Часть 2.

"Э д и п

Жена, скажи, не тот ли это самый,

Кому велели мы прийти сюда?

И о к а с т а

Как? Что? Кого назвал он? Не заботься,

Забудь скорее все его слова!

Э д и п

Тому не быть, чтоб я, с такой уликой,

Раскрыть свое рожденье упустил!

И о к а с т а

Коль жизнь тебе мила, оставь расспросы.

Молю богами, я и так страдаю.

Э д и п

Не бойся; пусть предстану пред тобой

Тройным рабом,- не станешь ты рабыней.

И о к а с т а

Эдип, молю, послушайся меня!

Э д и п

Послушаться? Не обнаружить рода?

И о к а с т а

Но я забочусь о твоем же благе!

Э д и п

Вот это благо уж давно мне в тягость!

И о к а с т а

О! Век бы не узнать тебе, кто ты!"

Кто из людей не остановился бы перед риском утратить все, что имеет? И как

напряжен этот диалог между обо всем догадавшейся Иокастой, пытающейся в

последней надежде спасти былое счастье, и Эдипом, делающим поистине

нечеловеческий в своей необратимости и роковой значимости выбор.

Эсхил и Софокл словно возродили век титанов: Эдип сродни прикованному

Прометею.

В.Н.Ярхо в статье "Трагический театр Софокла" пишет:

"...правы сторонники той теории, которые в судьбе Эдипа видят присущую

познанию трагическую двусмысленность: проникая в глубины жизни, оно

разрушает ее непосредственную данность, губит спокойную простоту наличного

бытия"<47, с.484>

Таким образом, Эдип не столько человек, сколько субъект нового мифа -

человек, ставший богом не по названию или рождению, но по своей позиции в

ментальном мире, человек, способный разрушить, сокрушить повседневность,

вырваться из ее оков даже ценой сокрушения собственной судьбы и собственной

индивидуальности.

Где, как не здесь, вспомнить о Дионисе, раздвояющемся на жертву и палача,

вечно возрождающегося бога и вечно погибающего смертного! Дионис - прообраз

трагических героев Эсхила и Софокла, точнее, их герои - только маски

Диониса. Дионис, разрушающий повседневность уже тем, что он бог, словно

проложил путь на третий уровень для тех людей, кто осмелился шагнуть вслед

за ним. И этот шаг был шагом в цивилизацию и политику, ибо цивилизация есть

такое состояние ментального мира, когда третий, игротехноогический уровень,

оказывается населенным людьми. (7)

В самом начале этого шага, обычно, появляется письменность, с помощью

которой фиксируется сегодняшняя концепция игры, процесс полагания новой и

сама новая концепция.

По структуре ментальных связей, этот, новый этап в развитии ментального

мира аналогичен предыдущему, когда предметная деятельность была включена в

игровую, введена под купол игровой. Здесь, на новом этапе, осознание

возможности игротехнологической деятельности побудило людей оформить свои

игротехнологические цели (осуществить полагание новой, иначе устроенной

повседневности), а затем осуществить ряд действий по достижению этой цели,

результатом которых было установление классической полисной системы. Сам

процесс генезиса полиса выглядит здесь как процесс полагания новой

повседневности. Не слишком трудной представляется и проблема первотолчка:

что нарушило устоявшееся равновесие и заставило искать какие-то новые

формы, отличные от традиционных (архаических)? Выше мы приводили три

условия возникновения и существования традиционной культуры. Из них 1), 2),

а поэтому и 3) к VII-VI векам оказались нарушенными полностью:

Феогнид:

"К гибели, к воронам все наше дело идет! Но пред нами,

Кирн, из блаженных богов здесь невиновен никто:

В бедствия нас из великого счастья повергли - насилье,

Низкая жадность людей, гордость надменная их..."

< 1, с. 103>

"Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие.

Кто ни законов досель, ни правосудья не знал,

Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным

И за стеной городской пасся, как дикий олень,-

Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были,

Низкими стали. Ну кто б все это вытерпеть мог?"

<1, с. 100>

Великая колонизация, реформы Солона и Клисфена в Афинах, и Ликурга в

Спарте, имели своей целью - создать стабильную повседневность, которая,

кроме того, в отличие от прошлой, была бы управляема людьми - ее

создателями. Великая колонизация просто была основанием стабильной

управляемой повседневности на новом месте, что, конечно, несколько

облегчало задачу. Реформы были более сложной формой того же (по смыслу)

действия. Они отличались друг от друга в предмете и игре, но были идентичны

на игротехнологическом уровне. Это были игротехнологические (управляющие)

воздействия на социальную систему. Действия, довольно сильно растянутые во

времени. Их игротехнологической рефлексией стала греческая философия, а

результатом стал тот расцвет греческих полисов, которому мы обязаны победой

греков в войне с персами.

