Часть 4.

Глава 3. ПОИСК ПУТИ К ОТКРЫТИЮ

1. Виды путей и определяющие их факторы

а) определение пути открыти

Путь открытия — это одна из важнейших методологических и логических характеристик исследовательского процесса. От его качества зависят результативность поисковой деятельности, количество затраченных в ходе ее осуществления времени и усилий, в целом успех исследования. Проблема пути — это перманентная проблема поискового процесса. Она возникает в начале поиска и вновь и вновь встает в ходе его развертывания. Если речь идет о познании принципиально нового явления, то сразу наметить правильный путь исследования невозможно. Путь открытия — это пострезультатный и постситуационный феномен, т.е. такой, каждая из последующих характеристик которого выявляется после достижения очередного результата и после того, когда сложится и сформируется очередная познавательная ситуация. Характер же последней зависит не только от поисковой деятельности исследователя, но и от множества других факторов и событий, имеющих место вокруг этой деятельности.

Путь открытия — это траектория движения исследователя или исследователей по пространству содержания изучаемого явления и релевантной ему области. Она начинается от выбранного отправного пункта и заканчивается конечной целью, искомым результатом. Этот путь можно охарактеризовать как естественно складывающийся, поскольку его траектория во многом зависит от наличных условий, возможностей исследователя, от различных внешних обстоятельств. Поэтому путь открытия и предстает как отражение истории и судьбы последнего.

Чтобы конкретно показать сложный и причудливый характер пути открытия, необычность влияющих на него обстоятельств, рассмотрим более или менее подробно историю одного из выдающихся открытий XX века.

б) минута, растянувшаяся на десятилети

Процесс открытия можно назвать полидинамическим, поскольку в нем участвует и взаимодействует множество разнообразных факторов. Он развивается чаще всего по нескольким направлениям, включает в себя субпроцессы, содержит различные уровни и планы. Эти качественно разные параметры могут находиться друг с другом как в согласии, так и в противоречии. Отсюда проистекает, с одной стороны, поступательный характер развития этого процесса, с другой — его парадоксальность, причудливый облик его пути. Для описания процесса открытия требуется большой комплекс специальных понятий, а именно таких, как путь и логика открытия, динамика этого пути, интенциальный и неинтенциальный планы данного процесса, преднамеренные и непреднамеренные открытия и др. Материалом, на котором можно продемонстрировать действие и проявление названных факторов, могут быть многие открытия. Я выберу для этой цели открытие, совершенное в 1956-1961 годах в Англии и Канаде химиком Нилом Бартлеттом, ставшим позднее профессором калифорнийского университета. Причиной такого выбора является то, что его автор сам довольно точно и подробно описал совершенный им крайне успешный научный поиск[1].

Парадоксальность открытий выражается прежде всего в том, что к тому или иному результату исследователи идут обычно довольно долго. После совершения открытия и постижения механизма получения искомого результата для воспроизведения этого процесса требуется несравнимо меньшее время. Так, чтобы окислить ксенон (один из инертных газов), сейчас достаточно одной минуты. Процесс же исследований, который помог понять, как это можно сделать, занял шесть десятилетий. Другой парадокс состоит в том, что для осуществления того или иного открытия часто имеются в наличии все необходимые условия, но тем не менее совершается оно нередко с большим запозданием. Так было и в случае поиска способа заставить инертные газы вступить в реакции с другими химическими элементами. Суть открытия Бартлетта как раз и состоит в решении этой задачи, с которой, по его мнению, можно было справиться на много лет раньше. Упомянутые выше понятия позволяют как объяснить причину этих и других парадоксов научного поиска, так и раскрыть некоторые из механизмов и особенностей пути исследования.

В своих изысканиях ученые руководствуются теми или иными исходными представлениями, понятиями, установками, целями, намерениями и т.п. Все эти факторы образуют особый план исследования, который можно назвать интенциальным. Через него реализуется сознательная деятельность исследователей, ее активный, целенаправленный характер. К этому плану можно также отнести сознательно выбранные теоретические предпосылки поиска, методологические и эвристические принципы и правила исследования. В интенциальном плане следует различать, с одной стороны, такие идеи, представления, цели, намерения и т.п., которые адекватны искомому, ведут к его открытию, а с другой стороны, такие, которые, напротив, оказываются неадекватными ему. Элементы второго рода в большинстве случаев являются помехой в научном поиске, ведут его по неправильному пути. Но и здесь может проявиться парадоксальность исследовательского процесса. Дело в том, что имеется немало случаев, когда именно ошибочные идеи, цели, представления и установки способствовали совершению открытий. Ошибочные цели, идеи и представления, несмотря на свою несостоятельность в качестве элементов знания, тем не менее активизируют поисковую деятельность, побуждают исследователей к осуществлению тех или иных наблюдений, экспериментов, к построению теоретических конструкций. Тем самым они стимулируют поисковые действия с мало или совсем неизученными объектами, которые несомненно могут заключать в себе какое-то еще нераскрытое содержание. А в этих условиях любые познавательные операции вполне могут оказаться продуктивными.

