Часть 3.

Существующие фабрики Второй Волны нуждались, в основном, в заменимых работниках.

Процессы Третьей Волны, напротив, требуют разнообразных и продолжительно

развивающихся навыков, а это означает падение сте пени заменяемости рабочих.

Таким образом, проблема безработицы в целом совершает поворот на 180 градусов.

В течение Второй Волны капиталовложения "обществ дымовых труб" или покупательна

сила потребителей могли бы стимулировать экономику и создавать рабочие места.

Взяв миллион безработных, можно было бы, в принципе, подготовив хозяйство

заранее, создать миллион рабочих мест. В те времена, когда рабочие места были

заменяемыми или требовали таких элементарных навыков, которые можно было

получить менее чем за час, фактически любой безработный мог занять любое рабочее

место.

Для сегодняшнего сверхсимволического хозяйства такое утверждение менее

справедливо - вот почему многое из понятия безработицы воспринимается с трудом,

и ни традиционные кейнсианские, ни монетаристские средства не действуют

удовлетворительно. Чтобы справиться с Великой депрессией, Джон Мэйнард Кейнс,

как мы помним, убедил правительство, увеличивающее бюджетный дефицит, положить

его в карман потребителя. Если у потребителей появятся деньги, то они бросятс

покупать товары. Это, в свою очередь, побудит производителей расширить свои

заводы и нанять больше рабочих. Прощай, безработица! Монетаристы породили

манипуляции с процентными ставками или ден ежным предложением, вм есто того

чтобы увеличивать или уменьшать по необходимости покупательную способность

населения.

В сегодняшн ем мировом хозяйстве выкачивание денег из кармана потребителя может

просто отправить его за океан, не принеся никакой пользы родной экономике.

Американские закупки новых телевизоров или проигрывател ей компакт-дисков лишь

перекачивают доллары в Японию, Корею, Малайзию или куда-нибудь еще. Импорт не

добавляет рабочих мест внутри страны.

Но гораздо большие недостатки заложены в старых стратегиях: они до сих нор

охотнее сосредоточиваются на денежном обращении, чем на знаниях. Уже невозможно

уменьшить безработицу просто за счет увеличения числа рабочих мест, потому что

сейчас эта проблема имеет не только количественный характер. Безработица перешла

из количественной в качественную.

Безработные отчаянно нуждаются в деньгах, если они и их семьи собираются выжить,

и с точки зрения нравственности одинаково необходимо и правильно обеспечивать их

приемлемым уровнем общественной поддержки. Но любая эффективная стратеги

сокращения безработицы в сверхсимволической экономике должна в первую очередь

зависеть от доли знаний, и лишь потом - от распределения богатства.

К тому же эти новые рабочие места могут появиться не только в секторе, до сих

пор называемом производством, и нам придется посредством среднего образования и

обучения на рабочем месте готовить людей для такой области, как обслуживание

(помощь в уходе за растущей популяцией пожилых людей, обеспечение заботы о

детях, службы здоровья, личная охрана, службы транспортировки, досуга, туризма и

т. д.).

Также нам придется отдавать приоритет, ранее принадлежащий производству, сектору

обслуживающего труда, которым прежде пренебрежительно называли "л епкой

гамбургеров". McDonald's не может считаться единственным символом сферы

занятости, включающей в себя все: от обучающего персонала до людей, занятых в

сфере обслуживания или работающих в медицинском радиологическом центре.

Более того, в случае обвинения сектора обслуживания в низкой оплате труда

следствием станет увеличение производительности и изобретение новых форм

организации рабочей силы, а также переговоры о заключении коллективных

договоров. Объединения, в первую очередь, предназначенные для единичного или

массового производства, подлежат тотальному изменению или замене организациями

нового стиля, более подходящими для сверхсимволического хозяйства. Для выживани

им придется поддерживать такие проекты, к ак программа работы на дому, гибкий

график и работа по совместительству.

Вкратце, взлет сверхсимволического хозяйства заставляет нас в целом поменять

прежнюю концепцию безработицы на противоположную. Однако оспорить устаревшие

предположения значит также оспорить т ех, кто извлек из них выгоду. Система

создания богатства Третьей Волны угрожает, таким образом, уже укрепившимся от

ношениям в корпорациях, объединениях и правительствах.

Спектр умственного труда

В сверхсимволической экономике устаревает не только концепция безработицы, но и

концепция труда. Чтобы понять ее, а также обнаружить силы, борющиеся за рычаги

управления, нам даже потребуется новая терминология.

Таким образом, даже деление на такие секторы, как сельское хозяйство,

промышленность и услуги, теперь, в связи с быстропроисходящими изменениями,

скорее затрудняет, чем разъясняет понимание экономики. Вместо того чтобы

цепляться за старые классификации, нужно заглянуть за ярлыки и узнать, что

делают люди в компаниях для создания дополнительных ценностей. Однажды задав

этот вопрос, мы обнаружили, что все большую долю во всех трех секторах

составляют "символические процессы" или умственный труд.

