Часть 6.

а во втором по горизонтали. В современных метрополиях- этих обитаемых силосных сооружениях-окончательно нарушены скрытые пропорции, существовавшие между тремя физическими домами человечества, т. е. между собственно домом, городом и государством. Никто не останется равнодушным к пленительной красоте упомянутых пропорций, если ему удастся, например, посетить итальянский средневековый или возрожденческий город. Разрушение подобной гармонии приводит к тому, что душа современного человека, оказавшись неспосооной принять гармонию космоса, не считает более для себя необходимым к этой гармонии приспосабливаться. Экологическое преобразование города и домов означает, в частности, то, что производимый там мусор, по возможности, там же будет и перерабатываться, но никоим образом не выбрасываться за их пределы. Далее, энергоснабжение с необходимостью будет в высшей мере децентрализовано. Если предпосылки и последствия собственного потребления оказываются для всех совершенно очевидными, а коллективное избавление становится менее возможным, чем ранее, то в таком случае неминуемо растет и готовность к ответственному потреблению. В экологическом городе возможность пользоваться экологически грязным личным транспортом, безусловно, будет сведена к необходимому минимуму, что, разумеется, повлечет за собой перераспределение мест проживания и рабочих мест. Урбанистика-вот ключевая наука, способная спасти среду обитания. В равной мере необходимыми выглядят и преобразования в сельскохозяйственной области. Прискорбно, что эта область человеческого хозяйствования, сущностно более всего связанная с природой, ныне главным образом и загрязняет окружающую среду. В Западной Европе, в частности, загрязнению способствует агрохимия, обеспечивающая-кто знает, сколько еще времени-избыточное производство, плоды которого, кстати говоря, рационально использовать невозможно. 151

Достигаемый при эксплуатации какой-нибудь одной культуры количественный прирост не устраняет апасности, угрожающей мировой продовольственной индустрии, поскольку число видов растений и животных неуклонно сокращается. Я считаю ошибочной веру в то, что решение экологических проблем, угрожающих существованию человечества, связано со скромными мероприятиями по защите окружающей среды, хотя подобные шаги и являются неизбежными. Локальные и глобальные действия должны дополнять друг друга, причем первые-где это только кажется возможно, а вторые-где это потребуется. Если же политика сведется к одиночным национальным действиям, то мировой климат никогда не стабилизируется, а озоновый слой так и будет истощаться. Подобно тому как в век экономики урегулирование межгосударственных экономических отношений считалось главной внешнеполитической задачей, точно так же в ближайшем будущем внешняя экологическая политика превратится в одно из основных направлений политической деятельности. Сейчас, из-за экологического кризиса, как никогда раньше ощущается настоятельная потребность в создании интернациональных институтов, обладающих реальной принудительной властью. Со времен эллинизма идея универсального государства, как известно, играла определенную роль в политической философии, однако же особенно впечатляющим выглядит обоснование этой идеи, которое осуществил Кант, опирающийся на соответствующую философию права^. Только универсальное государство, способное устранить реликты естественного состояния в межгосударственных отношениях, может служить законченным выражением идеи права. Упомянутое состояние сохраняется в отношениях между государствами, поскольку они, в конечном счете, регулируются при помощи силы, ибо какого-либо общего арбитра в действительности не существует. 152

Идея Канта, разумеется, в его время оставалась только требованием морального долженствования, для ее осуществления не существовало реального политического основания. Положение изменилось благодаря современной технике. Вот почему вполне можно говорить о том, что техника представляет нам как возможность воплощения в жизнь в невиданных доселе масштабах идеи права, так и возможность коллективного самоуничтожения. (Особый свет на человеческую сущность проливает то обстоятельство, что для серьезных размышлений об осуществлении идеи права необходима угроза апокалипсиса.) Эгоистические инстинкты человека могли бы быть сориентированы на всемирногосударственные структуры благодаря трем аспектам современной техники. Прежде всего, с образованием всемирного хозяйства экономическая стабильность внутри государства более уже не зависит только от него одного. Впрочем, из-за неравномерного развития мировой экономики, “национал-социалистическая” (в смысле Кляйна) глубинная структура которой была нами рассмотрена в первой лекции, “первый мир” до сих пор еще извлекает для себя такие кратко- и среднесрочные выгоды, на которые ему вряд ли бы приходилось рассчитывать, если бы ответственная экономическая политика осуществлялась повсеместно. Таким образом, одно мировое хозяйство вовсе не приводит нас к универсально-государственным структурам. (Я говорю об “универсально-государственных структурах”, поскольку считаю, что центральной инстанции следует делегировать далеко' не все суверенные права, но только те, которые необходимы для выживания человечества.) Развитие современных технологий производства оружия оказалось еще более важным,-оно довело до абсурда саму идею победы в войне с применением средств массового уничтожения. Понимание этого факта, во многом способствовав прекращению “холодной войны”, все-таки не приближает нас к универсально-государственным структурам 153

