Часть 1.

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД

К КОНЦЕПЦИИ ЧЕЛОВЕКА

И ПРОБЛЕМА ГУМАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

Под редакцией доктора философских наук,

профессора С.Э. Крапивенского

Волгоград 1998

Цивилизационный подход к концепции человека

и проблема гуманизации общественных отношений Под ред.С.Э. Крапивенского. - Волгоград: ВолГУ, 1998. - 240 с.

Настоящая монография представляет итог пятилетнего исследования, осуществленного колллективом кафедры социальной философии ВолГУ.

Монография посвящена возможностям обогащения и развития философии человека за счет применения цивилизационного подхода.

Введение. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ

ПОДХОД В ОБЩЕЙ СТРАТЕГИИ

СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ

АНТРОПОЛОГИИ (С.Э. Крапивенский)..................................5

Раздел первый. МЕСТО ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ...........................................................................10

Глава 1. Сущность цивилизационного подхода

(С.Э. Крапивенский).....................................................................10

Глава 2. Цивилизационный подход и анализ внеэкономических факторов общественной жизни.................24

§ 1. Техника: “встречный характер”

(С.Э. Крапивенский).....................................................24

§ 2. Человек и политика: типология отношений

и проблема гуманизации политики

(А.Л. Стризое)............................................................27

§ 3. Право в его внеформационном аспекте

(Е.А. Матвиенко).........................................................68

§ 4. Цель искусства - “тождество субъекта

и объекта” (П.И. Диденко).........................................98

§ 5. Гуманистический потенциал религиозной

идеологии (С.М. Иванов).........................................107

Раздел второй. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД

И ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ................................115

Глава 1. Проблемы становления философской

антропологии (Н.В. Омельченко)..............................................115

Глава 2. Человеческое бытие: подходы

и способы разрешения проблемы (Н.А. Тельнова).................140

Глава 3. Культура как результат (способ)

деятельности человека и смысловой гарант

человеческой сущности

(Н.А. Тельнова, С.Э. Крапивенский)..........................................167

Глава 4. Выбор, свобода и ответственность

человека (проблемы общественной

дисциплины) (О.Н. Диденко)...................................................173

Глава 5. Тип человека и тип экономической

деятельности: формационные, цивилизационные, социокультурные основания

(М.Б. Шевяков, С.Э. Крапивенский)..........................................198

Раздел третий. ПРОБЛЕМА ГУМАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

(некоторые выводы из теоретического анализа)

(С.Э. Крапивенский, А.Л. Стризое, Е.А. Матвиенко,

Н.А. Тельнова, О.Н. Диденко, С.М. Иванов).............................220

Вместо заключения. КОНТУРЫ НОВОГО

ГУМАНИЗМА (Л.Н. Шадрина)................................................228

Введение

ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД В ОБЩЕЙ СТРАТЕГИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Усложнение социальной реальности конца ХХ века ставит человека перед лицом проблем, которые во многом являются несопоставимыми как с историческим опытом предшествующих столетий, так и с социальной памятью ныне живущих поколений. Сегодня личность ежедневно сталкивается с необходимостью сделать выбор, взять на себя ответственность, проявить компетентность и профессионализм. Еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время.

В связи с этим требуется мобилизация всего духовного, нравственного, интеллектуального и психологического потенциала человека. Теоретическим выражением этого феномена выступает задача создания синтетической, интегральной философской концепции человека, способной проникнуть в его многомерную сущность и призванной стимулировать раскрытие всех возможностей индивида и гуманизацию общественных отношений.

Синтез социально-философских представлений о человеке необходим и по мировоззренческим основаниям. Современные биология, психология, этнография, социология накопили множество разнообразных сведений о различных аспектах жизни человека, выдвинули десятки противоречивых гипотез о его природе, эволюции, перспективах. Весь этот материал требует не только философской рефлексии, но и такого обновления философской концепции человека, которое создало бы адекватный методологический инструментарий для широких междисциплинарных исследований антропологического характера.

Создание синтетической концепции человека представляет ценность не только само по себе, но и в связи с развитием имеющейся в распоряжении исследователей научной картины мира. Ученые-гуманитарии всегда испытывали определенный комплекс неполноценности из-за того, что их объект не поддается однозначному описанию и непредсказуем с достаточной точностью в своем развитии, в то время как научные стандарты на протяжении ряда веков требовали соответствия именно этим двум критериям. Развитие знаний о человеке, мире, смена научной парадигмы в развитии современного естествознания перевернули эти представления. Оказалось, что наиболее важные процессы, протекающие в окружающем нас мире, имеют вероятностный характер и принципиально непредсказуемы в своем развитии. Отсюда следует, что человек из “неполноценного объекта”, с точки зрения старой научной парадигмы, превратился в модель, которая существенно обогащает процесс познания, взятый в целом.

Дело в том, что наиболее сложные и одновременно наиболее развитые, совершенные системы всегда имеют элемент спонтанности в своем развитии. “Свобода воли”, непредсказуемость человека и неполная детерминированность его внешними условиями существования являются важным аналогом спонтанности, способности к саморазвитию, выбору путей эволюции, характерных для самоорганизующихся систем в целом.