Фермеры сейчас используют компьютеры для подсчета зерновых кормов, сталевары

контролируют консоли с помощью видео-экранов, банкиры включают свои портативные

компьютеры для моделирования финансового рынка. Не слишком ли узок взгляд

экономистов, навешивающих такие ярлыки, как "сельскохозяйственная",

"промышленная" или "обслуживающая" деятельность?

Терпят крах даже профессиональные категории. Наклеить ярлык на какого-нибудь

складского сторожа, рабочего за станком или члена палаты представителей - значит

больше скрыть, чем прояснить. Сегодня гораздо полезнее группировать работников

по степени важности процесса умственного труда, совершаемого ими в процессе

своей работы, не обращая внимания на название, которое они носят, будь то

продавец, рабочий, врач или конторщик.

То, что мы называем сферой умственного труда, включает в себя и

ученого-исследователя, и финансового аналитика, и программиста, и даже архивного

чиновника. Зачем включать ученого и чиновника в одну группу? Дело в том, что, в

то время как их функции явно различны и работают они на совершенно ра зных

уровнях абстракции, оба они и мил лионы им подобных не делают ничего, кроме

обработки и генерирования информации. Их работа полностью символична.

В центре спектра умственного труда мы находим обширный диапазон "смешанных"

профессий - представители их не только работают физически, но и оперируют

информацией. Водитель из Federal Express или United Parcel Service также

способен справиться и с компьютером. На преуспевающих фабриках оператор станков

- высококвалифицированный специалист. Служащему гостиницы, медсестре и многим

другим приходится иметь дело с людьми и тратить значительную часть времени на

создание, получение или выдачу информации.

К примеру, у автомехаников в агентствах по продаже Ford могут и сегодня быть

руки в смазке, но и они пользуются компьютерными сетями, сконструированными

Hewlett-Packard, которые обеспечены экспертными системами, помогающими в поиске

неисправностей, и имеют мгновенный доступ к 100 мегабайтам технических чертежей

и данных, содержащихся на CD-ROM. Система запрашивает данные об автомобиле,

который подлежит ремонту; это позволяет механикам обследовать массу технического

материала на теоретическом уровне; система делает заключение и устанавливает

последовательность ремонта.

Являются ли они "механиками" или "работниками" умственного труда, работая с этой

системой?

Из самой нижней части спектра исчезает чисто физический труд. С уменьшением доли

ручного труда в хозяйстве "пролетариат", все более и более замещаемый

"когнитариатом", сейчас находится в меньшинстве. То есть, в терминах

сверхсимволического хозяйства, пролетариат становится когнитариатом.

Ключевые вопросы, касающиеся личного труда, сейчас должны быть связаны с тем,

сколько рабочих мест потребует переработка информации, насколько этот труд

программируем или упорядочен, какой уровень абстракций вовлекается в процесс,

какой доступ имеет личность в центральный банк данных информационных систем

управления, а также какой степенью самоуправления и ответственности она

обладает.

"Узколобые" против "широколобых"

Такие огромные перемены не могут произойти без мощных конфликтов и, чтобы

предвидеть, кто приобретет, а кто потеряет, полезно подумать о компаниях,

сходных в своем положении в сфере умственного труда.

Проведем классификацию компаний не по номинальной их принадлежности к различным

отраслям, а по реальной деятельности их сотрудников.

К примеру, CSX - это фирма, эксплуатирующая железные дороги всей восточной части

Соединенных Штатов вместе с одной из крупнейших в мире океанских грузовых фирм.

Но СSХ все более и более реализует себя в информационном бизнесе.

Говорит Алекс Мэндл из СSХ: "Информационная составляющая в пакете оказываемых

нами услуг становится все больше. Недостаточно только производить продукцию.

Клиентам нужна информация. Где продукция будет собираться и разбираться, где и

когда будет находиться каждый продукт, цены, информация о заказах и многое

другое. Наш бизнес движет информация." Это подразумевает, что количество

служащих CSX на средних и более высоких уров нях спектра умств енной деятель

ности вс е возраста ет.

Это позволяет приблизительно разбить ком пании на "узколобы е", "среднелобые" и

"широколобые", в зависимости от с ерьезности их отнош ения к науке. Чтобы

производить богатство, некоторым фирмам и отраслям промышл енности нужно

обрабатывать больш е информац ии, ч ем другим. Подоб но и ндивидуальным рабочим

м естам, фирмы могут быть помещены в спектр умств енного труда в соотв етствии с

кач еством н слож ностью работы, которую они сов ершают.

