Часть 3.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

[Противоположности]

Благу необходимо противоположно зло. Это пока-

зывает наведение в каждом отдельном случае; напри-

мер, здоровью противоположна болезнь, мужеству -

трусость, и одинаково в других случаях. Но злу иногда 14а

противоположно благо, иногда же зло; в самим деле,

недостатку, который есть зло, противоположен избы-

ток, который также есть зло; равным образом и уме-

ренность, будучи благом, противоположна и первому

и второму. Но такого рода противоположность можно

85

5 видеть лишь в немногих случаях, большей же частью

злу противоположно благо.

Далее, если есть одна из противоположностей, то

не обязательно, чтобы была и другая. Когда все здо-

ровы, должно быть здоровье, болезнь же нет; равным

образом, если все бело, должна быть белизна, чернота

10 же нет. Далее, если то, что Сократ здоров, противопо-

ложно тому, что Сократ болен, а то и другое не может

быть в одно и то же время присуще одному и тому же,

то при наличии одной из этих противоположностей

другая быть не может: в случае если Сократ здоров,

Сократ не может быть болен 1.

Ясно также, что по природе противоположности от-

носятся к тому, что тождественно или по виду, или по

роду: болезнь и здоровье находятся по природе в теле

животного, белизна и чернота — просто в теле, а спра-

ведливость и несправедливость — в душе человека.

С другой стороны, все противоположности необходи-

мо принадлежат к одному и тому же роду, либо к про-

20 тивоположным родам, или же они сами роды2. В самом

деле, белое и черное принадлежат к одному и тому же

роду (ведь их род—цвет), справедливость и неспра-

ведливость — к противоположным родам (ведь для пер-

вой род — добродетель, для второй — порок), благо же

и зло не принадлежат к какому-либо роду, а сами ока-

25 зываются родами для другого.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

[Предшествующее и последующее]

О том, что одно предшествует другому, [или первее

другого] 1, говорится в четырех смыслах. В первом и

самом основном смысле — по времени, в зависимости от

которого об одном говорится как о более старом и бо-

лее древнем по сравнению с другим: ведь нечто назы-

вается более старым и более древним потому, что вре-

мени прошло больше.

30 Во-вторых, первее то, что не допускает обратного

следования бытия; например, «одно» первее «двух»:

если имеется «два», то прямо следует, что имеетс

«одно»; но если имеется «одно», то из этого не обяза-

тельно следует, что имеется «два», так что от «одного»

нот обратного следования остального. Таким образом,

86

первее, надо полагать, то, от чего нет обратного следо-

вания бытия. 35

В-третьих, о том, что первое, говорится в смысле оп-

ределенного порядка, так, как в науках и речах. В до-

казывающих науках имеется предшествующее и после-

дующее но порядку (ведь [геометрические] элементы по

порядку предшествуют чертежам, а в искусстве чтения 14

и письма звуки речи или буквы предшествуют слогам),

и одинаково в речах — а именно вступление по порядку

предшествует изложению [сути дела].

Далее, [в-четвертых], помимо сказанного — лучшее

и более чтимое, по-видимому, по природе первее. 5

И обычно большинство утверждает, что люди более

почитаемые и более любимые им «первее» его. Но этот

смысл, пожалуй, наименее подходящий.

Итак, вот, пожалуй, в скольких смыслах говорят

о том, что предшествует, [или первее]. Но помимо ука-

занных имеется, видимо, и другое значение того, что 10

первее, а именно: о той из вещей, допускающих обрат-

ное следование бытия, которая так или иначе состав-

ляет причину бытия другой, можно было бы по спра-

ведливости сказать, что она по природе первее. А что

нечто такое есть,— это ясно: бытие человека допускает

обратное следование бытия с истинной речью о челове- 15

ке; в самом деле, если имеется человек, то верна речь

о том, что он человек. И это обратимо: если верна речь

о том, что есть человек, то человек есть2. Но верна

речь ни в коем случае не есть причина бытия вещи,

однако вещь, по-видимому, есть некоторым образом

причина истинности речи: ведь в зависимости от того, 20

существует ли вещь или нет, речь о ней называетс

истинной или ложной. Так что о том, что одно пред-

шествует другому, [или первее другого], говоритс

в пяти смыслах.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

[Данное вместе]

Как о данных вместе в прямом и самом основном

смысле говорится о тех [вещах], которые возникают 25

в одно и то же время: ни одна из них не есть предше-

ствующее или последующее, а о них говорят, что они

имеете по времени. А данные вместе по природе — это

те [вещи], которые, правда, допускают обратное

87

следование бытия, но одна никоим образом не есть при-

чина бытия другой, как, например, у двойного и поло-

винного: они, правда, допускают обратное [следование

зо бытия] (ведь если есть двойное, есть и половинное, и,

если есть половинное, есть и двойное), но ни одно из

них не есть причина бытия другого.