Соответственно создание синтетической концепции человека превращается в передовой край развития теории познания в целом. Познание человека представляет собой, таким образом, наиболее сложную задачу из общих проблем познания окружающего нас “вероятностного мира”. Одновременно грань между естественными и гуманитарными науками, сохраняя свое важное методологическое значение, перестает быть непреодолимым препятствием в создании единой современной картины мира.

Потребность в синтетической концепции человека - объективно неизбежное следствие глобальных процессов, протекающих в экономике и культуре, планетарного характера экологических и демографических проблем. Необходимо учитывать также, что такая потребность связана и с усиливающейся тенденцией к синтезу социально-философского знания, и к единству философии в целом.

Необходимость такого движения обусловлена как отрицательными последствиями чрезмерной, превышающей всякие разумные пределы дифференциации философского знания, так и излишней, подчас искусственной конфронтацией различных направлений социальной философии. Если говорить о советском периоде развития отечественной философии, то ему была присуща такая “дифференциация” исторического материализма от диалектического, при которой антропологическая проблематика в диалектическом материализме, по существу, исчезала. Затем таким же образом от исторического материализма были отдифференцированы этика, эстетика и социальная психология, куда в значительной мере и переместилась концепция человека. Гуманистическая проблематика в самом историческом материализме была представлена эклектично, фрагментарно. Сложилось положение, когда проблема человека, представляющая собой концептуальный стержень всей системы философского мышления, по мере дифференциации философского знания утрачивала свою ключевую, системообразующую роль, перемещалась на периферию научного анализа.

Сегодня отечественная философия, декларируя методологический и концептуальный плюрализм, далеко не всегда преодолевает худшие традиции прошлого. Дальнейшая дифференциация философской науки, стимулируя развитие и конституирование философии религии, политики, хозяйства, образования, стимулирует и цеховую замкнутость в каждой из новых отраслей. “Человек этнический”, “человек экономический”, “человек политический” зачастую оказываются либо умозрительными, либо “ведомственными” конструкциями, в которых не находится места глубинным, сущностным проблемам человеческого бытия. Более того, даже в рамках этих весьма одномерных подходов наблюдается еще более односторонний перекос в пользу не столько актуальных, сколько конъюнктурных тем, например, “человек и власть”, “человек и собственность”.

Такая исследовательская ситуация объясняется не только субъективными устремлениями исследователей или пресловутым социальным заказом. Сам язык современного гуманитарного знания жестко операционализирован и структурирован по дихотомии “субъект-объект”. Такая категориальная сетка создает парадоксальную ситуацию, когда социальные феномены, которые не могут быть истолкованы только как объект, становятся неудобными для адекватного описания, зато весьма подходящим для построения логически стройных концепций. Преодоление этой ситуации возможно только путем существенного обновления понятийного аппарата социальной философии и современного гуманитарного знания в целом.

Различные подходы к исследованию сущности человека, его положения в обществе имеют свои достоинства и недостатки. Создание интегральной философской теории человека предполагает анализ позитивных идей, гипотез, выводов той или иной концепции. Например, интенсивное развитие феноменологии, экзистенциализма, психоанализа заставляет обратиться к тщательному метафизическому изучению полученных ими результатов.

Возможности синтеза социально-философского знания о человеке обусловлены не только сходными чертами различных философских направлений ХХ века, но и их отличиями. При этом важны следующие два момента. Если отвлечься от истории философии ХХ века и рассматривать различные концепции синхронно, то легко заметить, что каждая из них углубленно разрабатывает лишь одну или несколько антропологических проблем. Социально-философский синтез здесь выступает как движение к всесторонности анализа, как стремление учесть все новые и новые аспекты человеческого бытия. Сравнительный анализ здесь может создать обманчивое впечатление эклектичности, но именно он позволяет нетрадиционно поставить проблему, высветить “белые пятна” на поле исследования. Если же учесть историческую логику развертывания антропологических концепций в философии, то можно заключить, что каждая последующая концепция включала в себя предыдущие как свой предельный случай. Философский синтез здесь совпадает с исторической преемственностью.

Цивилизационный анализ ценностных установок коллективного и индивидуального сознания помогает по-новому взглянуть на духовную ситуацию ХХ века. Споры о “веке идеологий” и о необходимости деидеологизации приобретают новые измерения. Идеология, с точки зрения цивилизационного подхода, не является ни ложным сознанием, ни механическим способом интегрировать общество. Идеология представляет собой компонент цивилизационной целостности общества и с этой точки зрения не может рассматриваться только как истинное или ложное. Цивилизационный аспект рассмотрения составляет, таким образом, важный инструмент построения интегральной концепции человека. Одновременно категория “среда обитания” человека дополняется понятием “духовная среда обитания”. Причем этот термин имеет не метафорическое, а вполне определенное значение. Таким образом, синтез социально-философского знания о человеке включает в себя и анализ связей типа “человек-окружающая духовная среда”.

