Часть 2.

вы же должны быть моими в силу вашего собственного согласия и завета, что является прибавлением к обычному титулу Бога в отношении всех народов.

Это же самое толкование подтверждается снова ясно выраженными словами того же текста: вы будете у Меня царством священников и народом святых. В латинском издании Библии это переводится regnum sacedotale 9, с чем согласуется перевод этого места у апостола Петра (1 Пет. 2, 9): sacerdotium regale - «царственное священство», а так­же самый институт первосвященства, в силу которого никто, кроме первосвященника, не мог входить в святая святых, т. е. никто, кроме него, не мог узнавать волю Бога непосредственно от самого Бога. В упомянутом выше ан­глийском переводе Библии, как и в женевском, здесь стоит «царство священников», под чем может подразумеваться лишь последовательная преемственность одного первосвя­щенника другим; в противном случае этот перевод не согласуется ни с переводом апостола Петра, ни с прерогати­вами первосвященника. Ибо никто, кроме первосвященни­ка, не мог сообщать народу о воле Божьей, и никакому собранию священников не было разрешено входить в свя­тая святых.

Дальнейшим подтверждением нашего толкования явля­ется титул народ святых. Ибо «святое» означает то, что принадлежит Богу на основании особого, а не общего пра­ва. Вся земля, как говорится в тексте, принадлежит Богу, но святой называется она не вся, а лишь та ее часть, что специально выделена для служения Богу, как это было с еврейским народом. Одно это место поэтому с достаточной очевидностью показывает, что под Царством Божиим под­разумевается собственно государство, установленное с со­гласия тех, кто должен стать его подданным, в целях гражданского управления ими и для регулирования их поведения не только по отношению к их царю - Богу, но и по отношению друг к другу согласно правилам спра­ведливости, а также по отношению к другим народам во время мира и войны. Таково именно было то царство, в ко­тором Бог был царем, а первосвященник (после смерти Моисея) - вице-королем или наместником.

Можно привести еще много других мест, ясно под­тверждающих наше толкование. Прежде всего, когда (1 Цар. 8, 7) старейшины Израиля, возмущенные про­дажностью сыновей Самуила, требовали себе царя, огор­ченный этим, Самуил молился Господу, и Господь в ответ сказал ему: Послушай голоса народа во всем, что они гово-

317

рят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними, из чего видно, что сам Бог был тогда их царем, а Самуил не управлял народом, а лишь передавал указания, которые время от времени получал от Бога.

Дальше то место, где Самуил говорит народу (1 Цар. 12, 12): Но, увидев, что Наас, царь Аммонитский, идет против вас, вы сказали мне: «нет, царь пусть царствует над ними, тогда как Господь Бог ваш - Царь ваш»,- из которого очевидно, что Бог был царем евреев и гражданским прави­телем их государства.

А после того как израильтяне отвергли Бога, пророки предсказывали его возвращение. Например (Исх. 24, 23): И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме. Тут опре­деленно говорится о царствовании на Сионе и в Иерусали­ме, т. е. на земле. А также (Мих. 4, 7): Я Господь будет царствовать над ними на горе Сионе. Гора Сион находится в Иерусалиме, на земле. И (Иез. 20, 33): Живу Я,

- гово­рит Господь Бог,- рукою крепкою и мышцею простертою и излиянием ярости буду господствовать над вами. Далее (см. 37): И проведу вас под железом и введу вас в узы завета, т. е. я буду царствовать над вами и заставлю вас исполнять тот завет, который вы заключили со мной через Моисея и который вы нарушили вашим восстанием против меня в дни Самуила и вашим избранием другого царя.

И в Новом завете ангел Гавриил говорит о нашем Спасителе (Лук. 1, 32, 33): Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего, и даст ему Господь Бог престол Дави­да, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца. Это тоже царство на земле, за предъявление прав на него он был казнен как враг Цезаря, причем на его кресте было написано: «Иисус из Назарета, царь иудейский», и его презрительно короновали терновым венцом. А об учениках, проповедовавших его учение, гово­рится (Деян. 17, 7): и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса. Царство Божие, таким образом, является реальным царством, а не метафо­рическим, и так оно понимается не только в Ветхом, но и в Новом завете. Когда мы говорим: «ибо тебе принадле­жит царство, могущество и слава», то следует подразуме­вать Царство Бога в силу нашего завета, а не по праву могущества Бога, ибо такого рода Царство Бог всегда име­ет, так что было бы излишне говорить в нашей молитве: «да приидет царствие твое», если мы не подразумеваем под

318

этим восстановления Христом того Царства Божиего, кото­рое было прервано бунтом израильтян при избрании ими Саула. Соотвествующим образом было бы несообразно

гово­рить: «близится царство небесное» или молиться: «да приидет царствие твое», если бы это царство продолжа­лось.

И других мест, подтверждающих наше толкование, имеется так много, что можно было бы только удивляться тому, что оно не получило более широкого признания, если бы не то обстоятельство, что это толкование слишком от­крывает глаза королей на их права в отношении церковного управления. Именно чтобы помешать этому, церковники вместо «священническое царство» переводят «царство свя­щенников», ибо они с таким же успехом могли перефрази­ровать «царственное священство» (как сказано у апостола Петра) в «священство царей». И если они особенный народ называют драгоценным камнем или сокровищем, то с таким же успехом можно назвать особый полк или особую роту главнокомандующего всей армией драгоценным камнем последнего или его сокровищем.

Короче говоря, Царство Божие есть гражданское цар­ство, состоявшее прежде всего в обязанности народа Израи­ля подчиняться тем законам, которые Моисей принес ему с горы Синай и которые после Моисея первосвященник в период исполнения своих обязанностей сообщал народу со слов херувимов в святая святых. Оно есть то царство, восстановление которого Христом пророки предсказывали, после того как оно было свергнуто избранием Саула, и о восстановлении которого мы ежедневно молимся, когда в «Отче наш» говорим: «Да приидет царствие твое», и пра­во на которое мы признаем, когда прибавляем: «Ибо тебе принадлежит царство, могущество и слава вовеки веков, аминь». Это есть то Царство, в провозглашении которого заключалась проповедь апостолов и к которому люди подго­товлены учителями Евангелия. Принять это Евангелие (т. е. обещать повиновение правлению бога) - значит быть в Царстве Благодати, ибо Бог милостиво даровал приемлю­щим Евангелие благодать быть подданными (т. е. детьми) Бога впоследствии, когда Христос придет во всем своем величии, чтобы судить мир и действительно управлять собственным народом, что названо Царством Славы. Если бы Царство Божие, называемое также Царством Небесным в силу великолепия и удивительной возвышенности этого трона, не было тем Царством, которое Бог через своих наместников, передававших народу его постановления,

319

имел на земле, то не было бы так много споров и войн из-за вопроса о том, через кого Бог говорит с нами. В этом случае многие священники не стали бы брать на себя труд ду­ховной юрисдикции и ни один король не стал бы отказы­вать им в этом.

Что такое святой. Это буквальное понимание Царства Божиего дает нам ключ к правильному пониманию слова «святой», ибо это есть слово, которое в Царстве Божием соответствует тому, что люди в своем царстве обычно назы­вают государственным и королевским.

Король любой страны есть государственное лицо, или представитель всех подданных. А Бог, царь Израиля, был святым лицом Израиля. Народ, подчиненный какому-ни­будь земному суверену, является народом этого суверена, т. е. государственного лица. Точно так же евреи, которые были народом Бога, были названы (Исх. 19, 6) святым народом. Ибо под святым всегда понимается или сам Бог, или то, что является собственностью Бога, подобно тому как под государственным всегда подразумевается или само лицо государства, или нечто принадлежащее государству, так что никакое частное лицо не может предъявлять на это права собственности.

Вот почему суббота, день Бога, является святым днем; храм, дом Бога,- святым домом; жертвоприношения, деся­тины и приношения, дань Богу,- святой данью; священ­ники, пророки и цари - помазанники Божьи во Христе (служители Бога) - святыми людьми; небесные духи, Божьи вестники,- святыми ангелами и т. п. И везде, где слово «святой» берется в его собственном значении, оно означает некую собственность, приобретенную с чьего-то согласия. Говоря «да святится имя твое», мы молим Бога, чтобы он оказал нам милость, укрепив нас в соблюдении первой заповеди: не иметь других богов, кроме него. Чело­веческий род является народом Бога в качестве Его со­бственности, но лишь евреи были святым народом. На каком же основании, если не на том, что они стали со­бственностью Бога в силу заключенного завета?

