4. Витязь на распутье

Утомленный конь всхрапнул, и Витязь очнулся от одолевшей его дремы. Вскинув голову, в забрале боевого шлема он увидел большой камень, покрытый вековым мхом. На плоской каменной вершине был установлен неказистый деревянный столб с топорщащимися в три стороны света стрелками-указателями, на которых в лунном сиянии виднелись корявые, но четкие надписи:

"Прямо пойдешь - философский тракт найдешь".

Метод - это правильный путь. К знанию о сущности бытия (в онтологии), о познавательном процессе (в гносеологии), о месте и роли человека в обществе и мире (в этике), о самом методе (в методологии). Путь к знанию в любых областях мыслительной и практической деятельности. Метод как способ постижения реальности нужен всем. А как убедиться в правильности метода? Наиболее типичный ответ: проверить на практике. А метафизического метода? Позитивист, материалист и "философ науки" (Есть сегодня и такие. Благо бы, боролись за синтез философского и научного мышления. Нет, или описывают и анализируют науку, как правило, в историческом контексте, или изо всех сил пытаются втянуть философское знание в тесные для него рамки научного, тем самым уничтожая всякое «любомудрие».) с порога отвергнут само это словосочетание. Потому что не верят в неведомое, не желают даже думать о нем. Но как же так? Ведь мы убедились, что с ростом знаемого увеличивается и "знание о незнаемом". Значит, нужны методы продвижения за современные границы нашего опыта, а там, за пределами, может встретиться что-то, о чем мы сегодня только догадываемся, во что верим, а возможно, про что даже и не думаем. Ведь мир многообразен и, это совершенно научное утверждение, намного превосходит наше современное представление о нем. Позитивист на это ответит, что метафизическое стремление бессмысленно, поскольку человек всегда ограничен в познании; материалист скажет, что там, за границей познания - такая же граница, и нет ничего принципиально нового, нематериального; философ науки нервно отмахнется: ему недосуг заниматься подобными мелочами, важнее убедить науку в праве на существование своей отрасли знания.

Но ведь для того, чтобы взломать прочные гносеологические стены, ограничивающие обзор пытливого человеческого ума, чтобы получить возможность увидеть новое и неведомое, следует вооружиться соответствующим инструментом - метафизическим методом. Проверить его на практике здесь и сейчас, увы, невозможно, нужно верить в него так же, как в него не верят позитивисты, материалисты, "научные философы" и многие прочие с ними. Подтвердить или опровергнуть этот метод сможет только будущее, но для этого нужно им пользоваться уже сейчас.

Метод - это путь, на котором не бывает конечной остановки. Он не прямой, часто уводит в сторону, но необходимо по нему идти вперед, пусть подчас такое движение и возвращает нас назад. И такой путь не может быть только одним. В конечном итоге, всякий метод, заставляющий нас познавательно двигаться, эффективен и нужен. К сияющей вершине Истины ведет множество не похожих друг на друга тропинок.

Витязь ехал за правдой и долго думать не стал, свернул направо.

Витязь повернул коня, подстегнул его плеткой и помчал, надеясь вернуться к распутью, вырвавшись из Тумана…

Одним из возможных эвристических методов постижения неведомого может стать антиномический. Мы уже познакомились с тремя антиномиями, пожалуй, важнейшими в своей философской области. В первой главе - с антиномией божественного и человеческого (онтология), во второй - с антиномией разума и веры (гносеология), в третьей - с антиномией свободы и необходимости (этика).

Как известно, И. Кант в "Критике чистого разума" рассматривал четыре антиномии, относящиеся к космологическим (Космология – философское учение о Вселенной как едином целом.) идеям - о начале и границах мира (тезис - мир имеет начало во времени и конечен в пространстве; антитезис - безначален и бесконечен); о возможности существования простых частей сложной вещи (тезис - все сложное состоит из простого; антитезис - ничего простого нет); о допустимости свободной причинности (тезис - допустима свободная причинность; антитезис - свободы нет, только законы природы) и о безусловно необходимом существе (Из контекста произведения мыслителя ясно, что речь у него идет о Боге.) как части или причине мира (тезис - оно есть; антитезис - нет).