Данными вместе по природе называются также

[виды], соподчиненные одному и тому же роду. Сопод-

чиненными называются [виды], противопоставленные

35 друг другу в одном и том же делении, например перна-

тое — живущему на суше и обитающему в воде. Все

они соподчинены одному и тому же роду: ведь живое

существо делится на эти [виды] — на пернатое, живу-

щее на суше и обитающее в воде, и ни один из этих

[видов] не первео [другого вида] и не есть последую-

щее [по отношению к нему], а, надо полагать,

все такого рода животные по природе вместе. И каждое

15a из них может в свою очередь быть разделено на [под]-

виды, например и живущее на суше, и пернатое, и

обитающее в воде. Стало быть, и те [подвиды] будут

вместе по природе, которые, принадлежа к одному и

тому же роду, [противопоставлены] в одном и том же

делении.

Роды же всегда первее видов: они не допускают об-

5 ратного [с видами] следования бытия; например, если

имеется животное, обитающее в воде, то имеется жи-

вое существо, но если имеется живое существо, то не

обязательно имеется животное, обитающее в воде.

Таким образом, данными вместе по природе назы-

ваются те [вещи], которые, правда, допускают обрат-

ное следование бытия, но одна никоим образом не есть

10 причина бытия другой, а также [виды], соподчиненные

одному и тому же роду; в прямом же смысле — вместе

те [вещи], которые возникают в одно и то же время.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

[Шесть видов движения]

Имеется шесть видов движения — возникновение,

уничтожение, увеличение, уменьшение, превращение и

перемещение.

15 Так вот, все движения явно отличаются друг от дру-

га. В самом деле, возникновение — это не уничтожение,

88

увеличение— это не уменьшение или перемещение, и

точно так же в остальных случаях. Относительно же

превращения имеется сомнение: не обстоит ли дело

так, что то, что изменяется в качестве, необходимо из-

меняется через какое-нибудь из прочих движений. Но 20

кто не верно, ибо почти во всех или в большинстве слу-

чаев испытывания нами чего-то оказывается, что мы

подвергаемся изменению в качестве, не участвуя ни

в одном из других движений. В самом деле, то, что

движется в том смысле, что оно что-то испытывает или

претерпевает, не обязательно увеличивается пли умень-

шается, и точно так же не участвует во всех других

движениях, так что превращение, можно сказать, отлич- 25

но от всех других движений, ибо, если бы оно было тож-

дественно им, изменяющееся в качестве должно было бы

тотчас же увеличиваться или уменьшаться или должно

было бы следовать какое-то из других движений; между

тем это не обязательно. Точно так же то, что увеличи-

вается или движется каким-нибудь иным движением,

должно было бы в таком случае изменяться в качестве;

однако бывает, что увеличиваются, не изменяясь в ка-

честве; так, квадрат, если приложить к нему гномон, зо

правда, увеличивается, но иным по качеству не стано-

вится; и точно так же в других подобных случаях. Так

что, пожалуй, [все] эти движения отличаются друг от

друга.

Движению вообще противоположен покой, но от- 15b

дельным видам движения — отдельные виды движения:

возникновению — уничтожение, увеличению — умень-

шение, перемещению — пребывание на месте. В наи-

большей же мере противолежит, по-видимому, [пере-

мещению] перемещение в противоположном направле-

нии, например движению вниз — движение вверх и

движению сверху — движение снизу. А для оставше-

гося вида движения нелегко указать, что ему проти-

воположно; ему, кажется, ничего не противоположно,

если только ему не противопоставлять неизменность

и качестве или же изменение в противоположное каче-

ство, подобно тому как перемещению противопостав- 10

ляют пребывание на месте или перемещение в проти-

воположном направлении, ведь превращение есть из-

менение в качестве. Поэтому движению касательно ка-

чества будет противолежать неизменность в качестве

или изменение в противоположное качество, например

89

становление белым — становлению черным, ибо изме-

15 нением в качестве превращаются [здесь] в противопо-

ложное.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

[Обладание]

