Дугин А. Философия политики.2003

Оглавление

ГЛАВА 1. Философия политики как предмет и метод. Понятие политического

Что мы вкладываем в понятия "философия" и "политика"? - Внутренний свет Софии - Понятие "внутреннего" - Мудрость и бытие - Определение политики - Мифы о прошлом - Индивидуальное и общественное - Люди, боги, звери и циклы - Тотальность политики и фиктивность индивидуума - Пол и политика - Человек как субъект и объект политики - Философия, политика и видовое достоинство человека - Отличие философии политики от политологии - Онтология Политического у Платона - Политическое как несхватываемое целое - Семь моментов Политического - Воля к власти - Власть: прямая и косвенная - Кратополитический минимализм - Нигилизм в сфере философии политики - Цель и проект - Политические учения, отрицающие цель - Структура неравенства (иерархия) - Правовая система - Онтология решения: функции "чрезвычайных ситуаций" для становления правовой системы - Политический нигилизм "номократии" - Коллективная идентификация, "новая вещь" и новое "я" - Насилие - Ценностные системы - Философия политики как интеллектуальное усилие

ГЛАВА 2. Понятие "политической антропологии". Минимальный гуманизм/максимальный гуманизм

Что такое человек? - Сакральная антропология - Рассудочное животное - Промежуточный человек - Риск быть человеком - Максимальный гуманизм - Минимальный гуманизм - Эсхатологические культы - Материализм - Дарвинизм - Субъективный идеализм и субъективный материализм - О сверхчеловеческом начале в политике - Статус идиотов и женщин - Древний полис вступает в Политическое - Минимальный гуманизм отменяет онтологию Политического - Минимальный гуманизм и семь проявлений Политического

ГЛАВА 3. Три парадигмы исторического подхода: регресс-прогресс-перманентизм

Определение истории - История как регресс (традиционалистская модель) - Теория "четырех веков" - Юги индуизма - Учение о грехопадении в христианстве - Изгнание из рая и рассеяние в иудаизме - Сюжет о регрессе человечества в исламе - Прошлое как эталон - История как прогресс (модель Нового времени) - Теория прогресса как продукт отрицания традиции - От первобытного к современному - Ф. Бэкон: приращение знаний - Смена эпох у Огюста Конта - Техническое развитие и мифы третьего сословия - Различные версии теории прогресса - История как постоянство (перманентизм, теория циклов) - Вечное возвращение - Модель понимания истории и Политическое - Прошлое как аргумент - Осознание масштабных реальностей в парадигме регресса - Проект: консервативный героизм - Теория прогресса и Политическое - Феноменологическое понимание политики в прогрессистской парадигме (дезонтологизация) - Две разновидности прогрессизма - Циклическое отношение к Политическому - Применение перманентистской парадигмы к русской истории - Циклизм как мягкая альтернатива прогрессизму - Пульсация политического бытия - Ценностный подход трех парадигм истории применительно к истории России - Лев Гумилев: универсальная история как продукт европейской культуры - Пассионарные циклы и этногенез - Коллективное бессознательное К.Г.Юнга - Пример устойчивых архетипов: скифы и вампиризм - "Коллективное бессознательное" в советский период - Три философии политики - Метод идентификации трех парадигм понимания истории

ГЛАВА 4. Пространственная парадигма (качественная география)

Понятие "качественного пространства" - Историцизм и "географический детерминизм" - Месторазвитие - Сакральная ге-ография - Микрокосм и макрокосм - Стороны Света в сакральной географии: северный свет - Юг - царство матерей - Восток вещей - Западное изгнание - Соотнесение качественного пространства с историческими парадигмами - Морфология культур Лео Фробениуса - Пространство как "матрица культуры" - Герман Вирт - арктическая прародина - Теория множественности цивилизаций - Молодые и старые народы по Данилевскому - Закат Европы и расцвет Сибири Освальда Шпенглера - Реестр культур Арнольда Тойнби - Политическая география Фридриха Ратцеля - Макиндер и геополитический дуализм - Философия пространства Карла Шмитта - Геополитические школы - Качественные индексы Востока и Запада - Политические парадигмы и пространство

ГЛАВА 5. Политика как выражение сакрального (Политическое в традиционном обществе)

Определение сакрального - Сакрализация Политического - Формула священного - Концентрическая парадигма - Холизм - Касты как выражение сакрального - Царь-жрец - Легенда о пресвитере Иоанне - Pontifex - Сакральные императоры в китайской традиции - Высшая онтологическая функция сакральной власти - Высшие касты и миссия брахманов - Превосходство жрецов над воинами - Кшатрии и их революция - Революция кшатриев - Вайшьи и производство знака - Революция третьей касты - Четвертая каста, шудры - Функциональность кастовой системы - Пуруша - космический человек - Традиционалистское видение: деградация каст - Касты в оптике перманентизма - Преодоление каст - Влияние пространственного фактора - Основные элементы Политического в сакральном обществе. Власть - Цель - Иерархия - Право - Коллективная идентификация - Насилие - Ценностная система - Трудность понимания "сакрального"

ГЛАВА 6. Функциональное значение тайных обществ в структуре Политического

Душа мира и тело мира - Место тайного общества в структуре Традиции - Невидимая и видимая власть - Тайное общество связано с жреческой кастой - Диалектика жрецов и воинов - Артур и Мерлин - Строительная магия Стоунхенджа - Круглый стол - Значение Мерлина - Инициация - Функциональность тайны - Опыт души - Высшая власть - тайная власть - Типы тайных обществ - Женские тайные общества - Тайные общества на профессиональной основе как частные приложения жречества - Шаманская сакральность как синтез сакральных профессий - Тайные общества и кастовые соответствия - Деградация тайных обществ - Тайное общество и его дубль - Конспирология - Социология заговора в версии "Протоколов сионских мудрецов" - "Секретные досье" - телеконспирология - Тайное общество с прогрессистской точки зрения - Тайное общество и перманентизм

ГЛАВА 7. О роли "шута"в структуре Политического. Эволюция жреческих функций. Метафизика смеха

Шут в эпоху Средневековья - Редукция жреческого начала - Интеллектуальная интуиция - Рассудочное познание - Функции пророков: сакральное невежество - Разум против мудрости - Трикстер - Метафизика "Комедии дель Арте": серф Пьеро - Полишинель: третье сословие - Кшатрий Жиль - Жрец Арлекин - Сакральное и религиозное: зазор - Шут как носитель остаточной сакральности - Сакральные атрибуты шута (шут и шаман) - Ослиные процессии и сатурналии - Политические функции игры и развлечений - Серьезность увеселений и игр - Смех и жизнь - Шут призывает к онтологии - Сюжет о "тайных праведниках" - Притча о "судах Божиих" - Православное юродство - "Студент холодных вод" - Скоморохи - Иван-дурак - Дервиши и секта маламатья - Функции шута в системе Политического

ГЛАВА 8. Онтология политического нонконформизма

Определение нонконформизма - Онтологические истоки нонконформизма - Нонконформизм невозможен без идеологии - Альтернатива и ее структура - Минимальный нонконформизм - Идеологический момент в нонконформизме - Альтернативная сакральность - Революция буддизма - Даосы, гностики и староверы с опорой на восставшую чернь - Альтернативная сакральность в русском большевизме - Феномен тантризма - Перпендикулярная иерархия Тантры - Три ступени инициатичес-кой иерархии - Эзотеризм и экзотеризм - Параллельная сакральность - Структуры европейского масонства - Когда параллельные иерархии становятся альтернативными - Дуалистическая модель гностицизма - От гнозиса к социализму - Онтология нонконформизма в раннем христианстве - Нонконформизм в исламе - Эзотеризм шиизма и "свет имамата" - Важность богословия для понимания актуальной исламской политики - "Обособленный человек" де Сада и Лотреамона - Титанизм и фигура анарха - Власть - Цель - Иерархия - Право - Коллективная идентификация - Насилие - Ценностные системы

ГЛАВА 9. Код "манифестационизм-креационизм" в истории идеологий и его влияние на структуру Политического

Место религии Откровения в десакрализации Политического - Профанизм и избирательная сакральность - Religio: объединение разделенного - Трансцендентность и единственность - Авраам - отец верующих - Авраамические религии - Творение из ничто - Креационизм и касты - Брахманическая сакральность - Аксиома манифестационизма: одно есть другое - Эллинская культура как манифестационизм - Брахманический коммунизм - Буддизм - Политическая программа пифагорейцев и Платона - Иезуиты - Кшатрийский манифестационизм - Сакральный дуализм - Зороастризм - Креационизм как сакральность третьей касты - Бездна и пришествие аппарата - Цивилизация Авраама - Автономизация Политического: патриархи и судьи - Греховность царской власти в иудаизме и десакрализация политики - Креационистс-кая политика как система запретов и ограничений - Ветхозаветная сакральность и протестантский мир - США как реализация пуританской политической утопии - Креационизм и нигилизм

ГЛАВА 10. Онтология политики в православной традиции

Двойственный характер христианской метафизики ("несть ни иудея, ни эллина") - Понятие "нового" в христианской догматике - Главное эсхатологическое событие - Переход времени в пространство - О благословенном грехе - Относительность рая - Эпоха закона и эпоха благодати - Сложность понимания христианской парадигмы - Церковь в доникейский период: инициатическая организация - Первые христиане: тайное общество нонконформистов - Хилиазм и катехон - Новый Рим - Православная империя - Фигура императора и теория симфонии властей - Православная сакрализация империи - Расхождение Восточной и Западной Римских империй - Учение бл. Августина о "двух градах" - Великий раскол - Флорентийская уния - Православие в Московском царстве - Три этапа политической истории Православия - Религиозно-политическое значение раскола - Экстравагантные политические проекты радикальных сект - Политическое в доникейский период - Византийский период - Поствизантийский период

ГЛАВА 11. Политические парадигмы западного христианства

В метафизике христианства наличествуют креационизм и манифестационизм - Разделение клира и мирян, знати и народа в католичестве - Холистское представление о церкви и государстве в православии - Функция папской власти (католическая теократия) - Узурпация императорских функций франкскими монархами - Христианский император не является первым из княжеского сословия - Специфика католической теократии и ее кастовые особенности - Парадигма папства - Теория "двух мечей" - Translatio imperii - Гибеллины и гвельфы - Спор об универсалиях и парадигмы западной философии - Universalia ante re - Реализм томизма - Номинализм, бритва Оккама, десакрализация - Три позиции в споре об универсалиях и три модели христианской философии политики - Политико-религиозный нонконформизм в Средневековье - Альтернативная сакральность гностических сект - "Тайные общества" в католической Европе - Религиозные аспекты Реформации - Три версии протестантизма - От анабаптизма к коммунизму - Кальвинизм как матрица буржуазного общества - Лютеранство и этатизм - Новая конфессиональная ге-ография Европы и Контрреформация - Политические парадигмы в католичестве - Политические парадигмы в протестантизме (три версии)

ГЛАВА 12. Десакрализация: Политическое в Новое время. Либерализм как наиболее адекватное выражение "духа современности"

"Новое время" как философское понятие - Парадигмы Нового времени - Новое время как противоположность традиционному обществу - "Современность" как географическое (западно-европейское) понятие - Номинализм - Эмпиризм - Механицизм - Секуляризация - Антикатолицизм и философия политики Нового времени - Антикатолицизм протестантов - Реформированное масонство - Роль масонства в разработке парадигмы Нового времени - Влияние масонства на политику стран Европы и Америки - "Разоблачения" масонов - Макиавелли: политика как техника власти - Жан Боден: теория суверенитета - От империи к национальному (новая политическая философия) - Либерализм как сущность политической идеологии Нового времени - Что такое либерализм? - Рационализм и Фрэнсис Бэкон - Философия Джона Локка - Политическая программа Нового времени (парадигма Локка) - Конституция - Суверенность граждан - Равноправие - Разделение властей - Современная политика отрицает онтологию Политического - Гражданское общество - Правовое государство - "Левиафан" Томаса Гоббса - Этапы десакрализации Государства в Европе: от империи к гражданскому обществу - Политическая экономия как приложение либеральной философии к области хозяйства - Утилитаризм Бентама - Человеческая свобода по Миллю - Появление политических партий - Влияние английского либерализма на Францию - Либеральная философия в Германии - Основные параметры философии политики Нового времени

ГЛАВА 13. Теория элит.Технологии социально-политического анализа. Эволюцияинволюция элит

Определение "элиты" - Пирамидальное устройство традиционного общества - Семантика термина "князь" в Традиции - Массы в традиционном обществе осознают себя через элиты - Касты и индусское учение о гунах - Онтократия - Политика - дело элит - Мифы массы - забытые мифы элит - От каст к сословиям - Принцип "избранничества" в меритократии - Сословный строй и религии Откровения - Классовое общество - Капитализм как десакрализация сословий (от онтократии через меритократию к плутократии) - Феодальный социализм (антикапитализм) - Социализм и бесклассовое общество (общество масс) - Марксизм и революция - Анархизм - Социал-демократия - Общество масс - О школах в философии политики - Смешение контекстуальных парадигм - Теория элит в неомакиавелистской школе - Политический класс Гаэтано Моска - Закон олигархии - Теория элит Вильфредо Парето - Контрэлита - Антиэлита - Ротация элит

ГЛАВА 14. Ресакрализация Политического в Новое время (антитезы либерализму)

Аксиома философии политики XXI века: либерализм=современность - Виды антилиберальных (нелиберальных) идеологий - Традиционализм XX века(Генон, Эвола) - Фундаментальный консерватизм в XVIII-XIX веке - Жозеф де Местр - Доносо Кортес - Луи де Бональд - Просвещение в германском контексте - Политический романтизм - Гегель - Абсолютное Государство - Славянофильство - Национализм и его разновидности - Англосаксонский национализм - договорное объединение граждан - Французский национализм: роялисты и якобинцы - Немецкий национализм: этнокультурная общность - Национализм как этатизм - Русского национализма не существовало и не существует - Еврейский национализм - Консерватизм либерального типа - Эдмунд Берк: нефондументальный консерватизм - Консервация современности - Алексис Токвиль - Демократия: современность или Традиция? - Демократия как соучастие - Соборный аспект демократии - Демократические идеи в Новое время: двойственность "демократии" - Революционная демократия - Либеральная демократия - Идеи Ж-Ж. Руссо - Парадоксы социализма - Социалистичес-кая утопия - Социализм как отрицание парадигмы современности - Консервативная революция - Ф. Ницше: консервативный революционер - О. Шпенглер - Э. Юнгер - А. Мюллер ван ден Брук - М.Хайдеггер - К. Шмитт - О. Шпанн, Л. Клагес. - Национал -большевики и евразийцы - Власть - Цель - Иерархия - Право - Коллективная идентификация - Насилие - Ценностная система