ведь оно только расширяет кооперацию между обладателями атомного оружия (поэтому многие государства, естественно, стремятся по возможности проникнуть в этот элитарный клуб). Сегодня действительно существует реальная возможность создать “Европу от Владивостока до СанФранциско” в том случае, если страны Варшавского Договора и НАТО сформируют новую военную организацию, способную защитить от “третьего мира” государства, принадлежавшие к европейской традиции. Я знаю о том, что ^ вас многие интеллектуалы связывают свои немалые надеж' ды с формированием подобной коалиции, так чтобы вместо конфликта между Востоком и Западом мы имели дело с конфликтом между Севером и Югом. Ради этого они с готовностью пожертвовали бы государственным единством Советского Союза, отторгнув от него исламские республики. Более того, они с величайшей охотой заменили бы “железный занавес”, отделяющий Восток от Запада, точно таким же занавесом, но теперь уже между Севером и Югом. С подобной идеей я совершенно не согласен, хотя и убежден в том, что она в ближайшем будущем сохранит некоторое политическое значение (особенно в том случае, если угроза распада Советского Союза еще более возрастет, что повлечет за собой образование нескольких новых суверенных государств, располагающих ядерным оружием). Прежде всего, я несогласен с этой идеей по причинам нравственным, ведь подобная политическая суперструктура, о которой у вас кое-кто мечтает, несмотря на любые декларации доброй воли, почти неизбежно усилит эксплуатацию “третьего мира”, обрекая его и дальше оставаться в нынешнем нищенском состоянии^. Завершение “холодной войны”, без сомнения, значительно облегчило участь “третьего мира”-вспомним хотя бы о прекращении “войн заместителей”-одного из отвратительнейших в нравственном отношении явлений в мировой истории. Но всетаки, в целом, стратегическая ценность, а следовательно и 154

могущество, “третьего мира” таким образом уменьшились еще значительнее. Вторая причина, по которой я отвергаю означенную идею, при всем том совпадает с третьим, решающим мотивом в прогрессивном движении к универсальногосударственным структурам, а именно-с экологическим кризисом. Роковым образом заблуждается тот, кто считает, будто бы экологическую проблему можно разрешить независимо от проблемы “третьего мира”. Отделение одной части человечества от другой ныне становится невозможным,-и здесь, думается, следует усматривать предостережение высшей справедливости, даже если это увеличит пессимизм от понимания того, что, вероятно, сложная сама по себе проблема экологического кризиса связана еще и с серьезнейшей проблемой “третьего мира”. На Западе, на Востоке, на Юге и на Севере, все мы находимся в одной лодке, и если нам вздумается бесконтрольно ссориться друг с другом, то тогда наша лодка непременно перевернется. “Проклятие мира” сегодня оборачивается не только нравственной, но по преимуществу политической проблемой. Как мне представляется, историческое значение и даже, более того, миссия вашей страны заключается в том, что она объединяет в себе культуры, принадлежащие как к “первому”, так и к “третьему миру”. Если вы сможете внушить всем народностям вашей страны новый, постмарксистский патриотизм, этим вы укажете путь человечеству. Вот почему будущее человечества в решающей мере связано с судьбами вашего государства. Но почему проблема “третьего мира”-а она не относится к тематике этих лекций (впрочем, означенная проблема вполне заслуживает того, чтобы стать предметом философского осмысления наравне с проблемой экологической),-занимающая меня лишь в связи с вопросами защиты окружающей среды, проблема непростая, подчас даже представляющаяся совершенно неразрешимой, утратила теперь ту романтику, которую многие, впрочем, еще

