Часть 1.

Соколов В.В.

Бытие, познание, человек и общество в философской доктрине Томаса Гоббса. 1989.

Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т.1. М. Мысль, 1989.- 622с.- (Филос.насл. Т.107.)- С.3-65.

Нумерация в конце страницы.

БЫТИЕ, ПОЗНАНИЕ, ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО В ФИЛОСОФСКОЙ ДОКТРИНЕ ТОМАСА ГОББСА

Имя Томаса Гоббса (1588-1679) занимает весьма по­четное место не только в ряду великих философских имен его эпохи - эпохи Бэкона, Декарта, Гассенди, Паска­ля, Спинозы, Локка, Лейбница, но и в мировом историко-философском процессе. Идеи Гоббса многократно стано­вились предметом пристального внимания. Интерес к ним не ослабевает и в 400-ю годовщину рождения философа.

ОСНОВНЫЕ ФАКТЫ ЖИЗНИ ГОББСА И ЕГО ГЛАВНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Томас Гоббс родился 5 апреля 1588 г. в семье сельского священника. Получив первоначальное образование в при­ходской школе, способный мальчик продолжил учебу в со­седнем местечке Мальмсбери, а затем в частной школе дру­гого городка. За годы обучения в школе Томас хорошо овла­дел древними языками - латинским и греческим. Он стал в 15 лет студентом одного аз колледжей старейшего уни­верситета Англии - Оксфордского. Пятилетнее пребыва­ние здесь не только углубило познания юного Гоббса в древних языках, но и дало возможность получить обычное в те времена образование, основу которого составляла тради­ционно-аристотелевская логика и физика. Ученая степень бакалавра искусств предоставила Гоббсу право преподава­ния логики в том же Оксфордском университете. Однако молодой философ не воспользовался этим правом, так как схоластический характер образования был далек от его по­нимания целей научно-философского познания мира. Гоббс принял предложение барона Кавендиша, близкого к при­дворным кругам, взять на себя заботы по воспитанию его сына. Преимущества такой работы перед деятельностью университетского преподавателя состояли в том, что она оставляла больше свободного времени для продвижения в

3

науке и философии. Перед философом открылась возмож­ность совершить ряд длительных путешествий на Европей­ский континент. Первое из них было в 1610 г., когда Гоббс вместе со своим воспитанником прожил во Франции и Ита­лии около трех лет. По возвращении в Англию состоялось весьма важное для философского развития Гоббса зна­комство с крупнейшим английским (а можно сказать, и ев­ропейским) философом - знаменитым Фрэнсисом Бэко­ном (1561 -1626), которого К. Маркс и Ф. Энгельс назва­ли «настоящим родоначальником английского материализ­ма и всей современной экспериментирующей науки» ?. Ко времени их знакомства Бэкон опубликовал свой глав­ный методологический труд «Новый Органон» (1620). Из других философских контактов Гоббса, оказавших на него значительное влияние, следует назвать имя английского философа и политического деятеля Герберта Чербери (1583 -1648), считающегося родоначальником английско­го деизма.

Социально-философское мировоззрение Гоббса форми­ровалось в весьма напряженный, насыщенный событиями период английской и европейской истории. Во второй поло­вине XVI в. Англия пошла по пути колониальной экспан­сии и вступила в напряженную борьбу с другими держава­ми, в особенности с Испанией. Школьные годы Гоббса при­ходятся на конец правления королевы Елизаветы I (1558- 1603), когда борьба с Испанией достигла наибольшей ост­роты.

Но для формирования социально-философского миро­воззрения Гоббса еще большее значение имели события внутри самой Англии. В царствование преемника Елизаве­ты Якова I (1603-1625) страна стояла на пороге буржуаз­ной революции (которая фактически и началась в 1640 г.). Она серьезно изменила социальную структуру Англии и оказала значительное историческое социально-психологи­ческое и идеологическое влияние не только на собственно английское общество, но и на другие западноевропейские страны. Вооруженная борьба в годы революции между роя­листами, группировавшимися вокруг короля Карла I, и партией парламента явилась разрешением многолетнего противостояния королевского абсолютизма, опиравшегося главным образом на феодальное дворянство и стремившего­ся к ограничению и даже ликвидации парламента, с торго­во-промышленной буржуазией (на ее мануфактурной стадии),

? Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 142.

4

интересы которой и выражало большинство членов парламента. Особенности английской буржуазной револю­ции, менее зрелой по сравнению с буржуазной революцией во Франции ? конце XVIII в., состояли, в частности, в том, что среди ее движущих социальных сил было так называе­мое новое дворянство - класс землевладельцев, втянутых в торгово-промышленную деятельность. Но решающую роль в победе революции сыграла поддержка ее антикоро­левских и антифеодальных акций народными массами - городскими (особенно лондонскими) и деревенскими (зна­чительная прослойка свободного крестьянства, давшая много бойцов парламентской армии). Разгром роялистов и казнь Карла I (1625-1649) по приговору верховного три­бунала, созданного парламентом в 1649 г., привели в том же году к учреждению республики (commonwealth) в Анг­лии (1649-1653).

Дальнейшая борьба победившей буржуазно-дворянской парламентской партии против радикально-уравнительских течений (особенно лавеллеров и диггеров), отражавших чаяния различных слоев народных масс, привела к уста­новлению диктатуры Оливера Кромвеля, вождя парламент­ской армии, протекторат которого продолжался несколь­ко лет - вплоть до его смерти (1653-1658). В это короткое время в Англии была провозглашена республика. Однако новый подъем демократического движения в стране заста­вил буржуазные круги восстановить в стране монархию Стюартов. Власть сына Карла I Карла II (1660-1685) хотя и была ограничена парламентом, но вместе с тем отлича­лась чертами глубокой абсолютистской реакции и контрре­волюционного террора. К этому времени закончилась фи­лософскай деятельность Гоббса.