Задача, которую поставили перед собой авторы, отнюдь не является данью очередной моде. Речь идет не о замене всех известных социально-философских парадигм каким-то новым “универсальным” и “уникальным” подходом (а именно это является лейтмотивом многих инноваций последнего десятилетия): речь идет о том, чтобы в результате сопряжения различных подходов - формационного, цивилизационного, социокультурного сделать наше понимание истории, общества, человека более многомерным и всесторонним.

Раздел первый

МЕСТО ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА

В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ

Глава 1. СУЩНОСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО

ПОДХОДА

Возможность и необходимость выделения цивилизационного подхода проистекает из того, что в процессе материального производства возникают и формируются две системы отношений - технико-технологическая и экономическая. Обе системы отношений не просто связаны и не только взаимопроникают друг в друга, но и каждая по-своему определяющим образом воздействуют на важнейшие структурные элементы социума, на облик общества в целом.

Чтобы понять сущность цивилизационного подхода, обратимся к понятию “цивилизация”.

Сам термин “цивилизация (от лат. civilis - гражданский, государственный) до сих пор не имеет однозначного толкования. В мировой исторической и философской (в том числе футурологической) литературе он употребляется в четырех смыслах:

1) как синоним культуры, например у А.Тойнби и других представителей англо-саксонских школ в историографии и философии;

2) как определенная стадия в развитии локальных культур, а именно стадия их деградации и упадка (вспомним нашумевшую в свое время книгу О.Шпенглера “Закат Европы”);

3) как ступени исторического развития человечества, следующие за варварством, такое понимание цивилизации мы встречаем у Л.Моргана, вслед за ним - у Ф.Энгельса, сегодня - у А.Тоффлера (США);

4) как уровень (ступень) развития того или иного региона либо отдельного этноса, в этом смысле говорят об античной цивилизации, цивилизации инков и т.п.

Мы видим, что эти понимания в одних случаях в значительной степени накладываются и дополняют друг друга, в других - являются взаимоисключающими.

Для того чтобы определиться с понятием цивилизации, необходимо, очевидно, предварительно проанализировать ее наиболее существенные черты.

Во-первых, цивилизация есть собственно социальная организация общества. Это означает, что переходная эпоха, скачок от животного царства к социуму завершен; организация общества по кровно-родственному принципу сменилась организацией его по соседско-территориальному, макроэтническому принципу; законы биологические отошли на второй план, подчинившись в своем действии законам социологическим.

Во-вторых, цивилизация с самого начала характеризуется прогрессирующим общественным разделением труда и развитием информационно-транспортной инфраструктуры. Разумеется, речь идет не об инфраструктуре, свойственной современной волне цивилизации, но к концу варварства прыжок от родоплеменной изолированности уже был совершен. Это позволяет характеризовать цивилизацию как социальную организацию со всеобщей связью индивидов и первичных общностей.

В-третьих, целью цивилизации является воспроизводство и приумножение общественного богатства. Собственно говоря, сама цивилизация родилась на базе появившегося (в результате неолитической технической революции и резкого роста производительности труда) прибавочного продукта. Без последнего было бы невозможно отделение труда умственного от труда физического, появление науки и философии, профессионального искусства и т.д. Соответственно под общественным богатством следует понимать не только его вещественно-материальное воплощение, но и ценности духовного порядка, в том числе и свободное время, необходимое индивиду и обществу в целом для их всестороннего развития. В состав социального богатства входит и культура общественных отношений.

Суммируя выделенные черты, можно согласиться с определением, согласно которому цивилизация есть собственно социальная организация общества, характеризующаяся всеобщей связью индивидов и первичных общностей в целях воспроизводства и приумножения общественного богатства1.

Несколько слов об основаниях (базисах) формаций и цивилизаций, о водоразделе между ними. Вопрос этот до сих пор является дискуссионным, но, очевидно, надо исходить из того, что и в том, и в другом случае базисы представляют собой несомненно материальное образование, хотя и принадлежат они к разным сферам общественного бытия: в фундаменте цивилизации в целом и каждой из ее ступеней лежит технико-технологический базис, в связи с чем резонно говорить о трех ступенях (волнах) в развитии цивилизации - земледельческой, индустриальной и информационно-компьютерной2. В основе же формации - базис экономический, то есть совокупность производственных отношений.

Подчеркивая роль технико-технологического базиса цивилизации, отнюдь не следует непосредственно и только из него выводить все, что характеризует данное конкретное общество. В реальном историческом процессе все обстоит гораздо сложнее, ибо в фундаменте социума наряду с технико-технологическим базисом присутствуют (и занимают достойное место) также природные (включая демографические) условия жизни общества и этнические, вообще конкретно-исторические особенности жизни и развития данного общества. Все это в своей совокупности и составляет реальный фундамент жизнедеятельности социума как системы. Элиминируя из интерпретации исторического процесса какой-либо из указанных компонентов, мы либо искажаем картину, либо вообще вынуждены отказаться от решения конкретной проблемы.

