Часть 1. Гл.1-3.

Антисфен. ДиогенСинопский

Антология кинизма. 5-4 вв.. до н.э.

Антология кинизма. Антисфен.Диоген.Кратет.Керкид.-М.: Наука,1984.-398с.-С.53-398.

Диоген Лаэртский

ЖИЗНЕОПИСАНИЯ И МНЕНИЯ

ЗНАМЕНИТЫХ ФИЛОСОФОВ

КНИГА VI

АНТИСФЕН

1 Антисфен, сын Антисфена, был афинянин, но, как говорили, незаконнорожденный. С этим связан его от­вет на чью-то насмешку: «И матерь богов - фригиянка»1. Должно быть, его мать была родом из Фракии. После того как он отличился в битве при Танагре2, Сократ заметил, что Антисфен никогда не показал бы себя таким храбрецом, если бы оба его родителя были афиняне. И сам Антисфен с презрением говорил об афинянах, кичившихся своим происхождением, что они ничуть не благороднее улиток или кузнечиков.

Сначала он был учеником ритора Горгия. Отсюда риторическая окраска его диалогов, особенно ощутимая в «Истине» и в «Протрептиках». Гермипп сооб­щает, что Антисфен собирался

2 выступить во время Истмийских игр как с поношением, так и с похвалой гражданам Афин, Фив и Лакедемона, но потом раз­думал, увидев множество людей, прибывших из этих городов.

Позднее он примкнул к кружку Сократа и так много почерпнул там, что стал уговаривать своих соб­ственных учеников перейти вместе с ним в обучение к Сократу. Живя в Пирее, Антисфен каждый день проделывал 40 стадиев 3, чтобы только послушать Сок­рата. От него он научился воздержанности и, восхи­щаясь его презрением к страстям, стал родоначальни­ком кинизма. Он доказывал, что труд - благо, при­водя в пример великого Геракла и Кира, одного - из эллинов, другого - из варваров.

3 Он первым дал определение: «Понятие есть то, что выражает, чем предмет был или что он есть». Он часто

53

говаривал: «Лучше помешаться, чем наслаж­даться», а также: «Следует сходиться только с такими женщинами, которые будут вам за это признательны». Одному юноше с Понта, который хотел у него учиться и спросил, что для этого нужно, он ответил: «Новая книжка, новый грифелек, новая табличка, да ума ку­сок», игрой слов подчеркивая значение ума4 .На воп­рос, кого следует брать в жены, сказал: «Та, что все­общий имеет успех, жена для всех, а та, что без вни­мания, сплошное наказание» 5 .Услышав однажды, что Платон поносит его, заметил: «Так бывает й с царями: они делают добро, а все их бранят».

4 Однажды его посвящали в таинства орфиков, и жрец сказал, что посвященных в Аиде ожидают вся­кие блага, на что Антисфен возразил: «Почему же ты не умираешь?» Когда его попрекали тем, что не оба его родителя свободнорожденные, он сказал: «Но они также и не борцы, а вот я - борец». Спро­шенный, почему у него так мало учеников, ответил: «Потому, что я гоню их от себя серебряной палкой»6. На вопрос, почему он так жесток с учениками, отве­тил: «И врачи бывают жестоки с больными». Увидев однажды прелюбодея, спасавшегося бегством, он крик­нул ему: «Несчастный! Какой опасности ты мог бы избежать всего за один обол!» Как рассказывает Гекатон в «Хриях», Антисфен говорил: «Лучше до­статься воронам, чем попасть к льстецам. Те пожи­рают мертвых, а эти - живых»7.

5 На вопрос, о чем человек должен мечтать, он отве­тил: «О том, чтобы умереть счастливым». Как-то один из знакомых пожаловался ему, что потерял свои цен­ные записи. На это он заметил: «Нужно было запи­сывать не на табличке, а в сердце». Он нередко

гово­рил: «Как ржавчина съедает железо, так завистников - их собственный нрав». «Тот, кто хочет быть бес­смертным,- говорил он,- должен вести благочести­вую и праведную жизнь». Он говорил: «Государства погибают тогда, когда перестают отличать дурных от хороших». Когда его однажды хвалили дурные люди, он заметил: «Боюсь, не сделал ли я чего-нибудь дурного».

6 Он говорил, что совместная жизнь братьев

54

единомышленников прочнее всяких стен. Нужно, учил он, брать с собой в дорогу столько припасов, чтобы они уцелели даже при кораблекрушении. Когда од­нажды его упрекнули в том, что он якшается с дур­ными людьми, он ответил: «И врачи вступают в кон­такт с больными, но не заражаются». «Не чудно ли,- говорил он,- очищать зерна от плевел, не допускать к бою людей непригодных и в то же время мириться с мошенниками на государственной службе?» Когда его спросили, что дает ему философия, он ответил: ... «Умение оставаться наедине с собой». Во время пи­рушки кто-то предложил ему: «Спой!» - «А ты сыг­рай мне на флейте»,- ответил Антисфен. Когда Дио­ген попросил у него хитон, он предложил ему взамен

7 сложить вдвое свой собственный гиматий. Спрошен­ный, какая из наук самая важная, он ответил: «Та, ко­торая учит отучаться от зла». Тем, кому приходилось слышать о себе клевету, он советовал переносить ее мужественнее, чем удары камнями.

Он смеялся над Платоном как над человеком, це­ликом зависимым от мирской суеты. Во время

пыш­ного шествия увидев храпящего коня, он сказал Пла­тону: «И ты напоминаешь мне такого горделивого же­ребца». Эта насмешка связана с тем, что Платон постоянно хвалил лошадей. Однажды Антисфен наве­стил больного Платона и, увидев таз, куда того стош­нило, спросил: «Желчь я вижу, а где же твоя спесивость?»

8.Он советовал афинянам принять специальное постановление и считать ослов конями. Те сочли это нелепым, но, возразил он, ведь у вас можно стать и стратегом, ничему не учась; достаточно только для этого большинству поднять руки. Кто-то сказал: «Тебя многие хвалят».- «Что же я такого натворил?» - за­беспокоился Антисфен. Увидев, что тот так вывернул свой плащ, что стали видны дыры, Сократ заметил: «Через дыры твоего плаща просвечивает тщеславие». Как рассказывает Фаний в сочинении «О сократи-ках», Антисфен на вопрос, как стать совершенным, ответил: «Научившись у людей знающих избегать по­роков, сидящих в тебе». Когда кто-то хвалил роскошь, он вознегодовал: «Пусть дети наших врагов живут в роскоши!»

55

9 К юноше, старавшемуся принять перед скульпто­ром позу покрасивее, он обратился со словами: «Скажи-ка мне, если бы бронза вдруг обрела голос, чем бы она, по твоему мнению, стала кичиться?» - «Своей красотой»,- последовал ответ. «Тогда не стыдно ли тебе чваниться тем же, чем и неодушевленный ма­териал?» Юноша с Понта обещал обогатить Антис-фена, когда придет его корабль с соленой рыбой. Фи­лософ захватил пустой мешок и попросил юношу пойти вместе с ним к торговке хлебом. Там он набил мешок и пошел прочь. Когда же она потребовала плату, тот сказал: «Вот этот молодой человек тебе за­платит, когда придет его корабль с соленой рыбой». Кажется, он был причастен к изгнанию Анита

10 и к казни Мелета. Встретившись с юношами, прибыв­шими с Понта после того, как они наслышались о славе Сократа, Антисфен отвел их к Аниту, сказав в насмешку, что этот человек мудрее Сократа. Как говорят, это вызвало такое негодование среди окру­жавших Сократа, что они настояли на изгнании Анита. Когда он где-нибудь видел роскошно одетую женщину, то отправлялся к ней домой и просил ее мужа вывести коня и показать оружие. Если у него найдется и то, и другое, то пусть ее наряжается, так как этого ему достаточно для защиты. Если же у него ничего такого нет, то пусть заставит ее отказаться от украшений и нарядов.

Вот основные положения его философии. Он дока­зывал, что добродетели можно научиться; что благородство и добродетельность одно и то же. Для счастья достаточно одной добродетели, а она

11 нуждается лишь в Сократовой силе. Добродетель же состоит в делах и не нуждается ни в многословии, ни в науках. Муд­рец сам себе довлеет, ибо все, что принадлежит дру­гим, принадлежит и ему. Безвестность, как и труд,- благо. Мудрец живет не по законам государства, а по законам добродетели. Жениться следует для вос­произведения рода, сходясь для этого с самыми

пре­красными женщинами. И любви не должен чуждаться мудрец, ибо только он знает, кто достоин ее.

12 Диокл приписывает ему также следующие мысли. Для мудреца нет ничего чуждого или невыполнимого.

