Часть 1.

Спиноза Б.

основы

ФИЛОСОФИИ ДЕКАРТА,

ДОКАЗАННЫЕ ГЕОМЕТРИЧЕСКИМ СПОСОБОМ

RENATI DES CARTESPRINCIPIORUMPHILOSOPHIAE

ПРЕДИСЛОВИЕ

Благосклонного читателя приветствует Людовик Мейер. По единодушному мнению всех, кто в отношении своих знаний хочет стоять выше толпы, математический ме-тод, при помощи которого из определений, постулатов иаксиом выводятся следствия, при исследовании и переда-че знаний есть лучший и надежнейший путь для нахож-дения и сообщения истины. И это вполне справедливо.Поскольку всякое надежное и прочное знание неизвест-ного предмета может быть почерпнуто и выведено лишьиз чего-нибудь уже твердо познанного, последнее необходи-мо положить в основание таким образом, чтобы не обруши-лось и не погибло от малейшего толчка построенное нанем здание человеческих знаний. Именно таковы те основные понятия, которые лица, занимающиеся математикой, обыкновенно обозначают именами определений, постула-тов и аксиом. Понятия эти таковы, что они не покажутсясомнительными никому, кто хотя бы бегло ознакомился сблагородной наукой — математикой. Ибо определенияпредставляют не что иное, как возможно точные объяснения знаков и имен, которыми обозначаются соответствен-ные предметы; постулаты же и аксиомы, или общие по-нятия ума, являются такими ясными и точными выражениями, что никто, понимая истинный смысл слов, не можетотказать им в своем согласии.

Однако, несмотря на это, за исключением математики,ни одна другая наука не излагается этим методом; здесьприменяется другой метод, отличный от математического,как небо от земли, метод, для которого характерно упот-ребление определений и подразделений, постоянно свя-

120

121

занных между собой и перемежающихся местами с зада-чами и объяснениями. Ибо раньше почти все (и теперьеще многие из тех, которые берутся устанавливать и из-лагать науки) были того мнения, что этот метод представ-ляет особенность математических наук, а другим наукамне соответствует и ими исключается. Отсюда происходит,что такого рода авторы не доказывают своих утвержде-ний никакими прочными доводами, но лишь стараютсяподкрепить их вероятными и правдоподобными основа-ниями. Таким образом, они производят множество тол-стых книг, в которых нельзя найти ничего прочно обос-нованного и достоверного и которые, напротив, наполненыспорами и разногласиями. То, что обосновывается однимидовольно слабыми доводами, скоро потом опровергаетсядругим и с помощью того же оружия разрушается и вы-брасывается. Таким образом, дух (душа — mens), жадностремящийся к непоколебимой истине, где он мог бы об-рести для себя желанное убежище и безопасно и счастли-во проехать и достигнуть искомой пристани знаний, видитсебя подверженным бесконечным колебаниям в бурномморе мнений, окруженным бурями споров и волнами не-достоверности, без всякой надежды когда-нибудь избавить-ся от них.

Конечно, были люди, которые держались другого мне-ния и из сострадания к несчастной судьбе философии от-ступили от этого обычного и всеми избитого пути изложе-ния наук и вступили на новый, усеянный трудностями ипомехами путь, чтобы наряду с математикой оставить по-томству и другие части философии, обоснованные с мате-матической достоверностью. Одни из них излагали такимобразом господствующую и преподаваемую в школах философию, другие новую, найденную собственными силамифилософию и передавали ее ученому миру. В течение дли-тельного времени эта работа многими подвергалась на-прасному осмеянию, пока, наконец, явилось самое блестя-щее светило нашего века, Рене Декарт, который, опираясьна этот метод, сначала в математике извлек из мрака насвет то, чего не могли достигнуть древние, а его современ-ники могли только ожидать; затем заложил непоколеби-

мые основы философии и собственным примером показалчто большую часть истин можно построить на них в мате-матическом порядке и очевидности. Это представляется ясным, как солнце, всем, кто усердно принялся за его сочинения, никогда не находящие достаточной похвалы.

Правда, хотя сочинения этого благородного и несравненного человека следуют способу доказательств и порядку,принятому в математике, однако они не разработаны пометоду, принятому в «Элементах» Евклида и других гео.метров, в котором предпосылаются определения, постулатыи аксиомы, а затем следуют теоремы с их доказательства.ми. Метод Декарта скорее весьма отличен от метода Евклида, который он сам считает истинным и лучшим способом преподавания и называет аналитическим. Ибо в конце своего «Ответа» на «Вторые возражения» Декарт различаетдва рода убедительных доказательств: один — аналитический, «показывающий истинный путь, которым предмет найден методически и как бы a priori»; другой — синтетиче-ский, «который пользуется длинным рядом определений, постулатов, аксиом, теорем и проблем, так что, если оспаривать некоторые следствия, он тотчас может показать,что они содержатся в предыдущем, и этим путем, Несмот-ря на сопротивление и упорство читателя, вынуждает егосогласие» и т. д.

Хотя оба эти способа обоснования ведут к достоверно-сти, стоящей вне всякого сомнения, однако они не длявсякого равно полезны и удобны. Большинству Чуждыматематические науки, поэтому они не знакомы ни с син-тетическим методом, которым они излагаются, ни с ана-литическим, которым они открыты. Таким образом, онине мргут ни сами понимать, ни передавать другим того,что изложено и убедительно доказано в этих книгах. От-сюда и происходит, что многие, побуждаемые слепым рве-нием или авторитетом других, держались имени Декартаи заучили его мнения и учения, но, когда возника) о нихречь, растекаются в словах и тщетной болтовне, не будучив состоянии ничего доказать. Это есть то же самое, чтобыло и прежде и еще ныне принято у последователейперипатетической школы. Чтобы прийти на помощь этим

122

123

людям, мне давно хотелось, чтобы человек, сведущий ваналитическом и синтетическом методе, знакомый с со-чинениями Декарта и овладевший его философией, взял-ся за это дело и представил в синтетической форме иобосновал обычным геометрическим способом то, что Де-карт изложил в аналитической форме. Я и сам, хотя соз-навал свою неподготовленность для столь серьезного де-ла, имел намерение предпринять эту работу и даже началее. Однако другие дела помешали мне продолжить этопредприятие.

Поэтому я с большим удовольствием услышал, чтонаш автор, преподавая философию Декарта одному из сво-их учеников, диктовал ему в форме геометрических дока-зательств всю вторую часть и кое-что из третьей части Декартовых «Начал философии», а также некоторые изважнейших и труднейших вопросов метафизики, еще нерешенных Декартом, и по настоятельной просьбе своихдрузей позволил издать продиктованное со своими ис-правлениями и дополнениями. Поэтому и я присоеди-нился к ним и охотно предложил свое содействие, по-скольку оно было необходимо при издании. Я просилтакже автора изложить тем же способом и первую частьДекартовых «Начал», чтобы все целое, представленное та-ким способом, с самого начала могло быть лучше понятои встретило большее одобрение. Видя основательностьвсех этих доводов, автор не хотел отказать просьбам дру-зей и ожиданиям читателей и передал мне заботы о пе-чати и издании, потому что сам жил в деревне, далеко отгорода, и, таким образом, не мог наблюдать за этим изда-нием.