Как, например, объяснить, почему при одном и том же в принципе технико-технологическом базисе мы обнаруживаем серьезно отличающиеся друг от друга варианты исторического развития?

Почему, скажем, в большинстве регионов земного шара возникновение государства явилось следствием зашедшего уже далеко процесса классообразования, а в некоторых заметно опережало этот процесс? Очевидно, при прочих равных (ceteris paribus) и прежде всего при одном и том же технико-технологическом базисе, налицо какой-то дополнительный фактор, определяющий специфику рассматриваемого явления. В данном случае в качестве дифференцирующего фактора выступали природно-климатические условия, предопределяющие необходимость централизованных усилий по сооружению и эксплуатации крупных ирригационных систем. Здесь государство выступало первоначально прежде всего в своей хозяйственно-организаторской ипостаси, в то время как в других регионах все начиналось с функции классового подавления.

Или почему (тоже при ceteris paribus) отличаются друг от друга исторические пути разных социально-этнических общностей? Было бы опрометчиво сбрасывать со счетов этнические особенности народов. В частности, при всем неприятии в целом концепции этногенеза и понимания сущности этноса у Л.Н. Гумилева нельзя не заметить то рациональное зерно, которое содержится в его суждениях о пассионарности как мере энергетического наполнения, активности и сопротивляемости этноса внешним воздействиям3. Не менее опрометчиво сбрасывать со счетов и исторические особенности развития исследуемого социума. Это замечание справедливо и при решении проблем современности, прогнозировании успеха или неуспеха предпринимаемых реформ. Так, оптимизм в отношении судьбы нынешних политических и экономических реформ у нас значительно уменьшается, как только мы начинаем хоть мало-мальски учитывать собственное историческое наследство. Ведь главное, очевидно, не в том, от какого наследства мы сможем отказаться в ходе реформ, главное в том - от какого отказаться не сможем. А в нашем наследии - и многовековые пласты патриархально-коммунистического, общинного менталитета с его как отрицательными, так и положительными моментами; и массовидный конформизм, вошедший в плоть и кровь в последние несколько десятилетий; и не менее массовидное непослушание; отсутствие сколько-нибудь значимых демократических традиций и многое другое.

Все три рассмотренных компонента фундамента рефлексируются общественной психологией, и это отражение оказывается необходимым связующим звеном между фундаментом общественной жизни и складывающимися на этой основе производственными отношениями, экономическим базисом. Таким образом, неполнота традиционной схемы формации обнаруживается не только в элиминации из фундамента таких важных “кирпичей”, как природные (в том числе демографические) условия и этнические (вообще исторические) особенности, но и в игнорировании социально-психологического компонента общественного развития: связь между базисом и надстройкой оказывается неопосредованной общественной психоогией. В свете всего сказанного становится ясным и смысл цивилизационного подхода - построить типологию общественных систем, исходящую из определенных, качественно различающихся между собой технико-технологических базисов. Длительное игнорирование цивилизационного подхода серьезно обедняло нашу историческую науку и социальную философию, мешало понять многие процессы и явления. Восстановление в правах и обогащение цивилизационного подхода позволит сделать наше видение истории более многомерным.

Красной линией развития цивилизации является наращивание интеграционных тенденций в обществе - тенденций, которые нельзя вывести прямо и только из законов функционирования и развития той или иной формации. В частности, вне цивилизационного подхода невозможно понять сущность и специфику современного западного общества, равно как нельзя дать истинную оценку дезинтеграционным процессам, развернувшимся в масштабе бывшего СССР и Восточной Европы. Это тем более важно, что данные процессы многими выдаются и принимаются за цивилизационные подвижки.

Из сущности и структуры общественно-экономических формаций не могут быть прямо выведены и конкретные исторические формы организации общественного хозяйства (натуральное, натурально-товарное, товарное, товарно-планомерное), поскольку формы эти непосредственно определяются, как мы видели, технико-технологическим базисом, лежащим в основе цивилизации. Сопряжение форм организации общественного хозяйства с волнами (ступенями) цивилизации позволяет понять, что натурализация экономических отношений в любых исторических условиях не есть движение вперед по линии развития цивилизации: перед нами попятное историческое движение.

Цивилизационный подход позволяет понять генезис, характерные черты и тенденции развития различных социально-этнических общностей, которые опять-таки не связаны напрямую с формационным членением общества.

При цивилизационном подходе обогащаются и наши представления о социально-психологическом облике данного конкретного общества, его менталитете, причем активная роль общественного сознания предстает более рельефно, ибо многие черты этого облика являются отражением технико-технологического базиса, лежащего в основе той или иной ступени цивилизации.

Цивилизационный подход вполне согласуется с современными представлениями о культуре как внебиологическом, чисто социальном способе деятельности человека и общества. Более того, цивилизационный подход позволяет рассматривать культуру во всем ее объеме, не исключая ни одного структурного элемента. С другой стороны, сам переход к цивилизации может быть понят только с учетом того, что он явился узловым пунктом формирования культуры.

