Часть 5.

определенной высоты, на которой ее тело могло бы постепенно охладевать.  Природа, будучи предоставлена своим собственным силам, даже в  состоянии хаоса проявляет свои богатые возможности, а следующее за  этим развитие являет столь прекрасные связи и согласия для общей  пользы творения, что даже в вечных и неизменных законах, коим  подчинены присущие ей свойства, они с полной достоверностью  свидетельствуют о том великом бытии, в котором они в своей  взаимной зависимости соединяются в общую гармонию. Сатурн  многим обязан своему кольцу: оно удлиняет его день и при наличии  столь большого числа спутников так ярко светит ночью, что там легко  забывают об отсутствии Солнца. Но следует ли поэтому отрицать, что  общее развитие материи на основании механических законов, не  нуждаясь ни в чем, кроме ее общих свойств, оказалось в состоянии  создать условия, приносящие пользу разумному творению? Все  существующее порождено одной причиной — разумом божьим;  поэтому оно может иметь только такие последствия, которые приводят  к представлению о совершенстве той же божественной идеи.

Попытаемся определить теперь время вращения этого небесного  тела вокруг своей оси на основании данных, которые предоставляет  нам приведенная гипотеза об образовании кольца (18). Так как все  движение частиц кольца есть движение, производное от вращения  Сатурна вокруг своей оси, на поверхности которого они раньше  находились, то наибольшая скорость, какой обладают эти частицы,  совпадает с наибольшей скоростью обращения, какое имеет место на  поверхности Сатурна; а это значит, что скорость, с какой движутся частицы кольца на  внутреннем его краю, равна той скорости, какой обладает планета на  своем экваторе. Но эту скорость легко определить исходя из скорости  одного из спутников Сатурна, поскольку эта скорость пропорциональна квадратным корням из чисел, выражающих расстояния от  центра планеты. Из найденной скорости прямо получается время  обращения Сатурна вокруг своей оси: оно составляет шесть часов,  двадцать три минуты и пятьдесят три секунды. Это математическое  исчисление неизвестного нам движения небесного тела,

==188

представляющее собой, быть может, единственное в своем роде  предсказание в естествознании, ждет своего подтверждения от  будущих наблюдателей. Существующие в настоящее время телескопы  не настолько увеличивают изображение Сатурна, чтобы можно было  обнаружить предполагаемые на его поверхности пятна, по смещению  которых можно было бы судить о вращении Сатурна вокруг своей  оси. Но подзорные трубы, вероятно, не достигли еще всего того  совершенства, какого можно ожидать от них и какое нам как будто  обещает усердие и умение мастеров. Если наши предположения когданибудь подтвердятся на деле, то какой степени достоверности достигла  бы тогда теория Сатурна и какой степени вероятия заслужила бы вся  система, построенная на тех же основаниях! Период суточного  обращения Сатурна указывает нам и на соотношение между центробежной силой на его экваторе и силой тяжести на его поверхности;  первая относится ко второй, как 20:32. Таким образом, сила тяжести  лишь на 3/5 больше центробежной силы. Эта столь большая пропорция  необходимо вызывает весьма значительную разницу в величине  диаметров этой планеты, и можно было бы предположить, что,  поскольку эта разница столь значительна, она должна бросаться в  глаза, даже если наблюдают эту планету в слабом телескопе; но в  действительности этого нет. Такое обстоятельство могло бы нанести  теории серьезный удар, однако основательное исследование полностью  устраняет это недоразумение. Согласно гипотезе Гюйгенса,  считающего, что сила тяжести внутри планеты повсюду одинакова,  отношение разности диаметров к экваториальному диаметру вдвое  меньше, чем отношение центробежной силы к силе тяжести на полюсах.  Так, например, у Земли центробежная сила на экваторе равна 1/289  силы тяжести на полюсах, поэтому, согласно гипотезе Гюйгенса(19),  диаметр экваториальной плоскости должен быть на 1/578 больше  земной оси. Причина этого заключается в следующем: согласно  допущению, внутри Земли сила тяжести на любом расстоянии от  центра одинакова с силой тяжести на поверхности, центробежная же  сила по мере приближения к центру уменьшается и потому не везде  равна 1/289 силы тяжести; все

==189

уменьшение веса столба жидкости в экваториальной плоскости равно не  1/289, а лишь половине этой величины, т. е. 1/578 По гипотезе  Ньютона, напротив, центробежная сила, вызываемая вращением  вокруг оси, имеет во всей экваториальной плоскости вплоть до центра  одинаковое отношение к силе тяжести в данном месте, гак как сила  тяжести внутри планеты (если допустить, что плотность ее повсюду  одинакова) уменьшается по мере удаления от центра в той же  пропорции, что и центробежная сила; поэтому последняя всегда равна  1/289 первой. Это приводит к уменьшению веса жидкого столба в  экваториальной плоскости, а также к повышению его на 1/289. Эта  разница между диаметрами увеличивается по данной теории еще и  оттого, что при укорочении оси частицы приближаются к центру и  поэтому увеличивается сила тяжести; при удлинении же  экваториального диаметра частицы удаляются от того же центра, а  потому уменьшается их тяжесть. По этой же причине ньютоновский  сфероид настолько сплющивается, что разница между диаметрами  увеличивается от 1/289 до 1/230.

Вот почему диаметры Сатурна должны были бы находиться друг к  другу еще в большем отношении, чем 20 к 32; их отношение должно  было бы составить почти 1:2. Эта разница настолько велика, что и при  самом небольшом внимании ее нельзя было бы не заметить, каким бы  незначительным ни казался Сатурн в телескопе. Однако из этого  явствует лишь то, что совершенно неправильно предполагать, будто  плотность у Сатурна везде одинаковая, хотя по отношению к Земле  такое допущение представляется более или менее правильным. Вполне  вероятно, что у той планеты, большая часть массы которой состоит из  легчайших веществ, более тяжелые вещества, до того как планета  затвердевает, имеют большую возможность опуститься к центру  соответственно своей тяжести, чему тех небесных тел, у которых  гораздо более плотное вещество замедляет опускание частиц, и они  затвердевают раньше, чем может произойти это опускание. Таким  образом, если признать, что плотность массы внутри Сатурна  возрастает по мере приближения к центру, то тяжесть соответственно  уже не убывает, а возрастающая плотность возмещает недостаток  частиц,

К оглавлению

==190

 расположенных над находящейся внутри планеты точкой и своим  притяжением не влияющих на ее тяжесть*. Когда эта повышенная  плотность наиболее глубоко расположенных веществ очень велика, то  тяжесть, убывающая внутри планеты по направлению к центру,  становится по законам притяжения почти везде одинаковой, а отношение  диаметров приблизительно совпадает с гюйгенсовским, всегда  составляющим половину отношения центробежной силы к силе  тяжести; и так как отношение этих сил друг к другу было 2:3 , то  разность диаметров этой планеты будет равна не 1/3, а 1/6  экваториального диаметра; наконец, указанная разность остается  скрытой еще потому, что Сатурн, ось которого всегда наклонена на  31° к плоскости его орбиты, никогда не располагается относительно  своего экватора так, как Юпитер; из-за этого указанная выше разность  уменьшается, по-видимому, почти на 1/3. При таких обстоятельствах и  в особенности при столь значительной удаленности этой планеты легко  понять, что сплющенную форму ее тела не так легко заметить, как это  можно было бы предположить; тем не менее астрономия, успехи  которой зависят главным образом от усовершенствования  инструментов, со временем, быть может, в состоянии будет открыть с их  помощью столь удивительную особенность Сатурна, если я не  слишком обольщаюсь.

То, что я говорю о фигуре Сатурна, в науке о небе можно в  известной степени отнести ко всем планетам. Юпитер, у которого, по  точному расчету, отношение силы тяжести к центробежной силе на его  экваторе равно по крайней мере 9 1/4:1, должен был бы по учению  Ньютона иметь разницу между осью и экваториальным диаметром,  превышающую 1/9, если бы плотность его массы была повсюду  равномерна. Однако Кассини(20) нашел эту разницу равной лишь 1/16,  а Паунд(21) —1/12, порою —1/14, ____________ * Ибо по ньютоновским законам притяжения тело, находящееся  внутри шара, притягивается лишь той частью этого шара, которая  заключается в сфере, описанной вокруг центра радиусом, равным  расстоянию от данной части до центра. Расположенная вне этой сферы  концентрическая часть ввиду равновесия ее притяжении, уничтожающих  друг друга, никак не влияет на тело — не приближает его к центру и не  удаляет его от центра.

