Часть 2.

из приобретенного раньше подвергается исправлению, но наибольшая часть этих наук сохраняется и обогащается лишь путем прибавления нового, не подвергаясь изменению» 50.

Парадигма истории естествознания, предложенная Гегелем, — это парадигма роста знания без каких-либо существенных трансформаций достигнутого знания. Истории в подлинном смысле слова естественные науки, согласно Гегелю, не знают. Вся история естествознания сводится им по сути дела к сохранению и обогащению знания посредством прибавления новых сведений, к элиминации заблуждений из состава истинного знания, развертывающегося на базе уже принятых достоверных принципов. Если употребить терминологию американского историка науки Т. Куна, то можно сказать, что Гегель признает за естествознанием лишь движение внутри принятой парадигмы, т. е. движение, присущее периоду так называемой «нормальной науки», и отказывает естественным наукам в смене парадигм.

Эту неисторическую позицию относительно истории естествознания, позицию, противоречащую сути диалектического метода, Гегель отстаивает в тот период, когда уже появились первые историографические концепции о принципах историко-научного знания. Конечно, естествознание того времени еще не давало достаточного материала для того, чтобы осмыслить научные революции, смены стилей мышления, различные научные исследовательские программы внутри какой-либо дисциплины. Но все же определенный материал был уже налицо: в частности, противоборство физики Декарта и физики Ньютона, учения Ньютона и теории Гёте уже давало возможность выявить конфронтацию теорий в истории науки, понять ее как смену одних философско-методологических программ другими, как их постоянное противоборство. Эти очевидные факты истории естествознания не стали предметом философско-логического анализа Гегеля. И дело объясняется прежде всего его теорией науки, давшей отправные точки для отрицания исторического характера прогресса естественнонаучного знания.

Принципы гегелевского анализа развивающегося естественнонаучного знания особенно очевидны в его рассмотрении истории дифференциального исчисления. Для Гегеля внутри самой математики метод дифференциального исчисления не может быть обоснован, ибо в математике вообще не может быть найден переход от конечных величин к бесконечным, от элементарной математики к высшей. Такой переход является делом логики и может быть найден лишь в рамках гегелевской спекулятивной логики, в понятии качественно-количественного отношения.

Исходя из этой посылки, Гегель рассматривает всю историю обоснования дифференциального исчисления, в ходе которой, как известно, были выдвинуты принципиально различные программы и способы обоснования, как смену аналитических кунштюков, введенных произвольным и внешним образом, смену действий, не имеющих и не могущих иметь своего внутреннего оправдания. История дифференциального исчисления, начавшаяся с такого рода кунштюков — ими Гегель называет так называемые методы касательных, — состоит лишь в придании этим кунштюкам характера абстрактных формул и в попытках возвышения таких

50 Там же, стр. 17.

1/220*

611

аналитических приемов в некоторый принцип. По словам Гегеля, это лишь подобие оправдания и доказательства, с которым покончил Лангранж, который, по Гегелю, «вступил на подлинно научный путь; его методу мы обязаны тем, что усмотрели, в чем дело» 51. Суть дела же заключается, по Гегелю, не в том, что, введя понятие предела, Лагранж выявил отношение между математикой конечного — алгеброй — и математикой бесконечного — анализом, а в откровенной искусственности и произвольности введения Лагранжем понятия производной в математику. Иначе говоря, в истолковании Гегеля история дифференциального исчисления начинается с неосознанного обоснования его как кунштюков и завершается осознанием искусственности и произвольности вводимых в нем операций. Тот же факт, что в истории дифференциального исчисления имели место различные подходы к его обоснованию, прошел мимо внимания Гегеля, что в значительной мере объясняется теми представлениями об истории естествознания, которые он защищал, его парадигмой роста, а не развития естественных наук и математики.

Совершенно иная парадигма характерна для спекулятивного, философского знания. Она описывается Гегелем в терминах развития, движения конкретного, развертывания органической целостности. В противовес первой парадигме роста знания вторая может быть охарактеризована как парадигма метаморфоз духа.

Развитие связано со свободной объективацией духа в чем-то ином и снятием этой объективации, возвращением духа к себе. Этот способ движения духа выражается Гегелем в понятиях развертывания конкретного, представляя собой движение к конкретному и движение самого конкретного — духа. Восхождение от абстрактного к конкретному, где «наиболее абстрактное является первым членом, а истиной каждой сферы является последний член», который вместе с тем оказывается «лишь первым членом некоторой высшей ступени» 52, представляет собой способ выявления структуры спекулятивного, подлинно научного знания. Движение духа, саморазвертывающийся процесс рефлексии духа о себе осуществляется, по Гегелю, в смене метаморфоз духа. «Метаморфозе подвергается лишь понятие как таковое, так как лишь его изменения суть развитие»53.