Интенциальный план в решении проблемы инертных газов, т.е. их способности или неспособности реагировать с другими элементами, поначалу состоял из двух противоположных точек зрения. Химики-теоретики (Антропофф в 1924 г., Полинг в 1930 г.) говорили, например, о возможности соединения ксенона с самым активным элементом фтором, т.е. об образовании фторидов ксенона. Этот вывод, сделанный, в частности, на основе большой прогностической силы периодического закона Менделеева, ориентировал исследователей на поиск способов синтеза подобных веществ. Однако в 1932 году после проведенных опытов ряд авторитетных экспериментаторов заявил, что ксенон не может реагировать со фтором. Последняя точка зрения утвердилась в химии, и в течение более чем двух десятилетий поиск решения этой задачи не осуществлялся. Как оказалось позднее, такая установка была неверной. Не было соблюдено одно из важнейших правил научных исследований, его можно сформулировать так: необходимо самым тщательным способом и до получения бесспорных свидетельств проводить исследование по всем возможным направлениям и на разных уровнях — эмпирическом и теоретическом. В противном случае в познании того или иного явления без достаточных оснований будут “заморожены” в принципе перспективные исследования. Так и произошло в решении упомянутой проблемы. В данном разделе химии утвердился застой.

Каким образом возможно осуществить выход из такой ситуации? Это может быть сделано в рамках интенциального плана, для чего необходимо выдвинуть новые идеи, осуществить смелые и нетрадиционные подходы к стоящей проблеме, применить качественно новые методы и приемы исследования. Но, оказывается, такие шаги ученые не всегда делают в подобных ситуациях, вследствие чего застой продлевается. В таких случаях выход из тупика помогает совершить неинтенциальный план познавательного процесса.

Что же представляет собой этот план?

Он включает в себя те факторы, которые вовлекаются или, наоборот, исключаются из познавательного процесса помимо осознанных целей, намерений, представлений, действий исследователя. Это непреднамеренные действия субъекта, действия его в соответствии с неадекватными для данной познавательной ситуации или исследуемого объекта установками или целями (квазицелями), неосознаваемые мыслительные процессы, скрытое содержание изучаемых объектов, о которых ученый не подозревает. Часто содержание исследуемых объектов, а также возможности познавательных средств (приборов, инструментов, методов) превосходят цели и задачи исследования, т.е. обладают по отношению к ним определенной избыточностью. Эта избыточность и может стать причиной неожиданных результатов, новых открытий. Познавательные средства с избыточным потенциалом позволяют, таким образом, обнаружить и изучить не только искомое явление, но и выявить какой-либо аномальный феномен. В ходе исследовательских действий ученого может сложиться такая познавательная ситуация, которая сознательно не предполагалась им, но которая оказывается способна привести к неожиданному эффекту.

В истории изучения реактивности инертных газов неинтенциальный план помог найти способ их окисления. В 1956 году молодой химик Нил Бартлетт решил очистить от брома шестифтористую платину (PtF6). С этой целью он поместил это соединение в кварцевую трубку и начал нагревать горелкой. Исходя из его представлений и установок должен был появиться летучий светло-желтый газ, который затем превратился бы в жидкость, содержащую бром. Но к своему удивлению Бартлетт увидел в трубке совершенно иной продукт реакции — красные кристаллы. Последующие исследования показали, что в этом продукте нет никакого брома. В нем содержался (что также было неожиданностью) кислород. При этом кислород оказался (что было еще более неожиданным) окисленным фтористой платиной. Так начинающий химик совершил одно из крупнейших открытий нашего времени — способность шестифтористой платины быть чрезвычайно сильным окислителем. Это было настолько неожиданно, что коллеги Бартлетта сочли этот результат ошибочным.

Анализируя эти опыты Бартлетта с точки зрения понятия неинтенциального плана, мы видим, что к образованию ситуации открытия и к самому открытию привел ряд выходящих за рамки сознательных намерений ученого факторов. Это прежде всего квазицель. Химик поставил задачу очищения фтористой платины от брома, которая оказалась неадекватной, поскольку брома в данном соединении не было. Однако эта квазицель включила в поисковый процесс два важных компонента — данное соединение и способ воздействия на него (нагревание в стеклянной трубке). Кроме того, в процесс включился помимо намерений исследователя кислород, который не нужен был для его экспериментов, но который благодаря внешней среде (воздуху) стал еще одним важным компонентом ситуации открытия: именно на него подействовала фтористая платина и тем самым проявила себя как сильнейший окислитель. Таким образом, исследование благодаря неинтенциальным факторам было переключено с решения одной и довольно тривиальной задачи на другую и притом принципиально иного характера и значения — на задачу использования фтористой платины в качестве эффективного окислителя, чем после этого Бартлетт и занялся. Весь этот процесс, что вполне очевидно, также носит парадоксальный характер. Бартлетт получил результат в корне отличный от того, который он ожидал.

Итак, мы видим, что как в этом, так и во множестве других научных исследований неинтенциальный план выводит поиск на новый путь, становится производителем аномальных результатов. В определенных случаях он оказывается эффективнее интенциального плана и выводит проблему из состояния застоя. Неинтенциальный план по содержанию богаче интенциального, поскольку через него в поисковый процесс могут включаться самые разнообразные объекты действительности, могут возникать самые неожиданные комбинации, могут проявить себя нераскрытые возможности познавательных средств, может быть указан правильный путь исследования. Этот план помимо намерений ученого может повлиять на выбор объекта исследования и на дальнейший его ход. В самом деле, Бартлетт, собираясь очистить от брома фтористую платину, надеялся получить бромиды фтора. Однако вопреки его ожиданию к нему в руки попала соль, в которой фтористая платина оказалась соединенной с кислородом. Эта соль и явилась той аномалией, которая раскрыла исключительную окислительную способность фторида платины. Во всем этом проявляется дивергентность неинтенциального плана — его отличие от плана интенциального, расхождение с ним. Благодаря этой черте неинтенциального плана в судьбе ученых и происходит то, что обычно называют везением. Именно этот план вовлекает в поисковое поле те факторы, которые приводят к неожиданным результатам. И это касается не только объектов и методов исследования, но и тех или иных элементов знания, которые по каким-то внешним причинам попадают в поле зрения исследователя и затем могут сыграть большую продуктивную роль, и неожиданных контактов с другими исследователями, что также может способствовать творческой удаче. У Бартлетта это проявилось в том, что когда он переехал из Англии на работу в один из канадских университетов, то именно там к нему попал в качестве аспиранта человек, владевший как раз тем методом химического анализа, который позволил определить состав красных кристаллов, что было крайне трудным делом и без чего нельзя было двигаться дальше. Путь исследования приобретает все более прямой и результативный характер.