==191

все эти различные наблюдения, расхождение между которыми  свидетельствует о трудности подобного измерения, во всяком случае  сходятся на том, что искомое число следует признать гораздо  меньшим, чем то, какое следует из системы Ньютона, или, точнее, из  его гипотезы о равномерной плотности. Поэтому если предположение  о равномерной плотности, приводящее к столь значительному  расхождению между теорией и наблюдением, заменить гораздо более  вероятным предположением, что плотность планетной массы  возрастает по направлению к центру планеты, то не только становится  объяснимым наблюдение над Юпитером, но и будет понятно, почему  менее сплюснуто сфероидальное тело Сатурна — планеты, гораздо  труднее поддающейся измерению.

Исследование происхождения кольца Сатурна толкнуло нас на  смелый шаг — установить путем вычислений период вращения его  вокруг оси, чего нельзя добиться с помощью телескопов. Позвольте  нам к этой попытке предсказания физических явлений прибавить еще  одну в отношении той же самой планеты; подтверждения правильности  этой попытки следует ожидать в будущем от более совершенных  инструментов.

Мы предположили, что кольцо Сатурна представляет собой  скопление частиц, которые, поднявшись в виде облака с поверхности  этого небесного тела, оставались на занимаемой ими высоте, свободно  совершая свое круговое движение благодаря импульсу, который они  получили от вращения планеты вокруг оси и который они сохраняют.  На различных расстояниях от центра данные частицы имеют разные  периоды обращения; эти периоды относятся между собой, как  квадратные корни из кубов их расстояний, если их движение должно  сохраняться на основе закона центральных сил. Время, в течение  которого, согласно этой гипотезе, частицы, находящиеся на  внутреннем краю [кольца], совершают свой оборот, составляет  примерно 10 часов, а период кругового оборота частиц на внешнем  крае, по соответствующему расчету, достигает 15 часов; таким  образом, за то время, пока нижние части кольца совершают свой  оборот трижды, наиболее отдаленные части совершают его

==192

 только дважды. Но каким бы ничтожным ни казалось препятствие,  чинимое друг другу частицами, если принять во внимание большое их  рассеяние в плоскости кольца, представляется вероятным, что  отставание более удаленных частиц при каждом их обороте должно  постепенно замедлять и задерживать быстрее движущиеся ближайшие  к планете частицы; и наоборот, эти последние должны сообщать более  удаленным часть своего движения для более быстрого обращения;  если бы это взаимодействие не было в конце концов прервано, то  указанный процесс продолжался бы до тех пор, пока все частицы  кольца, и ближние, и дальние, не стали бы совершать свои обороты в  одинаковое время: в этом состоянии они находились бы в покое по  отношению друг к другу и при движении не оказывали бы друг на  друга никакого действия. Но при таком движении кольцо совершенно  разрушилось бы. В самом деле, если взять середину плоскости кольца  и предположить, что движение останется там в том же состоянии, в  каком оно было раньше и в каком оно должно быть, чтобы стать  свободным круговым движением, то нижние частицы, поскольку они  задерживаются, уже не будут продолжать парить на своей высоте, а  будут двигаться по наклонным и эксцентрическим пересекающим  друг друга орбитам, а более отдаленные частицы, обладая большей  скоростью движения, чем та, какую они должны были бы иметь под  действием центральной силы соответственно своему расстоянию,  будут оттеснены от Сатурна за внешнюю границу кольца,  испытывающую действие Сатурна, и потому будут рассеяны за  пределами планеты и унесены.

Однако такого беспорядка не приходится опасаться. Механизм  созидающего движения кольца по тем же причинам, которые должны  были бы его разрушить, приводит его в устойчивое состояние; это  достигается тем, что кольцо разделяется на несколько  концентрических круговых полос, которые из-за разделяющих их  промежутков теряют связь друг с другом. Действительно, частицы,  обращающиеся на внутреннем краю кольца, несколько увлекают за  собой своим более быстрым движением верхние частицы и ускоряют  их обращение, а повышенная скорость движения этих дальних частиц

13 Иммануил Кант

==193

порождает у них избыток центробежной силы и удаляет их от того  места, где они раньше находились. Но если предположить, что эти  частицы, стремясь отделиться от нижних частиц, должны нарушить  некоторую все же существующую с ними связь, несмотря на то что  они рассеянное облако, то эта повышенная скорость обращения будет  стремиться нарушить указанную связь; однако она не нарушит ее до тех пор, пока возрастание центробежной  силы, необходимое для того, чтобы уравнять их движение с движением  ближайших к планете частиц, не сделает эту центробежную силу  больше, чем сила притяжения в данном месте. По этой же причине хотя  при определенной ширине этого кольца частицы его будут совершать  свой оборот в одинаковое время и потому верхние частицы будут  стремиться оторваться от нижних, тем не менее связь должна остаться,  но не при значительной ширине. Дело в том, что при возрастании  скорости этих частиц, обращающихся в одинаковое время, по мере их  удаления от центра, т. е. при большем возрастании, чем должно было  бы иметь место по законам центральных сил (когда скорость этих  частиц превысит ту степень, какую может дать взаимная связь частиц  пара), они должны оторваться от нижних частиц и отойти на такое  расстояние, которое соответствует превышению центробежной силы  над центральной силой данного места. Таким именно образом  определится промежуточное пространство, отделяющее первую  полосу кольца от прочих полос; подобным же образом ускоренное  движение верхних частиц, вызванное быстрым обращением нижних, и  связь между этими частицами, стремящаяся помешать их разделению,  приводят к образованию второго концентрического кольца, от  которого третье отделено не очень большим промежутком. Можно  было бы определить число этих круговых полос и величину  промежутков между ними, если бы была известна степень той связи,  какая существует между частицами; но мы можем удовольствоваться  тем, что вообще с достаточной степенью вероятности разгадали состав  кольца Сатурна, предохраняющий его от разрушения и  поддерживающий его в состоянии свободного движения.

==194

Я питаю Надежду — и это Дает мне немалое удовлетворение,— что действительные наблюдения когда-нибудь подтвердят мое  предположение. Несколько лет тому назад поступило сообщение из  Лондона, что при наблюдении Сатурна в новый ньютоновский  телескоп, усовершенствованный г-ном Брэдли, оказалось, что кольцо  его состоит, собственно говоря, из многих концентрических колец,  отделенных друг от друга некоторым пространством. После этого  сообщения таких наблюдений не было*.

Оптические инструменты открыли разуму самые отдаленные  пункты Вселенной. И если новые успехи зависят здесь главным  образом от этих инструментов, то можно, пожалуй, надеяться, что  наш век, столь внимательный ко всему, что способно расширить  кругозор человека, направит свое внимание преимущественно на то,  что сулит наибольшую надежду на важные открытия.

Но если Сатурну посчастливилось в том отношении, что он  получил кольцо, почему же никакая иная планета не наделена этим  преимуществом? Причина ясна. Так как кольцо возникает из  испарений планеты, выделяющей их, когда она еще в первичном  состоянии, а вращение вокруг оси должно им сообщить движение,  которое _______ * Когда это уже было написано, я нашел в записках Королевской  академии наук в Париже за 1705 г. в статье г-на Кассини о спутниках и  кольце Сатурна(22) на стр. 571 второй части перевода Штейнвера  подтверждение моего предположения, не оставляющее почти никакого  сомнения в его правильности. Высказав мысль, которая в какой-то мере  близка к изложенному нами взгляду, хотя сама по себе она маловероятна, а  именно что кольцо Сатурна представляет собой, быть может, скопление  мелких спутников, которое с Сатурна казалось бы совершенно таким же,  как с Земли Млечный путь (эта мысль могла бы появиться, если бы за эти  мелкие спутники принять частицы газа, вращающиеся вокруг Сатурна с  той же скоростью, что и он), Кассини далее говорит: «Эту мысль  подтверждают наблюдения, сделанные в те годы, когда кольцо Сатурна  выглядело более широким и открытым. Тогда было видно, что плоскость  кольца разделяется на две части темной эллиптической линией, ближайшая  часть которой, обращенная к планете, была светлее, чем более отдаленная  часть. Эта линия обозначала небольшой промежуток между обеими  частями кольца, подобно тому как пространство между планетой и  кольцом обозначено полной темнотой».

