Часть 12.

технология, новые временные организационные формы требуют новой породы человека. Вот почему, несмотря на «люфты» и временные отступления, линия социального прогресса ведет нас к большей терпимости, более легкому принятию все более и более разнообразных человеческих типов.

Внезапная популярность лозунга «делай свое дело» отражает этот исторический момент. Поскольку чем более фрагментировано или дифференцировано общество, тем большее число различных стилей жизни оно предлагает. И чем больше социально принятых моделей стиля жизни продвигает общество, тем ближе оно само к условиям, в которых и в самом деле каждый человек делает свое собственное, неповторимое дело.

Таким образом, несмотря на всю антитехнологическую риторику эллюлей, Фроммов и мамфордов, ясно, что сверхиндустриальное общество — наиболее развитое, чем когда бы то ни было, в технологическом отношении общество — расширяет возможности свободы. У людей будущего станет больше возможностей самореализации, чем когда-либо прежде в истории.

В новом обществе мало условий для истинно устойчивых отношений. Но оно предлагает более разнообразные жизненные ниши, больше свободы для продвижения внутри и из этих ниш и дает больше возможности создавать собственные ниши, чем все существовавшие ранее общества, вместе взятые. Оно также предлагает самое потрясающее удовольствие — одолеть изменение, достичь его вершины, изменяясь и вырастая вместе с ним, — вот процесс несравненно более увлекательный, чем кататься на доске по волнам, бороться с рулем, затевать опасные гонки на восьмиполосном скоростном шоссе или получать кайф от наркотиков. Это дает человеку возможность помериться силами с тем, что требует владения собой и высокого ума. Человеку, который вооружен этим и который делает необходимое усилие, чтобы понять быстро возникающую структуру супериндустриального общества, человеку, который находит «верное» жизненное место, «верную» последова-

347

тельность избираемых им субкультур и моделей стиля жизни для подражания, обеспечен триумф.

Безусловно, эти высокие слова неприменимы к большинству людей. Большинство людей прошлого и настоящего остаются заключенными в жизненных нишах, которые не они создали и на которые они не очень надеются при нынешней ситуации вечного бегства. Для большинства возможностей по-прежнему мучительно мало.

Тюрьма прошлого должна быть — и будет — уничтожена. Но ее не уничтожить тирадами против технологии, «ощущением» или «интуицией» нашего пути в будущее, пока эмпирические исследования, анализ и рациональное усилие находятся в забвении. Те, кто действительно хочет разбить тюрьму прошлого и настоящего, должны не бичевать машины на манер луддитов, а содействовать контролированному — выборочному — внедрению завтрашних технологий. Для того чтобы заниматься этим, интуиции и «мистических озарений» вряд ли достаточно, нужно точное научное знание, квалифицированно применяемое к решающим, наиболее чувствительным точкам социального контроля.

Здесь не поможет принцип максимализации выбора как ключ к свободе. Мы должны учитывать возможность, о которой здесь говорилось, возможность, что выбор превратится в сверхвыбор, а свобода — в несвободу.

СВОБОДНОЕ ОБЩЕСТВО

Несмотря на романтическую риторику, свобода не может быть абсолютной. Ратовать за тотальный выбор (бессмысленная идея) или тотальную индивидуальность — значит ратовать против любой формы сообщества или общества в целом. Если каждый человек, трудолюбиво делая свое дело, будет совершенно иным, чем любой другой, не найдется двух людей, у которых была бы хоть какая-то основа для общения. Ирония в том, что те, кто громче всех

348

сожалеет, что люди не могут «относиться» один к другому или не могут «общаться» друг с другом, зачастую являются сторонниками большей индивидуальности. Социолог Карл Манхейм сознавал это противоречие, когда писал: «Чем более индивидуализированы люди, тем труднее достичь идентификации»9.

Если мы не готовы буквально вернуться назад, в примитивную дотехнологическую эру и принять все последствия этого — более короткая, более грубая жизнь, больше болезней, боли, голода, предрассудков, ксенофобии, фанатизма и тому подобного, — мы пойдем вперед ко все более и более дифференцированным обществам. Это ставит трудные проблемы социальной интеграции. Каким образом мы должны скрепить узами образования, политики, культуры супериндустриальный порядок, чтобы получить функционирующее целое? Выполнимо ли это? «В основе такой интеграции, — пишет Бертрам М. Гросс из университета Уэйна, штат Мичиган, — должны лежать некие общепринятые ценности или некая осознанная взаимозависимость, если не совместно принятые задачи»10.

Общество, быстро расколовшееся на уровне ценностей и стиля жизни, изменяет все прежние интегративные механизмы и требует совершенно новой основы для воссоздания. У нас нет иного выбора, мы должны найти эту основу. Но при том, что мы столкнемся со сложными проблемами социальной интеграции, нас ожидают еще более болезненные проблемы индивидуальной интеграции, поскольку множественность стилей жизни изменяет нашу способность удерживать целиком собственное «я».

Какое из многих потенциальных «я» мы выберем? Какая последовательность серийных «я» составит наш портрет? Как, коротко говоря, мы должны поступать со сверхвыбором на наиболее явно личностном и эмоциональном уровне? В нашем опрометчивом стремлении к разнообразию, возможности выбора и свободе мы не успели осознать весь ужас, заключенный в многообразии.

Когда же многообразие сойдется в одной точке с быстротечностью и новациями, мы дадим обществу толчок впе-

349

ред, к историческому кризису адаптации. Мы создаем окружающую среду настолько мимолетную, незнакомую и сложную, что она угрожает миллионам людей адаптивным нервным расстройством. Это нервное расстройство — шок будущего.

1 Утрата консенсуса обсуждается в статье Anything Goes: Taboos in Twilight, Paul D. Zimmerman // Newsweek, November 13, 1967, c. 74.

2 Груэн сообщает о своей работе в Composition and Some Correlates of the American Core Culture // Psychological Reports, vol. 18, c. 483—486. Материал взят из этого источника и из интервью.

3 Стиль жизни английского джентльмена исследуется в: [215], с. 138.

4 Клэпп цитируется по: [228], с. 37-38.

5 О субкультуре вестсайдских интеллектуалов см.: [234].

6 О роли моделей жизненного стиля см. статью The New Heroes, John Speicher, Cheetah, November, 1967, с. 27-28.

7 Письмо Гинсберга цитируется по статье In the beginning, Leary turned on Ginsberg and saw that it was good..., Timothy Leary // Esquire, July, 1968, c. 87.

8 О гнете сверхвыбора: Принятие стиля также ведет к непредсказуемости в обществе. Когда уровень новаций возрастает, мы становимся более неуверенными в поведении других людей, что приводит к отказу от повиновения, страху обнаружить свои чувства или страху перед сильными чувствами. Когда молодые люди рядятся в странные одеяния, одежду из «секонд-хэнда» и диковинные головные уборы, они вызывают некий страх у «правильных людей», поскольку своей манерой одеваться они демонстрируют, что их поведение может быть непредсказуемым. Но в то же время в силу своей привязанности к собственной субкультуре в своей группе они более предсказуемы. Они лучше прогнозируют поведение своих сверстников и сотоварищей по субкультуре, чем поведение людей во внешнем мире. Принятие стиля жизни или принадлежность к субкультуре могут рассматриваться как усилия снизить уровень новаций или непредсказуемости в микроокружении.