Это была не просто война одного большого государства против объединенных

союзом полисов, это была война двух социальных систем, война, протекающа

на всех трех уровнях: предметном, игровом и игротехнологическом, причем на

предметном уровне она выглядела как сражение больших вооруженных масс

людей, на игровом это было противостояние ценностей, предметных технологий,

играбельности (здесь она являлась как способность избрать более выгодную

тактику, переиграть противника), пассионарности, сплоченности, а на

игротехнологическом - как война способов самоуправления двух социальных

систем. "История" Геродота написана как история игры, в которой, как в

зеркале отразились стили игры других народов (персы, египтяне, скифы,

геты...), а также греческий и персидский способы самоуправления социальных

систем. На игровом уровне греко-персидские войны предстают как

противостояние варварам, пафос этой идеи пронизывает VI и VII книги, в VII

книге особенно заметны отражения двух способов самоуправления:

Артабан говорит, что Мардоний сам не знает "на какой народ побуждал цар

идти войной."<10> Ксеркс сначала воспринял его слова с негодованием, но

"Размышляя всю ночь, царь пришел к выводу, что вовсе и неразумно ему идти

войной на Элладу"<12>, но в это время к нему является призрак, который

приказывает ему исполнить принятое днем решение. Однако, Ксеркс не

послушался, и на следующую ночь призрак явился снова. Потом он являлс

Артабану, который в результате изменил свою позицию. Геродот пишет, что все

персидские вельможи были против этой войны. Этот эпизод, как бы ни был он

наивен, позволяет понять, каким образом персидский игротехнологический

уровень отразился в греческом сознании. Судьба страны зависит от произвола

одного человека, которым управляет неумолимая судьба. При этом вся страна

может предчувствовать беду, но никто не может сойти с той дороги, на

которую вступил царь. Совершенно иначе описан греческий способ:

"Фемистокл убедил афинян отказаться от дележа {доходов с Лаврийских

рудников - А.Ш.} и на эти деньги построить 200 боевых кораблей, именно дл

войны с Эгиной. Эта-то вспыхнувшая тогда война с Эгиной и спасла Элладу,

заставив Афины превратиться в морскую державу. Хотя корабли и не нашли

применения против эгинцев, ... но теперь они пригодились Элладе."

"Теперь все эллины, избравшие "лучшую долю" в общеэллинском деле, собрались

в одном месте. Там они держали совет и заключили союз под клятвой, прежде

всего решив прекратить вражду и междоусобные войны."<3, VII, 145>

Слово "убедил", встречающееся довольно часто, говорит о многом с точки

зрения способов самоуправления. Эллины вместе выбирают дорогу, и потому

Эллада не может идти по пути одного человека, не может разделить его

судьбу. Та же концепция прослеживается у Эсхила ("Персы").

Весь стиль геродотовского труда говорит о его упоении игрой. Видимо, в его

родном Галикарнассе, да и в тех странах, которые он посетил, жизнь была

отнюдь не такой бурной, как в послевоенных Афинах, где создавался его труд.

* * *

Несколько замечаний, поясняющих логику изложения.

Возможно, читатель уже потерял нить наших рассуждений. Здесь самое врем

напомнить ее, попутно набросав схему ментального взаимодействия уровней. В

общем, то, что будет изложено здесь, - только адаптация статьи А.С.Шанцера

и К.А.Косоглазенко к историческим исследованиям <см. Приложение>, и здесь

будет сделана первая предварительная попытка упаковать использованный на

предыдущих страницах инструментарий.

Итак, мы зафиксировали три типа деятельности (предметная, игровая,

игротехнологическая), каждая из которых (по определению (3)) имеет одну и

ту же структуру. Однако, точки, дискретно характеризующие деятельность: -

анализ (=рефлексия) - постановка цели (=мотивация) - действие - могут

служить как характеристиками процесса, так и характеристиками состояни

субъектов, осуществляющих деятельность. (8)

При этом в качестве процессуальных характеристик они, очевидно, утрачивают

дискретность и каждая из них, в свою очередь, раскрывается как изоморфна

последовательность тех же самых процессуальных характеристик (принцип

фрактальности), и этот процесс может быть бесконечным, а в качестве

характеристик состояния они, напротив, дискретны на каждом из выбранных дл

рассмотрения фрактальных этажей.

Целеполагание (M) - действие (D) - рефлексия (R),- это схема весьма

обобщенная. На самом деле каждая стадия деятельности может быть рассмотрена

как бы под увеличительным стеклом, и тогда станет очевидно, что

целеполагание, рассмотренное как процесс, представляет собою: 1) стремление

структурировать цель (мотивация на мотивацию, mM), 2) структурирование цели

(действие по целеполаганию, dM) и 3) рефлексию целеполагания (проверку

того, соответствует ли поставленная цель тому, чего хотелось изначально,

rM). Каждая из этих трех "вновьоткрытых" точек тоже может быть раскрыта как

процесс: например, вторая предстает как следующая тройка точек: 1)

мотивация на действие по целеполаганию (mdM), 2) делание действия по

целеполаганию (ddM), 3) рефлексия действия по целеполаганию (rdM).

