Часть 5.

626_________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ____________

изображение их как форм разума и что силлогистическая премудрость своей малоценностью заслуживает то пренебрежение с которым к ней стали относиться. Ее недостаток в том, что она ограничивается одной лишь рассудочной формой умозаключения согласно которой определения понятия принимаются за абстрактные формальные определения. Придерживаться их как абстрактных качеств тем более непоследовательно, что, [во-первых] в умозаключении существенны их соотношения, и присущность и подведение уже подразумевают, что единичное, так как ему присуще всеобщее, само есть всеобщее, а всеобщее, так как под него подводится единичное, само есть единичное, и, [во-вторых ], точнее говоря, умозаключение явно полагает именно это единство как середину и определение умозаключения как раз и есть опосредствование, т. е. в отличие от суждения определения понятия уже не имеют своей основой свою внешнюю проявленность по отношению друг к другу, а, наоборот, имеют своей основой свое единство. — Тем самым в понятии умозаключения выражено несовершенство формального умозаключения, в котором середина устанавливается не как единство крайних [определений], а как формальное, качественно отличное от них, абстрактное определение. — Этот взгляд становится еще более убогим от того, что все еще принимают за совершенные отношения и такие соотношения или суждения, в которых даже формальные определения делаются безразличными (как, например, в отрицательном и партикулярном суждениях) и которые поэтому сходны с предложениями. — А так как качественная форма Е—О—В считается вообще высшей и абсолютной, то диалектическое рассмотрение умозаключения совершенно отпадает; остальные умозаключения тем самым рассматриваются не как необходимые изменения указанной формы, а как виды. — При этом безразлично, рассматривается ли само первое формальное умозаключение лишь как вид наряду с прочими видами или же в одно и то же время и как род и как вид; последнее имеет место тогда, когда остальные умозаключения сводят к первому. Если это сведение и не происходит явно, то все же в основании [остальных фигур ] всегда лежит то же формальное отношение внешнего подведения, которое выражено в первой фигуре.

Это формальное умозаключение есть противоречие: середина должна быть определенным единством крайних [определений], но на самом деле она дана не как это единство, а как определение, качественно отличное от тех определений, единством которых она должна быть. Так как умозаключение есть это противоречие, то оно в самом себе диалектично. Его диалектическое движение показывает полноту моментов его понятия: не только упомянутое выше отношение подведения, или особенность, но столь же существенно и отрицательное единство и всеобщность суть моменты умозаключения. Поскольку каждый из этих моментов сам

__________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ__________________627

по себе есть равным образом лишь односторонний момент особенности, они также несовершенные посредствующие, но в то же время они составляют и развитые определения особенности. Всем движением [умозаключения] через указанные три фигуры середина последовательно представлена в каждом из этих определений, и истинный результат, проистекающий отсюда, состоит в том, что середина есть не одно из этих определений, а их тотальность.

Недостаток формального умозаключения кроется поэтому не в форме умозаключения — она скорее есть форма разумности, — а в том, что она дана лишь как абстрактная и потому чуждая понятия форма. Было уже показано, что в силу своего абстрактного соотношения с собой абстрактное определение можно точно так же рассматривать и как содержание; поэтому формальное умозаключение ничего больше не дает, кроме утверждения, что соотношение субъекта с предикатом вытекает или не вытекает только из данного среднего термина. Доказательство того или иного предложения посредством такого рода умозаключения ни к чему не приводит; ввиду абстрактной определенности среднего термина, который есть лишенное понятия качество, могут с таким же успехом быть другие средние термины, из которых вытекает противоположное; более того, из того же самого среднего термина можно в свою очередь посредством дальнейших умозаключений вывести противоположные предикаты. — Помимо того, что формальное умозаключение не очень-то много дает, оно и нечто очень простое; многочисленные правила, изобретенные [силлогистикой], несносны уже потому, что они уж очень контрастируют с простой природой вещей (Natur der Sache), а также потому, что они относятся к таким случаям, где формальное содержание умозаключения совершенно оскудевает из-за внешнего определения формы (особенно из-за определения партикулярности, главным образом тогда, когда оно должно быть взято для этой цели в широком смысле) и где также по форме получаются лишь совершенно бессодержательные результаты. — Но самая справедливая и самая важная причина той немилости, в которую впала силлогистика. — это то, .что она столь хлопотливое, лишенное понятия занятие таким предметом, единственное содержание которого — само понятие. — Многочисленные силлогистические правила напоминают образ действия учителей арифметики, которые также дают многочисленные правила для арифметических действий, предполагающие отсутствие понятия действия. — Но числа — это лишенный понятия материал, счетная операция есть внешнее соединение или разделение, механический процес, почему и были изобретены счетные машины, выполняющие эти операции; самое же тяжкое и самое разительное — это когда с относящимися к форме определениями умозаключения, которые суть понятия, обращаются как с лишенным понятия материалом.

628________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ________________

До крайности доведена такая чуждая понятия трактовка понятийных определений умозаключения, несомненно, у Лейбница (Орр. t. П. р. I) 39, который подверг умозаключение комбинаторике и определил посредством нее число возможных вариантов умозаключения, если принимать во внимание различие положительных и отрицательных, затем всеобщих, партикулярных, неопределенных и сингулярных суждений; оказывается: что число таких возможных сочетаний 2048, из которых по исключении непригодных фигур остается пригодных 24. — Лейбниц считает комбинаторный анализ очень полезным для нахождения не только форм умозаключения, но и сочетаний других понятий. Служащая для этого операция такая же, как та, посредством которой вычисляется, сколько сочетаний букв возможны в азбуке, сколько сочетаний костей при игре в кости, или сколько комбинаций карт при игре в ломбер и т. п. Таким образом, определения умозаключения приравниваются здесь к сочетаниям костей или карт при игре в ломбер, разумное берется как нечто мертвенное и лишенное понятия и игнорируется отличительная черта понятия и его определений — соотноситься между собой как духовные сущности и через это соотнесение снимать свое непосредственное определение. — Это Лейбницево применение комбинаторики к умозаключению и к сочетанию других понятий отличалось от пресловутого искусства Луллия 40 единственно лишь большой методичностью с арифметической точки зрения, вообще же было равно ему по бессмысленности. — С этим была связана излюбленная мысль Лейбница, к которой он пришел еще в юности и от которой он, несмотря на ее незрелость и поверхностность, не отказался и впоследствии: мысль о всеобщей характеристике понятий — о письменном языке, в котором каждое понятие было бы представлено как соотношение, вытекающее из других понятий, или как соотношение с другими, как будто в разумной связи, которая по существу своему диалектична, содержание еще сохраняет те же определения, которые оно имеет, когда оно фиксировано отдельно.

