Часть 2.

данного кому бы то ни было слова, что любая секта может низвергнуть государя с его трона, что власть должна принадлежать только им. Подобные вещи, высказанные столь обнаженно и откровенно, сразу бы возбудили гнев правителя и тотчас обратили бы взоры всего государства на это зло, пригревшееся у него на груди, заставив позаботиться о том, чтобы оно не распространилось дальше. Однако находятся такие, которые другими словами говорят то же самое. Ибо что иное имеют в виду те, кто утверждает, что не следует соблюдать честного слова, данного еретикам? Иными словами, они хотят получить привилегию нарушать вообще всякое честное слово, поскольку всех не принадлежащих к их сообществу объявляют еретиками или объявят таковыми, если им представится случай. А что означает требование лишать власти королей, отлученных от церкви? Конечно же намерение присвоить себе право лишать королей их власти, ибо право отлучать от церкви они хотят оставить только за своей иерархией18. Тезис «владение основано на милости божьей» в конце концов приведет к передаче любого владения защитникам этого тезиса, которые до такой степени самоуверенны, что не хотят даже ни доказывать, ни утверждать свое благочестие и свою правоверность. Поэтому они и им подобные, которые требуют для людей верующих, религиозных, ортодоксальных, т. е. для самих себя, каких-то привилегий в сравнении с остальными смертными и влияния в делах государства, которые под предлогом религии присваивают себе некую власть над людьми, не принадлежащими к их церковному сообществу и никак с ним не связанными, не могут иметь никакого права на терпимость со стороны правителя, равно как и те, кто отказывается призывать к терпимости по отношению ко всем не разделяющим их собственных религиозных взглядов. Ибо чему иному учат они и все им подобные, как не тому, что при любой представившейся возможности они обрушатся на права государства, на свободу и достояние граждан? И разве не требуют они только одного от правителя: предоставить им безнаказанность и свободу, пока не наберется у них достаточно сил и средств, чтобы отважиться на подобное?

В-третьих, не может получить право на терпимость к себе правителя та церковь, всякий вступающий в которую самим фактом своего вступления переходит на службу и в подчинение к другому государю. Ведь в таком случае правитель в своей стране, в своих городах предоставил бы место чужеземной власти и сам бы позволил из своих

==124

граждан готовить воинов против своего же государства. И ничем не может помочь этому злу то ничтожное и обманчивое различие, которое существует между церковью и двором, потому что оба они равно подчинены абсолютной власти одного и того же человека, который может в религиозных или имеющих к ним какое-то отношение делах под страхом вечных мучений в геенне огненной потребовать от людей своей церкви, более того — навязать им, все, что ему угодно19. Напрасно кто-то станет уверять, что он только по религии магометанин, в остальном же — верный подданный христианского правителя, если он признает в то же время, что обязан слепо повиноваться константинопольскому муфтию, который и сам беспрекословно noвинуется оттоманскому султану , изрекая сочиненные ему в угоду оракулы своей религии. Впрочем, иной раз живущий среди христиан турок более откровенно отрекается от христианского государства, признавая, что один и тот же человек возглавляет и церковь его, и государство.

В-четвертых, и, наконец, последнее: те кто признает существования божества, не имеют никакого права на терпимость. Ибо для атеиста ни верность слову, ни договоры, ни клятвы, т. е. все, на чем держится человеческое общество, не могут быть чем-то обязательным и священным, а ведь если уничтожить бога даже только в мыслях, то все это рухнет---И кроме того, разве может требовать для себя какой-то привилегии терпимости в делах религии тот, кто вообще своим атеизмом ниспровергает всякую религию? Что же касается остальных практических мнений, даже и не свободных от каких-то заблуждений, но если приверженцы их не требуют себе ни господства, ни безнаказанности в государстве, то не может быть каких-либо оснований отказать в терпимости той церкви, в которой они проповедуются.

