Часть 1.

Локк Дж.

Мысли о воспитании. 1691…что изучать джентельмену.1703.

Локк Дж. Сочинения в трех томах: Т. 3.— М.: Мысль, 1988.— 668 с.— (Филос. Наследие. Т.103).- С.407-614.

Нумерация в конце страницы.

ЭДВАРДУ КЛЭРКУ ИЗ ЧИПЛИ, ЭСКВАЙРУ

Сэр.

Эти мысли о воспитании, выходящие сейчас в свет, по праву принадлежат Вам, так как они были написаны несколько лет назад для Вас и представляют собою лишь то, что Вы уже имеете у себя в виде моих писем. Я так мало изменил что-либо, кроме порядка, в котором они посылались Вам в разное время и по разным случаям, что читатель легко убедится по интимности стиля и его манере, что это скорее частная беседа двух друзей, чем трактат, предназначенный для широкой публики.

Настояния друзей — обычное оправдание публикаций, авторы которых боятся, чтобы в них не увидели намеренного выступления. Но я, как Вы знаете, могу по совести сказать, что, если бы некоторые лица, слышавшие об этих моих записках, не выразили настойчивого желания увидеть их напечатанными, они бы продолжали покоиться среди частной переписки, для которой предназначались. Но, высказав убеждение, что этот мой сырой набросок, если сделать его достоянием публики, может принести некоторую пользу, люди, мнение которых я высоко ценю, затронули то, что всегда будет для меня иметь превалирующее значение; ибо я считаю непременным долгом каждого человека служить своей стране в полной мере его возможностей, и я не вижу, какую разницу полагает между собою и животным тот человек, который думает иначе. Данная тема представляет столь большой интерес, и правильный метод воспитания является столь универсально полезной вещью, что, если бы я находил, что мои способности соответствуют моим желаниям, я бы не нуждался в увещаниях и настояниях других. Впрочем, незначительность этих заметок и мое справедливое в них сомнение не помешают мне из чувства стыда за столь малый вклад внести свою малую лепту, коль скоро от меня требуют только одного — чтобы я отдал это на суд публики. Если найдутся еще люди того же калибра и тех же взглядов, которым мои записки настолько понравятся, что они сочтут их достойны-

==409

ми печати, то я могу льстить себя надеждой, что чтение их ни для кого не останется потерянным трудом.

Ко мне самому обращалось в последнее время за советом столько лиц, признающихся в своем недоумении, как воспитывать своих детей, и ранняя испорченность молодежи настолько сделалась в наше время предметом общих жалоб, что нельзя счесть за назойливого человека того, кто выступает публично с обсуждением этого вопроса и предлагает что-либо хотя бы только с целью поощрить других или ускорить дело исправления, ибо ошибки в воспитании менее терпимы, чем что-либо другое. Подобно неправильностям, допущенным в первой стадии пищеварения, которые никогда не исправляются во второй или третьей, они наносят непоправимый ущерб, остающийся на все периоды и моменты жизни.

Я так далек от того, чтобы с преувеличением оценивать предложенное здесь, что нисколько не буду огорчен, имея в виду именно Вашу пользу, если кто-либо другой, более способный и подходящий для выполнения такой задачи, в настоящем трактате, приноровленном к нашему английскому джентри, исправит ошибки, которые я сделал; для меня гораздо желательнее, чтобы воспитание и образование молодого джентльмена (то, что должно заботить каждого) были поставлены на правильный путь, чем чтобы было принято мое мнение об этом. Впрочем, вы не откажетесь засвидетельствовать, что метод, который я предлагаю здесь, дал необычайный эффект в применении к сыну одного джентльмена, для которого он не предназначался'. Я не стану отрицать, что хороший природный склад ребенка сильно тому способствовал; однако я думаю, что как Вы, так и родители убедились, что противоположные приемы, соответствующие обычной муштровке детей, не улучшили бы этот характер, не внушили бы ему любви к своему учебнику, не научили бы находить удовольствие в учении и не вызвали бы желания, которое у него сейчас есть, научиться большему, чем воспитатели считали нужным его научить.

Но моя задача сейчас не в том, чтобы рекомендовать этот трактат Вам, чье мнение о нем я уже знаю, или свету, опираясь на Ваше мнение или покровительство.

Хорошее воспитание детей настолько является долгом и интересом родителей и благополучие нации настолько зависит от него, что каждому бы следовало серьезно принимать его к сердцу и, тщательно исследовав и разобрав, что советуют в данном случае каприз, обычай или разум,

К оглавлению

==410

содействовать со своей стороны повсеместному осуществлению того способа воспитания молодежи с учетом различных условий ее жизни, который всего легче, быстрее и вернее способен создать добродетельных, дельных и способных людей в границах их различных призваний; хотя всего важнее учитывать призвание джентльмена. Ибо, если люди этого ранга однажды поставлены воспитанием на верный путь, они быстро приведут в порядок все остальное.

Не знаю, достиг ли я в этом кратком рассуждении чего-либо большего, чем выражение моих добрых желаний в этом направлении; такое, какое есть, оно находится сейчас в руках публики, и, если в нем имеется что-нибудь достойное ее внимания, она обязана этим Вам. Моя привязанность к Вам послужила первым толчком к нему, и я испытываю удовольствие оттого, что могу оставить потомству этот знак дружбы, которая нас связывала. Ибо я не знаю ни большего удовольствия в этой жизни, ни лучшего воспоминания, которое можно оставить после себя, чем длительная дружба с честным, дельным и достойным человеком, любящим свою страну.

Остаюсь, сэр, Ваш покорнейший

и преданный слуга

Джон Локк

Март 7. 1690 г.

==411

§ 1. Здоровый дух в здоровом теле — вот краткое, но полное описание счастливого состояния в этом мире. Кто обладает и тем и другим, тому остается желать немногого; а кто лишен хотя бы одного, тому в малой степени может компенсировать что бы то ни было иное. Счастье или несчастье человека в основном является делом его собственных рук. Тот, чей дух — неразумный руководитель, никогда не найдет правильного пути; а тот, у кого тело нездоровое и слабое, никогда не будет в состоянии продвигаться вперед по этому пути. Правда, есть люди, обладающие столь крепкой и столь хорошо от природы слаженной конституцией — как физической, так и духовной, что они нуждаются лишь в небольшой помощи со стороны других, что одна только сила их природной одаренности от самой колыбели влечет их к прекрасному, и благодаря преимуществу их счастливой природной организации они способны делать чудеса. Но примеры такого рода немногочисленны, и можно, мне думается, сказать, что девять десятых тех людей, с которыми мы встречаемся, являются тем, что они есть,— добрыми или злыми, полезными или бесполезными — благодаря своему воспитанию. Именно оно и создает большие различия между людьми. Незначительные или почти незаметные впечатления, производимые на нашу нежную организацию в детстве, имеют очень важные и длительные последствия: здесь имеет место то же самое, что и у истоков некоторых рек, где небольшое усилие может отвести податливые воды в русла, которые заставят их течь почти в противоположных направлениях; благодаря этому слабому воздействию, которое оказано на них у самых истоков, движение вод получает различные направления, и они в конце концов достигают весьма отдаленных и далеко отстоящих друг от друга мест.

§ 2. Я думаю, что детскую душу так же легко направить по тому или иному пути, как и речную воду; но хотя в этом и заключается основная задача воспитания и должно заботиться главным образом о внутренней стороне человека, однако не следует оставлять без внимания и бренную оболочку. С последней я поэтому начну и пре-

==412

жде всего рассмотрю вопросы, касающиеся здоровья тела: этого вы, пожалуй, скорее всего и ожидаете от меня, имея в виду ту ученую специальность, в которой меня считают более подготовленным 2. К тому же с этими вопросами можно скорее покончить, так как, если я не ошибаюсь, круг этих вопросов весьма невелик.

§ 3. Насколько здоровье необходимо нам для профессиональной деятельности и счастья и насколько каждому, кто желает играть какую-либо роль в мире, нужна крепкая конституция, способная переносить лишения и усталость,— это настолько ясно, что не требуется каких-либо доказательств.

§ 4. Мои дальнейшие рассуждения о здоровье касаются не того, что должен делать врач с больным и хилым ребенком, а того, что должны делать родители, не обращаясь к помощи медицины, для оберегания и укрепления здоровой или по меньшей мере неболезненной конституции своих детей. А это можно, пожалуй, выразить в следующем коротком правиле: джентльмены должны закалять своих детей так же, как это делают честные фермеры и зажиточные иомены 3. Но матери, может быть, сочтут это правило слишком суровым, а отцы найдут его слишком кратким; поэтому я объясню свою мысль более подробно. При этом я буду исходить из того общего, достоверного и заслуживающего внимания женщин наблюдения, что природа большинства детей портится или по меньшей мере терпит ущерб от баловства и изнеженности.

§ 54JIepBoe, о чем следует заботиться,— это чтобы дети ни зимою, ни летом не одевались и не закутывались слишком тепло. Когда мы появляемся на свет, наше лицо не менее чувствительно, чем любая другая часть тела. Только привычка закаляет тело и делает его более выносливым к холоду. По этому поводу скифский философ дал очень выразительный ответ афинянину, который удивлялся, как тот может ходить голым в мороз и снег. «Как ты можешь выносить,— сказал скиф,— чтобы твое лицо подвергалось действию холодного зимнего воздуха?» «Но мое лицо приучено к этому»,— ответил афинянин. «Вообрази же себе, что я весь — лицо»,— возразил скиф4. Наше тело будет переносить все, к чему оно приучено с самого начала.

Прекрасный и подходящий к занимающей нас сейчас теме пример того, что может сделать привычка (пример, правда, обратного характера — он относится к случаю чрезмерной жары), я нашел в одном новейшем и интересном описании путешествия и приведу его словами самого

==413

автора. «На Мальте,—говорит он,— жара сильнее, чем в какой бы то ни было части Европы, сильнее даже, чем в Риме, и притом чрезвычайно удушлива, особенно в связи с тем, что там редко дуют освежающие ветры. По этой причине простой народ там черен, как цыгане. Однако крестьяне там не боятся солнца: они работают в самое жаркое время дня без перерывов и не укрываясь от его палящих лучей. Это убедило меня в том, что сама природа может приводить ко многим таким явлениям, которые кажутся невозможными, лишь бы мы приучались к ним с самого детства. Так именно поступают мальтийцы, которые закаляют тела своих детей и приучают их к жаре, заставляя их начиная с колыбели и до десятилетнего возраста ходить нагишом — без рубашек, без панталон и с обнаженными головами»5.