Таким образом, процесс этот на самом деле бесконечен, и количество

фрактальных этажей (мы здесь построили три, считая исходный) может быть

сколь угодно большим. Строить их нужно столько, сколько это необходимо дл

анализа ситуации. Но вернемся на исходный фрактальный этаж и рассмотрим под

увеличительным стеклом точку "действие". На втором этаже она предстает как

1) мотивация на действие (проект, mD), 2) делание действия ( dD), 3)

рефлексию действия (rD).А точка рефлексии первого этажа на втором выглядит

как 1) мотивация на рефлексию (mR), 2) делание рефлексии (dR), 3) рефлекси

рефлексии (rR). Теперь надо сказать о том, как эти процессуальные

характеристики могут служить характеристиками состояния субъектов

деятельности. Человек может сколь угодно долго оставаться на втором,

третьем и, вообще, n-ном фрактальных этажах, не поднимаясь на первый или

(n-1)-й. Если он зацикливается на одной из последовательности точек,

обозначенных выше как 1), 2) и 3), то характеристикой его состояния будет

та дискретная точка (n-1)-го уровня, в которой он живет как в процессе. (9)

Мы представляли три типа деятельности как три уровня, находящиеся друг над

другом. Теперь необходимо уточнить это представление, сказав, что эти три

уровня представляют собой изоморфные друг другу структуры деятельности,

представляющие собою цикл дискретных точек, каждая из которых может быть

раскрыта как процесс и представлена ввиде последовательности фрактальных

этажей, при этом смысл каждой точки определяется тем, на каком уровне и на

каком фрактальном этаже она выделена. (10) Специфику исторического процесса

создает то обстоятельство, что все три уровня по-разному населены, как

по-разному населены и различные точки каждого уровня на каждом фрактальном

этаже в каждый момент времени. (11)

Говоря о Геродоте, что он упивается игрой, мы имели ввиду, что его

состояние - это точка действия на первом фрактальном этаже второго

(игрового) уровня, а процессуально, в момент написания своей истории, он

опускался еще ниже и находился на третьем фрактальном этаже, а

характеристикой его состояния была в этот момент точка рефлексии действи

второго этажа. Античные трагики, очевидно, в момент написания и постановки

своих трагедий находились где-то в точке действия третьего (=

игротехнологического = управленческого) уровня. Они проектировали и

осуществляли управленческое действие. При этом Эсхил и Софокл делали это,

изображая своих героев там же, где находились сами, а Еврипид уже, сохран

свою позицию в точке действия третьего уровня, оставлял своих героев в

игровой реальности, что и создало ему репутацию первого трагика,

изобразившего обычных людей, а не титанов. <см.,напр., 16>

В дальнейшем изложении мы будем пользоваться оформленным здесь

инструментом, что значительно упростит нашу задачу. Обозначения точек,

введенные выше в скобках, также будут использоваться, но с указанием номера

уровня, например: rD-3 - это точка рефлексии действия второго этажа точки D

третьего уровня.

Глава 3

Философия. Сущность этики. Еврипид

Философия до Сократа представляет собою проявление в ментальном мире тех

людей, кто достиг точки R первого этажа второго уровня и раскрыл ее дл

себя как процесс. Здесь, собственно говоря, зарождаются естественные науки,

объясняющие устройство мира. Если раньше (в период архаики) оказавшиеся в

этой точке создавали мифы и эпические поэмы, то теперь пришедшие сюда

начинают создавать новые концепции возникновения и существования объектного

мира. Эти концепции зачастую строятся на материале мифов, но всегда с

помощью логики, созданной повседневностью. Это происходит потому, что

рефлексия R-2 так или иначе является рефлексией игрового действия, а

поскольку игровая и предметная деятельности всегда слиты для человека в

повседневную деятельность, логика осмысления мира естественным образом

лепится повседневностью.

"Он лепит из опыта лепет,

И опыт из лепета пьет"

О.Мандельштамм

В свете сказанного представляется весьма малополезным занятием разделение

интеллектуального продукта, появившегося в точке R-2, на науку, философию и

остатки мифологии. Там все находится в первоначальной слитности: игровое

действие многолико, а люди, оказавшиеся в состоянии рефлексировать его,

ищут в этой многоликости нечто единое, поэтому в содержании этого

рефлексивного процесса невозможно указать: вот отсюда пошла физика, а

отсюда логика: все мешается со всем, все разное происходит от единого.

