Часть 16.

Сторонники этой точки зрения утверждали, что для определения прогрессивности того или иного общества одного развития производительных сил недостаточно, ибо нужно еще выяснить сущность производственных отношений. Поэтому критерий прогресса нужно искать не только в развитии производительных сил, но и в характере производственных отношений.

С этим были не согласны сторонники мнения, что критерием общественного прогресса является производительность труда. Какие же аргументы они выдвигали? Производственные отношения, считали они, сами зависят от производительных сил. Последние выступают как содержание, а первые как форма. Содержание (производительные силы) определяет форму (производственные отношения), и поэтому форма не есть показатель прогрессивного развития общества. "Производственные отношения, - читаем в коллективной монографии "Коммунизм и социальный прогресс", - не следует включать в критерий прогресса, потому что они сами вызываются к жизни и изменяются под влиянием производительных сил" [24]. Производственные отношения, продолжают авторы этой монографии, выполняют прогрессивные функции до тех пор, пока способствуют развитию производительных сил. Поэтому прогрессивность производственных отношений определяется их отношением к производительным силам. Вот почему критерием прогресса следует считать производительные силы. Те же самые возражения выдвигали А.А. Макаровский, И.Я. Левяш и другие. И.Я. Левяш например, пишет: "...производственные отношения неправомерно включать в критерий, поскольку они сами нуждаются в оценке прогрессивности или реакционности" [25].

24 Коммунизм и социальный прогресс // Под общей редакцией В.Я. Ельмеева и А.П. Казакова. М., 1973. С. 38.

25 Левяш И.Я. Содержание и критерий общественного прогресса. Саратов, 1973. С. 93.

Эти возражения не совсем убедительны, поскольку их авторы почему-то полностью отрывают производительные силы от производственных отношений, забывая об их неразрывном единстве и диалектическом взаимодействии. Производительные силы определяют характер производственных отношений, но последние в свою очередь оказывают известное влияние на развитие производительных сил. Чем прогрессивнее производственные отношения, тем быстрее развиваются производительные силы.

Некоторые исследователи придерживаются комплексного критерия общественного прогресса. Они считают, что в критерий социального прогресса следует включить не только материальные факторы (производительность труда или способ производства), но и духовные (этические, эстетические, политические). Прогрессивный

344

характер общества определяется возможностями развивать производительные силы, совершенствовать производственные отношения, способствовать нравственному и эстетическому развитию человека, создавать необходимые условия для проявления творческих потенций людей и удовлетворения их потребностей. Сторонник этой точки зрения Ю.Н. Семенов пишет, что "общество тем прогрессивнее, чем больше возможностей оно открывает для повышения производительности труда, для свободного развития и самостоятельного исторического творчества трудящихся масс, для роста и удовлетворения их материальных и духовных потребностей, для развития и применения их творческих способностей, для обогащения личности всех и каждого" [26].

26 Семенов Ю.Н. Общественный прогресс и социальная философия современной буржуазии: Критические очерки американских и английских теорий. М., 1965. С. 277-258.

Безусловно, при характеристике прогрессивности общества следует учитывать не только базисные, но и надстроечные явления, а также возможности удовлетворения запросов людей. Иначе говоря, нужен комплексный подход к исследованию развития человечества по восходящей линии. Однако для выяснения общесоциологического критерия прогресса такой подход недостаточен, поскольку он не учитывает фактор, показывающий магистральный путь общественного прогресса. Именно этот фактор должен играть роль показателя прогрессивности или реакционности общества, а все остальные факторы, влияние которых нельзя игнорировать, должны следовать из него.

Мы рассмотрели существовавшие в нашей литературе точки зрения на критерий социального прогресса. Следует сказать, что все они исходили из материалистического понимания истории, указывали на объективный характер этого критерия и, несмотря на различия, не противоречили друг другу, а, наоборот, дополняли друг друга.

В постсоветскую эпоху сама идея общественного прогресса была поставлена под сомнение, и поэтому, само собой разумеется, что вопрос о критериях этого прогресса полностью снимался. Но следует сказать, что такое отношение к проблемам общественного прогресса объясняется не тем, что эти проблемы уже не актуальны. Нет. Их актуальность в современную сложную и противоречивую эпоху не вызывает никаких сомнений. Это отношение объясняется тем, что большинство нынешних обществоведов в кризисных условиях утратило концептуальные ориентиры, став на позиции эклектики.

На наш взгляд, ближе к истине те авторы, которые в качестве критерия общественного прогресса берут способ производства - производительные силы и производственные отношения в их единстве. Этот критерий непосредственно следует из основополагающе-

345

го положения материалистического понимания истории о решающей роли способа производства материальной жизни в обществе. Он имеет объективный характер, поскольку эмпирически можно показать, что с помощью более совершенных орудий производства можно в единицу времени выпускать большее количество продуктов, необходимых для воспроизводства физических потенций индивида. Вместе с тем эмпирически можно также показать, что более развитые производственные отношения, несомненно, способствуют проявлению сущностных сил человека.

Не подлежит сомнению, что при выяснении критерия общественного прогресса нельзя игнорировать производительные силы, образующие основу истории людей. Именно благодаря развитию производительных сил люди увеличивают количество материальных благ, все больше подчиняют себе стихийные силы природы и улучшают свои жизненные условия. Производительные силы выступают в качестве связующего звена всего исторического процесса. Рост производительных сил приводит к развитию всего человечества, к постоянным изменениям всех социальных явлений.

Однако было бы неверно думать, что производительные силы развиваются автоматически, без производственных отношений. Социальный прогресс не может осуществляться без производственных отношений. Дело в том, что в общественном производстве производительные силы выступают как содержание, а производственные отношения - как форма. Разумеется, определяющая роль принадлежит производительным силам как более подвижному элементу производства. Но производственные отношения могут либо ускорять, либо тормозить развитие производительных сил. От степени прогрессивности производственных отношений зависит рост производительных сил общества. Чем прогрессивнее производственные отношения, тем быстрее развиваются производительные силы.