Принцип метаморфоз духа, принимаемый Гегелем в качестве эталона для рассмотрения истории философии, для построения натурфилософии, является универсализацией того способа мысли, который был реализован в морфологии Гёте. Представления Гёте о метаморфозе растений, как отмечает А. Л. Тахтаджян, принципиально отличаются от эволюционистского подхода в морфологии. Гегель, заимствуя из биологии его времени принцип подхода к органическим системам и рассматривая дух как органическую целостность, т. е. по образу и подобию живых, биологических систем, превращает метаморфозу в универсальную характеристику и живых, биологических, структур, и духовных систем, и природы в ее целостности. Экстраполируя принципы морфологии Гёте на всю природу, Гегель неоднократно сравнивает с Протеем всю

51 Гегель. Наука логики. М. 1970—1972, т. I, стр. 374.

52 Гегель. Наст, изд., т. 2, стр. 35.

53 Там же, стр. 33.

612

природу, подчеркивая, что в изменчивых ликах Природы открывается истинный образ — понятие, что внешнее бытие — это зеркало духа. Место гётевского понятия типа занимает у Гегеля дух, абсолютная идея.

Теперь становятся понятными постоянные органицистские аналогии, к которым прибегает Гегель в истолковании развития духа, его сравнения развития идеи с развитием зародыша к плоду. Универсализируя идею метаморфоз единого, конкретно-развитого типа, Гегель не принимает эволюционистских представлений о природе, называя их туманными, чувственными и совершенно бессодержательными. Эволюционистский подход к природе оценивается им крайне низко.

Принцип метаморфоз «прельстил» Гегеля именно потому, что он позволял положить в основу многообразия различного рода систем, особенно познавательных систем, нечто единое — конкретную, развитую, целостную систему. История философского познания, а именно к нему приложим, по Гегелю, принцип метаморфоз духа, может быть понята как временное развертывание того, что уже лежит в исходном пункте, того, что составляет начало познания — целостно развитой теоретической системы, саморазвивающегося понятия. Эта парадигма метаморфоз духа позволила ему рассмотреть историю философии как внутренне необходимое поступательное движение.

Но вместе с тем именно в этом подходе к развитию духа коренятся истоки телеологизма и провиденциализма в истолковании Гегелем развития научного знания. Кроме того, идея о метаморфозах духа не позволяет выявить противоборства различных концепций, отнюдь не редкого в реальной истории науки и философии, не позволяет включить в поле зрения полемику и конфронтацию различных теорий в рамках одного и того же периода, не может объяснить сосуществование противоположных теорий в истории научного знания, их борьбы за «выживание».

Гегелевская натурфилософия и его подход к анализу развития научного знания тесным образом связаны с общим стилем мышления начала XIX в., а именно с поиском единого типа, модифицирующегося в различных формообразованиях 54.

Отношение ученых к натурфилософии Гегеля. Оценка учеными натурфилософии Гегеля была теснейшим образом связана с их отношением к натурфилософии вообще. Отношение к натурфилософии с 40-х годов XIX в. было почти повсеместно отрицательным. Дело не только в том, что методология позитивизма с ее неприятием воображения, с ее стремлением свести теоретические обобщения к фактуальному знанию становится господствующей в теоретическом естествознании, но и в том, что в этот период радикально изменяется сам характер взаимоотношения философии

54 Необходимо подчеркнуть принципиальное различие между гегелевской методологией истории науки и теориями роста научного знания, развитыми в современной западной философии науки. Модель роста знания базируется на принципах эволюционистского подхода к познанию —• в них решающая роль отдается случайным, мутационным изменениям, фиксируется плюралистичность теорий, большое место занимают критерии выбора, элиминации и выживаемости теорий.

20 Гегель, т. 2

613

естествознания, существенно трансформируются функции философского знания в составе научного знания в целом. Если на переломе XVIII и XIX вв. на первый план выдвигалась функция онтологического синтеза достижений естественных наук, функция построения единой картины мира на основе некоторых фундаментальных принципов, то к концу первой половины XIX в. в центр внимания все более и более выдвигаются проблемы методологического синтеза.