Для понимания формирования мировоззрения филосо­фа необходимо осмыслить идеологическую сторону этих социально-политических событий. Б Англии еще в XVI в. король Генрих VIII под влиянием реформационного дви­жения против католической церкви в Германии (лютеран­ство) , а затем и в других странах провел реформацию, уста­новившую англиканскую церковь. Лишив римского папу власти над церковью Англии, овладев значительной частью церковного имущества и провозгласив себя главой нацио­нальной церкви, Генрих VIII сохранил многие важнейшие элементы католицизма в организации, догматике и богослу­жении англиканской церкви, ставшей важнейшей опорой абсолютизма. В борьбе против него парламентская партия, отвергая компромиссное по отношению к католицизму англиканство,

5

избрала в качестве своей религиозной платфор­мы пуританство, как стал именоваться в Англии кальви­низм - наиболее радикальное направление протестантиз­ма, непримиримое по отношению к католицизму. В ходе развития революции и формирования различных полити­ческих направлений среди антироялистов пуританство рас­палось на две основные фракции. Более радикальными ста­ли индепенденты, выступавшие против любой общегосудар­ственной религии, навязываемой верующим светскими и церковными властями, за максимальную свободу толкова­ния Библии и свободу религиозной совести. Крайние инде­пенденты, среди которых было немало верующих из народ­ных масс, становились приверженцами различных ерети­ческих общин. Гоббс был воспитан в духе пуританизма. Религиозная проблематика, как увидим, получила основа­тельную разработку в его произведениях.

Философ размышлял над социальной действитель­ностью Англии, наблюдая жизнь некоторых стран Евро­пейского континента (прежде всего Франции и Италии). Общение с континентальной наукой и философией весьма способствовало становлению системы его философских воз­зрений.

В 1628 г. публикуется первый труд Гоббса - его пере­вод (с древнегреческого на английский) знаменитого сочи­нения великого античного историка Фукидида. Оно посвя­щено событиям Пелопоннесской войны (между союзом древнегреческих полисов во главе с Афинами и другой их группой во главе со Спартой), отстоящим от времени Гобб­са более чем на два тысячелетия. Труд этот оказался весьма актуальным для Англии той эпохи (как, впрочем, и для не­которых других западноевропейских государств).

В 1629 г. последовала новая поездка во Францию (про­должавшаяся полтора года). В интеллектуальном плане она примечательна тем, что Гоббс ознакомился здесь со знаме­нитым сочинением Евклида «Начала». Известное в Запад­ной Европе уже со времен средневековья, но получившее широкое распространение (в латинских переводах с древ­негреческого) с эпохи позднего Возрождения, это сочине­ние в XVII в. стало оказывать сильное рационализирующее воздействие на философию. И Гоббс одним из первых испы­тал такое влияние. Через несколько лет английский философ изучает другое выдающееся произведение, трактовавшее вопросы астрономии и механики и подводившее научный фундамент под геоцентрическую теорию Коперника,- со­чинение Галилео Галилея «Диалог о двух главнейших системах

6

мира - Птолемеевой и Коперниковой» (1632). Это происходит во время третьего путешествия Гоббса на кон­тинент в 1634-1636 гг. В Париже Гоббс сближается с Мер­сенном (1588-1648), вокруг которого группировался кру­жок французских ученых и философов. Особенно замеча­тельным среди них был крупнейший французский мате­риалист (и священник) Пьер Гассенди (1592 -1655), воз­родивший атомистическое учение Эпикура и Демокрита и оказавший в силу этого большое влияние на развитие есте­ственнонаучной мысли XVII в. (в частности, на И. Ньюто­на). В 1636 г. во время поездки в Италию, при посещении Флоренции, Гоббс встречается с Галилеем. Когда началась революция в Англии (созывом так называемого Долгого парламента в 1640 г.), Гоббс, близкий к аристократическим кругам (он был тогда на службе у младшего Кавендиша), в значительной мере из опасений быть обвиненным сторон­никами парламента в верности королевскому абсолютизму снова покидает Англию и в 1640 -1651 гг. живет в Париже. Основания для опасений у Гоббса появились, в частности, потому, что в начале работы Долгого парламента (заседав­шего до 1653 г., когда он был разогнан Кромвелем) он напи­сал сочинение по вопросам права, в котором защищал необ­ходимость сильной государственной власти. Тем самым оп­ределилось основное направление философских интересов Гоббса как теоретика общественной жизни. И хотя это произведение тогда не было опубликовано (публикация бы­ла в 1650 г.), оно получило распространение в рукописи. Почитатели Гоббса издали его как два произведения - «Человеческая природа» и «О политическом теле».

Последнее длительное пребывание Гоббса во Франции сыграло огромную роль в его философской деятельности. Здесь он познакомился с научными и философскими идея­ми Р. Декарта (1596 -1650), получавшими все большее распространение. Хотя сам французский философ жил в Нидерландах (во время пребывания в Париже в 1648 г. он познакомился с Гоббсом), через Мерсенна Гоббсу была пе­редана рукопись важнейшего философского произведения Декарта - «Метафизические размышления». Философ на­писал на нее «Возражения» с сенсуалистическо-материа­листических позиций. В 1642 г. это произведение было опубликовано Декартом вместе с «Возражениями» Гоб­бса, Гассенди и других философов (и теологов) и с «Отве­тами» на эти «Возражения» самого автора.

Полемика с Декартом способствовала выработке Гобб­сом оригинальой и стройной системы философских воззрений.

7

Но главный его интерес был по-прежнему сосредо­точен на социальных вопросах, которые оставались сверх­актуальными для Англии, где началась революция и граж­данская война. Это объясняет, почему обнародование своей системы Гоббс начал с третьей (последней) ее части, кото­рую он назвал «О гражданине» (издано в 1642 г. в Париже на латинском языке, в 1647 г. появилось второе издание в Амстердаме, большим тиражом). Из других событий па­рижской жизни Гоббса следует указать на его весьма важ­ный диспут в 1646 г. с епископом Бремхоллом по сложному вопросу о свободе человеческой воли. В том же году фило­соф стал преподавать математику проживавшему в Париже сыну Карла I принцу Уэльскому (будущему Карлу II). Роялисты, введенные в заблуждение защитой Гоббсом силь­ной и централизованной государственной власти, видели в нем солидарного с ними теоретика. Но они весьма заблуж­дались. Это стало ясно, когда в 1651 г. в Лондоне было опу­бликовано самое обширное (и самое знаменитое) произве­дение Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (на английском языке). Оно представляло не только новую и более ради­кальную редакцию сочинения «О гражданине» - его пер­вая часть трактовала общефилософские вопросы (включая вопросы истолкования человеческой природы). Вскоре после выхода этого произведения Гоббс переехал в Лон­дон, где Кромвель торжествовал победу как над рояли­стами, так и над революционной стихией народных масс. Он одобрительно отнесся к возвращению Гоббса. Здесь, на родине, философ завершил изложение своей системы, опуб­ликовав в 1655 г. сочинение «О теле» (на латинском язы­ке), а в 1658 г. сочинение «О человеке» (тоже на латинском языке). Три главных произведения: «О теле», «О челове­ке» и «О гражданине», отличающиеся единством замысла и исполнения, носят общий заголовок - «Основ филосо­фии».