Подойдем к диалектике производительных сил и производственных отношений с другой стороны. Понятие производительных сил в основном указывает на техническую и экономическую стороны производства. Их развитие показывает, что общество достигло определенного уровня в совершенствовании орудий производства и что благодаря этому оно производит на данном этапе больше, чем на предыдущем. Но изобилие продуктов, достигнутое благодаря развитию производительных сил, еще ничего не говорит о том, в какой степени люди в состоянии удовлетворить свои потребности. Поэтому необходимо иметь в виду и природу производственных отношений, определяющим моментом которых является отношение к средствам производства. В отличие от категории производительных сил производственные отношения показывают общественную сторону развития производства. А это очень важно для выяснения критерия социального прогресса, ибо этот критерий должен учитывать не только уровень производительных сил, но и характер производственных отношений.

346

Таким образом, способ производства материальных благ является основным критерием общественного прогресса. Но этот критерий скорее всего носит экономический характер, чем общесоциальный. В качестве общефилософского критерия выступает человек, точнее, положение человека в обществе. Движение человеческого общества вперед не есть самоцель. Переход от одной формации к другой совершается через социальную революцию, целью которой являются ликвидация старых отживших форм производственных отношений, создание необходимых условий для развития индивидуальных способностей каждого члена общества. Всякая революция (а революция, безусловно, является убедительным доказательством прогрессивного развития общества) с определенными отклонениями, связанными с различными социальными, политическими, экономическими, классовыми и т. д. условиями, и в зависимости от решаемых ею задач ставит в центр внимания проблему человека. Собственно говоря, социальные революции совершаются во имя человека, во имя его освобождения от социальных оков. Производительность труда показывает экономическую и техническую стороны общественного прогресса. Она определяет состояние средств производства на данном этапе развития общества, степень овладения стихийными силами природы, возможности производить материальные блага. Производственные отношения показывают отношения людей к средствам производства, отражают сущность данного способа производства, его социальную структуру, механизм взаимодействия людей. Проблема человека раскрывает отношение общества к каждому индивиду. Она выясняет степень свободы человека, возможности удовлетворения его материальных и духовных потребностей.

Положение человека в обществе характеризует социальный аспект прогресса. Чем прогрессивнее общество, тем больше условий оно создает для развития человека и его сущностных сил.

На мой взгляд, не следует путать общефилософский критерий прогресса с частным критерием, скажем, с духовным или экономическим критерием. Критерий разума - это частный критерий в сфере духовной жизни, если, конечно, есть прогресс в этой сфере. Критерий производительных сил или способа производства - это критерий в экономической области. Критерий прогресса в морали относится только к моральной сфере. Все эти критерии очень важны, но недостаточны для характеристики всего прогрессивного развития исторического процесса. Общефилософский критерий

347

главное внимание обращает на такой стержень, который находится в центре всей мировой истории. В качестве такого стержня выступает человек. Поэтому общефилософским критерием общественного прогресса является положение человека в окружающей природной и социальной действительности, ибо, в конце концов, все делается во имя человека и для человека. Надо показать, как в ходе длительного развития исторического процесса человек менялся, становился более свободным и получал большую возможность проявлять свои духовные и физические силы, удовлетворять свои потребности.

§ 2. Проблема выбора путей общественного развития

Прогресс общества - процесс естественноисторический. Это значит, что оно, как и природа, где действуют слепые силы, изменяется, совершенствуется, переходит от одного качественного состояния в другое независимо от желаний людей, наделенных сознанием и поступающих сознательно. Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, исторический процесс объективен, а с другой - он есть результат деятельности людей. На этом парадоксе споткнулись фаталисты и волюнтаристы. Первые считают, что все в обществе совершается независимо от людей и что поэтому они якобы лишены всякой возможности влиять на социальные процессы и феномены. По мнению вторых, люди сами по своему усмотрению и желанию могут менять ход развития социума. Они игнорируют объективный характер общественного развития и вое внимание обращают лишь на субъективный фактор. И волюнтаристы, и фаталисты не понимают диалектики объективного и субъективного. Однако подлинно научный анализ общества, выясняющий механизмы его функционирования и движущие силы развития показывает, что ничего противоестественного в этой диалектике нет.

Исследование сущности исторического процесса свидетельствует, что опредмеченный людьми мир как бы отчуждается от них и превращается в нечто автономное со своей внутренней логикой и закономерностями развития. Этот мир, по существу, есть история, имеющая непрерывный характер. Каждое поколение в готовом виде застает определенный комплекс общественного богатства, которое не зависит от него, но которое передалось ему от предшествующих поколений. У Маркса и Энгельса были все основания писать, что "история есть ни что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает

348

унаследованную деятельность, а с другой - видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности" [27]. Так, возьмем материальные ценности и прежде всего производительные силы, здания, складские помещения, технику, транспорт и т.д. Они создавались на протяжении жизни многих поколений. Для вновь родившегося поколения они существовали объективно, поскольку оно их застало в готовом виде. Оно что-то к ним добавляет, что-то отбрасывает и передает последующему поколению. То опять что-то будет добавлять, что-то отбрасывать и опять передавать потомкам и т.д. Этот процесс непрерывен и бесконечен, пока существует человечество.

27 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 44-45.

Аналогичная картина наблюдается и в сфере духовных ценностей. Гениальная живопись эпохи Возрождения, творчество Шекспира, Пушкина, Достоевского, Бальзака, Платона и Аристотеля, Канта и Гегеля наследовалось последующими поколениями. Многие философские и литературные школы возникли на базе достижений корифеев мировой культуры. Светская литература как вид духовного производства в России началась с Пушкина. Известные философские школы связаны с именами Платона и Аристотеля, Канта и Гегеля.

Однако духовные ценности обладают некоторыми специфическими чертами. Во-первых, они объективно, без своих творцов не существуют и в этом плане связаны со вторым уровнем общественной жизни (к первичному уровню относится материальная сфера). Всемирно известная картина Леонардо да Винчи "Джоконда" объективно не существовала для ее творца, поскольку он создал ее. Во-вторых, духовные ценности, как и материальные, после их создания существуют объективно от их творцов. "Джоконда" уже живет своей жизнью несколько сот лет, и люди наслаждаются этой замечательной картиной. В-третьих, в отличие от материальных ценностей духовные ценности более долговечны в смысле их использования. Никто сейчас, например, серьезно не будет применять при культивировании земли орудия производства эпохи рабства. Но ни один настоящий философ не может игнорировать классическое философское наследие древних китайцев и индийцев, греков и римлян. В-четвертых, духовными ценностями можно пользоваться вечно, причем каждое поколение их использует для того, чтобы лучше и глубже понять свою собственную эпоху."