Исчисление Плукэ 41 применило, без сомнения, самый последовательный прием, с помощью которого отношение умозаключения поддается вычислению. Это исчисление основано на том, что в суждении абстрагируются от различия отношений, [т. е. ] от различия между единичностью, особенностью и всеобщностью, и фиксируют абстрактное тождество субъекта и предиката, в силу чего между ними устанавливается математическое равенство — соотношение, которое превращает акт умозаключения в совершенно бессодержательное и тавтологическое образование предложений. — В предложении «роза красна» предикат, согласно этому учению, означает не красный цвет вообще, а лишь определенный красный цвет розы; в предложении «все христиане люди» предикат должен означать лишь тех людей, которые суть

____________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ_________________629

христиане; из него и из предложения «евреи не христиане» следует заключение, которое не расположило к этому силлогистическому исчислению Мендельсона42: «Следовательно, евреи не люди» (именно не те люди, которые суть христиане). — Плукэ считает, что его изобретение приносит следующую пользу: posse etiam rudes mechanice totam logicam doceri, uti pueri arithmeticam docentur, ita quidem, ut nulla formidine in ratiociniis suis errandi torqueri, vel fallaciis circumveniri possint, si in calculo non errant.43 — Это указание, что невежд можно с помощью исчисления механически научить всей логике, есть худшее из того, что можно сказать о каком-либо изобретении, касающемся изложения логической науки.

В. УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ РЕФЛЕКСИИ (DER SCHLUSS DER REFLEXION)

Движение качественного умозаключения сняло абстрактность его определений; тем самым термин положен собой как такой определенностью, сквозь которую просвечивает (scheint) и другая определенность. Кроме абстрактных терминов в умозаключении имеется также их соотношение, и в заключении оно положено как опосредствованное и необходимое; поэтому каждая определенность положена поистине не как отдельная определенность сама по себе, а как соотношение других опреде-ленностей, как конкретная определенность.

Серединой была абстрактная особенность, сама по себе простая определенность, и была ею лишь внешне и по отношению к самостоятельным крайним [определениям]. Теперь же середина положена как тотальность определений; как такая она положенное единство крайних [определений]; но прежде всего это единство охватывающей их рефлексии; это такой охват, который, будучи первым снятием непосредственности и первым соотнесением определений, еще не есть абсолютное тождество понятия,

Крайние определения суть определения суждения рефлексии: единичность в собственном смысле и всеобщность как определение отношения, иначе говоря, рефлексия, охватывающая многообразное. Но единичный субъект, как было показано при рассмотрении суждения рефлексии, содержит кроме принадлежащее к форме простой единичности также определенность как всеобщность, всецело рефлектированную в себя, как предположенный т. е. здесь еще непосредственно принятый, род.

Из этой определенности крайних членов, которая получаете в ходе развития определения суждения, вытекает ближайшее содержащее среднего члена, который важнее всего в умозаклю-чении, так как он отличает умозаключение от суждения. Средний член содержит 1) единичность, 2) но расширенную до всеобщности, в качестве всех (als Alle), и 3) лежащую в основанш

630 КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ

(zum Grunde liegende) всеобщность, всецело соединяющую собой единичность и абстрактную всеобщность, — род. — Лишь таким образом умозаключение рефлексии приобретает собственную определенность формы, так как средний член положен как тотальность определений; непосредственное умозаключение есть по сравнению с умозаключением рефлексии неопределенное умозаключение, так как средний член [в нем] есть еще только абстрактная особенность, в которой моменты его понятия еще не положены. — Это первое умозаключение рефлексии можно назвать умозаключением общности (Der Allheit).

а) Умозаключение общности (Der SchluB der Allheit)

1. Умозаключение общности есть совершенное рассудочное умозаключение, но не более того. Что средний член не есть в нем абстрактная особенность, а развит в своих моментах и потому конкретен — это, правда, существенно необходимо для понятия, однако форма общности объемлет единичное во всеобщности вначале лишь внешне, и, наоборот, во всеобщности она сохраняет единичное все еще как нечто непосредственно для себя наличествующее (Bestehendes). Отрицание непосредственности определений, которое было результатом умозаключения наличного бытия, есть лишь первое отрицание, еще не отрицание отрицания или абсолютная рефлексия в себя. Поэтому в основании указанной всеобщности рефлексии, охватывающей отдельные определения, еще лежат эти определения, иначе говоря, общность еще не есть всеобщность понятия, а есть внешняя всеобщность рефлексии.

Умозаключение наличного бытия было потому случайно, что его средний термин как единичная определенность конкретного субъекта допускает неопределенное множество других такого же рода средних терминов, и тем самым субъект мог быть связан с неопределимым множеством других и даже с противоположными предикатами. Но так как теперь средний член содержит единичность и в силу этого сам конкретен, то он может связывать с субъектом лишь такой предикат, который присущ субъекту как конкретному. — Если, например, от среднего термина «зеленый» нужно было бы заключить, что картина приятна, так как зеленое приятно для глаз, или что стихотворение, здание и т. д. прекрасны, так как они обладают правильностью, то, несмотря на это, картина и т. д. могут быть отвратительны из-за других определений, от которых можно было бы заключать к предикату «отвратительный». Когда же средний термин имеет определение общности, он содержит зеленое и правильность как нечто конкретное, которое именно поэтому не есть абстракция чего-то только зеленого, только правильного и т. д.; с этим конкретным можно соединить лишь такие предикаты, которые согласуются с тоталь-

_______________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ____________________631

ностью конкретного. — В суждении «зеленое или правильное приятно» субъект есть лишь абстракция зеленого или правильности; в предложении же «все зеленое или все правильное приятно» субъектом служат все действительные конкретные предметы, которые зелены или правильны и которые, следовательно, берутся как конкретные со всеми своими свойствами, какими они обладают еще помимо зеленого цвета или правильности.

2. Но это рефлективное совершенство умозаключения делает его именно поэтому лишь иллюзией. Средний термин имеет определенность: «все» (Alle); этим «всем» непосредственно принадлежит в большей посылке предикат, который связывают с субъектом. Но «все» — это все единичные; следовательно, в большей посылке единичный субъект уже непосредственно имеет указанный предикат, а не приобретает его единственно лишь через умозаключение. — Иначе говоря, субъект получает через заключение предикат как следствие; но в большей посылке уже содержится это заключение; стало быть, большая посылка правильна не сама по себе, иначе говоря, она не непосредственное, предположенное суждение, а сама уже предполагает заключение, основанием которого она должна была быть.

В излюбленном совершенном умозаключении

Все люди смертны, Кай — человек, Следовательно, Кай смертен

большая посылка правильна лишь потому и постольку, поскольку правильно заключение. Если бы Кай случайно не был смертен, то большая посылка была бы неправильна. Предложение, которому следовало бы быть заключением, должно быть правильным уже непосредственно само по себе, иначе большая посылка не могла бы охватить всех единичных; прежде чем большая посылка может быть признана правильной, возникает предварительно вопрос, не есть ли само это заключение опровержение ее.

3. При рассмотрении умозаключения наличного бытия из понятия умозаключения следовало, что посылки как непосредственные противоречат заключению, а именно опосредствованию, которое требуется понятием умозаключения, и что поэтому первое умозаключение предполагает другие и, наоборот, эти другие предполагают первое. В умозаключении рефлексии это положено в нем самом, а именно что большая посылка предполагает свое заключение, так как в ней содержится то соединение единичного с предикатом, единственно которое и должно быть заключением.