Остается сказать несколько слов о тех сборищах, которые обычно считаются главным препятствием для доктрины веротерпимости, поскольку их обычно рассматривают как благодатную почву для мятежей и рассадник заговоров; да иной раз они такими и были, но не в силу каких-то особенных, только им присущих свойств, но из-за того невыносимого положения, к которому приводили подавление свободы или ее недостаточность. Эти обвинения сразу бы прекратились, если бы был закон, предоставляющий право веротерпимости тем, кому это нужно, закон, который все церкви должны были бы проповедовать и положить в основание своей свободы, закон, который бы гласил, что

==125

следует проявлять терпимость к несогласным с тобой в вере, что никто не должен в делах религии испытывать принуждение со стороны закона и вообще подвергаться какому бы то ни было насилию. Если бы такой закон был установлен, то исчез бы всякий повод для раздоров и восстаний во имя свободы совести. А как только исчезнут эти причины волнений и вражды, не останется ничего, что делало бы эти собрания менее миролюбивыми, чем остальные, и мешало бы им быть далекими от всяких политических смут. Но рассмотрим все пункты обвинения.

Ты скажешь: собрания и всякого рода сборища людей опасны для государства и представляют угрозу для гражданского мира. Отвечаю: есяи бы это·было так, то почему же ежедневно собираются на рынке, почему — в судах, почему — в коллегиях, почему собираются толпы в городах? Ты скажешь: так ведь это гражданские собрания, а те, о которых идет речь,— церковные. Отвечаю: так что же, выходит, что эти собрания, более всех прочих далекие от занятий гражданскими делами, более других годятся для того, чтобы возбуждать волнения в государстве? Ты скажешь: гражданские собрания — это собрания людей, придерживающихся различных религиозных взглядов; церковные же — собрания единомышленников. Отвечаю: так что же, придерживаться одинаковых взглядов в делах религии и спасения души означает вступать в заговор против государства? Да и согласие их не уменьшается, а увеличивается по мере того, как уменьшается свобода публичных собраний. Ты скажешь: в гражданское собрание доступ свободен любому человеку, а встречи верующих предоставляют более удобное место для тайных и конспиративных совещаний. Отвечаю: во-первых, не все гражданские собрания, как, например, коллегии, открыты для каждого; а во-вторых, если некоторые устраивают тайные сходки с религиозными целями, то кого же, собственно, нужно здесь винить: тех, кто стремится собраться вместе, или тех, кто запрещает общественные собрания? Ты скажешь: общность религиозных обрядов особенно тесно связывает людские души, а потому особенно опасна. Отвечаю: если так, то почему же правитель не страшится своей церкви и не запрещает ее собраний, как угрожающих ему? Ты скажешь: а потому, что он сам является и участником их, и главой. Отвечаю: а разве он не является также и частью самого государства, и главой всего народа? Скажем уж лучше правду: он страшится других церквей и не страшится своей, потому что последней он благоволит и покро-

==126

вительствует, к остальным же суров и безжалостен. Одни для него — дети, которым он прощает все, даже баловство, другие же — рабы, наградой которым за безупречную жизнь чаще всего служат каторга, тюрьма, лишение прав, конфискация имущества; одних он лелеет, других по любому поводу подвергает побоям. Пусть положение изменится, пусть пользуются они в гражданских делах одинаковыми правами с остальными гражданами, и ты сразу же увидишь, что не нужно больше страшиться религиозных собраний: ведь если люди и помышляют иной раз о заговоре, то к этому побуждает не религия — заговорщиков, а страдание — угнетенных. Власть справедливая и сдержанная повсюду чувствует себя спокойно и не боится опасности; те же, кто угнетен несправедливой и тиранической властью, всегда будут сопротивляться. Я знаю, что часто происходят восстания, и большей частью — во имя религии. Но и во имя же религии подданные обычно подвергаются гонениям и несправедливым преследованиям. Поверь мне, что не в силу каких-то особых нравов, присущих некоторым церквам, как и любым религиозным сообществам; таковы вообще люди, и повсюду они стонут под неправым бременем и стремятся сбросить ярмо, слишком тяжело давящее их. Но оставим на время религию и предположим, что установят дискриминацию людей по телесному облику, и те, у кого волосы черные или голубые глаза, не будут пользоваться равными правами с прочими людьми, не смогут свободно покупать и продавать, им будет запрещено занятие ремеслом, у родителей будет отнято право воспитания детей, им будет или вообще отказано в суде, или суд к ним будет несправедлив. Как ты думаешь, разве в таком случае не придется правителю испытывать такой же страх перед теми, кто объединился перед угрозой преследования только по цвету волос или глаз, какой он испытывает перед теми, кого объединила в сообщество религия? Одних людей объединяться в сообщества побуждают общие расходы и прибыли в каком-то предприятии, других — желание весело провести свой досуг, одних объединяет город и расположенные по соседству дома, других — религия и совместный культ, но только угнетение объединяет людей на восстание. Ты скажешь: так, значит, ты хочешь, чтобы культовые собрания происходили вопреки воле правителя? Отвечаю: почему вопреки? Ведь такие собрания и допустимы и необходимы. Ты говоришь: «вопреки воле правителя»; но это как раз и есть то, что я осуждаю, это и есть источник зла и наше несчастье.