==195

им остается лишь продолжить на той высоте, на которой они с этим  сообщенным им движением как раз в состоянии будут уравновесить  притяжение планеты, то легко определить вычислением, на какую  высоту должны подняться испарения планеты, чтобы сохранить  свободное круговое движение благодаря тем движениям, которые они  имели на экваторе планеты, для этого надо знать лишь диаметр  планеты, период ее обращения и силу тяжести на ее поверхности. По  закону центрального движения расстояние тела от планеты, вокруг  которой оно свободно двигается со скоростью, равной ее вращению  вокруг оси, относится к радиусу планеты, как центробежная сила на  экваторе этой планеты к силе тяжести23. На этом основании расстояние  внутреннего края кольца Сатурна было бы равно 8, если принять  радиус Сатурна равным 5; эти два числа относятся друг к другу, как  32:20, а они, как мы раньше отметили, выражают пропорцию между  силой тяжести и центробежной силой на экваторе. По тем же причинам,  если предположить, что Юпитер должен был бы иметь кольцо,  возникшее подобным образом, наименьший радиус этого кольца  должен был бы быть в 10 раз больше половины толщины Юпитера и,  следовательно, достичь именно того расстояния, на котором вокруг  Юпитера движется самый дальний его спутник; но это невозможно как  по этим соображениям, так и по той причине, что испарения планеты не  могут распространиться на столь значительное от нее расстояние. Если  бы мы пожелали узнать, почему Земля не приобрела кольца, то ответ  можно было бы получить, приняв во внимание величину радиуса,  который имел бы внутренний край этого кольца и который должен  был бы составить 289 земных радиусов. У планет с более медленным  движением образование кольца еще менее возможно. Таким образом,  никакая планета не могла приобрести кольцо тем путем, какой мы  изложили выше, за исключением Сатурна, фактически имеющего  подобное кольцо; это обстоятельство —немаловажное подтверждение  правильности способа нашего объяснения.

В том, что кольцо, окружающее Сатурн, возникло у него необычным  путем и не по тем общим законам

==196

образования небесных тел, которые господствовали во всей планетной  системе и привели к появлению у Сатурна спутников, в том, говорю я, что не  посторонняя материя послужила материалом для образования кольца и  что оно продукт самой планеты (24), которая под действием тепла  подняла свои наиболее летучие части и своим собственным вращением  вокруг оси сообщила им импульс к обращению, - во всем этом меня  почти убеждает то обстоятельство, что кольцо не расположено в общей  плоскости притяжения планетных движений, как это имеет место у  других спутников Сатурна и вообще у всех обращающихся тел,  сопутствующих главным планетам, а сильно от нее отклоняется; это  верное доказательство того, что кольцо образовалось не из общего  основного вещества и что движение свое оно получило не от падения  этого вещества, а что оно отделилось от планеты, когда та уже давно  завершила свое формирование, и что, как отделившаяся ее часть,  наделенная силами обращения, оно получило движение и направление,  соответствующие ее вращению вокруг оси.

Желание разобраться в одном из самых редких и удивительных  небесных явлений и полностью уяснить его сущность и происхождение  вовлекло нас в столь пространное исследование. Благосклонный  читатель и в дальнейшем позволит нам делать подобные отступления,  дабы мы могли, свободно излагая различные мнения, с тем большей  осмотрительностью и тщанием вернуться затем к истине.

А нельзя ли вообразить, что и Земля подобно Сатурну когда-то  имела кольцо? Оно могло бы, как и у Сатурна, подняться с  поверхности Земли и сохраниться в течение долгого времени, пока  Земля по неведомым нам причинам не перешла от вращения,  значительно превышавшего нынешнее, к скорости, какой она обладает  в настоящее время; или же можно предположить, что кольцо  образовалось из падающего вниз общего первичного вещества по  законам, изложенным выше, причем это последнее объяснение не  следует принимать всерьез, если хотят удовлетворить своей  склонности к необыкновенному. Но сколько интересных толкований и  выводов сулит нам подобная идея! Кольцо вокруг

==197

Земли! Какое прекрасное зрелище для тех, кто был создан ради жизни на  Земле, как в раю; сколько простора для тех, кому со всех сторон должна  была улыбаться природа! Но все это пустяки по сравнению с тем подтверждением, какое подобная гипотеза может получить непосредственно  из истории сотворения мира и которое служит немалым подспорьем для  лиц, полагающих, что они не оскверняют, а поддерживают честь  откровения, когда пользуются им для того, чтобы подкрепить им  свободные проявления своего ума. Немало хлопот причинило  истолкователям Библии выражение «воды тверди небесной», которое  встречается в описании Моисея. Не поможет ли нам упомянутое кольцо  выбраться из этого затруднения? Кольцо это, без сомнения, состояло из  водяных паров; помимо того преимущества, которое оно могло  предоставить первым жителям Земли, оно могло также служить для того,  чтобы в нужном случае рухнуть вниз и наказать потопом мир,  оказавшийся недостойным подобной красоты. Или, быть может, какаянибудь комета своим притяжением нарушила правильность движения  частиц кольца, либо охлаждение в том месте, где находилось кольцо,  соединило рассеянные частицы пара этого кольца и повергло их на  Землю в виде страшного ливня. Легко представить себе, каковы были  последствия этого ливня. Весь мир погрузился в воду и, кроме того, в  неземных и летучих испарениях этого неестественного дождя впитал в  себя тот медленный яд, который ускорил гибель и разрушение всего  сотворенного. С этого времени исчезла с горизонта бледная светящаяся  дуга. И новый мир, который не мог вспомнить об этом зрелище без  страха перед ужасным орудием божьей мести, с не меньшим, быть может,  смущением увидел при первом дожде ту разноцветную дугу, которая  своим внешним видом напоминала прежнюю, но благодаря заверению  примиренного неба должна была явиться знаком милости и  свидетельством того, что поверхность Земли навсегда сохранит свой  новый, измененный вид. Внешнее сходство этого напоминания с  означенным событием могло бы говорить в пользу подобной гипотезы в  глазах тех, кто поддается господствующей склонности связывать в  единую систему чудеса

==198

откровения и обычные законы природы. Я же считаю, что мимолетное  одобрение, которое могли бы вызвать подобные совпадения, более  полезно принести всецело в жертву тому истинному удовольствию,  которое получают от созерцания закономерной связи, когда  сопоставление физических явлений способствует установлению  естественнонаучных истин.

 ГЛАВА ШЕСТАЯ О ЗОДИАКАЛЬНОМ СВЕТЕ Солнце окружено тонким и туманным веществом, распространяющимся в плоскости его экватора на большую высоту при небольшой толщине с обеих сторон; при этом нельзя с уверенностью сказать, соприкасается ли оно, как это изображает г-н Меран, с поверхностью Солнца в форме выпукло отшлифованного стекла (figura lenticu-lari) или же подобно кольцу Сатурна повсюду отделено от Солнца. Так или иначе это явление вполне сходно с кольцом Сатурна и имеет одинаковое с ним происхождение. Если эта рассеянная материя представляет собой некоторое истечение из Солнца, что кажется наиболее вероятным, то ясна и причина, почему она расположена в одной плоскости с солнечным экватором. Тончайшее и крайне летучее  вещество, поднимаемое и давно уже поднятое солнечным жаром с  поверхности Солнца, отбрасывается под действием Солнца далеко от его  поверхности и соразмерно своей легкости продолжает парить на такой  высоте, где отталкивательное действие солнечных лучей уравновешивает  тяжесть этих туманных частиц или где их поддерживает приток новых  частиц, постоянно к ним прибывающих. А так как Солнце, вращаясь  вокруг своей оси, равномерно сообщает свое движение этим  оторвавшимся от его поверхности газам, то они получают некоторый  импульс для обращения, благодаря чему они по законам центральной  силы стремятся в орбите своего движения пересечь с обеих сторон  продолженную плоскость экватора Солнца; и потому, стремясь к этой  плоскости в одинаковом количестве из обоих полушарий, они  скопляются здесь с одинаковой

==199

силой и образуют обширную плоскость, расположенную в плоскости  солнечного экватора.

Однако, несмотря на сходство явления зодиакального света с  кольцом Сатурна, имеется и существенное различие между ними.  Частицы кольца Сатурна благодаря сообщенному им вращательному  движению сохраняются в состоянии свободного движения по  круговым орбитам; частицы же зодиакального света удерживаются на своей высоте силою  солнечных лучей, без которых движения, сообщенного им от  солнечного вращения, было бы далеко не достаточно для того, чтобы  удержать их от падения в их свободном обращении. В самом деле, так  как центробежная сила вращения вокруг оси составляет на  поверхности Солнца менее 1/40000 силы притяжения, то эти  поднявшиеся газы должны были бы удалиться от солнца на 40 000  солнечных радиусов, чтобы на таком расстоянии встретиться прежде  всего с притяжением, с которым сообщенное им движение могло бы  прийти в равновесие. Отсюда и уверенность, что данное явление  возникло у Солнца не тем путем, каким образовалось кольцо Сатурна.