Слово «мирское» обычно берется в Писании в том же смысле, что и общее, а в Царстве Божием то же самое до­лжны означать их противоположности - святое и со­бственное. Но фигурально святыми называются люди, которые вели такой благочестивый образ жизни, что они как будто отреклись от всяких мирских помыслов и всецело предались Богу. В собственном смысле обо всем том, что присвоено Богом или выделено для собственного потребле-

320

ния и тем сделано святым, мы говорим, что оно освящено Богом, как, например, седьмой день в четвертой заповеди или избранники в Новом завете, о которых говорится, что они были освящены, если они были одарены духом благоче­стия. И то, что было сделано святым благодаря приноше­нию людей и что дано Богу, дабы быть использованным исключительно в публичном богослужении, называется священным и посвященным, как храмы и другие дома общественной молитвы и их утварь, священники, служите­ли, жертвоприношения и внешние принадлежности та­инств.

Степени святости. В святости имеются степени, ибо из тех предметов, которые выделены для богослужения, часть может быть еще особо выделена для более интимного и спе­циального служения. Весь народ израильтян был народом святым, однако колено левитов было среди израильтян святым коленом, а среди левитов более святыми были священники, а среди священников самым святым был первосвященник. Точно так же вся Иудея была святой землей, но святой город, где надлежало славить Бога, был более святым, и опять-таки храм был более свят, чем город, а святая святых была более святой, чем остальная часть храма.

Таинство. Таинство есть изъятие какой-нибудь видимой вещи из общего пользования и посвящение ее богослуже­нию или в знак нашего допущения в Царство Божие, чтобы быть в числе его особенного народа, или в память об этом. В Ветхом завете знаком допущения был обряд обрезания, в Новом завете - крещение. Памятью этого в Ветхом завете было вкушение ежегодно в определенное время пасхального ягненка, что служило для евреев напоминанием о той ночи, в которую они были освобождены от египетского рабства; а в Новом завете - справление тайной вечери, напоминаю­щей нам о нашем освобождении от уз греха смертью на кресте нашего блаженного Спасителя. Таинства допуще­ния должны совершаться лишь однажды, ибо требуется быть допущенным лишь один раз, но так как нам часто следует напоминать о нашем освобождении и о нашем подданстве, то таинства напоминания должны повторяться. Таковы основные таинства и как бы наши торжественные клятвы на подданство. Имеются еще и другие посвящения, которые могут быть названы таинствами, поскольку под этим словом подразумевается лишь посвящение для целей богослужения, но поскольку под этим словом подразумева­ется присяга, или обещание на подданство, Богу, то

321

в Ветхом завете имеются в качестве таинств лишь обреза­ние и пасхальный агнец, а в Новом завете - лишь креще­ние и тайная вечеря.

ГЛАВА XXXVI

О СЛОВЕ БОЖИЕМ И О ПРОРОКАХ

Что такое слово. Когда мы говорим о Слове Божием или человеческом, то под этим подразумевается не какая-либо часть речи, т. е. не то, что грамматически называют суще­ствительным или глаголом, и не какой-нибудь простой звук вне связи с другими словами, придающими ему смысл, а законченная речь или рассуждение, при помощи которых говорящий утверждает, отрицает, приказывает, обещает, угрожает, просит или спрашивает. В этом смысле «слово» означает не vocabulum, a sermo (по-гречески Xoyog), т. е. речь, или рассуждение, или высказывание.

Слова, сказанные Богом и имеющие к нему отношение, называются в Писании словом Божиим. Опять-таки, если мы говорим слово Божие или человеческое, то под этим иногда можно подразумевать говорящего, т. е. слова, кото­рые сказал Бог, или слова, которые сказал человек, в како­вом смысле, когда мы говорим: «Евангелие от Матфея», мы подразумеваем, что апостол Матфей был автором этого Евангелия. Иногда же подразумевается тема, например когда говорится в Библии: «летописи царей израильских или иудейских», то подразумевается, что деяния, совер­шившиеся в эти дни, являются темой этих летописей. И в греческом переводе Библии, сохранившем много древ­нееврейских слов, под словом Божиим часто понимается не слово, сказанное Богом, а слово о Боге и о царстве, т. е. уче­ние религии, так что

по-гречески [ ] означает то же, что теология, т. е. то учение, которое мы обыкновенно называем богословием, как это явствует из следующих цитат (Деян. 13, 46): Тогда Павел и Варнава с дерзновени­ем сказали: «Вам первым надлежало быть проповедану Слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам». То, что здесь названо Словом Божиим, было учение христианской религии, как это ясно видно из пред­шествующего. И (Деян. 5, 20), где ангел говорит апосто­лам: Идите и, став во храме, говорите народу все сии слова жизни. Тут под словами жизни подразумевается учение Евангелия, как это явствует из того, что они делали в храме

322

и что ясно сказано в последнем стихе той же главы: И вся­кий день в храме и по домам не переставали учить и благо-вествовать об Иисусе Христе. Из этой цитаты видно, что Иисус Христос был темой этого слова жизни, или (что то же самое) темой слов той вечной жизни, которую наш Спаситель предложил им. Аналогично этому (Деян. 15, 7) слово Божие названо словом «Евангелие», ибо оно со­держит учение о Царстве Христа, и то же слово названо (Рим. 10, 8, 9) словом веры, т. е., как там ясно сказано, учением о пришествии Христа и о воскресении его из мер­твых. Точно так же (Матф. 13, 19): Ко всякому,

слушающе­му слово о Царствии, т. е. учение о Царствии, проповедуе­мое Христом. И о том же слове сказано (Деян. 12, 24), что оно росло и распространялось, что легко понять в отноше­нии евангельского учения, но странно было бы думать, что это может относиться к слову или к речи Бога. В том же смысле под дьявольским учением подразумеваются не сло­ва

какого-либо дьявола, а то учение о демонах (1 Тим. 2, 1), которое исповедуют язычники и те фантомы, которых они почитают как богов.

Божие слово, употребляемое метафорически. Во-пер­вых, в смысле приказаний и могущества Бога. Из рассмот­рения этих двух значений выражения «слово Божие» в Писании ясно, что все Писание есть Слово Божие в по­следнем смысле (где Слово Божие понимается как учение христианской религии), но не в первом. К примеру, хотя слова: «Я Господь Бог твой» и т. д.- в конце десяти запо­ведей были сказаны Богом Моисею, однако слова: «Бог говорил сии слова и сказал» - должны быть понимаемы как слова того, кто писал священную историю. Слово Бо­жие, взятое как слово, сказанное Богом, понимается иногда в собственном смысле, иногда метафорически: в собствен­ном смысле - как Слово, сказанное Богом его пророкам; метафорически - в смысле его мудрости, могущества и вечных приказаний при сотворении мира. В этом смысле словами Божьими являются: да будет свет, да будет твердь, сотворим человека и т. д. (Быт. 1). И в этом же смысле сказано (Иоан. 2, 1, 3): Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. И в другом месте (Евр. 1, 3): И держа все словом силы своей, т. е. си­лой слова своего, т. е. своей силой, и дальше (Евр. 11, 3): Века устроены словом Божьим - и много других мест. В этом же смысле понималось у римлян слово судьба, означающее собственно сказанное слово 10.