==127

Чем хуже собрание людей в храме, чем в театре или в цирке? Толпа в храме отнюдь не порочнее и не опаснее театральной или цирковой. Все дело в конце концов сводится к тому, что эти люди становятся мятежными оттого, что с ними плохо обращаются. Уничтожь несправедливые правовые .различия, исправь законы, отмени смертную казнь, и все станет спокойным, и не будет никакой опасности и те, кто чужд религии правителя, будут тем более считать необходимым стремиться к миру в государстве, чем лучше будет их положение здесь в сравнении с тем, каким оно по большей части является в других местах; и все отдельные и друг с другом несогласные церкви станут, как бдительные стражи общественного спокойствия, внимательнее следить за обычаями друг друга, не допуская никаких мятежных помыслов, никаких изменений в форме правления, ибо они и желать ничего лучшего не могут, чем то, что они уже имеют,— равные права со всеми остальными гражданами, обеспечиваемые справедливой и знающей меру властью. А то, что главнейшей опорой для гражданской власти служит церковь, к которой принадлежит сам государь, происходит, как я уже показал, по той единственной причине, что ей благоволит правитель и благоприятствуют законы. Насколько же спокойнее станет государству, когда увеличится число его помощников, когда не станет никакой дискриминации граждан по религиозным причинам, когда все добрые граждане, к какой бы церкви они ни принадлежали, будут пользоваться равной благосклонностью государя и равным справедливым покровительством законов, чья суровость будет страшна одним лишь преступникам и тем, кто злоумышляет против мира в государстве!

И наконец: мы требуем прав, предоставленных всем остальным гражданам. Разрешается чтить бога по римскому обряду? Пусть будет разрешено и по женевскому21. Разрешается говорить по-латыни в суде? Пусть будет разрешено, кому это хочется, и в храме. Ведь в собственном доме можно преклонять колени, стоять, сидеть, как угодно двигаться, одеваться в белые или черные, длинные или короткие одежды? Так пусть и в церкви не будет недозволенным вкушать хлеб, пить вино, омываться водой; и вообще все, что в повседневной жизни по закону можно делать свободно, должно оставаться свободным и в религиозном культе для любой церкви. Пусть ничья жизнь и ничье тело не терпят от этого ни малейшего ущерба, ничей дом и ничье имущество не гибнут. Твоя церковь под-

==128

чинена власти пресвитеров; почему же церковь не может подчиняться епископам у тех, кому это нравится?22 Церковная власть, будь она в руках одного или многих, остается повсюду той же самой и не обладает правом по отношению к гражданским делам и никакой силой принуждения: ни богатства, ни годовые доходы не подлежат компетенции церковной власти. Общественная практика оправдывает допустимость церковных собраний и сходок; но если вы разрешаете их одной церкви или секте, то почему же не всем? Если на встречах верующих готовится что-то против общего мира и спокойствия, то это следует подавлять точно таким же образом, как если бы это произошло на рынке. Если во время церковной службы раздаются подрывные речи и призывы к мятежу, за это следует наказывать точно так же, как если бы все эти преступные действия совершались на площади. Такие собрания не должны быть прибежищем для заговорщиков и преступников, и, напротив, собрание людей в храме так же позволительно, как и в судебной палате, и не может быть поставлено в вину одним гражданам больше, чем другим; а ненавидеть или подозревать любого следует только за его собственную вину, а не за чужие недостатки. Мятежники, бандиты, убийцы, разбойники, грабители, развратники, клеветники, негодяи и им подобные должны подвергаться осуждению и наказанию, к какой бы церкви, придворной или нет, они ни принадлежали. Те же, чье учение миролюбиво, чьи нравы чисты и безупречны, пусть пользуются такими же правами, что и остальные граждане. И если одним разрешаются собрания, торжественные сборища, праздничные церемонии, шествия и публичные богослужения, то с тем же правом все это должно быть разрешено и ремонстранту, и антиремонстранту, и лютеранину, и анабаптисту, и социнианину. Более того, если позволено быть правдивым и открыто сказать о том, что является взаимным долгом людей друг перед другом, то я считаю, что даже язычник, или магометанин, или иудей не должны отстраняться от государственной жизни по религиозным соображениям: ничего подобного не велит Евангелие, этого не желает церковь, которая (I Коринф. 5, 12—13) не судит тех, кто вне ее; не требует этого и государство, которое принимает и допускает [в свое лоно] людей только порядочных, миролюбивых, прилежных. Или заниматься торговлей ты язычнику позволишь, а молиться богу и почитать его запретишь? Иудеям предоставляется место для проживания и постройки собственных жилищ, почему же отказывают