Вместе с тем не менее вероятно и то, что это ожерелье Солнца  того же происхождения, быть может, что и вся природа, а именно что  оно образовалось из общего основного вещества, части которого,  поскольку они двигались в отдаленнейших пунктах солнечного мира,  упали на Солнце лишь после окончательного сформирования всей  системы, обладая ослабленным, но все же искривленным с запада на  восток движением. Совершая такого рода круговое движение, они  пересекли продолженную плоскость солнечного экватора и,  удерживаясь и скопившись здесь с обеих сторон, заняли в этом  положении обширную плоскость, в которой они ныне удерживаются  постоянно на одной и той же высоте отчасти благодаря  отталкивающей силе солнечных лучей, а отчасти благодаря  действительно приобретенному ими круговому движению.  Настоящее объяснение имеет лишь значение догадки и вовсе не  притязает на то, чтобы его обязательно одобрили; пусть читатель  примет то решение, которое представляется ему наиболее приемлемым.

К оглавлению

==200

ГЛАВА СЕДЬМАЯ О ВСЕЛЕННОЙ ВО ВСЕЙ ЕЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ В  ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ Мироздание с его неизмеримым величием, с его сияющим  отовсюду бесконечным разнообразием и красотою приводит нас в  безмолвное изумление. Но если представление обо всем этом  совершенстве поражает наше воображение, то, с другой стороны,  разум восторгается по-иному, видя, сколько великолепия, сколько  величия вытекает из одного всеобщего закона согласно вечному и  строгому порядку. Планетный мир, в центре которого находится  Солнце, заставляющее своим могучим притяжением обращаться по  вечным орбитам населенные светила своей системы, всецело  образовался, как мы видели, из первоначально рассеянного основного  вещества всей мировой материи. Все неподвижные звезды, доступные  глазу в неизмеримой глубине неба, где они кажутся рассеянными с  какой-то расточительностью, представляют собой солнца и центры  подобных же систем. По аналогии нельзя, следовательно, сомневаться,  что и эти системы таким же путем, как и та, на которой мы находимся,  возникли и образовались из мельчайших частиц первичной материи,  которая наполняла пустое пространство, это бесконечное вместилище  бытия божьего.

Но если все миры и системы миров обнаруживают один и тот же  характер своего происхождения, если сила притяжения неограниченна  и всеобща, а отталкивание элементов также действует повсеместно,  если по сравнению с бесконечным одинаково ничтожно и большое и  малое, то не должны ли все эти ли все иметь такое же строение и так же  быть связаны в систему, как и небесные тела нашего солнечного мира  в малом подобно тому как Сатурн, Юпитер и Земля, будучи сами по  себе системами, тем не менее связаны между собой как звенья еще  большей системы? Если предположить, что в неизмеримом  пространстве, где образовались все солнца Млечного пути, имеется  одна точка, вокруг которой по какой-то неведомой нам причине  началось первое формирование природы из хаоса, то там должна была  появиться чрезвычайно большая масса и тело с

==201

громадной силой притяжения, которое благодаря этому оказалось в  состоянии заставить все системы, образующиеся вокруг него в  огромной сфере, падать по направлению к нему как центру и создать  вокруг него такую же систему в большом масштабе, какую в малом  создало вокруг Солнца то основное первичное вещество, из которого  образовались планеты. Наблюдение делает это предположение почти  несомненным. Скопление звезд, расположенных около одной общей  плоскости, составляет такую же систему, как планеты нашего  солнечного мира вокруг Солнца. Млечный путь представляет собой  зодиак этих миров высшего порядка, которые как можно меньше  отклоняются от его пояса, и полоса их всегда освещена их светом,  подобно тому как зодиак планет иногда, хотя и в очень редких точках,  мерцает сиянием этих тел. Каждое из этих солнц вместе с  обращающимися вокруг него планетами образует себе особую систему;  однако это не мешает им быть частями некоторой еще большей  системы, подобно тому как Юпитер или Сатурн, хотя и имеют  собственные спутники, входят в систему еще большего мироздания.  Разве нельзя на основании столь полного сходства в строении прийти к  заключению об одинаковой причине и одинаковом способе  образования?

Но если неподвижные звезды образуют одну систему, размеры  которой определяются сферой притяжения центрального тела, то  разве не могут возникать еще иные системы солнц и, так сказать, еще  иные млечные пути в безграничном мировом пространстве? Мы с  изумлением увидели на небе фигуры, которые представляют собой не  что иное, как именно подобные системы неподвижных звезд,  ограниченных общей плоскостью, -  млечные пути, если можно так  выразиться, которые представляются нашему глазу при различном  положении относительно него в виде эллиптических образований,  мерцающих слабым светом из-за бесконечной отдаленности от нас; это  системы с диаметром, так сказать, в бесконечное число раз бесконечно  большим, чем диаметр нашей солнечной системы, но, без сомнения,  возникшие подобным же образом, упорядоченные и устроенные теми  же причинами и сохраняющие свое

==202

 строение благодаря такому же механизму, как и наша система.

Если эти звездные системы рассматривать опять-таки как звенья  единой великой цепи природы, то по тем же причинам, что и раньше,  мы можем мыслить их взаимно связанными так, что силою  господствующего во всей природе закона первоначального  образования они составляют новую, еще большую систему,  управляемую притяжением тела несравненно большего, чем все  предыдущие, и находящегося в центре их постоянного расположения.  Сила притяжения - причина системного строения неподвижных звезд  Млечного пути - действует и в этих системах миров, стремясь  вывести их из места их расположения, и она неминуемо повергла бы  мир в хаос, если бы равномерно распределенные центробежные силы  не уравновесили притяжения и вместе с ним не создали ту связь,  которая составляет основу системного строения. Притяжение есть, без  сомнения, столь же широко распространенное свойство материи, как  сосуществование, которое образует пространство; оно связывает  субстанции взаимозависимостью, или, вернее, притяжение и есть эта  всеобщая связь, соединяющая в одном пространстве все части  природы; стало быть, она простирается по всему протяжению  пространства, во всю даль его бесконечности. Если до нас доходит свет  от этих отдаленных систем, свет, который есть лишь сообщенное  движение, то не ясно ли, что притяжение - этот первоначальный  источник движения, предшествующий всякому движению, - тем более  не нуждается ни в какой посторонней причине и не может встретить  никакой помехи, ведь оно без всякого толчка проникает в самую глубь  материи и действует даже тогда, когда природа находится в состоянии  всеобщего покоя, - не ясно ли, говорю я, что в начале зарождения  природы из хаоса рассеянной материи притяжение должно было  сообщить этим системам неподвижных звезд, несмотря на их  неизмеримые расстояния, то самое движение, которое, как мы это  видели в малом масштабе, составляет источник их объединения в систему и нерушимого постоянства ее звеньев, предохраняющий их от  гибели?

==203

Но где в конце концов пределы этих систем? Где кончается  само творение? Ясно, что, для того чтобы мыслить его в  соответствии с могуществом бесконечного существа, для него  не должно быть никаких границ. Ограничивая пространство  божественного откровения сферой, имеющей радиус Млечного  пути, мы приблизимся к бесконечности зиждительной силы  бога не более, чем если ограничим его шаром с диаметром в  один дюйм. Все конечное, имеющее свои пределы и  находящееся в определенном отношении к единице, одинаково  далеко от бесконечности. Нелепо же полагать, что божество  действует лишь бесконечно малой частью своей созидательной  способности и что бесконечная его сила, сокровище истинной  неизмеримости миров, бездействует и навеки ограничена в  своих проявлениях. Не правильнее ли или, скажем лучше, не  необходимо ли представлять себе сущность творения такой,  какой она должна быть, чтобы свидетельствовать о том  могуществе, которое нельзя измерить никаким масштабом? Вот  почему сфера проявления божественных свойств столь же  бесконечна, как бесконечны сами эти свойства *. Вечность не  может в достаточной мере служить свидетельством высшего  существа, если она не сочетается с бесконечностью ____________ * Понятие о бесконечной протяженности мира встречает  противников среди знатоков метафизики, а недавно встретило противника  в лице господина Вейтенкампфа25. Если эти господа не могут согласиться  с такой идеей ввиду кажущейся невозможности допустить величину без  числа и без границ, то я пока что поставил бы им следующий вопрос:  разве грядущие последствия вечности не будут заключать в себе  истинную бесконечность многообразии и изменений и разве этот  бесконечный ряд не представляется уже сейчас божественному разуму  совершенно ясно? Но если оказалось возможным, чтобы бог последовательностью явлений сделал реальным понятие бесконечности,  которое сразу возникло в его разуме, то почему он не в состоянии  осуществить и понятие другой бесконечности в целом ряде  пространственно связанных явлений и таким образом сделать мир  безграничным? А пока будут искать ответ на этот вопрос, я воспользуюсь  случаем и постараюсь устранить мнимое затруднение с помощью  разъяснения, почерпнутого из природы чисел, если только вообще при  более внимательном рассмотрении считать этот вопрос заслуживающим  обсуждения, -  не относится ли то, что создала сила, вызванная  высочайшей мудростью откровения, к тому, что она могла бы создать,  как некоторая дифференциальная величина

