Деструкция стоимостных отношений "со стороны производства"

Каковы необходимые условия, делающие возможной стоимостную оценку тех или иных товаров и услуг? Первым из них выступает повторяемость производственного процесса и, соответственно, возможность воспроизводства продукта, что и определяет возможность квантификации издержек его производства. Вторым условием является возможность применения стоимостных оценок и к факторам производства, то есть, говоря иными словами, их воспроизводимость. Таким образом, в полной мере поддаются стоимостным оценкам лишь воспроизводимые блага, созданные при посредстве воспроизводимых факторов производства.

Между тем постиндустриальная хозяйственная система, базирующаяся, как мы отмечали, на использовании новых производственных ресурсов, строится вокруг нового типа работников. Превращение знаний и информации в непосредственную производительную силу, основной производственный ресурс делает невозможной квантификацию издержек производства и затрат труда - во всяком случае в информационном секторе хозяйства, в конечном счете определяющем направления постиндустриальной трансформации.

Как фактор производства знания и информация имеют свойства, качественно отличающие их от других условий производства:

в них противоречиво сочетаются подлинная безграничность и редкость высшего уровня, объективный характер и беспрецедентный субъективизм, невоспроизводимость и тиражируемость. При этом неэкономические мотивы деятельности людей, осваивающих этот ресурс, приводят к вполне экономическим по своей сути последствиям.

Прежде всего, информация не имеет качества редкости в традиционно понимаемом смысле этого термина. Информация, создаваемая в условиях товарного хозяйства, может выступать объектом собственности и обмена, однако подобные ограничения относятся лишь к специфическим ее видам и оставляют широкие возможности для распространения базовой информации, на основе которой в основном и генерируется новое знание. Более того; само право собственности на информацию предполагает формирование условий и даже гарантий для ее максимального распространения, поскольку именно это служит источником дохода владельца такого права. Потребление информации во многих отношениях тождественно выработке нового знания, а знания, как известно, "расширяются, саморегулируются... и наращиваются по мере использования; [а это приводит к тому, что] в экономике знаний редкость ресурсов заменяется на их распространенность"1. Можно даже утверждать, что распространение информации тождественно ее самовозрастанию, исключающему применение к этому феномену понятия редкости.

К информации, далее, не может быть отнесена такая характеристика, как потребляемость в традиционном смысле данного понятия. Использование информации каким-либо потребителем не ограничивает возможностей других потребителей синхронно применять для собственных целей ту же самую информацию. Информация "долговечна и сохраняет стоимость после использования... Знания... могут быть использованы не только личностью, добывшей или усвоившей их, но и теми, кто ознакомился с составляющей их информацией"2. При этом, каким бы интенсивным ни было потребление информации, сколь широким ни становилось бы отчуждение или экспорт информационных продуктов, их производители остаются собственниками столь же большого объема знаний, как и прежде. Информационные ресурсы являются первыми в истории человечества воистину неистощимыми и безгранично возобновляемыми ресурсами; они легко тиражируются, а издержки по такому тиражированию стремятся к нулю и возлагаются в большинстве случаев на самого потребителя.

Даже одни только эти обстоятельства в своей совокупности свидетельствуют о том, что информация обладает всеми характеристиками общественного блага, если понимать под ним "нечто такое, чем дополнительно может воспользоваться человек, не увеличивая издержек производства"3. Из этого следует, что "с технической или концептуальной точки зрения ничто не может измерить стоимость таких благ в рыночных терминах"4. Распространенность и фактическая неограниченность информации создают непреодолимые трудности стоимостной оценки как ее самой, так, следовательно, и продуктов, в создании которых она играет доминирующую роль. Таким образом, с ростом значения информационных благ складывается ситуация, в которой невозможно определить ни общественные, ни даже индивидуальные усилия и издержки, воплощенные в том или ином продукте, выходящем на рынок.

Однако, наряду с безграничностью и неисчерпаемостью, информация имеет еще одно важное свойство, на которое гораздо реже обращают внимание. Говоря об информации и знаниях, экономисты и социологи часто оставляют за скобками своего анализа тот факт, что как производство, так и потребление информации представляют собой субъект-субъектные процессы. Это означает, что информация, потенциально доступная огромному числу людей, реально усваивается лишь небольшой их частью. Потребление информации не ограничивает возможности ее использования другими членами общества, однако сам этот процесс обусловлен наличием у каждого конкретного человека специфических способностей, специальных умений и навыков. Данное свойство информации мы называем ее избирательностью. Избирательность становится в последние годы объектом пристального внимания социологов и экономистов; обычно исследователи отмечают, что информация, несмотря на то, что она имеет характер общественного блага, может и должна рассматриваться как благо уникальное, и не существует такого знания, которое не было бы знанием персонализированным.