"Узколобые" фирмы обычно конц ентрируют умств енный труд на небольшом колич

естве люд ей, "в ерхушке", оставляя бездум ную и мускульную работу вс ем

остальным. Тако е присво ение управления основыва ется на том, что рабочи е н

евежественны или что их знания не пригодны для производства.

Даже в "широколобом" с екторе с егодня можно найти прим еры "деквалификаци и" -

упрощ ения работы, разби ения ее на самы е мелкие составляющие, пошагового

контроля за продукцией. Эти попытки применения методов, созданных Фредериком

Тейлором в начале нашего столетия, есть не что иное, как волна "узколобого"

прошлого, а не "широколобое" будущее. Любая задача, если она проста, часто

повторяется и решается без раздумий, в конце концов становится кандидатом дл

роботизации.

В то время как хозяйство движется дальше по направлению к производству Третьей

Волны, все фирмы вынуждены пересмотреть роль знаний. Самые сообразительные из

них в "широколобом" секторе сделали это первыми и реорганизовали свой труд. Они

работают, исходя из предположения, что продуктивность и доходы одинаково резко

возрастают, если бездумная работа сведена к минимуму или производится с помощью

передовых технологий, когда потенциал работника полностью используется. Цель -

больший доход и немногочисленная, но более квалифицированная рабочая сила.

Даже "среднелобые" процессы, до сих пор требующие физических манипуляций,

становятся все более интенсивными в плане знаний и двигаются вверх в спектре

умственного труда. Конечно, "широколобые" фирмы - не благотворительные

учреждения. Хотя работа в них не настолько тяжела, как при "узколобых"

операциях, и окружение в них более приятно, эти фирмы, как правило, нуждаются в

своих служащих более, чем "узколобые". Служащие поощряются не только за свои

рациональные способности, но и за использование в работе своих эмоций, интуиции

и воображения. Вот почему маркузианские критики видят здесь еще более пагубную

"эксплуатацию" служащих.

Идеология "узколобых"

В "узколобых" индустриальных хозяйствах богатство измерялось, как правило,

количеством товаров. Центральным в хозяйстве считалось производство продукта.

Обслуживающая и символическая деятельности считались непродуктивными, хотя и

неизбежными. Производство товаров - автомобилей, радиоприемников, тракторов,

телевизоров - считалось "мужским" или крутым и ассоциировалось с такими словами,

как практичный и трезвый. Производство знаний или обмен информацией с

пренебрежением именовались "ворошением бумаги".

Из такой позиции проистекал целый ряд выводов. Например, что "производство" -

это комбинация материальных ресурсов, машин и мускулов ... что самые главные

достоинства фирмы - материальные ... что национальное богатство подкрепляется в

первую очередь торговлей товарами ... что торговля услугами важна только потому,

что она облегчает торговлю товарами ... что высшее образование не нужно, разве

что узко профессиональное ... что исследовательская работа легкомысленна и что

свободные ремесла неуместны или того хуже - вредны для успеха бизнеса. Одним

словом, то, что ценилось, и было сутью ценностей.

Идеалы, подобные этим, никоим образом не были ограничены рамками капитализма. Их

аналогии имелись и в коммунистическом мире. В любом случае, у марксистских

экономистов были более тяжелые условия для внесения "широколобой" работы в свою

схему, и "социалистический реализм" в искусстве производил тысячи портретов

счастливых рабочих, изображая напряжение их шварценеггероподобных мускулов на

фоне зубчатых колес, дымовых труб и паровых локомотивов. Восхваление

пролетариата и теория, гласящая, что пролетариат - авангард перемен, отразили

принципы "узколобого" хозяйства.

Накапливаясь, эти идеалы становились больше чем неразберихой отдельных мнений,

предположений и позиций. Они, по-видимому, сформировали самооправдываемую

идеологию, разновидность крутого материализма - хрупкий, но торжествующий

"материал-изм"! Действительно, материал-изм был идеологией массового

производства Второй Волны.

В то время материал-изм мог иметь смысл. Сегодня, когда стоимость большинства

продуктов зависит от знания, вложенного в них, это и реакционно, и неразумно.

Любая страна, придерживающаяся политики, основанной па материализме,

приговаривает себя к превращению в Бангладеш двадцать первого века.

Идеология "широколобых"

У компаний, организаций и просто людей с твердыми ставками на хозяйство Третьей

Волны до сих пор не было образца последовательных контраргументов. Однако

некоторые основные идеи все же имели место.

Первые, фрагментарные основы этой новой экономики можно увидеть в до сих пор не

признанных поздних трудах Юджина Лойбла, которые в течение одиннадцати лет,

проведенных в чехословацкой коммунистической тюрьме, глубоко пересмотрел

предпосылки как марксистской, так и западной экономики, в работах Генри К. X. Ву

из Гонконга, который анализировал "невидимые измерения богатства", Орио Гиарини

из Женены, который применял концепцию "риска" и неопределенности в своих

анализах служб будущего, а также американца Уолтера Вейсконфа, который пишет о

роли состояния неравновесия в экономическом развитии.

