Часть 2.

И опять в Четвертой книге Царств, в главе двадцатой, Езекия слышит: «Ты умрешь и не будешь жить» [132]. Но вскоре, после слез, он от того же пророка слышит: «Я услышал твою молитву, увидел твои слезы и сохранил тебя» и прочее [133]. То же самое и во Второй книге Царств, в главе двенадцатой, Давид слышит Господа через Нафана: «Не отступит меч от дома твоего навеки» [134] и прочее. Но вскоре, когда тот сказал: «Согрешил Я против Господа», он слышит более мягкое суждение: «Господь и с тебя снял грех, ты не умрешь» [135].

Насколько в этих и других подобного рода местах способ выражения исключает переменчивость Бога, настолько невозможно избежать понимания того, что у нас есть воля, склоняющаяся в одну или в другую сторону. Если она склоняется к злу по необходимости, то почему нам вменяется грех? Если она склоняется к добру по необходимости, то почему Бог из гневного становится милостивым - ведь у нас нисколько не прибавилось права на благодать?!

До сих пор все места были из Ветхого завета. Возможно, каждый смел бы их отклонить, если бы при свете Евангелия они не только не были бы такими же, но даже еще увеличили свою силу.

Поэтому перейдем-ка к книгам Нового завета.

Первым попадается место из Евангелия, в котором Христос, оплакивая падение города Иерусалима, говорит так: «Иерусалим, Иерусалим, ты, который убиваешь пророков и забрасываешь камнями тех, которые посланы к тебе! Сколько раз Я хотел собрать тебя, как курица собирает своих птенцов, под крылья свои, а ты не захотел?» [136]

Если все происходит по необходимости, то разве не мог бы Иерусалим заслуженно ответить оплакивающему его Господу: «Что Ты мучаешь Себя напрасными слезами? Если Ты не хотел, чтобы мы слушали пророков, зачем Ты их посылал? Почему Ты вменяешь нам то, что произошло по Твоей воле и что свершилось с нами по необходимости? Ты хотел нас собрать, но не хотел, чтобы это было, так как сделал, чтобы мы не хотели этого». И здесь, в словах Господа, против иудеев обвиняется не необходимость, но порочная и строптивая воля иудеев: «Я хотел тебя собрать, а ты не захотел».

244

И снова в другом месте: «Если хочешь войти в жизнь - соблюди заповеди» [137]. С каким лицом можно сказать «если хочешь» тому, у кого нет свободной воли? И еще: «Если хочешь быть совершенным - пойди и продай» и прочее [138]. И еще: «Если кто хочет идти за Мной, пусть откажется от себя, возьмет свой крест и следует за Мной» [139]. Несмотря на всю трудность этой заповеди, ты слышишь в ней упоминание о нашей воле. И вскоре: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, потеряет ее» [140]. Разве не бессмысленны все известные заповеди Христовы, если человеческая воля не имеет никакой силы? «А Я говорю вам, а Я говорю вам» [141] и прочее. И - «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» [142].

Как внушает заповеди Иоанн! Сколь плохо сочетается союз «если» с чистой необходимостью! «Если останетесь во Мне и слова Мои в вас останутся» [143]; «Если хочешь быть совершенным» [144].

Я не понимаю, на каком основании говорят о чистой необходимости там, где столько раз упоминаются хорошие и плохие дела, где упоминается воздаяние. Ни природа, ни необходимость не имеют заслуг. Но Господь наш Иисус говорит: «Радуйтесь и ликуйте, ибо велика ваша награда на небесах!» [144а].

Какое значение имеет притча о работниках, приведенных в виноградник? [145] Разве работники те, которые вовсе не работают? Динарий дается как награда за работу. Кто-нибудь скажет, что здесь говорится о награде, потому что Бог некоторым образом должен человеку, если тот поверил его обещаниям. И необходима именно вера, в которой свободная воля имеет некоторое значение, когда человек склоняется к тому, чтобы поверить, или же отвращается от этого.

Почему хвалят раба, который своим усердием увеличил имущество господина? Почему проклинают нерадивого и ленивого, если от нас там ничего не зависит? [146] И снова в главе двадцать пятой, когда Он приглашает всех в царство вечное, Он упоминает не необходимость, но добрые дела: «Вы дали Мне пищу, вы дали питье, оказали гостеприимство, одели нагого» [147] и прочее. Тех, которые стоят по левую сторону, Он укоряет не за необходимость, а за добровольное небрежение делами: «Вы видели алчущего» - был повод для доброго дела: «Вы не дали пищи» и прочее [148].

245

Разве не наполнены все Евангелия увещеваниями! «Придите ко Мне, обремененные» [149], «бодрствуйте» [150], «молитесь» [151], «просите», «ищите», «стучите» [152], «смотрите», «берегитесь» [153]. Зачем нужны все притчи о соблюдении слова Божьего [154], об идущих навстречу жениху [155], о воре в ночи [156], о доме, построенном на камне? [157] Разумеется, они побуждают нас к стремлению, к усилию, к усердию, чтобы мы не погибли от пренебрежения Божьей благодатью. Если все они относятся к необходимости, то они либо бессмысленны, либо излишни.

То же следует сказать и о евангельских угрозах. «Горе вам, книжники, горе вам, лицемеры» [158]; «Горе тебе, Хоразин!» [159] Бессмысленны будут и эти упреки: «О род неверный и порочный, доколе Я буду с вами, доколе буду терпеть вас» [160]; «Змеи, порождения ехидны, как убежите вы от осуждения в геенну?» [161] «По их плодам,- сказал Господь,- узнаете их» [162]. Он говорит, что плоды - это дела, и называет их нашими. Они не были бы нашими, если бы все совершалось по необходимости. Он молит на кресте: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят» [163]. Он был бы гораздо справедливее, если бы простил их по той причине, что у них нет свободной воли и они при всем желании не могли поступить иначе.

И снова Иоанн говорит: «Он дал силу стать чадами Божьими тем, которые поверили во имя Его» [164]. Как можно было дать силу стать чадами Божьими тем, которые ими не были, если у пашей воли нет никакой свободы? Когда некоторые, недовольные словами Господа, отпали от Него, Он сказал ближайшим ученикам: «Не хотите ли и вы отойти?» [165] Если бы они отпали не по своей воле, а по необходимости, то почему Он спрашивает других, не хотят ли и они?