Поскольку неинтенциальный план способен порождать аномалии, то от исследователя требуется умение видеть их как таковые. Очень легко можно просмотреть их и дать им тривиальную интерпретацию, тем самым упустив шанс совершить выдающееся открытие. Как раз так случилось с группой ученых аргоннской лаборатории в США. Они много работали со фтористой платиной, и к ним в руки попадало в больших количествах то самое красное вещество, которое получил Бартлетт, но они не увидели в нем чего-то необычного и истолковали его как досадное следствие взаимодействия этой платины с водой, что только “портило” материал опытов. Никому не пришло в голову подумать: а не является ли этот “испорченный” материал следствием какой-то другой реакции? Однолинейность мышления, убеждение, что то или иное явление может быть следствием лишь какой-то одной и притом уже известной причины, помешало посмотреть на данный продукт с другой точки зрения. Вследствие этого вторгшаяся в деятельность названных ученых перспективная линия исследования не получила развития. Путь к открытию в этом случае был прерван в самом его начале. Избежать подобных просчетов можно, если руководствоваться презумпцией возможной разно- и многопричинности одних и тех же явлений. Тогда, в казалось бы, очевидном можно увидеть нечто аномальное. Иными словами, мышление должно одновременно работать по разным схемам и парадигмам — традиционным (стереотипным) и дивергентным (нетрадиционным, парадоксальным), допускать возможность неожиданных поворотов и ходов исследовательского процесса.

Неинтенциальный план действует не сам по себе. Он приводится в движение деятельностью ученого в интенциальном плане. Вследствие этого взаимодействия на путях научного поиска появляются так называемые непреднамеренные открытия. Исследователь помимо своих сознательных намерений получает некий новый результат, выходит на новое направление поиска. Открытие здесь не ограничивается обнаружением аномалий. Открытием становится и тот метод, та процедура, с помощью которой, не ожидая этого, ученый приходит к новому достижению. Ему становится ясно, что данный метод, данная процедура — это средство выявления или порождения аномалий, средство освоения новых направлений исследовательской деятельности. Так в руках ученого оказывается инструмент, который он может применять для получения и других новых результатов. Именно таким образом подошел к результатам своих первых опытов Бартлетт. Увидев во фториде платины мощный окислитель, он решил использовать его как средство для окисления неподдающихся ранее никаким химическим воздействиям инертных газов, прежде всего наиболее перспективного в этом отношении ксенона.

Характер действий Бартлетта на этапе первых опытов, независимо от его сознательных интенций, можно определить объективно как реализацию приема поискового экспериментирования. Такое экспериментирование может совершаться, как это часто и бывает, сознательно. Исследователь строит самые разнообразные комбинации объектов, условий и средств исследования. Для этого требуется большая фантазия, развитое воображение и изобретательность. Процессы, происходящие в неинтенциальном плане, благодаря действию находящихся вне сознательной сферы исследователя факторов стихийно формируют другие комбинации и тем самым помогают ученому расширить и разнообразить поле и содержание поискового экспериментирования. Иными словами, неосознанно действующий предметный мир творит вместе с сознательно работающим творцом. Из факта продуктивного, но стихийного действия неинтенциальных факторов можно было сделать сознательно используемый методологический вывод: нужно проводить как можно более необычные и разнообразные наблюдения и эксперименты, в том числе противоречащие устоявшимся представлениям. Необходим и другой вывод: проводя какие-либо исследования, нужно внимательно следить за возможным появлением непредусмотренных или побочных результатов, поскольку вместе с ученым в этом процессе участвует еще один генератор нового — неинтенциальный план. При поисковом экспериментировании весьма полезно действовать по принципу контраста: делать то, что считается невозможным, невероятным, противоположным общепринятому. В одних случаях это не даст какого-то интересного результата, в других же может привести к экстраординарному открытию.

Противоположностью непреднамеренных открытий являются открытия преднамеренные. К ним идут иными путями. В этом случае заранее ставятся определенные цели, используются с полным знанием возможных последствий выбранные методы, исследователь опирается на ясно сформулированные идеи и теоретические предпосылки, более или менее определенно представляет себе ход и направление поискового процесса. Полученный результат вполне соответствует названным факторам и не является неожиданным, хотя и может носить характер чрезвычайного, революционного, если его соотносить с традиционными взглядами. Так, постигнув необычную окислительную способность фтористой платины, Бартлетт продлил путь исследования, ставя теперь уже сознательно дальнейшую цель — использовать ее для окисления ксенона, и вопреки скепсису других химиков добился этого результата, который для него уже не был неожиданным. Так стихийно проявивший свои свойства объект становится средством дальнейшего движения по вновь открывшемуся пути.