ГЛАВА 15. Философия войны. Конфликтологические модели Политического

Дуальные символы - Онтология войны - Ормузд против Аримана - Битва на поле Куру - Джихад в исламе - Суфизм и шиизм - Шахиды - Христианские мученики и онтология смерти - Духовная брань - Битва ангелов - Крестовые походы - Священные войны иудеев - Каббала - Тайна божественного имени - Сакральный геноцид - Сценарий эсхатологических битв в различных традициях - Дуальный код "друг-враг" (К.Шмитт) - Jus belli - Война форм - Классовая борьба: Труд и Капитал - Расовая борьба (Л.Гумплович) - Философия расизма и национал-социализм - Социал-дервинизм и либерализм - Пацифизм - Либеральный ацифизм - Социалестичес-кий пацифизм - Война как истребление высших людей

ГЛАВА 16. Политический язык. Политика как язык

Структурная лингвистика складывается в период преобладания позитивизма* - Основы структурной лингвистики - Философия структурализма - Политология изучает дискурсы, философия политики- языки - Парадигма и синтагма в конкретной истории - Марксизм как дискурс и марксизм как язык - Структуры либеральной философии - Революция языка и политическая революция (Маркс и Малларме) - Сходства и различия в парадигмальных подходах "новых левых" и традиционалистов - Теория власти и революции Мишеля Фуко - Сакральность власти у консервативных революционеров - "Политический язык" как "метаязык" - Идеология как парадигма и как синтагма - Язык как средство политической пропаганды - Политический язык выдает себя за неполитический язык - Конформизм политического языка - Конформистская ирония масс - Оппозиция есть нонконформизм дискурса, революция - нонконформизм языка - Грамматика политического языка США - Американское политическое подсознание - Двухпартийный конформизм - Американские интеллектуальные общественные фонды и их структурная роль - Манипуляция массовым сознанием: скрытый тоталитаризм либерализма - Структура нонконформистского языка в США - Принципы советского политического языка - Сверхидеологизация приводит к деидеологизации - Советский политический язык в эпоху перестройки: вымывание смысла - Реформы: проект замены советского политического языка на американский - Структурный кризис языка российской политики: конфликт и сбой парадигм - Идеологическая карта российских партий в 90-е годы - Третья языковая парадигма

ГЛАВА 17. Язык и политическая эпистемология

Эпистемология - наука о процессе познания - Познание и язык - Два типа познания - Три типа политической рефлексии - Ценность политического невежества - Понимающее меньшинство: элита - Идеологический класс (политическая филология) - Язык символов - Самобытность символов - Касты и типы познания - Молчаливое большинство хранит следы древних языков - Массовое общество и эпистемологическая мутация - Стратегия сокрытия политической эпистемологии

ГЛАВА 18. Три идеологиидве парадигмы. Конец идеологий. Политическая философия глобализма

Три идеологии и две парадигмы - Кортес против Прудона - Политическое бессознательное - Новая карта идеологий - Языки консерватизма - Единый язык либерализма - Языковые парадоксы социализма - Эсхатология: параллельный язык коммунизма - Глубинное тождество "Политического Бессознательного" - ХХ век - продолжение XIX века - Третий путь - Союз либералов и коммунистов - Архаизм сближает полюса - Концептуализа-ция консервативной революции - Война на два фронта - Очищение либеральной парадигмы: "открытое общество" - Милленаризм - Философский смысл победы Запада в "холодной войне" - Конвергенция - Римский клуб - Единый мир - Трехсторонняя комиссия - Стратегия глобалистов - Глобализм и пререстройка - Либеральные реформы Б. Ельцина - Конец ХХ века: новая функция либерализма - глобализм - "Конец истории" Фрэнсиса Фукуямы - "Столкновение цивилизаций" Самуэла Хантингтона - Принципы либерального языка в стадии глобализации (основы мондиализма) - Политическое бессознательное в эпоху глобализации - Социал-демократический проект - Исламистский проект - Пантюркистский проект - Проект экспорта иранской революции - Тихоокеанский проект - Паниндийский проект - Недостатки антиглобалистских проектов - Евразийский проект - Глобальный ответ - Развитие методологии консервативных революционеров - Евразия: геополитический концепт - Новый язык антиглобализма

ГЛАВА 19. Правые и левые: 4-х частный политический код

"Правые" и "левые" - "Правое" и "левое" в Традиции - Противополож-ности в холизме - От взаимодополнения к противоречию - Соответствия "правых" и "левых" в Традиции и современной политике - Центр в Традиции и центр в Политике - Иллюзия рассадки в Конвенте - Переход к доминации хозяйственной модели и смещение центра и флангов - Правые и левые в экономике - Экономический центризм - От политики к экономике - От линейной модели к круговой - Антицентр - Ж. Сорель - Центр против антицентра - Политический тантризм - Карта идеологий

ГЛАВА 20. Концепт постполитики. Сингулярное зрелище множеств

Дефиниции постмодерна - Модерн как нигилизм, онтология эфемерности - Постмодерн и постистория - Ультрамодерн - Что такое постполитика? - Общество зрелищ - Семь моментов постполитики - Медиакратия - Бицельность - Множество - Диктатура закона - Сингулярность - Пацификация - Игра - Постполитика закономерный финал современности

Приложение. Политическая философия евразийства

Евразийство как форма российского традиционализма - Евразийская геополитика - Концепция "России-Евразия" - Евразийская версия гегельянства - Европа и человечество - Диалектика национальной истории - Правовая теория евразийцев - Государство правды - Тягловое государство - Идеократия - Евразийский отбор - Демотия - Неовизантийская модель государственности - Общеевразийский национализм - История первой волны евразийства - Лев Гумилев - последний евразиец - Неоевразийство - Развитие неоевразийцами классических евразийских тезисов - Новые элементы в неоевразийской теории - Политическое воплощение неоевразийства: создание партии - Значение евразийства для философии политики

Глоссарий специальных терминов и понятий

Персоналии

Библиография

А.Дугин

Философия Политики

Глава 1

Философия политики как предмет и метод. Понятие политического

Что мы вкладываем в понятия "философия" и "политика"?

Если бы мы точно знали, что такое философия и что такое политика, мы бы, наверное, жили в другом, идеальном мире. Лучшие современные философы не писали бы многочисленные книги с вопросительными названиями, вроде "Что такое думать?" ( Мартин Хайдеггер) или "Что такое философия?"1 (Жиль Делез). Мартин Хайдеггер писал: "То, что мы годами упорно занимаемся сочинениями великих мыслителей, еще не гарантирует того, что мы мыслим или хотя бы готовы учиться мыслить."2

Внутренний свет Софии

Философия - это путешествие во внутреннее. Греческое слово "философия" состоит из двух корней: "фило" (filo) и "софия (sofia). "Фило" - означает "любовь", "тяготение", "влечение", "стремление к"; "cофия" - "мудрость", следовательно, "философия" (filosofia) - это "любовь к мудрости". Именно к "мудрости", а не к "знанию", "умению" или "власти"."София" ("мудрость") - греческое слово. Оно означает трудную для постижения реальность -- ускользающую от нас, цельную и не поддающуюся разделению на части.

Под "мудростью" древние понимали богиню (греки, в частности, богиню Палладу, Pallaz,), сверхчеловеческое существо, архетип, пребывающий внутри всех вещей и существ как небесный прообраз их земного бытия, их идея.

"София" - это скрытая, ускользающая от наших органов чувств, и даже от нашего рассудка, тончайшая духовная субстанция, "невидимый свет, разлитый в вещах мира". Поиск ее, притяжение к ней и составляет содержание процесса философствования.

В современном языке слово "мудрость" упоминается редко, да и то чаще в шутку. Понятие "мудрость" в нашем обществе сильно дискредитировано: всерьез выставлять себя "мудрецом" может лишь комический герой - именно шутовские по сути персонажи ассоциируются у нас сегодня с представлением о "мудреце". Прямой славянский перевод термина "философия" - "любомудрие" - звучит архаично и несколько нелепо. Понятие "мудрость" - явно не из современного арсенала общеупотребительных слов. Поэтому, задумавшись всерьез, что же такое "софия", которую ищут и "любят" философы, нам придется нелегко: окружающая нас культура заведомо противится этому намерению, стремясь рассеять нашу серьезность, обратив все в шутку или каламбур.

Понятие "внутреннего"

Философия - это влечение к тонкой инстанции, "расположенной" на внутренней стороне вещей и являющейся, своего рода, их общим знаменателем.

Возникает потребность в определении того, что такое "внутреннее". Это не такое простое понятие. Ясно, что "внутреннее" не является указанием на физическое местонахождение. Это, скорее, та инстанция, где расположены невидимые, скрытые корни вещей, явлений, событий, существ. Мы обращаемся к "внутреннему" всякий раз, когда испытываем потрясения, глубокую неудовлетворенность, отчаяние, жестокое разочарование в привычном ходе вещей. "Внутреннее" обнаруживает себя тогда, когда во "внешнем" возникает брешь, когда неудовлетворенность в обыденном и банальном становится для нас непереносимой, когда наше сознание мучительно ищет ответов на вопросы, которых на поверхности нет и не может быть. Человек теоретически может прожить и без "внутреннего". Без "внутреннего" он может сложиться, обучиться, поработать и умереть. Но такая жизнь будет лишена в своей сердцевине самого главного - ускользающего, неуловимого элемента, без которого, в сущности, и жизнь не жизнь. Философия профессионально занимается этим тонким измерением, которое, с одной стороны, вроде бы, совершенно необязательно для большинства, а с другой - фундаментально необходимо и составляет скрытую ось бытия. Если мы поймем, что такое "внутреннее" - мы поймем сразу все, останутся лишь детали...

Мы давно живем в "современном мире", где представление о "Софии", "внутреннем" и т.д. прочно отошли на периферию научного и общественного внимания. Поэтому понятие "философия" сегодня используется скорее по привычке, как дань инерции. И означает оно нечто весьма приблизительное. Едва ли мы в состоянии понять тот смысл, который в этот термин вкладывали древние.

Мудрость и бытие

По мнению древних, мудрость сопряжена не только с сознанием и познанием, но напрямую с бытием, с его тайной, со скрытой стороной реальности. В связи с этим можно сказать, что мудрость, как ее понимали древние и более поздние продолжатели античной традиции мышления, представляет собой онтологическую реальность.

В представлении древних греков, впервые употребивших термин "философия" ("любовь к мудрости"), природа "софии", к которой "философ" ("ищущий мудрости") испытывает "влечение", совпадает с природой бытия. "София" не просто знание, совокупность представлений, "мировоззрение", но "световой срез бытия", его глубинная коренная часть. "Философия" в ее изначальном смысле и есть онтология, "наука о бытии".

Определение политики

Политика есть область применения высших способностей человеческого существа к конкретной реальности. Одним из первых мыслителей, глубинно осмысливших политику, был Аристотель. Он назвал ее "высшим из искусств". Аристотель видел в политике "высшую форму коллективного бытия людей". Он считал человека политическим животным (по-гречески "zoon politikon"). "Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек", - писал он.3

О Государстве, "полисе", от которого происходит слово "политика", в этом же сочинении Аристотель писал: "Первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части". И далее: "Государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку; поскольку последний, оказавшись в изолированном состоянии, не является существом самодовлеющим, то его отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому. А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством."4

Политика является сознательным обобщением человеческого существования, сферой, где постижение общего, объективного и масштабного сопряжено с действием, призванным утвердить выводы, сделанные из такого постижения. Иными словами, в политике воплощается взгляд человека (как части общественного, коллективного организма) 1) на прошлое, 2) масштабное осмысление этого прошлого и 3) последующее воплощение сделанных выводов в жизнь, т.е. волевая проекция их на окружающий мир в настоящем, предопределяющая ход будущего. Чтобы уяснить, что такое политика, представим, что человек, живущий по заведенной логике (семья, работа, отдых), вдруг начинает задумываться о том, откуда происходит он сам, его народ, государство, окружающий мир? Постепенно у него складывается понимание, что он участвует в потоке событий, действий и состояний не случайно, что его бытие в огромной мере предопределено его родом, народом, культурой, историей, языком, и у каждого его действия и переживания, мнения и оценки есть глубокая подоплека, уходящая в смысловые структуры, сложившиеся в глубокой древности. Тогда он начинает относиться к своему прошлому, к тому, что предшествовало ему и его породило, с повышенным вниманием, особым духовным и умственным напряжением.

Мифы о прошлом

Человек, безусловно, не может знать всех деталей прошлого, поэтому картина прошлого складывается из ряда отдельных ключевых моментов, из развернутой ткани того, что можно назвать "мифами". "Мифы" о прошлом могут различаться, и человек волен выбирать из этого арсенала то, что ему более всего соответствует. В исключительных случаях человек сам может стать творцом или со-творцом "исторического мифа". Но в любом случае и пассивное усвоение исторического мифа, и его активное созидание в равной степени требуют большой внутренней работы по формированию отношения к собственным корням, ответа (или духовной солидарности с предлагающимися ответами) на вопрос о происхождении, причинах и целях коллективного бытия.

Исходя из избранного "мифа о происхождении", человек формирует волевой импульс, преобразующийся в активность, направленную либо на сохранение образа жизни предков, традиционной системы ценностей, либо (в определенных случаях) на изменение, совершенствование, а подчас и ниспровержение этого уклада. В любом случае в определенный момент осмысление превращается в действие. Действуя на основании обобщенного осмысления прошлого (в его качественном измерении, внятно говорящем душе человека о самом главном), человек окончательно и полноценно вступает в сферу Политического.