В годы реставрации Карла II Гоббс переживал весьма трудные времена. Роялистская и в особенности клерикаль­ная реакция подвергла философа травле, обвиняя его преж­де всего в атеизме - весьма распространенное и опасное в те времена обвинение («О гражданине» и «Левиафан» были включены папской курией в «Список запрещенных книг»). Отводя эти (и другие) обвинения, Гоббс был вы­нужден защищаться в небольших специальных работах. В 1668 г. в Амстердаме появилось издание на латинском языке «Левиафана», в которое автор внес ряд изменений,

8

затемняющих его симпатии к передовой государствен­ности, функционирующей в соответствии со строжайшей законностью, и его глубокую вражду к клерикальным по­сягательствам на нее. Характерно и то, что здесь же автор усиливал выпады против мятежей, в которых проявлялась в период революции энергия народа, поскольку она, по убеждению Гоббса, тоже подрывала стройное здание госу­дарственности.

ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ГОББСА

В европейских странах философская мысль XVII в. развивалась в сложном взаимодействии с научным зна­нием и религиозно-теологическим содержанием духовной жизни. Различие областей знания науки и религии выра­зилось в вариантах концепции «двух истин» (или «теории двойственной истины»). Один путь к истине - постиже­ние Священного писания, Библии - требует умелой экзе­гезы, правильного истолкования (к чему способны в пер­вую очередь церковнослужители). Другой путь открывает­ся в изучении мира силами человеческого ума (в средне-исковом сознании лишь с помощью бога).

Противоречие между философией и религией усили­лось в эпоху Возрождения. В противоположность принци­пу геоцентризма, характерному для средневекового миро­воззрения и ориентированному на человека, пассивно упо­вающего на всемогущего бога, философы-гуманисты разра­батывали принцип антропоцентризма. Отнюдь не отказы­ваясь от понятия бога, в фокус своей философской мысли они ставили активно действующего (а не только молящего­ся) человека. В противоположность потустороннему «цар­ству бога», упованиями на которое было пронизано средне­вековое мировоззрение и конкретизировавшая его мистико­схоластическая философия, некоторые философы-гума­нисты выдвигали идеал «царства человека», которое воз­можно осуществить в реальной, земной жизни. Подкрепле­ние и конкретизацию такого идеала гуманисты (особенно более ранние) искали в различных памятниках античной культуры, противопоставлявшейся многими из них аскети­ческим идеалам культуры средневековой. Но сама внутрен­няя логика гуманистической философии приводила ее но­сителей к углублению интереса к природе, к мечтам о ее покорении. Такого рода мечтания, опиравшиеся на все бо­лее крепнувшее естествознание, особенно усилились в эпо­ху позднего Возрождения. В этом контексте весьма показателен

9

тот факт, что первая академия, возникшая в эпоху Возрождения под названием «платоновская» академия, уч­режденная во Флоренции в 1459 г., была чисто гуманитар­ной организацией. Однако в дальнейшем в Италии возника­ют кружки и общества, члены и приверженцы которых за­нимались прежде всего экспериментальными исследовани­ями природы и математическим осмыслением многих из этих экспериментов.

В Англии крупнейшим пропагандистом эксперимен­тального исследования природы стал Фрэнсис Бэкон, сое­динивший философскую мысль позднего Возрождения с философскими стремлениями XVII в., все более настойчи­во ориентированными на естественные науки. Именно Бэ­кону, можно считать, принадлежит популярный лозунг «Знание - сила», который он конкретизировал в своем «Новом Органоне», где и была сформулирована разрабо­танная им методология опытно-индуктивного исследова­ния природы. При этом автор четко проводил концепцию «двух истин», заострив ее против какого бы то ни было посягательства религиозной догматики на «естественную философию».

К. Маркс и Ф. Энгельс называли Гоббса «систематиком бэконовского материализма» 2. Эта характеристика неодно­значна. Свою литературную деятельность Гоббс начал в сущности как гуманист последних десятилетий позд­него Возрождения. Неприязнь к схоластике обратила его к произведениям античных авторов, в частности и в осо­бенности к Фукидиду. И дальнейшем, в контактах с Бэ­коном и тем более с континентальными философами и учеными антисхоластицизм Гоббса получил глубо­кую мотодологическую основу. Сейчас лишь отметим, что бэконовский девиз «Знание - сила», который в полной мере разделяли Декарт и другие передовые философы той эпохи, был присущ и Гоббсу, написав­шему, например, в начале сочинения «О теле» (составив­шего первую часть его «Основ философии»), что «свои­ми величайшими успехами человеческий род обязан техни­ке» 3, которая была бы невозможна без открытий физики и геометрии. Технические успехи человечества, свидетельст­вующие о подчинении природы и о расширении сферы культуры, полагал Гоббс вслед за Бэконом,- важнейший

2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 143.

3 Наст. том. С. 77.

10

фактор предотвращения бедствий революции, разруши­тельных для культуры.

Другая сторона отличия философских систем Гоббса и Бэкона проявляется в их отношении к теологии. Хотя по­следний достаточно решительно отстранял какие бы то ни было посягательства религии на методологию «естествен­ной философии», но вместе с тем в своем истолковании бы­тия (роль которого в системе воззрений Бэкона не столь значительна, как его методологии) он оставлял определен­ное место «естественной теологии» (theologia naturalis). Впервые она была разработана в западноевропейской схо­ластической традиции Фомой Аквинским (во второй поло­вине XIII в.) в контексте его концепции подчинения поло­жений аристотелевской метафизики христианско-католи­ческому вероучению, теологии христианства.