Эта трансформация функций философского знания в самосознании самих ученых принимала форму отрицания мировоззренческой роли философского знания. Кроме того, изменился и сам характер взаимоотношения философии к естествознанию. Теперь уже способы построения естественных наук оказываются эталоном для построения философии55.

И во второй половине XIX в. строились различные варианты натурфилософии Гербартом, Лотце, Фехнером, Э. Гартманом. Но преобладающим было негативное отношение ученых к натурфилософии. Немалую роль в формировании подобного отношения сыграли, конечно, и стремление натурфилософов возместить недостаток знания спекулятивными, недостоверными построениями и гипотезами, и те тяжеловесные, туманные формы мнимо научного рассуждения, которыми так богаты сочинения и Шеллинга, и Гегеля, и их последователей.

Так, Р. Майер не приемлет натурфилософию, во-первых, потому, что она внеэмпирична, противопоставляет себя эмпирическому естествознанию, во-вторых, потому, что она прибегает к спекулятивным гипотезам, в то время как точная наука не может основываться на гипотетических построениях, и, в-третьих, потому, что она бесплодна для естественных наук 56.

Ю. Либих, который в молодости был приверженцем натурфилософии Шеллинга, позднее так оценивал этот период: «И я пережил этот период, столь богатый словами и идеями, столь бедный истинным знанием и основательным изучением; он стоил мне двух дорогих лет моей жизни; не могу описать ужаса и отвращения, испытанных мною, когда я очнулся от этого опьянения»57. Он называет натурфилософию «вырождающимся исследованием, вплетенным в веер естественных наук». Анализируя состояние химии в Германии, он указывает, что натурфилософия послужила одной из причин слабого развития естественных наук в начале XIX в. в Германии, уподобляя «деятельность и влияние натурфилософов чуме, черной смерти для целого столетия» 58.

Известный биолог М. Я. Шлейден подчеркнул, что естествознанию противостояли «философы, заплутавшиеся на ложных путях догматизма, особенно это относится к философам школы

55 J. Fries. Die Mathematische Naturphilosophie. Wien, 1822; A. Mьhry. Ьber die exakte Naturphilosophie. Gottingen, 1878.

56 См. Р. Майер. Закон сохранения и превращения энергии. М., 1933, стр. 227.

57 Цит. по кн.: В. Оствальд. Философия природы. СПб., 1903, стр. 4.

58 J. von Liebig. Reden und Abhandlungen. Leipzig — Heidelberg, 1874, S. 9, 24.

614

Шеллинга и Гегеля»59. По его словам, «Философия природы» Гегеля «образует цепь грубейших эмпирических ошибок, жалкую критику или собрание цитат, приведенных без всякой оценки» 60. Философия Гегеля, по словам М. Я. Шлейдена, не оказала мало-мальски значительного влияния на естествознание, ее диковинные формулы в своей схоластической пустоте противоречили опыту.

Критике немецкой философии уделяет большое внимание и известный французский биолог Э. Жоффруа Сент-Илер. В статье «Природа (философия)», опубликованной в 1829 г., он обращает внимание прежде всего на абстрактную форму изложения: «Форма эта является слишком абстрактной, манерной и может даже вызвать известное отвращение у тех, кто ценит в первую очередь точность и ясность» 61. Натурфилософия, по его словам, исходит из идеи единства природы. «Из принципа единства, т. е. идеи таинственной и неясной, натурфилософы вывели более точные положения, а именно: что 1) существуют законы, которые, по их мнению, являются общими для вселенной, 2) все живые существа образованы из определенных, всегда одинаковых элементов, встречающихся, однако, в различных сочетаниях, 3) в целом и в каждой части целого повторяются одни и те же принципы и те же явления» 62. Первый его упрек натурфилософам заключается в том, что они делают поспешные выводы из данных естествознания. Второй упрек состоит в том, что живой порыв воображения, чрезмерная самонадеянность замещают у них кропотливый анализ наблюдаемых фактов.

Он не отрицает положительных сторон натурфилософии, а именно доверия к абстрактной мысли, стремления выдвинуть абстрактные принципы и не ограничиваться описанием эмпирических фактов. Основной порок натурфилософии Э. Жоффруа Сент-Илер усматривает в том, что она превращает принцип единства органического мира в априорный принцип, не опирающийся на эмпирические исследования. Не отвергая саму эту идею, он подчеркивает, что единство органического мира уже является результатом опытных исследований в естествознании, что этот принцип уже доказан и очевиден. Иными словами, он полемизирует не с самим принципом, а со способом его обоснования и доказательства правомочности.