Мы употребляем термин "Политическое" в среднем роде и с заглавной буквы, чтобы подчеркнуть онтологическое и философское его звучание.5 Такой подход призван напоминать, что речь идет о рассмотрении самостоятельного, цельного явления. Аналогию можно заметить в использовании понятий "человек" и "человеческое".

Политическое есть обобщение опыта масштабного прошлого, усвоение (или формирование) качественного мифа об этом прошлом, отыскание человеком собственного места в масштабных реальностях истории и наконец формулировка определенного плана действий, выработка целей и задач в отношении окружающей действительности, которые человек намерен отныне воплощать в жизнь.

Индивидуальное и общественное

Политическое начинается там, где интеллектуальное обобщение приобретает оперативный и действенный характер, способный влиять на реальность как она есть или какой она предполагается в будущем. Политическое есть сфера общественного и обобщающего. Не существует политики применительно к отдельно взятому человеку: индивидуум сам по себе не участвует напрямую в политике, в каком-то смысле, являясь ее антитезой.

Вспомним Аристотеля: "Кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством". Это место у Аристотеля показывает, что чистый индивидуализм в отношении Политического вообще не является "человеческим" проявлением - так ведут себя либо "звери", либо "боги". Индивидуальное существование, индивидуальные ощущения, размышления о самом себе в рамках собственной индивидуальности не могут быть политическими. Это - некая "аполитея".

Политика начинается там, где есть обобщения, где наличествует мысль о себе и о других, где фигурируют реальности, более масштабные, нежели отдельный индивидуум - мир, истоки, происхождение, природа, действительность, другие люди. Политика представляет собой область отвлеченности от индивидуального, преодоление его и сознательное волевое столкновение индивидуума с внеиндивидуальным (в частности, с коллективным). Коллективное представляет для отдельного человека самую важную форму обобщения, самое емкое, прямое, непосредственное и естественное столкновение с "не собой", с "другим", с тем, что лежит за границей индивидуальности. Через общественное, через общение человек познает трудную реальность внешней среды. Здесь он сталкивается с тем, что заведомо больше его, что было до него, существует вне его и будет после него. В опыте общественного человек проникается головокружительным чувством - столкновения части с целым.

Люди, боги, звери и циклы

Любое представление о масштабных явлениях, превышающих нашу индивидуальность, выводы, сделанные из этого представления, и основанные на них действия, вовлекают нас в систему соотношений с окружающим миром, которая оперативно рикошетом влияет на нас. Политика имеет короткий обратный цикл, поскольку столкновение индивидуального с коллективным немедленно дает обратный эффект.

Человек есть "политическое животное" (Аристотель), потому что общественное является для него естественной средой обитания, и взаимодействие с этой средой проходит в ритме, сопоставимом с ритмом человеческой жизни. В политике преодоление индивидуального для человека естественно и просто, причем результаты этого действия зримы и очевидны.

Те существа, которые пребывают вне политики (по Аристотелю это "животные" и "сверхлюди"), оперируют с циклами иного масштаба. Если говорить о тех, кого Аристотель с некоторым презрением относит к "животным", то имеются в виду люди, не способные выйти за рамки индивидуального, не способные возвыситься над ними. Следовательно, их жизненный цикл протекает в пределах микромира, система взаимоотношений с внешней средой представляет собой обрывочные и хаотичные, лишенные стратегии и последовательности моменты, не выстраивающиеся в единую систему. Это и есть "аполитичность" или "абсолютный индивидуализм". Цикл жизни в данном случае настолько мал, что находится ниже уровня Политического.

Другая крайность - "сверхчеловек". Речь идет в данном случае о героях, аскетах, гениях, великих людях. Здесь так же, как и в политике, происходит преодоление индивидуального, но цикл на сей раз гораздо больше. Аскет, герой, отшельник, удалившиеся от политики, возвышаются над ней, восходя к высотам духа, к созерцанию чистых идей, к взаимодействию с реальностями и существами, превышающими человеческую норму. В этом случае они находятся над политикой, и цикл взаимодействия с окружающим миром намного более долгий. Прославление подвигов героя, признание гения или доказательство святости отшельника сплошь и рядом происходят спустя много лет после их смерти, при жизни же нередко они становятся объектами травли и непонимания, что является следствием масштабности цикла, в который они вовлечены.

"Сверхчеловек" мыслит о том, что фундаментально больше него самого и взаимодействует с этим большим в вертикальном измерении, получая обратный ответ (часто проблематичный и растянутый во времени) из божественных бездн внутреннего мира. Это, пожалуй, единственная область, где индивидуум преодолевает свою ограниченность, оставаясь при этом вне политики. Это разновидность созидательной, духовной аполитеи, об этом случае Аристотель говорит как о "божественном пути", считавшимся в сакральной цивилизации вполне приемлемым для определенной части духовной элиты общества.

Во всех остальных случаях человек, выходящий за рамки индивидуальности, получает ответную реакцию общественной среды очень быстро. Стоит нам выработать какое-то емкое представление о нас самих в более широком, историческом, духовном, культурном, национальном контексте, как мы сразу же ощущаем на себе ответный импульс общества. Тут же складывается динамичная, подвижная, напряженная система отношений индивидуума и коллектива, и мы целиком и полностью попадаем в стихию Политического.

Тотальность политики и фиктивность индивидуума

Политика для человека есть все, она тотальна. (Согласно французскому философу Жилю Делезу, "все в конечном счете - политика"). Вне политики остается лишь замкнутое индивидуальное существование. Такое существование является абстракцией, умозрительной теоретической концепцией. Индивидуум, живущий в конкретной реальности семьи, общества, коллектива является в огромной (решающей) мере предопределенным именно политической реальностью. Политическое формирует все психологические, мировоззренческие, духовные, культурные, социальные, хозяйственные и властные установки, на которых основан любой человеческий коллектив, вплоть до семьи.

Конечно, Политическое на уровне конкретного индивидуума и отдельной семьи неочевидно, скрыто, завуалировано. Тем не менее оно присутствует везде и во всем. Так, согласно теории Делеза и Гваттари, у человека можно проследить наличие первичных элементов Политического даже на уровне глубинных эротических импульсов. Эту сферу психолог Феликс Гваттари назвал "микро-политикой желания".

На человеческое поведение в общественной сфере огромное влияние оказывают не только события настоящего, но и наследие прошлого - культурное, языковое, психическое, генетическое и т.д. А это, в свою очередь, в значительной степени - продукты влияния Политического на предшествующих циклах истории. Непрерывность (и тотальность) политического процесса обеспечивает непрерывность человеческого рода и формирует его отдельных представителей - вплоть до "микро-уровня" желаний и телесных ощущений.

Пол и политика

Тема "микро-политики желания" сопряжена с древнейшими эпохами человеческой истории, когда баланс полов не был еще устоявшимся, и патриархат конкурировал с матриархатом за первенство.6

Политическая, культурная, психологическая, бытовая, религиозная, ритуальная практики, существовавшие при матриархате, представляли собой системы, резко отличные от последующих норм патриархальных цивилизаций. Со временем в ходе сложнейших, драматичных политических и военных коллизий, материнское право в этих цивилизациях сменилось отеческим. Процесс проходил болезненно. Следы конфликтов двух цивилизационных типов и процесса замены одного другим сохранились в мифах об амазонках, создававших закрытые женские общности и сражавшихся с представителями патриархальной цивилизации. Вопрос о том, сохранять ли матриархат, утверждать ли отеческое право или модифицировать одно в другое, решался, однако, не на уровне семьи, а на уровне всего общества, на уровне мобилизации и напряжения всех общественных сил и энергий. Ту семью, которую мы знаем сегодня, мужчины отвоевали у женщин в жестокой и продолжительной кровавой политической и военной борьбе.

Каким будет распределение полов в обществе - базовый вопрос цивилизации - зависит напрямую от политики. Это пример того, насколько глубоки корни Политического, коль скоро они предопределяют в человеческом обществе даже модели семьи, стратегии и роли полов.

Человек как субъект и объект политики

Политическое является базовой характеристикой человека. Аристотель неслучайно назвал человека "политическим животным" ("zwon politikon"): все неполитическое, что есть в человеке, есть и у животных, а политика в ее законченном виде у животных отсутствует.

Человек принадлежит к сфере политики специфическим образом: он активно соучаствует в ее реальности и может в определенных ситуациях выступать не только как объект, но и как субъект. Политика влияет на человека (в этом объектность его роли), но и человек влияет на политику (в этом его субъектность). Соучаствуя в политическом процессе, определяя его цели и характер, человек выступает как преимущественный деятель политики.

Философия, политика и видовое достоинство человека

Тот же Аристотель назвал человека иначе - "мыслящим животным", подчеркивая, что мысль является сущностной характеристикой человека. Мысль в наиболее широком значении можно отождествить, как это делал Аристотель, с тем, что мы определили как "философию". Из двух фундаментальных посылок "отца философии" Аристотеля можно заключить, что философия и политика - очень близкие вещи. Поэтому когда мы говорим о "философии политики", мы отнюдь не сводим искусственно разнопорядковые реальности, а говорим, по большому счету, о сущностном измерении человеческого.

Через философию политики, через философию и политику, через напряжение ума и активную политическую вовлеченность в сверхиндивидуальную (внеиндивидуальную) общественную реальность человек обретает свое подлинное видовое достоинство. По крайней мере, так мыслили древние - Платон, Аристотель, и, вслед за ним поколения философов, продолжающие их линию в истории мировой мысли.

Из этого можно сделать следующий вывод: чем меньше в человеке политического измерения, чем тусклее его ум, чем слабее выражено у него влечение к мудрости и бытию, тем менее он человечен. Убывание ума (равно как и убывание политического измерения) лишает человеческое существо того, что составляет его основное видовое качество, или, по меньшей мере, умаляет ту важнейшую его составляющую, которая делает его собственно человеком.

Отличие философии политики от политологии

Чем отличается философия политики от политологии в широком смысле или от социологического подхода к политике?

Философия политики не просто исследует структуру механизмов рациональной деятельности (чем преимущественно занята современная "философия", существенно утратившая изначальное представление о "софии", номинальном объекте своего влечения) или описывает механизмы политического функционирования и исторический контекст политических идей, режимов и систем (чем занята политология), но проникает в самую глубинную сторону политики, добирается до того внутреннего измерения, где скрыты бытийные корни самого этого явления, столь тесно связанного с человеком как видом.7

Онтология Политического у Платона

Крупнейший древнегреческий философ Платон назвал свой главный труд "Государство".8

Эта книга, возможно, является одним из первых произведений, посвященных именно философии политики. В ней Платон описал идеальное общество, которое основывает свое политическое бытие на общем законе вселенской гармонии.

Диалог "Государство" представляет собой первую часть триптиха, вслед за которой следуют диалог "Тимей" (создание космоса демиургом по идеальному образцу) и диалог "Критий" (принципы идеального общества в их практической реализации). Эти произведения описывают полноценный сакральный мир, в котором внутреннее измерение бытия ("идеи", "мировая душа") проявляет себя с помощью организующей инстанции ("демиурга") во внешней чувственной реальности. Государство и, шире, политика в таком видении становятся одним из аспектов общей духовной закономерности мира, отражая в общественной жизни всеобщие начала мироздания, осмысленные глубоким умом философа и воплощаемые в жизнь ясной и крепкой волей правителя-политика. Показательно, что обе фигуры - философа и правителя - у Платона в пределе совпадают, и в его "идеальном государстве", основанном на началах общей гармонии, высшей властью наделяются именно "мудрецы".

Другие типы людей занимают в "Государстве" подчиненное положение - в зависимости от качества их внутреннего мира, т.е. души. Граждане, в которых преобладает "вожделеющая душа", т.е. достигшие стадии умеренности, но не мужества и тем более мудрости, должны быть крестьянами, ремесленниками, продавцами (купцами), считает Платон. Тем, в которых преобладает волевая, мужественная душа, суждено стать стражами. И только достигшим в своем духовном развитии порога мудрости по праву можно быть политическими, государственными деятелями.

При этом в совершенном государстве между всеми тремя кастами должна быть установлена гармония. Каждый обязан делать то, на что он вправе претендовать по состоянию души.

Показательно, что именно в "Государстве" Платон формулирует знаменитое учение об идеях, ставшее осью последующей философии.9

То обстоятельство, что самое сосредоточие его философской мысли изложено в труде, посвященном именно "философии политики", не случайно. В "Государстве" и двух примыкающих к этому труду диалогах Платон наметил границы сферы, где мудрость соприкасается с бытием, где Политическое (как конкретное) соприкасается с духовным и всеобщим, где происходит прозрение человеческим существом собственной глубинной причины, тайны своего происхождения, и на основании этого прозрения формируется проект дальнейшего существования - как в общем, так и в частном. Здесь мы имеем дело с законченной и впервые отчетливо сформулированной "онтологией политики", так как политика понимается здесь через ее отношение к бытию.

Политическое как несхватываемое целое

Политическое складывается из нескольких элементов, хотя термин "складывается" не совсем точен. Считать, что политика есть сумма каких-то компонентов, неверно. Политика в своей сути предшествует всем этим компонентам, существует до них и от них не зависит. Но она выражает себя через группу определенных явлений, которые суть формы реализации политики, продукты ее конкретизации. Это различные аспекты единой фундаментальной реальности -- "онтологии Политического".

Сама сущность Политического неизменно ускользает от окончательного определения. Раз человек есть "политическое животное", и политика столь глубинно сопряжена с мыслью, с интеллектуальным достоинством человеческого существа и с его видовым определением, то, соответственно, Политическое не поддается прямой и однозначной идентификации. При всех стараниях разложить эту реальность на составляющие невозможно, строгому анализу поддается только нечто количественное. Поиск смысла -- бытия, человека, жизни -- всегда таит в себе неисчерпаемый запас неожиданностей. Фиксация внимания на онтологии политики вовлекает нас в сферу неопределенности, сопряженной с основами мироздания. Вместе с тем Политическое постоянно и активно проявляет себя в окружающей нас земной реальности, и веер его проявлений вполне может быть изучен. При этом не следует забывать формулу Аристотеля: "целое всегда больше суммы своих частей".