56

Добродетельный человек достоин любви. Все достой­ные люди - друзья. Своими союзниками следует де­лать людей мужественных и справедливых. Доброде­тель - оружие, которое нельзя отнять. Лучше с не­многими добродетельными сражаться против всех дурных, чем со многими дурными против немногих честных. Считайся с врагами: они первыми замечают твои ошибки. Пуще родича своего почитай человека справедливого. У мужчин и женщин добродетель одна и та же. Добро прекрасно, зло безобразно. Все дурное считай чуждым себе.

13 Разум - самое прочное из укреплений, ибо его нельзя ни уничтожить, ни предать. Его стены нужно возводить из наших собственных неопровержимых до­водов. Свои беседы Антисфен вел в Киносарге 8 - гим-насии, расположенном недалеко от городских ворот, поэтому, как полагают некоторые, отсюда и произошло название кинической школы. Сам Антисфен получил прозвище Дворняга. Согласно Диоклу, он первым стал складывать вдвое свой трибон9 и пользоваться только им во всех случаях жизни. Он стал также ходить с посохом и котомкой. Неанф утверждает, что он пер­вым стал складывать вдвое и свой гиматий, а Сосикрат в третьей книге «Преемств» говорит, что это первым стал делать Диодор из Аспенда, отпустивший себе также бороду и ходивший с котомкой и посохом.

14 Из всех сократиков только Антисфен удостаивается . похвалы Феопомпа, который подчеркивает его одарен­ность и способность логикой своей речи захватить лю­бого. Об этом же свидетельствуют как его сочинения, так и «Пир» Ксенофонта. Пожалуй, Антисфен может также считаться основателем наиболее строгого тече­ния в стоицизме, о котором эпиграмматик Афиней

го­ворит следующее:

Вот ведь о чем говорит мудрость священных страниц:

Лишь добродетель - духовное благо, важнейшее в мире,

О знатоки учения Стой! О школа мудрейших!

Ибо одна лишь она город спасет и людей.

Прочие ж люди считают за счастье потворствовать плоти.

Муза есть и у них, имя ее - Эрато.

57

15 Антисфен дал также толчок бесстрастию Диогена, выдержке Кратета и суровости Зенона, заложив основы их учений о государстве. Ксенофонт называет его при­ятнейшим из собеседников, а в остальном очень сдер­жанным.

Как сообщают, сочинения Антисфена составляли десять томов.

В первом томе находились следующие произведе­ния:

«О словесном выражении, или О стилях речи».

«Аякс, или Речь Аякса».

«Одиссей, или Об Одиссее».

«Апология Ореста, или О составителях судебных ре­чей».

«Исография, или Лисий и Исократ».

«Ответ на речь Исократа „Без свидетелей"».

16 Во втором томе:

«О природе животных».

«О рождении детей, или О любви в браке».

«О софистах. Физиогномический очерк».

«О справедливости и о мужестве. Увещевательная речь в трех частях».

«„О Феогниде”. Составляет четвертую и пятую части предыдущего сочинения».

В третьем томе:

«О добре».

«О мужестве».

«О законе, или О государственном устройстве».

«О законе, или О прекрасном и справедливом». «О свободе и рабстве».

«О вере».

«Об управлении, или О повиновении».

«О победе, или Домострой».

В четвертом томе:

«Кир».

«Геракл Больший, или О силе».

В пятом томе:

«Кир, или О царской власти».

«Аспасия».

В шестом томе:

«Истина».

58

«Об искусстве вести спор».

«Сатон, или О противоречиях. В трех книгах».

«О разговоре».

17 В седьмом томе:

«О воспитании, или О существительных. В пяти кни­гах».

«О вопросах и ответах».

«О мнении и знании. В четырех книгах».

«Мнения. Полемическое сочинение».

«Вопросы обучения».

В восьмом томе:

«О музыке».

«О комментаторах».

«О Гомере».

«О несправедливости и безбожии».

«О Калхасе».

«О наблюдателе».

«О наслаждении».

В девятом томе:

«Об Одиссее».

«О посохе».

«Афина, или О Телемахе».

«О Елене и Пенелопе».

«О Протее».

«Киклоп, или Об Одиссее».

18 «Об употреблении вина, или Об опьянении, или О Ки­клопе».

«О Кирке».

«Об Амфиарае».

«Об Одиссее, Пенелопе и собаке».

В десятом томе:

«Геракл, или Мидас».

«Геракл, или О разуме или силе».

«Кир, или Возлюбленный».

«Кир, или Наблюдатели».

«Менексен, или О власти».

«Алкивиад».

«Архелай, или О царстве».

Таковы сочинения Антисфена.

Тимон упрекает его за такое обилие сочинений и называет «плодовитым пустобрехом». Умер Антисфен

59

от болезни. Однажды Диоген зашел к нему и спро­сил, не нуждается ли он в помощи друга. В другой раз он пришел с кинжалом. Когда Антисфен простонал: «Кто избавит меня от мучений!?» - Диоген указал на кинжал и сказал: «Вот он». Антисфен возразил:

19 «Я сказал - от мучений, а не от жизни». Должно быть, философ не очень мужественно переносил болезнь, сильно любя жизнь. Вот мои стихи о нем:

Жил ты как пес, Антисфен, обычай такой соблюдая:

Речью людские сердца рвать ты на части умел.

Злою чахоткой в могилу сведен. - Ну, что тут рыдать нам?!

Ведь по дороге в Аид нужен нам всем проводник.

Было еще три человека по имени Антисфен: один из них - последователь Гераклита, другой - родом из Эфеса, третий - какой-то родосец, историк.

Как раньше мы перечислили учеников Аристиппа и Федона, так теперь расскажем о киниках и стоиках, вышедших из школы Антисфена, в следующем порядке.

ДИОГЕН

20 Диоген, родом из Оинопы, был сыном менялы Гикесия. По сообщению Диокла, он бежал из родного города, так как его отец, будучи казенным менялой, подделывал монеты. Эвбулид же в своей книге о Дио­гене утверждает, что и Диоген занимался тем же и по­кинул родину вместе с отцом. Как бы то ни было, но и сам Диоген в сочинении «Леопард» признается в том, что перечеканивал монеты. Другие же говорят, что, назначенный казначеем, он, поддавшись уговорам под­чиненных ему работников, направился в Дельфы или на Делос, родину Аполлона, чтобы спросить у оракула, следует ли ему сделать то, в чем его убеждают. Бог разрешил ему изменить государственный строй , а он его неправильно понял и стад подделывать деньги, но, как говорят, был уличен и изгнан. По другим источникам, он сам бежал,

21 испугавшись наказания. Сообщают также, что он под­делывал монеты, которые давал ему отец, умерший впоследствии в тюрьме, а сам он бежал и прибыл в Дельфы, где спросил оракула, что ему сделать, чтобы

60

заслужить славу, а не о том, подделывать ему деньги или нет. Именно тогда он и получил указанный выше оракул.

По прибытии в Афины он познакомился там с Антисфеном. Тот его оттолкнул, так как вообще никого к себе не допускал, но Диоген упорством все же до­бился своего. Однажды Антисфен замахнулся на него палкой, но Диоген только наклонил голову и сказал: «Бей. Но у тебя не найдется такой дубины, чтобы про­гнать меня, пока у тебя будет, что сказать». С этого времени он стал его учеником и, будучи изгнанником, вел весьма скромную жизнь.

22 Как рассказывает Феофраст в диалоге «Мегарик», Диоген, наблюдая пробегавшую мышь, которая не за­ботилась о постели, не боялась темноты, не искала так называемых лакомств, нашел выход из своего собствен­ного положения. Он первым, как утверждают некото­рые, стал складывать вдвое свой плащ, вынужденный спать на нем; он раздобыл себе котомку, куда склады­вал пищу, и где угодно мог завтракать, спать, беседо­вать. Это афиняне, говорил он, позаботились, чтобы ему было где жить, и показывал на портик Зевса и на Помпейон. Он стал пользоваться посохом только после болезни, но вскоре

23 всегда начал ходить с ним, но не в городе. Как сообщают афинский простат Афинодор, ритор Полиевкт и сын Эсхриона «Писаний, в дорогу он брал с собой и посох, и суму. Когда Диоген в письме попросил знакомого найти ему небольшой домик, а тот запоздал с ответом, он устроил себе жилище в боль­шой бочке10 в Метрооне. Об этом он и сам говорит в одном из своих писем. Летом он катался в горячем песке, а зимой обнимал статуи, засыпанные снегом, пользуясь любым случаем для закалки.