Во-вторых, в смысле действия, произведенного этим

323

словом. Во-вторых, под словом иногда понимается действие этого слова, т. е. то именно, что этим словом утверждается, приказывается, угрожается или обещается. Так, например, там, где говорится (Пс. 104, 19), что Иосифа держали в темнице, доколе исполнилось слово Его,- т. е. пока не исполнилось то, что он (Быт. 40, 18) предсказал виночер­пию фараона относительно его восстановления в до­лжности,- под исполнением слова подразумевается испол­нение самой вещи. В этом же смысле (3 Цар. 18, 36) Илия говорит Богу: Я сделал все эти Твои слова вместо: Я сделал все это по слову Твоему, или приказанию, а также (Иер. 17, 15): Где слово Господне? вместо: Где те бедствия, которы­ми Бог угрожал? В этом же смысле (Иез. 12, 28): Ни одно из слов Моих уже не будет отсрочено, где под словами понимается то, что Бог обещал своему народу. И в Новом завете (Матф. 24, 35): Небо и земля придут, но слова Мои не придут, т. е. все то, что я обещал, или предсказал, не может не исполниться. И в этом именно смысле апостол Иоанн Богослов, и, я думаю, он один, называет самого нашего Спасителя ставшим плотью словом Господним (Иоан. 1, 14). Слово стало плотью, т. е. слово, или обеща­ние, что Христос придет в мир. Христос был вначале с Богом, т. е. в намерении Бога-Отца было послать Бога-Сына в мир, чтобы направить людей по пути вечной жизни, но это намерение до этого момента (появления Христа на земле) не было приведено в исполнение и воплощено в дей­ствительность, так что наш Спаситель назван здесь словом не потому, что он был обещанием, а потому, что он был обещанным. Те, кто, ссылаясь на это место, называет обык­новенно Христа глаголом Бога, затемняют лишь еще более смысл этого текста. Они могли бы с таким же основанием называть его именем существительным Бога, ибо как под именем существительным, так и под глаголом люди подра­зумевают лишь часть речи, звук, который не содержит ни утверждения, ни отрицания, ни приказания или обещания и не является субстанцией ни телесной, ни духовной, и поэ­тому нельзя сказать о нем, что он Бог или человек, между тем как наш Спаситель есть то и другое. И это слово, о кото­ром апостол Иоанн в своем Евангелии говорит, что оно было с Богом, названо им словом жизни (ст. 1) и вечной жизнью (ст. 2,) которая была с Отцом, так что Христос мог быть назван словом лишь в том самом смысле, в каком он назван вечной жизнью, т. е. как тот, кто своим воплощени­ем приобщил нас к вечной жизни. В соответствии с этим (Апок. 19, 13) апостол, говоря о Христе, одетом в омочен-

324

ное кровью платье, говорит, что имя Ему: слово Божие, что следует понимать так, как если бы он сказал: его имя есть тот, кто пришел согласно изначальному намерению Бога и согласно его слову и заветам, возвещенным пророка­ми. Таким образом, здесь нет речи о воплощении слова, а лишь о воплощении Бога-Сына, названного словом пото­му, что его воплощение было исполнением обещания (Деян. 1, 4) точно таким же образом, как Святой Дух на­зван обетованным (Лук. 24, 49).

В-третьих, в смысле повелений разума и справедливо­сти. Имеются также места в Писании, где под словом Божьим подразумеваются слова, сообразные с разумом и справедливостью, хотя и сказанные иногда не пророками и не святыми людьми. Фараон Нехао был идолопоклонни­ком, однако его слова доброму царю Иосии, в которых он через посланцев советовал не препятствовать своему похо­ду против Кархемиса, были, как сказано в Писании, из уст Господа. И царь Иосия, не послушавшийся его совета, был убит в сражении, как об этом можно прочесть (2 Пар. 35, 21, 23). Правда, согласно изложению этой же истории в первой книге Ездры, не фараон, а Иеремия говорил Иосии эти слова из уст Господа. Однако мы обязаны верить кано­ническому Писанию, что бы ни говорили апокрифы.

Под словом Божьим следует понимать также повеления разума и справедливости в тех случаях, когда в Писании сказано, что слово Божье написано в сердце человека (на­пример, Псалтырь 36, 31, книга пророка Иеремии 31, 23, Второзаконие 30, 14 и много других подобных мест).

Различные назначения слова «пророк». Слово «пророк» означает в Писании иногда посредника, передающего Сло­ва Бога людям и слова людей Богу, иногда прорицателя, предсказывающего то, что должно совершиться в будущем, а иногда - человека, говорящего несвязно, как сумасшед­ший. Наиболее часто это слово употребляется в значении посредника между Богом и людьми. В этом смысле были пророками Моисей, Самуил, Илия и Иеремия. В этом же смысле пророком был первосвященник, ибо один он мог входить в святая святых, чтобы вопрошать Бога и сообщать его ответ народу. Поэтому, когда Кайфа сказал, что

необхо­димо, чтобы один человек умер за людей, апостол Иоанн говорит (Иоан. И, 51): Сие же он сказал не от себя, но, будучи на этот год первосвященником, предсказал, что умрет за народ. Точно так же говорится о тех, кто учил народ на собраниях христиан (1 Коринф. 14, 3), что они пророчествовали. В этом же смысле Бог говорит Моисею

325

относительно Аарона (Исх. 4, 16): И будет говорить он вместо тебя к народу: итак, он будет твоими устами, а ты будешь ему вместо Бога. То, что здесь называется посред­ником, в другом месте (7,1) называется пророком. Я поста­вил тебя,- говорит Бог,- Богом фараону, а Аарон, брат твой, будет твоим пророком. В смысле посредника между Богом и человеком назван пророком Авраам (Быт. 20, 7). Бог говорит во сне Авимелеху: Теперь же возврати жену мужу, ибо он пророк и помолится о тебе. Отсюда также можно заключить, что имя пророка могло быть дано не без основания тем, кто в христианских церквах имел призва­ние читать публично молитву перед собранием верующих. В этом же смысле говорится о пророчестве тех пророков, которые сходили с высоты (или с холма Божьего) с псал­тырем, тимпаном, свирелью и гуслями (1 Цар. 10, 5, 6), и Саул среди них, т. е. их пророчествование заключалось в том, что они таким образом публично славили Бога. В та­ком же смысле пророчицей названа Мариам (Исх. 15, 20). В этом же смысле следует понимать слова апостола Павла (1 Коринф. 11, 4, 5): Всякий муж, молящийся или пророче­ствующий с покрытою головою и т. д., и всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, ибо пророчествование в данном месте означает лишь прослав­ление Бога псалмами и святыми песнями, что женщины могли делать в церкви, хотя им не было разрешено говорить перед собранием верующих. И именно в этом смысле язы­ческие поэты, составляющие гимны и другого рода поэмы в честь своих богов, назывались vates - пророками, как это достаточно хорошо известно всем, кто знаком с литерату­рой язычников, и как это очевидно из того места Евангелия (Тит 1,12), где апостол Павел говорит о критянах, что один пророк из их собственной среды сказал, что они лжецы. Это не значит, конечно, будто апостол Павел считал их поэтов пророками. Это говорит лишь о том, что словом пророк обычно обозначались те люди, которые прославляли Бога в стихах.

Предсказание будущих событий не всегда пророчество. Если под пророчеством понимать прорицание или предска­зание будущих событий, тогда следует считать пророками не только тех, кто был посредником Бога и предсказывал другим то, что Бог предсказал им, но и всех обманщиков, которые претендуют на общение с духами или суеверно берутся предсказывать на основании прошлых событий, которые они приписывают ложным причинам, такие же события в будущем. Имеется (как я уже указывал в главе

326

XII) множество подобных обманщиков, причем благодаря лишь одному случайному событию, которое может быть истолковано в их пользу, они завоевывают больше доверия у простого народа к их пророческому дару, чем теряют при каком угодно числе предсказаний невпопад. Пророчество не искусство и (если брать это слово в значении прорицания) не постоянное призвание, а лишь необычайное и временное дело, поручаемое Богом большей частью благочестивым людям, но иногда и порочным. Так, женщина из Аэндора, о которой говорится, что она была волшебницей, вызвала тень Самуила и предсказала Саулу его смерть, не была пророчицей, ибо не обладала каким-либо знанием, при помощи которого могла бы вызвать эту тень, и ниоткуда не видно, чтобы Бог повелел ее вызвать ". Бог лишь сделал так, чтобы этот обман устрашил Саула и вселил в него уныние, которое привело к его поражению и смерти. А что касается бессвязной речи, то она считалась среди язычни­ков видом пророчества, так как пророки их оракулов, отуманенные духами или парами пещеры пифииского ора­кула в Дельфах, становились на время действительно умалишенными и говорили, как сумасшедшие, так что их бессвязным словам можно было придавать смысл, приме­нимый к любому исходу событий, подобно тому как все тела, согласно утверждению некоторых, составлены из первичной материи. Такой смысл понятия пророчества я нахожу также в Писании в следующих словах (1 Цар. 18, 10): Напал злой дух от Бога на Саула, и он бесновался в доме своем.

