Органистическая и пантеистическая натурфилософия Ренессанса.

Другим направлением философского интереса к природе в ренессансной мысли стала натурфилософия, развивавшаяся в XVI в. все более интенсивно по мере того, как теряла авторитет аристотелевско-схоластическая интерпретация природы и возрастал интерес к другим, неаристотелевским ее истолкованиям. Для натурфилософии Ренессанса в целом характерны не столько методологические изыскания, сколько (онтологическая интуиция, преимущественное стремление к интерпретации бытия, к разработке всеобъемлющих картин природно-космической жизни. Отсюда и значительная зависимость ренессансной натурфилософии от учений и идей античной физики (хотя уже в позднем, римском стоицизме появился и синонимичный латинский термин philosophia naturalis, которому только с конца XVIII в. в связи с деятельностью Шеллинга стал соответствовать термин "натурфилософия").

Можно подметить и общие черты, присущие всем натурфилософам Возрождения. Едва ли не важнейшую из них составляет пантеизм ренессансной философской мысли. Причем общая тенденция этого процесса вела тогдашних философов природы ко все более последовательному подчеркиванию натуралистических черт пантеизма. Не менее важной идеей ренессансной натурфилософии, вытекавшей из её пантеистической позиции и во многом порождавшей ее, была также идея тождества микрокосма и макрокосма. Общую черту ренессансной натурфилософии, сближавшую ее с подавляющим большинством учений античной физики, следует усматривать и в преобладании качественной интерпретации природы.

Примером пантеистического мировоззрения, в котором на базе фундаментальной идеи тождества микро- и макрокосма натуралистическое, природное начало брало верх над божественно сверхъестественным, могут служить воззрения и деятельность немецкого врача, естествоиспытателя и философа Теофраста Бомбаста фон Гогенхейма, более известного под псевдонимом Парацельс (1493-1541).

Учившийся в немецких, французских и итальянских университетах, бывший затем профессором медицины в Базеле и других городах, он работал также и в других странах Европы в качестве как учителя медицины, так и практикующего врача, завоевавшего большое доверие. Демократические симпатии Парацельса, приводившие его в эпоху Крестьянской войны в Германии и в последующие годы к конфликтам с властями, сочетались у него с глубоким интересом к приемам и средствам народной медицины, с изучением целебной силы трав и минералов. Характерно также, что свои произведения он писал преимущественно на немецком языке, на котором вел и свое преподавание. Собственно философских произведений Парацельс не создал, выражая свои мировоззренческие идеи в сочинениях на медицинские, фармацевтические, химико-алхимические, астрологические, социально-политические и теологические темы. В центре его философских интересов, как и у многих других гуманистов, находился человек в его отношении к Богу, природе и социальному миру.

Парацельса можно считать родоначальником немецкой натурфилософии, выдвигавшим, однако, на первый план медицину, которая опиралась на философию, астрологию, алхимию и теологию. Характерна и глубокая неудовлетворенность Парацельса состоянием современной ему медицины, ориентировавшейся на древние и средневековые авторитеты. В программе своих курсов по медицине, объявленной им в июне 1527 г. в Базельском университете, он писал, что большинство тогдашних врачей к величайшему вреду для их пациентов "слишком рабски прикованы к словам Гиппократа, Галена, Авиценны и других, как если бы они были оракулами, вещающими с треножника Аполлона... Таким путем можно достичь блестящих докторских степеней, но подлинным врачом никогда таким образом не станешь. Врачу потребны не титулы, не красноречие, не знание языков, не чтение многочисленных книг, но только глубочайшее знание вещей природы и ее тайн". Таким образом, подлинного врача создают как большая добросовестная опытность, так и углубленность в тайны природы. Они вполне могут быть открыты человеку, который "проводит свои дни с тайнами и как могущественный мастер земного света живет в Боге и в природе".