9 Манхейм цит. по: [189], с. 46.

10 Гросс цит. по: The State of the Nation: Social Systems Accounting, Bertram М. Gross, [313], c. 198.

350

ЧАСТЬ 5. ПРЕДЕЛЫ АДАПТАЦИИ

Глава 15. ШОК БУДУЩЕГО: ФИЗИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Миллиарды лет назад высыхающие моря выбросили на только что образовавшиеся берега миллионы не очень для этого приспособленных водяных существ. Лишенные привычной окружающей среды, они умирали, задыхаясь и жадно хватаясь за каждое мгновение, отпущенное им вечностью. Лишь те немногие счастливчики, которые оказались более приспособленными к земноводному существованию, пережили этот шок от изменения, происшедшего с ними. Сегодня, говоря словами социолога Лоуренса Сума из университета штата Висконсин: «Мы переживаем период столь же болезненный, как и та эпоха в эволюционной предыстории человечества, когда существа, обитающие в воде, стали существами наземными... Те, кто смог, приспособились; те, кто не смог, либо продолжали развиваться на менее высоком уровне, либо исчезали, смытые прибоем».

Утверждать, что человек должен приспособиться, было бы преувеличением. Он уже показал, что принадлежит к наиболее приспособляемым формам жизни. Он способен пережить лето на экваторе и зиму в Антарктике. Он пережил концлагеря Дахау и Воркуты. Он ходил по поверхности Луны. Такие достоинства дают возможность высказать мнение, что его адаптивные способности «необыкновенны». Однако это не так. Несмотря на весь свой героизм и выносливость, человек остается биологическим организмом, «биосистемой», и как любая система может функционировать лишь в определенных жестких пределах.

351

Температура, давление, количество потребляемой энергии (в калориях), соотношение в атмосфере кислорода и углекислого газа — вот набор абсолютных ограничений, выйти за которые не отважится ни один человек, по крайней мере сегодня. Поэтому, когда мы посылаем человека в открытый космос, мы окружаем его совершенной, продуманной микросредой, способной учитывать и поддерживать все эти факторы в пределах жизнеобеспечения. Странно, но когда мы (мысленно) запускаем человека в будущее, мы меньше всего берем в расчет те страдания, которые он испытает в результате шока от изменения, происшедшего с ним. Представьте, если бы НАСА* запустило Армстронга и Олдрина** в космос голыми.

Одно из основных положений этой книги таково: существуют определенные (и мы их можем определить!) пределы тех изменений в окружающей среде, к которым человеческий организм может приспособиться. Если заранее не определить эти пределы и безудержно увеличивать эти изменения, мы можем подвергнуть массу людей таким воздействиям, которых они просто не выдержат. Мы очень рискуем, ввергая их в то необычное состояние, которое я называю шоком будущего.

Мы можем определить шок будущего как страдание, физическое и психологическое, возникающее от перегрузок, которые физически испытывают адаптивные системы человеческого организма, а психологически — системы, отвечающие за принятие решений. Проще говоря, шок будущего есть реакция человека на запредельное нервное раздражение.

Разные люди реагируют на шок будущего по-разному. Симптомы этой реакции существенно меняются, как в зависимости от стадии и интенсивности заболевания меняются его симптомы. Эти симптомы классифицируются, в зависимости от уровня страха, враждебного отношения к

* Национальное американское космическое агентство. — Примеч. пер.

** Первые американские астронавты, посетившие Луну. — Примеч. пер.

352

любому желанию помочь и бессмысленного озлобления, подобно таким заболеваниям, как депрессия или апатия. Жертвы этих симптомов часто проявляют себя беспорядочными отклонениями во взглядах и интересах и в беспорядочном образе жизни, затем следует попытка «забиться в свою конуру», замкнуться в себе посредством социального, интеллектуального и эмоционального отчуждения, отстранения от окружающего мира. Они все время чувствуют себя «затравленными» или потерявшими покой и безнадежно хотят уменьшить количество проблем, которые нужно решать.

Чтобы понять этот синдром, мы должны объединить такие разрозненные области знания, как психология, неврология, теория нейронных связей и эндокринология, — все, что наука может рассказать нам об адаптации человека. Это пока еще не будет наукой адаптации per se. И это не будет неким систематизированным списком болезней, связанных с адаптацией. В настоящее время имеются данные, полученные в ряде научных дисциплин, которые дадут возможность описать в общих чертах грубые контуры теории адаптации. И хотя исследователи, работающие в рамках этих дисциплин, часто игнорируют деятельность друг друга, их результаты прекрасно совместимы. Образуя ясный и увлекательный узор, они создают прочную основу для концепции шока будущего.

СМЕНА ОБРАЗА ЖИЗНИ И БОЛЕЗНЬ

Что реально люди имеют в виду, когда говорят, что меняют образ жизни снова и снова? Чтобы понять это, мы должны начать с человеческого тела, физического организма, с самого себя. К счастью, имеется ряд поразительных (хотя и неопубликованных) опытов, которые недавно высветили наличие связи этих изменений с физическим здоровьем.

353

Эти опыты выросли из работы покойного д-ра Гарольда Г. Вольфа, сотрудника Корнэльского медицинского центра в Нью-Йорке. Вольф постоянно отмечал, что здоровье индивида теснейшим образом связано с теми адаптивными требованиями, которые предъявляются ему окружающей средой. Один из его соратников, д-р Лоуренс Хинкль-младший, определил это медицинским термином «экология человека»1 и яростно доказывал, что болезнь не есть результат некоторой единственной, особой причины, как, например, состояние зародыша или воздействие вируса, но следствие влияния многих факторов, включая общую природу среды, окружающей человека. Хинкль годы проработал над тем, чтобы профессионалы медики почувствовали важность для медицины учета факторов окружающей среды.

Сегодня, когда так распространилась тревога в связи с загрязнением воздуха и воды, тревога, вызванная скученностью людских масс в городах и другими подобными факторами, авторитетные специалисты все более и более склоняются к экологическому представлению, что нужды индивида следует рассматривать как часть общей системы и что его здоровье зависит от множества неуловимых внешних факторов.

Однако другой коллега Вольфа, д-р Томас Холмс, выдвинул идею, что не сами по себе изменения — не то или иное специфическое изменение, а общее количество их за жизнь индивида, — вот что может оказаться одним из важнейших факторов воздействия окружающей среды. Начав работу в Корнзльском университете, Холмс сейчас работает в Медицинской школе университета штата Вашингтон, где он совместно с молодым психиатром Ричардом Рейхом создал остроумную исследовательскую методику, которую назвал шкалой жизненных единичных изменений2. Это метод, позволяющий измерить количество изменений, которые испытываются в заданный промежуток времени. Его развитие стало важнейшим методологическим прорывом, впервые позволившим дать общую количественную оценку (пусть грубую) изменений в жизни индивида.

354

Исходя из того, что различные виды жизненных изменений воздействуют на нас по-разному, Холмс и Рейх начали с составления списка всех возможных жизненных изменений. Развод, свадьба, переезд в новый дом — каждое из этих изменений действует на нас по-разному. Более того, некоторые индивиды переносят большие потрясения, чем другие. Например, путешествие во время отпуска может оказаться приятным перерывом в обыденной жизни. Его невозможно сравнить с таким, скажем, потрясением, как смерть одного из родителей.