Следовательно, то, что имеется [здесь] на самом деле, можно выразить прежде всего так: умозаключение рефлексии — это лишь внешняя пустая видимость акта умозаключения; стало быть, сущность этого умозаключения основывается на субъективной единичности;, тем самым эта единичность образует собой середину

632__________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ______________

и должна быть положена как таковая; она единичность, которая дана как таковая и обладает всеобщностью лишь внешне. Иначе говоря, при ближайшем рассмотрении содержания умозаключения рефлексии оказалось, что единичное находится в непосредственном, а не в выведенном соотношении со своим предикатом и что большая посылка — соединение особенного со всеобщим или, точнее, формально всеобщего со всеобщим в себе — опосредствована соотношением единичности, которое имеется в указанном всеобщем, — единичности как общности. Но это есть индуктивное умозаключение.

b) Индуктивное умозаключение (Der Schlup der Induktion)

1. Умозаключение общности подпадает под схему первой фигуры: Е—О—В, индуктивное умозаключение — под схему второй фигуры: В—Е—О, так как оно опять имеет серединой единичность, но не абстрактную единичность, а полную, т. е. положенную с противоположным ей определением, со всеобщностью. — Одно из крайних [определений ] есть какой-то предикат, общий всем этим единичным; его соотношение с ними образует собой те непосредственные посылки, одна из которых должна была быть заключением в предшествующем умозаключении. — Другое крайнее [определение] может быть непосредственным родом, каков он в среднем члене предыдущего умозаключения или в субъекте универсального суждения, родом, который исчерпан совокупностью единичных или же видов среднего члена. Согласно этому, умозаключение имеет следующий вид:

е

В—е—О е

е

и т. д. до бесконечности.

2. Вторая фигура формального умозаключения (В—Е—О) потому не соответствовала схеме [умозаключения ], что в одной из посылок Е, образующее середину, не было таким, под которое подводятся [другие члены ], т. е. не было предикатом. В индукции этот недостаток устраняется; середина здесь — «все единичные»; предложение В—Е, которое содержит в качестве субъекта объективное всеобщее, или род, выделившийся в качестве крайнего [определения], имеет предикат по меньшей мере равного с субъектом объема и тем самым тождественный с ним для внешней рефлексии. Лев, слон и т. д. составляют род четвероногих животных; различие, состоящее в том, что одно и то же содержание в одном случае положено в единичности, а в другом — во всеобщности, есть тем самым совершенно безразличное определение формы, — без-

РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ 633

различие, которое положено здесь равенством объема как результат формального умозаключения, положенный в рефлективном умозаключении.

Поэтому индукция — это не умозаключение простого восприятия или случайного наличного бытия, каким была соответствующая ему вторая фигура, а умозаключение опыта — субъективного соединения единичных в род и связывания рода с некоторой всеобщей определенностью, так как эта определенность встречается во всех единичных. Умозаключение это имеет и то объективное значение, что непосредственный род определяется тотальностью единичности как всеобщее свойство, имеет свое наличное бытие в некотором всеобщем отношении или признаке. — Однако объективное значение этого умозаключения, как и других, — это еще только его внутреннее понятие и здесь еще не положено.

3. Индукция — это скорее по существу своему еще субъективное умозаключение. Серединой [здесь ] служат единичные в их непосредственности; соединение их через общность (Allheit) в род есть внешняя рефлексия. В силу данной непосредственности единичных и в силу вытекающей отсюда внешности всеобщность есть лишь полнота или, лучше сказать, остается некоторой задачей. — В ней поэтому опять появляется прогресс в дурную бесконечность; единичность должна быть положена как тождественная со всеобщностью, но так как единичные положены также как непосредственные, то указанное единство остается лишь постоянным долженствованием; оно единство равенства; долженствующие быть тождественными должны в то же время и не быть тождественными. Лишь продолженные до бесконечности а, b, с, d, е составляют род и дают законченный опыт. Индуктивное заключение остается поэтому проблематическим.

Но, выражая собой то обстоятельство, что восприятие, чтобы стать опытом, должно быть продолжено до бесконечности, индукция предполагает, что род связан со своей определенностью в себе и для себя. Индукция, собственно говоря, тем самым скорее предполагает свое заключение как нечто непосредственное, точно так же как умозаключение общности предполагает заключение для одной из своих посылок. — Опыт, основанный на индукции, считается достоверным, хотя восприятие, по общему признанию, не завершено; но полагать, что не может быть никакого случая, противоречащего этому опыту, можно, лишь поскольку этот опыт истинен в себе и для себя. Поэтому умозаключение через индукцию основывается, правда, на непосредственности, но не на той, на которой оно, как полагают, должно было бы основываться, т. е. не на сущей непосредственности единичности, а на в себе и для себя сущей непосредственности — на всеобщей непосредственности. — Основное определение индукции — быть умозаключением; если единичность берется как существенное определение

634________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ______________

среднего члена, а всеобщность лишь как его внешнее определение то средний член распался бы на две несвязанные между собой части, и не получилось бы никакого умозаключения; внешними друг другу остаются скорее крайние члены. Единичность может быть средним членом только как непосредственно тождественная со всеобщностью. Такая всеобщность есть, собственно говоря, объективная всеобщность, род. — Это можно рассматривать и следующим образом: в определении единичности, лежащем в основании среднего члена индуктивного умозаключения, всеобщность внешняя, но существенная; такое внешнее есть столь же непосредственно своя противоположность, [т. е. ] внутреннее. — Вот почему истина индуктивного умозаключения — это умозаключение, имеющее средним членом такую единичность, которая непосредственно в себе самой есть всеобщность; это — умозаключение аналогии.

с) Умозаключение аналогии (Der Schlufi der Analogie)

1. Это умозаключение имеет своей абстрактной схемой третью фигуру непосредственного умозаключения: Е—В—О. Но его средний член — это уже не какое-то отдельное качество, а такая всеобщность, которая есть рефлексия-в-себя чего-то конкретного и, стало быть, его природа; и наоборот, так как средний член есть здесь всеобщность как всеобщность чего-то конкретного, то он в то же время в себе самом есть это конкретное. — Следовательно, здесь средний член — это нечто единичное, но в соответствии со своей всеобщей природой; далее, крайний член есть другое единичное, имеющее с первым единичным одну и ту же всеобщую природу. Например,

Земля имеет обитателей, Луна есть некоторая земля, Следовательно, луна имеет обитателей.

2. Аналогия тем поверхностнее, чем в большей мере то всеобщее, в котором оба единичных составляют одно и согласно которому одно [единичное] становится предикатом другого, есть только качество или — если брать качество субъективно — тот или иной признак, когда тождество обоих принимается здесь просто за сходство. Но такого рода поверхностность, к которой форма рассудка или разума приводится тем, что ее низводят в сферу одного лишь представления, не должна была бы вообще иметь места в логике. — Не подобает также представлять большую посылку этого умозаключения так, чтобы она гласила: «То, что сходно с каким-нибудь объектом в некоторых признаках, сходно с ним и в других признаках». В этом случае форма умозаключения выражена в виде (in Gestalt) некоторого содержания, а эмпирическое содержание, которое, собственно говоря, только и следует называть содержанием, целиком переносится в меньшую посылку.