Вот, благосклонный читатель, что предлагается тебе вэтой книге, именно первая, вторая и отрывок третьей час-ти «Начал философии» Декарта, к которым я присоеди-нил в виде Приложения «Метафизические мысли» наше-го автора. Однако, когда мы говорим (как сообщается и взаголовке), что перед нами первая часть Декартовых «Начал», то это не значит, что все, изложенное здесь в геомет-рическом порядке, есть целиком содержание этой части.Скорее содержание этой части относится лишь к наибо-

лее важным вопросам, касающимся метафизики, вопро-сам, рассматриваемым Декартом в его «Размышлениях»(все же другое, что касается логики или рассказывается иупоминается лишь исторически, здесь выпущено). Чтобылучше выполнить свою задачу, автор заимствовал дослов-но почти все, что сам Декарт в конце своего «Ответа на вторые возражения» изложил в геометрической форме.Таким образом, здесь предпосланы все его определения, асреди его теорем вставлены теоремы автора. Лишь аксиомы не всегда следуют сразу за определениями, а толь-ко после теоремы 4, причём ради лучшего обоснованияизменен их порядок и выпущено все лишнее. Хотя наше-му автору хорошо было известно, что эти аксиомы (какэто имеет место у самого Декарта в его 7-м постулате)могли быть доказаны подобно теоремам и могли нахо-диться в их числе, и я даже просил его об этом, однаковвиду более важных работ, которыми он был занят, онмог уделить этой главе лишь две недели, в течение кото-рых он должен был окончить этот труд. Поэтому он не-мог удовлетворить ни свое, ни мое желание и прибавиллишь краткое объяснение, которое должно заменить ме-сто доказательства, и отложил дальнейшую работу, ка-сающуюся всего целого, на более поздний срок. Если по-сле продажи этого издания потребуется новое, то япостараюсь, чтобы автор его продолжил и окончил всютретью часть, трактующую о видимом мире. Из этой час-ти я здесь поместил лишь отрывок, потому что автор дол-жен был остановиться здесь в своем преподавании, а япри всей краткости отрывка не мог лишить его читате-лей. Чтобы это сделать надлежащим образом, следует при-бавить во второй части кое-что о природе и свойствахжидкостей, и я по мере сил позабочусь о том, чтобы авторпотом исполнил это.

Не только в расположении и объяснении аксиом, но ив доказательстве теорем и других следствий наш авторчасто уклоняется от Декарта и пользуется способом до-казательств, весьма отличным от способа последнего. Это-го не следует понимать так, будто он хотел исправитьэтого знаменитого человека; скорее это сделано лишь с

124

125

целью лучше выдержать раз принятый порядок, не умно-жая слишком числа аксиом. Поэтому он должен былтакже доказать многое, что было выставлено Декартомбез всякого доказательства, и прибавить кое-что, совсемобойденное им.

Однако прежде всего я хотел бы обратить вниманиена то, что во всех следующих выводах, а именно в первойи второй частях «Основ» и в отрывке третьей части, рав-но как и в своих «Метафизических мыслях», автор изла-гает воззрения самого Декарта, как они изложены в егосочинениях или как они необходимо следуют из зало-женных им оснований. Так как он обещал своему учени-ку преподавать философию Декарта, то для него быловопросом совести не отступать от его воззрений ни навершок и не продиктовать что-либо, не соответствующееили даже противоречащее его учению. Поэтому не следу-ет предполагать, что он высказывает здесь свои собствен-ные взгляды или лишь те воззрения Декарта, которые онсам одобряет. Хотя некоторые из этих воззрений Декар-та он признает истинными, а некоторые положения, какон откровенно заявляет, прибавляет от себя, однако здесьнаходится многое, что автор отвергает как ложное и в чемон держится другого мнения. Одним из многих примеровэтого, между прочим, является то, что сказано о воле всхолии к теореме 15 первой части «Основ» и главе XII второй части «Приложения» (хотя доказательства ведутся здесь с большей тщательностью и подробностью). Ибо,по его собственному мнению, воля не отличается от рас-судка и не одарена свободой, которой ее наделяет Декарт.Именно здесь Декарт (как это явствует также из четвер-той части его «Рассуждения о методе», из второго «Раз-мышления» и из других мест), не приводя доказательст-ва, допускает, что человеческая душа безусловно мыслящаясубстанция. Между тем наш автор, хотя и признает, чтов мире существует мыслящая субстанция, однако оспари-вает, что она образует сущность человеческой души. Онскорее придерживается того взгляда, что как протяжениене ограничено никакими пределами, так и мышление неимеет никаких границ. Поэтому, как человеческое тело

не представляет безусловного протяжения, но ограниченоопределенным образом по законам протяженной приро-ды движением и покоем, так, заключает он, и дух, илидуша человека, не является мышлением безусловным, аизвестным образом ограниченным идеями по законаммыслящей природы. Существование мысли становится не-обходимым, как только человеческое тело начинает суще-ствовать. На основании этого определения, как он думает,нетрудно доказать, что воля не отличается от разума идалека от того, чтобы обладать свободой, приписанной ейДекартом. Даже ее способность утверждать и отрицать,по его мнению, лишь воображаемая, ибо помимо и вне идейутверждение и отрицание ничего собой не представляют.Что же касается остальных способностей, таких, как рас-судок, влечение и т. д., то, по его мнению, они должныпричисляться к воображаемым сущностям или, по край-ней мере, к понятиям, которые мы образуем путем отвле-чения, как, например, понятия человечества, каменистостии другие того же рода.

Я не могу также обойти молчанием, что употребляемоев некоторых местах выражение «то или иное превосхо-дит человеческое понимание» относится сюда же, т. е. оноупотребляется лишь в смысле Декарта, и его не следуетпонимать так, будто автор высказывает это как свое соб-ственное мнение. По мнению автора, не только все это, но и еще более высокое и более тонкое может быть точно иясно понято и, более того, даже без труда объяснено, еслитолько наш ум для исследования истины и познаниявещей пойдет по другому пути," чем тот путь, которыйбыл открыт и испытан Декартом. Поэтому, по его мне-нию, заложенные Декартом основания наук и то, что онна них построил, недостаточны, чтобы распутать и разре-шить все затруднительные вопросы, возникающие в мета-физике, но необходимы еще другие, для того, чтобы под-нять наш разум на вершину познания.

Наконец (чтобы закончить это предисловие), нам хочется напомнить читателям, что они не должны упускатьиз виду, что все эти исследования публикуются лишь сцелью найти и распространить истину и побудить людей

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ВВЕДЕНИЕ

Прежде чем обратиться к теоремам и их доказательствам, нужно, мне кажется, кратко изложить, почему Декартво всем сомневался, каким путем он достиг надежныхоснований наук и каким способом он, наконец, освободил-ся от всех сомнений. Я привел бы все это в математиче-скую форму, но необходимые для этого подробности, помоему мнению, здесь скорее помешали бы правильному по-ниманию, учитывая тем более, что сейчас надо охватитьвсе одним взглядом, как на картине.

Итак, чтобы по возможности предусмотрительно про-двигаться в познании вещей, Декарт попытался:

1) оставить все предубеждения,

2) найти основания, на которых можно все построить,

3) открыть причину заблуждений,

4) рассмотреть все ясно и отчетливо.

Чтобы достигнуть первого, второго и третьего, он и на-чинает во всем сомневаться, но не как скептик, которыйне имеет другой цели, кроме сомнения, но чтобы такимобразом освободить свой ум от всех предрассудков и, на-

конец, отыскать прочные и непоколебимые основания на-ук, которые, в случае если они существуют, не могли бы отнего ускользнуть. Ибо истинные принципы наук должны

быть столь ясны и достоверны, что они не нуждаются вдальнейшем доказательстве, что они совершенно свобод-ны от опасности сомнения и что без них ничего не может

130

Основы философии Декарта...