До нас дошли изречения семи мудрецов (Клеобула, Солона, Хилона, Фалеса,

Питтака, Бианта и Периандра), представляющие собой своеобразные упаковки

логики повседневности. Они касаются поведения человека и, видимо, их авторы

были уверены в том, что следование их советам обеспечит адекватное

тогдашней повседневности поведение. Приведу только некоторые из них:

"1.КЛЕОБУЛ, сын Эвагра из Линда, изрек: 1.Мера лучше всего. 2.Отца надо

уважать. 3.Будь здоров и телом и душой. 4.Будь любослух, а не многослов.

...9.Согражданам советуй наилучшее. ...12.Детей воспитывай. 13. Удаче

молись. 14.Ссоры замиряй. ...19.Насмешкам остряка не смейся, не то будешь

ненавистен тем, на кого они направлены.

2. СОЛОН ...

12.Согражданам советуй не самое приятное, а самое полезное. 13.Не будь

дерзким. 14.Не якшайся с дурными. 15.Почитай богов. 16.Уважай друзей.

17.Чего <не> видел, того не говори. 18.Знаешь - так молчи. 19.К своим будь

кроток. 20.О тайном догадывайся по явному.

3. ХИЛОН ...

1.Знай себя. 4.Не хули ближних, а не то услышишь такое, от чего огорчишься.

5.На обеды друзей ходи медленно, на беды - быстро. 6.Свадьбу устраивай

дешевую. 7.Покойного величай. 8.Старшего уважай. 9.К тому, кто суется в

чужие дела, питай ненависть...

4. ФАЛЕС...

1.Где порука, там беда. ...7.Не перенимай от отца дурного. ...14.Учи и

учись лучшему. ...18.Блюди меру. 19.Не верь всем подряд. 20.Нажодясь у

власти, управляй самим собой.

..."<12, с.92-93>

Это можно назвать этикой, однако, эта этика, давая хорошие и мудрые советы,

ни слова не говорит о том, как им следовать. Иначе говоря, она

ретропрожективна, т.е. упаковывает прошлый опыт в систему изречений, следу

которым человек будет адекватен прошлой повседневности. "Я был бы более

удачлив, если бы в прошлом всегда вел себя так."- как бы говорит каждый из

семи. Это прожект поведения, прожект потому что поведения он на самом деле

не формирует, уповая на доводы разума. Семь мудрецов, в том, что касаетс

человеческих отношений, занимают позицию экспертов-наблюдателей по

отношению к окружающей их повседневности. Они дают рекомендации, не

особенно заботясь о том, чтобы их кто-то воспринял и наполнил собственной

жизнью. "Так будет правильно, и это следует из опыта,"- говорят они, не

указывая, как вступить на этот правильный путь.

Однако, логика, сформированная повседневностью, служит и для объяснени

явлений природы. О том же Фалесе Милетском Ипполит в "Опровержении всех

ересей"(I,1) пишет: "Сообщают, что Фалес Милетский, один из семи мудрецов,

первым принялся за философию природы. Он говорил, что начало и конец

Вселенной - вода. Ибо все образуется из воды путем ее затвердевани

[замерзания], а также испарения. Все плавает по воде, от чего происходят

землетрясения, вихри и движения звезд. И все произрастает и течет в ладном

согласии с природой предка-родоначальника, от которого все произошло. Богом

он считал вот что:"То, у чего нет ни начала, ни конца"".<12, с.109>

Из точки R-2 природа (объекты) видится включенной в некоторую игру: так же,

как человек наполнил свою предметную деятельность игровыми смыслами, так и

объекты природы должны, взаимодействуя друг с другом, проявлять в этом

взаимодействии какие-то игровые отношения и связи. Во всяком случае, в них

( в отношениях и связях) должна усматриваться какая-то единая логика,

откуда и вытекает стремление назвать первоначало вещей.

Анаксимандр, ученик Фалеса, подходит к поискам первоначала с несколько

иных, более абстрактных позиций. Симпликий в комментариях к "Физике"(24,13)

пишет: "Анаксимандр... началом и элементом сущих [вещей] полагал

бесконечное (to apeiron), первым введя это имя начала. Этим [началом] он

считает не воду и не какой-нибудь другой из так называемых элементов, но

некую иную бесконечную природу, из которой рождаются небосводы [миры] и

находящиеся в них космосы... Ясно, что подметив взаимопревращение четырех

элементов, он не счел ни один достойным того, чтобы принять его за субстрат

[остальных], но [признал субстратом] нечто иное, отличное от них.

Возникновение он объясняет не инакованием [=качественным превращением]

первоэлемента, но выделением противоположностей вследствие вечного

движения."<12, с. 117>

Гераклит Эфесский, по сообщению Диогена Лаэртия, высказывал следующие

воззрения:"Огонь - первоэлемент, и все вещи - обменный эквивалент огня -

возникают из него путем разрежения и сгущения. Впрочем, ясно он не излагает

ничего. Все возникает в силу противоположности, и все течет подобно реке.