24 К своим современникам он относился с большим высокомерием. Школу Евклида, например, называл школой Желчида, Платоновы беседы - пустым бредом 11, состязания на Дионисиях 12 - большими иллюзион­ными представлениями для дураков, демагогов -

при­служниками черни. Он говорил также, что когда в жизни встречает кормчих, врачей и философов, то думает, что среди живых существ нет никого умнее человека. Но, видя толкователей снов, прорицателей и

61

тех, кто им верит, или людей, надутых от сознания своей славы или богатства, считает, что нет никого глупее человека. Он часто говаривал, что для жизни надо запастись разумом или веревкой на шею.

25 Однажды на пышном пиру, заметив, что Платон ест простые оливки, Диоген воскликнул: «Как же так получается? Знаменитый философ предпринимал путе­шествие на Сицилию специально ради изысканных яств, а теперь отказывается от того, что лежит перед носом?!» На что Платон отвечал: «Но, клянусь богами, Диоген, я и там по большей части питался оливками и тому подобным». - «Тогда зачем нужно было плыть в Сиракузы? Разве в то время в Аттике был неурожай на оливки?» - возразил Диоген. Фаворин в «Пестрых рассказах» приписывает этот ответ Аристиппу. Как-то в другой раз он ел сушеные фиги и повстречал Пла­тона. «Можешь взять», - предложил он ему. Тот взял и съел. «Можешь взять, сказал я, а не съесть», - рас­сердился Диоген.

26 Однажды Платон пригласил в гости друзей, при­бывших от Дионисия. Пришел и Диоген и стал топ­тать ковры хозяина со словами: «Попираю тщеславие Платона». На что Платон заметил: «Какое же тебя самого распирает тщеславие, хотя ты и делаешь вид, будто вовсе не тщеславен». По другим сведениям, Дио­ген сказал: «Попираю гордыню Платона». - «Другой гордыней», - ответил Платон. Сотион в четвертой книге своего сочинения утверждает, что киник сказал: так я попираю самого Платона. Однажды Диоген попросил у Платона вина, а затем и сушеных фиг. Философ прислал ему целый жбан, а Диоген сказал: «Когда тебя спрашивают, сколько будет дважды два, ты отвечаешь - двадцать?» Твой ответ также не соот­ветствует вопросу, как и подарок - просьбе». Так он посмеялся над ним как над болтуном.

27 Когда спросили, где в Греции он видел доброде­тельных мужей, он ответил: «Мужей - нигде, детей - в Лакедемоне». Однажды он рассуждал о чем-то весьма серьезном, но никто не обращал на него внимания. Тогда он начал верещать по-птичьи. Собрались люди. Диоген стал стыдить их, что они поспешили слушать чепуху, а к серьезным речам отнеслись пренебрежительно.

62

Он говорил, что люди состязаются в рытье канав и подножках, а в добродетели - никто. Он удив­лялся грамматикам, которые выискивают грехи у Одис­сея, а своих собственных не видят; музыканты же умеют настраивать струны на лире, а собственный

28 нрав настроить никак не могут. Астрономы наблюдают за солнцем и луной, а то, что под ногами, не заме­чают. Риторы охотно говорят о справедливости, но поступки их никогда ей не соответствуют. Скупцы поносят деньги, а сами любят их больше всего на свете. Он презирал тех, кто восхищается честными людьми за то, что они выше денег, а сами завидуют богачам. Его возмущало, что люди приносят жертвы богам ради своего здоровья, а сами во время жертво­приношений обжираются, нанося вред здоровью. Он удивлялся, как это рабы, видя обжорство господ, не расхищают их пищу.

29 Он хвалил тех, кто затевал жениться и не женился, кто хотел отправиться в путешествие и не отправ­лялся, кто собирался посвятить себя государственной жизни и не посвящал, кто намеревался воспитывать детей и не делал этого, а также тех, кто был готов пойти в услужение к вельможам, но избегал даже общения с ними. Он говорил, что к друзьям нужно идти с раскрытыми руками, а не сжимать их в кулак. Мепипп в «Продаже Диогена» рассказывает, что, когда философа взяли в плен и выставили на продажу и

кто-то спросил, что он умеет делать, тот ответил: «Пра­вить людьми», - и обратился к глашатаю с просьбой, чтобы он объявил, не хочет ли кто-нибудь купить себе господина. Когда ему запретили садиться, он сказал: «Не имеет значения. Как бы рыба ни лежала, ее все равно купят». По его словам, он удивлялся тому, что, покупая кувшин или

30 раз, мы их тщательно про­веряем, а при покупке человека довольствуемся лишь беглым осмотром. Купившему его Ксениаду он гово­рил, что тот должен ему повиноваться, хотя он и раб. Ведь если кормчий или врач - рабы, их все равно слушаются. Эвбул в сочинении «Продажа Диогена» рассказывает, что философ, воспитывая сыновей Ксе-ниада, среди прочих наук учил их верховой езде, стрельбе из лука, умению обращаться с пращей, искусству

63

метания копья. Когда они занимались на пале­стре, он не позволял тренеру делать из них атлетов, а заботился лишь о том, чтобы лица юношей покры­вал румянец и были крепкими их тела.

31 Мальчики также учили наизусть много отрывков из поэтов и писателей, в том числе и из сочинений самого Диогена, причем весь учебный материал для скорейшего усвоения он излагал кратко. Он учил их дома самим себя обслуживать, есть простую пищу и пить воду, носить короткую стрижку, обходиться без украшений, не надевать ни хитонов, ни обуви и

хо­дить по улицам молча, потупив взор. Он устраивал для них и псовую охоту. Они же, со своей стороны, проявляли заботу о Диогене и выступали его защит­никами перед родителями. Тот же Эвбул сообщает, что Диоген состарился в доме Ксениада, там умер и был похоронен его сыновьями. Когда Ксениад спросил Диогена, как его похоронить, тот ответил: «Вниз лицом».

32 На вопрос «зачем?» он ответил: «Ведь скоро все, что было внизу, окажется наверху». Эти слова были связаны с тем, что македоняне к этому времени уже захватили власть и из подчиненных стали вла­стителями. Однажды какой-то человек привел его в

бо­гатый дом и запретил плеваться, тогда он сначала от­харкнулся, а потом плюнул ему в лицо, прибавив, что более грязного места не нашел. Другие приписывают эти слова Аристиппу. Как-то раз он закричал: «Эй, вы, люди!» Сбежался народ. Он набросился на них с палкой со словами: «Я звал людей, а не дерьмо». Об этом рассказывается у Гекатона в первой книге «Хрий». Передают, что Александр однажды сказал: «Если бы я не был Александром, то хотел бы быть Диогеном».

38 Калеками он считал не тех, кто глух и слеп, а тех, у кого нет котомки 13. Однажды, рассказывает Метрокл в «Хриях», Диоген пришел к юношам на пир с напо­ловину остриженной головой, за что был побит. Тогда он написал на белой табличке имена своих обидчиков, повесил ее себе на шею и так стал ходить по городу, пока все не начали над ними издеваться, презирать их и бранить. Он говорил о себе, что он одна из тех собак, которую все хвалят, но ни один из хвалителей

64

не решится взять с собой на охоту. Когда кто-то рас­хвастался: «На Пифийских играх я побеждаю мужей», Диоген ему возразил: «Это я побеждаю мужей, а ты - рабов» 14.

34 Тем, кто говорил ему: «Ты уже старик, отдохни, наконец», он отвечал: «Как же так? Если бы я бежал на состязаниях и был бы уже близок к финишу, разве мне следовало расслабиться, а не напрячь все силы?» Однажды, когда его позвали на пир, он отказался, ссылаясь на то, что раньше, когда принял приглаше­ние, никто его за это не поблагодарил. Он ходил босиком по снегу и делал еще многое, о чем было сказано выше. Он пробовал есть сырое мясо, но не мог его переварить. Однажды он застал оратора Де­мосфена завтракающим в трактире. Тот скрылся во внутреннее помещение трактира, на что Диоген заме­тил: «Так ты еще больше окажешься в харчевне». Когда какие-то иностранцы хотели повидать Демо­сфена, Диоген выставил средний палец15 и сказал:

35 «Вот вам афинский демагог». Кто-то обронил кусок хлеба и постеснялся его поднять. Тогда Диоген, же­лая преподать ему урок, привязал к горлу кувшина веревку и поволок его так через весь Керамик 16.

Он говорил, что подражает хормейстерам, которые дают хористам более высокую ноту с тем, чтобы те придерживались нужного тона. Большинство людей, говорил он, отделяет от безумия лишь один только палец; ведь если кто-нибудь будет расхаживать по улицам и указывать на все средним пальцем, то поду­мают, что он сошел с ума, а если - указательным, то нет. Он говорил далее, что ценные вещи продаются за бесценок и наоборот. Так, например, статуя стоит три тысячи драхм, а хеник муки - два медяка.