5 Джон Локк, т. 3

==129

им в синагоге? Или учение их становится более ложным, культ -^ отвратительнее, согласие — опаснее в публичном собрании, чем в частных домах? А если все это необходимо предоставить иудеям и язычникам, неужели же положение христиан в христианском государстве должно быть хуже? Ты скажешь: именно так, ибо они слишком склонны к заговорам, бунтам и гражданским войнам. Отвечаю: уж не порок ли это самой христианской религии? Если это так, то конечно же христианская религия — самая худшая из всех религий и недостойна быть проповедуемой и вообще быть терпимой государством. Ведь если бы именно таков был ее дух, такова была природа самой христианской религии, делающие ее бунтовщической и враждебной гражданскому миру, то и та церковь, к которой благоволит правитель, когда-нибудь тоже стала бы небезопасной. Но да не произнесем мы подобных слов о религии, столь далекой от всякой алчности, честолюбия, раздоров, брани, земных страстей, самой скромной и миролюбивой из всех религий, которые когда-либо существовали. Значит, нужно искать иную причину зол, которые ставятся в вину религии. И если мы правильно оценим положение, нам станет ясным, что эта причина целиком сводится к тому, о чем сейчас идет речь. Не различие во взглядах, которого нельзя избежать, но нетерпимость к инакомыслящим, которой могло бы не быть, породила большинство распрей и войн, возникавших в христианском мире во имя религии. Церковные прелаты, увлекаемые корыстолюбием и жаждою власти, всячески подстрекали и побуждали правителя, часто охваченного безудержным честолюбием, и народ, живущий всегда во власти пустых суеверий, против инаковерующих и вопреки заветам Евангелия, вопреки требованиям 'человеколюбия призывали грабить и уничтожать схизматиков и еретиков, смешивая две несовместимейшие вещи — церковь и государство. А поэтому если люди, как это естественно, не могут больше терпеливо переносить того, что их лишают имущества, добытого честным трудом, что вопреки всякому человеческому и божественному праву делают их жертвой чужого насилия и грабежа, тем более если они вообще ни в чем другом не виновны и речь идет лишь о спасении души (а ведь это не имеет никакого отношения к гражданскому праву и касается лишь совести каждого человека, отчет же в этом должно давать одному лишь богу), то стоит ли в таком случае удивляться, что люди, которым опостылело угнетающее их зло, приходят наконец к убеждению, что на силу должно отвечать силою

К оглавлению

==130

и любыми средствами отстаивать права, дарованные им богом и природой, права, которые можно потерять только из-за какого-нибудь преступления, но не из-за религиозных убеждений. И действительно, так оно до сих пор и было, как о том более чем убедительно свидетельствует история, а разум говорит, что так будет и в дальнейшем, до тех пор, пока в умах правителей и народа будет сохраняться убеждение, что необходимо преследовать за религиозные взгляды, а те, кому следует быть глашатаем мира и согласия, будут всеми силами взывать к оружию и призывать к войне. Было бы удивительным, что правители терпят такого рода поджигателей и возмутителей гражданского мира, если бы не было ясным, что и они часто, не ограничиваясь участием в дележе добычи, используют произвол и нетерпимость других для приумножения собственного могущества. Ибо кто же не видит, что эти добрые люди являются слугами не столько Евангелия, сколько власти, и что они пресмыкаются перед честолюбием государей и господством власть имущих и всеми возможными средствами стремятся утвердить в государстве то, чего в ином случае они не смогли бы добиться в церкви,— тиранию. Именно в этом главным образом проявилось согласие церкви и государства, между которыми вообще бы не было разногласия, если бы они держались в своих границах и забота одного была бы только о мирских благах граждан, другой — о спасении их души. Но «стыд — оскорбленье такое»23. Да сотворит так всемогущий Господь, что когда-нибудь станут проповедовать Евангелие мира, что гражданские правители будут больше озабочены тем, чтобы их собственная совесть была бы в согласии с божеским законом, и меньше — тем, чтобы чужую совесть связать законами человеческими, подобно отцам отечества направляя все свои усилия и помыслы на приумножение общего гражданского благосостояния всех чад своих, если только те не распущенны, не несправедливы, не зложелательны. А мужи церкви, объявляющие себя последователями апостолов, пусть, следуя по пути апостольскому, отбросят заботы политические и все усилия мирно и терпеливо устремят только на спасение души! Прощай.