Что касается обладания1, то о нем говорится во

многих значениях: или как об обладании свойством и

состоянием, либо каким-нибудь другим качеством (так,

о нас говорят, что мы обладаем каким-то знанием и

достоинством), или как об обладании количеством, на-

20 пример что имеют определенную величину (ведь го-

ворят, что нечто имеет величину в три локтя или в че-

тыре локтя), или как об обладании тем, что имеют на

теле (например, платьем или хитоном), или как об

обладании тем, что имеют на части тела (например,

кольцом на руке), или как об обладании частью тела

(например, рукой или ногой), или как о содержимом

сосуда (например, о медимне для пшеницы или о гли-

25 няном сосуде для вина: ведь говорят, что глиняный со-

суд содержит вино и медимн — пшеницу; так что обо

всем этом говорится, что оно что-то содержит в себе

как в сосуде), или об обладании говорится как о владе-

нии имуществом (ведь о нас говорят, что мы владеем

домом или полем).

Про нас также можно сказать, что мы имеем жену,

и про женщину — что она имеет мужа. Только что ука-

занное значение обладания — наименее подходящее,

ведь «иметь жену» означает не что иное, как сожитель-

зо ствовать.

Можно было бы, пожалуй, указать и некоторые дру-

гие значения обладания; но, полагаю, обычные значе-

ния его перечислены.

90

ПРИМЕЧАНИЯ*

Первые шесть трактатов из Corpus Aristotclicum представляют

собой сохранившиеся логические сочинения Стагирита, назван-

ные составителем Корпуса 1 Андроником Родосским (I в. до

н. э.) «орудными книгами» (organika biblia), а позднее — по-

видимому, византийскими логиками— «Органоном».

13 настоящее время считается установленным, что (1) все

трактаты (кроме, быть может, отдельных глав и вставок, а также

трактата «Категории», который, однако, не выходит из рамок

логико-онтологических представлений Аристотеля) подлинны;

(2) все они — частично авторские записи к лекциям, частично же

лекционные записи, составленные его слушателями, но просмот-

ренные, исправленные и дополненные Стагирптом; (3) исс они

не раз переделывались с учетом новых результатов, полученных

автором по данному вопросу: уточнялись формулировки, добав-

лялись новые примеры, включались новые главы; (4) в каждом

из трактатов (за исключением «Категорий») имеется ссылка на

какой-либо из остальных трактатов.

Логические трактаты Аристотеля, разумеется, создавались

в разнос время, и поэтому естественно встает вопрос об их относи-

тельной хронологии. <)тому вопросу посвящено немало глубоких

и тонких исследований. Вместе с тем не следует упускать из

пилу только что отмеченное наличие в трактатах взаимных ссылок,

вынуждающее нас рассматривать их так, как если бы они были

написаны в одно и то же время.

В этом отношении особенно интересна проблема определени

места и значения «Тоники» (т. е. учения Аристотеля о диалектике)

в системе его логических представлений. Историки логики пола-

гают, что это весьма своеобразное произведение (в особенности

книги II—VII) создавалось в духовной атмосфере платоновской

Академии. Для подтверждения этого мнения проводились скру-

пулезные исследования, сравнивающие «Топику» с диалогами

Платона, и в результате было на деле выявлено достаточно силь-

* Примечания составлены 3. Н. Миксладзе. При состав-

лении их использованы примечания У. Д. Росса (1949) к обеим

«Аналитикам» и примечания К. Берки к чешскому переводу

«Топики» (1975). Общие примечания к отдельным произведе-

ниям «Органона» составлены И. С. Царским и Н. И. Стяжкиным.

1 По свидетельству Страбона («География», 13, 54) и Плу-

тарха («Сравнительные жизнеописания» II, «Сулла», XXVI).

594

пое терминологическое, фразеологическое и тематическое сход-

ство и даже совпадения. Не удивительно поэтому, что влияние

Платона на Аристотеля периода «Топики» признается безогово-

рочно почти всеми историками логики. Вместе с тем отмечалось

наличие в «Топике» чисто аристотелевского ядра. Все это наводило

на мысль о том, что в это сочинение Аристотеля непременно дол-

жны были вкрасться какие-то неувязки, проистекающие от соеди-

нения несовместимых образов мышления. И все же в пользу

подобной догадки не был найден ни одни более или менее убеди-

тельный довод.