'Первая часть

131

быть доказано. Декарт нашел их в результате продолжи-тельных сомнений, после чего ему уже было нетрудно раз-личать истину от лжи и открыть причины заблуждения.Так он предохранил себя от того, чтобы принимать что-либо ложное или сомнительное за истинное и достоверное.

Но для того чтобы достигнуть четвертого и последнего,т. е. понимать все ясно и отчетливо, он придерживалсяосновного правила: перечислить все простые идеи, из ко-торых слагаются остальные, и испытать каждую из них вотдельности. Ибо, полагал Декарт, если бы он только могясно и отчетливо воспринимать простые идеи, то он, безсомнения, столь же ясно и отчетливо понял бы и все дру-гие, которые слагаются из этих простых. Сделав это всту-пление, я намерен кратко объяснить, как Декарт подвергвсе сомнению, как нашел истинные начала наук и как оносвободился от всех затруднений сомнения.

Сомнение во всем. Прежде всего он внимательно рас-сматривает все, полученное посредством чувств, как-то:небо, землю и т. п., а также собственное тело, т. е. все, чтоон до сих пор считал действительным. Он сомневается вдостоверности этих предметов, потому что замечал, что чув-ства его иногда обманывали, а во время снов он частобывал убежден, что вне его действительно находилось многоетакое, что потом оказывалось обманом; и, наконец, он самслышал даже от бодрствующих, как они жаловались наболи в давно отсутствующих членах. Поэтому он не безоснования мог сомневаться даже в существовании своеготела и из всего этого основательно заключить, что чувстване представляют такого прочного основания, на которомможно построить всю науку (поскольку они подлежат со-мнению), и что достоверность зависит от других, более на-дежных принципов. Чтобы продолжить поиски этих прин-ципов, он, во-вторых, подвергает внимательному рассмотре-нию все общие понятия (universalia), каковы: телеснаяприрода вообще, ее протяжение, форма, величина и т. д., атакже и все математические истины. Хотя эти понятияказались ему более достоверными, чем те, которые он по-лучил посредством чувств, однако он и здесь нашел осно-вание усомниться в них, потому что случилось, что эти

понятия вводили в заблуждение других, а главным жеобразом потому, что в его уме запечатлелось старое воззре-ние, согласно которому существует всемогущий Бог, кото-рый сотворил его таким, каков он есть, и который поэтому,может быть, устроил так, что он заблуждается даже в том,что ему представляется яснее всего. Таким образом, всебыло подвергнуто Декартом сомнению.

Открытие основы всякого знания. Чтобы найти истин-ные принципы наук, Декарт исследовал дальше, можно ливсе, что способно стать объектом его мысли, подвергнутьсомнению, чтобы таким образом открыть, не останется ли,наконец, чего-нибудь, в чем он никогда еще не сомневался.Если бы он в процессе этих сомнений нашел что-нибудь такое, что не может быть уже подвергнуто сомнению ни согласно вышеизложенному, ни каким-либо иным образом, то он с основанием мог бы заключить, что это могло служить ему фундаментом, на котором он мог бы построить все свое познание. Хотя, казалось, он сомневался уже во всем, поскольку подверг сомнению как почерпнутое из чувств, так и познанное только разумом, однако оставалось рассмотреть еще один объект, а именно: личностьсамого сомневающегося. Не в том смысле, что эталичность обладает головой, руками и прочими членами,в чем он уже усомнился, но поскольку она именно сомневалась,мыслила и пр. После внимательного рассмотрения он заметил, что в этом он не может уже сомневаться ни по одному из прежних оснований. Ибо, мыслит ли он во сне или наяву, во всяком случае он мыслит и существует; и, если бы даже другие и он сам заблуждались в других вещах, тем не менее они, заблуждаясь, существовали бы. Он не мог уже предположить Творца своей природы столь коварным, чтобы он мог обманывать его и в этом; ибо мы должны допускать существование мыслящего, даже когда он заблуждается. Наконец, каково бы ни было основание для сомнения, оно в то же время не может не дать уверенновости в существовании сомневающегося. Более того: чем больше приводится оснований для сомнения, тем большеаргументов, убеждающих его в своем существовании. 132

Основы философии Декарта...

Видел себя, наконец, вынужденным воскликнуть: «Я сомневаюсь, я мыслю, следовательно, я существую».

Открытием этой истины Декарт нашел одновременно иоснование всех наук, меру и правило для всех других ис-тин, именно: все, что представляется столь же ясно иотчетливо, как это первое положение, истинно.

Из предыдущего вполне очевидно, что не может бытьникакого другого основания для наук, кроме этого, так какво всем прочем можно легко сомневаться, в этом же — нив коем случае. Относительно этого основного положения,однако, следует заметить, что утверждение: «я сомневаюсь,я мыслю, следовательно, существую», не представляет со-бой умозаключения с опущенной верхней посылкой. Ибо,если бы это было умозаключение, его посылки должныбыли бы быть яснее и очевиднее самого заключения: «ясуществую», и, следовательно, это «я существую» не былобы первым основанием всякого познания. Равным обра-зом оно не могло бы быть достоверным заключением, таккак его истинность зависела бы от предыдущих общихпонятий, которые автор уже подверг сомнению. Таким об-разом, это «я мыслю, следовательно, существую» есть един-ственное в своем роде суждение (unica propositio), равно-значное следующему: «я есть мыслящий».

Кроме того, чтобы предупредить возможную путаницу,надо знать (ибо это также должно быть познано ясно иотчетливо), чем мы являемся. Если это познано ясно иотчетливо, то мы не будем уже смешивать нашего сущест-вования с другим. Итак, чтобы вывести все это из преды-дущего, наш автор продолжает следующим образом.

Он припоминает все, что он раньше думал о себе: чтоего душа есть нечто тонкое, распространенное подобно вет-ру, огню или эфиру в более грубых частях его тела; что еготело ему более известно, чем душа, и воспринимается от-четливее и яснее. Теперь он находит, что все это, очевидно,противоречит тому, что он только что познал с достоверно-стью: ибо он мог сомневаться в своем теле, но не в своейсущности, поскольку он мыслил. Более того, поскольку онне воспринимал тела ни ясно, ни отчетливо, то согласнопредписанию своего метода он должен был отвергнуть его

133

Первая часть

как ложное. Затем, принимая во внимание то, что он ужеустановил относительно себя, он не мог считать все телесноепринадлежащим его сущности, и он продолжал исследо- вать, что же именно относится к его сущности таким обра-зом, чтобы в этом уже нельзя было сомневаться и должнобыло вывести отсюда свое существование. И он установилследующее: он хотел обеспечить себя от обмана; он же-лал понять многое; он сомневался во всем, чего не мог яснопонять; до сих пор он утверждал, что существует толькоодна истина; все остальное он отрицал и отвергал, какложное; многое он — представлял в воображении дажепротив своей воли; наконец, многое он воспринимал так, будто это исходит от чувств. Из каждого из этих поло- жений он мог вывести свое существование с равной убеди-тельностью, ни в одном из них нельзя было сомневаться,и, наконец, все эти истины могли быть мыслимы под од- ним атрибутом. Отсюда следовало, что все они верны иотносятся к его природе. Поэтому, говоря: «я мыслю», он имел в виду все модусы мышления, а именно: сомнение, понимание, утверждение и отрицание, хотение и нехоте-ние, воображение и восприятие как виды мышления.