==204

пространства. Разумеется, строение, форма, красота и  совершенство - все это отношения между элементами и  субстанциями, составляющими вещество мироздания; это видно в тех устройствах, которые во все времена  свидетельствуют о мудрости бога, и больше всего согласуется с  ней развитие их в естественной последовательности по  укоренившимся в них общим законам. Поэтому мы можем с  полным правом предположить, что порядок и строение миров  развиваются постепенно, в некоторой последовательности во  времени из запаса сотворенного природного вещества; но сама  эта основная материя, свойства и силы которой служат  причиной всех изменений, есть непосредственное следствие  божественного бытия; следовательно, она сразу должна быть  настолько богатой и полной, чтобы развитие ее сочетаний  могло вечно происходить по одному плану, охватывающему  все, что только может существовать, и не допускающему  никакой меры, - одним словом, по бесконечному плану.

Итак, если творение бесконечно в пространстве или в  отношении по крайней мере материи оно действительно было  бесконечным с самого начала, а в отношении формы или  развития оно готово стать таковым, то мировое пространство  наполнено мирами без числа и без конца. Распространяется ли  в таком случае та присущая системе связь, которую мы выше  усмотрели у каждой части в отдельности, и на целое, охватывает  ли она всю Вселенную, всю природу в одну единую систему  путем взаимодействия силы притяжения и центробежной силы?  Я отвечаю: да. Если бы существовали одни только  обособленные друг от друга миры, не связанные между собой  каким-либо отношением к целому, то можно было бы  представить себе, считая эту цепь звеньев действительно  бесконечной, что точное равенство притяжения ее частей со  всех сторон предохраняет эти системы от разрушения, которым  внутреннее взаимное притяжение угрожает им. Но для этого  нужна такая строгая определенность расстояний в соответствии  с силой притяжения, что малейший сдвиг повлек бы за собой  гибель Вселенной, разрушив ее спустя длительный период  времени, который в конце концов обязательно наступит.  Мироустройство, которое не может удержаться без чуда,

==205

не отличается постоянством, а ведь постоянство - признак  божественной воли; значит, гораздо более соответствует ей  рассмотрение всего творения как одной единой системы, которая  связывает единым центром все миры и системы миров, наполняющие  все бесконечное пространство. Рассеянная масса мироздании, какими  бы большими расстояниями они ни были отделены друг от друга,  беспрепятственно стремилась бы к гибели и разрушению, если бы с  помощью присущих системам движений не было механизма связи с  некоторым всеобщим центром - центром притяжения Вселенной и  точкой опоры всей природы.

Вокруг этого всеобщего центра тяготения всей природы, и  сформировавшейся, и первозданной, в котором, без сомнения,  находится масса с необычайной притягательной силой, вовлекающая в  сферу своего притяжения все миры и системы, которые уже созданы  временем и еще будут созданы вечностью, вокруг этого центра, по  всей вероятности, начала впервые формироваться природа, и именно  там наиболее густо сосредоточены системы, а по мере удаления от  этого центра они все более и более рассеиваются в бесконечности  пространства. К этому закону можно было бы прийти на основании  аналогии с нашей солнечной системой; кроме того, отсюда можно  сделать вывод, что не только общее центральное тело, но и  вращающиеся вокруг него системы объединяют на больших  расстояниях свои притяжения, действуя как бы из одной массы на  более отдаленные системы. А это помогает понять всю природу во  всей ее бесконечности как одну единую систему.

Для того чтобы проследить, как эта общая система природы  строится на основании механических законов стремящейся к  формированию материи, необходимо допустить, что где-то в  бесконечном пространстве рассеянного основного первичного  вещества это вещество было расположено наиболее густо, и это  большее скопление здесь дало всей Вселенной массу, послужившую ей  точкой опоры. Правда, в бесконечном пространстве ни одна точка,  собственно говоря, не имеет больше права называться центром, чем  любая другая; но в силу известного соотношения, которое основано  на

==206

значительной степени плотности первичного вещества и согласно которому  это вещество при самом сотворении его накапливается в определенном  месте особенно густо, а по мере удаления от этого места все более  рассеивается, такая точка больше других имеет право называться  центром, и она действительно становится им благодаря образованию  здесь центральной массы с наибольшим притяжением, к которой  тяготеют все остальные отдельные образования первичной материи.  Таким образом, как бы далеко ни простиралась эволюция природы, во  всей бесконечной сфере творения из всего целого образуется одна  единая система.

Но что особенно важно и заслуживает наибольшего внимания, так  это то, что по излагаемой нами системе творение, или, вернее,  формирование природы, согласно порядку в ней, начинается прежде  всего у этого центра, беспрестанно распространяясь отсюда все  дальше и дальше, дабы в течение вечности наполнить бесконечное  пространство мирами и системами миров. Остановимся на миг в немом  восторге перед этой картиной. Я не знаю ничего, что могло бы вызвать  более благородное изумление в человеческом духе, раскрывая перед  ним бесконечное поле всемогущества, чем эта часть теории, касающаяся последовательного осуществления творения. Если согласиться  со мной, что вещество для образования всех миров было размещено во  всем бесконечном пространстве божественного присутствия не  равномерно, а по некоему закону, который имеет отношение, быть  может, к плотности частиц и согласно которому начиная от  определенной точки как места наибольшего сгущения степень  рассеяния первичного вещества возрастала по мере удаления от этого  центра, то при первом движении природы формирование началось  вблизи этого центра, а затем с течением времени и в более отдаленных  пространствах постепенно образовались миры и системы миров,  которые имеют присущую системам связь с этим центром. В каждый  конечный период времени, продолжительность которого соразмерна  величине того, что должно быть создано, от этого центра всегда  начинает формироваться только некоторая конечная сфера; остальная  бесконечная часть тем временем еще

==207

противоборствует беспорядочности и хаосу я находится тем дальше от  окончательного сформирования, чем больше она удалена от сферы  уже сформировавшейся природы. Ввиду этого, хотя с той точки  Вселенной, где мы находимся, мы видим перед собой как будто вполне  сформировавшийся мир и, так сказать, бесконечный сонм систем  миров, связанных между собой, тем не менее мы в сущности находимся  поблизости от центра всей природы - там, где она уже развилась из  хаоса и достигла надлежащей степени совершенства. Если бы мы могли  выйти за пределы определенной сферы, мы увидели бы там хаос и  рассеяние элементов, которые, по мере того как приближаются к  этому центру, начинают отчасти выходить из первичного состояния и  формироваться, а по мере удаления от центра они постепенно  теряются в полном рассеянии. Мы увидели бы, как бесконечное  пространство божественного присутствия, в котором имеется все для  всевозможных образований природы, погружено в безмолвную ночь;  оно наполнено веществом, призванным служить материалом для  образования будущих миров, и полно импульсов для приведения его  в движение, слабо начинающих те движения, которые со временем  должны оживить эти беспредельные пустынные пространства.  Прошли, быть может, миллионы лет и веков, прежде чем та сфера  сформировавшейся природы, в которой мы пребываем, достигла  присущего ей теперь совершенства; и пройдет, быть может, столько  же времени, пока природа сделает следующий столь же большой шаг  вперед в хаосе; однако сфера сформировавшейся природы  беспрестанно занимается своим расширением. Сотворение мира -  дело не одного мгновения. Начавшись с создания бесчисленного  множества субстанций и материи, оно продолжается через всю  вечность со все возрастающей степенью плодотворности. Пройдут  миллионы и целые горы миллионов веков, в течение которых вдали от  центра природы будут создаваться и достигать совершенства все  новые миры и системы миров; несмотря на системное строение своих  частей, они достигнут общей связи с центром, который стал исходным  пунктом формирования и средоточием творения благодаря силе  притяжения своей огромной