Может быть, нелишне добавить здесь несколько слов о ереси и схизме. Магометанин не является и не может быть для христианина ни еретиком, ни схизматиком, и если бы кто из христианской веры перешел в исламскую, он тем самым не стал бы еретиком или схизматиком, 5*

==131

но отступником и неверным. Это бесспорно. Отсюда очевидно, что люди, исповедующие другую религию, не могут быть ни еретиками, ни схизматиками.

Таким образом, необходимо разобраться в том, что значит исповедовать одну и ту же религию. Очевидно, что к одной и той же религии принадлежат те, у кого одинаковы законы веры и культа; те же, у кого нет общего закона веры и культа, принадлежат к разным религиям. Поскольку все, что относится к этой религии, содержится в этом законе, то те, кто сходится на этом законе, естественно, сходятся и на одной религии, и наоборот. Так, турки и христиане принадлежат к разным религиям, потому что одни признают за закон своей религии Священное писание, а другие — Коран. Точно на таком же основании различные религии могут называться христианскими; католики и лютеране, хотя и те и другие вполне христиане, поскольку исповедуют веру во имя Христово, тем не менее не принадлежат к одной религии, потому что последние признают за закон и основание своей религии только Священное писание, первые же к Священному писанию присоединяют и традицию, и папские декреталии и все это рассматривают как закон своей религии. Так называемые христиане св. Иоанна и женевские христиане24 принадлежат к разным религиям, хотя и те и другие называют себя христианами, потому что последние в качестве закона своей религии признают Священное писание, а первые — еще и некоторые традиции. Из вышесказанного следует: (1) что ересь есть разделение церковного сообщества communio}, которое произошло среди людей одной и той же религии из-за догматов, не входящих в сам закон этой религии;-

(2) что у тех, кто признает в качестве закона веры только Священное писание, ересь есть разделение, происшедшее в христианском сообществе из-за догматов, не выраженных в ясных словах Священного писания. Это разделение может происходить двояко: 1. Когда большая или более могущественная благодаря покровительству правителя часть церкви отделяется от остальных, выбрасывая и исключая этих последних из сообщества, поскольку они отказываются верить в некоторые догматы, не содержащиеся в словах Священного писания. Ни малочисленность отлученных, ни авторитет правителя не могут сделать кого-либо виновным в ереси, но только тот еретик, кто из-за такого рода споров раскалывает цер-

==132

ковь, изобретает и придумывает поводы для расхождений и самовольно приводит к расколу.

2. Когда кто-нибудь отделяется от церковного сообщества на том основании, что там не допускается открытая проповедь некоторых догматов, не выраженных в ясных словах Священного писания.

В обоих случаях это еретики, ибо они заблуждаются в самых основополагающих вещах, и заблуждаются сознательно и упорно. Ведь те, кто положил в качестве единственного основания своей веры Священное писание, тем не менее кладут еще и иное основание — положения, которых нигде нет в Священном писании; и так как другие не желают признать за необходимые и основополагающие эти выдуманные и привязанные к Священному писанию мнения и опираться на них, они, изгоняя несогласных или отходя от них, приводят к расколу. И ничего не значат слова, будто их убеждения и символы веры согласны со Священным писанием и верою в него; ведь если бы они были выражены словами Священного писания, то не возникало бы и никакого вопроса, поскольку все признают, что такие слова являются боговдохновенными, а потому и основополагающими. А если ты скажешь, что эти твои символы веры, признания которых ты требуешь, суть выводы из Священного писания, ты поступишь справедливо, если веришь и исповедуешь то, что, по твоему убеждению, согласуется с законом веры, т. е. со Священным писанием, но ты поступишь и очень плохо, если хочешь навязать эти символы другим, для которых они не представляются бесспорными догматами Священного писания; и ты — еретик, если из-за того, что не является и не может быть основополагающим, приводишь к расколу. Я не думаю, чтобы кто-нибудь дошел до такого безумия, что осмелится свои заключения и толкования Священного писания выдавать за боговдохновенные и символы веры, сочиненные по узким меркам собственного разума, равнять с авторитетом Священного писания. Я знаю, существуют некоторые положения, столь очевидно согласные со Священным писанием, что никто не мог бы сомневаться в их происхождении из него, и из-за них, следовательно, не может произойти никаких разногласии. Но ты не должен навязывать другому как обязательный символ веры то, что тебе представляется логично следующим из Священного писания только из-за твоей убежденности в согласии этого с законом веры. В таком случае ты сам должен бы признать справедливым, что и тебе с тем же правом будут навязывать чужие мнени