Здесь прежде всего надо заметить то, что особенно по- лезно для последующего, когда речь будет идти о различии между телом и душой, а именно: 1) что эти модусы мыш-ления могут быть познаны ясно и отчетливо независимоот всего остального, еще сомнительного; 2) что ясное иотчетливое понятие, которое мы имеем о них, становитсятемным и спутанным, если к этим состояниям прибавитьнечто еще сомнительное.

Освобождение от всех сомнений. Чтобы достигнуть дос-товерности во всем, что он подверг сомнению, и устранитьвсякое сомнение, Декарт продолжает исследовать природу совершеннейшего существа, чтобы убедиться в его сущест-вовании. Ибо, если бы удалось установить, что это совер-шеннейшее существо существует, что его мощью все созда-но и поддерживается и что его природе противен обман,тогда будет устранено основание сомнения, возникшее изтого, что автор не знал причины своего собственного бы-гия. Именно тогда он узнает, что способность различать

134

Основы философии Декарта...

Первая часть

135

истину от заблуждения дана ему всеблагим и всеправед-ным Богом не для того, чтобы его обманывать. Такимобразом, математические истины и все, что ему кажетсявполне очевидным, не сможет уже вызвать в нем подозре-ния. Затем он идет далее и, чтобы устранить также ос-тальные причины сомнения,_вопрошает себя: откуда про-исходит то, что мы иногда заблуждаемся? Когда же он нашел,что это происходит оттого, что мы пользуемся свободнойволей и поэтому соглашаемся даже с тем, что мы воспри-няли лишь смутно, он был уже вправе заключить, что онсможет в будущем остерегаться ошибки, если будет согла-шаться лишь с тем, что познано ясно и отчетливо. Каж-дый может легко достигнуть этого, потому что имеет властьудерживать свою волю и принуждать ее оставаться внутриграниц разума. Но поскольку в раннем возрасте мы вос-принимаем много предрассудков, от которых нелегко осво-бодиться, необходимо избавиться от них и соглашатьсялишь с воспринятым ясно и отчетливо. Для этого он про-должает перечислять все понятия и простые идеи, из кото-рых слагаются все наши мысли, и исследует каждое изних в отдельности, чтобы убедиться, что ясно и что темнов каждом из них. Таким образом, он получает возмож-ность легко отличить ясное от темного и образовать мыс-ли ясные и четкие; тем самым он легко найдет действи-тельное различие между душой и телом, как и то, что ввоспринятом нашими чувствами ясно и что темно, и, нако-нец, чем отличается сон от бодрствования. После всегоэтого он не мог уже сомневаться ни в своем бодрствова-нии, ни подвергаться обману чувств и, таким образом, ос-вободился от всех вышеперечисленных сомнений.

Прежде чем окончить это введение, надо, кажется, ещеудовлетворить тех, которые рассуждают следующим обра-зом: так как существование Бога само по себе нам неиз-вестно, то, по-видимому, мы не можем удостовериться ни водной вещи. Ибо мы никогда не будем в состоянии дока-зать существование Бога, потому что из недостоверных по-сылок (поскольку мы объявили все сомнительным, покане узнали нашего собственного происхождения) нельзя вы-вести ничего достоверного.

Чтобы устранить это затруднение, Декарт отвечает сле-дующим образом: из того, что нам еще неизвестно, не соз^дал ли нас Творец нашего бытия такими, что мы подверже-ны обману даже в вещах, представляющихся нам наиболееочевидными, еще не следует, что мы можем сомневаться втом, что мы познаем ясно и отчетливо само по себе илидаже путем рассуждения, пока мы обращаем на него вни-мание. Мы можем сомневаться лишь в том, что мы рань-ше доказали как истинное и что может опять прийти напамять в случае, если мы не обратим внимания на основа-ния, из которых оно выведено и которые мы забыли. Вотпочему, хотя существование Бога может быть познано несамо по себе, а посредством другого, можно, однако, достиг-нуть твердого знания существования Бога, если отдаватьсебе полный отчет во всех посылках, из которых оно выве-дено (см. § 13, ч. I «Начал», «Ответ на вторые возраже-ния» № 3 и конец пятого «Размышления»).

Однако, если этот ответ покажется кому-либо недоста-точным, то я дам еще другой. Выше, где речь шла о досто-верности и очевидности нашего бытия, мы видели, что мывывели его из того, что, куда бы мы ни обращали нашумственный взор, мы не встречали никакого повода к со-мнению, который не убеждал бы нас тем самым в этомбытии. При этом мы могли обращать внимание на нашусобственную природу или принять, что Творец нашей при-роды хитрый обманщик, или же, наконец, допустить ка-кой-либо иной лежащий вне нас повод для сомнения, на-| пример случай, какого мы не встречали до сих пор ни водном предмете. Ибо, имея в виду природу треугольника,мы во всяком случае вынуждены прийти к заключению,что три его угла равны двум прямым; этого заключения,однако, нельзя вывести из того, что мы можем быть обма-нуты Творцом нашей природы, хотя мы из этого же сполной очевидностью вывели наше собственное бытие. По-этому, куда бы мы ни обратили наш умственный взор, мывовсе не вынуждаемся к заключению, что три угла тре-угольника равны двум прямым, а, напротив, находим здесьповод к сомнению; и это потому, что мы не имеем такойидеи о Боге, которая воздействовала бы на нас таким об-

136

Основы, философии Декарта...

Первая часть

137

разом, что исключала бы возможность считать Бога обман-щиком. Ибо человеку, не имеющему истинной идеи о Боге(как это мы предположили о самих себе), так же легкодумать, что его Творец обманщик, как и то, что сам он нетаков. Точно так же, кто не имеет никакой идеи о тре-угольнике, с одинаковой легкостью может думать, что еготри угла равны двум прямым, как и то, что они не равныим. Поэтому я допускаю, что, к каким бы доказательст-вам мы ни прибегали, за исключением нашего существо-вания, ни в чем нельзя иметь безусловной уверенности,пока мы не имеем ясного и точного понятия о Боге, за-ставляющего нас утверждать, что Бог в высшей степениправдив, подобно тому как идея, которую мы имеем о тре-угольнике, заставляет нас заключать, что три его угла рав-ны двум прямым; но я оспариваю, что вследствие этогонельзя достичь никакого познания. Ибо, как видно из все-го сказанного, основной смысл всего вопроса состоит в сле-дующем: можем ли мы составить себе такое понятие оБоге, которое не позволило бы нам с одинаковой легко-стью думать и то, что Бог обманщик, и то, что он не обман-щик, а принуждало бы нас утверждать, что Бог в высшейстепени справедлив. Именно как только мы составим та-кую идею, то отпадает основание сомневаться в математи-ческих истинах. Тогда, куда бы мы ни направили нашумственный взор, чтобы найти основание сомневаться влюбой из них, мы все-таки не найдем ничего, что препят-ствовало бы нам заключить (как это имеет место в вопро-се о нашем существовании), что их истина вполне досто-верна. Например, если мы, найдя идею Бога, обратимвнимание на природу треугольника, то его идея вынудитнас к утверждению, что три его угла равны двум прямым.А если мы обратим внимание на идею Бога, то она заста-вит нас утверждать, что он в высшей степени правдив, чтоон Творец нашей природы и ее постоянный хранитель ичто, следовательно, он не обманывает нас относительно этойидеи треугольника.