Сегодня ученые интересуются, как системы ведут себя в хаосе, как их порядок

развивается вне хаотических состояний, а также как развивающиеся системы

переходят на более высокий уровень развития. Эти вопросы более чем уместны по

отношению к бизнесу и хозяйству. Книги по менеджменту говорят о "процветании и

хаосе". Экономисты заново открыли труд Джозефа Шумнетера, говорившего о

"созидательном разрушении" как необходимости прогресса. В буре перемен, мнений,

преобразований, банкротств, взлетов, совместных рискованных предприятий и

внутренних реорганизаций цельное хозяйство приобретает новую структуру, более

разнообразную, быстро меняющуюся и более сложную, нежели старая "экономика

дымовых труб".

Этот скачок на более высокий уровень изменчивости, скорости и сложности требует

аналогичного скачка к более высоким, более усложненным формам интеграции. С

другой стороны, это требует радикально более высокого уровня обработки

информации.

Во многом основанная на трудах Рене Декарта (XVII век), индустриальная культура

награждала людей, способных поделить проблемы и процессы на все меньшие и

меньшие составные части. Этот разделяющий или аналитический подход,

переместившись, в экономику, заставил нас воспринимать производство как серию

разобщенных шагов.

Новая модель производства, выросшая из сверхсимволического хозяйства, разительно

отличается от старой. Основанная на системной или интегрирующей точке зрения,

она рассматривает производство как одновременный и синтезированный процесс. Его

части - не одно целое, но они не могут быть изолированы одна от другой.

Действительно, мы открываем, что "производство" не начинается и не заканчиваетс

на фабрике. Таким образом, самые последние модели хозяйственного производства

расширяют процесс одинаково как "по течению", так и против него - вперед к

обслуживанию и поддержке продукции даже после ее продажи, подобно поддержке и

советам продавца, которые ожидает человек, покупающий компьютер. Современна

концепция производства прослеживает путь продукта вплоть до его экологически

безопасного уничтожения после использования. Компании будут вынуждены принимать

меры по "чистке после использования", изменяя сметы расходов, технологию

производства и многое другое. Поступая таким образом, они будут предоставлять

больше услуг, нежели просто производство, и, следовательно, увеличится их

ценность. "Производство" должно будет включать все эти элементы.

Подобным же образом можно расширить определение производства, добавив такие

функции, как обучение служащих, установка дневного наблюдения и другие виды

обслуживания. Несчастный работник физического труда может быть принужден к

"продуктивности". Работники, которые нашли себя в сверхсимволической

деятельности, производят намного больше без принуждения. Отсюда следует, что

продуктивность начинается даже раньше, чем работник прибывает в офис. Упомянутое

выше определение производства может выглядеть смутным и бессмысленным дл

старшего поколения. Однако для нового поколения сверхсимволических лидеров,

склонных мыслить скорее в терминах систем, чем в терминах отдельных шагов, это

будет естественным.

Говоря кратко, производство пересматривается как гораздо более содержательный

процесс, чем его представляют экономисты и идеологи "узколобой" экономики. И с

тех пор именно знания, а не дешевый труд, и символы, а не сырье воплощаются в

конкретную форму и увеличивают ценность продукта.

Эта глубокая реконцептуализация истоков добавленной стоимости чревата

последствиями. Она опровергает предположения как идеи свободного рынка, так и

марксизма, а также материализма, который положил начало обоим этим учениям.

Таким образом, идеи о том, что стоимость товара стекает вместе с потом со спины

рабочего или что она производится именитым предпринимателем-капиталистом, в

равной степени подразумевающие материал-изм, вводят в заблуждение как

политически, так и экономически.

Получатель и банкир-инвестор, собирающий капитал, продавец и рабочий за станком,

конструктор-системщик и специалист по телекоммуникациям - в новом хозяйстве все

производят добавленную стоимость. Еще более существенно то, что это делает и

покупатель. Образование стоимости происходит главным образом в результате

всеобщего усилия, а не отдельного шага в процессе.

Возрастающая важность умственного труда не уменьшится, сколько бы ни было

опубликовано пугающих историй, предупреждающих об ужасных последствиях

"исчезновения" производственной базы или высмеивающих понятие "информационна

экономика". Ни то, ни другое не станет новой концепцией создания богатства.

Мы наблюдаем, как перемены Третьей Волны сфокусировадись в одной точке - в

преобразовании производства, происходящего одновременно с преобразованием

капитала и денег самих по себе. Вместе они образуют революционно новую систему

создания богатства на планете.

Окончание следует...