==208

массы. Бесконечный ряд будущих веков, делающий вечность  неисчерпаемой, совершенно оживит всю сферу божественного  присутствия и постепенно внесет в нее закономерность,  соответствующую совершенству божественного замысла. Если бы  можно было смелой мыслью, так сказать, охватить всю вечность в  одном понятии, то можно было бы представить себе все бесконечное  пространство наполненным системами миров и творение завершенным.  Но так как в действительности оставшаяся часть вечности всегда  бесконечна, а истекшая часть всегда конечна, то сфера завершившей  свое формирование природы составляет всегда лишь бесконечно  малую часть того целого, которое таит в себе зародыши будущих  миров и стремится в более длительные или более короткие периоды  развиться из первичного состояния хаоса. Творение никогда не  кончается. Оно, правда, однажды началось, но оно никогда не  прекратится. Оно всегда деятельно и созидает все новые явления  природы, новые вещи и новые миры. То, что оно создает, имеет  определенное отношение к тому времени, которое оно на это  затрачивает. Для творения нужна целая вечность, чтобы оживить всю  беспредельность бесконечных пространств мирами без числа и без  конца. О нем можно сказать то, что пишет о вечности благороднейший  из немецких поэтов: Unendlichkeit! wer inisset dich? Vor  dirsindWeltenTagundMenschen Augenblicke; Vielleichtdie tausendste der Sonnen walzt jetzt sich, Und tausend  bleiben noch zurucke. Wie eine Uhr, beseelt durch ein Gewicht, Eilt  eine Sonn', aus Gottes Kraft bewegt: Ihr Trieb lauft ab, und eine andre schlagt, Du aber bleibst und  zahlst sie nicht.

v. Haller (26) [Бесконечность! Кто тебя измерит? Пред тобою миры как день, а  люди как мгновенья; быть может, тысячное солнце движется  сейчас, а тысяча их остается еще позади. Подобно часам,  одушевляемым грузом, солнце спешит, приводимое в движение  божьей силой: его завод кончается, и другое начинает отбивать  время. Но ты остаешься неизменной и не считаешь их.

Галлер]

14 Иммануил Кант

==209

Немалое удовольствие - силою воображения перенестись за  пределы завершенного творения в пространство хаоса и увидеть, как  почти первозданная природа вблизи сферы уже образовавшегося  мира постепенно теряется во всем не сформировавшемся  пространстве, проходя через все ступени и оттенки несовершенства.  Но, скажут, не дерзко ли это - высказать гипотезу и предложить ее в  качестве забавы для ума, гипотезу, быть может, слишком  произвольную, когда утверждают, что природа сформировалась  только в бесконечно малой своей части, а бесконечные пространства  еще противоборствуют. хаосу, чтобы в грядущие века образовать  целые сонмы миров и систем миров в надлежащем порядке и красоте?  Я не до такой степени держусь за выводы, вытекающие из моей  теории, чтобы считать полностью доказанным предположение о том,  что творение распространяется на бесконечные пространства,  содержащие в себе материал для него, в определенной последовательности.  Тем не менее я надеюсь, что те, кто способен оценить степень  вероятности, не сочтут сразу же за пустую фантазию подобную  картину бесконечного пространства, хотя она и касается предмета,  которому как будто суждено навеки остаться скрытым от  человеческого разума, особенно если призвать на помощь аналогию, которой  мы должны всегда руководствоваться в тех случаях, когда разуму  недостает нити непогрешимых доказательств.

Но и аналогию можно еще подкрепить серьезными доводами, и  проницательность читателя, если смею льстить себя надеждой на его  одобрение, дополнит их, быть может, еще более вескими доводами. В  самом деле, если принять во внимание, что творение не носило бы  характера постоянства, если бы всеобщему стремлению к  притяжению, действующему во всех его частях, оно не  противопоставляло столь же общее свойство, которое может в  достаточной мере противодействовать склонности первого к  уничтожению и к беспорядочности, если бы оно не распределило  центробежные силы, которые в сочетании с тяготением к центру  устанавливают всеобщее системное устройство, то представляется необходимым допустить существование некоторого

К оглавлению

==210

всеобщего центра Вселенной, который связывает все ее части и образует из  всей совокупности природы одну систему. Если к этому присоединить  то представление об образовании небесных тел из рассеянной  первичной материи, которое мы изложили выше, но на этот раз не  ограничивать его отдельной системой, а распространить на всю  природу, то мы должны будем представить себе такое распределение  основного вещества в пространстве первозданного хаоса, которое  естественным образом приводит к некоторому центру всего творения,  дабы в нем была сосредоточена действующая масса, охватывающая в  своей сфере всю природу, и могла быть осуществлена та общая связь,  благодаря которой все миры составляют только одно здание. Но в  бесконечном пространстве едва ли мыслимо какое-нибудь иное  распределение первичного основного вещества, которое полагало бы  подлинный центр и точку падения для всей природы, кроме  основанного на законе увеличения рассеяния [вещества] по мере  удаления от этой точки во всех направлениях. Но этот закон  обусловливает и различие во времени, необходимом для  окончательного образования системы в различных пунктах  бесконечного пространства: этот промежуток времени тем короче, чем  ближе место образования какого-нибудь мира к центру творения, так  как здесь элементы вещества собраны более густо, и, наоборот, период  времени тем продолжительнее, чем больше расстояние от центра, так  как частицы там более рассеяны и позднее сходятся для формирования.

Если взвесить всю мою гипотезу в целом - и то, что я уже сказал,  и ту часть, которую я еще буду излагать, - то смелость ее притязаний  должна быть признана по крайней мере заслуживающей оправдания. В  непреодолимой склонности каждого вполне сформировавшегося  мироздания к постепенной гибели своей можно усмотреть один из  доводов в доказательство того, что в противовес этому в других  местах Вселенная будет создавать новые миры, дабы восполнить  ущерб, нанесенный ей в каком-либо месте. Вся известная нам часть  природы, хотя и составляет один только атом по сравнению с тем, что  остается скрытым за пределами доступного нам кругозора, все же  подтверждает эту

==211

плодородность природы, не имеющую предела, ибо она есть не что  иное, как проявление божественного всемогущества. Бесчисленное  множество животных и растений ежедневно погибает и становится  жертвой бренности; но не меньшее число их природа создает вновь в  других местах неистощимой своей способностью воспроизведения и  заполняет пустоты. Значительные части земного шара, на котором мы  живем, исчезают снова в море, из которого их когда-то извлекли  благоприятные времена; но природа возмещает этот ущерб в других  местах и выносит на поверхность иные местности, скрытые дотоле  глубоко под водою, дабы рассыпать по ним новые богатства своего  плодородия. Точно так же погибают миры и системы миров и  поглощаются бездной вечности; но в то же время сила творения  неустанно работает над созданием новых миров в других частях неба,  дабы с избытком возместить ущерб.

Не следует удивляться тому, что даже на великих творениях  божьих лежит печать бренности. Все, что конечно, что имеет начало и  происхождение, несет на себе признак своей ограниченной природы:  оно должно пройти и иметь конец. Долговечность того или иного  мироздания благодаря совершенству его устройства столь велика, что,  по нашим представлениям, она близка к вечности. Быть может, тысячи,  быть может, миллионы веков не уничтожат его; но так как бренность,  присущая всему конечному, неустанно работает над его разрушением,  то вечность будет содержать в себе все возможные периоды, чтобы  путем постепенного распада довести его наконец до гибели. Ньютон,  этот великий почитатель божественной мудрости, проявляющейся в  совершенстве ее творений, сочетавший глубочайшее понимание  слаженности природы с величайшим благоговением перед проявлением  божественного всемогущества, видел себя вынужденным возвестить  гибель природы ввиду естественной склонности к ней механики  движений. Если системное устройство ввиду присущей ему бренности  приближает даже мельчайшую часть, какую только можно себе  вообразить, к состоянию распада на протяжении длительного периода  времени, то в бесконечном течении вечности должен наконец

==212

наступить момент, когда этот постепенный упадок приведет к  прекращению всякого движения.