Поэтому позвольте мне посоветовать вам не защищаться слишком усердно от холода при нашем климате. В Англии есть люди, которые носят одну и ту же одежду и зимою и летом без всяких дурных последствий, не ощущая холода в большей мере, чем другие. Но если в отношении мороза или снега приходится делать уступку матери из-за того, что она боится вреда, а отцу из-за того, что он боится осуждения, то пусть по крайней мере зимнее платье мальчика не будет слишком теплым. И вы должны, между прочим, помнить, что если природа так хорошо прикрыла его голову волосами и настолько укрепила их за первые год-два его жизни, что он в состоянии почти целый день бегать с раскрытой головой, то лучше всего и на ночь оставлять его голову неприкрытой; ведь ничто так не предрасполагает к головным болям, к простуде, катарам, кашлю и разным другим заболеваниям, как привычка держать голову в тепле.

§^в. Высказывая это, я имел в виду мальчика, потому что главная цель моего рассуждения заключается в выяснении надлежащих методов воспитания молодого джентльмена начиная с детских лет. Эти методы не могут во всем подходить к воспитанию дочерей; однако нетрудно будет разобрать, в чем различие пола требует применения различных приемов воспитания.

§ 7. Я советовал бы также обмывать ему ежедневно ноги холодной водой, а обувь делать настолько тонкой, чтобы она промокала и пропускала воду, когда ему случится ступать в нее. Боюсь, что против меня ополчатся матери и служанки. Первые найдут, что это слишком грязно, а вторые, вероятно, решат, что им придется слишком много

==414

трудиться над чисткой его чулок. Но ведь поистине здоровье дороже (во много раз дороже) всех этих соображений. Всякий, кто подумает о том, как вредно и опасно промачивать ноги нежно воспитанным молодым людям, пожалеет, что он не ходил босиком, подобно детям бедных родителей, которые благодаря этому, в силу привычки, настолько легко переносят сырость ног, что не больше от нее простужаются и не больше терпят вреда, чем от сырости рук. И что, спрошу я вас, если не привычка, создает для других людей такую большую разницу между руками и ногами? Я не сомневаюсь, что если бы человек привыкал с детства ходить всегда босиком, а руки держать закутанными в теплые митенки с надетыми поверх их ^ручными башмаками», как называются перчатки у голландцев6, то промачивать руки было бы для него столь же опасным, как опасно теперь для весьма многих людей промачивать ноги. Для предотвращения этой опасности нужно обувь мальчиков делать так, чтобы она пропускала воду, а также ежедневно мыть им ноги в холодной воде. Это можно рекомендовать и по соображениям чистоты; но здесь я имею в виду интересы здоровья и поэтому не приурочиваю мытье ног к точно определенному времени дня. Мне известен случай, когда это делалось с хорошим результатом каждый вечер, всю зиму без перерывов, причем употреблялась, самая холодная вода. Ребенок обмывал свои ноги по колено водой, которая была покрыта толстой пленкой льда, хотя он был в столь малом возрасте, что не был еще способен сам растирать и вытирать себе ноги; а начали его приучать к этому, когда он был совсем мал и очень нежен. Важна сама цель — закаливание этих частей тела путем частого и вошедшего в привычку обмывания холодной водой и предупреждение таким способом того вреда, который причиняется людям, иначе воспитанным, когда они случайно промачивают ноги; поэтому выбор времени — дня или вечера — можно, мне думается, предоставить благоразумию и удобству родителей. Время, по моему мнению, безразлично, лишь бы успешно осуществлять самый прием: обретенные в результате этого здоровье и закалка стоят и более дорогой цены. К тому же указанный прием предохраняет и от мозолей, что для некоторых явится очень ценным вознаграждением. Только начинайте это делать весною, с тепловатой водой, и переходя постепенно ко все более холодной, пока через несколько дней не перейдете к совершенно холодной; затем уже продолжайте так и зимой и летом. Здесь, как и в других случаях отступлений от

==415

обычного образа жизни, необходимо следить за тем, чтобы перемена достигалась мягкими и нечувствительными переходами: таким путем мы можем приучить свое тело ко всему, не испытывая страданий и не подвергая себя опасности.

Не трудно предвидеть, как склонны будут принять эту теорию любящие матери. Подвергать такому обращению их нежных малюток — разве это не значит, самое меньшее, убивать их? Как! Погружать их ноги в холодную воду в зимнее время, когда и без того не удается достаточно их согревать? Чтобы несколько рассеять их страх, приведу примеры, без которых редко выслушиваются даже самые очевидные доводы. Сенека рассказывает нам о себе, что он имел привычку купаться в середине зимы в холодной ключевой воде7. Если бы он не считал это не только выносимым, но и полезным для здоровья, он вряд ли стал бы это делать, так как его огромное богатство позволяло ему тратиться на теплые ванны; а в его возрасте (он был тогда уже стар) были простительны и большие поблажки. Кто-нибудь, может быть, подумает, что к этому суровому приему побуждали его стоические принципы. Пусть так; допустим, что учение школы заставляло его переносить и холодную воду. Но что делало это полезным для его здоровья? Ведь здоровье его не страдало от этой суровой привычки. А что нам сказать о Горации, который не согревал себя славой какой-либо школы и менее всего сочувствовал строгостям стоического учения? Между тем и он уверяет нас, что у него была привычка купаться зимою в холодной воде8. Некоторые при этом, может быть, подумают: в Италии значительно теплее, чем в Англии, и температура воды там очень отличается от зимней температуры наших вод. Но если реки Италии теплее, то реки Германии и Польши значительно холоднее, чем у нас; однако там евреи — как мужчины, так и женщины — купаются, не делая перерывов, во все времена года, и притом без всякого вреда для здоровья. Не всякий также склонен видеть чудо или какие-то особенные достоинства источника св. Уинфреда в том, что холодные воды этого знаменитого источника не причиняют вреда нежным телам купающихся в нем людей9. Всем известны теперь многочисленные случаи, когда холодные купания производят чудеса над людьми с больной и слабой конституцией, возвращая им здоровье и силу; такие купания не могут поэтому быть бесполезны или непереносимы, когда речь идет о физическом укреплении и закаливании тех, кто обладает лучшей конституцией.

==416

Если эти примеры, касающиеся взрослых людей, некоторые могут посчитать неподходящими для детей потомуде, что организм детей еще слишком нежен и не способен переносить такие эксперименты, то пусть думающие так посмотрят, как поступали со своими детьми германцы и как поступают современные ирландцы, и они убедятся, что и дети, какими бы нежными их ни считали, могут переносить без всякой опасности для себя обмывание холодной водой не только ног, но и всего тела. В горной части Шотландии и теперь еще некоторые женщины применяют этот режим к своим детям в середине зимы и находят, что холодная вода не причиняет им никакого вреда, даже если в ней плавает лед.

§ 8%Мне нет надобности говорить здесь о плавании в том возрасте, когда мальчик уже способен учиться плавать, и если есть кому его учить. Умение плавать многим спасает жизнь, и римляне считали его настолько необходимым, что ставили на одну доску с грамотой, а о человеке плохо воспитанном и ни к чему негодном у них существовала поговорка: «Он не научился ни грамоте, ни плаванию» (Nйe literas didicit, пес natare). Но помимо того что мальчику полезно усвоить это искусство, поскольку оно может пригодиться ему в нужную минуту, польза, которая получается при этом для здоровья от частого купания в холодной воде в период летней жары, настолько многообразна, что здесь, мне думается, нет надобности что-либо говорить о поощрении к этому занятию; необходимо только, чтобы соблюдалась следующая предосторожность: ребенок не должен входить в воду, пока он разгорячен физическим упражнением, взволновавшим его кровь или пульс.

§ 9<< Также очень полезно для всякого, и особенно для детей, проводить много времени на открытом воздухе и как можно меньше бывать возле огня, даже зимою. Этим путем мальчик также" будет приучаться к жаре и холоду, к солнцу и дождю; а если тело человека не привыкнет их переносить, оно будет пяохо служить ему на этом свете; взрослому же человеку слишком поздно начинать привыкать к ним. Привыкать надо с ранних лет, и притом постепенно: таким путем можно сделать тело выносливым почти ко всему. Если я посоветую предоставлять ребенку бегать на ветру и на солнце без шапки, то навряд ли мой совет будет принят. Он вызвал бы тысячу возражений, которые по существу сводились бы к одному лишь соображению, а именно что ребенок загорит на солнце. Но держать юного джентльмена всегда в тени, никогда не выпуская его на

14 Джон Локк, т. 3

==417

солнце и ветер из опасения за цвет его лица,— это, может быть, хороший способ сделать из него красавчика, но не человека дела. И хотя красота дочерей требует еще большей заботы, однако я возьму на себя смелость сказать, что чем больше они будут находиться на воздухе, тем более сильными и здоровыми они будут; и чем ближе их воспитание будет по суровости подходить к воспитанию их братьев, тем полезнее будет для всей их дальнейшей жизни.

§ 10. Игра на открытом воздухе, насколько мне известно, скрывает в себе только одну опасность, которая заключается в том, что дети, разгоряченные беготней, садятся или ложатся на холодную землю. Эту опасность я признаю; также и холодное питье, когда человек разгорячен работой или физическими упражнениями, уносит в могилу или близко подводит к ней, причиняя лихорадку или другие болезни, большее количество людей, чем какая-либо другая известная мне причина. Эти вредные последствия легко предупреждать, когда ребенок мал, так как в этом возрасте он редко остается без присмотра. И если в детские годы ему будут постоянно и строго запрещать садиться на землю и пить холодную жидкость, то правило предосторожности, превратившись в привычку, сильно поможет ему оберечь себя, когда он выйдет из-под надзора своей няни или воспитателя. Это все, что можно, как я думаю, сделать в данном отношении; ведь когда мальчик подрастет, он должен получить свободу и во многих вещах необходимо будет предоставить ему самостоятельность, ибо нельзя же вечно держать его под надзором. Самым лучшим и надежным контролем будут тогда те хорошие принципы, которые вы внушили ему, и те привычки, которые ему привили; поэтому им-то и следует уделять самое большое внимание. А от предостережений и правил, как бы часто их ни повторяли, вы в данном случае, как и в других, можете ожидать эффекта лишь в той мере, в какой практика будет превращать эти правила в привычки.

§ 11. Упоминание о девочках заставляет меня вспомнить одну вещь, о которой не следует забывать, а именно: платье вашего ребенка не должно делаться слишком тесным, особенно в груди. Предоставим природе возможность формировать тело так, как она считает лучшим: предоставленная самой себе природа работает гораздо лучше и точнее, чем если бы следовала нашим указаниям. И если бы женщинам приходилось самим формировать тела своих детей в своих утробах, как они часто пытаются исправлять

==418

их тела уже после рождения, мы, наверное, имели бы так же мало детей, хорошо сложенных от рождения, как мало встречаем таких детей среди тех, которые подвергаются тесной шнуровке или другим искусственным воздействиям. Я думаю, что эти соображения должны были бы удержать серьезных людей (я не говорю о невежественных нянях и корсетных мастерах) от вмешательства в дело, которого они не понимают; они бы должны были остерегаться отклонять природу от ее путей в формировании членов тела, раз они не знают, как устроен хотя бы самый незначительный и наименее важный из них. Между тем я видел так много детей, страдающих от тесной шнуровки, что остается сделать следующий вывод: кроме обезьян есть, по-видимому, и другие создания, которые, будучи немного разумнее обезьян, губят своих детей бессмысленной нежностью и чрезмерными объятиями.