Но мы не будем отягощать читателя перечислением всех мест такого рода; их так много, что каждый найдет их сам.

Посмотрим-ка, можно ли найти у Павла, отважного утвердителя благодати и неутомимого борца против дел закона, что-нибудь, что защищает свободную волю. Первым встречается место из Послания к римлянам, глава вторая: «Пренебрегаешь ли, - говорит,- богатством благости Его, кротостью и долготерпением? не знаешь ли, что благость Божья ведет тебя к покаянию?» [166] Каким образом можно обвинить в пренебрежении к заповеди,

246

если нет свободной волн? И каким образом Бог призывает к покаянию, если Он - творец нераскаянности? И каким образом может быть справедливо осуждение, если сам судья принуждает к злодеянию? Однако Павел незадолго до этого сказал: «Ведь мы знаем, что есть по истине суд Божий над теми, кто делает такое» [167]. Ты слышишь о деянии, о суде по истине? Где здесь чистая необходимость? Где воля, которая только лишь терпит? Смотри-ка, чему Павел приписывает зло: «Но по упорству твоему и нераскаянному сердцу ты накапливаешь для себя гнев на день гнева и откровения праведного суда Божьего, Который воздаст каждому по его делам» [168]. И здесь ты слышишь о праведном суде Божьем, слышишь о делах, достойных кары: если Бог для нашей славы, чести и бессмертия только приписывает нам Свои дела, которые Он творит через нас, то благость Его была бы достойна похвалы (хотя и здесь апостол добавляет: «постоянством в добром деле», и потом: «ищущим вечной жизни» [169]). Но какая праведность в гневе, ненависти, скорби и нужде, падающих на человека, будто бы творящего зло, которое свершается нисколько не по его воле, а он все творит по необходимости?

Зачем тогда эти Павловы притчи о бетущих на ристалище, о награде, о веще, если наше усилие не имеет никакого значения? В Послании к коринфянам, глава девятая, он говорит: «Разве вы не знаете, что из бегущих на ристалище приз получает только один, хотя бегут все? Так бегите, чтобы получить приз». И вскоре: «И они - чтобы получить венец тленный, а мы - нетленный» [170].

Далее, в Первом послании к Тияюфею, глава шестая: «Борись,- говорит,- в доброй борьбе веры, лови жизнь вечную!» [171]. Где есть борьба, там есть волевое усилие, там есть опасность потерять награду, если промедлишь. Совсем не так происходит, если все делается по чистой необходимости.

Во Втором послании, глава вторая, он снова говорит: «Ибо кто борется, не увенчивается, если он борется незаконно» [172]. И немного выше: «Трудись, как добрый воин Христов» [173]. Он вспоминает трудящегося земледельца [174]: борющемуся дается венец, воин получает жалованье, земледелец приобретает плоды [175]. То же он

247

говорит в этом Послании в главе четвертой: «Я боролся в доброй борьбе: бег завершен. Теперь передо мною венец праведности, который даст мне в тот день Господь - судья праведный» [176]. Мне кажется, слова «борьба», «приз», «праведный судья», «даст», «бороться» плохо сочетаются с тем, что все свершается по чистой необходимости, когда воля ничего но совершает, а только претерпевает [177].

Иаков тоже приписывает человеческие грехи не необходимости и Богу, творящему в нас, но нашему развращенному вожделению. Он говорит: «Бог никого не искушает, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственным вожделением: как только появилось вожделение, оно порождает грех» [178]. Человеческие злодеяния Павел называет делами плоти [179], а не делами Божьими; конечно, плотью он именует то, что Иаков называет вожделением. И в «Деяниях» Анания слышит: «Для чего сатана искусил твое сердце?» [180] В Послании к эфесянам Павел дурные дела приписывает духу этого века, действующему в сынах противления [181]. «Какое согласие между Христом и Белиалом?» [182] Он говорит: «Признайте дерево хорошим и плоды его хорошими или признай-то дерево плохим и плоды его тоже плохими» [183]. С каким лицом Богу, лучше Которого ничего быть не может, некоторые люди приписывают самые худшие плоды?! Хотя человеческое вожделение сатана возбуждает извне или же пользуясь тем, что есть в самом человеке, однако возбуждение не ведет к необходимости грешить, если мы хотим сопротивляться греху, умоляя о Божьей помощи; ведь дух Христов, призывая нас к добрым делам, несет не необходимость, а поддержку.

С Иаковом согласуется Проповедник: «Никому не заповедал Бог поступать нечестиво и никому не дал грешить» [184]. Но Тот, Кто принуждает, делает больше, чем если бы Он заповедовал. И еще яснее говорит Павел во Втором послании к Тимофею: «Кто очистится от этого, тот будет сосудом в чести» [185]. Каким образом очистится тот, кто вообще ничего не делает? Я знаю, что здесь есть троп [185а], но мне сейчас достаточно, что это высказывание чрезвычайно отличается от тех, в которых всё хотят приписать чистой необходимости. С этим совпадает и вот это (в Первом послании Иоанна, глава пятая):

248

«Всякий, у кого есть надежда на Него, освящает себя, так как Он свят» [186]. Я соглашусь, что это - троп, если мои противники, в свою очередь, разрешат нам прибегнуть к помощи тропа в других местах. Однако троп будет чересчур непривычным, если слова «освящает себя» станут толковать как «хочет - не хочет, он освящается Богом».

Павел сказал: «Отвергнем дела тьма» [187]. И - «Отказавшись от ветхого человека с его делами» [188]. Каким образом нам приказывают отвергнуть и отрешиться, если мы ничего не делаем? То же самое и в Послании к римлянам, глава седьмая: «Потому что у меня есть желание добра, но чтобы сделать его, того не нахожу» [189]. Кажется, Павел здесь говорит, что во власти человека желать добра; и само желание сделать добро - это доброе дело. В противном случае желание зла не было бы злом. Впрочем, бесспорно, что желание убить - зло.