155

продолжают с нею связывать? Как мне кажется, главная причина заключается в том, что технические достижения современного индустриального общества были переданы тем культурам, которым до сих пор не удалось усвоить основополагающие принципы современного правового государства, что, безусловно, повлечет за собой еще более ужасные последствия, нежели при использовании этих достижений современным западным человеком. Впрочем, и для западного человека, как мы уже видели, подобная задача представляется чрезмерной, поскольку и он не в состоянии согласовать мир действия с миром наблюденияТем не менее этот человек все-таки владеет формой теоретической и практической рациональности, позволяющей ему производить артефакты, а потому, возможно, позволит и господствовать над ними. Но что же следует ожидать от человека, мышление которого ограничено феодальными политическими категориями, а эпистемологически-даже категориями магическими, если такой человек внезапно окажется обладателем атомного оружия? Понятно, ничего хорошего в этом случае ждать не приходится, и потому уже теперь необходимо по возможности противодействовать странам “третьего мира”, когда те стремятся, например, приобрести ядерное или химическое оружие. Асинхрония нашего мира остается одной из главных проблем управления человечеством: в мире существуют культуры, относящиеся к самым разным ступеням развития, даже в каждой отдельной культуре находятся слои, происхождение которых восходит к различным стадиям развития, и, следовательно, логика этих слоев взаимоисключает друг друга. Принимая во внимание столь пугающее положение вещей, прежде всего, следует достигнуть взаимопонимания между отдельными культурами. В любой культуре необходимо искать специфические нравственные ценности, которые полезно было бы учитывать

ради достижения общего консенсуса. Вместе с тем, принимая любой совместный проект, необходимо сознательно учитывать и анализировать различия в традициях и менталитетах, ведь именно они порождают различия в экономике и политике. Во-вторых, следует основательно разъяснить политическое отношение между “первым” и “третьим” миром. С одной стороны, нужно со всей отчетливостью заявить о том, что главную вину за сложившуюся ситуацию несет “первый мир”, навязавший “третьему миру” свои ценности. “Первый мир” с невероятной жестокостью либо уничтожил, либо же перетащил в современную цивилизацию те органически возникшие культуры, которые жили в удивительной гармонии с природой. Преступления, совершенные при этой колонизации, без сомнения, заставят покраснеть от стыда каждого европейца (между прочим, упомянутые преступления отчасти прикрывались именем христианства, которое, при всем том, к чести его будь сказано, породило также Лас Казаса и Виейру). Далее, мы должны также признать, что одним из факторов разрушения окружающей среды в “третьем мире”, являются как раз экономические интересы “первого мира”. Как известно, участие “первого мира” в экологически вредных гигантских проектах, единственным экономическим результатом которых явилось обострение долгового кризиса в странах “третьего мира”, было вызвано отнюдь не любовью к ближнему. С другой стороны, столь же отчетливо следует заявить и о том, что никакое чувство своей вины и никакая критика европоцентризма не могут заставить нас примириться и тем более поддерживать ту бессмысленную политику, которой часто придерживаются руководители “третьего мира”, не принося пользы ни собственному нароцу, ни экологии своих стран. В будущем можно и даже должно сохранить те налоги, которые принесут на долгие времена пользу “третьему”, но не “первому” миру, ведь интересы страны и природы необходимо отстаивать во1Л7