Холмс и Рейх затем составили списки жизненных изменений для тысяч мужчин и женщин различных профессий и общественного положения, живущих в США и Японии. Каждый человек был опрошен по специальной анкете и классифицирован в соответствии с количеством жизненных изменений. Какие максимальные изменения требовались, чтобы человек еще смог поставить им заслон или приспособиться к ним? Какие изменения были относительно минимальны?

К своему удивлению Холмс и Рейх обнаружили, что одни и те же изменения требуют от людей наибольшей адаптивности, другие же воспринимаются всеми как сравнительно несущественные. Таким образом, «полнота переживаний» различных жизненных событий выходит за пределы даже национальных и языковых барьеров*.

Люди склонны знать и соглашаются даже на такие изменения, которые приносят тяжелейшие потрясения.

Получив эту информацию, Холмс и Рейх смогли приписать числовые значения («веса») каждому типу жизненных изменений. После этого каждая позиция в их списке была оценена количественно. Исследуя суммарные изменения в одной человеческой жизни, можно ли узнать что-либо о влиянии жизненных изменений на здоровье человека?

Для того чтобы найти ответ на этот вопрос, Холмс, Рейх и другие ученые отобрали буквально тысячи индивидов с «множеством жизненных изменений» и начали сравнивать

* Работа, проделанная в США и Японии, в настоящее время дополнена исследованиями во Франции, Бельгии и Нидерландах.

355

их с их «историями болезней». Никогда до этого не было идеи о связи жизненных изменений и здоровья. Никогда до этого не было собрано столько подробных данных о характере изменений в жизни отдельных людей. И редко когда результаты эксперимента были столь наглядными. В США и Японии, среди служащих гражданских и военных, среди беременных женщин и больных лейкемией людей, среди студентов-спортсменов и пенсионеров-отставников — у всех были поразительно схожие характеристики: те, у кого был высокий уровень этого множества жизненных изменений, с большей вероятностью, чем их соседи по выборке, заболевали в следующем году. Эксперимент достаточно ярко показал, что скорость изменений в жизни человека и размеренность его жизни теснейшим образом связаны с его здоровьем.

«Результаты были столь эффектны, — говорит д-р Холмс, — что сначала мы не решались их оглашать. Мы не публиковали наши первые открытия вплоть до 1967 года».

После этого и Шкала жизненных единичных изменений, и Вопросник о жизненных изменениях были применены к широкому кругу людей, различных по социальному положению и другим параметрам — от чернокожих безработных до офицеров военно-морского флота. В каждом случае обнаруживалась корреляция между изменениями в жизни индивида и болезнью. Было установлено, что «перемены в образе жизни», которые требуют от человека больших усилий для того, чтобы приспособиться и поставить преграду на их пути, коррелируют с болезнью — вне зависимости от того, были ли эти изменения инициируемы и находились под персональным прямым контролем индивида или они были неожиданны и нежелательны для него. Более того, чем в большей степени жизнь изменялась, тем выше был риск заболеть впоследствии тяжелой болезнью. И эти данные настолько доказательны, что можно, изучая жизненные изменения в совокупности, реально предсказывать уровни заболеваемости в различных слоях населения.

Так, в августе 1967 г. капитан первого ранга Рэнсом Дж. Артур, глава медицинской нейропсихиатрической исследова-

356

тельской части военно-морского флота США в Сан-Диего*, совместно с Ричардом Рейхом, теперь капитаном этой части, решили предсказать диагнозы болезней в выборке из 3000 моряков. Д-р Артур и д-р Рейх начали с того, что раздали Вопросник о жизненных изменениях матросам трех крейсеров, базирующихся в гавани Сан-Диего. Корабли собирались уходить в рейсы и должны были пробыть в море примерно по шесть месяцев. Все это время была возможность аккуратно вести медицинские карты, заведенные на каждого члена судовой команды. Ставился вопрос: могла ли информация относительно образцов жизненных изменений этих людей помочь нам оценить вероятность того, что они заболеют во время рейса?

Каждого члена команды попросили рассказать, какие жизненные изменения случились с ним в предыдущем году. В анкете содержались вопросы, затрагивающие широчайший круг тем. Так, спрашивалось, переживал ли человек более или менее сильные волнения, неприятности и т. п., связанные с начальством, в минувшем году. Спрашивалось о переменах в распорядке жизни — питании и сне. Выяснялось, были ли изменения в круге его друзей, в его одежде, а также в его развлечениях и отдыхе. Спрашивалось, произошли ли какие-нибудь изменения в его социальной деятельности, в семейной атмосфере, в финансовом положении. Были ли у него более или менее сильные ссоры, связанные с родней? А споры с женой? Их ребенок рожден в браке или усыновлен? Пережил ли он смерть жены, друга или родственника?

Далее в анкете были вопросы о количестве переездов на новое место жительства. Ставились в анкете и такие вопросы: был ли человек возмущен судебным преследованием за нарушения в торговле или другие мелкие нарушения? Не слишком ли много времени проводил он вдали от своей жены? Это было вызвано характером работы или тем, что он испытывал супружеские трудности? Менял ли он работу? Получал ли премии или выдвигался на повышение?

* штат Вашингтон. — Примеч. пер.

357

Изменялись ли его жизненные условия в результате перестройки дома или ухудшения жизни в округе? Начинала или бросала работу его жена? Брал ли он заем или получал кредит по закладной? Были ли какие-нибудь сильные изменения в его отношениях с родителями в результате смерти, развода, повторного брака и т. п.?

Короче говоря, анкета пыталась разобраться в качестве жизненных изменений, которые были частью нормального существования. Она не спрашивала, считает ли человек изменение в своей жизни «хорошим» или «плохим», а просто — было ли или нет это изменение.

Шесть месяцев все три крейсера оставались в море. Незадолго до возвращения кораблей из рейса Артур и Рейх послали туда исследовательские группы, которые приступили к детальному изучению медицинских карт. Кто заболел? Какие заболевания зарегистрированы? Сколько дней содержались больные в корабельном лазарете?

Когда компьютерная обработка была полностью закончена, связь между жизненными изменениями и заболеваемостью была подтверждена твердо. Те, у кого было более 10% условных единиц жизненных изменений (люди, которые смогли приспособиться к большинству изменений, происшедших с ними за предшествующий год), в среднем болели в полтора-два раза больше, чем те, у кого жизненных изменений было менее 10%. Снова подтвердилось, что чем шире круг жизненных изменений и чем они глубже, тем серьезнее заболевания. Изучение характера жизненных изменений — а они интерпретировались как влияние окружающей среды — значительно помогло обосновать возможность прогнозировать, предсказывать количество и серьезность заболеваний для различных групп.

«Прежде всего, — говорит д-р Артур, рассказывая об исследованиях жизненных изменений, — мы имеем градацию изменений. Если у вас за короткий промежуток времени произошло много изменений в жизни, это сильно отразится на вашем организме... Слишком большое число изменений за короткий промежуток времени должно подавить механизмы сопротивления».