36 Купившему его Ксениаду Диоген сказал: «Ну, те­перь исполняй приказания!» Когда же тот вос­кликнул:

Вспять потекли источники рек! 17

— ответил: «Если бы ты заболел и купил себе врача, разве ты не подчинялся бы ему, а лишь декламировал: „Вспять потекли источники рек»?» Один человек хотел обучаться у него философии. Диоген дал ему селедку

65

и приказал следовать за ним. Когда же тот, застесняв­шись, бросил ее и ушел, философ, встретив его спустя некоторое время, со смехом сказал: «Нашу дружбу порушила селедка». Диокл рассказывает об этом иначе. Кто-то предложил: «Приказывай нам, Диоген». Тогда Диоген отвел просителя в сторону и дал кусок сыру, стоивший всего

пол-обола, и велел ходить с ним. Чело­век отказался, тогда Диоген заметил: «Нашу дружбу разорвал кусочек сыра».

37 Увидев однажды мальчишку, который пил воду из ладошки, он выбросил из своей котомки кружку и сказал: «Мальчик превзошел меня в скромности жизни». Он выбросил и тарелку, когда увидел, как мальчик, разбив случайно миску, ел свою чечевичную похлебку из углубления, сделанного в хлебном мя­кише. Он рассуждал так: «Все принадлежит богам. Мудрецы - друзья богов, а у друзей все общее. Зна­чит, все принадлежит мудрецам». Увидев однажды женщину, припавшую к статуям богов в непристойной позе, и желая освободить ее от суеверия, он, как рас­сказывает Зоил из Перги, подошел к ней и сказал: «Женщина, а не боишься ли ты, что бог стоит как раз позади тебя - ведь все преисполнено им - и ты оскорбляешь его своим неприличным

38 видом?» Он при­вел в храм Асклепия в качестве подарка кулачного бойца, чтобы тот подбегал и бил каждого, кто падает ниц.

Он любил говорить, что над ним сбылись трагиче­ские проклятия, ибо он:

Безродный изгнанник, лишенный отчизны, Бродяга и нищий, без крова и пищи.

Он говорил, что судьбе противопоставляет отвагу, закону - природу, страстям - разум. В Крании Дио­ген грелся на солнышке. Подошел Александр и ска­зал: «Проси у меня чего хочешь». Диоген ответил: «Только не загораживай мне солнца». Кто-то громко и долго читал, тогда Диоген показал на чистое место в конце свитка и сказал: «Мужайтесь, люди, - вижу землю». Когда какой-то человек стал доказывать, что у Диогена есть рога, тот потрогал свой лоб и сказал:

39 «А я их не чувствую». В том же духе он стал

66

действовать, когда кто-то утверждал, что движения не существует, - поднялся с места и начал прохажи­ваться взад и вперед. Разглагольствующего об астро­номических явлениях он спросил: «Давно ли ты спу­стился с небес?» Когда какой-то порочный евнух на­писал на двери своего дома: «Пусть не войдет сюда никакое зло!», - Диоген спросил: «А как же теперь войдет сюда хозяин дома?» Умастив ноги благовонной мазью, он рассуждал: «Благовоние распространяется от головы в воздух, а от ног оно поднимается к ноз­дрям». Афиняне уговаривали его принять посвящение в святые таинства, уверяя, что в Аиде посвященные пользуются преимуществами. «Смешно, - ответил фи­лософ, - когда Агесилай и Эпаминонд будут барах­таться в нечистотах, а никчемные людишки только за то, что они приняли посвящение, - обитать на Островах блаженных».

40 Мыши карабкались на стол с едой. Диоген заметил и сказал: «Теперь даже у меня есть нахлебники». Когда Платон назвал его собакой, оп сказал: «Пра­вильно. Ведь я вернулся назад к продавшим меня». Диоген выходил из бани. Его спросили, много ли там моется людей. Он ответил, что нет. Когда же его спросил кто-то, много ли там парода, он сказал: «Да». Когда Платон выступил с определением: «Человек есть животное с двумя ногами и без перьев», - и за­служил всеобщее одобрение, Диоген ощипал петуха и принес его в платоновскую школу со словами: «Вот человек Платона». Тогда тот прибавил к своему

опре­делению: «И кроме того, с плоскими ногтями». Обра­тившемуся к нему с вопросом, в какое время следует завтракать, Диоген ответил: «Если ты богат, когда хочешь; если беден, когда можешь!»

41 « У мегарцев он видел овец, покрытых кожаными накидками, а дети их ходили голыми. В связи с этим он заметил: «У мегарца выгоднее быть бараном, чем сыном». Кто-то сначала задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!» - Диоген засмеялся: «Ты что, снова собираешься меня ударить?» Оп говорил, что демагоги - лакеи черни, а венки - сыпь славы. Средь бела дня с зажженным фонарем в руках бродил он повсюду и говорил: «Человека ищу». Однажды он

67

стоял весь промокший до нитки. Собрались люди и стали жалеть его. Проходивший мимо Платон обра­тился к ним: «Если вам действительно жаль его, сту­пайте своей дорогой», - этим он намекал на его тще­славие. Когда кто-то нанес ему удар по голове кула­ком, Диоген вскричал: «Как же, о Геракл, я забыл « надеть шлем, выходя на улицу?!» Но когда

42 Мидий ударил его и добавил: «Вот три тысячи драхм у тебя на столе», - на следующий день он обмотал себе руки ремнями и отдубасил Мидия, приговаривая: «Вот тебе три тысячи на стол!» Продавец лекарств Лисий спро­сил его, верит ли он в богов. Диоген ответил: «Как же мне не верить, когда я вижу такого богомерзкого по­донка». Другие авторы приписывают эти слова Феодору. Увидев какого-то человека, совершавшего

омо­вение, он обратился к нему: «Бедняжка, как же ты не понимаешь, что омовением не исправишь ни грам­матических, ни жизненных ошибок». Он упрекал лю­дей в том, что, молясь, они просят богов не об истин­ном благе, а лишь о том, что им кажется таковым.

43 Тем, кто пугался снов, он говорил, что они не обра­щают внимания на то, что делают наяву, а о том, что им приснится ночью, заботятся. Однажды в Олим­пии глашатай провозгласил: «Диоксипп победил му­жей», - Диоген запротестовал: «Это я побеждаю

му­жей, а он - рабов».

Несмотря на все, афиняне любили его. Так, когда какой-то озорник сломал его бочку, они поколотили его, а Диогену привезли новую. Стоик Дионисий сооб­щает, что после битвы при Херонее Диоген был взят в плен и доставлен к Филиппу. Когда тот спросил его, кто он такой, Диоген ответил: «Я соглядатай твоей ненасытности». В изумлении царь велел его отпу­стить.

44 Однажды Александр послал письмо Антипатру в Афины через некоего Афлия. Диоген присутствовал при этом и сказал:

Несчастный от несчастного через несчастного несчастному19.

Когда Пердикка под угрозой смертной казни при­казал Диогену явиться к нему, философ заметил: «По­думаешь, чем грозится. На это же способны скорпионы

68

и фаланги. Только бы он не грозился, что и без меня может жить счастливо». Он часто громко заявлял, что богами людям дана легкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомствами, благовониями и тому подоб­ным. Поэтому человеку, которому раб надевал

сан­далии, он сказал: «Ты был бы совсем счастлив, если бы он еще и сморкался за тебя. Покалечь себе руки, так оно и будет».

45 Однажды он увидел, как жрецы вели воришку, ста­щившего чашу из сокровищницы храма, и сказал: «Крупные воры погоняют мелкого». Увидев маль­чишку, швыряющего камни в крест, сказал: «Да­вай! Бей! Ты достигнешь своей цели» 20. Мальчишкам, которые обступили его и кричали: «Не покусай нас!» - он отвечал: «Смелее, братцы. Эта собака не ест свеклу»21.

Некто надел на себя львиную шкуру и ходил с гор­дым видом. Диоген обратился к нему: «Не позорь одея­ния доблести». Человеку, который превозносил Калли-сфена и восхищался его роскошной жизнью в свите Александра, он сказал: «Несчастен тот, кто завтракает и обедает, когда захочется Александру».

46 Нуждаясь в деньгах, он утверждал, что не просит у друзей подаяния, а лишь требует возвратить долг. Однажды на центральной площади он занимался руко­блудием и говорил при этом: «О, если бы можно было утолить и голод, потирая вот так пустое брюхо».

Уви­дев мальчика, идущего с сатрапами на пир, он схва­тил его и увел к родителям и велел смотреть за ним как следует. Мальчишке, накрашенному как женщина и спросившему его о чем-то, он ответил, что не станет с ним говорить раньше, чем тот скинет одежды и покажет, мужчина он или женщина. Мальчику, кото­рый в бане играл в коттаб, он сказал: «Чем больше тебе везет, тем хуже». Во время пира ему бросали кости, как собаке. Тогда он подошел к пирующим и обмочил их, как собака.