Гоббс более последовательно провел различение фило­софии и теологии.

В публикуемых произведениях (в частности, в 4-м пар. XVIII гл. «О гражданине» в данном томе) читатель встре­тится с анализом понятия вера. Вера - внутреннее согла­сие, обозначающее доверие к чужому знанию. Автор делает различие между убеждением, опирающимся на собствен­ный разум, и верой, безоговорочно принимающей чужое суждение, мудрость которого не вызывает сомнения. Вера становится абсолютной, когда ее предмет - положения Священного писания. Эта религиозная вора выше челове­ческого восприятия и никакому логическому анализу не поддается. Поэтому Гоббс сравнивает процесс постижения тайн веры с приемом целительных пилюль, которые не следует разжевывать, ибо в противном случае они но ока­жут своего действия.

Гоббс рассматривал религию как важное средство со­хранения целостности государственной организации, кото­рая в его глазах составляла основу основ человеческой культуры. Поэтому для философа понятие бога - основа важнейших понятий догматической теологии. Однако он не признавал возможности познания бога, на чем и основыва­лась «естественная теология». Итак, догматическая теоло­гия в понимании Гоббса (и множества других философов и теологов) - это так называемая богооткровенная теология (theologia inspirata), зафиксированная в Писании и осно­вывающаяся на авторитете церкви. Такая позиция англий­ского философа закономерно приводит его к резкому про­тивопоставлению философии и теологии, что выражено им неоднократно, но особенно недвусмысленно в первой

11

главе сочинения «О теле» 4. На страницах и этого, и других произведений Гоббса читатель встретится с его резкими вы­падами против схоластиков (начиная даже с древних «от­цов церкви») за то, что они преимущественно образные материалы Священного писания в контексте своих много­численных экзегетических упражнений, как правило, ис­кусственно сочетали с аристотелевскими, платоновскими и другими идеями античной философии.

В обращении «К читателю» в произведении «О теле» автор подчеркнул, что, начиная с первого раздела этого произведения, озаглавленного «Логика», «я зажигаю све­точ разума» 5. Понимание философии здесь совершенно ра­ционалистическое, явно картезианское (без единой ссылки на Декарта и даже упоминания его имени), поскольку фи­лософия есть скорее «естественный человеческий разум» (ratio naturalis), познание посредством «правильного рас­суждения» (per rectam ratiocinationem), объясняющего действия из познанных нами причин или «производящих оснований» и, наоборот, выясняющее причины или «произ­водящие основания» (generalionibeus) из известных нам действий б.

Как уже отмечалось, говоря о философии, Гоббс стре­мится избегать термина «метафизика», широко употреб­лявшегося схоластиками и теологами. Он считает этот тер­мин случайным, появившимся как название книг, перепи­санных после физики (традиционное мнение). В четырех разделах сочинения «О теле» обозначены основные сферы философских интересов Гоббса.

Первый отведен логике (именуемой также исчисле­нием, о чем будет сказано в дальнейшем), которая, таким образом, как и у Аристотеля, предшествует всем другим отраслям философского знания, являясь как бы введением в них. Второй раздел, в котором рассмотрены основные определения и категории бытия, назван совсем по-аристо­телевски - «первая философия» (еще раз, таким образом, принципиально устраняя термин «метафизика», с которым в схоластической традиции были укоренены представления о бестелесности, сверхчувственности ее объектов (о сверхъ­естественности философии)). В третьем разделе рас­смотрены законы движения, неотделимые от проблемы величин, а в четвертом - более конкретные явления при­роды, составившие физику. В двух последних разделах

4 См. наст. том. С. 74, 79 и др.

5 Наст. том. С. 71.

6 См. там же. С. 74.

12

сочинения «О теле» Гоббс выступает как последователь­ный сторонник механицизма. Однако в этом отношении он не оригинален по сравнению с Галилеем, которого он весьма почитал, и в особенности с Декартом, под влия­нием которого он находился в этой области своих инте­ресов, хотя ни разу в этом не признался. (Поскольку материалы этих двух последних разделов сочинения «О теле» давно устарели и носят частный характер, в дан­ном издании мы опускаем большую часть их содержа­ния, повсюду сохраняя не только названия глав, но и всех параграфов внутри их.)

Следует подчеркнуть фундаментальность понятия тело в философском мировоззрении Гоббса, как, с другой сторо­ны, и его ограниченность. Понятие тело объединяет прежде всего физические, природные, естественные тела. Но важ­нейшее из них - человеческое тело, человек как физичес­кое существо. К нему прикован особо пристальный фило­софский взгляд Гоббса. Науку о человеческом теле он счи­тает «наиболее полезной частью физики». Вторая часть «Основ философии» - «О человеке» (но тем же основани­ям) трактует человека главным образом как природное, естественное тело. Но все же это своеобразное тело - само­движущееся, со сложной психологической жизнью и позна­вательной деятельностью, наиболее очевидно представляе­мой его речью, без которой не было бы возможно челове­ческое общение. И в этом - решающее обстоятельство, делающее возможным - через человека - переходить к сфере «искусственных тел», куда Гоббс фактически вклю­чает всю культуру, содеянную человеком,- не только ее зримо-телесные проявления, обычно именуемые нами ма­териальной культурой, но и многообразные институты че­ловеческого общежития, самым важным и всеобъемлющим из коих является государство. Будучи главным продуктом человеческой деятельности и культуры, оно одновременно и совершенно необходимое условие ее. Здесь начинается уже вторая часть философии Гоббса - философия госу­дарства, социальная философия Гоббса (называемая им также моральной, или гражданской, философией - philo­sophia moralis, civilis). Этим разделом своей философской системы Гоббс особенно гордился. Говоря о заслугах Гали­лея, Кеплера, Гассенди, Гарвея и других естествоиспыта­телей (и по-прежнему замалчивая Декарта) в создании науки о физической природе и о человеке как части ее, он подчеркивал, что именно он продвинул по сравнению с древними философами (Аристотелем и другими) науку об

13

обществе и государстве, считая, что это было сделано им уже в сочинении «О гражданине» (и некоторые видные фи­лософы того времени были согласны с Гоббсом). В данном издании сочинения «О гражданине» (как и более ранняя «Человеческая природа») и «Левиафан» публикуются пол­ностью, без всяких сокращений.

