободного времени у телевизора, мечтая при этом об отпуске.

Рецепт бегства

Испытывая неодолимую потребность в передышке от потребительской технологии, вы садитесь в самолет, чтобы бежать от этого хотя бы на три дня. Сидя в кресле между бизнесменом с лэптопом на коленях и молодой матерью с младенцем на коленях, вы смотрите на дисплей телефона, вмонтированного в переднее сиденье. На дисплее высвечивается сообщение: "Босс рассержен, клиент встревожен - позвоните немедленно". Вы пытаетесь не поддаваться прессингу и извлекаете из кармашка журнал "Полушария", пропускаете рекламу и деловые статьи, переходя к "Трем чудесным дням в Вене", предава [76] ясь фантазиям о романтическом отрыве в отдых. Привлекает ваше внимание и фотография сельских районов Китая, и лесные массивы, воспетые в поэзии Торо. Возможности бегства оценены по достоинству. Затем вы извлекаете из того же кармашка каталог товаров, предлагаемых во время полета, и задумываетесь, является ли полотенце с подогревом роскошью, которую стоит приобрести. Или все же предпочесть паровой увлажнитель одежды. В качестве премии, если вы откроете счет, карточка "ВИЗА-километраж-плюс" вознаградит вас лишними милями регулярного пассажира. Тем временем на дисплее телефона появляется следующая надпись: "Во сколько обойдется вам не сделанный звонок?"

Два журнала, доступные пассажирам объединенной авиакомпании - высокотехнологичный журнал "Торговый центр Хай-стрит" и воплощающий глубокую гуманность журнал "Полушария", - это отражение двух крупнейших американских рынков услуг: потребительской технологии и способов бегства от потребительской технологии. С помощью хитроумной маркетинговой сети авиакомпания и компании кредитных карт объединились, чтобы создать план, согласно которому покупка потребительской технологии питает оказание услуг по бегству от потребительской технологии. Например, купите "хамви" на свою "Мастер-Кард" и вы получите в подарок бесплатные 54 075 миль. "Платите залог и получайте мили". "Берите телефон. Берите мили".

Чем больше предметов потребительской технологии вы покупаете, тем более вам необходимо бегство от нее. Немного находится людей, готовых изменить свою жизнь, отступив назад по шкале ценностей, отказавшись от большого дома или переехав в маленький городок. Большинство американцев довольствуются временным бегством в путешествия.

Отправляясь в отпуск, американцы ощущают стремление быть выключенными из розетки. Резко падает вре [77] мя, посвященное просмотру телевизионных программ, зато увеличивается время, отведенное для спокойного сна, удовольствия от поглощения пищи, отдыха на природе и чтения книг. В отпуске мы проводим время так, как живет Карен Метцгер. "Я никогда не езжу в отпуск, - говорит эта женщина, которая живет с несколькими выключателями и открытой проводкой, не слышит вечных телефонных зуммеров и не страдает нервными срывами. - Мне не нужно никуда уезжать". Это истинное чувство Метцгер. Но большинству из нас уезжать нужно.

Опыт острых ощущений в фабричной упаковке

Путешествия, туризм, вернее туристическая индустрия, которая только в Америке имеет оборот 442 миллиарда долларов, - это наш способ номер один избавления от стрессовой машины потребительской технологии. Увеличивается тенденция или, говоря по-научному, тренд к длительным путешествиям в выходные дни; нет тенденции к увеличению количества долгих и дальних путешествий. Спрессовано даже время отпускных отлучек. С 1986 по 1996 год количество путешествий выходного дня увеличилось на семьдесят процентов, восемьдесят процентов из них были посвящены исключительно получению удовольствия. Вокруг этого трехдневного феномена выросла целая индустрия. Каждая крупная авиакомпания, каждая крупная гостиничная компания и компании по прокату автомобилей объединились и создали недорогие, несложные походные пакеты, чтобы доставить человеку удовольствие спонтанной покупки. Но что вы делаете, когда отправляетесь в путешествие и наконец оказываетесь на месте? Как вам удается избегать ощущения нелепо выглядящего туриста, который теряет драгоценное время, плутая в незнакомом городе, и постоянно совершает глупости?

Оккупировав такие путеводители, как "Фодор", и такие журналы, как "Путешествие и отдых", сообразитель [78] ные рыночные дельцы стали умнее и напористее ликвидировать все препятствия и головоломки, связанные с путешествиями, обеспечив разовую покупку всего необходимого в одном магазине для спешащих людей. При этом продающие компании ручаются за качество и подлинность своих изделий и продуктов.

В форме приличествующего деловым людям ответа на эту тенденцию к долгим уик-эндам, на тягу к быстрым путешествиям "Полушария" и объединенная авиакомпания создали остроумный рецепт бегства от потребительской технологии: "Три чудесных дня" (на ваш выбор предлагается восемьдесят городов). В пакет входит обеспечение перевозки и необходимые сведения.

"Почему "Три чудесных дня?" Ренди Джонсон, издатель "Полушарий", задает, очевидно, риторический вопрос. "Три дня - это долгий уик-энд, затянувшиеся выходные. Это окно для путешествий, которое в настоящее время освоили многие люди. Когда вы уезжаете из дома, то обычно выпадаете из привычного мира и оказываетесь в чужой реальности". Начатое в 1992 году издание "Три чудесных дня" является теперь самым востребованным печатным серийным изданием "Полушарий". Все это очень похоже на "Омнимедиа" Марты Стюарт - "Три чудесных дня" пропагандируют свой бренд через многочисленные каналы и перекрестные ссылки, причем все они могут быть одновременно доступны.

Предпосылки издания "Трех чудесных дней" весьма просты. Американцы все более охотно ищут помощи специалистов, избегая работы, которую они не хотят выполнять или на которую у них просто нет времени. Планирование отпускного путешествия в незнакомое место требует времени. Так почему бы не получить в руки готовый маршрут долгого уик-энда вместе с путеводителем? И для тех людей, у которых денег больше, чем времени, и которые хотят просмотреть список крупнейших городов мира, [79] как список товаров продуктового магазина, "Три чудесных дня" - идеальное решение.

"Пройдя через восточное крыло отеля, - говорится в типичной статье "Трех чудесных дней", - вы обнаружите выход к пассажирской транзитной железнодорожной станции. Садитесь в поезд, который идет по туннелю под гаванью к Адмиралтейству. По указателям найдите дорогу к Тихоокеанской площади, где расположена торговая ярмарка, а оттуда вы легко попадете к дворцу правосудия". Вот так, легко и удобно, вы можете включиться в маршрут немедленно, прямо с колес или с самолета, едва успев отключиться от высокотехнологичной жизни.

Весьма основательны и инструкции относительно темпа прохождения маршрута. "Идите медленно по разбитым плитам тротуара, остерегайтесь споткнуться о корни деревьев, заглядываясь на дома", - предлагает туристам Джон Демерс, автор "Трех чудесных дней в Новом Орлеане", описывая прогулку по солидному Садовому району города. Дальше он прерывает рассказ, предлагая не спеша отобедать в комендантском дворце, старом и уважаемом заведении, расположенном напротив кладбища номер один, где предлагает читателю совершить прогулку и осмотреть могилы с раскрошившимися могильными камнями 1833 года.

"Три чудесных дня", как и любое другое короткое путешествие, не является надежным средством от стресса. Переезд из одного города в другой, переход от одного маршрута к другому - это не отдых и не расслабление. Несмотря на перемену в еде и климате, энергетика города остается энергетикой города, а путешествие на дальнее расстояние за короткое время только выводит из душевного равновесия. Типичный турист-путешественник берет с собой лэптоп, сотовый телефон, фотоаппарат и, вероятно, видеокамеру, а это именно те вещи, которые вызывают стресс в эпоху высокой технологии. [80]

Уик-энд заканчивается, и вы стоите в проходе самолета, с нетерпением ожидая того момента, когда сможете блаженно вытянуть гудящие от усталости ноги. Пассажиры спешат к своим местам от багажной карусели, прочитав именные этикетки на одинаковых роликовых чемоданах. Вы просто возвращаетесь в привычную действительность.

Бегство в путешествия с приключениями

"Обычный путешественник должен рассматривать путешествие как приключение и использовать такой шанс", - полагает Кэролин Беннетт Патерсон, бывший издатель "Нэшнл Джиогрэфик", описывая то, что уже делают многие американцы.

Только в Соединенных Штатах путешествия с приключениями - это целая индустрия с годовым оборотом в два миллиарда двести миллионов долларов. То, что некогда было привилегией тренированных участников экспедиций, финансируемых национальным географическим обществом или НАСА, стало - или скоро будет - возможностью для всех, кто обладает достаточной волей или деньгами, чтобы испытать себя. Технология открыла путь в мир приключений и для любителей. В течение предыдущего столетия с большим трудом и жертвами люди сумели впервые достичь Северного полюса, Южного полюса, покорить высочайшую вершину Земли, погрузиться в самые глубокие впадины на дне океана и высадиться на Луне. Теперь, когда наступила эра высокой технологии, группы туристов с опытными гидами совершают экскурсии на гору Эверест, организуются экскурсии на океанское дно и морские круизы в ледяные арктические и антарктические моря. Развивается и космический туризм, а это доведет объем туристического рынка до триллионов долларов по мере того, как этот вид туризма перейдет от полетов на космические высоты к полетам на орбите, к [81] появлению космических такси, к прогулкам по Луне и к колонизации Марса (которая, как предсказывают, начнется уже в 2018 году). Ричард Брэнсон, предприниматель, вечно опережающий свое время, основал компанию "Вирджинские космические линии" еще в 1999 году. Компания собирается в 2007 году предложить первым желающим двухчасовой космический полет всего за пятьдесят тысяч долларов.

Что в наше время толкает людей к путешествиям с приключениями?

"Образ жизни разительно меняется, - говорит чикагец Бад Дэвис, организатор первых путешествий с приключениями и первых шоу на природе. - Многие люди не довольствуются больше тем, чтобы валяться на пляже и жариться на солнце. Они хотят активно что-то делать. Добавьте к этому неподдельную озабоченность по поводу исчезающей дикой природы и желание полюбоваться на ее великолепие, пока она не исчезла полностью, и тогда вы поймете, что стоит за быстрым развитием туризма с приключениями".

Путешествия с приключениями охватывают широкий спектр - от щадящих условий до самых жестких, от имитации до реальности, от гарантированной безопасности до смертельного риска, от приятных воспоминаний до историй о выживании. Представьте себе спектр, который начинается с катания на головокружительном аттракционе "космические американские горы", продолжается испытанием чувства космической невесомости на борту специального русского самолета ИЛ-76 и заканчивается настоящим космическим туризмом. Или вообразите другой спектр - начало в Эпкот-центре, продолжение - двухнедельная поездка с гидом в Бутан, окончание - жизнь в течение года на маленькой семейной рисовой ферме во Вьетнаме.

Будучи американцами, мы практически не способны существовать в условиях обществ, где главная задача - [82] физическое выживание. Дело в том, что для громадного большинства из нас потребности в еде, одежде и крыше над головой удовлетворены более чем полностью. Кроме того, мы живем в условиях мирного времени. Физически наши тела переносятся с места на место в автомобилях, а мозги мы напрягаем, сидя на стуле и щелкая компьютерными клавишами. Мы хотим испытать нашу физическую силу за пределами гимнастического зала, ощутить наше реальное присутствие на земле и выжить во враждебных нам условиях. Именно это стремление заставляет многих людей сознательно ставить себя в суровые условия и подвергать большому риску только ради того, чтобы почувствовать, что они живы. "Люди в наше время уже не хотят, чтобы им просто показывали мир, - говорит Джеффри Кент, председатель одного из крупнейших в мире приключенческих туристических агентств "Abercrombie & Kent". - Они хотят активно участвовать в жизни мира - они хотят промочить ноги, испачкать руки и поломать голову".

Путешественниками, ищущими приключений, движет желание пережить чувственный опыт и пробудить свои основные инстинкты. Чтобы приблизиться к природе, новые путешественники лазают по скалам, бродят во льдах, плавают по бурным рекам на байдарках или ездят на велосипедах по бездорожью. Индустрия путешествий с приключениями переживает подлинный бум. К этой новой породе туристов может принадлежать ваш сосед, ваш дантист или ваш банкир. В 1998 году анализ деятельности индустрии путешествий позволил заключить, что за последние пять лет отпуск с приключениями провели девяносто восемь миллионов американцев.

"Американские путешественники хотят, чтобы их отпуска стали более будоражащими, - говорит президент Ассоциации туристических фирм Америки Уильям С. Норман. - Они ищут новые способы бросить себе вызов, дойти до пределов своих физических возможностей [83] и дерзко столкнуться лицом к лицу с природой в самых опасных ее проявлениях".

Путешествия с приключениями стали настолько распространенным явлением, что все чаще принимают семейную форму. В 1998 году одна состоятельная семья устроила свой традиционный ежегодный сбор в Кении. Кульминацией семейной встречи стало восхождение на гору Килиманджаро (19 340 футов (Приблизительно 5 895 м. - Примеч. ред.) над уровнем моря), в котором приняли участие даже десятилетние дети. Такое семейное приключение представляет собой контраст с семейным путешествием в автомобиле, в котором самое рискованное предприятие - это слишком близкая парковка к краю Большого Каньона.

Растущая многомиллиардная индустрия приключений для неугомонных непосед в лице таких компаний, как "Abercrombie & Kent", "Mountain Travel-Sobek", "Mountain Madness", "Alpine Ascent International", изменили лицо туризма для основной массы путешественников. Эти любители походов являются воплощенным призывом к остальным туристам, которые предпочитают безопасный туризм с приключениями, но и с относительным комфортом. Почти десять тысяч американских туроператоров предлагают путешествия с приключениями от велосипедных прогулок по Франции до походов в Непал и сплава на плотах по бурным рекам Патагонии. Общее для всех этих компаний одно: они уверяют клиентов в том, что предоставляют услуги профессиональных и опытных гидов и проводников, знают местность и предлагают детально разработанный маршрут. Все, что вам надо сделать, - это купить снаряжение, которое они рекомендуют. И какое снаряжение!

Технология приключений

Сегодняшний стиль путешествий с приключениями постепенно пропитывается духом потребительской технологии. Высокотехнологичное снаряжение предлагают для любых мыслимых потребностей, для каждого мысли [84] мого путешествия: изготовленные с помощью цифровых технологий походные ботинки, шлемы с двадцатью семью вентиляционными отверстиями, увлажняющие пакеты, портативные очистители воды, жесткие рюкзаки на фибергласовой основе, которые позволяют без лишнего напряжения нести пятьдесят фунтов, велосипедные шорты с системой распыления репеллента на спину. Путешествия с приключениями оказали фирмам "Power Bars" и "Cliff Bars" такое же благодеяние, какое НАСА оказало для "Tang" в 1957 году.

"Recreational Equipment, Inc" (REI) - фирма, штаб-квартира которой расположена в Сиэтле, - располагает розничным магазином, специализирующимся на продаже снаряжения для экстремального туризма и спорта на открытом воздухе. Объем продаж этой фирмы достигает пятисот миллионов долларов в год. Л.Л. Бин продает на один миллиард долларов в год, а Эдди Бауэр в 1997 году довел объем продаж до полутора миллиардов. Терминология, которую применяют эти фирмы при описании и продаже своего снаряжения, безошибочно свидетельствует о высокой технологии: анодированные, сплавные, высокой плотности, двууглекислый, полиэтилен, полипропилен, гидродрай, гиперфлекс. Все это касается предметов, которые стоят меньше двадцати долларов за штуку.

Элитные и предприимчивые любители приключений обеспечили технологический прорыв, позволивший всем нам - спортсменам выходного дня - стать ищущими приключений путешественниками. В 1995 году, когда Горан Кропп решил проехать на велосипеде от своей родной Швеции до Катманду, совершить восхождение на Эверест в одиночку (без кислородного баллона) и на велосипеде вернуться домой, он для начала обратился в шведскую фирму "Примус". Кропп попросил изготовить для него походный очаг, в котором можно было бы использовать газ, керосин, мазут и вообще любое углеводородное топливо, какое он сможет найти на своем пути [85] протяженностью шестнадцать тысяч миль. Компания приняла вызов и сконструировала первый в мире многотопливный походный очаг, который тут же и выбросила на рынок. Технологии, разработанные самими любителями приключений или по их заказам, быстро доходят до рядового потребителя, становясь все лучше, дешевле и совершеннее.

"Испытания наших машин, проводимые этими ребятами, очень важны, как и результаты этих испытаний, - говорит Том Армстронг представитель производящей велосипеды компании "Кэннонсдэйл", - но половина дела заключается в обратной связи, которая влияет на конечный результат производства. Если Тинкер (Суарес) или Мисси (Джове) утром садятся на велосипед и решают, что верхняя перекладина имеет избыточную длину в четверть дюйма, то они могут позвонить нам, мы изготовим новую раму и доставим им во второй половине дня нашим грузовиком".

Сложнейшая технология в конечном счете поставляется на потребительский рынок в сексуальной, забавной и простой форме. Любая технология, таким образом, имеет тенденцию становиться потребительской технологией.

Ничего не брать с собой и двигаться быстро

Технологические достижения, первоначально возникшие по заказам элитных спортсменов и путешественников, в конечном итоге насыщают рынок приключенческим "хламом". Обычный парень, желающий почувствовать свой бешеный пульс и бросить вызов природе, теперь может сделать то, что раньше было исключительной привилегией элитных атлетов, вынуждая последних измышлять невероятные подвиги для поддержания своей репутации. Чтобы это сделать, им сейчас часто приходится отказываться от услуг технологии. Престиж сохраняется "выбором самых беспощадных маршрутов с минимальным снаряжением и с самым отважным духом и [86] дерзостью" пишет искатель приключений и преуспевающий писатель Джон Кракауэр.

Бросать такие вызовы становится очень трудным делом. Совершить восхождение на семь высочайших гор на семи континентах и, достигнув вершины, скатиться на сноуборде; взойти на четырнадцать восьмитысячников без кислорода по самому трудному маршруту, зимой; в одиночку, и так далее, и тому подобное. "Испытывать пределы возможного - это единственное, что я умею делать", - сказал легендарный восходитель Рейнгольд Месснер.

Технология позволяет людям добираться в такие места, которые раньше считались совершенно необитаемыми, и совершать немыслимые подвиги, однако некоторые искатели приключений демонстративно не пользуются технологией, доказывая, на что в действительности способны люди - мужчины и женщины.

Самый показательный пример в этом отношении - гора Эверест. Меньше пятидесяти лет назад сэр Эдмунд Хиллари и Тенсин Норгай достигли ее вершины, используя тактику военной осады и организовав огромную экспедицию. Два человека достигли этой горной вершины высотой 29 028 футов* после десятилетий неудачных попыток, сопряженных с множеством жертв. Частично своим успехом они обязаны использованию кислородной маски. В 1978 году Рейнгольд Месснер и Петер Хабелер удивили мир высокогорных восходителей тем, что "чест-Но" покорили Эверест. До этого никто не верил, что Эверест можно покорить без кислородной маски. Заслуга Месснера состоит в том, что он заново изобрел высокогорное восхождение, исключив тактику осады, совершил восхождение с максимально возможной быстротой, с наименьшим числом людей и, что самое главное, без кислородного баллона. Из приблизительно семисот пятидесяти человек, покоривших Эверест, только шестьдесят пять сделали это без кислорода. Для того чтобы стать элитой [87] среди элиты восходителей, надо суметь покорить мертвую зону (выше двадцати шести тысяч футов (Приблизительно 7 925 м. - Примеч. ред.) без использования кислородной маски.

Австриец Томас Бубендорфер являет собой еще один пример искателя приключений - минималиста. Он совершает восхождения без страховки, то есть без того, что он сам называет "искусственной безопасностью". Безопасность находится в нем самом, полагает Бубендорфер. Его специальность - свободное одиночное восхождение - это может быть отвесная стена высотой 10 000 футов (Около 3 000 м. - Примеч. ред.) - в течение одного дня. "Рекорды восхождения - побочный продукт моего стиля, так как я ничего не беру с собой и двигаюсь быстро".

Еще один минимальный вид спорта - прыжки B.A.S.E., экстремальный вид спорта - прыжки с парашютом без использования самолета. Для того чтобы стать членом клуба B.A.S.E., надо успешно прыгнуть с парашютом с четырех точек, используя специально сконструированный маленький парашют. В - это здание (building, например, Эмпайр-Стейтс-Билдинг); А - это антенна (например, вершина "Космической иглы" в Сиэтле); S - это пролет (span, например, арка Сент-Луис); Е - земля (earth, например, вершина горы Рашмор). В 1995 году в мире было всего 450 таких прыгунов, в 1999 году только в Соединенных Штатах их было более четырех тысяч. Они часто выступают мелкими группами, Нередко они работают ночами, отыскивая подходящие места для прыжков, выясняя организацию уличного движения, прыгая для тренировки с заборов, подбирая ключи к дверям нужных зданий или выясняя коды замков через Всемирную сеть. Они тщательно наблюдают за погодой и следят за воздушными течениями. У них быстроходный транспорт, а в своем общении между собой они применяют военную терминологию - невидимки, стратегия, тактика - такова природа этого рискованного, а иногда и противозаконного вида спорта. Прыгуны B.A.S.E. исключили главное [88] технологическое условие парашютного спорта (использование самолета) для того, чтобы в чистом виде испытывать свое умение и мужество. Они также не применяют никакие автоматические приспособления раскрытия парашюта. Один из прыгунов даже раздевается перед прыжком, основав таким образом новое течение в этом виде экстремального спорта.

Приключения, заканчивающиеся смертью

В своих усилиях ощутить предел психических и физических возможностей человека мы иногда неоправданно завышаем ставки - и последствия, - отказываясь полностью от технологической поддержки. В наше время умеренно подготовленные атлеты отказываются от использования техники, чем неоправданно повышают риск своих приключений. Фрэн Арсентьев, жительница Теллурида, штат Колорадо, стала первой американкой и второй женщиной в мире, покорившей в 1998 году Эверест без кислородной маски. Она умерла при спуске, оставив сиротой одиннадцатилетнего сына.

В том же году погибли трое мужчин, которые пытались первыми приземлиться на парашютах на Южный полюс. Они не воспользовались стандартным страховочным оборудованием. Необычно высокие широты, слепящий снег и высокая скорость падения вследствие разреженности атмосферы в высоких широтах, дезориентировали их. Группа состояла из четырех человек. Парашют четвертого участника эксперимента, Майкла Кернса, был снабжен автоматическим устройством, которое раскрыло купол парашюта на заданной высоте, что и спасло спортсмену жизнь.

Представители экстремальных видов спорта считают, что технология обесценивает их триумф и лишает ощущения причастности к человечеству.

Хотя современные искатели приключений не пользуются определенными видами технологии, они беззаветно [89] верят в ту технологию, которую все же используют. Чем более сложное оборудование они применяют, тем на более головокружительные приключения решаются. Сноубордисты, вооруженные лавинным приемопередатчиком, уверено спускаются с гор в самых отдаленных и опасных районах. Велосипедисты бездорожники спускаются с самых крутых склонов, так как их кожаные костюмы обеспечивают большее сопротивление воздушному потоку, а шлемы - надежную защиту.

"Техника никогда не подводит - в отличие от людей". Вот типичный рефрен, который можно в наши дни услышать практически от всех искателей приключений. Большинство несчастных случаев в путешествиях с приключениями и в экстремальных видах спорта происходит из-за человеческих ошибок, а не отказов техники. Такой подход побуждает уцелевших продолжать заниматься опасными видами спорта, несмотря на гибель своих предшественников и друзей. Они уверены, что в нужный момент техника не подведет, и уверяют себя, что их опыт и навык не позволят им совершить трагическую, глупую и фатальную ошибку.

"Когда происходит несчастный случай, то я всегда думаю, что это результат человеческой ошибки, - сказал репортерам бывший проводник экспедиций на Эверест Скотт Фишер, рассказывая об опасностях этого спорта. - Именно это я и хочу полностью исключить. В юности со мной постоянно происходили разные несчастья. Ты находишь массу причин, но потом признаешь, что это была твоя собственная человеческая ошибка". В 1996 году Скотт Фишер погиб во время очередного восхождения на Эверест.

Ты можешь есть картофельные чипсы и умереть

Риск, внутренне присущий путешествиям с приключениями, будит в нас первобытные инстинкты и реакции, напоминая нам, что значит быть человеком в истинном первобытном значении этого слова. Рискован [90] ные приключения и экстремальные виды спорта представляют собой разительный контраст с тем образом жизни, который предлагает потребительская технология, ставящая во главу угла комфорт, безопасность и развлечения. Одно из рекламных объявлений "Найк" подчеркивает эту полярность: "Ты можешь наткнуться на медведя и умереть. Ты можешь сорваться со скалы и умереть. Ты можешь получить на охоте шальную пулю и умереть. Или ты можешь остаться дома, лечь на диван, есть картофельные чипсы и умереть".

На рекламных фотографиях туристического снаряжения мы видим альпинистов, висящих над пропастью на веревках, или отчаянных парней, которые борются с быстрым течением, сплавляясь на плотах по горной реке. Это фотографии "Ликов севера" с подписью: "Я не живу в офисе. Я не живу в такси. Я не живу на тротуаре". А вот текст "Нового равновесия": "Еще одним человеком меньше стало на дурацком митинге. Еще одним человеком меньше стало в уличной пробке. Еще одним человеком стало меньше на чужом крючке. Зато стало больше одним стоящим парнем, еще одним настоящим человеком". Какое же свойство экстремальных видов отдыха и спорта заставляет нас чувствовать себя настоящими людьми?

Во-первых, ясно поставленная задача, например, вершина, что дает цель, побудительный мотив и смысл жизни в деле достижения поставленной цели. Цель позволяет сосредоточить физические и умственные усилия, все остальное становится несущественным и незначительным по сравнению с этой главной целью. Исчезают двойственность и двусмысленность, на второй план отступают мелкие жизненные проблемы и заботы. Такие интенсивные чувства разделяют прыгуны B.A.S.E., скалолазы, альпинисты и сноубордисты.

Во-вторых, опасность заставляет почувствовать остроту жизни. Опасность будоражит чувства. "Я прижимался лицом к холодной скале и плакал, - рассказывал о своем [91] первом восхождении инструктор по альпинизму Джо Лен-тини, - но спустя несколько дней я уже не мог дождаться следующего раза. Воспоминания о страхе исчезают, но память о бодрости и возбуждении остается". Альпинист Томас Бубендорфер рассказывает об этом по-другому: "То, что обостряет ваши чувства, - это опасность, она заставляет вас тщательно прислушиваться. Если ты сознательно ищешь риска, если твоя страсть оказалась опасной, то в теле и душе происходит нечто очень тонкое и непостижимое, чего нельзя потрогать пальцами, это инстинкт, который оттачивался десятилетиями".

В-третьих, адреналин и измененное чувство времени - это часть того, что влечет людей к экстремальным путешествиям и видам спорта. Прыгун B.A.S.E. Марио Ричард рассказывает о своих ежедневных ритуальных прыжках с антенны местной радиостанции. "Со мной происходит забавная вещь, когда в кровь выплескивается адреналин. Начинает казаться, что время растягивается. Это ощущение такое интенсивное, что кажется, будто время замедлило свой бег". С ним соглашается другой завзятый прыгун Кристиан Сьюэлл. "Когда я прыгаю с самолета, в моем распоряжении двадцать - тридцать секунд свободного падения до раскрытия парашюта. Кажется, что это время пролетает за одно мгновение. Прыгая с какого-либо высокого объекта, я должен раскрыть парашют через пять - шесть секунд. Но эти несколько мгновений кажутся мне часами. Когда в крови плещется адреналин, он заставляет тебя замечать все, что происходит вокруг. Ты один. Ты единственный, кто властен над тобой, ты отвечаешь за все. Ты должен сохранить полностью ясную голову. Ты должен весь погрузиться в свой прыжок".

Приключения находятся теперь на острие индустрии туризма и путешествий, хотя скоро такой вид путешествий может стать и основным. "Это то, что я называю синдромом Кена и Барби, - говорит прыгун Марио Ричард, который - как производитель оригинального пара [92] шютного снаряжения - отмечает изменения состава своей клиентуры. - Именно это происходит с парашютизмом. Типичный парень, типичная девушка (Кен и Барби), короче, каждый может стать теперь парашютистом в отличие от прежних времен, когда парашютистов считали маргиналами, склонными к риску и в обыденной жизни. Но теперь все чаще сталкиваешься с людьми, которые не склонны к экстремальной жизни. Вы можете быть адвокатом. Вы можете быть полицейским. Теперь все, каждый Том, Дик или Гарри может прыгнуть с неба".

Компании, производящие оснащение для отдыха на природе возбуждают наше стремление убежать от потребительской технологии. На недавно появившейся рекламе "L.L. Bean" мы видим счастливую парочку, которая плывет в гребном каноэ по тихой речке. Подпись гласит:

Шесть миль до ближайшего телевизора.

Вы поменяли свой двадцатисемидюймовый экран

на триста шестьдесят градусов горизонта,

заполненного лишь водой и небом. Теперь вам нужно только благоприятное течение.

Но не каждому дано расстаться с потребительской технологией, даже убегая от нее в дикие дебри. В несчастливой туристической экспедиции на Эверест в девяносто шестом году, когда погибли двенадцать человек, участвовала состоятельная и достаточно знаменитая жительница Нью-Йорка Сэнди Питтман. Она взяла с собой два лэптопа, видеокамеру, два магнитофона, компакт-диски, принтер, солнечную батарею и кофеварку эспрессо. В другое путешествие - в Антарктику - она захватила с собой телевизор и видеомагнитофон, игрушки, которые не смогла оставить дома.

Питтман - это крайний пример человека, который берет с собой на пляж мобильный телефон. [93]

Потребительская технология создает мир высокотехнологичного времени. Высокотехнологичное время сводит нас с ума, вселяет в нас вялую лихорадку, которая сигнализирует, что с нами не все в порядке. Мы чувствуем смутное, но очень глубокое и тоскливое стремление бежать прочь, вырвавшись из тисков высокотехнологичного времени. Не сознавая этого, мы пытаемся черпать утешение в источниках глубокой гуманности. Но без четкого и осознанного понимания вездесущей потребительской технологии и того воздействия, какое она оказывает на нашу жизнь, мы не сможем избежать ее. Технология - это воздух, которым мы дышим, поэтому мы не сможем оставить ее без осознанных усилий и долгих размышлений. Мы остаемся привязанными к работе, дому, средствам массовой информации и ко всем электронным технологиям, которые обещают прогресс, но в действительности отчуждают и отвлекают нас от жизни. Это нескончаемый цикл, подобный забавной погоне собаки за собственным хвостом, однако в нашей погоне за призраком нет ничего смешного. [94]

Военно-игровой комплекс

Американские дети вступают в войну в семилетнем возрасте. Военно-промышленный комплекс, об опасности которого предупреждал еще президент Эйзенхауэр, становится военно-игровым комплексом с коварными последствиями для наших детей и всего нашего общества. Военные операции Америки напоминают высокотехнологичные электронные игры, в то время как на нашей родной почве мы становимся свидетелями совершенно иной войны. Дети - солдаты этой войны, поле битвы - школа, а сами действия напоминают те наполненные насилием электронные игры, с помощью которых обучают настоящих солдат и "развлекают" детей.

"Дум" станет реальностью! - написал один из двоих литтлтонских террористов незадолго до убийства, происшедшего в колумбийской средней школе. Эти два ученика-киллера вошли в историю 20 апреля 1999 года, устроив в школе массовое побоище, какого до тех пор не знала Америка. Они убили двенадцать своих одноклассников, одного учителя и покончили с собой, успев, кроме того, ранить двадцать три человека во время пятичасовой осады школы. "Они сделали это без гнева и ненависти, - говорил позже их друг Брукс Браун. - Они действовали так, словно вообразили себя персонажами видеоигры". [95]

Эти два подростка неотделимы от пропитанной насилием американской культуры, которую преподносят людям телевидение, кино, интернет, стереосистемы и такие электронные игры, как "дум", в который наши герои часами играли каждый день. Один из них даже создал персональную версию игры, подогнав лабиринт под план коридоров своей родной средней школы. "Вы - единственные, великолепные и первоклассные солдаты Земли, стойкие, закаленные и тяжеловооруженные". Это выдержка из инструкции к игре "Дум". С момента изобретения этой игры было продано два миллиона семьсот тысяч ее копий. "Когда инопланетные завоеватели высадились на Марсе, вы оказались первыми на поле боя. Вы можете победить, лишь убивая, убивая и убивая". Мальчики соединили в локальную сеть свои персональные компьютеры и играли в стрелков, вызывая друг друга на смертельные поединки. Подростки стреляли друг в друга, сидя в своих комнатах в полном одиночестве.

Отставной подполковник Дэвид Гросс, специалист по десенсебилизации солдат, то есть по воспитанию в них повышенной боеспособности и нечувствительности к убийству, автор книги "Как снизить психологическую цену обучения убийству на войне и в мирное время", сказал нам: "Видеоигры с насилием жестко приучают молодых людей стрелять в себе подобных. Индустрия развлечений тренирует молодежь точно так же, как капралы в армии. Гражданское общество по-обезьяньи копирует армейскую технику обучения и кондиционирования, не понимая, какую опасность таит в себе это подражательство". Двое школьников в литтлтонской средней школе полностью воспроизвели игру "Дум", устроив в стенах учебного заведения массовое убийство. На опубликованной в журнале "Тайм" фотографии продемонстрировано стрелковое оружие и гранаты подростков - арсенал, в точности скопированный из инструкции к игре "Дум". [96]

Америка пронизана культурой насилия. Наша репутация в мире как общества, склонного к насилию, основана на криминальной статистике, но гораздо более вредное воздействие оказывает мощный мутный поток насилия на наших экранах - в кино, на телевидении, в интернете и электронных играх. Многие электронные игры, дающие участнику возможность безнаказанно нажимать на спусковой крючок, являются беспощадно насильственными по сути и милитаристскими по духу. Графика этих игр доводит их до практически полного правдоподобия. Живя в Зоне, Отравленной Технологией, мы не слишком озабочены насилием на экранах, но приходим в замешательство, когда наши молодые люди совершают страшные преступления, связанные с насилием.

В 1998 году реклама в "Next Generation", журнале для детей, начала продвигать электронную игру под названием "Бдительность" (как написано в тексте, она предназначена для детей тринадцати лет и старше). Реклама призывает играющих направить свою жажду насилия на добрые дела. На рекламной картинке видны ноги мальчика ниже колен в кроссовках и джинсах, рядом с правой ногой - дуло ружья, у ног лежат двое убитых одноклассников. Подпись к рисунку гласит: "Ты должен попасть точно в цель!"

Предоставленные самим себе дома, в спальне и пассажах магазинов, играя в игры, от которых мы отмахиваемся, как от безвредных, или наблюдая насилие, которое, как мы настаиваем, является нереальным, многие американские дети оказываются беззащитными, попадая в зону электронных боевых действий. Девяносто восемь процентов американских семей имеют хотя бы один телеприемник. Зрительская аудитория фильмов высока в любое время показа. Фильмы проецируются на экраны и в многочисленных торговых центрах, что делает невозможным контролировать, какие именно фильмы смотрят дети, а электронные игры вошли в жизнь шестидесяти [97] процентов американских семей. Эта цифра доходит до восьмидесяти пяти в семьях, где растут мальчики. Видеоигры - самое опасное оружие зоны электронной войны. Стивен Клайн, профессор по проблемам коммуникации из Фрейзерского университета, директор лаборатории анализа средств массовой информации и исследователь воздействия электронных игр на психику детей, пришел к выводу, что лишь немногие родители понимают природу этих игр. "Мне кажется, люди не в полной мере представляют себе размах этой индустрии или то неблагоприятное воздействие, какое оказывают электронные игры на наших детей. Родители не следят за этим. Они смотрят на электронные игры как на безвредное времяпрепровождение. Они не имеют понятия ни о том, с какой жадностью и самозабвением их дети играют в эти игры, ни о том, как эти игры уродуют жизнь детей".

Огромный рынок

Индустрия электронных игр производит за год продукции на шестнадцать миллиардов долларов в одних только Соединенных Штатах. Это более чем вдвое превосходит продукцию Голливуда с его семью миллиардами. Объем продаж электронных игр составляет более тридцати процентов всего рынка детских игровых товаров в Америке. Популярность электронных игр превзошла популярность кинофильмов. Объем продаж игры "Герцог Ньюкем" достиг 150 миллионов долларов, это больше, чем деньги, вырученные "Диснеем" за мультфильмы "Геркулес" и "Горбун Нотр-Дам", каждый из которых принес около 100 миллионов.

Считают, что в Америке от случая к случаю в электронные игры играют 27 миллионов человек, а число постоянных игроков составляет шесть миллионов. По данным Ассоциации Цифровых Интерактивных Программ (Interactive Digital Software Association, IDSA), более со [98] рока пяти процентов всех играющих в интерактивные игры составляют люди моложе восемнадцати лет.

Даг Левенштейн, президент IDSA и торговой ассоциации электронных игр, недавно заявил: "За последние несколько лет произошло небывалое изменение в предпочтениях домашних развлечений, когда качество, интенсивность и сложность видео- и компьютерных игр совершили невиданный рывок вперед. В результате видео- и компьютерные игры изменили традиционный взгляд американцев на игры и их природу и прочно утвердились в качестве третьего устоя американской триады" (не считая телевидения и кинопроката).

От настольного тенниса до убийства

Несмотря на то, что такие электронные игры, как баскетбол, футбол и сноуборд, сохраняют свою популярность, дети все же предпочитают игры с насилием, как это явствует из результатов проведенного среди выпускников седьмых и восьмых классов исследования доктора Джин-ни Функ с педиатрического факультета медицинского колледжа штата Огайо. Почти половина электронных игр-бестселлеров так или иначе связаны с насилием. Двадцать этих игр занимают семьдесят процентов всего рынка видеоигр. Игра "Нинтендо" "Южный парк", например, является игровой версией телевизионного сериала, показанного в Колорадо. В каждой серии зрители наблюдали насильственную смерть третьеклассника по имени Кении. В электронной версии игрок сам должен убить Кении.

Хорошо осознавая притягательность насилия для молодых людей, реклама видеоигр использует язык насилия, чтобы продать свою продукцию. "Это гораздо приятнее, чем стрелять в соседского кота", "Действуй по обстановке, убивай всех, выпусти на волю своего зверя", "Ты устроишь небывалые разрушения, но главное - это [99] убийства на дорогах", "Ты когда-нибудь видел, как через человека пропускают десять тысяч вольт? Хочешь посмотреть?", "Почувствуй, как в твоих жилах начинает циркулировать тестостерон, превращая тебя в хладнокровного убийцу".

Как эта индустрия дошла от "Понга" (электронного настольного тенниса) и "Братьев Марио" (игры в двух водопроводчиков, которые идут по лабиринту, спасая девочку) до игр в массовые убийства? Крис Чарла, главный редактор игрового журнала "Next Generation" говорит: "Как только в продаже появился "Дум", все поняли: хочешь получить прибыль - делай сатанинские, пронизанные насилием игры". Новейшие игры включают в себя изнасилования, пытки и нескончаемые убийства. Для того чтобы перейти на высший уровень игры "Кармагеддон", надо убить тридцать три тысячи человек.

От слухового и зрительного восприятия

к восприятию тактильному

Игровая индустрия использует все имеющиеся в ее распоряжении средства для того, чтобы сделать игры более "реальными", и скоро изобразительное качество игры сравняется с таковым кинофильма в кинотеатре. "Определенно, это является конечной целью видеоигр как таковых, - говорит Дак Фауст, издатель журнала фирмы "Сони" "ПлейСтейшн мэгэзин". - Дискуссии среди производителей всё в большей мере касаются восприятия, графического восприятия, которое всё труднее и труднее отличить от восприятия широкоформатного фильма".

Не жалея никаких усилий для того, чтобы сделать свою продукцию более убедительной и реальной, индустрия интерактивных развлечений только в 1997 году вложила в разработку и развитие новых игровых технологий приблизительно два миллиарда долларов. Результатом явились такие приспособления, как "контроллер аналога [100] двойного удара", разработанный фирмой "ПлейСтейшн", которая рекламирует его так: "Это невероятно интенсивное восприятие игры, когда вы воспринимаете действие абсолютно реально, будь то приятный рев заведенного автомобильного двигателя или смертельный удар воина. При полной точности воспроизведения и неподражаемости исполнения контроллер аналога двойного удара реален на все сто процентов".

На рынке уже имеются очки, которые превращают мелкие компьютерные изображения в гигантские киноэкраны. Тактильная обратная связь позволяет игроку действительно ощутить влажность или липкость предметов, которые он видит, с помощью специальных перчаток; силовая обратная связь позволяет играющему ощутить действие силы ускорения космического корабля, вибрацию, сопротивление и удар. Скоро дети смогут сидеть перед консолью управления в полной иллюзии, что они находятся в кинозале перед гигантским экраном. Они будут чувствовать отдачу ружья при выстреле, соприкосновение с телом противника при нанесении удара и осязать текущую по рукам кровь, а в ушах их будут звучать крики и стоны сотен жертв, которых они убили в один присест.

Одновременно эти игры бросают вызов нашему душевному здоровью своими все более и более извращенными сюжетными линиями. В одной запущенной в интернет электронной игре, которая называется "10-икс", если вы отошли от компьютера - например, в туалет, - ваша ячейка может быть атакована в ваше отсутствие. "Наше общество основано на паранойяльной философии", - говорит Ларри Пэйси, исполнительный продюсер "10-икс". Другой психологический триллер - "Санитариум" - еще один образчик опасной игры с душевным здоровьем игрока. "Предпосылка игры заключается в вопросе: "Не сумасшедший ли ты? Не является ли мир, в котором ты живешь, искусственным конструктом? Реален он или нет?" Мы славно поработали [101] над тем, чтобы внести путаницу в ваши представления о том, что реально, а что нет", - заявил исполнительный продюсер игры Трейвис Уильяме.

"Технология видеоигр молода, изменчива и находится на стадии бурного роста, - замечает доктор Дэвид Уолш, исполнительный директор Национального Института Средств массовой информации и семьи, организации, которая распространяет среди родителей сведения о благотворных и вредных воздействиях электронных игр на детей. - Эта технология развилась столь быстро, что застала всех врасплох. Люди старше тридцати попросту незнакомы с этой технологией, потому что выросли без нее. Хотя только тридцать процентов всех игр, имеющихся на рынке, посвящены насилию, они становятся все опаснее с улучшением их графики и интерактивной природы игр как таковых".

Поскольку медийные технологии имеют тенденцию к слиянию, ученый социолог Юджин Провенцо поднимает вопрос о влиянии электронных игр на вездесущее телевидение (на графику которого видеоигры уже оказали существенное воздействие). "Если промышленность, производящая видеоигры, станет основой развития интерактивного телевидения, то в этом случае озабоченные родители и работники образования имеют все основания для тревоги. За последнее десятилетие индустрия видеоигр создала игры, социальное содержание которых насквозь пропитано духом насилия, сексизма и даже расизма".

Упакованные на продажу эмоции

"Технология электронных игр вызывает у людей болезненное пристрастие. Представители всех животных видов появляются на свет с врожденной способностью следить за окружающей средой, выискивая опасность, и как только обнаруживают ее, то немедленно привязываются к ней, - говорит подполковник Дэвид Гроссман, [102] бывший профессор психологии из Уэст-Пойнта. - Люди не могут отвернуться от нее. В этом и состоит суть пристрастия. Дети в возрасте до пяти, шести и даже семи лет не умеют отличать фантазию от реальности, поэтому, когда они видят, что на экране кого-то застрелили, закололи или растерзали, то для них это самая настоящая реальность".

Индустрия электронных игр, к которой относятся интерактивные игры по телевизору, в интернете, на компьютере и в магазинах, щедро вкладывает деньги в придание большей достоверности своей продукции, но при этом упорно отрицает то вредное воздействие, какое она может оказать на детей, настаивая на том, что они умеют отличать фантазию от реальности.

"Компьютер - намного более разрушительное оружие, чем телевизор, - утверждает Джейн Хили, воспитатель-психолог и автор трех книг, посвященных воздействию медийных средств на детей. И хотя почти все насилие, присутствующее в средствах массовой информации, приписывают почти исключительно телевидению, Хили предупреждает, что компьютер в этом отношении гораздо более коварен. - Компьютер завлекает ребенка с большей силой. Смотря телевизор, ребенок часто играет или занимается какими-то другими делами, но программа компьютера составлена таким образом, чтобы полностью завладеть его вниманием". В отличие от телевизора, у которого аудитория пассивно воспринимает образы, в электронных играх дети сами вовлекаются в совершение насилия.

Профессор Стивен Клайн очень озабочен тем, чему учатся дети, играя в электронные игры. "Игра парадоксальна. По определению она соотносится как с реальностью, так и с воображением. Насилие в игре не есть настоящее, реальное насилие, но это очень живая и яркая имитация личностного конфликта. Мы должны трижды подумать, прежде чем разрешить ребенку играть в элект [103] ронные игры регулярно и с высокой степенью вовлеченности".

Насилие, которым насыщены медийные средства, является как психическим, так и физическим. Клайн называет электронные игры упакованными эмоциями. "Здесь мы имеем форму развлечения, которое вызывает тяжелый эмоциональный стресс и внутреннее напряжение - у играющего такой же пульс, как у человека, выполняющего стрессогенную или тяжелую физическую работу. Со временем мы сможем подтвердить это документально".

Исследования Клайна позволили прийти к заключению о том, что один из четырех детей, играющих в электронные игры, страдает пристрастием к ним. "У таких детей - и это правило - отмечается неспособность отложить игру или прервать ее на середине, - говорит он. - Конструкцию игры можно уподобить эмоциональной американской горке, сама конфигурация такой игры очень похожа на другие виды деятельности, вызывающие пристрастие и зависимость".

С другой стороны, Артур Поубер, исполнительный директор "Entertainment Software Rating Board", отстаивает благотворные и положительные стороны воздействия видеоигр. "Электронные игры - это социальная среда, средство общения с другими детьми". Исследования профессора Клайна позволяют утверждать, что истинным является прямо противоположное утверждение. Занятия компьютерными и видеоиграми скорее изолируют детей друг от друга, нежели дают им возможность полноценного общения. Как показывает исследование, дети, как правило, играют в электронные игры в одиночестве, в своей комнате. "Я видел, как меняется культура детской игры по мере того, как технология опутывает жизнь ребенка, - говорит Клайн. - Дети забиваются в свои спальни и играют с машинными упакованными эмоциями".

Поубер полагает, что "у компьютерных игр есть масса положительных сторон, связанных с повышением мыс [104] лительных способностей и навыков, улучшением координации движений, не говоря о том, что игра вызывает у ребенка чувство неподдельной радости и удовольствия". Однако профессор Клайн так вовсе не считает. "Меня часто спрашивают: "Ведь правда же, что компьютерные игры развивают зрительно-моторную координацию?" Я отвечаю на этот вопрос утвердительно, да, развивает. Вы можете пойти в магазин и за две с половиной тысячи долларов купить ребенку компьютер для развития зрительно-моторных навыков, но что мешает вам пойти в другой магазин и за один доллар купить ребенку мяч? Пойдите с ребенком во двор, и вы оба получите несказанное удовольствие от игры в футбол. Знаете, эту идею о том, что компьютер учит координации движений, я считаю совершенно идиотским аргументом".

Компьютерная имитация делает из ребенка убивающего солдата, а не мальчика, играющего в "ловилку".

Имитация для солдат

Обучение и воспитание личного состава с помощью высокотехнологичных имитаций наряду с высокотехнологичным вооружением позволили создать самую передовую армию мира - вооруженные силы Соединенных Штатов.

Технологические инновации в обучении медленно проникали в сознание военных. Генерал X. Норман Шварцкопф, командующий объединенными силами союзников во время войны в Заливе, вступил в армию, когда ни о каких имитациях еще не слышали, и солдат учили в поле. "Я регулярно получал почетные медали за то, что находился под огнем автоматов, стрелявших холостыми патронами, - рассказал нам Шварцкопф. - От этого я, вполне понятно, не заработал ни одного ранения. Естественно, маневры были весьма далеки от реальной боевой обстановки. Танки выстраивались с двух сторон, а [105] мы получали Непогрешимый План. Мы перекатывались по холмам и балкам, а в конце разгорался ожесточенный спор о том, какая сторона победила. Мы участвовали в грандиозных учениях, вокруг бегали посредники, но они и сами не знали, куда надо смотреть и не понимали, что за чертовщина творится".

Военные игры, в которых участвовали тысячи боевых машин и солдат, были дороги и заканчивались без ясного понимания, кто победил, а к тому же не способствовали воспитанию умелых и боеспособных воинов. В семидесятые годы в армии Соединенных Штатов начала развиваться новая система обучения личного состава, которая называлась "Системы Множественных Интегрированных Лазерных Огневых Контактов" (Multiple Integrated Laser Engagement Systems, MILES), которая навсегда изменила природу военных учений в американской армии. В системе "MILES" солдаты носили специальные жилеты и стреляли друг в друга холостыми лазерными зарядами. Как только в жилет попадал луч лазера, звучал зуммер, и оружие пораженного солдата переставало стрелять.

Когда внедрялась новая система, генерал Шварцкопф думал: "Это пустые игры в Микки-Мауса", но вскоре ему пришлось переменить это мнение. "Система оказала невероятное воздействие на качество подготовки личного состава к реальным боевым действиям, - вспоминает Шварцкопф. - Внезапно солдат, парень, которому до тех пор было наплевать на службу и на маневры, падал в грязь и прятался за естественными укрытиями, лишь бы не получить лазерную метку". Лазерная система была вскоре применена и для стрельбы по боевым машинам. На маневрах стало гораздо труднее завоевать "почетную медаль".

Вспомним фильм "Маленькие солдатики". Военная технология "MILES" была использована промышленностью, производящей игрушки, что позволило ей распространить новый, коммерчески выгодный игровой продукт, лазерный хвост. Это яркий пример того, как в последние [106] годы переплетаются и взаимно проникают друг в друга военная и игровая технологии.

В 1997 году объем продаж игрушечных лазерных пушек составил 175 миллионов долларов, то есть на тридцать пять процентов больше, чем в предыдущий год, а в 1998 году достиг 245 миллионов долларов. Шестьдесят один процент играющих - люди в возрасте от семи до девятнадцати лет. Дети могут купить ружья в детских магазинах или поиграть в лазерный хвост в центрах "Лазер-Тэг" на торговых ярмарках. Компании "Тойз "Ар" Ас" и "ФАО Шварц" призывают не продавать реальных игрушечных ружей, но продают технологии "Лазер-Тэг", при этом для игры требуется два набора, которые в розницу продаются по семьдесят пять долларов за штуку. Согласно данным чикагского филиала "ФАО Шварц" - "Той Солджер" (служащий магазина с ярко нарумяненными щеками одет в ярко-красную, как губная помада, униформу), - в 1998 году в Чикаго "Лазер-Тэг" считался самой хиповой вещью и продавался мгновенно.

В разговоре с нами Игрушечный Солдат посоветовал купить за дополнительные пятнадцать долларов спинной сенсор. "Игра становится более реалистичной. Если кто-то убегает, в него можно выстрелить". Спинной сенсор передает импульс на нагрудник. При попадании раздается звук удара, и из нагрудника брызжет вода - имитация крови - на лицо пораженного. "Если число попаданий доходит до десяти, то раздается предупреждающий сигнал, - добавил Игрушечный Солдат. - После двадцатого попадания вы считаетесь убитым".

Серьезные военные игры

Хотя "Лазер-Тэг" имел бешеный коммерческий успех, его применение в военном деле стало сокращаться, начиная с середины восьмидесятых годов, так как эта технология все же требовала вывоза в поле многотысячных [107] масс солдат и боевой техники. В середине восьмидесятых, как утверждает Шварцкопф, военные переключились на компьютерную имитацию. "У нас было три замечательных прорыва в компьютерной технологии, имитация и все остальное было компьютеризировано, - сказал нам Шварцкопф. - Всю войну разыгрывали на компьютерах. Наши разведчики играли за противника на компьютерах, так как они знали тактику и стратегию вероятного противника. На корпусных учениях я командовал войсками численностью от 350 до 500 тысяч человек - по сценарию, которого мы ожидали от реальной войны. Плюс к этому всегда находились трудоголики типа А, которые не желали проигрывать. Мы обрели возможность отрабатывать весь спектр организационных вопросов".

Генерал Шварцкопф сказал, что профессионализм военных сильно возрос от применения имитационных технологий в обучении войск.