Обращая внимание на идею Бога (обладание которойздесь предполагается), мы не будем в состоянии думать,что он обманщик, подобно тому как, рассматривая идею

треугольника, мы не можем думать, что три его угла неравны двум прямым. Далее, подобно тому как мы можемобразовать эту идею треугольника, хотя и не знаем, не об-манывает ли нас Творец нашей природы, мы можем уяс-нить себе идею Бога и иметь ее перед глазами, хотя бы мыи сомневались, не обманывает ли нас во всем Творец на-шей природы. Если только мы имеем эту идею, каким быобразом мы ее ни достигли, то, как показано, она достаточ-на для устранения всех сомнений. После этих замечанийя отвечаю на выставленное сомнение: мы, действительно,не можем быть уверены ни в чем, однако не потому, чтосуществование Бога нам неизвестно (об этом теперь нетречи), а поскольку мы не имеем о нем ясной и отчетливойидеи. Таким образом, если кто желает меня оспаривать, тоего доказательство должно быть следующее: мы не мо-жем иметь уверенности ни в чем, прежде чем мы не приоб-ретем ясную и отчетливую идею Бога, а мы не можемобладать такой идеей, пока не знаем, не обманывает ли насТворец нашей природы; следовательно, мы ни в чем неможем иметь уверенности, пока не знаем, что Творец на-шей природы нас не обманывает, и т. д. На это я отвечаю,что я согласен с большей посылкой и не согласен с мень-шей, ибо мы имеем ясную и отчетливую идею треугольника,хотя не знаем, не обманывает ли нас Творец нашей приро-ды. Но если мы имеем такую идею о Боге, как выше под-робно показано, то мы не можем более сомневаться ни в егосуществовании, ни в какой-либо математической истине.

После этого введения переходим к самому предмету на-шего изложения.

ОПРЕДЕЛЕНИЯ

1. Под словом мышление (сознание — cogitatio) я по-нимаю все, находящееся в нас так, что мы непосредственносознаем это.

Поэтому все действия воли, рассудка, воображения ичувств суть проявления мышления. Но я прибавил: не-посредственно, чтобы исключить все то, что из этоголишь следует. Так, хотя произвольное движение и проис-

138

139

ходит из мысли, но, несмотря на это, само не являетсямышлением.

2. Под именем идеи я понимаю форму какой-либо мыс-ли, непосредственным восприятием которой я сознаю этумысль.

Поэтому я ничего не могу выразить словами (предпо-лагая, что я понимаю то, что говорю) без того, чтобы, изэтого уже не было очевидно, что во мне есть идея того,что обозначается этими словами. Поэтому я называюидеями не только образы, нарисованные воображением; яни в коем случае не называю их идеями, поскольку онипредставляются телесным воображением, т. е. отображе-ны в известной части мозга; они являются идеями лишьпостольку, поскольку они составляют содержание самогодуха (души — Mens), обращенного на эту часть мозга.

3. Под объективной реальностью идеи я понимаю сущ-ность (entitas) вещи, представленной идеей, поскольку этасущность находится в идее.

Точно так же можно говорить об объективном совер-шенстве, об объективном произведении искусства и т. д.Ибо все, что воспринимается как содержимое в объектахидей, объективно в самих идеях.

4. О том же самом говорят, что оно находится фор-мально в объектах идей, если оно в них таково, как оновоспринимается, и говорят, что оно эминентно, если ононаходится в них, хотя и не таким же образом, однако втакой величине, что может заменить их.

Если я говорю, что причина содержит совершенства своегодействия эминентным образом, то этим я хочу указать,что причина содержит совершенства действия в высшейстепени, чем само действие (см. также аксиому 8).

5. Всякая вещь, которой нечто непосредственно прису-ще как субъекту или благодаря которой существует нечто,что мы представляем, т. е. какое-либо свойство, качествоили атрибут, истинная идея которого находится в нас, на-зывается субстанцией.

Ибо о субстанции, собственно говоря, мы не имеем инойидеи, как ту, что она вещь, в которой формально или эми-нентно находится то нечто, которое мы воспринимаем,

т. е. которое объективно содержится в одной из нашихидей.

6. Субстанция, которой непосредственно присуще мыш-ление, называется духом (душой — Mens).

Я говорю здесь охотнее дух (Mens), чем душа (Anima),потому что последнее слово двусмысленно и часто обо-значает телесную вещь.

1. Субстанцию, представляющую субъект протяжения иакциденций, предполагающих протяжение, как фигура, по-ложение, местное движение и т. д., я называю Телом.

Что же касается того, существует ли лишь одна и таже субстанция, называемая духом и телом, или это дверазличные субстанции, это будет рассмотрено ниже.

8. Субстанция, которую мы познаем как в высшей сте-пени совершенную и в которой мы не представляем абсо-лютно ничего, что содержало бы какой-либо недостатокили ограничило бы совершенство, называется Богом.

9. Когда мы говорим, что нечто содержится в природеили понятии вещи, то это то же, как если бы мы сказали,что это верно относительно вещи или может быть спра-ведливо о ней высказано.

10. Две субстанции обозначаются как действительноразличные, когда каждая из них может существовать бездругой.

Постулаты Декарта мы выпустили, так как в после-дующем мы не выводим из них никаких заключений; номы серьезно просим читателя прочесть их и вниматель-но обдумать.

АКСИОМЫ

1. Мы приходим к познанию и уверенности в неизвест-ной вещи лишь через познание и уверенность в другой,которая в отношении достоверности и познания предше-ствует той.

2. Есть основания, заставляющие нас сомневаться в су-ществовании нашего тела.

Это было показано во Введении, поэтому выставляет-ся здесь как аксиома.

140

141

3. Если нам представляется что-либо иное, чем дух итело, то это во всяком случае нам менее знакомо, чем духи тело.

Следует отметить, что эти аксиомы ничего не утвер-ждают о вещах вне нас самих, но относятся лишь к тому,что мы находим в себе, поскольку мы. являемся мыслящи-ми существами.

Теорема 1

Мы ни в чем не можем быть безусловно уверены, покамы не знаем, существуем ли мы.

Доказательство. Эта теорема очевидна сама собою, таккак, кто не знает безусловно, существует ли он, не знает так-же, является ли он существом утверждающим или отри-цающим, т. е. достоверно ли он утверждает или отрицает.

Здесь следует также отметить, что хотя мы утвер-ждаем и оспариваем многое с большой уверенностью, необращая внимания на то, существуем ли мы, но если быэто не было предположено несомненным, то можно былобы. все подвергнуть сомнению.

Теорема 2

Что «я существую», должно быть известно само по себе.

Доказательство. Если это оспаривать, то данная истинамогла бы быть нам известна лишь через нечто другое, по-знание и достоверность чего (поакс. 1) должно в нас пред-шествовать утверждению: я есмъ. Но это нелепо (по пре-дыдущему); поэтому это утверждение должно быть известносамо по себе. Что и требовалось доказать.

Теорема 3

Утверждение, что «я существую» как вещь, состоящаяиз тела, не является ни первой истиной, ни истиной само-очевидной.

Доказательство. Многое заставляет нас сомневаться всуществовании нашего тела (по акс. 2); следовательно, мы

можем достигнуть уверенности в этом (по акс. 1) лишьчерез познание и уверенность в другой вещи, предшествую-щей этой в отношении познания и достоверности. Следо-вательно, утверждение: «я существую как существо телес-ное» не является ни первой, ни самоочевидной истиной.Что и требовалось доказать.