Сравним «Топику» с диалогами Платона, в особенности с

диалогами, имеющими подлинно диалогическую форму. В послед-

них собеседники, следуя определенным правилам игры в вопросы

и ответы, обсуждают различные аспекты той или иной ценности

(поэтического, этического, эстетического или иного характера)

обычно с целью найти ее адекватное определение. Совершенно

иной характер имеет «Топика». Предметом ее изучения являетс

ве какая-либо из ценностей указанного рода, а само диалогичес-

кое обсуждение, наличествующее в сочинениях, имеющих литера-

турную форму диалогов Платона. Сама диалектика Платона есть

Предмет «Топики». В ней излагается методология (метатеория)

диалектики Платона, подобно тому как во «Второй аналити-

ке» — методология (метатеория) доказывающих (дедуктивных)

наук, таких, как арифметика или геометрия. Допуская воль-

ность речи, можно сказать, что в «Топике» излагается методоло-

гия диалогов Платона. Эта методологическая направленность

мысли в «Топике» резко отличается от вещиостной (объектной)

направленности мысли в диалогах Платона. Методологию наряду

с логикой следует бесспорно считать изобретением Стаги-

рита!

Таким образом, в «Топике» изучаются диалоги Платона как

образцы диалектических (или, вернее, диалогических) рассужде-

ний. Но если это так, то нет ничего удивительного в том, что

она изобилует платоновской терминологией, фразеологией, тема-

тикой, и вряд ли следовало говорить лить на этом основании

о влиянии Платона на Аристотеля! Резюмируя, мы можем ска-

зать, что аристотелевское ядро «Топики» заключается в ее мето-

дологичности.

Каждый диалог (в том числе и диалоги Платона), в котором

воплощено какое-либо диалектическое рассуждение, согласно

«Топике», состоит из следующих пяти основных компонентов:

(1) главной проблемы (П0); (2) четырех органонов (см. прим. 5

к гл. 14, прим. 14 к гл. 15, прим. 2 к гл. 16 и прим. 3 к гл. 17

ки. I «Топики»), представляющих собой в основном набор дефи-

ниторных средств, но содержащих также определенный прием

сопоставления с главной проблемой некоторого конечного мно-

жества проблем, упорядоченного отношением эротетнческого

следования 2 и имеющего главную проблему в качество наиболь-

шего элемента, т. е. элемента, который следует эротетически

из каждого элемента (00); (3) набора правил дедуктивною и неде-

2 Т. е. отношением логического следования между вопро-

сами в рамках некоторой естественной логики вопросов (эро-

тетической логики).

595

дуктивного выводоь (С0); (4) стратегии, выбранной вопрошающим

(Н0), и (5) стратегии, выбранной отвечающим (А0), причем как

органоны, так и правила вывода согласованы с.двумя интенси-

ональными принципами разбиения сказуемых на (а) категории

и (б) предикабилии.

Каждая пятикомпонеитная диалогическая система Д0 =

— < П0, 00, С0, Н0, А0 >, удовлетворяющая указанным двум

интенсиональным принципам, стало быть, соответствует некото

рому диалогу из числа всевозможных диалогов типа платонов-

ских3. Каждая диалогическая система представляет собой как бы

свернутый платоновский диалог.

Пусть с главной проблемой П0 сопоставлено органонами

частично упорядоченное множество проблем {П1 ..., nk}, где

Пк = П0. Нетрудно увидеть, что каждая из поддиалогических

систем Дi = <Пi, Оi, Ci, Нi, Аj, >, где 1 <= i <= к, соответствует

некоторому поддиалогу данного диалога Д0. При этом будем

предполагать, что органоны Oj сопоставляют с проблемой Пjt

все те проблемы, принадлежащие ножеству {П1 ,..., Ilk}, из

которых эротетически следует проблема П,. Очевидно, что под-

диалоги данного диалога упорядочены в точном соответствии

с упорядочением их первых компонентов, т. е. их главных про-

блем .