358

«Ясно, — продолжает он, — что существует связь между защитными механизмами человеческого организма и требованиями к характеру изменений, которые налагаются обществом. Мы находимся в непрерывном неустойчивом равновесии... Различные «пагубные» факторы, как внутренние так и внешние, всегда имеются и всегда ищут возможности вызвать болезнь. Например, обычные вирусы живут в организме человека и вызывают болезнь только в том случае, когда резко понижена сопротивляемость организма. Вполне возможно так систематизировать защитные системы организма, что не понадобится большого количества требований к характеру жизненных изменений, которые окажутся результатом действия всего двух систем — нервной и эндокринной».

Роль исследования жизненных изменений высока не только при изучении заболеваемости, но и самой смертности; эта роль может быть связана с глубиной адаптационных требований, предъявляемых к человеческому организму. Так, отчет д-ра Артура, д-ра Рейха и их коллеги д-ра Джозефа Маккина-младшего начинается с цитаты из автобиографии английского писателя Сомерсета Моэма «Подводя итоги»:

«Мой отец... уехал в Париж и стал юрисконсультом английского посольства... После смерти матери ее горничная стала моей няней... Отец мой, насколько я понимаю, был романтиком. Он затеял постройку дома, где собирался жить летом. Купил участок на вершине холма в Сюренне... Новый дом должен был напоминать виллу на Босфоре, верхний его этаж был опоясан лоджиями... Дом был белый, ставни выкрашены в красный цвет. Перед домом разбили сад. Комнаты обставили, а потом мой отец умер».*

«Смерть отца Сомерсета Моэма, — пишут они. — на первый взгляд, выглядит внезапным, неожиданным событием. Однако если критически рассмотреть события одного или двух лет, предшествовавших смерти отца, обнаруживаются изменения в его работе, местожительстве, привычках,

* Уильям Сомерсет Моэм. «Подводя итоги». М., Высшая школа, 1991, с. 38-40. — Примеч. пер.

359

финансовом положении и составе семьи». Они приходят к мысли, что эти изменения вполне могли ускорить его смерть.

Эта линия рассуждений согласуется со статистикой: количество смертей, происшедших среди вдов и вдовцов в течение года после утраты супруга, больше, чем средняя смертность3.

Ряд исследований, проведенных в Великобритании, приводит к строгому выводу, что шок, пережитый от вдовства, ослабляет сопротивляемость болезням и приводит к ускорению процесса старения и вдов, и вдовцов. Ученые лондонского института общественных исследований изучили данные 4486 вдов и вдовцов и пришли к выводу, что «всплеск смертности в первые шесть месяцев почти наверняка реален... [Вдовство], по-видимому, влечет за собой внезапный прирост смертности примерно на 40% в первые шесть месяцев».

Почему это похоже на правду? Было бы спекуляцией утверждать, что горе само по себе ведет к патологии. Однако ответ может быть связан не с горем как таковым, а с сильным потрясением, которое приносит потеря супруга, заставляя оставшегося в живых совершать множество серьезных жизненных изменений в небольшой период времени после смерти супруга.

Работа Хинкля, Холмса, Рейха, Артура, Маккина и других, нащупавшая связь жизненных изменений с болезнью, в настоящее время находится в начальной стадии. Но один урок уже, кажется, вполне ясен: любое жизненное изменение требует определенной физиологической «оплаты». И чем радикальнее изменение, тем выше эта «оплата».

РЕАКЦИЯ НА НОВОЕ

«Жизнь, — говорит д-р Хинкль, — ...подразумевает постоянное взаимодействие между организмом и окружающей средой». Когда мы говорим об изменении, которое вызвано

360

разводом, или смертью члена семьи, или сменой работы и даже отпуском, мы говорим о серьезных жизненных событиях. Но, как известно каждому, в жизни масса очень мелких событий, постоянный поток которых как бы пронизывает и обтекает наше восприятие. Некоторое жизненное изменение воспринимается как сильное только потому, что оно обрушивается на нас водопадом небольших жизненных изменений, а они в свою очередь состоят из более мелких и мельчайших изменений. Для того чтобы бороться с трудностями в ускоренно развивающемся обществе, нам нужно видеть, что происходит практически каждую минуту, отслеживать «микроизменения» нашей жизни.

Что же происходит, когда что-то изменяется в окружающей нас среде? Каждый из нас постоянно буквально купается под ливнем сигналов, идущих от нее: визуальных, слуховых, осязательных и т. д. Большинство из них имеет обычный, повторяющийся характер. Когда что-то изменяется в пределах наших восприятий, характер сигналов, идущих по каналам наших органов чувств в нашу нервную систему, тоже изменяется. Когда обычные, повторяющиеся сигналы прерываются, мы реагируем на это особенно резко.

Существенно то, что, когда некий новый набор возбудителей «ударяет» по нам, наше тело и наш рассудок узнают—и всегда моментально, — что это нечто новое. Изменение может быть лишь цветовым отблеском, отмеченным краешком глаза. Это может быть осязание, как будто некто любящий нежно прикоснулся к нам, чтобы снять пылинку с лица или одежды кончиками пальцев, но мгновенно отдернул руку. Каким бы ни было изменение, в игру вступает громадный суммарный механизм физического воздействия.

Когда собака слышит незнакомый голос, она поднимает уши и поворачивает голову. Мы делаем то же самое. Изменение — это спусковой механизм возбуждения, то, что в экспериментальной психологии называют «ориентированной реакцией». Ориентированная реакция (в дальнейшем будем употреблять аббревиатуру ОР) — это комплексный,

361

даже общефизиологический процесс, в котором участвует весь организм. Зрачки глаз расширяются. На ретине возникают фотохимические изменения. Наш слух моментально становится более острым. Мы непроизвольно используем наши мышцы, чтобы направить действие наших органов чувств в сторону источника звука, или прищуриваемся, чтобы лучше видеть. Общий тонус наших мышц реагирует на любые изменения, все это, кстати, можно увидеть на энцефалограмме. Наши пальцы рук и ног холодеют, когда их вены и артерии сужаются. Наши ладони потеют. Кровь приливает к голове. Наше дыхание и работа сердца учащаются.

Все это может произойти с нами при определенных обстоятельствах, более того, именно такова «реакция на испуг». Но даже когда нет причин для настороженности, эти физиологические изменения возникнут у нас всякий раз, когда мы ощутим нечто новое в окружающей нас среде.

Очевидно, в нашем мозгу имеется «специально встроенная аппаратура», своеобразный «детектор новизны», который лишь сейчас привлек внимание неврологов. Российский ученый E. H. Соколов был первым, кто подробно описал, как проходит процесс ориентированной реакции человека. Он высказал идею, что нервные клетки мозга хранят информацию о силе, продолжительности, качестве и последовательности приходящих возбуждений. Когда приходят очередные возбуждения, они находят аналогичные среди построенных в коре головного мозга «нервных моделей». Совсем новые возбуждения не находят аналогии ни с какой существующей в коре головного мозга моделью, и тогда происходит ОР. Если же процесс сравнения показывает полное совпадение с ранее созданными моделями, сигналы проникают в кору головного мозга, в ретикулярную (сетчатую) систему активизации, передавая ей, по существу, приказ «воздержаться от реакции»4.

Отсюда следует, что уровень новизны воздействия на нас окружающей среды определяет и физические последствия. Более того, жизненно важно сознавать, что ОР не является чем-то необычным. Она происходит у большинства людей буквально тысячи раз в течение обычного дня как реакция на

362

различные изменения окружающей среды вокруг нас. Снова и снова ОР вспыхивает, даже во время сна.