Таким образом, исторический процесс - это совокупность материальных и духовных ценностей, это деяния и поступки людей. Вместе с тем этот процесс есть единство объективного и субъективного. Под объективным в обществе подразумеваются факторы, су-

349

ществующие независимо от воли и желаний людей. Скажем, экономический фактор является объективным фактором, так как без него просто немыслима жизнь человека. Чтобы он мог физически выжить, ему необходимо создавать средства существования: пищу, одежду, жилье и т.д. К объективному фактору следует отнести и ту часть природы, которая находится в постоянном взаимодействии с обществом и выступает как естественное условие его существования и развития. К объективным условиям принадлежат и семейно-бытовые отношения, связанные с воспроизводством человека. Под субъективным фактором следует понимать то, что зависит от самих людей, от их сознательной деятельности, уровня культуры, дисциплинированности, ответственности и т.д.

Приоритет принадлежит объективному. Оно, в конечном счете, детерминирует субъективное. Так, например, люди несвободны в выборе своих производительных сил, составляющих основу всей их истории, поскольку они им достались от предыдущих поколений. Но они могут их максимально эффективно использовать или же, наоборот, даже потерять то, что уже имели. История человечества свидетельствует, что при одних и тех же средствах производства можно жить как хорошо, так и плохо. То же самое касается природного фактора. Имея одинаковые природные и климатические условия, можно жить по-разному. Здесь все зависит от субъективного фактора. Поэтому люди должны учитывать возможности объективного фактора и, исходя из этого, действовать в соответствии со своими возможностями, традициями, обычаями, менталитетом и т.д.

Если брать человечество в целом, то по мере его продвижения по пути социального прогресса возрастает роль субъективного фактора. Можно сказать, что становление человечества рода и составляет собственно человеческую историю. Первобытное общество - это социум, который с некоторыми оговорками ближе к природе, чем к подлинной истории людей. Почти все отношения между индивидами регулировались не социальными, а естественными связями. Даже орудия производства создавались с учетом естественных условий. Совсем иначе выглядит эпоха рабства, люди уже начинают делать настоящую собственную историю. Во-первых, социальные связи стали доминировать над природными, и взаимоотношения индивидов регулируются выработанными юридическими законами и нормами, а также нравственными принципами. Во-вторых, появилась письменность, давшая возможность фиксировать мысли, создавать духовные ценности и оставлять их потомкам. Сама духовная деятельность приобрела самостоятельный характер. В-третьих, сознательно строились государственные и межгосударственные отношения и т.д.

В настоящее время значение субъективного фактора резко возросло. Все социальные силы общества - классы, группы, коллек-

350

тива индивиды - принимают активное участие в творении истории. Они производят ценности, вершат политику, создают различные социальные институты, спортивные организации и учреждения, объединяющие в своих рядах миллионы людей не на базе кровнородственных связей, а на основе профессиональных и иных интересов. Порой складывается впечатление, что воля людей сильнее объективных обстоятельств и что история как бы приобретает субъективно-волюнтаристский характер, когда все можно менять по своему усмотрению. Делаются иной раз даже попытки все сломать и вернуться к прошлому. При этом совершенно забывают, что в истории нет абсолютной повторяемости, что нельзя вернуться к прошлым временам не только потому, что изменились объективные обстоятельства, но и потому, что субъективные условия тоже резко изменились. Новое поколение никогда не захочет отказаться от приобретенных ценностей, от производительных сил, от жизненного комфорта и других позитивных достижений, оставленных предыдущими поколениями. Однако у него другая психология, другой уклад жизни и другие интересы. Насильственно на короткое время можно людям навязать старые образцы деятельности, но это будет трагедией для них, ибо нельзя изменить логику истории и отменить ее объективный ход по восходящей линии.

Итак, историю нельзя переделывать по своему усмотрению, то есть произвольно и субъективно. Но история не есть и фатальность, которая управляет людьми и автоматически приводит к тем или иным результатам. Конечно, люди ее сами делают, но они делают ее не так, как им вздумается, а при "обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого" [28]. Иначе говоря, люди всегда должны считаться с объективными условиями и исходить из них при решении тех или иных задач. Но внутри самих объективных условий может оказаться несколько вариантов решения этих задач, что свидетельствует о том, что нет в истории однозначных причинно-следственных связей и железного детерминизма. История всегда развертывается как сложный и многоаспектный процесс.

28 Маркс К.. ЭнгельсФ. Соч. Т. 8. С. 119

Тем не менее, возможности выбора путей развития детерминируются данными обстоятельствами жизни общества, и невозможно их игнорировать. Проиллюстрируем это теоретическое положение историческими фактами. Первый пример связан с положением крепостных крестьян в эпоху царствования Екатерины II. В.О. Ключевский считает, что "можно было тремя способами разверстать отношения крепостных крестьян к землевладельцам: во-первых, их можно было открепить от лица землевладельца, но при этом не при-

351

креплять к земле, следовательно, это было бы безземельным освобождением крестьян" [29]. Об этом мечтали либеральные дворяне, но, как пишет Ключевский, такое освобождение практически было невозможно, ибо привело бы к политической катастрофе. Во-вторых, можно было бы "открепив крепостных от лица землевладельца, прикрепить их к земле, то есть сделавши их независимыми от господ, привязать их к земле, выкупленной казной" [30].

Следствием этого было бы то, что крестьяне превратились бы в крепких государственных плательщиков, и их положение оказалось бы близким к тому, которое сложилось 19 февраля 1861 года. Русский историк справедливо отмечает, что в XVIII веке такое освобождение, связанное со сложными финансовыми операциями выкупа земли, было невозможно. В-третьих, "можно было бы, не открепляя крестьян от лица землевладельцев, прикрепить их к земле государственных хлебопашцев" [31].

Ключевский считает, что третий способ был наиболее удобным, но императрица отвергла все три способа и просто закрепила господство владельцев над крестьянами в том виде, в каком оно существовало в XVIII веке. Крепостные крестьяне превратились в частную собственность землевладельцев. "Вот почему Екатерину можно назвать виновницей крепостного права не в том смысле, что она создала его, а в том, что это право при ней из колеблющегося факта, оправдываемого временными нуждами государства, превратилось в признанное законом право, ничем не оправдываемое" [32].