Этот факт исключительно важен с точки зрения эволюции исторических форм общественного производства. Он вскрывает ошибку революционеров XIX и XX веков, провозглашавших возможность успешной пролетарской революции. То, что в течение последнего тысячелетия миром экономики управляли два основных ресурса - земля и капитал - в данном контексте оказывается столь же закономерным, как и то, что этим миром никогда не управлял труд. Ни земля, ни капитал не несли в себе той воспроизводимой природы, какую имел труд. И земля, и капитал были конечны и ограничены, в то время как труд во все времена имелся в избытке и был самым доступным хозяйственным ресурсом. Именно поэтому сегодня субъекты труда остаются в стороне от магистрального направления прогресса. Так же, как в свое время капитал заменил землю в качестве ресурса, привлекавшего наибольший спрос при ограниченном предложении, так и сегодня "знания, будучи редким производственным фактором, заменяют капитал"5, причем ограниченность и редкость знаний являются ограниченностью и редкостью совершенно иного порядка, нежели у всех ранее известных ресурсов.

Затраты на производство нового знания оказываются несопоставимы с результатами его применения: весьма незначительные инвестиции нередко приводят к рождению огромного объема новых знаний об окружающем мире, в то время как попытки получить их с помощью крупных капиталовложений кончаются порой полным провалом. В условиях, когда знания и информация играют роль главного хозяйственного фактора, радикально изменяется процесс образования издержек производства. Несмотря на то, что материальные носители информации легко тиражируемы, люди, ею владеющие, остаются уникальными и невоспроизводимыми. Издержки по распространению материализованной информации весьма невелики и могут быть квантифицированы; в то же время ценность заключенного в носителях кодифицированного знания не может быть определена даже приблизительно, и это подрывает фундаментальные основы традиционных стоимостных оценок.

К такому выводу приводит рассмотрение данной проблемы с позиций как неоклассической теории факторов производства, так и трудовой теории стоимости. В самом деле: производство новой информации осуществляется путем переработки информации, ранее известной; иначе говоря, продукт имеет ту же специфическую природу, что и сам фактор. В этих условиях невозможно зафиксировать рыночную цену знания, заключенного в информации; следовательно неоклассическое определение вклада единицы фактора в издержки производства через его предельный продукт в денежном выражении теряет всякий смысл. С точки зрения трудовой теории стоимости существенными оказываются два факта: с одной стороны, становятся неисчислимыми издержки производства информации и знания, поскольку они рождаются в результате деятельности, которая не является одним из видов труда; с другой стороны, процесс тиражирования информационных продуктов не является воспроизводственным процессом в собственном смысле слова, и, следовательно, в принципе невозможно оценить затраты труда на воспроизводство блага, выступающие объективной стороной стоимостного отношения. Само это понятие становится совершенно иррациональным в условиях информационной экономики. С того момента, как тиражируемый объект перестает быть аналогом первоначального блага и становится его копией, проблема исчисления воспроизводственных издержек оказывается неразрешимой.

Итак, информация и знания - основные факторы постиндустриального производства - принципиально не могут быть объективированы вне владеющего ими человека, и тем самым проблема стоимости утрачивает свой экономический характер и становится проблемой социологической. Такой вывод косвенно подтверждается и тем, что попытки инкорпорировать вопросы информационного хозяйства в рамки современной экономической теории оказались, в целом, безуспешными.

До сих пор мы рассматривали объективные составляющие деструкции стоимостных отношений со стороны производства. Но наш анализ был бы неполным, если бы мы не коснулись субъективных качеств людей, занятых в современном производстве. В предыдущих лекциях мы отмечали, что в постиндустриальном обществе человек перестает быть субъектом труда как рациональной деятельности, результаты которой пропорциональны затраченным усилиям, и становится субъектом творческих процессов, значимость которых невозможно оценить в экономических категориях. Помимо того, что деятельность, связанная с применением и производством информации и знаний, имеет своим результатом невоспроизводимые блага, издержки производства которых не поддаются исчислению, сама она, будучи мотивирована внеэкономическими факторами, создает продукцию, характеристики которой отнюдь не сводятся к экономическим параметрам. Понятие стоимости, позволяющее соотносить актуальную потребность и средства, необходимые для ее удовлетворения, имеет смысл в ситуации, когда человек решает задачу преодоления внешних материальных обстоятельств. В той мере, в какой творчество - новый тип производственной деятельности - не определяется стремлением к удовлетворению материальных потребностей, оно не создает и не может создавать стоимость. Следовательно, объективные основы стоимостного отношения размываются также и по мере того, как теряет свое значение материально мотивированная деятельность.

Разумеется (и это важно подчеркнуть в ходе данной лекции), изложенный здесь материал имеет весьма схематический характер;

рассматриваемые процессы доведены нами до их логической крайности. В реальной социально-экономической жизни они далеко не так обнажены и очевидны. Тем не менее ниже мы приведем ряд конкретных примеров, подтверждающих обоснованность таких схем. Пока же перейдем к анализу деструкции стоимостных отношений "со стороны потребления".