Антиномии чистого разума, по мысли философа, проявляются в случае попытки применения нашего разума за границами опыта. Причем существенной характеристической чертой догматизма чистого разума, утверждающего тезисы этих антиномий, является практический интерес человека, проявляющийся в морали и религии. Эмпиризм (Философское направление, признающее чувственный опыт единственным источником познания.) же, отстаивающий антитезисы антиномий, по мнению И. Канта, приводит к потере влияния на человека и морали, и религии.

Отметим, что антиномии, анализируемые великим мыслителем, хотя и относятся к космологическим идеям, возникают в результате субъективного мышления о трансцендентных основаниях мироздания, мышления по сути своей метафизического. Антиномии чистого разума отличаются от выделенных нами, назовем их так, "антиномий развития" (Даже антиномия свободы/необходимости в нашем случае отличается от кантовской, поскольку речь идет не столько о возникновении этой антиномии в акте познания, сколько о ее объективном влиянии на процессы развития. ), существующих объективно и обусловливающих исторический процесс. Однако, будем честны, наши представления об антиномиях развития все же субъективны, поскольку мы не в силах выйти за пределы наших чувств, разума и интуиции.

Добро и зло, любовь и ненависть, истина и заблуждение, красота и безобразие… - множество моральных антиномий определяют условия жизни человеческого общества во все эпохи, делают возможным проявление индивидуальной и социальной свободы. В природном мире мы также сталкиваемся с антиномиями, обусловливающими процессы развития. Таковыми являются, например, притяжение и отталкивание, сила и сопротивление, становление и разрушение, действие и противодействие. И, несмотря на то, что природу мы познаем также субъективно (иначе просто не можем), отрицание возможности объективных знаний неправомерно. Постигая мир, следует руководствоваться религиозно-рационалистической гипотезой о "малом" разуме человека, познающем мир, созданный "большим" божественным Разумом. Посредством человеческого разума возможно и получение метафизических знаний о запредельных для нашего чувственного опыта вещах.

Антиномии, как уже отмечалось, не являются обычными противоречиями, которые в процессе развития разрешаются. И хотя диалектическая методология Г. Гегеля предполагает сохранение тезиса и антитезиса в синтезе как его моментов, но уже на ином качественном уровне. А меняются ли качества у добра и зла, любви и ненависти, свободы и необходимости, веры и разума, притяжения и отталкивания? Меняются наши представления о них, но не сами стороны этих антиномий.

Очевидно, гегелевский подход неприемлем к антиномиям. Их антитезисы не могут рассматриваться как простые отрицания тезисов, поскольку существуют в какой-то мере самостоятельно (Хотя и не могут существовать без тезисов.), а синтезы непредставимы как отрицания отрицаний тезисов, да и вообще вряд ли мы имеем право вести здесь речь об объединении одинаково истинных положений. Значит, следует искать другие подходы. Кто ищет, тот всегда найдет.

Удача не подвела Витязя. Туман стал слабеть, и мощным рывком всадник прорвался к распутью. Возле камня сидели старейшины. Один из них, наиболее убеленный сединами, встал и произнес:

- Я был в Тумане, он держал меня. Подождите еще немного, я найду Путь-для-всех! - на скаку прокричал Витязь, круто поворачивая коня налево от камня.

Обратимся к вопросу об источнике антиномий. Так как они существовали, существуют и, по-видимому, будут существовать на протяжении всей земной истории, то источник этот следует искать за пределами нашего пестрого и яркого "жизненного ящика". Назовем запредельно-метафизический (Здесь метафизическое следует понимать не просто как временно запредельное для человеческого разума, а как запредельное навсегда, по крайней мере, в пределах нашего земного существования.) мир "иным миром", абстрагируясь при этом от категорий времени и пространства. Иной мир не был ранее и не будет когда-то, он не расположен где-либо "вне", "сверху" ли, "рядом" ли, он просто есть, здесь и сейчас, там и всегда, он вневременен и внепространственен. (Отметим, что приблизительно такое понимание "божественного мира" было свойственно многим христианским мыслителям, да и И. Кант полагал время и пространство внутренними формами познавательной деятельности человека, т. е. атрибутами человеческого мира.)