29 Ключевский В.О. Соч. Т. 5. С. 132.

30 Там же. С. 133.

31 Там же. С. 133.

32 Там же. С. 133-134.

Таким образом, в России в XVIII веке существовало, по крайней мере, три способа решения крестьянского вопроса. Но все они были обусловлены тогдашними объективными обстоятельствами, и нельзя было выйти за их пределы. Нельзя было, например, сразу отменить крепостное право, так как для этого не созрели еще условия. Выражаясь гегелевским языком, оно было необходимо и, следовательно, разумно. Оно пока не мешало развитию российского общества. Но со временем оно стало неразумным и, хотя реально существовало, в нем не было никакой необходимости, так как оно тормозило дальнейшее продвижение России по пути социального прогресса. Это стали осознавать одни раньше, другие позже. Это поняли и верхние эшелоны власти, которые царским манифестом 19 февраля 1861 года отменили крепостное право.

352

Другой пример связан с Октябрьской революцией, о значении которой английский философ Б. Рассел писал в 1920 году: "Российская революция одно из величайших героических событий в мировой истории. Ее сравнивали с французской революцией, но в действительности ее значение еще более велико. Она сильнее изменяет повседневную жизнь и структуру общества: она вносит также большие перемены в представления и убеждения людей" [33]. Сразу же после ее победы и до настоящего времени многие философы, политики, писатели, политологи, публицисты и просто любящие поговорить о революции утверждают, что эта революция есть отклонение от общей линии мирового развития, что большевики-фанатики взяли власть в свои руки и волюнтаристски навязали народу свои представления о социализме, вообще о путях развития российского общества. Такой ангажированный подход к изучению крупнейшего исторического события мало продуктивен, ибо явление выдается за сущность, а сущность за явление. Задача же науки состоит в том, чтобы исследовать глубинные причины исторических фактов и событий.

33 Рассел Б. Практика и теория большевизма. М., 1991. С. 5.

Октябрьская социалистическая революция произошла в исключительных обстоятельствах и в чрезвычайно сложной и своеобразной стране. И не было ни материальных, ни социальных, ни политических предпосылок для ее свершения. Но если не было предпосылок для социалистической революции, то были предпосылки для захвата власти. Почему? Потому что продолжавшаяся война полностью разрушила экономику, все классы и слои России были недовольны царским режимом, они требовали отречения царя, и последний вынужден был отречься от своего престола. Но и Временное правительство оказалось не в состоянии выправить положение дел и вывести Россию из критической ситуации. Оно выступало за продолжение военных действий, а народ устал. Он требовал хлеба и мира. Армия стала разлагаться и вышла из подчинения. Одним словом, кругом царили хаос и неразбериха.

Временное правительство оказалось неспособным управлять страной в новых, сложных условиях. Его власть все больше и больше наталкивалась на непреодолимые препятствия, что свидетельствовало о том, что любая политически организованная сила могла свергнуть его и взять власть в свои руки. Н.А. Бердяев писал, что "только диктатура могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии. Нужно было взбунтовавшимся массам дать лозунги, во имя которых эти массы согласились организоваться и дисциплинироваться, нужны были заражающие символы. В этот момент большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать но-

353

вое. Только большевизм оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям" [34]. Не взяли бы власть большевики, взяли бы другие, о чем свидетельствует августовский мятеж генерала Корнилова. Как говорится, корона валялась, и ее мог подобрать кто угодно.

Октябрьская революция - исключительный продукт российского общества. Она была подготовлена всем ходом развития России. Об этом с исчерпывающей полнотой писал тот же Н.А. Бердяев: "Большевизм воспользовался всем для своего торжества. Он воспользовался бессилием либерально-демократической власти, негодностью ее символики для скрепления взбунтовавшейся массы. Он воспользовался объективной невозможностью дальше вести войну, пафос которой был безнадежно утерян, нежеланием солдат продолжать войну, и он провозгласил мир. Он воспользовался неустроенностью и недовольством крестьян и передал всю землю крестьянам, разрушив остатки феодализма и господства дворян. Он воспользовался русскими традициями деспотического управления сверху и, вместо непривычной демократии, для которой не было навыков, провозгласил диктатуру, более схожую со старым царизмом. Он воспользовался свойствами русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и Царства Божьего на земле, ее способностью к жертвам и к терпеливому несению страданий, но также к проявлениям грубости и жестокости, воспользовался русским мессианизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России. Он воспользовался историческим расколом между народом и культурным слоем, народным недоверием к интеллигенции и с легкостью разгромил интеллигенцию, ему не подчинившуюся. Он впитал в себя и русское интеллигентское сектантство и русское народничество, преобразовав их согласно требованиям новой эпохи. Он соответствовал отсутствию в русском народе римских понятий о собственности и буржуазных добродетелях, соответствовал русскому коллективизму, имевшему религиозные корни. Он воспользовался крушением патриархального быта в народе и разложением старых религиозных верований" [35].

34 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 114-115.

35 Там же С. 115.

Как уже отмечалось, если бы большевики не взяли власть, то ее взяли бы другие, ибо нельзя было не свергать Временное правительство, не оправдавшее ожиданий масс. Иначе говоря, у российского народа в данных исторических условиях не было другого выбора, другой альтернативы. Операция свержения Временного правитель-

354

ства могла бы быть отложена, но все равно, рано или поздно, ее надо было проводить. Конечно, если бы Временное правительство пошло навстречу требованиям масс, то, возможно, ситуация изменилась бы. Однако оно не было на это способно и жестоко расплатилось за свои ошибки.

