Человек в бикаузальном мире

Разумеется, наиболее актуальной для философии оказывается ситуация, когда в качестве исследуемого отдельного природного образования избирается человек, причем человек познающий. Расширенный вариант детерминизма позволяет, наконец, строго разобраться с этой ситуацией, разложить по полочкам онтологию человека.

Следует отдавать себе отчет в том, что в природе не существует абсолютно односторонних воздействий какого-то одного образования на другое. Воздействующая сторона всегда, в свою очередь, испытывает ответное (пассивное или активное) воздействие со стороны объекта собственного воздействия, хотя бы в виде слабого сопротивления, например, через посредство демонстрации упругости или трения. По этой причине ножи и фрезы даже из самого твердого материала со временем затупляются. Так что любые наши рассуждения об односторонних воздействиях являются более или менее грубыми модельными упрощениями ситуации взаимодействия.

Поскольку человек и окружающий мир демонстрируют взаимную причинную и онтологическую автономию, появляется возможность наглядного изображения акта их взаимодействия с помощью логических диаграмм Венна.

Рис.1. Причинно-онтологическая модель взаимодействия отдельного природного образования, в том числе человека, с внешним миром

Схема читается следующим образом: весь целый круг А - внутреннее детерминирующее начало, весь круг В - внешнее детерминирующее начало, С = (А ? В) (пересечение множеств А и В) - место встречи и взаимодействия этих начал, зона их взаимного обнаружения, явления друг другу. Одновременно это область протекания частного бытия предмета, организма или человека в ближайшем внешнем "окультуренном" окружении. В последнем случае уместно говорить об области С, как о сфере осуществления человеческой практики.

Очевидно, объединение областей (А U В) в нашем случае будет обозначать весь природный мир.

Из приведенной диаграммы наглядно видно, в каком взаимоположении и в какой взаимозависимости находятся два детерминирующих фактора: внутренний и внешний. Именно исходя из этой схемы и следует четко разграничивать их позиции. Становится также понятно, почему философский мир, начиная с древних греков, так основательно разделился на три глобальных лагеря: объективистов, субъективистов и эмпиристов (скептиков-феноменалистов-прагматиков-позитивистов).

Итак, имеет место встреча двух автономных начал. Начало А - сфера чистого необъективированного внутреннего начала, скрытая от обнаружения в текущем опыте, то, что Гуссерль называл "трансцендентальным Я", эгоистической самоорганизующейся тенденцией, подчиняющей себе деятельность субъекта, самой субъективностью в ее "чистоте" (т.е. вне зависимости от того, чем она наполнена). Гуссерль справедливо констатировал, что эта наша субъективность как некая неразложимая целостность, как то, что образует исходную почву всякого человеческого опыта и действия, не есть факт эмпирически нами констатируемый и наблюдаемый. На деле эмпирически мы имеем дело с уже объективированным в ее специфическом поле опытом [38].

Действительно, в голом виде эта область недоступна для исследования, о ней можно судить лишь косвенно, по объективированию во внешних предметах и процессах зоны С, по поступкам, поведению человека. Человек сам может составить о ней некоторое представление в результате рефлексии, путем сопоставления веса различных собственных субъективных ценностей в отношении тех или иных внешних предметов, людей, социальных структур, продуктов духовного творчества. При взгляде снаружи эта область предстает как особое центральное силовое поле, скроенное по закону обратных квадратов, в которое погружен сам человек и его ближайшее предметное окружение, в лоне которого протекает вся его жизнедеятельность, и которое своей особой нелинейной геометрией определяет основные принципы его поведения, его эгоизм, эгоцентризм, центробежную экспансию.

Если встать на позиции и точку зрения объективного внешнего мира, то отдельное материальное образование (в том числе и человек), может быть представлено в виде "черного ящика" со специфическими "входами" и "выходами" и должно исследоваться по соответствующей методологии.