Предположим далее, что в ином мире стороны антиномий слиты в нечто единое, и лишь в нашем мире они существуют "нераздельно и неслиянно" (Догматическое определение соединенности двух естеств, божеского и человеческого, во Христе, данное на III Вселенском (Эфесском) соборе.). Только здесь бытие подвластно времени, только здесь действуют причинно-следственные закономерности, предполагающие последовательность событий, немыслимую без рядоположенности вещей, явлений, процессов, а значит, требующие пространственных координат. В хронотопе (Время (одномерное) + пространство (трехмерное).), обусловливающем наше четырехмерное существование, и проявляются антиномии развития во всем блеске своих противоположностей, сторон противоречий.

Но антиномия - идеальная, мыслительная конструкция. Каким же образом она существует в нашем мире? Посредством своих проявлений, являющихся продуктом объективации противоположностей в социально-природной среде. Например, стороны онтологической антиномии божественного и человеческого проявляются по преимуществу как основополагающие элементы церковных и государственных институтов в социуме, как духовное и телесное в природе; гносеологической антиномии разума и веры - как такие же элементы науки и религии в социуме, как трезвый расчет и пылкий порыв (Может быть, не совсем удачный пример. Порыв всегда связан с волей, но воля – не всегда с верой. Однако акт веры всегда есть волевой акт.) в природе; этической антиномии свободы и необходимости - буквально пронизывают всю нашу духовно-телесную жизнь.

Предвидим взрыв критической аргументации: спекуляция! неоправданная условность!! трудность четкого выделения и его неправомерность!!! Согласимся, но тут же и возразим: но ведь мы оговорили "нераздельность и неслиянность" сторон антиномий и не собираемся аналитически препарировать целостную действительность. Но понять законы взаимодействия частей целого обязаны. Всякая научная теория есть в большой мере условность и плод сугубо спекулятивных размышлений, что доказывает постоянно происходящая в истории науки фальсификация считавшихся ранее неопровержимыми знаний. Но это совсем не доказывает того, что теорий не должно существовать, ведь без них невозможна никакая практика (Снова антиномия – теории и практики?).

Итак, представим мыслимую совокупность антиномий в виде некоего подвижного, но неизменного каркаса, на котором постепенно "наращивается" плоть нашей жизни. И эта живая плоть не есть сам каркас, но прямо им обусловлена. Даже больше: каркас, поскольку подвижен, изменяет, развивает в определенном направлении плоть, так как подчинен некоторой цели. Проблемой целеполагания занимается телеология (Философское учение о целях.), для нас же важно то, что цели могут быть объективными (Для человека, собственно, любая цель субъективна, поскольку формулируется им же как субъектом. Здесь речь идет о целях, распознанных человеком посредством внешней интуиции, о субъективно-объективных целях.), извне данными, и субъективными, ставящимися человеком. Таким образом, в нашем мире источниками его развития в направлении цели (результирующего вектора разных целей?) являются сама его плоть как непосредственный движитель жизни, подвижный каркас антиномий как внутренний ее движитель и направляющее влияние "неотмирной" деятельной силы как движитель внешний. О третьем источнике развития и его деятелях мы можем судить только по религиозным откровениям, если поверим в их авторитет, о первом заботятся физика, химия, биология, психология и множество других наук, а вот для хотя бы приблизительного понимания второго мы и попробуем сформулировать и использовать наш метафизический метод.

Дорогу он нашел быстро. Она была бетонной, прямой, с разметками. По обочине трудились строители, их действиями руководили очень солидные деловые люди в очках и с папками. Вдалеке рубили тоннель в скале и наводили красивый, прочный мост через бурную реку. Стоял невообразимый шум, царила суета, но общим было впечатление уверенности и спокойствия.

Витязь опечалился, молча повернул коня, подковы которого звонко цокали по бетону.