§ 12. Узкая грудь, короткое, с неприятным запахом дыхание, больные легкие и искривления позвоночника — вот естественные и почти постоянные результаты ношения жесткого корсета и тесного платья. Этот способ создавать тонкую талию и красивую фигуру приводит только к большему их уродованию. Ведь на самом деле ничего другого, кроме непропорциональности частей тела, не может получиться, когда пища, вырабатываемая в нескольких органах тела, не может распределяться так, как указывает природа. Что же в таком случае удивительного в том, если она, отлагаясь там, где не встречает препятствий, где какая-либо часть тела не так крепко затянута, делает одно плечо или бедро выше или толще, чем это требуется правильной пропорцией? Всем известно, что у китаянок очень маленькие ноги (в которых они почему-то находят что-то красивое) получаются оттого, что они с детства их туго затягивают и завязывают. Я видел недавно пару китайских башмаков, которые, как мне сказали, предназначались для взрослых женщин: эти башмаки очень мало подходили к ногам наших женщин того же возраста и по своим размерам едва ли оказались бы пригодны для какой-либо из наших маленьких девочек. Кроме того, замечено, что китайские женщины очень малы ростом и живут недолго, в то время как их мужчины имеют рост, обычный для прочих мужчин, и живут они столько же. Эти дефекты китайских женщин некоторыми приписываются неразумному затягиванию ног, так как этим затрудняется циркуляция крови и от этого страдают рост и здоровье всего тела. А как часто мы видим, что при повреждении маленькой

14*

==419

части ступни от вывиха или ушиба вся нога (или бедро) теряет свою силу и питание и отсыхает? Насколько же худших последствий можно ожидать, если грудная клетка, в которой помещаются сердце и седалище жизни, неестественно сдавливается и нормальному развитию ее ставятся преграды?

§»13. Что касается пищи, то она должна быть совсем обыкновенной и простой; и я бы советовал, пока ребенок ходит в детском платьице или по крайней мере до двух или трехлетнего возраста, вовсе не давать ему мяса. Но как это ни полезно для его здоровья или силы в настоящем или в будущем, я боюсь, что родители с этим не согласятся, так как они сбиты с толку собственной привычкой есть слишком много мяса: они готовы думать, что их дети, как и они сами, если не будут иметь мяса по крайней мере два раза в день, то подвергнутся опасности умереть с голода. Я уверен, что зубы у детей прорезывались бы с гораздо меньшей опасностью для них, что они гораздо менее были бы подвержены болезням в младенческом возрасте и у них закладывалась бы более надежная основа здорового и сильного организма, если бы нежные матери и неразумная прислуга не закармливали их так и в первые три или четыре года совсем не давали им мяса.

Но если мой юный джентльмен уж так обязательно должен получить мясо, то пусть он получает его только раз в день, и притом только одного сорта. Обыкновенная говядина, баранина, телятина и т. д. безо всякой другой приправы, кроме голода, лучше всего; и нужно как следует заботиться о том, чтобы он ел много хлеба, одного хлеба или с чем-либо другим, и чтобы хорошо пережевывал какую бы то ни было твердую пищу. Мы, англичане, часто относимся к этому с пренебрежением, а отсюда проистекают всякие расстройства желудка и другие очень вредные последствия.

§ 14. На завтрак и ужин очень полезно давать детям молоко, молочный суп, кашу на воде, овсянку и целый ряд блюд, которые принято готовить в Англии; нужно только заботиться о том, чтобы все эти блюда были просты, без обильных примесей и очень мало приправлены сахаром, а еще лучше совсем без него. Особенно же тщательно следует избегать всяких пряностей и других вещей, которые могут горячить кровь. Следует также умеренно солить их пищу и не приучать к сильно приправленным блюдам. Наш орган вкуса именно благодаря привычке получает пристрастие к приправам и ко всякой изысканной пище;

К оглавлению

==420

а чрезмерное употребление соли не только вызывает жажду и заставляет пить больше, чем следует, но и в других отношениях вредно действует на тело. Я думаю, что ломоть хорошо замешанного и хорошо пропеченного полубелого хлеба10, иногда с маслом или сыром, а иногда и без него, мог бы часто быть лучшим завтраком для моего юного джентльмена. Я уверен, что этот здоровый завтрак сделает его столь же сильным человеком, как и более тонкие блюда; да если приучить его к такому завтраку, он и нравиться е'му будет не меньше. Когда мальчик просит есть не в установленное время, не давайте ему ничего другого, кроме сухого хлеба. Если он голоден, а не капризничает только, он удовлетворится одним хлебом; если же он не голоден, то ему вовсе не следует есть. Этим вы достигнете двух хороших результатов. Во-первых, привычка заставит его полюбить хлеб, ибо, как я сказал, наш вкус и желудок находят удовольствие в том, к чему мы их приучили. Другая польза, достигаемая этим, заключается в том, что вы не приучите его есть больше и чаще, чем требует природа. Я не думаю, что все люди обладают одинаковым аппетитом: у одних желудки от природы крепче, у других слабее. Но я думаю, что многие люди становятся гурманами и обжорами в силу привычки, не будучи таковыми от природы; и я вижу, что в разных странах люди, которые едят только два раза в день, так же сильны и бодры, как и те, которые постоянным упражнением приучили свои желудки напоминать о себе четыре или пять раз. Римляне почти ничего не ели до ужина; это была единственная настоящая еда даже у тех, которые ели более одного раза в день; и те, кто имел привычку завтракать — одни в восемь часов, другие в девять, третьи в двенадцать или несколько позже,— никогда не ели мяса и не заставляли для себя готовить особого блюда. Август, будучи уже величайшим монархом на земле, рассказывает нам, что он брал с собой в одноколку кусок хлеба". А Сенека, сообщая в своем 83-м письме, какой режим он установил для себя, уже будучи стариком, когда возраст допускал послабления, говорит, что он имел привычку съедать за обедом лишь кусок сухого хлеба и даже не садился за стол12, хотя его состояние позволяло ему (если бы этого требовало его здоровье) тратить на обед не худший, чем любой принятый в Англии, даже в два раза больше. Повелители мира росли на этой скудной пище; и молодые джентльмены в Риме не чувствовали недостатка силы, физической или духовной, из-за того, что они ели лишь один раз в день. Если же случалось, что кто-либо не

==421

был в состоянии поститься до ужина, который был единственной установленной едой, то он брал только кусок сухого хлеба или — самое большее — несколько изюминок, чтобы «заморить червячка».

Это правило умеренности считалось настолько необходимым для здоровья и работы, что обычай садиться за стол один раз в день устоял против наплыва роскоши, которая была занесена в среду римлян их завоеваниями и грабежами на Востоке, и даже те, кто отказались от старинной умеренности в еде и стали задавать пиры, не начинали их раньше вечера. Садиться за стол больше одного раза в день считалось столь чудовищным, что до времен Цезаря13 римляне находили предосудительным устраивать пир или садиться за стол до захода солнца. Поэтому, если в том не усмотрят чрезмерной суровости, я считал бы самым подходящим давать моему юному джентльмену также и к завтраку только хлеб. Вы не можете себе представить, какую силу имеет привычка; и я приписываю большую часть наших болезней в Англии тому, что мы едим слишком много мяса и слишком мало хлеба.

§ 15рЧто касается времени еды, то я считал бы самым лучшим, насколько это возможно без каких-либо неудобств, не приурочивать еды к какому-либо определенному часу; ибо, если еда по установившейся привычке будет приурочиваться к определенным промежуткам времени, желудок ребенка будет требовать пищи к привычному часу и будет испытывать раздражение, если этот час пропущен; в результате или раздражение приведет к вредному излишеству, или же желудок ослабеет до потери аппетита. Поэтому я бы не устанавливал раз и навсегда одного определенного времени для завтрака, обеда и ужина, а скорее менял бы часы почти каждый день. Если же в промежутках между тем, что я называю установленной едой, ребенок захочет есть, то давайте ему всякий раз, когда он попросит, хороший кусок сухого хлеба. Если кто-либо счел бы такой режим питания слишком суровым и скудным для ребенка, то пусть знает, что ребенок никогда не будет голодать или чахнуть от недостатка пищи, если он кроме мяса к обеду и похлебки или чего-либо в этом роде к ужину будет еще получать хороший кусок хлеба и пиво всякий раз, когда захочет есть; такой режим я, по зрелому размышлению, считаю наилучшим для детей. Утро обыкновенно предназначается для учения, которому полный желудок является плохой подготовкой. Сухой хлеб, будучи самой лучшей пищей, в то же время создает меньше всего

==422

соблазнов; и кто заботливо относится к физическому и духовному развитию ребенка и не желает из него сделать тупого и нездорового человека, не станет его пичкать за завтраком. И пусть не думают, что такой режим не подходит для человека с состоянием и высокого положения. Джентльмен должен воспитываться так, чтобы во все времена быть в состоянии носить оружие и стать солдатом. А кто в наше время так воспитывает своего сына, как будто предназначает его к тому, чтобы тот проспал всю жизнь в изобилии и довольстве, предоставленных ему большим состоянием, которое он собирается ему оставить, тот мало принимает в соображение примеры, которые видел, и время, в которое живет14.

§ 16» Питьем ребенка должно быть только слабое пиво; да и его не следует никогда давать пить в промежутках между едой, а лишь после того, как тот съест кусок хлеба. Говорю это по следующим соображениям.

§ 17. l." Питье в разгоряченном состоянии порождает больше лихорадок и желудочных расстройств, чем какая-либо другая известная мне причина. Если мальчик разгорячился от игры и испытывает жажду, хлеб не пойдет ему в рот; поэтому, если ему разрешается пить только под этим условием, он вынужден будет воздержаться, ибо, пока он сильно разгорячен, ему ни в коем случае нельзя пить; он должен будет раньше по крайней мере съесть добрый кусок хлеба, и таким образом будет выиграно время для того, чтобы подогреть пиво до температуры крови, и тогда уже можно его пить безопасно. Если у него сильная жажда, он охотно выпьет его нагретым до указанной температуры и лучше утолит свою жажду. Если же он не захочет его пить в таком нагретом виде, то от воздержания никакой беды не будет! Таким путем он приучится также к воздержанию, а это привычка весьма полезная как для физического, так и для душевного здоровья.