«ОР велика! — говорит психолог-исследователь Арди Любин, эксперт по механизмам сна. — Весь организм затронут. И когда у вас возрастает ощущение новизны в воздействии окружающей среды (это зависит от того, какое количество изменений мы имеем в виду), вы получаете непрерывную ОР. Вероятно, это ведет организм к стрессу. Это чертовски тяжелый груз для организма.

Если вы перегружены воздействием новых изменений в окружающей вас среде, вы одержимы страхом так же, как им одержимы невротики — люди, чья нервная система непрерывно «заливается» адреналином, у которых сердце постоянно пульсирует и готово выпрыгнуть из груди, руки ледяные, растет сокращение и дрожание мышц — все это обычные характеристики ОР»5.

Ориентированная реакция — не катастрофа. Это обычная, данная от природы способность человека — один из ключевых адаптационных механизмов. ОР позволяет человеку становиться более чувствительным, получать и перерабатывать большее количество информации — например, лучше видеть и слышать. Она готовит его мышцы к неожиданным напряжениям, если это будет необходимо. Короче, эта реакция готовит человека для битвы. Конечно, как подчеркивает Любин, каждая ОР оказывает утомляющее воздействие на человеческий организм, поскольку она требует энергетических затрат.

Таким образом, единственным результатом ОР является передача по нервам импульса энергии, предваряющего перенапряжение организма. Накопленная энергия есть в каждом активном центре, таком как мышцы или потовые железы. Как только нервная система возбудится в ответ на сигнал, ее синаптические везикулы* лопаются, выделяя малые количества адреналина и норадреналина. Эти гормоны в свою очередь работают как триггер, частями высвобождая накопленную энергию. Короче, каждая ОР не только

* пузырьки на синаптических нервных окончаниях. — Примеч. пер.

363

высвобождает ограниченные запасы жизненной энергии человеческого организма, но даже привлекает к действию более ограниченные запасы энергии тех механизмов, которые осуществляют это высвобождение.

Необходимо подчеркнуть, кроме того, что ОР не просто реакция на обыкновенные сенсорные входные сигналы*. Она возникает тогда, когда мы воспринимаем, буквально «продираемся сквозь» новые идеи или новую информацию — новые картины или звуки. Новая порция служебных сплетен, некая общая концепция или идея, даже новый анекдот или своеобразный оборот в услышанной фразе — все это может стимулировать такую реакцию.

Особым образом ОР приводит к стрессу, когда новое событие или факт затрагивает все сложившееся мироощущение человека. Возьмем тщательно разработанную идеологию, католицизм, марксизм или что-то подобное, и мы сразу увидим (или подумаем, что увидели) хорошо знакомые черты в некоем противоположном новом раздражителе, и это успокоит нас. На самом деле идеологии могут рассматриваться как большие картотеки для хранения ментальной информации, в которых есть свободные ящики или щели для карточек, ждущие поступления новых данных. Поэтому идеологии способны уменьшить интенсивность и частоту ОР.

Но ОР происходит только тогда, когда новый факт не ожидается, когда он «сопротивляется» введению в нашу «картотеку». Классический пример: религиозный человек, воспитанный в вере в доброту Господа, неожиданно сталкивается со случаем, буквально потрясшим его, — с бессмысленным злом.

До тех пор, пока новый факт не будет примирен с его мироощущением или его мироощущение не изменится, он будет испытывать острое возбуждение, смятение и страх.

Мы любим разнообразие ощущений и впечатлений, когда новизна переполняет нас, поэтому ОР является по своей природе стрессовой. На уровне идей и познания это — «ага!-

* на обыкновенную информацию, воспринятую органами чувств. — Примеч. пер.

364

реакция», озарение в момент открытия, когда мы окончательно понимаем то, что было для нас проблемой, загадкой. Мы можем быть подготовлены к озарению только и исключительно случайно, но и ОР, и «ага!-реакция» непрерывно возникают, когда снижается уровень сознания*.

Следовательно, новость — некая воспринимаемая новость — вызывает бурную активность в организме человека, особенно в его нервной системе. Вспышка ОР подобна фотовспышкам внутри нас, она (ОР) оценивает и определяет, что это случилось вне нас. Человек и окружающая его среда постоянно взаимодействуют, трепеща в ожидании.

АДАПТИВНАЯ РЕАКЦИЯ

В то время как новизна в окружающей среде приводит к росту или уменьшению скорости, с которой возникает ОР, определенные новые условия вызывают даже более сильный отклик в человеке. Мы мчимся по автомагистрали, слушая радио и грезя наяву. И вдруг рядом проносится автомобиль, заставляя нас отклониться от нашего ряда. Мы реагируем автоматически, даже мгновенно, и наша ОР ясно выражена. Мы можем почувствовать, как забилось наше сердце и задрожали руки. И так продолжается, пока напряжение не спадет.

Но что будет, если оно не спадет? Что происходит, когда мы попадаем в ситуацию, которая требует целого набора физических и психологических реакций и в которой давление на наш организм поддерживается непрерывно и постоянно? Что происходит, если, например, ваш начальник ежедневно придирается к вам? Что происходит, когда серьезно заболел один из ваших детей? Или когда мы напряженно ждем «великой даты» или важного события в нашем деле?

* Имеется в виду переход деятельности мозга на подсознательный уровень, а не снижение уровня понимания решаемой проблемы. — Примеч. пер.

365

Такие ситуации не могут контролироваться быстрым приливом энергии, осуществляемым ОР, для этого у нас есть то, что нужно называть «адаптивной реакцией». Она очень близка к ОР. Однако эти два процесса столь тесно связаны, что ОР можно считать частью или первой фазой процесса адаптивной реакции. Но в той фазе, когда ОР оказывается основной для нервной системы, адаптивная реакция существенно зависит от работы эндокринных желез и гормонов, которые эти железы вносят в поток крови. Первая линия защиты связана с нервной системой, вторая — с гормональной.

Когда люди вынуждены снова и снова приспосабливаться к новому, а особенно когда они вынуждены адаптироваться в ситуациях, включающих конфликт и неопределенность, начинает работать маленькая железа размером с горошину — гипофиз, — вырабатывая свои гормоны. Один из этих гормонов, АКТГ (адренокортикотропный гормон*), поступает в надпочечники. Это в свою очередь приводит к тому, что вырабатываются определенные химические соединения, называемые кортикостероидами (гормоны коры надпочечников). Когда это происходит, убыстряется метаболизм организма. Поднимается кровяное давление. Эти же гормоны посылают в кровь противовоспалительные субстраты, которые борются с инфекцией в местах ранения, например. И они же начинают преобразовывать жиры и протеины в энергию, которая затем собирается в человеческом организме в резервном хранилище биоэнергии. Реакция приспособления предусматривает наличие гораздо большего по силе и длительности накопления количества энергии, чем ОР.

Подобно ориентированной реакции, адаптивная реакция — явление нередкое. Она дольше возбуждается и длится дольше, но случается несчетное число раз даже в течение одного дня, соответствуя изменениям нашей природной и социальной окружающей среды6. Адаптивная реакция временами известна под более драматичным названием —

* гормон передней доли гипофиза, активизирующий деятельность коркового слоя другой железы внутренней секреции — надпочечников. — Примеч. пер.