7 моментов Политического

Выделим 7 основных моментов, описывающих Политическое. Политическое проявляет себя через:

- власть

- цель, проект общества;

- иерархию, оперирование с неравенством, распределение общественных функций;

- правовую систему;

- коллективную идентификацию;

- насилие, легитимацию насилия, защиту от насилия (коллективную безопасность);

- ценностную систему.

В дальнейшем, исследуя более конкретные вопросы политики, мы будем применять эту модель для описания различных типов идеологий, политических и партийных платформ и т.д.

Воля к власти

Философия политики, в отличие от политологии или прикладных политических исследований, ставит перед собой следующие вопросы: "Какова природа власти? Что такое власть? Какова онтология власти? Как власть сопряжена с бытием, мудростью, внутренним измерением вещей?"

В таком понимании явление власти становится не прикладным, не техническим. Если проблема взятия власти или борьбы за власть обсуждается в различных политических учениях, то природа власти осмысляется и сознается только в рамках философии политики.

В своей программной книге "Воля к власти" Ницше размышляет о власти как философ политики, понимая ее онтологически, как одно из важнейших измерений, определяющих человеческое существование. Он показывает, что власть и стремление, воля к ней определяют сущность человеческого бытия. По Ницше, воля к власти является общим знаменателем и базовой мотивацией всей человеческой деятельности. Ницше понимает власть как нечто тотальное, врожденное, определяющее. Согласно Ницше, нет людей, которые не стремились бы к власти, есть люди, которые стремятся к ней плохо, мало или недостаточно эффективно. Соответственно, Ницше воспринимает власть как квинтэссенцию политики.

Ницше -- сторонник возврата к древнегреческим ценностям, где бытие и сознание, естественное и искусственное, природное и культурное, человеческое и божественное еще не были разделены, как это произошло позднее под влиянием христианской догматики, западной рационалистической схоластики и норм "светской морали", определяющей современную европейскую культуру в целом. Категория "власти" для Ницше является "греческой" ("дионисийской") по преимуществу. В ней концентрированно выражается избыток чистых бытийных сил, еще не прошедших сложный процесс канализации по различным системам ограничений и сдержек. Власть для человека так же естественна, как наслаждение, радость или боль. Она выше морали, как выше морали само бытие. Власть совмещает в себе "синтез противоположностей", она не бывает "благой" или "злой", она бывает великой или мелкой, сильной или слабой. В духе своей теории, Ницше фактически отождествляет "власть" с чистым источником бытия.

В отличие от Платона, писавшего в иных исторических условиях, когда "греческое" отношение к миру было естественным состоянием, а не агрессивной ностальгией (как в случае Ницше), Ницше озабочен не "универсальной гармонией" бытия, воплощающейся в идеальном Государстве, но самим фактом наличия этого бытия, значительно иссякшего за две с лишним тысячи лет, отделяющих Европу XIX века от Древней Греции. Поэтому идеальное Государство Ницше сводится не к обширному трактату, но к краткому афоризму. "Государство или органическая имморальность: необязательно в смысле полиции, пенитенциарной системы, сословий, торговли, семьи; обязательно - в смысле воли к власти, к войне, к завоеваниям, к мести".10

В случае Ницше и философов, следующим за ним в таком подходе11, мы имеем крайнюю форму экзальтации властного принципа. Это своего рода " кратополитический максимализм", т.е. политическая философия, признающая верховное начало в самой стихии власти, а не в ее юридическом оформлении и привязке к ограничительным системам легитимации.

Такое отношение к власти, к ее онтологии свойственно тем политическим учениям, которые признают за сферой Политического фундаментальное значение. Там, где политика рассматривается как нечто тотальное, проблема власти приобретает центральный содержательный характер. "Кратополитический максимализм" составляет неотъемлемую часть онтологического подхода к проблеме Политического.

Власть: прямая и косвенная

Отношение к власти как к явлению тотальному и органичному заставляет рассмотреть его разнообразные проявления, которые не могут быть сведены лишь к прямому и юридически обоснованному отправлению властных функций. Наряду с "прямой властью" существует "власть косвенная". Карл Шмитт называет эти категории, соответственно, латинскими терминами - " potestas directa" и "potestas indirecta".

Наличие понятийной пары "власть прямая" и "власть косвенная" вытекает напрямую из того, что властные отношения сопряжены с самой стихией жизненной динамики, которая не может быть фиксирована раз и навсегда. Формально утвержденная и общепризнанная структура власти (potestas directa) всегда - даже в самых тиранических режимах - имеет ряд юридических, силовых, этических, экономических или иных ограничений, и нуждается в расширении своего могущества с помощью арсенала дополнительных средств. Вся совокупность таких средств и методов господства составляет "косвенную власть" со специфическим инструментарием. Эта власть сплошь и рядом становится инструментом сил в обществе, потенциально способных осуществлять властные функции, готовых к этому, но для которых выход к легитимной власти по тем или иным причинам затруднен, либо вообще закрыт. "Косвенная власть", таким образом, может формироваться из политических элементов, чье открытое участие в политическом процессе по каким-то причинам затруднено. Данные элементы могут сотрудничать с "прямой властью" в секторе "власти косвенной", могут противодействовать ей, а могут "вести свою линию". В определенных случаях сектор реализации "косвенной власти" может быть занят теми группами, которые ставят своей целью свергнуть "прямую власть", тогда этот инструмент приобретает "революционное" значение и выступает как ядро альтернативного политического проекта.

Кратополитический минимализм

На противоположном полюсе от "кратополитического максимализма", тяготеющего к абсолютизации властного начала, располагаются теории "кратополитического минимализма", рассматривающие власть не как изначальную стихию социального бытия человечества, но как рудиментарное проявление человека, требующее укрощения, детального правового оформления, ограничения и, в конечном счете, равномерного распыления по количеству индивидуумов, составляющих социальный коллектив. "Кратополитический минимализм" не просто делает властный принцип относительным и зависимым, ограниченным и обусловленным множеством посторонних факторов, но косвенно умаляет глубинное значение Политического, рассматривая его не как изначальную и безусловную сферу человеческого бытия, а как его производный, частный и второстепенный аспект. Можно сказать, что здесь мы имеем дело со стремлением минимализировать Политическое.

Стремиться ограничить значение власти и "инстинкт к власти" в человеческом обществе и отдельном человеке - все равно, что стремиться ограничить значения политического или философского измерений. Тем не менее, существуют политические учения, считающие, что задача политики как раз и сводится к ограничению, сокращению функций власти, к дезонтологизации власти. Такие учения и политические философии ( из разряда "кратополитического минимализма") отрицают, что власть через политику непосредственно сопряжена с бытием, рассматривают значение власти в истории человеческих обществ как явление временное, обусловленное социальной неразвитостью. Ярким примером такого отношения является "анархизм".

Еще более последовательно (но менее ярко), нежели анархизм, противостоит онтологическому пониманию власти идеология либерализма.

Теория и практика современной демократии основана на рассредоточении власти по целому ряду современных социально-политических институтов.

В отличие от аристократии олигархическая власть может быть непрямой "косвенной" и ненаследственной. Этот термин более технический, нежели юридический.

Верховная власть разделяется на исполнительную (Президент и Правительство), законодательную (Парламент) и судебную (Верховный Суд), каждая из которых многократно ограничена как другими ветвями власти, так и дополнительными социальными институтами. Принцип "разделения властей" в современной демократии сознательно направлен на то, чтобы умалить связь властного начала со спонтанной стихией бытия, как понимает ее философия политики. Это разделение имеет в своей основе отрицательную задачу - релятивизацию власти, превращение власти в "не совсем власть". Отсюда "контрактная теория власти" -- представление о власти как о "договоре" между обществом и нанятыми им функционерами.

Либеральные теории, во многом созвучные демократическим (часто они объединены таким явлением как либерал-демократия), делают акцент на невмешательстве государства (т.е. власти) в хозяйственную деятельность индивидуумов, на освобождении экономики от внеэкономического контроля иных социально-политических инстанций (отсюда постоянное для либералов требование "снижения налогов") и т.д. Наиболее последовательные либеральные теории утверждают необходимость постепенного исчезновения государства как такового. Либерализм делает упор не столько на "народ" (или "общество" в целом) как классические демократы, но на отдельно взятом индивидууме, который рассматривается в отрыве от каких бы то ни было горизонтальных или вертикальных связей. Доведенные до логического предела либеральные учения фактически отрицают политику, подменяя ее экономикой. В некотором смысле, либерализм является самым последовательным "анархизмом", с той лишь разницей, что он предлагает уничтожить государство (и власть) не революционным, но эволюционным образом.

Нигилизм в сфере философии политики

В явлении "кратополитического минимализма" (и, в частности, в политической философии "анархизма") мы сталкиваемся с тенденцией занижения фундаментальности Политического, придания ему второстепенного характера, технологического и инструментального с ним обхождения, непризнания его изначальности и причастности к глубинным истокам бытия. Но поскольку Политическое, как показано выше, есть нечто тотальное, то в этой тотальности, по определению охватывающей собой все, должны содержаться не только положительные возможности самоутверждения, но и парадоксальные зерна самоотрицания, своего рода "микробы нигилизма". Философия политики, чтобы быть полноценной, должна внимательно изучать нигилистические тенденции, подвергающие отрицанию саму эту философию. Более того, развитие этих нигилистических тенденций, их диалектическое взаимодействие с тенденциями позитивными и утвердительными, напряженность, возникающая в таком взаимодействии (часто противодействии) составляет нерв политической истории, распознанной в ее философских основаниях.

Суть философско-политического нигилизма состоит в отказе признавать за Политическим качество тотальности и онтологичности. Его формулами являются следующие:

- политика не есть нечто тотальное;

- политика не есть нечто онтологичное;

- политика не есть нечто философское;

- политика не есть нечто изначальное.

Можно подытожить эту цепочку высказываний так: политика не есть Политическое, Политического (с большой буквы) не существует.

Исследование нигилистического сектора входит в компетенцию полноценной философии политики: исследуя болезнь, мы лучше понимаем, что такое здоровье.

Цель и проект

Вторая форма проявления Политического - цель или проект общества. Тотальная политика выражает себя через цель или проект. В этом телеологическом определении политики проявляется способность человека к проектированию будущего. Здесь воля и сознание сливаются в нечто единое. Через телеологическое измерение политики, через политически сформулированную, объявленную и реализуемую цель человеческое общество и отдельный человек влияют на ту реальность, которая созидается вокруг, определяют ее основные параметры. Без власти или вне власти как осевой линии политики, конечно, никакой цели, никакого проекта реализовать невозможно. Сама власть как некоторое внутреннее измерение политики, как центр, как ее наиболее онтологическое измерение, будет бессмысленной, если не будет ставить перед собой цели и реализовывать определенный проект.

Между целью и властью существует теснейшая взаимосвязь. Если носитель политической власти -- кто бы им ни был: народ, отдельно взятый человек, монарх, вождь или класс -- не способен обратить ход исторического процесса к определенной цели, реализовать тот или иной проект, значит у него, по большому счету, этой власти нет или она не полна.

Власть становится фиктивной в том случае, если не способна выдвинуть, сформулировать и реализовать цель. Цель масштабную, сопоставимую с теми категориями, - бытие, смысл, воля, история, миф об истоках и т.д., -- которыми оперирует тотальная политика.

Построение справедливого общества или усиление государства, смена конфессии или, наоборот, сохранение религиозного уклада, проведение той или иной политики в отношении этносов, бережное сохранение устоев или культурный рывок, завоевание и освоение новых территорий или охрана границ, мобилизация хозяйственных сил для технологического броска или предоставление экономике возможности свободно развиваться по ее внутренним законам - это и есть политические цели. То, что не обладает судьбоносным измерением, не принадлежит к сфере подлинной политики.

Подчеркнем один момент: русское слово "цель", происходящее от греческого "teloz", также этимологически связано с немецким корнем "Heil" -- здоровье. "Цель" подразумевает представление о целостном, это этимологически близкие слова.12

Цель как задача и целое как общее, совершенное, законченное - очень близкие вещи. Цель не может быть обращена к частному, частное не может быть целью. Когда цель целостна, тогда она приобретает измерение тотальности, измерение Политического, она становится политической целью.

Наличие у Политического цели признается не всеми политическими учениями. Там, где в основе отношения к политике лежит онтология, философия, телеология признается и концептуально оформляется, Политический проект - предназначение, цель общественного пути - ясно декларируется, Политический организм - государство, партия, социальные слои, простые граждане - обретают четко обозначенный горизонт, достижение которого составляет для них высший смысл коллективного существования. Цель может быть самой разной в зависимости от конкретики политического устройства, но в любом случае она играет роль смыслообразующей инстанции для всего общественного бытия.

Политические учения, отрицающие цель

Существуют политические теории, отрицающие общественную цель. Это либеральные концепции, отчетливо развитые Фридрихом фон Хайеком и Карлом Поппером.

Согласно этим авторам, наличие у политического общества любого проекта чревато неоправданным насилием, стремлением подчинить отдельных индивидуумов, ориентированных на реализацию частных интересов, абстрактному вектору, из этих интересов (ни вместе, ни по отдельности) не вытекающего. Либералы стремятся доказать, что любой масштабный политический проект автоматически ведет к ограничению или подавлению свобод индивидуумов. Исключением является проект "открытого общества", который, мыслится ими как, своего рода, "антипроект". С позиции философии политики, столь радикальные выводы либеральных мыслителей заставляют отнести их самих к разряду "политических нигилистов", отрицающих онтологическую сущность политики в целом.

Структура неравенства (иерархия)

Следующий аспект проявления Политического -- утверждение иерархий, манипулирование с неравенством, распределение общественных функций. Эмпирическим фактом является то, что индивидуумы не равны. Фридрих Ницше, подчас вынужденный с пафосом напоминать об очевидных вещах, о которых оптимистические гуманитарии и восторженные филантропы XIX века постоянно забывали, сформулировал поразительный по краткости (абсолютно бездоказательный, но при этом абсолютно истинный) тезис: "Братья мои, люди не равны!".