§ 18. 2. Запрещение пить без еды должно предупредить привычку часто подносить ко рту кружку; это опасное начало и подготовка к веселой компании. Путем привычки люди часто прививают себе чувство голода и жажды. И если вы захотите проделать этот опыт, вам удастся мальчику, однажды отученному от этой привычки, снова привить такую сильную потребность пить ночью, что он не в состоянии будет без этого заснуть. Кормилицы пользуются этим средством для убаюкивания плачущих детей, и я думаю, что матери обычно испытывают трудности, когда хотят отучить своих детей, только что взятых домой, от привыч-

==423

ки пить ночью15. Поверьте, власть привычки одинаково проявляется как днем, так и ночью, и вы всякого можете, если захотите, приучить к тому, чтобы он испытывал жажду каждый час.

Я одно время жил в доме, где, чтобы успокоить капризного ребенка, всякий раз, когда он плакал, давали ему пить, так что он то и дело прихлебывал; не умея еще говорить, он выпивал в течение суток больше меня. Попробуйте, если хотите, и вы увидите, что употреблением как легкого, так и крепкого пива можно приучить себя чувствовать постоянную жажду. Главное, о чем следует помнить в деле воспитания,— это о том, какие привычки вы желаете вкоренить; поэтому в данном отношении, как и во всех других случаях, вы с самого начала не должны обращать в привычку то, что не думаете дальше продолжать и укреплять в ребенке. Для сохранения здоровья и трезвости не следует пить больше, чем этого требует естественная жажда; а тот, кто не ест соленого мяса и не пьет крепких напитков, будет редко испытывать жажду в промежутках между едой, разве только если он был приучен к такому несвоевременному питью.

§ 19. Прежде всего необходимо особенно тщательно следить, чтобы мальчик, если он изредка пьет вино и крепкие напитки, пил их возможно реже. В Англии ни один обычай не имеет такого распространения, как обычай давать детям вино; а между тем ничто так разрушительно не.действует на них. Дети не должны никогда пить никаких крепких напитков, разве только в тех случаях, когда это требуется как лекарство для укрепления сердца,. и притом лишь по предписанию врача. Но и в этих случаях нужно с особой строгостью следить за слугами и самым строгим образом ставить им на вид, если они нарушают предписания. Эта дурная порода людей, которая видит большую долю своего счастья в употреблении крепких напитков, всегда стремится угодить молодому барчуку, предлагая ему то, что больше всего нравится им самим. Находя, что им становится веселее от вина, они по глупости думают, что оно не причинит вреда и ребенку. За этим вы должны следить весьма тщательно и бороться против этого со всем умением и энергией, на которые вы способны; ибо ничто не закладывает столь прочного фундамента порче физической и нравственной, как привычка детей к крепким напиткам, особенно если они пьют втихомолку в обществе слуг.

==424

§6k20. Вопрос о фруктах — один из самых трудных вопросов в деле ухода за здоровьем, особенно за здоровьем детей. Из-за них наши прародители рискнули раем, и неудивительно, что наши дети не могут устоять против соблазна, хотя бы это стоило им здоровья. На этот счет нельзя установить какого-либо общего правила; ибо я отнюдь не разделяю мнение тех, кто хотел бы почти совсем не давать детям фруктов как чего-то безусловно вредного для их здоровья. Такая строгость только возбуждает у детей сильнейшую жадность к фруктам и приводит к тому, что они едят их, как только им удается их раздобыть, будь это хорошие или плохие, зрелые или незрелые фрукты. Я думаю, что детям вовсе не следует давать дынь, персиков, также слив большинства сортов и всех произрастающих в Англии сортов винограда, так как, обладая весьма соблазнительным вкусом, они содержат очень нездоровый сок16. Но клубнику, вишню, крыжовник и смородину, если они совершенно зрелые, можно, я думаю, разрешать им есть почти без всякого опасения и притом в довольно большом количестве, с тем, однако, условием, чтоб при этом соблюдались следующие предосторожности: 1) не есть их, как мы обыкновенно это делаем, после другой еды, когда желудок уже переполнен пищей: я думаю, что лучше их есть перед установленной едой или в промежутках между едой, а также давать детям на завтрак; 2) есть их с хлебом; 3) есть их совершенно спелыми. Я думаю, что, если есть фрукты с указанными предосторожностями, они будут скорее полезны, чем вредны для здоровья. Летние фрукты, соответствующие жаркому времени, в которое они появляются, освежают желудок, томящийся и изнемогающий от жары. Поэтому я бы совершенно не проявлял в этом отношении, по примеру многих других, строгости к детям; ибо, если в этом их сильно ограничивать, они, вместо того чтобы довольствоваться умеренными количествами разрешенных им отборных фруктов, удовлетворяют свое желание всякой попавшейся дрянью, как только остаются без надзора, или же подговаривают слугу доставать им их и наедаются до пресыщения.

Яблоки и груши, если они совершенно спелые и выдержаны в течение некоторого времени, также, я думаю, можно есть не опасаясь и во всякое время, притом в довольно большом количестве, особенно яблоки, которые, насколько мне известно, никогда не причиняют вреда здоровью после октября. Сушеные, неподсахаренные фрукты я также считаю полезными для здоровья. Но следует избе-

==425

гать всякого рода сластей; трудно сказать, кому они причиняют больше вреда — тому ли, кто их делает, или тому, кто их ест17. Я уверен, что это один из наименее подходящих способов тратить деньги, какие только могло придумать тщеславие; поэтому я предоставляю его дамам.

§ 21. Из всего того, что похоже на баловство и изнеженность, ничего другого нельзя разрешать детям с большей снисходительностью, чем дать им возможность поспать. Только в этом нужно полностью удовлетворять их желание: ничто в такой мере не способствует росту и здоровью детей, как сон. Все, что нужно здесь регулировать, сводится к вопросу, какое время должно отводиться детскому сну. На это можно только сказать, что очень полезно приучать детей вставать рано утром. Это самое лучшее с точки зрения здоровья; и тот, для кого благодаря укоренившейся привычке вставать рано сделалось легким и привычным делом с самого детства, не станет, уже будучи взрослым, тратить лучшую и полезнейшую часть своей жизни в ленивой дремоте, валяясь в постели. Если поэтому будить детей надо рано утром, то отсюда следует, конечно, что они должны ложиться спать рано; тем самым они приучаются избегать нездоровой и вредной гульбы в вечерние часы; тот, кто соблюдает установленные часы сна, редко позволит себе большие отступления от нормального образа жизни. Я не хочу сказать, что ваш сын, выросши, никогда не засидится в компании позже восьми часов или не заболтается за стаканом вина до полуночи. Но пока что вы должны, прививая ему соответствующие привычки с ранних лет, развивать в нем, насколько возможно, нелюбовь к такой беспорядочности; и немалой выгодой будет то, что вследствие привычки к противоположному образу жизни ему неприятно будет засиживаться поздно, он будет этого избегать и очень редко устраивать ночные пирушки. Но если этого и не удастся достигнуть и мода и товарищи одержат верх и заставят его жить так, как живут другие в возрасте около двадцати лет, все-таки стоит приучить его рано вставать и рано ложиться ради улучшения его здоровья в настоящее время и ради других выгод.

Хотя я сказал, что детям, пока они малы, нужно давать большую свободу в отношении сна и даже предоставлять им возможность спать, сколько они хотят, однако я не думаю, что такая снисходительность к ним должна одинаково продолжаться и в будущем и что, когда они подрастут, нужно также позволять им лениво валяться в постели. Когда именно нужно начать их ограничивать — в возрасте

==426

ли семи или десяти лет или в каком-нибудь другом, точно установить невозможно: необходимо принимать в соображение их темперамент, силу и конституцию. Но в возрасте между семью и четырнадцатью годами, если они оказываются слишком большими любителями постели, своевременно, мне думается, начать их постепенно ограничивать приблизительно восемью часами сна, которые, как общее правило, достаточны для здоровых взрослых людей. Если вы приучили ребенка, как это и надо, всегда вставать ранним утром, вредная наклонность слишком долго оставаться в постели легко будет устранена, и большинство детей будет склонно по собственному побуждению поменьше засиживаться в обществе поздними вечерами; правда, если за ними не следить, они склонны будут возмещать себе эти часы утренним лежанием, но этого ни в коем сдучае не следует допускать. Надо всегда будить и поднимать их в установленный для них ранний час; но нужно очень остерегаться будить их слишком быстро, громким или резким голосом или каким-либо другим внезапным и сильным шумом. Это часто пугает детей и причиняет им большой вред; такое нарушение здорового сна внезапной тревогой способно расстроить всякого. Когда нужно детей разбудить, непременно начинайте с тихого зова или с какого-либо легкого движения и таким путем постепенно выводите их из сонного состояния, применяя только ласковые слова и приемы до тех пор, пока они не очнутся и окончательно не придут в себя и пока вы не будете уверены, что они совсем проснулись. Принудительное пробуждение от сна, какими бы ласковыми приемами вы его ни вызывали, достаточно неприятно для них само по себе, и надо стараться не прибавлять еще других неприятностей, в особенности не делать ничего такого, что может испугать их.

§ 22. Постель ребенка должна быть жесткой, и стеганое одеяло лучше перины; жесткое ложе укрепляет члены, в то время как зарывание каждую ночь в перины изнеживает и расслабляет тело и часто является причиной слабости и предтечей ранней могилы. В значительной мере спаньем на перине вызываются помимо каменной болезни, которая часто возникает от теплого укутывания поясницы, и некоторые другие заболевания, а также та нежная и слабая конституция, которая является корнем всех болезней. Далее, тот, кто привык спать дома на жестком ложе, не будет страдать бессонницей во время своих путешествий (когда сон особенно необходим) из-за отсутствия привычной мягкой постели или из-за того, что подушки положены не

==427

в том порядке. Мне думается поэтому, что постель ребенка следует устраивать различным образом, так, чтобы его голова лежала иногда выше, иногда ниже и чтобы он мог во сне быть нечувствительным ко всяким маленьким переменам, с которыми, наверное, будет сталкиваться всякий, кому не предназначено всю жизнь спать в удобной домашней постели и всегда иметь около себя горничную, которая бы тщательно за всем смотрела и тепло его укутывала. Сон — великое укрепляющее средство, данное природой. Тот, кто лишается его, очень страдает от этого; и очень несчастен человек, который может принимать это лекарство только из позолоченного кубка своей матери, а не из деревянной чашки. Тот, кто может спать крепко, принимает это лекарство, и совершенно неважно, спит ли он на мягкой постели или на жестких досках. Единственное, что необходимо,— это сон сам по себе.

§ 23. Есть еще одна вещь, которая имеет большое влияние на здоровье, именно — регулярный стул: люди с расстроенным желудком редко обладают сильным умом или крепким организмом. Но так как эта болезнь значительно легче исцеляется при помощи диеты и лекарств, чем противоположный недуг, то о ней нет необходимости много распространяться; ибо, если она принимает угрожающий характер, сделавшись чересчур сильной или затяжной, она заставит довольно скоро, иногда даже слишком скоро, послать за врачом; если же она не приняла значительного размера и не затянулась, то обычно лучше всего предоставить исцеление природе. С другой стороны, запор также имеет свои дурные последствия, а справиться с ним при помощи медицины значительно труднее: слабительные средства, которые, по внешнему впечатлению, приносят облегчение, на деле, однако, скорее усиливают, чем устраняют эту болезнь.