"Во время Первой мировой войны на фронтах преобладали собачьи свары, - продолжает Шварцкопф. - Одна сторона поднималась в атаку, а ее противник стрелял в атакующих из пулеметов. Потом стороны менялись ролями". Во время войны в Заливе большинство пилотов сидели в самолетах перед компьютерными дисплеями. По описаниям Шварцкопфа военные действия, которые вели американцы, очень напоминали высокотехнологичные компьютерные игры. "Вы не можете видеть врага с того места, где находитесь, но дисплей говорит вам, что враг там-то и там-то. Вы выпускаете ракету. Ракета бьет врага. Это совершенно не похоже на то, что считалось воздушным боем раньше. Сегодня у пилотов есть то, что они сами называют "шалуном". Одной рукой они манипулируют этим "шалуном" и выстреливают ракеты. Это чистая ловкость рук. Если вы посмотрите, как мой сын играет в компьютерную игру, то увидите, что он, управляясь своим джойстиком, ведет самую настоящую войну. Лич [108] но я так не умею! Я рос, когда компьютеров не было и в помине. Стоит мне зазеваться, как я тут же убит".

Такая дезассоциативная война была бы невозможна без тренировки на компьютерных играх, однако не все разделяют восторг генерала Шварцкопфа по поводу имитационных тренировок. Вот высказанное простым и грубоватым языком мнение награжденного за бои в Заливе армейского лейтенанта Дж. Т. Террановы, который провел несколько месяцев на передовой. "Вся эта имитация не стоит и выеденного яйца. Поставьте парня в условия имитации - он ничего не переживает и не страдает. Тренировка в полевых условиях - вот что превращает мальчиков в мужчин. Жизнь в грязи делает человека агрессивным. Солдат должен мерзнуть, недосыпать и голодать. Технология плодит слабаков, а не настоящих солдат". В том, что касается подготовки пехоты, генерал соглашается с лейтенантом. "Сражение пехотинца - это всегда схватка лицом к лицу. Имитация не может это воспроизвести в полном объеме".

Два литтлтонских подростка тоже тренировались в схватке лицом к лицу, используя для этого игру в пейнт-бол, производное "Лазер-Тэг". В магазине "Уол-Март" любой подросток шестнадцати лет и старше может купить ружье для пейнтбола по цене от тридцати четырех до девяноста девяти долларов. В сопровождении взрослого такое ружье может купить ребенок любого возраста, при этом оружие продается в чехлах, как настоящие винтовки, пистолеты и автоматы, от которых игрушки очень трудно отличить. Оказалось, что пейнтбольные ружья - это лучшее оружие, из которого можно стрелять по людям настоящими пулями. Индустрия таких ружей непрерывно растет. Согласно данным журнала "Бизнесуик", расположенная в Арканзасе фирма, производящая оружие для пейнтбола, "Брасс Игл" занимает второе место в мире по темпам роста своего годового оборота. [109]

Военно-морской "Дум"

Сталкиваясь с постоянными бюджетными ограничениями, военные все больше тянутся к имитациям и моделирующим технологиям. Военные бюджеты с 1988 года снизились на тридцать процентов, а численность личного состава американских вооруженных сил уменьшилась с восьмисот тысяч в 1973 году до пятисот тысяч в 1998 году.

В последние годы военные все в большей степени убеждаются в том, что имитационное обучение может быть полезным как для солдат, так и для командиров, и поэтому генералы усиленно ищут на рынке дешевые готовые электронные игры, пригодные для военного обучения и тренировки личного состава.

"Парни, которые приходят сегодня в морскую пехоту, воспитаны телевидением, видеоиграми и компьютерами, - говорит лейтенант Скотт Барнетт, один из разработчиков морпеховского "Дума" (модифицированная версия классического "Дума", приспособленная для военного обучения). - Мы долго думали, как нам воспитать их, увлечь и сделать так, чтобы они захотели учиться. В этом смысле "Морпе-ховский Дум" - просто великолепная находка".

Если мы учтем, что на подготовку и обучение корпуса морской пехоты идет около четырех процентов всех средств министерства обороны, то не найдем ничего удивительного в том, что моряки обратились к коммерческим военным играм. Уоррен Кац, один из основателей "МАК-Текнолоджис", частной компании, производящей электронные игры, говорит: "Взгляд министерства обороны на моделирование и имитации - это сберегающий ресурсы и деньги механизм. Если военное ведомство будет использовать моделирование ситуаций и имитацию для обучения, то оно сожжет меньше бензина и выпустит меньше настоящих пуль. Час полета на вертолете стоит пятнадцать тысяч долларов, час езды на танке - около [110] пяти тысяч. Широкомасштабные тактические учения - весьма дорогое удовольствие".

Когда командующий корпусом морской пехоты генерал Ч.Ч. Крулак принял командование в 1993 году, он подтвердил приверженность своего ведомства к использованию имитации и игр для обучения личного состава. "Использование имитационных средств, виртуальной реальности, моделей и различных военных игр может сделать полевые учения более эффективными". Так командующий написал в своем наставлении для корпуса морской пехоты.

К тому времени, когда была обнародована директива командующего, один морской пехотинец уже искал подходящую электронную игру для использования ее в качестве инструмента обучения пехотинцев. Сержант Дэниэл Снайдер - компьютерщик-самоучка, работавший в свое свободное время, уже крепко увяз в модификации "Дума".

Производитель "Дума" "Id Software" выпустил свою игру в виде "развивающей разделенной программы", которая позволяла игрокам модифицировать ее по своему вкусу, по своим навыкам и предпочтениям. Вместо того чтобы, например, сражаться с пришельцами на Марсе, можно было переделать ее так, чтобы драться с полицейскими в нью-йоркской подземке. Простой загрузкой набора новых инструментов можно изменить в "Думе" боевую обстановку, поле боя, оружие и персонажей. В течение нескольких месяцев Снайдеру удалось заменить марсианских монстров солдатами морской пехоты, цепные пилы - оружием, а темные лабиринты - непроходимыми джунглями. В конце концов Снайдеру удалось создать реалистичную боевую игру, которая позволила множеству участников одновременно и совместно участвовать в боевых действиях.

Когда он показал свое достижение генералу Крулаку в 1996 году, тот отреагировал столь положительно, что весь остаток службы сержант Снайдер провел в поездках [111] по гарнизонам, где показывал свой "Морпеховский Дум", демонстрируя, насколько эффективным может быть усвоение военными электронных игр - усовершенствованных и превращенных в великолепные орудия обучения солдат. Впоследствии командование боевой и учебной подготовкой корпуса морской пехоты в Квантико, штат Виргиния, рассмотрело и рекомендовало более тридцати электронных игр для их возможной переработки в учебные пособия, которые можно было бы использовать при подготовке и обучении морских пехотинцев.

"Перед нами была поставлена задача поиска коммерческих общедоступных электронных игр, с помощью которых можно было бы обучать солдат и командиров искусству и науке ведения войны", - вспоминает подполковник Рик Эйзиминджер. В наши дни корпус морской пехоты осваивает электронную игру под названием "Так-Опс", военную имитационную игру, разработанную отставным майором из Техаса. Генерал Крулак приказал закупить копии игры для каждого компьютера в корпусе.

"Для того чтобы морским пехотинцам разработать собственную игру, потребуется от двухсот до трехсот тысяч долларов, - говорит майор Сол Эрнандес, начальник тыла университета корпуса морской пехоты. - "ТакОпс" же, если можно так выразиться, прошел жизненный цикл размножения, доказал свою живучесть, и мы получили его по баснословно дешевой цене. Доллар за доллар, фунт за фунт, это гораздо более эффективно".

Военно-игровой комплекс

Связи между военной промышленностью и индустрией игр возникли в начале восьмидесятых, когда армия Соединенных Штатов попросила концерн "Атари" разработать специальную версию игры "Боевая зона", пригодную для подготовки водителей боевых машин "брэдли" (относительно легкий, быстроходный танк). С тех пор [112] таланты и продукция стали перетекать из одной индустрии в другую, образовав своеобразный симбиоз.

Один из самых знаменитых "перебежчиков" такого рода в индустрию развлечений из военно-промышленного комплекса - это Дж. В. "Дикий Билл" Стили, председатель "Интерактивной Магии Северной Каролины", компании, которая добивается реализма в играх. "Я не играю в фантастические или приключенческие игры, - говорит Стили. - Я боевой офицер, служил в Академии Военно-воздушных сил. Меня учили, что мы должны уметь ориентироваться в реальной боевой обстановке и понимать, что нам в ней делать".

Самый последний проект Стили подчеркивает размытость границы между военными технологиями и гражданскими электронными играми. Недавно его компания выпустила имитационную игру под названием "Самолет атакует авианосец", в которой главное действующее лицо - самолет iF/A-18E, причем игра была разработана до того, как самолет был принят на вооружение армии. Чтобы сделать игру как можно более реалистичной, Стили и его команда наблюдали не только испытательные полеты iF/A-18E, но и провели некоторое время на борту авианосца ВМС США "Авраам Линкольн", делая фотографии и видеозаписи, чтобы художники исполнили игру с максимально возможной точностью.

"Теперь, - говорит Джим Харлер, отставной пилот корпуса морской пехоты, а ныне ведущий дизайнер компании "Интерактивная Магия", - мы можем по-настоящему имитировать волнение от полета на самом смертоносном самолете из арсенала военно-морской авиации".

Еще один дезертир, талантливый создатель "Морпе-ховского Дума", Дэниэл Снайдер, работающий ныне в частном секторе, создает коммерческие игры, которые будут также продаваться военным для обучения личного состава. Разработчики игр, подобные Снайдеру, переходят из армии в частный сектор в поисках более мягкого и [113] чуткого окружения, где производственный цикл короче, а заработки существенно выше. Они уходят из армии также благодаря таким людям, как Данте Андерсон, бывший старший продюсер в "GT Interactive", который заманивал квалифицированных военных в мир коммерческих электронных игр. Андерсон не чужд усиливающейся синергии между военной и игровой промышленностями. Он ветеран ежегодных Конференций по связям, которые являются впечатляющим примером Военно-Игрового комплекса.

Конференция, проходящая по инициативе правительства Соединенных Штатов, приглашает всех, "кто занимается моделированием или разработкой профессиональных или популярных военных игр". На конференции постоянно присутствуют представители военной разведки и таких компаний, как "GT Interactive". Повестка дня конференции включала такие пункты, как "Основы разработки военных игр" и "Отдел военных игр 101". Сотрудничество этих двух сообществ всячески поощряется Национальным Исследовательским Советом, который консультирует правительство по вопросам науки и технологии под предлогом того, что "эти отрасли взаимно усиливают друг друга, повышая возможности моделирования и имитационной технологии, и для выявления потенциальных областей для более тесного сотрудничества".

Это сотрудничество уже достигло такого масштаба, что изготовителям игрушек позволяют наблюдать за секретными военными учениями, а перетекание кадров из армии в индустрию игрушек приняло массовый характер. В 1997 году Кембриджская (штат Массачусетс) компания "МАК Текнолоджис" выиграла право на контракт двойного действия с министерством обороны на создание игры "Подразделения морской пехоты 2000", игры, которая предназначена для продажи как на коммерческом, так и на военном рынке. Как утверждает совладелец и один из основателей "МАК Текнолоджис" Уоррен Кац, "деловая [114] модель для двойного использования, пионером в разработке которой стал МАК, позволит продавать ее военному ведомству и одновременно выбросить на рынок видеоигр. Эта модель станет профессионально качественным, дешевым средством обучения военных, и, кроме того, позволит дать гражданскому потребителю наиболее реалистичную из всех существующих имитационных игр".

Военные игры для детей

Военно-игровой комплекс (который финансируется главным образом долларами налогоплательщиков) создает игры, которые наши дети получают в сопровождении следующих рекламных слоганов: "Полная аннигиляция. Новый ландшафт войны", "Все, как в настоящей армии, за исключением сифилиса", "Запах напалма", "Радостное ощущение быстрой езды. Ракеты летят в гущу врагов", "Великолепные звуки взрывов. Вы сметаете с лица земли танки и сбиваете вертолеты в настоящем встречном бою", "Крепче пристегните ремни, такого выброса адреналина вы еще не переживали".

Маленькие дети играют в те же игры, которые американские военные используют для обучения солдат. Дети играют чаще и посвящают игре больше времени, но они делают это вне известной армейской дисциплины и муштры, которая сопровождает обучение солдат. "Реальные" высокотехнологичные военные операции, которые разворачиваются только на экранах в отрыве от противника и мирного населения, имеют своим результатом малые потери американцев. "Виртуальные" военные операции, которые разыгрывают на экранах наши дети, делают их нечувствительными к насилию и учат их убивать. "Дум станет реальностью" становится фантазией.

Игра становится все больше похожей на войну, а война - на игру. [115]

Эти игры очень беспокоят генерала Шварцкопфа. "Я думаю, что это пугающее явление. Я очень нервничаю, когда вижу этот отрыв от реальности, эту дизассоциатив-ную войну в военных играх. Дети занимаются тем, что рубят людей на куски и взрывают их".

Если компьютерная имитация, привнесенная в армию, повысила профессионализм наших военных, то как та же тренировка влияет на детей? Американская педиатрическая академия сообщает, что почти тысяча исследований подтверждают корреляцию между агрессивным поведением у детей и количеством насилия в медийных средствах. Подавляющее большинство этих исследований позволяет заключить, что существуют причинно-следственные связи между насилием в средствах массовой информации и насилием в реальной жизни.

Друг литтлтонских убийц говорил: "Они учились на видеоиграх, как на настоящей войне".

Подполковник Дэвид Гроссман сказал нам, что он твердо убежден в том, что электронные игры воспитывают детей в духе жестокости и учат их убивать. Он был приглашен консультантом после жуткого расстрела, происшедшего в 1998 году в школе города Падьюка, штат Кентукки. Подполковник рассказал нам леденящую душу историю о четырнадцатилетнем убийце, который до того дня ни разу не держал в руках настоящего оружия:

Специалисты ФБР утверждают, что офицер полиции во время среднего огневого контакта попадает в цель один раз на пять сделанных им выстрелов. Тренированный, подготовленный и закаленный офицер полиции не каждый раз попадает в цель со среднего расстояния семь ярдов, что считается очень близкой дистанцией. И вот представьте себе его (четырнадцатилетнего убийцу из Падьюки) среди ползающих на коленях, падающих и кричащих детей. Он делает восемь выстрелов. Сколько раз он попадает в цель? Во [116] семь. Восемь попаданий в восьмерых разных детей. Пятеро получили пулю в голову, остальные трое - в грудь.

Все уцелевшие очевидцы в один голос говорят, что убийца стоял совершенно неподвижно, сохраняя на лице абсолютно бесстрастное выражение. Он держал пистолет обеими руками, расставив ноги и не двигаясь. Он не поворачивал ствол ни вправо, ни влево, он просто нажимал на спуск, когда цель попадала на его "экран". Такая стрельба одиночными выстрелами не естественна. Естественное поведение стрелка - это стрельба по одной цели. Когда цель повержена, он переносит огонь на другую мишень. Но если вы играете в такую игру, как "Смертельное подкрепление" или множество других, более ранних "стрелялок", то чему они научили вас? Вы выстреливаете по одному разу в каждую мишень. Если вы действительно хороший стрелок, то вы потратите на цель только один выстрел и перейдете к следующей мишени, не дожидаясь, когда упадет предыдущая. Вы сразу переходите к следующей, опять к следующей и так далее.

В семье подростка-убийцы были электронные игрушки, по качеству не уступавшие тем, какие выставляются в пассажах. У него также всегда были в кармане четвертаки, чтобы поиграть и в пассаже, и он играл, играл и играл. Когда вы всерьез играете в игру, где постоянно стреляют в цель, вы приобретаете практику. Допустим, что я буду брать с собой своего сына на охоту, это делается уже на протяжении пяти тысяч лет для обучения искусству охоты. Чему я буду учить его в первую очередь? Я скажу: "Никогда не наводи ружье на другого человека". Это главное правило: никогда, никогда, никогда не целься в человека. И этот ребенок будет спокойно носить оружие, не важно, в качестве кого. Вы же понимаете, что полицейские, охотники, охранники, солдаты могут годами носить оружие, не сделав [117] ни одного выстрела. И это нормально. Но когда ребенок бросает в щель четвертак, то что он делает? Номер один: он нарушает главную заповедь - он целится в человека и стреляет. Номер два: он никогда не бросит в щель четвертак, чтобы не стрелять. У него есть главное непосредственное ожидание - взяв в руки оружие, он обязательно должен выстрелить.

Воображаемый катарсис

Производители электронных игр утверждают, что дети в состоянии отличать реальность от вымысла, и на них не влияет насилие, в котором они участвуют во время игры. Эти производители носятся с мыслью о том, что игры с насилием обеспечивают очищающий выход склонности к насилию, которой обладают некоторые дети.

Насилие - это, "если можно так выразиться, наша установка, - говорит Даг Фауст, издатель "Play Station Magazine", - и выделение видеоигр в единственный источник проблемы смахивает на поиски козла отпущения. Неверно полагать, что просто потому, что видеоигры содержат элементы насилия. Это насилие присутствует в нашем обществе и в нашей культуре. В действительности возможно даже, что такие видеоигры позволяют некоторым по природе своей агрессивным мальчикам спустить пар на фантастической игре, не прибегая к реальным насильственным действиям по отношению к другим людям".

Некоторые компании используют такие утверждения в своей рекламе. Вот реклама интернетовской игры "Net Fighter": "Вы можете отвратить свой гнев от прохожих и обратить его в сети против любого живого человека на свете". В рекламе также цитируют письма фанатов игры: "Я имел обыкновение раскладывать на столе патроны и писал на них имена всех ребят из моего школьного автобуса. Потом один мой друг показал мне способ, как осво [118] бодиться от потребности в насилии в "Нет-Файтере" на "Хите". Сеть против людей. Благодаря "Хиту" ребята из автобуса так и не узнают, насколько близки были они к смерти". Вот еще одно подобное письмо: "Врач сказал, что у меня биполярная личность и мне надо заниматься психотерапией по поводу гнева. Я ударил врача. Теперь, когда я бью своих друзей в "Хите", я больше не делаю подобных вещей".

Немногие ученые, занимающиеся проблемами средств массовой информации, и психологи считают справедливыми утверждения о том, что насилие видеоигр является очищающим, особенно для детей и подростков. Напротив, многочисленные исследования указывают на то, что безнаказанное зло скорее не очищает, а стимулирует агрессивное поведение. Более того, документально показано, что агрессия усваивается в процессе обучения, а не является врожденной чертой, которой надо дать выход.

"Если мы действительно думаем, что наблюдение насилия оказывает очищающее действие, то надо быть последовательными и считать, что все дети должны перед выходом в школу смотреть сцены насилия, чтобы стать более мирными и управляемыми, - считает профессор психологии Роджер Н. Джонсон, автор книги "Агрессия у человека и животных". - Это утверждение не противоречит логике и показывает, насколько шатки его основания".

Было бы нелогично ожидать от производителей игр, что они станут говорить, будто игры не оказывают никакого влияния на детей, и одновременно утверждать, что игры предлагают выход для накопившейся агрессии и склонности к насилию. "Выдвигаемая теория катарсиса, по моему мнению, - это просто замаскированное признание производителями того факта, что видеоигры оказывают неоднозначное и изменчивое эмоциональное воздействие, - считает профессор Стивен Клайн. - Полагаю, что это произвольное допущение". Катарсис во время игры, пронизанной насилием, весьма маловероятен. [119]

Более вероятно, что "это когнитивная перестройка, изменение эмоциональной жизни ребенка в ответ на напряженную эмоциональную нагрузку, которую испытывает ребенок во время игры".

Использование электронных имитаций в больницах, воинских частях и университетах по всей стране подчеркивает тот факт, что действия, происходящие на экранах, имеют вполне реальные последствия. "Калифорнийские и атлантские исследователи показали, что страх высоты у пациентов, страдающих соответствующей фобией, можно излечить прогулками по виртуальным мостам и поездками в виртуальных лифтах, - утверждает Джейнет Мюррей, ведущий исследователь МИТ. - Пациенты обычно испытывают от таких приключений такой же ужас, как и от прогулок по настоящим мостам и от поездок в настоящих лифтах. Психотерапевт сопровождает их во время этого опыта, помогая больным вырабатывать методики самоуспокоения. Главное заключается в том, что больные усваивают коррегирующее поведение в "виртуальных" условиях точно так же, как актеры на костюмированных репетициях".

В Джорджии виртуальную реальность используют для лечения посттравматического стрессового синдрома у ветеранов вьетнамской войны, для чего применяют программы, созданные компанией "Virtually Better". С их помощью психотерапевты помогают ветеранам справляться со своими страхами, снова погружая их в пережитое - полет на "Хьюи" или ползание по полю, окруженному непроходимыми джунглями, - правда, на этот раз все их переживания - имитация.

Электронная имитация помогает создать идеальную среду для десенсебилизации страдающих фобиями пациентов, которые переносят то, чему они научились в виртуальном мире, в мир реальный. Производители электронных игр горячо опровергают утверждения о том, что интерактивные электронные игры имеют вполне жизнен [120] ные последствия, но врачи и психотерапевты используют виртуальную реальность именно потому, что она столь мощно производит изменения в реальной человеческой жизни. Другими словами, изображения на экране - это реальность.

Электронные игры и другие образы насилия, которые мы наблюдаем на экранах телевизоров или в кинотеатрах, - это не катарсис, это меню опыта ощущений, которые становятся частью нашей памяти, наших снов и наших разговоров. Фильмы и телевизионные шоу, которые мы смотрим, игры, в которые мы играем, становятся частью нашего жизненного опыта и помогают формировать наше мировоззрение, особенно если мы большую часть своего времени проводим перед экранами.

Культура насилия

Мы живем в обществе электронного насилия, которому мы отказываем в реальности и считаем его развлечением. Электронные игры воспринимаются как безобидные игровые площадки, тогда как в действительности они являются тренировочной площадкой воспитывающей склонность к насилию.

Мы настолько погружены в культуру насилия, что даже когда жалуемся на его последствия, то подсознательно продолжаем пользоваться языком насилия:

" Четыре дня спустя после литтлтонской трагедии, на панихиде по ее жертвам, вице-президент Эл Гор заявил буквально следующее: "Что должны мы сказать, глядя в дуло трагедии, когда ее курок взведен, а само оно нацелено в самое наше сердце?"

" В своем "живом", в режиме он-лайн, освещении событий в Литтлтоне Си-эн-эн использовала в качестве фона телевизионной картинки пульсирующее пятно крови. [121]

" В пятичасовом "живом" показе массового убийства в Литтлтоне 20 апреля 1999 года и в репортажах, показанных в последующие дни, компания неоднократно демонстрировала графические изображения окровавленных жертв, разбегающихся в страхе учеников и тяжеловооруженных спецназовцев, врывающихся в здание.

" В своей статье корреспондент журнала "Тайм" написал: "Мы с большим трудом смирились с трагедией в Колорадо и той глубокой раной, которую она нанесла нашей душе".

" Адвокаты, представлявшие родителей жертв, расстрелянных в Падьюке, подавшие иск на индустрию развлечений, заявили: "Мы намерены ранить Голливуд, мы намерены ранить индустрию видеоигр, мы намерены ранить порнографические сайты".

" Через пять дней после массового убийства в транслируемой в прайм-тайме программе Си-би-эс "Шестьдесят минут" был показан сорокаминутный репортаж, посвященный культивированию насилия и литтлтонской трагедии. В течение этих сорока минут зрители увидели отрывки из насыщенных насилием фильмов, с которых и были скопированы реальные убийства. Были показаны также фрагменты игры в "Дум" и других насильственных электронных игр. "Шестьдесят минут" показали также кумира подростков Леонардо Ди Каприо в отрывке из фильма "Баскетбольный дневник". Одетый в черное трико человек входит в класс и, подстрекаемый своим другом, грациозно и не спеша расстреливает своих одноклассников. "60 минут" также показали молодую парочку, терроризирующую публику в провинциальном кафе в кадрах фильма "Прирожденный убийца". Молоденькая девушка для определения того, кто будет убит следующим, прибегает к детской считалочке: "Ини, мини, майни, мо". [122]

Как сайгаки, попавшие в свет автомобильных фар, словно завороженные, мы смотрим на экраны, откуда индустрия развлечений и службы новостей насаждают культуру насилия, а наши лидеры в своих публичных речах прибегают к насильственным образам и метафорам.

Телевидение и табак

Почему столь многие из нас закрывают глаза, затыкают уши и молчат, видя насилие, насаждаемое средствами массовой информации? Почему мы продолжаем отрицать вредное воздействие таких программ?

Подполковник Гроссман считает, что большинство американцев согласны с тем, что насилие в средствах массовой информации стимулирует агрессивное поведение, но не согласны с тем, что это - питательная среда для преступлений. Это то же самое, что сказать: "Курение табака является причиной рака, но не приводит к смерти". С тех пор, как много лет назад, в 1964 году, главный врач страны признал и официально подтвердил связь между курением и раком, наше отношение к курению радикально изменилось. Как общество, мы больше не желаем терпеть коммерческую рекламу табака, курение запрещено во многих общественных местах, и сейчас, тридцать пять лет спустя, производители сигарет вынуждены соблюдать фискальную и общественную подотчетность. Курение стало неприемлемым в отличие от сороковых и пятидесятых годов, когда привычка курить считалась модной.

В течение десятилетий Америка остается глуха к результатам исследований, выявляющих корреляцию между насилием в средствах массовой информации и реальным насилием в нашем обществе. Нам нравится наблюдать по телевидению сцены насилия точно так же, как нам нравится курить, а индустрия развлечения добавляет в свою продукцию все больше насилия - так же, как [123] производители табака (о чем неоднократно сообщалось) добавляют в сигареты все больше и больше никотина.

"Если бы "Прирожденный убийца" или "Клейкая выдумка" появились в 1939 году, в год, когда на экранах появилась "Касабланка", то можно себе представить, как отреагировало бы на это наше общество, - говорит подполковник Гроссман. - Но со сменой поколений произошла страшная метаморфоза, мы потеряли чувствительность к смерти и страданиям людей и научились связывать их с получением удовольствия. И мы не сами по себе стали такими. Нас этому научили. Телевидение давно поняло, что ингредиент развлечения, который вызывает пристрастие, есть насилие. Проблема заключается в том, что так же, как в табачной промышленности, ингредиент, который вызывает зависимость, является одновременно смертельно опасным".

"Воздействие насилия в средствах массовой информации на детей, особенно раннего возраста, чревато вредными последствиями на всю жизнь, - утверждает Леонард Эрон, председатель комиссии американской психологической ассоциации по воздействию телевизионного насилия на молодежь. - Не остается больше никаких сомнений в том, что телевизионное насилие является одной из причин агрессивного поведения, преступности и склонности к насилию, столь характерных для молодежи в нашем обществе".

Озабоченность по поводу сцен насилия в средствах массовой информации существует десятилетия, но она оказала весьма малое влияние на рост насилия как на экранах, так и в обыденной жизни. С тех пор как в 1952 году в конгрессе впервые прошли слушания по поводу телевидения и насилия, оно стало предметом многочисленных исследований. В 1961 году Ньютон Миноу, председатель федеральной комиссии по средствам связи, предупреждал, что телевидение становится "заповедником застоя" - и это в то время, которое многие считают зо [124] лотым веком телевидения. Президентская комиссия по причинам и предупреждению насилия в обществе упомянула телевидение как один из факторов, способствующих распространению насилия в обществе. В 1972 году главный врач США Джесси Л. Стайнфелд опубликовал доклад о связи между телевизионным и кинематографическим насилием и агрессивным поведением. В 1984 году оперативная группа министерства юстиции, занимавшаяся вопросами насилия в семье, нашла ошеломляющие доказательства того, что насилие на телевидении вносит неоспоримый вклад в реальное насилие. В 1989 году Ассоциация учителей и родителей - без всякого, впрочем, результата - потребовала, чтобы телевидение сократило долю насилия в своих программах. В 1992 году Американская медицинская ассоциация опубликовала данные исследования, показавшего, что в тех странах, где появляется телевидение, число убийств за последующие пятнадцать лет удваивается. В 1998 году ученые, проведшие исследование сцен насилия в программах национального телевидения, опубликовали результаты трехлетней работы и пришли к выводу, что шестьдесят процентов всех программ составляет насилие и что существует "значительный риск вредного эффекта от просмотра насилия по телевизору". Поначалу исследование финансировалось кабельным телевидением, которое впоследствии отказалось от финансирования, когда стали накапливаться факты неблагоприятного воздействия телевидения на общество. Было проведено еще одно исследование, результаты которого показали, что дети, просмотревшие одну серию "Mighty Morphin Power Rangers" (детский телевизионный сериал, в котором показывают около двухсот актов насилия в час), совершают в своих играх в семь раз больше актов насилия, чем дети, не видевшие этот сериал. Удары, наносимые в головокружительном прыжке, и вихрь ударов слишком заманчивы, чтобы не пытаться им подражать. [125]

Почему мы продолжаем отрицать вредное воздействие телевизионного насилия, несмотря на то, что скопированные с телевизионных убийства стали регулярной темой новостей? Почему мы не видим, что частота убийств, совершаемых подростками, возросла вдвое по сравнению с серединой восьмидесятых годов? Почему мы не слышим, что три четверти всех убийств, совершаемых в промышленно развитых странах детьми в возрасте пятнадцати лет и младше, происходят именно в Соединенных Штатах?

Массовое убийство в Литтлтоне, штат Колорадо, стало поворотным моментом для американцев, которые ищут ответ на вопрос, почему дети совершают акты насилия. Наша терпимость к актам насилия на телевидении раз и навсегда изменится после того, как мы поймем, что воображаемые события на экране имеют вполне реальные последствия. В течение нескольких десятилетий были получены доказательства того, что существует тесная связь между насилием в средствах массовой информации и реальным насилием в обществе. Возможно, скоро показ и просмотр сцен насилия в средствах массовой информации станет столь же неприемлемым, как курение в самолете.

Волшебный обманчивый мир

Но пока этого не произошло, мы продолжаем, словно конфетами, пичкать детей сценами электронного насилия.

Некоторые электронные игры упаковывают насилие в обманчиво пестрые детские коробочки. Игра "Сони-ПлейСтейшн" "Крокодил" представляет мультипликационного крокодила, в которого можно стрелять. Игра предназначена как для детей, так и для взрослых. В рекламе игры сказано: "Не дайте себя надуть. Это игра не для маленьких детишек". Аннотация к игре "Червь-2" вынуждает детей "оставлять отвратительные следы на скопищах [126] врагов" и "уничтожать соперников в прилипчивой игре, приучающей к жажде мести и низкой жестокости".

Красочное оформление сигнализирует маленьким детям, что эта игра сделана специально для них, но дети не понимают, что содержание вовсе не предназначено для них, а зачастую этого не понимают и их родители. Энн Брид, директор средней школы имени Фрэнсиса У. Паркера, частной школы в Чикаго, говорит: "В играх детей привлекает упаковка, которая бывает изящной и невинной. Такой способ маркетинга вызывает беспокойство".

Возраст разработчиков игр снижается (в своем большинстве это молодые люди, от девятнадцати до двадцати пяти лет); они поддаются стремлению к самовыражению в своем "искусстве", утверждая при этом, что их потребителями должны быть взрослые, но дети продолжают думать, что игры предназначены только и исключительно для них.

Электронные воспитатели

Ответ родителей на насилие в средствах массовой информации может быть разным: неограниченный доступ ребенка к телевизору, изгнание телевизора из дома, обучение детей критичному просмотру телевизионных программ или проявление чрезвычайной бдительности по поводу того, что смотрит ребенок.

Виктор Страсбургер, врач-педиатр, автор исследования, проведенного Американской ассоциацией педиатров по поводу насилия в средствах массовой информации, призывает родителей с большой осторожностью отнестись к "третьему электронному родителю (телевизору) в доме". Этот незваный "родитель", по мнению Страсбургера, "может научить детей как хорошему, так и плохому". Насколько "настоящие" родители могут контролировать, кто и что входит в их дом, настолько будут учиться дети у своего электронного "родителя". Страсбургер [127] напоминает родителям, что не стоит приглашать в дом незнакомцев и позволять им свободно говорить с детьми. Телевидение, как он считает, как раз и является таким назойливым незнакомцем.

Если телевизор - это третий родитель, то компьютер можно назвать четвертым. Психолог Джейн Хили, автор трех книг о взаимоотношениях детей и компьютера, предостерегает от того, чтобы полагаться на компьютер в воспитании детей. "Все мы заняты, - говорит Джейн Хили. - Сама я всегда была работающей мамой. Весьма соблазнительно верить в чудо. Мы убаюкиваем себя мыслью о том, что нам есть полноценная замена, когда мы устали и у нас нет терпения и сил - после утомительного рабочего дня - заниматься с трехлетним, десятилетним или пятнадцатилетним ребенком. Так хочется верить, что компьютер справится с воспитанием детей лучше, чем вы (в чем убеждены многие родители и о чем трубит компьютерная реклама). Очень раздражает то, что самое лучшее для ваших детей - это все же ваше время и внимание. Что же касается компьютера, то он может нанести ребенку вред".

Хотя реклама настаивает, что компьютеры полезны как средство образования, а поэтому желательны, Хили призывает держать детей подальше от компьютеров до семилетнего возраста. Есть другие исследователи, которые считают, что детей можно подпускать к компьютеру не раньше десяти- или одиннадцатилетнего возраста.

"В этой стране мы составляем культуру - и я тоже отношу себя к этой категории, - члены которой отчаянно хотят верить в то, что любая вещь, которую они покупают, приносит несомненную пользу, - говорит Хили. - Как клиницист я твердо убеждена, что уже сегодня наблюдаю детей, которые нормальны во всех отношениях, но их психологические реакции искажены влиянием компьютера, с которым они имели дело с одиннадцатимесячного возраста". [128]

Условия формирования общества насилия

Десенсебилизация

Выполняя данное им домашнее задание, двое "стрелков" из Литтлтона изготовили видеозапись, на которой изобразили себя, представив, как они взрывают машины и убивают людей в коридоре школы, - это был предвестник грядущей бойни. Была и еще одна прелюдия: в сочинении, написанном для урока психологии, один из юных преступников описал свою мечту убить в школе своих одноклассников. Для того чтобы сфотографироваться в ежегодный альбом класса, один из них надел майку с надписью "Серийный убийца", но никто не обратил на это ни малейшего внимания. Один из мальчиков однажды принес в пиццерию, где он работал, самодельную бомбу, но и об этом случае никто не сообщил. В местной полиции обратили внимание на вопиюще жестокий, пропитанный ненавистью сайт этого мальчика, но полицейские не сумели оповестить об этом офицера, надзирающего за условно-досрочно освобожденными. В обществе, которое привыкло к образам и языку насилия, не приходится удивляться тому, что страшная видеозапись была истолкована как невинный розыгрыш, сочинение признано безвредным, а майка сочтена юношеским эпатажем. Американская культура насилия, которая ежедневно подкрепляется высокотехнологичными медийными средствами, является причиной массовой культурной десенсебилизации к последствиям насилия и к игнорированию предостерегающих сигналов, которые подают нам наши дети. Этот культ насилия поражает душу нашей человечности.

Подполковник Гроссман считает, что мы создаем поколение детей с новой смертельной болезнью - приобретенным иммунодефицитом к насилию. "И с чем они приучаются связывать насилие? - спрашивает он и сам дает ответ на свой вопрос: - Со своими любимыми на [129] питками и конфетами, или с духами подружки (из реклам). Мы воспитали поколение, которое научилось связывать насилие с удовольствием".

Среднестатистический американский ребенок играет в электронные игры в течение полутора часов ежедневно, и профессор Клайн подчеркивает, что достаточно одного часа, чтобы сказался эффект десенсебилизации. "Я играл в некоторые из этих игр с насилием только для того, чтобы испытать ощущение, - говорит он. - Могу честно сказать, что мои чувства притупились через час, и я был поставлен на грань эмоционального истощения. Я играл вместе с двенадцатилетним мальчиком, который рекомендовал купить именно эту игру, потому что она очень занимательна. Опыт оказался увлекательным: меня, как в трясину, засасывало желание застрелить еще одного человека, хотя это и был всего лишь нарисованный персонаж. Но мальчик это делал. Он мог играть долго, испытывая при этом приятное возбуждение и удовольствие. Вот что действительно беспокоит и тревожит меня".

Десенсебилизация (потеря чувствительности) к насилию и приятие обществом воображаемого насилия затрудняет распознавание реальной опасности, когда она возникает. Один ученик, который видел, как литтлтонские убийцы перед началом бойни крадутся в школу, не поднял тревогу, увидев, что мальчики одеты в трико и несут с собой оружие. Он посчитал, что это обычная шалость старшеклассников. Потом в него стреляли. Дети, выстроившиеся в очередь в кафетерии школы, слышали от других детей, что какие-то мальчишки принесли в школу ружья. Все весело смеялись и не реагировали на новость всерьез, думая, что это шутка. Потом начали взрываться самодельные бомбы. Женщина, живущая по соседству от школы, слышала эти взрывы и выстрелы, вой сирен полицейских и пожарных машин. Она безучастно и тупо описывала это, как "сцену из полицейского фильма". [130]

Утомление сострадания

В культуре электронного насилия образы, которые когда-то вызывали сочувствие к боли и страданиям другого человеческого существа, теперь вызывают только выброс адреналина в кровь. Быть невосприимчивым к чужой боли - стать привычным к насилию - это, вероятно, самое худшее из последствий, принесенных прогрессом технологии. Безразличие льется с экранов - телевизионных, кинематографических, компьютерных, врывается к нам через сайты интернета и электронные игры под видом невинной потребительской технологии.

Сиссела Бок в своей важной, вышедшей в 1998 году книге "Избиение", называет это "утомлением сострадания". "Сочувствие и сопереживание, - подчеркивает Бок, - формируют самые основы морали и нравственности. Способность сопереживать, чувствовать ответственность за других, испытывать желание помочь, может быть ослаблена или подорвана рано, в зависимости от опыта, который ребенок приобретает дома или на улице".

Мы стали очень легко поворачиваться спиной к страданиям наших ближних и начинаем понимать, что технология отнюдь не нейтральна.

Синдром подлого мира

По мнению Бок, еще одним следствием медийного насилия является "синдром подлого мира". Американские дети живут в зоне медийных боевых действий.

Трагично то, что многим бедным американским семьям, которые проживают в кварталах, где господствуют банды и где постоянно раздаются выстрелы (которые относительно безвредны по сравнению с выстрелами, усиленными средствами кино и телевидения), приходится держать детей дома и позволять им смотреть телевизор. Это безопаснее, чем позволять им гулять и играть на ули [131] це. Опрос Роупера показал, что сорок шесть процентов американцев считают свой район опасным и угрозой номер один полагают похищение детей с целью получения выкупа. Все большее число американских детей начинает бояться ходить в школу.

Пятнадцать минут, принадлежащих всем и каждому

Сегодня все стремятся стать звездами, особенно наши дети, вся жизнь которых пропитана рекламой и образами, умело преподносимых нам высокотехнологичными средствами массовой информации - в журналах, рекламных афишах, фильмах, на телевидении, а теперь еще и в интернете. По данным опроса, проведенного среди учеников школ, две трети опрошенных ответили "знаменитость", когда их спросили о том, кем они хотят стать, когда вырастут. Дети, которые проводят столько времени перед экранами, в конце концов хотят сами на них появиться.

В Америке для того, чтобы тебя заметили на фоне нарастающего грохота современного мира, надо стать скандальным. Мадонна, Денис Родман, Мэрилин Мэнсон, Говард Стерн и Джесси Вентура сделали себе карьеру потрясением основ, точно так же, как телевизионные каналы поднимают свой рейтинг скандальными "шокументальными" кадрами. Чтобы снискать пятнадцатиминутную славу и засветиться на экране телевизора, от человека требуется только одно - стать некой запредельной крайностью. Если один ребенок застрелит другого в темном закоулке, то это не попадет в вечерние телевизионные новости и газеты. Но если ребенок заставит эвакуировать школу, по телефону сообщив в полицию, что здание заминировано, или начнет стрелять в школе из полуавтоматического оружия, убьет четырех учеников, одного учителя и ранит десяток человек, то такой поступок за [132] служивает появления на обложке "Тайм", упоминания в международных телевизионных новостях и на первых полосах ведущих газет мира. Если же особенно повезет, то такой "герой" сможет стать главным действующим лицом отдельной книги или фильма.

В некоторых странах под этим явлением уже подвели черту. Скандальные события не публикуются в газетах, их не показывают по телевидению. В Норвегии и Швеции журналисты воздерживаются от упоминания имен и показа фотографий исполнителей актов насилия и не высказывают оценок, "если нет оправданных требований в предоставлении подобной информации". В результате в этих странах нет криминальных знаменитостей или подражательных, копирующих телевизионные образцы преступлений.

Напротив, у нас, в Соединенных Штатах прошло меньше восьми часов после начала пятичасовой литтлтонской осады, как по телевидению были показаны фотографии и названы имена юных террористов.

Подполковник Гроссман рекомендует американским средствам массовой информации перенять скандинавский опыт, замечая при этом, что некоторые из преступлений, связанных с применением огнестрельного оружия в американских школах, были инспирированы статусом знаменитости, который обрели другие дети, убивавшие своих одноклассников. Фотографии этих малолетних убийц были напечатаны в газетах и показаны по телевизору. "Средства массовой информации имеют право и обладают достаточной мерой ответственности, чтобы рассказать о происшедшем, но они не имеют никакого права прославлять убийц, демонстрируя их изображения по телевизору".

Тем не менее лица литтлтонских убийц и их имена были словно приклеены к экранам телевизоров и страницам газет и журналов. Вот плачевный результат: школьники в стране стали копировать их поступок:

" В Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, были задержаны четверо учеников средней школы за по [133] пытку проникнуть в здание школы в черных масках и черных трико.

" В Проссере, штат Вашингтон, был арестован ученик средней школы за угрозу взорвать здание школы.

" В Палмдэйле, штат Калифорния, были арестованы два ученика за то, что ссылались на свою связь со знаменитой мафией черных трико Колумбийской средней школы, за угрозы соученикам и разговоры о самодельных бомбах.

" В Черри-Хилл, штат Нью-Джерси, были задержаны подростки за то, что они в масках и черных трико стояли в коридоре и изображали, будто расстреливают из автоматов своих соучеников.

" Были арестованы двое шестнадцатилетних старшеклассников за то, что они не скрывали своей принадежности к мафии черных трико и за угрозы взорвать школу в Касл-Роке, штат Колорадо.

" В северо-западном пригороде Далласа родители забрали домой более двухсот учеников после того, как разнесся слух, будто бы один четырнадцатилетний подросток угрожал застрелить одноклассника.

" Ученик седьмого класса в Меските, штат Техас, был задержан после того, как показал своим одноклассникам список из тридцати пяти человек, которых он хотел бы убить.

" В Тускараване, штат Огайо, тринадцатилетний подросток был арестован за угрозу пронести в школу оружие, чтобы застрелить всех, кто ему не нравится. В штате Огайо за аналогичные угрозы были арестованы еще три школьника.

" Во Флоренсе, штат Колорадо, были закрыты школы после того, как местная телевизионная станция получила электронную почту от "сатаниста", который писал, что планирует продолжить в местной школе бойню, начатую в Колумбине. Было выяснено, что послание было отправлено со школьного компьютера. [134]

" В графстве Беркс, штат Пенсильвания, власти нашли и обезвредили взрывное устройство - самодельную бомбу, установленную на крыше школы.

" В Тэйбере, канадская провинция Альберта, один четырнадцатилетний подросток открыл огонь по своим одноклассникам, убив при этом одного ученика.

Все эти происшествия, так же, как и десятки других, согласно сообщениям, произошли в течение только первой недели после бойни в Литтлтоне. В течение месяца сообщалось о сотнях случаев копирования этого преступления, включая стрельбу в пригороде Атланты, когда пятнадцатилетний подросток убил четверых школьников ровно через месяц после литтлтонской трагедии.

Все подростки-преступники, участвовавшие в этом потоке преступлений, происшедших в период с 1997 по 1999 год, были буквально одержимы медийным насилием. Четырнадцатилетний школьник-убийца из Мозес-Лейка, штат Вашингтон, который, как сообщалось, имел пристрастие к насильственным электронным играм, убивая, имитировал позу Микки, звезды своего любимого фильма "Прирожденные убийцы" (самого страшного за всю историю кинематографа фильма, в котором есть сцены убийств). Школьник-убийца из Перла, штат Миссисипи, был одержим Мэрилином Мэнсоном ("готской" рок-звездой) и насильственными электронными играми. Мальчик из Спрингфилда, открывший огонь по своим одноклассникам, регулярно рыскал по самым кровожадным сайтам в интернете и увлекался фильмами со сценами насилия. И, как об этом широко сообщалось, двое убийц из Литтлтона были поклонниками нигилистической музыки одной немецкой рок-группы, регулярно посещали посвященные насилию сайты в интернете, играли в жестокие электронные игры и часто смотрели фильм "Прирожденные убийцы". [135]

Когда родители уделяют мало внимания своим детям, практически переставая их замечать, последствия бывают опустошающими и дегуманизирующими. Мать одного из многих мальчиков, которые убивали своих одноклассников в 1998 году, сказала, что никогда не "думала" о своем сыне. Для матери ребенок был невидимкой, но этот невидимка нашел способ стать заметным. Это смертельное сочетание десенсебилизации к насилию, потери сострадания к переживаниям и горю других людей, параноидальной идеи о том, что мир плох, и желание прославиться создает потребность быть замеченным, не важно, в роли положительного или отрицательного героя. И именно технология охотно используется в качестве проводника подстрекательской информации.

Американские дети стреляют друг в друга, но одновременно они посылают нам сигнал о своих возможных преступлениях. И сотни детей, которые подражали литтлтонским мальчикам в дни, последовавшие за трагедией (но без массовых убийств), дали нам сигнал о том, что они, вступив в санкционированную взрослыми зону электронных боевых действий, хотят выбраться из нее. Если мы научимся понимать, что копирование насилия - это крик о помощи, а не лишний повод для обвинений, то сможем начать избавление Америки от культа насилия. Если мы начнем понимать, что то, что мы видим на экранах, - реальность, то мы перестанем посылать наших детей в зону электронных боевых действий, надеясь при этом, что они останутся целыми и невредимыми.

Игра в смущение и порицание

Во время воскресной панихиды в Литтлтоне вице-президент Гор не слишком обнадежил нас, когда сказал: "Ничто из того, что я могу сказать, не сможет принести успокоение. Ничто из того, что скажет кто-то другой, не может принести вам покой". [136]

Энди Руни в своих комментариях по поводу литтлтонской трагедии в "60 минутах" также выглядел мрачно. "Я чувствую, что на этот проклятый вопрос не существует ответа".

Большинство американцев были смущены и сбиты с толку убийствами в Литтлтоне. Обложки вышедших 3 мая 1999 года журналов "Ньюсуик" и "Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт" были украшены огромными вопросами: "Почему?" Представляется, что у нас нет подходящего ответа. И это кажется нам непостижимым.

Другие американцы поспешили возложить вину на две самые достижимые цели (кроме самих мальчиков): на легкую доступность оружия (технологию) и на плохое родительское воспитание (на людей). В своем первом выступлении по поводу бойни в Литтлтоне президент Клинтон обвинил американских родителей в том, что они плохо защищают своих детей от электронного насилия и от насилия в средствах массовой информации. При этом он не стал осуждать создателей и продавцов этого насилия. Он заявил: "Родители должны использовать этот момент, чтобы спросить себя, что еще могут они сделать для того, чтобы защитить детей от образов насилия и ощущений, которые искажают неокрепшее молодое восприятие и затемняют последствия насилия".

Прошло чуть больше суток после трагедии, и, выступая на переданной Си-эн-эн по телевидению заупокойной службе в Денверском гражданском центре, один из местных колорадских министров заявил буквально следующее: "Я обвиняю родителей".

Продолжая игру в обвинение оружия за то, что оно стреляет, мэр Денвера публично попросил лидеров Национальной стрелковой ассоциации отменить ежегодную конвенцию, которая должна была пройти в этом городе через неделю после побоища. (Конвенцию все же провели, хотя и по укороченной программе.)

Конгрессмен от республиканской партии и член национальной стрелковой ассоциации Боб Барр из Джорд [137] жии заявил: "Проблема заключается не в торговле оружием, это культурная и социальная проблема".

Игра в обвинение может стать головокружительной. Кроме сосредоточения на оружии и родителях, многие американцы во все возрастающем числе начали полагать, что третьей причиной является насилие в средствах массовой информации; нашлись и такие, которые добавили и четвертую причину - "запугивание", или "буллинг".

Канал MTV время от времени показывает видео под названием "Предупреждающий знак", шоу, посвященное молодежи и насилию. Молодые комментаторы MTV в большинстве своем возлагают вину за насилие в молодежной среде на легкую доступность огнестрельного оружия.

Не согласившись с обвинениями в связи между его музыкой и насилием среди тинейджеров, зазвучавшими после того, как стало известно, что литтлтонские убийцы были фанатичными поклонниками его искусства, Мэрилин Мэнсон набросился на журналистов за то, что они "безответственно указывают на него пальцами". Затем Мэнсон обвинил во всем "невежество, ненависть и доступность оружия". Тем не менее он отменил концерт в Денвере и вообще весь свой концертный тур, намеченный на конец 1999 года.

Майк Де Лука, президент кинематографической компании, выпустившей фильм "Баскетбольный дневник", сказал после литтлтонской трагедии: "Я подумал о наших фильмах и о том, что мы поставляем. Полагаю, надо не иметь совести, чтобы не думать об этом". Однако он думает, что выделение только средств массовой информации "уводит от решения проблемы, в которой не менее важную роль играют убогая жизнь, плохое родительское воспитание, хранение дома огнестрельного оружия, дерущиеся и пьющие родители".

Коснувшись литтлтонской проблемы, сенатор Диана Файнстейн сказала, что самыми мощными лоббистами в [138] конгрессе являются лоббисты продажи оружия. Она считает, что свободный доступ к оружию "добавляет насилия в общество, которое и без того им буквально пропитано. Но свободная продажа оружия - отнюдь не единственная причина. Очень много насилия в средствах массовой информации, во всей масс- и медиа-культуре. Становится легко убивать, все видят, как просто это делается. И если незрелый человек оказывается в состоянии стресса, то он легко может выйти на улицу и повторить то, что он видел и чему научился на экране телевизора. Такой человек может изготовить бомбу, руководствуясь советами, которые можно найти в интернете. Я думаю, что как общество мы должны положить этому конец, все имеет свои мыслимые пределы".

Когда же мы прекратим вертеться в заколдованном круге обвинений и попытаемся найти решение? По всем признакам литтлтонская бойня будет рассматриваться как трагедия, ознаменовавшая поворотный момент в культуре нашего общества. В первый раз на американском ландшафте появились проблески совести.

Обновленная совесть или символический ответ?

Чикагская газета "Сан тайме" не стала выносить литтл-тонскую историю на первую полосу, поскольку редакция опасалась спровоцировать копирование преступления и не желала травмировать детей. "Как газетчик я полагаю, - заявил главный редактор Найджел Уэйд, - что люди испытывают определенное влияние, когда читают газету. Мы надеемся, что так оно и есть, поэтому мы и печатаем рекламу и высказываем мнение редакции". Решение не печатать отчет о трагедии на первых полосах явилось результатом вывода "привести в соответствие обязанность сообщать новости с нашим долгом по отношению к обществу как единому целому". [139]

Через два дня после трагедии в Литтлтоне студия "Метро-Голдуин-Майер" попросила магазины видеокассет вернуть на студию все копии "Баскетбольного дневника". "Мы хотим убрать из магазинов как можно больше копий этого фильма. Думаю, что такова наша ответственность в сложившихся обстоятельствах", - заявил представитель компании. Через несколько дней после того, как МГМ обнародовала свой план, выяснилось, что как новый владелец прав на фильм эта компания не имеет законного права распоряжаться им до июня 1999 года. Компания "Сигрэм", которая в то время обладала правами на продажу копий, отказалась отзывать фильм.

Был прекращен показ некоторых телевизионных шоу и кинофильмов, сюжеты которых близко напоминали события в Литтлтоне после того, как произошла трагедия. В список вошли фильм Си-би-эс (Columbia Broadcasting System) "Земля обетованная", в котором перед входом в денверскую школу происходит бандитская перестрелка; одна серия шоу Си-би-эс "Баффи - истребительница вампиров", так как в сюжете фильма имеется фантазия о массовом убийстве в школе; мини-серии Эн-би-си (National Broadcasting Company) "Атомный поезд", в которых показаны подонки в длинных плащах, вооруженные обрезами винтовок, а также фильм "Праздные руки", в котором есть эпизод, где психопат нападает на учеников средней школы во время празднования Хэллоуина, кануна Дня Всех Святых.

Журнал сетевых новостей "Фокс" рассматривал возможность убрать из Сети рассказ о лидере неонацистов, который распространяет в интернете свои человеконенавистнические взгляды, и рассказ о молодых людях, которые изготавливают самодельные бомбы по сведениям, собранным в интернете.