Таким образом, цивилизационный подход позволяет глубоко вникнуть в еще один очень важный срез исторического процесса - цивилизационный. Этот срез на нижних этажах в масштабе любой из волн (ступеней) цивилизации можно представить в виде схемы (см. схему 1). Забегая вперед, отметим, что на более верхних этажах социума схема становится сложнее, поскольку включает в себя сопряжение формационного и цивилизационного.

ТИП И ФОРМА СЕМЬИ ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ФОРМА ОРГАНИЗАЦИИ ХОЗЯЙСТВЕННОЙ ЖИЗНИ СОЦИАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ

ОБЩЕСТВЕННАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Естественные, в т.ч. демографические условия данного общества ТЕХНИКО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ БАЗИС ЦИВИЛИЗАЦИИ Этнические и исторические особенности развития

Схема 1

Как уже отмечалось, в ходе современных дискуссий явно наметилась тенденция решать вопрос о перспективах применения и самой судьбе формационного и цивилизационного подходов по принципу “или - или”. Между тем возникшая в обществоведении проблема может и должна быть решена по принципу “и - и”. Необходимо целеустремленное исследование и нахождение такого сопряжения формационной и цивилизационной парадигм, которое может быть плодотворно приложено к решению многих проблем социальной философии (задачи крупномасштабного членения исторического процесса, выяснения цивилизационных функций государства и внеформационного в праве, расширение объема понятия “сущности человека” как совокупности общественных отношений и т.д.).

Каждая из рассматриваемых парадигм необходима и важна, но недостаточна сама по себе. Так, цивилизационный подход сам по себе (без подключения социокультурного, а в определенной степени - и формационного) не может объяснить причины и механизм перехода от одной ступени цивилизации к другой. Подобная недостаточность обнаруживается и при попытках объяснить, почему интеграционные тенденции в прошлой истории тысячелетиями, начиная с рабовладельческого общества, прокладывали себе путь в дезинтеграционных формах.

И “формационщики” и “цивилизационщики” обладают обширными возможностями для преодоления односторонности и обогащения своих концепций. В частности, “формационщикам” наряду с задачей освобождения своей концепции от того, что не выдержало проверку временем, предстоит наверстать длившееся десятилетиями отставание марксизма в разработке проблем, связанных с цивилизацией.

Чем объяснить хроническое отставание марксизма в разработке и использовании цивилизационного подхода? Очевидно, тут действовал целый комплекс причин.

1. Марксизм формировался в весьма значительной степени как европоцентристское учение, о чем предупреждали и сами его основоположники. Изучение истории в ее цивилизационном срезе предполагает применение компаративного метода в качестве важнейшего, то есть сравнительный анализ различных, зачастую непохожих друг на друга локальных цивилизаций. Поскольку же в данном случае в центре внимания оказался один регион, представляющий собой единство по происхождению и по современному (имеется в виду XIX век) состоянию, цивилизационный аспект анализа вынужденно оказался в тени.

2. Соглашаясь с Льюисом Морганом в отношении начального временного ограничителя цивилизации (“эпохи, следующие за дикостью и варварством”), Ф.Энгельс в то же время ввел и конечный ограничитель: цивилизация - это то, что до коммунизма, это - серия антагонистических формаций. В плане исследовательском сие означало, что Маркса и Энгельса интересовала непосредственно лишь та стадия цивилизации, из которой должен был возникнуть коммунизм. Вырванный же из цивилизационного контекста, капитализм представал и перед исследователем, и перед читателем исключительно (или прежде всего) в своем формационном обличье.

3. Для марксизма, как отмечал в свое время Г.Маркузе, характерно гипертрофированное внимание к силам, дезинтегрирующим общество, при одновременной существенной недооценке сил интеграции. Но ведь цивилизация по своему изначальному смыслу - движение к интеграции, к обузданию разрушительных сил. А раз это так, то и хроническое отставание марксизма в разработке цивилизационной концепции становится вполне объяснимым.

4. Легко обнаруживается взаимосвязь с длительным “невниманием” марксизма к проблеме активной роли неэкономических факторов. Отвечая по этому поводу оппонентам, Энгельс указывал, что материалистическое понимание истории формировалось в борьбе против идеализма, в силу чего ни у Маркса, ни у него в течение десятилетий не хватало ни времени, ни поводов, ни энергии, чтобы уделять неэкономическим явлениям (государству, духовной надстройке, географическим условиям и т.д.) такое же внимание, как экономике. Но ведь лежащий в фундаменте цивилизации технико-технологический базис - это тоже неэкономическое явление.

Заметим, однако, что “нагон” этого хронического отставания, разработка цивилизационного подхода на уровне современных знаний и требований вполне возможны на методологической базе самого марксизма, обладающего для этого достаточным потенциалом.