47 Риторов и всех тех, кто краснобайствовал из тще­славия, он называл «трижды человеки», т. е. «трижды несчастные». Невежественного богача он называл зо­лотым бараном. Увидев на доме гуляки надпись «Про­дается», он воскликнул, обращаясь к дому: «Я был

69

уверен, что, живя в таком пьяном угаре, ты легко вместе с блевотиной освободишься и от своего хо­зяина». Мальчику, который жаловался на пристава­ния, он сказал: «А ты не носись со своей порочно­стью». Увидев грязную баню, спросил: «Где же моются те, кто здесь вымылся?» Только он один хвалил толстякакифареда, которого все бранили. Его спросили, почему. Последовал ответ: «Скажите спасибо, что при таком аппетите он все еще играет на кифаре, а не грабит».

48 Одного кифареда, от игры которого всегда разбе­гались слушатели, приветствовал он словами: «Привет, петух».- «Почему ты так меня называешь?» - спро­сил кифаред. «Потому что ты заставляешь всех вста­вать». Какой-то юноша выступал с речью. Диоген, наложив за пазуху волчьих бобов, встал напротив и начал их жевать. Когда люди уставились на него, он сказал, что крайне удивлен тем, что все забыли об ораторе и смотрят на него. Какой-то очень суеверный человек пригрозил ему: «Одним ударом я раскрою тебе череп». - «А я, - ответил Диоген, - чихну слева и брошу тебя в дрожь». Гегесий попросил Диогена дать ему что-нибудь почитать из его сочинений. «Чудак ты, Гегесий, - сказал Диоген. - Когда речь идет о фигах, ты выбираешь не нарисованные, а настоящие. А те­перь проходишь мимо возможности по-настоящему

по­тренироваться в добродетели и предпочитаешь напи­санные наставления».

49 Когда какой-то человек попрекнул его изгнанием, он возразил: «Но ведь именно благодаря ему, бедняга, я и стал философом». Когда же снова кто-то ему ска­зал: «Граждане Синопы приговорили тебя к изгна­нию». - «А я их - оставаться на месте», - последовал ответ. Однажды он увидел олимпийского чемпиона па­сущим овец и сказал: «Однако же быстро ты, любез­нейший, перешел от Олимпийских игр к Немейским»22. На вопрос, почему атлеты так тупы, он ответил: «По­тому что они сделаны из мяса свиней и быков». Од­нажды он просил милостыню у статуи. Спрошенный, почему он так поступает, ответил: «Так я привыкаю к отказам». Когда он просил милостыню (а впервые он это сделал, находясь в крайней нужде), то обратился

70

к прохожему с такими словами: «Если ты по­дал другому, то дай и мне. А если еще не подал, то начни с меня».

50 Когда тиран спросил его, какая медь лучше всего пригодна для статуй, он ответил: «Та, из которой от­литы Гармодий и Аристогитон» 23. На вопрос, как об­ходится Дионисий с друзьями, ответил: «Как с меш­ками; пока они полны, хранит; когда пусты,

выбра­сывает». Когда какой-то новобрачный сделал на своем доме надпись:

Геракл, Зевса сын, прославленный повсюду, здесь живет.

Пусть никакое зло в дом этот не войдет!

Диоген добавил: «После войны мирный договор». Среб­ролюбие он называл средоточием всех пороков. Уви­дев однажды в трактире гуляку, который ел оливки, сказал: «Если бы ты так завтракал, то так не обе­дал бы».

51 Людей добродетельных он считал подобиями богов, любовь - делом для тех, кому делать нечего. Спрошен­ный, что он считает самым большим несчастьем в жизни, ответил: «Нищую старость». На вопрос, укусы каких зверей самые болезненные, ответил: «Из диких - сикофанта, из ручных - льстеца». Увидев од­нажды двух скверно намалеванных кентавров, спро­сил: «Какой из них Хирон?»24 Льстивые речи он назы­вал медовой петлей, желудок - Харибдой жизни. Когда флейтист Дидимон был уличен в прелюбодеянии, Дио­ген заметил: «Он заслуживает быть повешенным за свое имя»25. На вопрос, почему у золота такой блед­ный вид, он ответил: «Потому что вокруг него всегда множество злоумышленников». Увидев женщину на носилках, сказал: «Этому зверю нужна не такая клетка».

52 Увидев однажды беглого раба, сидящего у колодца, он сказал: «Смотри, молодец, не угоди туда»26. За­приметив в бане воришку, охотившегося за платьем моющихся, спросил его: «Для чего тащишь - для при­тирания или для одевания?»27 Увидев однажды жен­щин, повесившихся на оливковом дереве, воскликнул: «Вот если бы на всех деревьях висели такие плоды! > Заметив человека, крадущего одежду, спросил:

71

Что ты здесь ищешь, храбрец?

Хочешь ты мертвых ограбить, полегших на поле? 28

Спрошенный, есть ли у него раб или рабыня, от­ветил, что нет. Кто-то спросил: «А когда умрешь, кто вынесет твой труп?» - «Тот, кому понадобится мое жилище».

53 Увидев красивого мальчика, заснувшего в соблаз­нительной позе, растормошил его и обратился со сло­вами: «Проснись!»

Или вонзится копье в твою беззаботную спину.

Человеку, делавшему обильные покупки для пира, сказал:

Скоро умрешь ты, мой сын, - вот ведь ты что покупаешь.. ,29

Когда Платоп философствовал по поводу идей и употреблял такие слова, как «стольность» и «чашность», Диоген возразил: «Что касается меня, то стол и чашу, Платон, я вижу, а вот стольность и чашность - нет». На что Платон ответил: «Здесь нет ничего

му­дреного. У тебя есть глаза, которыми ты можешь уви­деть й стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидеть столь­ность или чашность - не хватает».

54 Спрошенный кем-то, что, по его мнению, за чело­век Диоген, Платон ответил: «Спятивший Сократ»30. На вопрос, когда следует жениться, Диоген ответил: «В юности еще рано, в старости - уже поздно». Его спросили, что нужно делать, когда тебя бьют. «Надеть шлем»,- последовал ответ. Увидев прихорашивающе­гося юношу, он сказал: «Если это для мужчин, то ты глупец, а если для женщин - подлец». Увидев однажды, как зарделся юноша, он обратился к нему: «Не робей, мой милый. Это краска добродетели». Ус­лышав спор двух законников, он обругал обоих: «Один из вас у другого украл, а тот ничего не потерял». На вопрос, какое вино он пьет всего охотнее, ответил: «Чужое». На упрек: «Многие потешаются над тобой», он ответил: «А я все не потешаюсь».

55 Когда какой-то человек сказал, что жизнь - зло, он возразил: «Не жизнь сама по себе, а порочная жизнь». Советовавшим ему начать розыски сбежавшего

72

раба он ответил: «Смешно, если Манес без Дио­гена может жить, а Диоген без Манеса не сможет». Когда он завтракал оливками и ему принесли пирог, он швырнул его от себя и воскликнул:

Прочь, чужеземец, с дороги царей!31

А в другой раз сказал:

... Бичом он ударил оливу 32.

На вопрос, он собака какой породы, ответил: «Когда голоден,- мальтийская, когда сыт - молосская, т. е. из той породы, которую большинство хвалят, но из боязни быть покусанными идти с ними на охоту не отваживаются. Так и со мной вы не можете жить, опасаясь укусов совести».

56 Его спросили, едят ли мудрецы пироги. Он отве­тил: «Они едят все то же, что и остальные люди». На вопрос, почему люди нищим подают, а философам нет, он ответил: «Потому что хромыми и слепыми они могут стать, а философами - никогда». Однажды он попросил подаяние у скупца. Тот замешкался. «Че-ловече,- сказал Диоген,- я прошу у тебя на пропи­тание, а не на погребение». Однажды его упрекнули за участие в подделке монет, на что он ответил: «В то время я был таким, как ты сейчас, но таким, как я сейчас, ты никогда не будешь». На подобный же упрек в другой раз, заметил: «Раньше я и мо­чился быстро, а теперь нет».

57 Придя в небольшой городок Минд и увидев там огромные городские ворота, он обратился к жителям: «Граждане города Минда, заприте ворота, чтобы город ваш не сбежал». Увидев однажды вора, пойманного на краже пурпура, он сказал:

Очи смежила пурпурная Смерть и могучая Участь33.

Когда Кратер34 пригласил Диогена к себе, тот от­казался и сказал, что предпочитает скорее лизать соль в Афинах, чем вкушать изысканные яства у Кратера. Толстяку-ритору Анаксимену он сказал: «Дай и нам, нищим, кусок своего брюха. И тебе будет полегче, и нам поможешь». Однажды, когда этот же ритор о чем-то витийствовал, он стал размахивать селедкой,

73

чем отвлек слушателей. Анаксимен возмутился. Тогда Диоген сказал: «Несчастная селедка ценой в один обол положила конец всем рассуждениям Анаксимена».