Вселенная конечна и космос один. Рождается он из огня и снова сгорает дотла

через определенные периоды времени, попеременно в течение совокупной

вечности (эон), происходит же это согласно судьбе... Сгущаясь, огонь

увлажняется и, сплачиваясь, становится водой; вода, затвердевая,

превращается в землю..."<12, с. 177>.

Примеры можно множить бесконечно.

Это, разумеется, начало естественных наук, но прежде всего это миф -

концепция объектного мира, позволяющая объяснить его. Это в корне отличает

воззрения Фалеса, Анаксимандра и Гераклита от воззрений ученых нового

времени. Проследим это отличие более подробно. Каждый из указанных

философов имел свою концепцию объектного мира. Эти концепции, будучи в той

или иной степени конфликтны друг другу, не могли быть использованы в

повседневной деятельности до тех пор, пока не был задан вопрос о средствах

построения концепций. В игре, содержащей технологию предметной

деятельности, существует возможность полагания новой предметной технологии

(изобретение колеса и рычага). Но находясь в игре, невозможно поставить

себе целью создать метод исследования объектов и использовать полученную

информацию для расширения сферы повседневной деятельности (например, изучив

электричество и акустику, изобрести телефон, то есть изменить

повседневность посредством научного открытия или изобретения, в корне

отличающегося от того, что есть сегодня). Вопрос создания метода

исследования объектов всецело принадлежит третьему уровню, который ученые

стали осваивать только после эпохи Возрождения (хотя, конечно, нельзя не

признать, что первые шаги в этом нправлении были сделаны Аристотелем и

Архимедом.)

Прежде чем мы рассмотрим роль Сократа в излагаемом процессе становлени

философии, необходимо отметить одну важную деталь. Когда мы анализируем

эллинскую социокультуру в целом, для нас точки M,D и R разных уровней

раскладываются как роды занятий. То есть, rD-2 и 3 - точки истории, ибо

историк всегда занят рефлексией совершившихся действий, и это его

состояние, R-2 - точка мифотворчества и философии (до Сократа), D-3 - точка

активных управленческих действий (трагики, политики). То есть процесс

обживания (заселения) этих точек в ментальном мире важен для всей

социо-культуры в целом. Когда мы говорим об отдельных группах людей - дл

каждой из них (сколь бы мала она ни была) выстраивается как бы своя система

трех плоскостей (уровней), но на самом деле эта система плоскостей,

простроенная для одной группы, вписывается в общую социо-культурную систему

в качестве более низких фрактальных этажей соответствующих каждой группе

точек. То есть философия из точки R-2 может переместиться только в точку

R-3, но никогда не будет в точках M-3 и D-3. Но для философов это не будет

скачок из одной точки второго уровня в соответствующую точку третьего, дл

них этот скачок представляет собой строго нормативный процесс, проходящий

на втором фрактальном этаже: mR-2 - dR-2 - rR-2 == mR-3 - dR-3 - rR-3. То

есть для них это переход из одной плоскости в другую, а не скачок из точки

в точку.

Ко времени, когда Сократ стал философом, концепций объектного мира и систем

ретропрожективной этики скопилось столько, что популярной стала мысль об

отсутствии истины как таковой (Горгий из Леонтин) или (что то же самое)

мысль о том, что истина - все. Последняя точка зрения принадлежит

Протагору, по которому "Человек - мера всех вещей, существующих - что они

существуют, не существующих - что они не существуют."<Цит.по 17, с.118>, из

чего понятно, что у каждого своя истина. Софисты бродили по стране и, на

потеху публике, доказывали любое утверждение. Они не придерживались никакой

концепции возникновения и существования объектного мира, находя слабые и

сильные стороны в любой концепции, находясь, таким образом, в позиции

оценивающих (перетекающих из rR-2 в mR-3) то, что было сделано находящимис

в R-2. Позиция софистов в ментальном мире весьма интересна в силу своей

переходности: они уже не могут верить ни одной философской концепции, но

они еше не могут представить себе философию в ее сократовско-платоновском

понимании. Сократ произвел такое огромное впечатление на современников не

содержанием своего учения (оно укладывалось в один афоризм), а тем, что

утвердил философию на третьем уровне и населил собой и своими учениками

(имеются ввиду Платон и мегарцы) точку R-3, достроив тем самым

игротехнологический уровень.

Вопросы, занимавшие Сократа, относились, главным образом, к этике, которую

он впервые понял как совокупность способов рационального конструировани

поведения. Раскроем это утверждение. Сократ задавал собеседнику вопросы,

работая с содержанием, предложенным собеседником. Сократ, иными словами,

честно работал зеркалом, не стараясь навязать что-то свое (ведь он "ничего

не знал"), а стараясь ввести собеседника в состоянии ауторефлексии (анализа

собственной позиции по тому или иному вопросу). Если такого эффекта достичь

удавалось, собеседник Сократа, уяснив изъяны своей позиции, уходил от него

совершенно новым человеком, точно знающим, чего он хочет и как будет этого

добиваться. Сократ был зеркалом, оводом, пристающим к согражданам,

старающимся разбудить их от сна, заставляющим посмотреть на себя и понять

смысл своих действий.