____________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ_________________635

Подобным же образом вся форма, например первого умозаключения, тоже могла бы быть выражена в виде его большей посылки: «Тому, что подведено под иное, которому присуще нечто третье, присуще также это третье; и так как...» и т. д. Однако в самом умозаключении дело идет не об эмпирическом содержании, и обращать его собственную форму в содержание большей посылки столь же маловажно, как если бы вместо этого взяли любое другое эмпирическое содержание. Но так как в умозаключении аналогии дело должно было идти не о том содержании, которое заключает в себе только отличительную форму умозаключения, то и в первом умозаключении точно так же дело идет не об этом содержании, т. е. не о том, что делает умозаключение умозаключением. — Дело всегда идет о форме умозаключения, все равно, имеет ли оно своим эмпирическим содержанием самое эту форму или что-то другое. Таким образом, умозаключение аналогии — это особая форма, и нет основания не считать его таковой лишь потому, что его форма может, дескать, быть сделана содержанием или материей большей посылки, а материи-де логика не касается. — В умозаключении аналогии, как и, пожалуй, в индуктивном умозаключении, на эту мысль может навести то, что в них средний, а также крайние члены более определенны, чем в чисто формальном умозаключении, и поэтому определение формы, так как оно уже не просто и не абстрактно, должно представляться также определением содержания. Но то обстоятельство, что форма определяет себя как содержание таким образом, есть, во-первых, необходимое развитие того, что относится к форме, и потому существенно касается природы умозаключения; но поэтому же, во-вторых, такое определение содержания нельзя считать таким же, как некоторое другое эмпирическое содержание, и абстрагироваться от него.

Если рассматривать форму умозаключения аналогии в такой формулировке его большей посылки: «Если два предмета сходятся в одном или в нескольких свойствах, то одному из них присуще еще и иное свойство, имеющееся у другого предмета», — то может показаться, что это умозаключение содержит четыре определения, quaternionem terminorum, — обстоятельство, которое затрудняло бы приведение аналогии к форме формального умозаключения. — В умозаключении аналогии [в этом случае ] даны два единичных, в-третьих, одно свойство, непосредственно принимаемое за общее [обоим единичным], и, в-четвертых, другое свойство, которым одно единичное обладает непосредственно, а другое единичное приобретает его лишь через умозаключение. — Это происходит оттого, что, как оказалось, в умозаключении аналогии средний член положен как единичность, но непосредственно также как истинная всеобщность этой единичности. — В индукции кроме двух крайних членов средний член есть неопределимое множество единичных; в этом умозаключении можно было бы поэтому

636 КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ

насчитать бесконечное множество терминов. — В умозаключении общности всеобщность среднего члена дана еще только как внешнее относящееся к форме определение общности; в умозаключении же аналогии она дана как существенная всеобщность. В приведенном выше примере средний термин «земля» берется как такое конкретное, которое по своей истине есть в такой же мере всеобщая природа (или род), как и нечто единичное.

С этой стороны quaternio terminorum не делало аналогию несовершенным умозаключением. Но она становится таковым вследствие этого учетверения с иной стороны: в самом деле, хотя один субъект имеет ту же всеобщую природу, что и другой, все же остается неопределенным, присуща ли одному субъекту в силу его природы или в силу его особенности та определенность, которая приписывается другому субъекту в заключении, например, имеет ли земля обитателей как небесное тело вообще или только как это особенное небесное тело. — Аналогия есть еще постольку умозаключение рефлексии, поскольку единичность и всеобщность соединены в его среднем члене непосредственно. В силу этой непосредственности здесь еще налична внешность рефлективного единства; единичное есть род лишь в себе; оно не положено в той отрицательности, через которую его определенность была бы дана как собственная определенность рода. Поэтому предикат, присущий единичному в среднем члене, еще не обязательно есть и предикат другого единичного, хотя оба этих единичных принадлежат одному и тому же роду.

3. Е—О («луна имеет обитателей») есть заключение; но одна из посылок («земля имеет обитателей») — такое же Е—О; поскольку Е—О должно быть заключением, здесь содержится требование, чтобы и указанная посылка была заключением. Это умозаключение есть, стало быть, в самом себе постулирование самого себя вопреки содержащейся в нем непосредственности, иначе говоря, оно предполагает (selzt voraus) свое заключение. Одно умозаключение наличного бытия имеет свою предпосылку (Voraussetzung) в других умозаключениях наличного бытия; только что рассмотренные умозаключения имеют эту предпосылку включенной в себя, так как они умозаключения рефлексии. Так как, стало быть, умозаключение аналогии есть постулирование своего опосредствования вопреки той непосредственности, которой отягощено его опосредствование, то оно требует снятия именно момента единичности. Таким образом, на долю среднего члена остается объективное всеобщее — род, очищенный от непосредственности. — В умозаключении аналогии род был моментом среднего члена лишь как непосредственное предположение; так как само умозаключение требует снятия предположенной непосредственности, то отрицание единичности и тем самым всеобщее уже не непосредственное, а положенное. — Умозаключение рефлексии содержало лишь первое отрицание непосредственности;

___________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ__________________637

теперь произошло второе отрицание, и тем самым внешняя всеобщность рефлексии определена как в себе и для себя сущая. — Если рассматривать с положительной стороны, то заключение оказывается тождественным с посылкой, опосредствование — слившимся со своей предпосылкой, и, стало быть, получается такое тождество рефлективной всеобщности, благодаря которому она становится некоторой высшей всеобщностью.

Обозревая весь ход умозаключений рефлексии, мы находим, что опосредствование есть [здесь] вообще положенное или конкретное единство относящихся к форме определений крайних членов: рефлексия состоит в этом полагании одного определения в другом; опосредствует, таким образом, общность. Однако существенным основанием общности оказывается единичность, а всеобщность — лишь внешним в ней определением, полнотой. Но всеобщность существенна для единичного, раз оно должно быть связывающим средним членом; поэтому единичное следует считать в себе сущим всеобщим. Однако единичное соединено со всеобщностью не этим чисто положительным образом, а снято в ней и есть отрицательный момент; таким образом всеобщее, в себе и для себя сущее, есть положенный род, а единичное как непосредственное есть скорее внешность рода, иначе говоря, крайний член. — Умозаключение рефлексии, вообще говоря, подпадает под схему О—Е—В, и единичное в нем, как таковое, есть еще существенное определение среднего члена; но так как [теперь ] его непосредственность сняла себя и средний член определился как в себе и для себя сущая всеобщность, то умозаключение подпало под формальную схему Е—В—О, и умозаключение рефлексии перешло в умозаключение необходимости.

С. УМОЗАКЛЮЧЕНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ (DER SCHLUB DER NOTWENDIGKEIT)

Опосредствующее определило себя теперь 1) как простую определенную всеобщность, подобно особенности в умозаключении наличного бытия, но 2) как объективную всеобщность, т. е. как всеобщность, содержащую всю определенность различенных крайних членов, подобно общности в умозаключении рефлексии; она наполненная, но простая всеобщность — всеобщая природа сути (Natur der Sache), род.

Это умозаключение содержательно, потому что абстрактный средний термин умозаключения наличного бытия положен собой как определенное различие, каковым бывает средний термин умозаключения рефлексии, но это различие вновь рефлектировало себя в простое тождество. — Это умозаключение есть поэтому умозаключение необходимости, так как его средний термин — это не какое-то другое непосредственное содержание, а рефлексия опре-

638________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ_________________

деленности крайних терминов в себя. Крайние термины имеют в среднем термине свое внутреннее тождество, определения содержания которого суть относящиеся к форме определения крайних терминов. — Тем самым то, чем термины отличаются друг от друга, дано как внешняя и несущественная форма, а они даны как моменты некоторого необходимого наличного бытия.

Это умозаключение есть прежде всего непосредственное умозаключение и потому столь формальное, что связь терминов есть существенная природа как содержание, а содержание имеет в различенных терминах лишь разную форму, крайние же термины сами по себе даны лишь как нечто несущественное устойчивое наличие (ein unwesentliches Bestehen). — Реализация этого умозаключения должна определить его так, чтобы крайние термины также были положены как та тотальность, которая сначала есть средний термин, и чтобы необходимость отношения, которая сначала есть лишь субстанциальное содержание, была отношением положенной формы.

а) Категорическое умозаключение (Der kategorische Schlup)

1. Категорическое умозаключение имеет одной или обеими своими посылками категорическое суждение. С этим умозаключением, как и с соответствующим суждением, здесь связывается то более определенное значение, что его средний член есть объективная всеобщность. При поверхностном рассмотрении и категорическое умозаключение считается не более как умозаключением присущности.

По своему содержательному значению категорическое умозаключение есть первое умозаключение необходимости, в котором субъект связывается с предикатом через свою субстанцию. Но субстанция, возведенная в сферу понятия, это — всеобщее, положенное как в себе и для себя сущее таким образом, что она имеет формой, способом своего бытия не свойственную ей акци-дентальность, а определение понятия. Поэтому крайние члены умозаключения и, определеннее говоря, всеобщность и единичность суть ее различия. По сравнению с родом — так более точно определен средний член — всеобщность есть абстрактная всеобщность или всеобщая определенность — акцидентальность субстанции, сведенная в простую определенность, которая, однако, есть существенное различие, видовое отличие субстанции. — Единичность же есть действительное; она в себе конкретное единство рода и определенности, но здесь как в непосредственном умозаключении она прежде всего непосредственная единичность, акцидентальность, сведенная в форму для себя сущего устойчивого наличия. — Соотношение этого крайнего члена со средним составляет категорическое суждение; но так как и другой крайний

__________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ_________________639

член, согласно указанному выше определению, выражает видовое отличие рода или его определенный принцип, то и эта другая посылка категорична.

2. Это умозаключение как первое и тем самым непосредственное умозаключение необходимости подпадает прежде всего под схему первого формального умозаключения Е—О—В. Но так как средний термин есть [здесь ] существенная природа единичного, а не какая-нибудь из его определенностей или свойств, и точно так же крайний термин всеобщности есть не какое-то абстрактное всеобщее (которое опять-таки есть лишь отдельное качество), а всеобщая определенность, специфически различающая род, то отпадает случайность связывания субъекта с каким-то качеством лишь через посредство какого-то среднего термина. — Так как тем самым и соотношения крайних терминов со средним не имеют той внешней непосредственности, которую они имеют в умозаключении наличного бытия, то доказательство требуется здесь не в том смысле, в каком оно требовалось там, приводя к бесконечному прогрессу.

Далее, в отличие от умозаключения рефлексии это умозаключение не предполагает своего заключения для своих посылок. По своему субстанциальному содержанию термины находятся в тождественном, в себе и для себя сущем соотношении друг с другом; [здесь] имеется одна проходящая через все три термина сущность, в которой определения единичности, особенности и всеобщности суть лишь формальные моменты.

Поэтому категорическое умозаключение в этом смысле уже не субъективное; вместе с указанным выше тождеством начинается объективность; средний член есть содержательное тождество своих крайних, которые содержатся в нем как самостоятельные; ибо их самостоятельность и есть указанная субстанциальная всеобщность, род. Субъективный же момент этого умозаключения состоит (besteht) в безразличном устойчивом наличии (Bestehen) крайних членов (в отношении) к понятию или среднему члену.

3. Но в этом умозаключении субъективно еще то, что указанное тождество еще дано как субстанциальное тождество или как содержание, а не одновременно как тождество формы. Поэтому тождество понятия есть еще внутренняя связь, и тем самым оно как соотношение еще есть необходимость. Всеобщность среднего члена есть изначальное (gediegene), положительное тождество и точно так же не дана как отрицательность его крайних членов.

Точнее говоря, непосредственность этого умозаключения, которая еще не положена как то, что она есть в себе, такова. То, что в умозаключении непосредственно в собственном смысле, — это единичное. Единичное подведено под свой род как под средний термин; но под этот же род подведены еще и другие неопределенно многие единичные; поэтому случайно то, что лишь это единичное

640________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ_______________

положено как подведенное под этот род. — Но, далее, эта случайность свойственна не только внешней рефлексии, которая сравнивая положенное в умозаключении единичное с другими, находит его случайным; тем, что это единичное само соотнесено со средним термином как со своей объективной всеобщностью, оно скорее положено как случайное, как субъективная действительность. С другой стороны, субъект, будучи чем-то непосредственно единичным, содержит определения, которые не содержатся в среднем термине как во всеобщей природе; тем самым субъект имеет и безразличное ко всеобщей природе, само по себе определенное существование с особым содержанием. Тем самым и наоборот, этот другой термин также имеет безразличную непосредственность и существование, отличное от первого. — Это же отношение имеется и между средним и другим крайним термином; ибо этот другой крайний термин также имеет определение непосредственности, стало быть, определение случайного бытия по отношению к своему среднему термину.

Итак, то, что положено в категорическом умозаключении, — это, с одной стороны, крайние термины в таком отношении к среднему, что они в себе обладают объективной всеобщностью или самостоятельной природой и в то же время даны как непосредственные, следовательно, как безразличные друг к другу действительности. С другой стороны, они в такой же мере даны как случайные, иначе говоря, их непосредственность определена как снятая в их тождестве. Но в силу указанной самостоятельности и тотальности действительности это тождество есть лишь формальное, внутреннее тождество; тем самым умозаключение необходимости определило себя как гипотетическое.

b) Гипотетическое умозаключение (Der hypothetische Schlufl)

1. Гипотетическое суждение содержит лишь небходимое соотношение без непосредственности того, что соотносится. «Если есть А, то есть 5»; другими словами, бытие А есть в такой же мере и бытие чего-то иного, В; этим еще не сказано ни то, что есть А, ни то, что есть В. Гипотетическое умозаключение присовокупляет эту непосредственность бытия:

Если есть А, то есть В, А есть, Следовательно, есть В.