Ярким критиком натурфилософии был А. Гумбольдт. В своей книге «Космос» Гумбольдт неоднократно критикует схематизм натурфилософских систем, их фантастический, символический язык63. В ряде писем он критикует определение Гегелем теплоты, подчеркивает, что эпоха господства натурфилософии Шеллинга и Гегеля «была эпохой, лишь достойной сожаления, эпохой, когда Германия осталась далеко позади Англии и Франции» в развитии

59 М. J. Schleiden. Schellings und Hegels Verhaltniss zur Natur-wissenschaft. Leipzig, 1844, S. 22.

60 Там же, стр. 60.

61 Э. Жоффруа Сент-Илер. Избр. соч., М., 1970, стр. 421.

62 Там же, стр. 422.

63 A. Humboldt. Kosmos, Bd. I. Stuttgart — Tubingen, 1845, S. 5; F. Herneck. Hegel und Alexander von Humboldt, — «Wissenschaft-liche Zeitschrift der Humboldt Universitat zu Berlin». Math.-Nat. XX (1971), Hf. 2, S. 267-271.

615

естественных наук. В качестве примера он приводит состояние химии в Германии в этот период, отмечая, что в химии старались не замочить рук и все проблемы решались спекулятивным образом 64.

Великий немецкий математик К. Гаусс в одном из своих писем заметил: «Мало удивительно, что Вы не доверяете путанице в понятиях и определениях философов-профессионалов... Если Вы посмотрите хотя бы на современных философов — на Шеллинга, Гегеля и их сообщников, — у Вас волосы встанут дыбом от их определений»65.

Многие ученые-естествоиспытатели XIX в. отвергали натурфилософское рассмотрение естественных наук. Э. Геккель резко критиковал «чистые спекуляции Гегеля»66. Дюбуа Реймон говорил о «диалектических воздушных замках», построенных в натурфилософии Шеллинга и Гегеля 67. Г. Гельмгольц во введении к курсу теоретической физики писал: «В первой половине настоящего столетия между философией и естественными науками, под влиянием шеллинго-гегелевской философии тождества сложились малоотрадные отношения. Причина лежала главным образом в глубокой противоположности методов, взаимно оспаривавших право на существование. Однако раздор в своей первоначальной остроте длился недолго: рядом быстро следовавших друг за другом блестящих открытий естественные науки с очевидностью доказали каждому, что в них таится здоровое зерно необыкновенной плодотворности, так что и принципиальные противники их не могли более отказывать им в уважении и признании» 68. В другой работе Г. Гельмгольц подчеркнул, что «гегелевская натурфилософия является абсолютно бессмысленной, по крайней мере для естествоиспытателей. Среди многих выдающихся естествоиспытателей того времени не нашлось даже одного-единственного, кто связал бы себя узами дружбы с гегелевской натурфилософией» б9.

Другой выдающийся физик XIX в., Л. Больцман, также резко критикует натурфилософию Гегеля, отрицавшего ценность атомистики для естественных наук 70. Подчеркивая значение теоретического размышления, Л. Больцман обращает внимание на исторические заслуги натурфилософских построений, нередко опережавших экспериментальное исследование природы. И вместе с тем натурфилософия слишком часто прибегала к фантазии, спекулятивным измышлениям, вступала в конфликт с развитием естествознания. В статье «О неизбежности атомистики в естественных науках» (1897) Л. Больцман подчеркнул, что в случае атомистики

64 «Briefe von A. Humboldt an Varnhagen von Ense aus dem Jahren 1827—1858». Leipzig, 1860, S. 90.

65 «Briefwechsel zwischen C. F. Gauss und H. C. Schumacher». Hrsg. von С A. F. Peters, Bd. IV. Altona, 1862, S. 337.

66 E. Haeckel. Die Weltratsel. Leipzig, 1922, S. 19.

67 E. Du Bois Reymond. Reden, Bd. II. Leipzig, 1912, S. 227.

68 Г. Гельмголъц. Философия и естественные науки. — «Философия науки», ч. 1. Физика. М. —- Пг., 1923, стр. 67.

69 Н. Helmholtz. Natur und Naturwissenschaft. Munchen, о. j. S. 113.

70 Л. Больцман. Статьи и речи. М., 1970, стр. 54.

616

«мы имеем дело с успехами, которым ничего не могут противопоставить все философские воззрения на природу, начиная с Го-геля и кончая Оствальдом» 71. В натурфилософии он усматривает создание легкомысленных фабрикантов гипотез, надеющихся с малыми затратами труда найти одну-единственную гипотезу, объясняющую всю природу. Подобные построения противоположны естественным наукам, которые строят свои теории на экспериментальных фактах.