Сократ не записывал своего учения, поскольку в предыдущих фразах оно

сформулировано полностью - от начала и до конца. А овладеть методом

сократических бесед можно было только на опыте; опыт же, как мы показали в

первой главе, нельзя передать вербально.

Так или иначе, Сократ оказался на игротехнологическом уровне

(управленческом по отношению к игре). Он оказался там наряду с теми, кто

находился в точке D-3 (т.е. властьпредержащими, трагиками и всеми, кто

как-то пытался воздействовать на игровую реальность. Его казнь - всего лишь

закономерный результат конфликта между управляющими с разных точек

(соответственно, разными средствами). Кроме того, точка R-3 процессуально

представляет собой рефлексию действий тех, кто находится в точке D-3. Таким

образом, Сократ оказался в позиции анализирующего и оценивающего, а значит,

подрывающего авторитет власти.

В "Апологии Сократа" читаем (после того, как Дельфийский оракул назвал

Сократа самым мудрым, чем поверг его в недоумение):"Долго я недоумевал, что

такое он {оракул - А.Ш.} хочет сказать; потом, собравшись с силами, прибег

к такому решению вопроса: пошел я к одному из тех людей, которые слывут

мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, объявив

оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты назвал меня самым мудрым. Ну

и когда я присмотрелся к этому человеку - называть его по имени нет никакой

надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидал то, что

увидал, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, - так вот,

когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что

этот муж только кажется мудрым и многим другим, и особенно самому себе, а

чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему, что

он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он,

и многие из присутствовавших возненавидели меня... Оттуда я пошел к

другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидел то же самое; и с

тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие.

Ну и после этого стал я уже ходить по порядку... И, клянусь собакой, мужи

афиняне, уж вам-то я должен говорить правду, что я поистине испытал нечто в

таком роде: те, что пользуются самою большою славой, показались мне, когда

я исследовал дело по указанию бога, чуть ли не самыми бедными разумом, а

другие, те, что считаются похуже - более им одаренными... После

государственных людей ходил я к поэтам, и к трагическим, и к

дифирамбическим, и ко всем прочим, чтобы на месте уличить себя в том, что

невежественнее, чем они... и относительно поэтов вот что я узнал в короткое

время: не мудростью могут они творить то, что творят, а какою-то

прирожденною способностью... я заметил, что вследствие своего поэтического

дарования они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях,

чего на деле не было."<8, Апология, 21b-e,22 a-c> Ходил Сократ и к

ремесленникам <8, Апология,22,d,e>, но нашел, что они грешат тем же грехом,

что и поэты.

Таким образом, Сократ обошел все три точки рефлексии (R-1,R-2,R-3,

дифирамбических поэтов я отношу к R-2), все три "свои" плоскости, и нигде

не встретил тех, кто мог бы так же свободно, как он, перемещаться по

вертикали. Здесь необходимо упомянуть вещь, в общем, очевидную, но еще не

сказанную: освоив третий уровень, человек легко может подниматься туда в

любое время, и так же легко переходить на более нижние уровни. Другое дело,

что для человека, принадлежащего всецело повседневности, вход наверх

"закрыт". Здесь дело только в умении удержать соответствующий смысловой

пласт. То, что мы сказали выше о родах деятельности верно в общем,

глобальном масштабе, то есть нельзя сказать, что некий человек ремесленник,

поэтому он никогда не будет последователем Сократа. Здесь необходимо

подойти к делу аспектно: если он ремесленник, то ему для этой работы не

нужен третий уровень. Если же он после сытного обеда в кругу близких друзей

склонен предаваться философии, то он уже не ремесленник, а философ. Никто

не обязан ощущать себя кем-то раз и навсегда: человек становится тем, кем

себя считает - все зависит от самоопределения в данный момент времени.

Инструмент, позволяющий нам расчленять реальность на смысловые пласты и

выбирать сущностно важные детали, как всякий тонкий инструмент, требует

определенных условий для эффективной работы. Этих условий два: 1. Нельз

путать друг с другом фрактальные этажи. 2. Рассмотрение реальности должно

производиться в строго определенном аспекте. В данной работе в качестве

аспекта рассмотрения избрано заселение эллинской социокультурой стандартной

структуры ментального мира.