преки желаниям ее продажных руководителей Труднее всего этого будет добиться в тех странах, ще упомянутые желания совпадакп с сиюминутными интересами “первого мира”. Впрочем, именно в последнем случае нравственность вкупе с хорошо осознанным собственным среднесрочным интересом заставляют отказать подобным странам, например, в продаже крупномасштабных технологий, которые сами они рационально использовать не смогут, но которые представляют для них исключительно объект престижа. Помогая развивающимся странам, мы не должны предаваться иллюзиям, будто бы западный жизненный уровень быстро распространится на высшие слои общества, а через какое-то время-и на прочее население. Как я уже не раз о том говорил, этот уровень жизни никогда не будет доступным для всех (даже если совершенно отвлечься от того, что определенные вторичные добродетели, принесшие капитализму успех, имеются вовсе не у любого народа и не приобретаются за короткое время). Однако же “первый мир” обретет моральное право развеять такие иллюзии только тогда, когда он сам введет у себя экологичную политику. Во избежание ложных толкований повторяю: я считаю, что помощь развивающимся странам решающим образом гарантирует человечеству выживание, и я убежден в том, что министерство помощи и развития, наряду с министерством по защите окружающей среды, должно стать одним из ключевых ведомств. По моему мнению, классическое учение стоиков, согласно которому нравственные обязанности слабеют по мере пространственного удаления, должно быть несколько дополнено, принимая во внимание остроту нужды, которой мы обязаны прийти на помощь. Безнравственно, разумеется, отняв хлеб у моего голодающего брата, отдать пищу какому-нибудь чужому лицу; но ситуация изменится при удовлетворении потреб158

ностей различной значимости. Если я сталкиваюсь с проблемой: купить ли мне меховую шубку для моей сестры или же передать соответствующую денежную сумму в помощь голодающим “третьего мира”, то последнее решение окажется более нравственным. Соответственно, нравственная ограниченность современного социального государства, по моему мнению, заключается в том, что внутри страны государство распределяет средства, даже если они не помогают никакой острой нужде, в то время как внешняя помощь часто остается совершенно непропорциональной его финансовым возможностям. Разумная помощь развивающимся странам, конечно же, не должна сводиться к смягчению результатов жестоких катастроф, она необходима скорее для создания общих условий, обеспечивающих длительное развитие. Сохранение окружающей среды также относится к упомянутым общим условиям, и филиалы западных фирм в “третьем мире” должны придерживаться экологических стандартов, принятых в “первом мире”. Кроме того, мне кажется, что уже сегодня сомнительной представляется идея суверенитета отдельного государства там, где экосистемы, о судьбе которых идет речь, оказывают огромное влияние на человечество (например, на мировой климат). В предыдущих лекциях я показал, что идея суверенитета ни в коей мере не является целью истории. Идея эта, как мне думается, по духу своему скорее сходна с превращением всей, в том числе, и живой природы в гез ех1епза, с отрицанием нравственных и правовых обязанностей по отношению к природе,-к детям или людям, еще не родившимся на свет,-со сведением экономических ценностей к продуктам человеческого труда, короче говоря, означенная идея выражает субъективность нового времени, захватившую власть над миром. Но все-таки и эта идея достойна уважения лишь в той мере, в которой при абсолютном суверенитете собственного государства не ставится под сомнение существование других государств (или в которой идея права внутри страны не попирается слишком явно). Каждый волен идти по избранному пути-как индивид, так

159

и государство, до тех пор, пока от него не будет зависеть судьба других; тогда его безусловной свободе приходит конец, независимо от того, отвечает ли он за это положение дел или нет. Разумеется, страны “первого мира” совершили бы крайне постыдный поступок, если бы ради спасения окружающей среды прибегли к военному вмешательству в дела своих бывших колоний. Однако же право на ведение подобных “эковойн”, как мне кажется, по крайней мере международных институтов, является неоспоримым. Прежде всего необходимо испробовать все средства для спасения окружающей среды в “третьем мире” с помощью договоров, причем богатые страны обязаны заплатить за это, так что дело не ограничится одним лишь прощением долгов, ведь для спасения окружающей среды настоятельно требуется “план Маршалла”^. Подобные обязанности развитых стран обусловлены, прежде всего, их общей виновностью в создании нынешней ситуации и, во-вторых, их собственной заинтересованностью в сокращении последствий разрушения окружающей среды в “третьем мире”. Изменение социальных условий в этой связи будет решающим; эти условия, кстати говоря, являются причиной нынешних демографических процессов, которые остаются одним из главных факторов кризисного состояния окружающей среды. К числу важнейших задач борьбы за среду обитания относится и создание здоровых социальных условий в “третьем мире”. Завершение “холодной войны”, возможно, приведет к тому, что США перестанут опрометчиво подозревать социальных реформаторов в том, что они являются агентами мирового коммунизма. Изложенные выше внешне- и внутриполитические соображения, как мне представляется, убеждают в том, что рациональное решение наших проблем оказывается в принципе возможным. Однако же я не был бы искренним, если бы утверждал, что все необходимое ради предотвращения глобальных катастроф будет сделано своевременно, поскольку не существует никакой априорной гарантии, ни160