Из изложенного видно, что в случаях, подобных исследованию Бартлетта, процесс открытия состоит из двух этапов: этапа непреднамеренного и этапа преднамеренного открытия. Этим и определяется сложный характер пути и логики таких исследований. Кроме того, у этих открытий возможна еще и предыстория — первоначальные преднамеренные попытки получить тот результат, которым в конце концов заканчиваются эти исследования. В отношении инертных газов это были попытки в 1920-х — начале 1930-х годов теоретического и эмпирического решения проблемы реактивности этих газов. Такие попытки означают стремление исследователей прийти к решению задачи прямым и коротким путем. Но как в этом, так и во многих других случаях прямой путь оказывался трудным и нерезультативным. И тогда к искомому результату приходится идти обходным путем. В случае с инертными газами на этот путь химия в лице Бартлетта встала неосознанно. Ее направил по нему неинтенциальный путь исследования. Практический же вывод из подобного случая заключается в следующем: если прямой путь не дает искомого результата, то это еще не означает, что он вообще невозможен; необходимо провести исследование по другим путям и направлениям, не прерывать поиск преждевременно. Не следует ждать, когда положение будет исправлено парадоксальным образом, т.е. недостатки сознательного поиска при благоприятном стечении обстоятельств будут устранены действующими помимо сознания исследователей неинтенциальными факторами.

Неудачи на прямом пути могут быть обусловлены ограниченными возможностями выбранных средств исследования, прежде всего методов. Порой поиск ограничивается привлечением какого-либо одного метода или нескольких методов одного типа, тогда как результат, как потом оказывается, может быть получен методами совершенно иного рода. Поэтому целесообразно привлекать самый широкий спектр познавательных средств, в том числе использовать методы и процедуры противоположного характера. До Бартлетта химики пытались заставить ксенон вступить в реакцию со фтором посредством сильного нагревания их смеси в стальной бомбе или пропуская через эту смесь электрический разряд. Бартлетт же просто погрел эту смесь в стеклянной трубке, т.е. применил противоположный прием.

Путь открытия выступает как более или менее упорядоченная совокупность всех действий и шагов, ведущих к нему. Эта совокупность может быть представлена в виде одной или нескольких последовательностей, параллельных или тем или иным образом переплетающихся между собой. Элементы этого пути определенным образом связаны друг с другом. Эта связь, соотнесенность и обусловленность познавательных действий, а также полученных на пути исследования промежуточных результатов, обеспечивающих достижение конечной цели, и представляют собой логику открытия. Благодаря ей поисковый процесс не идет абсолютно произвольно и хаотично. Он более или менее определенно детерминирован рядом факторов. На ход развития исследования, на его направленность влияют характер наличной познавательной ситуации, определяемый прежде всего объемом и качеством относящихся к проблеме знаний и необходимых средств, познавательные способности исследователя, та форма или аспект, которыми изучаемый объект дан ученому. Если путь открытия складывается из этапов непреднамеренного и преднамеренного открытия, то центральным звеном логики этого процесса является переход во многих случаях от квазицелевого поиска к поиску со вполне адекватной целью, а также переход от стадии с определяющей ролью неинтенциальных факторов к стадии, определяемой интенциальными факторами. Логика каждой из этих стадий определяется существенной спецификой процессов, соответствующих этим стадиям. Процесс, происходящий на стадии непреднамеренного открытия, представляет собой широкий поток познавательной деятельности, выступающий в форме полидинамического стохастического процесса. Он охватывает множество исследований, проводящихся в соответствующей области науки, в которые вовлечены в значительном количестве разнообразные объекты и средства исследования, в которых участвует множество исследователей. В таком процессе далеко не все протекает по заданным программам и правилам. В нем возможны различные неожиданные и случайные события. А поскольку таких событий много из-за высокой динамичности и многокомпонентности процесса, то высока и вероятность появления аномальных и важных результатов. Именно так и произошло с непреднамеренным открытием Бартлеттом большой окислительной способности фторида платины.

С переходом к этапу преднамеренного открытия характер поискового процесса принципиально меняется. Также меняется и характер логики поиска. Теперь познавательные действия детерминируются адекватно истолкованным аномальным результатом и точно определенной конечной целью. Между этими крайними пунктами появляются промежуточные результаты и промежуточные цели, которые детерминируют выбор познавательных средств, обеспечивающих движение в правильном направлении. Поиск в соответствии с этими детерминантами делает путь исследования более прямым и определенным, следовательно, и конечный результат достигается значительно быстрее.

в) виды путей открыти

Уже из представленного только что описания видно, что путь открытия может быть извилистым и прямым, долгим и коротким, периферийным (обходным, окольным, обочинным) и магистральным. Кроме того, путь открытия может быть узким и многолинейным, латентным и манифестированным, непрерывным и прерывистым. В науке широко используются эмпирический и теоретический пути исследования, восходящий, направленный от периферии явления к его базисному уровню, и нисходящий, т.е. имеющий противоположное направление. Нередко научный поиск движется по ограниченному, малоперспективному или вовсе неперспективному пути. И как часто исследования ведутся по ошибочным путям! Вот перед каким богатым набором возможных путей стоит всякий исследователь в начале поисковой деятельности. Каким из них он пойдет, на каком окажется — чаще всего ему неизвестно, хотя его желание — идти как можно более коротким, правильным, оптимальным путем.

Можно ли в какой-то степени удовлетворить этому желанию? Теория научного творчества ставит своей целью оптимизацию исследовательского поиска, а значит, и решение данной задачи. Такое решение может быть получено путем изучения практики движения ученых в своих исследованиях по различным путям и выработке на этой основе ряда методологических правил и рекомендаций, способных помочь в решении проблемы выбора оптимального пути. Этой работой мы сейчас и займемся.