Рассмотрим теперь одно естественное обобщение поняти

поддиалогнческой системы. С этой целью заменим в ней конкрет-

ную проблему Пi, т. н. проблемной схемой Пj . Разницу между

проблемой и проблемной схемой разъяснит нам следующий

пример из «Топики»: «Нет ли для данного вида какого-нибудь

другого рода, который не объемлет данного рода и не подчинен

ему?» (121 b 24—26). — Это проблемная схема. «Например, если

родом для справедливости полагают, знание» (121 b 26), то спра-

шивается, нет ли для справедливости какого-нибудь другого

рода, который не объемлет знания н не подчинен знанию? Эта

проблема — один из примеров данной проблемной схемы. Про-

блема, значит, получается из данной проблемной схемы заменой

неременных терминов, таких, как «вид», «род», конкретными

общими терминами, такими, как «справедливость», «знание» н

т. н. Так что каждой проблемной схеме отвечает целое множество

проблем, являющихся ее примерами. Если теперь заменить

в поддиалогической системе Дj, = < Hj, Оj, Сj, Нi, Аj > проблему

Пj проблемной схемой Пcxj ,то получим схему Дjcx = < Пcxj, Оj,

Сj , Нj , Аj > поддиалогической системы Дj Подобные схемы под-

диалогических систем являются основными орудиями Аристотел

в методологическом исследовании диалогов Платона (т. е. плато-

новской диалектики). Схемы подд и алогических систем суть мето-

дологические единицы (методологемы) аристотелевской методо-

логии платоновской диалектики. Аристотель называет их топами

(topoi). Топ (topos) — нe что иное, как методологема Д cx j = < Пcx j

3 Не обязательно, конечно, реализованных.

596

Oj, Cj, Up A( >! Правда, при формулировке топа Стагирит обычно

опускает указание на последние три компонента, однако они

всегда подразумеваются. Кроме того, в одном случае (см. кн. III)

топами объявлены сами подДиалогическпе системы, а не их схемы,

однако в гл. 5 той же книги все же дано нужное уточнение.

Таким образом, «Топика» наряду со «Второй аналитикой» —

методологическое исследование с особым предметом и специфи-

ческими методами, и нет никакого основания рассматривать ее

как пройденный этап в эволюции логико-методологического уче-

ния Стагнрита, — в эволюции, вершину которой якобы состав-

ляют «Аналитики».

Вопрос о том, как соотносятся предметы изучения «Второй

аналитики» и «Топики», т. е. как соотносятся анодиктика и

диалектика, был глубоко продуман самим Аристотелем, и приме-

чательно, что его соображения по этому поводу изложены именно

на стыке «Второй аналитики» (гл. 19 кн. II) и «Тоники» (гл. 1—2

кн. I): поскольку начала науки недоказуемы («Вторая аналитика»,

100 b 10—14), то спрашивается, «каким образом начала стано-

вятся известными и какова способность познавать их» (там же,

99 b 17—18), не есть ли знание «первых неопосредствованных

начал» (там же, 99 b 21) «некоторый иной род (знания)» (там же,

99 b 24—25), чем «знание посредством доказательства»? (там же,

99 b 20). Чтобы ответить на этот вопрос, Аристотель исследует

гносеологический пласт в генезисе искусства, поскольку дело

касается создания вещей, и пауки, поскольку дело касаетс

существующего (там же, 100 а 8—9). При этом он выделяет сле-

дующие семь этапов этого процесса: 1) чувственное восприятие

(там же, 99 b 35), являющееся уже некоторой формой «удержи-

вания» общего (там же. 100 а 17); 2) память (и связанное с ней

«некоторое понимание») (там же, 100 а 1—3), удерживающа

общее более стабильно (там же, 100 а 15 — b 3); 3) опыт (т. е. все

общее, сохраняющееся в душе, или все то, что содержится как

тождественное во всех вещах), который возникает из «большого

числа воспоминаний» (там же, 100 а 4—8) посредством индукции

(там же, 100 b 4); 4) искусства и науки: «из опыта же... берут свое

начало искусства и науки» (там же, 100 а 6—8), что касается,

конечно, их содержания (состава), в частности содержания (сос-

тава) науки, а не ее начал и дедуктивного строения; 5) наиболее

правдоподобные мнения: опыт выкристаллизовывается в и и до

наиболее правдоподобных мнений, и таковыми являются мнени

всех пли большинства людей или мнения мудрецов («Топика»,

100 b 21—23, 104 а 8—10). — Особый интерес составляют мнени

о вопросах спорных, неразрешенных и, быть может, неразреши-

мых (см. «О софистических опровержениях», 176 b 15—17),

к которым относятся апории первой философии и начала доказы-

вающих (дедуктивных) наук. О них, как правило, имеются проти-

воположные и вместе с тем одинаково правдоподобные мнения.

Какому из них отдавать предпочтение? Какое из них выбрать в

качестве начала данной науки? Очевидно, что на эти вопросы

нельзя ответить, апеллируя снова к опыту или доказательству.