Снова Первое послание к коринфянам, глава четырнадцатая: «Дух пророческий подчинен пророкам» [190]. Если на них действует Святой дух, то Он действует так, чтобы они, если хотят, были вольны замолчать; воля человека сама по себе гораздо более полноправна. Потому что те, на кого действует неистовый дух, не могут молчать, даже если и хотят и часто сами не понимают, что говорят. Это же относится к тому, о чем он напоминает Тимофею: «Не пренебрегай благодатью, которая в тебе есть» [191]. Он говорит, что нам присуще отвращать душу от данной нам благодати. Так же и в другом месте: «Благодать Его во мне не была тщетной» [192]. Он показывает, что он был не без божественной благодати. Каким образом не был без нее тот, кто ничего не делал? Петр во Втором послании, глава первая, говорит: «Вы же, прилагая все старания, покажите в вашей вере добродетель» [193] и прочее. И вскоре: «Поэтому, братья, старательнее утверждайте ваше призвание и избрание через добрые дела» [194]. Здесь он хочет объединить нашу озабоченность с божественной благодатью, чтобы мы достигли совершенства через добродетель.

Однако я уже давно опасаюсь, как бы кому-нибудь не показалось, что я теряю меру, приводя те места, которые все время встречаются в божественных Писаниях.

249

Если Павел во Втором послании к Тимофею, глава третья, пишет: «Ведь все Писание богодухновенно, полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления» [195] и прочее, то, кажется, это было бы вовсе не уместно, если бы все свершалось по чистой и неизбежной необходимости.

К чему относятся все восхваления святых у Проповедника в главе сорок четвертой и в последующих, если наше усердие ничего не значит? Зачем нужны постоянные прославления послушания, если для совершения как добрых, так и злых дел мы для Бога такое же оружие, как для мастера топор? [196]

Но мы все такое оружие, если верно учение Уиклифа о том, что все - произошло ли оно до получения благодати или же после благодати, хорошее, плохое или среднее - свершается по чистой необходимости. С этим суждением соглашается Лютер. Для того чтобы меня никто не обвинил в том, что я это придумал, я приведу его собственные слова из «Утверждений». Он сказал: «Поэтому необходимо отменить и этот пункт. Я плохо выразился, сказав, что до получения благодати свободная воля - это пустые слова. Я должен был просто сказать, что свободная воля в действительности выдумка или же что это слова, не связанные с действительностью, потому что никто не в состоянии придумать что-либо хорошее или плохое, но все происходит абсолютно по необходимости, как об этом правильно говорит учение Уиклифа, осужденное в Констанце». Мы только привели слова Лютера [197].

Чтобы не отягощать читателя, я намеренно пропускаю многие места, которые имеются в Деяниях и в Апокалипсисе. Эти столь многие места не без причины побуждали просвещенных и святых мужей не устранять свободную волю полностью. Не хватает только, чтобы, подстрекаемые духом сатаны, они навлекли на себя проклятие, доверяя своим собственным делам [198.]

Теперь настало время подойти с противоположной стороны и привести несколько свидетельств Писания, которые, кажется, полностью исключают свободную волю. Конечно, такие попадаются в Священных писаниях, но среди них есть два особенно важных, и они яснее остальных. Оба их апостол истолковывает так, что на первый взгляд кажется, что ни нашим делам, ни силам свободной воли он вообще не придает никакого значения.

250

Одно место - это Исход, глава девятая [199]; о нем говорит Павел в Послании к римлянам, глава девятая: «И Господь ожесточил сердце фараона, и он не послушал их». И снова: «Но для того Я сохранил тебя, чтобы показать па тебе силу Мою и чтобы возвещено было Мое имя по всей земле» [200]. Приводя подобное место из Исхода, глава тридцать вторая [201], Павел объясняет его так: «Сказал Господь Моисею: „Кого помиловать, Я помилую, и кого пожалеть-пожалею". Значит, зависит не от желающего и не от бегущего, но от Бога милующего» [201а].

Другое место из книги Малахии, глава первая. Павел толкует его в главе девятой: «,,Не брат ли Иакова?" - говорит Господь. И возлюбил Иакова, Исава же возненавидел». Павел объясняет это так: «Ведь когда они еще не родились и не сделали ничего ни доброго, ни злого, чтобы предложенное Богом избрание происходило не от дел, но от Призывающего, сказано было ей, что старший будет служить у младшего, как написано: „Иакова Я возлюбил. Исава же возненавидел"» [202].

Хотя кажется бессмысленным, чтобы Бог, Который не только справедлив, но также и добр, ожесточил сердце человека для того, чтобы при помощи его злобы показать свое могущество. Ориген в третьей книге ### * [203], распутывая узел, говорит, будто бы повод для ожесточения был дан Богом, но вина лежит на фараоне, который из-за того, что должно было его привести к покаянию, по злобе своей стал упрямее. Подобно тому как от одного и того же дождя возделанная земля приносит наилучшие плоды, а невозделанная - колючки и чертополох, подобно тому как от одного в того же солнца воск размягчается, а грязь засыхает, так милость Божья, которая спасает грешника, одних приводит к покаянию, других же делает все более упорствующими в зле. Поэтому Он щадит тех, которые признают благость Божью и опоминаются. Ожесточаются же те, которые, получив срок для покаяния, пренебрегают благостью Божьей и становятся хуже. Что касается тропа, то если говорят, что тот, кто дал повод, тот и сделал, то [Ориген] объясняет его в соответствии с тем, как принято говорить; обычно отец говорит сыну: «Я тебя погубил», если он не сразу наказал допустившего ошибку.

* «О началах» (греч.).

251

Подобный троп есть у Исайи в главе шестьдесят третьей: «Зачем, Господи, Ты допустил, чтобы мы совратились с путей Твоих, ожесточил наше сердце, чтобы мы не боялись Тебя?» [204] Это место Иероним [205] толкует в соответствии с суждением Оригена [206]: Бог ожесточает, когда Он не сразу карает грешника, и милует, когда сразу же через скорбь зовет его к покаянию. Так, у Осии Бог говорит во гневе: «Я не буду наказывать ваших дочерей, когда они станут блудницами» [207]. В псалме восемьдесят восьмом Он, напротив, милосердно карает: «Я накажу розгой их беззаконие и ударами их грехи» [208].