В первые несколько дней после событий в Литтлтоне руководители всех этих компаний - Си-би-эс, Эн-би-си [140] и "Фокс" - объявили о том, что они не планируют показ сюжетов и фильмов об этой бойне.

В законодательном органе штата Колорадо после случившегося массового убийства были сразу же прекращены затянувшиеся дебаты по поводу либерализации закона об оружии, включая обсуждение права учащихся носить в школе оружие в кобурах.

Через четыре дня после своей первой реакции на события в Литтлтоне президент Клинтон в еженедельном радиообращении обратился к индустрии развлечений: "Вот что я хочу сказать тем, кто ведает индустрией развлечений и средствами массовой информации: вы сами знаете, что обладаете огромными возможностями для того, чтобы воспитывать и развлекать детей, и отдаете себе в этом отчет. Да, на каждой видеокассете должен быть ярлык, этикетка, но главное - это не она, а то, что находится внутри, и то, как это содержание будет воздействовать на души нашей молодежи. Я прошу вас делать фильмы и игры так, словно они предназначены для ваших собственных детей". Клинтон даже процитировал слова подполковника Гроссмана об опасности электронных игр.

События в Литтлтоне ярко высветили проблему насилия, которое ежедневно и намеренно подается народу нашими информационными технологиями, что вызвало появление смутных признаков угрызений совести у дельцов индустрии развлечений. Если МГМ думает об отзыве из магазинов фильмов со сценами насилия, если телевизионные станции прекращают показ таких фильмов, если издатель "ПлейСтейшн Мэгэзин" фирмы "Сони" вдруг отказывается отвечать на наши вопросы, ссылаясь на "недавние трагические события в Колорадо", то, может быть, создатели и распространители информационного насилия начали осознавать свою вину.

Наконец настало время, когда политики, деятели образования, адвокаты, врачи, учащиеся и родители начали требовать отчета от деятелей индустрии развлечений за [141] создание зоны электронной войны, но при этом никто пока не спрашивает о роли военных в создании военно-игрового комплекса.

Образование, судебные процессы и законодательство

Лев и ягненок

Некоторые родители с радостью выдернули бы вилку из розетки, но не знают, как это сделать.

Дафна Уайт, основатель проекта "Лев и ягненок", некоммерческой организации, занимающейся освобождением детских игр от насилия, представляет в обществе интересы родителей (число которых непрерывно возрастает), озабоченных насилием в нашем обществе и теми способами, какими это насилие внушается детям.

Я сделала решающий шаг, когда мой сын начал просить "Черепашку-ниндзя". Ему было два или три года, и мы почти не смотрели телевизор. Он никогда не видел черепашек-ниндзя и не знал, что это такое. Колокол прозвонил, и для меня это был сигнал к пробуждению. Мне вдруг стало ясно, что даже если я буду делать все, что в моих силах, говорить "нет" и защищать моего сына от этих вещей, они все равно будут постоянно маячить у него перед глазами. Я позвонила в Американскую психологическую ассоциацию и в другие организации, так как хотела больше узнать о предмете и понять, что лично я могу сделать. Когда я попыталась узнать, какая организация может провести семинар по поводу продаж игр детям, то не нашла ни одной. Не существовало организации, помогавшей родителям справиться с этой проблемой.

В 1996 году Уайт, журналистка по образованию, создала группу "Лев и ягненок", чтобы послужить этой на [142] сущной, но игнорируемой обществом потребности. Спектр деятельности организации довольно широк - от мальчиков, склонных к насилию, до напичканных насилием электронных игр. Предпосылка образования организации зиждется на дальней перспективе:

Все в этом мире взаимосвязано. Такова буддистская точка зрения. Вы не можете говорить об игрушках и молчать о том, как они рекламируются на телевидении. Если вы говорите о сетевом телевидении, то вам приходится касаться кабельного телевидения и кинематографа. Наблюдая эту индустрию, я обнаружила одну интересную вещь. Если вы начнете критиковать одну из ее отраслей, например, телевидение, то там вам скажут, что кабельное телевидение хуже. Если вы заговорите о кабельном телевидении, то его руководители скажут: "Посмотрите, что творится в кинотеатрах". Директор кинотеатра не моргнув глазом заявит вам, что электронные игры намного хуже. Я решила, что говорить надо обо всей этой индустрии и о ее маркетинге, как о целом, и о том, какое отношение все это имеет к детям.

Даг Фауст, издатель "ПлейСтейшн Мэгэзин" фирмы "Сони", эхом повторяет ощущение Уайт, когда его спрашивают о насилии в электронных играх. Он говорит: "Нет секрета в том, что в некоторых видеоиграх присутствует элемент насилия. Однако вам не стоит сильно трудиться - стоит только включить телевизор в самое пиковое время и посмотреть полицейское шоу, приключенческий фильм, боевик или страшилку, или даже просто новости, и вы поймете, что насилие буквально пронизало наше общество".

"Лев и ягненок" - это "инициатива родителей и для родителей, помогающая семьям найти альтернативу насыщенным насилием игрушкам, играм и развлечениям", она предлагает ежемесячный информационный бюлле [143] тень, имеет веб-сайт (www.lionlamb.org), проводит семинары для родителей и дает информацию о том, куда и как сдавать насыщенные насилием игрушки. Самое ценное из всего, что предлагает "Лев и ягненок", - это "Инструкция для родителей", поэтапный набор привлекательных легких правил, который недавно выиграл приз родительского выбора. Набор помогает родителям понять, как защитить ребенка от информационного насилия, учит мирно разрешать конфликты и рекламирует мирные игрушки и игры. В 1999 году Уайт начала проводить обучение так, чтобы и другие могли пройти семинары по всей стране. В идеале она хочет, чтобы ее правила были приняты на вооружение школами и распространялись среди родителей врачами-педиатрами.

Организация Уайт уже оказала большое воздействие на индустрию, производящую игрушки и развлечения. "Хасбро" проявляет беспокойство, когда Дафна выступает на встречах с производителями игрушек. Мало того, в мае 1999 года она выступила на слушаниях в сенатском комитете по вопросам насилия в средствах массовой информации.

Дафна Уайт уже давно не одинока в своих попытках привлечь общественное внимание к проблеме продажи насилия детям. Ее дело подхватили и другие организации, понявшие, какой непоправимый ущерб наносят медийные технологии и медийное насилие здоровью детей и благополучию семей. Национальная ассоциация учителей и родителей, американская медицинская ассоциация, американская педиатрическая академия и американская психологическая ассоциация разработали программы образования и просвещения родителей по поводу насилия в средствах массовой информации. Созданы также программы обучения детей критическому просмотру программ. Например, американская медицинская ассоциация предлагает свои советы по уменьшению времени воздействия на ребенка информационного насилия: [144]

" Не пользуйтесь телевизором, радиоприемником, электронными играми и видеоклипами взамен няни.

" Не ставьте телевизор и электронные игры в детских спальнях и выключайте их во время еды.

" Научите ребенка тому, что такое реклама, и расскажите ему о том влиянии, какое оказывают на людей средства массовой информации.

" Установите правила, что можно смотреть, а что - нет.

" Подайте ребенку добрый пример и ограничьте время, которое вы сами посвящаете средствам массовой информации, и чаще высказывайте детям свое мнение относительно большей пользы просмотра определенных программ.

Информационная грамотность

В школах также начали осознавать необходимость просвещения детей по вопросам средств массовой информации.

"Сегодня люди меньше читают, меньше занимаются непосредственным воспитанием детей, сегодня детям предоставляется меньше возможностей для развития воображения, - говорит Том Розенблют, заместитель директора по развлечениям чикагской школы имени Фрэнсиса У. Паркера. - Дети стали меньше общаться с родителями, но стали проводить гораздо больше времени, пассивно сидя перед телевизионными и прочими экранами. Стало меньше понимания того, чем мы должны занимать детей. Среди прочего, детей надо учить фильтровать информацию. Мы учим людей читать. Но в будущем, по мере того как люди будут все меньше и меньше читать, нам придется учить их грамотно читать средства массовой информации".

Медийная грамотность и ее воспитание относятся к прерогативам школы, считает педиатр Виктор Страсбургер из американской педиатрической академии, наряду с [145] просвещением по наркотикам и сексуальным воспитанием. Медийная грамотность поможет детям стать умелыми потребителями средств массовой информации, научит их критически мыслить, ставить под вопрос мотивы, движущие составителями программ и рекламодателями, - то есть пониманию того, что продается, как и кому. Быстрое решение с помощью V-чипов неприемлемо, так считает Страсбургер. Единственным универсальным решением является поголовное обучение медийной грамотности. "Оно должно начаться дома и продолжаться до двенадцатого класса школы".

Экспериментальный план "Воспитание критичного зрителя", введенный в действие в системе общественного образования Сиэтла, являет собой хороший пример обучения медийной грамотности. В этом проекте ученики седьмых и восьмых классов открывают для себя, что в комедиях положений разрыв между людьми подается слишком романтично и нереально; в ответ они создают "службу общественного оповещения", видеофильм о том, как расстаться, сохраняя сочувственные отношения. Программа, запущенная в Сиэтле, стремится научить детей смотреть телевизор не пассивно, а критическим оком, отличая полезную информацию от шелухи.

План "Воспитание критического зрителя" может быть воспроизведен где угодно, но пока он не нашел широкого отклика и не породил организованного стремления включить систему обучения медийной грамотности в школьные программы. Тем не менее есть указания на то, что озабоченность влиянием, какое оказывают средства массовой информации на школьников, начинают всерьез беспокоить деятелей просвещения. Некоторые школы направляют в родительские дома потоки писем с предложениями выключать "Шоу Джерри Спрингера", "Южный парк", "Доусонский ручей" и "Рестломания", и это далеко не полный список.

Недавно вопрос о медийной грамотности был поднят в школе имени Фрэнсиса У. Паркера, когда учителя за [146] метили странности поведения школьников на школьном дворе. Учителя поняли, что источником такого поведения является телевизионная программа "Южный парк". "Расистские и сексистские замечания стали слышаться на школьном дворе все чаще и чаще среди учеников первых, вторых и третьих классов, - говорит Том Розен-блют. - Герои "Южного парка" представляются детям привлекательными личностями. Может быть, все началось с таких не слишком значительных программ, как "Сумасшедший журнал" и "Субботняя ночная жизнь", но сегодня зрелища становятся все более жестокими и отвратительными, лишь бы вызвать смех. Некоторые авторы программ переступили дозволенную порядочностью черту и начали прибегать к ущемлению этнических групп и пренебрежительному отношению к представителям других рас, стараясь быть радикальнее и агрессивнее других. Типичный пример - Говард Стерн. В ход идет все, что может повысить рейтинг фильма или передачи".

Школа имени Паркера рассылала письма, предлагая родителям выключать "Южный парк". Однако директор начальной школы Энн Брид поняла, что одной рассылки писем явно недостаточно. "Вероятно, мы должны наладить диалог с самими детьми, - говорит она. - Но мы упустили такую возможность". Для того чтобы действовать эффективно, убеждена Брид, диалог должен начинаться в очень раннем возрасте, особенно в связи с тем, что жертвами телевидения и индустрии компьютерных программ становятся дети все более младшего возраста. В качестве примера можно назвать телевизионную программу "Телепузики" (возраст с года и старше) и компьютерную программу "Скачущие детки" (возраст от полутора до пяти лет).

Когда Виктора Страсбургера спросили, что он думает о "Телепузиках", он ответил: "Думаю, что это бессовестно - продавать такое детям моложе двух лет. Государственная служба радиовещания, очевидно, потеряла разум. "Телепузики" - неплохое шоу для детей от четырех [147] лет. Там нет насилия и секса. Но это передача не для годовалых и двухлетних детей".

Профессор Стивен Клайн считает, что обучение медийной грамотности наиболее эффективно, если оно проводится одновременно с родителями и детьми. "Я думаю, что обучением медийной грамотности вы добьетесь весьма скромных и ограниченных успехов. Но я со всей определенностью считаю, что программа обучения грамотности в обращении со средствами массовой информации, хорошо сделанная и направленная на поддержание бдительности родителей, это очень неплохое подспорье в воспитательном процессе".

Артур Поубер, исполнительный директор ESRB (Entertainment Software Rating Board), компании, производящей оценку электронных игр, тоже продвигает идею медийной грамотности. "Мы - технологичное поколение, а частью медийной грамотности является умение правильно понимать визуальные сообщения".

Дафна Уайт относится к идее пропаганды медийной грамотности со смешанным чувством. "Медийная грамотность - это лучше, чем ничего, и она очень важна, но я думаю, что большим недостатком является тот факт, что зубную пасту невозможно засунуть обратно в тюбик". Выпущенное на волю насилие стало частью культуры нашего общества. "Медийная грамотность означает: мы будем смотреть телевизор, но станем при этом критично настроенными зрителями, - продолжает Уайт. - Предпосылка обучения медийной грамотности - обучение навыкам критического просмотра, но отнюдь не призыв смотреть меньше или вообще не смотреть".

Игра в рейтинг

В 1994 году ведущая профсоюзная организация индустрии электронных игр, интерактивная цифровая программная ассоциация (Interactive Digital Software Association, IDSA), в ответ на расследование в комиссии [148] конгресса и угрозу применения государственных санкций, основала компанию ESRB. Компания провела рейтинг более пяти тысяч электронных игр и поместила свои оценки не только на передней, но и на задней стенке коробки. Производители маркируют предназначение своей игровой продукции, проявляя отнюдь не моральную ответственность, но всего лишь фискальную практичность. "Розничные продавцы, включая "Wal-Mart" и "Blockbuster", завили, что не станут продавать игры, если на них не будет проставлена рейтинговая оценка, - поясняет Поубер. - И это был на самом деле большой стимул, заставивший компании-производители почувствовать свою ответственность. Но все дело в том, что они скорее согласны на самоограничение, нежели на правительственное вмешательство".

Компания ESRB оценивает электронные игры в соответствии с той аудиторией, на какую они рассчитаны: для самых маленьких, для всех, для детей и взрослых, для подростков старше тринадцати лет, для людей старше семнадцати лет, только для взрослых. "В самом начале мы провели многочисленные исследования, - продолжает свои пояснения Поубер. - Мы беседовали с родителями, выступали перед группами потребителей, просматривали клипы (из электронных игр), снова выступали перед родителями и их детьми, перед взрослыми, потребителями и одними детьми. Именно так в основном мы научились определять, какие игры для кого пригодны".

Но как в нашей десенсебилизированной культуре может среднестатистический потребитель определить, что является "подходящей мерой насилия"? Не интересен ли сам по себе факт, что в обществе насилия мы считаем любой уровень насилия приемлемым?

Вероятно, более информативным, чем рейтинг, является крошечное описание содержания, приведенное на задней стенке упаковочной коробки. Например, игра "Бдительность" предназначена, согласно рейтингу, для [149] детей от тринадцати лет и старше, но на задней стенке коробки мелкими буквами написано, что эта игра - "воплощенная кровь, воплощенное насилие и непристойности". Насилие в электронных играх подразделяется на восемь категорий: комичное озорство, небольшое анимационное насилие, небольшое реалистическое насилие, реалистическое насилие, анимационные кровь и раны, реальные кровь и раны, анимационная кровь, реальная кровь. Сексуальное содержание, напротив, делят только на три категории, а язык только на две. Ясно, что основной упор электронные игры делают на насилие и жестокость.

"Очень интересно взглянуть на рейтинг игры, представленный ESRB, а потом зайти на сайт Национального института средств массовой информации и семьи (www.mediaandthefamily.com), - говорит Дафна Уайт. - Вы обнаружите пропасть между тем, как оценивают родители эти игры и как оценивает их ESRB. Я бы очень рекомендовала родителям почаще смотреть на первую оценку и не слишком полагаться на рейтинги ESRB".

ESRB утверждает, что является совершенно автономной организацией, независимой от индустрии электронных игр, но финансируется она частично за счет торговых организаций, занимающихся продажей электронных игр, частично за счет IDSA и частично за счет производителей игр, которые платят от 100 до 500 долларов за оценку каждой игры. ESRB не играет в предоставленные ей игры. Сотрудники просто просматривают видеоклипы, представленные производителем.

"Задача оценщика не предусматривает участия в игре; он должен ознакомиться лишь с ее содержанием, - объясняет Поубер. - Таковым является секс, язык и так далее. Не обязательно играть в игру, чтобы понять, какого рода ее содержание. Мы должны присвоить игре ярлык, этикетку, отражающую ее содержание. Мы не выносим суждения о качестве игры". [150]

Такой саморегулирующий орган, как называют производители электронных игр ESRB, не является в действительности системой установлений и регулирования, скорее это предлог для того, чтобы переложить ответственность и вину на родителей. Можно в подтверждение привести слова Дага Фауста: "Стандарты ESRB определенно перекладывают на потребителя осознанный выбор того, какой тип интерактивных развлечений им больше подходит. Другими словами, стандарты созданы для того, чтобы родители знали о содержании игры и сами принимали решение о ее покупке".

Цены на игры, которые когда-то были высокими и служили естественным препятствием для детей, теперь упали настолько, что сейчас такие жестокие игры, как, например, "Герцог Ньюкем" (14,99 доллара), "Дикарь-9" (24,99 доллара) и "Дум II" (9,99 доллара) любой ребенок может купить, вытряхнув мелочь из своей копилки.

В целом, система оценок игр привела к результату, противоположному тому, какого от нее ожидали. Самозваный рейтинг электронных игр, созданный их производителями, предоставляет последним полную свободу производить все более жестокие игры. "Я одобряю систему оценок. Как художнику мне нравится свобода творчества и творческого поиска, - говорит Роберта Уильяме, признанная старейшина приключенческих игр и создатель игры "Фантасмагория" (по системе оценок предназначенная для зрелого возраста 17+). Она признает, что такая маркировка привлечет к игре детей более раннего возраста, но ей хочется думать, что большинство людей - хорошие родители и интересуются тем, чем занимаются их дети. "Мы прямо заявили, что наша игра не для детей, и получили за это всеобщее одобрение"

Дизайнер игр Дэйв Перри из "Шайни энтертейнмент", компании, создавшей первую игру с пытками (Дикарь-9), говорит: [151]

Ты должен сам решить, хочешь ли ты нести социальную ответственность, или даже решить, входит ли эта ответственность в твое искусство. В действительности социальная ответственность не входит в данное уравнение. Делая игры, мы сами хотим играть, и игры становятся более изощренными и зловещими, чем раньше. Я не думаю, что это плохо, но определенно я понимаю, что те семи- или восьмилетние дети, которые слоняются по магазинам, имеют теперь гораздо меньший выбор, чем они имели раньше. Осталось мало игрушек в идиллическом духе, зато стало много смерти и увечий. Волшебный детский мир очень хорош, но сейчас публика хочет насилия.

Джон Ромеро, участник создания "Дума" и "Землетрясения", двух игр, которые изменили лицо всей индустрии электронных игр, не испытывает никаких угрызений совести по поводу того, что он делает. "Я один из тех, кто делает игрушки - так почему я должен беспокоиться о том, что произошло где-то?" Так он ответил на вопрос о том, что он думает о литтлтонской трагедии. "Я делаю игры, в которые я лично хочу играть. Если я хочу видеть на экране куски окровавленного мяса, я их рисую. Если людям это не нравится, они могут не играть в мои игры".

"Мы не собираемся делать игры, в которых вы вручаете другим людям цветы, - заявил Джон Кармак, бог игрового программирования, еще один создатель "Дума" и "Землетрясения". - Это не продается, а мы делаем игры на продажу". ("Землетрясение И" принесло его производителям в первый же год 28 миллионов долларов; 80% этой суммы досталось его фирме, на которой занято всего пятнадцать человек).

Критики подчеркивают, что, хотя произвольная оценка и определение рейтинга позволяют обществу обойти тернистую первую поправку к конституции, сама система содержит один непоправимый изъян: не существует закона о наказании бизнесмена за продажу детям изделий, предназначенных для взрослых. Даг Фауст из "Плей [152] Стейшн Мэгэзин" признает: "Это верно, что система оценок практически беззуба, когда дело касается запрета на продажу взрослых изделий детям, но в конце концов это дело родителей - принимать информированное решение".

Рейтинговая система остается противоречивой, и многие полагают, что такая произвольная система малопригодна для того, чтобы предотвращать попадание жестоких игр в руки детей. "Рейтинги, - говорит Дэн Герстайн, помощник сенатора Джозефа Либермана (демократ от штата Коннектикут), возглавляющий комиссию конгресса, которая пытается обуздать насилие в средствах массовой информации, - есть попытка негодными средствами залатать огромную брешь. Реально следует задушить проблему в зародыше. Надо остановить производство насилия и его продажу детям".

Ограничение доступа детей к образам насилия выходит за пределы системы оценок, полагает генерал Шварцкопф. "Это ответственность не только родителей. Это ответственность сообщества. Это ответственность церкви. Это ответственность школы". И можно добавить - ответственность индустрии развлечений.

Действия детей

Вирджиния Ларивьер, тринадцатилетняя девочка из Канады, чью сестру изнасиловали и убили, "убеждена, что программы телевидения, насыщенные насилием", послужили одним из факторов смерти сестры. Девочка собрала и представила полтора миллиона подписей под обращением к премьер-министру в надежде запретить все насилие в средствах массовой информации. Эта маленькая девочка послужила катализатором для канадского радио и телевидения и комиссии по телекоммуникациям, кабельного телевидения, канадского рекламного фонда и канадской федерации дома, школы и родителей, побудив их изучить насилие в средствах массовой информации и подумать о решении проблемы. В заключении комиссии было сказано об обучении гра [153] мотному использованию средств массовой информации в рамках общественного просвещения, о финансовой поддержке доброкачественных программ, о самоограничениях индустрии развлечений, о запрещении избыточного насилия и о прекращении вещания программ с насилием до девяти часов вечера.

Некоторые дети в возрасте семи лет уже становятся активистами нового движения. Второклассники в одной из школ Орегона провели собственное расследование относительно насилия в средствах массовой информации. Каждый ребенок смотрел дома телевизор в течение получаса и регистрировал каждый акт насилия. Пораженные тем фактом, что они становились свидетелями жестоким сцен насилия приблизительно один раз в минуту, дети обнародовали для остальных учеников школы "Декларацию независимости от насилия".

В Чикаго прошла межрасовая демонстрация, в ходе которой около пятидесяти детей и взрослых протестовали против "Шоу Джерри Спрингера", разбрасывая листовки, озаглавленные "Нарушенные обещания", и призывая людей высказаться против насилия на телевидении. Спрингер пообещал убрать драки из своего шоу, но слова своего не сдержал.

После литтлтонской трагедии один из учеников колумбинской школы послал в интернет письмо с призывом молиться за жертв. Это письмо обошло весь мир.

В то время как одни дети используют насилие как крик о помощи, другие становятся активистами в попытке привлечь внимание общества к зоне электронной войны.

Судебные преследования индустрии электронных развлечений

Один из друзей автора, Джон Грисхэм, был убит двумя подростками, копировавшими действия героев фильма "Прирожденные убийцы". Семья убитого подала в суд на Оливера Стоуна, автора сценария и директора фильма. Семья Грисхэм призывает других присоединиться к иску: [154]

Вторая и последняя надежда внушить чувство ответственности Голливуду явится через еще одну великую американскую традицию - традицию судебных процессов. Надо подумать о фильме, как о продукте (реальном), как о чем-то, что сделали и продали, как о вещи, которая не слишком сильно отличается от силиконового протеза грудной железы, трехколесного мотоцикла "Хонда" или автомобиля "форд". Хотя закон пока еще не объявил фильмы реальной продукцией, но до этого события остался один небольшой шаг. Если продукт плох либо с точки зрения его замысла, либо исполнения, и если вследствие этого произошла травма, то ответственность за нее ложится на изготовителей продукта. Один вердикт "виновен" в отношении такого человека, как Оливер Стоун, может означать приговор в отношении его компании, а возможно, и в отношении сценариста и самой студии. Как только будет создан прецедент, количество судебных процессов станет расти, как снежный ком, деньги, которые придется платить за нанесение ущерба, достигнут астрономических величин. Голливуд внезапно почувствует желание держать себя в рамках дозволенного. Ландшафт американского правосудия загрязнен остатками больших могущественных корпораций, которые когда-то вообразили себя пуленепробиваемыми и иммунными к судебной ответственности за свои действия. Как это ни печально, но Голливуду придется пролить немного своей крови, чтобы научиться держаться в пределах допустимого.

В 1999 году Верховный суд Соединенных Штатов согласился принять к слушанию иск в отношении Оливера Стоуна.

Родители жертв убийцы в падьюкской школе предъявили индустрии развлечений иск в 130 миллионов долларов. В иске утверждается, что стрелявший ученик находился под влиянием фильма "Баскетбольный дневник" и таких электронных игр, как "Дум" и "Землетрясение". В [155] иске говорится, что эти игры научили нападавшего "наводить ружье и стрелять, сделав из него умелого убийцу, но не научили его никаким ограничениям и ответственности, которые необходимы для подавления желания и способности убивать". Среди двадцати пяти ответчиков "Тайм Уорнер", "Нинтендо", "Сега", "Сони", "Полиграм филм энтертейнмент дистрибьюшн" и "Id Software".

То, что подвигло табачную промышленность к осознанию своей ответственности, скоро коснется и индустрии развлечений.

Давление из Вашингтона

В то время как деятели просвещения, родители и дети начинают на местах говорить вслух о насилии в средствах массовой информации, представители выборной власти осуществляют давление на индустрию развлечений сверху. И то, и другое воздействие имеет целью создать общественное давление на средства массовой информации, пристыдить индустрию развлечений и заставить ее изменить свои привычки. Например, говоря об эпидемии юношеской преступности, президент Клинтон в 1998 году обвинил Голливуд в прославлении насилия и бросил упрек в адрес производителей электронных игр, чья неуемная фантазия способствует культивированию насилия в обществе.

Один из самых влиятельных политиков, критикующих насилие в средствах массовой информации, - это сенатор Либерман, который в марте 1998 года присоединился к двусторонней группе, которая собралась по случаю присуждения премии "Серебряный унитаз" Эдгару Бронфману, президенту и руководителю фирмы "Сигрэм", владеющей "Юниверсал студиос". Бронфман, который лично не присутствовал при вручении "приза", был удостоен "премии" по инициативе Либермана и консервативного культуролога и критика Уильяма Беннетта за "его беспримерный вклад в деградацию и огрубление нашей культуры и проведение [156] неуклонного курса на превосходство прибыли над моральными принципами". Бронфману принадлежат компании, которые либо владеют, либо продвигают на рынок такие шоу, как "Шоу Джерри Спрингера", шок-рокера Мэрилина Мэнсона и электронную игру "Кармагеддон".

"В то время, когда, как кажется, традиционные проводники культуры в нашем обществе - родители, религия и просвещение - сдали свои позиции, их место тотчас заняла индустрия развлечений, - заявил Либерман. - Телевидение, музыка, видеоигры теперь стали проводниками ценностей, и я убежден, что они толкают страну вниз".

Либерман, который проводил сенатские слушания, в результате которых было создано ESRB, также привлек внимание к интернету, публично призвав десять ведущих интернет-компаний "ограничить доступ детей к сайтам с неподобающим содержанием". Либерман благосклонно относится к стараниям правительства как к средству обуздания насилия, секса и вульгарности при отсутствии прямого вмешательства или цензуры. Либерман считает, что "существует определенная вероятность" того, что американский народ станет более терпимо относиться к цензуре, "если индустрия развлечений не наложит некоторые ограничения на свое поведение. Люди очень волнуются по поводу электронной культуры, особенно когда думают о том воздействии, какое она оказывает на их детей. Итак, есть опасность растущей терпимости к цензуре, и индустрии развлечений стоит об этом помнить".

Насилие и первая поправка к конституции

В своей книге "Путь в Гоморру" судья Роберт Борк довольно жестко пишет о первой поправке к конституции: "Рано или поздно придется подумать о введении цензуры, по мере того как народная культура падает на все более прискорбную глубину низости. Альтернативой моральной и легальной цензуре будет ожесточение, бру [157] тализация и хаотичность культуры со всеми негативными последствиями, которые обрушатся на наше общество и его экономику, политику и физическую безопасность".

Введение цензуры затруднено тем, что американцы одновременно хотят сохранить и защищенность, и свободу слова. "Мне очень неприятно вам это говорить, но первой поправкой злоупотребляют без зазрения совести так, что любой может сказать или сделать все, что угодно, не беспокоясь при этом о последствиях", - говорит генерал Шварцкопф.

Американские суды сегодня очень тщательно рассматривают любой закон, который может противоречить первой поправке к конституции. Руководство судов подчеркивает трудности, с которыми сталкивается правительство в своих попытках справиться с насилием в средствах массовой информации. В 1989 году федеральный суд отменил как неконституционный закон штата Миссури, запрещавший сдачу напрокат или продажу представителям национальных меньшинств видеокассет, содержащих сцены насилия. В июне 1997 года при рассмотрении первого случая, касавшегося интернета, Верховный суд Соединенных Штатов аннулировал установление акта о благопристойности в средствах массовой информации как неконституционное в свете его противоречий первой поправке к конституции. В своем обращении по поводу озабоченности первой поправкой конституции Суд постановил, что "для того, чтобы предотвратить доступ национальных меньшинств к потенциально вредной речи, закон в равной степени эффективно подавляет большую часть речи, которую взрослые люди, согласно их конституционному праву, могут воспринимать и свободно передавать друг другу".

Лидеры индустрии средств массовой информации настаивают на том, что дилемма цензуры может быть решена техническими средствами, такими, например, как V-чипы или интернет-фильтры, которые дают права цензора в руки родителей, но не правительства. Фильтрование программ предположительно позволяет родителям ограничивать доступ детей к сайтам со слишком откровенным содержанием, [158] но вполне вероятно, что все эти технологические блоки не будут работать, так как именно родителям придется осуществлять подобное перепрограммирование. Некоторые родители, напротив, обращаются к своим детям с просьбами запрограммировать видеомагнитофон, отрегулировать факс или декодировать новую видеокамеру. Дети намного больше понимают в сложной компьютерной технике, чем их родители; многие даже способны так хитро взломать блок, что родитель не заметит этого взлома.

Исключение насилия из средств массовой информации не обязательно означает отмену первой поправки к конституции или злоупотребление по отношению к ней. У нас уже есть стандарт для исключений к праву свободы высказывания. Судья Оливер Уэнделл Холмс, председательствовавший на суде по делу "Шенк против Соединенных Штатов", провел свой "тест явной опасности", суть которого заключается в том, что "если слова используются в определенных обстоятельствах и имеют такую природу, что создают явную и реальную угрозу того, что может произойти существенное зло, каковое конгресс имеет право предотвратить", то он и обязан его предотвратить. В качестве примера Холмс привел ложный крик о пожаре в переполненном театре.

Профессор Клайн разъясняет, как с этим предметом поступают в Канаде, где

Верховным судом было постановлено, что правительство имеет право защищать детей, как специфический класс потребителей, вследствие их особой уязвимости по отношению к коммерческому манипулированию. Нельзя представлять детей двенадцати лет и младше рационально мыслящими существами, способными в сложной ситуации взвесить риск и выгоду. Важный пункт, который был утрачен при рассмотрении законодательства Соединенных Штатов (против средств массовой информации), заключается в том, что у нас есть длительная традиция рас [159] сматривать детей как особую категорию потребителей. Мы не продаем детям табак, так как считаем, что они не способны делать правильные суждения о своем здоровье и о долгосрочных последствиях с должной эффективностью. Мы не разрешаем им покупать алкоголь. У нас есть цельные области защиты. Детей надо также защитить от такого рынка, как рынок видеопродукции.

Символические действия или поэтапные действия не сработают в обществе, пропитанном культом насилия. Джей-нет Паршелл из Родительского исследовательского совета говорит: "Вы не можете публично провозгласить, что собираетесь заполнить культурное течение жизни всякой грязью и дрянью, наполнить его липкой тиной, а потом со спокойной совестью заявить родителям: "Теперь, надеюсь, ваш Джонни может плыть по этой речке, не рискуя утонуть".

Электронные игры в частности и насилие в средствах массовой информации в целом составляют "явную и непосредственную опасность". Эти игры и другое насилие в средствах массовой информации представляют "реальное зло" для наших детей, которое, согласно доктрине Холмса, конгресс имеет полное право пресечь. Опасность, которую представляет для наших детей зона электронных военных действий, должна быть приравнена к ложному крику "пожар!" в переполненном театре - эта опасность абсолютно неприемлема и должна караться законом.

Действительно ли мы отдаем себе отчет в том, насколько приемлемым стало насилие в культуре американского общества? Насилие комично, доставляет удовольствие и развлекает. До тех пор, пока мы не поймем, что Америка культурно приспособилась к насилию и что оно отравляет наш дух и души наших детей, мы будем постоянно и с готовностью смотреть его по телевизору, увлекаться им, искать его, загружать его в свои компьютеры, стремиться к нему, играть в него и в конечном счете, естественно, платить за него. [160]

Часть вторая

ЗАВТРА:

Понимание генетических

технологий с точки зрения

религии и искусства

Галилей Дарвин ДНК

Зарождающееся понимание генетики начинает приводить в замешательство мир так же, как это случилось пятьсот лет назад, когда Галилей объявил о том, что Земля вращается вокруг Солнца, или сто пятьдесят лет назад, когда Дарвин дерзнул бросить вызов теории творения. Наше мышление изменилось навсегда. Навсегда изменилось понимание нашего места во вселенной, так же как понимание места человека в природе. Картирование и секвенировнаие ДНК и технологии, приведшие к распространению этого знания, навечно изменят понимание человеком собственной природы. Эти монументальные сдвиги парадигм постепенно сужали поле рассмотрения с целой вселенной до природы, и наконец до каждого отдельного человека, причем каждый сдвиг привлекал пристальное внимание религии.

Генетические технологии бросили традиционным религиозным верованиям беспрецедентный вызов. Расшифровка генома человека и философские основы этого поиска вынуждают нас к глубокому переосмыслению самой сути того, что значит быть человеком. Теории генетического детерминизма, суть которого сводится к тому, что гены определяют не только наше физическое строение, но также и сексуальные предпочтения, уровень агрессив [163] ности и, возможно даже, нашу религиозность, вынуждает теологов заново пересматривать свои идеи относительно свободы воли, потребности человека в вере и даже ставить под сомнение само существование Бога.

"Честно говоря, я считаю, что если гены контролируют все сто процентов человеческой сущности, то религия столкнется с большими трудностями, - говорит ортодоксальный раввин Ирвинг Гринберг, президент "Jewish Life Net work" в Нью-Йорке. - Думаю, что с большими трудностями столкнется и весь мир, так как в конечном счете всякая религия основывается на вере в свободу воли".

Развитие научного познания неуклонно сужает поле, которое отделяет область приложения научных объяснений от области приложения объяснений религиозных. Принстонский микробиолог Ли Сильвер полагает, что "мы можем в принципе ответить на все те вопросы, на которые, как всегда считали люди, ответов не существует. Мы можем ставить опыты, которые по сути своей опровергают эту устаревшую точку зрения. Галилей бросил вызов старым воззрениям людей на вселенную и на их место в ней, за что был брошен Церковью в тюрьму, откуда он вышел только после отречения от своих взглядов. Думаю, суть того, что происходит сейчас на наших глазах, объясняется тем, что современные генетические технологии пугают людей именно потому, что бросают вызов устоявшимся традиционным взглядам. Происходит нечто худшее, чем просто вызов. Это демонстрация несостоятельности традиционного воззрения".

Результатом столь серьезного вызова, брошенного религиозной ортодоксальности, и не менее серьезных последствий, которыми чреваты новые генетические технологии, стала насущная необходимость прислушаться к точкам зрения, которые высказывают богословы различных религий и философы различных школ. Мы опросили [164] мыслителей, представляющих восточные и западные религии, при этом мы не ограничились представителями основных течений, побеседовав и с деятелями маргинальных направлений в религии и философии. Их вдумчивый, достойный уважения, человеческий взгляд внушает большую надежду на то, что рассмотрение этих проблем не превратит их в чудовищ, внушающих суеверный страх. Их проницательность и интуиция облекают проблему в гуманистический контекст, который ученые не способны до нас донести. Богословы и философы рассматривают предмет через линзу человечности, что поможет понять суть технологий, которые навсегда изменят облик самого вида homo sapiens.

В данной главе в доступной форме будет описан научный аспект возникающих на наших глазах генетических технологий (инженерия стволовых клеток, клонирование, трансгенная инженерия и биологическая инженерия), обещания, которые они нам дают, а также будут упомянуты социальные, медицинские и этические проблемы, порождаемые генетическими технологиями. Специалисты по биоэтике уже предчувствуют этические и практические проблемы, которые могут возникнуть от применения генетических технологий, однако для решения всех вопросов необходимо более широкое публичное обсуждение.

Генетики: исследователи нового поколения

В наступающем столетии генетические технологии превзойдут по своей значимости все прочие технологии, включая информационные. Со времен расщепления атома мы не сталкивались с технологиями, чреватыми столь серьезными последствиями. Ядерная энергия сделала нас способными уничтожить человечество. Новые генетические технологии сделают нас способными созидать жизнь из смерти, создавать межродовые, а не только межвидо [165] вые гибриды, обновлять зрелые клетки, превращая их в стволовые, и, возможно, направить эволюцию по иному руслу.

Потенциально эти новые технологии вполне могут в будущем до неузнаваемости изменить наш облик. "Мы распутываем план нашего собственного строения и начинаем исправлять его, что само по себе необычно", - говорит биофизик Грегори Сток, директор центра по изучению эволюции и происхождения жизни Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

Положение дел в генной инженерии можно уподобить состоянию космической программы или положению в географии в те дни, когда люди полагали, что Земля плоская. "Начало путешествия Христофора Колумба. Примерно в таком же положении мы находимся теперь в генетике, - говорит выдающийся специалист по биоэтике Артур Каплан, ее первопроходец, работающий в университете штата Пенсильвания. - Мы только начинаем открывать новые земли и не имеем ни малейшего понятия, кто эти земли населяет, как живут их обитатели, что они делают, каковы их источники существования и что мы можем там получить. Мы знаем, что существуют новые места, куда можно добраться, в общих чертах мы представляем себе, чего можем достичь с помощью картирования генома. Но как он в действительности работает, что в нем интересного, где в нем наилучшие места, какова конечная цель нашего пути, мы не знаем. В ближайшие двадцать, тридцать, сорок лет, начиная со следующего столетия, мы не раз споткнемся о подводные камни. Мы находимся в раннем детстве, в младенчестве. Это опасно, но неизбежно".

Научное любопытство ненасытно ищет большего знания. "Воплощается в жизнь идея о терапии стволовыми клетками. Проблема заключается в том, насколько она безопасна и насколько этически обоснованно ее применение", - говорит У. Френч Андерсон, директор лабора [166] тории генной терапии в университете Южной Каролины, которого некоторые называют отцом генной терапии. Микробиолог Сильвер считает, что "те, кто думает, будто дело будет продвигаться очень медленно, проявляют большую наивность".

"Джинн выпущен из бутылки, - полагает Рональд Мансон, специалист по медицинской этике из университета штата Миссури в Сент-Луисе. - Эта технология стала в принципе неуправляемой".

Мы столкнулись с технологией, которая представляется неизбежной, столь же мощной, как использование ядерной энергии, возможно, неуправляемой, и такой важной, что она изменяет наш образ мыслей, даже будучи еще в пеленках. Хорошая новость состоит в том, что мы, кажется, ощущаем нравственную потребность предсказать последствия, поскольку осознали потенциальную мощь этих технологий до того, как они стали научной действительностью и вошли в повседневную практику. Учитывая историю наших отношений с технологиями, сегодня люди имеют уникальную возможность предвосхитить социальные, экономические и этические последствия этих повергающих в трепет технологий - предвосхитить, а не запоздало реагировать. Это неслыханная возможность.

В прошлом между внедрением технологических инноваций и пониманием их этических и социальных последствий проходил некоторый лаг-период. "Вы знаете, вся наша недавняя история снова и снова демонстрирует, что мы сталкиваемся с технологической реальностью задолго до того, как задумываемся над ее этическими и моральными последствиями, - говорит популярный деятель движения "Нью Эйдж" доктор Эндрю Вейль. - В этом вопросе история мало утешительна". Промышленная революция совершенно непредвиденно нанесла урон окружающей среде. Ошеломляющая разрушительная сила атомной бомбы привела к тому, что многие физики раскаялись в своем участии в ее создании. В самом начале [167] мы не отдавали себе полного отчета в том, насколько сложна проблема утилизации радиоактивных отходов. До последнего времени технология как таковая считалась нейтральной. Многие высказывают мнение о том, что технология сама по себе не может быть ни плохой, ни хорошей. Все зависит от того, как именно люди ею пользуются. (Как не вспомнить здесь заклинание, которое стало чуть ли не девизом Национальной стрелковой ассоциации, - "Людей убивают не ружья, а другие люди".) Только теперь мы начинаем понимать, что технология - это не просто синоним машин или научных инструментов, нет, это термин, воплощающий их последствия - хорошие и плохие. К счастью, имеются признаки того, что этот провал начинает сужаться, особенно в науках о жизни. Биологическая этика стала первым полем, с которого прозвучал сигнал понимания того, что у технологических новшеств есть человеческие последствия. (У нас нет этики для физиков или инженерной этики, что указывает на огромную важность технологий, основанных на биологической науке.)

Биоэтика выделилась в отдельную дисциплину в шестидесятых годах в ответ на беспрецедентный вызов, порожденный прогрессом технологии поддержания жизни и технологии искусственной репродукции человека. В 1992 году в штатное расписание больниц была официально, в общенациональном масштабе, введена должность специалиста по биоэтике или были приняты специальные подзаконные акты по этике. Корни медицинской этики можно проследить до древней клятвы Гиппократа и профессионального этического кодекса, написанного в девятнадцатом веке Томасом Персивелем, который стал основой этического кодекса, принятого американской медицинской ассоциацией в 1847 году. В конце Второй мировой войны был принят Нюрнбергский исследовательский кодекс, составленный в ответ на отвратительные опыты на людях, которые проводились в нацистской Германии. [168]

"Двадцать лет назад биоэтика начиналась, как нечто маргинальное, чисто периферийное, - утверждает специалист по биоэтике Каплан, описывая данную дисциплину. - Сегодня трудно найти такое медицинское учебное заведение, где в той или иной форме не преподавали бы биоэтику. Возможно, в этих заведениях нет цельной программы или специальной кафедры, но сама дисциплина все же преподается". Сегодня в двадцати трех университетах Соединенных Штатов выпускают дипломированных специалистов по биоэтике, а в тринадцати присваивается докторская степень по философии или религии с упором на биоэтику.

В наши дни специалисты по биоэтике занимаются не только насущными проблемами медицинской практики, но и предвосхищают воздействие новых технологий. Они обсуждают такие отрасли, как евгеника, генетическая приватность, генетическое патентоведение и допустимые пределы вторжения технологии в законы природы и религию, - такой путь развития обещает сделать медицинскую и биологическую этику существенной составной частью принятия социально важных решений.

Быстрый рост значения биоэтики в университетах и больницах является добротным предиктором того типа предвосхищающего мышления, с которым мы станем относиться в будущем к новым генетическим технологиям. Другой предиктор - это озабоченность ученых, на что указывает беспрецедентный публичный диалог, проведенный в марте 1998 года в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе в рамках симпозиума на тему "Инженерия человеческой наследственности".

Оживлять и углублять общественные публичные дебаты

"Мощная техника всегда, как медаль, имеет свою оборотную сторону, - заявил биолог У. Френч Андерсон, член президиума этого первого значительного форума (проведенного впервые в мире), посвященного исключи [169] тельно вопросам инженерии человеческой наследственности. На симпозиуме в Калифорнийском университете группа ученых призвала к созыву большого общественного форума для описания новых генетических технологий и их потенциально благоприятных последствий для человечества, равно как и возможных вредных последствий. Поскольку технология может изменить путь развития человечества, она, по мнению этих ученых, заслуживает серьезной публичной дискуссии. Целью симпозиума в Калифорнийском университете было "оживить и углубить публичные дебаты по вопросам инжиниринга человеческой наследственности" и в то же время подготовить солидную научную почву для будущих дискуссий. Как общество мы начинаем понимать, что мощные технологии имеют не менее мощные последствия. Мы должны взять на себя ответственность и вдумчиво их предвосхитить.

Дональд Шрайвер, бывший профессор объединенной богословской семинарии в Нью-Йорке и бывший профессор этики Колумбийского университета, считает, что "поскольку мы не обладаем абсолютной мудростью в вопросах о последствиях, то должны находиться в постоянной готовности встретить эти последствия в тот момент, когда они начнут появляться". Далее он подчеркивает, что "как люди мы будем совершать ошибки. Общества тоже будут ошибаться. Но милосердие Господне заключается в прощении ошибок и в шансах попытаться эти ошибки исправить. Религия может многое сказать относительно второго шанса, который Бог дает нам, людям".

Мудрость в диалоге

Обсуждения и публичное понимание повышают наши шансы действовать мудро и осмотрительно ввиду нарождающихся генетических технологий. То, что требуется, - это открытый диалог между политиками, учеными и эко [170] номистами, к которому обязательно надо привлечь богословов. Даже специалисты по биоэтике рассматривают богословов как ключевые фигуры в этом процессе обсуждения, поскольку они (богословы) имеют дело больше с фундаментальными вопросами нашего человеческого бытия и сущности, нежели с процедурными или юридическими аспектами новых технологий. "Моя повседневная работа заключается в беседах с людьми различных вероисповеданий и богословских воззрений, - сказал нам специалист по биоэтике Каплан, - потому что огромная озабоченность по поводу личной идентичности, по поводу пределов человеческой мудрости, по поводу противоестественности искусственного изменения фауны или скрещивания разных видов, действительно ставит перед нами фундаментальные вопросы".

Николас Уэйд, научный обозреватель "Нью-Йорк тайме" соглашается с этим взглядом. "Религия имеет способность воплощать в слова наши ценности". Голоса теологов исключительно важны в создании этической формы для понимания и создания новых технологий, однако, как подчеркивает Уэйд, журналисты редко интересуются мнением богословов. Они сообщают о научных фактах, а не о реакции со стороны духовенства или богословов.

Богословы создают повышенное чувство осведомленности о научных допущениях так же, как наука бросает вызов допущениям религии. Сегодня ученые, этики и религиозные лидеры говорят, что настало время сесть за один стол, добраться до основ и найти общую почву - так как эти проблемы слишком сложны и грандиозны, чтобы их могли в одиночку и независимо друг от друга решать представители трех упомянутых секторов общества.

Иезуит отец Джеймс Кинан, член международного комитета шести католических этиков, основанного в 1997 году для того, чтобы оценивать последствия генетичес [171] ких технологий и писать о них, выделяет контекст, в котором богословы могли бы внести свой вклад в обсуждение генной инженерии. "Моя работа касается области добродетели. Мы задаем три основных вопроса: "Кто мы? Кем мы хотим стать? И как нам следует это делать?" Христианские, иудейские и мусульманские духовные лидеры могут предложить научному сообществу контекст, в котором следует размышлять. Этот контекст должен заключаться в следующем: "Каким, по вашему мнению, должен стать тип человека, то есть нас с вами?" Ведь вопрос заключается не только в том, что мы будем делать, но и в том, кем мы станем". Богослов Дональд Шрайвер поддерживает это мнение. "Мощь научного любопытства, технологические амбиции и экономическая доходность - все вместе образуют очень грозную силу. Мое решение заключается не в том, что духовенство или богословы должны быть единственными деятелями на этом поприще или стать специалистами в этих областях, нет, на повестке дня стоит необходимость того, что духовенство, инженеры и исследователи должны сотрудничать друг с другом. Необходимо обрести мудрость, которой нельзя достичь только усилиями одной отдельной из перечисленных специальностей".

Ричард Дерфлингер из Национальной конференции католических епископов является представителем Католической Церкви по вопросам биоэтики. Он выступал в сенате Соединенных Штатов, где выражал мнение Церкви по поводу использования человеческих эмбрионов в научных исследованиях и отстаивал необходимость включения духовенства в политику принятия решений относительно генной инженерии. "Религиозные лидеры так же, как и все другие, играют свою роль, участвуя в дебатах и представляя свои ценности. Речь идет о столь глубоком понимании человеческой природы, что религия в этом вопросе играет даже большую роль, чем философия". [172]

Стремительный бег новых технологий можно замедлить "поддержанием достоинства всех людей, воспитанием почитания и уважения по отношению ко всем типам людей", считает раввин Гринберг. Именно таким путем религия может иметь дело с этими технологиями, а не с "простыми разговорами об их опасности".

Специалист по биоэтике Каплан отстаивает ту точку зрения, что необходимо строить мир, в котором человечество сознательно выбирает, какую технологию следует усваивать. Другими словами, он не считает, что будет сделано все, что может быть сделано. Он отмечает, что популярные фильмы рисуют мир, в котором нашими хозяевами неизбежно становятся наука и технология. Как человек, сыгравший ведущую роль в отрасли, которая изменилась от занятий улучшением поведения врача у постели больного до науки, занимающейся этикой сложных репродуктивных технологий (включая генную инженерию), Каплан твердо верит, что "люди могут контролировать созданные ими самими технологии. Но чтобы делать это, надо пользоваться головой, а не генами".

Раввин Гринберг полагает, что следует руководствоваться как можно большим числом точек отсчета. "У нас нет волшебной пули и нет одной-единственной религии, которая может дать правильный ответ, - говорит Гринберг. - Я думаю, что надо пригласить для обсуждения как можно более широкий круг религиозных деятелей". Лучшей защитой является плюралистическое демократическое окружение, где люди могут ставить острые вопросы и критиковать. Религия может сыграть первостепенную роль в создании такого окружения. "Возбуждение познания и осведомленности, как мне кажется, есть первый шаг к сокращению, а возможно, и уничтожению классического морального лаг-периода, - продолжает он. - Религиозные установления и религиозная инфраструктура должны уделить пристальное внимание этим вопросам. Я не вижу другого способа. Очевидно, что техноло [173] гия в настоящее время является самоподдерживающимся феноменом. Мы должны осознать, что в этом вызове мы должны сотрудничать с каждым возможным партнером. У вас нет такого мудреца или одного религиозного пророка, который может дать ответы на все вопросы".

Генная терапия наследственных болезней

Мы созданы по образу Бога - мы созданы по образу человека

Собравшись в президиуме тесной аудитории в кампусе Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе весной 1998 года, восемь известных и авторитетных ученых и два специалиста по биоэтике возвестили миру, что через два или три десятилетия человечество сможет обрести способность произвольно направлять ход своей эволюции. "Мы говорим о вмешательстве в поток генетической информации от одного поколения к другому. Мы говорим об отношении человеческих существ к их генетическому наследию", - объявил Грегори Сток, один из организаторов форума.

Дарвин вырвал эволюцию из рук Господа, но не отдал ее в руки человека. Перспектива контроля и управления собственной эволюцией переворачивает с ног на голову основополагающую религиозную доктрину. Генная терапия наследственной патологии, которая потенциально вручает человеку власть изменять пул человеческих генов, ставит под сомнение древнейший иудео-христианский догмат "Мы созданы по образу и подобию Божьему". Человек, управляющий собственной эволюционной судьбой, пробуждает ощущение, что человек вторгается в область Бога и поднимает такие вопросы, как: "Не играем ли мы роль господа Бога?" И даже более глубоко: произвольно направляемая эволюция ставит под вопрос само существование Бога. [174]

"Я думаю, что мне очень хотелось бы вернуть старое доброе время, когда все было предельно просто и ясно. Есть дела Господа и дела людей, и эти два феномена никогда не пересекались, - говорит раввин Гринберг, продолжая свой рассказ. - В пятидесятые годы, когда я был еще маленьким, в Нью-Йорке стояло необычно засушливое лето, и тогда власти прибегли к химическому засеву облаков. Это было одно из самых первых применений высоких технологий (которое вызвало среди богословов споры о том, не играем ли мы, люди, в Бога). Я помню карикатуру в "Нью-Йоркер", на которой была изображена группа министров с озабоченными лицами, сидящая вокруг стола. Министры смотрят в окно, и один из них спрашивает остальных: "Это наш дождь или их?"

Наука

Генная инженерия стволовых клеток включает в себя индукцию генетических изменений в зародышевых или половых клетках млекопитающих. Эксперименты, проведенные на животных, обычно выполнялись на оплодотворенных яйцеклетках, чтобы полученные изменения были скопированы каждой клеткой развивающегося организма. Поскольку патологическим процессом поражаются половые клетки, постольку все последующие поколения с большой долей вероятности унаследуют изменения. Такая способность манипулировать половыми клетками и переносить наследственные признаки от одного поколения к следующему открывает возможность того, что настанет время, когда родители смогут предотвратить передачу своим детям и всем последующим потомкам таких наследственных заболеваний, как синдром Дауна, серповидно-клеточная анемия или болезнь Паркинсона. В настоящее время для лечения некоторых болезней человека используется соматическая генная терапия (то есть терапия, не затрагивающая половые клетки, и поэтому [175] не передающая индуцированные изменения по наследству), но без большого эффекта. Генная терапия стволовыми клетками обещает быть более эффективной в лечении болезней, но этот метод чреват и большими последствиями.

