Споры вокруг сущности и судеб науки и техники (Тейяр де Шарден, Габриель Марсель).

Г. Марсель обсуждает самые различные проекты возрождения мудрости индивида перед лицом вырвавшегося из-под контроля научно-технического прогресса.

С одной стороны, обсуждается - и отвергается как нереальная и опасная - пессимистическая позиция отказа, остранения и бегства от технического мира. С другой стороны, Марсель анализирует идею "планетарного оптимизма", обоснованную другим видным представителем философии католицизма, отцом Тейяром де Шарденом (1881 - 1955). Прежде чем обратиться к этому спору, кратко охарактеризуем его учение.

Тейяр де Шарден - ученый-палеонтолог, создатель нового и нетрадиционного для религиозной мысли варианта эволюционной натурфилософии. Церковными властями он был лишен права преподавания и публикации своих сочинений. Он вынужден был уехать из Франции и 20 лет прожил в Китае. Его учение встретило резкий отпор не только со стороны официальных хранителей томистских устоев. Даже Г. Марсель и Ж. Маритен резко критиковали тейярдизм. Маритен квалифицировал его как опасную ересь. Причина была в том, что масштабная натурфилософская концепция отца Тейяра во многом обновляла томистское учение, в частности, предлагая новые подходы к решению важных проблем, таких как универсум, космос, жизнь, единство природы и человека, науки и техники, научно-технический прогресс.

Основные историко-философские истоки тейярдизма - гностицизм, философия Платона и Аристотеля, неотомизм, диалектика Гегеля, учение Бергсона о длительности и творческой эволюции. Основные работы Тейяра де Шардена - "Феномен человека", "Божественная среда. Очерки о внутренней жизни", "Направления будущего" и др. Главные понятия и идеи философии Тейяра следующие:

1  Понятие "материя", которое трактуется нетрадиционно - не как нечто низшее, презренное, но как сопричастное божественному, а потому заслуживающее "оправдания" как "святая материя".
2  Тейяр пользуется также понятием "энергия", которое толкуется специфически. Энергия - свойство материи, а одновременно и стимул движения, развития универсума. Согласно Тейяру, энергия может быть подразделена на тангенциальную (которая связывает данный элемент с другим элементом того же порядка) и радиальную (которая, обусловливает более сложные связи неоднородных элементов). Тангенциальная энергия подчиняется закону энтропии (убывания), тогда как радиальная энергия - закону возрастания в ходе эволюции. Двойственное толкование энергии - как свойства материи и как внутреннего стимула эволюции - позволяет Тейяру заявить, что энергия по сути служит "психическим источником" и тем самым объясняет всеединство мира - единство природного и божественного начал, единство космоса и человека.
3  В трактовке эволюции Тейяр использует конкретные естественнонаучные знания для утверждения религиозного, более того, религиозно-мистического принципа. Если научные концепции эволюции часто исходят из "природы самой по себе", то тейярдизм "дополняет" их христологией. "... Тейяр делает вывод, что мистическое начало в конечном итоге призвано восторжествовать над рациональной цепью выкладок о внешней, событийной цепи космической эволюции. "История царства божьего, - пишет он, - тождественна объединению. Целостность божественной среды создается путем объединения всех избранных духов в Иисусе Христе"". К этой цели, согласно католическому философу, и движется универсум. Христос предстает в качестве финальной цели космогенеза и именуется им "точка Омега". Более того, Тейяр провозглашает, что Христос и есть то "начальное космическое "всеединство", сообщающее постоянно "духовный импульс" многообразным феноменам развивающейся Вселенной".
4  Тейяр различил три стадии эволюции. Первые две - это "преджизнь" (литосфера) и "жизнь" (биосфера). Третью стадию эволюции природы (в направлении человека и его разума) Тейяр обозначал термином "ноосфера", подразумевая сложную совокупность влияний, оказываемых на биосферу человеком, его деятельностью (и результатами этой деятельности - техникой, наукой), человеческим разумом. Главные отличия трактовки ноосферы - в том, что Тейяр, во-первых, утверждает понятие и принцип человеческой планетарности. Во-вторых, он исследует влияние ускоренного движения человечества к "сверхчеловеческому, космическому состоянию". В-третьих, Тейяр защищает принцип планетарного оптимизма. Это значит, что - даже при учете негативных последствий вмешательства человека в развитие природы, а также "враждебных сил" космоса, минимизирующих разумные силы и намерения человека, - упор делается на оправдание науки, технического прогресса, единства и интеграции человечества.

Против подобной трактовки и возражал Г. Марсель, к философии которого мы снова возвращаемся.