366

«стресс», она может быть вызвана изменениями и переменами в психологическом климате вокруг нас. Беспокойство, потрясение, конфликт, неопределенность, даже предчувствие счастья, веселье и радость — все эти факторы заставляют железу гипофиз работать и выделять АКТГ. Сильное ожидание перемен может послужить спусковым крючком к действию адаптивной реакции. Необходимость изменить привычный жизненный уклад, сменить прежнюю работу на новую, влияние социальной среды, изменение социального статуса, преобразование образа жизни, конечно, все это ставит нас перед лицом неизвестности и может «включить» адаптивную реакцию.

Д-р Леннарт Леви, директор клинической лаборатории изучения стресса при Каролинском госпитале в Стокгольме, показал, например, что даже очень малые изменения в эмоциональном климате или в межличностных связях могут вызвать заметные изменения в химизме человеческого организма. Стресс часто измеряли количеством кортикостероидов и катехоламинов (адреналин и норадреналин, например), обнаруженных в крови и моче. В одной серии экспериментов д-р Леви использовал кинофильмы для возбуждения эмоций; затем он строил графики зависимости химических изменений в организме от этих эмоций7.

Группе шведских студентов-медиков мужского пола были показаны фильмы, насыщенные сценами убийств, драк, пыток, издевательств и жестокого обращения с животными. Был зафиксирован рост содержания адреналина в их моче в среднем на 70% при измерениях до и после сеанса. Рост норадреналина в среднем составил 35%. Следующей группе — женщинам-служащим — показали четыре различных фильма за четыре вечера. Первым был милый фильм о путешествиях. Испытуемые описали ощущение спокойствия и невозмутимости, а их показатель катехоламина снизился. Второй вечер: они смотрели фильм Стэнли Кубрика «Дороги славы» и отметили ощущение возбуждения и гнева. Содержание адреналина пошло вверх. Третий вечер: они смотрели классическую «Тетку Чарлея» и оглушительно хохотали, покатывались со смеху над этой комедией. Не-

367

смотря на полученное удовольствие и отсутствие сцен насилия и проявления неистовства, их показатель катехоламина снова значительно вырос. Вечером четвертого дня они смотрели «Маску Дьявола», триллер, и по-настоящему кричали от страха. Естественно, их показатель катехоламина буквально взлетел вверх. Короче, эмоциональный отзыв, почти независимо от его характера, сопровождается (может быть, рефлекторно) активизацией работы желез внутренней секреции — надпочечников).

Аналогичные выводы были сделаны после вновь и вновь повторяющихся экспериментов с мужчинами и женщинами (не говоря уже о крысах, собаках, оленях и других подопытных животных), причем намеренно путались «реальность» и отличные от нее и «замещающие» ее переживания. Матросы-подводники из учебных подрывных отрядов, люди, побывавшие на отдаленных станциях в Антарктике, астронавты, заводские рабочие, руководящие работники — все имели одинаковые показатели химизма реагирования на изменения внешней окружающей среды.

Истинный смысл этого едва начал проясняться, но уже растут доказательства того, что повторяющееся воспроизведение адаптивной реакции может серьезно навредить организму; чрезмерное возбуждение эндокринной системы может повлечь за собой необратимое утомление (вплоть до истощения) организма. Так, д-р Рене Дюбо в своей книге «Человек приспосабливающийся» предупреждает нас, что такие изменяющиеся обстоятельства, как «ситуации конкурентности, существование и деятельность в перенаселенной среде — суть изменения, которые вызывают очень своеобразную секрецию гормональной системы. Это можно прочитать по анализам крови и мочи. Обычный контакт с общечеловеческой ситуацией автоматически дает почти полное представление об этом — это возбуждение всей эндокринной системы».

Что из этого следует? «Это, — заявляет Дюбо, — совершенно ясно показывает, что может перевозбудить эндокринную систему, и это имеет физиологические последствия, которые длятся всю последующую жизнь организма»8.

368

Многими годами раньше д-р Ханс Селье, пионер исследований адаптивных реакций человеческого организма, писал, что «животные, у которых возникает и продолжается состояние стресса, испытывают его, по мнению некоторых ученых, из-за сексуальных расстройств... Клинические исследования подтверждают тот факт, что реакция людей, подверженных стрессу, во всех отношениях очень похожа на реакцию подопытных животных. У женщин во время стресса менструации становятся нерегулярными или совсем прекращаются, а у детей недостаточно вырабатывается фермент лактозы, перерабатывающий молоко. У мужчин при стрессе уменьшается сексуальное влечение и образование сперматозоидов»9.

С тех пор представительные коллективы экспертов и экологов не раз предъявляли доказательные заключения, что в подверженных сильному стрессу группах крыс, оленей и людей более низкие способности к оплодотворению, чем в подверженных менее сильному стрессу контрольных группах. Например, собирая большие группы, постоянно поддерживали высокий уровень межличностных связей и создавали условия, вызывающие сильные адаптивные реакции; по крайней мере у животных при этом повышалось содержание в крови адреналина и заметно падала способность к оплодотворению10.

Повторно вызванные ОР и адаптивные реакции, получаемые перенагрузкой нервной и эндокринных систем, сразу негативно сказывались на физическом состоянии организма. Быстрые, резкие изменения в окружающей среде приводили в действие запасы скрытой энергии организма. Это влекло за собой ускорение метаболизма жиров. В свою очередь это создавало серьезные трудности для людей больных или предрасположенных к диабету. Заметное изменение окружающей среды вызывало даже симптомы простудных заболеваний. В отчете об исследованиях д-ра Хинкля было отмечено, что частые насморки у женщин-работниц в Нью-Йорке, которые коррелируют с «изменениями в настроении и характере деятельности женщины, случаются в ответ

369

на изменение связей с окружающими ее людьми и даже с тем, что она с кем-то ссорится»11.

Короче, если мы поймем цепь биологических событий, имеющих отношение к нашим возможностям приспосабливаться к изменениям и новостям, мы сможем понять, почему здоровье и изменение окружающей среды неразрывно связаны друг с другом. Открытия Холмса, Рейха, Артура и других ученых, изучающих жизненные изменения, ныне соединились с исследованиями в области эндокринологии и экспериментальной психологии. Совершенно ясно, что увеличение скорости изменений в обществе или усиление новизны социальных отношений приведет к определенным и довольно значительным изменениям в химизме человеческого организма у любого члена этого общества. С ростом научных, технических и социальных изменений мы вторгаемся в сферу химической и биологической устойчивости человеческой расы.

Но нужно тут же добавить, что это не обязательно воспринимать как нечто плохое. «Есть вещи худшие, чем болезни», — напоминает нам д-р Холмс, криво улыбаясь. «Никто не может жить, не переживая все время определенной степени стресса», — писал д-р Селье12. Для того чтобы исключить ОР и адаптивные реакции, нужно исключить все изменения, включая рост, саморазвитие и достижение зрелости. Это предполагает полную статику. Изменения — не просто необходимый элемент жизни, а сама жизнь. Образно говоря, жизнь есть адаптация, приспособляемость.