МЕТОДОЛОГИЯ И ГНОСЕОЛОГИЯ ГОББСА

Передовая философия XVI-XVII вв., отражая станов­ление социально-экономической и культурно-исторической буржуазной формации, вырабатывала новые методы позна­ния действительности. Многовековое господство схоласти­ки, как особенно красноречиво подчеркнул Бэкон, не при­вело к открытию новых, эффективных истин, способных увеличить могущество человека, его власть над природой.

Наиболее характерная черта схоластической филосо­фии - ее умозрительность. Даже то начало эмпиризма, которое в теолого-философской системе Аквината было по­черпнуто у Аристотеля, становилось в этой системе чисто умозрительным эмпиризмом, не имевшим никакого прак­тического значения. Развитие производства, экономики, искусства, науки и других сфер в эпоху Возрождения и тем более в XVII в. делало необходимым осмысление многооб­разного жизненного опыта. Отсюда развитие эмпиристиче­ских и сенсуалистических тенденций и положений у ряда философов-гуманистов, наиболее ярко у Телезио (1509 - 1588) и Кампанеллы (1568 - 1639). Еще более последова­тельным и весьма красноречивым эмпиристом стал Фрэнсис Бэкон. В «Новом Органоне» он не просто провозгласил опыт главным двигателем человеческих знаний. Основным руслом приобретения новых знаний, открытия эффектив­ных истин, согласно Бэкону, должен стать не опыт как пас­сивное наблюдение и созерцание мира, природы и человека (в основном таковым он и был в аристотелизме, затем и в средневековой схоластике), а опыт как эксперимент, по­средством которого исследователь «вопрошал» природу и получал конкретные ответы (наиболее показателен здесь не столько сам Бэкон, далекий от экспериментального есте­ствознания, а Галилей).

Экспериментальное же естествознание для формулиров­ки действительно эффективных истин нуждалось в матема­тическом осмыслении. Именно в эту эпоху древнегреческая математика не только была возобновлена, но и получила развитие, совершенно не известное античности (алгебра,

14

аналитическая геометрия, математика переменных вели­чин). Успехи математического естествознания (хотя и не только они) преломились в философии в господство рацио­налистической методологии. Суть ее состояла в том, что, не отказываясь от опытно-экспериментального исследо­вания природы, ее приверженцы считали более важным и даже решающим в научном познании действия самого чело­веческого ума по осмыслению результатов познания, при­чем основу такого осмысления составляли правила и прие­мы математики. Бэкон обычно рассматривается как осново­положник эмпиристической методологии в философии Но­вого времени. Разумеется, и она не могла обойтись без оп­ределенной рациональной обработки результатов опытно-индуктивного исследования природы, но такая обработка не заключала в себе математического осмысления. Автору «Нового Органона» был совершенно чужд так называемый гипотетико-дедуктивный метод, завоевывавший все боль­ший авторитет по мере успехов математики и математи­ческого естествознания. Однако данный метод занимал большое место в рационалистической методологии Декарта, великого философа, математика и естествоиспытателя.

Гоббс в принципе склонялся к эмпиристическому на­правлению философской методологии, ибо традиция эмпи­ризма укоренилась в английской философии с конца сред­невековья (в особенности со времени деятельности видней­шего схоластика-номиналиста первой половины XIV в. Уильяма Оккама). Читатель не раз встретится в произве­дениях Гоббса с принципиальным выражением его сенсуа­листической позиции (обычно связанной с номинализмом), предельно четко зафиксированной в начале первой главы «Левиафана»: «...нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, цели­ком или частично, в органах ощущения...» 7 В сущности с него и начинается человеческое познание (как и само соз­нание), ибо без ощущений, подчеркнуто здесь же, нет ни представлений, ни памяти, ни понимания (присущего не только человеку, но и животному).

Следовательно, можно считать, что ощущение неотдели­мо от человеческой жизни (как наяву, так и во сне), ибо оно доставляет знание фактов (cognitio), без чего невоз­можна никакая обыденная, повседневная жизнь. Но обра­зов ощущения, фиксирующих факты, совершенно недоста­точно для объяснения феномена науки (scientia).

7 Гоббс Т. Избр. произв.: В 2 т. М., 1964. Т. 2. С. 50.

15

Понятие ее навеяно прежде всего математикой, кото­рой Гоббс в отличие от Бэкона весьма интересовался. Ко­нечно, он не был гением математики, каким был Декарт. Гоббс знал только элементарную математику Евклидовых «Начал». Но и на их основе он проникся духом математи­ческого естествознания своего времени. Например, в 6-м параграфе VI главы сочинения «О теле» автор, считавший геометрию и арифметику чистой математикой, физику трактует как прикладную математику, подчеркнув, что «бесполезно изучать философию природы, не начав с изу­чения геометрии...» 8. О высокой оценке математики Гобб­сом свидетельствует и то обстоятельство, что первый раз­дел данного произведения он назвал «Исчисление, или Ло­гика». Из него же (см. в особенности IV гл. «О силлогиз­ме») ясно, что автор хорошо был знаком с традиционной аристотелевско-схоластической логикой (усвоенной им в университете). Но подобно Бэкону, Галилею, Декарту и не­которым другим видимм философам-методологам той эпо­хи, Гоббс, весьма низко оценивал эвристическую роль фи­гур и модусов силлогизма. Как и названные ученые и фило­софы (впрочем, за исключением Бэкона), автор «Основ философии» видел большую образовательную пользу в изу­чении математики, чем такой логики. В конце 13-го пара­графа IV главы сочинения «О теле» автор подчеркнул, что для построения правильных умозаключений «нужны не столько правила, сколько практика», прежде всего практи­ка математических доказательств. Он проводит здесь ана­логию с тем, как малые дети учатся ходить: не зная ника­ких правил, они овладевают ходьбой благодаря множеству попыток 9. Следует здесь отметить, что Гоббс, как и наибо­лее проницательные философы века, не усматривая эври­стической ценности традиционной логики, как бы прозре­вал необходимость логики математической. На путь ее соз­дания встал младший современник Гоббса, великий фило­соф-рационалист и математик Г. В. Лейбниц (1646-1716).