Эти мощные новые генетические технологии являются "наукой о жизни, а не исследованиями лунных гор, - предостерегает богослов Шрайвер. - Такие исследования могут повлиять на судьбу населяющих Землю человеческих существ. Это очень большой и спорный вопрос".

Возможность столь важного для всех людей прорыва в медицинской науке возникла вследствие большого прогресса в понимании человеческого генома. Исследования проводятся под эгидой финансируемого правительствами проекта "Геном человека" в США, проекта "Генетон" во Франции и Центра Генома человека в токийском университете в Японии и еще пятнадцати странах мира. Однако такие частные компании, как "Celebra", "Incyte", "Geron", "Human Genome Science Inc." и "Millenium", вторглись в эту область и тоже делают там важнейшие открытия. Проект "Геном человека", начатый в 1990 году, - грандиозное научное предприятие; правительство Соединенных Штатов за пятнадцатилетний период намерено потратить на этот проект 3 миллиарда долларов в надежде, что ученым удастся идентифицировать и секвенировать человеческий геном (от 80 до 100 тысяч генов в человеческой клетке). Есть надежда, что определить полную последовательность азотистых оснований в геноме человека удастся к 2002 году (Книга была опубликована в США в 1999 г. - Примеч. ред.), что сделает возможным для ученых в двадцать первом веке, имея на руках карту последовательностей ДНК, исследовать биологию человека с такой полнотой, какую раньше считали фантастической.

Сетевой сайт "Проект Геном человека" пытается сделать научное содержание этого подвига доступным для [176] среднего американца, что предвещает возможность широкого и плодотворного диалога.

Геном - это вся ДНК организма, включая и гены. Гены несут информацию для синтеза всех белков, которые требуются организму. Эти белки определяют среди прочего внешний облик организма, насколько хорошо он усваивает пищу и борется с инфекцией, а иногда и то, как он себя ведет. Порядок расположения молекул ДНК лежит в основе всего разнообразия жизни, вплоть до того, что именно последовательность молекул определяет, будет ли данный организм человеком или, скажем, дрожжами, рисом или плодовой мушкой-дрозофилой, каждый из которых имеет свой собственный геном и является предметом собственных геномных проектов. Так как все организмы родственны между собой, а степень такого родства определяется подобием последовательностей молекул ДНК, то сведения, полученные при изучении нечеловеческих геномов (например, генома бактерии кишечной палочки), часто способствуют получению новых знаний о биологии человека.

На симпозиуме в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (который был свободным и открытым для публики) председатель департамента молекулярной био-технологии медицинского факультета вашингтонского университета Лерой Худ также попытался преподать основы генетики на языке, понятном любителю. На симпозиуме, как и планировалось, присутствовали самые разнообразные люди - ученики старших классов, журналисты, писатели и врачи, приехавшие со всех концов Соединенных Штатов и со всего мира.

"Расшифровать геном человека - значит раскрыть строение двадцати четырех хромосом человека, - сказал Худ. - Под расшифровкой мы понимаем несколько раз [177] личных вещей. Масштабы этой задачи поистине исполинские. В языке ДНК три миллиарда букв. И конечно, геном человека это самая сложная, невероятно сложная компьютерная программа из всех, когда-либо созданных. В данном случае мы имеем программу, которая диктует и направляет развертывание самого чарующего из всех процессов (развития человека), начиная с единственной клетки - оплодотворенной яйцеклетки. Эта программа способна направить хромосомную хореографию, которая определяет для каждого типа клеток тот единственный набор действующих только в этих клетках сотен тысяч генов, которые экспрессируются только в определенных типах клеток совершенно уникальным образом". (Каждый тип клеток "работает" со своим уникальным набором активных генов, все остальные в данной клетке репрессированы, то есть блокированы.)

Для того чтобы вывести науку из лабораторий на открытые форумы, как электронные, так и в уютных пригородных залах, ученые делают язык науки менее устрашающим, что делает нас способными понимать существо последствий - как намеренных, так и ненамеренных - применения этих новых технологий.

Обещание

Генная терапия наследственных болезней стволовыми клетками обещает нам построить мир, свободный от наследственных болезней, создать медицину, которая скорее исцеляет, чем лечит, обеспечить более здоровую и долгую жизнь и, согласно мнению некоторых ученых, внушить уверенность в том, что если генетики допустят ошибку, работая с геномом человека, то эта технология обратима и ошибку всегда можно будет исправить. Большинство ученых, теологов и специалистов по биоэтике принимают то, что эти технологии внесут положительный вклад в лечение основных заболеваний, угрожаю [178] щих человечеству. "Честно говоря, я чувствую, что это невероятный успех, - говорит раввин Гринберг. - Усиление человеческого достоинства, удлинение человеческой жизни, улучшение здоровья, расширение основ достойных условий жизни для большего числа людей, конечно, далеко не всех, но гораздо большего числа, чем раньше. Я думаю, что новое течение в науке достойно всяческого уважения".

Кевин Фицджеральд, иезуитский священник и генетик из университета Лойолы в Чикаго, говорит: "Мы будем пользоваться частью этих достижений с блеском, с удивительно чудесными результатами, спасем множество людей и добавим качество жизни там, где человеку грозила пожизненная инвалидность. Мы будем делать волшебные вещи".

Даже Католическая Церковь, которая лишь недавно (1992 год) принесла извинения за обвинение Галилея и еще позже (1996 год) отказалась от дебатов по поводу творения и эволюции, официально поддерживает генную терапию стволовыми клетками. Церковь преисполнена оптимизма по поводу благодеяний генетических технологий. "В эпоху ограниченных медицинских ресурсов, - заявил представитель католической церкви по вопросам медицинской этики Дерфлингер, - лучшее понимание генетического строения человека позволит нам пополнить ресурсы здравоохранения там, где они в наибольшей степени ограничены, и для тех, кто больше других нуждается в помощи".

Ученые, специалисты по биоэтике и богословы не могут сдержать восхищения перед возможностями генной терапии стволовыми клетками во имя уменьшения человеческих страданий и лечения считавшихся прежде неизлечимыми болезней. Любой человек, у которого родился ребенок с дегенеративным заболеванием, родитель с болезнью Альцгеймера или любимые нами люди, страдающие раком или СПИДом, имеют теперь надежду на [179] чудесное исцеление. "Инжиниринг стволовых клеток человека вооружает нас способностью достичь благоприятного результата в век генетической науки, которая до сих пор была в большой степени теоретической", - сказал организатор симпозиума в Калифорнийском университете Грегори Сток.

Проект "Геном человека" размещает свои обещания на сетевых сайтах: "Проект позволит собрать фантастический урожай благотворных для человечества результатов; некоторые из этих благодеяний мы можем предвидеть, но некоторые станут сюрпризом и для нас самих. Получаемая информация и разработанные технологии революционизируют будущие биологические исследования. Радикально изменится медицинская практика. Основной упор переместится с лечения больного на профилактический подход. Возможности коммерческих разработок представят промышленности Соединенных Штатов громадные возможности, объем продаж биотехнологических продуктов в 2000 году, по прикидкам, достигнет 20 миллиардов долларов".

Доктор Фрэнсис С. Коллинз, директор национального исследовательского института генома человека из национального института здоровья, считает, что "большинство историков будут оглядываться на этот проект, как на самую важную вещь, которую нам удалось сделать на рубеже столетий. Это намного важнее, чем высадиться на Луне или расщепить атом".

Люди будут жить дольше, страдать меньше, а Америка обогатится от этого процесса. Какие еще могут быть дебаты?

Озабоченность

Генная терапия стволовых клеток порождает научные проблемы, связанные с эффективностью технологии, утратой биологического разнообразия, необратимым повреждением генетического пула человечества и непред [180] виденными последствиями генетических манипуляций. Эти технологии порождают также этические проблемы, связанные с евгеникой, генетическим патентованием и генетической приватностью. Эти технологии порождают теологические размышления по поводу исключения полового акта из произведения потомства, уникальности каждой человеческой жизни, генетической предопределенности, игры в Бога и культа индивида.

Противники считают, что ожидания ученых преувеличены. "Я думаю, что крайний оптимизм по поводу генной терапии может на поверку оказаться не столь истинным, - говорит архиепископ Рандольф У. Слай из Восточной провинции международного объединения Харизматической Епископальной Церкви. - Существует много людей, охваченных оптимизмом по поводу того, что мы можем делать с генами, - они думают, что таким путем мы сможем полностью излечить рак или СПИД или любое другое мыслимое заболевание. Это слишком оптимистичный взгляд на вещи, но на практике мы даже не приблизились к этому". Роберт Турман, ведущий американский ученый-буддист, профессор Колумбийского университета, разделяет этот скептицизм и считает, что через тридцать лет утверждения ученых генетиков будут рассматриваться как сильно преувеличенные.

Научные проблемы

Сами ученые признают, что судьба и пути технологических новшеств в какой-то степени непредсказуема. На симпозиуме в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса Марио Капекки, выдающийся ученый, профессор биологии и генетики человека университета штата Юта, сказал: "Мы все страдаем склонностью преувеличивать то, что мы можем сделать через пять лет, и недооценивать то, что мы можем натворить через двадцать пять лет". [181]

В то время как научное сообщество разделяет энтузиазм по поводу революции, которую новые технологии могут совершить в современной медицине, ученые признают, что они сейчас находятся в оамом начале пути. Биолог У. Френч Андерсон, первый в мире ученый, который испытал методы ненаследуемой соматической генной терапии в 1990 году, преисполнен оптимизма по поводу будущей эффективности генной терапии стволовыми клетками. "Итак, вот ответ на ваш прямой вопрос: "Работает ли генная терапия?" - "Нет, не работает". Но значит ли это, что она никогда не будет работать? Нет, будет".

Мнения ученых по поводу реальных возможностей различных методик генной технологии также разделились. Биолог Уайвел менее уверен в успехе, чем Андерсон. "У нас возникла масса трудностей в лечении заболеваний, обусловленных поражением единственного гена, - замечает он. - В этом отношении ни в одном из исследовательских протоколов нет даже намека на эффективность".

Еще одна научная проблема, являющаяся источником озабоченности, - это утрата биологического разнообразия. "Мы сталкиваемся с проблемой биологической гомогенизации, что означает примерно то же самое, как если бы все вдруг стали ездить только на "тойотах", - размышлял на симпозиуме Майкл Роуз. Роуз, профессор Калифорнийского университета, сотрудник факультета биологических наук имени Ирвинга, продолжает: - Если у всех нас будет одна и та же хромосома с генами, противодействующими старению, и если окажется, что они ослабляют наш иммунитет по отношению к некоему вирусу, с которым не сталкивались эпидемиологи и который нам неизвестен, и если этот вирус появится, то не убьет ли он всех нас? Ну это же полный облом!"

Другими неожиданными и непреднамеренными последствиями могут оказаться утрата неизвестных позитивных свойств генов, которые мы считаем болезненно [182] измененными или несовершенными. Например, ученые знают, что ген, вызывающий у человека серповидно-клеточную анемию, одновременно повышает устойчивость к малярии. Генетический признак, который обусловливает заболевание муковисцидозом, может защитить от холеры. Ричард Лэнд, президент и руководитель Южного общества баптистской этики и комиссии по религиозной свободе, очень живо описал возможные негативные непреднамеренные последствия: "Если мы действительно достигнем успеха и сможем избавиться от синдрома гиперактивного дефицита внимания у детей, заболевания, которое делает детей плохо управляемыми, то скольких музыкантов, художников и астронавтов изымем мы из нашего генетического пула? Сколько исследователей и первооткрывателей? Мы можем превратить весь генетический пул человечества в пул бухгалтеров и клерков". Ни один ученый не отдает себе полного отчета в том, насколько хорошо гены, вызывающие патологию, могут служить человечеству.

Необратимое повреждение генного пула человечества - одна из главных серьезных забот, беспокоящих ученых. Многие настоятельно советуют, чтобы генная терапия зародышевых линий (которая представляется самой многообещающей из всех видов генной терапии) использовалась только в том случае, когда будет разработана соответствующая методика, которая предотвратит передачу нового признака следующему поколению. Другими словами, ученым ставят задачу создать терапию, которая была бы чудесной и эффективной, но не влияла бы на ход человеческой эволюции. Некоторые ученые предлагают микроскопические "ножницы", которыми можно было бы вырезать новый генетический материал из половых клеток эмбриона с тем, чтобы его потомки не наследовали искусственно введенный признак.

Биолог Андерсон сурово предостерегает: "В противоположность всем другим способам принятия решений в [183] медицине это лечение касается чего-то большего, нежели пациента, семьи и врача. Генетический пул не принадлежит ни одному отдельному человеку, это достояние всего общества как целого. И если вы манипулируете на генном пуле, то перед тем, как пытаться это делать, вам надо получить согласие общества".

Этические проблемы

Сутью дебатов на этические темы по поводу генной терапии (которые включают вопросы генетической тайны, неравенства доступа и генетическое патентование) является противоречие между лечением и улучшением. Используем ли мы генную терапию стволовых клеток только как метод излечения основных заболеваний, или мы должны распространить эту технологию также на улучшение наследственных признаков?

Существует глубокая озабоченность тем, что эти технологии могут выскользнуть из области лечения в область моды так же, как реконструктивные операции, разработанные в свое время для солдат, получивших обезображивающие ранения на поле боя, стали использоваться в косметической хирургии. Среди теологов, ученых и специалистов по биоэтике распространено отвращение к генетическому изменению людей ради "поверхностного" улучшения, например, ради большего размера груди, но среди них нет полного согласия относительно того, где провести демаркационную линию между лечением и улучшением. Сами ученые до сих пор не могут прийти к единому мнению относительно того, что надо считать болезнью и как ее определить. Являются ли дислексия и расстройство внимания болезнями, или их лучше понимать как признаки, которые находятся в противоречии с нашим сидячим и основанном на чтении текстов обществом? Ожирение - это болезнь или следствие изнеженного образа жизни? [184]

"Мы так мало знаем о человеческом организме! Но мы знаем так мало и о сути самой жизни, что нам не стоит применять генную инженерию для улучшения чего бы то ни было, - предупреждает коллег биолог У. Френч Андерсон. - Наш долг - с максимальным чувством ответственности войти в эру генной инженерии. И это означает, что нам следует использовать эту мощную технологию только для лечения и не применять ее для других целей".

Легко представить себе исход генной терапии стволовыми клетками, используемой для улучшения, а не для лечения: конструирование детей, как торговый эксперимент, или выведение поколения абсолютно одинаковых детей. Представьте себе поколения, отмеченные не популярными именами той или иной эпохи, такими, как Генри или Рут (1910 год), или Патрисия и Чарльз (1950 год), или Остин и Кэйтлин (1998 год), или выделяющееся не стилем, как, например, татуировкой и пирсингом, а генетически предопределенными признаками, такими, как рост, строение лица и пропорции талии и бедер. Родители могут выбрать в качестве модели идеальной красоты Мону Лизу, Барби или Тома Круза. Дочери-подростки с большим недовольством отнесутся к родителям, которые выбрали для них не то лицо, чем к родителям, которые выбрали для них неподходящее имя. Сыновья могут быть разочарованы тем, что родители купили для них, скажем, футбольный талант вместо бейсбольного.

Многие, однако, ставят под сомнение способность этой технологии манипулировать и контролировать сложные признаки. Типичен в этом отношении скептицизм историка искусств из Нью-Йоркского университета и художника Кирби Гукина: "Ли Сильвер и некоторые другие предполагают, что мы действительно сможем покупать наших детей, выбирая при этом их тип и их интеллект. Все это чистая гипотеза, но они верят в нее - генетики, проникшие в суть вещей, - думая, что генетическая нить [185] идентифицирует признаки очень специфично, связно и вдумчиво. Но я не согласен даже с этим. Тем не менее, допуская, что можно заказать в магазине рост и баскетбольный талант, и определенный тип интеллекта, математического или творческого, то почему нельзя заказать добавочную руку? Можно делать одновременно гораздо больше вещей, стать более ловким и умелым. Это будет настоящее изготовление схем по эскизам заказчика. Но сможете ли вы создать шестифутового баскетболиста с талантом конструктора ракет? Вот о чем я хотел бы вас спросить".

Евгеника

Идея улучшения человеческой породы имеет исторические корни, омраченные эмоционально окрашенными воспоминаниями. "Я думаю, что евгенические мечтания и биологический перфекционизм нацистов и других им подобных был частично остановлен тем, что на их вооружении не было науки, - говорит специалист по биоэтике Каплан. - Но посмотрите в окно. Наука на пороге!"

Идея евгеники происходит из дарвиновской теории эволюции и открытых Менделем законов наследования признаков (эти законы позволили раскрыть механизм передачи биологических признаков). Автором идеи стал ученый викторианской эпохи сэр Френсис Гальтон. Согласно мнению Гукина, "моральная и эстетическая обязанность художника усовершенствовать образ человеческого тела теперь перенесена в поле генетической науки. С генетикой ученым было дано средство, с помощью которого эстетическую и моральную концепцию "улучшения" стало возможным приложить к самому человеческому телу, а не к его образу".

Сэр Френсис Гальтон определял свою идею евгеники, как "науку улучшения человеческой расы путем бо [186] лее совершенного скрещивания". Гукин, пишущий книгу о евгенике, поясняет:

Таким образом, Гальтон, полагая, что все наследуется, включая моральные качества личности, занялся изучением отпечатков пальцев, профилей лиц, семейной истории и всем подобным в надежде открыть метод составления оценки физического, ментального и морального склада отдельно взятой единичной личности. Используя в качестве модели скрещивание животных, Гальтон надеялся, что со временем будет открыт и понят механизм наследственности, а когда будут усовершенствованы методы отличия "желательных" членов общества от "нежелательных", можно будет основать евгенику как науку. Он верил, что высшую человеческую расу можно вывести путем скрещиваний и селекции. В идеале можно вывести желательный "темперамент, характер и способности" в качестве видового признака (как это делают с собаками) и избавить человечество от менее желательных признаков, таких, как "склонность к пьянству", "склонность к преступлениям", "неумелость", "праздность" и "склонность к нищенству".

Призрак гальтоновской евгеники и попыток нацистов создать идеальную расу присутствует в возражениях по поводу технологии стволовых клеток, используемой для улучшения человеческой породы. "Меня действительно интересует, как отразится на формировании нашего организма продажа генетической информации и продажа генетического совершенства, - рассуждает специалист по биоэтике Каплан. - Первые признаки кажутся мне не слишком обнадеживающими. Думаю, что начнутся попытки создания рынка для людей, которые будут неуютно себя чувствовать, если у них не будет генетического сертификата для их эмбрионов и сексуальных партнеров. [187]

Скоро мы будем слышать: "Как ты посмел создать ребенка с известным ментальным нарушением?" В рыночном обществе будут продаваться свидетельства совершенства. Можно почти явственно представить себе палатки на ярмарке: "Гены воспитывают нас".

Но не все высказывают подобные опасения. Джеймс Уотсон, который вместе со своим коллегой Френсисом Криком открыл двойную спираль ДНК, недвусмысленно ратует за полномасштабное введение генных технологий в практику. "Ни у кого не хватает духа произнести это вслух. Я хочу сказать, что если мы можем сделать человека лучше, зная, какие гены ему надо добавить, то почему мы не должны этого делать?"

Генетик Джон Кэмпбелл, также выступавший на калифорнийском симпозиуме, зашел настолько далеко, что высказал сомнение в том, что люди будут полагаться на эволюционные хромосомы, если у них будет выбор. "В каждом поколении родитель захочет наделить своего ребенка новейшими и лучшими модификациями из всех возможных, вместо того чтобы полагаться на хромосомы, данные природой ребенку, родителю и всему поколению".

На том же симпозиуме Дэниел Кошлэнд, профессор молекулярной и клеточной биологии Калифорнийского университета в Беркли отстаивал ту точку зрения, что генетически измененные дети будут превосходить обычных детей. "Если придерживаться того критерия, что дети должны по меньшей мере стать не хуже своих родителей, то, как мне кажется, генная инженерия стволовых клеток сможет соперничать с естественным способом зачатия. Но если мы станем придерживаться того критерия, что дети должны соответствовать ожиданиям родителей, то я думаю, что сконструированные дети превзойдут детей, зачатых обычным способом".

Этот энтузиазм разделяют также некоторые теологи, особенно представители восточных религий. Ученый индуист К. Л. Сешагири Рао, почетный профессор религиоведе [188] ния Виргинского университета и главный редактор и издатель восемнадцатитомной "Энциклопедии индуизма", не видит никаких причин сдерживать или ограничивать применение новой технологии. "Знание, какое мы получаем, должно быть использовано таким способом, чтобы служить благополучию всех людей. Если физическую красоту, силу и острый ум можно сконструировать, то как можно больше людей должны иметь возможность получить эти черты. Что в этом плохого?" Ученый буддист Турман сказал нам: "Действительно, вы захотите сконструировать наиболее восхитительное, наиболее прекрасное, наиболее полезное и наиболее счастливое существо, какое только сможете себе представить. Я думаю, что это нормально".

Возможность генетического лечения ожирения, депрессии, малорослое™, облысения и искусственного создания красоты, ума, силы и атлетизма воспринимается одними как рецидив евгеники, другими - как плодотворная идея, и как нечто весьма маловероятное третьими. В любом случае для всех этих вещей откроется широкий рынок. Результаты опросов общественного мнения позволяют предположить, что потребность в генетическом улучшении будет существенной. Наблюдения 1986 и 1992 годов показали, что от сорока до сорока пяти процентов американцев публично одобряют концепцию генетических технологий и их применение для улучшения физических и интеллектуальных качеств. И это не удивляет биоэтика Каплана. "Американцы, будучи по природе своей очень предприимчивыми, верят в то, что могут превзойти природу, а если говорить точнее, то самого господа Бога".

Проведение разграничительной линии

Реакция западных богословов занимает весь спектр оценок - от полного неприятия любых приложений технологий (из страха, что она ускользнет из-под контроля) до восторгов по поводу возможностей генной [189] терапии и инженерии. Правда, в целом все согласны в том, что лечение - это естественный ответ на человеческое горе, и новые генные терапии и медицинские технологии, облегчающие страдания, должны поощряться и приветствоваться. Но в общем все также согласны в том, что уникальность жизни каждого отдельного человека и ценности каждого человеческого существа должны исключать генетические улучшения - в особенности косметические.

Теолог Шрайвер пытается найти объяснение в книге Бытия. "Генная инженерия атакует такое природное зло, как болезни. Думаю, что это оправдано. Только в том случае, когда мы переходим к планированию всего генетического пула человечества в согласии с нашими склонностями и исправляем суть человека, его самость в соответствии с некой сиюминутной, популярной и модной в данный момент системой ценностей, только в этом случае мы совершим дерзкое покушение на дар творения. В книге Бытия человек призван возделывать землю и приумножать ее плоды".

Католический этик Дерфлингер сознает, что будет очень трудно провести разграничительную линию. "Позиция Католической Церкви заключается в том, что использование генной терапии в принципе пригодно для излечения болезней и для исправления определенных дефектов. Например, провести генную терапию стволовыми клетками для коррекции нарушений при синдроме Дауна - это благая цель, каковую можно только приветствовать. То, что Церковь считает опасным и чему будет всегда в оппозиции, так это к идее использования генной терапии и инжиниринга стволовых клеток для того, что называется позитивной евгеникой. Для того, чтобы создать лучшее человеческое существо. Но весьма противоречива сама посылка - как вы сможете провести разграничительную линию между позитивной и негативной евгеникой? Неизбежно возникнут серые промежуточные [190] области. Например, мужчинам свойственно лысеть. Есть ли это дефект? Или это просто одно из нормальных состояний, нормальных свойств, которым, кстати говоря, обладаю и я? Тем не менее идут споры о том, является ли лысина дефектом, или это просто одна из границ диапазона нормальных вариаций развития".

Раввин Гринберг не настроен использовать теологические соображения для возражений против идеи улучшения человека, он говорит, что человек заключил с Богом соглашение, обязавшись совершенствовать себя и землю, но раввин искренне и горячо настроен против эстетических и косметических приложений генной технологии. "Если дело дойдет до чистой косметики, то начнутся злоупотребления, и это приведет к упадку".

От исцеления к улучшению

Однако многие специалисты по биоэтике и ученые биологи считают, что применение генных технологий для улучшения и оздоровления неизбежно. "Считаю, что было бы большой ошибкой думать, будто мы можем сказать "да" генной терапии стволовыми клетками и "нет" косметическому улучшению", - говорит Эрик Паренс, специалист по этике из Центра Гастингса в Гаррисоне. Также фаталистически настроен биолог из Нью-Йорка Андерсон: "Генетическое улучшение и оздоровление будут применяться. Конгресс не примет закон, запрещающий лечение облысения".

Однако ученые и специалисты по этике единодушны в том, что главной движущей силой генной инженерии является любовь к неродившемуся ребенку. Большинство родителей сделают любой выбор, лишь бы обеспечить своего ребенка самыми лучшими свойствами. "Генная терапия стволовых клеток будет проводиться, поскольку это соответствует самой природе человека, - говорит Андерсон. - Ни один из нас не захочет передать ребенку [191] летальные гены, если этого можно избежать. Именно это является движущей силой генной терапии стволовых клеток. Когда вы начинаете серьезно размышлять, то есть садитесь и начинаете думать о действительно важных вещах - о ваших любимых, о вашей семье, о том, что на самом деле затрагивает вашу суть, как человеческого существа, то в результате таких раздумий вы ни за что не передадите своему ребенку летальный ген, если существует простое и надежное лечение, которое позволит это предотвратить".

Первым приложением новых генетических технологий будет лечение, призванное исцелять тяжелые калечащие недуги, но по мере того, как пренатальная генная терапия станет усложняться и совершенствоваться, родители почувствуют искушение не допускать никакого отставания своих детей от нормы. Изменится само определение того, что следует считать физической или умственной отсталостью. По мере того как общество чувствует себя все более комфортно с косметическими хирургическими улучшениями, в нем все чаше практикуются такие корригирующие операции как исправление формы носа, липосакция, лазерная хирургия глаза, увеличение объема губ, снятие поверхностного слоя с кожи лица, имплантация протезов скуловых костей и подбородка, увеличение груди - повышается вероятность того, что настанет день, когда безвкусица, низкий рост, большие уши или целлюлит будут считаться физическими и умственными недостатками. В действительности все это уже становится свершившимся фактом. Критик технологии Джереми Рифкин очень красочно иллюстрирует то давление, которое заставит родителей подчиниться. "Что произойдет, если ребенок не запрограммирован и страдает отклонениями от принятой в данной культуре нормы, или имеет инвалидность в том виде, как мы ее определяем? Станем ли мы терпеть такого ребенка или будем смотреть на него, как на ошибку, которую следует испра [192] вить? Что, скажите мне, не так с такими родителями, в чем они не правы?"

Другим центральным пунктом является противопоставление идеала средней норме. "Но как выбрать, что именно является красивым существом? Будет ли такой выбор определяться коммерческим интересом? Каковы будут критерии конструкции?" - вопрошает буддист Турман.

"В случае генной инженерии я чувствую, что стоящая за ней мотивация в действительности развилась из истории искусства, из того, что я называю идеальной красотой, эстетическим идеалом совершенства, - считает историк Гукин. - Очень трудно отделить генетику от евгеники. По сути это старая идея Платона, которую усвоило христианство - несовершенство нашей нравственности - питательная среда для идеи труда по ее усовершенствованию и улучшению. Есть два основных принципа, которые проникли в генетику из искусства. Первая идея заключается в том, что природа несовершенна, и что человек обладает способностями и имеет моральное обязательство усовершенствовать природу, усовершенствовать наш биологический вид. Проблема в том, как отыскать критерии. Вторая предпосылка заключается в том, что существует идеальная человеческая фигура, а ее критерии основаны в первую очередь на симметрии. Критерии пришли из классических представлений об идеальной красоте - которая, если взглянуть на дело упрощенно, суть пропорции, известные из истории искусств".

В наши дни американский стандарт идеальной красоты приходит к нам с телеэкранов, рекламных щитов, из фильмов и журналов. Кейт Мосс, Ума Турман, Наоми Кэмпбелл, Леонардо Ди Каприо, Дензел Вашингтон, Брэд Питт - никто из них, помимо всего прочего, не страдает избыточным весом. Ожирение - это болезнь, считают в настоящее время большинство врачей. Оно также представляет собой большой риск для общего здоровья. Быть [193] худым - критерий номер один для того, чтобы считаться модным и стильным. Избыточный вес, как правило, является следствием сидячего образа жизни и переедания, и этой аномалией страдает одна треть всех американцев. Одна треть от этой одной трети страдает клинически выраженным ожирением.

Представьте себе, насколько легче было бы оставаться тощим, если бы мы могли программировать у себя повышенную скорость обмена веществ. Коррекция ожирения может стать первым приложением генной терапии, которое попадает в серую зону между исцелением и улучшением. Ученые уже идентифицировали девятнадцать генов, отвечающих за ожирение. Вы хотите похудеть для здоровья или для того, чтобы стать стильным?

Что именно делает нас людьми?

Что значит быть человеком - центральный вопрос, лежащий в основе дискуссии на тему: лечение или исправление. Позиция многих ученых, специалистов по биоэтике и теологов ясна: прежде чем носиться с нашей человечностью, неплохо было бы подумать о том, что именно делает нас теми, кто мы есть. "Я знаю, что нет согласия в том, что именно в человеческих существах является наиболее человеческим или наиболее ценным, - говорит представитель Католической Церкви по вопросам биоэтики Дерфлингер. - Не думаю, что мы - простые смертные - имеем право решать и определять, какой тип человека нужен для улучшения общества". Другой специалист по биоэтике Паренс также ставит под вопрос мудрость манипулирования геномом человека. "Существует реальная озабоченность тем, достаточно ли мы мудры, чтобы формировать себя настолько, насколько позволяет это делать новая технология. Такое положение вещей определенно вызывает у нас беспокойство". [194]

Маленький нос, длинные ноги, широкие плечи и узкая талия - все это косметические улучшения, которые легко можно выразить в цифрах. Сама идея генетического усовершенствования предполагает, что признаки могут быть измерены, взвешены (так сказать), а потом запрограммированы. Историк Гукин удивляется по поводу допущения, что мы можем каким-то образом измерить даже такую вещь, как интеллект. "Идея такого рода, идея математического или количественного оформления переводится в форму количественной оценки интеллекта - тест коэффициента умственных способностей. Все формы определенных численных измерения - например, зрение 20/20 - допускают не только измеримое совершенство, но и измеримое среднее. Идея (генной терапии стволовых клеток) заключается в улучшении средних показателей. Почему бы не поднять среднюю планку для всех людей? Процесс объективизации человеческого организма с помощью измерений лежит в основе установления идеальных стандартов человеческого тела, как в искусстве, так и в науке".

При проведении в 1996 году одного из широких международных исследований под руководством Рэнди Торн-хилла из университета в Нью-Мексико ученые пытались установить биологические, научно обоснованные критерии сексуальной привлекательности. В результате исследователи пришли к заключению, что совершенное отношение объема талии к объему бедер у женщин равно 0,7, что с научной точки зрения соответствует наибольшей плодовитости, а у мужчин это соотношение равно 0,9. Плотные симметричные груди, большие глаза, маленький нос, нежный подбородок и гладкая кожа также привлекают мужчин к женщинам, говорится в заключении, независимо от национальности и расовой принадлежности. Наиболее привлекательные для женщин мужчины отличаются ростом чуть выше среднего, выступающим [195] подбородком и широкими скулами, широким лбом, симметричными запястьями и лодыжками и развитой мускулатурой - то есть всеми показателями "высокого биологического качества". Слушая разговоры о возможности генетического улучшения измеримых стандартов сексуальной привлекательности, поддержанных научными исследованиями, начинаешь понимать, что время евгеники уже наступило.

Теолог Шрайвер с тревогой отмечает, что, помимо красоты и сексуальной привлекательности, мы, кроме того, слишком много внимания уделяем интеллекту. "Я не думаю, что интеллект является единственным аутентичным маркером принадлежности к роду человеческому. Есть также доброта. Платон говорит о добром, чистом и красивом. Человеческая способность любить по меньшей мере так же важна, как способность к познанию. Переоценка добродетели знания - это то, от чего надо защититься". Этика, мораль, доброта и любовь не поддаются количественному измерению.

Неравенство доступа

Другой этической проблемой, находящей отклик среди теологов, ученых и специалистов по биоэтике, является потенциальное неравенство в доступе к новой технологии между богатыми и бедными семьями, между богатыми и бедными нациями. Все твердо согласны в том, что это будет большой проблемой, но ни одна из сторон не может пока предложить способ ее решения.

Микробиолог Сильвер весьма прагматично относится к той картине, какую он видит в будущем. "Генная инженерия позволит родителям, у которых есть деньги, дать своим детям преимущество до рождения в дополнение к тем преимуществам, которые они получают после рождения. Реальной проблемой генной инженерии является то, что она настолько хороша, что те, кто не сможет [196] позволить себе воспользоваться ее благами, окажутся в очень невыгодном положении, хотя я не против использования этой технологии".

Специалист по биоэтике Каплан не столь оптимистично оценивает проблему неравенства. "Будут люди, которые смогут позволить себе пройти генетическое тестирование, будут люди, которые смогут получить генетическое лечение, но все это породит то, что мы уже и без того видим в Соединенных Штатах - резкое расслоение в возможности пользоваться благами здравоохранения. Мне не нравится такая система, но я думаю, что это неизбежно произойдет".

Иезуит отец Джеймс Кинан выражает не меньшую озабоченность по поводу доступности генной терапии. "Мы очень удручены тем, что в реальности цены на чудесную генную терапию будут весьма высокими. Настолько высокими, что она окажется доступна только жителям первого мира, да и то лишь тем, кто имеет хорошую медицинскую страховку. Как представители и выразители христианской этики, мы полагаем, что наша ответственность заключается в том, чтобы подумать над вопросами справедливости и доступности генетических методов лечения. Порой мне кажется, что мы увлеклись своей игрой в Господа Бога, вместо того чтобы реально заняться жестокими, чисто экономическими, вопросами справедливости".

Микробиолог Сильвер рисует будущий мир в традициях старого доброго фантастического романа: когда генетические репродуктивные технологии сделаются коммерчески доступными и начнут неравномерно распределяться среди населения, эта технология (приблизительно через триста лет) создаст подвид людей (он называет их натуральными), неспособных к спариванию с генетически улучшенными представителями рода человечества (автор называет их имеющими гены). [197]

Под кожными покровами:

Генетическая тайна / генетическая

дискриминация

Художник Иниго Манглано-Овалье, чьи работы посвящены генетическим технологиям, предлагает заменить старую классификацию рас новой, генетической классификацией. "С развитием генетики появляется возможность того, что категории деления людей в будущем перестанут соответствовать старым категориям. Давайте для примера возьмем черных и белых. Или коричневых и желтых. Возьмем курчавые и прямые волосы. Если же новые категории будут другими, то их придется искать внутри организма, под его кожными покровами".

Дискриминация, основанная на генетической информации, уже существует сегодня в страховом деле и на рынке труда. Нам не надо ждать сто и даже десять лет, чтобы ощутить вкус новых предрассудков. Они приводят к тому, что одни люди начинают считать себя высшими существами, а другие низшими, или, в лучшем случае, негодным биологическим материалом, в который никто не хочет вкладывать деньги.

В то же самое время, когда появляется эта новая форма генетической дискриминации, Федеральное бюро расследований (ФБР) и другие правоохранительные организации стали ярыми поборниками идентификации ДНК, как исключительно важного орудия правосудия. В сотрудничестве с правоохранительными агентствами в тридцати двух штатах ФБР создало новую национальную базу данных по генетической информации. Название этой базы данных - Национальный ДНК-идентификационный индекс очень напоминает название номенклатурного подразделения власти в классическом фильме Терри Джиллама "Бразилия", в котором подобную информацию систематически используют для подавления свободы граждан. [198]

Юридическое противоборство между группами защиты гражданских свобод, таких как Американский союз гражданских свобод (ACLU), с одной стороны, и правоохранительными организациями и агентствами, такими как ФБР - с другой, неизбежно. Внутренний конфликт заключается в том, что чем больше будет производиться генетической информации, тем больше вероятность того, что этой информацией будут злоупотреблять и использовать ее для дискриминации и подавления гражданских свобод.

ACLU взывает к конституционному праву на тайну частной жизни и праву на защиту от необоснованных дознаний и задержаний. Вместе с другими адвокатскими группами эта организация противостоит созданию банков генетических данных. Но генетическая информация множится и хранится разными способами. Генетические банки данных содержат генетические профили, результаты генетических тестов или законсервированные образцы биологических тканей. В индексе ФБР уже сейчас содержатся ДНК-профили двухсот пятидесяти тысяч осужденных преступников. Имеются дополнительные планы тестирования и регистрации ДНК-профилей приблизительно одного миллиона условно освобожденных преступников или выпущенных из тюрьмы под залог, а, возможно, и ДНК-профили всех задержанных и арестованных, но не осужденных судом. Это составит в сумме около пятнадцати миллионов человек в год. Можно себе представить, что в не столь отдаленном будущем, если вы проедете на красный свет, то ваша ДНК будет храниться в банке данных ФБР. Даже сегодня, по законам штата Калифорния, если вы будете слишком долго мешкать около общественного туалета, то любой полицейский офицер имеет право взять у вас образец ДНК.

Образцы ДНК берут у осужденных или подозреваемых преступников, новорожденных, половозрелых пациентов, учеников школ, людей, работающих по найму и у [199] новобранцев. (С течением времени около двух миллионов военнослужащих армии Соединенных Штатов сдадут на анализ ДНК, а солдаты, отказавшиеся это сделать, пойдут под трибунал.)

С увеличением объема доступной генетической информации возникает необходимость в защите от генетической дискриминации. Уже сегодня широко распространена практика злоупотреблений медицинской информацией. Компании, как нечто само собой разумеющееся, в обычном порядке получают доступ к медицинским документам (часто не спрашивая ничьего согласия) потенциальных наемных работников или подлежащих страхованию лиц, или людей, желающих получить кредит, и после ознакомления выносят суждение - принять или уволить, застраховать или отказать, дать кредит или нет - суждение, основанное на этой информации. В нашу эру национальных баз данных электронные записи, а теперь еще и генетическая информация, отсутствие строгого соблюдения врачебной тайны, все это реально существует в Соединенных Штатах, несмотря на то, что в конгресс внесен соответствующий законопроект.

ACLU активно пропагандирует идею разработки федерального закона, который бы охранял право американцев на соблюдение врачебной тайны. Эта организация очень остро сознает, что образцы ДНК являются более весомыми сведениями, чем отпечатки пальцев или традиционные медицинские данные. ДНК, однажды забранная и сохраненная в базе данных, может помочь идентифицировать 4 000 (и это число растет по мере того, как продвигается картирование генома человека) генетических маркеров, таких как предрасположенность к специфическим заболеваниям, или такие признаки, как склонность к алкоголизму. Лидеры национальной коалиции рака молочной железы (NBCC) также борются за закон, охраняющий врачебную тайну, они считают это необходимой мерой защиты от дискриминации миллионов американок, перенесших рак молочной железы. [200]

Барри Шек, один из адвокатов О.Дж. Симпсона (он занимается ДНК-проблемами судебного разбирательства) считает озабоченность ACLU и NBCC в высшей степени обоснованной. Национальный банк ДНК Соединенных Штатов, считает он, используется только в идентификационных целях и не открывает ничего относительно здоровья, наследственных признаков или психологического типа личности. Официальные лица правоохранительных органов настаивают на том, что распространение ДНК-тестирования может быть использовано для поимки преступников при сохранении гражданских свобод остального населения.

ACLU высказывает интересную точку зрения на расширенное использование ДНК-тестирования, которое они называют "ползучей функцией". Барри Стайнхардт, заместитель директора ACLU, указывает в качестве примера на идентификационную систему общественной безопасности, введенную в тридцатые годы. В то время когда страх перед диктаторскими режимами был вполне реален, сторонники присвоения разнообразных номеров публично утверждали, что система будет использована только с целью поддержания изоляции и нейтралитета. Однако за прошедшие шестьдесят лет она стала универсальной идентификационной системой в нашей стране. Номер карточки нашего личного страхования служит нашим личным идентификатором, так же как индивидуальный налоговый номер, номер водительского удостоверения, номер карточки медицинского страхования, идентификационный номер удостоверения работающего по найму и номер студенческого билета. При подаче заявлений о приеме на работу, для получения залога, для открытия банковского счета, страхования автомобиля обычно требуют предъявить номер, то же самое делают и некоторые розничные торговцы. Подобным же образом, замечает Стайнхардт, национальный ценз был разработан для статистических целей правительством, но во время Второй [201] мировой войны этими данными воспользовались для того, чтобы интернировать в концентрационные лагеря американцев японского происхождения.

ДНК-тестирование стремительно и неудержимо расползается, ускользая из-под общественного контроля. Менее чем за десять лет тестирование, которое первоначально проводилось только лицам, совершившим преступления на сексуальной почве, было распространено на преступников, совершивших преступления, сопровождавшиеся насилием, потом на преступников, осужденных за воровство (на основании предположения, что в будущем они могут совершить и преступление, связанное с насилием над личностью), а потом и на малолетних преступников. Теперь наше федеральное правительство раздумывает, не стоит ли ввести генетическое тестирование для всех, подвергающихся аресту.

Расползание тестирования ДНК распространяется на госпитали, школы, рабочие места и страховые компании. Законодательное собрание штата Мичиган даже предложило создать постоянный банк проб крови, забранной у всех новорожденных для лучшего выявления редких врожденных заболеваний, для других исследовательских медицинских целей, а в последующем, возможно, и для нужд правоохранительных органов. Прядь волос или капля крови дают достаточно ДНК для проведения сотен генетических тестов. В ДНК закодирована и такая информация, к которой у нас пока нет доступа, потому что мы просто не знаем, как до нее добраться. В следующие двадцать или тридцать лет образцы ДНК, собранные для идентификации личности, смогут при повторных исследованиях дать удивительно подробную информацию об индивиде - перенесенные заболевания, в том числе и болезни, передающиеся половым путем, будущие заболевания, вероятное время смерти, дурные привычки, происхождение семьи - то есть те вещи, которые мы не всегда хотим знать даже о себе [202] сами, не говоря о том, чтобы об этом узнали другие. Мы можем только гадать, какую информацию можно будет добыть из пробы ДНК, когда геном человека будет картирован, расшифрован и размечен.

В то время как традиционная медицинская документация может рассказать только о существующих заболеваниях, то медицинская информация, содержащая генетические данные сможет рассказать и о болезнях будущих. История мэрилендского банкира дает нам пример того, насколько усиливается дискриминация, основанная на медицинской документации, с появлением новой генетической информации. В 1993 году один предприимчивый банкир из Мэриленда получил доступ к медицинским документам держателей закладных, а потом отозвал займы тех людей, которым был поставлен диагноз рака. Имея генетическую информацию, банк мог отозвать еще больше займов - займов тех держателей, например, в генетических записях о которых было упомянуто, что они являются носителями BRCA1 и BRCA2, генов, которые считают индикаторами будущего развития рака груди. Даже если у клиентки банка еще не развился рак, банкир мог отозвать ссуду на основании того, что развитие заболевания в высшей степени вероятно. Новая классификация, которую ACLU называет классификацией "бессимптомных болезней", может стать частью американского делового лексикона, несмотря на тот факт, что генетические тесты не могут дать точный прогноз относительно тяжести данного генетически определенного заболевания, например, того же рака груди у данного конкретного человека.

По иронии судьбы, в то время как ученые генетики учатся идентифицировать и лечить определенные наследственные заболевания, страховые компании используют ту же самую информацию для того, чтобы отказать в медицинском страховании этих заболеваний. В документированных случаях страховые компании аннулируют стра [203] ховку или отказывают в ней детям на основании того, что обнаруженные в результате генетического анализа наследственные нарушения были заболеваниями "существовавшими изначально". По мнению генетиков, мы все рождаемся с изначально существующими заболеваниями, закодированными в ДНК, что делает нас восприимчивыми к разного рода врожденным болезням и приобретенным патологическим состояниям. Прежде страховые компании не имели возможности обозначать генетическую предрасположенность как изначально существовавшее заболевание, поскольку не было методов обнаружения таких заболеваний. Чем больше усложняется технология, тем больше становится информации, и тем чаще страховые компании высказывают спорные и наносящие ущерб утверждения о долгосрочных рисках относительно здоровья и будущей инвалидности клиента.

Страховые компании получают доступ к генетической информации, содержащейся в стандартных медицинских документах и в особых банках медицинской информации для страховых компаний. Таким банком, например, располагает медицинское информационное бюро в Вествуде, штат Массачусетс, где содержится информация о состоянии здоровья более чем двадцати миллионов американцев. Возможно, в будущем страховые компании станут получать нужную им информацию, требуя от своих клиентов прохождения генетического тестирования. Лоббисты страховых компаний из Американского совета страхования жизни отстаивают свое право на использование генетической информации для анализа и формирования системы оценок страховых случаев. Генетическая информация нужна им для отказа в страховании клиента на основании состояния его генетического профиля, несмотря на тот очевидный факт, что согласно страховым предпосылкам наследственные заболевания уже в течение десятков лет входят в структуру оценок страхового риска. В ответ на это конгресс образовал комитет для расследова [204] ния случаев генетической дискриминации в медицинском страховании. Так, в девяти штатах были приняты законы, направленные против генетической дискриминации со стороны компаний медицинского страхования.

Генетические тесты стали менее дорогими и более удобными. Куда идет эта информация, кто имеет к ней доступ, как она собирается и каким способом используется - представляет собой реальную социальную проблему. Использование этой технологии поднимает серьезные вопросы относительно права американцев на сохранение тайны и права, гарантированного четвертой поправкой к конституции, где говорится о защите от необоснованного обыска и задержания.

Сторонники сохранения генетической тайны настаивают на том, что для получения доступа к генетической информации требуется решение суда - своего рода ордер на биологический обыск. Однако в некоторых случаях сотрудники полиции использовали метод сетевого изъятия генетического материала и сплошного анализа ДНК для обнаружения и поимки лиц, совершивших преступления на сексуальной почве и убийства. В ходе таких операций у людей, оказавшихся в непосредственной близости от места преступления, брали пробы ДНК и сравнивали ее с ДНК, взятой на месте преступления. В одном случае в Соединенных Штатах было обследовано 2000 человек, в Великобритании, по поводу другого случая - 4000 человек. Был еще один подобный случай, когда в Германии поблизости от места преступления пробы ДНК были взяты у 16 400 человек. Ни один преступник не был найден благодаря тестированию. Некоторые "подозреваемые" теперь отказываются подвергаться такому тестированию, а многие американские заключенные оспаривают ДНК-тестирование, как насилие суда, но без большого успеха.

Полиция и прокуратура превозносят до небес "ДНК-отпечатки пальцев" - новый эффективный инструмент, [205] который, как им кажется, является большим шагом вперед по сравнению с фотографией настоящих отпечатков пальцев. Генетическая идентификация позволяет изобличить преступника быстрее, более надежно и окончательно, и, кроме того, в этом случае для подтверждения обвинения не нужны свидетели. В некоторых случаях идентификационный ДНК-анализ позволяет освободить невинного человека из тюрьмы после десятков лет заключения. В настоящее время пробы ДНК применяются для идентификации расчлененных тел, обнаружения подозреваемого в преступлении, освобождения от ответственности невиновного, в судебных процессах по установлению отцовства, для идентификации младенцев, подмененных при рождении. Самыми знаменитыми в связи с успехами ДНК-анализа стали, несомненно, перчатка О. Дж. Симпсона, платье Моники Левински и известный теперь Неизвестный Солдат.

Во Флориде полицейское агентство было столь сильно очаровано ДНК-идентификацией, что в 1999 году предложило трем школьным округам провести тестирование учеников подведомственных им школ. Самому агентству это обошлось в один доллар пятьдесят центов за анализ. Идентификация тел - это главная проблема, с которой сталкиваются полицейские, и если бы все дети в штате были идентифицированы генетически, то стало бы легче раскрывать определенные преступления. Но предложение полиции принял только один школьный округ. Другие, опасаясь наблюдения "большого брата" и не желая признавать отвратительную реальность, из-за которой, собственно говоря, полицейские и предложили провести анализ, отказались от предложения полиции. Из пятисот детей в согласившемся округе тестирование прошли только триста. Родители должны были дать свое согласие и присутствовать при взятии материала, и именно родители унесли домой пробы, а не чиновники штата. Если в будущем их ребенок пропадет, родители смогут представить в [206] полицию пробу для проведения идентификационного анализа. Во всяком случае, ДНК ребенка не становилась частью более обширного банка генетических данных и не могла быть использована в качестве доступного медицинского документа.

Сегодня у многих корпораций становится обычаем собирать генетическую информацию о своих потенциальных и работающих сотрудниках. Генетическое тестирование является простым дополнением к анализу мочи, который считается вполне обычным и нормальным для подающих заявление о приеме на работу. Проверка шести тысяч компаний, проведенная американской ассоциацией менеджмента в 1997 году, показала, что в то время уже десять процентов компаний использовали генетическое тестирование своих служащих.

Основной проблемой и главной причиной озабоченности теологов, с которыми мы беседовали, становится глубокое повсеместное проникновение генетического тестирования. Это может привести к формированию класса людей, угнетаемых по генетическим признакам. Представителям этого класса будут систематически отказывать в приеме на работу, в страховании и в найме жилья, поскольку они представляют собой группу людей высокого риска, в которых не стоит вкладывать деньги. "Неприемлемый генетический профиль", "изначально существующее генетическое заболевание", "человек с высоким генетическим риском", "фактор ранней заболеваемости" - вот фразы, выражающие новые стереотипы мышления. Практика красной черты может осуществляться не на основании квартала, где живет человек, а на основании свойств его ДНК. Дискриминация снова поднимает свою отвратительную голову. Самое пугающее в этом явлении это то, что теперь дискриминация для своего обоснования использует авторитет и "объективность" науки и высокие технологии. [207]

Совет за ответственную генетику (Council for Responsible Genetics), национальная некоммерческая организация, основанная в 1983 году в Массачусетсе учеными и сторонниками здорового образа жизни, недавно зафиксировала более двухсот случаев генетической дискриминации. Во всех этих случаях на основании генетических "предсказаний" ныне здоровым людям было отказано в приеме на работу, в страховании здоровья, жизни и автомобиля.

Не трудно представить себе день, когда наши ДНК-профили заменят номера карточек социального страхования - у нас будет другая, биологически умная карточка, - но случится это не без юридических сражений между теми, кто отстаивает защиту граждан от преступников, и теми, кто отстаивает необходимость зашиты собственности и равенства всех граждан. Результат анализа ДНК может навсегда запятнать любого человека и поставить крест на его жизни и карьере, а путаное законодательство штатов недостаточно для того, чтобы предотвратить распространение генетической дискриминации. Совет за ответственную генетику, защищая права граждан, призывает к созданию строгого федерального закона, запрещающего генетическую дискриминацию. Эта организация настаивает также на ликвидации всех генетических баз данных, поскольку они слишком дороги. Стоимость их содержания слишком высока в сравнении со стоимостью полезной информации, которую можно получить с их помощью, не говоря о цене издержек, связанных со злоупотреблениями. Особенно это касается армейских и судебно-медицинских баз данных.

Однако ликвидация банков данных представляется маловероятной ввиду того, что пока существуют войны и преступления. Родители солдат хотят знать, что случилось с их детьми, так как извещение "пропал без вести" намного тяжелее переносится, чем извещение о достоверной гибели. Таким же образом пропавший ребенок - [208] это постоянная пытка для родителей. Ни один юрист не выдержит, даже во имя сохранения тайны, свидетельских показаний родителя, чей погибший ребенок был идентифицирован с помощью анализа ДНК, так же как не выдержит он свидетельств другого убитого горем родителя, чей ребенок считается пропавшим. Ни один юрист или судья не захочет сказать родителям солдата, что система идентификации уничтожена ради сохранения врачебной тайны или из-за плохого соотношения цены и качества между ценой и информацией.

Всеобъемлющие федеральные законы, гарантирующие конституционные права, в сочетании со строгим соблюдением медицинской этики и частой проверкой соблюдения этих законов в медицинской практике комитетами, состоящими из философов, теологов и ученых, очень важны для выявления случаев дискриминации в страховом деле и на рынке занятости.

Генетическое патентование и управляемые рынком технологии

Микроскопический генетический материал, включая полные геномы растений и животных и некоторые генов человека, в настоящее время запатентованы, являются предметами собственности и находятся в свободной продаже. Так же как формула кока-колы или конструкция чипов "Пентиум". ДНК стала товаром.