По Аристотелю, существует единственный способ, с помощью

которого можно приблизиться к решению таких задач, и на нем

основан шестой этап рассматриваемого процесса: 6) диалектичес-

кое (диалогическое) обсуждение каждого из мнений упомянутого

характера, оценивающее данное мнение по следствиям, вытекаю-

597

шим из него, и принимающее или отвергающее его; 7) нус (ум,

умозрение): диалогическое обсуждение нередко оканчиваегсн

безрезультатно, но только благодаря ту удается нам иногда

возвыситься до того рода познания, перед которым (и только

перед которым) открыты высшие истины. Этот род познания есть

ум, умозрение («Вторая аналитика», 100 b 5—17. См. также

прим. 4 к гл. 23 «Второй аналитики» I).

Несколько слов о месте и значении остальных трактатов

в логико-методологическом учении Аристотеля.

В «Категориях» изложены онтологические предпосылки ло-

гик» и методологии эмпирических и дедуктивных наук, а также

диалектических рассуждении. Тем самым становится понятным

характер связи этого трактата с «Метафизикой». Грубо говоря,

и него включено почти все то из первой философии, что, согласно

Стагириту, необходимо для онтологического обоснования лсгнки

и методологии. В частности, учение о категориях сформулировано

там в качестве определенного интенсионального принципа.

В трактате «Об истолковании» изучаются семиотические

основы (синтаксис с элементами семантики) ассерторической и

модальной силлогистик. В частности, сформулирована Гипотеза

Аристотеля (см. наше предисловие), в качестве интенсионального

принципа, лежащего в основе модальной силлогистики.

В «Первой аналитике» построены аксиоматизированные си-

стемы (1) ассерторической силлогистики, свободной от каких-либо

интенсиональных принципов и являющейся, стало быть, чисто

экстенсиональной системой, и (2) модальной силлогистики, опи-

рающейся на Гипотезу Аристотеля и являющейся, значит, интен-

сиональной системой. Кроме того, в «Первой аналитике» описаны

некоторые недедуктивные способы рассуждения: индукция, дока-

зательство от примера, энтимема и отведение.

Во «Второй аналитике» излагаются основы методологии

доказывающих (дедуктивных) наук, основы теории доказатель-

ства и теории дефиниции. Следует отметить, что теория дефиниции

предполагает в качестве интенсионального принципа Аристоте-

лево учение о предикабилиях, изложенное в «Топике».

КАТЕГОРИИ

Kategoriai. — Трактат «Категории» по уже давно сложив-

шейся традиции помещают в «Органоне» первым.

О порядке, а тем более о точном времени написания отдель-

ных логических трудов Аристотеля могут быть высказаны лишь

предположения. Но можно с уверенностью сказать, что от были

созданы прежде «Физики» и основных философских сочинений

Стагирита — «Метафизики» п «О душе». Весьма вероятен, но

мнению В. Виндельбанда, В. Ф. Асмуса и др., «двухэтапный»

порядок создания логических произведений Аристотеля: еще до

возвращения в 335 г. до н. э. в Афины была написана, видимо,

сначала (как доказывал У. Д. Росс) «Топика», 1, III, VII и осо-

бенно VIII книги которой возникли, по мнению Бранднса (Chr.

598

Brandts. Uber die Reihenfolge dec Biicher des aristotelischen Orga-

nons. Berlin, 1833) n Л. С. Ахманона («Логическое учение Аристо-

теля». М., I960), позже ее основного текста. Затем возникли

«Категории». В этих работах еще отсутствует теория силлогиз-

мов, и том числе модальных, а также буквенные обозначени

логических переменных (см. W. D. Ross. The Discovery of the

Syllogism. — «The Philosophical Heview», 1939, vol. 48, p. 251 —

272). И. М. Бохеньский, беря в качестве критериев наличие т. н.

аналитического силлогизма, употребление логических перемен-

ных, степень развития формальной техники анализа и доказа-

тельства, наличие проблематики модальной логики, делит логи-

ческие сочинения Стагнрнта на три периода н высказываетс

в пользу такого порядка написания трудов: «Тоника»; «О софис-

тических опровержениях»; «Категории»; «Об истолковании»;

II книга «Втором аналитики»; I книга «Первой аналитики» (за

исключением глав 8—22) и I книга «Второй аналитики»; главы

8—22 I книги «Первой аналитики» и II кита «Первой аналитики»