133

и ты будешь вынужден принимать и исповедовать различные и противоречащие друг другу догматы лютеран, кальвинистов, ремонстрантов, анабаптистов и других сект, навязываемые обычно сочинителями разных символов, систем и исповедей своим последователям и изображаемые ими как обязательные и истинные выводы из Священного писания. Я не могу не удивляться наглости тех несчастных, которые полагают, что они могут яснее и понятнее сказать о необходимом для спасения души, чем это мог бы сделать в своей вечной и бесконечной мудрости дух святой.

О ереси сказано достаточно; этот термин в общем употреблении применяется лишь к догматике. А теперь нужно сказать о схизме — пороке, родственном ереси. И то и другое слово, как мне кажется, обозначает раскол в церковном сообществе, необоснованно происходящий из-за вещей необязательных. Но так как «обычай, тот, что дик-

" 9є

тует и меру, и вкус, и закон нашей речи» , закрепил употребление слова «ересь» за заблуждениями в вере, а слова «схизма»— за заблуждениями в культе и организации, придется говорить о них, имея в виду это различие.

Таким образом, схизма по вышеуказанным соображениям есть не что иное, как раскол в церковном сообществе, происшедший из-за тех или иных необязательных разногласий в религиозном культе или церковной организации. Ни в культе божества, ни в церковной организации для христианина ничто не может быть обязательным, кроме того, что в ясных словах предписал Христос-законодатель и предписали святые апостолы по внушению духа святого.

Скажу одним словом: тот, кто не отрицает ничего из того, что в ясных словах провозглашает божественный глагол, кто не творит раскола из-за чего-то, что не содержится ясно в священном тексте, не может быть ни еретиком, ни схизматиком, хотя бы и осуждали его любые христианские секты и объявляли бы его или все, или некоторые из них отступником от истинной христианской религии.

Все это можно было изложить и лучше и подробнее, но для тебя при твоей проницательности достаточно и намека

ПРИМЕЧАНИЯ

ПОСЛАНИЕ О ВЕРОТЕРПИМОСТИ

(Epistola de tolerantia)

«Послание о веротерпимости» — страстное и глубокое произведение в защиту свободы совести как неотъемлемого права каждого человека — было написано Локком в 1685—1686 г. в Амстердаме и как бы подытожило его многолетнюю работу, вехами которой были и «Опыт о веротерпимости» (1667), и трактат начала 80-х годов «A Defence of Nonconformity» ( «Защита нонконформизма»). «Послание о веротерпимости» было опубликовано на латинском языке в Голландии в марте 1689 г. и в том же году переведено на голландский, французский и английский языки. В его заглавии Локк зашифровал и свое авторство, и имя адресата — своего друга, голландского теолога-ремонстранта (см. прим. 4) Филиппа ван Лимборха. На титульном листе первого издания было напечатано: Epistola de Tolerantia; ad Clarissimum Virum T.A.R. P. T. 0. L. A. scripta a P.A.P.O.I.L.А. Это означало: Epistola de Tolerantia; ad Clarissimum Virum, Theologiae apud Remonstratenses Professorem, Tyrannorum Osorem Limborchium.Amstelodamensem, scripta a Pacis Amico. Persecutionis Osore, lohanne Lockio, Anglo.