Университет Дьюка имеет патент номер 5.508.167, выданный за получение гена болезни Альцгеймера. Университет Джонса Гопкинса запатентовал ген рака толстой кишки. Фирма "Герон" обнаружила ген клеточного бессмертия и получила на него исключительную лицензию. Компания "Миллениум фармасьютикалс" имеет патент на ген ожирения и выдала лицензию на свой патент фирме "Хоффман - Ла-Рош". Компании и университеты находят генные локусы, патентуют их, а потом предос [209] тавляют фирмам разрабатывающим терапевтические средства лицензии на свои патенты, обычно оставляя за собой право на процент от продаж. В начале 1999 года патентное бюро Соединенных Штатов выдало патенты приблизительно на 180 последовательностей ДНК растений, животных и на человеческие гены и приняло заявки еще на 7 000 патентов.

Уже обнаружены и секвенированы гены, ответственные за ожирение, эпилепсию, слепоту, высокое артериальное давление, астму, остеопороз, меланому, регуляцию роста, артрит, рак груди и яичников, сердечно-сосудистые заболевания и болезнь Паркинсона.

Специалист по биоэтике Каплан видит в ближайшем будущем управляемый рынком мир генетических технологий. "Геном будет запатентован. Генетика продвигается из университетов в промышленность. "Мон-санто" и такие предприятия, как "Доу" и "Хеке", будут владеть большим числом генов животных и растений. Различные биотехнологические и фармацевтические компании станут обладателями генов человека, да, да, все так и будет. Мы будем иметь сильную промышленность, получающую триллионы долларов от продаж патентованных и лицензированных продуктов генной инженерии генома".

"Здесь мы имеем полную аналогию с компьютерными технологиями, - говорит микробиолог Ли Силь-вер. - Она начиналась с правительственного финансирования военных операций и военных приложений, затем компьютеры переместились в частный сектор, и произошел взрыв. То же самое случится и с биологическими технологиями".

Локализация и патентование генов обещает лучшую и более эффективную в отношении цены-качества терапию и лучшие диагностические методы. Американцы тратят миллиарды долларов на предписываемые врачами лекарства, которые выписываются без учета генотипа боль [210] ного. В ближайшем будущем назначение лекарств станет похожим на точную механику.

Однако многие считают патентование (сведенное к формальному механическому процессу) жизни неприемлемым. Особенно яростно эту точку зрения отстаивает известный критик технологии Джереми Рифкин. В 1995 году Рифкин организовал публичную оппозицию патентованию трансгенных генов животных и человека, заручившись поддержкой приблизительно двухсот религиозных лидеров. "Если вы с самого рождения начинаете свой жизненный путь в обществе, где на жизнь смотрят, как на простые химикаты, которые можно запатентовать, - горячился Рифкин, - то я не вижу в этом уравнении места для богословия или внутренних ценностей. Какая роль отводится религии и богословию в мире, где вся жизнь считается человеческим изобретением?"

"Мы всегда разрешали патентовать терапевтические и диагностические средства, - считает микробиолог Ли Сильвер. - Патент на ген бесценен. Что это означает? Я думаю, что это ничего не означает. Просто мы работаем с этой информацией в рамках понятий развития диагностики и терапии. Единственное, что принесет людям деньги, это возможность найти верное применение гена: разработать диагностический тест и разработать метод лечения какого-либо заболевания".

Прагматичный специалист по биоэтике Каплан соглашается с Сильвером: "Я не очень сильно заинтересован в патентовании, потому что думаю, что этот вопрос уже исчерпан. Я знаю, что люди продолжают спорить по этому поводу, но генетика все равно станет коммерческой и частной. Предметы патентования кажутся спорными, но на самом деле здесь не о чем спорить. Я не могу сказать, что мне это нравится, но дело уже сделано".

Теологи, с которыми мы беседовали в 1999 году, озабочены не столько моральной стороной патентования генов, сколько тем, что и практическое применение, и раз [211] витие новых технологий будет оставлено на волю рынка, в особенности в таком обществе, где большинство людей согласятся с мнением Мэри Лэйк Полан, заведующей отделением гинекологии и акушерства в клинике Станфорд-ского университета. Она высказалась очень откровенно и прямо: "Если для производства и продажи генетических продуктов есть технические возможности и рынок, то кто-нибудь обязательно начнет этим заниматься".

Теолог Дональд Шрайвер смотрит в будущее: "Начиная с настоящего момента, мы должны проявлять большую осторожность в делах, которые могут оказать сильнейшее влияние на нынешнее поколение. Одна из проблем нашей экономики заключается в том, что корпорации всегда планировали свою деятельность в соответствии с квартальными и годовыми отчетами. Так как сейчас они начнут делать вещи, воздействующие на естественные системы, то эффект может проявиться через сотни лет. Очень трудно, особенно в американском обществе, оперировать такими долговременными категориями. Но я бы соблюдал осторожность по отношению к духу нового дела именно по этой причине".

Общее мнение, высказанное теологами, сводится к тому, что в этом деле требуется больше размышлений, чем может позволить себе рыночное общество. "Я хотел бы вернуться назад к исходным вопросам относительно целей, которые ставят перед собой эти фармацевтические фирмы, - говорит иезуит отец Кинан. - Насколько доллар будет диктовать направление пути, по которому они пойдут - быстрый доллар? Косметика всегда будет приносить шальные доходы. Они тратят гораздо больше времени на промоушн, нежели на размышления, но мне почему-то кажется, что будущее человечества оказалось в руках фармацевтических компаний".

Теолог Шрайвер предостерегает: "И в самом деле, сама идея доверить рынку направление применения этой технологии представляется мне весьма рискованной". [212]

Раввин Гринберг, однако, верит в наше демократическое капиталистическое общество. "Это один из парадоксов современной системы: нет сомнений, что свободный капитализм, свободный рынок так сильны, что иногда отметают в сторону моральные соображения, о которых стоит побеспокоиться. Но, знаете, в демократиях есть одна великая вещь - они способны исправлять свои ошибки. Они делают ошибки, но исправляют их. Я не вижу иного пути".

Теологические проблемы

Игра в господа Бога

26 марта 1997 года активисты "Гринпис" взобрались по фасаду на крышу Кельнского кафедрального собора, протестуя против генетических манипуляций на растениях и животных. Протестующие размахивали знаменами, на которых было написано: ЧЕЛОВЕК НЕ БОГ, ДОЛОЙ ГЕНЕТИЧЕСКИЕ МАНИПУЛЯЦИИ. Этот призрак нового мира со сконструированными младенцами, клубникой с морозоустойчивыми генами, взятыми от полярных рыб и бессмертными клетками, заставил журналистов "Нью-Йорк тайме" вынести в заголовок вопрос: "Не играют ли ученые в господа Бога?" Мы задали этот вопрос богословам.

"Ну, я думаю, что это одна из тех фраз, которая выражает очень глубокую озабоченность", - отвечает католический специалист по вопросам этики Дерфлингер, описывая общий страх перед тем, что мы можем переступить черту.

Ответы теологов на наш вопрос распадаются на четыре категории:

1. Да, мы играем роль господа Бога (мнение меньшинства);

2. Утверждение является преувеличением - просто мы слишком много доверяем технологии и слишком мало Господу Богу (общее мнение); [213]

3. Все идет так, как должно идти - мы заключили соглашение с Богом, чтобы стать больше похожими на Бога (иудео-христианский взгляд на положение вещей);

и

4. Это не проблема религии, это проблема политиков (практический подход, характерный для восточных религий).

Представитель первой категории Ричард Лэнд, представитель Южной баптистской церкви в высшей степени верит, что "если мы будем манипулировать с генетическим кодом, то станем разыгрывать из себя Бога. Разыгрывать Бога, - продолжает он, - очень заманчивое искушение, выпавшее на долю человечества, - это огромное искушение для людей, если его не подавить общением с самим Богом. Наша современная технология сделала это искушение необычайно сильным".

Индуисты, буддисты, мусульмане и иудеи в целом выражают то мнение, что идея о том, что ученые генетики играют роль Бога дает технологии и ученым слишком большой кредит. Индуистский ученый Рао предполагает, что "критики преувеличивают важность изобретений и недооценивают бесконечное знание Бога. Бог - это высший разум. Бог - это бесконечный разум". Раввин Гринберг говорит то же самое иными словами. "Идея игры в Бога - это сознательное преувеличение. Абсолютен только Бог"

Иудейская религия подчеркивает роль соглашения, которое человек заключил с Богом, и раввин Гринберг верит, что развитие мощных генетических технологий есть позитивное исполнение религиозных предначертаний. Он говорит о партнерстве человека с Богом и предполагает, что генетические технологии возвышают человека в глазах Господа, так как человек перестает быть младшим партнером. Раввин говорит: "Позитивный принцип остается незыблемым. Мы призваны стать более человечными. В Библии сказано, что все люди созданы по образу и подобию Божьему. Раввин Иосиф Соловейчик, один из величайших ортодоксальных мыслителей двадцатого века, [214] предположил, что "мы созданы по образу и подобию Божьему" означает, что мы богоподобны. И это заповедь для исполнения и для развития этой способности. Итак, наше развитие разума или науки есть позитивное исполнение этой заповеди". Раввин Гринберг считает, что генетические технологии, которые усиливают человеческую способность стать умнее, здоровее и сильнее, находятся в полном согласии с намерениями Бога.

Католический специалист по этике Дерфлингер, с другой стороны, указывает на политический аспект вопроса: "Я считаю, что обвинение в том, что мы играем в Господа, становится обоснованным тогда, когда одна часть человеческих существ начинает присваивать себе власть, определять, ограничивать и контролировать условия жизни для других людей, руководствуясь некой моделью того, каким должен быть лучший или хороший человек. Поэтому я думаю, что подобные обвинения небеспочвенны и отчасти истинны".

Представление об ученых, играющих в Бога, для буддистов лишено какого бы то ни было смысла. Ученый буддист Турман ставит вопрос в историческом и политическом контексте: "Видите ли, проблема западной духовности заключается в том, что ее отрицательное отношение к технологии обусловлено представлением о Боге, как об управляющей и контролирующей силе. Поскольку это так, западным духовным лидерам тяжело выработать этические нормы отношения к тому вмешательству в природу, какое стало возможным благодаря технологии. В основном они считают, что нам не следует портить природу. Но главный взгляд буддизма заключается в том, что в мире нет верховного божественного правителя, в дела которого люди не смеют вмешиваться. Озабоченность буддистов заключается в том, что, учитывая ту мощь и способность вмешиваться в естественный ход вещей, кто обладает мудростью определять, что надо делать?" [215]

В конечном итоге, можно сказать, что мысль об игре в Бога больше волнует средства массовой информации, чем самих богословов.

Новый смысл непорочного зачатия

Контрацептивные средства, введенные в практику в шестидесятые годы, позволили нам заниматься сексом, не имея детей. Сегодняшние репродуктивные технологии позволяют нам производить на свет детей, не занимаясь сексом. Социальное давление на родителей будет усиливаться, принуждая их "ответственно" рожать детей, прибегая к помощи высоких технологий.

Репродуктивные технологии, применяющиеся в наши дни, включают в себя пренатальное тестирование эмбриона, выбор эмбриона, выбор пола, подбор суррогатной матери, получение донорской спермы, получение донорских яйцеклеток, возможность вынашивания беременности в постменопаузе и использование спермы умершего мужчины. Новые технологии, помимо лечения бесплодия, обещают рождение здоровых детей - и как конечный результат исключение из деторождения элемента случайности - роды перестанут быть своеобразной русской рулеткой.

Выбор пола возможен уже сейчас и может стать распространенным. Генетик Эдвард Фуггер и его коллеги из института генетики и искусственного оплодотворения, центра лечения бесплодия в Ферфаксе, штат Виргиния, утверждает, что его клиника может предложить супружеской паре родить девочку с гарантией восемьдесят пять процентов. Врачи делают это, окрашивая клетки спермы (в которой присутствуют либо X, либо Y хромосомы) флуоресцентными красителями, которые связываются с ДНК. Измерение интенсивности свечения позволяет выделять сперматозоиды, содержащие хромосому X. Эта хромосома содержит на 2,8 процента ДНК больше, чем [216] хромосома Y, и поэтому светится несколько ярче. Предварительные результаты позволяют утверждать, что в 65 процентах случаев можно гарантировать рождение мальчика. Каждая попытка стоит две с половиной тысячи долларов.

Скоро секс не будет способом делать детей, и мы сможем без зазрения совести рассказывать детям пресловутую сказку об аисте. "Связь между половым актом и размножением больше не будет считаться священной, - писал микробиолог Ли Сильвер. - В конечном счете это может оказать решающее воздействие на выбор пола. Прорвав мощный психологический барьер, этот подход вымостит путь к созданию по-настоящему сконструированных детей и совершит в обществе подлинную революцию".

Сильвер живо описывает, каким образом нынешняя вспомогательная репродуктивная технология в ближайшем будущем трансформируется на основе углубления наших знаний. "Оплодотворение в пробирке - это вынос человеческого зародыша из тьмы материнского чрева на яркий дневной свет. При этом методика искусственного оплодотворения обеспечивает доступ к генетическому материалу, который скрыт в клетках. Полную силу искусственного оплодотворения мы почувствуем, когда сможем читать, изменять и добавлять генетический материал в эмбриональные клетки".

Но пока Сильвер весьма прагматично подходит к делу и полагает, что новые генетические технологии будут использоваться так же, как сегодня используется оплодотворение в пробирке - для того чтобы увеличить продолжительность жизни, улучшить здоровье ваше и ваших детей и дать преимущества вашим детям, - теологи и духовные лидеры всех вероисповеданий озабочены проблемой исключения полового акта из процесса деторождения. Утрата сексуальным актом его священного флера, дегуманизация деторождения, ликвидация дефектных эмбрионов и замещение их "совершенными" зародыша [217] ми, половой геноцид и введение неимоверных сложностей в условия существования человека - вот главные причины озабоченности богословов и духовенства.

Доктор Дэвид Фроли, основатель американского института изучения ведических наук, размышляет: "Вы пытаетесь получить рождение без праны (энергии жизненной силы). Какое же существо вы сотворите без ее участия?" Другой вопрос, который задают индуистские веды, касается природы деторождения в результате зачатия, в котором отсутствует любовь. По индуистскому вероучению, души формируются из "сознаний и энергий родителей во время совокупления".

Раввин Гринберг проводит разграничение между контрацепцией и размножением. "Контроль рождаемости возвышает достоинство человека. Но ясно, что эти технологии вызывают в воображении ужасные картины. Как можно отделить секс от деторождения? Именно это отделение вызывает наибольшее возражение и неприятие. Мы прекращаем иметь детей - вместо этого мы основываем новый мир, в котором они растут в лабораторной пробирке. Это перечеркивает все пути к религиозному поклонению".

"Генетические технологии могут создать возможность помещения индивида в общество, лишенное каких бы то ни было семейных связей, - с озабоченностью говорит исламский ученый и специалист по биоэтике Виргинского университета Абдулазиз Сахедина, чья мусульманская вера диктует, что семейные узы суть моральная основа человеческого бытия.

Религия представлена нам в понятиях человеческих отношений. Если вы исключите из рассмотрения человеческие отношения, то мы потеряем религию как таковую. Христиане, иудеи, мусульмане - все мы озабочены воспитанием чувства межличностной справедливости внутри той координаты человеческого существования, которая [218] есть измерение межличностных отношений. В нашем обществе автономное существование человеческой личности становится настолько важным предметом, что мы забываем, что в действительности индивид - это часть семьи, часть общества, часть нации. Мы интересуемся духовным и нравственным развитием индивида внутри сообщества, внутри общества и внутри семьи, как элементарной ячейки общества. Так, в условиях угрожающей нам технологии, мы движемся к созданию общества, которое утрачивает смысл своего существования.

Вспомогательные репродуктивные технологии не сочетаются с пониманием божественного творения и для христианского ученого Джона Селовера: "Рождение Девой Марией младенца после непорочного зачатия - это событие, которое вызывает в нас чувство глубокой благодарности за тот принцип, который оно полагает. В нем присутствует замечательное чувство рождения. По опыту человечества мы понимаем и чувствуем, что самое тесное приближение к божественной сути Бога - отца и матери одновременно - заключает в себе самый плодотворный путь воспроизведения нами самих себя и заботы о самих себе". Он также считает, что вспомогательное репродуктивная технология рассеется "перед лицом того факта, что человек - это духовное творение, а не творение материи".

Католический специалист по этике Дерфлингер считает репродуктивные технологии дегуманизирующими: "Техника клонирования - это самая крайняя точка длинного пути развития технологии, которая во все возрастающей степени объективизировала и обезличила процесс создания человеческих существ от искусственного осеменения, оплодотворения в пробирке и генной инженерии до клонирования. В этих процессах есть нечто такое, что должно побудить исследователей - и особенно их - разглядеть, что результаты их трудов недостойны человека". [219]

Еще одно распространенное возражение против новых технологий заключается в том, что они разработаны с целью выявления эмбриональных дефектов и удаления зародышей с выявленными дефектами, не имея целью определить само заболевание и в последующем разработать методы его лечения. Такой подход вызывает озабоченность тем, что человеческие зародыши, а при расширении понятия и сами люди, становятся заменяемыми одноразовыми деталями. Здесь можно провести параллель со спорами по поводу абортов.

Теолог Шрайвер размышляет о той готовности, с какой наше общество приняло идею вспомогательных репродуктивных технологий. "Мы живем в обществе, которое почитает определенную свободу выбора, в том числе и семейного выбора. Мне кажется весьма спорным тезис о том, что не стоит даже думать о том, как ограничить и обуздать свободу семейных решений".

Генетический детерминизм против свободы воли

Вопрос генетического детерминизма в его противоположности - свободе воли - это всего лишь усиленная и экзальтированная форма старого спора между природой и воспитанием. То есть спор переведен в иную плоскость - теперь обсуждается, являются ли люди продуктами генетической предрасположенности или внешнего воспитания.

Гарвардский социобиолог Эдвард О. Уилсон является одним из самых видных представителей генетического детерминизма. Хотя сам он не называет себя так, смысл его выступлений заключается в том, что всеми функциями и действиями человека управляет ДНК. Частые сообщения средств массовой информации о том, что ученым удалось выделить еще один ген, вызывающий какую-то определенную болезнь или обусловливающий привычку, [220] например, пристрастие к курению или склонность к неоправданному риску, усиливает позиции генетического детерминизма. Ученый Френсис Крик, выступая в комитете конгресса в 1996 году, говорил: "Мы думали, что наша судьба в звездах. Теперь мы знаем, что по большому счету судьба заложена в наших генах".

Но если и существует человек, опрокинувший религиозную тележку, то это именно Уилсон, который всю жизнь занимался физическими основами поведения. Его имя снова и снова всплывало в наших интервью, и каждый богослов считал своим долгом яростно спорить против того, что гены превосходят свободу воли; сама эта идея, как они полагают, угрожает нашей человечности, нашей гуманности, нашей способности быть людьми. "Э.О. Уилсон говорит, что все проявления человеческого поведения закодированы в двойной спирали, - сказал нам теолог Шрайвер. - Каждое наше действие имеет свой ген, включая все принятые нами решения, нашу религию, на ком мы женимся, какое образование получаем, в чем заключается наше призвание и так далее и тому подобное. Это очень тяжелая мысль. Детерминизм в конечном счете перерубает становой хребет этики".

Шрайвер воодушевленно продолжает: "Возможно, концепция свободы является иллюзией, но это то, за что я должен держаться. Свобода воли - это часть того необходимого, что делает человека ответственным человеческим существом, это то, что делает человека человеком. Неужели генетически детерминировано, что мы пойдем войной друг на друга? Я думаю, что это серьезная возможность, если согласиться с мнением некоторых психологов и физиологов. Но это теория, которой я буду всегда сопротивляться на основании того, что я, по моему мнению, обязан подчиняться высшему закону, который велит нам искать и достигать мира".

Есть три основных пункта, которые подчеркивают теологи, говоря об идее генетического детерминизма. [221]

1. Детерминизм - это порочная теория, которая, по иронии судьбы, вышла из недр религии.

2. Детерминизм рассматривает мораль и нравственность как бесполезные иллюзии.

3. Люди представляют собой как тело, так и душу.

Идея генетического детерминизма напоминает старую

богословскую доктрину о предопределении, которая учила, что не важно, как ты себя ведешь, твоя судьба предопределена - твое место на небесах или в аду уготовано тебе от рождения. Многие теологи находят очень интересным, если даже не забавным, что эта религиозная доктрина отдается эхом в научной форме детерминизма.

Эта идея перекликается и с кальвинистской философией. Доктор Джон Иген из региональной церкви милосердия в Миннеаполисе поясняет: "Кальвинизм включает в себя идею о том, что весь мир - это пьеса, написанная Богом в достаточно мелких деталях. Мы, действующие на сцене актеры, следуем сценарию, и свобода воли не играет в этом спектакле никакой роли. Надо сказать, что кальвинизм имеет немало сторонников в мире. Но я понимаю Библию несколько иначе, она проповедует намного более интересные отношения с Богом - более динамичные и личностно окрашенные".

Иезуит доктор Кевин Фицджеральд указывает на основной порок уилсоновской теории детерминизма: "Если вернуться назад и посмотреть, что написал Э.О. Уилсон за последние двадцать лет или около того, то мы увидим, что, говоря о детерминизме, он нередко совершает перескоки, отклоняясь от собственных утверждений с помощью разнообразных уловок, так как в глубине души понимает, что логическое продолжение таких рассуждений часто заводит его в тупик, в котором он отнюдь не желает оказаться. Так в своих многочисленных книгах, включая "Стечение обстоятельств", он отстаивает важные положения социобиологии и нашу способность понять все с помощью научных исследований. Некоторые возражают [222] ему, доводя до логического завершения его же аргументы, и спрашивают: "Хорошо, Эдвард, исходя из твоих же аргументов, ты делаешь только лишь то, что велят делать тебе твои гены".

Дэвид П. Бараш, профессор психологии из университета штата Вашингтон в Сиэтле, описывает свободу воли как огромную ответственность, от которой можно легко уйти с помощью генетического детерминизма. "В момент зачатия люди получают полный комплект генов, но в момент рождения они не являются законченными личностями и выглядят до смешного недоразвитыми. Суть заключается в нашем выборе, который мы делаем в зависимости от того, как мы распоряжаемся всем нашим багажом, включая и багаж ДНК. Я не хочу этим приуменьшить значение нашей дарвиновской наследственности, основанной на генах. Скорее, это напоминание о том, что в большой области человеческих возможностей, оставленной нам генами и эволюционным прошлым, мы пользуемся замечательной, просто устрашающей свободой".

Этот спор, вероятнее всего, станет центральной религиозной проблемой на многие следующие десятилетия. Это может также стать главным пунктом юридической защиты. Знание, которое мы продолжаем накапливать о нашей ДНК по мере расшифровки генома человека, могло бы на самом деле породить новое направление в юриспруденции и этике - поведенческую генетику. В этом случае адвокаты могли бы заявить, что их клиент, например, дошел в ярости до беспамятства, так как обладает доминантными генами агрессивности, или, скажем, генами склонности к алкоголизму. Этический кодекс может перестать быть сводом правил, по которому мы судим о человеческом поведении. Приемлемым извинением может стать фраза: "Гены заставляют меня совершать неблаговидные поступки".

Некоторые ученые полагают даже, что изучение генетики приведет к новому пониманию сознания, каковое в [223] прошлом относилось целиком к царству души или божьего разума. Микробиолог Сильвер предполагает, что "настанет день, когда мы обретем способность использовать генетические различия так, чтобы точно открыть, какие именно гены позволяют человеку иметь сознание, более развитое, чем у шимпанзе".

Нравственное или безнравственное поведение, объясняемое как результат ДНК-программирования, оскорбляет как богословов, так и сторонников этики. Баптист Лэнд смешивает язык генетиков, священников и юмористов для того, чтобы восстать против детерминизма. "Бог одарил каждого человека уникальными генетическими свойствами, чтобы созданная им тварь стала тем, кем он ее сотворил, и делать то, для исполнения чего она появилась на свет. Но будут ли люди выполнять Его предначертания или злоупотребят Его даром, целиком зависит только от них самих. Я полагаю, что есть много призванных Богом людей - которых Он создал проповедниками, - но они, вопреки Его воле, занимаются продажей подержанных машин".

Еще одна общая тема, противостоящая идеям генетического детерминизма, заключается в том, что человек имеет двойственную природу, одновременно обладая телом и душой, генами и психикой. ДНК придает форму телу, но не управляет деяниями души.

Архиепископ Слай утверждает, что "с точки зрения христианства, в понятиях как Писания, так и традиций Церкви, когда вы задаете вопрос о том, что такое человеческое существо, вы должны выйти за пределы простой человеческой технологии. Писание учит нас, что человеческое существо не является простым продуктом человеческой технологии, оно существо также и духовное. То, что мы созданы по образу и подобию Божьему, не может быть определено в физических терминах. Это следует обозначать нравственными, духовными категориями. Итак, мы видим, что определение человеческого существа - [224] это нечто большее, чем наша ДНК. В чуде зачатия Бог сотворил душу по своему образу, и каким-то таинственным образом соединил эту душу с физическим бытием".

Иезуит отец Кинан полон надежд по поводу того, что генетика может чему-то научить религию и не видит конфликта между теологией и генетическим детерминизмом. "В нас существует генетическое определение, и, к счастью, мы начинаем все больше и больше узнавать, к счастью, потому что, как мне кажется, мы в течение многих столетий судили людей за греховные действия, хотя, быть может, в действительности они просто страдали генетически обусловленными влечениями и навязчивостями. А теперь мы должны больше узнать и о границах человеческой свободы. Мы испытаем большое удивление, когда начнем размышлять об этом. Однако мы никогда не станем свидетелями полного искоренения человеческой свободы. Мы просто увидим свободу человека в ее надлежащем историческом контексте".

Выходя за пределы генетического детерминизма, богослов Шрайвер красиво описывает этику - контекст свободы воли.

В этике и теологии мы должны больше говорить не о бесконечной свободе, а о свободе конечной. Бесконечная свобода - это категория, которая может быть приписана только и исключительно одному Богу. Вся свобода, которую мы, люди, познаем и на которую имеем право, является ограниченной свободой. Мы всегда должны задавать себе вопрос, где эти границы, каковы они и каков контекст, в котором мы должны принимать самостоятельные решения. Некоторые производят слово этика от древнегреческого слова, которым обозначали стойло или загон для скота. Можно продолжить эту аналогию и сказать, что домашнее животное, скотина, имеет полное право бежать и, таким образом, имеет полную свободу умереть от голода. Но никто не дума [225] ет, что все так просто в приложении этой проблемы к человеку. Мы всегда пытаемся ущемить свободу друг друга. И нам всегда приходится решать, насколько справедливо моя свобода ограничена свободой другого человека.

Клонирование людей

Ни одна другая генетическая технология не разжигает воображение и не распаляет эмоции в такой степени, как клонирование человеческих существ, возможно, потому, что технология эта уже существует, а клонирование животных стало обычной практикой. Или, вероятно, потому, что намного легче представить себе генетическую реплику живого дышащего младенца или взрослого человека, чем вообразить себе процесс выполнения генных манипуляций в чашке Петри. Все мы видели фотографии овечки Долли, клонированных мышей и японских телят, созданных из единственной клетки, соскобленной с пола мясной лавки, запачканного внутренностями забитой коровы. (Мясо клонированных быков по низкой цене продается в Японии.) Конечно, мы представляем, что следующим в очереди на клонирование окажется человек. В разговорах о клонировании часто упоминают производство людей, описанное в 1932 году Олдосом Хаксли в романе "О, дивный новый мир". Другие представляют себе хранилища, забитые безмозглыми клонами, чьи органы предназначены для пересадки в случае необходимости, их богатым двойникам, или мир, полный бездушных зомби (уже созданы безголовые головастики и мыши). Увидим ли мы задворки клонирования или станем свидетелями удачных попыток клонировать Тутанхамона, королеву Елизавету или Ленина? (Ученые уже пытаются клонировать вымершую рыбу из сохранившегося экземпляра, воспользовавшись клетками крови.) Однако [226] находятся эксцентричные личности, утверждающие, что их генетические двойники имеют право появиться на свет. На Багамах находится компания "Героическое предприятие", которое предлагает услугу "Клонэйд" ценой 200 тысяч долларов. Вам помогут клонировать вашего ребенка. За 50 тысяч долларов "Клонэйд" сохранит клетки живого человека, чтобы его можно было реплицировать после его смерти - хотя нет никаких доказательств, что компания может выполнить свое обещание. Но мать Долли съели задолго до того, как на свет появилась сама Долли. Команда ученых из сеульского университета Чунхе в Корее объявила, что ей удалось клонировать женский эмбрион из клетки взрослой женщины в 1998 году, хотя другие ученые оспаривают метод корейских исследователей. В январе 1997 года девятнадцать европейских стран подписали договор, который гласит, что клонирование людей унижает человеческое достоинство и является научным злоупотреблением. Подписавшие договор стороны согласились выработать и ввести в действие национальные законы, запрещающие клонирование людей. Великобритания и Германия не подписали договор. В США клонирование людей не является незаконным, но закон запрещает федеральное финансирование этих исследований и практику клонирования. Массачусетская компания "Эдвансд селл текнолоджи" в декабре 1998 года сообщила, что ее сотрудникам удалось создать клон человеческого бластоциста с использованием коровьей яйцеклетки, из которой удалили ДНК и заменили ее генетическим набором одного из исследователей. Задачей эксперимента является "терапевтическое клонирование", то есть создание клеток для медицинских целей, а не для воссоздания человеческой копии.

Клонирование грозит безнадежно запутать семейную генеалогию. За последние тридцать лет в Америке мы боролись с изменившимся обликом семьи - одинокими матерями и отцами, расово-смешанными браками, бра [227] ками между людьми разных вероисповеданий, бывшими пасынками, усыновлением детей одной расы родителями другой расы, воспитанием детей гомосексуалистами, суррогатными матерями и отцами-донорами. Нам всерьез пора остановиться. У нас есть названия для сводных сестер, мачех, усыновленных детей, чужих бабушек и дедушек, но клонирование перевернет все наши представления о семье. Специалист по католической этике Дерф-лингер живо описывает возможную путаницу. "Это действительно засорение языка - говорить, как о сыне или о дочери, о вашем клонированном двойнике. Генетически это ваш однояйцевой близнец, который родился на тридцать, шестьдесят или даже двести лет позже, чем вы. Но генетическими родителями этого двойника являются ваши родители, а не вы. Таким образом, вся концепция семейного происхождения, родительства, детства, семейных отношений искажается до полного разрушения". Будет ли клон ребенком - или братом, или сестрой? Некоторые специалисты по биоэтике считают, что клонированные люди представляют собой меньшую этическую проблему, чем родители-доноры, поскольку клонированные дети по крайней мере являются продуктами ДНК их родной семьи.

Даже тот самый парень, который клонировал Долли, категорически не согласен делать то же самое с людьми. "Я не могу поверить в то, что люди будут всерьез думать о применении этой технологии для воспроизводства людей, - говорит доктор Ян Уилмут. Он не видит ни одного достойного основания для клонирования человека, включая лечение бесплодия. - Я никак не могу представить себе, как могут существовать нормальные отношения между этими двумя людьми - как шестилетний ребенок будет смотреть на своего шестидесятилетнего клонового двойника и видеть при этом, какая жизнь ему уготована". [228]

Специалист по биоэтике из Виргинского университета Джон Флетчер соглашается с тем, что межличностные отношения могут стать просто зловещими. "Будет пресечена традиция, которую мы унаследовали в своих представлениях об отношениях между полами и об ответственном исполнении родительских обязанностей. Даже сама мысль о попытке воспитания ребенка, который является точной биологической копией воспитателя, представляется мне чем-то кощунственным. Лично я могу предсказать, что человечество испытает припадок малодушия и даже глубокое моральное потрясение, когда люди задумаются о реальном клонировании".

Одна американская компания уже готовит девочек к принятию клонирования, как к чему-то естественному. "Моя кукла двойняшка" - это реклама, которую весьма навязчиво демонстрируют во всех аэропортах страны. В рекламном ролике демонстрируют девочку, которая держит на руках сделанную на заказ куклу, которая в точности похожа на маленькую хозяйку (по цене 159 долларов 95 центов), которая одета в такое же платье, имеет такой же цвет волос, кожи и глаз.

Даже дети понимают, какими запутанными и малопонятными станут семейные отношения, если клонирование будет явью. Один мальчик, восьмилетний Джейк, недавно спросил у матери, не хочет ли она клонировать его старшего брата Рори на случай, если Рори вдруг погибнет от несчастного случая. Потом Джейк сам понял, что если это случится, то он сам станет старшим братом. Он сможет учить маленького Рори кататься на скейтборде, он будет опекать малыша и в борцовских схватках укладывать его на обе лопатки. И это изменит все. Это не будет уже прежний Рори.

Так что же такое в действительности клонирование? Ответ не так прост, как в случае овечки Долли. Однако на выручку нашему невежеству приходят авторы проекта "Геном человека". Обратимся на их сайт. [229]

Исследователи, занимающиеся проектом "Геном человека", называют клонированием копирование генов или других участков хромосом для получения достаточного для продолжения исследований идентичного генетического материала. Два других типа клонирования позволяют получить полных, генетически идентичных животных. Метод разделения бластомеров (которое иногда называют удвоением, так как этот процесс напоминает естественный процесс, приводящий к появлению идентичных двойняшек) предусматривает расщепление развивающегося эмбриона вскоре после оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом, что приводит к образованию двух или более эмбрионов. Полученные в результате организмы являются идентичными близнецами (клонами), содержащими ДНК матери и отца. Напротив, Долли получили в результате другого типа клонирования, при котором животное содержит ДНК только одного родителя. Используя перенос ядра соматической клетки, ученые перенесли генетический материал ядра клетки вымени взрослой овцы в яйцеклетку, из которой было предварительно удалено ядро, то есть структура, содержащая генетический материал.

"Серьезные прогнозы относительно клонирования относятся к производству дешевого мяса, выращиванию совместимых органов из единственной клетки человека, нуждающегося в пересадке этого органа и репликации клеток, нужных для научных исследований. Клонирование целостного человеческого организма представляется маловероятным и нежелательным. Индивиды, а в особенности эгоисты, обычно заинтересованы в таком проживании жизни, которая была бы не только значительной, но и уникальной, - полагает микробиолог Кошлэнд. - Люди хотят завоевывать золотые олимпийские медали, быть выдающимися лидерами сообществ, быть заслуженными патриархами семьи и так далее. Многие [230] хотят стать знаменитыми грабителями банков или отъявленными очаровательными мошенниками или знаменитыми художниками - различные цели для разных душ, но для каждой из них эти цели уникальны. Действительно ли эти люди хотят клонировать самих себя? Мне думается, что потребность людей в таком клонировании будет очень низкой. Таким образом, запрещение клонирования напоминает мне запрещение облетать Землю на воздушном шаре".

Преподобный Хебер К. Йенч, президент сайентологической церкви, также не слишком сильно озабочен технологией клонирования. "Мы считаем, что человеческий дух клонировать невозможно, он не реплицируется. Его нельзя скопировать. Косный материал оживляется только духом, и нас не тревожат люди, которые готовы броситься к мавзолею Ленина, чтобы каким-то образом создать нового Ленина, то есть буквально того же самого человека. Он был только один, независимо от того, чем стала бы заниматься сегодня его копия".

В конечном итоге теологи, с которыми мы беседовали, дружно отодвигают проблему клонирования на второй план. Эта проблема вторична по отношению к генной инженерии, возможно, потому что все это происходит и в природе. Все мы видели идентичных близнецов. В наши дни клонирование - любимая тема средств массовой информации, тема по большей части надуманная. В целом, поскольку теологи непреклонно верят, что люди - это нечто большее, чем их генетический аппарат, то и клонированные индивиды будут иметь свою уникальную бессмертную душу. Многие богословы не возражают против исследований с применением клонированных клеток, так как верят в обещание ученых о "производстве" органов для пересадки во времена, когда наступит дефицит таких органов. Однако некоторые теологи, в основном представители католической церкви, негативно смотрят на любые исследования эмбрионов. Церковь [231] считает, что клонирование эмбрионов в исследовательских целях создает человеческую жизнь, обреченную на экспериментирование. Жизнь, которую потом намеренно уничтожают, - а это, по мнению духовенства, очень утилитарный взгляд на человеческую жизнь.

Мифология восточных религий действительно может склонить их последователей на сторону клонирования. В индуизме, согласно древнему тексту Маркандейя Пурана, в каждой битве с участием мифологического индуистского демона Рактабиджи, из каждой капли пролитой им крови возникал новый демон. Владыка Ганеша образовался из кожи своей матери, а владыка Муруган из искры, выскочившей из третьего глаза Шивы.

Согласно высказыванию буддистского ученого Турмана, "буддисты верят, что каждый индивид в каком-то смысле клонирует сам себя. Например, когда вы умираете, то выбираете свое следующее воплощение тем образом жизни, который вы вели, своим умонастроением. Просветление определяется как способность выбирать, где вам жить с наибольшей пользой для других и для себя".

Животное, растение, минералы А, Т, Ц и Г

Та классификация животных, растений и минералов, которой нас учили в школе и которая казалась нам такой непоколебимой и очевидной, не может больше адекватно описывать наш мир. Ученые открыли, что мы все приблизительно одинаковы. Различия между видами, между расами, между флорой и фауной, вероятно, менее отчетливы в природе, нежели в нашем сознании. Несомненно, возникнет новая классификация, основанная на составе ДНК живых организмов.

Работая над картированием человеческого генома, ученые, занятые в проекте "Геном человека", вместе со своими коллегами из восемнадцати стран и сотрудниками частных компаний одновременно декодировали и вы [232] явили последовательности оснований целых геномов таких одноклеточных организмов, как дрожжи и бактерии, а также геномов некоторых многоклеточных животных. Результаты оказались ошеломляющими. "За последние десять лет мы пришли к пониманию того, что человек похож на червя больше, чем мы когда-либо могли себе представить" - объявил доктор Брюс Альберте, президент национальной Академии наук.

Например, в клетках всех млекопитающих находится фактически одинаковое число генов; важна лишь последовательность оснований в ДНК. "Если считать гены, выполняющие сходные функции, то человек оказывается очень похож на мышь", - говорится на сайте проекта "Геном человека". Разница в последовательности генов колеблется в пределах от одного до пяти процентов. "Что действительно имеет значение, так это тонкие различия, которых насчитывается около 100 000 и которые, будучи сложены вместе, дают в результате различные организмы".

Американский первопроходец в химии ДНК Нед Симен из нью-йоркского университета полагает: "В конце концов мы сможем увидеть, как все выглядит на атомном уровне, и обнаружим, что в этом масштабе мы не можем найти отчетливую разницу между нами и бактерией или курицей. Это просто условие бытия сущего. Нам придется поискать другие средства для того, чтобы сказать, что есть в нас такого, что делает нас уникальными человеческими созданиями".

Итак, генетически мы не отличаемся (реально) от червя, жука или одуванчика. Что хорошего для нас в этой новости, которая несколько уменьшает наше раздутое самолюбие? Как насчет свиной печени или крысиной спермы? Ральф Бринстер, профессор репродуктивной биологии ветеринарного факультета университета штата Пенсильвания, работает над новой методикой, в ходе которой человеческие сперматозоиды имплантируют в яички самцов крыс и мышей. Методика позволяет ученым [233] удалять из спермы генетические дефекты, например, ген серповидно-клеточной анемии. После этого грызуны становятся неисчерпаемым источником здоровой человеческой спермы, которой можно оплодотворять женские яйцеклетки перед их имплантацией в матку. В проекте другой американской компании "Некстран" были проведены исследования, в которых кровь больных с печеночной недостаточностью пропускали через печень генетически модифицированных свиней, а потом возвращали в кровеносную систему больного.

Ученые разрезают и склеивают ДНК растений, животных и людей, а также пересаживают органы животных одного вида животным других видов. Они добавили гены рыб к свекле, человеческие гены внесли в геномы свиней и овец, заменили ядро коровьей клетки наследственным материалом человека, пересадили сердце свиньи в грудную клетку бабуина, вырастили человеческое "ухо" на спине мыши, впрыснули крысиную ДНК в мышиный эмбрион, ввели гены паука бактериям, инъецировали человеческую ДНК свинье, а потом перенесли клетки головного мозга трансгенной свиньи в организмы грызунов и бабуинов. Рыба-свекла. Паук-бактерия. Крыса-мышь. Человек-свинья. Зачем все это?

Понимая схожесть и подобие всех живых существ на свете, ученые теперь сравнивают между собой биологические данные, полученные на людях, растениях, животных и бактериях, стараясь получить органы, пригодные для пересадки, разработать методы лечения неизлечимых ныне заболеваний, создать новые лекарства и новые сельскохозяйственные продукты. Дэниел Вазелла, руководитель компании "Новартис", биологической компании, появившейся в результате слияния двух крупных европейских компаний в 1996 году, описывает этот новый подход так: "Общий знаменатель нашего дела - это биология. Исследования и технологии прилагаются к открытию, разработке и продаже продуктов, оказывающих воз [234] действие на биологические системы, будь то человеческий организм, растение или животное".

Движущей силой исследования трансгенных организмов является отчаянная потребность в донорских органах для трансплантационной хирургии. Трансплантация органов доказала свою эффективность и успешность в лечении болезней и продлении жизни. При пересадке печени реципиенты с трехлетней выживаемостью составляют более семидесяти процентов. В 1954 году в мире была выполнена первая в истории операция пересадки почки, а сегодня в Америке ежегодно производят 18 тысяч операций трансплантации органов. Но на каждые 18 тысяч реципиентов приходится 40 тысяч человек, ожидающих органы, и из этих людей каждый день умирают 10 человек. Компании готовы отдать все что угодно за надежный, доступный банк органов или за технологию, которая позволит выращивать их по потребности.

В настоящее время начаты широкомасштабные биомедицинские исследования для отыскания способов поставки таких органов - выращивание их в лабораториях или в организмах других животных. Хотя сама идея выращивания трансгенных органов для пересадки не нова, новой оказывается технология. Генная инженерия делает возможными обе технологии, но выращивание копий ткани in vitro станет реально возможным только через пять - десять лет, поэтому некоторые исследователи обратили внимание на свиней, как на более быстрый способ решения. Хотя свиньи и кажутся нам не самым лучшим источником, но размерами тела и расположением в нем внутренних органов они больше других животных похожи на людей, кроме того, клапаны свиного сердца используют для пересадки людям начиная с 1974 года. Наши ближайшие родичи, шимпанзе, не являются лучшим выбором, так как у них долгий период вынашивания беременности, небольшие размеры тела, высокая стоимость и опасность перекрестного носительства таких же, как у человека, виру [235] сов. Напротив, свиньи одомашнены много столетий назад, они быстро размножаются и поставляют устойчивый поток органов. До сих пор самым главным барьером на пути пересадок было отторжение органов. Исследователи вводили ДНК человека в оплодотворенные яйцеклетки свиней в надежде обмануть организм человека, рассчитывая, что он не распознает как чужие органы свиньи и не отторгнет их.

Трансгенные технологии возрождают былой страх перед появлением страшных чудовищ (кентавров, грифонов, оборотней) и вызывают протесты защитников прав животных. Но мы практически не слышим возражений со стороны теологов. Этические вопросы неравенства доступа можно задать и по поводу трансгенных органов, так же как и по поводу других видов генетического лечения, однако неиссякаемый поток органов позволит снять больше этических претензий, чем создать. В настоящее время перед обществом стоит более тяжелая проблема - распределение скудного запаса органов между множеством нуждающихся в пересадке.

Ясно, что снова всплывает проблема игры в Господа Бога. Но опять-таки можно сказать, что трансгенная инженерия не являет собой большой теологической проблемы. Исцеление страдающего человека есть одна из фундаментальных целей религии. В 1998 году религиозные лидеры разных вероисповеданий учредили общенациональные "донорские уик-энды", чтобы дать своим прихожанам знать, что они поддерживают идею донорства органов.

"Я думаю, что искусство исцеления глубоко нравственно, - сказал нам христианский ученый Селовер. - Мы всем сердцем присоединяемся к этому чувству облегчения, выздоровления от страдания, боли, болезни, и, естественно, мы встанем за право каждого выбирать средство, к помощи которого он обратится для того, чтобы решить эту задачу. Приверженец христианской науки [236] может выбрать иной путь, отличный от генной терапии, но мы не отчуждаем себя от этих технологических достижений, потому как страдания людей продолжаются и их надо прекратить".

Помимо облегчения человеческих страданий, новые трансгенные технологии показывают нам единство и неразрывность жизни на Земле. Эти технологии предлагают отказаться от взгляда на человека, как на "вседержителя земли" или "господина всей земли", и перейти к взглядам, более характерным для восточной философии, согласно которой любые проявления жизни достойны бережного обращения и уважения - все жуки, растения, деревья, вода, небо, - поскольку все это едино. Разница между тараканом, тюльпаном, собакой и человеком более отчетлива в мозгу человека, нежели в природе.

В одном из рассказов Селовера повествуется о духовной цельности. "Сколько-то лет назад очень опытный христианский ученый наблюдал абсолютную, величественно прекрасную сцену: небо, горы, озера, воды, деревья. Оглядев эту сцену, он внезапно повернулся к одному из стоявших рядом с ним людей и сказал: "Боже мой, какое прекрасное тело я видел!" Его сознание и понимание расценило земную красоту, благодать, силу, глубину, величие, благоговение и чудо, как воплощения его собственных свойств и его собственного тела".

Генная инженерия в сельском хозяйстве

Биотехнологические компании, такие как "Монсанта" и "Новартис", обещают нам необычайный ландшафт - бескрайние поля морозоустойчивых, устойчивых к паразитам, пышных, обильных и питательных сельскохозяйственных культур, которыми можно будет накормить весь мир из-за их высокой урожайности и с меньшим применением химических удобрений. Ученые этих фирм методами генной инженерии создают картофель без глазков, [237] сою с повышенным содержанием питательных веществ, фрукты с природными вакцинами, остистую пшеницу для приготовления высококачественной азиатской лапши или пшеницу с высоким содержанием амилазы, чтобы помочь людям, соблюдающим диеты, в богатых странах сбрасывать лишние фунты.

Люди обрабатывают землю на протяжении последних десяти тысяч лет. Какое место занимает генная инженерия в долгой истории сельского хозяйства? Специалист по эволюционной биологии Дэвид Дилчер из университета штата Флорида и Флоридского музея естественной истории, человек, который после тридцатилетних исследований доказал, что первый в мире цветок появился на территории современного Китая, делится своими размышлениями, основанными на очень дальней перспективе. Он вводит в свои рассуждения уникальный контекст для понимания места генной инженерии в совместной эволюции растений и животных. В то время как другие обращают внимание на гибридные растения, выведенные в начале двадцатого века или на законы Менделя о наследовании признаков, выведенные в девятнадцатом веке, или на первые свидетельства об одомашнивании животных и практику культивирования растений, чтобы в историческом контексте понять суть действий и манипуляций человека с землей, Дилчер заглядывает назад на миллионы лет, чтобы утверждать, что люди контролируют не так уж много, как они думают. Он указывает на долгую взаимосвязь отношений между растениями и животными.

Временами теории Дилчера о растениях звучат как научная фантастика, и он это признает. "Я настаиваю на том, что дело растений - контролировать поведение животных. Растения, если учесть, что это существа, лишенные способности к мышлению, сумели тем не менее разработать стратегию использования животных в своих целях. Сначала растения выработали яркую окраску цветов, чтобы привлекать к себе животных. Потом растения [238] предложили животным вознаграждение в виде пыльцы и нектара, для того, чтобы животные приходили регулярно". По мнению Дилчера, цветы - это "реклама половых органов", призванная заманивать животных, заставлять их подходить вплотную к себе и переносить генетический материал на дальние расстояния для дальнейшего оплодотворения и перекрестного опыления (исключительно важного условия выживания растений).

"Когда в процессе эволюции появились общественные насекомые, цветковые растения разработали специальную новую стратегию, - продолжает Дилчер. - Такие растения, как львиный зев, горох, орхидея, не только сохранили яркую окраску, но и создали на поверхности своих цветков настоящую посадочную площадку и хорошо заметный вход. Потом, когда в природе появились такие животные, как грызуны и птицы, у растений появились сочные плоды и питательные семена. Теперь в кадре появился человек, и растения начали извлекать пользу и из него, предоставляя ему массу семян".

Сегодня, спустя тысячелетия после начала эры культурного земледелия, люди обеспокоены возможными последствиями генетических изменений, производимых учеными в генотипе растений и животных. Страх вызывает вмешательство человека в ход эволюции, утрата биологического многообразия, катастрофические неурожаи, обусловленные тотальным ослаблением некоторых культур, распространение голода, очень устойчивые к пестицидам и гербицидам паразиты культурных растений и сорняки, патентование и контроль за семенами, которые свободно продавались на протяжении тысяч лет. Протесты, большая часть которых слышна в Европе и направленные против компаний, производящих генетически измененные семена, приобрели характер насильственных действий, которые даже спровоцировали полицию открыть огонь из автоматов по активистам этого движения. Но [239] Дилчер полагает, что дело вовсе не в контроле человеком сельского хозяйства.

"Растения пользуются нами так, где они этого хотят, - говорит он. - Мы целиком и полностью зависим от них. Мы должны репродуцировать и выращивать их, чтобы накормить самих себя. Итак, кто кого контролирует и кто кем управляет? Кто управляет - растения или люди? Итак, мое научно-фантастическое утверждение гласит, что в действительности растения настолько хорошо научились приручать животных, что подчинили своему контролю также и поведение человека. Они, растения, нужны нам, а они в нас нисколько не нуждаются. Мы должны ухаживать за ними. Мы должны размножать их. Если мы не будем этого делать, то мы просто вымрем".

Более строго формулируя свои научные взгляды, Дилчер говорит о том, что растения и люди претерпевают совместную эволюцию, поддерживая и используя друг друга так, что это делает возможным прокормить шесть миллиардов человек, населяющих сегодня Землю. "Как вы думаете, почему сегодня на Земле живут шесть миллиардов человек? - спрашивает он. - Это происходит, потому что сегодня нам не приходится бродить по лесам в поисках съедобных растений и животных. По различным оценкам население нашей планеты в течение ближайших пятидесяти лет достигнет 10, 11 или даже 12 миллиардов человек, - добавляет он. Таким образом, генная инженерия продовольствия с большим выходом может быть частью эволюции этих взаимовыгодных отношений растений и животных".

Если Дилчер прав, то забавно думать, что, возможно, растения просто хотят быть более красивыми, более пышными и более совершенными, точно так же как люди, желающие изменить свой генотип, мечтают о том же для своего биологического вида. [240]

Европейское сопротивление

Представитель Американской ассоциации сои Джозеф Зак, который пытается убедить европейцев стать более открытыми по отношению к генетически измененной сое, говорит: "Это просто следующий шаг в истории сельскохозяйственной технологии. Что значит этот "безумный" научный бизнес? Это явление того же порядка, как замена лошади трактором. То же самое происходило, когда появились химические удобрения или когда в результате целенаправленных скрещиваний стали получать лучшие продукты". Такого же мнения придерживается и Мишель Казаль, руководитель французской ассоциации производителей зерна. Он говорит, что помнит, как много лет назад люди точно так же протестовали против использования гибридных семян.

Европейские страны проявляют большую осторожность по отношению к использованию генетически измененных пищевых продуктов, чем население Соединенных Штатов. За последние несколько лет активисты постоянно заявляют протесты против преждевременного использования генетически измененных семян. Это движение в чем-то похоже на движение луддитов, которые триста лет назад протестовали против первых признаков надвигавшейся промышленной революции. Демонстрации проходили в Лондоне, Париже, Праге, Барселоне, Хельсинки, Милане и в других местах. Европейский Союз одобрил только двенадцать генетически измененных организмов по сравнению с сорока, одобренными и признанными пригодными к употреблению в Соединенных Штатах.

Весной 1999 года в Великобритании был принят закон, обязывающий владельцев ресторанов указывать все генетически модифицированные ингредиенты блюд, подаваемых в заведении; за неисполнение закона предусматривается штраф в 8 750 долларов. Однако рестораны [241] не смогут выполнить это требование до тех пор, пока закон не будет применен к фермерам, поставляющим продукты. Правда, вскоре закон может быть применен и к ним. В мае 1999 года британская медицинская ассоциация, представляющая 80% британских врачей, призвала к маркировке и отдельной кулинарной обработке всех генетически модифицированных пищевых продуктов, чтобы потребитель мог по своему усмотрению избегать их употребления. Врачи настаивают на такой процедуре, так как пока отсутствуют доказательства безопасности генетически модифицированных продуктов. Еще более эмоционально повел себя принц Чарльз. Генная инженерия пищевых продуктов, считает наследник английского престола, "заводит человечество в царство, которое принадлежит только и исключительно одному Богу".