г) извилистый и прямой пути

Вид пути определяется тем, совпадает он или нет с направлением тех связей и отношений, которые в исследуемом объекте наиболее прямым и непосредственным образом идут от той стороны, элемента или характеристики этого объекта, который выбран в качестве отправного пункта исследования, к той стороне, элементу или характеристике, которая является целью данного исследования. Оттого, насколько путь исследования приближается или отдаляется от этого направления, этот путь и будет иметь характер извилистого или прямого, долгого или короткого, магистрального или окольного и т.д. Для извилистого пути характерно повторяющееся приближение и отдаление от названного направления. Прямой же путь, напротив, совпадает с линией указанных связей и отношений. Извилистый путь складывается из движений по прямой линии, из обходов и возвратов, из тупиков, так как может наталкиваться на множество препятствий и трудностей. А в этих условиях неизбежны зигзаги. Они становятся способом их преодоления.

Зигзагообразный ход исследования продуктивен в процессе формирования законов, других научных положений и даже теорий. Процесс начинается с выдвижения идеи и догадки, затем отыскиваются подтверждающие или опровергающие данные. После этого исходное утверждение уточняется или видоизменяется. Этот цикл продолжается до получения бесспорного для данного этапа познавательной деятельности положения.

Зигзагообразность исследовательского процесса проявляется также в случае отказа ученых от изучения той или иной проблемы, того или иного аспекта явления из-за их трудностей, а то и из-за непонимания релевантности данной проблемы изучаемому явлению. Однако на более позднем этапе после накопления необходимых средств и знаний происходит возврат к оставленной ранее проблеме, возобновляется процесс ее исследования. Так в свое время (конец XIX века) З.Фрейд, занимаясь изучением бессознательного, отказался от исследования одного из наиболее ярких проявлений этого феномена — гипноза, ссылаясь на его чрезмерную сложность, “мистичность” и непонятность. Из-за этих своих черт гипноз, по словам Фрейда, даже задерживал развитие психоаналитического метода, который основывался на работе с осознаваемыми процессами. Однако во второй половине XX века ряд психологов, таких как Л.Шерток, Ф.Рустан и др., поняли, что без учета роли гипноза в психоаналитической терапии невозможно до конца постичь этот метод лечения и поэтому вернулись к его изучению. Познание гипнотических феноменов позволит, как считает Шерток, расширить и углубить психоаналитическое понимание сознательных и бессознательных процессов, происходящих во время психотерапевтического взаимодействия врача и пациента.

В подобном зигзагообразном движении поискового процесса проявляется действие челночно-поступательного механизма. Изучение одного в какой-то степени менее сложного явления облегчает затем изучение ранее неосиленного явления, познание которого в свою очередь дает ключ к неясным моментам первого.

Но не всякий возврат в изучении того или иного явления оказывается продуктивным и продвигающим поиск вперед. Нередки случаи регрессии познавательной деятельности, возврата к таким прежним взглядам или теориям, которые уже преодолены другими научными направлениями и познавательная ценность которых фактически утрачена. Такие попятные движения возможны вследствие излишней приверженности к старым представлениям и недооценке новых воззрений. Отход от истинного пути исследования объясняется также скептическим отношением к новым фактам, а то и полным их игнорированием. Средством избежания таких недостатков является преодоление психологического барьера, дающего о себе знать в периоды изучения качественно новых и сложных явлений.

Извилистым поиск оказывается и при движении по окольным, обходным, обочинным путям. В этих случаях исследование идет по периферии содержания изучаемого явления, т.е. по его менее существенным, менее значимым сторонам и признакам. У такого движения могут быть две причины. Во-первых, подобные пути выбираются потому, что исследователь не знает о существовании других, главных и прямых путей. Он полагает, что избранный путь проходит по сущностным характеристикам явления. В иных же случаях исследователь сознательно выбирает такие периферийные пути, поскольку они в сложившейся познавательной ситуации доступны ему и в конце концов хотя и с извивами, но приведут к конечной цели, тогда как более прямые и магистральные пути по множеству различных причин недоступны в этой ситуации. Задача исследователя — суметь правильно определить характер избранного им пути. Это поможет более адекватно оценить получаемые во время движения по нему результаты. Дело в том, что такое движение обеспечивает, как правило, решение частных проблем, дает частные результаты, нераскрывающие существо явления. Если же ученый неверно определил характер пути, то он может неверно оценить и полученные результаты — принять их за существенные, решающие проблему по существу и в целом.

Именно так поступил влиятельный во второй половине XVIII — начале XIX вв. немецкий геолог Абраам Готлиб Вернер, основоположник направления, получившего название “нептунизм”. Он взялся за решение трудной и фундаментальной проблемы формирования рельефа Земли. Согласно его учению этот рельеф образовался под действием водной стихии — существовавшего якобы когда-то всемирного океана (отсюда и название направления). Океан представлял собой раствор различных веществ, которые, осаждаясь, и образовали нынешнюю земную кору, составляющие ее породы, а потоки воды прорезали долины.

С позиции современных геологических представлений эти явления не могли быть единственной и тем более главной силой, сформировавшей лик Земли. Процессы осаждения веществ из воды играли весьма ограниченную роль и не были основными. Тем самым очевидно, что Вернер шел по периферии явления, по его обочине, не понимая этого и считая выбранные им факторы ведущими. Аналогичную ошибку содержали и последующие решения этой проблемы — вулканизм, приписывающий извержениям вулканов ведущую роль в формировании рельефа Земли, и плутонизм, считавший такими факторами землетрясения и другие явления, исходящие из глубин Земли.