Этот же троп употребил Иеремия в главе двадцатой: «Ты увлек меня, Господи, и я увлечен, Ты был сильнее меня, и Ты превозмог» [209]. «Увлекает» - сказано здесь о Том, Кто не сразу удерживает от ошибки: Ориген полагает [210], что это приводит к более совершенному здоровью, подобно тому как опытные хирурги предпочитают, чтобы шрам на ране затягивался медленнее, так как из разреза выходит больше гноя и здоровье становится прочнее. Ориген здесь обращает внимание на то, что говорит Господь: «Для того Я пробудил тебя» [211], а не «Для того Я создал тебя». В противном случае, если бы Бог таким его создал, фараон не был бы нечестивым, потому что «Бог увидел все дела Свои и они были весьма хороши» [212]. В действительности фараон был создан с волей, способной устремиться в обе стороны: по собственной воле он склонился к злу, предпочитая следовать своему побуждению и не повиноваться Божьим велениям.

Но эту фараонову злобу Бог употребил во славу свою и во спасение своего народа, чем еще больше доказал, что люди напрасно стремятся противостоять воле Божьей. Подобно тому, как умный царь или же отец семейства использует для наказания злодеев жестокость тех, кого он ненавидит. Однако у нашей воли все-таки нет силы, если исход дел находится в руке Божьей и если Он по тайному своему решению поворачивает человеческие усилия не в ту сторону, в какую они предполагали. Так усилия плохих людей Он обращает на пользу благочестивым, так усилия добрых людей не достигали того, к чему они стремятся, если бы не помогала им милость Божья.

252

Это как раз то, что добавляет Павел: «Итак, не от желающего и не от бегущего, но от Бога милующего» [213]. Милосердие Божье предшествует нашей воле, сопутствует ей в ее усилии, дает счастливый исход. Между тем, однако, мы желаем, бежим, добиваемся, но так, что всем, что у пас есть, мы обязаны Богу, которому полностью и принадлежим.

Узел - трудный вопрос о предвидении, о том, как необходимость не сочетается с нашей волей,- распутывали достаточно многие, но, по-моему, едва ли кто-нибудь сделал это удачнее, чем Лоренцо Валла [214].

Ведь не в предвидении причина того, что происходит. И у нас бывает, что мы знаем заранее многое из того, что произойдет, но это происходит не из-за того, что мы знаем об этом заранее. Например, затмение солнца, наступление которого предсказали астрологи, было не потому, что они его предсказали, но они его предсказали, потому что оно предстояло.

Впрочем, вопрос о воле и предопределении Божьем более труден. Ведь Бог желает того, о чем Он знает наперед. Но каким образом должен желать Тот, Кто знает, что будет, если Он не помешает, в то время как Он властен помешать? Как раз это добавляет Павел, говоря: «Кто противостоит Его воле, если Он кого хочет - милует, кого хочет - ожесточает!» [215] Ведь если бы существовал царь, который делал бы все, что он хотел, и никто но мог бы ему противостоять, то все, что он хочет, и называли бы его деланием. Так и воля Божья из-за того, что в ней - главная причина всего сущего, ставит перед нашей волей необходимость. Павел не объясняет этого вопроса, но бранит рассуждающего: «О человек! Кто ты, что отвечаешь Богу?» [216] Скорее, он бранит того, кто нечестиво ропщет, подобно тому как хозяин сказал бы возражающему рабу: «Тебя не касается, почему я велю так делать! Исполняй то, что я велю!» Он ответил бы по-иному, если бы умный и добрый раб пожелал узнать у хозяина, почему тот желает делать то, что кажется бессмысленным [217].

253

Бог пожелал погубить фараона, и справедливо пожелал; погубить его было благом; не Божья воля вынуждала его нечестиво упорствовать во зле. Вроде того, как если бы хозяин, зная дурной нрав раба, дал ему должность, предоставляющую возможность грешить, а после того как раба уличили бы во зле, его бы наказали - в пример другим. Хозяин заранее знал, что раб согрешит. Это было присуще его нраву. Хозяин хотел его погубить и в определенном смысле хотел, чтобы раб согрешил. И нет прощения рабу, который согрешил по собственной злобе; ведь раб уже прежде заслужил наказание своей злобой, которая теперь стала всем известна.

Но откуда возьмутся заслуги, если существует постоянная необходимость и нет никакой свободной воли?

То, что мы сказали об исходе дел, это чаще всего верно, так как Бог нередко поворачивает задуманное людьми в иную сторону; но это верно не всегда и чаще происходит с плохими людьми, чем с хорошими. Иудеи, распявшие Господа, собирались полностью Его уничтожить. Их нечестивое решение Бог обратил в славу своего Сына и в спасение всего мира [218]. Но центурион Корнилий, который добрыми делами добился милости Божьей, достиг того, чего хотел [219]. Также и Павел, завершив бег, получил венец, которого он добивался [220].

Я здесь не стану исследовать, совершает ли Бог, который, бесспорно, первая и главная причина всего сущего, хоть что-либо по вторичным причинам, ничего при этом сам не делая, или же Он делает все так, что вторичные причины действуют только совместно с первой причиной, хотя в них тогда нет необходимости [221].

Конечно, можно не сомневаться, что Бог, если Он желает, может изменить естественное действие всех вторичных причин на противоположное. Разумеется, Он может сделать, чтобы огонь стал холодным и мокрым, а вода сухой, чтобы солнце почернело, чтобы реки застыли, а скалы потекли, чтобы яд исцелял, может лишить пищи. Подобно тому как огонь в печи вавилонской оживил трех отроков и истребил халдеев [222]. Каждый раз, когда Бог это делает, говорят, что это - чудо. В этом смысле Он может лишить рот возможности ощущать вкус, глаза - способности судить, может притупить ум, память, волю и принудить к тому, что Он сам решит, вроде того, как Он сделал с Валаамом, который пришел, чтобы проклинать - и не смог: язык говорил не то, что хотела душа [223]. Впро-

254

чем, из того, что Бог делает в редких случаях, нельзя выводить общего суждения. Но и в этих случаях Бог хочет всего, чего Он хочет, по справедливым основаниям, которые нам, конечно, часто неизвестны. Его воле никто не может противостоять, но воле упорядоченной или, как ее называют университеты, воле явленной [224] противостоят часто. Разве не противостоял Иерусалим, который не захотел собраться, несмотря на то что Бог этого захотел? [225]

Но кто-нибудь может сказать: тем не менее в исходе дел проявляется необходимость двух видов, потому что предвидение Божье не может обмануться и Его воле нельзя помешать.

Не всякая необходимость исключает свободную волю. Например, Бог-Отец по необходимости рождает Сына, однако Он рождает по желанию и свободно, а не по принуждению.