Своеобразно отношение В. Оствальда к натурфилософии. В атмосфере почти всеобщего неприятия натурфилософии он проводил мысль о необходимости возрождения натурфилософских исследований. Он читал курс лекций по философии природы, на протяжении трех лет издавал журнал «Анналы натурфилософии» («Annalen der Naturphilosophie». Bd. 1—4. Leipzig, 1902—1905). Его лекции начинаются следующими словами: «Время натурфилософии представляется временем глубокого падения естественных наук в Германии, и намерение выступить под этим обесславленным флагом может показаться дерзким со стороны естествоиспытателя двадцатого века» 72.

Он не приемлет натурфилософии в прежнем смысле, но подчеркивает, что «естествоиспытатель, занимаясь своей наукой, непременно приходит к тем же вопросам, которые разрабатывает философ» 73. Поскольку не существует непроходимой пропасти между философией и естествознанием, постольку необходимо возродить философское исследование естественнонаучных вопросов, т. е. натурфилософию, основанную на опыте.

Неприятие натурфилософии нашло свое отражение в историко-научных исследованиях конца XIX — начала XX в. Так, историк физики Ф. Розенбергер писал, что от спекулятивных высот натурфилософии Гегеля, «от этой игры словами не было моста к природе, и даже понимание естественнонаучного метода не было более возможно»74. Ф. Даннеман называет натурфилософию фразами, полными непонятной мистики. С. Гюнтер и Э. Шнейдер видят в натурфилософии Гегеля причину того, что философия потеряла свой кредит у естествоиспытателей75. В. Гейзенберг и М. Лауэ усматривают в натурфилософии Гегеля причину господства эмпиризма и позитивизма, слабого развития точного естествознания в Германии в первой половине XIX в.76 Б. Рассел не приемлет антиредукционизм Гегеля в биологии77.

Господство позитивизма в философии науки в конце XIX и начале XX в. обусловило отрицательное отношение не только к гегелевской натурфилософии, но и вообще к натурфилософии.

71 Там же, стр. 300.

72 В. Оствальд. Философия природы. СПб., 1903, стр. 4—5.

73 Там же, стр. 6.

74 Ф. Розенбергер. История физики, ч. III, вып. 1. М. — Л., 1935, стр. 165—166; ч. III, вып. 2. М. — Л., 1936, стр. 10.

75 S. Gьnther. Geschichte der anorganisehen Naturwissenschaften. Berlin, 1901, S. 33; E. Schneider. Entwicklungsgeschichte der physi-kalischen.Weltanschauung. Berlin, 1934, S. 292.

76 W. Heisenberg. Das Naturbild der heutigen Physik. Hamburg, 1955, S. 137; M. Лауэ. История физики. М., 1967.

77 См. Б. Рассел. Человеческое познание. М., 1957, стр. 70,

617

Многие философы отмечали тот факт, что естествоиспытатели не принимают всерьез натурфилософию. Так, А. Древс замечал, что для естествоиспытателей не существует натурфилософии, потому что естествознание как таковое, по их мнению, «разрешило все вопросы, на которые можно было бы искать натурфилософский ответ»78. Сам он считает такое положение дел неправильным и выдвигает требование углубить естествознание до натурфилософии.

С течением времени в отношении естественников к метафизике и натурфилософии произошли существенные изменения. Негативное отношение к метафизике со стороны позитивистски настроенных ученых сменяется пониманием важности некоторых исходных внеэмпирических, метафизических принципов, оказывающих громадное воздействие и на выбор проблемы, и на способы ее рассмотрения, и на формирующуюся теорию, и на подключение к той или иной традиции или парадигме в истории научного знания. Модифицируется и отношение к натурфилософии. Ученые начинают понимать ее оправданность на определенном этапе развития естественных наук, предлагают новые варианты переосмысления ее предмета и содержания. Так, В. Дубислав констатирует тесную связь проблем натурфилософии с проблемами естественных наук и усматривает основную задачу натурфилософии в анализе методов достижения истинного знания в естественных науках. Натурфилософия в трактовке В. Дубислава — это дисциплина, совпадающая с тем, что ныне называют методологией и логикой науки 79. Аналогичная интерпретация натурфилософии дается Г. Маргенау в сборнике «Философия 20 столетия». По его мнению, натурфилософия ориентирует естествознание в его поисках истины и анализирует прежде всего методы достижения истинного знания 80.