58 На упрек в том, что он ел на агоре, Диоген отве­тил: «Но ведь на агоре я и голодал». Некоторые ав­торы связывают с ним и следующий эпизод. Платон, увидев Диогена, моющего овощи, подошел к нему и тихо сказал: «Служил бы ты Дионисию, не мыл бы себе овощей». А тот так же тихонько ему ответил: «И ты, если бы мыл овощи, не служил бы своему Дионисию». На упрек: «Многие смеются над тобой»,- он ответил: «А над ними, может быть, потешаются ослы, но, как им наплевать на ослов, так и мне напле­вать на них». При виде юноши, увлекавшегося фило­софией, он сказал: «Прекрасно. Теперь тех, кто любит твое прекрасное тело, ты заставишь любить красоту твоей души».

59 Когда какой-то человек удивлялся обилию даров в Самофракии, он заметил: «Их было бы куда больше, если бы их приносили и те, кому не удалось спа­стись» 35. По другим источникам, эти слова принадле­жат Диагору Мелосскому. Красивому мальчику,

соб­равшемуся на пирушку, он сказал: «Домой ты вер­нешься худшим, чем ушел». Вернувшись, мальчик сказал: «Вот я вернулся и хуже не стал». - «Хироном, правда, ты не стал, но стал Эвритионом»36. Как-то он просил милостыню у ворчливого и угрюмого

чело­века. «Если меня убедишь, то подам»,- сказал тот. «Да если бы я мог тебя убедить, то давно бы заста­вил повеситься», - ответил Диоген. Однажды он воз­вращался из Лакедемона в Афины. «Ты откуда и куда?»-спросили его. «Из мужской половины в женскую»,- последовал ответ.

60 Он возвращался из Олимпии домой. На вопрос, много ли было там народу, ответил: «Народу много, людей мало». Распутников он сравнивал со смоковни­цами, выросшими над пропастью: человек не может воспользоваться ее плодами, а вороны и коршуны их клюют. Когда Фрина поставила в качестве посвя­щения в Дельфах золотую статую Афродиты, Диоген, говорят, сделал па ней надпись: «От эллинской рас­пущенности». Однажды около него остановился Александр

74

и сказал: «Я Александр - великий царь». - «А я Диоген, собака», - представился философ. Спро­шенный, почему его зовут собакой, ответил: «Потому что тем, кто мне подает, я виляю хвостом, тех, кто отказывает, облаиваю, а порочных - кусаю».

61 Однажды он срывал плоды смоковницы, а сторож ему сказал: «Недавно на этом дереве повесился чело­век».- «Отлично, - ответил Диоген. - Теперь я его очищу». Увидев победителя Олимпийских игр, то и дело бросавшего вожделенные взгляды на гетеру, он сказал: «Смотрите, как этому бодливому барану свер­нула шею первая встречная потаскуха». Красивых гетер он сравнивал с медовыми возлияниями мертвым. Когда он завтракал на агоре, толпа окружила его и из нее то и дело раздавались крики «собака». Диоген огрызнулся: «Это вы собаки. Окружили меня, когда я ем». Когда два развратника пытались скрыться от него, он сказал: «Не бойтесь: псы свеклу не жрут» 37. Спрошенный об одном порочном мальчишке, откуда тот взялся, он ответил: «Из Тегеи» 38.

62 Увидев бездарного борца, занявшегося врачебной практикой, он спросил: «Это зачем? Не для того ли, чтобы отомстить тем, кто тебя в свое время одолел?» Увидев однажды сына гетеры, который швырялся камнями в прохожих, он крикнул: «Смотри, не угоди в своего отца». Когда мальчик показал ему кинжал, подаренный любовником, он сказал: «Кинжал действи­тельно хорош, да рукоятка у него паршивая» 39. Когда какие-то люди стали хвалить человека, который дал ему милостыню, он сказал: «Но почему вы не хвалите меня, заслужившего ее?» Когда какой-то человек стал у него требовать назад свой плащ, он ответил: «Если ты подарил мне его, то он мой. Если же ты мне его одолжил, то он мне еще нужен». Какой-то подкидыш сказал ему, что в его плаще спрятано золото. «Теперь я понял, почему ты спишь, подкинув его под себя», - заметил Диоген. На вопрос, что ему дала философия, он ответил: «Во всяком случае, быть готовым ко всем ударам судьбы».

63 На вопрос, откуда он явился, ответил: «Я - граж­данин мира». Когда какие-то родители приносили жертву богам, моля послать им сына, Диоген сказал:

74

«А что из него выйдет, для вас безразлично?» Однажды устраивали пир в складчину, и организатор попросил у него долю. Диоген ответствовал:

Грабь ты других, обирай, но от Гектора руки подальше!40

Гетер он называл царицами царей, потому что они делают все, что заблагорассудится наложницам. Когда афиняне присвоили Александру имя Диониса, он по­просил: «А меня сделайте Сараписом». Некий человек упрекал его за то, что он посещает подозрительные места. «Но ведь и солнце заглядывает в нужники, но это его не марает».

64 Он обедал в храме, и когда принесли загрязненный хлеб, схватил его и бросил со словами: «В храм не дозволено войти ничему нечистому». Кто-то сказал ему: «Ты неуч, а еще философствуешь». На что он ответил: «Даже подделываться под мудрость - уже философия». Некто привел к нему своего сына и ска­зал, что он очень способный мальчик и в высшей сте­пени добродетелен. «Тогда зачем же я ему нужен?» - спросил Диоген. Людей, которые говорят красно о добродетели, а сами ее не придерживаются, он назы­вал кифарами, ибо у них нет ни слуха, ни чувств. Он направлялся в театр, когда другие уже оттуда выходили. На вопрос, зачем он так поступает, отве­тил: «Я именно так веду себя всю жизнь».

65 Увидев однажды женственного юношу, он сказал: «Не стыдно ли тебе поступать с собой хуже, чем это было задумано природой? Она создала тебя мужчиной, а ты заставляешь себя быть женщиной». Увидев, как глупец настраивал струнный инструмент, он сказал: «Не стыдно тебе приводить звуки в созвучие с дере­вяшкой, а душу не приводить в гармонию с жизнью?» Человеку, сказавшему: «Я не гожусь для филосо­фии», - он заметил: «Для чего же ты живешь, если тебя не заботит жизнь в добродетели?» Тому, кто пре­зирал своего отца, он сказал: «Не стыдно тебе прези­рать того, благодаря которому ты можешь проявлять свою гордыню?» Увидев приличного юношу, непри­лично бранившегося, он сказал: «И тебе не стыдно из дорогих ножен вытаскивать дрянной свинцовый меч?»

66 Когда его упрекнули за то, что он пьет в трактире,

76

он ответил: «А стригусь я в цирюльне». Его упрекнули за то, что он принял в подарок плащ от Антипатра. Он ответил:

Нет, ни один не порочен из светлых даров нам бессмертных41.

Когда кто-то задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!», - он стукнул его палкой и заорал: «Бе­регись!» Один человек приставал к гетере с извест­ными просьбами. Диоген обратился к нему: «Зачем ты, несчастный, хочешь получить то, от чего лучше отказаться?» Человеку, сильно пахнувшему благово­ниями, он сказал: «Смотри, чтобы твои благовонные волосы не провоняли всю твою жизнь». Он говорил, что рабы служат своим господам, а дурпые люди - страстям. Спрошенный, почему раб получил название «муженогий», Диоген ответил: «Потому что ноги у него, как у мужей, а душа - подобна твоей, мой любозна­тельный». У гуляки он попросил мину.

67 На вопрос, почему у других просит лишь обол, а у этого целую мину, ответил: «У других я надеюсь получить кое-что еще раз, а получу ли я у него снова, бог знает». Когда его стыдили за то, что он просит милостыню, а Платон не просит, он сказал, что и тот просит, но

Голову лишь приклонив, чтоб его не слыхали другие 42.

Увидев неумелого лучника, он сел рядом с ми­шенью, приговаривая: «Это для того, чтобы он не угодил в меня». Влюбленные, говорил он, ради удо­вольствия готовы испытать все несчастия, ее Спрошенный, является ли смерть злом, ответил: «Какое же это зло, если его

68 присутствия мы не чув­ствуем». Когда Александр подошел к Диогену и спро­сил: «Ты меня не боишься?» - философ спросил в свою очередь: «А ты -зло или добро?» Царь ответил: «Добро». - «Кто же боится добра?» - возразил Диоген. Он говорил, что образование дает юношам благоразу­мие, старикам - утешение, беднякам - богатство, бо­гачам - украшение. Увидев однажды, как распутный Дидимон взялся лечить глаз у одной девицы, он ска­зал: «Смотри, как бы, исцеляя у девушки глаз, ты не повредил ей что-нибудь другое»43. Когда

кто-то

77

пожаловался, что друзья строят против него козни, он по­сетовал: «Что же делать, если с друзьями придется обходиться, как с врагами».