Неравенство людей, о котором говорит Ницше, есть эмпирический факт, а политическим неравенство становится, не просто когда мы констатируем объективное неравенство ("одно не похоже на другое"), а когда та или иная модель неравенства утверждается вопреки или в ущерб другим. Политическое не утверждает неравенства: люди являются неравными не потому, что они вступают в сферу Политического. Политическое само по себе не навязывает им структуру неравенства, оно лишь тем или иным образом оперирует с ней как с данностью, организуя ее в соответствии со своими предпочтениями.

Неравенство может быть оценено в сфере Политического разными способами. Некоторые политические системы признают неравенство, как оно есть и стремятся лишь зафиксировать его политически. Другие предлагают систематизировать и реорганизовать его. Третьи хотят искоренить его, но поскольку неравенство - сущностная характеристика человеческого коллективного бытия, будучи искорененным в одном аспекте, оно непременно возникнет в другом.

Два примера того, о чем идет речь. Как поступали с проблемой неравенства (иерархией) те режимы, которые настаивали на материальном равенстве - социализм, коммунизм, особенно в большевистские времена? Коммунистическая доктрина пыталась радикально отменить неравенство политическими методами. Были проведены колоссальные эксперименты по искоренению того, что коммунисты считали главной причиной неравенства - имущественной дифференциации. Было построено социалистическое общество, в котором почти достигнуто материальное равенство. Разница между богатым и бедным казалась незначительной, в то время как во всех остальных обществах разрыв был несопоставимо большим.

Это была иерархия партийного типа, где аппарат партии получал возможность беспрецедентного контроля над обществом и хозяйством в целом. Отмена имущественной иерархии породила иерархию иного порядка. И это не порок коммунистической системы, просто после ликвидации (по меньшей мере, резкого снижения порога) имущественного неравенства, несмотря на огромные политические усилия, присущее человечеству качество "всплыло" в другой сфере, компенсируя изменение общего баланса.

Другой пример - либерально-демократический западный мир. На Западе существует определенное равенство возможностей -- для зарабатывания денег, приобретения материальных благ, занятия высоких постов в государстве и обществе совершенно не обязательно быть представителем определенной расы, определенного политического движения, привилегированных семейств или сословий. Люди почти уравнены в своих номинальных правах. На Западе огромные усилия в сфере Политического были брошены на то, чтобы ликвидировать социальную форму неравенства, но возникла другая его форма - колоссальное имущественное неравенство, которое в значительной степени опрокидывает социальный смысл равенства стартовых возможностей. Да, страны либеральной демократии настаивают на стартовом равенстве каждого с каждым, но реально существует микроскопическая верхушка очень богатых людей, которые за счет материального достатка получают все привилегии "аристократии" или "олигархии" и становятся на более высокую ступень в обществе по сравнению с остальными. Влияние сверхбогатого меньшинства на область Политического многократно превосходит возможности "экономических неудачников", которыми, естественно, оказывается большинство.

Примеры показывают, что Политическое лишь структурирует существующее неравенство, проистекающее из самой человеческой природы. Люди не просто "не равны", они еще и не равны по-разному. Можно представить альтернативные политические формы, утверждающие необходимость равенства в тех или иных сферах -- и вновь неравенство будет проявляться в других аспектах. Тотального равенства нет точно так же, как нет людей вне политики, политики вне власти, власти без цели, проекта без иерархии ценностей.

В стремлении искоренить неравенство проявляется та же нигилистическая тенденция, которую мы выделили в политических учениях, отрицающих онтологию власти (анархизм, демократия) или наличие у общества цели (либерализм). Особенно ярко она выражена в коммунистических учениях и в иных формах "политического эгалитаризма".

Правовая система

Политическое выражается через правовую систему. Право при тотальном понимании Политического является функцией от политики. Политическое порождает и учреждает право. Система правовых норм и правовых отношений в обществе никогда не возникает непосредственно из правового института. Вначале к власти приходит та или иная группа людей, с тем или иным представлением о Политическом, сформулированным на основании того или иного мифа, с определенной волей к реализации этого мифа в конкретном проекте, и лишь на основании этого впоследствии формируется та или иная правовая система.

Правовая система порождается Политическим. Она может существовать и длиться дольше, нежели тот или иной конкретный политический режим. Она может видоизменяться, но он не обладает автономией от Политического, всегда остается зависимым от него. Рано или поздно наступает момент, когда власть (монарх, класс, народ, партия, группа людей) сталкивается с неправовой ситуацией - той, которая не предопределена правовым кодексом. Власть решает неправовую ситуацию на основании Политического.

Онтология решения: функции чрезвычайных ситуаций для становления правовой системы

Эту тему подробно разобрал немецкий философ и юрист Карл Шмитт.13

Он показал, что в истории любого государства, любой политической системы возникает момент , когда властелин, правитель, президент, либо некий коллективный орган попадают в ситуацию, где правовые институты не могут помочь в принятии судьбоносного решения, так как не предвидят и не описывают ее.

Это так называемая "чрезвычайная ситуация" (нем. "Ernstfall"). В "чрезвычайной ситуации" не просто проверяются личные данные конкретного правителя или состоятельность власти, но обнаруживается внутренняя природа Политического: в таком решении концентрированно и суверенно выражаются фундаментальные принципы политической "онтологии". Властелин основывает решение, принятое в исключительной (неправовой) ситуации на глубинных началах - тех, что составляют ткань традиции, квинтэссенцию его политической воли, осмысление конечной цели всего сообщества. В этом чистом проявлении Политического и берет начало конкретная правовая система, подтверждаемая или ниспровергаемая фактом решения и его непосредственными последствиями. Политическое доказывает суверенность своего бытия именно тогда, когда право либо безмолвствует, либо позволяет принять с равной обоснованностью прямо противоположные шаги. Отречение последнего русского Царя Николая II от престола, штурм Зимнего дворца, смещение Хрущева с поста генерального секретаря ЦК КПСС, роспуск Варшавского блока Горбачевым и СССР Ельциным и многое другое в русско-советской истории XX века представляют собой примеры "политических решений", принятых вне всяких рамок законности, так как они знаменовали собой реализацию суверенности высшей политической инстанции (или политической группы, на это претендующей) вне имеющихся правовых рамок. Более того, правовые нормы и возникали позже как развитие и закрепление "политических решений", оформляя в систему законов и нормативных актов те фундаментальные положения, которые свернуто (в сверхконцентрированном виде) присутствовали в моменте "решения".

Вторичность правовой системы в сравнении с сущностью Политического, выражающаяся в факте "решения", не отменяет значения права как такового. Напротив, право призвано развернуто и подробно зафиксировать основные черты Политического в его историческом проявлении. В праве могут отражаться фундаментальные черты Политического, сопряженные с признанием преемственности цивилизационных, религиозных, социальных, этических и других традиций, оценки прошлого ("миф об истоках"), грядущей цели и т.д., а могут и второстепенные - юридические механизмы и нормативы, имеющие преходящее значение.

Переход на уровень права переводит Политическое из имплицитного состояния в эксплицитное, из потенциального в актуальное, из подразумеваемого в объявленное, декларируемое.

В праве не может содержаться что-то сверх того, что есть в Политическом, но при этом его объем заведомо уже Политического, так как любая действительность всегда заведомо уже области возможного. Поэтому законотворческий процесс чаще всего является открытым - Политическое корректирует законодательную базу, видоизменяет ее в соответствии с живой реакцией на реальные события.

Политический нигилизм "номократии"

Здесь, как и во всех вышеперечисленных выражениях Политического, мы сталкиваемся с "нигилистической тенденцией", о которой неоднократно упоминалось. В данном случае она выступает как "номократия".

"Номократия" предполагает деполитизировать Политическое в правовой области, подчинить праву все иные его формы. Продукт фиксации жизненной стихии Политического в нормативной системе ставится выше самой этой стихии. Таким образом, "исключительная ситуация" (Ernstfall) и связанное с ней "решение" (Entscheidung) переходят в разряд досадного исторического недоразумения, катастрофического разрыва правовой юридической непрерывности. "Номократия" и связанные с ней теории "правового государства", "прав человека" и т.д. характерны для либеральной политической философии.

Коллективная идентификация, "новая вещь" и новое "я"

Следующее проявление Политического выражается в коллективной идентификации. Коллективная идентификация представляет собой основанное на традиции и воле утверждение единства общественного организма с рядом присущих только ему характерных черт.

Латинский термин "Respubliсa" включает слова "publiсa" -- прилагательное "общественный" и "res" -- "вещь". Таким образом, это понятие можно перевести как "общее дело", "общественное дело". "Res" в латинском контексте по смыслу очень напоминает русское слово "вещь": это нечто весомое, не просто "общее дело", а именно "общая вещь". Люди, входя в Политическое, организуют, порождают, создают, утверждают, моделируют некую новую вещь. Эта вещь приобретает особый общественный характер. Участие людей в Политическом порождает новое коллективное существо - "respubliсa". Это нечто вполне конкретное и осязаемое. Когда человек вступает в Политическое, он учится осознавать себя через коллективную идентификацию; он говорит, например: "я - римлянин". Таким образом он определяет свою коллективную принадлежность к совершенно специфической реальности - к "общественной вещи Рима", к "Res Publiсa Romana". "Respubliсa" -- коллективное "я" -- различно в различных версиях конкретизации Политического, но нет такой политической реальности, в которой не было бы подобной коллективной идентификации. В Политическом человек расширяет границы своего индивидуального "я" до рамок "я" общественного. Это новое идентификационное измерение.

Человек получает дополнительное измерение в разных случаях: например, освоение профессии -- это тоже вариант идентификации. В Политическом человек получает самую глубокую и тотальную, обобщающую идентификацию, включающую в себя все остальные уровни. Совокупность индивидуумов, вступив в Политическое, становится соучастниками общей для всех них реальности, которая подчас может заставлять их делать вещи, которые каждый индивидуум поодиночке делать бы не захотел. Это новое "сверх-я", имеющее суверенные права над каждым из тех, кто его составляет. Эта коллективная идентичность в стихии Политического выше, чем совокупность отдельных идентичностей, ее оставляющих. Целое снова здесь больше, чем часть.

Соучастие в политической идентификации, в новом "сверх-я", зависит от интенсивности вовлеченности человека в политическую жизнь. Если человек активно и сознательно проживает Политическое, он приближается к силовой линии, к нерву этого нового "сверх-я". В таком случае он политически полноценен, и способен (в определенной мере, пропорционально своему усилию) влиять на поведение этой гигантской сущности -- Республики.

Чем активней человек участвует в политике, тем ближе он к определяющим центрам этого существа, тем более он отождествляется с этим существом.

Когда французский монарх Людовик XIV говорил о себе: "Государство - это я", он имел в виду следующее: его личное соучастие в Политическом в той монархической, централистской, абсолютистской форме правления, которая преобладала тогда во Франции, было тотальным. Его личность отождествлялась с общественным существом "Res Publica".

Насилие

Осуществление насилия, легитимация насилия и защита от насилия (то есть коллективная безопасность) -- еще одно проявление Политического. Насилие, агрессия, так же, как и неравенство, воля к власти, иерархичность, правовая система, коллективная идентификация, принадлежат к самой природе человеческого, а в Политическом приобретает наиболее масштабное воплощение.

Насилие является одной из сторон человеческого существования, присутствует в разных формах во многих сферах человеческой жизни. Как и в случае неравенства, Политическое не порождает и не учреждает насилие, но оперирует, манипулирует с ним. Когда мы вступаем в сферу Политического, мы осуществляем ревизию стихии насилия - что-то принимаем, что-то выносим за скобки, обуславливаем случаи его применения, устанавливаем меру и формы ответственности за это и т.д.

Одна из важных задач Политического - сохранить членов данного коллектива от внешних угроз, от насилия "со стороны". В этой форме Политическое выступает как гарант обеспечения безопасности от внешних угроз. Оборона коллектива, государства, Республики - неотъемлемая сторона Политического, поскольку в данном случае речь идет о физическом сохранении идентичности всего народа. Защита от внешней агрессии составляет важнейшую функцию любого политического образования.

Проблема насилия не сводится к защите от внешних угроз. Не бывает чисто "оборонных" государств. Нет таких народов, которые на протяжении своей истории только защищались бы от агрессивных соседей. Агрессия проистекает не только со стороны "внешних врагов", она имеет и внутренние корни. В определенных случаях задачи обороны решаются только в ходе нападения. Организация, структурирование и ориентация насилия в сторону того или иного внешнего объекта является функцией Политического. Здесь необходимо не только отражать и предотвращать угрозы, но и при необходимости порождать их. Это составляет военное измерение Политического.

Обращаясь внутрь общества, Политическое также структурирует насилие. С одной стороны, оно устанавливает рамки приемлемого насилия, а к тому, что выходит за них, само применяет насилие. Это составляет суть репрессивной системы.

В разных системах Политического существуют разные модели того, как следует законно применять насилие к своим членам, более или менее подробно описано, какое действие влечет за собой тот или иной проступок. Каждая политическая система имеет свою модель легитимации насилия. Она существенно варьируется - от максимального масштаба репрессивных мер против граждан при тиранических и тоталитарных режимах до минимального прямого насилия вплоть до отмены смертной казни. Либеральные политические системы стараются прибегать не к прямому насилию, но к косвенному воздействию с помощью экономических рычагов, что порождает особую форму - "экономическое насилие".

Нигилистические тенденции в вопросе "насилия" проявляются в пацифизме - утопической концепции, согласно которой насилие не принадлежит к человеческой сущности и требует искоренения.

Ценности

Политическое утверждает, сохраняет, изменяет ценностные системы общества.

Политическое не создает ценностные системы или, более точно, не всегда их создает. Иногда (и чаще всего) ценностные системы приходят в политическую сферу из других областей. Но никогда ценностная система - религия, культура, быт, обычаи, искусство, интеллектуальная деятельность, верования, мифы, ритуалы, обряды, модели поведения и т.д. - не становится доминирующей в обществе, минуя Политическое. Ценностная система должна быть либо принята, либо отвергнута, либо изменена в инстанции Политического.