Каким образом Бог говорил пророкам. Хотя слово пророк употребляется в Писании во многих значениях, наиболее часто оно все же применяется к таким людям, которым Бог говорит непосредственно то, что они должны передать другим от Его имени. Тут может возникнуть вопрос о том, каким образом Бог говорит с таким пророком. Сообразно ли говорить (может кто-нибудь спросить), что Бог имеет голос и речь, когда нельзя говорить, что он, подобно человеку, обладает языком или другими органами? Пророк Давид приводит (Пс. 49, 9) следующий довод: Может ли тот, кто сотворил глаза, не видеть, или тот, кто сотворил ухо, не слышать? Но это может быть сказано не для того, чтобы обозначить природу Бога, а лишь для обоз­начения нашего намерения почитать Его. Ибо зрение и слух являются почетными атрибутами и приписываются Богу, чтобы характеризовать Его всемогущество, насколько мы способны постигнуть его. Если бы мы должны были

327

понимать эти слова Давида буквально и в собственном смысле, то на основании того, что Бог создал и другие части человеческого тела, можно было бы сказать, что Бог пользу­ется ими для тех же целей, что и мы. Но думать так в отно­шении многих из этих частей столь непристойно, что было бы величайшим поношением Бога приписывать ему это. Поэтому, когда говорится, что Бог говорил с людьми не­посредственно, мы должны это толковать так, что Бог тем или иным путем дал этим людям понять Его волю. А путей, которыми Бог это делает, имеется много, и их следует искать лишь в Священном писании. Хотя там много раз сказано, что Бог говорил с тем или другим лицом, и не объявляется, каким образом, но имеется и много мест, в которых сообщаются те знамения, при помощи которых эти лица должны были узнать Его присутствие и Его пове­ления, и из этих мест можно понять, каким путем Бог говорил с остальными.

Пророкам Ветхого завета Он говорил исключительно в снах и видениях. О том, в какой форме Бог говорил с Ада­мом, Евой, Каином и Ноем, ничего не сказано, точно так же не сказано, как Он говорил с Авраамом до того момента, когда Авраам из своей страны в Сихеме пришел в землю Ханаанскую. А тогда (Быт. 12, 7) говорится, что Бог явил­ся ему. Таким образом, одним из путей, которыми Бог обозначил свое присутствие, было явление, или видение. И еще раз (Быт. 15, 1) было слово Господа к Аврааму в видении, т. е. нечто как знамение присутствия Господа явилось как Божий вестник, чтобы говорить с ним. Так же Господь явился Аврааму (Быт. 18, 1) в явлении трех анге­лов, а Авимелеху (Быт. 20, 3) - во сне, Лоту (Быт. 19, 1) - в явлении двух ангелов, Агари (Быт. 21, 17) - в яв­лении одного ангела. И опять Аврааму (Быт. 22, 11) - в явлении голоса с неба, Исааку (Быт. 26, 2) - ночью, т. е. во сне, и Иакову (Быт. 18,2) - во сне, т. е., как сказа­но в тексте, Иакову снилось, что он видел лестницу и т. д., и (Быт. 32, 1) в видении ангелов. И Моисею (Исх. 3, 2) он явился в явлении огня пламени из средины тернового куста. И после времени Моисея - там, где в Ветхом завете объясняется, в какой форме Бог говорил непосредственно с человеком,- он всегда говорил посредством видения или сна, так, например, Гедеону, Самуилу, Илие, Элише, Исайи, Иезекиилю и другим пророкам; и часто в Новом завете, например Иосифу, апостолу Петру, апостолу Павлу и апостолу Иоанну Богослову - в Апокалипсисе.

Только с Моисеем Бог говорил в более необычной форме

328

на горе Синай и в скинии, а также с первосвященником в скинии и в святая святых храма. Но Моисей, а после него первосвященники были пророками, пользовавшимися осо­бым благоволением Бога. И Бог сам в ясных словах объ­явил, что с другими пророками Он говорит в видениях и снах, но с рабом своим Моисеем Он говорит так, как бы говорил человек с другом своим. Вот слова Бога (Чис. 12, 6 - 8): Если бывает у вас пророк Господень, то Я открыва­юсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так как с рабом Моим Моисеем - он верен во всем дому Моему: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит. А также (Исх. 33, 11): Говорил Господь с Моисеем лицом к лицу, как бы говорил кто с дру­гом своим. И тем не менее это общение Бога с Моисеем происходило через посредство ангела или ангелов, как это ясно видно из Деяний апостолов (7, 35 и 53) и из послания к Галатам (3, 19), и, следовательно, это было видение, хотя более яркое, чем то, которое давалось другим пророкам. И соответственно этому, когда Бог говорит (Втор. 13, 1): Если восстанет среди тебя пророк или сновидец, то по­следнее слово является лишь объяснением первого. И в другом месте (Иоил. 2, 28): И будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения, где опять слово «про­рочество» объясняется как сон и видение. И таким же образом Бог говорил с Соломоном, обещая ему мудрость, богатство и славу, ибо в тексте сказано (3 Цар. 3, 15): И пробудился Соломон, и вот это было сновидение. Таким образом, все пророки Ветхого завета, не бывшие пророками призванными, получили слово Господне исключительно через свои сны, или видения, т. е. через свои представле­ния, которые они имели во сне или экстазе, каковые представления были сверхъестественны во всяком истин­ном пророке, естественны или вымышлены - во всяком лжепророке.

Тем не менее об этих самых пророках говорится, что они говорили при посредстве духов. Например, в книге пророка Захарии (7, 12), где пророк говорит о евреях, сказано: И сердце свое окаменили, чтобы не слышать закона и слов, которые посылал Господь Саваоф духом Своим через пре­жних пророков. Отсюда явствует, что общение с Богом при посредстве духа, или вдохновения, не было формой, отлич­ной от видения, в тех случаях, когда те, о ком говорится, что они пророчествовали, преисполненные духа, были не при­званными пророками, а такими, которые перед каждой

329

новой вестью должны были получить специальное поруче­ние, или (что то же самое) новый сон, или видение.

С пожизненно призванным ветхозаветным пророком и верховным по рангу Бог говорил через посредство кивота, но каким образом - это не объяснено в Писании. Из проро­ков Ветхого завета, таковых, что были пожизненно призва­ны, некоторые были верховными, а некоторые - подчи­ненными. Верховным пророком был прежде всего Моисей, а после него - первосвященники, каждый для своего вре­мени, до тех пор пока священство было царственным. Когда же евреи отвергли Бога, не пожелав, чтобы Он дольше царствовал над ними, главными пророками Бога были и те цари, которые подчинялись Его власти, а должность пер­восвященников стала служебной. А когда требовалось вопросить о чем-либо Бога, первосвященники облачались в священную одежду и спрашивали Бога о том, о чем им приказывал царь. И первосвященники лишались своего сана по усмотрению царя. Ибо царь Саул (1 Цар. 13, 91) приказал привести к нему то, что назначено для жертвы всесожжения, и (1 Цар. 14, 18) он приказывает священни­ку принести кивот Божий, а затем, увидев свое преимуще­ство перед врагами, приказывает оставить его. И в той же главе Саул спрашивает совета Бога. Точно так же и царь Давид после своего помазания, хотя еще до того, как он получил царство, вопрошает Бога (1 Цар. 23, 2), идти ли ему против филистимлян в Кеиль, и дальше (ст. 10) Давид приказывает священнику принести ефод 12, чтобы вопро­шать Бога, оставаться ему в Кеиле или нет. А царь Соломон (1 Цар. 2, 27) отнял священство у Авиафара и отдал его (ст. 35) Садоку. Вот почему верховными пророками были Моисей, первосвященники и благочестивые цари, вопро­шавшие Бога во всех критических обстоятельствах, как им поступать. Однако неясно, в какой форме Бог говорил с ними. Сказать, что когда Моисей взошел к Богу на гору Синай, то это был сон или видение, как это имели другие пророки, противоречило бы тому различию, которое Бог сделал между Моисеем и другими пророками (Чис. 12, 6 - 8). Сказать, что Бог говорил или явился как Он есть, в собственном естестве,- значит отрицать Его бесконеч­ность, незримость и непостижимость. Сказать, что Он говорил посредством вдохновения или наполнения Святым Духом, как Священное писание обозначает божествен­ность,- значит приравнивать Моисея к Христу, в котором одном (как говорит апостол Павел в Послании Колоссянам 2, 9) обитает вся полнота божества телесно. Сказать, нако-

330

нец, что Бог говорил при посредстве Святого Духа, понимая под последним милости и дары Святого Духа,- значит не приписывать Моисею ничего сверхъестественного. Ибо Бог располагает людей к благочестию, справедливости, мило­сердию, правдивости, вере и всякого рода добродетелям, моральным и интеллектуальным, посредством учения, при­меров и разных других обычных и естественных мер.