В XX в. наряду с этой интерпретацией натурфилософии существует и другая, когда ее суть усматривается в критико-рефлексивном анализе проблем естествознания, в мировоззренческом синтезе естествознания. Таков подход Н. Гартмана, Уайтхеда, Сантаяны.

Изменения, происшедшие в философском сознании XX в. относительно оправданности метафизических вопросов и натурфилософии 81, нашли свое отражение и в оценке немецкой натурфилософии

78 A. Drews. Uber das Verhaltniss der Naturwissenschaft zur Na-turphilosophie. Berlin, 1896, S. 6.

79 W. Dubislav. Naturphilosophie. Berlin, 1933.

80 H. Margenau. Naturphilosophie. — «Die Philosophic im XX Jahrhundert», Hrsg. F. Heinemann. Stuttgart. 1963, S. 381—410.

81 E. Aster. Naturphilosophie. Berlin, 1932; B. Bavink. Die Hauptfragen der heutigen Naturphilosophie. Berlin, 1928; E. Becher. Naturphilosophie. Leipzig, 1914; W. Burkamp. Naturphilosophie der Gegenwart. Berlin, 1930; J. Classen. Vorlesungen ьber moderne Naturphilosophie. Hamburg, 1908; R. Collingwood. The idea of nature. Oxford, 1904; H. Dingier. Die Grundlagen der Naturphilosophie. Leipzig, 1913; W. Ehrlich. Grundlinien einer Naturphilosophie. Tubingen, 1960; W. Frost. Naturphilosophie. Leipzig, 1910; E. Harris. The foundations of metaphysics of Science. New York, 1965: N. Hartmann. Philosophiе der Natur. Berlin, 1950; A. Melsen. The Philosophy of nature. Pitt

618

XIX в. Ряд современных ученых обращают внимание на заслуги Шеллинга и Гегеля в разработке философских воиросов естествознания, признают справедливость критики ими использования понятия силы в химии и биологии, говорят о предвидении ими некоторых достижений физики XX в., о возможности преодолеть трудности естествознания с помощью способов мышления, предложенных ими. Так, А. Мейер-Абих, пытается построить теоретическую биологию с помощью гегелевского метода восхождения от абстрактного к конкретному 82. Известный физик К. Вейцзеккер подчеркивает значение гегелевской философии для понимания науки83. М. Борн со вниманием относится к гегелевской критике кантовского понимания «вещи в себе»84. Э. Шредингер высоко оценивает идею развития, разработанную в философии Гегеля 85.

Некоторые философы усматривают в натурфилософии Гегеля спекулятивное предвосхищение важнейших результатов теории относительности, кваптовой механики8б. Это, разумеется, крайность, но она показательна, ибо свидетельствует об изменениях в отношении к натурфилософии со стороны ученых XX в.

Приведем два примера, свидетельствующие об этом же. В апреле 1961 г. в западногерманском журнале «Physikalische Blatter» была опубликована подборка цитат из «Философии природы» Гегеля, которая должна была показать ее абсурдность, запутанность гегелевских определений материи, света, теплоты, электричества. Уже в сентябре того же года журнал публикует письмо физика Б. Стефердинга из США, в котором он проводит мысль о том, что историческое недоразумение между естественными науками и гегелевской философией нуждается в пересмотре, и указывает для осуществления этой цели несколько пунктов. По словам корреспондента этого журнала, Гегель, будучи великим философом, «ставил перед собой задачи такие же, какие ставят перед собой теоретики естествознания, а именно привести в связную систему известные факты». По его словам, «95% всех современных естественнонаучных исследований направлено на расширение знаний о фактах и лишь некоторые из естествоиспытателей озабочены тем, чтобы привести факты и данные во всеохватывающую систему». В гегелевском определении теплоты он усматривает натурфилософскую формулировку второго закона термодина-

sbourgh, 1954; «Idee de monde et philosophie de la nature». Paris, 1966; //. Reichenbach. Ziele und Wege der heutigen Naturphilosophie. Leipzig, 1931; M. Schlick. Philosophy of nature. New York, 1949, и др.

82 A. Meyer-Abich. Naturphilosophie auf neuen Wegen. Stuttgart, 1948.

83 K. Weizsdcker. Die Tragweite der Wissenschaft. Stuttgart, 1966, S. 92.

84 Cm. M. Борн. Моя жизнь и взгляды. М., 1973, стр. 126—127.

85 См. Э. Шредингер. Новые пути в физике. М., 1971, стр. 32.