Меньшая посылка сама высказывает непосредственное бытие А.

Но не только это прибавилось к суждению. Умозаключение содержит соотношение субъекта и предиката не как абстрактную связку, а как наполненное опосредствующее единство. Бытие А следует поэтому принимать не просто за непосредственность, а

_______________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ_________________641

по существу своему за средний член умозаключения. Это надо рассмотреть подробнее.

2. Прежде всего соотношение гипотетического суждения есть необходимость, иначе говоря, внутреннее субстанциальное тождество при внешней разности в существовании или при взаимном безразличии являющегося бытия; это — тождественное содержание, внутренне лежащее в основании. Обе стороны суждения суть поэтому не непосредственное бытие, а бытие, скованное (gehaltenes) необходимостью, следовательно, в то же время снятое или лишь являющееся бытие. Далее, как стороны суждения они относятся между собой как всеобщность и единичность; поэтому одна из них есть указанное содержание как тотальность условий, а другая — как действительность. Тем не менее безразлично, какую из сторон принимают за всеобщность и какую — за единичность. А именно, поскольку условия — это еще то, что внутренне, абстрактно в некоторой действительности, они всеобщее, и приобрели они действительность именно благодаря тому, что сведены в некоторую единичность. И наоборот, условия суть порозненное, раздробленное явление, которое лишь в действительности приобретает единство и значение, а также общезначимое наличное бытие.

Ближайшее отношение между двумя сторонами [гипотетического суждения], которое здесь рассматривалось как отношение условия к обусловленному, можно, однако, принимать и за отношение причины и действия, основания и следствия; это здесь безразлично; но отношение обусловленности (Bedingung) потому более соответствует имеющемуся в гипотетическом суждении и умозаключении соотношению, что условие дано по существу своему как безразличное существование, основание же и причина сами собой переходят [в иное]; кроме того, условие есть более общее определение, так как оно объемлет обе стороны указанных отношений, между тем как действие, следствие и т. д. — в такой же мере условия причины, основания и т. д., в какой причина, основание и т. д. суть их условия.

Итак, [в гипотетическом умозаключении ] А есть опосредствующее бытие, поскольку оно, во-первых, есть непосредственное бытие, безразличная действительность, а во-вторых, поскольку оно в такой же мере дано и как в себе самом случайное, снимающее себя бытие. То, что превращает условия в действительность нового образа, условиями которого они служат, это то обстоятельство, что они не бытие как абстрактное непосредственное, а бытие в своем понятии, прежде всего становление; но так как понятие уже не есть переход, то они, говоря более определенно, суть единичность как соотносящееся с собой отрицательное единство. — Условия — это разбросанный материал, ожидающий и требующий своего приложения; эта отрицательность есть то, что опосредствует, есть свободное единство понятия. Она определяет себя как дея-

642 КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ

тельность, так как этот средний член есть противоречие между объективной всеобщностью (или тотальностью тождественного содержания) и безразличной непосредственностью. — Вот почему этот средний член есть уже не просто внутренняя, а сущая необходимость; объективная всеобщность содержит соотношение с самой собой как простую непосредственность, как бытие. В категорическом умозаключении этот момент есть прежде всего определение крайних членов; но по отношению к объективной всеобщности среднего члена он определяет себя как случайность и тем самым как нечто лишь положенное, а также снятое, т. е. нечто возвратившееся в понятие или в средний член как в единство, — в средний член, который в своей объективности сам есть теперь также бытие.

Заключение «следовательно, В есть» выражает то же противоречие, а именно что В есть нечто непосредственно сущее, но точно так же имеет бытие через нечто иное, другими словами, опосредствовано. Поэтому оно по своей форме то же понятие, что и средний член. Оно отличается от него только как необходимое от необходимости, — в форме совершенно поверхностного противостояния единичного всеобщему. Абсолютное содержание А и В — одно и то же; это лишь два различных имени одной и той же основы для представления, поскольку представление фиксирует явление разного вида (Gestalt) наличного бытия и отличает от необходимого его необходимость; но если бы необходимость была отделена от В, то В не было бы необходимым. Стало быть, здесь имеется тождество опосредствующего и опосредствованного.

3. Гипотетическим умозаключением представлено прежде всего необходимое соотношение как связь через форму или отрицательное единство, подобно тому как категорическое умозаключение представляло через положительное единство изначальное содержание, объективную всеобщность. Но необходимость сливается с необходимым; деятельность формы по преобразованию (des Dbersetzens) обусловливающей действительности в обусловливаемую есть в себе то единство, в котором сняты определенности противоположности, ранее освободившиеся в виде безразличного наличного бытия, и различие между А и В стало пустым словом. Поэтому оно рефлектированное в себя единство, тем самым — тождественное содержание, и оно таково не только в себе, но и положено этим умозаключением, так как бытие А есть также не его собственное бытие, а бытие В, и наоборот, вообще бытие одного есть бытие другого, и в заключении непосредственное бытие или безразличная определенность прямо дано как опосредствованная определенность, следовательно, внешность сняла себя, и ее вернувшееся в себя единство положено.

Тем самым опосредствование умозаключения определило себя как единичность, непосредственность и как соотносящуюся с собой отрицательность, иначе говоря, как тождество, различа-

__________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ_________________643

ющее себя и из этого различения сосредоточивающееся внутрь себя, — как абсолютную форму, и именно в силу этого — как объективную всеобщность, тождественное с собой содержание. В этом определении умозаключение есть дизъюнктивное умозаключение.

с) Дизъюнктивное умозаключение (Der disjunktive Schluf))

Подобно тому как гипотетическое умозаключение подпадает вообще под схему второй фигуры В—Е—О, так дизъюнктивное умозаключение подпадает под схему третьей фигуры формального умозаключения Е—В—О. Но середина есть [здесь] наполненная формой всеобщность; она определила себя как тотальность, как развитую объективную всеобщность. Середина есть поэтому столь же всеобщность, сколь и особенность и единичность. Как всеобщность она, во-первых, субстанциальное тождество рода, но, во-вторых, такое тождество, в которое принята особенность, но как равная роду, следовательно, как всеобщая сфера, содержащая тотальность своих обособлений; это — род, разложенный на свои виды — такое А, которое есть и В, и С, и D. Но обособление как различение есть в такой же мере и «либо — либо» [данных ] В, С и D, отрицательное единство, взаимное исключение определений. — Далее, это исключение не только взаимное, и определение не только относительное, но и столь же существенно соотносящееся с собой определение; особенное как единичность, с исключением других.

А есть или В, или С, или D,

Но А есть В,

Следовательно, А не есть ни С, ни D.

Или также:

А есть или В, или С, или D, Но А не есть ни С, ни D, Следовательно, оно есть В.