Мы не должны, однако, жалеть о гибели того или иного  мироздания как о действительной потере для природы. О ее богатстве  свидетельствует та расточительность, с какой она бесчисленным  множеством новых созданий сохраняет всю полноту своего  совершенства, в то время как отдельные части ее отдают дань  бренности. Какое бесчисленное множество цветов и насекомых гибнет в  один только холодный день, но как мало мы замечаем это, хотя они  прекрасные произведения природы и доказательство божественного  всемогущества! Этот ущерб с избытком возмещается в другом месте.  Сам человек, который кажется венцом творения, не составляет  исключения из этого закона Природа показывает, что она одинаково  богата, одинаково неисчерпаема в порождении и самых превосходных, и  самых ничтожных творений и что даже их гибель - необходимый  оттенок в разнообразии ее светил, потому что созидать их ей ничего не  стоит. Вредные действия зараженного воздуха, землетрясения,  наводнения стирают с лица Земли целые народы; но природа как будто  не терпит от этого никакого ущерба. Точно так же целые миры и  системы миров сходят со сцены, после того как они сыграли свою роль.  Бесконечность творения достаточно велика, чтобы по сравнению с ней  какой-то мир или какой-нибудь млечный путь миров рассматривать  так же, как цветок или насекомое по сравнению с Землей. В то время  как природа украшает вечность разнообразием явлений, бог в  неустанном творении создает материал для образования еще больших  миров.

Der stets nut einem gleichen Auge, well er der Schopfer да von  alien, Sieht einen Helden untergehn und emen klemen Sperlmg fallen, Sieht eine Wasserblase springen und eine ganze Welt vergehn.  Pope [На всякую он тварь спокойным смотрит оком, Хоть сверху  воробей, упадши, пропадет, Хотя скончается герой среди  побед,

==213

Хоть малый порошок с пылинкою смесится... Или хоть весь в  ничто преобратится свет.

Поп] («Опыт о человеке господина Попе», перевод Н.  Поповского, изд. 2, М., 1787, стр. 16.) Приучимся же смотреть на эти страшные разрушения как на  обыкновенные пути провидения и будем взирать на них даже с  некоторым чувством удовлетворения. Действительно, это в  наибольшей степени соответствует богатству природы. Ибо когда  какая-нибудь система мира в течение долгого периода своего  существования исчерпала все разнообразие, доступное ее устройству,  когда она, таким образом, стала излишним звеном в цепи бытия, тогда  представляется вполне уместным, чтобы она сыграла на сцене текущих  изменений Вселенной последнюю роль, подобающую всякой конечной  вещи, а именно отдала дань бренности. Природа, как сказано, уже в  малой своей части следует этому закону своего образа действия,  вообще предписанному ей вечной судьбой, и я еще раз повторяю, что  величие того, что обречено на гибель, не препятствует этому ни в  малейшей мере, ибо все великое становится малым, более того,  становится как бы точкой, если сравнить его с тем бесконечным, какое  представляет собой творение в безграничном пространстве в течение  вечности.

По-видимому, этот конец, предопределенный мирам, как и всем  вещам в природе, подчинен некоторому закону, рассмотрение  которого дает новое доказательство серьезности нашей теории. По  этому закону раньше всех гибнут те небесные тела, которые находятся  ближе всего к центру Вселенной, так же как и возникновение и  образование [миров] началось прежде всего около этого центра;  оттуда разрушение, гибель постепенно распространяются все дальше,  чтобы в конце концов путем постепенного прекращения движений  похоронить в одном общем хаосе весь мир, завершивший период  своего существования. С другой стороны, на противоположной  границе сформировавшегося мира природа неустанно занята  образованием миров из первичной рассеянной материи и, достигнув  старости по одну

==214

сторону вблизи центра, она на другой юна и обильна новыми  образованиями. Таким образом, сформировавшийся мир находится  между развалинами уже разрушенной и хаосом еще не  сформировавшейся природы; а если представить себе (и это вполне  вероятно), что мир, уже достигший совершенства, может существовать  более продолжительное время, чем то, какое было нужно для его  образования, то, несмотря на все опустошения, беспрестанно  производимые бренностью, размер Вселенной в общем-то будет  увеличиваться.

Если, наконец, мы выскажем еще одну мысль, которая столь же  вероятна, сколь согласна с устройством божественных творений, то  удовольствие, которое доставляет нам такая картина изменений  природы, возвысится до высшей степени удовлетворения. Есть ли  основание не верить, что природа, сумевшая перейти из хаоса к  закономерному порядку и стройной системе, способна с такой же  легкостью восстановить себя из нового хаоса, в который ее ввергло  уменьшение ее движений, и возобновить первоначальную связь? Разве  пружины, приводившие в движение и порядок вещество рассеянной  материи, не могут вновь, после того как остановка машины привела их  в состояние покоя, быть приведены в действие приумноженными  силами и довольствоваться согласованностью по тем же всеобщим  законам, по которым было осуществлено первоначальное  формирование? Не потребуется долгого размышления, чтобы ответить  на эти вопросы утвердительно, если принять во внимание следующее.  После того как вялость круговых движений в нашем мироздании в  конце концов низвергнет все планеты и кометы на Солнце, жар  последнего неизмеримо возрастет благодаря смешению в нем столь  многих и больших масс, в особенности потому, что, как уже доказано  нашей теорией, отдаленные тела солнечной системы содержат в себе  самое легкое и самое горючее вещество, какое только существует в  природе. Усиленный до крайности новым притоком питания и  чрезвычайно летучей материей, огонь этот, без сомнения, не только  вновь разложит все на мельчайшие элементы, но и с расширяющей  силой, соответствующей степени жара, и со скоростью, не

==215

ослабляемой никаким сопротивлением промежуточно о пространства,  вновь разбросает и рассеет эти элементы в том же огромном  пространстве, которое они занимали до первоначального  формирования природы, чтобы затем, когда сила центрального огня  из-за почти полного рассеяния его массы уменьшится, сочетанием  притягательных и отталкивательных сил повторить с не меньшей  закономерностью прежние образования и присущие системам  движения и породить новое мироздание. Если, таким образом,  отдельная планетная система распадается и затем снова  восстанавливается присущими ей силами и если этот процесс повторяется не один раз, то может наконец наступить время, когда великая система,  звеньями которой служат неподвижные звезды, с уничтожением своих  движений так же будет ввергнута в хаос. В этом случае еще меньше  можно сомневаться, что соединение бесчисленного множества таких  раскаленных масс, как эти пылающие солнца, вместе с сонмом их планет  рассеет вещество их массы, разложенной невероятным жаром, в том  пространстве, где они когда-то образовались, и даст таким образом  материал для новых образований по тем же механическим законам, на  основании которых пустынное пространство может снова оживиться  мирами и системами [миров]. И когда через всю бесконечность времен  и пространств мы следим за этим фениксом природы, который лишь  затем сжигает себя, чтобы вновь возродиться юным из своего пепла,  когда мы видим, как природа даже там, где она распадается и дряхлеет,  неисчерпаема в новых проявлениях, а на другой границе творения, в  пространстве не сформировавшейся первичной материи, она  непрестанно расширяет сферу божественного откровения, дабы и  вечность, и все пространства наполнить его чудесами, тогда наш дух,  размышляя обо всем этом, приходит в глубокое изумление; но, еще не  довольствуясь этим столь великим предметом, бренность которого не  может вполне удовлетворить душу, он желает ближе познать то  существо, чей разум и величие - источник света, изливающегося как  бы из одного центра на всю природу. С каким благоговением душа  должна взирать даже на собственную свою

==216

сущность, когда она поразмыслит, что ей суждено еще пережить все  эти изменения; она может сказать себе самой то, что поэт-философ  говорит о вечности: Wenn dann ein zweites Nichts wird diese Welt begraben, Wenn von dem Alles selbst nichts bleibet als die Stelle, Wenn mancher Himmel noch, von andern Sternen helle, Wird  seinen Lauf vollendet haben: Wirst du so jung als jetzt, von deineni Tod gleich weit, Gleich ewig kiinftig sein, wie heut.

v. Holler [Когда второе небытие похоронит этот мир, когда от всего  существующего ничего не останется, кроме пространства,  когда небеса засветятся иными звездами, завершив свое  движение, ты будешь столь же юной, как теперь, столь же  далекой от смерти и такой же вечной в будущем, как и в  настоящем.