Антиномичный процесс развития можно схематично представить в виде двух сходящихся линий, символизирующих проявления сторон какой-либо антиномии в истории. Эти проявления - продукты объективации противоположностей антиномии в социально-природной среде, они во многом обусловливаются и субъективным фактором, развитием наших представлений о противоречиях, определяющих конкретную общественно-историческую деятельность. Последнюю можно мыслить как совокупность различных вариантов актуализации антиномических синтезов (Которые не есть завершенные промежуточные этапы процесса развития. Антиномический синтез мыслим как динамическое состояние. Каждый из нас постоянно выбирает для себя то соотношение сторон противоречий в едином жизненном процессе, которое для него приемлемо, а все вместе мы определяем качественность исторической ситуации. Но чтобы не получилось того, что каждый желает своего, а в результате происходит то, чего не хочет никто, в нашем мире действует и внешняя, направляющая сила.), "пульсирующих" между проявлениями определенного множества конкретных антиномий.

Линии, символизирующие проявления сторон антиномии, должны сходиться, скажем, в направлении "вверх" уже потому, что мы допустили объективное целеполагание, косвенно отражающееся в пророческих откровениях, боговдохновенных писаниях, а прямо, надо полагать, и в непосредственном воздействии внешних сил. Отобразим целенаправленность процесса развития проявлений сторон антиномии, нарисовав между сближающимися линиями восходящий вектор-тенденцию, или вектор сублимации (Вознесения.). Но, поскольку целеполагание может быть и субъективным, что выразится в образовании различных векторов направленности процесса развития, то проявления антиномии будут сходиться не строго по прямой, но по ломаной линии, и, соответственно, спектр возможностей синтезирования может не только сужаться, но и расширяться, последнее же означает временный регресс в историческом развитии, обусловливаемый подчас непредсказуемой деятельностью человека.

Есть и другая причина схождения проявлений конкретных антиномий. Предположим, что в начале бытия нашего мира произошел неизъяснимый креативный акт (Иначе – Творение.) Высшей Личности, бытийствующей в ином мире, причинно-целевой среде мира нашего, с этого акта начинается противоречивая земная история, у которой есть определенная цель (иначе незачем искать в ней какой-то смысл). Вся событийная история проникнута пафосом единения человечества. И хотя нетрудно привести контраргументы, факт стремления к глобализации налицо. Подвижный каркас антиномий нашей жизни тоже, надо полагать, в каком-то смысле "помнит" первоначальное состояние (как и человечество - свой утерянный Рай) и имеет интенцию к слиянию, сглаживанию, отождествлению (но не "снятию") противоречий.

По этим веским, но, согласимся, только умозрительным причинам проявления антиномий в социально-природной среде и должны сходиться. Тогда завершение истории человечества означает переход в иной мир, который не должен пониматься как мир, лежащий за гранью биологической жизни, но как причина и цель этой жизни, как мир другого, не идеального и материального, не духовного и телесного в их дифференциации, а в их интеграции. И это - не Рай, иногда помещаемый на Небеса, а в ветхозаветном понимании находящийся на Земле (именно здесь Бог сотворил Адама и все его окружающее). Думается, Рай следует понимать с одной стороны как область сверхбиологической активности (Но не блаженного покоя.), с другой - как начальное состояние земной жизни, а также как будущий плод преобразовательной творческой деятельности человека, возможный в случае избрания им Божественного Добра. Иной мир (или миры?) трансцендентен трансцендентному, всей небесной иерархии в христианском понимании, в нем начинаются и заканчиваются все вещи.

- На этот раз ты быстро вернулся, но люди уже не хотят ждать, - сурово изрек Старейшина. - Чем порадуешь? Нашел Путь? Посмотри…

"Да, со многими же мудрецами придется мне поговорить", - устало подумал Витязь.

Дорогой Читатель! Если ты еще не запутался в схематизме мысленных конструкций, и упорно продолжаешь свой путь к мудрому незнанию, приоткрывающему для нас Истину, то разовьем вышеизложенные штрихи антиномико-метафизического метода для приближения к пониманию важнейшей этической антиномии свободы и необходимости. А этика - основная часть философии, для которой, собственно, и возводятся ее теоретические конструкты.