К истинной теории формирования рельефа Земли, которой стала современная глобальная тектоника литосферных плит, геология шла окольным путем. Это движение в достаточно активной форме начал немецкий геолог Альфред Вегенер, выдвинувший в 1912 году гипотезу мобилизма, допускавшую перемещение материков по поверхности Земли. Эта гипотеза зародилась на основе фактов, находящихся на самой отдаленной периферии глобального явления формирования поверхности Земли, на фактах, непосредственно несвязанных с теми процессами, которые определяют данное явление. Этими фактами были прежде всего сходство очертаний береговых линий по обе стороны Атлантического океана, а затем сходство растительного и животного миров в Африке и в Южной Америке. Другого пути для тогдашней геологии не существовало, поскольку не было мощных технических средств, позволяющих существенно приблизиться к масштабным процессам, происходящим на больших земных и океанических глубинах. Заслуга ученого в подобной ситуации состоит в том, чтобы на основе отдаленных и непрямых следствий, притом недостаточно богатых предугадать суть и масштабы базисных явлений.

Наконец, еще один из видов периферийного пути — обходной — используется тогда, когда не удается сразу и непосредственно решить стоящую проблему. В такой ситуации ученый решает другую проблему, но именно такую, результат которой оказался бы пригодным для разрешения первоначальной задачи. Так, возвращаясь к случаю с Н.Бартлеттом, мы видим, что он не сразу окислил ксенон. Сначала это ему удалось сделать по отношению к кислороду, и только после этого найденный способ окисления он применил к инертному газу.

Кружным путем пришел к решению долго занимавшей его проблемы И.И.Мечников. Суть проблемы состояла в том, как организмы борются с инфекцией. Чтобы прийти к решению данной проблемы, этому ученому также пришлось сделать шаг в сторону. Однажды, наблюдая за личинками морской звезды, он бросил несколько шипов розы в их скопление. Личинки окружили шипы и начали их переваривать. Поняв механизм этого явления, Мечников мысленно возвратился к процессу, который происходит, когда, например, в палец попадет заноза. Теперь ему стало ясно, что занозу окружают белые кровяные тельца, которые растворяют и переваривают инородное тело, вследствие чего образуется гной. Так родилась теория фагоцитоза — способности некоторых клеток организма захватывать и поглощать инородные частицы.

Обратим внимание на то, что в обоих описанных случаях процедуру обхода основной проблемы названные исследователи осуществляли неосознанно. Это происходило как непреднамеренное следствие действий с другими целями. Но поскольку такой прием является весьма продуктивным, то его применяют и следует применять в соответствующих проблемных ситуациях вполне сознательно и целенаправленно.

Извилистый путь — это, безусловно, долгий путь. Хотя в определенных ситуациях он и неизбежен и по существу является необходимым методологическим средством достижения искомого результата, тем не менее во многих случаях поиск можно осуществлять более прямым и коротким путем. Опыт научного познания подсказывает ряд правил действия таким образом.

Эти правила помогают выйти не просто на прямой, а на магистральный путь, т.е. на такой, который ведет непосредственно к искомой цели и притом не по второстепенным моментам изучаемого явления, а по его существенным характеристикам. Приведем некоторые из этих правил.

1. При изучении нового и вообще неизвестного явления поиск целесообразно вести широким фронтом, по разным направлениям, привлекая разнообразные, в том числе и противоположные методы исследования.

2. При поиске прямого пути следует с большим вниманием относиться к неожиданным фактам и необычным идеям, поскольку именно они могут стать хорошим отправным пунктом для такого пути. Поэтому не следует с порога отвергать подобные факты и идеи, недооценивать и игнорировать их, как это было, например, с первыми идеями мобилизма, непризнанными поначалу преобладающим большинством геологов.

3. Начиная изучение нового явления, важно меньше задерживаться на менее существенных сторонах и признаках и стремиться привлечь все силы и средства для выявления и изучения наиболее существенных фундаментальных характеристик этого явления. Они и позволят быстрее и более прямо подойти к базисному уровню данного явления.

4. Поиск становится более коротким и прямым, если исследователь при изучении того или иного явления опирается не на самые общие положения и представления, имеющие отношение к данному явлению, а на представления, носящие достаточно конкретный характер и при этом они уяснены им глубоко и четко. Данное правило, казалось бы, слишком тривиально. Однако в действительности даже великие ученые могут упускать его из виду. Так, например, было с М.Фарадеем, когда он искал способ получения электричества с помощью магнита. Этот выдающийся, блестящий экспериментатор исходил из самой общей идеи в своих поисках, а именно из мысли о том, что если A порождает B, то и B рождает A. В применении к его задаче это означало, что если электричество рождает магнетизм, то и магнетизм должен рождать электричество. Но из этой идеи не следовало, например, то, что магнитом может быть не только обычный, постоянный магнит, но и электромагнит. Последнее обстоятельство вытекало из теории электромагнетизма Ампера. Но Фарадей не уяснил его достаточно четко и определенно, а потому и не вел поиск с сознательным учетом этого обстоятельства. И лишь многочисленные пробы, бесчисленные эксперименты стихийно подвели его к моменту, после которого Фарадею во всей ясности открылась глубина идей Ампера. Этот когнитивный недочет привел к тому, что поиск искомого эффекта был весьма долгим, путанным и растянулся на одиннадцать лет[2].