И как нельзя приписывать этих путей Богу в Его общении с Моисеем на горе Синай, точно так же они не могут быть приписаны Ему в Его общении с первосвя­щенниками с покрышки кивота завета 13. Непостижимо поэтому, в какой форме Бог говорил с теми верховными пророками Ветхого завета, обязанностью которых было вопрошать его. В эпоху Нового завета не было верховного пророка, кроме нашего Спасителя, который был одновре­менно Богом, который говорил, и пророком, с которым Бог говорил.

Пророкам, пожизненно призванным, но подчиненным, Бог говорил посредством Духа. В отношении подчиненных пророков, пожизненно призванных, я не нахожу ни одного места, из которого следовало бы, что Бог говорил с ними сверхъестественным образом. Наоборот, из всего видно, что Он общался с ними в такой форме, в какой Он естественно располагает людей к благочестию, вере, праведной жизни и всяким другим христианским добродетелям. И хотя все эти качества обусловливаются характером, учением, воспи­танием, поводами и призванием, которые люди имеют к христианским добродетелям, однако они правильно при­писываются действию Духа Господня, или Святого Духа, ибо нет ни одной хорошей склонности, которая не была бы делом Бога. Однако эти действия не всегда имеют сверхъ­естественный характер. Поэтому там, где сказано, что пророк говорил в Духе, или Духом Господним, то это надо лишь так понимать, что он говорил в соответствии с волей Божьей, возвещенной верховным пророком. Ибо в наиболее общепринятом значении слова «дух» есть человеческое намерение, человеческий разум или его склонность.

Во времена Моисея были кроме него еще семьдесят человек, которые пророчествовали в стане Израиля. В ка­кой форме Бог говорил с ними, сказано в книге Числ (И, 25): И сошел Господь в облаке, и говорил с ним, и взял от Духа, который на нем, и дал семидесяти мужам старейши­нам. И когда почил на них Дух, они стали пророчествовать, но потом перестали. Отсюда, во-первых, ясно, что их проро­чество народу было подчинено пророчеству Моисея, ибо

331

Господь взял от духа Моисея и дал им, так что они пророче­ствовали, как хотел это Моисей, в противном случае им было бы запрещено пророчествовать. В самом деле Моисею была принесена жалоба на них (ст. 27), и Иисус Навин просил Моисея запретить им пророчествовать. Но Моисей не внял этой просьбе и сказал ему: Не ревнуй за меня. Из приведенной выше цитаты вытекает, во-вторых, что Дух Божий в указанной цитате означает лишь намерение и склонность повиноваться Моисею и содействовать ему в его работе по управлению. Ибо, если бы мы должны были понимать это так, что они имели субстанциональный Дух Бога, т. е. что Бог вдохнул в них свою божественную приро­ду, тогда они были бы не ниже Христа, в котором одном божественный Дух обитал телесно. Вот почему это надо понимать так, что дар и милость Бога направляли их на путь содействия Моисею, от которого они получили свой дух. И по-видимому, это были люди, которых сам Моисей назначил старейшинами и надзирателями народа. Ибо слова были: Собери мне семьдесят мужей, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели народа, где слова «ты знаешь» означают то же, что «ты назначаешь» или «назначил таковыми». В самом деле, раньше (Исх. 18, 24) было сказано, что Моисей, послушавшись совета тестя своего Иофора, назначил богобоязненных людей судьями и начальниками над народом. Из их среды и были те семь­десят мужей, которых Бог, давши им от духа Моисея, побудил помогать Моисею в управлении царством. В том же смысле говорится (1 Цар. 16, 13, 14), что немедленно по помазании Давида Дух Господень сошел на Давида и поки­нул Саула, т. е. Бог дал свои милости тому, кого Он избрал управлять своим народом, и отнял их у того, кого отверг. Таким образом, под духом подразумевается склонность служить Богу, а не сверхъестественное откровение.

Бог иногда говорил также при посредстве жребия. Бог много раз говорил также посредством исхода жребия, назначенного теми, кого он поставил властями над своим народом. Так, мы читаем (1 Цар. 14, 43), что посредством жребия, который Саул приказал бросить, Бог открыл вину Ионафана, вкушавшего вопреки заклятию, наложенному на себя народом, медовые соты. Точно так же Бог разделил землю Ханаанскую среди израильтян путем «жребия, бро­шенного Иисусом Навином в Силомеь перед Господом (Нав. 18, 10). По-видимому, таким же путем Бог открыл преступление Ахана (Нав. 7, 16 и дальше). Таковы пути, которыми Бог открывал свою волю в Ветхом завете.

332

Те же пути Бог использовал и в Новом завете. Деве Марии Он является в видении ангелом; Иосифу - во сне; так же апостолу Павлу по пути в Дамаск - в видении нашего Спасителя; апостолу Петру - в виде полотна, спу­щенного с неба, с разного рода чистыми и нечистыми животными на нем, и в темнице - в видении ангела; всем апостолам и авторам Нового завета - в милостях его Духа; апостолам (при избрании Матфея вместо Иуды Искарио­та) - опять посредством жребия.

Каждый должен проверить возможность пророков по призванию. Ввиду того что всякое пророчество предполага­ет видение, или сон (что одно и то же, если они

есте­ственны), или какой-нибудь специальный дар Бога, так редко наблюдаемый в человеческом роде, что он вызывает наше удивление, когда мы его замечаем, и ввиду того что такие дары, как самые необычайные сны и видения, могут проистекать от Бога не только путем Его сверхъестествен­ного и непосредственного действия, но и путем его есте­ственного действия и при посредстве вторичных причин, то необходимо разумом и суждением отличать естественные и сверхъестественные дары от естественных и сверхъесте­ственных видений и снов. Поэтому мы должны быть осторожны и осмотрительны, прислушиваясь к голосу че­ловека, который, выдавая себя за пророка, требует от нас повиновения Богу тем путем, который он от имени Бога указывает нам как путь к блаженству. Ибо тот, кто

замыш­ляет указывать людям пути такого великого блаженства, замышляет господствовать над ними, т. е. управлять ими и царствовать над ними, а это есть то, чего все люди,

есте­ственно, добиваются. Вот почему такой человек может быть с полным основанием заподозрен в честолюбии и обмане, и каждый человек, прежде чем оказывать ему повиновение, должен подвергнуть его испытанию и искусу, если только обязательство такого повиновения не было взято на себя при установлении государства, как, например, в том слу­чае, когда пророк является гражданским сувереном или уполномочен таковым. И если бы такое испытание проро­ков и духов не было разрешено всякому человеку из народа, то незачем было бы устанавливать те признаки, на основа­нии которых человек был бы способен различать между теми, которым он должен следовать, и теми, которым он следовать не должен. Ввиду того что признаки, по которым можно (Втор. 13, 1 и далее) узнать пророка и (1 Иоан. 4, 1 и далее) дух, указаны, ввиду столь многих пророчеств в Ветхом завете и столь многих проповедей в Новом завете

333

против пророков, а также ввиду того что число лжепроро­ков обычно значительно превышает число истинных, вся­кий человек под страхом собственной гибели должен остерегаться подчиняться руководству первых. То, что лжепророков было больше, чем истинных, видно прежде всего из того факта, что когда Ахав вопросил четыреста пророков, то они все, за исключением Михея, оказались лжепророками. А незадолго перед пленом пророки обычно были лжецами. Пророки пророчествуют (говорит Господь Иеремии 14,14) ложное именем Моим; Я не посылал их, и не давал им повеления, и не говорил им; они возвещают вам видения ложные и гадания, и пустое, и мечты сердца своего. Явление лжепророков было настолько распростра­ненным, что Господь устами пророка приказал народу не повиноваться им (Иер. 23, 16): Так, говорит Господь Сава­оф: не слушайте слов пророков, пророчествующих вам: они обманывают вас, рассказывают мечты сердца своего, а не от уст Господних.