В этом произведении Локк, исходя из понятий гражданских интересов людей, юрисдикции государственной власти, простирающейся только на их гражданские права, а также определения церкви как добровольного человеческого сообщества, обосновывает широкую веротерпимость: никто не наделен властью предписывать другому свою веру. Говоря о мере терпимости, Локк указывает, что все приносящее вред государству и запрещаемое его законами не должно разрешаться и церкви. Он не признает терпимость в отношении тех, кто вступает в противоречие с моральными нормами, необходимыми для сохранения общества, кто сам не проявляет терпимость в вопросах религии или использует ее для получения привилегий и кто вообще отвергает существование бога. «Послание о веротерпимости», содержавшее программу предоставления гражданам свободы выбора и исповедания религии, требовавшее равноправия для различных религиозных общин и отделения церкви от государства, сразу же подверглось критическим атакам. Защищая свои взгляды, Локк опубликовал в 1690 и 1692 гг. отдельными изданиями второе и третье послания о веротерпимости и начал писать четвертое, которое осталось неоконченным и вышло в свет лишь в 1706 г. в посмертном томе его работ: Posthumous Works of Mr. John Locke.

На английский язык «Послание о веротерпимости» перевел с латинского Уильям Поппл (William Popple). Этот перевод долгое время воспроизводился во всех английских изданиях сочинений Локка. Своему переводу Поппл предпослал следующее обращение к читателю: ЧИТАТЕЛЮ

Нижеследующее письмо о веротерпимости, первоначально опубликованное в этом году в Голландии на латинском языке, уже переведено на голландский и французский языки. Такое общее и быстрое одобрение

может поэтому предвещать ему благоприятный прием в Англии. Конечно, я думаю, ни в одной стране не сказано об этом предмете столько, сколько в нашей. И все же, несомненно, ни один народ не нуждается так, как наш, в том, чтобы вопрос о веротерпимости обсуждался и дальше и чтобы в этой области было что-то сделано. Не только наше правительство пристрастно в делах религии, но и те, кто пострадал от этого пристрастия и поэтому пытаются в своих сочинениях защитить свои права и свободы, делают это большей частью на основе узких принципов, соответствующих только интересам их собственных сект.

Эта узость духа, проявляемая всеми сторонами, без сомнения, является главной причиной наших несчастий и беспорядков. Но каковы бы ни были эти причины, ныне настало время искать совершенного лекарства. Мы нуждаемся в более действенных средствах, чем те, которые мы использовали до сих пор для излечения наших недугов. Ни объявления терпимости, ни акты о включении, подобные практиковавшимся или проектировавшимся у нас до сих пор, не решают вопроса. Первые будут лишь полумерами, вторые увеличат зло.

Абсолютная свобода, справедливая и истинная свобода, равная и. беспристрастная свобода — вот в чем мы нуждаемся. И хотя об этом много говорилось и я сомневаюсь, чтобы этого не понимали, свобода, я уверен, вовсе не практиковалась ни нашими правителями в отношении народа вообще, ни враждующими партиями внутри народа по отношению друг к другу.

Поэтому я не могу не надеяться, что этот трактат, рассматривающий такую тему, хотя и кратко, однако более строго, чем любой из известных нам до сих пор трактатов, доказывающий как справедливость, так и полезность веротерпимости, будет сочтен весьма своевременным всеми людьми, чьи умы достаточно широки, чтобы предпочесть истинный интерес народа интересам партии.

Я перевел его на английский язык для тех, кто уже воодушевлен подобным образом, и для того, чтобы возбудить такой дух в тех, кто еще не воодушевлен. Сам трактат так короток, что не нуждается в более обширном предисловии. Поэтому я предоставляю его рассмотрению моих соотечественников и сердечно желаю, чтобы они могли использовать его согласно его явному назначению.

(Пер. А. С. Богомолова)

На русском языке «Послание о веротерпимости» публиковалось дважды (Локк Д. Избр. филос. произв. М., 1960. Т. 2; Английское свободомыслие: Д. Локк, Д. Толанд, А. Коллинз. М., 1981). В обоих этих изданиях печатался перевод А. С. Богомолова, сделанный с английского перевода У. Поппла. В настоящем томе впервые представлен перевод с латинского оригинала. Он выполнен Н. А. Федоровым с польского издания: John Locke. List o tolerancji. Krakow, 1963, содержащего параллельные латинский и польский тексты «Послания». При составлении примечаний учтены примечания, написанные А. А. Макаровским и Б. В. Мееровским для вышеуказанных русских изданий.

' В первом случае имеются в виду католики, во втором — протестанты.— 91.