Взаимосвязь между формационным (с его экономическим базисом) и цивилизационным (с его технико-технологическим базисом) реальна и осязаема. Мы убеждаемся в этом, как только начинаем сопрягать два линейных схематических изображения: процесса цивилизационного развития и процесса формационного развития (схема 2). Прибегая к схемам, уместно вспомнить К.Ясперса: “Попытка структурировать историю, делить ее на ряд периодов всегда ведет к грубым упрощениям, однако эти упрощения могут служить стрелками, указывающими на существенные моменты”.

Формацион-ное развитие Первобытное общество Рабо-вла-дение Феода-лизм Капитализм Процессы социали-зации

Цивилиза-ционное развитие Дикость Варварство Земледельческая Индустриаль-ная Информа-ционно-компьютер-ная

Доцивилизаци- онный период Волны цивилизации

Схема 2

В одних случаях, как мы видим, на одном и том же технико-технологическом базисе (земледельческой волны цивилизации) вырастают, последовательно сменяя друг друга, либо параллельно - у разных народов по-разному - две принципиально отличные друг от друга общественно-экономические формации; в других же одна общественно-экономическая формация (капитализм) “не вписывается” в казалось бы положенную ей волну (индустриальную) и “вторгается” в следующую, пока свободную от обозначения, клеточку. Не проименована эта клеточка потому, что нигде в мире еще не обозначился четко и определенно формационный строй, следующий за капитализмом, хотя в развитых странах рельефно вырисовались процессы социализации (что и обозначено на схеме стрелкой, вторгающейся в свободную клетку).

И все же существенное наложение друг на друга двух линейных рядов исторического развития схема позволяет обнаружить, хотя связь эта и не является жесткой, а тем более автоматической. Она опосредованна, как будет показано ниже, целым рядом моментов (природных, этнических, наконец, социально-психологических). Не последнюю роль среди этих опосредствующих звеньев играет форма организации общественного хозяйства, детерминированная технико-технологическим базисом данной волны цивилизации в совокупности с соответствующей ему степенью общественного разделения труда и степенью развития информационно-транспортной инфраструктуры.

Сопряжение формационного и цивилизационного носит диалектически-противоречивый характер, который обнаруживается уже при анализе перехода к цивилизации как социального переворота.

Здесь сразу же возникает вопрос: тождествен ли упомянутый переворот той социальной революции, которая вобрала в себя основное содержание перехода от первобытного общества к первой классовой формации? О полном тождестве (совпадении) говорить вряд ли приходится хотя бы потому, что начало перехода к цивилизации - и в этом была определенная логика - предшествовало началу перехода к классовому обществу.

Но тогда возникает вопрос второй: если два этих социальных переворота не тождественны, то в какой степени они все же накладываются друг на друга в социальном пространстве и как соотносятся во времени? Очевидно, первый переворот предшествует второму только в какой-то степени, ибо, возникнув в целях интегративных, цивилизация в тех конкретно-исторических условиях могла выполнить эту свою основную функцию только в дезинтегративной (антагонистической) форме. Отсюда противоречивость социальных институтов, их функций и деятельности в условиях классово-антагонистического общества, противоречивость и раздвоенность самой личности и т.д.

Для того, чтобы глубже понять взаимосвязь двух анализируемых переворотов и движущую силу их слияния, целесообразно хотя бы пунктирно обозначить сущность каждого из них.

Толчком к кардинальному социальному перевороту, именуемому переходом к цивилизации, послужила упоминавшаяся уже техническая революция, давшая начало культурному и оседлому земледелию, то есть исторически первому типу производящего хозяйства. Такова была исходная позиция цивилизации земледельческой. Сущность перехода к цивилизации заключалась в вытеснении кровно-родственных связей и отношений (производственных, территориальных и т.д.) сугубо и собственно социальными, небиологическими, и именно переход к производящему хозяйству обусловил и возможность, и необходимость такого вытеснения.

Что касается прибавочного продукта, то он сам тоже явился следствием перехода к производящему хозяйству, следствием его возрастающей экономической эффективности. Связи между процессом перехода к цивилизации и появлением прибавочного продукта можно определить как функциональные, производные от одного и того же причинного фактора. Другое дело, что, появившись на свет, прибавочный продукт поставил вопрос о той конкретно-исторической - а поэтому единственно возможной - форме, в которой будет продолжено развитие цивилизации. Такой конкретно-исторической формой в тех условиях могла быть только антагонистическая, причем об антагонизме здесь приходится говорить в двух смыслах. Во-первых, всем своим дальнейшим развитием цивилизация закрепляла возникший в недрах общества антагонизм, во-вторых же, сложилось определенное антагонистическое противоречие между интегрирующей сущностью цивилизации и дезинтегрирующей формой ее функционирования в рамках целой серии общественно-экономических формаций.

Возникавшие классы для закрепления своего господства использовали уже сложившиеся в процессе начавшегося перехода к цивилизации социальные институты. Это стало возможным потому, что, во-первых, сами социальные институты в потенции содержали в себе возможность отчуждения, и, во-вторых, возможность эта в тех исторических условиях не могла быть “приглушена”. Для того чтобы “приглушить” ее в зародыше, требуется зрелая политическая культура общества и прежде всего масс. На пороге же цивилизации политическая культура (как и сфера политики в целом) еще только возникала.