Теорема 4

Выражение «я есмь» может быть первой известнойистиной, лишь поскольку мы мыслим.

Доказательство. Суждение: «я телесная вещь, или со-стою из тела» не есть первая известная истина (по пред,т.), и я не уверен в своем существовании, поскольку ясостою из чего-либо иного, кроме души и тела. Ибо, по-скольку мы состоим из чего-либо иного, отличного от ду-ши и тела, это иное известно нам менее тела (по акс. 3).Поэтому выражение «я есмь» может быть первой извест-ной истиной, лишь поскольку мы мыслим, что и требова-лось доказать.

Королларий. Отсюда ясно, что дух, или мыслящая вещь,более известен, чем тело.

Для дальнейшего разъяснения надо прочитать «Нача-ла философии» Декарта, ч. I, § 11 и 12.

Схолия. Всякий воспринимает с наибольшей достовер-ностью то, что .он утверждает, отрицает, в чем сомневается,понимает, воображает и т. д., или, что он существует каксомневающийся, понимающий, утверждающий и пр. илиодним словом как мыслящий — в этом он уж не можетсомневаться. Вот почему суждение «я мыслю» или «я есмьмыслящий» представляет единственное и вернейшее осно-вание философии (по т. 1). И в науках для достиженияполной достоверности вещей ничего другого не ищут и нетребуют, кроме того, чтобы все выводилось из надежней-ших принципов и познавалось так же ясно и отчетливо,как принципы, из которых оно выведено. Отсюда ясно вы-текает, что все, что для нас так же очевидно и что мывоспринимаем так же ясно и отчетливо, как этот уже най-денный принцип, а также все, что согласуется с этим прин-

142

Основы философии Декарта...

Первая часть

143

ципом и так зависит от него, что если бы мы захотели вэтом сомневаться, то следовало бы подвергнуть сомнениюи самый принцип, все это должно считаться наиболее ис-тинным. Однако, чтобы при этом перечислении подвигать-ся со всякой осмотрительностью, я хочу сначала принятьза равно достоверное и воспринятое нами так же ясно иотчетливо лишь то, что каждый замечает в себе, посколькуон человек мыслящий; как, например, что он хочет тогоили иного, что он имеет известные идеи такого рода, чтоодна идея содержит в себе больше реальности и совершен-ства, чем другая; что, таким образом, идея, которая объек-тивно содержит бытие и совершенство субстанции, гораздосовершеннее той, которая содержит лишь объективное со-вершенство какой-либо акциденции, и что, наконец, из всехидей наиболее совершенной является та, которая имеетсвоим объектом всесовершеннейшее существо. Это, гово-рю я, мы воспринимаем не только как равно достоверное иравно ясное, но, может быть, еще отчетливее; ибо мы утвер-ждаем тогда не только то, что мы думаем, но и то, как мыдумаем. Далее, мы говорим также, что с этим принципомсогласуется и то, что не может вызывать сомнения, не под-вергая в то же время сомнению этого нашего непоколеби-мого основания. Так, например, если бы кто подверг сомне-нию ту истину, что из ничего никогда ничего не можетвыйти, он мог бы в то же время сомневаться, существуемли мы, пока мыслим. Ибо если я могу утверждать нечто оничто, именно, что оно может быть причиной чего-либо, тоя с таким же правом могу составить себе о ничто опреде-ленное представление и сказать, что я ничто, пока я мыс-лю. Но, так как это для меня невозможно, то я и не могудумать, что из ничего происходит нечто. Приняв во внима-ние все это, я решился поместить здесь в надлежащемпорядке принципы, которые необходимы, чтобы идти даль-ше и прибавить их к числу аксиом, тем более что и Декар-том они выставлены в конце его «Ответа на вторые возра-жения» как аксиомы, и я не могу быть точнее его самого.Однако, чтобы не отклоняться от начатого порядка, я хочупопытаться сделать их возможно более ясными и пока-зать, как они зависят друг от друга и все зависят от прин-

ципа «я есмь мыслящий» или согласуются с ним в досто-верности и обосновании.

АКСИОМЫ, ПРИНЯТЫЕ ДЕКАРТОМ

4. Есть разные степени реальности или бытия (entitas),ибо субстанция имеет более реальности, чем акциденцияили модус; точно так же бесконечная субстанция более, чемконечная. Поэтому и в идее субстанции больше объектив-ной субстанции, чем в идее акциденции, а в идее бесконеч-ной субстанции более, чем в идее конечной субстанции.

Эта аксиома очевидна из простого рассмотрения на-ших идей, в существовании которых мы уверены, так какони лишь состояния мышления; ибо мы знаем, сколькореальности или совершенства идея субстанции утвержда-ет о субстанции и сколько, напротив, идея состояния ут-верждает о состоянии. Если это так, то мы необходимопознаем, что идея субстанции содержит больше объек-тивной реальности, чем идея какой-либо акциденции, ит. д. (ср. сх. к т. 4).

5. Мыслящая вещь, узнав некоторые недостающие ейсовершенства, тотчас усвоит таковые, если это в ее власти.

Это каждый замечает в себе, поскольку он мыслящаявещь, поэтому мы вполне уверены в этом (по сх. к т. 4), ипо той же причине мы не менее уверены в следующейаксиоме, а именно:

6. В идее или понятии любой вещи содержится воз-можное или необходимое существование (ср. акс. 10 у Де-карта).

Необходимое существование содержится в понятии Бо-га или совершеннейшего существа; ибо иначе он представ-лялся бы несовершенным, что противоречит предположе-нию; напротив, случайное или возможное существованиесодержится в понятии ограниченной вещи.

7. Ни одна вещь или никакое действительно сущест-вующее совершенство вещи не может иметь причиной сво-его существования ничто или несуществующую вещь.

В сх. к т. 4 я показал, что эта аксиома так же ясна,как «я есмь мыслящий».

144

Основы философии Декарта...

Первая часть

145

8. Всякая реальность или совершенство, заключенное вкакой-либо вещи, находится формально или эминентновее первой и адекватной причине.

Под «эминентным» я разумею случай, когда причинасодержит всю реальность действия более совершенно, чемсамо действие; под «формальным» — случай, когда причи-на содержит реальность одинаково совершенно.

Эта аксиома зависит от предыдущей; ибо если при-нять, что в причине нет ничего или находится меньше,чем в действии, то в причине ничто было бы причинойдействия. Но это (по предыдущей акс.) абсурдно, поэто-му не всякая вещь может быть причиной определенногодействия, но только такая, в которой содержится эми-нентно или, по крайней мере, лишь формально каждое со-вершенство, заключенное в действии.

9. Объективная реальность наших идей требует причи-ны, в которой та же самая реальность содержится не толь-ко объективно, но формально или эминентно.