Отличие научного знания от простого знания фактов заключается в его достоверности, но не единичного пости­жения, констатации (в этом отношении знание факта пре­дельно достоверно), а во всеобщности, необходимости ут­верждаемого содержания, что невозможно извлечь ни из какого опыта. Уже в первом своем философском произве­дении «Человеческая природа» автор подчеркнул, что,

8 Наст. том. С. 124-125.

9 См. наст. том. С. 111.

16

сколько бы раз опыт ни подтверждал то или иное пред­положение, из этого мы «вообще не можем получить ника­кого положения, имеющего характер всеобщности» 10. Та­ким образом, философ пришел на первый взгляд к антисен­суалистическому выводу, требующему углубления его эмпиристической и сенсуалистической позиции.

В новаторской - по сравнению со схоластикой - фи­лософии XVII в. оформились две противоположные, мож­но сказать, позиции в объяснении достоверного знания ма­тематического типа, отличающегося всеобщностью и необ­ходимостью утверждаемого в нем содержания. Одна из этих позиций защищалась континентальным рационализ­мом (в более узком, собственно гносеологическом содержа­нии этого важнейшего философского термина) и в годы литературной деятельности Гоббса была представлена Де­картом. Знание математического типа, знание дедуктивное, выводимое из немногих положений, французский философ объяснял в духе платонизирующей традиции. Безошибоч­ность дедукции математического типа Декарт связывал с наличием в человеческом уме так называемых врожден­ных идей, отождествляемых с интеллектуальными интуи­циями; ясность, отчетливость и очевидность этих интуи­ции-идей делает их абсолютно надежными исходными ос­нованиями выводимых из них более частных истин (прове­ряемых и конкретизируемых опытно-экспериментальным путем).

Как представитель эмпиристической и сенсуалистичес­кой позиции в объяснении генезиса знания Гоббс увязывал истины математического типа, врожденность которых он категорически отрицал, только с опытом, но не с непосред­ственным чувственным опытом, ибо последний бессилен обосновать всеобщность и необходимость такого рода ис­тин. Поэтому Гоббс трактовал как другую, более высокую и сложную разновидность опыта человеческую речь, выра­женную в конкретных словах языка. Как уже упоминалось, Гоббс продолжал номиналистическую линию истолкования общих понятий, которая сложилась в Англии уже в XIV в. В противоположность схоластическому реализму, наде­лявшему понятия наиболее существенными характеристи­ками бытия, по отношению к которым конкретные единич­ные вещи трактовались как нечто весьма неустойчивое и производное, номинализм приписывал подлинное сущест­вование самим вещам. Понятийное же мышление номиналисты

10 Наст. том. С. 524.

17

связывали с деятельностью человеческого ума, кото­рая приобретала конкретную осязаемость в речи, в языке.

Гоббс развил эту позицию в новых условиях становле­ния знания. В рационалистической традиции, заложенной Декартом, мышление, трактовавшееся главным образом как логико-философское, составляло самосущую сферу, противопоставленную телесно-материальному миру. Заост­ряя эмпирико-сенсуалистическую традицию, Гоббс факти­чески сводил мышление к языку. Если ощущения образуют непосредственный опыт человека (в принципе он присущ и животному), то речевая деятельность людей формирует более высокий уровень мыслительного опыта (до которого животный мир уже не поднимается). Большая заслуга Гоб­бса в этом контексте состояла в том, что он развил знаковую концепцию языка.

Сам речевой опыт как бы распадается у Гоббса на два уровня. Первый из них в сущности психологический. Бес­численное множество образов-мыслей, возникающих у каждого человека как прямое следствие воздействия на не­го внешних факторов, бесследно исчезло бы из его созна­ния, если бы не было закреплено в самых различных сло­вах, которые как бы переводят внутреннюю речь в речь внешнюю. И уже здесь слова становятся знаками для раз­личных вещей.

В принципе знаком можно считать любое предшество­вавшее ему или последовавшее за ним событие, если собы­тия представляются мыслящему субъекту так или иначе связанными. Например, туча может служить знаком пред­стоящего дождя, как и сам дождь - знаком, возможно, не видимой нами тучи. Слова же в качестве знаков вещей первоначально наполнены индивидуально-психологичес­ким содержанием, и на этом уровне они весьма субъектив­ны. Такого рода слова-знаки Гоббс обычно называет метка­ми (nota) разнообразных вещей. Но слова не могут застыть на этом уровне, поскольку изолированная индивидуальная жизнь какое-то продолжительное время в принципе невоз­можна. Человеческое же общение наполняет слова-метки более глубоким, логическим содержанием. Поэтому они и становятся знаками в собственном смысле слова (signum). Конечно, и на этом уровне они полностью не утрачивают своей произвольности и условности, но таковая значитель­но ограничивается, сужается.

Концепция языка как знаковой системы, развившаяся в последние десятилетия, признает языки естественные, ко­торыми люди владеют как бы от природы, и языки искусственные,

18

символические, создаваемые ими для определен­ных целей и употребляемые в различных науках. Номина­листическая позиция Гоббса отрицает наличие естествен­ных языков, ибо все они возникают в результате многооб­разных соглашений между людьми. Непрерывное образова­ние новых слов и различие языков у племен и народов и свидетельствуют, по убеждению английского философа, об искусственности языков.