Однако существуют определенные пределы адаптации. Когда мы меняем стиль нашей жизни, когда мы создаем или рвем связи с вещами, местами или людьми, когда мы как одержимые проносимся сквозь организованное географическое пространство, где находится наше общество, когда мы воспринимаем новую информацию и новые идеи — мы приспосабливаемся, мы живем. Все это происходит в определенных границах — ведь мы не бесконечно «упруги». Каждая ориентированная реакция, каждая адаптивная реакция требует определенную плату, изнашивая человечес-

370

кий организм постепенно, ежеминутно, пока нанесенные повреждения не станут явно заметными.

Так человек остается в конце концов с тем, с чего он начинает в начале жизни: это биосистема с ограниченной способностью к изменениям. Когда эта способность сокрушена — последствие одно: шок будущего.

1 Термин «экология человека» в приложении к медицине обсуждается в статье The Doctor, His Patient, and the Environment, by Lawrence E. Hinkle, Jr.; The American Journal of Public Health, January, 1964, c. 11.

2 Материал об исследовании жизненных изменений основан частично на интервью с д-ром Т. Холмсом в Медицинской школе университета штата Вашингтон, а также с д-рами Р. Артуром и Э. Гендерсоном из Военно-морской медицинской невропсихиатрической исследовательской группы в Сан-Диего (штат Вашингтон). Кроме того, см. следующие статьи в журнале Journal of Psychosomatic Research: A Longitudinal Study of Life-Change and Illness Patterns by R.H. Rahe, J.D. McKean, Jr., and R.J. Arthur. Vol. 10, 1967, c. 355-366. The Social Readjustment Rating Scale by Т.Н. Holmes and R.H. Rahe. Vol. 11, 1967, c. 213-218. Magnitude Estimations of Social Readjustment by М. Masuda and Т.Н. Holmes. Vol. 11, 1967, c. 219-225. The Social Readjustment Rating Scale: A Cross-Cultural Study of Japanese and Americans by М. Masuda and Т.Н. Holmes. Vol. 11, 1967, c. 227-237. Quantitative Study of Recall of Life Events by R.L. Casey, М. Masuda and Т.Н. Holmes. Vol. 11, 1967, c. 239-247. Seriousness of Illness Rating Scale by A.R. Wyler, М. Masuda and Т.Н. Holmes. Vol. 11, 1968, c. 363-374, а также: Social and Environmental Factors in Illness Behavior by E.K.E. Gunderson, R.H. Rahe and R.J. Arthur. Статья представлена на ежегодный съезд Западной психологической ассоциации, Сан-Диего, Калифорния, март 1968. Life Crisis and Disease Onset — I. Qualitative and Quantitative Definition of the Life Crisis and its Association with Health Change; II. A Prospective Study of Life Crisis and Health Changes by R.H. Rahe and Т.Н. Holmes (оттиск). Department of Psychiatry, University of Washington School of Medicine, Seattle, Washington (штат).

Общие закономерности, полученные благодаря этим исследованиям, основаны на открытиях Джорджа Брауна (George Brown) и Бейли (J.L.T. Beiley) из Social Psychiatry Unit, Maudsley Hospital,

371

London. Браун и Бейли изучали случаи шизофренического рецидива и связь их с жизненными изменениями. См.: Journal of Health and Social Behavior, vol. 9, № 3 (1968), c. 263.

3 Смертность супругов рассмотрена в: The Mortality of Widowers by М. Young, B. Benjamin and C. Wallis // Lancet, August 31, 1963, c. 454-456.

4 Краткое, но исчерпывающее исследование реакции ориентации см.: [21]. См. также: Neurophysiological Contributions to the Subject of Human Communication by Mary A.B. Brazier in [7], c. 63. Neuronal Models and the Orienting Reflex by E.N. Sokolov в Brazier, M.A.B.(ed.), The Central Nervous System and Behavior, New York: J. Macy, 1960, c. 187-276. Higher Nervous Functions: The Orienting Reflex by E.N. Sokolov //Annual Review of Physiology, 1963, vol. 3, c. 545-580. «Нейронная модель раздражения: I. Образование нейронной модели повторным предъявлением раздражения», E. H. Соколов, Доклады Академии педагогических наук СССР (1959), с. 93-96 (русский язык).

5 Люби» (Lubin) цитируется по интервью, взятому автором.

6 Ни одно обсуждение адаптивной реакции и стресса не может обойтись без д-ра Ханса Селье (Hans Selye), чья работа заложила основу для многих исследований последних лет. Его книга [26] стала классической.

Краткий параграф об АКТГ и его связи со стрессом появился в [10], с. 306. См. также [12], с. 330-334.

7 Работа Леви (Levi) обсуждается в [20]; в Life Stress and Urinary Excretion of Adrenaline and Noradrenaline by L. Levi в [24]; а также в Conditions of Work and Their Influence on Psychological and Endocrine Stress Reactions by J. Froberg, C. Karlsson, L. Levi, L. Lidberg and K. Seeman, Report № 8, The Laboratory for Clinical Stress Research, Karolinska Sjukhuset, Stockholm, October, 1969.

8 Дюбо (Dubos) цитируется по своей речи на Нобелевской конференции в Коллеже Густава Адольфа, 1966. Ее заглавие: «Adaptation to the Environment and Man's Future».

9 Селье цитируется по: [26], с. 176.

10 Данные об эффектах больших групп (толпа, теснота) можно найти в [343]. См. также: Population Density and Social Pathology by J.B. Calhoun в [241]; The New York Times, December 28, 1966.

11 Исследования Хинкля (Hinkle) изложены в его статье Studies of Human Ecology in Relation to Health and Behavior // BioScience, August, 1965, c. 517-520.

12 Селье в: [26], с. VII (предисловие).

372

Глава 16. ШОК БУДУЩЕГО: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Если бы следствием шока будущего были только физические заболевания, их можно было бы легко предупредить и излечить. Но шок будущего поражает и психику. В то время как тело разрушается под напряженным воздействием окружающей среды, перегруженный «рассудок» не способен принимать адекватные решения. При беспорядочных скачках механизмов изменений мы не только можем подорвать здоровье, отчего уменьшится степень адаптации, но и утратить способность рационально реагировать на эти изменения.

Поразительные знаки нарушений работы психики, вызванных частичным затемнением сознания, мы видим вокруг себя: увеличение употребления наркотиков, рост мистицизма, периодические вспышки вандализма и неспровоцированного насилия, политика нигилизма и ностальгия по тираническим режимам, болезненное равнодушие миллионов людей — все это может быть понято лучше, если выявить связь этих явлений с шоком будущего. Эти формы социального абсурда прекрасно отражают ухудшение способности индивида к принятию решений, вызванное напряженным воздействием окружающей среды.

Психофизиологические исследования воздействия изменений на различные организмы показали, что адаптация проходит успешно, только когда уровень возбуждения (величина изменения и новизны в окружающей среде) не слишком низок и не слишком высок. «Центральная нервная система высших животных, — говорит профессор Д. Е. Берлин из университета г. Торонто (Канада), — способна справиться с воздействиями окружающей среды, которые производят определенные... возбуждения. Это, естественно, не относится к таким крайним воздействиям окружающей среды, как перенапряжение и перегрузка организма». Он делает аналогичный вывод относительно воздействи

373

окружающей среды, когда она перевозбуждает организм1. Однако опыты с оленями, собаками, мышами и людьми недвусмысленно показали существование явления, которое можно назвать «предел адаптации», ниже которого и выше которого способность индивида справиться с воздействием просто разрушается.