§ 24. Так как у меня были особые причины, чтобы заняться исследованием этой болезни, а в книгах я не находил указаний, как лечить ее, я принялся размышлять о ней, исходя из предположения, что можно вызывать в нашем теле и более значительные изменения, если найти правильный путь и правильно по этому пути идти.

1. Я принял в соображение, что отправление стула является результатом известных движений тела и главным образом перистальтического движения кишок.

2. Я принял в соображение также то обстоятельство, что различные движения, не являющиеся вполне произвольными, могут, однако, благодаря практике и постоян-

==428

ным упражнениям превращаться в привычные, если стараться, непрерывно в том практикуясь, совершать их в определенное время.

3. Я наблюдал людей, которые, выкурив после ужина трубку табака, всегда имеют правильный стул, и у меня явилась мысль, не привычка ли в большей мере, чем табак, доставляет им это благодеяние природы; или по крайней мере если этот эффект вызывается табаком, то не скорее ли через возбуждение сильных движений кишок, чем благодаря его слабительным свойствам, так как во втором случае эффект был бы другой.

Раз я пришел таким образом к предположению, что это отправление можно превратить в привычку, то ближайшая задача заключалась в том, чтобы рассмотреть, каким путем и какими средствами можно вернее всего достигнуть этого результата.

4. Тогда я предположил, что если кто-либо после утреннего завтрака немедленно стал бы возбуждать природный процесс и пробовать, нельзя ли заставить себя иметь стул, то со временем он мог бы постоянным применением данного приема превратить это в привычку.

§ 25. Причины, по которым я избрал это время, были следующие: 1. Так как желудок до завтрака бывает пуст, то, приняв приятную для него пищу (ибо я никогда, за исключением крайних случаев, не заставлял бы никого есть то, что ему не по вкусу и когда у него нет аппетита), он в состоянии благодаря сжатию его мышц плотно охватить пищу; я сделал предположение, что это сжатие может, по всей вероятности, распространиться далее на кишки и таким образом усилить их перистальтическое движение, как мы видим, аналогичное происходит в обратном случае при коликах, когда движение, начавшись где-нибудь внизу, продолжается по всей длине кишок и заставляет даже желудок участвовать в этом ненормальном движении.

2. Во время еды у людей обычно ослабляется напряжение их мыслей, и духи18, освобожденные от других функций, с большей энергией распределяются в нижней части живота, способствуя, таким образом, тому же эффекту.

3. Если у людей бывает досуг для еды, то у них должно найтись и время, чтобы поухаживать за мадам Клоацинои в той мере, в какой это необходимо для нашей настоящей цели; иначе — ввиду разнообразия человеческих дел и всяких случайностей — было бы невозможно приурочивать это действие к какому-либо определенному часу,

==429

и привычка тем самым была бы нарушена. Так как редко случается, чтобы здоровые люди не ели хотя бы раз в день, пусть даже меняя час еды, то привычка может быть сохранена.

§ 26. На основании этих соображений стали производить опыты, и я не знаю человека, который, неуклонно проводя подобные опыты и не забывая систематически ходить в нужное место после первой еды — в какой бы час она ни происходила и независимо от того, есть ли позыв или нет,— и там побуждая природу исполнить ее долг, не достиг бы в течение нескольких месяцев желанных результатов и не развил бы у себя настолько регулярной привычки, что ему уже редко случалось оставаться без стула после первой еды, разве только по собственной небрежности: был ли у него позыв или нет, но, если только он отправлялся в нужное место и делал необходимое с своей стороны, он мог быть уверен, что природа окажется очень послушной.

§ 27. Поэтому я бы советовал применять этот прием и к ребенку ежедневно, сейчас же после того, как позавтракает. Заставляйте его садиться на судно, как будто бы опорожнение желудка было так же в его власти, как и наполнение его. Пусть только он и его няня не думают иначе, а только так; если заставлять его это делать и не позволять ему играть или есть второй раз раньше, чем он не добился стула или по крайней мере не приложил к тому всех стараний, то я не сомневаюсь, что в короткое время это станет для него естественным. Ибо есть основание думать, что дети, будучи поглощены игрою и не обращая никакого внимания на все остальное, часто пропускают без внимания естественные позывы, когда они их только слабо беспокоят; и таким образом они, пренебрегая своевременным призывом, постепенно доводят себя до постоянных запоров. То, что указанным способом можно предупредить запоры, является не только моим предположением: я знаю случай, когда благодаря непрерывной практике в течение некоторого времени добились того, чтобы ребенок имел регулярный стул каждое утро после завтрака.

§ 28. Найдет ли кто-либо из взрослых нужным проделать такой опыт — предоставим им самим решать; я же могу только сказать, что когда я размышляю о многочисленных вредных последствиях, причиняемых отсутствием этого необходимого естественного облегчения, то я не нахожу способа, который бы лучше помогал сохранению здоровья, чем указанный мной. Одного раза в сутки, я ду-

К оглавлению

==430

маю, достаточно, и никто, надо думать, не сочтет, что это слишком много. А добиться этого мы можем указанным способом, не прибегая к помощи лекарств, которые при лечении упорного хронического запора обычно оказываются весьма малоэффективными.

§ 29. Вот все, что я хотел вам сказать относительно ухода за ребенком при нормальном состоянии его здоровья. Может быть, от меня ждут, чтобы я дал некоторые медицинские указания относительно предупреждения болезней. В этом отношении следует, по-моему, лишь строго соблюдать следующее правило: никогда не давать детям никакого лекарства в целях предупреждения болезней. Я думаю, что соблюдение правил, указанных мною выше, лучше приведет нас к этой цели, чем желудочные средства наших барынь или аптечные снадобья. Эти средства вы должны применять весьма осторожно, иначе вместо того, чтобы предупредить болезни, вы только вызовете их. Точно так же не следует при всяком недомогании давать детям лекарства или звать врача, особенно если это человек достаточно ревностный, чтобы немедленно уставить окна склянками и наполнить желудки детей микстурами. Предоставлять детей целиком природе безопаснее, чем отдавать их в руки врача, всегда склонного к активному вмешательству и считающего, что и при обычных недомоганиях детей нужно лечить какими-то другими средствами помимо диеты или близкого к ней средства. Мой разум и опыт одинаково говорят мне, что к нежным детским организмам следует допускать таких врачей возможно реже и то только в случаях абсолютной необходимости. Немного свежеперегнанной воды с настоем красного мака — этой настоящей желудочной воды — в сочетании с покоем и воздержанием часто в самом начале кладут конец разным расстройствам, которые при слишком усердном применении лекарств могут превратиться в тяжелые заболевания. Если же такие мягкие меры не остановят развития болезни и не помешают ей превратиться в настоящую болезнь, то только тогда и будет своевременным обратиться за советом к разумному и осторожному врачу. Я надеюсь, мне легко поверят; никто не может усомниться в серьезности совета со стороны человека, который, затратив известное время на изучение медицины, рекомендует вам не слишком торопиться обращаться к медицине и врачам.

§ 30. Этим я заканчиваю свои соображения относительно тела и здоровья. Сказанное мною сводится к следующим немногим и легковыполнимым правилам: обилие све-

==431

жего воздуха, упражнения, сон, простая пища; никаких вин или крепких напитков; очень мало лекарств; не слишком теплая и не слишком тесная одежда; приучать голову и ноги к холоду, часто обмывать ноги холодной водой и приучать их к сырости.

§ 31. Коль скоро мы установили надлежащий режим для поддержания в теле той силы и бодрости, при которых оно было бы способно подчиняться и следовать указаниям разума, то ближайшая и основная задача заключается в правильной организации самого разума, с тем чтобы он во всех случаях был склонен принимать лишь то, что соответствует достоинству и превосходству разумного создания.

§ 32. Если верно то, что я сказал в начале своего труда (а я в этом не сомневаюсь), именно что различия, наблюдаемые в нравах и способностях людей, зависят от воспитания в большей мере, чем от чего бы то ни было другого, то мы вправе сделать вывод, что в деле формирования детской души необходимо проявлять большую заботливость и что даже в ранние годы нужно давать ей такое направление, влияние которого сказывалось бы во всей жизни наших питомцев, ибо, если они будут поступать хорошо или дурно, похвала или порицание будут относиться именно к этой подготовке, и в случае совершения ими какой-либо неловкости общий голос решит, что виновато здесь их воспитание.

§ 33. Сила тела состоит главным образом в способности переносить лишения; точно так же обстоит и с душой. Великий принцип и основа всякой добродетели и достоинства заключаются в том, чтобы человек был способен отказываться от своих желаний, поступать вопреки своим наклонностям и следовать исключительно тому, что указывает разум как самое лучшее, хотя бы непосредственное желание влекло его в другую сторону.

§ 34. Большая ошибка, которую я наблюдал в деле вое- а? питания детей, заключается в том, что родители редко уделяют достаточное внимание тому, чтобы сделать душу ребенка послушной дисциплине и разуму, и как раз в тот наиболее подходящий для этого период, когда юная душа наиболее нежна и легче всего подвержена воздействию. Родители, которым природа мудро внушила любовь к детям, очень склонны, если разум не контролирует этой естественной привязанности со всей бдительностью, очень склонны — скажу я — позволять ей переходить в слепую влюбленность. Родители любят своих малюток, и это их

==432

долг; но часто они любят в своих детях также их недостатки. Нельзя, видите ли, ни в чем перечить детям; надо во всем предоставить им возможность поступать по своей воле; а так как дети в свои годы не способны к большим порокам, то родители думают, что можно без риска проявлять снисходительность к маленьким отступлениям от правильного поведения, что можно забавляться их милой шаловливостью, которая, по их родительскому мнению, вполне подходит к этому невинному возрасту. Но уже Солон очень хорошо ответил одному такому нежному родителю, который не хотел наказать ребенка за одну скверную выходку, извиняя ее тем, что это не важная вещь: да, сказал Солон, но привычка — важная вещь20.