(см. /. М. Boche/iski. Formale Logik. Freiburg, Mimchen, 1956,

S. 49-50).

Первые комментарии к логическим трудам Аристотеля соста-

вили его ученик и друг Теофраст (умер в 288 г. до и. а.), допол-

нявший своего учителя в вопросах о гипотетических умозаклю-

чениях (он разработал теорию разделительных умозаключений)

и о модальности суждений, а затем Эвдем, т. е. еще в школе пери-

патетиков, а также стоики Афннодор и Корнут. Активным коммен-

тированием трудов Аристотеля по логике занимались основатель

александрийской школы неоплатонизма Аммоний Саккас (II—

III вв. п. э.) н основатель сирийской школы Ямвлих (IV в. н. э.),

деятельность которых в этом плане была продолжена их учени-

ками .

В числе ранних комментаторов «Категорий» должны быть

названы: римский стоик Корнут (I в. н. э.), греческий математик

и астроном Адраст Афродисийский (II в.), сирийско-римский

неоплатоник Порфирий из Тира (вторая половина III в. н. э.),

александрийский неоплатоник Элин (IV—vbb.), греческий грам-

матист и математик Аммоний Гермий (V—VI вв.), афинский фило-

соф Симиликий (ум. в 549 г.). Корнут подчеркивал параллелизм

между категориями Аристотеля и грамматическими элементами

греческого языка. В написанном ок. 258 г. «Введении к «Катего-

риям» Аристотеля» Порфирий, основательно изучивший коммента-

рии Адраста Афродиснйского, намечает строго иерархическую

схему классификации категории, представленную затем в виде

«древа» (arbor Porphyriana). Порфирий составил также «Толкова-

ние «Категорий» Аристотеля» в диалогической форме («In Aristo-

tclis categories exposition. Gr., Parisiis, 1543). Тексты Порфири

послужнли одним из отправных элементов в формировании сред-

невековой проблематики о природе общих понятий (universaiia).

Порфирневы комментарии специально изучались А. Буссе (1887),

К. Прехтером (1921), А. Л. Субботиным (1967).

Комментарии Элия ранее ошибочно приписывались Давиду

Анахту (см. «Eliae in Porphyrii Isagogcn et Aristotelis Catego-

rias commentaria». Ed. A. Busse, Berolini, 1900). Симиликий

предпринял попытку интерпретировать «действие» и «претерпе-

вание» как частный случай категории «отношение» (см. «Commen-

taria in Aristotelem graeca, edita consilio et auctoritate Academiae

599

litterarum regiae Borussicae. 23 tt. in 51 partibus» (GAG). Berolini,

1882—1909, VIII).

В средние века и в эпоху Ренессанса «Категории» комменти-

ровались огромным количеством акторов, и одним из первых

в их ряду следует назвать преподавателя в Оксфорде Симона из

Фавсршэма (конец XIII в.). У. Окнам (XIV в.) сводит десятку

Стагиритовых категорий к трем: субстанции, качеству и отношо-.

пню, и рассматривает их в составе терминов первичной интенции

(Gluilelmus de Ockham. Quaestiones... in IV Sententiarum libros.

Lugduni, 1495, I, q. 8). На схоластиков определенно повлияла

аристотелевская идея о различении первичных и вторичных суб-

станций (первых и вторых сущностей).

В «Логике Пор-Ройяля» А. Арпо и П. Николя (Париж,

1662) аристотелевский перечень категорий несколько сокращен

(до семи) и существенно модифицирован в следующий список:

«разум», «материя», «величина», «расположение», «фигура», «дви-

жение», «покой», что в какой-то мере отражает отличие Декарто-

вой методологии от Аристотелевой.

В Новое время «Категории» неоднократно издавались на

основных европейских языках.

Проблематика «Категорий» продолжает оставаться в кругу

интересов современной нам формальной логики. Для примера

отметим, что Е. К. Войшвилло в своей монографии «Понятие»

(1967) первичную субстанцию в понимании Аристотеля ставит

в соответствие с «термом», а вторичную субстанцию — с «преди-

катным выражением» (указ, соч., стр. 17). Гносеологический

анализ категориального учения Аристотеля в «Категориях» и

«Топике» имеется в сочинениях В. Ф. Асмуса (см., в частности:

«Античная философия». М., 1976, гл. V, § 9). Полезные анализы

«Категорий» содержатся в ряде трудов, посвященных философии

Аристотеля, в целом. Отметим среди них: W. D. Ross. Aristotle.

London, 1930; J. М. Le Blond. Logique et Methode chez Aristote.