Специалист по биоэтике Каплан высказывает свое мнение относительно сопротивления европейцев и молчаливого согласия американцев на потребление генетически модифицированных пищевых продуктов. "История формирует реакцию. Немцы не доверяют науке, которая может без надзора выйти за пределы дозволенного, - сказал он. - В этой стране еще слишком свежи в памяти страшные злоупотребления генетикой. Этого нет у американцев. Непрофессиональные занятия нацистов евгеникой обожгли память людей во Франции, Германии и Англии. Там труднее приучать людей к новой технологии. В то же время я думаю, что у европейцев более достойный взгляд на мудрость природы". Катастрофические проблемы, связанные с эпизоотией коровьего бешенства, о котором американцы только читали, также породили среди европейцев широкий скепсис.

"По Европе в настоящее время распространяется настоящая болезнь, - говорит швейцарский фермер Каспар Гунтхардт. - Какая-то компания пытается обогатиться, уговаривая нас, что природа недостаточно хороша и что мы должны взять гены у рыбы и пересадить их в клуб [242] нику, если хотим выжить. Они изменяют основные правила и законы природы и хотят испытать все это на нас". Напротив, из почти четырнадцати миллионов акров хлопковых плантаций в Соединенных Штатов в 1998 году на более чем пяти миллионах произрастал генетически модифицированный хлопок, поставляемый фирмой "Монсанто". Это хлопок, устойчивый к сорнякам и паразитам. Такая ситуация сложилась всего лишь через три года после того, как эти семена появились на рынке. В Европе эти культуры до сих пор находятся на стадии испытаний. В США от 25 до 45 процентов всех культур в настоящее время являются генетически модифицированными.

Американское сопротивление происходит на рынке

То, что начиналось когда-то как движение протеста против употребления в пищу более одного миллиарда фунтов пестицидов, включая гербициды, фунгициды и инсектициды, которыми американские фермеры каждый год поливали свои урожаи, перекинулось теперь и на генетически модифицированную пищу. В стране, построенной на принципах свободы, граждане считают себя вправе выбирать - есть им генетически измененные продукты или нет. Но это хитрый обман. Поскольку фермеры и производители пищевых продуктов не обязаны законом маркировать генетически измененные продукты, постольку все большее число американцев выбирает экологически чистые пищевые продукты.

Объем продаж экологически чистых продуктов возрос со 178 миллионов долларов в 1980 году до почти одного миллиарда долларов в 1990 году. Считается, что к 2000 году этот объем достигнет шести с половиной миллиарда долларов. К 2010 году в процентном отношении ко всем пищевым продуктам продажа экологически чистой пищи достигнет двадцати процентов, а с 1990 года [243] ежегодный прирост объема ее продаж составляет 20-25 процентов по сравнению с ежегодным увеличением производства пищевых продуктов на 3-5 процентов. Ожидают, что к 2000 году приблизительно 10 процентов всех растительных пищевых продуктов в Соединенных Штатах будут экологически чистыми по сравнению с двумя процентами в 1998 году.

Уже в настоящее время можно считать этикетку "экологически чистый продукт" вводящей в заблуждение, эта этикетка может стать еще более обманчивой, благодаря блестящему ходу биотехнологических компаний. "Мы считаем, что наш биотек тоже должен быть включен (в список экологически чистых продуктов)", - говорит Алан Гольдхаммер из ассоциации биотехнологической промышленности. В 1998 году компания "Монсанто" попросила министерство сельского хозяйства Соединенных Штатов продлить срок рассмотрения на три года, прежде чем давать заключение об экологической чистоте генетически модифицированных пищевых продуктов. Многое из того, что включается в семена в процессе генной инженерии, само по себе является пестицидом или гербицидом. Итак, хотя такие компании, как "Монсанто", отходят от принятой в сельском хозяйстве системы регулярно поливать культуры химикатами, они тем не менее ни на йоту не отошли от применения гербицидов, пестицидов и удобрений. Просто средство введения химикатов изменилось. В одном случае их сыплют в виде порошка, в другом - вводят посредством генной инженерии. Федеральное жюри пока закрывает на это глаза. Организация "Цельная пища" в настоящее время собирает миллион подписей, чтобы представить президенту, конгрессу и министерству сельского хозяйства просьбу об обязательной маркировке генетически модифицированной пищи и защите маркировки экологически чистой пищи.

Отвечая на отсутствие законодательных актов, регулирующих маркировку продуктов питания, производите [244] ли экологически чистых продуктов начали указывать на упаковках, каких веществ нет в их продуктах - "без пестицидов", "без гормона роста и антибиотиков", "Без опасных химических соединений". Но если большие биотехнологические компании добьются разрешения на продажу своей продукции с маркой экологически чистой пищи, то протесты, которые сейчас мы слышим только в Европе, начнутся и в Штатах. Американцы хотят иметь четкий выбор, и все больше американцев не хотят есть генетически модифицированную пищу.

"Основой концепции экологической чистоты является то, что вы питаете землю, а не растение, - говорит Джим Риддл, инспектор экологически чистых ферм, который осознает все возрастающую потребность фермеров, выращивающих экологически чистую продукцию, в политической организации и в пересмотре техники культивирования растений. Фермеры едва сводят концы с концами, говорит Уоррен Вебер с фермы "Стар рут" в графстве Мэрии, одной из крупнейших овощных ферм Калифорнии. Но "это новое движение должно быть организовано самими производителями, теми, кто растит урожай. Коалиция пока не образовалась, вот и все... Мы должны работать в тесном сотрудничестве с экологами и ставить перед собой практические и достижимые цели для того, чтобы улучшить состояние естественной среды. Это означает, что надо принимать в расчет водоразделы, угрожаемые виды и, среди прочего, свойства окружающей естественной среды". Вебер считает, что нужен новый набор правил землепользования, и калифорнийские фермеры должны стать во главе нового движения.

Представляется, что сельское хозяйство в Америке раскололось на два лагеря: с одной стороны - генетически модифицированные культуры, с другой - экологически чистые. Со стороны министерства сельского хозяйства было бы мудро провести между ними четкую разгра [245] ничительную линию, поскольку американцы хотят делать обоснованный выбор.

Предвосхищение последствий

Человеческий контекст

"Нужны не запрещения, а направляющая линия, общая директива. Знание должно распространяться, - рекомендует ученый индуист Рао. - Чем больше вы знаете, тем больше осознаете ограниченность своих знаний. Перед нами постепенно открываются тайны вселенной. По мере того как это происходит, нам надо думать, как нам справиться с возрастающим потоком знаний".

Генетика - это технология, проникшая во все сферы наук о жизни, точно так же, как компьютерный чип проник во все сферы информационных наук. Генетические технологии в буквальном смысле преобразуют жизнь на нашей планете. Но публика пока мало знает о мощи этой новой технологии. "Я бы сказал, что большинство людей, с которыми мне доводилось встречаться, все еще смотрят на генетические технологии, как на очередную серию "Межзвездных путешествий", - говорит архиепископ Слай.

Мощь технологии устрашает, и иезуит доктор Фицджеральд напоминает нам об опасности, которая будет серьезно угрожать нам, если мы не задумаемся: "Так как мы движемся стремительно, движемся быстро, движемся с такой мощью, как никогда ранее за всю нашу историю, то можем двинуться в неверном направлении. Мы будем двигаться плохо. Мы будем принимать неверные решения, и катастрофические последствия могут наступить намного быстрее и обойтись нам намного дороже, чем мы можем сейчас себе представить".

Многим мыслящим людям развитие генетики представляется таким же опасным, как разработка ядерного оружия, и в наших беседах мы часто слышали это срав [246] нение. Но признаки того, что наше отношение к технологии становится более зрелым, что мы учимся предвосхищать и предусматривать последствия будущих технологий с помощью плюралистических рассуждений, вселяют в богословов осторожный оптимизм. Они указывают на тот факт, что, несмотря на разрушительную мощь ядерной энергии (полученной до того, как мы осознали потребность в предвосхищающем диалоге), мы все же не разнесли себя и весь мир вдребезги. Пастор Джон Иген из церкви милосердия в Миннесоте проводит обнадеживающее сравнение между генной инженерией и ядерной энергией. "Величайшей угрозой человечеству на планете до сих пор остается все же ядерное оружие, - считает он. - И когда оно было создано, вопрос заключался не в том, надо ли это делать. Вопрос был поставлен по-иному - можно ли это делать. Ну и тогда мы столкнулись с перспективой самоуничтожения. Итак, мы поступили очень хорошо, сумев в течение последних пятидесяти лет держать страшного зверя в крепкой клетке". Возможно, если мы дадим себе труд немного подумать, подготовим себя к умению предвосхищать события, то не станем выращивать генетического зверя только для того, чтобы потом с большим трудом держать его в клетке". Раввин Гринберг тоже приводит оптимистическое сравнение. "Это страшно, быть таким сильным и одновременно таким разрушительным. Но вспомните холодную войну. Были моменты, когда мы просто висели на волоске и могли взорвать весь мир. В ретроспективе можно сказать, что наука открыла ужасный ящик Пандоры, но каким-то образом народы и общества сумели обуздать себя, отпрянуть назад и осуществить контроль над ядерным оружием. Вышло так, что демократия победила, поэтому я остаюсь оптимистом".

Предвосхищая последствия нарождающихся новых технологий, мы будем лучше подготовлены к их приложению - рассудительному и мудрому, - когда будут пол [247] ностью поняты возможности этих технологий. Предвосхищая последствия, мы, как общество, ведем себя зрело. При этом самым плодотворным контекстом размышлений о новых технологиях является человеческий контекст. Кто мы? Кем мы хотим стать? И как мы хотим этого добиться? Эти вопросы советует задавать иезуит отец Джеймс Кинан.

Исследуя генетические технологии через призму человечности или духовности, мы обретаем способность принимать вдумчивые, сострадательные и разумные решения, решения, не затуманенные страхом или предрассудками. Размышляя о технологиях, новых и старых, в контексте того, насколько хороши они для человечества, мы можем проявить проблеск той мудрости, которая означает нечто большее, чем рациональный интеллект. Мы должны рассматривать вещи через призму сочувствия, уважения и чувства благоговения. Исследуя свойства технологий, мы должны постоянно помнить совет теолога Дональда Шрайвера: "Способность человека любить впечатляет по меньшей мере так же, если не больше, чем способность познавать".

Догма науки и религии

Наука может задохнуться под гнетом своих собственных предубеждений, точно так же как и религия. Задачей западной науки в настоящее время является объяснение физической вселенной; задача религии - пролить свет на вселенную духовную. Маловероятно, что какой-либо из сторон удастся в обозримом будущем фундаментально изменить мировоззрение другой стороны. И не в этом состоит цель диалога. Отказ от узости мышления, догматических позиций и слепого высокомерия является основой открытого выдержанного диалога между богословами, учеными и другими членами общества. [248]

Но есть препятствия, которые следует преодолеть, если мы действительно хотим открытого диалога. Ученые должны осознать скрытые посылки западного научного мышления, а теологи должны перестать смотреть на науку и технологию, как на оскорбительный вызов.

Ученый буддист Роберт Турман, который считает дискуссию между учеными и богословами одним из своих главных научных приоритетов, объясняет суть традиционного барьера, воздвигнутого с обеих сторон, как наукой, так и религией.

Наука думает, что она лишена философии и что она просто эмпирически исследует и измеряет явления окружающего мира. Но в действительности у науки есть философия. Наука считает, что важны только материальные предметы. Наука даже не пытается заставить своих приверженцев и исполнителей мыслить философски. Эти люди просто изучают разные виды формул и технологии. У них есть крысы, которым они вводят нейротрансмиттеры. Это плохое образование для людей науки, и положение надо менять.

С другой стороны, религиозные деятели также должны обучиться иному стилю мышления, иначе они рискуют остаться догматичными теистами. Мы должны думать о религии, как о предмете, отличном от веры. Религиозные деятели должны вернуться к истокам, к трудам таких теологов, как Киноа и Бонавентура, и к тем людям, которые проявляли большую гибкость мышления, чем узколобые мыслители инквизиции.

Турман описывает восточную философию, особенно буддизм, как нечто среднее между западным научным мышлением и мышлением религиозным. "В Индии была выдвинута идея так называемой внутренней науки, под которой подразумевают психологию и философию - царя и царицу науки. В Индии существуют тщательно разра [249] ботанные классификационные системы ботаники, биологии, медицины - это намного более совершенные системы, чем современные им западные системы". Все индийские ученые должны были иметь хорошую подготовку во внутренних науках, "потому что эти науки являются ключевыми". Именно поэтому индийцы разработали йогу и "развили более сложный способ работы с сознанием, чем это удалось сделать на Западе, и именно этому Запад должен учиться у Востока. Но Запад и вся наша система образования все еще находятся под влиянием греко-римского промывания мозгов. Это порождение евро-американской ехидны. Все дело именно в этом и ни в чем больше. И это ошибочный путь".

Высокомерие науки

Научное мышление склонно к своеобразному высокомерию, надменности, которая может ослепить ученых и помешать вступить в дискуссию по широкому кругу вопросов. Нобелевский лауреат Джеймс Уотсон являет собой типичный пример такого высокомерия. Он с порога отвергает любую дискуссию с богословами относительно нерушимости генома человека. "Эволюция может быть чертовски жестокой, и неверно говорить, что мы обладаем совершенным геномом и что ему присуща какая-то святость. Хотелось бы мне знать, откуда явилась такая идея. Это же чистейшая глупость". Идея, естественно, явилась из религии, но ее нельзя проверить научными методами.

Биолог Дэниел Кошлэнд повторяет высокомерие Уотсона: "Мы должны начать, вероятно, с вопроса, поднятого некоторыми из тех, кто утверждает, что нам не следует заниматься зародышевыми клетками. Честно говоря, я не понимаю этих людей. Где они живут? Мы уже меняем наследственные линии направо и налево. Когда мы вводим инсулин диабетику, и он производит на свет детей, [250] то мы тем самым увеличиваем в популяции число дефектных генов. Никто всерьез не может предлагать, чтобы мы перестали давать спасающие жизнь лекарства генетически неполноценным людям".

Уотсон также не склонен вступать в какие бы то ни было дискуссии и рассуждения. "Я думаю, что мы можем вечно болтать о принципах, но люди хотят одного - не болеть. И если мы поможем им в этом, то они будут целиком на нашей стороне".

Даже некоторые специалисты по биоэтике проявляют близорукость и недальновидность, ослепленные блеском научных открытий, и закрывают глаза на роль, которую могут сыграть богословы в постановке контекста более широкого, более холистичного диалога. "В целом, религия играет весьма консервативную роль в реакции на генетику, - сказал биоэтик Джон Флетчер на симпозиуме в Калифорнийском университете. - И действительно, самой худшей чертой религии является то, что она делает людей робкими и пассивными перед лицом ужасных страданий, которые природа и генетическая рулетка причиняют нашим детям".

Одним из главных, основополагающих допущений западной науки является преклонение перед объективностью, что не всегда очевидно для самих ученых или представителей биоэтики, но это должно быть так, чтобы диалог был конструктивным. Историк Кирби Гукин говорит, что опасна не наука, а "скорее предполагаемая "объективность", которую наука накладывает на наше восприятие мира". Угроза усиливается, когда эта объективность направлена на живые организмы, на самого человека. "И в этом случае врагом является не наука, как таковая, - говорит Гукин, - и не технология. Враг - это настоятельное утверждение того, что рациональный порядок и контроль пронизывают каждую грань нашей жизни".

В дополнение к научному преклонению перед объективностью сами ученые часто отделяют свое стремление [251] к познанию от приложений этого знания. Химик Нед Симен считает, что хотя в каком-то смысле ученые несут ответственность за то, как используется их работа, они тем не менее чаще всего производят чистое знание. "А знание может быть использовано как в добрых, так и в дурных целях, и очень трудно контролировать это, когда знание уже появилось, - признает он. - Суть научного предприятия всегда публична. Оно всегда может быть использовано в великих целях, но его могут использовать и злодеи. С точки зрения ученого, здесь уже невозможен контроль. - Симен продолжает рассуждать: - Если бы такой контроль был бы отдан нам в руки, то, думаю, для нас это было бы своего рода несчастьем".

Доктор Майкл Уэст, исполнительный директор "Эдвансд селл текнолоджи", соглашается с тем, что "любой технологией можно злоупотреблять", но считает, что мы должны сосредоточить свое внимание на позитивных приложениях. Он утверждает: "Когда общество поймет, как можно использовать эти клетки для лечения заболеваний, обусловленных утратой или плохой деятельностью клеток - от болезни Паркинсона и диабета до сердечнососудистых заболеваний, - озабоченность останется в прошлом". Эта догматичная вера в технологии и отделение жажды познания от его приложения вызывает сомнения теологов в том, что наука способна сама себя контролировать.

Богослов Шрайвер полагает, что есть необходимость в более широком взгляде на вещи и некоторых ограничениях. "Это можно выразить очень просто - все, что мы делаем, это не всегда то, что мы должны делать, - считает он. - У ученых есть некоторые проблемы, поскольку они рассматривают себя в потоке увеличивающегося знания и думают, что если что-то можно познать, то это надо попытаться познать. И все остается в полном порядке до тех пор, пока знание такого рода остается взаперти в лаборатории или в каком-то подобном месте. Но [252] сейчас мы говорим о технологиях, которые довольно быстро внедряются в нашу повседневную жизнь".

Шрайвер затрагивает также вопрос о корпоративных интересах, определяющих конечное использование генетических технологий. "Открытие, сделанное в лаборатории (особенно если оно уже было профинансировано какой-то корпорацией), само по себе становится потенциальным источником дохода. Оно становится предметом, который надо разрабатывать дальше, поскольку в этом заключается интерес разрабатывающих его людей, которые к тому же и финансируют его. С другой стороны, я думаю, что мы достаточно свободное общество, и члены общества имеют право на собственный интерес. Но мы нуждаемся в достаточно ответственном обществе, способном обуздать некоторые из таких интересов и наложить на них некоторые ограничения в свете того, что является добром для большинства людей и человечества".

Религия: добровольный друг науки

В то время как некоторые ученые проявляют высокомерие в отношениях с непосвященными, религиозные лидеры занимают скромную позицию, стоя лицом к лицу с технологией и наукой. Богословы приближаются к столу переговоров более осмотрительно, отчасти потому, что несколько смущены тем, что в прошлом они не раз отрицали ценность науки и сопротивлялись ее применению, и тем, что в истории они всегда относились к технологии, как к врагу. Иезуит отец Кинан так иллюстрирует этот пункт: "Вы знаете, что произошло с иезуитами? Нам надо было стать либо на сторону Папы, либо на сторону Галилея. Мы встали на сторону Папы, и доверие к нам сильно пошатнулось".

Выражая обычную критику по этому поводу, микробиолог Сильвер сказал: "В конечном итоге Церковь приняла точку зрения Галилея. Им, правда, понадобилась пара [253] сотен лет, чтобы понять, что это решение не ослабило ее. Вначале Ватикан проявил завидное упрямство. Становится грустно, когда слышишь последние заявления Папы. Действительно, Папа теперь признает эволюцию, и Папа признает генную инженерию, когда она применяется для лечения болезней". Католической церкви потребовалось почти четыреста лет, чтобы признать правоту Галилея, и почти сто пятьдесят лет, чтобы принять теорию эволюции человека, но ей потребовалось всего десять лет, чтобы принять противоречивую генную терапию, включая терапию стволовыми клетками. Поистине положение вещей меняется".

"Я не чувствую, что это великий рекорд религии, - признает раввин Ирвинг Гринберг. - Для того чтобы религия могла конструктивно участвовать в диалоге, ей надо отказаться от своих постоянных подозрений". Напротив, считает он, религия должна служить "участливым наблюдателем и быть добровольным другом этого процесса. Думаю, что первостепенной задачей религии является поощрение, уважение и почитание науки и технологии. Другими словами, я думаю, что религия слишком упорно и слишком долго занимала оборонительную позицию, пугаясь каждой ошибки науки и цепляясь за нее".

Некоторые богословы, такие, как, например, пастор Иген, хорошо сознают ловушки чрезмерно догматического подхода. "Верующие люди должны научиться понимать разницу между образованием и идеологической обработкой. Я должен сказать, что первыми учениками должны стать сами религиозные лидеры. Они должны принять на свои плечи трудности чтения журналов, чтобы изучить вопрос, а не заранее чувствовать себя способными отвечать на любые вопросы. Задача верующих - обрести способность обращаться с этими вопросами не с сектантских позиций, а говорить о них языком публичных дискуссий. Это, я думаю, будет более плодотворный и универсальный подход". [254]

Архиепископ Слай стал добровольно изучать генетику. Он говорит: "Я считаю, что в этом отношении Церковь до основания потрясли дебаты относительно эволюции и творения, и, думаю, что теперь богословы начинают осваивать новый подход не с реакционной точки зрения, а просто для того, чтобы быть хорошо информированными. Я нахожу, что теперь мне надо изучать не только богословие, я должен, кроме того, читать статьи о генетике".

Пастор Иген, богослов Шрайвер, раввин Гринберг, буддист Турман, католик Дерфлингер, иезуит Фицджеральд, мусульманин Сахедина и архиепископ Слай, среди прочих, играют активную роль в изучении генной инженерии. Пастор Иген подчеркивает, что теологам не надо рассматривать генетику с буквальной библейской точки зрения. "Дело не в том, что надо брать Библию и черпать оттуда инструкции. В Библии нет таких слов, как "оплодотворение в пробирке", "генная инженерия" или "суррогатное материнство". Итак, то, что мы должны сделать с нашей стороны, - это уяснить принципы нового мышления и научиться применять их к новым измерениям, а не тому, как буквально отвечать на возникающие вопросы. Меня очень радует то, что я принадлежу к поколению, которое столкнулось со столь новыми проблемами".

Поощрять диалог

Попытки начать диалог между учеными и религиозными лидерами предпринимались давно, но только сейчас в Соединенных Штатах сложился благоприятный для такого диалога климат. В марте 1999 года Темплтонский фонд наградил физика Яна Г. Барбура премией в один миллион долларов за прогресс в религии, учтя его пожизненную самоотверженную деятельность по организации диалога между богословами и учеными. Барбур, который в свое время получил в Йельском университете степень [255] по богословию, призывает к общественным размышлениям по поводу генной инженерии, и считает, что теологи обязательно должны участвовать в дебатах для того, чтобы не упустить такие проблемы, как достоинство личности и ценности индивида. "Наука может сказать вам, что возможно, но она не сможет сказать вам, что желательно". Барбур предлагает, чтобы ученые уважали и почитали мудрость богословов, так же как раввин Гринберг утверждает, что теологи должны начать почитать и уважать науку и технологию.

Приписывание научных открытий руке и разуму Бога стало модным среди великих ученых с мировыми именами, включая специалиста по теоретической физике Стивена Хоукинга из Кембриджского университета и астрофизика Джорджа Смута из национальной лаборатории имени Лоуренса Беркли. Даже Френсис Коллинз, директор проекта "Геном человека", признает, что испытывает чувство религиозного благоговения от каждого открытия в генетике. "Мне не известны никакие непримиримые конфликты между научным познанием об эволюции и идеей божественного творения, - говорит Коллинз. - Почему Бог не мог использовать для акта творения механизмы эволюции? В моей отрасли, биологии, благодаря креационистам утвердилось стандартное допущение, что любой верующий становится слабоватым на голову. Когда такой ученый, как я, признается в том, что он верит в Бога, то коллеги реагируют мгновенно: "И как этот парень ухитрился получить степень?"

Но ученый буддист Турман задает вопрос, действительно ли вера и наука сегодня мирно сосуществуют друг с другом. Многие ученые вполне уютно чувствуют себя со своими религиозными верованиями, а богословские лидеры примиряют Большой Взрыв с книгой Бытия. "На Западе в течение некоторого времени существовал раскол между религией и наукой, и это очень затрудняет диалог. Однако тема генетических технологий в высшей [256] степени заслуживает обсуждения. Мы должны организовать мультирелигиозный диалог и хотим заручиться в этом помощью наших восточных братьев - даоистов, индуис-тов и буддистов для того, чтобы диалог получился действительно конструктивным".

Согласие между религией и наукой на Западе должно быть выше личного вероисповедания, принятия Бога учеными, извинениями папства за гонения на Галилея или мирного сосуществования религии и науки. Нужны многочисленные публичные форумы, где могли бы встретиться богословы Востока и Запада, ученые, академики, деятели искусств и политики.

"К этому делу обязательно должны быть привлечены богословы. То же самое касается социологов, философов и ученых, - предлагает иезуит Фицджеральд. - Наше понимание самих себя не исходит от тонкой прослойки академических ученых. Оно не исходит от какой-то одной методологии. Оно исходит из интеграции всего вышеперечисленного. Нам надо обогатить наши представления не только о том, кто мы, но и о том, куда мы хотим прийти и какое общество мы хотим иметь. В прошлом такую интеграцию часто предоставляли или, скажем, поручали, философам, например, метафизикам, которые пытались задавать кардинальные вопросы и предлагали высокие всеобъемлющие парадигмы. Теперь, как мне кажется, с приходом мощных, чрезвычайно мощных технологий, мы вдруг поняли, что просто вынуждены задавать эти глобальные вопросы, так как мы должны с ними справиться, рассмотрев их с разных точек зрения".

Человеческие страдания

Один из предметов, который мы постоянно затрагивали в наших интервью, была озабоченность тем, что сегодня небывало интенсивное внимание уделяется телесному здоровью человека, удлинению срока его земной [257] жизни, и что это происходит за счет принижения моральных, этических и духовных устремлений. Такая близорукость, по мнению большинства представителей восточных и западных религий, порождает массу проблем. К богословам в этом отношении присоединяются и некоторые специалисты по биоэтике.

"Я поражен тем фактом, что нам всегда кажется недостаточной степень улучшения нашего здоровья, - говорит специалист по биоэтике Дэниел Каллахан из центра Гастингса. - По мере увеличения ожидаемой продолжительности жизни наше ощущение себя здоровыми стало намного хуже. Создается такое впечатление, что мы не хотим переносить вообще никаких страданий".

Это относится не только к физическим страданиям. Ученый индуист Рао полагает, что страдания душевные и психические столь же важны, как и страдания телесные. Хотя генетика может улучшить общее физическое здоровье рода человеческого, мы никогда не сможем отложить старость и смерть или смягчить боль от самой жизни. "Люди неизбежно будут стареть и умирать, а это приносит страдание. Значит, мы должны понять, что есть предел, который не могут переступить науки о жизни. Улучшение здоровья не является само по себе конечной целью. Как ты пользуешься своим здоровьем? Это более важный вопрос. Что может сказать наука о жизни по этому поводу и может ли она вообще что-либо сказать?

Исламский ученый и специалист по биоэтике Абдулазиз Сахедина считает, что страдание есть суровое, но важное напоминание о том, что мы люди и всегда останемся людьми. "Мы утратили представление о страдании, как важном образовательном и воспитательном элементе, страдание не бесцельно, оно напоминает нам о нашей хрупкости, нашей человечности и временности. Боль, которую мы пытаемся подавить с помощью науки, страдание, от которого пытаемся избавиться, старение, которого пытаемся избежать, - все это находится вне [258] нашего контроля - и это не зло. Светская культура, как мне представляется, побуждает нас бороться со страданием, как со злом. Но страдания - это напоминания; это своего рода божественное вмешательство в человеческие материалистические и потребительские хлопоты, которые заставляют нас уверовать в то, что мы действительно можем преодолеть боль и страдания".

Он также беспокоится о том, что технология предлагает ложные надежды и не всегда достойные и подходящие решения. "Боюсь, что мы не помогаем людям преодолеть страх перед страданиями". Технология, как полагает наш собеседник, обеспечивает свежую струю оптимизма и порождает веру в то, что род человеческий может преодолеть боль и страдание. Он рассказывает историю о женщине, страдавшей раком. "Она приходит к врачу и жалуется: "Смотрите, вы мой врач. Я хочу, чтобы вы сократили мою жизнь, так как я не могу больше выносить эти мучения". Но в действительности она жалуется на человеческие отношения, ибо она чувствует свое одиночество в этой жизни. Некому сказать ей: "Я здесь, я поддержу тебя и позабочусь о тебе. Я буду твоей моральной опорой". А технология говорит: "Мы легко исправим это положение". Но технология не может сделать то, чего ищет эта женщина. Технология не является единственным ответом на поиск человеком внутреннего мира и покоя, внутренней веры. Я очень скептически отношусь к способности технологии реально привести нас в этом мире к лучшей жизни".

Архиепископ Слай говорит об ограниченности генной терапии. "Хотя по своей сути мы объединены на этой земле - душа и тело пребывают в одном вместилище, но грядет день разделения, и в этот момент, какой бы ген ни был приложен к моему телу, он не окажет никакого воздействия на мою душу".

Ученый индуист Рао делает следующий шаг. На его взгляд, самое важное - это душа, а не тело. Рао полагает, [259] что "люди станут лучше не вследствие манипуляций с телом, но вследствие воздействий на возможности и потенциал разума. Так, наше внимание должно быть сосредоточено не столько на теле, хотя это и важно, так как это окно, сквозь которое мы видим мир, сколько на психологической, нравственной и духовной эволюции и развитии".

Архиепископ Слай тревожится по поводу того, что он считает нарциссизмом, проявляющимся в придании исключительной важности человеческой жизни. "Писание не подтверждает, что человеческая жизнь является наивысшей ценностью. Высшей ценностью является воля Бога. И поэтому я думаю, что мы претерпели величайший сдвиг мировоззрения в нашем отношении к собственному существованию". Архиепископ, с христианской точки зрения на вечную жизнь, рассматривает присущую нашей культуре одержимость избежания смерти с помощью медицинских технологий. "Мы осознаем важность человеческой жизни, потребность в облегчении страданий и лечении недугов. Но у нас есть также мнение, что то, с чем мы сталкиваемся в этом мире, есть лишь подготовка, время построения отношений с Богом, которые приведут нас к вечной жизни. Но тем не менее наше тело может страдать. Мы можем заболеть, и в этом случае Церковь отвечает на болезнь необходимостью лечения. Мы желаем молиться за телесное исцеление, и мы хотим молиться за эмоциональное и душевное исцеление, но в то же время это не конечная цель и главное, конечно, заключается не в возможности избежать смерти".

В течение многих десятилетий американцы передоверяют два самых важных события в жизни человека - рождение и смерть - своим врачам. Главная причина - желание избежать смерти. Мы доверяем медицинской науке, когда она пытается спасти нас или продлить жизнь наших детей, наших родителей и наших любимых. Но настало время спросить себя, что мы потеряли в этом процессе и что хотели бы вернуть. [260]

Представитель христианской науки Селовер, чье вероисповедание считает молитву альтернативным средством исцеления и который считает, что утрата такой альтернативы стала бы мрачной черной дырой, говорит: "Это своего рода дихотомия, не так ли? В известном смысле именно сейчас мы наблюдаем повышение интереса к предметам духовным, к исцелению, к единству души и тела, но, с другой стороны, в нас есть нечто, похожее на тяжелый паровоз, который вот-вот сойдет с рельсов".

Леон Касс, еще один первопроходец в области биоэтики и профессор социального мышления Чикагского университета, объясняет контекст более обобщенно. "Значит ли это, что я отдаю предпочтение невежеству, страданию и смерти? Хочу ли я зарезать курицу генетической технологии до того, как она успела снести свои золотые яйца? Естественно, нет, - говорит он. - Но я настаиваю на важности видения полного человеческого смысла этих новых предприятий в биогенетической технологии и инженерии".

Раввин Гринберг предлагает, чтобы религия могла играть активную роль в понимании человеческого, гуманистического контекста генетики. "Мы должны больше уделять внимания тому, каким образом религия может внести вклад в формирование основополагающих ценностей. Я верю, что религия наилучшим образом внесет такой вклад не отрицанием научного процесса, но истинным учением основ уважения людей к человеческой уникальности и всему спектру человеческого таланта, способностей и трудов".

Религия дает нам осознание того, что мы являемся духовной частью целого, что наши конкретные личные жизни помещены в контекст вечной непрерывающейся вселенной, что рождение и смерть суть столь же духовны, насколько они являются предметом заботы клиницистов, и что каждая индивидуальная жизнь неповторима и ценна, невзирая на то, насколько она несовершенна. Наука с [261] ее большим пониманием природы ДНК также учит нас, что генетически мы также часть целого, что все живые существа по сути своей одно целое. Художник Иниго Манглано-Овалье связывает воедино научное и религиозное учение: "Генетика говорит нам, что мы имеем общее происхождение. Эта мифическая Ева... быть может, она реальна".

Смерть, пол и тело: спесимен-арт, новое движение в искусстве

Художники и ученые - чувствительные антенны общества, канарейки в шахте. Они принимают первые слабые сигналы новых веяний, разведывают незнакомую территорию, берут на себя риск и, что характерно, вдохновляют на подвиги друг друга. Они первыми подают нам голоса, оповещая о грядущих явлениях, возвещая их приход, и эти голоса часто раздражают нашу чувствительность.

Предчувствие культурного переворота, связанное с разработкой ДНК-технологий, уже становится очевидным в работах художников и ученых. Вселенная потеряла часть своей притягательности, основное внимание сосредоточено теперь на природе и человеке, и этот феномен породил новое движение в искусстве, которое получило название спесимен-арт, то есть "искусство анализа образцов". Деятели этого направления - как художники, так и ученые - подсознательно реагируют на мощь новых наук о жизни, точно так же как богословы реагируют на нее философскими рассуждениями. И поскольку богословы высказывают свое мнение в диалогах, постольку художники нового направления в Америке и за океаном выражают свое недовольство или одобрение по поводу этих новых технологий визуальными образами в интернете, ху [263] дожественных музеях, галереях, общественных местах и научных музеях.

Спесимен-арт заимствует сюжеты из научных теорий, технологий и методов научной визуализации или подвергает их художественной критике. Этот вид изобразительного искусства напоминает нам о нашей человечности с помощью изображения форм и видимых свойств человеческого организма - клеток, тканей, органов, конечностей и целого тела. Это искусство прославляет нашу принадлежность к роду человеческому, визуализируя человеческий организм во всей его сексуальности, несовершенстве, духовности и телесности.

Это движение в изобразительном искусстве отличается от метафорического изобразительного искусства прошлого, так как техника спесимен-арта основана на реальных образчиках человеческого тела, а не на их фигуральном представлении. Деятели спесимен-арта опираются на фотографии, изображающие "реальные" образы "реальных" вещей. Эти образы могут быть простыми фотографиями, голограммами, видеозаписями, компакт-дисками или "картинками" в интернете. Иногда эти образы представляют собой элементы человеческого тела в форме скульптуры - кровь и другие жидкости тела, отдельные органы или трупы. В качестве образца представители этого направления часто пользуются собственным телом, выходя при этом далеко за рамки традиционных автопортретов, представляя, например, магнитно-резонансные автопортреты, ДНК-овые автопортреты или патолого-анатомические автопортреты.

Художник Вито Аккончи, "прародитель" перфоманса, заложил основы спесимен-арта, уделив особое внимание использованию художником собственного тела. Больше всего Аккончи известен своим произведением "Ложе спермы", представленным в галерее "Зоннабенд" в Нью-Йорке в 1973 году. Художник - обнаженным - провел две недели под деревянной лестницей, непрерывно мастурбируя на глазах у публики. Выражая культуру [264] своего времени, Аккончи говорил, что он и другие "художники тела" шестидесятых и семидесятых годов использовали свои тела, как средства открытия "своего я". "Моя точка зрения заключалась в том, что надо дойти до глубин, проникнув сквозь собственное тело. Это своего рода эскапизм - то есть способ уйти от мира. С миром очень трудно справиться, с ним тяжело иметь дело, и я ушел внутрь себя. Это помогло мне игнорировать пороки социальной, политической и культурной системы нашего общества". Отражая культуру нашего времени, многие из сегодняшних художников не занимаются исследованием "себя", но исследуют тело как биологический образчик. "Я считаю, что изобразительное искусство нашего времени будет черпать вдохновение в лабораториях, - говорит Гарриет Касдин-Сильвер, семидесятидвухлетняя художница, которая провела в 1992 году выставку под названием "Трупы", а в 1994 году выставку, озаглавленную "Образцы". - Многие полагают, что изобразительное искусство всегда ведет речь о своем времени, своей эпохе, а наше время является сугубо технологичным". Технологии, теории и способы научной визуализации будут и дальше во все возрастающем масштабе бурным потоком литься из лабораторий в галереи, так же как генетическая наука все больше вторгается в обыденную жизнь.

Контекст и история спесимен-арта представлены музейной наукой, той наукой, которая знакома всем и каждому - бабочки, приколотые булавками к подставкам, собрания раковин, банки с заспиртованными лягушками - естественные образцы, собранные, рассортированные, классифицированные, помеченные соответствующими этикетками и выставленные на показ публике. Однако человеческое существо - это наивысший образец такого рода. Во всем мире выставляются в музеях сфотографированные, пластифицированные, вылепленные, рассеченные, мертвые и живые элементы человеческого тела. Их снабжают соответствующими этикетками и, подобно бабочкам, выставляют в галереях и музеях. [265]

"Систематическая таксономия и сохранение образца - это и есть в действительности то, что можно назвать музейной наукой, - поясняет Терри Эрвин, исследователь-энтомолог из Смитсоновского института, занимавшийся изучением жуков на протяжении тридцати лет. - И фактически мы признаем эту науку в не меньшей степени и искусством. Научная часть заключается в проведении наблюдений, выдвижении гипотез и их проверке. Но для того чтобы осуществить наблюдение, мы выходим в поле и собираем материал. Мы накалываем насекомых на булавки и помещаем под ними маленькие таблички с названиями. Мы рядами выстраиваем эти образцы в маленьких ящичках. Мы складываем эти ящички в большие ящики. У нас есть весьма изощренная система, которую мы называем обработкой собранного материала от первого уровня, на котором происходит накалывание насекомых на булавки до седьмого уровня, когда в стройные ряды выстраиваются ящики образцов. Когда вы выдвигаете ящик, то перед вами предстает подлинное произведение искусства. Оно, без преувеличения, великолепно". Многие художники доводят свое мастерство спесимен-арта до настоящего седьмого уровня, но свои произведения они выставляют не в научных музеях, а в художественных галереях и музеях изобразительного искусства. Розничные торговцы кое-что позаимствовали у спесименарта и теперь продают разрозненные образчики в горшечных лавках, галантерейных магазинах и даже в мастерских местных флористов. Марта Стюарт не чужда спесимен-арту и регулярно дает своим читателям советы, как шаг за шагом овладеть любительскими приемами этого нового искусства.

Спесимен-арт в последней инстанции

Что касается человека, как наивысшего образца, то в отношении его в спесимен-арте существуют две основные школы. Для первой характерно грубое, примитивное, шокирующее и отвратительное (для некоторых) пред [266] ставление материала, а второй школе свойственна визуализация внутреннего устройства человеческого тела, либо в виде прозрачного целого, либо на микроскопическом уровне, причем художники делают это, соблюдая законы эстетики, то есть абстрактно и красиво.

Немногие художники воплощают идеи второй школы спесимен-арта с такой последовательностью, как Гюнтер фон Хагенс, профессор анатомии Гейдельбергского университета в Германии. Он ученый и одновременно скульптор. Его выставку, организованную в 1998 году, посетило шестьдесят процентов населения немецкого города Мангейма. Более семисот пятидесяти тысяч человек, выстроившись в длинные очереди, простаивали на улице иногда больше трех часов, чтобы попасть в залы государственного Музея технологии и труда, чтобы увидеть образцы фон Хагенса - двести блестящих, необычайно реалистичных, пластифицированных человеческих тела, препарированных, разрезанных и вскрытых, растянутых и расчлененных на части, скальпированных и при этом тщательно вылепленных.

Выставка, организованная в Вене летом 1999 года, начиналась более мелкими скульптурами - тонкими срезами человеческих органов. Потом появлялись целые органы. Затем взгляду посетителей представали тела, навечно замороженные в различных повседневных позах - сидя за столами, играя в шахматы, стоя, прыгая, размышляя. Некоторые тела представлены поперечными распилами, некоторые расщеплены вдоль сагиттальной плоскости (Сагиттальные плоскости - воображаемые плоскости, которые рассекают тело продольно спереди назад. - Примеч. ред.). Все скульптуры выполнены с каким-то мрачным юмором и не без вдохновения. Одно пластифицированное тело запечатлено в момент родового акта. Во лбу другой скульптуры прорезано отверстие, открывающее головной мозг. На конце пуповины болтается шестимесячный плод. Половые органы плавают во взвешенном состоянии, неестественно отделенные от тела. "Моей целью является избавление людей от отвращения, которое охватывает их [267] при виде распада тела после смерти, - сказал о своей работе фон Хагенс. - Я хочу показать красоту внутреннего устройства человеческого тела". Эти образцы (сам автор называет это анатомическим искусством) очень красивы, и выставка (которая в настоящее время совершает мировое турне) весьма зрелищна. Более двух тысяч (пока еще живых) людей подарили фон Хагенсу свои тела для его будущих работ.

В нашем мире, где мы все чаще смотрим на человеческое существо как на сгусток закодированной информации, что мы получаем или что понимаем о нашей принадлежности к роду человеческому, бывая на таких выставках, как эта? "То, что мы состоим из мяса", - отвечает Мелисса Александер, общественный менеджер программ "Эксплораториума" Сан-Франциско, выражая наиболее примитивный, первичный, неосознанный, интуитивный ответ. Вне всяких сомнений, работы фон Хагенса обращают внимание зрителя на тот факт, что люди в основном телесны и состоят из плоти, костей и органов. Но выставка также пробуждает другой ответ, и именно из-за своего бьющего в глаза натурализма. Люди - это нечто большее, чем материал, большее, чем информация. Мы - дух, душа, мысль, любовь. Мы материальны и одновременно неосязаемы.

В чем притягательность такой графической неприкрытости и грубости? "Подлинность, - сказал нам Марк Дион, один из самых выдающихся представителей спеси-мен-арта нашего времени. - Одна из причин того, что музеи в наше время стали невероятно важны, и люди стекаются в них толпами, как никогда раньше, заключается в том, что, несмотря на популярность новой технологии, люди все еще цепко держатся за актуальные вещи, предметы, образцы - как за средства коммуникации. Образцы, как, например, одна из скульптур фон Хагенса, это род представления, но не двумерного и не электронного представления. Когда вы смотрите на эти препарированные и разложенные на столах трупы, то вы смотрите не [268] фильм о теле. Вы видите не схему тела или его фотографию. Вы смотрите на тело, как таковое".

Это искусство глубоко личное и по естественному допущению субъективное, но все движение пронизано несколькими повторяющимися темами.

1. Секс - это одновременно духовный и плотский акт.

2. Внутреннее содержание тела: микроскопическое представление и прозрачность; микроскопические изображения прозрачного тела очень красивы и несут в себе закодированную информацию.

3. Внешний вид тела: внешнее разнообразие тел необходимо прославлять.

4. Жидкости тела: телесный организм в принципе всегда остается тождественным самому себе.

5. Смерть: оторвать смерть от технологии - благороднейшая задача человека.

Искусство служит предостережением от поспешного вхождения в мир, жизнь которого все в большей и большей степени определяется генными технологиями и их соблазнительными обещаниями. Спесимен-арт напоминает нам, что мы плотские, хрупкие и смертные создания, мы многообразны и духовны. В своей чистейшей сути это отторжение научной парадигмы, которая сводит человека к набору классифицируемых, количественно определимых и послушных химических соединений.

И эту работу невозможно задержать или остановить.

Секс

В наше время, когда размножение стало возможным без секса, художники настойчиво напоминают нам, что секс невозможно удалить из условий существования человека. И пока возможность конструирования "совершен [269] ных" детей дискутируется в прессе, представители спесимен-арта прославляют весьма несовершенную форму человека и часто документально представляют это несовершенство, подчеркивая сексуальную природу человеческих существ. Что такое нормальный секс? Эта тема постоянно и открыто присутствует в работах художников нового направления.

Иногда представители спесимен-арта открыто и сознательно привлекают внимание к новым генетическим репродуктивным технологиям. В 1997 году, когда художественная галерея Генри Вашингтонского университета в Сиэтле поручила Иниго Манглано-Овалье создать искусство, основанное на высокой технологии по его выбору, художник выбрал генетику. На выставке в скульптурной форме будет продемонстрирован действующий банк спермы. Выставка получила название "Вперед в будущее: проекты новых средств" (Future Forward: Projects in New Media). Это будет попытка снять ограничения, воздвигнутые вокруг дискуссий по поводу генетики. Галерея предложила ему доступ в любые учреждения университета, включая отдел, работающий по программе "Геном человека", и сотрудничество с ведущим ученым в этой области Ли Худом. Работая в тесном контакте с одним из университетских генетиков, директором клиники искусственного оплодотворения, и с отделом права по вопросам собственности и страхования, Манглано-Овалье создал произведение, которое реально показывает, как функционирует банк спермы с возможностью произвольного выбора пола будущего ребенка. Галерея и Манглано-Овалье надеются, что помещение генетических технологий в контекст галереи позволит среднему человеку вступить в дискуссию о генетике. Они также надеются "побудить людей больше думать и меньше принюхиваться", как выразилась Шерил Конкелтон, куратор галереи. МангланоОвальте указывает на эстетический выбор, который подразумевается генетическим улучшением. Миссия галереи заключается в том, чтобы создать междисциплинарный [270] общественный форум и междисциплинарное искусство для того, чтобы вскрыть конфликты и провести параллели, которые позволят людям свободно думать, откроют им путь к мышлению и раздумьям. Мудрость заключается в диалоге, сказала Конкелтон, "и именно это является основной темой и сутью всех наших проектов".

С помощью ботаников, специалистов по деревьям, профессор и инженер Йельского университета Натали Еремиенко недавно клонировала 100 гибридных растений грецкого ореха. Новый подвид она назвала "Парадокс". Молодые деревца были выставлены в центре искусств "Йерба буэна" в Сан-Франциско. В двухтысячном году эти деревца будут высажены вокруг залива Сан-Франциско возле школ, автострад и в парках, чтобы проверить, устоит ли селекция против природы. Еремиенко надеется бросить вызов утверждениям биотехнологических компаний о том, что они могут серийно производить единообразные живые организмы.

Художники также ставят под вопрос новые репродуктивные и генетические технологии, выставляя напоказ секс - примитивный, грубый, иногда с элементами садизма, часто с юмористическим оттенком, но всегда аномальный. Один из наиболее известных современных английских художников Дэмиен Херст и итальянский фотограф Джанлука Коши изобразили совокупление мертвых животных. В 1994 году Херст предложил выставить скульптурную группу "Трахающаяся парочка (два)". Эта инсталляция была отклонена нью-йоркскими властями еще до ее создания, отчасти из-за того, что власти опасались, что посетителей галереи начнет тошнить от вида разлагающихся трупов коровы и быка, содрогающихся в любовном гидравлическом экстазе. Фотография Коши, на которой изображены дергающиеся в страстном поцелуе сырые курицы, положенные на раскаленный противень, вызывают весьма неприятное ощущение, создавая впечатление, что ты не вовремя зашел в родительскую спальню. Однако именно секс является старым способом про [271] изводства детей. Именно с его помощью было сотворено большинство из нас, и именно это обстоятельство провоцирует художников на неожиданные выходки.

Джоэл-Питер Уиткин, один из наиболее популярных и экстравагантных фотографов нашего времени, довел до абсурда идею поцелуя. Иногда он работает в русле старой классической традиции изобразительного искусства, когда художник воссоздает по канонам своего времени шедевр другого художника из другой эпохи. Одна фотография Уиткина напоминает карандашный набросок картины Пикассо "Поцелуй", написанной в 1969 году. Однако "Поцелуй" Уиткина - это голова мертвеца, разрубленная напополам с затылка и развернутая на столе, словно открытая книга. Губы соприкасаются, выступают носы, а глаза пристально смотрят друг в друга. Эта покрытая тальком голова Уиткина, расположенная на черном фоне, отличается такими же жидкими волосами и залысинами, такими же глубокими морщинами, как мужская голова на характерной кубистской шутке Пикассо, где голову одновременно видно в фас и профиль. Но в то время, как на полотне Пикассо целуются мужчина и женщина, на фотографии Уиткина труп самовлюбленно целует сам себя, что наводит на мысль о сексуальных чувствах, которые сам Уиткин испытывает по отношению к своему идентичному близнецу.

О супермодели Синди Кроуфорд рассказывают, что ее вырвало на открытии одной из выставок Уиткина.

Уиткин, видевший сотни трупов на прозекторских столах, задумал свой "Поцелуй", а потом начал охотиться за совершенным образцом. "Мне пришлось дожидаться подходящего случая несколько лет, - рассказал нам Уиткин. - Я попросил знакомого патологоанатома связаться со мной, как только ему попадется поврежденная голова. Наконец это произошло. Он позвонил мне, и я начал готовиться. Я встал рано утром, плотно позавтракал (что означало, что меня может вырвать). Я понятия не имел, [272] была ли это мужская или женская голова. Все, что я знал - это то, что голова напоминает раскрытую книгу. В определенный срок ее надо было вернуть. Чудесно, что внутренность головы была на месте. Ткани горла и шеи представляли собой рваное месиво. Было такое впечатление, что голову буквально вырвали из тела".

Уиткин относится к фотографии как к высокохудожественному творчеству, используя хорошо продуманные композиции с живописным, тщательно разработанным фоном, драпировкой и богатым реквизитом. Сам дух его фотографий напоминает о цинкографиях времен Гражданской войны, они выглядят поцарапанными, истертыми, старыми, с закругленными затененными краями, заставляя зрителя вглядываться в фотографию, как в глубину театральной сцены. Его образы покоряют, мысленно зритель против воли постоянно возвращается к ним, и это не навязчивость, а разумное желание. Но что он хочет сказать, показывая нам трупы, карликов, зверство, гомосексуальность, извращения, оперированных транссексуалов, садомазохизм, патологическую привязанность, пирсинг, религиозный подтекст и сексуальные игрушки?

Поразительные образы сексуальных миров Уиткина, о которых мало знает большинство американцев, отбрасывают, как ненужный хлам, наше чувство общепринятой нормы.

Скандально знаменитый фотограф Андрее Серрано в 1977 создал большую серию фотографий, объединенных названием "История секса". Его сюжеты, почти так же как сюжеты Уиткина, касаются морально запрещенной и осуждаемой практики и не отличаются голливудской красотой. Он также фотографирует оперированных транссексуалов и карликов, садистов и мазохистов, экстремальный пирсинг и подневольную привязанность. Снимки делаются на природе, на фоне ослепительного голубого неба и ярко-синего моря. Серрано снимает свою натуру с очень близкого расстояния в очень натуралистичном и [273] живом стиле. Его портреты огромны - четыре на пять футов и больше намекают на непристойность, нежели показывают ее. Тем не менее его произведения весьма и весьма спорны.

При проведении его выставки в Мельбурне, Австралия, где в экспозицию были включены серия "История секса", а также серии о крещении и о работе морга, директор и куратор получили угрожающие письма, а саму галерею грозили заминировать и взорвать, после того, как католической церкви не удалось законным путем добиться запрещения выставки. Один из экспонатов был дважды поврежден посетителями, и через неделю выставку пришлось закрыть ради безопасности ее персонала. Серрано был весьма раздосадован таким ужасным отношением к своему искусству. Все выглядит так, словно секс изобрели только в нашем столетии, говорит он. Новое искусство, полагает он, это способность представить средствами фотографии эту древнюю практику. "С начала времен люди занимаются одним и тем же. Единственная новость - это способ, которым можно документировать это действо".

Фотографии Серрано и Уиткина показывают нам сексуальную тень человека и ставят под вопрос утверждение науки о том, что сексуальные предпочтения человека могут быть определены генетически. Человеческая сексуальность намного более сложна и, как ясно демонстрируют упомянутые работы, не может быть сведена к простым формулам. В свете этого искусства ген мужской гомосексуальности, "открытый" в 1993 году (этот факт многими до сих пор оспаривается), кажется просто невозможным, так же как генетические маркеры разнообразного, подчас очень темного мира гетеросексуальных предпочтений. Но что дальше? Газетные заголовки, возвещающие об открытии генов садизма? Добровольной зависимости? Лесбийской любви? Гена менопаузы?

Весьма противоречивый, известный своими спорными произведениями, британский художник Дэмиен Херст, [274] вероятно, отреагировал на сексуальную женщину восьмидесяти лет, изображенную на одной из фотографий Серрано, когда сказал: "Все мы хотим иметь подружек, похожих на фотографии из журнала "Вог". Но это не работает. Если ты всерьез полюбил женщину, то со временем тебе придется заниматься сексом со старухой. Тебе никогда не удастся этого избежать". На экранах, на рекламных щитах, в журналах упрямо создается мнение о том, что секс предназначен только для молодых и красивых. В нашем стареющем обществе эти художники задают вопрос: что такое нормальный секс? Кто должен заниматься сексом?