5. Для того чтобы в процессе исследования двигаться по магистральному пути, нужно уметь выделять в многообразии имеющегося материала те элементы, которые являются фундаментальными для данного явления, и осуществлять познавательные операции именно с ними, четко представляя себе логику связей этих элементов. Этой способностью в высшей степени обладал А.Эйнштейн. Так, поставив задачу построения электродинамики движущихся тел, Эйнштейн выбрал из множества фактов и положений, существовавших в начале XX века в механике, оптике и электродинамике, два положения, которые, как ему казалось, являлись наиболее существенными и фундаментальными, а именно принцип относительности и факт постоянства скорости света. Этот выбор оказался весьма удачным. Он сразу же позволил пересмотреть одно из важнейших понятий физики — понятие одновременности. Затем Эйнштейн переходит к другим важнейшим понятиям — понятиям длины и времени и также устанавливает их относительность. Вслед за этим он обращает внимание на давно известный и важный факт равенства тяжелой и инертной масс и делает его отправным пунктом для перехода к рассмотрению не только электромагнитного поля, не только пространства и времени, но и еще одной фундаментальной характеристики Вселенной — гравитации. Теперь принцип относительности распространяется на гравитационное поле, что становится основой общей теории относительности. Удивительная способность вычленять наиболее фундаментальные моменты в совокупности наличного знания, выстраивать их в продуктивную логическую последовательность обеспечила Эйнштейну возможность движения магистральным путем к теории необычайной степени общности и глубины.

д) движение поиска по нескольким путям

Возможно ли такое движение и имеет ли оно место в научном творчестве? Выдающийся физик П.Л.Капица писал: “...каждая научная область или проблема может развиваться только по одному пути” и “чтобы не сбиться с этого истинного пути, приходится медленно двигаться и тратить много сил на поисковые работы”[3]. Однако практика научного познания показывает, что ко многим открытиям ученые шли разными путями, и делалось это как одновременно, так и в разные моменты времени.

Когда явление сложно, многогранно, имеет множество различных форм и конкретных проявлений, то к существу такого явления, к его природе можно двигаться с разных сторон, по разным направлениям, изучая различные формы. Исследовательская работа в какой-либо области может проводиться учеными с самыми различными установками и целями, проходить по различным уровням и аспектам изучаемого явления, но в конечном счете приведет к одному и тому же результату. При этом могут совершаться самые разные познавательные операции, поиск может идти или по эмпирическому, или по теоретическому пути. Так шведский химик Шееле пытался получить обычный воздух, осуществляя реакции с разными смесями веществ. Англичанин Пристли с помощью различных реакций изучал свойства разных газов, не стремясь к поиску какого-то неизвестного газа. Француз Лавуазье искал причину увеличения веса металлов при обжиге. И при таком разнообразии задач, подходов и путей все они пришли к одному результату: обнаружили ранее неизвестный газ — кислород. Разнообразие поисковых действий в какой-либо области, где неизвестный феномен может проявляться во множестве форм, случаев, в различных ситуациях с большой долей вероятности ведет тем или иным путем к этому явлению.

Поскольку каждое базисное, сущностное содержание воплощено в целом классе различных явлений, то познавательное движение может начаться от одной группы таких явлений и дойти до стадии построения теории, отражающей сущностное содержание этих явлений. После этого дедуктивным путем формируются представления о другой группе этого класса явлений. Последние или осознанно отыскиваются с помощью эмпирических методов исследования, или обнаруживаются независимо от данной теории, на другом пути исследований, как было, например, в случае открытия Герцем электромагнитных волн, который совершенно не руководствовался предсказаниями этих волн теорией Максвелла. Но когда вторая группа явлений открыта, то вполне естественно привлечь существующую теорию и воспользоваться ею для объяснения данных явлений, как и сделал Герц. Аналогичный путь прошло и открытие реликтового излучения в космическом пространстве, которое было совершено эмпирически, а для его объяснения была привлечена теория “горячей Вселенной” Гамова, построенная на других исходных предпосылках. Но в принципе изложенная схема может быть реализована и в обратном порядке — от явлений второй группы к теории, затем к явлениям первой группы. Следовательно, движение к теории может идти разными путями, что определит разный характер конкретной истории познавательного процесса. Из этого следует возможность разного отображения логики объекта в логике исследования. Общая схема в данном случае одна — поиск движется от частного и периферийного к общему и базисному, а затем к новому частному и периферийному. Но в качестве частного и периферийного в каждом случае выступает разное содержание. Это ориентирует исследователей на гибкость в вопросе об исходном объекте исследования, в вопросе подхода к изучаемым явлениям. К одной и той же теории, оказывается, можно идти с разных сторон, разными путями.

Каждый из избранных путей может быть разной степени трудности, что зависит от характера исходного материала, от его сложности, полноты, степени отдаленности от базисного содержания. А.Зоммерфельд, например, утверждал это по отношению к специальной теории относительности: “Путь, которым шел Эйнштейн при открытии специальной теории относительности в 1905 г., был крут и утомителен. Чтобы пройти его, потребовался глубокий анализ понятий пространства и времени и некоторые остроумнейшие мысленные эксперименты. Путь, который мы собираемся избрать, будет широк и удобен. Мы будем исходить из всеобщей применимости уравнений Максвелла и огромного экспериментального материала, лежащего в их основе. Наш путь окончится почти внезапно преобразованиями Лоренца со всеми их релятивистскими следствиями”[4]. Заметим в скобках, что путь, который выбрал Эйнштейн, несмотря на свою крутизну, оказался ему по силам.