Итак, у людей есть всегда возможность выбрать тот или иной путь развития, те или иные способы решения социально значимых задач, но все пути и способы находятся внутри данных обстоятельств, а не за их пределами. В античном мире были одни формы решения, в эпоху феодализма - другие, в настоящее время - совершенно иные. Магистральными путями общественного развития на макроуровне выступают эволюционный и революционный пути. Наиболее оптимальным и желательным является первый путь, для которого характерны постепенные количественные изменения, приводящие в итоге к качественно новому состоянию общества. Он выступает как универсальный путь развития человечества, не связанный с резкой ломкой старых общественных отношений, традиций и обычаев, с огромными людскими жертвами. Революционный путь - это путь насилия, быстрого слома прежних порядков, путь резкого скачкообразного перехода от одного социума к другому. Он не обходится без человеческих жертв и кровопролития. Поэтому он менее всего желателен. Но в истории, как уже отмечалось, не все совершается по воле и желанию людей. И когда складываются соответствующие экономические, социальные, политические, духовные и т.д. условия, когда резко обостряется ситуация и усиливается противостояние классов и социальных слоев, тогда революция становится неминуемей. Выше говорилось о неизбежности Октябрьской революции. Но также была неотвратима Французская революция 1789-1794 годов, связанная с неслыханным насилием, террором, истреблением людей, но расчистившая путь для победы буржуазного способа производства.

Накануне революции резко упал жизненный уровень народа. "Народ стонал под тяжестью налогов, взимаемых государством, оброка, платимого помещику, десятины, получаемой духовенством, и барщины, требуемой всеми тремя. Население целых местностей было доведено до нищеты. В 1777 году была официально установлена цифра в 1100 тыс. нищих. В деревнях голод стал хроническим, он повторялся через короткие промежутки времени и опустошал целые провинции" [36]. За террор ответственны не только вожди революции и даже не столько они, а обанкротившиеся классы во главе с королем Людовиком XVI. Вообще следует подчеркнуть, что главная причина революций и порождаемых ими гражданских войн заключается в том, что эксплуататорские классы доводят до резкого обострения

355

классовые антагонизмы. В тех странах, где господствующие классы идут на определенные компромиссы, революции не происходят. Там постепенные, эволюционные изменения приводят к качественным изменениям, к улучшению жизни всех слоев общества. И здесь проявляются опять-таки возможности выбора путей развития.

36 Кропоткин П.А. Великая французская революция 1789-1793 гг. М., 1979. С. 17.

§ 3. Современные интерпретации общественного прогресса

Вера в общественный прогресс сопровождала человека тысячелетиями. Пожалуй, идея прогресса была самой главной идеей в социальной философии, даже тогда, когда ее подвергали критике. В первой половине XIX века идея прогресса доминировала в обществознании. "Идея прогресса становится общим местом в философии, внедряется в литературу, искусство и науку. Дух романтического оптимизма сопровождается верой в разум и мощь человека. Представляется, что наука и технология способны гарантировать постоянное улучшение" [37].

Но уже во второй половине XIX века, когда стали рельефно проявляться все противоречия буржуазного общества, идея прогресса начала подвергаться критике. А в двадцатом веке все больше и больше исследователей стало сомневаться в восходящем прогрессе человеческого общества. Но особенно усилилась критика общественного прогресса во второй половине двадцатого века. Во Франции, где всегда считалось, что человечество развивается по восходящей линии, вдруг заговорили о том, что прогресс умер и его труп отравляет атмосферу. Лякруа, Седийо, Фридман и другие стали утверждать, что человечество начало разлагаться. Постмодернисты Делез, Сер, Лиотар и другие во всех современных бедах обвинили классический рационализм, Просвещение, проповедовавшее веру в бесконечный социальный прогресс. В США В. Пфафф объявил, что идея прогресса является мертвой идеей и нечего ее возрождать. Д. Белл выразил глубокое сомнение в том, что человечество развивается, поскольку отсталые страны все больше и больше отстают. "В Африке восьмидесятых годов, - пишет он, - жили хуже, чем в Африке семидесятых, а в Африке девяностых хуже, чем в Африке восьмидесятых..." [38].

37 Штомпка П. Социология социальных изменений, М. 1996. С. 48.

38 BellD. L'Afrique au-dela de Гап 2000 // Commentaire Numero 69. Printemps 1995. P. 5.

Крупнейший современный французский философ Р. Арон в первых своих работах признавал прогресс, но сводил его к чисто количественным накоплениям. "Некоторые виды человеческой деятельности, - писал он, - имеют такой характер, который нельзя

356

не признать превосходством настоящего над прошлым и будущего над настоящим. Это такие виды человеческой деятельности, продукты которых накапливаются или результаты которых имеют количественный характер. История человечества содержит в себе момент сохранения, она не есть только трансформация. Она предполагает, что люди имеют различные социальные институты, что они созидают и что эти социальные институты и творения людей сохраняются. История существует потому, что сохранение результатов деятельности человека ставит перед различными поколениями вопрос о том, чтобы принять или отказаться от прошлого наследства. В различных областях жизни ритм будущего зависит от характера ответа каждого поколения на отношение к достижениям предшествующих поколений. Сохранение наследия прошлого позволяет говорить о прогрессе лишь в том случае, когда новое поколение не только сохраняет предшествующий опыт, но прибавляет к нему что-то свое" [39].

39 Aron R. Dix-huit lemons sur la societe industrielle. Paris, 1962. P. 77.

Арон проблему общественного прогресса рассматривает с чисто количественной точки зрения. В этом смысле он не отрицает подъема экономики, повышения темпов ее развития, изменений самой структуры экономики, но категорически отвергает какой-либо прогресс в области производственных отношений и политической структуры.

В поздних своих трудах Арон вообще выступил с абсолютной критикой общественного прогресса. В книге "Разочарование в прогрессе" Арон прямо заявил, во всем мире наблюдается не прогресс, а регресс. В этой связи он анализирует проблемы диалектики равенства, социализации и универсальности.

Рассматривая вопросы равенства в современном мире, Арон отмечает, что идеал равенства, который пропагандировали социальные теории в прошлом, на самом деле оказался ложным и утопическим идеалом. Современный мир демонстрирует рост классового неравенства, усиление социальной поляризации людей. Не утихают расовые и национальные конфликты. Причем национальные конфликты имеют место не только в отсталых, но и в развитых государствах.