Также и в человеческих делах можно предположить некую необходимость, которая, однако, не исключала бы и свободу нашей воли. Бог знал наперед, и так как Он знал наперед, то Он каким-то образом хотел, чтобы Иуда предал Господа. Поэтому если ты принимаешь во внимание его необманывающееся предвидение, его неизменяемую волю, то необходимо должно было произойти то, что Иуда предал Господа; однако Иуда мог изменить свою волю или, конечно же, он мог не употреблять своей нечестивой воли. Ты скажешь, а что если бы он ее изменил? Тогда Божье предвидение не обманулось бы, воля его не нарушилась бы, потому что он сам заранее знал и хотел, чтобы Иуда изменил свою волю.

Те. которые рассуждают об этом со схоластической изощренностью, принимают «необходимость следствия», а «необходимость следующего» отбрасывают [226]. Этими словами они имеют обыкновение объяснять то, что они думают. Ибо говорят, что необходимо следует, что Иуда предал Господа, если Бог захотел этого по своей от века действенной воле, но они отрицают, что из этого следует, чтобы необходимо произошло предательство, так как Иуда предпринимает нечестивое дело по своей порочной воле [227].

255

Но у нас нет намерения следовать такого рода тонкостям. Как уже было сказано, «ожесточил Господь сердце фараона» можно понимать в том смысле, который придает ему Павел: «Предал их Бог превратному уму» [228]. Здесь и грех, и наказание греха - одно и то же. Но Бог предает их превратному уму, Он предает их так или иначе за то, что они заслужили прежде, как и фараона, которого предупреждали при помощи стольких знамений, а он не захотел отпустить народ; как философов, которые почитали камни и деревья [229], хотя не было известно совершенство [230] Божье. Но там, где существует чистая и постоянная необходимость, там не может быть никакого воздаяния ни за добрые дела, ни за злые.

При этом нельзя отрицать, что деяние Божье сопровождает каждый поступок, т. е. всякое действие,- это некое дело, а также и благо; например, обнять прелюбодейку или само по себе желание. Впрочем, зло в поступке исходит не от Бога, а от нашей воли [231]; по можно сказать, как мы уже и говорили, что Бог по отношению к нашей воле творит зло в том смысле, что дозволяет ей идти, куда она хочет, и не удерживает ее своей благодатью. Так и говорят, что тот погубил человека, кто мог его спасти, но допустил его гибель.

Однако достаточно о том, что касается этого места.

Теперь о втором: об Исаве и Иакове, о которых еще до их рождения было сказано: «Старший будет служить младшему», как это говорится в Книге Бытия, глава двадцать пятая [232]. Но эти слова, собственно, не относятся к спасению человека. Ведь Бог может желать, чтобы человек - хочет он этого или нет - был рабом или же бедняком, не лишая его при этом вечного спасения. Впрочем, не надо понимать буквально то, что Павел приводит из Книги Малахии, глава первая: «Иакова Я возлюбил, Исава же возненавидел» [233] потому что Бог и любит не так, как мы любим, и ненавидит Он по-иному; Ему несвойственны такого рода чувства. Кроме того, как я хотел сказать, кажется, пророк здесь говорит не о той ненависти, которая осуждается навечно, а о временной скорби, как принято говорить, когда речь идет о гневе и ярости Божьих. Здесь осуждают тех, которые хотели восстановить Эдом, когда Бог желал, чтобы он оставался разрушенным.

256

Что касается того, что здесь троп, то надо сказать, что Бог возлюбил не всех язычников и возненавидел но всех иудеев, по из обоих народов избрал некоторых. Значит, это свидетельство Павла не столько подтверждает необходимость, сколько служит для усмирения гордыни иудеев, которые были уверены, что на них более всего распространяется евангельская благодать, так как они потомки Авраама. Они гнушались язычниками и не хотели, чтобы их принимали в общину евангельской благодати. Немного позже, объясняя это, Павел говорит: «Которых призвал, не только из иудеев» [234] и прочее. Так как Бог тех, кого Он любит и ненавидит, любит и ненавидит по справедливости, то ненависть и любовь, с которой Он преследует тех, которые еще только родятся, не более противоречит свободе воли, чем ненависть и любовь, с которыми Он преследует тех, которые уже родились. Если Он ненавидит еще не родившихся, то, конечно, потому что Он твердо знает заранее, что они свершат нечто достойное гнева. Он ненавидит родившихся, потому что они делают нечто достойное гнева.

Иудеи, которые были избранным народом, отброшены; язычники, которые не были народом Божьим, приняты. Почему иудеи были отломаны от масличного дерева? Потому что они не захотели поверить. Почему язычники были привиты? Потому что послушались Евангелия. Эту причину приводит и сам Павел: «Из-за неверия отломились» [235]. Во всяком случае, из-за того, что не захотели поверить. И срезанным ветвям Он дает надежду на то, что их снова привьют, если, оставив неверие, они захотят поверить. Привитым он внушает страх, что их срубят, если они отвратятся от Божьей благодати. Он говорит: «Ты держишься верой, не гордись, но бойся» [236]. И вскоре: «Чтобы вы не считали сами себя мудрыми» [237]. Эти слова, несомненно, доказывают, что Павел говорил это, чтобы смирить гордыню как у язычников, так и у иудеев.

Третье место - это Исайя, глава сорок пятая: «Горе тому, кто возражает Создателю Своему, черепок из самосской земли! Разве скажет глина своему горшечнику: „Что ты делаешь?" - и твое дело скажет ли: „У него нет рук"?» [238].

257

Еще яснее у Иеремии, глава восемнадцатая: «Разве я могу поступить с вами, дом Израиля, как этот горшечник? Вот, как глина в руке горшечника, так и вы в Моeй руке» [239]. Эти свидетельства у Павла сильнее, чем у пророка, у которого они взяты. Ведь Павел передает их так: «Не имеет ли горшечник власти над глиной, чтобы из одной и той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? Что же, если Бог, желая показать гнев и явить Свое могущество, с великим терпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели, дабы показать богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил для славы» [240] и прочее.

Оба места из пророков обличают народ, который роптал па Господа, так как Он наказывал для улучшения. Пророк сдерживает их нечестивые голоса, подобно тому как Павел сдерживал нечестивое возражение словами: «О человек, кто Ты...» Но здесь мы должны так покоряться Богу, как сырая глина повинуется рукам горшечника. Однако это не лишает нас полностью свободной воли и не исключает того, что наша воля для вечного спасения действует совместно с Божьей волей. Ведь у Иеронима вскоре за этим следует призыв к покаянию; это место мы уже приводили. Этот призыв был бы напрасным, если бы все совершалось по необходимости.