Более или менее значительная произвольность слов, характерная для номиналистической традиции, выражает­ся у Гоббса и в частом обозначении слов именами (nomina - откуда произошел сам термин номинализм), которые всегда условны по отношению к вещам. Слова, становящие­ся знаками в силу взаимного соглашения, стимулируют обмен мыслями и делают более интенсивным общение лю­дей между собой. Теория имен, в которую входит построе­ние предложений (суждений), умозаключений, является предпосылкой понятия науки. Это понятие в эмпирико­сенсуалистической методологии Гоббса отличается от ана­логичного понятия рационалистической методологии Де­карта. Именно элемент конвенционализма характеризует понятие науки у Гоббса, что является следствием его кон­цепции языка. Номиналистическая концепция языка за­ключала в себе антисхоластический момент, так как содер­жала критику концепции реализма понятий, которая трак­тует понятия как извечные сущности. Схоластики связы­вали представления обыденного мышления с различными понятиями традиционной философии (особенно аристоте­левской). Поэтому схоластический реализм, особенно в эпоху Возрождения, сплошь и рядом выступал как верба­лизм, подменявший предметное знание словесной игрой. Онтологизируя слова-понятия, схоластики-реалисты не ви­дели их многозначности, игнорировали ее. Догматизм схо­ластического вербализма нередко сочетался с верой в маги­ческую силу слов. Фрэнсис Бэкон, ставший на путь совер­шенствования научно-философского языка, подверг крити­ке так называемые идолы «рыночной площади», возникаю­щие в результате некритического отношения к словам, характерного не только для подавляющего большинства людей в их обыденных взаимоотношениях, но и для фило­софов-схоластиков, черпающих слова из того же запаса и слепо следующих за различными священными или освя­щенными временем авторитетами. Гоббс весьма ирониче­ски относился к такого рода словесному догматизму, четко сформулировав свою позицию по этому вопросу в IV главе

19

«Левиафана» («О речи»): «...для мудрых людей слова суть лишь марки, которыми они пользуются для счета, для глупцов же они полноценные монеты, освященные авторитетом какого-нибудь Аристотеля, или Цицерона, или Фомы, или какого-либо другого ученого мужа» .

Совершенствование познания невозможно без стремле­ния к выработке все более точного и гибкого научного и философского языка. И это очень не простая задача, под­черкнул наш философ в 8-м параграфе III главы сочине­ния «О теле»: «...язык, что паутина: слабые... умы цепляют­ся за слова и запутываются в них, а сильные легко сквозь них прорываются» 12. Слабость ума и состоит в том, что он не понимает многозначности слов, почему и запутывается в них, «как птица в силке,- говорится в указанном выше месте «Левиафана»,- и, чем больше усилий употребит, чтобы вырваться, тем больше увязнет» 13. Осознание неод­нозначности слон и выявление их многозначности имеет у Гоббса прямое отношение к объяснению достоверности научного знания математического тина. Здесь снова про­явилось различие между рационалистической методологи­ей Декарта и сенсуалистической методологией Гоббса. Для первого из них, как уже отмечалось, исходные основания знания - интеллектуальные интуиции, предельные, абсо­лютные истины, непосредственные усмотрения понятийно мыслящего ума - главные проявления присущего ему «ес­тественного света». Сенсуалистическая позиция Гоббса ис­ключает такие внеопытпые понятия. Английский философ не признает интуиции и противопоставляет им дефини­ции - по возможности точные определения слов, фикси­рующие то их содержание, которого требует научный кон­текст. «Свет человеческого ума,- подчеркнуто в V главе «Левиафана» («О рассуждении и научном знании»),- это вразумительные слова, однако предварительно очищенные от веяной двусмысленности точными дефинициями» 14. Следовательно, составление точных определений, снимая проблему интеллектуальных интуиции, играет первосте­пенную роль в сенсуалистическо-номиналистической ме­тодологии Гоббса. Значение таких определений и в том, что они проясняют темноту схоластических универсалий. С по­мощью строгих определений Гоббс стремился к уточнению,

11 Гоббс Т. Избр. произв. Т. 2. С. 71.

12 Наст. том. С. 97.

13 Гоббс Т. Избр. произв. Т. 2. С. 70.

14 Там же. С. 82.

20

максимальному ограничению понятий аристотелев­ской «первой философии», от которых зависело множество более частных понятий других наук.

Различие в научно-философской методологии Гоббса и Декарта отнюдь не исчерпывалось только противопостав­лением дефиниций интуициям. За таким противопоставле­нием скрывалась и более глубокая противоположность номиналиста и сенсуалиста, склонявшегося в своем учении о бытии к материализму, и рационалиста, который в своем убеждении в самодостаточности мышления (и даже челове­ческого духа вообще) раскалывал бытие на телесное и ду­ховное, чтобы в конечном итоге утвердиться на позициях идеализма.

Высказанные принципиальные расхождения Гоббса и Декарта наиболее выразительно и концентрированно про­явились в «Возражениях», которые Гоббс сделал на декар­товские «Размышления о первой философии» (во француз­ском переводе «Метафизические размышления»), и в «От­ветах» Декарта на эти (как и на все другие) «Возраже­ния» 15.

В качестве последовательного номиналиста Гоббс признавал реальность, объективность существования только единичных вещей. Все сущее единично, конкретно. Зна­ние его ощущение, сохраняющееся в памяти,- философ трактует как абсолютное знание (см. в особенности начало IX гл. «Левиафана»). Таковым он отнюдь не признает общие понятия, которые даны только нашему уму. По­скольку, следовательно, по убеждению автора «Левиафа­на» (гл. IV), «в мире нет ничего более общего, кроме имен» 16, последние суть знаки не вещей самих по себе, а только наших мыслей о них. Соответственно утверждается, что истина есть свойство не вещей, а суждений о них, и поэтому понятно, что между именами и вещами нет ника­кого сходства и невозможно никакое сравнение 17. Здесь уже выявляются слабости последовательного номинализма Гоббса, проявившиеся в отрыве слова от понятия и даже в противопоставлении их. С позиций такого номинализма наиболее общие понятия - самые отвлеченные имена, имена имен. Именно с такой трактовкой и связано углуб­ление конвенционализма Гоббса по отношению к науке.

15 Все они будут опубликованы вместе с «Размышлениями» во 2-м томе «Сочинений» Декарта в библиотеке «?. ?.»

16 См. Гоббс Т. Избр. произв. Т. 2. С. 67.

17 См. там же. С. 69.

21

Произвольны не только знаковое содержание языка, но и положения наук, основывающихся на нем. Если восприя­тие фактов и их наличие в памяти, согласно Гоббсу,- аб­солютное знание, то их связь, устанавливаемая в науке,- знание только относительное. Онтологическое содержание истинности английский философ полностью отрицает - «истина и ложь суть атрибуты речи, а не вещей» 18. Пози­ция Гоббса тем самым прямо противоположна позиции Декарта, в силу которой достоверность научно-математи­ческого знания, основывающаяся на интеллектуальных интуициях, совпадающих с сущностями вещей, абсолютна, а все чувственные их иллюстрации всегда относительны. В свете охарактеризованной позиции Гоббса закономерно его утверждение (опять в противоположность Декарту), что условны даже математические аксиомы.