86 См. В. С. Готт, В. В. Дерюжев, А. Ф. Перетурин. Гегель и некоторые идеи современной физики. — «Философские науки», 1968; № 4; В. П. Хютт. Гегель и современное физическое познание. — «Философские науки», 1974, № 4; A. Pitt. Die dialektische Begriindung der quantenmechanischen Statistik durch die Metaphysik Hegels. — «Philosophia Naturalis», 1972, Bd. 13, Hf. 3, S. 371—393.

619

мики87. Второй пример — проведение в 1965 г. в Бостоне (США) симпозиума, посвященного отношению философии Гегеля к естественным наукам.

Натурфилософия Гегеля и марксизм. Научную критику и уяснение исторической роли гегелевской натурфилософии в XIX в. дали основоположники марксизма. Уже в процессе формирования научного мировоззрения вопрос об отношении к гегелевской натурфилософии занимал немалое место в работах К. Маркса и Ф. Энгельса. К берлинскому периоду относятся выписки К. Маркса из «Философии природы» Гегеля88. Большое внимание уделяется К. Марксом гегелевской трактовке природы в «Экономическо-фило-софских рукописях 1844 г.». К. Маркс дает оценку общефилософской позиции Гегеля, ее взаимоотношению с естествознанием. К важным общеметодологическим замечаниям К. Маркса относятся, во-первых, анализ некритического позитивизма Гегеля89, во-вторых, критика К. Марксом гегелевской конструкции отчуждения духа в природу, спекулятивно выражающей то, что природа является результатом деятельности общественного человека.

Важное место в парижских рукописях К. Маркса занимает критика гегелевского метода. В «Философии природы», по словам К. Маркса, речь идет об абстрактной природе, об абстракциях определений природы, которые Гегель «создает из ничего, из чистой абстракции, как чистые продукты в самой себе вращающейся и нигде не заглядывающей в реальную действительность мыслительной работы» 90. В противовес гегелевской трактовке природы естествознание интересует Маркса как форма человеческой деятельности, тесно связанная с индустрией91. Разрыв между философией и естествознанием является одним из выражений разрыва между теорией и практикой.

Философское осмысление естествознания, по К. Марксу, не ограничивается постижением теоретического материала естественных наук, что было характерно для натурфилософии; оно предполагает включение в свое рассмотрение всего богатства отношений человека к природе, т. е. и теоретического и практического отношения. При таком подходе природа истолковывается как становящаяс

87 «Die Physik in Hegels Naturphilosophie». — «Physikalische Blatter», 1961, Hf. 4, S. 197; B. Steverding. Hegels Naturphilosophie.— «Physikalische Blatter». Mosbach-Baden, 1961, Hf. 9, S. 437.

88 Marx-Engels Gesamtausgabe. 1 Abt., Bd. 1. Moskau — Leningrad, 1933, S. 99.

89 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956, стр. 626.

90 Там же, стр. 640.

91 Несомненно, полемика с натурфилософией играла большую роль в парижских рукописях 1844 г. и способствовала выяснению ряда фундаментальных принципов марксистской теории. Однако вряд ли можно говорить о натурфилософском фундаменте марксистской политэкономии, как это делает М. Ридель, который усматривает в Марксовом анализе теоретически-практического жизненного процесса добавление к антропологии, добавление, связанное по своим истокам с гегелевской натурфилософией (М. Riedel. Grundzьge einer Theorie des Lebendigen bei Hegel und Marx. — «Zeitschrift fьr philosophische Forschung», 1965. Hi 4, S. 591—600).

620

в человеческой истории. Ф. Энгельс в своих трех статьях о Шеллинге рассматривает взаимоотношение между гегелевской и шеллинговой натурфилософией92. В 70—80-х годах Ф. Энгельс вновь обращается к натурфилософии Гегеля в связи с начатой им работой по диалектико-материалистическому осмыслению достижений естествознания.

В предисловии к «Анти-Дюрингу» Ф. Энгельс замечал: «Гораздо легче вместе со скудоумной посредственностью, на манер Карла Фогта, обрушиваться на старую натурфилософию, чем оценить ее историческое значение. Она содержит много нелепостей и фантазии, но не больше, чем современные ей нефилософские теории естествоиспытателей-эмпириков, что она содержит также и много осмысленного и разумного, это начинают понимать с тех пор, как стала распространяться теория развития» 93. В «Диалектике природы» Ф. Энгельс выявляет исторические заслуги и недостатки гегелевской натурфилософии.