Не существует ценностных систем вне тотальной политики. Христианство, например, родилось не из политических соображений - оно возникло как Откровение фактом Пришествия в мир Сына Божьего.

Долгое время христианство существовало на обочине политики, и лишь при императоре Константине из маргинальной религии довольно узкого социального спектра приобрело политическое измерение, став господствующей ценностной системой. В тот момент оно и соприкоснулось с политикой. Можно было бы предположить, что христианство совершенно свободно от политики, но на самом деле это далеко не так.

Философия политики как интеллектуальное усилие

Чтобы приблизиться к пониманию, что такое философия политики, необходимо отвлечься от того, чем является политика сегодня. Другими словами, для постижения философии политики надо постараться выскользнуть из-под норм и систем внушений, которые довлеют над нами благодаря воздействию привычных для нас конкретных форм Политического. В данном случае мы должны ускользнуть от политики не "вниз", в условно "неполитическое", но "вверх", в "сверх-политическое", во внутреннее пространство Политического, где возможности конкретизации пребывают в одновременном состоянии и могут вылиться вовне по разным руслам.

Изучая Философию Политики, мы должны расширять содержание того, чем может быть политика. То, чем она была, и то, чем она является сегодня - несмотря на все обилие вариантов и смысловых систем - лишь намекает на то, чем она может являться, что скрывается в недрах Политического.

Примечания

1"Что такое философия?", "Алетейя" (СПб), 1998. Совместная книга двух выдающихся французских мыслителей - философа Жиля Делеза и психоаналитика Феликса Гваттари.>>

2Хайдеггер М. "Что значит мыслить?", "Разговоры на проселочной дороге", М., 1991.>>

3Аристотель. "Политика" (1/9), М., 1911.>>

4Аристотель. "Политика" (I/11-12), указ. соч.>>

5Употребление термина "Политическое" (вместо "политика"), по-немецки "das Politische", характерно для немецкого философа Карла Шмитта. См. Carl Schmitt "Das Begriff des Politisches", Berlin, 1934.>>

6Древние матриархальные цивилизации изучены в книге Бахофена "Материнское Право". Bachofen, Johann Jakob "Das Mutterrecht", B.1861.>>

7Немецкий философ, социолог и юрист Карл Шмитт для обозначения данного онтологического отношения ввел термин "политическая теология", чтобы подчеркнуть то фундаментальное, почти религиозное значение, которое имеет для человечества область Политического. К.Шмитт "Политическая теология", М., 1999.>>

8Платон. "Государство", соч. в 3 т., М., 1971, т.3.>>

9О значении Платона можно судить по словам английского математика, логика и философа А.Н.Уайтхеда: "Самая надежная характеристика европейской философии состоит в том, что она представляет собою ряд примечаний к Платону" (A.N.Whitehead "Process and reality", N.Y., 1960).>>

10Цит. По Niezsche "Wille zur Macht", 3 Buch, III, 717 Niezsches Werke, Stuttgart 1921.>>

11В Германии - это философы течения "Консервативной Революции". Во Франции - структуралисты, "новые левые" и "постструктуралисты". В России - "евразийцы". В Италии - "традиционалисты" и т.д.>>

12В старославянском языке слово "целовать" означало "приветствовать" в широком смысле. Это пожелание быть "целым" (в смысле "здоровым", "полноценным").>>

Глава 2

Понятие "политической антропологии". Минимальный гуманизм/максимальный гуманизм

Что такое человек?

То, что люди участвуют в политике, являются в ней главными действующими субъектами - столь очевидно, что само такое высказывание кажется банальным. Однако, произнося слово "люди", "человек", мы обращаемся к реальности, отнюдь не такой ясной и прозрачной, как многие привыкли считать. Удивительно, но в разные времена и в разных культурах, в разных обществах и на разных языках под "человеком" понимались весьма различные вещи. А коль скоро проблема усложнилась, то и влияние "человеческого фактора" на политику становится менее прозрачным.

В зависимости от понимания человека меняется характер Политического. Человек столь многообразен, что может рассматриваться под самыми разными углами зрения.

Рассмотрение человеческого фактора применительно к политике называется "политической антропологией".

Прежде чем говорить об антропологии в широком смысле, "философской антропологии" или "политической антропологии", следует представить спектр наиболее общих определений "человека" в различных типах обществ.

Сакральная антропология

В традиционном обществе под "человеком" понимается некоторое потенциально ангелическое или божественное существо, обладающее качествами, сопоставимыми с теми, которыми наделяются боги в традиционной мифологии; "человек" воспринимался как "земной бог", родственник богам и духам.

Показательно, что к богам возводили свои генеалогии многие греческие цари и знатные граждане. Так, философ Платон всерьез считал себя внуком Посейдона, греческого божества моря.

Человек в таком понимании может быть назван "световым человеком". В греческом языке слово "fwz", "мужчина" и "fwz", "свет", пишутся сходно, различается лишь характер ударения. На этом основании в свое время у философов-гностиковразвилось представление о том, что человек есть "световое существо", дух, ангел во плоти, "двуногое земное божество". Это одно из определений человека.

В -индуизме утверждается возможность постепенного перехода различных существ друг в друга по мере цикла перерождений.

Так, растение в одной жизни может стать животным в другой, человек может трансформироваться в бога или демона и т.д. При этом человеческое воплощение считается очень высоким с точки зрения вселенской иерархии, вплотную примыкающим к уровню божеств. Согласно индуизму, сосредоточившись на духовном созерцании, человек может достичь божественного статуса уже при жизни, так как потенциально он включает в себя божественное начало - атман.

Древние иранцы считали себя потомками светлого божества Ормузда, и воспринимали принадлежность к своему народу как прямую родственную связь с божеством. Это характерно и для многих других дохристианских народов - германцев, славян и т.д. Не везде учение о потенциально божественной природе человека получало развернутое теоретическое воплощение, но практически во всех традиционных обществах (за исключением основанных на монотеистических религиях) это подразумевалось. Можно сказать, что совокупность таких воззрений составляет "сакральную антропологию"1.

Основной принцип "сакральной антропологии" состоит в том, что человек рассматривается как потенциальное божество, как нечто, что может стать божеством (верное и обратное - само божество может выступать антропоморфно, т.е. как потенциальный человек).

Рассудочное животное

Иное представление о человеке сложилось в Новое время: его божественная природа полностью отрицалась. Возникала совершенно новая антропология: человек воспринимался отныне как своего рода симбиоз животного и мыслящей машины. Такой "биомеханический" человек обладает качествами животного на уровне анатомии и инстинктов, но вместе с тем еще и рассудком.

Если "световой человек" сакральной антропологии есть дух, влияющий на материю мира, свободное организующее структуры начало, то современная антропология утверждает вместо этого биоавтомат, конструкцию, функционирующую по механической логике. Это существо объектно, оно реализует вложенные в него генетические и механические программы, не обладая при этом главным качеством субъекта -- качеством свободы. Промежуточный человек

Кроме этих двух полюсов возможна третья - промежуточная --антропологическая схема. "Световой человек" и биомеханизм - это крайние пределы антропологии; ниже нижнего предела находится нечеловеческий (животный) мир, а выше верхнего - область чистого непознаваемого Божества. Согласно третьей модели, человек есть нечто переменное: ни потенциальное божество, ни актуальный биоавтомат, но динамическая стихия, процесс, разворачивающейся между двумя пределами.

Данная антропологическая модель видит человека как процесс, как неопределенность, как задание, как возможность. Эта возможность совершенно иного порядка, нежели возможность "стать богом". В данном случае речь идет о выборе между антропологическими концепциями - традиционной или современной, идеей потенциального "человека-бога" или человека- биомеханизма.

Промежуточное состояние динамически неравновесно. Существо может либо двигаться в сторону обретения божественности (в одних традициях -- это воспоминание о ранее имевшемся божественном качестве, в других -- это его волевое стяжание), либо, отпустив волевой накал, рухнуть в сторону своей биомеханической сущности, утрачивая онтологическое и сакральное достоинство, становясь объектом манипуляционных, механических систем.

Если о человеке верхнего полюса можно сказать, что "человек -- это звучит гордо", а о человеке второго полюса можно сказать, что "человек -- это звучит подло", то о "промежуточном человеке" можно сказать, что "человеку свойственно ошибаться". (Представление о том, что "человеку свойственно ошибаться", подразумевает, что он может в какой-то момент и не ошибиться, сделав правильный выбор...)

Риск быть человеком

Фридрих Ницше писал: "Человек есть нечто, что следует преодолеть". Это означает, что человек есть не цель, но средство; не последняя реальность, но путь к ней, процесс. В другом месте Ницше говорит: "Человек есть стрела тоски, брошенная на тот берег"2. Эта философская метафора очень важна для понимания сущности антропологии.

Выражение "тот берег" указывает на божество, "стрела тоски" -- импульс к реализации божественного начала. Стрела брошена, но долетит ли она до цели или нет -- нельзя сказать заранее наверняка. Поэтому человек как процесс, как неопределенность, как напряжение между двумя крайними уровнями, есть существо, принципиально подлежащее риску.

Риск человека, в отличие от риска, которому подвергаются другие виды, в частности, животные, растения и т.д., здесь совершенно особый: никакому другому природному существу не грозит опасность потерять свое видовое качество, никто не может изменить волевым образом свою принципиальную идентичность. Даже неудачливый волк или кот остаются волком или котом. Но человек - по крайней мере, в антропологической картине, описанной Ницше -- подвержен риску перестать быть человеком.

Человек -- единственное существо, пребывающее в абсолютном риске, и риск составляет сущность человека, поскольку человек в такой антропологической картине не есть нечто постоянное; это - переменная величина.

В другом месте Ницше говорит, что "человек есть путь к сверхчеловеку". В термин "сверхчеловек" он вкладывает тот же смысл, что древние вкладывали в понятие "божество", "герой" и т.д. Речь идет о "сверх я".

В индуистской адвайта-ведантической традиции есть одна притча, которая гласит, что человек уподобляется двум птицам, сидящим на одной ветке.

Одна из птиц клюет яблоко, растущее на ветке, другая не клюет. Одна из птиц бессмертна, другая смертна, одна не подлежит риску, другая подлежит.

Речь идет о двух полюсах антропологии: птица, не клюющая яблоко, олицетворяет собой самодостаточный и неподвижный световой полюс, божество, субъектный абсолют, "атман". Птица, погруженная в стихию недостаточности и возмещающая эту недостаточность "поеданием яблока" -- образ второго полюса, человека как процесса. Согласно индуизму, "птица, клюющая яблоко", может реализовать свое тождество со второй птицей, и тогда она избежит смерти, а может и погибнуть, как только "яблоко будет съедено". На этом строится философия аскетики, возмещающая сознательное ограничение плотской жизни перспективой "обожения души", сменой видового статуса.

Аналогичные сюжеты мы находим и в христианской аскетике. Так, по выражению св. Василия Великого, "Бог стал человеком, чтобы человек стал богом". И в этом случае путь к этому лежит через "отказ от поедания яблока", что символизирует погруженность в обыденную жизнь, наслаждение земными удовольствиями и т.д.

К трем определениям человека - человек как божество, человек как процесс и человек как биоавтомат -- можно подойти с двух различных позиций. Эти позиции можно определить как "минимальный гуманизм" и "максимальный гуманизм".

Максимальный гуманизм

Максимальный гуманизм представляет собой модель, утверждающую, что два крайних полюса антропологической картины - богочеловек и человек-зверомашина -- обладают автономным бытием, являются подлинными реальностями, а промежуточная сфера - человек как процесс -- является обусловленной этими реальными полюсами функцией.

Максимальный гуманизм исходит из допущения, что сначала существуют пределы, потом центр, то есть, что крайние антропологические полюса обладают самодостаточной реальностью. Есть божество и это факт, есть биомеханизм и - это тоже факт. Бытие божества в человеке потенциально. Бытие зверо-механизма - актуально. И потенциальное и актуальное в человеке в равной степени есть, а все что находится между этими полюсами, черпает бытие из них. У человека как такового нет собственной онтологии, эта онтология заимствована либо у "сверхчеловека", либо у "недочеловека".

Максимальный гуманизм исходит из того, что человек как процесс полностью зависит от диалектики влияний "светового начала" сверху и зверо-машины снизу, а, следовательно, является сложным уравнением, в котором динамично, напряженно, рискованно участвуют две основные реальности.

Ф. М. Достоевский в романе "Братья Карамазовы" устами Мити Карамазова говорит так: "Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы -- сердца людей". Это емкое определение максимального гуманизма в христианском выражении. Человек предстает как поле борьбы двух начал.

В антропологической модели максимального гуманизма человек представляется полем драматического контакта двух внечеловеческих сил -- божественной и звериномеханической -- и рассматривается как производное от этих двух элементов.

Русский философ Аскольдов в статье "Религиозный смысл русской революции" (сборник "Из глубины" применяет к русскому человеку следующую модель. -- Аскольдов пишет: "Русская душа, как и всякая, трехсоставна и имеет своеобразное сочетание своих трех основных частей. В составе же всякой души есть начало священное, специфически человеческое и звериное. Быть может, наибольшее своеобразие русской души заключается, на наш взгляд, в том, что среднее специфически человеческое начало является в ней несоразмерно слабее по сравнению с национальной психологией других народов. В русском человеке, как типе, наиболее сильными являются начала святое и звериное. Это своеобразный душевный симбиоз может показаться странным. Однако, на наш взгляд, именно такое сочетание является наиболее естественным. Ангельская природа, поскольку она мыслится прошедшей мимо познания добра и зла и сохранившей в себе первобытную невинность, во многом гораздо ближе и родственнее природе зверя, чем человека."3

Это относится не только к русским, так понимает человека любая максимально гуманистическая модель, для которой человек сам по себе есть выражение неких более общих реальностей, нежели он сам. Человек, таким образом, не является ни мерой вещей, ни центром вещей, ни совершенством, ни какой-то самостоятельной реальностью. Человек есть задание, а не данность. Человек -- это некая рискованная операция, динамическое столкновение двух внечеловеческих реальностей, завуалированных видимостью единства. Человек может стать человеком в высшем смысле лишь через реализацию божественного начала, но может и потерять свою видовую принадлежность, рухнув до уровня биомеханизма. В ницшеанской терминологии, первое - статус сверхчеловека (Uebermensch), а второе -- недочеловека (Untermensch).