какого априорного доказательства того, что человечество неспособно к самоуничтожению. Меня беспокоят не только психологические механизмы, которые были описаны в третьей лекции, но, может быть, прежде всего фактор времени, с трудом поддающийся оценке. Неужели нам отпущено только пять минут до наступления полуночи, или все же у нас еще остаются про запас десять минут всемирноисторического времени? Ну а если, как утверждают некоторые, на часах уже две минуты первого? Но мы не знаем этого и потому должны по возможности скорее принять решительные меры, необходимые для спасения среды обитания. Но как реализовать те решения, которые мы посчитали правильными? Очевидно, для этого неизбежно потребуется общественное давление. Неповоротливость политиков вызывает опасения, что сделано будет весьма немногое, если, конечно, хорошо осведомленные и настойчивые граждане, число которых постоянно увеличивается, не доведут до сведения ответственных политиков и администраторов свои конкретные предложения и дадут им ясно понять, что не считают более законным то правительство, которое не спешит приступать к осуществлению требуемых мероприятий. Вместе с тем нам очень нужны руководители, не только абстрактно принимающие к сведению экологическую проблему, но и воодушевленные ею; политики, мыслящие экологическими категориями и адекватно оценивающие нынешнее состояние окружающей среды, которые, кроме того, обязаны на собственном опыте познакомиться с проблемами “третьего мира”, что даст им стимул к действию, более сильный, чем при чтении любого количества книг. В деле защиты окружающей среды влиянием будут пользоваться политики, прошедшие курс не только социологических, но и биологических наук, хотя наибольшую пользу принесли бы люди, компетентные в обеих означенных областях и способные к системно-теоретическому мышлению. б-113 161

Составление списка приоритетов по охране окружающей среды представляется особенно важным. Вообще говоря, лучшее слишком часто оказывалось врагом хорошего, поэтому прискорбно видеть, как благородные люди порой растрачивают свою энергию на решение задач, достойных сами по себе, но в нынешней ситуации малозначительных по сравнению с другими, несравненно более важными и неотложными. Например, парниковый эффект или же глобальное сокращение площади плодородных почв, наступающее в результате эрозии, выглядят проблемами, гораздо более серьезными, нежели, скажем, сохранение определенного вида бабочек. Таким образом, чрезмерное внимание к второстепенным проблемам отвлекает от решения первых задач как усилия, так и финансовые средства. Опаснейшей политической болезнью моралиста оказывается неспособность мириться с меньшим злом, причем эта болезнь становится особенно опасной в том случае, когда она с жесткой необходимостью приводит к возникновению еще больших зол. Поскольку до сих пор нет альтернативы уже известным способам переработки отходов, то их противники только обостряют наши экологические проблемы. Короче говоря, мы нуждаемся в реальной эколошческой-единственно перспективной-политике, так как стремление к высоким, но недостижимым идеалам диалектически приводит лишь к сохранению статус-кво. В эпоху смены парадигм люди, ориентированные на новые отношения: “друзья-враги” в новой парадигме, чтобы быть понятыми, вынуждены придерживаться языка старой парадигмы, т. е. при определенных обстоятельствах они, строго говоря, вынуждены лгать. Не у всех хватает нравственных сил, чтобы согласиться с новыми ценностями, и поэтому ради оправдания разумных требований иной раз следует прибегать к иным силам. Между прочим, де Голлю никогда бы не удалось провести деколонизацию, заяви он об этом намерении в 1958 году. Вот почему у “де Голля” экополитики также на первых порах 162