"Прогресс, в котором отец Тейяр не сомневается, - писал Марсель, - может осуществляться двумя путями. Один - мобилизация путем внешнего принуждения, искусственное давление, оказываемое более сильной группировкой людей на более слабых, - вдобавок к естественному гнету природных обстоятельств. Другой способ состоит в том, чтобы пробудить среди людей подспудную силу взаимной связи, единодушие, порождающее начало которого может заключаться по существу только в том всеобщем тяготении, чей источник - одна и та же личность". Тейяр де Шарден, не впадая в технократический оптимизм, тем не менее возлагал надежды на внутреннюю "мудрость" непреодолимого научно-технического прогресса - настаивая, однако, на том, что "гигантское развитие", ход которого никто не в силах остановить, достигает своей цели лишь через христианизацию. Габриель Марсель, при всех оговорках в адрес высокочтимого Тейяра, не согласен с его позицией.

Надежды на "собственную мудрость" чисто научного и технического прогресса Марсель считает беспочвенными. И хотя он не собирается впадать в "упрямую подозрительность по отношению к науке и технике", но и не соглашается с тем, что наука и техника сами по себе могут наделить нашу жизнь мудростью и смыслом. Марсель подвергает критике подход, широко распространившийся в XX в., принявший самые различные формы и претендовавший на быстрое решение всех социальных проблем, - его Марсель называет "практическим антропоцентризмом". Несмотря на мудреное философское название, речь идет о тех умонастроениях и духовно-мировоззренческих принципах, которые нам хорошо известны, ибо в нашей стране они особенно глубоко укоренились и воплотились в желании "менять течение рек", "сдвигать высокие горы", "не ждать милостей от природы..." Марсель - в присущей ему мягкой дискуссионной манере, но тем не менее вполне твердо и ясно - отвергает "наивную дерзость", "самонадеянность" подобной позиции. И не случайно он иллюстрирует суть практического антропоцентризма следующими словами Максима Горького: "Для меня нет другой идеи, кроме идеи человека: человек, и только человек, на мой взгляд, - творец всех вещей. Это он творит чудеса, а в будущем он овладеет силами природы"".

Но если ложен, лишен истинной мудрости новейший антропоцентризм, то в чем она, истинная мудрость, состоит? "Без колебаний скажу, - отвечает Марсель, - что с отречения от Эго, Я, и начинается мудрость, как она должна определяться сегодня. Речь идет о смирении, основанном на разуме и как бы дополняющем собой то озарение, которым сопровождается всякий акт подлинного понимания". Таким образом, философ видит начало и исток мудрости прежде всего в преодолении "опасности самоутверждения, сосредоточенности на Я", а также и в поиске приобщения к Бытию, к "умопостигаемому свету", значит, к Богу. Оборотная сторона освобождения человека от гордыни, от самонадеянности - единение с природой, универсумом. И как раз в споре с Горьким выражая свое кредо, Марсель с сочувствием цитирует "Золотые стихи" французского поэта XIX в. Жерара де Нерваля:

     Ты думал, человек, что мыслишь только ты,
     Свободомыслящий, в кипящем жизнью мире?
     Над силой собственной ты властен в общем пире,
     Но в помыслах твоих вселенной нет, увы.
     Вглядися в зверя: жив дух деятельный в нем;
     В любом цветке - душа, открытая Природе;
     Металл в себе любви влечение находит.
     Все дышит. И твоим все правит естеством.
     Знай: на тебя глядит незрячая стена.
     Материя сама глагол в себе хранит...
     Нечестью твоему не служит пусть она.
     В смиренном существе нередко Бог сокрыт,
     И, словно вещее под век покровом око,
     Жив в камне чистый дух под коростою жестокой.

В поэзии и литературе Марсель находит поистине чудодейственное царство духа, где накапливается лишь требующая перевода на философский язык трепетная человеческая мудрость. (Потому толкование поэзии, например "орфизма" Рильке, выдающегося немецкого поэта XX в., занимает заметное место в творчестве философа, писателя, драматурга Марселя.) Освободившись от эгоцентризма, человек способен на истинно духовную коммуникацию с другими людьми. Тогда он открыт и нетленным общечеловеческим ценностям. "В этой перспективе - пишет Марсель, - может проясниться, что истинная мудрость нашего века, века абсолютной необеспеченности, заключается в том, чтобы с необходимым благоразумием, но и не без трепетного восторга искателей пуститься по тропам, ведущим, не скажу за пределы времени, но за пределы нашего времени - туда, где технократы и статистики, с одной стороны, инквизиторы и палачи - с другой, не только теряют почву под ногами, но исчезают, как туман на заре прекрасного дня". Прорыв в какой-то новый, пока неведомый мир человеческого бытия невозможен без собственных усилий индивидов. Здесь - призвание каждого человека, причем, готов признать Марсель, даже независимо от его отношения к вере. А поскольку каждый из нас призван прояснить очертания нового мира, вглядеться в него и открыть его многомерность, то и самому простому, неподготовленному человеку предопределены философские дерзания. "Дерзание в метафизике" - так называлась статья Марселя, написанная после освобождения Франции от фашизма, и не случайно, что он снова подтвердил ее идеи в поздних работах, в переломный и поворотный для духа период.