Созданная Вуди Гвином в 1998 году серия костных скульптур пока не выставлялась. Используя немецкие модели скелетов в натуральную величину, он расположил реалистично выглядевшие человеческие кости на панелях размером восемь на четыре фута и засыпал их смесью грязи, битого стекла, щебнем, пустыми жестянками и залил эпоксидной смолой, создав впечатление, что эти кости только что были открыты археологом в поле. Костные останки одной парочки находятся в характерной позе, не оставлявшей сомнения относительно того, чем они занимались. Гибель Помпеи и внезапная смерть приходят на память точно так же, как высохшие кости, преходящая плоть и благословение секса, как духовного и одновременно плотского акта.

Своими сильными, бескомпромиссными образами фотограф Зоя Леонард создала весьма экстравагантный "диалог" в чопорной, обитой парчой галерее музея документов в Касселе, Германия. Она убрала со стен половину живописных полотен в стиле рококо - пейзажи, портреты, - оставив только женские портреты и небольшую часть натюрмортов. Леонард заменила убранные картины небольшими, черно-белыми, сделанными с близкого расстояния фотографиями гениталий шести своих подруг. "Когда на стенах появились гениталии, показалось, [275] что вся галерея изменилась до неузнаваемости, - сказала Леонард. - Было очень забавно улавливать новые "отношения" между фотографиями и картинами. Казалось, что все портреты ответили на вид влагалищ изменением выражения лиц. Пожилая женщина, сложив на коленях руки, сидит с совершенно обалдевшим видом. Рядом с ней натюрморт с изображением большой рыбы. Две молоденькие девушки, принцессы, сидят рядом, обмениваясь понимающими взглядами".

На более поздней выставке в Обществе Возрождения в Чикагском университете Леонард расположила фотографии на горизонтальной поверхности, представив влагалища как музейные экспонаты. "В большинстве произведений искусства женские гениталии невидимы, их стыдливо заменяют красивыми изогнутыми линиями или бритым лобком. В самых смелых картинах мы видим аккуратно выбритые промежности с маленькими розовыми, очень аккуратными и милыми треугольниками. Я решила сфотографировать их так, как они представляются реальными мне. Каждое влагалище отличается от другого".

Эта разница и есть норма.

Внутреннее строение организма

В течение двухлетнего периода, непосредственно перед наступлением третьего тысячелетия, правительство Соединенных Штатов финансировало три программы, призванные радикально изменить способ, которым мы видим - в буквальном смысле - наше внутреннее строение и внешнюю вселенную. Две программы предназначены для более углубленного понимания строения нашего тела, а третья для понимания строения космического пространства. Чем больше мы исследуем человеческий организм визуально, тем больше подталкивают нас результаты этого исследования к сравнению человеческого тела с вселенной. Новые фотографические изображения [276] внутреннего микрокосма и внешней вселенной выглядят замечательно похожими, что позволяет предположить, что бесконечность распространяется внутрь так же, как она распространяется вовне.

В 1989 году организация проекта визуализации человека, созданная по инициативе Национальной медицинской библиотеки, приступила к созданию первого полного цифрового атласа анатомии человека. В 1990 году проект "Геном человека", созданный по инициативе Национального института здоровья, приступил к выполнению задачи расшифровки всей ДНК человеческого организма, впервые за всю историю человечества. В 1990 году на орбиту был запущен космический телескоп, построенный НАСА для наблюдения за самыми отдаленными участками вселенной.

Внутренняя визуализация организма как целого

В 1989 году ученые университета штата Колорадо Виктор Спитцер и Дэвид Уитлок были немало удивлены тем, что получили премию от организаторов проекта "Визуализация человека". Они не ожидали, что получат контракт на 1,4 миллиона долларов, так как были маленькой, относительно малоизвестной командой, столкнувшейся с жесткой конкуренцией со стороны крупных, объединенных в единую сеть, университетов и других организаций, занятых проектом.

Спитцер, обладающий быстрым умом, и Уитлок, чье фанатичное увлечение анатомией человека оказалось заразительным, заключили контракт не только потому, что являются в высшей степени квалифицированными специалистами, но и потому, что сумели совершенно непреднамеренно создать концептуальное произведение искусства, поразившее членов комитета, принимавших решения. За год до того, как Спитцер и Уитлок получили контракт, чиновники Национальной медицинской библиотеки решили, что [277] мир нуждается в полной компьютерной модели человеческого тела, цифровом каталоге анатомии человека изнутри и снаружи - органов, мышц, костей, вен, кожи, волос, зубов, видимых как прозрачное целое. Некоторые виртуальные модели уже существовали, но ни одна из них не могла предложить системы составления исчерпывающего каталога. Чиновники объявили о приеме предложений и со временем сузили пул претендентов до трех "финалистов", среди которых оказались и ученые из Колорадо. Для того чтобы ускорить процесс выбора, чиновники предложили финалистам прислать фотографии срезов тела морской свинки.

В конце концов именно Спитцеру и Уитлоку принадлежала идея послать в комитет экспертов не только требуемые срезы морской свинки, но и еще одну свою работу. Они разработали методику фотофафирования срезов задолго до того, как Национальная медицинская библиотека их запросила, и у них было двадцать прекрасных цветных, большого формата, фотографий небольшого участка человеческого коленного сустава. Секретарь библиотеки, получивший фотофафии колена, решил, что они все идентичны, разделила их и распределила поровну среди членов комитета. Однако некоторые члены комитета поняли, что речь идет о серийных срезах. Когда фотофафии собрали и сложили в надлежащем порядке, члены комитета развернули фотофафии веером, как перекидную детскую книжку и проследили трехмерное изображение коленного сустава по плоским изображениям, наложенным друг на друга. В тот волнующий момент они поняли, что изображение действительно может быть наглядным, и что они наконец нашли тех, кого так долго искали. Спитцер и Уитлок сделали вещь, неожиданную даже для самих себя, они этого не предвидели и не устраивали - они лишь создали концептуальное произведение искусства - и в процессе его создания обрели выгоднейший контракт.

Спитцер и Уитлок начали с того, что принялись искать шесть подходящих трупов - три мужских и три жен [278] ских. Из этого материала предстояло отобрать одного мужчину и одну женщину для цифрового представления в Национальной медицинской библиотеке. Однако надо сказать, что этот поиск оказался нелегким. Рост образцов не должен был превышать шести футов, чтобы уложиться в "сканер", который врачи сконструировали специально для этой цели. Кроме того, образцы должны были быть в хорошей форме, то есть исключались жертвы автомобильных катастроф (при которых обычно повреждаются и травмируются внутренние органы); исключались наркоманы (которые обычно истощены), не подходили жертвы огнестрельных ранений, не должно быть никаких врожденных деформаций, смерть не должна была последовать от длительной болезни. Поиск был очень медленным, в особенности из-за того, что конкуренцию ученым составили сорок тысяч больных, ожидавших очереди на получение донорских органов, которые должны были спасти им жизнь. Был случай, который, правда, не оправдал надежд, когда одна мать безвозмездно передала ученым тело своей дочери. Молодая женщина покончила с собой, но в остальном была совершенно сохранна, все системы и органы избежали анатомических повреждений. Превосходный образец. Спитцер и Уитлок тоже так думали, пока не убедились, что женщина страдала особой патологией, при которой органы находятся в обратном положении. Так как сердце девушки находилось справа, а желчный пузырь слева, она не подходила для представления типичной анатомии женского тела.

Наконец был выбран образчик женщины - тело шестидесятидевятилетней женщины; мужской труп принадлежал казненному преступнику. Осужденный техасский заключенный подарил свое тридцатидевятилетнее тело ростом пять футов одиннадцать дюймов и весом 190 фунтов науке, но он не мог себе представить, что оно будет заморожено, разрезано на тонкие ломтики и сканировано для помещения в цифровой учебник, по которому бу [279] дут совершать свое путешествие миллионы лучей сканеров. Он не представлял себе, что станет самым прозрачным человеком планеты.

Спитцер и Уитлок были так взволнованы тем, что получили в свое распоряжение первый, практически совершенный образец (практически, потому что у мужчины не хватало одного яичка), что Спитцер сам вылетел в Техас, чтобы сопровождать тело в Денвер. После доставки в Колорадо тело было сразу же помещено в холодильник и за два дня заморожено при температуре минус девяносто четыре по Фаренгейту. Холодильную камеру для глубокой заморозки ученые приобрели у вышедшего на покой местного мясника. Когда труп был заморожен, ученые приклеили (клеем, купленным в соседней скобяной лавке, в которой они, кстати говоря, купили многие необходимые им материалы) руки к бокам, склеили вместе пальцы рук и ног, а член приклеили к бедру, чтобы ничто не потерялось и не испортилось при разрезании. Потом тело четвертовали с помощью хитроумного приспособления, словно взятого из лаборатории Франкенштейна. Каждая из четырех секций была помещена в желатин и снова заморожена. Спитцер говорит, что они начали со стоп, так как это была наименее важная часть. "Мы не хотим этим обидеть подиатров", - добавил он.

Спитцер и Уитлок потратили месяцы на приготовление тонких срезов (толщина которых не превышала толщину кредитной карточки) из замороженного трупа и желатина. Каждый жужжащий тур пилы сопровождался образованием ярко окрашенных человеческих "опилок", который тщательно сметали в мешок для дальнейшего захоронения. Лицезрение замороженных блоков блестящей человеческой плоти - новая перспектива для дилетантов. Четырехлетняя дочь Спитцера, Анна, имела свое личное представление о том, чем занимается ее отец. Услышав в детском саду встревожившее ее описание того, чем занимается отец девочки - "мой папа режет трупы и [280] вставляет их в компьютер", - воспитательница позвонила родителям, чтобы выяснить в чем дело.

Через девять месяцев после того, как ученые получили в свое распоряжение труп мужчины, они приготовили фотографии 1878 срезов. Данные потребовали памяти в 15 гигабайт. Со временем техника приготовления срезов была усовершенствована, и из женщины приготовили уже пять тысяч срезов.

Выполняя часть проекта, ученые собрали воедино цифровые изображения заключенного и воссоздали прозрачное трехмерное изображение его тела. Правильно сложенные компьютерные образы снова приняли вид заключенного, на груди даже стала видна татуировка. В настоящее время Уитлок и другие анатомы тщательно маркируют каждую часть каждого слоя в тысячах срезов. В будущих приложениях этих данных ученые видят возможность создать виртуального пациента для имитационного обучения хирургии, что, по их мнению, произведет революцию в медицинском образовании. Используя осязательную обратную связь, ученые уже создали виртуальное "колено", которое можно оперировать специальными инструментами. Страдая от недостатка финансирования, ученые думают, не помогут ли производители видеоигр создать виртуальные хирургические игры.

Труд этих двух ученых уже вдохновил деятелей искусств, особенно фотографа Александра Циараса и художницу Джустин Купер.

От науки к искусству

Работа Спитцера и Уитлока, которые преследовали научные, а не эстетические цели, стала вдохновенным искусством в руках Александра Циараса. Он купил у Спитцера и Уитлока цифровые данные мужчины и создал потрясающий интерактивный компакт-диск, в котором зритель мог перелетать с одного слоя тела на другой. Нажми [281] несколько клавиш и кожа исчезает. Потом настает черед мышц, потом органов. Можно снять участок черепа, чтобы обнажить головной мозг. Фигуру можно поворачивать в любом направлении. Можно по одной исследовать четверти расчлененного тела. В самом деле, Циарас украсил данные и сделал их коммерчески привлекательными. Он сделал человеческое тело ослепительно красивым и доступным для среднего дилетанта в стиле развлечения Омнимакс. Его "Вояж по телу" попал на обложку журнала "Лайф", он продается в книжных магазинах и на сайтах интернета.

С помощью технологий, позволяющих получать изображения с высоким разрешением (рентгенография, магнитно-резонансная томография, компьютерная томография и позитронно-эмиссионная томография), некогда невидимый мир стал видимым, и художники немедленно ухватились за новые возможности, предоставленные высокими технологиями.

Одна такая художница, Джустин Купер, с помощью магнитно-резонансной томографии "разрезала" свое собственное тело, как салями, на тонкие ломтики, и вывесила этот автопортрет, RAPT, в 1998 году в галерее Джулии Сол в Нью-Йорке. "Мне хотелось создать передвижную сноску к проекту "Визуализация человека", а потом что-нибудь еще", - сказала Джустин Купер. Пользуясь полученными с помощью аппарата МРТ изображениями, художница перенесла семьдесят восемь поперечных срезов своего тела на листы прозрачного пластика размером три на три фута, которые были подвешены к потолку на уровне глаз. Получился длинный, идеально ровный ряд снимков. Произведение было разделено на четыре секции (четвертовано, как в проекте "Визуализация человека"), так, чтобы зритель мог войти внутрь тела и выйти из него. Расстояние между вертикально подвешенными пластинами было так велико, что тело художницы вытянулось на всю длину большого зала галереи. Хотя композиция [282] выполнена в высокотехнологической версии, RAPT напоминает тело, лежащее на секционном столе.

В другом произведении, которое в 1998-1999 годах было выставлено в галерее Джулии Сол и озаглавленном "КОЖА/ГЛУБИНА: Обзор внутренних изображений от рентгена до МРТ", Купер использовала ту же технику поперечных срезов для создания бюста под названием "Автопортрет". Но, в отличие от RAPT, пластины с изображением были уложены в стопку. Горизонтально расположенные листы образуют прозрачное, трехмерное рентгенологическое изображение головы и плеч художницы. Одна копия "Автопортрета" была быстро приобретена нью-йоркским музеем "Метрополитен", другая эксцентричным богатым собирателем, меценатом и патроном многих представителей спесимен-арта. Вся выставка оказалась несколько привлекательнее, чем выставка медицинских достижений, и включала в себя компьютернотомографический портрет известной представительницы перфоманса Лори Андерсон, выполненный фотографом Энни Лайбовиц.

Проект "Видимый человек" и другие технологии медицинской визуализации позволили нам заглянуть внутрь тела не на молекулярном или клеточном уровне, но на уровне целостных тканей и органов - мы смогли их воочию увидеть. Анатомию человека с момента ее возникновения традиционно изучают с помощью рассечения и препарирования трупов, но проект "Видимый человек" и метод МРТ совершили революционный скачок в истории изучения анатомии человека, позволив нам увидеть целостное человеческое тело, все его системы и структуры одновременно.

"Настоящая революция заключается в том, как мы представляем себе свой образ - его холистический аспект, - говорит биолог из Гарвардского университета Нэнси Кедерша, которая демонстрирует в музеях выполненные ею фотографии молекулярных структур. - Боль [283] ше всего меня воодушевляет усиление акцента на стремлении все унифицировать, увидеть с помощью технических средств цельную картину, увидеть, как мелкие детали складываются в нечто большее. Восхищает попытка увидеть целостный организм, то есть систему, единый поток".

Но находятся художники и ученые, которые предпочитают сосредоточивать свои усилия именно на мелких частях и деталях. Говоря о проекте "Видимый человек", Нед Симен сказал: "С точки зрения такого человека, как я, то есть специалиста по молекулярной биологии, это очень грубая работа. Если вы ведете речь о рассечении тела на определенное число ломтиков (от 2000 до 5000), то, значит, вы говорите о срезах толщиной около миллиметра. Я же в основном думаю о человеке, как о мешке с химикатами. Проект "Видимый человек" дает нам весьма грубое представление о человеческом теле - грубое в том смысле, что тонкое представление должно состоять из миллиардов фрагментов". Художники и ученые могут теперь фотографировать организм именно на таком микроскопическом, бесконечно мелком уровне.

Микроскопическая визуализация внутреннего строения организма

Изображение ДНК

Молекулярная фотография схватывает и представляет нам мир, невидимый невооруженным глазом. Сегодня высокотехнологичные машины преобразования изображений открыли тайну человеческого тела, позволили нам зрительно воспринять микроскопические элементы - ДНК, молекулы и клетки. Многие художники спесимен-арта принялись тщательно исследовать новый визуальный мир, некоторые по политическим мотивам, некоторые же из-за чуда, открывшегося их глазам и вдохновившего их на поиск. [284]

Как только двойная спираль становится символом поворотной вехи столетия, одним из излюбленных образов этих художников стали "отпечатки пальцев" ДНК, что было похоже на то, как штриховой код супермаркета совпадает с перфокартой Ай-би-эм. По мнению художника Гари Шнайдера, который недавно создал свой "генетический автопортрет", отпечаток ДНК - это уже не биология, это информатика. Две его работы - высокотехнологичные автопортреты-композиции представляют собой черно-белые фотографии ДНК, слегка тонированные в приглушенный красный цвет и названные "Митохондриальная ДНК" и "Ген SRY".

Шнайдер, который был "соблазнен" микроскопом еще в старших классах школы на уроках биологии, прошел путь от живописца, деятеля перфоманса и фотографа до научной фотографии, которой он начал заниматься в конце восьмидесятых годов. После того как его захватила идея создания генетического автопортрета, он нашел ученых, которые согласились работать с ним, чтобы создать то, что потом стало пятьюдесятью пятью изображениями, начиная с крошечного - три на четыре дюйма - изображения Y-хромосомы до огромного - девять на семь футов - митохондриального гена. Тональность фотографий, которые он проявляет в полной темноте, мягкая, земная. Они не так сильно украшены, как большинство усиленных и обработанных научных изображений. Для его работ характерна бескомпромиссная честность. Его "несовершенные" образцы - курчавый седой волос бороды, кусок ДНК - изображенные в деталях и увеличенные, приковывают взор своей человечностью.

В его портретах также часто используются те части человеческого тела, которые нередко используются при судебно-медицинском исследовании. На его выставках можно увидеть фотографии его собственных рук (старомодные отпечатки пальцев); его зубы (регистрация неповторимого индивидуального рисунка); сетчатка (новая [285] лазерная идентификационная технология); кровь (место убийства); и сперма (случай изнасилования).

Шнайдер, испытывающий "жгучее волнение" от новых технологий, очень хочет знать, как эта информация будет использована в будущем. Он рассматривает свою работу как своего рода подготовку к будущему, когда эти технические открытия станут более интегрированной частью нашей жизни. "Я не политизированное животное и не очень интересуюсь политикой, но я все время ощущаю, что все аспекты нового мира нуждаются в обсуждении".

Билл Юинг, директор лозаннского Елисейского музея в Швейцарии (который собирается посвятить весь двухтысячный год темам, связанным с человеческим телом), отдает себе отчет в силе воздействия, какое оказывает приложение художественного контекста к политизированному предмету. В 1998 году он попросил Шнайдера заново создать генетическую композицию-автопортрет, предназначенную для художественного музея в Санта-Барбаре. Юинг чувствовал, что выставка станет подходящим контекстом для референдума по сельскохозяйственному генетическому инжинирингу, который должен пройти в Швейцарии. Выставка и подготовка к ней широко освещалась в Швейцарских средствах массовой информации и референдум закончился выражением опасливого согласия.

Для Шнайдера публичная демонстрация его генетического материала драматично и открыто представляет непреходящую политическую тему жизни. Поскольку он родился и вырос в Южной Африке, призрак подавляющего полицейского государства всегда преследовал его. Многие работы художника проникнуты тревожностью. Генетическую приватность так трудно защитить, так почему бы просто не бросить ее, как кость псам? Он продолжает: "Это абсолютно откровенный автопортрет, начиная с отпечатков моих рук до моей спермы". И если для среднего посетителя галереи этот портрет может по [286] казаться точно таким же, каким был бы его собственный, то для ученого не может быть ничего более сокровенного и индивидуального. "Как ученый, - говорит Гарви Хершман из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, - я знаком с каждой из этих технологий - со сканированием сетчатки, секвенированием ДНК, хромосомным анализом, микрофотографированием клеток. Несмотря на тот факт, что я знаком со всеми этими методиками, сама идея о том, чтобы открыто выставить эти неповторимые характеристики индивида, никогда не приходила мне в голову. Это то же самое, что встать голым перед камерой, причем нагота доведена до высшей точки. Вы не только голый снаружи, но вы голый на всех уровнях - от макроскопического до атомного. Каждый зритель видит Гари на всех уровнях организации его организма. Если бы это касалось меня, я бы чувствовал себя до невероятной степени уязвимым. Это тот эмоциональный ответ, который я ощутил, взглянув на работы Шнайдера".

Его выставленная напоказ ДНК действительно стала поводом для беспокойства. В то время как Шнайдер создавал свою работу, его спонсор выражал опасение, что Шнайдер может потерять медицинскую страховку, если не откажется от мысли отыскать у себя ген наследственной предрасположенности к раку (болезни, от которой умерла мать художника). Шнайдер же чувствовал, что это часть творческого процесса и не отказался от своего намерения, но результаты сокращенного теста не дали окончательного ответа. В отношении генетической дискриминации Шнайдер действительно стал канарейкой в шахте.

Портрет во все возрастающей степени перестает быть изображением лица. В 1998 году прошла выставка Манглано-Овалье "Сад восторга". С помощью ученых художник создал огромную композицию из сорока восьми цветных ДНК-портретов, высотой пять футов и шириной два фута каждый. Изображения были размещены в виде триптихов, каждый представлял группу друзей и назывался их [287] именами: Лю, Джек и Кэрри или Луис, Четас и Педро. Напоминая полосатые цветовые пятна на белом фоне, портреты напоминали о сорока восьми портретах испанской "касты", выставленных в Мехико в восемнадцатом веке для прославления испанской нации. В центре огромного зала, где были размещены ДНК-портреты, находились три комплекта из восемнадцати ящиков, в которых помещались наборы для анализа ДНК.

Намерением Манглано-Овалье, по его собственным словам, стало поднять вопрос о том, что кем бы ни был человек, вознамерившийся создать новые категории людей, основанные на генетике, он будет тем не менее во всем похож на испанских колонизаторов, которые хотели навсегда сохранить господствующее положение в социальной структуре. Его работа спрашивает: какие типы новой классификации получатся из этих анализов ДНК и какой вид новой дискриминации будет основан на полученной таким путем информации? Как мы будем определять личность, когда наборы для проведения генетического анализа станут такими же доступными, как наборы гимнастических снарядов? По генетическому устройству? По гену гомосексуальности или по гену ожирения или по гену рака? Манглано-Овалье родился в Мадриде в 1961 году, но рос и воспитывался в разных городах - в Боготе, Колумбия, и в Чикаго, где он живет в настоящее время. В жизни и в работе ему часто приходилось сталкиваться с проблемой идентичности и расовой принадлежности, и он считает, "что устройство современного общества предоставляет идеальную возможность нового определения расы и этнической принадлежности".

Не все изображения ДНК предназначены для того, чтобы рассказывать истории, отстаивать политические взгляды или обеспечивать улики, как, например, в случаях судебного установления отцовства или в судебно-медицинской практике. Некоторые ученые создают изображения ДНК, как способ сообщения научной информа [288] ции визуально, чтобы она стала более понятной и наглядной. Гарвардский профессор химии Джордж М. Уайт-сайдс в сотрудничестве с фотографом и штатным художником Массачусетского технологического института Фелицией Френкель проиллюстрировал предметы научного исследования в их совместной книге "На поверхности вещей". Одним из таких предметов стала ДНК. В отличие от ясных, черно-белых изображений Шнайдера или ярко окрашенных картин ДНК в мягком исполнении Манглано-Овалье, изображения отпечатков ДНК в исполнении Френкель отличаются строгой упорядоченностью и плотно нагружены информацией. Они так же прекрасны, как пять стеблей бамбука на фоне серого ночного неба.

Для химика эти изображения ДНК становятся инструментом обучения. "Каждый пояс, показанный здесь, - это скопление молекул ДНК одинакового размера, - пишет химик Уайтсайдс. - Разделение молекул ДНК по размеру является основой почти всех процедур генетического анализа, используемых для нахождения детей при неустановленном отцовстве и для поиска преступников. Молекулы ДНК несут отрицательный заряд. Когда к краям емкости (с водой) прикладывают напряжение, молекулы плывут от отрицательного полюса к положительному..."

Цель Френкель заключается в популяризации науки с помощью убедительных образов. Она учит студентов и ученых в МТИ, как визуализировать их работу, и сама выставляет свои произведения в галереях по всей стране. Как популяризатор, она говорит: "Я хочу стать Мартой Стюарт в науке".

Цель документального изображения картины ДНК широко варьирует у разных представителей спесимен-арта, так же как и причины и основания для создания и показа других микроскопических миров - от прославления науки до спора с ней по основополагающим вопросам. [289]

Клеточные изображения

Биолог с медицинского факультета Гарвардского университета Нэнси Кедерша представляет изображения тела на молекулярном уровне как вспомогательное средство проведения научных исследований, но она тоже очарована их красотой. И хотя она утверждает, что эстетическая часть ее работы не более чем "хобби", ее работы выставлялись в художественном музее Санта-Барбары, печатались в журнале художественной фотографии "ДаблТейк" и в журнале "Ваерд". Ее научные фотографии клеток печатались в журналах "Лискавер", "Тайм", "Ньюсуик" и "Нью-Йоркер".

Иногда ее работы кажутся труднодоступными. Она говорит: "Как ученый я делаю все. Через некоторое время я собираюсь сделать свой фильм. Я буду чистить клетки с подопытными животными. Я буду готовить культуру тканей. Я выращиваю маленькие колонии клеток в чашках Петри и каждый день меняю среду. Это самая худшая часть работы - необходимость быть "мамкой". Твои клетки требуют массы сосредоточенности, заботы и внимания в любой момент времени. Это не то, что ты делаешь по выбору, когда тебе вздумается".

Она является экспертом по технологии "молекулярной иммунофлюоресцентной метки" всех типов клеток. Она окрашивает различные части клеток и наблюдает, с какими другими частями взаимодействуют окрашенные участки. "По сути, я разработала метод, при котором цветные молекулы специфически окрашивают различные объекты, которые существуют в клетке, но недоступны нашему непосредственному наблюдению, - поясняет Кедерша. - Вся хитрость заключается в том, чтобы визуализировать эти компоненты в движущейся клетке, в покоящейся клетке и в делящейся клетке. И это очень красиво, потому что краски светятся в темноте. Они флюоресцируют. На чисто эстетическом уровне клетки прекрасны". [290]

Ее фотографии выявляют информацию, критически важную для изучения рака, болезни Альцгеймера и других недугов. Она сотрудничает с другими учеными, учит студентов и курсантов и дает технические и методические советы ученым, желающим сделать изображения в своей работе или использовать ее технику в научных исследованиях. Ее фотографии украшают обложки учебников, появляются на слайдах научных конференций и иллюстрируют научные статьи.

Ее друзья шутят, что если она лишится работы, то сможет открыть магазин и брать комиссионные с богатых покровителей за создание клеточных портретов. Когда ее попросили описать, как бы она занималась этим, то она ответила, что это зависело бы от личности клиента и заметила, что могла бы проявить подлинное творчество только по отношению к усопшему заказчику. Но, размышляет она, клетки крови можно добыть и у живого субъекта. Если личность достаточно уравновешенная, то можно приготовить и изобразить определенную часть ядра. Если личность эксцентричная и энергичная, то в дело пойдет митохондрия клетки, так как именно в митохондрии протекают главные энергетические процессы. Когда ее спросили, как бы она выполнила портрет президента Клинтона, она сказала: "Я не хочу касаться этого предмета", - но потом добавила, что в последнее время много занимается клетками предстательной железы и крайней плоти.

Проведенная в художественном музее Санта-Барбара групповая выставка "Невидимое: Образ/Воображение науки", где были выставлены работы Кедерша, показала также "Клетки естественные киллеры" (1997) ученого Оливера Менкеса; "Хромосомы дрозофилы" (1998) художницы Памелы Дэвис Кайвелсон; "Наностебель I: Встреча в потоке крови" (1998) - совместная работа, выполненная художниками (ApT)N лаборатории и учеными Монсанто; и видеофильм "Линии крови" (1998) художника [291] Дюи Сеида, в котором его семейный портрет растворяется в его ДНК. На другой выставке, используя простые химические реакции, художник Хиро Ямагата создал одноклеточные организмы в своей студии, фотографировал их, увеличивал до размеров фрески и выставил. Многие художники используют средства молекулярной биологии (что похоже на абстрактное искусство), чтобы создавать свои произведения.

Спесимен-арт и СПИД

В конце восьмидесятых и в начале девяностых годов эпидемия СПИДа вытолкнула некоторых художников из состояния самосозерцания, из среды искусства ради искусства в более широкий контекст жизни и смерти. Когда справа и слева умирают друзья, прекрасные картинки и концептуальные произведения, являющиеся отражением других видов искусства, стали казаться несущественными. Художники обратили свой взор на медицинские науки, чтобы протестовать против недостаточного финансирования исследований и общественного невежества. Их протестные работы стали частью движения спесимен-арта.

Фотограф Зоя Леонард хорошо сознает, как сильно повлиял связанный со СПИДом кризис на ее искусство. Она переключилась с создания маринистских и облачных пейзажей и включилась в движение спесимен-арта. "Оконная рама того самолета (с которого она снимала свой облачный пейзаж) как раз оказался в кадре в тот момент, когда я переживал,а ужас, связанный со СПИДом, - говорит Леонард. - Я стала активистом и поняла, что не могу больше делать эти двусмысленные красивые картинки. На целый год я заморозилась, а потом наступил сезон, когда я стала снимать восковые анатомические муляжи и сюжеты по истории медицины. Эти анатомические муляжи принадлежат истории. Это наше наследие. Я хотела видеть доказательства, я хотела найти корни проблем, [292] решить их, начать развязывать их гордиев узел. Мне показалось, что самолет, на котором я витала над землей, должен, наконец, приземлиться, и мне надо разобраться со всем окружающим меня дерьмом".

Поздней ночью 1991 года друзья нью-йоркского фотографа Нэнси Берсон расклеили в двух районах Нью-Йорка - Сохо и Челси - сотни афиш размером восемнадцать на тридцать дюймов. Эти плакаты стали предметом коллекционирования в сообществах гомосексуалистов и художников. На плакате изображены бок о бок две клетки, одна из них инфицирована ВИЧ, а вторая нет. На плакате огромная надпись: ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ЭТО. Сегодня это творение приобрело поистине мифические масштабы. Рассказывают истории о том, что Берсон использовала для расклейки плакатов рекламные щиты, станции метро и автобусные остановки.

"Плакаты висели везде и всюду, куда бы ты ни пошла. На них было просто написано: ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ЭТО", - слегка преувеличивая, вспоминает Энн Пастернак. Пастернак - исполнительный директор "Времени творчества" - существующей двадцать пять лет некоммерческой организации, которая поручает художникам создавать экспериментальные работы в общественной сфере. "Время творчества" спонсировало и работу Берсон. Следующий проект этой организации, касающийся публичной художественной работы о генетике, будет спонсировать не кто иной, как все тот же безымянный эксцентричный собиратель и покровитель спесимен-арта.

Для того чтобы создать ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ЭТО, Берсон вступила в сотрудничество с ученым Кунио Нагашима, который помог ей создать изображение клеток с помощью сканирующего электронного микроскопа с увеличением в 4 000 раз, любезно предоставленного представительством фирмы "Хитачи" в Вашингтоне, округ Колумбия. Берсон окрасила инфицированную клетку в синий цвет, чтобы она ярким пятном выделялась рядом с [293] черно-белым изображением неинфицированной клетки. На плакате была поясняющая надпись. "Справа изображен нормальный Т-лимфоцит, который защищает иммунную систему от инфекции. Слева изображена ВИЧ-инфицированная Т-клетка". Здоровая клетка напоминает веселый, ощетинившийся длинными иглами мяч, а больная клетка похожа на пса, который вцепился в эти резиновые нити. Берсон намеревалась дать ВИЧ-инфицированным людям картину здоровой клетки. Храня в памяти ее изображение, они, по мнению художницы, могли скорее начать процесс самоисцеления.

Энн Пастернак объясняет воздействие этой работы. "Это было очень смелым шагом со стороны художника - так открыто выступить в то время. И это был весьма обнадеживавший знак именно тогда, когда среди людей царило отчаяние, когда был период невероятной темноты и невежества. Была настоятельная потребность в таких плакатах. Это было то, чем необходимо было воспользоваться". ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ЭТО имело очень личное отношение к носителям ВИЧ (вируса иммунодефицита человека) и людям, пораженным СПИДом. Плакат гуманизировал болезнь. Инфицированный отличается от здорового всего лишь измененной структурой клеток, но не духом, не душой, не мыслью. "Как нам получить здоровые клетки?" - спрашивает это произведение, - говорит Пастернак. - И как можем мы помочь тем, от кого зависит, чтобы это произошло?"

Телескоп "Хаббелл" и двойная спираль

В шестнадцатом веке собрание естественных образцов, как предполагали, отражает вселенную, в одном - все, такой вот род идеи. Сегодня окончательный образчик - человек - отражает всю вселенную на клеточном уровне. "Клетка млекопитающих рядом с нами и далекие созвездия слишком малы - и те и другие - для того, [294] чтобы видеть их невооруженным глазом. При увеличении, но при отсутствии указаний на размеры, их очень трудно отличить друг от друга", - писал гарвардский химик Уайтсайдс в 1997 году.

Бесконечность простирается как внутрь, так и наружу. Когда ребенок лежит в траве и пытается вообразить себе вселенную, о которой он слышал в школе, то она представляется ему слишком непостижимой из-за своей огромности. Идея о том, что каждая из миллиардов наших клеток - клеток волос, ногтей, соскоба с внутренней поверхности щеки - это сама жизнь, и она, клетка, содержит весь план строения нашего тела и может быть использована для удвоения нас самих, также представляется абсолютно непостижимой. С таким же благоговением, с которым мы смотрели на внешнюю вселенную, мы теперь смотрим на нашу внутреннюю вселенную.

"На чисто эстетическом уровне клетки красивы, они выглядят, словно маленькие галактики, - говорит биолог Кедерша. - Возьмем, например, это крупное синее ядро. Вокруг вы видите эти завитки из точек, которые, словно гало, окружают ядро, распространяясь от центра к периферии. Мой близкий друг работает в НАСА, и мы постоянно обмениваемся фотографиями. Он показывает объекты, которые видны в телескоп (это его инструмент), а я - объекты, которые видны в микроскоп (это мой инструмент). Иногда просто поражает, насколько галактика похожа на клетку".

Одновременно новейшие технологии визуализации дают нам возможность проникнуть взглядом во взаимосвязь всех вещей, так же как генетика учит нас, что люди мало отличаются от червей и бактерий. На клеточном уровне мы теперь знаем, что человек мало отличается от вселенной. "Нет ли здесь организационной непрерывности всех вещей? - задает себе вопрос Кедерша. - Не параллельны ли закон всемирного тяготения и законы тока крови? Можем ли мы, несколько изменив ракурс и [295] сместив акценты, почерпнуть знания об одном объекте, изучая другой?"

"Мы в течение долгого времени были убеждены в том, что есть вселенные, которые существуют внутри нас, - говорит Донна Кокс, ученый, который строит изображения вселенной на суперкомпьютере в университете штата Иллинойс в Шампань-Урбане, создательница фильма "Космическое путешествие" фирмы "Омнимакс". - Бесконечная глубина нашей клеточной структуры, вся конструкция атома с его электронами, во всем подобны солнечной системе и очень крупным межгалактическим структурам. Глубина малого, как полагают некоторые ученые, намного превосходит то, что происходит в галактическом космосе. Галактики содержатся в нас самих, мы содержим в себе бесконечность".

По мере того как мы плавно переходим в новое тысячелетие, космос и наша собственная внутренняя вселенная соприкоснулись своими визуальными границами. Единство всех галактик и единство проявлений жизни - все это некоторым образом вселяет уверенность.

Внешний вид тела

Деятели спесимен-арта начали создавать документальные изображения людей с врожденными деформациями как раз в то время, когда генетическое тестирование позволяет убрать из потомства такие деформации. В то время как генетики стараются усовершенствовать тело человека, некоторые представители спесимен-арта гуманизируют его несовершенства. И точно так же, как генетическая дискриминация уже поднимает свою отвратительную голову, художники спесимен-арта концентрируют свое внимание на разнообразии людей, раздвигая границы терпимости, отвергая предрассудки и призывая к объединению различий. В их мире странных, причудливых ошибок природы оспариваются классификации нормы и де [296] фектности, красивого и безобразного, реального и идеального, при этом явно и скрыто высказываются сомнения в пригодности приложения этих категорий к человеческим существам. Сострадание, приятие, уважение к каждой отдельной личности и вдохновенное прославление уникальности каждого человеческого существа внезапно становится трансцендентным контекстом, в котором рассматривают другого человека.

Художница Нэнси Берсон фотографировала детей с краниофациальными поражениями (неправильное развитие лицевых костей и костей свода черепа), рубцами после ожогов и малышей с прогерией, редким заболеванием, проявляющимся ускоренным старением. Используя массовую любительскую низкокачественную пластиковую фотокамеру "Диана", Берсон фотографировала детей дома с их семьями в конце восьмидесятых - начале девяностых годов. Получились прекрасные черно-белые изображения страдающих тяжелыми уродствами маленьких детей, играющих в "ку-ку", смеющихся от щекотки и танцующих. На эти фотографии трудно смотреть - сначала. Это просто дети, которые делают то, что положено делать ребенку. При втором взгляде ошеломляет и потрясает любовь к этим детям со стороны родителей, сестер и братьев, друзей, и радость, ум и человечность самих малышей.

Работа Берсон, которая выставляется с 1992 года в музеях и галереях Нью-Йорка, Нового Орлеана, Хьюстона, Майами и в 1995 году на венецианской биеннале, была вдохновлена опытом, который художница приобрела в середине восьмидесятых в галерее магазинов. В то время они с мужем экспериментировали с новыми компьютерными графическими технологиями, которые они разработали вместе с двумя другими художниками, и однажды они вчетвером отправились в Холл (торговый пассаж. - Примеч. ред). "Стейтен Айленд", чтобы предложить покупателям "валентинки" в виде сердечек. "Был канун Дня святого Валентина, и родители [297] фотографировали своих детей. Мы получили громадное удовольствие. Я была просто счастлива, потому что снимала детей, и мы разработали такую прекрасную технологию украшения фона и окраски, - рассказывала она. Было обеденное время, и три ее спутника ушли поесть, и в это время "какой-то мужчина подвез ко мне инвалидную коляску, в которой находилась его дочь, пораженная тяжелым параличом. Эта коляска была скорее похожа на кровать, и ребенок лежал на ней". Мужчина попросил сфотографировать эту девочку-подростка на "валентинку". Нэнси попыталась привести девочку в "нормальное" состояние (чего она никогда больше не делала, фотографируя впоследствии детей). Она причесала ей волосы, надела ей на голову собственный красивый берет и постаралась сделать снимок так, чтобы физический дефект был наименее заметен.

"У нас получилась очень красивая фотография. Но только оглянувшись вокруг, я вдруг заметила то, чего не увидела раньше. Вокруг нас собралась толпа, смотревшая на то, что мы делаем, - вспоминает Берсон. - Меня очень тронуло то, что отец был так захвачен любовью к дочери, что вообще не замечал эту толпу. Его совершенно не волновало, что на них таращат глаза. Ему было наплевать на толпу. Он хотел одного - получить фотографию своей любимой дочки. Для меня это был признак безусловной любви". Охваченная вдохновением, Берсон, которая уже начала в то время работать с больными детьми, решила создать серию фотографий детей с редкими врожденными дефектами. Вскоре она начала наводить контакты и знакомиться с семьями.

За несколько недель до того, как Берсон приступила к своим фотографическим сериям, ее подруга Джинн Макдермот родила ребенка с синдромом Эйперта, и в возрасте двадцати одного дня Натаниэль стал первым сюжетом Берсон. Синдром Эйперта - это редкое генетически обусловленное заболевание, поражающее одного [298] младенца из ста двадцати пяти тысяч. Болезнь проявляется перепонками между пальцами рук и ног, запавшими щеками и глазами. "Моя любовь к необычному лицу Натаниэля с самого начала, - писала Макдермот в книге "Лица", - была неразрывно связана со знакомством с Нэнси. Натаниэль - ребенок, которого мы хотели и любим, но никогда не ждали, что он родится, не могли даже представить себе такого счастья".

Натаниэль посетил открытие выставки "Лица" вместе со многими другими детьми, чьи изображения украшали стены галереи. Берсон, которая уже в течение двадцати лет занимается разработкой компьютерных программ для визуального виртуального изменения формы лиц (в настоящее время такими приборами пользуются в ФБР для розыска пропавших детей), включила один такой компьютер, который находился в выставочном зале. Посетители галереи могли сесть перед компьютером и, используя простую программу, так изменить свое лицо, чтобы оно стало похожим на лица детей, страдающих одним из шести представленных на выставке врожденных дефектов. Одна маленькая девочка с восторгом забралась на стул перед формирующим прибором и с помощью отца уменьшила свои глаза, сделала их более тесно посаженными, уменьшила нос, сделала асимметричный подбородок, увеличила череп. Когда ее лицо стало похоже на лица детей, чьи портреты висели на стенах, девочка оглядела зал и улыбнулась.

Родители ребенка с краниофациальным заболеванием садились к компьютеру и формировали свои лица так, чтобы походить на своего ребенка, а дети "подделывали" свои лица под "нормальные" лица своих родителей.

"Никто, - полагает Берсон, - из тех, кто был в тот день в галерее, никогда не будет смотреть на врожденные аномалии так, как он смотрел на них раньше".

Молодая британская художница Джиллиан Виаринг, обладатель престижной премии Тернера 1998 года, кото [299] рой ее удостоил музей Тейтума в Лондоне, пробует свою фотокамеру на городском стиле изображения жителей Лондона. Виаринг интересуется гуманизацией людей дна, некоторых из которых вначале можно осудить за "смену пола". В серии фотографий, озаглавленной "Сними лифчик", Виаринг фотографировалась с тремя разными транссексуалами на разных фазах их полового превращения. Дома, расслабившись в постели, рядом с лежащей с ними Виаринг, снявшей лифчик и скромно задрапированной в простыни, они кажутся счастливыми и безмятежными.

Художница Гарриет Касдин-Сильвер, одна из первооткрывателей симбиоза искусства и технологии, работает с шестидесятых годов и является ведущим специалистом по художественной голографии, сосредоточила свое внимание на гуманизации тех, кто "не похож на нас". В 1994 году она создала голограмму размером восемь на десять футов с изображением женщины с молочными железами и половым членом и мужчины с влагалищем. Отраженные голограммы появляются на затемненных металлических пластинах, напоминая крупноформатные рентгенограммы, вертикально подвешенные к стене. Каждая фигура разделена на три секции - голова и грудь, средняя часть и ноги. Потом все три секции снова собирают воедино. Обнаженные тела светятся приглушенным зеленым и коричневым цветами. Произведение не выглядит экстравагантным, оно просто красиво. В другом произведении "Рене Уолл" (1993), в котором используется тот же материал, Касдин-Сильвер сделала голограмму страдающего ожирением гермафродита по имени Рене, с которым она познакомилась, работая в Бельгии. "Моя главная цель - достучаться до зрителя, - говорит Касдин-Сильвер. - Я пытаюсь показать, что такие люди, как Рене, или любой другой, душевнобольной, бездомный (их так много) - тоже люди. Я не просто показываю формы или плоть". [300]

Интересующаяся вопросами красоты, странности и страха, фотограф Зоя Леонард была потрясена и рассержена, увидев в одном из частных музеев Парижа забытую в пыльном шкафу с папками голову бородатой женщины конца девятнадцатого века. Леонард взволновали дека-питация, стеклянный колпак, пьедестал и идентификационная карточка. Голова была насажена на стержень, укрепленный в дне стеклянного колпака. "Кто поместил голову этой женщины под колпак и назвал это наукой? - спрашивает Леонард. - Она лишилась почестей. Ни один из признанных нами ритуалов не коснулся ее. Ни имени, ни могилы, ни могильной плиты. Только расчленение и забвение".

Леонард организовала выставку, на которой представила пять черно-белых фотографий образчика, озаглавленного "Сохраненная голова бородатой женщины" (1991), с этих фотографий голова смотрит на зрителя сквозь стекло куполообразного колпака, глаза ее следят за вами, когда вы проходите мимо. Любопытно, замечает Леонард, что ученые, которые засунули ее голову под колпак, не сумели включить в идентификацию груди. "Для меня серия этих фотографий, - говорит Леонард, - меньше о ней, женщине, нежели о нас, об обществе, которое разодрано на части из-за различий между нами".

Не желая эксплуатировать эту безвестную женщину, Леонард обратилась за помощью к Дженнифер Миллер, актрисе перфоманса, которая сама является бородатой женщиной. Сотрудничество Леонард и Миллер привело к созданию фотографий Миллер, как красотки, позирующей на листах настенного календаря.

К излюбленным сюжетам Джоэла-Питера Уиткина принадлежат неоперированные транссексуалы, такие же красивые, как Фрида Кало, и он фотографирует их в таких классических позах, как, например, в "Грациях". Их красота ошеломляет, и через некоторое время смешение полов представляется зрителю вполне заурядным собы [301] тием. Уиткин заново интерпретировал античную скульптуру "Венера Милосская", и, манипулируя образом, он создал свою живую богиню также безрукой на темном фоне. Его Венера Женевская, чье тело почти до мелочей напоминает оригинальную скульптуру, не задрапировано также скромно, и на виду оставлены мужские органы.

В дополнение к фотографированию людей с двойственным полом, представители спесимен-арта представляют в своих работах людей с поврежденными или парализованными конечностями, часто делая это в классическом стиле. В одном из своих произведений Уиткин поместил пышную, роскошную, чувственную женщину с красивым лицом и белокурыми локонами, как у леди Годивы, на тумбу письменного стола. На фоне зачарованного леса она предстает как принцесса - с ампутированными по колено ногами. В своей жизни эта женщина перенесла более тридцати операций и недавно умерла в возрасте тридцати восьми лет. Уиткин сфотографировал ее со всеми предосторожностями, чтобы скрыть шрамы и другие деформации. На другой фотографии изображен мужчина с мощным торсом и пропорциями греческого бога. Он стоит, словно статуя на фоне нарисованного океана, гор и вздымающегося ввысь небосклона. Он стоит в классической позе, но у него нет рук, и на этот раз это не обман и не фотографическая манипуляция.

Одну из своих самых любимых моделей Уиткин встретил на открытии выставки в музее Уитни в Нью-Йорке в 1985 году. Он был поражен армянской красотой Джеки, ее губами, но более всего ее потрясающей голубой шляпкой, украшенной перьями. Женщина страдала параплегией и передвигалась в инвалидном кресле, которое возила ее компаньонка. Желая познакомиться с ней, Уиткин предпочел прокатиться в лифте для инвалидов, а не поднялся по лестнице. [302]

Несколько месяцев спустя Джеки согласилась сфотографироваться у Уиткина, но на определенных условиях: только если это будет в ее квартире, если на ней будет надето белье (большинство моделей Уиткина сфотографированы ню), если он сделает только двенадцать снимков и если она одобрит полученные фотографии. С характерной для него сдержанностью Уиткин "принимает оговорки" и вместе с другом всю следующую ночь готовится к съемке. Друг пишет изящный фон - пейзаж с облаками и деревьями, они покупают тяжелый занавес с кистями, и Уиткин строит в голове план композиции. На следующий день, стоя за камерой, Уиткин, желая создать более совершенную композицию, просит Джеки скрестить ноги. Она напомнила фотографу, что не может двигать ногами, и тогда он, словно она была моделью натюрморта, ставит ее на фоне пейзажа, созданного в ее спальне, скрещивает ей ноги и поправляет на голове Джеки голубую шляпку. В течение трех часов он "дружески влюбляется в Джеки". Со всеми строгими ограничениями, наложенными Джеки на съемку, в результате получилась одна из самых сильных работ Уиткина. Он увидел поразительную красоту, которая заслонила собой беспомощность и инвалидность. Последняя работа художника Марка Квинна, члена знаменитого кружка МБХ (Молодые Британские Художники), который вместе со своим другом Дэмиеном Херстом прославился тем, что вдохнул жизнь в современное движение британского изобразительного искусства в конце восьмидесятых - начале девяностых годов, отражает тот же интерес, которым проникся и Уиткин. Но как скульптор Квинн прибегнул к оригинальному материалу - мрамору. "Классические греческие скульптуры практически все испорчены (из-за утраты конечностей) до известной степени", - рассказывает скульптор, объясняя свое решение воплощать в мраморе образы людей с физическими недостатками. Первые скульптуры были названы Питер Халл и Джейми Гиллеспи. Питер Халл, золотой меда [303] лист в плавании на параолимпийских играх, родился без ног и с культями вместо рук. Гиллеспи, уроженец Манчестера, Англия, потерял часть ноги во время аварии, когда служил в армии. Теперь он мастер по изготовлению протезов. Квинн изготовил слепки их тел и выполнил мраморные скульптуры. Летом 1999 года эти скульптуры были выставлены в германском музее Ганноверского художественного объединения. Затем выставка посетит Лондон, Милан и Соединенные Штаты. Квинн замечает, что люди не испытывают душевного дискомфорта, глядя на древние обезображенные статуи, но почему-то чувствуют себя очень неловко, когда встречаются с людьми, у которых нет ног или руки или у которых есть еще какие-нибудь физические недостатки.

Для представителей спесимен-арта не существует классификации на нормальное и аномальное. Для них реальность много интереснее, нежели культурные идеалы. Они хотят потрясти старые классификации. Безобразие и красоту можно найти в самых неожиданных местах. "Если вид этих образов облегчает нам восприятие реальных лиц с природными ошибками, - говорит фотограф Нэнси Берсон, - то мне удастся увеличить нашу осведомленность в том, что истинное уродство мира проистекает изнутри нас, а не извне".

Настанет, быть может, такое время, когда генетической технологии удастся избавить человечество от "ненормальных" пропорций - то есть от гигантизма или карликовости. Что произойдет, если мы удалим несовершенные образчики людей не только с глаз долой, но из жизни? Генетическая технология может позволить нам "усовершенствовать" идеализированную человеческую форму, но иллюзия совершенства навсегда останется таковой, то есть иллюзией. Совершенство формы не имеет никакого отношения к духу. "Любить человеческий дух в какой бы то ни было эфемерной упаковке", чему так хоро [304] шо научилась Джинн Макдермот, может быть трудно в обществе, где нет болезней и многообразия.

Глубина любви таких родителей, как Макдермот или отец девочки с церебральным параличом, позволяет нам видеть и чувствовать жизнь более ясно, с меньшей озабоченностью ее "эфемерной упаковкой". Макдермот пишет в "Лицах": "Родам сопутствует период благодати. Из-за того, что быстрый и священный шепот времени и радость так туго пеленают новорожденного, что те, кто любит ребенка, отказываются видеть или даже воображать, что он не есть воплощенное совершенство".

Телесный организм

От вида крови некоторые люди падают в обморок. Кормление ребенка грудью в общественном месте шокирует окружающих. Туалет на бензоколонке может являть собой поистине отталкивающее зрелище. Шоу с подсматриванием за половым актом вызывает у большинства людей отвращение.

Человек грязен. Мы кровоточим, выделяем мочу и истекаем другими телесными жидкостями.

Генетические технологии обращают наше внимание на то, что человеческое тело - это всего лишь носитель информации и представляет собой нечто стерильное. Между тем художники спесимен-арта требуют, чтобы мы видели, что организм человека телесен. Используя жидкости и секреты собственного организма как средства художественного выражения - такие же, как краски или глина, - они изменяют контекст материала. Жидкости, о которых многие люди не любят даже говорить, а еще меньше смотреть на них и которые считаются чем-то сокровенным, становятся средствами живописи. Кровь, сперма, молоко, моча, менструальная кровь - художники спесимен-арта свели организм человека к чему-то, что по сути своей напоминает водопровод или канализацию. [305]

Стоит сконцентрировать внимание на этих универсальных жидкостях, как происходит нечто магическое - различия между людьми стираются. Огромная фотография Андреса Серрано с видом крови (сплошная красная плоская поверхность, как поверхность обоев) или его фотография мочи (как первый слой желтой краски на стене туалета) универсально человеческие. Не остается ничего, что указывало бы на расу, возраст, пол, внешность, культурный уровень или внешние формы. Искусство телесных жидкостей служит превосходной метафорой для ломки старых классификаций красоты и безобразия, нормы и патологии, реального и идеального, и наиболее глубоко, расовых различий.

Серрано, который исследовал использование телесных жидкостей в изобразительном искусстве более полно, чем кто-либо другой из известных художников, стал знаменитым в конце восьмидесятых годов, когда сенатор Джесси Хелмс (республиканец от Северной Каролины) с отвращением обнаружил, что получатель национальной премии по искусству, некий Серрано погружал святые иконы в мочу и фотографировал их сияние при свете своих студийных софитов, словно это был свет божий. "Когда я начал работать с телесными жидкостями, - говорит Серрано, - я не мог себе представить, какой это соблазнительный материал... Я делал это, потому что - черт возьми, потому что это потрясающие цвета!"