Галлер ] О, как счастлива душа, когда она средь ярости стихий и обломков  природы может во всякое время взирать с такой высоты, откуда  опустошения, вызываемые бренностью вещей этого мира, как бы  вихрем проносятся под ее ногами! На блаженство, которое разум не  смеет даже пожелать, учит нас твердо надеяться откровение. И когда  оковы, привязывающие нас к бренности творений, спадут в тот миг,  который предопределен для преображения нашего бытия, тогда  бессмертный дух, свободный от связи с преходящими вещами, обретет  истинное блаженство в общении с бесконечным существом. Вся  природа в общей гармонии с благостью божьей может только  наполнять чувством постоянного удовлетворения то разумное  создание, которое находится в единении с этим источником всякого  совершенства. Созерцаемая из этого центра природа повсюду  обнаруживает полную устойчивость и гармонию. Изменчивые явления  природы не в состоянии нарушить блаженного покоя духа, однажды  вознесшегося на такую высоту. Со сладкой надеждой, предвкушая это  состояние, он

==217

может раскрыть свои уста для тех славословий, которыми когданибудь огласится вечность.

Wenn dereinst der Bau der Welt in sein Nichts zuruck geeilet Und sich deiner Hande Werk nicht durch Tag und Nacht mehr  toilet: Dann soil mein geruhrt Gemute sich, durch dich gestarkt, bemuhn, In Verehrung deiner Allmacht stets vor deinen Thron zu ziehn; Mein von Dank erfiillter Mund soil durch alle Ewigkeiten Dir und deiner Majestat ein unendlich Lob bereiten; 1st dabei gleich kein vollkoinmnes: denn о Herr! so gross bist du DichnachWurdigkeitzuloben, reicht die Ewigkeit nicht zu.  Addisson27 [Когда мироздание возвратится к своему небытию и  творение рук твоих не будет различать дня и ночи, моя  душа, возвышенная тобою, в почитании твоего  всемогущества вечно будет петь перед твоим троном; мои  уста, исполненные благодарности, будут во веки веков  воздавать бесконечную хвалу тебе и твоему величию, но  нет для этого ничего в равной мере совершенного, ибо ты,  господь, столь велик, что для достойного восхваления тебя  не хватит и вечности. А Эдисон]

ДОПОЛНЕНИЕ К  ГЛАВЕ СЕДЬМОЙ ВСЕОБЩАЯ ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ СОЛНЦА ВООБЩЕ Остается еще один важный вопрос, который необходимо решить в  естественной теории неба и в разработанной космогонии, а именно:  почему в центре всякой системы находится пылающее тело? Для  нашего планетного мира центральным телом служит Солнце,

а  видимые нами неподвижные звезды,* судя по всему, суть центры  подобных же систем.

Дабы понять, почему при образовании мироздания тело, служащее  центром притяжения, должно было стать огненным, в то время как  остальные тела в сфере притяжения этого тела остались темными и  холодными

==218

небесными телами, следует лишь вспомнить, как возникают  мироздания, о чем мы подробно говорили выше. В обширном  пространстве, в котором рассеянное основное первичное вещество  становится готовым к образованиям и к свойственным системе  движениям, планеты и кометы формируются только из тех частиц,  которые, падая к центру притяжения и воздействуя друг на друга,  приобретают как раз то направление и ту скорость, какие необходимы  для кругового обращения. Как было показано выше, эта часть -  наименьшая из всей массы падающей вниз материи, а именно более  плотные ее виды, которые, несмотря на сопротивление других, в  состоянии были приобрести надлежащую степень точности [движения].  В этой общей массе имеются чрезвычайно легкие частицы, которые  вследствие встречаемого ими в пространстве сопротивления не могут  достигнуть скорости, необходимой для периодических обращений, и  поэтому при недостаточности своего движения все падают на  центральное тело. А так как именно эти более легкие и летучие части  больше всех других способны поддерживать горение, то ясно, что  благодаря их притоку центральное тело системы становится огненным  шаром, т. е. солнцем. И наоборот, более тяжелое и недеятельное  вещество при отсутствии указанных питающих пламя частиц  превращает планеты в холодные и мертвые тела, лишенные подобного  свойства.

Этим притоком более легкой материи объясняется также и то,  почему плотность Солнца столь мала - она в четыре раза меньше  плотности даже нашей Земли, занимающей среди планет третье место  по своему расстоянию от Солнца. А ведь естественно было бы  предполагать, что в этом центре мироздания как в самом низком его  месте должны были бы находиться самые тяжелые и плотные виды  материи, и тогда Солнце превосходило бы своей плотностью все  планеты, если бы не было притока столь большого количества  наилегчайшего вещества.

Смесь более плотных и тяжелых видов элементов с указанными  выше легчайшими и наиболее летучими служит также для  приспособления центрального тела к тому сильнейшему жару,  который должен

==219

 поддерживаться на его поверхности. Ибо мы знаем, что огонь, питаемый смесью плотных и летучих веществ, гораздо сильнее пламени, которое  поддерживается только легкими веществами. Однако то, что некоторые  плотные виды примешиваются к более легким, необходимо следует из  нашего учения об образовании небесных тел; примесь эта полезна  также тем, что не дает горючему веществу при таком сильном жаре  быстро рассеяться с поверхности Солнца и что это вещество постоянно  поддерживается притоком питания изнутри.

Выяснив, почему центральное тело большой звездной системы  представляет собой огненный шар, т. е. солнце, мы считаем не лишним  еще несколько остановиться на этом вопросе и тщательно исследовать  состояние подобного небесного тела, тем более что здесь можно  высказать более обоснованные предположения, чем обычно высказывают  при изучении свойств отдаленных небесных тел.

Прежде всего я утверждаю: не подлежит сомнению, что Солнце  действительно пылающее тело, а не раскаленная до высшей степени  масса расплавленной материи, как полагали некоторые ввиду  известных трудностей, возникающих при первом взгляде на дело.  Действительно, если принять во внимание, что пылающий огонь имеет  перед любым другим видом жара то существенное преимущество, что  он, так сказать, деятелен сам по себе; что, распространяясь, он не  только не ослабевает, а, наоборот, становится лишь сильнее и, стало  быть, чтобы сохраниться, нуждается только в веществе и питании; что  жар всякой раскаленной до высшей степени массы представляет собой  лишь пассивное состояние: при соприкосновении с другим веществом  он непрестанно убывает и не имеет собственных сил, чтобы разрастись  из малого или возродиться после затухания, - если, говорю я,  взвесить все это, то, не касаясь других соображений, уже отсюда  достаточно ясно, что солнце, этот источник света и тепла во всяком  мироздании, должно, по всей вероятности, обладать указанным выше  свойством.

Но если Солнце или солнца вообще - огненные шары, то первое  вытекающее отсюда свойство их

К оглавлению

==220

 поверхности заключается в том, что на ней должен быть воздух, потому что  без воздуха никакой огонь не горит. Отсюда можно сделать важные  выводы. Прежде всего, если сравнить атмосферу Солнца и ее вес с  солнечной массой, то какой степени сжатия должна достигать и  насколько значительна должна она быть, чтобы силой своей упругости  поддерживать такой исключительно сильный жар? В этой атмосфере,  надо полагать, поднимаются и облака дыма от разложенной пламенем  материи, содержащей в себе, без сомнения, смесь грубых и более  легких частиц; поднявшись на некоторую высоту в более холодные слои  воздуха, они падают затем вниз тяжелым дождем смолы и серы и дают  новую пищу огню. По тем же причинам, что и на нашей Земле, эта  атмосфера не свободна от движений ветров, которые, однако, по своей  силе, по-видимому, значительно превосходят все, что только может  себе представить наше воображение. Когда в каком-нибудь месте на  поверхности Солнца из-за охлаждающей ли силы поднявшихся паров  или из-за недостаточного притока горючего вещества пламя начинает  ослабевать, находящийся над этим местом воздух несколько  охлаждается и, сжимаясь, дает возможность соседним слоям воздуха,  обладающим большей силой расширения, ворваться сюда, дабы снова  раздуть потухшее было пламя.

Между тем всякое пламя всегда поглощает много воздуха, и не  подлежит сомнению, что упругость жидкой воздушной стихии,  окружающей Солнце, должна поэтому в течение какого-то времени  значительно уменьшиться. Если применить здесь в большом масштабе  то, что господин Хейлс своими тщательными опытами доказал в  отношении действия огня в нашей атмосфере, то наиболее трудно  объяснимым можно считать то обстоятельство, что частицы дыма,  выходящие из пламени, постоянно стремятся уничтожить упругость  солнечной атмосферы. Действительно, так как пламя, горящее над всей  поверхностью Солнца, само отнимает у себя воздух, необходимый ему  для горения, Солнцу грозит опасность совершенно потухнуть, когда  будет поглощена большая часть его атмосферы. Верно, что огонь,  разлагая некоторые вещества, порождает воздух; однако

==221