Все пророчества, за исключением пророчеств верхов­ных пророков, должны быть проверены каждым поддан­ным. Принимая во внимание те пререкания, которые имели место в эпоху Ветхого завета между пророками-духовидца­ми,- когда один оспаривал другого, спрашивая: неужели от меня отошел Дух Господень, чтобы говорить в тебе, как это имело место между Михеем и остальными четырьмяста­ми пророками,- и те взаимные обвинения друг друга в лживости (как у Иеремии 14,14), а также споры в наши дни в отношении Нового завета между духовными пророка­ми, каждый человек был обязан тогда и обязан сейчас использовать свой естественный разум, чтобы применить ко всякому пророчеству те правила, которые Бог дал нам в целях различения между истинным и ложным пророком. Этих правил в Ветхом завете указывалось два, из которых одно заключалось в соответствии учения пророка тому, чему верховный пророк Моисей учил евреев, а второе - в чудодейственной силе предсказывать то, что будет испол­нено Богом, как я уже показал это на основании Второзако­ния 13, 1 и далее. А в Новом завете указывается лишь один признак, а именно проповедь учения, что Иисус есть Хри­стос, т. е. царь иудейский, предсказанный Ветхим заветом. Всякий отрицавший этот догмат был лжепророком, какие бы чудеса, казалось бы, ни творил, а всякий учивший ему был истинным пророком. Мы видим, что апостол Иоанн (в 1-м послании 4, 2 и далее), говоря о средствах испыта­ния духов - от Бога они или нет,- указывает на то, что

334

много появилось лжепророков, а затем говорит следующее: Духа Божия... узнавайте так: всякий Дух, который испове­дует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога, т. е. он испытан и одобрен как пророк от Бога. При этом то обстоятельство, что он признает, исповедует и проповедует, что Иисус есть Христос, говорит не за то, что он является благочестивым человеком или одним из избранных, а лишь за то, что он признанный пророк. Ибо Бог иногда говорит устами таких пророков, личность которых не находила у него благоволения, как он, например, говорил устами Валаама или предсказывал Саулу его смерть устами волшебницы в Аэндоре. И дальше в следующем стихе: А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух Антихри­ста. Таким образом, нам преподается здесь правило, точно очерченное: истинный пророк тот, кто проповедует, что Мессия уже пришел в лице Иисуса, а ложный пророк тот, кто отрицает его пришествие и ждет какого-то будущего обманщика, который обманным образом присвоит себе эту честь и которого апостол подразумевает здесь под именем Антихриста. Каждый человек поэтому обязан принять в соображение, кто является верховным пророком, т. е. ви­це-королем Бога на земле, и имеет власть непосредственно после Бога управлять христианами, и руководствоваться как правилом тем учением, которому этот наместник Бога приказал учить, и на основании этого учения проверять истинность тех учений, которые мнимые пророки - без­различно, совершают они чудеса или нет - будут когда-либо распространять. И если будет найдено, что эти учения противоречат указанному правилу, то каждый обязан по­ступать так, как поступили те, кто пожаловался Моисею, что в стане пророчествуют люди, в праве которых на это они сомневаются, и предоставить своему суверену, как это сделали те по отношению к Моисею, разрешить или запре­тить этим пророкам продолжать свое дело. И если суверен не признает этих пророков, то каждый обязан не прислуши­ваться больше к их голосу; если же суверен одобрит их, то каждый обязан повиноваться им как людям, которым Бог дал часть духа их суверена. В самом деле, если христиане не считают своего христианского суверена пророком Гос­подним, то они должны или принимать собственные сны за пророчества, которыми они предполагают руководствовать­ся, а мечты своего сердца - за Дух Божий, либо позволять руководить собой какому-нибудь иностранному государю или некоторым из своих сограждан, которые, не предостав-

335

ляя других чудес в подтверждение своего призвания, кроме иногда необычайного успеха и безнаказанности, могут клеветой на правительство вовлечь христианских поддан­ных в мятеж, этим путем разрушить все законы божеские и человеческие и, опрокинув всякий порядок и правитель­ство, ввергнуть общество в первоначальный хаос насилия и гражданской войны.

ГЛАВА XXXVII

О ЧУДЕСАХ И ОБ ИХ УПОТРЕБЛЕНИИ

Чудо - нечто вызывающее удивление. Под чудесами подразумеваются удивительные дела Бога, и поэтому они называются также дивами. И так как они совершаются Богом большей частью для обозначения его повелений в тех случаях, когда без них люди склонны (следуя своему частному естественному разуму) сомневаться в том, что Бог приказал и что не приказал, то чудеса обычно называ­ются в Священном писании также знамениями в том же смысле, как латиняне называли их ostenta и portenta, т. е. показатели и предзнаменования того, что всемогущий Бог намерен совершить.

И следовательно, должно быть редким и не имеющим познаваемых естественных причин. Поэтому чтобы понять, что такое чудо, следует прежде всего понять, каким делам люди дивятся и что они называют удивительным. Так или иначе люди удивляются двум вещам. Во-первых, тому, что странно, т. е. то, подобного чему никогда не было или быва­ет весьма редко. Во-вторых,- тому, относительно чего мы не можем себе представить, чтобы оно было произведено естественным путем, а можем думать лишь, что оно про­изведено непосредственно рукой Бога. Если же мы усмат­риваем возможную естественную причину совершающего­ся или если подобное совершалось часто, то, как бы редко ни происходило первое и каким бы невозможным ни пред­ставлялось с точки зрения естественных причин второе, мы ни в том, ни в другом случае не удивляемся и не считаем это чудом.

Поэтому если бы лошадь или корова заговорила, то это было бы чудом, ибо и странно, и трудно представить есте­ственную причину этого. Точно так же нам показалось бы странным, если бы природа произвела новый вид живых существ. Но когда человек или животное порождает себе подобных, то хотя это нам не более понятно, чем предыду-

336

щее, однако так как это явление обычное, то не считается чудом. Точно так же если бы человек превратился в камень или столб, то это было бы чудом как нечто необычное, но если такое превращение происходит с куском дерева, то это не чудо, так как мы это часто наблюдаем, и, однако, мы в последнем случае не больше знаем, чем в первом, каким образом это Бог производит.

Первая радуга, показавшаяся в мире, была чудом, так как она была первой и поэтому представлялась странной, и она служила знамением, помещенным Богом на небе, чтобы заверить свой народ в том, что всеобщего разрушения мира потопом больше не повторится. Но так как в наше время радуги бывают часто, то они не являются чудесами ни для тех, кто знает их естественную причину, ни для тех, кто ее не знает. С другой стороны, есть много редких вещей, произведенных человеческим искусством, но так как мы знаем, что они произведены людьми, и при этом знаем способы их произведения, то не считаем их чудесами, ибо они произведены не непосредственно рукой Бога, а челове­ческим трудолюбием.

То, что кажется чудом одному, другому может не казаться. Более того, так как удивление и изумление обус­ловлены знанием и опытом, которыми люди обладают, причем этим знанием и опытом некоторые обладают в боль­шей, другие - в меньшей степени, то отсюда следует, что одна и та же вещь может быть чудом для одного и не быть таковым для другого. Этим объясняется, что невежествен­ные и суеверные люди выражают огромное удивление по поводу таких дел, которым другие люди, знающие их обус­ловленность природой (которая является не непосред­ственным, а обычным делом Бога), вовсе не удивляются. Например, было время, когда затмение Солнца и Луны простой народ считал сверхъестественным явлением, меж­ду тем как были другие люди, которые в силу знания естественных причин этих явлений могли предсказывать и самый час их наступления; или, например, когда человек, получив путем договора и тайных осведомителей сведения о частных действиях невежественного и неосторожного человека, говорит последнему, что тот делал раньше, то это представляется его собеседнику чудом, между тем как среди умных и осторожных людей подобные чудеса не могут совершаться.