Максимальный гуманизм, доведенный до своих логических границ, выходит за рамки собственно антропологии, потому что, рассматривая человеческое как производное от нечеловеческих реальностей, внимание рано или поздно концентрируется именно на них. В таком случае проблема человека решается в конечном счете обращением к теологии или другим формам опыта восприятия священного.

Если человек (как задание) есть божество ("сверхчеловек", ангел и т.д.), то логично сосредоточиться на постижении божества (как цели): тогда человеческая природа полностью раскроется в созерцании сверхчеловеческих горизонтов бытия. Духовная операция по слиянию антропологической проблемы с теологической нашла свое отражение в антропоморфных (человекоподобных) изображениях божества. В христианской религии эта тема стоит в центре всего вероучения. Максимальный гуманизм настаивает при этом, что "человек создан по образу и подобию Божьему", т.е. человек есть вторичный продукт божества, а не наоборот. В этом его существенное отличие от минимального гуманизма.

Минимальный гуманизм

Минимальный гуманизм принимает основную схему трех инстанций, но акценты расставляет прямо противоположным образом.

Человек оказывается "процессом" только в том случае, если мы признаем изначальную реальность двух автономных полюсов нечеловеческой природы. Если мы отказываем этим двум реальностям в онтологической самостоятельности, мы получаем совсем иную картину. Минимальный гуманизм считает, что, по большому счету, есть только одна реальность - человек в его среднем понимании, конкретный индивид, а оба полюса - сверхчеловеческий и недочеловеческий - являются лишь его условными проекциями, его представлениями, его абстрактными пределами. Человек здесь перестает быть процессом и становится константой, утрачивает видовой динамизм, переходит к статике. Эта константа, постоянно вращаясь вокруг своей неизменной сути, способна выдвинуть две гипотезы относительно того, что может находиться за ее верхним и нижним пределом. Но эти гипотезы остаются лишь представлениями, не обладают внутренней имманентной реальностью, лишены автономного существования, по большому счету, это условности, искусственные конструкты.

Минимальный гуманизм видит антропологическую ситуацию обратным образом, нежели максимальный. Минимальные гуманисты утверждают, что есть только человек, причем человек индивидуальный, человек как таковой, человек, строго тождественный самому себе, а не человек как процесс.

Человек как процесс, как функция возникает только тогда, когда он не тождественен самому себе. Формула максимального гуманизма такова: "человек есть человек плюс или минус нечто еще". "А" здесь никогда не равно "А".

Принцип нетождества является основным принципом максимального гуманизма и фундаментом антропологии всех существующих религий и "религиозных" философий, заменяющих "божество" иными формами нечеловеческих ценностей - сакральностью (или ее субститутами).

Минимальный гуманизм, напротив, считает, что человек есть реальность, тождественная самой себе, неспособная к видовым мутациям. Он основан на убежденности в том, что человеческое существо ни при каких обстоятельствах не может перестать быть человеком, не может стать ни недочеловеком, ни сверхчеловеком. Концепции и представления о сверхчеловеке, Боге, онтологии, бытии, реальности и недочеловеческих мирах, с этой точки зрения, являются лишь гипотезами.

В такой модели человек есть неизменная данность.

Образцом минимального гуманизма является фундаментальный труд немецкого философа Иммануила Канта "Критика чистого разума". Смысл этой книги в основных чертах сводится к доказательству того, что рассудок человека не способен перейти ту грань, которая отделяет его мира как такового, от "вещей-в-себе", от "реальности-в-себе". Эта "реальность-в-себе", находящаяся за пределами компетенции человеческого рассудка, обнаруживается как нечто непознаваемое и полностью ускользающее от опыта; Кант назвал эту реальность - "ноуменом". Человек, таким образом, обречен на то, чтобы иметь дело только со своими представлениями и структурами рассудка.

Эсхатологические культы

Максимальный гуманизм имеет множество версий. Как правило, полноценная реализация божественного достоинства человека, т.е. полное исчерпание возможностей отождествления с верхним полюсом, в религиозных учениях помещается либо в незапамятные времена, в "золотой век", in illo tempora, либо в эпоху "конца времен", в сферу эсхатологии.

Традиционные мифы самых разных народов утверждают, что в определенные моменты истории потенциальная божественность человека была обычным и всеобщим явлением. Будучи нормативной основой максимального гуманизма как антропологической концепции, такое отношение на практике подчас дает гротескные формы. В частности - эсхатологические культы.

Божественность человечества является фактом в двух точках истории - в райские благословенные времена "золотого века" и в эпоху последних времен, когда эти райские времена возвратятся. С этим связан целый спектр антропологических доктрин, основывающихся на ожидании "конца времен". Здесь на сцену выходит "новый человек", соответствующий уникальным онтологическим пропорциям новой эпохи. Здесь потенциальная божественность становится актуальной. Эсхатологические движения имели много разновидностей, связанных с конкретными религиями и традициями. Но чем "примитивнее" система верований, тем нагляднее в ней проявляется общая структура мифа, которая в других более развитых религиях скрыта за множеством теологических деталей.

Для иллюстрации проявления максимального гуманизма в эсхатологическом контексте приведем пример "карго-культов" народов Новой Гвинеи. "Карго-культы" -- общее название для вспышек религиозных течений некоторых примитивных народов Океании, связанных с темой "изобилия товаров", "грузов" (отсюда название: "карго" -- "груз").

Румынский историк религий Мирча Элиаде в книге "Мефистофель и Андрогин"4 так описывает один случай "карго-культа":

"В 1945 гг. на острове Эспирито Санто (Новые Гибриды) появился странный культ. Его основатель, некий Тцек, распространил по деревням послание, в котором призывал мужчин и женщин отказаться от набедренных повязок, жемчужных ожерелий и других украшений. Кроме того, добавлял он, все предметы, полученные от белых, должны быть уничтожены, вместе с инструментами, используемыми для изготовления циновок и корзин. Он призывал сжечь все дома и построить в каждой деревне по две больших общих спальни: одна из которых предназначалась для мужчин, а другая для женщин. (...)Одновременно с этим Тцек приказал отменить многие традиционные табу: такие, например, как запрет браков в рамках одной тотемической группы, выкуп жены, изоляция молодых матерей после родов и т.д..(...) Но наиболее сенсационным в послании было сообщение о будущем прибытии на остров "американцев". При этом все адепты культа получали бы товары в неограниченных количествах, более того, им было обещано бессмертие и вечная жизнь.(...) Члены секты были убеждены в злокозненности старого порядка и превосходстве нового.(...) В своем послании Тцек провозгласил установление вечного рая на земле. Люди больше не должны были работать, не нуждались в домашних животных и имуществе. Старый порядок был бы упразднен, законы, правила, запреты потеряли бы свой смысл. На смену запретам, обычаям, продиктованным традицией, пришла бы абсолютная свобода, в первую очередь, сексуальная, поскольку именно сексуальная жизнь во всех человеческих обществах является предметом наиболее строгих табу и запретов. Отмена всех законов и обычаев означает возврат к первоначальной красоте и свободе, к состоянию, предшествовавшему положению человека в актуальную эпоху, короче, к райскому состоянию. (...) Что касается "американцев", то, очевидно, это покойные предки, которые вернутся нагруженные товарами. Американцы были последними белыми, входившими в контакт с туземцами островов Океании. В глазах туземцев все белые - это духи покойников, то есть фантомы, ревенанты, прибывающие издалека, с островов, с которых в мифические времена прибыли предки меланезийцев, с тех самых островов, куда каждый туземец отправляется после смерти. (...) Разумеется, речь идет о мифической стране, находящейся за Океаном. Страна предков, находящаяся за Великими Водами, является сказочным островом, своего рода раем, где души умерших ожидают момента своего триумфального возвращения к живым. Однажды они вернутся, но на этот раз на нагруженных товарами кораблях, похожих на суда, принимаемые ежедневно белыми в своих портах."

Кончилось движение карго-культа печально - приездом колониальной полиции и наведением порядка силой.

Эта гротескная модель "примитивной эсхатологии" иллюстрирует основные черты максимального гуманизма, примененного на практике. В сознании таких религиозных реформаторов как Тцек и его последователи произошел слом условной грани, которая отделяет человека-процесс от человека-бога, и "новый порядок", сопряженный с отменой всех табу, работы, подчинения белым, с возвращением мертвецов, доставкой бесплатных товаров с того берега смерти и т.д., предполагает полный и массовый перевод в действительность глубинных потенций, спящих в центре человеческой природы и природы реальности. Люди с островов Эспириту Санту стали в своем эсхатологическом восторге "богами" и начали жить так, как живут по их представлению абсолютно свободные духовные существа.

Не менее впечатляюще проявлялись сходные мотивы в период восстания эсхатологической секты "адамитов" в Чехии, которые объявили, что райское эсхатологическое состояние во главе с Христом уже вернулось. Адамиты также объединяли жен, имущество. Их назвали "адамитами", потому что они предпочитали ходить нагими, "как Адам в раю". Католические инквизиторы, правда, поступили с адамитами в сущности так же, как и американская полиция с несчастными эсхатологическими карго-культистами Новой Гвинеи, только с несравнимо большей жестокостью. Большинство их сожгли на кострах или замучили до смерти. По мнению официальной западной Церкви эсхатологические события, которые чешские сектанты поспешили поместить в настоящее, следует относить к неопределенному далекому будущему.

В эсхатологических культах мы неизменно видим стремление провозгласить, что человек -- это не только Бог в потенции, Бог в перспективе, но Бог в актуальности, здесь и сейчас. Это направление получило название "мессианизма" или "хилиазма".

Прямая, действительная и абсолютная божественность человека провозглашалась в средневековых "Братствах свободного духа".

Русский коммунизм, особенно первых лет, впечатляюще описанный в "Чевенгуре" Андрея Платонова, имеет прямое отношение к всплеску эсхатологического чувства: частью русских большевиков революция и последующие за ней события осознавались как наступление "царства Божьего на Земле", полнокровное раскрытие сверхчеловеческого начала в "новых людях" большевизма5.

Материализм

Помимо с спиритуалистической версии максимального гуманизма есть версии максимального гуманизма, которые рассматривают как единственную подлинную реальность человека его низший, биомеханический полюс. Принято называть эти теории материализмом. Философия материализма складывалась в истории человеческой мысли постепенно, выдвигая как доказательства своей правоты факты и закономерности, подтверждавшие наличие в человеке животных и механических элементов.

Механицизм, которым после Декарта и Ньютона, увлеклось большинство философов Нового времени, развивал представление о Вселенной, животных и даже о самом человеке как о хитроумных механизмах (так называемая "метафора часов"). Философ Декарт считал животных аппаратами, а сенсуалист Ламетри довел этот подход до логического конца в своем знаменитом труде "Человек-машина", где он отождествил человеческий организм с техническим устройством. В этом направлении двигалась мысль и основателей физиологической школы (Бальви, Сантори, Борели и т.д.), предложивших рассматривать органы человеческого тела как механические приборы: печень - печь, легкие - меха, суставы -- рычаги, мышцы струны, сердце - насос и т.д., сформировав новое чисто аппаратное представление об анатомии человека. Физиологический подход лежит в основе всей современной медицины, развившейся из "ятромеханики", обращающейся с телом человека как с набором механических деталей.

Сторонником этой версии материализма был вождь пролетарской революции В.И.Ленин, согласно которому, сознание человека есть отражение объективно существующей вне его реальности, то есть механическая рефлексия окружающей среды. Советская наука признавала этот подход за безусловную догму.

Так как механический полюс в человеке здесь признается за единственно реальный, а вся остальная надстройка - психическая и ментальная - считается производной (советские биологи, физиологи и медики, в частности, Павлов, немало сил приложили для того, чтобы обосновать теорию "врожденных рефлексов", выражающих механический код, управляющий поведением живых существ), то человек перестает быть только человеком и становится процессом самосовершенствования материальной субстанции.

Благодаря наличию материалистического общего знаменателя люди становятся функциями от предшествующей им и всеобъемлющей материальности. Механический материализм часто является составной частью коммунистических и эгалитаристских теорий - обращение к общему материальному началу нивелирует индивидуальные различия. Такое отношение симметрично тому, как в спиритуалистической версии максимального гуманизма человеческая душа растворяется в лучах сверхчеловеческого Божества.

Дарвинизм

Параллельно механицизму развивалось и иное антропологическое направление, подходившее к этой же теме несколько с иной стороны. Речь идет о разработке теории происхождения человека от животных и (на последней стадии) обезьяны. Переломным моментом в этом направлении стали труды Чарльза Дарвина, который придал теории стройность, снабдил ее научным аппаратом. По Дарвину, спонтанное движение неживой материи привело в результате множества статистических комбинаций к возникновению живой клетки, а от нее в результате хаотических процессов стали появляться первые примитивные живые организмы, далее пошли более сложные, и, наконец, через "эволюцию видов", множество этапов адаптации к природной среде и борьбы за выживание появился человек.

Человек в таком понимании есть эволюционировавшее животное, а следовательно, ключи к его пониманию следует искать в изучении животного мира. Еще более подробно эти идеи развил Конрад Лоренц, доказывающий, что человек (даже современный, культурный человек) -- это высоко цивилизованный зверь, а его действия есть не что иное, как проявление звериного начала в утонченных формах.

Эти антропологические версии не могут быть рассмотрены как полноценные формы максимального гуманизма, поскольку они выделяют в качестве главенствующего только низший - животно-машинный аспект --человека. Тем не менее, они показательны, так как в отличие от минимального гуманизма здесь реальность человека полагается не в самом человеческом бытии, а за его пределами, что функционально сближает крайних материалистов с крайними спиритуалистами.

