Схоластический метод анализа философских проблем. Понятие схоластического метода.

Схоластика возникает и развивается как религиозная философия, стремящаяся осмыслить прежде всего реалии религиозного опыта и христианского вероучения. Главным предметом анализа в схоластике являются философско-теологические проблемы. Но способ их обсуждения в схоластике иной. Его своеобразие определяется применением особого — схоластического — метода в исследовании проблем и при обосновании выдвигаемых положений.

Эталоном схоластического метода рассуждения для ученых и философов на протяжении всего средневековья были теологические трактаты Боэция. Когда современный читатель приступает к чтению этих трактатов, его охватывает недоумение. Что это такое — формально-логическая конструкция или разбор содержательных проблем? Прежде всего речь в них идет не о правилах рассуждения, — Боэций не занимается, подобно Аристотелю в «Первой Аналитике», описанием законов логики, не изыскивает схемы, которые гарантировали бы правильность вывода, а ставит вопросы, явно выходящие за сферу логики, входящие в компетенцию теологии и онтологии. Эти вопросы сформулированы в заглавии трактатов: «Каким образом Троица есть единый Бог, а не три Божества», «Каким образом субстанции могут быть благими, в силу того, что они существуют, не будучи благами субстанциальными» и др. Но обсуждение теологических и онтологических проблем ведется им не путем разбора соответствующих тезисов по существу (как это делает, например, Августин, на которого Боэций опирается), а путем анализа языковых средств, с помощью которых формулируются эти тезисы. Первичный материал, с которым работает Боэций, — это язык: неязыковая реальность становится предметов исследования только в качестве значения соответствующего слова.

На это можно возразить: в любом рассуждении, не только схоластическом, неязыковая реальность попадает в поле зрения человека, будучи предварительно обозначена словом, становясь его значением. Это верно. Но в обычном рассуждении слова — это посредники, необходимые для указания значений, на них самих не фиксируется внимание: мы рассуждаем с их помощью, видим то, что стоит за ними, но не видим их самих. В схоластике же всякое значение рассматривается не просто с точки зрения его содержания, а в неразрывной связи со словесной формой. Внимание одновременно обращено и на значение, и на слово; при этом очень важные, может быть, самые существенные, аспекты значения предопределяются характеристиками, присущими слову как таковому.

Решающую роль в формировании схоластического метода сыграло убеждение в возможности и достижимости рационального знания о сущем. Это убеждение средневековая философия унаследовала от античности. Важнейшим положением античной философии был тезис о тождестве бытия и мышления, впервые сформулированный Парменидом. Из него вытекало, что бытие познаваемо, более того, абсолютно прозрачно для мысли; поэтому именно мышление, а не какая-либо другая познавательная способность, позволяет человеку соприкоснуться с бытием, схватить суть бытия.

При последовательном проведении этот тезис приводит к постулату, утверждающему, что структура мысли (если последняя истинна) должна в точности воспроизводить структуру бытия. Знание, фиксируемое подобного рода бытийной мыслью, не только описывает реальность, но и воспроизводит способ ее членения. Поскольку мысль формулируется в языке, то соответствие между мыслью и бытием выражается в соответствии между способами членения языка и реальности. Как предложения языка состоят из слов, относящихся к разным грамматическим категориям (существительных, прилагательных, глаголов и др.), так и мир строится из сущностей разных типов, связанных между собой отношениями, аналогичными тем, что имеют место между членами предложения, прежде всего между подлежащим и сказуемым. Только знание, копирующее структуру объекта, способно дать полную и исчерпывающую информацию о нем.

Литература:
Столяров А.А. Схоластический метод анализа философских проблем. Понятие схоластического метода./История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья.- М.:Греко-латинский кабинет, 1995 - с.318-319