Далее о том, что эти слова Павла не имеют отношения к полному исключению силы свободной воли, но касаются усмирения нечестивого ропота иудеев против Бога, потому что они из-за своего упорного неверия были отторгнуты от евангельской благодати, а язычники из-за веры были приняты. Это хорошо объясняет Второе послание к Тимофею, глава вторая: «В большом доме есть не только золотые и серебряные сосуды, но и деревянные, и глиняные, одни для почетного, а другие для низкого употребления. И поэтому, кто очистится от этого, будет сосудом в чести, священным и полезным Господу, годным для всякого доброго дела» [241].

Такого рода сравнения, однако, в Священных писаниях употребляются для научения, и они не ко всему подходят. Было бы весьма глупо, если бы кто-нибудь сказал ночному горшку из самосской глины: «Если ты очистишься, будешь сосудом полезным и почетным». Но было бы правильно сказать это горшку, наделенному разумом, который после такого напоминания сможет сам приспособиться к воле Господа.

258

Кроме того, был бы человек для Бога просто глиной в руке горшечника, то каким бы ни получился сосуд, никто, кроме горшечника, за него не в ответе; особенно если горшечник таков, что он лепит и обжигает глину по собственной воле. Здесь бросают в вечный огонь сосуд, который ни в чем не виноват, потому что у него ничего нет.

Поэтому мы хотели бы истолковать эту притчу, как того требует научение, для которого она здесь и приведена. Если же мы хотим с превеликой тщательностью подогнать все ее части к предмету нашего обсуждения, то вынуждены будем наговорить много смешного.

Этот горшечник делает сосуд для низкого употребления, но исходя из предшествующих заслуг, подобно тому как Бог отринул некоторых иудеев по причине их неверия. И наоборот, из язычников Он сделал сосуд для почетного употребления по причине их веры.

Почему те, которые теснят нас словами из Священного писания и хотят понимать притчу о горшечнике и глине буквально, не допускают буквального понимания второго места: «Если кто очистится»? Поэтому они и находят, что Павел противоречит сам себе. В первом месте у него всё в руке Божьей, а здесь - всё в руке человеческой. Однако оба места правильны, хотя в одном говорится одно, а в другом - другое. Первое затыкает рот тем, кто ропщет против Бога, второе призывает к усердию и предостерегает от равнодушия и отчаяния.

Не отличается от этого и место из Исайи, глава десятая: «Кичится ли топор перед тем, кто им рубит? Гордится ли пила перед тем, кто ею движет? Как если бы жезл восстал против того, кто его поднимает, и возвеличилась палка, которая всегда лишь дерево?» [242] Это все сказано против нечестивого царя, злобу которого Бог употребил для очищения своего народа. То, что делалось по Божьему повелению, царь приписывал своей мудрости и своим силам, в то время как он был только орудием Божьего гнева. Он был орудием, но живым и разумным. Будь топор или пила такими же, было бы немыслимо говорить, что они совершают что-то вместе с мастером. Рабы - это живые орудия хозяев, как об этом учит Аристотель [243]; такими были бы топоры, пилы, мотыги и плуги, если бы они могли сами двигаться, вроде треножников и кубков, которые Вулкан сделал так, что они сами ринулись в сражение [244].

259

Хозяин предписывает, дает все, что нужно; раб ничего не может сделать без господина, однако никто не скажет, что раб ничего не совершает, повинуясь приказам господина. Более того, приведенное сравнение направлено не на ниспровержение свободной воли, а на усмирение высокомерия нечестивого царя, который приписывал то, что он свершал, не Богу, а своей собственной мощи и своей мудрости.

Нетрудно также опровергнуть и то, что приводит Ориген из Иезекииля: «Возьму у них каменное сердце и дам им сердце из плоти» [245]. Подобным образом учитель мог бы говорить ученику, делающему грамматические ошибки: «Я лишу тебя этого варварского языка и дам тебе латинский». Он требует от ученика усердия, несмотря на то что ученик при всем старании учителя не может изменить свой язык. Что значит «каменное сердце»? - Непросвещенное сердце, упорствующее во зле. - Что значит «плотское сердце»? - Просвещенное сердце, послушное Божьей благодати. Те, которые утверждают свободную волю, тем не менее говорят, что душа упорствует во зле и без помощи Божьей благодати не может стать мягче для истинного покаяния. Тот, кто дает тебе просвещенное сердце, требует и от тебя усилия в том, чтобы ты стал просвещенным.

Давид молит: «Сотвори во мне, Боже, чистое сердце!» [246] Павел говорит: «Кто очистится» [247]. Иезекииль говорит: «Сотвори себе новое сердце и новый дух» [245]. Давид, наоборот, вопит: «И дух правый обнови во чреве моем!» [249] Он молит: «Истреби все беззакония мои» [250]. Иоанн, наоборот: «Всякий, кто имеет надежду на Него, освящает себя, как и Он свят» [251]. Давид умоляет: «Избавь меня, Боже, от крови» [252]. Пророк кричит: «Сними цепи с шеи своей, пленная дочь Сиона!» [253] Павел говорит: «Отвергнем дела тьмы» [254]. Петр тоже: «Отложим всякую злобу, всякое коварство и лицемерие» [255] и прочее.

Павел в Послании к филиппийцам говорил: «Со страхом и трепетом творите свое спасение» [256]. И он же в Первом Послании к коринфянам, глава двенадцать: «Ведь Бог один и тот же свершает все во всех» [257].

260

Доказательств такого рода в Священных писаниях более шестисот. Если человек ничего не совершает, то почему апостол говорит: «Творите»? Если человек может что-то сделать, почему апостол говорит, что «Бог свершает все во всех»? Если кто-нибудь один ряд этих мест повернет по-своему, то человек ничего не свершает. Если кто-нибудь станет в своих целях настаивать на другом - человек делает все.

Где нет места для заслуг, там нет места ни для наказаний, ни для наград. Если все делает человек, то нет места для благодати, о которой столько раз упоминает и долбит Павел. Святой Дух, вдохновением которого и возникли канонические книги, не противоречит сам себе. Его непререкаемое величие признают и принимают обе стороны. Но надо найти толкование, которое разъяснит трудности.