Поскольку очерченный нами метафизический метод наиболее адекватен применительно к религиозным вопросам (А, по сути, любой этический или социальный вопрос становится религиозным, если под религией понимать конкретную систему ценностно-целевых связей, обусловливающих жизнедеятельность общества в соответствии с трансцендентными идеалами, представления о которых опираются на полагаемый сакральным авторитет.), рассмотрим вначале часто встречающееся в религиозно-философской литературе противоречие божественной необходимости и человеческой свободы. Кратко его можно сформулировать следующим образом. Человек как образ и подобие Бога свободен и в волеизъявлении, и в действии. Но его свобода не согласуется с представлениями о божественном плане, который для человека есть необходимость и отрицание индивидуального воления. Налицо два противоречащих друг другу и одновременно неопровержимых утверждения, т. е. антиномия.

Выделим в положениях антиномии божественной необходимости и человеческой свободы следующие пары противоречий: "божественная необходимость - божественная свобода", "человеческая свобода - природная необходимость". Таким образом, мы придем к другой антиномии, схематично предшествующей первой, но в реальности сопутствующей ей - антиномии божественной свободы и природной необходимости. Теперь становится возможным следующее религиозно-философское осмысление общественного развития: существуя в мире природной необходимости, человек должен проникнуться творческой божественной свободой, что позволит ему, обладая истинно человеческой свободой, направить преображение мира природной необходимости в соответствии с необходимостью божественной.

Может ли исход развития мировых событий быть иным, то есть, возможен ли отрицательный результат божественного "эксперимента"? Из подобия человеческой свободы божественной, из ее совершенной неограниченности ясно, что может, и это возводит человечество на качественно иной уровень, но, вместе с тем, и на ступень высочайшей ответственности перед миром за свою деятельность.

Представляется, что основным заблуждением многих теологов и философов являлось смешение двух сосуществующих антиномий (божественной свободы и природной необходимости; божественной необходимости и человеческой свободы), выделение пар противоречий, присущих различным антиномиям, и рассмотрение антропологической проблематики в контексте противоположенности божественной и природной необходимостей. В рамках теологии отрицалось природное, греховное естество человека, в рамках научно-философского дискурса - необходимость божественная, преувеличивалась значимость материалистического понимания природы, в обоих случаях свобода человека полностью подчинялась необходимости (или божественной, или природной). Развитие же гуманистических идей в отрыве от божественной основы обусловливалось еще и другим неверным смешением антиномий, рассмотрением противоположенности божественной и человеческой свобод, что со временем не могло не привести к представлениям об отсутствии в мироздании божественной свободы, к возвеличиванию свободы человеческой, возвышающейся над природной необходимостью, к атеистическим воззрениям (Атеизм (отрицание Бога), утверждал Н. А. Бердяев, есть антитезис теизма (веры в Бога) и служит качественному развитию последнего. Атеизм, добавим мы, тоже есть вера, со своими авторитетами, атрибутикой и почитаемой системой целей и ценностей, т. е. тоже специфическая религия.).

Возле камня было тихо и немноголюдно. Несколько человек в ожидании смотрели вдаль. Старейшины спали в тени. Остальные немногие неторопливо переговаривались. Витязь окинул взглядом представшую перед ним картину и понесся прочь, в наступавшие сумерки.

- Витязь, но ведь прежде нужно открыть Путь для себя, и только потом предлагать пойти по нему другим. Везде ли ты искал? Вижу, ты не до конца уверен в этом. Встает солнце, я как раз собирался совершить свой утренний полет. Можешь сделать это со мной, поищешь сверху, а Бездонная Пропасть немного подождет, ведь она ждет уже целую Вечность…

Философия всегда рациональна, даже когда она направлена на постижение вещей иррациональных, то пытается облечь их в логические формы, выявить причинно-следственные связи между ними, уяснить закономерности становления и развития. Религии же основываются, прежде всего, на вере в истинность тех или иных положений, которые разум полностью обосновать не в состоянии. Но разум и вера не антагонистичны (Не непримиримо противоречивы.), напротив, они взаимосвязаны, ведь мы вправе говорить и о разумной вере, и о верящем разуме. Как бы ни были логически стройны наши философские размышления, в своих основоположениях они опираются на веру, и наоборот, как бы ни верили мы безоглядно во что-либо, разум всегда будет требовать теоретического обоснования нашей веры.