Цель чудес. Существенным признаком чуда, далее, является то, что оно совершается с целью вызвать доверие к вестникам, служителям и пророкам Бога, дабы люди

337

знали, что эти вестники, служители, пророки призваны, посланы и назначены Богом, и в силу этого были бы более склонны повиноваться им. Поэтому хотя сотворение мира, а после этого уничтожение всех живых существ во все­мирном потопе были изумительными делами, однако, так как они не были совершены с целью вызвать доверие к ка­кому-нибудь пророку или служителю Бога, они обычно не называются чудесами. Ибо, как бы изумительно ни было какое-нибудь дело, наше изумление обусловливается не тем, что оно могло быть совершено, так как люди есте­ственно верят, что Всемогущий может совершить все, а тем, что оно совершено по просьбе или по слову человека. Одна­ко дела, совершенные Богом через Моисея в Египте, были чудесами в собственном смысле, так как они были соверше­ны с намерением заставить народ Израиля поверить, что Моисей пришел к ним не из каких-либо личных побужде­ний, а как посланец Бога. Вот почему, после того как Бог повелел ему избавить израильтян от египетского рабства, а Моисей сказал Ему: Они не поверят мне... и скажут: не явился тебе Господь (Исх. 4, 1), Бог дал ему силу превра­тить жезл, который он держал в руке, в змея, а затем опять превратить его в жезл, а также, положив руку себе за пазу­ху, сделать ее покрытой проказой и, положив ее опять себе за пазуху, сделать ее снова здоровой. И это для того, чтобы сыны Израиля поверили (как об этом говорит стих 5), что Бог их отцов явился ему. И поскольку это показалось не­достаточным, то Он дал ему силу превратить их воду в кровь. Когда он совершил эти чудеса перед народом, тогда, как сказано, народ поверил ему. Тем не менее, боясь фараона, народ не посмел повиноваться Моисею. Поэтому все другие дела, заключавшиеся в послании бедствий на фараона и египтян, имели целью заставить израильтян поверить Моисею и были чудесами в собственном смысле этого слова. Точно так же если рассмотрим все чудеса, совершенные Моисеем и остальными пророками до плена, а после этой эпохи - нашим Спасителем и Его апостолами, то мы найдем, что их целью было породить или укрепить веру в то, что они пришли не по собственному побуждению, а были посланы Богом. Мы можем, далее, заметить в Писа­нии, что целью чудес было породить веру не у всех людей, а лишь у избранных, т. е. таких, которые по постановле­нию Бога должны были стать Его подданными. Ибо эти чудеса египетских бедствий не имели своей целью обраще­ние фараона, так как Бог заранее говорил Моисею, что Он ожесточит сердце фараона, чтобы тот не отпустил его на-

338

род. А когда фараон наконец отпустил их, то сделал это не потому, что чудеса убедили его, а потому, что бедствия вынудили его к этому. Точно так же сказано о нашем Спа­сителе (Матф. 13, 58), что Он не совершил многих чудес в своей стране по неверию их, а в Евангелии от Марка (6, 5) вместо «не совершил многих» сказано «не мог совершить там никакого чуда». Не мог он не потому, что не имел силы, ибо думать так было бы богохульством, и не потому, что целью чудес не было обращение неверующих людей к Хри­сту, ибо целью всех чудес, совершенных как Моисеем и пророками, так и нашим Спасителем и его апостолами, было приобщение людей к церкви, но потому, что целью их чудес было приобщение к церкви не всех людей, а лишь таких, которые должны спастись, т. е. таких, которых Бог избрал. Принимая во внимание, что наш Спаситель был послан Богом-Отцом, Он не мог употребить свою силу для обращения таких людей, которых Его Отец отверг. Те, кто, объясняя это место у апостола Марка, говорит, что слова «не мог» поставлены здесь вместо «не хотел», не могли бы подкрепить своего утверждения никаким другим примером из греческого языка (ибо в греческом языке «не хотел» ставится иногда вместо «не мог» в отношении неодушев­ленных вещей, не имеющих своей воли, но «не мог» вместо «не хотел» -никогда), и это камень преткновения для слабых христиан, ибо выходит так, будто Христос мог совершать чудеса лишь среди верующих.

Определение чуда. Из сказанного мной о природе и употреблении чуда можно вывести следующее его опреде­ление: чудо есть деяние Бога (помимо Его деяний путем природы, установленной при сотворении мира), совершен­ное для того, чтобы сделать ясной для Его избранных миссию необычайного служителя, посланного для их спасе­ния.

Из этого определения мы можем вывести, во-первых, что во всех чудесах совершенное деяние не является след­ствием какой-либо силы в пророке, так как оно является непосредственным делом рук Бога, т. е. Бог совершил его, не используя при этом пророка в качестве подчиненной причины.

Во-вторых, что никакой дьявол, ангел или какой-нибудь другой сотворенный дух не могут совершать чудес. Ибо они могли бы совершить их или силой какого-нибудь есте­ственного знания, или силой колдовства, т. е. силой слов. Но если колдуны совершают свои деяния собственной независимой силой, то, значит, имеется сила, не проистека-

339

ющая от Бога, что все люди отрицают, если же они со­вершают их силой, данной им, тогда это не непосред­ственное дело рук Бога, а естественное и, следовательно, не чудо.

Имеются некоторые тексты в Писании, в которых, по-видимому, способность совершать чудеса (равные некото­рым из тех, что совершил сам Бог) приписывается опреде­ленным искусствам магии и колдовства. Мы читаем, напри­мер, что, после того как жезл Моисея, брошенный на землю, превратился в змея (Исх. 7, 11), волхвы египетские сдела­ли то же своими чарами; что, после того как Моисей превратил воду в потоках, реках, озерах и во всех водоемах в кровь, волхвы [египетские] чарами своими сделали то же (Исх. 7, 22) и что, наконец, после того как Моисей силой Бога вывел жаб на землю египетскую, то же сделали во­лхвы [египетские] чарами своими и вывели жаб на землю Египетскую (Исх. 8, 7). Не поддается ли кто-либо искуше­нию привести это и другие подобные места в подтвержде­ние того, что чудеса могут быть совершены силой колдов­ства, т. е. силой звучания слов? Ведь в Писании нет ни одного места, которое говорило бы нам, что такое колдов­ство. Если поэтому колдовство не есть, как многие думают, результат непонятного действия заговариваний и слов, а есть обман и иллюзия, совершенные обычными и настоль­ко далекими от сверхъестественных средствами, что обман­щики для совершения своих деяний нуждаются в изучении не столько естественных причин, сколько обычного невеже­ства, тупости и суеверия людей,- если это так, то тексты, которые, по-видимому, подтверждают силу магии,

чародей­ства и колдовства, должны иметь другой смысл, нежели тот, что имеют на первый взгляд.

В самом деле, достаточно ясно, что слова могут оказать действие только на тех, кто их понимает, и это действие может заключаться лишь в том, чтобы обозначить намере­ния или страсти у слушателей. Вот почему когда жезл кажется змеем, вода - кровью и какое-нибудь другое чудо представляется совершенным путем колдовства, то, если это не совершается для поучения избранного народа, за­колдованным, т. е. измененным под влиянием слов, явля­ется не жезл, не вода, не какой-нибудь другой предмет, а лишь зритель. Так что все чудо состоит в том, что колдун обманул человека. Но это не чудо, а нечто такое, что легко совершить.

Люди склонны обманываться ложными чудесами. В са­мом деле, невежество и склонность к ошибкам, присущие

340

всем людям вообще, а особенно тем из них, кто обладает значительными знаниями естественных причин и природы, и интересы людей таковы, что ими можно легко

злоупотре­бить при помощи многочисленных и легких трюков. Какое мнение о своей чудодейственной силе мог бы приобрести человек, который в те времена, когда еще не было известно о существовании науки и движении звезд, предсказал бы народу час или день затмения Солнца? О каком-нибудь фокуснике, жонглирующем своими стаканами и другими безделушками, если бы это не так часто практиковалось, думали бы, что он совершает свои чудеса при помощи по крайней мере дьявола. Человек," который долгими упраж­нениями приобрел способность говорить, втягивая дыхание внутрь - такого в древности называли чревовещателем,- и таким образом создать иллюзию, будто слабость его голоса проистекает не из слабости движения его органов речи, а от расстояния, может заставить многих людей поверить, будто все им произносимое есть голос с неба. И для хитрого человека, выведавшего все тайные и интим­ные признания, которые один человек обычно делает другому о своих прошлых делах и приключениях, нетрудно пересказать их автору этих признаний, и тем не менее есть много людей, которые такими средствами приобрели репу­тацию гадальщиков. Пришлось бы, впрочем, слишком долго перечислять разные категории тех людей, которых греки называли "da/uixctTO'UQYoi, т. е. делателями

изуми­тельных вещей, и тем не менее то, что эти люди делают, они делают исключительно благодаря своей ловкости. Если же мы посмотрим на обманы, совершающиеся пу­тем сговора, то здесь можно заставить поверить самым невероятным вещам. Если двое сговариваются, чтобы один прикинулся хромым, а другой его вылечил чарами, то они могут обмануть многих; если же многие сговариваются, чтобы один из них прикинулся хромым, другой его вылечил указанным образом, а все остальные засвидетельствовали бы это, то они могут обмануть еще больше людей.