В контексте такого примитивного аналогизма и в интересах медицинской науки Парацельс, опираясь на многовековую практику алхимии, наряду с традиционными стихиями древней физики — землей, водой, воздухом и огнем — признавал наличие трех универсальных начал: ртути, соответствующей духу, соли — телу, и серы — душе. Нарушение нормального соотношения этих начал в человеческом организме приводит его к различным заболеваниям. Принцип соответствия человеческого микрокосма природному макрокосму закономерно приводил немецкого врача и философа к убеждению в том, что против любого заболевания можно найти лекарство в природе. Сколь ни примитивны такого рода представления, опираясь на них, Парацельс ввел в медицинскую практику новые эффективные медикаменты.

Его интерес к алхимии дополнялся и интересом к магии. В сущности, сама медицина представлялась ему натуральной магией. Одним из закономерных следствий фундаментальной идеи тождества макро- и микрокосма у Парацельса стало также его гилозоистическое убеждение во всеобщей одушевленности природы. В каждой ее частице пребывает некий архей ("начальник"), распознание которого вручает ученому наиболее действенный ключ к явлениям природы, особенно эффективный при лечении заболеваний.

К середине и второй половине XVI в. среди гуманистической интеллигенции в Италии усиливались стремления к углубленному и достоверному познанию природы, противопоставленные умозрительным и практически бесперспективным построениям схоластики, опиравшейся на Аристотеля. Весьма ярким выражением таких стремлений стали деятельность и доктрина Бернардино Телезио (1509-1588). Получив хорошее классическое образование, обучавшийся в Падуанском университете медицине и философии, Телезио основал в своем родном городе Козенце (недалеко от Неаполя) ученое общество, своего рода академию, деятельность которой, в отличие от существовавшей некогда Флорентийской академии состояла не в изучении и культивировании платоновского учения или других философских доктрин античности, а в наблюдении и исследовании самой природы. Свою натурфилософскую доктрину Телезио изложил в сочинении, в самом названии которого сформулирована его философская программа: «О природе вещей согласно ее собственным началам» («De rerum natura juxta propria principia», Неаполь, 1565; 1586).

Когда Телезио перешел к осмыслению картины природы в целом — а в этом и состоит главная задача всякой натурфилософии, — то вынужден был обратиться к античным натурфилософским идеям, в которых качественная интерпретация природы резко преобладала над количественной. Многовековая традиция может оказаться сильнее всякой методологии, в особенности односторонней, которую очень трудно проводить последовательно. Но Телезио попал под влияние не платоновско-неоплатонической традиции (преобладавшей у ренессансных философов XV-XVI вв., отвергавших схоластизированный аристотелизм), а традиции стоицизма.

Антропология Телезио в принципе натуралистична- Жизненный дух (spiritus), присущий как животному, так и человеческому организму, соединяет их с мировым теплом (в котором можно видеть и одну из трансформаций стоической пневмы — теплого дыхания, пронизывающего весь мир). Правда, познавательная способность принадлежит собственно разумной душе (anima rationalis), но она в своих действиях всегда связана с телом, поскольку чувства Телезио рассматривает как главный, определяющий источник познавательной деятельности человека. Интересный ренессансный вариант этики стоицизма представляют собой и этические воззрения Телезио. Принцип самосохранения, которому подчинено поведение всех природных начал и вещей, распространяется и на человека (получая именно здесь свою наиболее убедительную конкретизацию). В человеческом мире данный принцип выражает уже сугубо индивидуалистическое начало социальной жизни. Однако кардинальное отличие человека от животного (не говоря уже о более низких организациях) выражается в поступках, присущих человеку как сугубо моральному существу (например, его способность отказаться от достижения собственных интересов и даже пожертвовать своей жизнью). Такая способность не может быть связана даже с разумной душой, ориентированной на чувственную деятельность. Для ее объяснения Козентинец допускает существование другой, "высшей" души, некоей "сверхдобавочной формы" (forma superaddita), непосредственно происходящей от Бога.