Классы, прибравшие к рукам социальные институты, тем самым получили возможность наложить существенный отпечаток на многие другие цивилизационные процессы и подчинить их своим корыстным классовым интересам. (Поскольку же классы суть явления формационного порядка, их воздействие на цивилизационные процессы выражает существенную сторону сопряжения формационного и цивилизационного). Так получилось с процессом отделения духовного производства от материального (привилегия занятий умственным трудом была закреплена за эксплуататорами), с процессом урбанизации (различия между городом и деревней превратились в противоположность, характеризующуюся эксплуатацией деревни со стороны господствующих классов города), с процессом кристаллизации личностного элемента в истории (прозябание широчайших народных масс веками служило фоном для деятельности выдающихся личностей из эксплуататорских слоев).

Таким образом, оба исторических процесса - переход к цивилизации и переход к первой классовой формации - самым существенным образом наложились друг на друга и в совокупности составили такой переворот, который по своей кардинальности можно сравнить только с происходящими ныне процессами социализации в развитых цивилизованных странах.

Подключение цивилизационного компонента к анализу позволяет сделать наше видение и исторической перспективы, и исторической ретроспективы более панорамным, глубже понять те элементы социума, которые на поверку оказываются более тесно связанными скорее с цивилизационным, чем с формационным.

Возьмем, к примеру, процесс эволюции социально-этнических общностей. При сопряжении социально-этнического ряда только с формационным напрашивается вывод, что связь между ними является причинно-следственной, основополагающей. Но при этом возникает несколько недоуменных вопросов. И главный из них: если конкретная форма социально-этнической общности определяющим образом зависит от экономического способа производства, причем от обеих его сторон - и от уровня производительных сил, и от типа производственных отношений, то как объяснить, что в одних случаях данная общность сохраняется и при принципиальном изменении типа производственных отношений (народность характерна и для рабовладения, и для феодализма), в других же тип общности сохраняется и при переходе к новой волне цивилизации, к новому технико-технологическому базису (такова нация, которая, по всей видимости, сохранится на все обозримое время и в условиях набирающей силу информационно-компьютерной волны цивилизации)?

Очевидно, и в том, и в другом случае действуют факторы более глубинные по сравнению с формационными, но менее глубинные, чем цивилизационные, производные от последних. И в случае с народностью, и в случае с нацией первопричиной выступают определенные типы технико-технологического базиса, лежащие в фундаменте последовательно сменяющих друг друга земледельческой, индустриальной и информационно-компьютерной волн цивилизации. Так, технико-технологический базис земледельческой волны, обусловливая сохранение на протяжении всей волны натурально-товарной формы организации производства, не позволяет сложиться единой (хозяйственной) экономической жизни, то есть накладывает запрет на превращение народности в нацию. Во втором случае гарантом сохранения нации как адекватной данным социально-экономическим условиям форме общности выступает опять-таки в конечном счете технико-технологический базис, а непосредственно - лежащие над ним (но глубже формационного) и генетически с ним связанные формы организации общественного хозяйства. Товарная в ее классическом виде, товарно-планомерная и планомерно-товарная формы организации общественного хозяйства едины в том смысле, что они санкционируют появление, сохранение, консолидацию и развитие нации, ибо для всех трех указанных форм характерно наличие товарности при нарастании от нуля до оптимума степени его регулируемости (планомерности).

В результате зависимость формационного, цивилизационного и социально-этнического рядов исторического развития можно представить следующим образом:

Социально-этнический ряд Род, племя Народность Нация

Формационный ряд Первобытное общество Рабовла-дение Феода-лизм Капита-лизм Процессы социали-зации

Организационно-хозяйственный ряд Натуральное Натурально- товарное Товарное Товарно-планом.

Цивилизационный ряд Дикость Варвар-ство Земледельческий Индуст-риаль- ный Информа-ционно-компью-терный

Доцивилизацион-ное присваивающее общество Волны цивилизации (их технологический базис)

Схема 3

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См.: Цивилизация как проблема исторического материализма. М.: ИФАН СССР, 1983. Ч. 1. С. 8.

2. О волнах цивилизации см.: Тоффлер А. Третья волна // США: экономика, политика, идеология. 1982. N 7-11.

3. См.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990.

Ч. 6. Пассионарность в этногенезе.

Глава 2. ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД И

АНАЛИЗ ВНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ

ФАКТОРОВ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

§ 1. ТЕХНИКА: “ВСТРЕЧНЫЙ ХАРАКТЕР”

Техника занимает достойное место и в экономическом, и в технологическом способах производства и является именно тем “проникающим” моментом, который органически сливает их в единую систему материального производства. В таком своем интегрирующем качестве техника накладывает неизгладимый отпечаток не только на конкретную историческую эпоху и конкретное историческое общество, но и на человека, принадлежащего к данной эпохе и данному обществу.

Каким же образом соотносится техника с человеком? Что самое существенное в этом взаимодействии?