§ 35. Любимчик должен научиться драться и дразнить других; он должен получать все, чего потребует, и делать то, что ему нравится. Так, родители, поощряя капризы детей и балуя их, когда они малы, портят в них природные задатки, а потом удивляются, что вода, источник которой они сами отравили, имеет горький вкус. Ибо, когда дети вырастают, вместе с ними вырастают также и их дурные привычки; когда же они становятся совсем взрослыми, слишком взрослыми, чтобы можно было с ними нянчиться, и их родители не могут больше забавляться ими как игрушками, тогда родители начинают жаловаться, что мальчишки-де непослушны и испорченны, тогда им уже неприятно видеть их своеволие, и их уже смущают дурные наклонности Детей, которые они сами посеяли и поощряли в них, тогда — быть может, уже слишком поздно — они были бы рады вырвать те сорные травы, которые посеяли собственными руками и которые теперь пустили слишком глубокие корни, чтобы их можно было вырвать. Ибо если ребенок привык во всем проявлять свою волю, пока он носил детскую рубашонку, то почему мы должны считать странным, когда, надевши уже штаны, он стремится к тому же и претендует на то же самое? Конечно, с возрастом и его недостатки обнаруживаются сильнее; и мало есть родителей настолько слепых, чтобы они не чувствовали плохих результатов своей собственной снисходительности. Ребенок командовал своей няней до того, как научился говорить или ходить; он командовал своими родителями с тех пор, как научился лепетать. Почему же теперь, когда он вырос, когда он стал сильнее и умнее, чем был тогда, он должен стать сдержанным и покорным? Почему в возрасте семи, четырнадцати или двадцати лет он должен потерять ту привилегию, которую родительская снисходительность

==433

широко предоставляла ему до сих пор? Сделайте опыт над собакой или лошадью или над каким-либо другим животным и посмотрите, легко ли, когда они уже стали большими, исправить те дурные привычки и то своенравие, к которым они были приучены, когда были молоды. Между тем ни одно из этих животных и наполовину не наделено тем своеволием и тем самомнением, ни одно из них и наполовину не проникнуто тем желанием быть хозяином над собою и властвовать над другими, как человек.

§ 36. Как правило, мы обладаем достаточным благоразумием, чтобы начинать уход за упомянутыми другими созданиями с очень ранних лет и чтобы своевременно их дисциплинировать, если только мы хотим их сделать полезными и на что-либо годными. Только в отношении собственных детей мы здесь проявляем небрежность; и, сделав их дурными детьми, мы неразумно надеемся, что из них выйдут хорошие люди. Ибо если лучше ребенку дать виноград или леденец, когда ему это захочется, чем дать бедному дитяти расплакаться или огорчить его, то почему, когда он станет взрослым, не следует удовлетворять его желания, которые тянут его к вину или к женщинам? Ведь эти предметы в такой же мере соответствуют желаниям взрослого, в какой отвечали детским склонностям те предметы, из-за которых он плакал, когда был мал. Порок заключается не в том, чтобы иметь желания, соответствующие этим различным возрастам, a s неумении подчинять их правилам и ограничениям разума; разница заключается не в том, испытываете ли вы или не испытываете самих влечений, а в способности »управлять ими и отказываться от них. Тот, кто не привык подчинять свои желания разуму других, когда он молод, вряд ли будет вслушиваться и подчиняться голосу своего собственного разума, достигши того возраста, когда он способен им пользоваться. И нетрудно предвидеть, какого рода человек, по всей вероятности, выйдет из такого субъекта.

§ 37. Таковы промахи, обычно совершаемые людьми, которые, видимо, с величайшей заботливостью относятся к делу воспитания своих детей. Но если мы посмотрим на обычное обхождение с детьми, то у нас появится основание удивляться тому, что при великой распущенности нравов, на которую жалуются все, вообще остались еще какие-то следы добродетели. Я хотел бы знать, можно ли назвать какой-либо порок, которому родители и те, кто непосредственно смотрит за детьми, не научили бы последних, порок, семена которого не были бы брошены ими в детские

==434

души, как только дети стали способны воспринимать порок. Говоря это, я не имею в виду те примеры, которые родители и воспитатели сами дают детям, те образцы поведения, которые они выставляют перед ними напоказ и которые уже сами по себе служат достаточным поощрением; я хочу здесь обратить внимание на прямое обучение пороку, на активное сбивание детей с пути добродетели. Еще прежде чем дети научатся ходить, им внушают правила насилия, мести и жестокости. «Ударь меня, а я побью, его» — вот урок, который дети слышат каждый день; и на это смотрят как на пустяк потому-де, что их руки еще не обладают достаточной силой, чтобы причинить какое-либо зло. Но я вас спрошу: разве это не развращает душу ребенка? Разве это не значит выводить детей на путь насилия и грубости? И если их с малых лет научили, что можно бить и обижать других чужими руками, и забавляться обидой, нанесенной другому, и смотреть на чужие страдания, то разве этим они не подготовляются к тому, чтобы делать то же самое, когда они станут достаточно сильными и будут в состоянии давать чувствовать свою силу и бить других уже с какой-либо целью?

Одежду, которой мы прикрываем наши тела из скромности и в целях согревания и защиты, родители — вследствие своего безрассудства или порочности — рекомендуют своим детям для иного применения. Она стала предметом тщеславия и соперничества. Ребенку внушается желание иметь новый костюм, чтобы в нем пощеголять; а когда маленькая девочка нарядится в свое новое платьице и в новую шапочку, может ли ее мамаша, называющая дочку своей королевой, своей принцессой, не научить ее — самое меньшее — любоваться собой? Таким путем маленькие дети приучаются гордиться своим платьем еще раньше, чем научились сами надевать его. А если родители их этому научили в столь раннем возрасте, то почему же им не продолжать в дальнейшем ценить себя за внешнее изящество изделий портного или модистки?

Ложь и увертки, извинения, мало чем отличающиеся от лжи, влагаются в уста малолетних и поощряются у детей и учеников, когда это выгодно учителям и родителям. Можно ли в таком случае рассчитывать, что ребенок, который видит, что'уклонение от истины, когда оно направлено к выгоде его почтенного наставника, не только прощается ему, но даже одобряется, не станет пользоваться этой привилегией уже в своих интересах, если это сможет принести ему пользу?

==435

Людям низших сословий нехватка средств не позволяет поощрять у своих детей неумеренность, вводя в соблазн изысканной пищей или упрашиванием есть и пить больше, чем нужно; но дурные примеры, которые они подают своим детям в такие моменты, когда у них бывает достаток, показывают, что их удерживает от излишеств не отвращение к пьянству и обжорству, а лишь недостаток средств. Но заглянем в дома тех, кому живется лучше: здесь еда и питье превратились в столь важное дело и в них находят такое счастье жизни, что если дети не получают своей доли, то в этом видят пренебрежительное к ним отношение. Соусы, и рагу, и всякая пища, которой придается специфический вкус с помощью всевозможных ухищрений кулинарного искусства, должны раздразнить их аппетит в такой момент, когда их желудок и без того наполнен; а потом опасение, как бы желудок не оказался перегруженным, становится предлогом дать ребенку лишний стакан вина, чтобы помочь пищеварению, хотя этим пресыщение лишь усиливается. Если мой барчук немного не в духе, его первым делом спрашивают: «Не хочешь ли, дорогой, покушать? Что тебе дать?» И немедленно заставляют его есть и пить, причем пускается в ход вся человеческая изобретательность, чтобы придумать что-нибудь достаточно вкусное и изысканное, что могло бы пересилить отсутствие аппетита, которое природа мудро установила в качестве симптома начинающегося расстройства и для защиты против усиления последнего — с той целью, чтобы вместо обычной работы переваривания новой пищи, загрузившей желудок, заняться исправлением и преодолением испорченных соков21.

Но и в тех случаях, когда на долю детей выпало счастье такого родительского ухода, при котором благоразумие родителей удерживает их от излишеств стола и приучает к простой и неизысканной пище, дети едва ли могут быть ограждены от заразы, отравляющей их душу: здоровье детей, может быть, и достаточно хорошо оберегается благоразумным уходом, пока они находятся под опекой, однако их желания неизбежно следуют урокам, которые преподносят им со всех сторон в этой области эпикурейства. То признание, которым везде пользуется хорошая еда, не преминет с успехом подстрекнуть естественный аппетит и быстро возбудит в детях страсть к изысканному столу и склонность тратиться на него. Ведь все, даже обличители порока, называют это «хорошо жить». А что угрюмый разум решится противопоставить общественному мнению?

==436

И может ли он рассчитывать, что к его голосу прислушаются, если он назовет излишеством то, что так хорошо ценится и всюду практикуется среди людей высшего круга?

В настоящее время этот порок принял столь крупные размеры и встречает столь сильную поддержку, что я уже не знаю, не претендует ли он на то, чтобы называться добродетелью. И не сочтут ли это за безумие или за незнание света, если кто-либо станет высказываться против него? Право, я готов был бы допустить, что сказанное мною будет с осуждением воспринято как неуместная, сатирическая выходка, но я затронул этот вопрос в надежде, что тем самым пробужу в родителях бдительность и внимание к вопросам воспитания их детей, что им станет ясно, насколько последние окружены со всех сторон не только соблазнами, но даже учителями порока, и, может быть, даже в лице тех людей, которые считаются абсолютно надежными.

Я не буду дольше останавливаться на этом предмете и еще менее склонен вдаваться во все подробности, которые показали бы, как много прилагается усилий к тому, чтобы совращать детей и каплю за каплей внедрять в них порок. Но я желал бы, чтобы родители трезво поразмыслили над тем, каким нарушениям и порокам незаметно обучаются их дети и не заключаются ли их долг и мудрость в том, чтобы дать детям уроки другого рода.

§ 38. Мне кажется ясным, что основа всякой добродетели и всякого достоинства заключается в способности человека отказываться от удовлетворения своих желаний, когда разум не одобряет их. Эту способность надо приобретать и совершенствовать посредством привычки, которая становится легкой и естественной, если упражняться в ней с ранних лет. Поэтому, если бы я мог рассчитывать, что меня послушают, то я бы посоветовал — в противоположность тому, что обычно делают,— приучать детей с самой колыбели подавлять свои желания и не руководствоваться своими влечениями. Первое, чему они должны научиться,— это понимать, что они получают ту или иную вещь не потому, что она им понравилась, а только потому, что она была признана подходящей для них. Если бы им давали только то, что им действительно необходимо, и всегда отказывали бы им в том, чего они требуют с плачем, они научились бы обходиться без желаемого и никогда не настаивали бы на своем с плачем и капризами; они бы и наполовину не были столь несносными для себя и для других, какими становятся обычно, если их с самого начала не

==437

воспитывают, как я предлагаю. Если никогда не допускать исполнения их желаний только из-за выражаемого ими нетерпения, они так же мало будут плакать при отказе в чем-либо другом, как мало плачут из-за того, что им не дают луны с неба.