А есть субъект не только в обеих посылках, но и в заключении. В первой посылке оно всеобщее, а в своем предикате — разделенная на тотальность своих видов всеобщая сфера; во второй посылке оно дано как определенное или как вид; в заключении оно положено как исключающая, единичная определенность. — Иначе говоря, оно уже в меньшей посылке положительно положено как исключающая единичность, а в заключении — как то определенное, что оно есть.

Стало быть, то, что [здесь] вообще являет себя как опосредствованное, — это всеобщность [данного] А, опосредствованная с единичностью. Опосредствующее же — это то же А, которое есть всеобщая сфера своих обособлений и нечто определенное

644________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ__________________

как единичное. Таким образом, то, что составляет истину гипотетического умозаключения, — единство опосредствующего и опосредствованного, положено в дизъюнктивном умозаключении, которое поэтому в то же время уже не есть умозаключение. А именно, середина, положенная в нем как тотальность понятия, сама содержит оба крайних в их полной определенности. В отличие от этой середины крайние даны только как положенность, которой уже не присуща никакая собственная определенность в противоположность середине.

Если все это рассматривать еще более определенно, имея в виду гипотетическое умозаключение, то окажется, что в этом умозаключении имелось субстанциальное тождество как внутренняя связь необходимости и отличное от него отрицательное единство, — а именно деятельность или форма, преобразовавшая одно наличное бытие в другое. Дизъюнктивному же умозаключению вообще свойственно определение всеобщности; его середина — А как род и как совершенно определенное; в силу этого единства указанное выше содержание, прежде бывшее внутренним, теперь также положено, и наоборот, положенность или форма не есть внешнее отрицательное единство по отношению к безразличному наличному бытию, а тождественна с тем изначальным содержанием. Относящееся к форме определение понятия целиком положено в своем определенном различии и в то же время в простом тождестве понятия.

Этим снят теперь формализм акта умозаключения и, стало быть, субъективность умозаключения и понятия вообще. Это формальное или субъективное состояло в том, что опосредствующим для крайних членов служит понятие как абстрактное определение и потому оно отлично от этих крайних членов, чье единство оно составляет. Напротив, в доведенном до конца умозаключении, в котором объективная всеобщность точно так же положена как тотальность определений формы, различие опосредствующего и опосредствованного отпало. То, что опосредствовано, само есть существенный момент своего опосредствующего, и каждый момент дан как тотальность опосредствованных.

Фигуры умозаключения представляют каждую определенность понятия в отдельности как средний член, который в то же время есть понятие как долженствование, как требование, чтобы опосредствующее было тотальностью понятия. Разные же роды умозаключения представляют ступени наполнения или конкретизации среднего члена. В формальном умозаключении средний член положен как тотальность лишь тем, что все определенности, но каждая в отдельности, выполняют [поочередно] функцию опосредствования. В умозаключениях рефлексии средний член дан как единство, внешним образом охватывающее собой определения крайних членов. В умозаключении необходимости он определил себя как столь же развитое и тотальное, сколь и

_______________________РАЗДЕЛ 1. СУБЪЕКТИВНОСТЬ____________________645

простое единство, и этим сняла себя форма умозаключения, состоявшего в отличении среднего члена от его крайних членов.

Тем самым понятие вообще реализовалось; говоря определеннее, оно приобрело такую реальность, которая есть объективность. Ближайшая реальность состояла в том, что понятие как отрицательное внутри себя единство расщепляет себя и как суждение полагает свои определения в определенном и безразличном различии, а в умозаключении противопоставляет им само себя. Поскольку понятие еще есть таким образом внутренний момент этой своей внешности, через развитие умозаключений эта внешность уравнивается с внутренним единством; разные определения возвращаются в это единство через опосредствование, в котором они едины сначала лишь в чем-то третьем, и тем самым внешность в самой себе представляет понятие, которое поэтому точно так же уже больше не отличается от нее как внутреннее единство.

Но и наоборот, указанное определение понятия, рассмотренное как реальность, есть в такой же мере и положенность. Ведь истиной понятия оказалось тождество его внутренности (Innerlichkeit) и его внешности не только в этом результате; уже в суждении моменты понятия остаются и в своем безразличии друг к другу определениями, которые имеют значение лишь в своем соотношении друг с другом. Умозаключение — это опосредствование, полное понятие в своей положенности. Его движение есть снятие этого опосредствования, в котором нет ничего в себе и для себя, а каждое [определение] дано лишь через посредство иного. Поэтому в результате получается непосредственность, возникшая через снятие опосредствования, бытие, которое точно так же тождественно с опосредствованием и есть понятие, воссоздавшее само себя из своего инобытия и в своем инобытии. Это бытие есть поэтому суть (eine Sache), которая есть в себе и для себя, — объективность.

646

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ

ОБЪЕКТИВНОСТЬ (DIE OBJEKTVITAT)

В первой книге объективной логики абстрактное бытие было представлено как переходящее в наличное бытие, но точно так же и возвращающееся в сущность. Во второй книге выяснилось, что сущность определяет себя как основание, благодаря чему вступает в существование и реализует себя в виде субстанции, но снова возвращается в понятие. Относительно же понятия было прежде всего показано, что оно определяет себя как объективность. Само собой ясно, что этот последний переход по своему определению тождествен с тем, что в прежнее время принималось в метафизике за умозаключение от понятия, а именно от понятия Бога к его наличному бытию, или как так называемое онтологическое доказательство бытия Бога. — Известно также, что возвышеннейшая мысль Декарта, что Бог есть то, понятие чего включает в себя его бытие, после того как она была низведена до дурной формы формального умозаключения, а именно до формы упомянутого доказательства, была в конце концов повержена критикой разума и мыслью, что из понятия не-возможно выколупать наличное бытие. Нечто касающееся этого доказательства было рассмотрено уже ранее44. В первой части, говоря о том, что бытие исчезло в своей ближайшей противоположности — в небытии и что истиной обоих оказалось становление, мы обратили внимание на смешение, возникающее тогда, когда, рассуждая о каком-нибудь определенном наличном бытии, фиксируют не его бытие, а его определенное содержание, и потому полагают, что если такое-то определенное содержание (например, сто талеров) сравнивается с другим определенным содержанием (например, с контекстом моего восприятия, с составом моего имущества) и при этом находят различие в зависимости от того, прибавляется ли первое содержание ко второму или не прибавляется, то здесь речь идет будто бы о различии бытия и небытия или даже о различии бытия и понятия. Далее, там же и во второй части 45 было рассмотрено встречающееся в онтологическом доказательстве определение совокупности (Inbegriffs) всех реальностей. — Но существенного пред-

_____________________РАЗДЕЛ 2. ОБЪЕКТИВНОСТЬ___________________647

мета этого доказательства, [т. е. ] связи понятия и наличного бытия, касается только что законченное рассмотрение понятия и всего хода развития, через который оно определяет себя как объективность. Как абсолютно тождественная с собой отрицательность понятие есть то, что определяет само себя; выше было отмечено, что уже поскольку оно раскрывается в единичности как суждение, оно полагает себя как реальное, сущее; эта абстрактная еще реальность завершает себя в объективности.