Что касается диалектики социализации, то Арон имеет в виду, прежде всего современное состояние семьи и школы. Рассматривая семью, Арон отмечает, что в отличие от прошлых эпох в современной семье проявляется больше равенства между мужем и женой, родителями и детьми, что нельзя не оценить позитивно. Но вместе с тем наблюдаются крайне негативные для семьи явления. Так, как только дети подрастают, они начинают жить отдельно от родителей и нередко их вообще забывают, что в конечном итоге рвет связи между

357

поколениями, а без такой связи общество в целом не может нормально функционировать. "Семья все больше и больше теряет свои экономические функции... Созданная на основе свободного волеизъявления двух персон, она оказывается хрупкой и неустойчивой" [40]. Женщины, продолжает французский философ, требуют не формального, а реального равенства. Но идея равенства мужчины и женщины есть не просто социальная проблема, но и проблема, связанная с естественными различиями мужчины и женщины. Молодые девушки желают выполнять ту же работу, какую выполняют молодые парни, хотя с точки зрения половых различий эта работа может быть противопоказана девушкам. Арон считает, что это может со временем привести вообще к деградации не только семьи, к депопуляции общества. Всюду видны аномия и отчуждение, всюду одиночество и неуверенность в завтрашнем дне.

Анализируя диалектику универсальности, Арон отмечает, что впервые человечество живет в едином историческом пространстве. "С одной стороны, Организация Объединенных Наций, с другой, - Олимпийские игры символизируют определенное единство человечества" [41]. Идет процесс мондиализации, или глобализации. "Классическая идея унификации человечества благодаря технике производства, транспорту, коммуникации, информации, ставшая в настоящее время банальной, вошла в сознание всех людей планеты" [42]. Но вместе с тем, продолжает Арон, наблюдается дезинтеграция общества. Современная цивилизация не уничтожает межгосударственные отношения, но ущемляет национальные интересы разных народов. Мир развивается неравномерно, одни государства обладают мощным экономическим потенциалом, а другие лишены новейших орудий производства. "Люди никогда не знали историю, которую они делали, но еще меньше знают ее сегодня. Легче думать о будущем, чем верить в него заранее. История остается человеческой, драматической и, следовательно, в некотором смысле иррациональной" [43]. Одним словом, заключает Арон, человечество катится вниз и ни о каком развитии по восходящей линии говорить нельзя.

40 Aron R. Les desullisions du progres. Essai sur la dialectique de la modernite, Paris, 1969. P. 101.

41 Ibid. P. 191.

42 Ibid. P. 192.

43 Ibid. P. 294.

Американский ученый Хантингтон, тоже негативно относящийся к идее общественного прогресса, утверждает, что в мире все больше и больше наблюдается противоречия между цивилизациями. "Цивилизация, - пишет он, - есть культурная реальность, имеющая свои индивидуальные черты. Деревни, регионы, этнические

358

группы, народности, религиозные группы - все они имеют разные культуры на разных уровнях культурной гетерогенности. Культура деревни Южной Италии отличается от культуры деревни Северной Италии, но обе деревни относятся к общей итальянской культуре, которая их отличает от немецких деревень... Следовательно, цивилизация является высшей формой объединения, созданного культурой, и фактором широкой культурной идентичности, которая характеризует человеческий род независимо от того, что его отличает от других биологических видов" [44]. Она имеет некоторые общие объективные признаки: язык, историю, религию, обычаи и т.д.

44 Huntington Samuel P. Le choc des civilisations? // Commentaire. 1994.№6. P. 239.

Почему цивилизации конфликтуют между собой? На этот вопрос Хантингтон отвечает так. Во-первых, чувство принадлежности к определенной цивилизации в будущем приобретет все большее и большее значение. Цивилизационные различия не только реальны, но и фундаментальны. Цивилизации отличаются друг от друга по языку, по культуре, по традициям и по религии, и люди, принадлежащие к разным цивилизациям, имеют разные воззрения на индивида и группы, на гражданина и государства, родителей и детей, а также на относительную важность прав и ответственности, свободы и власти, равенства и иерархии. Эти различия, по мнению Хантингтона, более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами. Во-вторых, в современном мире происходят сложные процессы взаимодействия народов различных цивилизаций. Они, осознавая свою принадлежность к той или иной цивилизации, испытывают определенную неприязнь друг к другу. В-третьих, процессы экономической модернизации и социального развития отстраняют от этого процесса людей прежних местных идентичностей. Они также ослабляют национальные государства как источники идентичности. В большой части мира религия заполняет этот интервал. В исламском регионе возникает движение фундаменталистов, аналогичные движения существуют и в других мировых религиях. Таким образом, наблюдается усиление религии во всем мире. В-четвертых, это осознание принадлежности к той или иной цивилизации подкрепляется той двойственной ролью, которую играет Запад. С одной стороны, он находится на вершине своего могущества, но с другой, наблюдается явление возврата к прежним истокам в незападных цивилизациях. Все больше, отмечает американский ученый, говорят об "азиатской" Японии, о реисламизации Ближнего Востока и т.д. Восток стремится к тому, чтобы развиваться не на базе западных ценностей, а на базе собственных. В-пятых, характерные черты и культурные различия изменяются гораздо медлен-

359

нее, чем различия, связанные с политикой и экономикой. Наконец, в-шестых, экономика все больше и больше регионализируется. Растет роль экономических регионов, которые могут добиться успеха только при условии их укоренения в общую цивилизацию. Так, общей базой Европейского Союза являются единая европейская культура и христианство. Исламская религия и культура объединяют неарабские исламские государства. "В той мере, в какой люди определяют свою идентичность в этническом и религиозном терминах, они стремятся видеть отношение враждебности типа "мы" против "них" [45].

Столкновение цивилизаций, продолжает Хантингтон, происходит на двух уровнях - на низшем и высшем. На низшем уровне соприкасающиеся группы на изломе цивилизаций вступают нередко в ожесточенную борьбу, чтобы овладеть территорией и обеспечить себе превосходство. На высшем уровне государства, относящиеся к разным цивилизациям, соревнуются между собой в военном и экономическом плане и борются между собой за распространение своих политических и религиозных ценностей.

Хантингтон считает, что линии излома цивилизаций заменяют политические и идеологические границы холодной войны как источника кровавых конфликтов. Эти линии составляют, с одной стороны, - западное христианство, с другой - православие, с третьей - ислам. Везде наблюдается конфликт между различными цивилизациями.

Сегодня, продолжает Хантингтон, Запад по сравнению с другими цивилизациями является самой могущественной цивилизацией. Сегодня немыслима война между самыми западными странами. У Запада нет конфликтов и на мировой арене. Он доминирует в международных экономических и политических институтах. "Решения, принимаемые Советом Безопасности ООН или Международным валютным фондом, отражающие интересы Запада, представляются как интересы, которые выражают желания международного сообщества. Сами слова "международное сообщество" стали эвфемизмом (вместо "свободный мир") и предназначены для того, чтобы придать международную легитимность действиям, которые отражают интересы Соединенных Штатов и других западных держав" [46].