§ 39. Я не хочу этим сказать, что детям ни в чем не нужно давать поблажки или что я рассчитываю на то, чтобы они, не перестав еще носить детское платье, могли обладать разумом и тактом мужей света. Я вижу в них детей, которые нуждаются в нежном обращении, для которых игры и игрушки являются действительной потребностью. Моя мысль сводится лишь к тому, что, когда дети хотят получить или сделать что-либо им ненужное, не следует давать или разрешать это только потому, что они маленькие и им этого захотелось; напротив, у них должна быть уверенность, что если они будут приставать с каким-либо требованием, то именно поэтому им будет отказано. Я видел детей, которые, сидя за столом, ничего не просили из того, что подавалось, а удовлетворялись тем, что им давали. Но я видел также других детей, которые с криком требовали, чтобы им давали все, что находилось перед их глазами; они хотели, чтобы им давали от каждого блюда, и притом раньше, чем всем остальным. Разве эта разница не была создана тем, что вторые привыкли получать то, чего они просили или требовали с криком, а первые были приучены оставаться без удовлетворения. Чем младше дети, тем менее, я думаю, следует удовлетворять их недисциплинированные и беспорядочные желания; и чем слабее их собственный разум, тем сильнее необходимость подчинять их абсолютной власти и ограничениям со стороны тех, на чьем попечении они находятся. Отсюда, я соглашусь, будет вытекать тот вывод, что ухаживать за детьми должны только благоразумные люди. Если в свете принято иное, я ничего не могу сделать. Я говорю лишь, как, по моему мнению, следует поступать, и, если бы это уже вошло в обычай, мне бы не было нужды взывать к общественному вниманию рассуждениями на эту тему. Но я не сомневаюсь, что и другие, поразмыслив об этом, согласятся со мною, что, чем раньше начать применять указанный метод, тем легче пойдет дело как у детей, так и у воспитателей и что следует установить нерушимое правило: раз детям в чем-либо отказано, они не должны рассчитывать на то, что добьются этого криком и приставанием; иначе, награждая их за эти качества, вы как бы

==438

задаетесь специальной целью приучать их к нетерпению и назойливости.

§ 40. Итак, кто ставит своею целью всегда управлять своими детьми, тот должен начинать это, пока те еще очень малы, и следить за тем, чтобы они полностью подчинялись воле родителей. Вы хотите, чтобы ваш сын, выйдя из детских лет, вас слушался? В таком случае вы непременно должны установить свой отцовский авторитет возможно раньше, а именно как только он стал способен подчиняться и понимать, в чьей власти находится. Если вы хотите, чтобы ваш сын питал к вам почтительный страх, запечатлейте в нем это чувство уже в детстве; а по мере того как он будет становиться старше, позволяйте ему сближаться с вами; при этом условии вы будете иметь в нем послушного подданного (как оно и должно быть) в детстве и преданного вам друга, когда он вырастет. По моему мнению, очень неправильно понимают должное обращение с детьми те, кто проявляют по отношению к ним снисходительность и фамильярность, пока они малы, и становятся суровыми к ним и держат на известном расстоянии от себя, когда они выросли; ибо свобода и потворство не приносят пользы детям, а недостаток рассудительности создает необходимость для них ограничений и дисциплины, и наоборот; властное и строгое отношение — плохой способ обращения с теми, кто уже обладает собственным разумом, чтобы им руководствоваться, если только вы не хотите стать в тягость своим детям, когда они вырастут, и не хотите, чтобы они втайне говорили про себя: «Когда ты наконец умрешь, отец?»

§ 41. Я полагаю, что всякий признает разумным, чтобы его дети, пока они малы, смотрели на родителей как на своих господ, как на облеченных полнотою власти руководителей, цо отношению к которым проявляли бы почтительный страх; а впоследствии, когда они подрастут, чтобы они видели в родителях самых лучших и единственно надежных друзей и, как таковых, любили бы и уважали их. Указанный мною путь является, если я не ошибаюсь, единственным, который может обеспечить достижение таких результатов. Когда дети подрастут, мы со своей стороны должны видеть в них людей, равных нам, людей с такими же страстями, с такими же желаниями, как и наши страсти и желания. Мы желаем, чтобы к нам относились как к разумным созданиям, мы стремимся к свободе, мы не любим, если нам надоедают постоянными выговорами и окриками, и не миримся с тем, чтобы люди, с которыми

==439

сталкиваемся, проявляли к нам суровое отношение или держали нас на почтительном расстоянии. Тот, кто, будучи взрослым, встречает подобное отношение к себе, будет искать другого общества, других друзей, других собеседников, с которыми он мог бы чувствовать себя легко. Поэтому если детей держать в строгости с самого начала, то, пока они дети, они будут послушны и будут спокойно подчиняться строгостям, как будто никогда не знали другого обращения. И если, по мере того как они будут подрастать и когда подрастут настолько, чтобы руководствоваться своим разумом, строгость управления будет мало-помалу (в той мере, в какой они будут заслуживать) смягчаться и обращение отца будет становиться все более мягким и, наконец, расстояние между ним и детьми уменьшится, то его прежняя строгость только усилит их любовь, так как дети поймут, что она была проявлением доброты к ним и желания сделать их способными заслужить любовь родителей и уважение всех и каждого.

§ 42. В этом заключается общее правило для установления вашего авторитета над вашими детьми. Страх и почтительность должны дать вам первую власть над их душами, а любовь и дружба должны закрепить ее: ибо придет время, когда они перерастут розги и исправительные меры воздействия, и тогда —спрошу вас я — если любовь к вам не сделает их послушными и не внушит им чувства долга, если любовь к добродетели и желание поддержать свою репутацию не будет их удерживать на достойном пути, то какое у вас будет средство повернуть их на этот путь? Конечно, страх получить малую долю наследства из-за причиненных вам огорчений может сделать их рабами вашего богатства, но, несмотря на это, внутренне они будут оставаться дурными и испорченными. Однако эта сдержка ведь не останется навсегда. Всякий человек должен рано или поздно быть предоставлен самому себе, своему собственному руководству, и хороший, добродетельный и способный человек должен быть воспитан таковым внутренне. Поэтому все, что он должен получить от воспитания и что должно повлиять на его жизнь, необходимо своевременно вложить в его душу, а именно привычки, крепко переплетенные с самыми основами его натуры, а не притворное поведение и лицемерную личину, надетую лишь из страха и с единственной целью избежать в данное время гнева отца, который может лишить его наследства.

§ 43. После того как мы установили общее направление, которого следует держаться, уместно будет присту-

К оглавлению

==440

пить к несколько более детальному рассмотрению некоторых элементов необходимой дисциплины. Я так много говорил о необходимости соблюдения строгого режима по отношению к детям, что меня, быть может, заподозрят в том, что я недостаточно учитываю требования, которые предъявляют нам нежный возраст детей и нежная детская конституция. Но это подозрение рассеется, если вы послушаете, что я скажу дальше: поскольку я весьма склонен думать, что очень строгие наказания приносят в воспитании очень мало пользы, напротив — они причиняют большой вред, то можно, мне думается, установить, что при прочих равных условиях те дети, которые особенно часто подвергались наказаниям, редко выходят хорошими людьми. Все, на чем я до сих пор настаивал, сводится лишь к тому, что строгость, поскольку она необходима, тем уместнее, чем дети моложе, и что, если она при правильном применении произвела свой эффект, ее следует ослабить и заменить более мягким способом обращения.

§ 44. Послушание и уступчивость, внушенные детям настойчивостью родителей в столь раннем возрасте, что дети не могут помнить, как эти качества у них появились, будут казаться детям естественными и в дальнейшем будут проявлять свое действие с силой природных качеств, предупреждая всякое сопротивление и недовольство. Нужно лишь позаботиться об одном: начать применение этого метода в раннем возрасте, а затем неуклонно его держаться до тех пор, пока почтительный страх и уважение к родителям не войдут у детей в привычку, пока не исчезнут малейшие проявления непокорности с их стороны и они не проникнутся готовностью слушаться. Именно эта почтительность, если только удалось укрепить ее в детях (а этого следует добиться в раннем возрасте, ибо иначе эта почтительность может быть достигнута лишь ценою усилий и побоев, которых потребуется тем больше, чем позже начинают воспитывать, в сочетании с такой мерой снисходительности, которая не позволила бы детям использовать эту снисходительность во зло), должна явиться в будущем, после того как дети подрастут и сделаются разумнее, средством воздействия на них, а не побои, брань или другие унизительные гаказания.

§ 45. Что это так, всякий легко согласится, если только подумает над тем, в чем заключается цель разумного воспитания и чем оно определяется.

1. Кто не имеет власти над своими наклонностями, кто не в состоянии устоять против импульса удовольствия или

==441

страдания данной минуты и следовать голосу разума, указывающего, как нужно поступить, тот не обладает истинными принципами добродетели и деятельности и рискует оказаться ни на что не годным человеком. Эта выдержка, которая является противоположностью природной стихийности, должна приобретаться своевременно; привычка к ней, как истинная основа будущей жизнеспособности и счастья, должна внедряться в душу как можно раньше, уже с первых проблесков сознательности и понимания у детей, и тот, кто следит за их воспитанием, должен ее укреплять в них со всей тщательностью и всеми возможными средствами.

§ 46.2. С другой стороны, если душа ребенка слишком придавлена и принижена, если его ум пришиблен и сломлен слишком строгим обращением, он теряет всю свою силу и энергию и оказывается в еще худшем состоянии, чем в первом случае. Ибо своенравные юноши, отличающиеся живостью и умом, выходят иногда на правильную дорогу и таким образом становятся дельными и крупными людьми; но пришибленные, робкие и вялые души и духовно неразвитые люди вряд ли в состоянии когда-либо подняться и очень редко чего-либо достигают. Избегать той и другой опасности — большое искусство, и тот, кто нашел способ сохранить душу ребенка непринужденной, деятельной и свободной и в то же время удерживать ребенка от многих вещей, к которым его влечет, и направлять его к тому, что ему не совсем нравится, тот — скажу я — постиг, как примирить эти кажущиеся противоречия, тот, по моему мнению, овладел действительным секретом воспитания.

§ 47. Обычный метод воздействия телесным наказанием и розгой, который не требует ни усилий, ни много времени, этот единственный метод поддержания дисциплины, который широко признан воспитателями и доступен их пониманию, является наименее пригодным из всех мыслимых приемов воспитания, так как он приводит к обоим упомянутым вредным последствиям; а они, как мы показали, представляют собой Сциллу и Харибду22, которые с той или другой стороны губят всякого, кто сворачивает с правильного пути.

§ 48.1. Этот вид наказания совсем не способствует преодолению нашей естественной склонности предаваться физическим и мимолетным удовольствиям и всячески избегать страданий, а скорее поощряет эту склонность и тем самым укрепляет в нас то, что является корнем всех порочных поступков и отступлений от правильной жизни.

==442

В самом деле, какой другой мотив, кроме чувственного удовольствия или страдания, руководит ребенком, который только из страха быть высеченным, вопреки своему влечению корпит над книгой или воздерживается есть нездоровый плод, в котором находит удовольствие? В данном случае он только отдает предпочтение большему физическому удовольствию или избегает большего физического страдания. И что, собственно, значит — регулировать его поступки и направлять его поведение, используя подобные мотивы? Разве это не значит — спрошу я вас — поощрять в нем то самое начало, искоренение и уничтожение которого является нашей задачей? Я не могу поэтому признать полезным для ребенка какое бы то ни было наказание, при котором стыд пострадать за совершенный поступок не действует на него сильнее, чем само страдание.