Выполненная Серрано композиция "Мадонна с младенцем И" не могла бы быть более нежной. Погруженные в мочу, оттененные, как на полотнах Рембрандта, окруженные нимбами, светящиеся лица Богоматери и Младенца заполняют раму. Католическая монахиня, сестра Венди Беккет, постоянный художественный критик Британской радиовещательной компании (Би-би-си), нимало не оскорбилась творением Серрано. "Думаю, что люди поспешили заклеймить произведение как кощунственное, - говорит монахиня и делает следующий шаг, [306] называя религиозную серию Серрано "успокаивающей душу". Работы фотохудожника вызывают многочисленные споры и не раз становились предметами судебных разбирательств в Соединенных Штатах, Австралии и Нидерландах. Поводом к возбуждению дел служили больше названия, нежели суть произведений - "Писающий Христос", "Писающий папа", "Писающий Сатана", "Писающий Бог". Серрано, который искренне верит в то, что после смерти его будут считать религиозным художником, явно получает наслаждение оттого, что помещает рядом возвышенное и земное. Его фотографии говорят о том, что люди существуют как телесный материал и как духовные существа одновременно. Ни одно из этих существ не подвешено в вакууме и одно не обесценивает другое. Серрано очень кратко и выразительно описывает отношение людей к его работам. Люди "соблазняются красотой и оскорбляются контекстом".

Для своей фотографии "Распятие" (1987) Серрано погрузил статуэтку Иисуса на кресте с двумя апостолами по сторонам в небольшой сосуд с кровью. Фигуры исчезли, но не до полной неразличимости, превратившись в колеблющийся черный силуэт простейшей формы - якоря на сплошном блестящем красном фоне. Это один из сильнейших образов Серрано. Однако эта работа вызывает мало споров, так как слово "кровь" не вынесено в название, и мало кто догадывается, что фотохудожник использовал именно ее. Вероятно, кроме того, кровь в связи с Христом переносится лучше, чем моча.

Рон Джудиш, владелец картинной галереи в Денвере, выставляет работы Серрано и искренне удивляется спорам. "Мое мнение заключается в том, что мы придаем слишком большое значение этой грошовой пластиковой статуе того, что мы считаем божеством, но почему-то телесные жидкости, которые составляют самую сущность нашего существования, мы считаем грязью, которой следует избегать любой ценой". [307]

Серрано также экспериментировал со сведением образов крови, мочи и молока к чистому цвету, что напоминает творения современных минималистов. Так же как на сплошной желтой фотографии "Моча" и на сплошной красной фотографии "Кровь", Серрано выделяет уникально женские жидкости на отдельной фотографии, представляющей молоко и кровь. Это произведение называется просто "Молоко, кровь". Изображение размером пять на четыре фута расщеплено посередине вертикально - молоко (чистый белый цвет) слева, кровь (чистый красный цвет) справа. Более графично и грубо представлена менструальная кровь на фотографии, названной "Красная река №2" (1989). Серрано с близкого расстояния сфотографировал и увеличил до огромных размеров. Его фотографическое представление мужской жидкости является более динамичным. На фото, озаглавленном "Без названия X. (Траектория эякуляции)" (1989) получилось изображение светящейся веревки на абсолютно черном фоне. Этому произведению нельзя отказать в жизненной силе.

Поток

Общий объем циркулирующей в организме человека крови равняется девяти пинтам, и в течение четырех месяцев в 1991 году британский художник Марк Квинн забирал у себя кровь, замораживал ее и сохранял, пока не набрал девять пинт. Потом из этой замороженной крови он отлил некое подобие своей головы. Созданное Квинном произведение "Я сам" не имеет ничего общего с округлой массой, которую вы наверняка себе вообразили. Сланцевая поверхность, тонкая, тщательно разработанная фактура ресниц, ямочка на подбородке и лучики морщин создают истинное произведение искусства.

"Это счастливое совпадение, - говорит Квинн, - что объем моей головы оказался равен объему циркулирую [308] щей крови". В сотрудничестве с инженером по холодильным установкам, Квинн создал тщательно отделанный холодильник. Элегантная подставка из нержавеющей стали высотой пять футов увенчана сверху прозрачным ящиком высотой два фута. Находящаяся в ящике темно-красная голова покоится на плоской деревянной подставке. Голова находится на высоте роста человека, то есть около шести футов. Нержавеющая сталь подставки отражает только тело, но не голову зрителя. Посетитель видит свое тело с головой из крови. "Скульптура основана на допущении, что между людьми больше общего, чем различий", - говорит Квинн.

В дальнейшем Квинн выполнил целую серию голов. Одно из произведений, называемое "Происхождение вида", представляет собой голову Квинна, выполненную из замороженного молока, что напоминает о дающей жизнь силе материнского молока. Вторую голову из крови он сделал в 1996 году, собираясь каждые пять лет повторять это до самой своей смерти, что должно отразить процесс его старения. Джей Джоплинг, основательница галереи "Уайт Кьюб", где выставляются Дэмиен Херст и Марк Квинн, говорит: "Кровавая голова" - очень хрупкая скульптура и требует некоторой самоотверженности со стороны собирателя. (Оригинальное произведение "Я сам" находится в знаменитом собрании Саатчи в Лондоне.) Эта скульптура весьма наглядно и прозрачно выражает хрупкость грани между жизнью и смертью; скульптурная форма "Я сам" (буквально ее скульптурная жизнь) перестанет существовать, если кто-нибудь выдернет вилку из розетки. Многих людей пугает сама идея, но... она совершенно безмятежна. Глаза закрыты, рот слегка приоткрыт. Я считаю, что это очень значительное произведение искусства". Произведение живо напоминает о крионике, науке, которая перешла от сохранения целого тела к сохранению голов. Головы, сохраняемые криониками, [309] и кровяная голова Квинна сохраняются "живыми" лишь машинами, обеспечивающими низкую температуру. Произведения Квинна напоминают также о медицинских системах жизнеобеспечения, которые поддерживают жизнь пациентов с помощью подключенных к электрической сети аппаратов. Выдерните вилку, и пациент умрет.

В 1998 году, в течение девяти месяцев Иниго Мангла-но-Овалье и два других художника собирали свои телесные жидкости (по большей части мочу, но и немного крови, и немного спермы) для того, чтобы создать произведение, которое они назвали "Источник". После того как все жидкости были собраны и разделены, рассказывает Манглано-Овалье, "они прошли процесс очистки и дистилляции до тех пор, пока не превратились в дистиллированную воду без минеральных солей и какого бы то ни было осадка. Жидкости стали прозрачными и сверхчистыми". В результате получился вполне пристойный модернистский водный холодильник с тремя стеклянными емкостями с автоматическими раздаточными устройствами, каждая емкость была помечена табличками - фигура 1, фигура 2 и фигура 3.

Каждый посетитель мог налить себе этой дистиллированной воды и попробовать ее. В Бразилии пили больше, чем в Нью-Йорке, замечает Манглано-Овалье. "Речь шла о том, что все три источника абсолютно идентичны. В них больше не осталось буквально никакой информации, позволившей бы установить их происхождение, описать или идентифицировать людей, от которых они получены". Художники уничтожили всякую разницу между собой и в процессе этого уничтожения превратили не очень приличные жидкости в чистую воду - главную жидкость человеческого тела. (Вода составляет от 50 до 70 процентов веса тела, в зависимости от состояния здоровья и от возраста.)

Произведение, созданное из жидкостей тела, лишено лиц и тел. Наша человечность не зависит от очевидных [310] различий или видимой разницы, но больше от тех черт, которые мы делим между собой поровну. Универсальный ток крови, мочи, молока, рек, приливов. Одно тело, одна земля, одна вселенная.

Смерть

Самой мощной темой спесимен-арта является смерть, которая в качестве строжайшего табу заменила в Америке секс. Такое произведение искусства потрясает наши чувства, очаровывает и одновременно отталкивает. Безошибочные образы смерти - фотография обезглавленного тела, мертвая голова на блюде, видеозапись самоубийственного прыжка - вызывают почти извращенную радость быть живым. Однако эти образы поднимают неизбежный вопрос: почему представители спесимен-арта так сильно сосредоточены на смерти? Чего не хватает в культуре нашего общества, когда дело касается смерти?

Жизнь здесь, на земле, стала нашей одержимостью номер один. Правильно питаться, выполнять физические упражнения, принимать пищевые добавки и регулярно ходить к врачу для проверки и поддержания здоровья. Чем большую важность мы приписываем земной жизни и чем более высокой ценностью она становится, тем больше мы боимся смерти. Когда-то мы считали, что смерть наступает по воле Божьей. Было какое-то утешение думать, что "Бог призвал ее к себе".

Мы подсознательно заключаем новую фаустовскую сделку: отдай душу технологии, и ты дольше пробудешь на этой земле (эта сделка заменила старую фаустовскую сделку - отдай душу дьяволу в обмен за знания и власть). Пересадка печени - еще три года. Трубки и кислород - еще три недели. Что, собственно, случится, если генетики продлят жизнь на десятилетия, сделав ее здоровой? Что вам не нравится? [311]

"Мне кажется, что мы дали себя увлечь только из-за страха смерти. Я пережила это с отцом, когда он умирал, - говорит Анн Пастернак, директор "Времени творчества". - Он нашел в себе мужество сказать: "Хватит так хватит. Вряд ли мне будет лучше, забери меня домой". Все мои друзья, у которых умерли родители, не смогли взять их домой. Им приходилось держать родителей в больнице, потому что они боялись смерти. Мы проникнуты узаконенным страхом смерти. И медицина обещает сделать нашу жизнь долгой. Я не знаю, стоит ли в действительности придавать такое значение долголетию".

Нам надо стать думающими потребителями, когда дело касается нашего использования технологии в вопросах жизни и смерти. Не важно, в какой мере мы пользуемся технологией при жизни, мы все равно умрем. Вопрос заключается в том, хотите ли вы отдать и смерть на откуп технологии?

Спесимен-арт напоминает нам, что смерть является одним из основополагающих условий человеческого существования. Смерть неизбежна и необходима. Художники спесимен-арта требуют выявления духовного подтекста смерти в отличие от попыток ученых продлить жизнь и полагают, что смерть очень важна в постижении человеком опыта жизни. Деятели спесимен-арта призывают нас полюбить смерть, так же как мы любим жизнь. Они бросают нам вызов, призывая не отдавать смерть на откуп технологии и терять, таким образом, душу, дух и привязанность ко всем проявлениям жизни.

Любить смерть - это значит понимать, когда следует ее принять и не бояться ее; желать держать в объятиях тех, кого мы любим в момент их смерти. Любить смерть - это значит принять, что ты не можешь предотвратить смерть друга или родителя и спрашивать, правильно ли отдавать их в руки медицинской технологии и врачей, которые сделают все, что в их силах, чтобы продлить жизнь умирающих еще на день, неделю или месяц. [312]

Смерть животных и спесимен-арт

"У нас большая проблема со смертью, - полагает художник Дэмиен Херст, изготовивший медицинский шкаф, который назвал "Бог". - Я думаю, что мы не можем с ней справиться, и это ошибка при всех медицинских достижениях. Смерть - самая неизбежная вещь в жизни, и мы бежим от нее". Херст продолжает объяснять, зачем он выполнил это произведение (которое было продано в Лондоне на аукционе "Кристи" за пять миллионов долларов в апреле 1998 года). "Люди верят науке, но не верят искусству, что представляется мне глупостью. Существует массовое убеждение и вера в фармацию. Именно поэтому я и выставил в галерее медицинский шкаф, потому что я помню, как оказался в аптеке в бедной части Лондона и видел всех этих, похожих на дерьмо, людей, выстроившихся в очередь за пилюлями. Все выглядело чисто и превосходно, кроме самих людей".

Прозванный одними "Мистер Смерть" и "Искусным мясником" другими, Дэмиен Херст использует мертвых животных как метафору смерти человека и так называет свои произведения, что эта связь сразу становится явной. Он хочет заставить людей взглянуть в лицо своей смертности в присутствии нагромождения мертвой плоти. Он начал свою знаменитую зоологическую серию погруженных в формалин мертвых животных - целиком, распиленных, четвертованных животных, выставленных в таких же стеклянных ящиках, в каких выставляются животные в музеях Смитсоновского института - как раз в то время, когда музей естественной истории в Лондоне заменил свои диорамы с чучелами на графические компьютерные имитации.

В 1991 году Херст подвесил четырнадцатифутовую тигровую акулу в огромном баке с формалином. Пасть акулы была открыта, и посетители должны были почувствовать себя так, словно акула могла сожрать их. Он назвал это произведение "Физическая невозможность [313] смерти в мысли живого". Херст поместил объявление о найме акулы в Австралии, не думая, что акулу могут убить для его работы. "После этого я никогда никого не убивал ради работы, - сказал Херст. - Я все получаю в мертвом виде. Это легче".

Если верить Херсту, то Марк Чемберс, который работает на скупке туш в Гилдфорде, разрезал коров для его произведения "Некоторый комфорт, полученный от восприятия сущности, находится во всем" (1996). "Сначала он разрезает все твердые части - голову, грудину и таз. Потом он снова все это связывает и замораживает в течение двух дней до твердого состояния, а затем распиливает ленточной пилой. Потом он доставляет все это к нам в студию и начинается самая грязная работа. Нам надо постоянно инъецировать тушу в течение двух недель, чтобы она не разложилась. Все это происходит в емкости размером с плавательный бассейн, наполненной формалином. Нам приходится носить водонепроницаемые костюмы и противогазы. Нам надо вынуть всю дрянь из желудка и кишечника. Жидкость, в которой мы бродим по колено, становится коричневой. - Он продолжает, говоря: - Это полный кошмар. Но какое облегчение мы испытываем, когда все оказывается в плексигласе и каждая часть на своем месте".

Двенадцать высоких тонких емкостей, обрамленных толстыми деревянными рамами, выстроенные в одну длинную линию, заключают в себе двенадцать поперечных коровьих срезов от двух животных, плотно зажатых между листами плексигласа. Емкости расположены в произвольном порядке, но все находятся на высоте коровы. Емкости расположены на расстоянии пары футов друг от друга, так что люди могут ходить между ними и думать об обеде, когда на них смотрят похожие на колбасу куски. Они великолепны. Херст говорит, что коровы одни из самых забиваемых животных на свете, и ему особенно нравится работать с ними. [314]

Когда мы спросили о его хорошо известной озабоченности смертью, Херст ответил: "Думаю, что я больше озабочен жизнью. Я сделал из смерти юмористический кайф, и вы можете сказать, что это не совсем нормально. Но почему люди не могут смотреть в лицо смерти? Очевидно, что нам не о чем беспокоиться, так как она и так неизбежна. Я бы сказал, что жизнь и смерть - это и черное и белое. Все похоже на попытку понять черное, в то время как вам дают только белое".

Херст, возможно, самый знаменитый из ныне живущих британских художников, обративших особое внимание на смерть, возбудил недовольство и неприятие со стороны критиков. Его работы, как и работы Серрано, подвергаются постоянным нападкам. В Лондонской "Серпентайн гэллери" в 1994 году, положенный в формалин ягненок Херста ("Сбежавший из стада") был испорчен каким-то разъяренным посетителем, который вылил в емкость бутылку чернил. Но в действительности произведения Херста являются самыми свежими и оригинальными из всех работ художников спесимен-арта, интересующихся смертью. Херст признается: "В конце дня тебе просто хочется порадовать людей".

Смерть человека в искусстве спесимен-арта

Бюро инверсной технологии, члены которого называют себя "многонациональной корпорацией", - это прозвище, под которым скрывается группа художников и ученых, сотрудничающих на протяжении восьми лет. Эта группа обратилась непосредственно к смерти человека - к мосту через Золотые Ворота в Сан-Франциско, где совершается самое большое число самоубийств в Америке. За сто дней камера, настроенная реагировать на любое вертикальное движение, зарегистрировала с дальнего расстояния семнадцать самоубийственных прыжков, все они выглядели как с плеском падающие в воду черные точки. [315]

Результатом этой попытки наблюдения явился видеофильм "Ящик самоубийств" - пародия на сбор информации и сравнительный анализ данных, выставленный на биеннале музея Уитни в 1997 году. В фильме объясняют, что высота падения с моста равняется двумстам сорока футам, что продолжительность полета с такой высоты четыре секунды, что скорость при ударе о воду составляет 75 миль в час и что двадцать четыре человека пережили падение с моста, открытого для движения в 1937 году. Хана Райх пережила падение с моста дважды. Департамент полиции Сан-Франциско перестал подсчитывать число прыжков в 1997 году на 997-м случае, боясь спровоцировать на прыжок тысячного самоубийцу. В попытке остановить рост числа самоубийств на мосту были установлены телефоны горячей линии психологической помощи, но с того дня никто так ни разу и не позвонил по этим телефонам. Хотя 82 процента из тех, кто прыгал, делали это с восточной стороны моста, власти отклонили предложение поставить там ограждение, так как оно закроет очень красивый вид на город.

Смерть стала избранной темой в исследованиях политической природы информации, проведенных бюро инверсной технологии, и видеофильм о самоубийцах стал музейным произведением искусства.

Жертвы суицидальных попыток обычно проводят некоторое время в морге, в месте, где не имеющие отношения к судебной медицине фотографы ищут теперь свои модели. "Смерть посредством утопления" и "Отравление крысиным ядом" - это два произведения из серии Андреса Серрано "Морг" (1992). "Мне нравится делать снимки в обстановке, где вам кажется, что можно услышать стук упавшей булавки, так как стоит абсолютная тишина", - говорит Серрано. Используя пленку "Цибахром" для художественной фотосъемки, Серрано создал поистине безмятежный портрет смерти. Действительно, острота смерти, выраженная его образами, почти требует тишины. [316]

Снятая крупным планом рука или торс мертвеца сообщают достоинство и уединение покойного. В его снимках нет ничего эксплуататорского. В этом согласны все критики, оставившие недовольство остальными работами фотохудожника. "Неоспоримо великолепные фотографии"; "Невероятная направленность"; "Эстетически выдержанный, разумный и добрый взгляд".

Фотографии Серрано, четкие и минималистские, четко высвечивают тела на темном плоском фоне. В "Смерти от утопления" - самой абстрактной из фотографий серии "Морг", синюшная плоть выглядит скорее как ландшафт, нежели как рука. Лицо мертвой женщины в "Отравлении крысиным ядом" укрыто темной материей, а сложенные на груди руки слегка приподняты над торсом, словно тело еще охвачено трупным окоченением. Ее плоть покрыта гусиной кожей, оно кажется холодным, и вы задаете себе вопрос, почему она убила себя. Самая грустная из всех - это фотография "Смертельный менингит". Маленькие пухлые ступни и лодыжки ребенка, с которого только что сняли носочки, так как на ножках все еще видны вдавления, связанные мягкой белой лентой, а к одной ножке привязана бирка из желто-коричневой бумаги. С большого расстояния ребенка можно принять за балерину. Серрано заполнил раму двух фотографий кистями рук и запястьями двух жертв убийства. В "Зарезанных" мы видим пальцы, испачканные в краске для снятия отпечатков, и похожие на стигматы порезы на запястьях. Его образы вызывают сострадание, они никому не угрожают. Эти люди могли бы быть вашими соседями.

"Я видела серию "Морг" Андреса через неделю после смерти моего отца, - рассказала нам Энн Пастернак, - а я была с отцом, когда он умирал. Снимки показались мне очень красивыми, они вселили в меня силы. Это был очень жесткий опыт, тяжелое переживание. Андрее всегда имеет дело с предметами, являющимися табу. Никогда прежде, за исключением викторианских посмертных [317] портретов, я не видела смерть. Публичную смерть. Это было потрясающе, это было невероятно, и люди не могли говорить об этом. Мы не смотрим на мертвые тела. Вы же понимаете, это совсем не то, что мы делаем, правда? Мы отличаемся таким нездоровым отношением к смерти".

Фотограф Джоэл-Питер Уиткин постоянно смотрит на мертвецов. Как говорит его друг, художница Нэнси Берсон: "Это парень, который знает свои морги". Уиткин поддерживает отношения с моргами и больницами во всем мире и имеет свой собственный уникальный список очередников. Врачи и санитары моргов звонят ему, когда к ним попадает что-то интересное, что случается нечасто, так как Уиткин работает только с невостребованными трупами. Он также ясно дает понять, что работает только в рамках медицинской этики. Он фотографировал мертвую человеческую натуру больше, чем любой другой художник. Возможность работать с трупами в студии в Нью-Мексико - это роскошь. Обычно он устанавливает сцену непосредственно в морге, приходя туда с готовым реквизитом, а доктора и санитары буквально дышат ему в затылок. На многих снимках можно различить выложенный белыми плитками пол - отличительный признак морга.

На одной фотографии Уиткин расположил череп, ногу (отрезанную ниже колена) и руку (отрезанную выше локтя) в виде черепа и скрещенных костей, получив необычный натюрморт. Он объяснил, что в одном мексиканском морге он получил доступ к чану, в котором, словно в супе, в какой-то коричневой жидкости плавали разные части человеческого тела. В другой фотографии, озаглавленной "Пир дураков, Нью-Мексико" (1990), Уиткин имитировал в подражание классического натюрморта "Рог изобилия", но заменил фазана ребенком (глаза прикрыты черной полосой) и кусками мяса с ногами и руками, сплетенными в массе тыквы, винограда, креветок и ось [318] миногов. Уиткин спародировал еще один традиционный натюрморт, по случаю воспользовавшись головой (правая четверть крышки черепа удалена), как вазой для лилий, тюльпанов и полевых цветов. На другой фотографии он создал иллюзию человеческой головы, поданной в качестве единственного блюда к скромному обеду и поставленную на накрытый скатертью стол.

"Он выглядел как мой отец, - сказал Уиткин об одном из самых поразительных своих персонажей, обезглавленном трупе, поставленном в углу морга, совершенно нагой, если не считать черных носков. Он сидит в непринужденной позе, мягкий большой живот покоится на бедрах, мягкая полная грудь и руки расслаблены. Такое впечатление, что человек находится в купальне. Уиткин рассказывает, как он сделал это снимок. "Моя идея заключалась в том, чтобы посадить его на кресло. Я знаю этот госпиталь достаточно хорошо, чтобы раздобыть в нем кресло, какое мне хотелось, и мы усадили его туда, благо он еще не окоченел. Приблизительно через пять минут он сказал мне, что находится в равновесии. Это было похоже на первобытное общение. Если бы на этом парне не было носков, то можно было бы подумать, что это сцена пытки. Но вот как он вышел - малоподвижный малый с прекрасными руками, настоящее человеческое существо".

Уиткин гордится той любовью и уважением, которым он одаривает каждое человеческое существо и каждый человеческий и животный экземпляр, с которым он работает. Он также гордится тем фактом, что сам печатает каждую из своих фотографий, которые он вручную модифицирует на старой бумаге, за которой охотится везде, где только возможно. Для человека, который говорит, что до пяти лет не знал, что такое ночь, он очень комфортабельно чувствует себя в темноте. "Я хочу умереть, печатая фотографии, - сказал Уиткин. - Нет ничего, что могло бы сравниться с этим делом. Я умру в темноте и буду счастлив". [319]

Область распространения спесимен-арта не ограничивается одним Западом. Вот какую историю поведал из Пекина корреспондент "Уолл-стрит джорнел" 5 мая 1999 года.

Освещенная единственной яркой электрической лампочкой, одна из художественных работ новой волны китайского искусства доминирует в комнате с голыми бетонными стенами. Железная кровать с матрацем из льда, в который погружен труп.

Видно только сероватое лицо мужчины лет шестидесяти с небольшим; у его губ расположился мертворожденный ребенок примерно восьми месяцев, который что-то шепчет на ухо мужчине. Этот мертворожденный ребенок, так же как и труп взрослого человека, был "позаимствован" из больницы без разрешения ближайших родственников. Рабочее название композиции "Нежность".

Через вселенную

Концептуальная смерть британского художника Марка Квинна "Через вселенную" - это самое поэтичное из всех произведений, описанных здесь. Его работа, датированная 1998 годом, обращается непосредственно к нашему упованию на технологию в смерти и к изоляции, которую оно причиняет. Работа также предлагает идею благородной смерти и единение с вселенной.

Естественных размеров мужчина, вырубленный из льда, одетый в рубище, как святой Франциск Ассизский, стоит в благородной позе в массивном стеклянном холодильном шкафу, который охлаждает помещение, как открытый холодильник супермаркета. Взгляд человека устремлен вверх. Тело его блестит как воск и светится. Но ледяному человеку отмерено всего три или четыре месяца жизни, после чего он тает по технологии, разработанной Квинном. Всякий, кто стоит перед скульптурой, вды [320] хает ее сущность, распространяющуюся по пространству галереи.

Ледяной человек - это отливка, сделанная со слепка одетого тела самого Квинна. С течением времени его фигура съеживается, уменьшается и исчезает, перестав существовать. Включенный в сеть аппарат поддерживает его жизнь, но он все равно умирает. Он защищен и окружен сверкающей нержавеющей сталью и профессиональными технологиями, но он неизбежно медленно испарится в воздух, его фигура постепенно размывается, как старый могильный камень, форма которого со временем становится едва различимой.

Не важно, насколько сильно мы уповаем на технологию, мы все равно умрем. Произведение Квинна - это предупреждение: признаем ли мы дух в смерти? Или мы торгуемся с технологией за время продления земного существования?

Его смерть благородна. Он взывает к духу и становится единым с вселенной. Прах к праху, пепел к пеплу, и в галерее остается лишь пустой ящик. [321]

Эпилог

Мы начали писать эту книгу, не зная, каким будет ее конец. Мы начали работу с болезненным ощущением, постоянным впечатлением и дискомфортным чувством, что Америка каким-то образом теряет равновесие. Хотя все мы - Джон, Нана и Дуглас - очень разные люди, разного возраста, воспитания, образования, профессии и образа жизни, все мы одинаково подозревали, что все не так в мире технологии и наших культурологических отношениях с нею. Проблемы, которые мы попытались исследовать в "Высокой технологии - глубокой гуманности", весьма сложны. Многие из рассмотренных нами объектов устрашают. Евгеника... Генетическая дискриминация... Дети-убийцы... Весь последний год, в течение которого мы писали эту книгу, мы заканчивали дни печальными, грустными и подавленными - чувствуя, что это происходит от понимания того, что наша культура стиснута и задавлена технологией.

Произведя соответствующие изыскания и написав эту книгу, мы никогда не будем видеть мир таким, каким видели его прежде.

Летом 1998 года дети Наны восьми, десяти и четырнадцати лет от роду прокляли эту книгу, в особенности те наши выводы, которые касались военно-игрового комплекса. Их [322] мать внезапно стала придерживаться радикальных убеждений по поводу насилия в средствах массовой информации и начала диктовать, что именно дети должны смотреть по телевизору. Дети устали от того, что Нана выключала телевизор в середине таких передач, как "Матч во славу смерти", и однажды вечером, чуть не плача, они подавленно и растерянно принялись просить ее понять, что это всего лишь телевидение, что в нем нет ничего вредного, что мама все преувеличивает и вообще совершенно не права. Тогда Нана вовсе убрала телевизор из дома.

Два месяца спустя каждый из детей признал, что жизнь без телевизора стала лучше, чем была с ним. Лили по вечерам играла на скрипке, Джейк решал математические задачи, а Рори читал, кроме того, оставалась масса времени, чтобы сделать домашнюю работу и поиграть в карты. Впервые в жизни у Наны появилась возможность поваляться на диване (который до этого был досадной помехой, которую регулярно чистили, но на которой никто никогда не сидел), абсолютно ничего не делая. Исчезла необходимость вскакивать из-за обеденного стола, чтобы посмотреть определенную телевизионную программу, никто больше не слышал стонов "мне скучно", а течение времени по вечерам не отмеряло ничто, кроме маленьких часов, которые находились вне поля зрения. Когда дети уставали, а это случалось довольно рано, то расходились по своим спальням с книжками под мышкой. Бывший когда-то лихорадочным и напряженным, дом стал мирным и безмятежным.

Нана обнаружила вредное влияние Зоны, Отравленной Технологией, даже в маленьком городке Теллуриде. Близкий друг Джейка Джесси имел дома набор "Нинтендо" и каждый день играл в "Зельду" (история о средневековом мальчике, которому для того, чтобы уцелеть, надо было убивать драконов). Его мать Робин однажды пожаловалась, что Джесси и его шестилетний брат постоянно дерутся из-за игры, и это сводит ее с ума. Нана рассказа [323] ла о главе, посвященной военно-игровому комплексу, и Робин попросила дать ей эту главу. После этого она и ее муж решили отправить в чулан приставку и игры (стоимостью 500 долларов). Через несколько дней у Джесси прекратились ночные кошмары, и он перестал лихорадочно жевать ворот рубашки. Робин также начала строить планы сдать в магазин игру, следуя плану "Лев и ягненок" и пройти по городу с плакатом.

Что касается Наны, воспитанной агностиком, то возможность беседовать с такими религиозными лидерами, как Дональд Шрайвер, Джон Селовер и Абдулазиз Сахедина, полностью преобразила ее отношение к Богу и месту религии в жизни человека. До знакомства с этими людьми Нана смутно подозревала существование религии и никогда не понимала ее общественных целей или ее преобразующей силы. Доброта этих людей тронула ее сердце.

Нана, которая в начале работы над книгой могла показаться едва ли не луддитом, теперь рассматривает технологию как необходимую составляющую человеческой жизни. Она больше не испытывает дрожи в коленях, слыша слово "технология", стала больше думать о положительных и благотворных ее сторонах. В течение многих лет она избегала пользоваться компьютером, не желая, чтобы в ее жизнь вторгся еще один экран. Но весной 1999 года, всего через два года после того, как она впервые села за компьютер, она купила "iMac" за его простоту, экономичность и ретродизайн. Теперь она обращается с компьютером более умело, нежели Джон или Дуглас, которые проработали на компьютерах по пятнадцать лет.

Из всех троих Джон начал работу с наибольшей верой в положительный культурный эффект технологии (хотя сам он менее всего был склонен ею пользоваться). Теперь он больше думает о негативных непредсказуемых и непреднамеренных ее последствиях. Он сознательно упростил свою жизнь, немного спустившись по социальной лестнице комфорта. Он переехал в меньший, более скром [324] ный дом, перестал беспрестанно совершать лихорадочные путешествия, сократив расписание поездок, и стал дольше оставаться на одном месте. (Он перестал совершать однодневные туристические поездки по городам.) Он отказался от мобильного телефона, предпочитая действовать по своему распорядку, а не быть объектом распорядка других людей, которые могут ему позвонить. Он отключает свои домашние телефоны, которые одновременно являются и служебными на долгие периоды времени, сортируя телефонные сообщения в удобное для себя время. Джон понял, что может придать нужную ему форму жизни, которую он проживает во времени. С другой стороны, он продал свой "Мае" 1986 года и приобрел новый "iMac" и хочет овладеть всеми его возможностями, чтобы с большей эффективностью пользоваться WordoM. Быть может, со временем он начнет сам отвечать на поступающие сообщения по электронной почте.

Начальные представления Джона по предмету "Высокой технологии - глубокой гуманности" базировались в основном на зрительных образах - фотографиях, иллюстрациях, фильмах и телевизионных клипах. Эти образы проецировались с помощью PowerBook на огромные экраны перед крупными аудиториями. Когда он говорил, то переключал изображения или делал паузу, чтобы показать фильм. Немногие видели что-либо подобное, но в таком представлении материала было что-то неправильное. Джон не скоро понял, что представление материала с помощью высокой технологии отдаляет его от аудитории и отвлекает людей от сути того, что он хочет сказать. Он отказался от такого блестящего показа технологии и вернулся к старому доброму способу: смотреть в глаза аудитории, задушевно говорить с ней и слиться с нею.

Работая над книгой вместе с Наной и Дугласом, Джон провел 1998-1999 годы в Теллуриде. Это позволило ему ближе познакомиться с тремя детьми Наны, своими вну [325] ками, и он понял, что фотографирование и видеозаписи не заменяют живого общения с ними.

Дуглас начал работать над хайтек-хайтач, только что проведя самую крупную и самую признанную выставку за всю свою карьеру. Выставка была озаглавлена "ДОМ" (НОМЕ) и была посвящена исследованию общины. На выставке были показаны шестьдесят девять фотографий его друзей и завсегдатаев района, пятьдесят шесть плюшевых мишек, заключенных в прозрачную янтарную смолу, и семьдесят схематичных фотографий, на которых Дуглас был изображен, как инструктор по кун-фу. Это был, без сомнения, настоящий спесимен-арт, хотя Дуглас в то время этого еще не знал. Все, что он знал, было то, что он смертельно устал, измотался и непрестанно кашлял, надышавшись смоляным дымом.

До работы над книгой Дугласу бы и в голову не пришло, что когда-нибудь он примет участие в написании нехудожественного произведения. Он всегда использовал свою эмоциональность и навык общения для создания произведений искусства - живописи, скульптуры, композиций и перфоманса, - которые были, по самой своей сути, глубоко личными и временами эзотерическими. Он привык быть "одиночкой", "чужаком". Так как он вошел в команду создателей "Высокой технологии - глубокой гуманности", то его попросили поработать в группе, побыть одновременно художником и антенной, интуитивно почувствовать, что происходит в культуре, набросать для команды ее портрет и провести интервью с учеными и художниками во всем мире. В процессе работы Дуглас сделал большое открытие - он оказался не одинок.

Что касается Дугласа, то беседы с такими художниками, как Вито Аккончи, Дэмиен Херст, Нэнси Берсон и Марк Квинн, и с такими учеными, как Нэнси Кедерша и Терри Эрвин, помогли ему войти во всемирное сообщество художников и ученых, которые боролись с теми же вещами, работали с такими же идеями и шли в том же [326] направлении. Большинство из них, так же как Дуглас, работали в изоляции. Теперь он видит себя в более широком контексте, работая в "школе" спесимен-арта.

Получив за последние несколько лет могучий эмоциональный заряд, Дуглас может теперь судить о теневых сторонах спесимен-арта и симптомах технологического отравления: куски янтарного мыла с запечатанными внутри фигурками - это типичный спесимен-арт; каждый выпуск журнала Марты Стюарт "Ливинг", где показаны безупречно классифицированные растения и цветы, напоминает научную коллекцию наколотых на булавки насекомых. Просвечивающие аппараты в аэропортах, создающие тепловые изображения, очень похожи на магнитно-резонансный автопортрет Джустин Купер.

Вопросы и проблемы, затронутые в этой книге, пугают, а ее скрытый смысл очень глубок. Сознательные и подсознательные выборы, которые мы делаем, будут формировать человечество, и, без преувеличения, формировать будущее нашей планеты. Некоторые люди, охваченные паникой, бегут от технологии в Монтану и делают запасы пищи. Другие - воинствующие радикалы - резко и открыто протестуют. Мы верим, что есть менее драматичные способы посеять ростки благотворных изменений. Проблемы трудны, и ответы тоже не являются легкими, но мы надеемся, что эта книга послужит началом, детонатором изменений. [327]

Приложение А Методология

Более тридцати лет назад, в 1967 году, Джон Нэйсбит уволился из высокотехнологичной корпорации IBM, где обязательным считалось ношение белых сорочек и консервативных галстуков, и пустился в самостоятельное плавание, основав маленькую компанию в Чикаго, которую он назвал "Корпорацией городских исследований". В штате компании было около пятидесяти человек; как и положено для таких компаний, там было больше женщин, чем мужчин, больше черных, чем белых, и множество студентов, включая детей самого Нэйсбита. Именно работая в этой компании, Джон отточил методику, названную им "контент-анализом", то есть содержательным анализом, кульминацией которого стало появление итоговой книги "Мегатренды". Но все же можно считать, что к этой книге Джона привела его работа в Белом доме.

Его Вашингтонский опыт начался, когда президент Джон Ф. Кеннеди назначил его помощником секретаря по вопросам образования в 1963 году, и со временем Нэйсбит стал специальным советником президента Линдона Джонсона в период законодательного оформления "Великого Общества". Когда Джон находился в пожилом и [328] зрелом возрасте тридцати пяти лет, его попросили вникнуть в то, какое воздействие может оказать столь массивное изменение законодательства на страну в целом. Джон обнаружил, что никто не знал, как системно оценить настоящее, не говоря о том, как предсказать, какие изменения возникнут на огромных пространствах нашей великой страны после введения нового законодательства. Это был единственный ответ, какой он смог представить.

Позже, работая в Ай-би-эм, Джон продолжал мучительно размышлять над этим вопросом. Как можно осуществлять системный мониторинг того, что происходит в настоящий момент в Соединенных Штатах? Прозрение наступило в 1967 году возле чикагского газетного киоска. Внимание Джона привлек заголовок в сиэтлской газете "Тайме". Речь шла об образовательном эксперименте в системе городских школ. Поддавшись неожиданному импульсу, Джон купил газету и другие местные газеты, оказавшиеся в киоске. В течение следующих суток он прочитал пятьдесят местных газет и был поражен тем, что он сумел за это время узнать об Америке.

Найдя, таким образом, нужную методологию, он уволился из Ай-би-эм. На выходное пособие он организовал корпорацию городских исследований. Все говорили, что он сошел с ума, особенно жена, мать его пятерых детей. Он пожертвовал стабильным доходом ради охоты за своей мечтой, за своим кошмаром. Шестидесятые годы были золотым веком Ай-би-эм, а Джон работал с Томом Уотсоном, председателем совета директоров. Но то было время, когда горели американские города. Были убиты Мартин Лютер Кинг младший и Бобби Кеннеди, свирепствовали студенческие бунты. Многим американцам революция казалась неизбежной. Это было ужасное время. Царила страшная тревога по поводу того, почему все это случилось и что будет дальше. Американские компании, как и отдельные граждане, вступили в период страха и неуверенности. Джон хотел попытаться понять природу [329] социальных волнений в американских городах с помощью систематического мониторинга местной периферийной прессы.

Задолго до изобретения интернета и всеобщего применения компьютеров, корпорация городских исследований разносила по категориям, формировала, индексировала и анализировала в день более двухсот местных газет, шесть тысяч ежемесячно, используя методологию "контент-анализа". Компания собирала информацию о том, что происходит на периферии, и составляла рисунок, паттерн этих событий. Каждый день, видя приливы и отливы местных событий в крупных и мелких городах Соединенных Штатов, персонал компании смог идентифицировать и оценивать появляющиеся новые паттерны. Джон и его сотрудники писали доклады о том, что происходит в Америке, особенно в ее городах, и продавали разным компаниям. Вскоре Ай-би-эм, Эй-ти-ти, "Дженерал моторе" и другие стали полагаться на данные "Монитора городских кризисов", а позже на "Доклад о трендах", чтобы не отставать от широких социальных явлений, паттернов и трендов. Библиотеки покупали каталогизированные микрофильмированные статьи в форме ежемесячных поступлений, каковое обслуживание называлось "Ньюсбэнк" (Банк новостей), большая часть библиотек продолжает получать эти материалы по сей день. С того дня у газетного киоска Джон окончательно утвердился во мнении, что все изменения начинаются в Америке снизу, с периферийных крупных и мелких городов. И как бы цинично большинство из нас ни относилось к составлению отчетов, ничто не дает такую достоверную хронику местных изменений, как местные газеты. "Доклад о трендах" явился предтечей книги "Мегатренды".

В 1967 году, когда Джон основал корпорацию городских исследований, Нане Нэйсбит было всего десять лет, но она и тогда ясно показала отцу, что хочет работать с ним. Забравшись на переднее сиденье красного "фолькс [330] вагена-жука" 1962 года выпуска и усевшись рядом с папой, Нана начинала выполнять свои обязанности - пролистывала неоплаченные оранжевые парковочные билеты в перчаточном ящике. Джон давал ей острые ножницы и прозрачную клейкую ленту, чтобы она подрезала и приклеивала вырезки из газет на чистые листы белой бумаги, чтобы вырезки бросались в глаза и были центрированы. Эти страницы потом становились микрофильмами в "Новостном банке". Нана работала с отцом, учась в начальной, средней школе и на первом курсе Чикагского университета. С возрастом она со все большей ответственностью относилась к своим обязанностям, и Джон не раз говорил, что только Нане сможет он передать все дело своей жизни. Это было двадцать пять лет тому назад.

Так же как оригинальный замысел "Мегатрендов", идея написания хайтек-хайтач возникла при обдумывании процесса работы. По сути, процесс сводился к системному поиску паттернов, с последующим детальным анализом того, что этот паттерн открывает и означает для Америки. Наши исследовательские методы для хайтек-хайтач включали элементы содержательного анализа, использованного в оригинале "Мегатрендов", но были расширены, чтобы включить мониторинг народной культуры с помощью телевидения, кино, интернета, коммерческих газет и в особенности журналов. Печатное слово очень легко фиксировать, а журналы предлагают богатое средство для изучения образов и содержания. Для каждой главы были собраны сотни выпусков важных публикаций. Явные паттерны возникали из содержания и рекламы - от словесных объявлений до образов. Среди публикаций отобранных для главы "Смерть, секс и организм - новое движение спесимен-арта" выбирались, например, статьи из "АртФорума", "Арт ин Америка", "Даблтейк", "Арт Ньюс энд Антике", "Нью Арт Экземинер", "Дискавер", "Сайенс" "Американ Сайентист", "Сайентифик Америкен" и "Попьюлар Сайенс". [331]

Мы открывали культурные паттерны через "иммерсионные" инсталляции, созданные соавтором Дугласом Филипсом, деловым партнером корпорации "Нана и Даг" и художником, который интерпретировал популярную культуру, анализируя и композиции, и выставки на протяжении более десяти лет. По мере работы над каждой главой наш офис заполнялся сотнями изображений, соединенных в паттерны на передвижных панелях размером восемь на четыре фута, что позволяло выявлять тренды и служило нам трамплином для выработки концепции главы и шести симптомов технологически отравленной зоны. Дуглас привнес в проект интуитивное чутье художника и поражал нас своими концептуальными порывами, генератором которых он стал. Мы стали думать, что он - наша антенна, реагирующая на колебания культуры.

Три ассистента исследователя - Аллисон Джонсон, Келли Хирн и Джой Ван Элдерен, создали вторичную исследовательскую сеть для каждой главы. Имея в своем распоряжении вторичные исследования и исследования популярных культурных течений в качестве основы, команда авторов и исследователи собирали марафонские сессии для того, чтобы ухватить идею и идентифицировать культурный паттерн. Опираясь на результаты обсуждений, мы проводили дополнительные целевые исследования книг, статей, сайтов интернета и профессиональных журналов.

Когда нам удавалось, наконец, сформировать остов главы, начиналась следующая, критическая фаза исследования. Мы проводили ряд экстенсивных интервью с экспертами - генералом Норманном Шварцкопфом, директором документальных фильмов Кеном Бернсом, специалистом по биоэтике Артуром Капланом, предпринимателем и ученым Майклом Уэстом и художником Дэмиеном Херстом, если упомянуть лишь некоторых (Все цитаты, которые не упомянуты в конце книги, взяты из интервью с авторами.). (В конце книги вы найдете биографии тех людей, которые поделились с нами своими [332] мыслями.) Красные флаги, радикальные идеи и повторяющиеся темы всплывали в процессе интервью, которые выявляли паттерны, для толкования которых мы выдвигали гипотезы. Например, для главы "Галилей - Дарвин - ДНК" мы взяли интервью у некоторых ведущих американских ученых, специалистов по биоэтике и богословов. Повторные упоминания о Галилее и Дарвине заставили нас задуматься. В чем значение этого паттерна? Стало ясно, что радикальное новое развитие генетики было столь же не согласно с религиозной мыслью, как в свое время гелиоцентрическая картина мира и теория эволюции. Богословы и ученые в один голос делали сравнения с атомной бомбой. И опять-таки мы удивились этому сравнению и начали понимать мощь, которой эта технология обладает в действительности и в умах людей. В главе "Новое движение спесимен-арта" мы не могли игнорировать многочисленные упоминания о вселенной, смерти и СПИДе. Интервью постоянно способствовали прорывам и оттачивали структуру и построение каждой главы.

Этот метод исследования родился после длительного периода крушения надежд, разочарований и срывов. В 1997 году, когда Дуглас в богемном кафе в Чикаго подслушал разговор двух студентов, которые обсуждали вопрос взаимосвязи хайтек и хайтач в книге "Мегатренды", было посеяно семя настоящей книги. Джон согласился участвовать в проекте вместе с Наной и Дугласом, но создать средство, с помощью которого три человека смогли бы вместе написать книгу, оказалось нелегко. В течение двух лет Джон лично отслеживал дюжину ежедневных газет и других публикаций, чтобы создать свой собственный специализированный новостной банк для "Высокой технологии - глубокой гуманности". Частью этого ежедневного ритуала является создание записных книжек, которые затем развертываются в образы его опубликованных книг. Для подготовки материалов "Высокой технологии - глубокой гуманности" Джон заполнил пятьдесят пять записных книжек по 160 страниц [333] каждая, итого 8 800 страниц. Его книги носят глубокий отпечаток его личности, они намеренно составлены как случайные, и, следовательно, такие книги трудно писать в соавторстве. Он собрал все печатные материалы, которые могли служить проявлением "высокой технологии - глубокой гуманности", и переслал эти материалы в Чикаго, Нане и Дугласу для прочтения и анализа. В это время Нана и Дуглас собирали видеозаписи, картины, книги, рекламные объявления, изучали передачи радио и телевидения и отбирали все, что казалось им имело отношение к нужной тематике. Но как раз в те дни, когда Джон и его сотрудники по корпорации городских исследований создавали десять важных категорий, в которых они отразили беспрецедентное число статей, возникла настоятельная необходимость создать сущностную концептуальную структуру этой работы.

Нана, будучи писателем, художником, предпринимателем и матерью, играла критически важную роль в формировании этой структуры. Она также поняла, что книги Джона больше не могут быть чисто информативными. В наши дни информация приходит к людям легко, слишком быстро и слишком часто, так что большинство из нас не желает больше иметь с ней дело. Нана задала первоначальный вопрос: что значит быть человеком? В обществе, где больше не существует экономики выживания, мы, американцы, можем теперь думать не только о еде, одежде и крыше над головой. Мы прославляем нашу принадлежность к роду человеческому игрой, религией, искусством, рассказами, музыкой, танцем и пониманием времени и природы. Следующий вопрос был таким: что такое технология? После долгих размышлений авторы пришли к пониманию технологии в ее различных аспектах - информационная технология, производственная технология, технология биологических наук, потребительская технология, инженерная технология, научная технология, космическая технология и военная технология. [334]

В комнате, расположенной над гаражом Наны в Чикаго, все трое перемешивали, тасовали и перетасовывали эти слова, относившиеся к теме "Высокой технологии - глубокой гуманности" к неотделанным стенам, чтобы придать словам и фразам какой-то смысл. Структура книги открылась сама собой. Есть естественная точка соприкосновения высокой технологии и глубокой гуманности. Глубокая гуманность не является больше противовесом высокой технологии в нашей жизни. Глубокая гуманность становится линзой, сквозь которую мы должны рассмотреть и понять высокую технологию. Мы пришли к пониманию того, что потребительская технология может быть лучше всего понята через призму игры и времени, а генные технологии могут быть лучше всего поняты через гуманистическую призму линзу религии и искусства.

Весной 1998 года стало очевидно, что мы - авторы - должны для работы собраться в одном месте. Нана, ее трое детей и Дуглас переселились в Теллурид, штат Колорадо, для того, чтобы работать вместе в кабинете Джона (переоборудованной гостиной). Нана арендовала старый дом в одном квартале от дома Джона, а Дуглас снял старую шахтерскую хижину в квартале к западу, и, таким образом, сформировался треугольник, представлявший их отношения. "Высокая технология - глубокая гуманность" воистину стала плодом коллективного усилия, хотя львиную долю текста написала Нана. После бесчисленных страстных дискуссий (которые также известны под названием пересмотров), Джон, Дуглас и Нана совместно вырабатывали идеи, концепции, наброски и выводы из каждой главы. В чем заключается фабула? Что мы хотим сказать читателю? Какие будут из этого следствия? Эти вопросы стали мантрой команды.

В некоторые дни к команде присоединялись дети Наны. Рори Салливен, четырнадцатилетний подросток, приходил в кабинет ежедневно, чтобы делать там уроки. Когда время уроков истекало, Рори по собственному по [335] чину, охотно, оставлял школьные уроки и принимался за исследования, читал рукопись или просто помогал с перепечаткой и выполнял мелкие поручения. Рори, Лили, десяти лет, и Джейк, восьми, делились своими впечатлениями по поводу композиций Дугласа на ранней стадии работы, и их идеи часто встречаются в разных местах текста. И хотя они устали от нашего проекта ("Вы вообще о чем-нибудь говорите, кроме своей книги?"), они регулярно делились с нами своими идеями по поводу насилия в средствах массовой информации, детей по заказу и спесимен-арта. В местной теллуридской школе прослышали об иммерсионных пространствах и попросили разрешения организовать в кабинет визит класса. Группы по двадцать - тридцать учеников от третьего класса до старших классов приходили в дом Джона и высказывали свои интерпретации визуальных паттернов. Дети немедленно проникались непосредственным интересом. Дискуссии были насыщенными, серьезными и живыми. Вклад этих детей тоже нашел свое отражение в разных местах книги. Во время работы мы интуитивно почувствовали важность сотрудничества разных поколений. С переходом от сельскохозяйственного общества к индустриальному работа была удалена из дома и семей. Однако сегодня информационные технологии во все большей степени позволяют вновь соединить работу и дом, хотя и совершенно иным способом. Присутствие детей означает их вмешательство в дело, отвлечение, требования, просьбы, глупости и удивление их свежему взгляду на мир. Мы собрали вместе представителей четырех поколений при создании этой книги, и в процессе работы наша жизнь невероятно обогатилась от этого.

Джон Нэйсбитт

Нана Нэйсбитт

Дуглас Филипс

[336]

Приложение Б Наши собеседники

Аккончи, Вито (Acconci, Vito). Родился в 1940 году в Бронксе, Нью-Йорк. В 1962 году окончил университет Святого Креста, получив диплом по литературе. В качестве главного художественного руководителя принимал участие в организации международных групповых и персональных выставок, например, в галерее Барбары Гладстон в Нью-Йорке, в берлинской галерее Клостерфельде и в галерее Джеймаса Коркорана в Нью-Йорке. Аккончи - автор более тридцати работ по массовому искусству разных регионов мира - от Нью-Йорка и Японии до Колорадо и Нидерландов. Аккончи получил несколько премий, в том числе четыре стипендии национального благотворительного фонда искусств, стипендию мемориального фонда Джона Саймона Гуггенгейма и фант Американской Академии сотрудничества с Римом. С 1968 года Аккончи преподавал в различных университетах, включая Йельский университет и школу изобразительных искусств в Нью-Йорке. Связаться с ним можно через галерею Барбары Гладстон www.gladstonegallery или по телефону: (212) 206-9300).

Александер, Мелисса (Alexander, Melissa). Алек-сандер работает в исследовательском отделе ("Эксплора [337]

Содержание

Введение. Среда нашего обитания, отравленная технологией 5

Что такое "высокая технология - глубокая гуманность"? 37

Часть первая. Сегодня: Восприятие потребительской технологии

через призму времени и игры 45

Технология как валюта нашего времени 47

Военно-игровой комплекс 95

Часть вторая. Завтра: Понимание генетических

технологий с точки зрения религии и искусства 161

Галилей -> Дарвин - > ДНК 163

Смерть, пол и тело: спесимен-арт, новое движение в искусстве 263

Эпилог 322

Приложение А. Методология 328

Приложение Б. Наши собеседники 337

Благодарность 378

По вопросам оптовой покупки книг

издательства ACT обращаться по адресу:

Звездный бульвар, дом 21, 7-й этаж

Тел. 215-43-38, 215-01-01, 215-55-13

Книги издательства ACT можно заказать по адресу: 107140, Москва, а/я 140, ACT - "Книги по почте"

Научно-популярное издание

Нейсбит Джон

при участии Наны Нейсбит и Дугласа Филипса

Высокая технология, глубокая гуманность

Технологии и наши поиски смысла

Редакторы Е.А. Барзова, Г.Г. Мурадян

Художественный редактор О.Н. Адаскипа

Компьютерный дизайн: Н.В. Пашкова

Компьютерная верстка: В.А. Смехов

Технический редактор О.В. Панкрашииа

Младший редактор Е.А. Лазарева

Общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953004 - научная и производственная литература

Санитарно-эпидемиологическое заключение №77.99.02.953.Д.001056.03.05 от 10.03.05 г.

ООО "Издательство ACT" 667000, Республика Тыва, г. Кызыл, ул. Кочетова, д. 93

Наши электронные адреса: WWW.AST.RU E-mail: astpub@aha.ru

ООО "Транзиткнига"

143900, Московская область,

г. Балашиха, шоссе Энтузиастов, д. 7/1

Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии ФГУП "Издательство "Самарский Дом печати"

443080, г. Самара, пр. К. Маркса, 201. Качество печати соответствует качеству предоставленных диапозитивов.