Религиозная философия, возникнув в незапамятные времена, и сегодня сохраняет свою непреходящую актуальность. Недолгое атеистическое забвение божественных истин на поверку оказалось утверждением нового символа веры, в котором односторонне понятый гуманизм приводил к утверждению произвола человека, не ограничиваемому никакими высшими силами. Тезис о естественной свободе диалектически обусловил антитезис, человек стал рабом своих все возрастающих природных потребностей. В обществе, ориентированном на потребление, все меньше остается места для истинно человеческой свободы, и единственным выходом из сложившейся критической ситуации представляется нравственное преображение человечества, которое возможно только при его обращении к духовному миру, постигаемому не столько рациональными методами, сколько сверхрациональными, интуитивными, мистическими. Необходимо непосредственное обращение к предстоящему человеку живому бытию, познание которого не ограничивается возможностями разума. Человек как образ и подобие Бога не может быть понят, исходя из мира природной необходимости, его свобода возвышается над этим миром, имея истинное основание в божественной свободе, приобщение к которой способствует действительному преображению мироздания. Мировоззрение, основанное на более сложном понимании процессов развития, обусловливающихся взаимодействием божественного и человеческого в истории, приводит к кардинально иной постановке онтологических, антропологических, гносеологических, этических, аксиологических (Аксиология – учение о ценностях. Сегодня склоняется к релятивизации последних, поскольку для утверждения объективности ценностей необходимо понимание их хотя бы частичной внеположенности, данности человеку извне.) и прочих вопросов в современной философии. Это позволяет определить цели развития человечества, основывающиеся не только на материалистически-физическом, но и на духовно-метафизическом понимании мира.

Нравственный поворот в общечеловеческом сознании не может произойти одномоментно, он должен подготавливаться длительным и кропотливым образовательным процессом, который невозможен без научения, без учителей, без науки. Отделение последней от философии и религии, придание ей сугубо позитивистского статуса, на наш взгляд, неверно в принципе. Наука есть процесс получения и теоретизации знаний о действительности, которая не может быть ограничена материальной сферой. Современная наука, с одной стороны, опровергает прежние вульгарные взгляды на мир, с другой - открывает бездны непознаваемого и необъяснимого. В этом сказывается давно известный человеку парадокс познания: чем больше мы узнаем, тем большего не знаем.

Научные достижения последних веков, несомненно, значимы для человечества, однако одностороннее техногенное развитие, пренебрегающее божественным миром и духовными способностями человека, не сулит последнему будущности. Поэтому сегодня научное сообщество должно всерьез задуматься о возможности развития социума в рамках прежних материалистических, утилитарно-этических концепций. Мы уверены, что обращение представителей науки к духовному миру откроет перед ними новые, многоплановые и эвристические перспективы творческой деятельности.

Религия, философия и наука как сферы познания человеком действительности неотделимы друг от друга. В упрощенном схематическом виде религию можно представить как целеполагающую систему, философию - как обобщающую, рационально осмысливающую, а науку - как углубляющую, конкретизирующую наше познание. Эти системы зависимы друг от друга и взаимоопределяемы. Интуиция всеединства не позволяет дифференцированно рассматривать особенные сферы познавательной деятельности, требует их интеграции.