45 Huntington Samuel P. Le choc des civilisations? // Commentaire. P. 241.

46 Ibid. P. 247.

Некоторые, продолжает американский ученый, представляют западную цивилизацию как универсальную. Действительно, если смотреть на мир поверхностно, то может показаться, что западная культура проникла во все концы мира. "Но более глубокий взгляд свидетельствует о том, что западные представления коренным обра-

360

зом отличаются от представлений других цивилизаций. Такие западные понятия, как "индивидуализм", "либерализм", "конституционализм", "права человека", "равенство", "свобода", "господство закона", "демократия", "свободный рынок", "отделение церкви от государства", нередко весьма прохладно встречаются в мусульманской, буддистской или православных культурах" [47].

Хантингтон утверждает, что в будущем центральной осью мировой политики будут конфликты между Западом и остальным миром, а также ответы, которые дадут незападные цивилизации западной мощи и западным ценностям.

Общий вывод, к которому приходит американский ученый: "...Различия между цивилизациями реальны и важны, все больше и больше усиливается чувство принадлежности к той или иной цивилизации. Конфликты между цивилизациями заменят идеологические и иные конфликты как основные формы конфликтов, международные отношения, существовавшие в течение веков в рамках западной цивилизации, все больше и больше будут приобретать незападный характер и станут игрой, в которой незападные цивилизации будут действующими лицами, а не просто объектами... Конфликты между группами, принадлежащими к разным цивилизациям, будут более частыми, более продолжительными и более жестокими, чем конфликты между группами, относящимися к одной и той же цивилизации; войны между группами, принадлежащими к различным цивилизациям, представляют собой самую вероятную и самую опасную отправную точку развития, которая может привести к мировой войне; международные отношения в основном будут иметь ось отношений между Западом и остальным миром... Противостояние между Западом и многими исламо-конфуцианскими государствами будет главным источником конфликтов в ближайшем будущем" [48]. Поэтому, заключает Хантингтон, идея бесконечного прогресса, сформулированная философами эпохи Просвещения, устарела. Общество ожидает не прогресс, а закат.

47 Huntington Samuel P. Le choc des civilisations? // Commentaire. P. 248.

48 Ibid. P. 252.

Прежде всего, следует отметить, что конфликты порождаются не дифференцированностью цивилизаций, а агрессивной политикой того или иного государства, направленной против другого государства. Бесспорно, цивилизации отличаются друг от друга, но бесспорно и другое: между цивилизациями много общего, и, как свидетельствует исторический опыт, разные цивилизации прекрасно общаются между собой.

361

Конечно, в настоящее время есть больше оснований для пессимизма, по сравнению с теми периодами, когда в социальной философии преобладали оптимистические воззрения. Во-первых, миллионы людей не могут удовлетворить свои элементарные потребности, во-вторых, происходит сильное социальное расслоение людей. В-третьих, слаборазвитые государства постоянно отстают от развитых, и это отставание все больше и больше увеличивается. В-четвертых, рушатся традиционные семейные устои, и из-за этого происходит депопуляция многих развитых государств. В-пятых, люди все больше и больше отчуждаются друг от друга. В-шестых, не решаются глобальные проблемы современности и т.д. и т.п. Все это верно. Но все же объективный анализ общества показывает, что человечество совершило гигантский шаг вперед в развитии производительных сил, в освоении космического пространства, в политической и социальных сферах, в улучшении жизненных условий человека, короче, во всех областях социума. Возьмем, например, положение человека в обществе. Ретроспективный взгляд на историю показывает, что по мере продвижения общества вперед по пути социального прогресса человек получает все больше и больше возможностей для проявления своих сущностных сил. Вспомним эпоху рабства, когда с рабом обращались как с животным. Но уже в эпоху феодализма нельзя было обращаться, скажем, с крестьянином как с рабом. Однако современный человек по сравнению с человеком Средневековья получает еще большую свободу. Ведь в те далекие времена людям в буквальном смысле слова приходилось бороться за свое физическое существование. Вот как Л. Февр описывает француза XVI столетия. Он отмечает, что между французом XVI века и французом XX века мало сходства. "Этот сельский житель, кочевник, человек грубый и неотесанный - как он далек от нас! К тридцати годам, когда он достигал расцвета сил, - каких только опасностей он не преодолел, каких испытаний не перенес! Прежде всего, он выжил. Он миновал, не погибнув, первые шестнадцать лет своего существования - за это время погибал каждый второй ребенок... В более позднем возрасте он выстоял, не погибнув, против всех смертельных поветрий... которые каждый год уносили жизни многих тысяч людей цветущего возраста..." [49]. Он постоянно рисковал своей жизнью как солдат, всюду его ожидали опасности, и редко когда он доживал отведенный ему природой срок жизни.

49 ФеврЛ. Бои за историю. М., 1991. С. 295.

Современный человек, конечно, имеет больше возможностей для проявления своих физических и духовных потенций. Вместе с тем мы видим, что он сталкивается с немалыми трудностями, но такова жизнь. Никогда не будет идеальных условий для человека. Сам человек, будучи кузнецом своего счастья, должен стремиться к тому, чтобы бороться за это счастье, за уничтожение устаревших поряд-

362

ков и новых общественных отношений, дающих возможность полностью проявить себя как творческое существо. Как бы ни тосковали многие критики прогресса по прошлому, новые поколения никогда не захотят терять то, что они уже приобрели.