Выбор того или иного пути — это прежде всего выбор определенной стороны, характеристики или вида явления в качестве начального звена этого пути, его отправного пункта. Это тот момент изучаемого объекта, начав с которого, исследователь постепенно приближается к конечной цели. Таким моментом может выступать любая характеристика объекта, а потому и движение к цели может идти по разным направлениям. Здесь, правда, следует обратить внимание на одну существенную черту выбираемого исходного момента, которая накладывает известные ограничения на этот выбор. Выбирать необходимо тот момент, для изучения которого в науке имеются необходимые средства или если эти средства можно сформировать заново. Кроме того, отправным пунктом исследования должен быть такой момент объекта, который тем или иным образом, непосредственно или через целую цепь связей и отношений соотнесен с искомой характеристикой этого объекта. Достичь этой характеристики как раз и можно благодаря указанным связям и отношениям. От каждого отправного пункта к искомой цели ведет своя последовательность связей и отношений. Поэтому логика каждого из путей, формируясь на основе этих связей, имеет свои особенности. В целом же логика поиска и характер его пути определяются такими универсальными принципами, как системность, детерминизм, всеобщая связь явлений, развитие и т.п., поскольку именно они определяют и объединяют связи и отношения, существующие в явлениях и между явлениями. Понятие отправного пункта — это та методологическая категория, которая выражает эвристическое значение названных принципов.

Обратившись к истории познания отдельных явлений действительности, мы видим, насколько разными путями, от разных отправных пунктов шло их познание. Так, к представлениям о дискретном строении вещества естествознание шло от законов химических реакций, в том числе и от электролиза, от броуновского движения, от давления газов в замкнутых сосудах, от их диффузии. К открытию и изучению бессознательного ученых вел вначале гипноз, на чем акцентировала свое внимание нансийская школа психологов (Франция конца XIX века). Одновременно с этим другие французские исследователи и прежде всего Шарко (сальпетриерская школа в Париже) шли к бессознательному через изучение истерии. Фрейд внес существенные коррективы в набор исходных пунктов исследования бессознательного и говорил, что к нему ведут три типа “душевных феноменов” — некоторые психические болезни, в том числе истерия, сновидения и ошибочные действия людей[5].

Разными были отправные пункты в истории возникновения мобилизма. Для американского геолога Ф.Б.Тэйлора, который впервые логически последовательно изложил гипотезу дрейфа континентов (1910 г.), таким пунктом были закономерности в расположении горных поясов Евразии. Они несут признаки горизонтального сжатия в виде смятых складок и перемещенных по надвигам пластов. На основании этих данных Тэйлор сделал допущение о чрезвычайно медленном движении земной коры с севера по направлению к периферии Азии. Вегенер опубликовал свою гипотезу о перемещении материков в 1912 г., придя к ней независимо от Тэйлора. Отправной точкой для него было удивительное сходство очертаний береговой линии по обе стороны Атлантического океана, а также палеонтологические данные, свидетельствующие о наличии в древности сухопутной связи между Африкой и Бразилией. Как и в любом другом случае разные отправные пункты исследования направляли поиск по различным сегментам содержания изучаемого объекта.

Много- и разнопутность научного поиска можно рассматривать не только как почти что обязательную черту этого процесса, но и как методологическое правило. Это правило ориентирует на использование разных отправных пунктов исследования, на выявление различных путей, поскольку это является гарантией надежности, успешности и большой продуктивности исследований. Такой способ действия поможет компенсировать недостатки какого-либо одного пути, его возможную ошибочность достоинствами других путей. Осуществление поиска в соответствии с этим правилом придает процессу решения вид лабиринта. Но успешно двигаться по этому лабиринту помогают друг другу результаты, получаемые на разных путях. Реализуемые пути не мешают друг другу, а взаимно дополняют и обогащают друг друга. Достижения одного пути становятся средством продвижения по другим путям. Нужно также иметь в виду, что не все пути одинаково экономны, а поэтому наличие множества путей и их сравнение позволяет выбрать наиболее приемлемый в этом отношении путь.

Насколько продуктивным оказывается взаимодействие и взаимосвязь различных путей исследования, настолько ущербной является их разобщенность. Она не только мешает объединению усилий и достижений, имеющих место на разных путях. Она, в частности, является помехой при изучении положительного эффекта из одного любопытного и в то же время достаточно распространенного парадокса поисковой деятельности. Суть этого парадокса такова. На каком-то пути или направлении исследования ставится определенная задача по изучению некоторого неизвестного явления. Формируется пробный гипотетический образ его. Ведутся исследования. Но на данном пути или направлении ученым никак не удается получить решение задачи. И в то же время искомый результат неожиданно достигается на каком-то совершенно ином направлении, где эта задача и не ставилась и не выдвигалась соответствующая гипотеза. Этот результат появился как следствие исследований с другими целями и задачами в качестве попутного эффекта, непреднамеренного открытия. Именно так обстояло дело в случае открытия Бартлетта. Подобная ситуация часто складывается на эмпирическом и теоретическом путях исследования, когда они движутся врозь, без каких-либо контактов, решают каждый своими средствами одну и ту же проблему. И поскольку такие пути разобщены, то в ущерб прогрессу познавательной деятельности далеко не всегда сразу удается использовать результаты родственных направлений. Широкое, постоянное и динамичное взаимодействие различных путей исследования — средство от такой контрпродуктивной обособленности.

е) дефектные пути исследований