Итак, та часть этого силового поля, что попадает в зону С, объективируется-экзистенцируется посредством взаимодействия с внешним миром, может быть с достаточной определенностью исследована как снаружи, так и изнутри. Об остальной части можно строить более или менее удачные предположения-гипотезы, используя индуктивную экстраполяцию постигнутых в опыте, практике закономерностей.

Начало В - привычная сфера традиционного поступательного детерминизма и одновременно сфера расположения совокупности всех внешних предметов, полей, процессов. Если встать на позиции и точку зрения отдельного образования, в частности, обладающего развитым мышлением человека, то внешний мир представляется в виде пугающего своей бесконечной протяженностью и глубиной континуума, в котором возможно лишь поблизости обнаруживать кое-какие ориентиры и более или менее удачно расставлять кое-какие вехи. Что-то достаточно определенное можно утверждать лишь об исследованной, привычной, освоенной его части, попадающей в зону С. В отношении же остальной части остается только совершать более или менее удачные индуктивные экстраполяции, гипотезы.

Вопрос о допустимости и степени ценности исследования неосвоенных, необъективированных, непознанных областей А\С и В\С посредством индуктивных экстраполяций человеческого опыта, если разобраться, как раз и расколол философский мир на три воинствующих противоборствующих лагеря.

Во-первых, рассмотрим область (А \ С) или, что то же самое, (А \ В), Недоступность прямого опытного исследования этой сферы с неизбежностью породила три главные тенденции к ее интерпретации: 1) ее вообще нет во всеобъемлющем царстве традиционного детерминизма (объективизм); 2) она вместе со всем ее объективированием (то есть вся область круга А, включая С) как раз и есть весь суверенный неразделимый субъективный мир (субъективисты); 3) ввиду недоступности ее прямого опытного исследования лучше воздержаться от любых суждений по ее поводу (эмпиризм-феноменализм-прагматизм-скептицизм-позитивизм).

Во-вторых, вызывает споры область (В \ С) или, что то же самое, (В \ А), сфера внешнего детерминизма, находящаяся за пределами нашего опыта. Очевидно, в подходе к интерпретации вещей и событий в этой сфере должен присутствовать значительный гипотетический компонент. Касательно этой сферы философия вполне ожидаемо смогла занять также три принципиальные позиции: считать ее несуществующей (субъективизм); считать ее реально существующей и уверенно экстраполировать на нее представления, навыки и алгоритмы успешной деятельности из сферы доступного опыта (объективизм); ввиду недоступности ее в опыте воздерживаться от суждений по ее поводу вообще (эмпиризм-скептицизм-феноменализм-позитивизм).

В-третьих, по-разному трактуется даже всем понятная область С, сфера встречи двух типов детерминизма, их взаимодействия и взаимообнаружения. Это царство опыта, погружения человека в мир окружающих вещей, практики. В отношении этой области воинствующие лагеря философов заняли следующие позиции.

Это неотъемлемая составляющая объективного мира, считают объективисты. Здесь человек напрямую имеет дело с реальными предметами и процессами, черпает объективные знания обо всем мире вообще (потому что, по их убеждению, остальной мир устроен по тем же основным принципам и законам) и вырабатывает универсальные навыки для осуществления дальнейшей успешной жизнедеятельности.

Это неотъемлемая составляющая субъективного мира, уверены субъективисты. Вместе с организующим, формирующим эту сферу внутренним детерминирующим началом (трансцендентальным Я, субъективностью) это как раз и есть весь единственно актуальный суверенный неразделимый субъективный мир. Здесь происходит "экзистенция" по Хайдеггеру - по сути, объективация субъективной сущности в нашей интерпретации. Здесь протекает "переживание" - непрерывная совокупность элементов "потока жизни" в их взаимосвязи по Дильтею. Стремительным непрерывным потоком, стремлением, становлением проносится "жизненный порыв" по А.Бергсону.

Это есть единственная заслуживающая внимания философов реальность, настаивают эмпиристы. Здесь сосредоточено все, что можно реально "пощупать", о чем можно без риска и вероятностных неопределенностей-гипотетичностей вынести достоверное суждение.