Существенно заметить, что человечество не впервые сталкивается с трудностями, но оно их всегда преодолевало и шло вперед. И надо надеяться на то, что оно преодолеет нынешние трудности и будет развиваться по восходящей линии, ибо для его совершенствования нет никаких пределов, хотя некоторые ученые заговорили о конце истории. Характерна в этом отношении позиция американского исследователя Ф. Фукуямы. В статье "Конец истории?" он пишет, что о конце истории писал Маркс, "полагавший, что историческое развитие, определяемое взаимодействием материальных сил, имеет целенаправленный характер и закончится, лишь достигнув коммунистической утопии, которая и разрешит все противоречия" [50]. Под концом истории Фукуяма понимает безраздельное господство либерализма, способного, по его утверждению, решить все противоречия современного общества. Во-первых, реалии жизни свидетельствуют, что либерализм не в состоянии решить накопившиеся в современном мире противоречия. Если либерализм представляет собой эффективный механизм преодоления трудностей, то почему большая часть человечества влачит жалкое существование? История вообще не имеет конца в социальном смысле слова, то есть нельзя сказать, что вот это конечная остановка истории, а дальше ехать запрещено. Исторический процесс - это бесконечный процесс-континуум. Во-вторых, Фукуяма либо не понял Маркса, либо извращает его, так как Маркс никогда не писал о конце истории. Маркс утверждал, что "буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества" [51]. С точки зрения Маркса, коммунизм есть не конец истории, а ее начало.

50 Фукуяма Ф. Конец истории? // Философия истории. Антология. М., 1995. С. 291.

51 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7-8.

Глубоко ошибаются те, кто выступает с критикой прогресса. Они видят сложный и противоречивый характер общественного развития, замечают, что в ходе истории многие культуры, цивилизации исчезают, что наука не всегда способствует совершенствованию

363

жизненных условий человека. Одним словом, они видят негативные последствия развития человеческого общества по восходящей линии, и поэтому всячески отвергают это восходящее развитие. Но они смотрят на социальный мир глазами метафизика, а не диалектика. Общество противоречиво, сложно и многогранно, но все-таки оно развивается по восходящей линии. И нет сомнения в том, что и нынешнее общество со временем перейдет в новое, более прогрессивное качественно иное состояние. Это зависит не от мыслителей, отрицающих прогресс, и, следовательно, будущее человечества, а от творцов истории, то есть от людей, постоянно стремящихся к улучшению своих жизненных условий и желающих обеспечить достойное будущее последующим поколениям. Они должны изменить те общественные отношения, которые тормозят развитие общества. И они это сделают, как это до них делали предыдущие поколения. "Убежденность в том, что мы вышли откуда-то, неразрывно связана с убежденностью в том, что мы идем куда-то. Общество, которое больше не верит в то, что продвигается в будущее, быстро перестает интересоваться своим развитием в прошлом" [52].

52 Carr E.H. Qu'est-ce que l'histoire? Paris. 1988.

Если нет движения вперед, то либо надо топтаться на месте, либо вернуться назад. Топтаться на месте невозможно, поскольку, как уже отмечалось, новые поколения со своими новыми потребностями будут стремиться к тому, чтобы идти вперед, преодолевая трудности, которые будут встречаться на их пути. Возвращаться назад тоже невозможно, ибо возвращаться, собственно говоря, некуда. Поэтому остается единственный выход: преодолевать трудности, как и прежде, переходить от одного качественного состояния общества к другому, более прогрессивному. Пока существует человечество, должен осуществляться прогресс. Такова имманентная логика истории, ничего общего не имеющая как с фатализмом, так и с волюнтаризмом.

364

Лекция XV

ПУТИ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ

§ 1. Эволюционный путь

В проблематике форм социальной динамики вообще и форм направленного изменения в частности, важное место занимает вопрос о соотношении революционного и эволюционного путей общественного развития. Обычно эволюция понимается как количественные изменения, а революция - как качественные.

На самом деле все выглядит намного сложнее. Слово "эволюция" (от лат. - развертывание) чаще всего применялось для обозначения многоаспектного развития биологических видов, регулирующего естественный отбор. Так, в биологии XVIII в. в целом было характерно отрицание преобразований в живой природе, несмотря на то, что еще Аристотель в своей "Физике" сделал попытку не только определить понятие развития, но и дать классификацию видов развития.

В то же время биологи-реформисты указывали, что организмы и биологические виды претерпевают качественные изменения. Не случайно, что большой популярностью среди биологов пользовалось позитивистское учение Г. Спенсера. Благодаря Ж.-Б. Ламарку утвердилась идея, что развитие - это не просто рост, не постепенное увеличение одного качества, а порождение качественно нового. Однообразная, ничем не прерываемая эволюция заключается в постепенных качественных изменениях.

Используя термин "эволюция", О. Конт и Г. Спенсер облегчили формирование идей буржуазного либерализма и их распространение в рабочем движении в виде реформизма.

Конт в равной мере выступал как против традиционалистов, так и против радикалистов, объявлявших единственным условием прогресса революционное разрушение. Стремясь преодолеть характерное для эпохи Просвещения противопоставление социального порядка и прогресса, Конт мечтал об обществе, в котором социальный порядок не приводит к застою, а прогресс - к революционной анархии. Он писал: "Основное согласование между порядком и прогрессом составляет еще более неотъемлемое преимущество позитивизма... Порядок становится... неизменным условием прогресса, между тем как прогресс составляет беспрерывную цепь порядка" [1].

1 Антология мировой философии. М., 1971. Т. 3. С. 576.

365

Общественный прогресс, считал Конт, должен опираться на духовные, реформационные преобразования. Вопреки либеральному оптимизму он оценивал складывающиеся раннекапиталистические отношения как проявление глубокого кризиса. С социалистами же его разделяло отрицательное отношение к революционному преобразованию общества. Вместе с тем он соглашался и с консервативной романтизацией феодальных порядков. Попытки Конта найти "средний путь", гармонически сочетающий прогресс и порядок, привели его к неприятию идей представителями всех основных социально-политических движений первой половины XIX века.

Творчество Г. Спенсера с наибольшей полнотой воплотило основные идеи эволюционизма. Он горячо защищал принципы индивидуальной свободы и свободы конкуренции. Всякое вмешательство в естественный ход событий, тем более социалистическое планирование, по его мнению, приводит к биологическому вырождению, поощрению "худших за счет лучших".

Спенсер предпринял попытку создания всеохватывающей философской системы, фундаментальные положения которой он формулировал в терминах "вещество", "материя", "сила". Он считает, что "эволюция есть интеграция вещества, которая сопровождается рассеянием движения и в течение которой вещество переходит из состояния неопределенной, бессвязной однородности в состояние определенной связной разнородности, а сохраненное веществом движение претерпевает аналогичное превращение... Предел, за который эволюция не может перейти, - равновесие системы" [2].

2 Спенсер Г. Основные начала. СПб., 1899. С. 237.