Необходимость выхода философии на третий уровень к концу пятого века

подтверждается еще и тем, что в точке R-2 появляется все больше людей. То

есть все большее число людей в некоторые моменты жизни начинают чувствовать

себя философами, не делая это занятие своей профессией. Эту тенденцию

отражают, например, трагедии Еврипида (480-406 гг. до н.э.). В отличие от

Эсхила и Софокла, которые, оставляя зрителей участниками некоторого

социокультурно значимого игрового действия в точке D-2, демонстрировали им

героев, занимающих точку D-3 (богов для тех, кто был в D-2), Еврипид

перемещал зрителей (это тоже можно рассматривать как род деятельности) в

точку R-2, заставляя их, тем самым, во время представления чувствовать себ

философами (в досократовском смысле этого слова). Делал он это с помощью

весьма простого и эффективного приема: вместо того, чтобы показывать на

сцене точку D-3, он показывает точку D-2, заставляя тем самым зрител

перемещаться в следующую (по логике нормативного процесса) точку. Это точка

анализа и оценки происходящего на сцене - точка R-2. Зритель привык

сопереживать героям и со-участвовать в действии, анализировать происходящее

было слишком непривычно и тяжело. Этим и объясняется прижизненна

непопулярность Еврипида. Кроме того, в пятом веке точка D-3 была все еще

загадочной для большинства зрителей и влекла к себе своей

"божественностью". Еврипид, может быть сам того не осознавая, осуществлял

своими трагедиями своеобразное "подталкивание" зрителя по нормативному

циклу, помогал освоить следующую точку процесса, приближая тем самым конец

сегодняшней повседневности, ибо если социо-культура прошла последовательно

точки M,D и R игрового уровня, ей уже некуда двигаться; тогда наступает

эпоха апокалиптических предчувствий и медленное угасание повседневности, а

вместе с нею и всего, что было настроено на более высоких уровнях.

(Классический случай этого состояния - последние века Рима, когда как бы

подводились итоги существования Римской социокультуры.)

Чтобы читатель мог сравнить наш инструмент исследования с другим, приведу

слова И.М.Тронского о Еврипиде: "Идейное содержание и драматургические

новшества трагедий Эврипида встречали резкое осуждение у консервативной

части афинского общества и служили предметом постоянных насмешек комедии V

века. Свыше двадцати раз он выступал со своими произведениями на

трагических состязаниях, но афинское жюри за все это время присудило ему

лишь пять первых призов {Консерваторы проклятые! - А.Ш.}, последний раз уже

посмертно. Зато впоследствии, в период разложения полиса и в

эллинистическую эпоху, Еврипид стал любимым трагическим поэтом греков."<41

,с. 137>

Рассмотрим, например, одну из самых популярных трагедий Еврипида "Ипполит".

Сюжет ее, кратко говоря, в следующем: Федра, жена Фесея, влюбляется в его

внебрачного сына Ипполита, рожденного им от Амазонки.

Ф е д р а

О горе мне... Когда б мои слова

Ты, женщина, сама сказать могла бы.

К о р м и л и ц а

Я ж не пророк, чтоб чудом их узнать.

Ф е д р а

Ты знаешь ли, что это значит - "любит"?

К о р м и л и ц а

Да, слаще нет, дитя, и нет больней...

Ф е д р а

Последнее - вот мой удел, родная.

К о р м и л и ц а

Что слышу я? Ты любишь? Но кого же?

Ф е д р а

Не все ль равно... Но сын он Амазонки.

К о р м и л и ц а

Как... Ипполит?

Ф е д р а

Он назван, но не мною."

<1,Ипполит, 382-391>

К о р м и л и ц а

...разве же судьбы - да и какой

Еще судьбы! - теченье ты осилишь...

Ты женщина, и, если ты могла

Быть честною не реже, чем нечестной,

Считай себя счастливой. Черных дум

Останови теченье! Это людям

Доступнее... Стремиться ж одолеть

Богов, дитя,- поверь мне, только гордость.

Любить тебе велела Афродита.

Ты будь смелее - и любви отдайся.

<1, Ипполит,539-548>

Кормилица, без согласия Федры, рассказывает обо всем Ипполиту, в ответ тот

произносит блестящий монолог "О Зевс! Зачем ты женщин создавал?..", в

котором восклицает:

" ...Отца

Священное она дерзнула ложе

Мне, сыну, предлагать..."

<1, Ипполит, 728-730>

Федра, дабы спасти свою честь, решается оклеветать Ипполита и пишет письмо,

после чего кончает с собой. Фесей, прочтя письмо, зажатое в ее мертвой

руке, и поняв из него, что Ипполит посягал на ложе его жены, вершит месть

над собственным, ни в чем неповинным сыном. Таков, в общем, сюжет трагедии.

Сама трагедия совершенна по композиции и динамике, она буквально насыщена

действием, в ней множество прекрасных сцен и монологов, но самое главное в

том, что любой из наших современников, прочитав или увидев ее на сцене,

неизбежно окажется в точке R-2.