Если может показаться, будто переход понятия в объективность есть нечто иное, нежели переход от понятия Бога к его наличному бытию, то надлежит, с одной стороны, принять в соображение, что определенное содержание, Бог, ни в чем не изменяет логического процесса и что онтологическое доказательство есть лишь применение этого логического процесса к тому частному содержанию. С другой же стороны, существенно важно вспомнить сделанное выше 4б замечание о том, что субъект приобретает определенность и содержание лишь в своем предикате, а до этого, чем бы субъект ни был для чувства, созерцания и представления, он для понятийного познания есть лишь одно имя; в предикате же вместе с определенностью начинается и реализация вообще. — Но предикаты следует понимать как нечто такое, что само еще заключено в понятии, стало быть, как нечто субъективное, с чем еще не совершен выход к наличному бытию; поэтому, с одной стороны, реализация понятия, конечно, еще не завершена в суждении. Но, с другой стороны, и одно лишь определение того или иного предмета через предикаты, не будучи в то же время реализацией и объективированием понятия, также остается чем-то столь субъективным, что оно даже не есть истинное познание и определение понятия предмета, — оно нечто субъективное в смысле абстрактной рефлексии и чуждых понятия представлений. — Бог как живой Бог, а еще более как абсолютный дух познается лишь в своем деянии (Тип). Человеку уже рано дано было наставление познать его в его делах; лишь из них могут проистекать те определения, которые именуются его свойствами, так же как в них содержится и его бытие. Таким образом, понятийное познание его действования, т. е. его самого, берет понятие Бога в его бытии и его бытие — в его понятии. Бытие само по себе или даже наличное бытие есть столь скудное и ограниченное определение, что трудность найти это определение в понятии могла возникнуть, пожалуй, лишь оттого, что не приняли в соображение, что же такое само бытие или наличное бытие. — Бытие как совершенно абстрактное, непосредственное соотношение с самим собой есть не что иное, как абстрактный момент понятия, который есть абстрактная всеобщность, исполняющая и то, что требуется от бытия — быть вне понятия; ведь насколько она момент понятия, настолько же она и его различие или абстрактное суждение, в котором понятие противопоставляет

648_________________КНИГА III. УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ_________________

себя самому себе. Понятие, даже как формальное понятие, уже непосредственно содержит бытие в более истинной и в обогащенной форме, поскольку понятие как соотносящаяся с собой отрицательность есть единичность.

Но, конечно, трудность найти в понятии вообще и равным образом в понятии Бога бытие становится непреодолимой, если это бытие должно быть таким бытием, которое встречается в контексте внешнего опыта или в форме чувственного восприятия, подобно ста талерам в составе моего имущества, как нечто схватываемое только рукой, а не духом, как видимое по существу внешнему, а не внутреннему оку, — если бытием, реальностью, истиной именуется то, что свойственно вещам как чувственным, временным и переходящим. — Если философствование по поводу бытия не возвышается над чувственностью, то к этому обстоятельству присоединяется еще и то, что и в рассуждениях о понятии оно не покидает чисто абстрактной мысли, которая и противостоит бытию.

Уже привычка принимать понятие лишь за нечто столь одностороннее, как абстрактная мысль, мешает признать то, что было ранее предложено, а именно переход от понятия Бога к его бытию как применение изложенного выше 47 логического процесса объективирования понятия. Однако если, как это обычно случается, согласиться с тем, что логическое как формальное составляет форму для познания всякого определенного содержания, то следует допустить по крайней мере указанное выше отношение, если только вообще не застревать — как на чем-то высшем — на противоположении понятия объективности, на неистинном понятии и столь же неистинной реальности. — Однако при изложениии (Exposition) чистого понятия было еще указано, что оно есть само абсолютное, божественное понятие, так что [здесь] поистине имело бы место не такое отношение, как применение, а указанный логический процесс был бы непосредственным изображением самоопределения Бога к бытию. Но по этому поводу следует заметить, что поскольку понятие должно быть изображено как понятие Бога, его следует понимать уже как принятое в идею. Упомянутое чистое понятие проходит через конечные формы суждения и умозаключения потому, что оно еще не положено как в себе и для себя единое с объективностью, а только еще находится на стадии становления объективностью. Таким образом, и эта объективность еще не есть божественное существование (Existenz), еще не есть просвечивающая (scheinende) сквозь идею реальность. Но все же объективность настолько же богаче и выше бытия или наличного бытия, о котором говорится в онтологическом доказательстве, насколько чистое понятие богаче и выше, чем указанная метафизическая пустота совокупности всех реальностей. — Однако я откладываю до другого раза более подробное рассмотрение того многообразного недоразумения, которое внес логический формализм в онтологическое

___________________РАЗДЕЛ 2. ОБЪЕКТИВНОСТЬ__________________649

доказательство, равно как и в остальные так называемые доказательства наличного бытия Бога, а также рассмотрение кантовской критики их и попытку восстановлением их истинного значения возвратить мыслям, лежащим в их основании, присущую им ценность и достоинство.

Ранее уже рассматривалось несколько форм непосредственности, но в разных определениях. В сфере бытия она есть само бытие и наличное бытие; в сфере сущности — существование, а затем действительность и субстанциальность; в сфере же понятия, кроме непосредственности как абстрактной всеобщности, она есть теперь объективность. — Там, где не нужна точность философских различий понятия, можно употреблять эти выражения как синонимы; упомянутые определения проистекают из необходимости понятия. Бытие есть вообще первая непосредственность, а наличное бытие — она же с первой определенностью. Существование вместе с вещью есть непосредственность, возникаю-щая из основания, — из снимающего себя опосредствования простой рефлексии сущности. Действительность же и субстанциальность есть непосредственность, проистекающая из снятого различия между еще несущественным существованием как явлением и его существенностью. Наконец, объективность есть такая непосредственность, к которой понятие определяет себя снятием своей абстрактности и опосредствования. — Философия имеет право выбирать из языка повседневной жизни, созданного для мира представлений, такие выражения, которые кажутся приближающимися к определениям понятия. Нет надобности доказывать, что с выбранным из языка повседневной жизни словом и в этой жизни связывают то же понятие, для [обозначения ] которого его употребляет философия; ведь повседневная жизнь имеет не понятия, а представления, и сама философия должна познать понятие того, что вне ее есть только представление. Поэтому вполне достаточно, если при употреблении тех его выражений, которыми пользуются для философских определений, имеется приблизительное представление об их различии, как вполне возможно при применении указанных выражений, что в них обнаруживают оттенки представления, имеющие более близкую связь с соответствующими понятиями. — Вероятно, труднее будет согласиться с тем, что нечто может быть, не существуя, но по меньшей мере не станут, например, смешивать «бытие» как связку суждения с выражением «существовать» и не скажут: «этот товар существует дорогой, пригодный» и так далее, «деньги существуют металл или металлические» вместо: «этот товар есть дорогой, пригодный», «деньги суть металл» и т. д.* А такие выражения, как

В одном французском донесении, в котором начальник [экспедиции] сообщает, что он ожидает поднимающегося обычно утром у острова ветра дл