Социальная жизнь человека непосредственно зависит от уровня его познания, а значит, и от религии, и от философии, и от науки. Смысл же этой жизни определяется целеполаганием. Ускорение глобализационных процессов, наблюдающееся сегодня, указывает на стремление человечества к единению, однако глобальные кризисы, угрожающие самому существованию социума, наводят на мысль о неверности избранной мировым сообществом цели, в качестве которой ставится максимальный уровень материального потребления. Не говоря уже о том, что достижение этой цели в масштабах всего человечества невыполнимо, отметим, что она практически лишена нравственных аспектов и основывается на дарвиновском предположении об определяющей роли в эволюционном развитии борьбы за существование. Эта гипотеза, находящая подтверждение в мире природной необходимости и активно применяемая в экономических теориях, совершенно неприемлема для мира духовного. Современное положение дел требует пересмотра человеком своего отношения к самому себе, к окружающим его людям, природе и миру, пересмотра отношения к Богу. В связи с этим возрастает и значимость роли религиозной философии, призванной к обоснованию целей и выявлению смысла социального развития.

Однако перед объединяющимся и преображающимся человечеством стоит непростая задача согласования множества догматических религиозных систем, в каждой из которых, помимо божественных элементов, содержится значительная доля сугубо человеческих. Поликонфессиональность и полиэтничность человечества приводит к расхождению в представлениях людей о нравственных нормах, определяющих и нормы их поведения. Поэтому выявление и конкретизация универсальных, общечеловеческих нравственных норм представляется наиболее насущной первоначальной задачей, выполнению которой будет способствовать повышенное внимание к образовательной системе. Для того чтобы выбирать из множества мировоззрений общие для всех черты, следует иметь непредубежденное представление об этом множестве. Руководители государств непременно должны уделять повышенное внимание образовательной политике, а для этого им необходимо быть нравственными, соответствовать уровню знаний, достигнутому человечеством. Исполнится ли мечта Платона о мудрых правителях (В его модели идеального государства правителями были философы, мудрецы. Что же, поистине, тысячелетняя мечта человечества.) или нет, покажет будущее, которое, в свете современной кризисной ситуации, невозможно без хотя бы частичной реализации этих мечтаний.

Духовно-нравственное совершенствование человечества, на наш взгляд, невыполнимо без практического применения в социуме соборного принципа, который следует противопоставить индивидуалистическому. Соборность, общность с сохранением уникальности составляющих ее частей, не противоречит природе человека, напротив, обусловливается ею, ведь даже семья, наиболее элементарная ячейка общества, во все времена предполагала необходимость сохранения самобытности составляющих ее персон, личностей. Нивелирование культур в мировых масштабах является путем в никуда. Оно способствует разжиганию ненависти в международных отношениях, детерминирующей конфликты и войны, опасность которых в современных условиях не следует преуменьшать.

Нестабильность экономического и политического развития современного человечества не вселяет уверенности в действительном его духовно-нравственном совершенствовании. Реалии мира не всегда свидетельствуют о духовном прогрессе. Если исходить из изолированности одинокого Антропоса. Однако если пересмотреть исходные позиции, появится столь необходимая оптимистическая уверенность. Нужно верить, что исторический процесс не обусловливается только своими субъектами, личностями и социальными институтами, на него оказывает влияние, помимо человеческого мира, мир божественный. И лишь при синергийном взаимодействии этих миров возможно вести речь о становлении Богочеловечества.

Конь испуганно заржал. Воздушный шар высоко взмыл над землей и, подхваченный потоком ветра, понесся навстречу восходящему солнцу. Перед Витязем, как на ладони, предстали все окрестности. Позади зияла манящая к себе Бездонная пропасть. Невдалеке серели строения брошенного людьми селения. Впереди виднелось распутье. Возле камня спала небольшая горстка людей. Слева сверкала стальными конструкциями мостов и ограждений бетонная дорога, снизу казавшаяся идеально прямой, но, сверху это было хорошо видно, на самом деле постепенно разворачивающаяся и обрывающаяся на краю Бездонной Пропасти. В стороне от дороги начиналась утренняя битва мудрецов, наполняющая шумом леса, болота, огороды и запутанное кружево тропинок философского тракта. Справа клубился Туман, из которого величаво поднималось Солнце, пронзительными утренними лучами высвечивая в нем узкую приоткрытую дверь, за которой ослепительно сияло Запредельное.

- Как знаешь. Наверное, это твой Долг. Я же уже очень давно отыскал свой Путь, - и Воздухоплаватель перешагнул через борт корзины высоко парящего в небе воздушного шара.