§ 49.2. Этот метод исправления естественно порождает в ребенке отвращение к тому, что воспитатель должен заставить его полюбить. Как легко наблюдать такое явление, что дети, которым раньше нравились те или другие вещи, начинают их ненавидеть, потому что из-за этих вещей они подвергаются побоям, брани и мучениям! И в этом нет ничего удивительного, так как и взрослых людей нельзя подобными приемами заставить полюбить что-нибудь. В самом деле, какой человек не проникся бы отвращением к самому невинному развлечению, хотя бы само по себе оно было для него безразличным, если бы его заставляли развлекаться побоями и бранью? Или подвергли бы такому же обращению за некоторые особенности в его манере развлекаться? Это было бы вполне естественно. Неприятная обстановка обычно отравляет самые невинные вещи, которые с нею связаны: один только вид чашки, из которой вы обычно принимаете отвратительное лекарство, вызывает у вас тошноту, и ничто находящееся в этой чашке уже не будет доставлять вам удовольствие, хотя бы она была исключительно чиста и красива и сделана из дорогого материала.

§ 50.3. Такой род рабской дисциплины создает рабский характер. Ребенок подчиняется и притворяется послушным, пока над ним висит страх розги; но как только этот страх отпал и ребенок, в отсутствие наблюдающего глаза, может рассчитывать на безнаказанность, он дает еще больший простор своей естественной наклонности, которая, таким образом, нисколько не изменяется, а, напротив, лишь становится в нем значительно сильнее и обычно по-

==443

еле такого насильственного сдерживания прорывается с еще большей силой.

§ 51.4. Или же: если строгость, доведенная до крайней степени, берет верх и приводит к исцелению от ранее прорывавшейся скверной наклонности, то этот результат часто достигается за счет насаждения другого, худшего и более опасного недуга — душевной пришибленности, и тогда вместо неорганизованного юноши вы будете иметь слабоумное и жалкое существо, которое, правда, нравится глупым людям своей противоестественной скромностью, так как оно не шумит и не причиняет беспокойства, но в конце концов, вероятно, окажется неприятным для своих друзей и на всю жизнь останется бесполезным и для себя и для других.

'§ 52. Побои и все прочие виды унижающих телесных наказаний не являются подходящими дисциплинарными мерами при воспитании детей, которых мы хотим сделать разумными, добрыми и талантливыми людьми; эти меры следует поэтому применять очень редко, и притом только по серьезным основаниям, и лишь в крайних случаях. С другой стороны, нужно тщательно избегать поощрения детей путем награждения их вещами, которые им нравятся. Кто дает своему сыну яблоко, или пряник, или какой-либо другой из наиболее любимых им предметов этого рода с целью заставить его сидеть за книгой, тот только поощряет его любовь к удовольствиям и потворствует этой опасной склонности, которую надлежало бы всеми средствами обуздывать и подавлять в нем. Вы никогда не сможете рассчитывать научить его управлять своим влечением, если, ставя ему преграды в одном случае, вы компенсируете это разрешением удовлетворить то же влечение в другом случае. Чтобы сделать из него хорошего, разумного и добродетельного человека, нужно научить его противостоять своим влечениям и отказывать в удовлетворении своему Пристрастию к богатству, щегольству, лакомству и прочему, когда разум советует, а долг требует противоположного. Но когда вы побуждаете его делать что-нибудь полезное, даря ему деньги, или вознаграждаете за утомительное сидение за книгой удовольствием от лакомого кусочка, когда вы обещаете ему кружевной галстук или изящный костюм за исполнение какой-либо из его мелких обязанностей, то разве, предлагая ему все это в виде награды, вы не допускаете только, чтобы эти хорошие вещи стали его целью, и разве тем самым вы не поощряете его страсть к этим вещам, не приучаете его видеть в них свое

==444

счастье? Так неправильно люди пользуются наградами и наказаниями, чтобы заставить детей проявить усердие в грамматике, в танцах и в некоторых других подобных предметах, не имеющих большого значения для их счастья или полезности в их жизни, и тем самым жертвуют добродетелью детей, извращают правила их воспитания и приучают к роскоши, чванливости, жадности и т. п. Ибо, потворствуя таким образом этим дурным наклонностям, которые они должны были бы ограничивать и подавлять, они закладывают основу будущих пороков, которых можно избежать, лишь обуздывая наши желания и с ранних лет приучая их подчиняться разуму.

§ 53. Я не хочу этим сказать, что нужно лишать детей тех удобств и удовольствий жизни, которые не причиняют вреда их здоровью или добродетели. Напротив, я желал бы, чтобы их жизнь стала насколько возможно приятной и веселой для них и чтобы они в полной мере пользовались всем, что может доставить им невинные удовольствия, однако с тем условием, чтобы они получали эти удовольствия только как результат построенных на взаимном уважении и признании их отношений с родителями и воспитателями. Но никогда не следует ни предлагать, ни доставлять им эти удовольствия в виде награды за выполнение той или другой обязанности, к которой они питают отвращение и которой они бы не исполняли добровольно без этого соблазна.

§ 54. Но вы скажете: «Если, с одной стороны, устранить розгу, а с другой — эти маленькие поощрения, которыми можно их привлечь, то как же тогда управлять детьми?» Устраните надежду и страх, и тогда исчезнет всякая дисциплина. Я согласен, что добро и зло, награда и наказание — единственные мотивы для разумного существа: это — шпоры и вожжи, которыми побуждается к работе и направляется все человечество, и поэтому они должны применяться также к детям. Ибо я советую родителям и воспитателям всегда помнить, что с детьми следует обращаться как с разумными существами.

§ 55. Я признаю, что, если мы хотим влиять на детей, нужно обещать им награды и предупреждать их о наказании. Ошибка, по-моему, заключается в том, что применяемые обычно награды и наказания плохо выбираются. Я полагаю, что телесные страдания и телесные удовольствия, когда они превращаются в награды или наказания, которыми рассчитывают воздействовать на детей, дают дурные результаты; ибо, как я уже сказал выше, они толь-

==445

ко усиливают и укрепляют те наклонности, подчинение и подавление которых является нашей задачей. Какое начало добродетели вы закладываете в ребенке, если отказ в удовлетворении его желания вы искупаете тем, что предлагаете ему взамен этого другое удовольствие? Это значит лишь расширять круг его влечений и приучать его перебрасываться с одного предмета на другой. Если ребенок требует с плачем, чтобы ему дали какой-либо вредный и опасный плод, вы покупаете его спокойствие тем, что даете ему менее вредное лакомство. Этим вы, может быть, сохраняете ему здоровье, но портите душу и расстраиваете ее еще больше. Ибо вы меняете здесь только объект, но продолжаете потворствовать его желанию и соглашаетесь, что оно должно быть удовлетворено; а в этом именно, как я уже показал, лежит корень зла, и, пока вы не добьетесь того, чтобы он был способен отказываться от этого удовлетворения, ребенок может оставаться в данную минуту спокойным и вести себя как следует, но самая болезнь не исцелена. Поступая таким образом, вы поощряете и культивируете в нем то, что является источником всех зол и что при первом же случае — это можно сказать с уверенностью — прорвется еще более бурно, возбудит в нем еще более сильные желания, а вам причинит еще большее беспокойство.

§ 56. Те награды и наказания, посредством которых мы должны держать детей в порядке, совсем другого рода» и они-то обладают такой силой, что раз нам удалось добиться эффекта от них — дело, по моему мнению, уже сделано, и трудность преодолена. Честь и позор являются самыми могущественными стимулами души, когда она уже способна ценить их. Если вам удалось научить детей дорожить доброй репутацией и страшиться стыда и позора, вы вложили в них правильное начало, которое будет всегда проявлять свое действие и склонять их к добру. Но меня спросят: как же это сдел-ать? Сознаюсь, что на первый взгляд это не лишено некоторой трудности; но я считаю, что эта задача заслуживает того, чтобы поискать путей ее осуществления и, найдя эти пути, по ним следовать, ибо в этом я вижу великий секрет воспитания.

§ 57. Во-первых, дети (быть может раньше, чем мы думаем) очень чувствительны к похвале и одобрению. Им доставляет удовольствие, если их уважают и ценят, особенно родители и те, от крго они зависят. Поэтому, если** отец ласкает и хвалит их, когда они ведут себя хорошо, и показывает внешнюю холодность и невнимание к ним,

==446

когда они ведут себя дурно, и если одновременно подобным же образом проявляют себя по отношению к ним мать и прочие окружающие, то потребуется немного времени, чтобы сделать детей чувствительными к этой разнице в отношениях; я не сомневаюсь, что этот метод обращения с детьми, если его держаться неуклонно, будет сам по себе оказывать большее действие, чем угрозы и побои, которые теряют свою силу, когда они становятся привычными, и делаются неприемлемыми, когда не сопровождаются чувством стыда; поэтому они должны быть исключены из обихода и применяться лишь в одном, указанном ниже случае, когда дело дошло до крайности.

§ 58. Но во-вторых, чтобы глубже внедрить в сознание детей понятия чести и позора и чтобы придать последним больше веса, необходимо, чтобы эти отличные друг от друга состояния всегда сопровождались приятными или неприятными вещами — не в качестве специальных наград или наказаний за тот или другой поступок, а как обязательно причитающихся и всегда выпадающих на долю тех, кто своим поведением поставил себя в положение человека достойного или недостойного похвалы. Такой способ обращения с детьми может в максимально мыслимой степени привести их к убеждению, что человек, которого хвалят и отличают за хорошее поведение, обязательно встретит и любовь и ласку со стороны каждого, а в результате этого он будет иметь и всякие другие хорошие вещи; и наоборот, кто своим дурным поведением вызывает неуважение к себе и не заботится о сохранении хорошей репутации, неизбежно станет предметом равнодушия и презрения, а следствием такого положения явится отсутствие всего, что могло бы доставить ему удовлетворение или удовольствие. Таким образом, объекты желаний превращаются в фактор, способствующий добродетели, поскольку твердый опыт учит детей с самого начала, что предметы, доставляющие удовольствие, принадлежат и достаются лишь тем, кто пользуется хорошей репутацией. Если вам удастся таким путем заставить их испытывать чувство стыда от своих недостатков (а я бы охотно ограничил этим лее наказания) и находить удовольствие в том, что о них хорошо думают, то вы будете в состоянии делать с ними что хотите, и они полюбят все пути добродетели.

§ 59. Большая трудность заключается здесь, по моему мнению, в глупости и испорченности слуг, которым трудно помешать действовать в этих случаях вразрез с намерениями отца или матери. Дети, которым родители выразили

==447