69 Спрошенный, что самое прекрасное у людей, отве­тил: «Свобода слова». Зайдя в школу и увидев там много статуй, изображавших Муз, и мало учеников, сказал: «С божьей помощью, учитель, у тебя полно учащихся». Он обыкновенно делал на виду у всех все, что связано с Деметрой и Афродитой, объясняя: «Если завтракать - вещь обычная, то почему бы не завтракать и на площади». Часто занимаясь онаниз­мом на виду у всех, он приговаривал: «О, если бы, потирая брюхо, можно было бы утолить и голод». О нем еще многое другое рассказывают, но все пере­сказать заняло бы слишком много места.

70 Он учил, что упражнения бывают двух видов: одни касаются души, другие - тела. При постоянном упраж­нении духа создаются представления, облегчающие со­вершение добродетельных поступков. Один вид упраж­нений без другого недостаточен; причем хорошее здо­ровье и сила имеют для них немаловажное значение, так как относятся и к душе, и к телу. Он приводил также примеры того, как легко благодаря упражне­ниям совершается переход к добродетели. Можно за­метить, что, как в простых ремеслах, так и в других искусствах специалисты, упражняясь, достигают уди­вительного совершенства и ловкости. Так, например, флейтисты и атлеты чем больше упражняются, каж­дый в своем деле, тем большего добиваются успеха. Если бы они перенесли свои упражнения также и на душу, то эти усилия не остались бы без пользы и результата.

71 Он утверждал, таким образом, что в жизни невоз­можно достичь никакого блага без упражнений и что благодаря им можно все одолеть. Бесполезным трудам следует предпочесть труды в согласии с природой и жить счастливо; люди несчастны только

из-за соб­ственного неразумия. И когда мы привыкнем, то пре­зрение к наслаждению само по себе доставляет высо­чайшее удовольствие. И как те, кто привык жить, ис­пытывая наслаждения, с отвращением относятся к не­удовольствиям, так приучившие себя к последним

78

извлекают радости из презрения к самим удовольствиям. Так он учил и поступал в соответствии со своим уче­нием. Это и впрямь было «перечеканкой монеты», так как он меньше всего считался с законами государства, предпочитая им законы природы. Он утверждал, что ведет такой же образ жизни, как и Геракл, всему предпочитая свободу.

72 Он утверждал, что все принадлежит мудрецам, об­основывая это положение уже приведенными выше доводами44: все принадлежит богам, боги - друзья му­дрецов, у друзей все общее, следовательно, все при­надлежит мудрецам. Без закона, говорил он, невоз­можна жизнь в государстве, так как вне государства нельзя извлечь никакой пользы от цивилизации, а го­сударство - плод цивилизации. Вне государства нет никакой пользы от закона, следовательно, и закон есть плод цивилизации. Высокое происхождение, славу и тому подобное он высмеивал, называл их украшениями испорченности. Пример единственно совершенного го­сударственного устройства он находил только во Все­ленной. Он учил также, что женщины должны быть общими, брак не ставил ни во что, кроме союза, осно­ванного на взаимном согласии. Поэтому и дети дол­жны быть общими.

73 Он не видел также ничего ужасного в краже из храма или в употреблении в пищу мяса любого живот­ного. Причем, говорил он, нет ничего нечестивого и в том, чтобы питаться даже человеческим мясом, как это видно из быта других народов. Более того, согласно здравым рассуждениям, все элементы содержатся во всем и во все проникают. Так, например, в хлебе за­ключено мясо, а хлеб - в овощах; и во всем находятся частицы других веществ, проникающие через невиди­мые поры в виде испарений. Об этом он говорит в «Фиесте», если трагедии принадлежат действительно ему, а не его другу Филиску Эгинскому или Пасифонту, сыну Лукиана, который, как сообщает Фаворин в «Пестрых историях», написал их уже после кончины Диогена. Музыкой, геометрией, астрологией и тому подобными дисциплинами можно, считал он, не заниматься как бесполезными и ненужными.

79

74 Он проявлял удивительное остроумие и находчи­вость в словесных стычках, как это видно из выше­сказанного. Свою продажу в рабство он перенес с боль­шим достоинством. Во время плавания на Эгину он был захвачен пиратами, во главе которых стоял Скирпал, увезен па Крит и там продан в рабство. На вопрос глашатая, что он умеет делать, Диоген ответил: «Пра­вить людьми». При этом он показал на одного богато одетого коринфянина (это был упомянутый уже Ксепиад) и добавил: «Продай меня этому человеку. Он нуждается в господине». Так Ксениад купил его, от­вез в Коринф и приставил к своим детям и вообще поручил ему управление всем домом. А Диоген так хорошо справлялся со всеми своими обязанностями, что Ксениад повсюду ходил и говорил: «В моем доме поселился добрый гений».

75 Клеомен в сочинении под названием «Педагогик» рассказывает, что друзья Диогена хотели выкупить его из рабства, а тот назвал их глупцами, добавив, что не львы являются рабами тех, кто их кормит, а наоборот. Ведь это рабу свойствен страх, а дикие звери внушают страх людям. У этого человека была такая удивитель­ная способность убеждать, что он легко своими дово­дами привязывал к себе людей. Так, например, рас­сказывают, что какой-то житель Эгины по имени Онесикрит послал в Афины одного из своих сыновей, Андросфена, который, услышав Диогена, остался при нем. Тогда Онесикрит послал за ним своего старшего сына, Филиска, уже упомянутого выше, но и последний был увлечен Диогеном, как и его брат, и остался в Афинах. Тогда, на третий раз, туда приехал сам отец и, не

76 меньше сыновей очарованный учителем, присоединился к ним и посвятил себя философии. Та­кая, просто волшебная сила заключалась в речах Дио­гена. Среди его слушателей был и Фокион, прозван­ный Честным, и Стильпон из Мегар, и много других политических деятелей.

Говорят, что он умер, когда ему было почти девя­носто лет. О его смерти существует много преданий. Одни рассказывают, что он умер от холеры после того, как съел сырое мясо осьминога. Другие - что смерть наступила от того, что он сам задержал дыхание. В эту

80

версию верил Керкид из Мегалополя (или с Крита) 45, который так говорит об этом в своих «Мелиямбах»:

Нет, не таким был философ Синопский,

Тот, кто повсюду ходил с посохом, сдваивал плащ и жил под

небом открытым.

Смерти достиг и на небо взят, зубы намертво стиснув

77 (Дыхание так прекратилось). Верное имя носил - Диоген,

Зевса потомок, пес, достойный небес.

Другие передают, что он хотел бросить собакам куски полипа и был укушен в ахиллесово сухожилие, от чего и умер. Впрочем, по сообщению Антисфена в «Диадохах», версию о задержке дыхания придумали его друзья. В то время ои жил в Крании, гимнасии, расположенном недалеко от Коринфа. По своему обык­новению ученики пришли к нему, но застали лежа­щим и закутанным в плащ. Они подумали, что он спит, хотя Диоген не был любителем поспать. Потом они отвернули плащ и, увидев его бездыханным, пред­положили, что он сделал это умышленно, дабы так уйти из жизни.

78 Тогда, как говорят, между учениками возник спор, кому его хоронить. Причем дело не обошлось без драки. Но пришли их отцы и представители властей и похоронили его вблизи ворот, ведущих на Истм. Там была воздвигнута колонна, а на ней сидела со­бака, изваянная из паросского мрамора. Позднее и сограждане оказали ему почет, воздвигнув бронзовые памятники, на которых было написано:

Время состарит и бронзу, лишь Диогенова слава

Вечность саму превзойдет и никогда не умрет.

Смертным служил ты примером самодовлеющей жизни.

Ты указуешь им путь, легче его не найти.

79 И я написал стихи в прокелевзметиках:

Скажешь ли пам, Диоген, какая судьбина тебя Ввергла в мрачный Аид? - Укус одичавшего пса 46.

Некоторые авторы сообщают, что, будучи при смерти, он оставил наказ, чтобы его не погребали, а бросили на съедение диким зверям или кинули в ров, покрыв тело только тонким слоем пыли. По

81

другим свидетельствам, он просил сбросить его в реку Илисс, чтобы принести пользу своим меньшим со­братьям.

Деметрий в «Омонимах» утверждает, что Александр и Диоген умерли в один и тот же день47: один - в Ва­вилоне, другой - в Коринфе. В 113-ю Олимпиаду Дио­ген был уже стариком.