К чести эмпиристов следует признать справедливость акцентированного ими выделения в особый разряд инструментов практики, таких как навыки, умения, методики совершения тех или иных действий, ноу-хау, технологии. Если разобраться, большинство человеческих профессий требует от человека именно выработки навыков, технологических приемов и ноу-хау, а вовсе не глубоких знаний о свойствах природных предметов и процессов. Последнее - удел узких специалистов в особых разделах науки.

Все прочие граждане довольствуются "сублимированным", упрощенным вариантом "чистых" знаний. Им этого вполне хватает. Так что вполне уместно будет сказать, что ученые добывают знания в значительной степени "для себя". Знания - это специфический профессиональный инструмент ученых, как особого отряда человечества, для производства эффективных и полезных моделей мира и успешного поведения.

Если последовательно придерживаться нашей схемы, становится очевидным, что в оценке каждой из трех обозначенных областей мнения и доводы каждого из конкурирующих философских лагерей имеют как конструктивные элементы, так и элементы явного перехлеста, вопиющего расхождения с действительностью. На деле для реально сбалансированного учения, каким мы мыслим синтезирующий реализм, одинаково важны все три области, так что отрицание любой из них следует признать заведомо ошибочным актом. Строгого описания ситуации, реально складывающейся в каждой из акцентированных областей, можно будет добиться, по-видимому, аккумулируя конструктивно-критическое содержание учений представителей всех трех лагерей.

Следует с очевидностью признать, что совершение индуктивных экстраполяций успешного опыта на неизведанные сферы способствует становлению полезной и эффективной методологии их освоения.

Кантовское замечание о бытийном условии познания, к счастью, не прошло для философии даром. В эпоху всплеска учений феноменалистов фактически закончился романтический период трактовки человеческого познания. С первой роли оно было смещено на вторую, подчиненную. Наступила, по выражению Ф.Ницше [39], "фаза скромности" сознания. Доводы сторонников "философии жизни" и прагматизма убеждают нас, что человеческое познание вовсе не анархично, не самодостаточно, а является частью, слагающим элементом опытного, практического освоения человеком окружающего мира. Надо отдать должное, понимание этого факта имело место и в среде отечественных философов [40, 41, 42, 43] Коротко общую идею удачно выразили Готт и Землянский: "Практическая активность субъекта необходимо определяет активность его познавательной деятельности" [44].

Таким образом, индуктивная экстраполяция опыта вовне сопровождается и экстраполяцией познавательного опыта, в том числе привычных схем познавательного поведения, инструментов познания - понятийно-категориального аппарата, гипотез. Гипотезы, как привычный инструмент, опробованный алгоритм для выбора определенного направления при исследовании новых ситуаций, повсеместно оправдывают себя в жизни человека. Кроме прочего, такой подход позволяет экономить огромные объемы человеческих усилий и прочих ресурсов по сравнению с чисто эмпирическим способом освоения мира посредством метода проб и ошибок.

В то же время не следует забывать, что "выход за пределы опыта в известной мере гипотетичен" [45]. Приходится постоянно "держать в уме" частично достоверный, рискованный, вероятностный когнитивный статус экстаполяций и гипотез. Опираться на них допустимо лишь с известной оглядкой, осторожностью, в известных рамках и лишь после серьезной практической проверки. Если деятельность в хорошо освоенной сфере человеческой практики можно сравнить с уверенным движением по накатанному шоссе, то освоение новых рубежей можно сравнить с опасливым продвижением по болоту: есть слеги, мокроступы и твердые кочки, но нет полной уверенности, что не провалишься. Релятивизм, как упор на относительность нашего знания, и скептицизм, как оценка достоверности достигнутого знания, очевидно, должны в здоровом масштабе присутствовать в процессе познания, должны быть отражены в методологии освоения-познания. Не претендуя на исключительность, они должны занять подобающее место в общей расстановке когнитивных сил.