Те, которые устраняют свободную волю, будут толковать так: «На что хочешь простри свою руку» [258] - обозначает: милость Божья прострет твою руку на что она сама хочет. «Сотворите себе новое сердце» [259] - обозначает, что милость Божья сотворит в нас новое сердце. «Всякий, кто имеет эту надежду, освятит себя» [260] - значит: милость Божья освятит его. «Отвергнем дела тьмы» [261] - значит: милость отвергнем. Сколько раз в Священном писании встречаются эти слова: «сотворил справедливость» [262], «совершил несправедливость»! [263] Сколько раз встречаются, столько раз и будем говорить, что Бог сотворил и свершил по отношению к нему справедливость и несправедливость.

Если же я приведу здесь толкование древних отцов или же Соборов, то сразу же мне закричат, что это были всего лишь люди. Однако при таком насильственном и запутанном толковании разве нельзя мне будет сказать: Лютер всего лишь человек?

Конечно, они почти победили, если им дозволено толковать Писания как им угодно, а нам не дозволяется ни следовать толкованию древних, ни приводить свое мнение.

И слова Писания: «На что хочешь простри свою руку» - гораздо яснее, чем требует того толкователь, т. е. что благодать прострет твою руку на что она сама захочет. Я не хотел бы сказать, как не смолчали бы об этом другие, что толкование достойнейших учителей церкви - это бред и наущение Сатаны [264]. Тем не менее места, которые, кажется, противоречат друг другу, легко приходят в согласие, когда мы соединим усилие нашей воли с помощью божественной благодати.

261

Вцепившись в сравнение с горшечником и топором, они мучают нас буквальным пониманием слов, потому что это им выгодно для их дела. Но здесь они совершенно бесстыдно отступают от слов Священного писания, истолковывая его, разумеется, не с большей почтительностью, чем если бы кто-нибудь сказал, что так пишет Петр, а другой стал бы разъяснять: он не сам пишет, а в его дворце пишет другой человек [265].

Теперь посмотрим, насколько сильно то, что приводит для ниспровержения свободной воли Мартин Лютер. А приводит он место из Бытия, главы шесть и восемь. «Не останется Мой Дух в человеке навеки, потому что он - плоть» [266]. В этом месте Писание под «плотью» понимает не просто нечестивый образ мыслей, как много раз повторяет это Павел, когда он приказывает умертвить дела плоти, а слабость нашей природы, склонной к греху [267]. Подобно тому как в Послании к коринфянам он называет их плотскими, потому что они были еще младенцами во Христе и не были способны принять более твердую пищу учения [268]. Иероним в «Еврейских разысканиях» [269] указывает, что у евреев написано не так, как мы читаем, а именно: «Мой дух не осудит этих людей навечно, потому что они - плоть». Эти слова обозначают не строгость Божью, а его милость. «Плотью» здесь называют слабых людей, склонных ко злу; «духом», наоборот, гнев Божий. Поэтому Он говорит, что Он не хочет их обрекать на вечные муки, но по милосердию своему хочет исполнить наказание здесь. Однако эти слова не относятся ко всему роду человеческому, а только к людям того времени, погрязшим в ужасных пороках. Поэтому Он говорит: «Этих людей». Однако эти слова не относятся просто ко всем людям того времени, потому что тогда же Ной восхваляется как человек праведный и угодный Богу.

Таким же образом можно опровергнуть то, что Лютер приводит из той же книги, глава восьмая: «Ведь чувство и помышление сердца человеческого склонно к злу от юности его» [270]. И в главе шестой: «Всякое помышление сердца всегда направлено к злу» [271].

262

Однако склонность к злу, которая есть у большинства людей, не лишает полностью свободной воли, даже если эту склонность нельзя полностью победить без помощи Божьей благодати. Если же раскаяние нисколько не зависит от воли, но все совершается Богом по некой необходимости, то почему людям дается время для покаяния? «Будут дни их сто двадцать лет» [272]. Иероним в своих «Еврейских разысканиях» [273] хочет относить это место не к сроку человеческой жизни, а к продолжительности потопа, который был ниспослан для того, чтобы люди за это время раскаялись, если они этого захотят; если же не захотят, то окажется, что они достойны Божьей кары, потому что пренебрегли кротостью Господней.

Далее то, что Лютер приводит из Исайи, глава шестидесятая: «Принял от руки Господа за все грехи свои» [274], Иероним толкует как Божью кару, а но милость, данную за злодеяния [275]. Хотя Павел и говорит: «Когда изобиловал грех, преизобиловала и благодать» [276], однако отсюда не следует, что до благодати, творящей добро, человек не был способен свершать то, что угодно Богу, а с Божьей помощью мог нравственно благими делами приготовиться к божественной милости. Ведь мы читали о центурионе Корнилии, который еще не был крещен и не был вдохновлен Святым Духом: «Молитвы твои и милостыни пришли на память Богу» [277].

Если все дела, которые мы совершаем до высшей благодати, злы, то не злые ли дела стяжают нам милость Божью?

Из этой же главы Лютер приводит еще вот что: «Всякая плоть - трава, и вся слава ее - как цветок полевой. Засохла трава - и цветок ее упадает, потому что Дух Господен подул на нее; слово же Господа пребывает вечно» [278]. Мне кажется, это место больше всего относится к благодати и к свободной воле. Иероним считает [279], что «дух» - это негодование Божье, а плоть - слабость человеческая, которая бессильна перед Богом. «Цветок» же - это слава, которая рождается от удачи в плотских делах. Иудеи похвалялись храмом, обрезанием, жертвами [280]. Греки похвалялись своей мудростью [281]. И вся эта слава засохла в Евангелии гнева Божьего, открывшегося с неба. Однако же не всякое побуждение человека - это

263

плоть; есть то, что называется душой, что называется духом. При помощи них мы склоняемся к высшему. Эту часть души [282] называют разумом или ###, т. е. главной, ведь и среди философов были такие, которые склонялись к высшему, которые учили, что лучше тысячу раз умереть, чем совершить позорный поступок, даже если бы думали, что люди ничего не узнают и что Бог простит [283]. Хотя часто порочный разум судит плохо. Сказал Господь: «Вы не знаете, какого вы духа» [284]. По ошибке ученики искали отмщения, потому что в ответ на просьбы Илии сошел когда-то огонь с неба и уничтожил пентеконтрарха [284a] с его спутниками .