Субъективный идеализм и субъективный материализм

Минимальный гуманизм тесно связан с тем, что в философии принято называть "субъективным идеализмом". Здесь все исходит из предпосылки, что индивидуум всегда остается самим собой, строго тождественным самому себе. Такой статический индивидуум не может вступать в прямой контакт с тем, что лежит вне его границ, он имеет об этом только представления, гипотезы, рассудочные конструкции. Он может стремиться к возвышению, к идеалу, но пределы такого стремления строго ограничены, человек ни при каких обстоятельствах не может преодолеть фатальной черты, за которой (здесь чисто гипотетически) находится "нечеловеческое".

Наряду с "субъективным идеализмом" легко можно представить себе и "субъективный материализм". Это термин достаточно емкий, поскольку, оставаясь в рамках минимального гуманизма, вполне можно представить себе человека, который отнюдь не стремится к достижению высокого идеала, живет по инерции, удовлетворяясь материальными предметами и вегетативными ощущениями, сближаясь с ритмом и структурой существования "зверо-машины". Но и в этом случае минимальный гуманизм признает такого человека именно человеком, т.е. чем-то фундаментально отличным от зверомашины. Механистичность и животность материально ориентированного человека рассматривается здесь не как проявление "раскрепощенной естественности", но как следствие "морального выбора", т.е. представления и воли, предопределяющих действие (каким бы оно ни было).

В рамках минимального гуманизма принципиально не могут использоваться термины "сверхчеловек" и "недочеловек". Минимальный гуманизм утверждает, что "сверхчеловеков" и "недочеловеков" нет и не может быть, что есть "очень плохие" (или "очень хорошие"), но люди, находящиеся в антропологической нише; видового же регресса или прогресса, перехода через определенную черту антропологической предопределенности быть не может.

О сверхчеловеческом начале в политике

Теперь рассмотрим, как антропология (и ее разновидности в форме минимального и максимального гуманизма) относятся к Политическому. Традиционное общество, религиозные мыслители, независимо от эпохи, исходили из концепции максимального гуманизма. Антропологическая концепция максимального гуманизма свойственна подавляющему большинству исторических культур и традиций. Это следует учитывать при анализе соответствующих политических систем.

У Аристотеля "сверхчеловек" помещается над политикой, а деградировавший "недочеловек" - под ней. Однако возвышение над политикой сверхчеловека помещает его не вне Политического, но в самый его центр, так как сверхчеловеческое измерение означает, по Аристотелю, сближение с "недвижимым двигателем", высшей инстанцией, которая управляет всем ходом вещей - природных, общественных, нравственных и государственных. Над политикой возвышаются только лучшие и высшие натуры, которые и должны править, т.е. быть источником и полюсом политики, ее субъектами.

Еще более ясно эта тема развита у Платона, который полагал, что править в обществе должны именно философы, т.е. те, кто максимально приблизился к божественной стихии Софии-Премудрости, Мировой Душе.

В них Политическое находит свое высшее выражение, плавно переходя в сферы божественного, в миры идей. Сама структура политической организации общества при таком подходе представляется антропоморфной. Политическое общество есть большой человек. Его дух, непрерывно и плавно переходящий в божественные миры - воплощен в касте мудрецов, философов, жрецов. Мышцы, сила, суставы - в касте воинов, стражей. Более приземленные органы и функции - в сословии торговцев и ремесленников. Низшие аспекты человеческой телесности - в рабах и внекастовых существах, плавно переходящих в звериный и растительный миры, через череду фантастических получеловеческих-полузвериных или полурастительных существ (кентавры, нимфы, фавны, гамадриады, циклопы, гарпии, наяды и т.д.), которыми были обильно населены просторы Древней Эллады.

Аристотель считал, что рабы не являются политическими существами, причем, лишая рабов их политического качества, он одновременно лишал их и качества человеческого. Неполитическое и нечеловеческое, по мысли Аристотеля, совпадают.

Рассмотрим в качестве примера греческий социально-политический термин "идиот". По-гречески "idiotez" означал "пришелец в город, не принадлежащий к данной политической системе", то есть человек-негражданин, не относящийся к полису, не входящий в структуру Политического. Такой человек, определяемый как "идиот", мог чувствовать себя прекрасно, жить в роскоши и неге, но при этом он был лишен главного -- он не был сопричастен Политическому, и, в конечном итоге, "idiotes" политически был подобен рабу.

В антропологии максимального гуманизма, при господстве мужского права, женщины также принадлежали к категориям политически неполноценных вместе с детьми, рабами, "идиотами" и еще целым рядом социальных типов. Все они были вовлечены в политику косвенным образом. "Идиоты" в меньшей степени, женщины и дети в большей, поскольку они рассматривались как "семейное продолжение" мужчины-гражданина. Мандат на полноценное соучастие в Политическом был только у свободного мужчины. Хотя на практике, находясь в семейном кругу, он не мог не слышать мнений и политических комментариев от своей жены, подрастающих детей и т.д., и соответственно, не мог на них не реагировать, что, в свою очередь, сказывалось на принимаемых решениях. Таким образом, женщина тоже участвовала в политике, хотя и опосредованно, и мы знаем множество примеров из истории, сколь значительным могло быть это влияние.

Политическая дискриминация женщин, однако, не является характерной чертой максимального гуманизма -- максимальный гуманизм теоретически возможен и в условиях преобладания женского начала, материнского права. Сегодня нам трудно представить себе, какова была реальная роль мужчины при матриархате. Считается, что она была более полноценной и сбалансированной, нежели роль женщины при патриархате, и мужчины не ущемлялись в своих политических правах. Некоторые легенды об амазонках повествуют, что мужчины в таких обществах вообще подвергались гендерному геноциду, но, возможно, это были крайние случаи отдельных наиболее радикальных матриархальных структур.

Приложение антропологии максимального гуманизма к Политическому объясняет, почему в традиционном обществе сплошь и рядом считается, что первые политические институты создали мифологические боги и герои, а религиозные традиции придают социальным кодексам чудесное божественное происхождение (например, дар Моисею Скрижалей Завета на горе Синай, снисхождение небесного "Корана" на пророка Мухаммеда и т.д.).

Древний полис вступает в Политическое

Представим себе конкретное политическое общество с максимально-гуманистической антропологией, например, древнегреческий "полис" (дословно, "город"), от которого и пошло слово "политика". Этот город населен людьми, воспринимающими самих себя и других людей как открытый процесс обмена энергиями между миром богов и миром низших недочеловеческих существ.

Вступая в Политическое, этот полис -- например, Афины -- воссоздает истории о своем мифологическом происхождении, об основавших его богах, о деяниях героических предков, его защищавших, о посетивших его героях, о девственной богине-воительнице, богине высшей мудрости Афине-Палладе. ... Каждое место в городе, каждый храм, каждый дом, каждая площадь - освящены мифом и символом. Этот город сам по себе является открытым процессом, в нем из людей, обрядов, преданий и таинств лепится некий единый сакральный живой трепещущий космос сгущенной жизни, и концентрируя эту жизнь воспоминанием об истоках, он готов столкнуться с новыми вызовами, идущими извне и изнутри. Теперь у его политики есть основание, есть фундамент.

Если городу угрожает неприятель, на основании этого фундамента принимается решение о необходимости войны. Это всеобщее и ничье одновременно решение, оно принимается и рассудочно, и эмоционально (на основании патриотических чувств), и с вмешательством божественных сил - большое внимание уделяется предсказаниям оракулов и жрецов. В этом решении, например, о войне, соучаствует все - человеческое и нечеловеческое, рассудочное и иррациональное, прошлое, настоящее и будущее. Это политика всего города, решение принимают Афины. Афина же, воительница, и будет соучаствовать в битве с неприятелем. Истоки этого решения, этой воли теряются в стихии открытого процесса. Напрасно мы станем искать окончательной инстанции, за него ответственной, - ответственность равномерно распределена по множеству планов, и вместе с тем, это изъявление позиции целого.

Попадая в другой полис, житель Афин окунается в иную политику. Там правят иные боги и чтутся иные герои, там другие культы и иные мистерии, разнятся обычаи, отлична структура правления и организации. Это иное Политическое, но столь же открытое, столь же многомерное и живое. Но в центре его - если мы, к примеру, возьмем Спарту - стоят враги Афин - Аполлон и Диана. Значит другие нравы, другие привычки. Конфликты городов суть конфликты богов, земное незаметно переходит в небесное, интриги земных царей, аристократов и тиранов незаметно переплетаются с хитроумной любвеобильностью Зевса и ревностью его супруги Геры. В Политическом люди и боги соседствуют, грань между ними прозрачна и туманна, она легко преодолевается в обе стороны.

Минимальный гуманизм отменяет онтологию Политического

Для минимального гуманизма Политическое не есть самостоятельная реальность, сопричастность к которой сама по себе есть важное и высшее благо, это сфера договора, контракта между индивидуумами.

Таким образом, переходя от максимального к минимальному гуманизму, мы не просто переходим к частным версиям возможных мировоззренческих и политических учений, на нем основанных, мы отходим от онтологического понимания самой политики. Политика и Политическое, с точки зрения минимального гуманизма, есть нечто абсолютно иное, нежели политика в ее тотальном (философском) понимании.

Минимальный гуманизм появился сравнительно поздно в истории и вначале развивался на относительно небольшом географическом пространстве. Речь идет о Европе Нового времени. Да и там он соседствовал и соперничал с иными моделями, тем или иным образом сохраняющими связь с максимальным гуманизмом.

С точки зрения минимального гуманизма, философии политики, в том понимании, о котором речь шла выше, просто не может быть. Политика мыслится как договор индивидуальных существ между собой, не обладающий самостоятельной реальностью и значением. В данном случае минимальный гуманизм в своем предельном воплощении, предельной формулировке ведет к отмене Политического.

По большому счету, минимальный гуманизм есть такая форма политической антропологии, которая нацелена на полное отрицание Политического во всех его сущностных качествах. Есть учения, которые отрицают самостоятельную реальность власти; есть учения, которые отрицают нужду государства в ценностных системах; есть учения, которые отрицают, что коллективная идентификация является важнейшей составляющей политики. Веер отрицаний конкретной политической онтологии есть многообразное выражение минимального гуманизма.

Минимальный гуманизм основан на отрицании автономного бытия того, что внеиндивидуально и внерассудочно, а Политическое именно таково. Минимальный гуманизм исходит из того, что политического целого нет. Есть только части, и только они реальны и автономны. Части здесь заведомо больше целого.

Общество, с которым имеет дело антропология минимального гуманизма, стремится освободиться от политики, ускользнуть от Политического. В отличие от древнегреческого полиса и его обитателей, оно отказывает богам в бытии (вместо этого может быть или не быть вера в Бога); оно отказывает в бытии миру (вместо этого - "картина мира", "представление о мире"). Начав с геноцида фантастических существ, населявших некогда гроты, леса, поля, реки, побережья и озера, критический разум обескровил и самого человека, заперев его в узкой темнице "категорического императива", где гипотезы и представления, анализ и описание заменили живую ткань открытого бытия. Закрыв человека сверху и снизу, загерметизировав общество, раздробив его на атомарные частицы, пятно минимального гуманизма стало распространяться вширь и вглубь, стараясь вовлечь в себя остальные сектора общества, где еще сохранялось живое присутствие Политического.

Минимальный гуманизм и 7 проявлений Политического

Минимальный гуманизм стремится:

- ограничить (минимализировать) политическую власть, как нечто внешнее по отношению к индивидууму, как источник "неоправданного насилия" и "подавления свобод". Онтология власти здесь отрицается, наличие в обществе властных институтов рассматривается как "пережиток" старых систем и подлежит постепенному ослаблению и растворению; вместо традиционной власти предполагается сделать акцент на "четвертой власти", на сфере зрелищ и непрерывных спектаклей;

- отменить понятие политической цели или политического проекта (общество не должно никуда направляться, каждый член общества волен двигаться по своей траектории, стохастически ограниченной лишь фактом столкновения с иными траекториями и логикой конкуренции);

- отменить политическое неравенство (равенство присуще самой природе минимального гуманизма, так как в его антропологической установке пространство сравнения ограничено узкой сферой индивидуума, над и под которым никакой автономной реальности не предполагается);

- подчинить политическую систему системе правовой (перейдя от онтологического естественного понимания Политического к искусственному, контрактному, договорному его пониманию);

- отменить коллективную идентификацию, предоставив индивидууму определять себя в пределах своей же индивидуальности (в этом состоит смысл минимального гуманизма: идентификация есть произвол индивидуума и не может выходить за его рамки, каждый может определять сам себя, и никакой общей шкалы оценок нет, поэтому индивидуум в либеральных теориях рассматривается только сам по себе - в отрыве от этнических, конфессиональных, социальных и иных характеристик);

- отменить насилие или обратить его в противоположную от индивидуумов сторону (например, в сторону Политического как тотального, традиции, окружающей среды или иных видов, допуская при этом насилие в единственной области - в экономической, которая считается "сферой столкновения представлений", а значит агрессия здесь опосредована и "условна");

- отменить ценностную систему как самодовлеющий общественный кодекс (сделав ценность функцией временных, по возможности более краткосрочных договоров между отдельными индивидуумами, тем самым заменив ценности ценами, подверженными конъюнктуре рынка).

Минимальный гуманизм настаивает на замене политического общества гражданским обществом, политического государства -- правовым, тяготея к общей "аполитее", стремлению ускользнуть от Политического вообще.

Учение о гражданском обществе -- это учение о том обществе, которое через политику освобождается от политики, предполагает избавление от политики политическими методами.

Сноски.

1Подробнее см. А.Дугин "Философия традиционализма", М., 2002 г., главы "Недоступный антропос" (учение о человеке в Традиции), "Антропология в современном мире", "Пол и субъект".>>

2Ф.Ницше "Так говорил Заратустра", М., 2001.>>

3"Из глубины. Сборник статей о русской революции", Париж, 1967 г. с. 44-45 "Религиозный смысл русской революции", 29 апреля 1918 г.>>

4M.Eliade "Mephistopheles et l'Androgyne", P., 1976 Цит. По неизданному пеерволду Н.В.Мелентьевой-А.Г.Дугина .>>

5Об эсхатологической трактовке творчества А.Платонова и явления раннего большевизма в России см. А.Дугин "Магический большевизм Андрея Платонова" в кн. "Русская Вещь", указ. соч.>>