2 Матф. 18, 20.- 98. "

3 В «Деяниях апостолов» ( 1&) рассказывается, как зфесские ремесленники ополчились против христианских проповедников, опасаясь, что новая религия лишит их прибыльного занятия: изготовления из серебра копий храма богини Артемиды (Дивны), считавшейся покровительницей города Эфеса.—99.

4 Ремонстранты, »ли арминиане,— протестантская секта, отколовшаяся от ортодоксальной кальвинистской церкви. Ее основателем был голландский богослов Якоб Арминий (1560—1609). Ремонстранты были несогласны с кальвинистским догматом об «абсолютном предопределении», допускали возможность спасения верою и благими делами и, следовательно, свободу воли.— 101.

5 Локк имеет в виду религиозно-абсолютистскую доктрину, согласно которой власть государю дана милостью божьей и он вправе распространять исповедуемую· им веру силой оружия.— 703.

В этом ироническом вопросе содержится намек на католическую и кальвинистскую церкви.— 106.

7 Согласно библейскому преданию, иудеи после смерти пророка Моисея и Иисуса Навина стали поклоняться Ваалу — главному богу древних финикийцев, за что и были наказаны своим богом Яхве.— 108.

8 Рационалистическая протестантская секта социниан, возникновение которой связано с деятельностью религиозных реформаторов Лелио Социна (1525—1562) и Фауста Сопина (1539—1604), отвергала догматы о предопределении, первородном грехе, святой Троице как противные разуму и Священному писанию и признавала лишь человеческую природу Христа. Даже «Акт о терпимости» (1689) не предоставлял социнианам религиозную свободу, которую они получили в Англии лишь в 1813 г.— 108.

9 Имеются в виду эпизоды из истории христианской церкви в IV в., когда собрания духовенства, угодливо приспосабливаясь к мнению очередного римского императора, выносили прямо противоположные решения касательно учения священника Ария, отрицавшего единосущность Христа и бога-отца.— 109.

Локк перечисляет английских монархов из династии Тюдоров (указываются годы правления): Генриха VIII (1509—1547), Эдуарда VI (1547-1553), Марию /(1553-1558), Елизавету I (1558-1603), с именами которых были связаны английская Реформация и Контрреформация, дальнейшее углубление Реформации и утверждение новой англиканской церкви.— 109.

" Как и в «Опыте о веротерпимости», здесь под «безразличными вещами» (res indiiferens) подразумеваются вещи и действия, по своему характеру не имеющие отношения к религии.— 111. г '2 Пастух, персонаж «Буколик» Вергилия (эклога 1).—114.

13 Имеются в виду порядки, сложившиеся в кальвинистской Женеве, где городские власти осуществляли политику, угодную кальвинистской церкви, в частности жестоко преследовали инакомыслящих.— 115.

14 Имеются в виду американские индейцы.— US.

15 Квинт Гораций Флакк. Сатиры. Кн. I 1, 69—70//Соч. M., 1970.- 116.

к16 Имеется в виду содержащийся в Пятикнижии Моисея (первых пяти книгах Ветхого завета) свод законов, которым, в частности, строго запрещалось иудеям поклоняться другим богам, кроме Яхве.— 776. '7 См.: Втор. 2, 10-12.- 118.

18 Этим правом пользовался глава римско-католической церкви.—

m.

19 На основании изложенных мотивов Локк считал, что терпимость не может распространяться не только на магометан, но и на католиков.— 125.

20 Муфтий — мусульманский (магометанский) правовед-богослов. Оттоманская, или Османская, империя — название турецкого государства, основанного султаном Османом I в конце XIII — начале XIV в.— 125.

21

Имеется в виду кальвинистское богослужение, отличающееся от римско-католического.— 128.

22 Во главе церковных общин просвитериан, английских кальвинистов, стояли выборные старейшины-пресвитеры. В государственной же англиканской церкви, утвердившейся в Англии в результате Реформации, сохранялась власть епископов.— 129.

23 Овидий. Метаморфозы. М., 1977. Кн. I 758.— 131.

24 Христиане св. Иоанна, или мандеи,— гностическая религиозная секта, возникшая в I или II в. в Месопотамии. В учении мандеев видное место отводилось Иоанну Крестителю, которого почитали как пророка, указавшего путь в царство света. Женевские христиане — кальвинисты.— 132.

25 Квинт Гораций Флакк. Наука поэзии 71—72//Соч. M., 1970.— 134.