Шок будущего — это реакция на сверхвозбуждение. Она возникает, когда индивид вынужден управлять своим пределом адаптации. Серьезные исследования были посвящены изучению воздействия несоразмерных изменений и новых впечатлений на поведение человека. Результаты исследования людей, находящихся на научных станциях в Антарктике в полной изоляции, людей, лишенных органов чувств, поведения заводских рабочих на рабочих местах сходны — везде при реакции на сверхвозбуждение показатель духовных и физических способностей падает. У нас есть косвенные данные о воздействии запредельных возбуждений, т. е. драматичных и тревожных событий в нашей жизни.

ПЕРЕВОЗБУЖДЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ

Солдаты во время сражения часто оказываются захваченными окружающей средой, быстро, непредсказуемо меняющейся и незнакомой. Солдата бросает туда-сюда. То, что обеспечивало защиту, угрожает со всех сторон. Пули беспорядочно пролетают мимо. Огненные вспышки озаряют небо. Громкие крики, призывы о помощи, стоны раненых и грохот взрывов... Все меняется каждое мгновение. Чтобы уцелеть, выжить в такой сверхвозбуждающей среде, солдат вынужден управлять самыми высокими уровнями своего предела адаптации. Временами его выталкивает за границы этого предела.

Во время Второй мировой войны бородатый солдат Чиндит, сражавшийся в войсках британского генерала Уингей-

374

та в тылу линии японской армии в Бирме, как это ни странно, уснул во время шквального пулеметного огня, буквально бушующего вокруг него. Более позднее исследование показало, что этот солдат не только не реагировал на физическое утомление или недостаточный сон, а был сражен чувством сверхмощной апатии2.

Апатия, сопровождающаяся желанием умереть, действительно столь обычна для партизан, которые проникают сквозь вражеские боевые линии, что английские военные врачи дали этому явлению собственное имя. Они определили его как глубоко проникающую нагрузку. Солдат, который страдал от такой нагрузки, по словам этих врачей, «не способен делать простейшие вещи для самого себя и выглядит как взрослый с интеллектом малого ребенка». Эта смертельная летаргия не ограничивается только партизанскими войсками. Через год после случая с Чиндитом аналогичные симптомы неожиданно возникли у большого количества солдат в войсках союзников, вторгшихся в Нормандию, и английские врачи-исследователи после изучения 5000 несчастных случаев среди английских и американских войск пришли к выводу, что эта странная апатия скорее всего является заключительной стадией сложного процесса психологического коллапса*3.

Душевное расстройство часто начиналось с утомления. Затем возникало крайнее волнение, частичное затемнение сознания и нервная раздражительность. Человек становился сверхчувствительным к слабым возбуждениям вокруг него. Малейшее раздражение он сочтет «грязным покушением на свою жизнь». Он выказывает признаки замешательства. Он выглядит неспособным отличить звук вражеского обстрела от других, менее грозных звуков. Он становится напряженным, чего-то опасающимся и яростно вспыльчивым человеком. Его начальство никогда не знает, когда он впадет в бешенство, даже в неистовство в ответ на самое незначительное неудобство.

А затем наступает последняя стадия эмоционального истощения. Солдат теряет всякое желание жить. Он отка-

* от лат. collapsus — ослабевший. — Примеч. пер.

375

зывается бороться за собственное спасение, перестает вести себя рационально во время сражения. Он становится, говоря словами Р. Свенка, возглавляющего английские исследования, «тупым, вялым и неповоротливым... духовно и физически заторможенным, захваченным своими мыслями»4. Даже его лицо тупо и апатично. Стремление приспособиться к обстановке рухнуло, иссякло. Наступила стадия полного отказа, ухода.

Человек, который ставится в условия сильных изменений и новизны, ведет себя нерационально, явно действуя против своих собственных интересов. Это подтверждается и исследованиями человеческого поведения во время пожара, наводнения, землетрясения и других стихийных бедствий и катастроф. Даже наиболее стойкие и «нормальные», физически здоровые люди могут быть ввергнуты в состояние, когда они не смогут адаптироваться. Зачастую, доведенные до полного замешательства и помрачения рассудка, они не способны принять даже самое элементарное решение.

Так, в работе, посвященной изучению реакции людей на ураганы (торнадо) в Техасе, Г. Е. Мур пишет, что «первой реакцией... может быть полубессознательное замешательство, временами недоверчивое отношение или по меньшей мере отказ признать реальность факта. Это, как нам кажется, совершенно объясняет поведение отдельных людей и групп в г. Вако, когда он был опустошен ураганом в 1953 году... На уровне отдельных людей это объясняло, почему девочка забралась в музыкальный магазин через разбитое окно, спокойно купила пластинку и вышла наружу, хотя стекла здания разбивались порывами ветра и осколки летали по воздуху внутри магазина»5.

В работе, посвященной урагану в г. Удол в штате Канзас, цитируется домохозяйка, которая рассказала: «Когда это накатилось, мы с мужем тут же оделись, выпрыгнули из окна и бросились бежать. Я не знаю, где мы бежали, но... я не волновалась. Мне просто хотелось бежать»6. Классическая картина такого бедствия изображает мать, держащую на руках умершее или раненое дитя, ее застывшее лицо непроницаемо, как будто она совершенно не воспринимает ре-

376

альность вокруг себя. Иногда она изображается сидящей на ступеньках крыльца своего дома, нежно качая куклу вместо ребенка.

В стихийном бедствии, следовательно, как и во время военных действий, индивиды могут быть психологически подавлены. И снова письменные источники показывают высокий уровень воздействия окружающей среды. Жертва бедствия неожиданно оказывается в ситуации, в которой привычные вещи и связи совершенно изменились. Там, где стоял дом, нет ничего, кроме дымящихся руин. Человек может столкнуться с кабиной самолета, плывущей в потоке наводнения, или с лодкой, парящей в воздухе. Окружающая среда полна изменений и новизны. И снова и снова реакцией будут удивление, замешательство, страх, раздражение и отторжение, переходящие в апатию.

Культурный шок (растерянность при столкновении с чужой культурой) — т. е. глубокая дезориентация, испытываемая путешественником, который без необходимых предварительных приготовлений погружается в чужую культуру, — третий пример нарушения механизма адаптации. Здесь нет явных аналогий с войной или стихийным бедствием. Ситуация может быть совершенно мирной и безопасной. И тем не менее ситуация требует повторяющейся реакции адаптации к новым условиям. Культурный шок, если следовать психологу Свену Лундштедту, — это «форма личной слабой адаптации, которая есть реакция на временную безуспешную попытку приспособиться к новому окружению и людям».

Человек, испытывающий культурный шок, как солдат или жертва стихийного бедствия, усиленно пытается бороться с непривычными и непредсказуемыми вещами, связями и событиями. Его обычный способ действий и обращения с вещами теперь не срабатывает даже при решении таких простых задач, как звонок по телефону. Незнакомое общество меняется для него слишком медленно, для него все ново. Жесты, звуки и другие психологические сигналы обрушиваются на него прежде, чем он может понять их смысл. Чистый опыт приобретает сюрреалистическую окраску. Каждое слово, каждое движение неопределенно.

377