Вместе с тем Гоббсова трактовка идей, которые опреде­ляют содержание человеческого сознания, по сравнению с трактовкой Декарта отличалась достаточно четким ма­териализмом исходной сенсуалистической установки. Для Декарта идея - все то, что непосредственно воспринима­ется человеческим умом, существует в сознании, по отно­шению к которому предметы - уже нечто вторичное. Для Гоббса же не было никакого сомнения в первичности предметов, своими воздействиями порождающих в созна­нии многообразные идеи ощущения.

Знаменитое рассуждение Декарта «Я мыслю, следова­тельно, я существую», в силу которого мышление обладает безусловным приоритетом в существовании перед бытием, решительно отвергалось Гоббсом (как и Гассенди, возра­жавшим Декарту со сходных сенсуалистических позиций) . Английский номиналист считал этот вывод французского рационалиста произвольным, равносильным выводу «Я прогуливаюсь, следовательно, я прогулка».

Основоположение Декарта о мышлении как определяю­щем свойство человека Гоббс расценивает как своего рода пережиток схоластического реализма, поскольку именно схоластики рассуждают но принципу «Разум познает, зре­ние видит, а воля хочет».

Сенсуалистическо-материалистическая позиция Гоббса, отвергнув врожденность идей, бесспорную для Декарта, тем самым отвергла и врожденность главной из них - идеи бога. Утверждая такую врожденность, Декарт исходил из так называемого онтологического доказательства существования

18 Гоббс Т. Избр. произв. Т. 2. С. 69.

22

бога как актуально бесконечного существа, идея ко­торого всегда налична в сознании. Поэтому данная идея, по Декарту, самая ясная из всех наших идей. Для Гоббса же она самая темная универсалия, которая образуется в резуль­тате нашей неспособности сосчитать бесконечное или поло­жить предел увеличению или уменьшению чего-либо. Анг­лийский номиналист убежден, что воспринять мы можем только конечное, бесконечность же существует для него лишь как потенциальная, а не актуальная. Гоббс в сущ­ности признает лишь беспредельность, а не бесконечность, которая обладает только отрицательным значением и не пригодна ни для какого положительного утверждения.

Мы установили ряд существенных различий между методологией и гносеологией Гоббса и Декарта. Но их мето­дологии объединяют и существенные черты сходства, кото­рые следует именовать общерационалистическими черта­ми, закономерно возникающими в результате связи фило­софского мышления с научным исследованием. Каждое из этих исследований аналитично, поскольку оно стремится выявить те максимально простые элементы, из которых складываются все более и более сложные объекты (в том числе и тот, который интересует исследователя). Сам по себе метод анализа был уже в античности (в эпоху Платона и Аристотеля и в «Началах» Евклида). Однако особенно боль­шую интенсивность он начал приобретать в научно-фило­софской мысли Нового времени, когда выявилась несостоя­тельность расплывчатых и темных схоластических универ­салий, невозможность обрести на их основе подлинно эф­фективные и продуктивные знания. В этой ситуации вели­кий естествоиспытатель Галилей, уделявший большое вни­мание методологии научного знания, поставил проблему аналитического и синтетического методов (он называл их резолютивным и композитивным), вне и без которых невоз­можны как научное исследование, так и философское обоб­щение.

Гоббс, неоднократно подчеркивавший свой пиетет по отношению к науке Галилея, прочно усвоил необходимость аналитического, или разъединительного, метода в научно-философском мышлении, ибо только он дает возможность правильно разлагать чувственные восприятия и получать в результате такого разложения наиболее убедительные принципы как последние элементы природы, позволяющие объяснять максимальное количество ее явлений. В сочине­нии «О теле» автор подчеркнул ( в 4-м пар. гл. VI «О мето­де»), что для научного познания природы (и тем более человека)

23

необходимо использовать аналитический метод, при помощи которого только и можно выявить понятия, обладающие подлинной общностью 19. Аналитический ме­тод составляет первую половину исследования, ибо он до­полняется синтетическим, или объединительным, мето­дом. От выявленных посредством анализа принципов и эле­ментов мира этот метод восхождения ведет к постижению всей сложности вещей и даже мира в целом. Однако соотне­сенность аналитического и синтетического методов Гоббсу последовательно провести не удалось (впрочем, не только ему).

Как не раз подчеркивал Ф. Энгельс, методология меха­нистического материализма XVII-XVIII вв. оставалась метафизической, антидиалектической. У Гоббса (как до него у Ф. Бэкона, а после него у Дж. Локка) метафизич­ность, всегда связанная с той или иной абсолютизацией, про­явилась в преобладании установки на максимальную ана­литичность. Согласно автору сочинения «О теле», доско­нальное выявление частей означает полное постижение целого, ибо «целое и совокупность всех его частей иден­тичны» 20. Синтетический метод тем самым не выявляет нечто качественно совершенно новое, а выступает в сущ­ности лишь как некое интегративное действие, определяе­мое анализом.

Вместе с тем раскрыть более глубокое единство в приме­нении аналитического и синтетического методов Гоббсу не удалось и потому, что он был но в состоянии - в силу от­сутствия диалектико-исторического подхода к научному мышлению в его эпоху - дать убедительное объяснение достоверного знания математического типа. У родоначаль­ника эмпиристической методологии Нового времени Бэко­на разработанный им опытно-индуктивный метод, выяв­ляющий «формы» как некие неизменные элементы приро­ды, фактически тоже был методом аналитическим. Синте­тический же метод, который в ту эпоху выступал и как метод гипотетико-дедуктивный, у Бэкона фактически от­сутствовал. У Декарта опытно-экспериментальное исследо­вание природы выступало как необходимое подкрепле­ние, иллюстрация истин, открытых именно гипотетико-дедуктивным путем, у Гоббса же можно констатировать методологический дуализм, поскольку опытно-индуктив­ный метод, с одной стороны, и гипотетико-дедуктивный -

19 См. наст. том. С. 121.

20 Там же. С. 142.

24