Предосторожности против жульничества чудесами. При этой склонности людей к легковерию в отношении мнимых чудес не может быть лучшей и, как я думаю, другой меры предосторожности, нежели та, которую Бог предписал впервые через Моисея в начале XIII и в конце XVIII главы Второзакония (на что я указал уже в предшествующей главе), а именно: мы не должны принимать за пророка того, кто учит религии, отличной от установленной на­местником ijora (каковым в то время был Моисей), а также

341

того, чье предсказание - хотя он и учит той же религии - мы не видим исполненным. Поэтому, прежде чем отнестись с доверием к какому-нибудь мнимому чуду или пророку, нужно было справиться у Моисея в его время, у Аарона и его преемников - в их время, а во все времена следует справляться у верховного непосредственно после Бога правителя Божьего народа, т. е. у главы церкви, насчет того учения, которое этот мнимый пророк устанавливает. А по­сле этого мы должны не только убедиться, что деяние, которое выдается за чудо, совершается, но и удостоверить­ся всеми возможными средствами в том, что оно действи­тельно было совершено. Мало того, мы должны еще рассмотреть, является ли это таким деянием, подобного которому ни один человек не мог бы совершить естествен­ной силой, так что оно необходимо предполагает непосред­ственный перст Божий. И в этих последних вопросах решение должно быть предоставлено наместнику Бога, которому мы во всех сомнительных случаях подчинили наше частное суждение. Например, если человек утвержда­ет, что после нескольких слов, произнесенных над куском хлеба, Бог немедленно сделал этот кусок хлеба не хлебом, а Богом или человеком, или тем и другим, и тем не менее этот хлеб выглядит хлебом, как и раньше, то никто не имеет основания верить, что чудо действительно совершилось, и, следовательно, бояться того, кто утверждает это, пока мы не запросили Бога через его наместника, совершилось чудо или нет. Если наместник Бога говорит, что чудо не совер­шилось, тогда следует то, что говорил Моисей (Втор. 18, 22): говорил сие пророк по дерзости своей - не бойся его. Если же наместник Бога говорит, что чудо совершилось, то мы не должны прекословить ему. Точно так же, если мы не видим, а лишь слышим рассказ о каком-нибудь чуде, мы должны справиться у законной церкви, т. е. у главы ее, в какой мере мы обязаны верить таким рассказчикам. И так бывает преимущественно с людьми, которые в наше время живут под властью христианских монархов. Ибо в наше время я не знаю ни одного человека, видевшего когда-либо

какое-нибудь вызывающее удивление деяние, которое было бы совершено колдовством, словами или молитвой и кото­рое человек, одаренный хоть посредственным разумом, считал бы сверхъестественным. И вопрос теперь не в том, является ли чудом то, что совершается как таковое перед нашими глазами, или являются ли реальным делом, а не деянием языка или пера те чудеса, о которых мы слышим или читаем, а просто в том, правда или ложь рассказ о них.

342

И в этом вопросе всякий человек должен сделать судьей не собственный разум или совесть, а государственный разум, т. е. разум верховного наместника Бога. Фактически мы уже сделали последнего судьей, раз дали ему верховную власть делать все, что необходимо для нашего мира и защи­ты. Отдельный человек волен (так как мысль свободна) верить или не верить в душе тем деяниям, которые выдава­лись за чудеса, в зависимости от того, какие блага могут, по его предположению, проистечь от человеческой веры для тех, кто претендует на совершение чудес, или для тех, кто их поддерживает, и на основании этого он будет решать, были ли указанные деяния чудесами или ложью. Но когда дело доходит до исповедания веры, частный разум должен подчиниться государственному, т. е. разуму наместника Бога. Однако кто является этим наместником Бога и главой церкви, это будет рассмотрено в надлежащем месте после.

ГЛАВА XXXVIII

О ТОМ, ЧТО ПОНИМАЕТСЯ В ПИСАНИИ

ПОД СЛОВАМИ «ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ», «АД», «СПАСЕНИЕ»,

«ГРЯДУЩИЙ МИР» И «ИСКУПЛЕНИЕ»

Так как сохранение гражданского общества зависит от правосудия, а правосудие - от власти над жизнью и смертью и другими меньшими наградами и наказаниями власти, присвоенной тем, кто имеет верховную власть в государстве, то не может сохраниться государство, в кото­ром кто-либо иной, кроме суверена, имел бы власть выда­вать большие награды, чем жизнь, или налагать наказания более жесткие, чем смерть. И вот ввиду того что вечная жизнь есть большая награда, чем земная жизнь, а вечное мучение - большее наказание, чем естественная смерть, то всем людям, желающим повиновением власти избежать бедствий смуты и гражданской войны, стоит хорошенько подумать над тем, что подразумевается в Священном писа­нии под вечной жизнью и вечным мучением, за какие и против кого совершенные преступления люди должны быть осуждены на вечные муки и за какие деяния они должны получить вечную жизнь.

Местом вечной жизни Адама, если бы он не согрешил, был бы земной рай. Прежде всего мы находим, что Адам был сотворен в таких условиях, что, если бы он не нарушил приказания Бога, он бы вечно наслаждался в раю Эдема.

343

Здесь было древо жизни, от которого ему разрешалось есть до тех пор, пока он не вкусит от древа познания добра и зла, от которого ему не разрешалось есть. Поэтому как только он вкусил от последнего, Бог изгнал его из рая, дабы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт. 3, 22). На основании этого мне кажется (подчиняясь, впрочем, в этом и во всех других вопросах, решение которых зависит от Писания, толкованию Библии, авторизованному государством, под­данным которого я являюсь), что, если бы Адам не согре­шил, он пользовался бы вечной жизнью на земле и что смерть пришла для него и его потомства с его первым гре­хом. Тогда пришла ненастоящая смерть: ведь Адам никогда не смог бы иметь детей, между тем как жил он еще долго и видел многочисленное потомство, прежде чем умер. Но если сказано (Быт. 2, 17): в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь, то под этим подразумевается его смертность и достоверность смерти. Зная поэтому, что вечная жизнь была утеряна Адамом из-за совершенного им греха, тот, кто вычеркнул бы этот грех, должен был бы снова обрести ее. Но вот Иисус Христос искупил грех всех, кто уверовал в него, и поэтому обрел для всех верующих ту вечную жизнь, которая была потеряна из-за греха Адама. И именно в этом смысл того сравнения, которое делает апостол Павел (Рим. 5, 18): Как преступлением одного, так правдой одного всем человекам определение к жизни, что снова более ясно выражено в следующих словах (1 Ко­ринф. 15, 21, 22): Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут.

Тексты Священного писания относительно места веч­ной жизни. Что касается места, где люди должны на­слаждаться вечной жизнью, которую Христос обрел для них, то только что приведенные тексты, по-видимому, считают таковым землю. Ибо если во Христе все оживут так, как в Адаме все умирают, т. е. лишаются рая и вечной жизни на земле, то все люди должны ожить на земле, ибо иначе сравнение не было бы точным. С этим, по-видимому, согласуются слова псалмопевца (Пс. 132, 3): Благословит тебя Господь с Сионом, сотворивший небо и землю, ибо Сион находится в Иерусалиме, на земле. С этим

согласу­ются также слова апостола Иоанна (Апок. 2, 7): Побежда­ющему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божьего. Это было именно древо вечной жизни Адама, но его жизнь должна была быть на земле. Это, по-видимому,

344