80 Ему приписывают следующие произведения.

Диалоги:

«Кефалион».

«Ихтий».

«Галка».

«Леопард».

«Афинский демос».

«Государство».

«Искусство этики».

«О богатстве».

«О любви».

«Феодор».

«Гипсий».

«Аристарх».

«О смерти».

Письма.

Семь трагедий:

«Елена».

«Фиест».

«Геракл».

«Ахиллес».

«Медея».

«Хрисипп».

«Эдип».

Что касается Сосикрата, то он в первой книге «Преемств» , а Сатир в третьей книге своих «Жизнеописаний» говорят, что все эти сочинения не принадлежат Диогену, а упомянутые маленькие тра­гедии, как утверждает Сатир, написаны Филиском с Эгины, другом Диогена. Сотион в седьмой книге подлинными считает только следующие сочинения Дио­гена:

«О добродетели», «О добре», «О любви», «Ни­щий», «Толмей», «Леопард», «Касандр», «Кефалион», «Филиск», «Аристарх», «Сисиф», «Ганимед», «Хрии», «Письма».

82

81 Было известно пять Диогенов: первый - естество­испытатель из Аполлонии, сочинение которого имело такое начало: «По моему мнению, начинать любую речь следует с положения, которое не допускает дво­якого истолкования»; второй--автор работы о

Пело­поннесе - был из Сикиона; третий - о нем мы писали выше; четвертый -

философстоик, родом из Селевкии, называемый также Вавилонским, ибо Селевкия

рас­положена по соседству с Вавилоном; пятый - из Тарса, автор, посвятивший свой труд проблемам поэтики, ко­торые он пытался разрешить.

Афинодор в восьмой книге своих «Прогулок» го­ворит о нашем философе, что из-за притираний он всегда лоснился.

МОНИМ

82 Моним из Сиракуз был учеником Диогена. Как сообщает Сосикрат, он был рабом одного коринфского менялы, к которому часто приходил хозяин Диогена Ксениад и рассказывал о его добрых словах и поступ­ках. Эти рассказы вызвали у Монима чувство восхи­щения философом. Притворившись сумасшедшим, он неожиданно стал разбрасывать деньги, находившиеся на столе менялы, и хозяин был вынужден его отпу­стить. Моним тотчас же присоединился к Диогену. Он часто также сопровождал киника Кратета и

по­дражал ему, так что его господин, наблюдая его по­ступки, в еще большей степени убедился в его безумии.

83 Он стал знаменитым человеком, и даже комедио­граф Менандр упоминает его. В одной из своих ко­медий, «Конюх», он так писал о нем:

Какой-то человек по имени Моним

Был мудр, Филон, хоть и не очень знаменит.

- С котомкой он бродил?

— Да не с одной - с тремя!

Но слов, подобных мудрым изречениям,

Как, например, «познай себя», не говорил.

Однако грязный этот нищий всех превзошел,

Сказав, что все на свете - суета сует,

83

Моним придерживался очень строгих нравствен­ных правил, презирал славу и почитал только одну истину.

Он оставил сочинения, где серьезное было незаметно смешано со смешным, а также две книги - «О вле­чениях» и «Протрептик».

ОНЕСИКРИТ

84 Некоторые считают, что Онесикрит был родом из Эгины, но Деметрий из Магнезии утверждает, что из Астипалеи. Он также был одним из самых знаменитых учеников Диогена. У него есть некоторое сходство с Ксенофонтом - последний принимал участие в по­ходе Кира, Онесикрит - в походах Александра, кроме того, он написал сочинение о воспитании Александра, подобно тому как Ксенофонт - о воспитании Кира. Ксенофонт восхвалял Кира, Онесикрит - Александра. И в стиле он подражал Ксенофонту, но, как подра­жатель, был далек от образца.

Среди учеников Диогена были и Менандр, про­званный Дубом, восхищавшийся Гомером, а также Ге-гесий из Синопы по прозванию Собачий Ошейник и Филиск с Эгины, уже упомянутый выше.

КРАТЕТ

85 Кратет, сын Асконда, фиванец, был также одним из знаменитых учеников Диогена-собаки. Однако Гиппобот утверждает, что он был учеником ахейца Брисона. Кратет был автором следующих шутливых стихов:

Остров есть Пера среди виноцветного моря порока. Дивен и тучен сей остров. Владений окрест не имеет. Дурень набитый и трутень, как и развратник негодный, Жадный до толстого зада, в пределы его не допущен. Смоквы, чеснок и тимьян в изобилье тот остров рождает. Граждане войн не ведут и не спорят по поводам жалким. Денег и славы не ищут, оружьем к ним путь пробивая.

86 Он сочинил также широко известный «Дневник», в котором есть и такие строчки:

84

Дай десять мин ты повару и драхму лишь - врачу,

Тому, кто льстит, -талантов пять и шиш - советчику.

А девке дать не жаль талант, философу ж - обол.

Он получил прозвище «Всех-дверей-открыватель», потому что входил в любой дом и учил добру. Ему принадлежат и следующие стихи:

То, что узнал и продумал, что мудрые Музы внушили,

Это богатство мое; все прочее дым и ничтожность.

О том, что дала ему философия, он писал:

Бобов лишь меру жалкую да жизнь без забот.

Вот, как полагают, еще один образчик его поэзии:

Любовь проходит с голодом, а если нет - со временем.

А если так не справиться, тогда петля - спасение.

87 Его расцвет приходится на 113-ю Олимпиаду48.

Антисфен в своих «Преемствах» сообщает, что он примкнул к кинической философии, увидев в какой-то трагедии Телефа в жалкой одежде и с маленькой кор­зинкой в руках. Он обратил все свое состояние в деньги (а принадлежал он к классу богатых) и выручил около 200 талантов, которые поделил между согражданами, а сам с такой страстью предался философии, что коми­ческий поэт Филемон написал даже:

А летнею порой носил он толстый плащ,

Зимой ходил в тряпье, как киник наш Кратет.

Диокл же говорит, что это Диоген убедил его отдать свои земли под общественное пастбище, а все деньги бросить в море.

88 Говорят, что в доме Кратета [бывал] Александр, а в доме Гиппархии - Филипп49. Нередко он гнал палкой тех из своих родственников, которые приходили и пытались уговорить его отказаться от своих наме­рений. Он оставался непоколебим. Деметрий из

Маг­незии рассказывает, что Кратет сделал вклад у одного банкира с условием: если его дети окажутся людьми ординарными, то он должен отдать им деньги, если же они станут философами, то раздать их народу, ибо, став философами, они не будут ни в чем нуждаться.

85

Эратосфен сообщает, что от Гиппархии, о которой пойдет речь ниже, у него был сын по имени Пасикл. Когда тот стал взрослым юношей, он отвел его в дом терпимости и добавил,

89 что таков был и отцовский брак. Брак, который влечет за собой разврат и прелюбодея­ния, говорил он, трагичен, ибо его следствием явля­ются изгнание и убийства, а браки тех, кто вступает в связь с гетерами, дают сюжет для комедий, так как распутство и пьянство приводят лишь к безумию.

У него был брат Пасикл, ученик Евклида.

Фаворин во второй книге своих «Воспоминаний» рассказывает следующую забавную историю. Вступив­шись однажды за кого-то, Кратет стал упрашивать гимнасиарха, коснувшись рукой его бедер. Когда тот пришел в ярость, он сказал: «Разве твои ляжки чем-то отличаются от колен?»50 Он говорил, что невозможно найти человека, который никогда не совершал бы оши­бок, подобно тому как в гранате среди зерен всегда найдется хоть одно, да гнилое. Раздразнив однажды кифареда Никодрома, он получил от пего здоровенную затрещину, оставившую след на лице. Тогда он при­лепил на лоб записку: «Сделано Никодромом».

90 Он нарочно ругался с проститутками, чтобы при­учить себя к поношениям.

Деметрия Фалерского, приславшего ему хлеба и вина, он попрекал словами: «О, если бы источники приносили и хлеб!» Из этого ясно, что пил он только воду. Когда Кратет получил замечание от афинских астиномов51 за то, что надел кисейное покрывало, он сказал: «Я докажу вам, что и Феофраст ходит в ки­сее». Когда они не поверили ему, он повел их в

ци­рюльню и показал на Феофраста, которого в то время брили. В Фивах он был избит гимнасиархом (по дру­гим сведениям, в Коринфе Эвтикратом), и, когда его волокли за ноги, он, не теряя присутствия духа, декла­мировал:

Влек он, за ногу схватив, и низвергнул с небесного

прага52.

91Диокл, однако, утверждает, что это сделал с ним Ме-недем из Эретрии. Этот Менедем был красив и,

86