Paris, 1939; L. Robin. Aristote. Paris, 1944; A. E. Taylor. Aris-

totle. London, 1943.

И. С. Царский в П. И. Стяжкии

На русский язык «Категории» были переведены М. Н. Кас-

торским (1859) и А. В. Кубицким (1939). При подготовке настоя-

щего издания за основу взят перевод А. В. Кубицкого.

Глава втора

1 Выражение «то, что говорится в связи» употребляетс

Аристотелем в том же значении, что и «высказывающая речь»,

«высказывание» в трактате «Об истолковании» (см. 17 а 2, 20). —

53.

2 «Подлежащее» (hypokeimenon) обозначает здесь не грам-

матическое подлежащее, а реальное под-лежащее (см. «Втора

аналитика», 83 а 6—7, 26, 31), каковым может быть только сущ-

ность (oysia). Высказывания «то белое есть Сократ» («Перва

аналитика», 43 а 35), "белое есть деревом". («Вторая аналитика»,

83 а 6) не являются высказываниями: в подлинном смысле этого

слова: говорить так — значит либо ничего не сказывать, либо

600

сказывать не безусловно, а лишь привходящим образом («Втора

аналитика», 83 а 15—17). Высказывания же «Сократ бел», «дерево

бело» — подлинные высказывания, ибо их грамматические подле-

жащие обозначают реальные под-лежащие, а именно Сократа,

дерево (см. «Вторая аналитика», 83 а 4—11). «Белое» принадлежит

к тем объектам, которые скапываются о чем-либо, а Сократ

и дерево — к тем, о которых сказывается что-либо. Поэтому

естественно предположить, что «то, что сказывается, всегда ска-

зывается о том, о чем оно сказывается безусловно, но не привхо-

дящим образом» («Вторая аналитика», 83 а 19—20). Стало быть,

хотя грамматическим подлежащим высказывания «то белое есть

Сократ» является «го белое», его под-лежащее есть Сократ. Фразу

«в высказываниях «то белое есть Сократ», «белое есть дерево»

нечто сказывается привходящим образом» не следует понимать

в том смысле, что Сократ и дерево суть привходящие свойства

белого. В ней утверждается, что грамматически вполне коррект-

ные высказывания «то белое есть Сократ», «белое есть дерево»

онтологически и тем самым логически некорректны. Именно это

обстоятельство имеет в виду Аристотель, когда полагает, что

первые сущности (единичные вещи) не сказываются ни о чем,

разве только привходящим образом (см. 1 b 3—6; «Первая ана-

литика», 43 а 32—36). — 54.

3 Т. е. частью его (подлежащего) определения. См. «Мета-

физика», 1023 b 23—25; «Физика», 210 а 18—20. Поскольку

нечто есть часть определения некоторого подлежащего, можно

сказать, что оно содержится в его определении. Допуская воль-

ность речи, можно также сказать, что оно содержится (enyparchei)

в подлежащем: содержится, но не находится. См. 3 а 32; «Мета-

физика», 1038 b 15—34.—54.

* Сравним два высказывания: «Сократ бел» и «Сократ —

человек». Белое находится в теле Сократа. Именно поэтому мы

и называем его белым, т. е. имя белого — «белое» — сказываетс

о Сократе. Однако само белое и, стало быть, его понятие, его

определение («цвет, рассеивающий зрение», см. «Топика», 119 а

30; «Метафизика», 1057 b 8—9) не скапываются о Сократе. Ведь

Сократ не есть цвет, рассеивающий зрение, и вообще не есть цвет.

Определение белого не является частью определения Сократа.

С другой стороны, человек не находится в Сократе в том смысле,

в каком белое (и вообще какое-либо качество) находится в нем.

Определение же человека («двуногое существо, живущее на суше»)

или некоторые части его определения («двуногое существо»,

«существо, живущее на суше», см. 3 а 17—28) сказываются о

Сократе. — 54.

5 Условия «нечто говорится (не говорится) о подлежащем

и находится (не находится) в подлежащем» не подразумевают,

что дело касается одного и того же подлежащего. Эти услови

удовлетворяются и в том случае, если одно н то же нечто гово-

рится (не говорится) об одном подлежащем, а находится (не на-

ходится) в другом. — 54.

Глава треть

1 Это утверждение можно записать символически двояко

в зависимости от природы подлежащего: 1. Подлежащее есть

какая-то первая сущность, скажем с: А (с)=>[Ба А =>Б (с)].

601