То, что в добрых делах дух человеческий отличается от духа Божьего,- это говорит Павел в Послании к римлянам, глава восьмая: «Ведь сам Дух свидетельствует нашему духу, что мы дети Божьи» [286]. Если кто-нибудь станет спорить и говорить, что наилучшее из того, что есть в человеческой природе, всего лишь плоть, т. е. свойство нечестивое, я с ним легко соглашусь, если он при помощи Священного писания докажет то, на чем настаивает [287]. «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от духа - есть дух» [283]. Далее Иоанн учит, что те, которые верят в Евангелие, родились от Бога и стали чадами Божьими и даже богами [289]. И Павел отличает человека плотского, который не знает, что присуще Богу, от человека духовного, который обо всем судит [290]. В другом месте он снова называет его новым творением во Христе [294]. Если весь человек, даже возрожденный через веру, не что иное, как плоть, то где же дух, рожденный от Духа, где Сын Божий, где новое творение? Вот это я хотел бы узнать.

Пока же я буду пользоваться авторитетом древних, которые учат, что в ум человеческий заложены семена высшего; при их помощи люди понимают высшее и стремятся к нему, но у них есть и более грубые побуждения, которые соблазняют их делать противоположное.

Далее, говорят, что желание - это воля, изгибающаяся в обе стороны; из-за существующей у нас склонности к греху, возможно, она более расположена к злу, чем к добру, однако никто не принуждает ее к злу без ее согласия.

264

Снова о том, что приводит Лютер из Иеремии, глава десятая: «Знаю, Господи, что и не в воле человека путь его, и не в его силах идти и направлять свои стопы» [292].

Эти слова скорее касаются исхода радостных или печальных дел, чем силы свободной воли [293]. Ведь часто как раз тогда, когда люди больше всего боятся попасть в беду, они больше всего в нее и вовлекаются. И поэтому не свобода воли отнимается у тех, которые страдают из-за того, что они не предвидели приближения зла, или у тех, которые причиняют зло, потому что они сокрушают врагов не с той целью, с какой это делает через них Бог,- разумеется, чтобы их очистить. Если же ты так сильно настаиваешь на том, что эти слова относятся к свободной воле, то никто и не говорит, будто кто-то может держаться правильного жизненного пути без Божьей благодати; и мы каждый день молимся: «Господи, Боже, путеводи меня перед лицом Твоим» [294], тем не менее, однако, мы опираемся на свои силы. Мы молимся: «Приклони, Боже, сердце мое к свидетельствам Твоим» [295]. Тот, кто просит о помощи, не отказывается от своих усилий.

И снова из Притчей: «Человеку присуще предполагать сердцем, но Господу присуще управлять языком» [296]. Это же касается исхода дел, которые могут произойти или же не произойти, но не относится к утрате вечного спасения. Каким образом человеку может быть присуще предполагать сердцем, если Лютер утверждает, что все делается по необходимости?

Но там же сказано: «Открой Господу дела твои, и Он направит твои помышления» [297]. Ты слышишь: «твои дела»! Слышишь: «твои помышления»! Этого никак нельзя было бы сказать, если бы Бог творил в нас все - и доброе и злое. «Начало доброй жизни - милосердие и истина» [298] и прочее. Там можно прочитать многое такое, что стоит за тех, которые утверждают существование свободной воли.

Но Лютер приводит [299] из этой же главы: «Все сотворил Господь ради Себя, даже нечестивого на день зла» [300]. Бог не создал ничего, злого самого по себе, однако по своей неизъяснимой мудрости Он делает все так, чтобы даже зло обратить нам на благо и во славу свою. Ведь даже и Люцифера Он не создал злым, но павшего по собственной воле Он сохранил его для вечной кары; через его злобу Бог испытывает благочестивых и наказывает нечестивых.

265

Не намного больше теснит нас Лютер, когда он приводит место из двадцатой главы: «Как потоки вод, так и сердце царя в руке Господа; Он направляет его куда захочет» [301]. Тот, кто направляет, Тот не сразу принуждает. Однако никто, как я сказал, не отрицает, что Бог может дать человеческому разуму силу добиться того, чего он хотел, зародить в нем желание и даже лишить его ума. Однако, как правило, наша воля остается свободной.

Если же Соломон здесь думает так, как его толкует Лютер, а именно что все сердца пребывают в руке Господа, то почему он о сердце царя говорит отдельно? Это место скорее совпадает с тем, что мы читаем у Иова, глава тридцать четвертая: «Он делает царем лицемера из-за грехов народа» [302]. А также у Исайи, глава третья: «И дам отроков в начальники, и изнеженные будут господствовать над ними» [303]. Когда Бог, милостивый к своему народу, склоняет душу царя к добру, Он не применяет по отношению к его воле принуждения. Впрочем, о Нем говорят, что Он склоняет к злу, когда, раздраженный грехами народа, Он призывает одуматься глупого правителя, стремящегося к грабежам, войнам, тирании, но дозволяет, чтобы тот сам дошел до предела, и его злобой очищает народ. Если бы когда-нибудь и случилось так, что Бог побудил к злу царя, повинного в этих грехах, то и тогда не было бы никакой необходимости делать обобщение из частного случая.

Свидетельств такого рода, которые Лютер приводит из Книги Притчей, можно собрать отовсюду очень много, но это больше будет говорить об их количестве, чем об его победе. Такого рода доказательства обычно бросают риторы в самый разгар спора. Ведь большинство из них таково, что при соответствующем толковании они выступают и за свободную волю, и против свободной воли.

Таким «копьем Ахилла, от которого невозможно укрыться» [304], Лютер считает Евангелие от Иоанна, главу пятнадцатую, где сказано: «Без Меня вы ничего не можете делать» [305]. По-моему, на это можно ответить по-разному. Во-первых, «ничего не делает» - обыкновенно говорит о том, кто не достигает того, к чему он стремится, однако часто тот, кто прилагает усилие, в чем-то делает успехи. В этом смысле совершенно правильно, что без Христа мы ничего не можем делать; ведь там сказано о плоде евангельском, который никто не обретет, если не останется на виноградной лозе, которая и есть Иисус Христос.

266