Одно из величайших достоинств «Философии природы» Гегеля заключается, по мнению Ф. Энгельса, в обобщающем и подытоживающем рассмотрении всего естествознания как единого целого94. Особо отмечает Ф. Энгельс метод гегелевской философии природы — диалектику, обращает внимание на спекулятивное предвосхищение Гегелем позднейших открытий естествознания. Так, он отмечает единство взглядов Гегеля и Фарадея на природу электричества, высоко оценивает критику Гегелем введения в опытное знание различного рода материальных субстанций — звукорода, теплорода и пр.

Вместе с тем Ф. Энгельс отмечает, что Гегель нередко навязывает естествознанию фантастические идеи и связи. Натурфилософия, по его словам, «заменяла неизвестные еще ей действительные связи явлений идеальными, фантастическими связями и замещала недостающие факты вымыслами, пополняя действительные проблемы лишь в воображении» 95. И метод, развитый Гегелем, приводил к переворачиванию отношения между знанием и объектом знания, ибо у него «отражение принимается за отражаемый объект» 9б. Основной порок гегелевской натурфилософии Ф. Энгельс усматривает в том, что Гегель отказывает природе в историческом, временном развитии; Ф. Энгельс полемизирует с гегелевским отношением к атомистике, с его антиредукционизмом. В противовес Гегелю, который считал, что каждый более высокий уровень развертывания природы постигается специфическими, качественно отличными методами, Ф. Энгельс обратил внимание на то, что между этими уровнями существуют взаимопереходы, где обнаруживается единство методов и систем понятий разного уровня 97.

Подход Ф. Энгельса к осмыслению достижений естествознания не имел ничего общего с онтологизацией ведущих принципов и теорий естественных наук XIX в., с превращением их в окончательные истины, характеризующие природу как таковую, вне ее

92 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 402.

93 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. И.

94 См. там же, стр. 350, 365.

95 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 304.

96 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 371.

97 См. там же, стр. 571.

621

отношения к человеку и материальному производству. «Бытие есть вообще открытый вопрос, начиная с той границы, где прекращается наше поле зрения» 98, — писал Ф. Энгельс, критикуя метафизические претензии Е. Дюринга. Вместе с тем такой подход означает, что отвергается и стремление натурфилософии к построению мировой схематики, к построению цельной картины мироздания, мира в целом. «Систематика после Гегеля невозможна», — подчеркивал Ф. Энгельс, имея в виду построение абсолютно законченной философской систематически-цельной картины мироздания ".

Идея целостности природы, требование постижения природы в ее целостности являются важной регулятивной идеей и нормой естественных наук, которые организуют и ориентируют научный поиск, формируют общую систему отсчета для конкретного естественнонаучного анализа. Идея целостности природы находит свое выражение в естественнонаучной картине мира, которая изменяется вместе с каждым фундаментальным научным открытием. Стремление построить естественнонаучную картину мира отличает деятельность таких выдающихся ученых, как М. Планк, А. Эйнштейн, В. И. Вернадский. Эта регулятивная идея, которая не может быть элиминирована из естествознания, ибо не могут исчезнуть из естественных наук мировоззренческие проблемы, нашла свое конкретно-научное выражение в идеях М. Планка о единстве физической картины мира, в плодотворной теории В. И. Вернадского о биосфере, в формировании новых научных дисциплин, подчеркивающих целостность изучаемых объектов, в частности экологии.

Следует отметить, что среди философов-марксистов существуют разногласия по вопросу о возможности и статусе натурфилософии внутри марксистской философии. Ряд философов считают, что необходимо создать в рамках марксистской философии особую дисциплину, изучающую общие законы мира в целом, постигающую природу в ее целостности, т. е. возродить натурфилософию. Таково, например, мнение немецких философов X. Херца, Р. Летера, Э. Воллгаста 10°. С подобной позицией не согласны другие философы-марксисты (Б. М. Кедров, П. В. Коп-нин и др.).

Думается, что этот спор показывает, насколько сильно стремление к целостному постижению достижений естествознания в настоящее время, к построению естественнонаучной картины мира, и делает небезынтересными для нас исторические формы и судьбы прежней натурфилософии.

Тем более небезынтересна для нас гегелевская философия природы, которая стремилась постичь внутреннюю диалектику природных процессов и которая послужила отправной точкой для диалектико-материалистического обобщения естествознания.

98 Там же, стр. 43.

99 См. там же, стр. 630.

100 «Naturphilosophie von der Spekulation zur Wissenschaft». Berlin, 1969, S. 10,