В современной литературе часто говорят о “встречном характере техники”. Это означает, что техника всюду наблюдается как результат встречи человеческого духа с природой, поэтому сущность техники не может быть локализована ни в субъекте (человеческом духе), ни в объекте (природе), взятых в отдельности. Практически из такого характера техники следует, что в артефактах (от лат. artefactum - искусственно сделанное) наряду со свойствами, заданными человеком, сосуществуют свойства, не входившие в программу изобретателя. Своим происхождением эти свойства обязаны либо первозданной природе, либо тем повреждениям, которые человек ей причинил; по своим последствиям они могут либо приносить дополнительный положительный общественный эффект, либо оказаться персоной нон грата (ситуация индифферентности в данном случае может не приниматься во внимание); с точки зрения познавательного процесса эти свойства могут либо выявиться неожиданно для автора в уже готовом изобретении, либо он мог предвидеть их, но не был способен от них элиминироваться.

Во-вторых, созданная и введенная в эксплуатацию техника оказывает обратное воздействие на общество и индивида по принципу умноженного эффекта. Ярчайшими примерами в этом отношении являются автомобиль и телевидение, выступающие в качестве важных конституирующих элементов сегодняшнего общества - один прежде всего в сферах экономической и социальной, второй - в сферах духовной и политической. Возникнув как средство передвижения, то есть для удовлетворения абсолютной, по Дж.Кейнсу, потребности (такой потребности, которую человек ощущает независимо от отношений с другими людьми), автомобиль в то же время стал средством реализации относительных потребностей, удовлетворение которых создает у человека ощущение превосходства над другими. В угоду этим нездоровым потребностям на автомобиль начинает работать значительная часть экономики, порой даже в ущерб удовлетворению более важных потребностей (прежде всего - строительству жилищ); автомобиль становится одной из главных причин ухудшения экологической ситуации и одним из важных криминогенных факторов (преступления, связанные с угоном автомобилей и убийством их владельцев; дорожно-транспортные происшествия). По аналогичной схеме может быть оценен обратный социальный эффект, исходящий от телевидения. Будучи задуманным для удовлетворения коммуникационных (и прежде всего культурных) потребностей общества, телевидение сегодня наряду с этим служит средством манипулирования массовым сознанием в политических, нравственных и иных целях. Многочасовое времяпрепровождение у телеэкранов отвлекает людей от чтения и делает их малограмотными, наносит ущерб психофизическому здоровью (в том числе является одной из причин охватившей современное общество гиподинамии, а также разнообразных неврозов).

Как же может быть минимизировано это отрицательное воздействие созданной человеком техники на собственного творца? Вернее, оптимизировано, ибо за любое продвижение по пути дальнейшей цивилизации человеку приходится платить. Созданная многовековыми усилиями человека техносфера может быть оптимизирована ее создателем (обществом) не на основе игнорирования техники и прекращения ее развития, а лишь благодаря осуществлению гигантских технических мероприятий. И в этом случае самостоятельность техники и технического развития остается относительной: в конечном счете от того, как складываются общественные отношения в целом, в том числе отношения людей по поводу их отношения к технике, зависит, в каких экономических, политических, нравственных целях будут использоваться инновации, какой темп будет придан развитию той или иной отрасли технического творчества и внедрению в практику ее достижений. Собственно говоря, отношения между обществом и техникой, человеком и техникой в этом плане принципиально тождественны отношению между обществом и любым другим составляющим его компонентом. Техника есть базис и одновременно продукт цивилизации, а как мы ее используем, зависит от нашей культуры - общечеловеческой, национальной, групповой, индивидуальной.

Особо следует сказать об отношении между человеком как субъектом производства и техникой как средством его труда. Это отношение в превалирующей степени зависит от характера труда, обусловливающего разделение функций между работником и средствами его труда. Исторически это разделение функций и соответственно развитие человека как производителя материальных благ прошло четыре стадии. На первой из них (эпоха присваивающего хозяйства) производственный процесс движется мускульной силой человека, на второй (домашинная стадия цивилизации) человек остается главной механической силой, но в какой-то степени уже делит эту функцию с тягловым скотом, энергией воды и ветра. На следующей стадии (индустриальное общество) человек продолжает оставаться агентом производства, но окончательно перестает выполнять энергетическую миссию, все больше переключаясь на управленческую. И, наконец, сегодня в результате научно-технической революции и начавшегося перехода к стадии информационно-компьютерного общества человек выключается полностью из непосредственного производственного процесса, становится рядом с ним в качестве контролирующего элемента.

Есть свои закономерности и в отношениях между людьми, которые, участвуя в данном производственном процессе, совместно эксплуатируют технику. Техника и технология производства предопределяют, как должны соорганизовываться люди в масштабе первичной трудовой ячейки и на более высоких уровнях для получения конечного продукта, насколько зависимы они друг от друга по горизонтали в связи с конкретным технологическим разделением труда, как должны строиться их отношения по вертикали (между руководителями и подчиненными) и т.д.