Эта аксиома признается всеми, хотя ею много злоупот-ребляли. Именно когда кто-нибудь представляет нечто но-вое, то каждый спрашивает о причине такого понятия илитакой идеи и успокаивается лишь, когда можно указатьтакую причину, которая формально или эминентно вклю-чает столько же реальности, сколько объективно содер-жится в том понятии. Эта теорема достаточно выясняет-ся примером машины, представленным Декартом в § 17,ч. 1 его «Начал». Точно так же если кто-нибудь спросит,откуда человек имеет идеи своего мышления и своего тела,то каждый видит, что он имеет их из себя самого, таккак он содержит формально все то, что идея содержитобъективно. Поэтому если бы человек имел идею, содер-жащую более объективной реальности, чем он сам имеетформальной, то мы, побуждаемые естественным разумом,необходимо стали бы искать вне самого человека другойпричины, которая содержала бы всю эту реальность фор-мально или объективно. Кроме этой, никто не мог ука-зать другой причины, которая бы воспринималась так жеясно и отчетливо. Далее, что касается истины этой ак-сиомы.то она очевидна из предыдущего. Ибо (по акс. 4) в

идеях бывают различные степени реальности или бытия,и потому они требуют, смотря по степени своего совер-шенства, и более совершенной причины (по акс. 8). Ностепени реальности*, замечаемые в идеях, находятся вних же не поскольку они рассматриваются как модусымышления, но поскольку одна представляет субстанцию,а другая лишь модус субстанции или, одним словом, по-скольку они рассматриваются как изображение вещей.Отсюда очевидно, что для идей не может быть другойпервой причины, кроме той, которую все своим естествен-ным разумом видят ясно и отчетливо, именно той (мыее только что показали), в которой содержится формаль-но или объективно та же реальность, которая в идеяхзаключается объективно. Чтобы яснее понять это заклю-чение, я объясню его несколькими примерами. Например, ес-ли кто-либо видит перед собою две книги (а именно, однуотличного философа, другую какого-нибудь писаки), напи-санные тем же почерком, и при этом обращает вниманиене на смысл слов (т. е. поскольку они представляют какбы картины), но лишь на начертание и последовательностьбукв, то он не заметит между обеими книгами никакойразницы, которая бы его заставила искать разных причин;он скорее будет считать обе книги исходящими одинаковоиз одной и той же причины по одному и тому же способу.Если же, напротив, он обратит внимание на смысл слов иречи, то найдет между этими книгами большое различиеи выведет отсюда, что первая причина одной книги долж-на сильно отличаться от первой причины, второй книгии одна была в сравнении с другой настолько совершеннеев смысле истины, насколько оказываются различны смыслречи в обеих книгах или слова, если они рассматриваютсякак картины. Впрочем, я говорю здесь о первой причинекниги, которая должна необходимо существовать, хотя идопускаю и предполагаю, что одна книга могла быть спи-сана с другой, как это и без того ясно. Это можно такжеясно доказать на примере портрета какого-либо госуда-ря. Если обращать внимание только на материю портре-

* Ив этом мы уверены, так как замечаем это в себе, посколь-ку мы мыслим (см. пред. ex.).

146

Основы философии Декарта...

Первая часть

147

та, то нельзя заметить разницы с другими картинами,которая заставила бы искать различные причины, и мож-но даже думать, что эта картина скопирована с другой, апоследняя с третьей, и так без конца. Ибовполне понят-но, что для ее исполнения не нужно другой причины. Еслиже обратить внимание на самую картину, то необходи-мо искать первую причину, содержащую формально илиэминентно то, что эта картина содержит в виде пред-ставления. Я не знаю, что еще можно требовать для под-тверждения и объяснения этой аксиомы.

10. Для сохранения вещи нужна не меньшая причина,чем для ее первого произведения.

Из того, что мы мыслим в данный момент, не следуетнеобходимо, что мы и впоследствии будем мыслить. Ибопонятие, которое мы имеем о нашем мышлении, не заклю-чает (или содержит) необходимого бытия мышления;ведь я могу ясно и отчетливо представить мышление*,если я даже допущу, что оно не существует. Но так какприрода всякой причины должна содержать или заклю-чать в себе совершенство ее действия (по акс. 8), то оче-видно, что в нас или вне нас в настоящий момент необхо-димо должно быть нечто, чего мы еще не знаем, понятие очем или природа чего заключает и бытие и что являетсяпричиной того, что наше мышление начало и продолжа-ет существовать. Ибо хотя нагие мышление начало су-ществовать, но его природа и сущность заключают те-перь его необходимое существование столь же мало, какво время его небытия, и оно поэтому нуждается для сво-его продолжения в такой же силе, какая необходима дляего начала. То, что я здесь сказал о мышлении, имеет силуи для всякого другого предмета, сущность которого незаключает его необходимого существования.

11. Не существует ни одной вещи, о которой нельзяспросить, какова причина (или основание) ее существова-ния (см. акс. 1 у Декарта).

Так как существование — нечто положительное, то нель-зя сказать, что оно имеет причиной ничто (по акс. 7);

* Это открывает каждый в себе самом, поскольку он являетсямыслящей вещью.

поэтому надо указать какую-нибудь положительную при-чину, или положительное основание для его бытия, будетли это внешняя причина, т. е. такая, которая содержитсявне самой вещи, или внутренняя, т. е. такая, которая со-держится в природе и определении существующей вещи.Следующие ниже четыре теоремы заимствованы у Де-карта.

Теорема 5

Существование Бога познается из простого рассмот-рения его природы.

Доказательство. Когда говорят, что нечто содержится вприроде или понятии предмета, это то же самое, как еслиговорят, что это нечто есть истина этого предмета (по опр. 9).Но необходимое существование содержится в понятии Бога(по акс. 6); поэтому верно, когда говорят о Боге, что в немсодержится необходимое существование, или что он суще-ствует.

Схолия. Из этой теоремы вытекает много важных следст-вий. На основании только ее можно сказать, что природеБога принадлежит существование, или понятие Бога со-держит его необходимое существование, так же как в по-нятии треугольника содержится то, что три его угла равныдвум прямым; или его существование, равно как и его сущ-ность, есть вечная истина. От этой теоремы зависит почтивсе познание атрибутов Бога, которое приводит нас к люб-ви к Богу (т. е. к высшему блаженству). Поэтому весьмажелательно, чтобы человеческий род понял, наконец, этовместе с нами. Впрочем, я понимаю, что существуют из-вестные предубеждения*, мешающие понять эту теоремубез затруднений. Если же кто-либо по доброй воле или излюбви к истине и своей истинной пользе исследует дело иобдумает то, что сказано в пятом «Размышлении», в кон-це «Ответа на первые возражения», как и то, что я изла-гаю в гл. 1, ч. II «Приложения» относительно вечности, тоон, без сомнения, вполне ясно поймет это, и никто не смо-

* Ср. § 16, ч. 1 «Начал».

148

Основы философии Декарта...

Первая часть

149

жет уже сомневаться в том, имеет ли он идею Бога (чтобезусловно является первым основанием человеческого бла-женства). Ибо он тотчас увидит, что идея Бога совершенноотлична от идей других вещей, как только рн познает, чтоБог как в отношении сущности, так и в отношении суще-ствования совершенно отличен от других вещей. Поэтомунет нужды разъяснять этот вопрос далее.

Теорема 6

Существование Бога доказывается a posteriori уже изодного того, что идея Бога находится в нас.

Доказательство. Объективная реальность каждой нашейидеи требует причины, в которой эта реальность содержит-ся не только объективно, но формально или эминентно (поакс. 8). Но мы имеем идею Бога (по опр. 2 и 8) и объектив-ная реальность этой идеи не содержится в нас ни формаль-но, ни эминентно (по акс. 4) и не может содержаться ни вчем ином, как только в самом Боге (по опр. 8). Следова-тельно, эта идея Бога, которая есть в нас, требует самого Бо-га в качестве причины, и потому Бог существует (по акс. 7).