Итак, с появлением Сократа этика стала исполнять функцию рефлексии полисной

жизни (того, что происходило в D-3). Этика стала способом рационального

конструирования поведения, а философия смогла обрести новый облик - она

стала заниматься анализом этических категорий.

Глава 4

Платон и Аристотель. Роль Александра

Процессы четвертого века, которые принято называть кризисом полиса, в наших

терминах описываются так. Вся социо-культура, постепенно перетекая в R-2,

оказалась перед выбором: угаснуть или положить новую повседневность. Выбор

для греков был, вроде бы, очевиден - слишком велик был энергетический

резерв, данный им от природы. Поэтому некоторые индивиды оказались в точке

M-3, которая пустовала со времен Великой колонизации. Однако, теперь была

населена и точка R-3, а следовательно, как и все граждане, оказавшись перед

вопросом выбора той повседневности, которая бы устроила всех, философы

стали создавать проекты не просто новой повседневности (это удел ораторов),

а сделали попытку построить новый игротехнологический уровень и отыскать

способ перехода и конструирования новой повседневности. Понятно, что

сделать это было нельзя, оставаясь на третьем уровне. Первооткрывателем

четвертого, методологического уровня в структуре ментального мира стал

Платон.

О том, что представляет собою этот уровень, мы скажем при анализе

"Государства" и "Законов". Сейчас необходимо рассмотреть ту часть

платоновского творчества, которая относится к точке R-3, являясь, таким

образом, продолжением ментального пути Сократа. Один из самых ранних

диалогов "Ион" позволяет еще раз отследить сформулированный нами выше метод

сократических бесед и буквально показать, из какой точки задает вопросы

Сократ, и где находится его собеседник рапсод Ион. Диалог ставит

мета-вопросы по отношению к игре. Напомню содержание диалога.

Ион утверждает, что он лучший толкователь Гомера. Сократ

заинтересовывается, говоря нашими терминами, из какой точки ментального

мира Ион толкует Гомера. Что ты делаешь, когда толкуешь Гомера? -

спрашивает Сократ. Нить рассуждений Сократа такова: искусство - это люба

деятельность, доведенная до совершенства, следовательно, искусство рапсода

тоже некоторая деятельность, доведенная до совершенства. Так в чем же

содержание этой деятельности?

"...из того, что рассказывает Гомер, о чем ты хорошо говоришь? Ведь не обо

всем же, конечно.

И о н. Будь уверен, Сократ, что обо всем без исключения.

С о к р а т. Но ведь не о том же, чего тебе случится не знать, хотя Гомер

об этом и упоминает?

И о н. О чем же это Гомер говорит, а я не знаю?"<8, "Ион",536 d,e>

Сократ вспоминает несколько цитат из Гомера, где Гомер предстает сведующим

в искусстве возничего, врачевателя, рыболова, прорицателя и говорит, что

поскольку искусство рапсода отличается от всех перечисленных, то с помощью

него нельзя хорошо знать, что говорится или делается согласно другим

искусствам. Затем Сократ просит: "Ну-ка, теперь и ты, подобно тому, как

тебе выбрал из "Одиссеи" и "Илиады" то, что относится к прорицателю, к

врачу и к рыболову, выбери мне - ты же опытнее в Гомере,- что относится к

рапсоду и к его искусству, что должен рассматривать и о чем должен судить

рапсод предпочтительно перед всеми людьми.

И о н. Я утверждаю, Сократ, что решительно обо всем.

С о к р а т. Нет, не это ты утверждал, Ион, неужто ты так забывчив? А не

следовало бы рапсоду быть забывчивым." Ион оказывается в

тупике и не находит выхода. Рассмотрим, что произошло. Сократ пыталс

"вытащить" Иона в метапозицию по отношению к собственной деятельности. "В

чем смысл твоей деятельности? Какими средствами ты добиваешься воздействи

на слушателей? На основании чего толкуешь Гомера?" - вроде бы такие

неявные, но присутствующие в диалоге вопросы задавал Сократ собеседнику.

Ион находится в точке R-2. Он толкует и исполняет Гомера, который находилс

в этой точке несколькими столетиями раньше. Гомер рефлексировал игровую

деятельность и упаковывал ее в те формы, которые были наработаны в точке

R-2 в течение тысячелетий (мифологические сюжеты и образы). Ион,

выплескивая все это на слушателей, находящихся в D-2, как бы мифологически

обосновывает их повседневность. Но ни сам он, ни его слушатели, не в

состоянии описать смысл того, что происходит в игре. Это характерно дл

всех традиционных культур: они молчат о себе,- речь для них еще не являетс

самостоятельной ценностью, она всегда связана с предметной или игровой

практикой, но еще не объясняет, почему деятельность строится именно так,

ибо повседневность воспринимается представителями традиционной культуры

некритически. Традиционная культура - часть любой культуры, ибо всегда есть

люди, живущие только повседневностью.