Схолия. Некоторые отрицают, что они имеют какую-либо идею Бога, хотя, как они сами говорят, они его почи-тают и любят. И если даже сделать очевидным для этихлюдей определение и атрибуты Бога, то этим нельзя ниче-го достигнуть. Это все равно, как если бы хотели объяс-нить слепорожденному различие цветов, различаемых на-ми. Этих людей, пожалуй, следовало бы считать новымвидом животных, стоящих посередине между людьми инеразумными зверями, — столь мало значения мы долж-ны придавать их словам. Ибо спрашивается, как можноиначе показать идею вещи, если не давать ее определенияи объяснить ее атрибуты? И поскольку именно это мыделаем относительно идеи Бога, то нас не должны сму-щать слова тех, которые отрицают идею Бога лишь пото-му, что они не могут составить в своем мозгу его образ.

Далее следует отметить, что Декарт, привлекая аксиому 4к доказательству того, что объективная реальность идеиБога не содержится в нас ни формально, ни эминентно,

предполагает, что каждый знает, что он не представляетбесконечной субстанции, т. е. ни всеведущ, ни всемогущ. Ион может это предполагать, так как всякий, знающий, чтоон мыслит, знает также, что он во многом сомневается ине все видит ясно и отчетливо.

Наконец, надо заметить, что из опр. 8 также ясно сле-дует, что нет многих Богов, но только один, как я яснодоказываю в т. II и в гл. 2, ч. II нашего «Приложения».

Теорема 7

Существование Бога доказывается также тем, что мысами, имея его идею, существуем.

Схолия. Для доказательства этой теоремы Декарт при-нимает две следующие аксиомы: 1. То, что может произ-вести большее или более трудное, может также произве-сти и меньшее. 2. Труднее произвести или сохранить (поакс. 10) субстанцию, чем атрибуты или свойства суб-станции.

Я не знаю, что он хочет этим сказать. Ибо что он назы-вает легким и трудным? Ничего нет безусловно легкогоили трудного*, но лишь в отношении к своей причине.Поэтому одна и та же вещь может быть названа одновре-менно легкой и трудной, смотря по различию причин. Ес-ли же Декарт называет трудным то, что может быть сде-лано той же причиной с большим трудом, а легким то, чтоделается ею с малым трудом (например, сила, поднимаю-щая 50 фунтов, груз в 25 фунтов может поднять в 2 разалегче), то эта аксиома не безусловно верна; и он не можетна основании ее доказать то, что хочет. Ибо если он ска-жет: «Если бы я имел силу сохранить себя самого, то яимел бы также силу дать себе все те совершенства, кото-рых мне недостает» (именно потому, что это не требуеттакой большой силы), то я могу с ним согласиться, чтосила, которую я трачу на свое сохранение, могла бы также

* Чтобы не искать других примеров, возьмем пример паука,который ткет свою паутину с легкостью, тогда как люди могли бысделать ее лишь с большим трудом; напротив, люди исполняют слегкостью многое, что, может быть, невозможно и для ангелов.

150

Основы философии Декарта...

Первая часть

151

легче произвести многое другое, если бы я не нуждался вней для своего сохранения; но, лишь пока я ее трачу насвое сохранение, я оспариваю, что я могу ее тратить надругое, если это даже легче, как ясно видно из нашегопримера. Трудность также не устраняется, если сказать,что, будучи мыслящим существом, я также необходимодолжен знать, все ли свои силы я трачу на свое сохранениеи в этом ли причина, что я не могу доставить себе боль-ших совершенств. Ибо (несмотря на то, что здесь споридет не о самом предмете, но лишь о том, как из этойаксиомы следует необходимость теоремы) если бы я этознал, то я был бы больше и, может быть, мне нужно былобы более силы, чем я ^мею, чтобы сохранить себя в томвысшем совершенстве. Далее, я не знаю, требуется ли длясоздания субстанции больше труда, чем для создания ат-рибута (или сохранения его), т. е., выражаясь яснее и бо-лее философским языком, я не знаю, не нуждается ли суб-станция во всей своей силе и сущности, которыми онасохраняется, также для сохранения своих атрибутов. Но яоставляю это пока в стороне и исследую, что хочет сказатьнаш уважаемый автор, т. е. что он разумеет под словами«легкий» и «трудный». Я не думаю и не могу допустить,что он понимает под «трудным» невозможное (чего ни вкаком случае нельзя себе представить, как оно может слу-читься), а под «легким» то, что не содержит противоречия(что легко представить, как оно случается). Однако в треть-ем «Размышлении» он, на первый взгляд, это имеет в виду,говоря: «Я не должен также думать, что недостающее мнетруднее приобрести, чем то, чем я теперь обладаю; очевид-но, гораздо труднее было бы, чтобы я, т. е. мыслящая вещьили субстанция, возник из ничего, чем и т. д.». Это несогласовалось бы ни со словами автора, ни со всем егообразом мыслей. Ибо если отвлечься от первого, то междувозможным и невозможным, т. е. между мыслимым и не-мыслимым, не существует никакого соотношения, как ме-жду чем-нибудь и ничем; поэтому могущество так же малоподходит к невозможному, как творение и произведение кнесуществующему; поэтому не может быть никакого срав-нения между возможным и невозможным. К этому следу-

ет прибавить, что можно сравнивать друг с другом и по-знавать отношение лишь того, о чем я имею ясное и от-четливое понятие. Поэтому я оспариваю правильность за-ключения, что, кто может произвести невозможное, можетпроизвести и возможное. Ибо, спрашиваю я, что это былобы за заключение: кто может сделать четырехугольныйкруг, может сделать и круг, все радиусы которого равны;или: кто может заставить ничто испытать нечто, или: ктоможет пользоваться ничем как,материей, из которой оннечто изготовляет, тот будет также в состоянии сделатьнечто из чего-нибудь. Ибо между такими понятиями, каксказано, нет ни согласия, ни подобия, ни сравнения и ника-кого иного отношения. Каждый может это видеть, если онтолько немного подумает об этом. Поэтому я считаю, чтоэтот способ понимания вещей совершенно противен обра-зу мыслей Декарта. Если же рассматривать внимательновторую из обеих упомянутых аксиом, то, по-видимому, подбольшим и труднейшим Декарт подразумевает более со-вершенное, а под меньшим и легчайшим — менее совер-шенное. Но и тогда вопрос остается еще очень темным.Ибо и здесь остается упомянутая трудность, так как я, по-прежнему, оспариваю, чтобы тот, кто может сделать боль-шее, мог также и с тем же усилием, как надо, допустить вдоказываемой теореме, сделать меньшее.

Далее, когда он говорит «сотворение (или сохранение) суб-станции более значительно, чем то же относительно атри-бутов», то под атрибутами, конечно, он не может пониматьтого, что формально содержится в субстанции и отличаетсяот самой субстанции лишь в мысли; ибо тогда создание суб-станции и атрибутов — одно и то же. По той же причинеон не может также разуметь те свойства субстанции, кото-рые необходимо вытекают из ее сущности и ее определе-ния. Еще менее можно под ними понимать свойства и ат-рибуты другой субстанции, хотя это, кажется, и есть егомнение. Ибо если я, например, скажу, что я имею властьсохранить себя самого, т. е. конечную мыслящую субстан-цию, то я не могу поэтому также сказать, что я имею властьдать себе совершенства бесконечной субстанции, котораяпо всей своей сущности совершенно отлична от меня. Ибо

152