не будет иного выбора, как скрывать своя намерения за декларациями совсем иного звучания. Например, гибель тюленей не относится к самым острым экологическим проблемам, и тем не менее ее эмоциональное воздействие несопоставимо с гораздо более серьезными экологическими катастрофами, которые представляются более абстрактно. Таким образом, с помощью упомянутой проблемы можно поднять экологическое сознание населения, использовав данное событие в качестве повода для всеохватывающих реформ. Кто не осознает того, что именно демократический политик должен овладеть подобной тактикой, к которой, кстати говоря, прибегали крупнейшие демократы нашего столетия-Рузвельт, Черчилль, де Голль,-тот обрекает подобного деятеля на бездействие, причем очень скоро в государстве может наступить чрезвычайное положение, которое, учитывая грозящую нам опасность, затмит собой по жестокости все известные ужасы этого столетия. Весьма наивно поступают наши благонамеренные современники, ограничивая свой вклад в решение экологической проблемы таким утверждением, чтоэкодиктатура (как ее понимает НапсЬ) представляет собой страшное зло. Разумеется, она станет таковым, если демократии не смогут справиться с экологической проблемой^. Я полагаю, что экодиктатура и, более того, ожесточенная борьба за остатки природных ресурсов между различными экодиктатурами могут обнажить глубинную, национал-социалистическую структуру современной мировой политики, и это выльется в такие формы, какие я не решаюсь себе представить. Данная опасность-вполне реальна, и именно поэтому я считаю своим абсолютным нравственным долгом настаивать на немедленном проведении предложенных мной реформ. В любом случае политика, равно как и мораль, не может черпать мотивирующую силу только лишь в отвержении и страхе. Вот почему недостаточно обострить созб*

нание опасностей, хотя и это чрезвычайно важно. Необходимо понять, что субъективность, характеризующая новое время, должна ответить на некоторые “вехи” развития человечества, которые поведут его к возможному уничтожению, если мы, конечно же, в ближайшее время несумеем создать новые “вехи”. Наконец, нам нужно понять, что современная мировая культура подвержена болезни-части перестали зависеть от целого, потому что отсутствует духовная точка единения, к которой они могли бы примкнуть. И все-таки великий политик обязан, помимо прочего, обладать таким видением ситуации, которое позволяло бы ему концентрировать внимание на целях, самих по себе ценных. Что следует считать таким видением? Оно не сводится к безумной идее, будто бы счастье на земле заключается в удовлетворении любых возможных потребностей и полном порабощении человеком природы, ибо подобная идея не только не может быть реализована, но и-как то показал Ханс Йонас в своей полемике с Эрнстом Блохом^-лишена какой бы то ни было имманентной ценности. Примирение человека с природой-вот главное в этом видении. Оно не будет отрицать новейшую субъективность с той же абстрактностью, с какой упомянутая субъективность отрицала природу, но, “сняв” ее на более высоком уровне, добьется возвращения к античному благочестию космоса. (Между прочим, Кант, автор радикальнейшего в истории дуализма этики и природы, в равной мере уважал нравственный закон и восхищался звездным небом.) В этом видении должны также содержаться и идеи Просвещения, так как, например, прекращение голода на Земле является неотъемлемой частью любого нравственного видения. Впрочем, искореняя голод, не следует возлагать надежд на страну дураков, преодоление нужды не означает количественного прогресса все новых и новых желаний. Прогресс должен осуществляться и в будущем, и причем такой, который не предаст забвению

собственные истоки и с благодарностью отнесется к своим духовным и природным предпосылкам. У нас есть известные шансы преодолеть наши проблемы, если мы сможем обучить молодежь подобному ведению мира. Молодежь от природы наделена удивительной идеалистической энергией, при недостатке которой само общество всегда предстает в каком-то двусмысленном свете. Кстати говоря, в данном особом случае идеализм совпадает с эгоистическим интересом, поскольку прежде всего для современной молодежи сохранение окружающей среды обладает исключительной важностью. Соответствующая реформа государственного образования могла бы, с одной стороны, дать существенную информацию, а с другой-воспитать нравственное доверие к этой задаче. Кроме того, было бы полезно, если бы на основе международных экологических колледжей, во-первых, возродилась университетская идея, отличающаяся живым общением профессоров и студентов и стремлением к целостному образованию, и, во-вторых, укрепилась эмоциональная связь между будущими руководителями различных стран. Современная мировая культура является самым сложным гобеленом из тех, которые когда-либо были сотканы. Однако же сегодня мы понимаем, что основа упомянутой культуры-субъективность, стремящаяся прийти к мировому господству, способна надолго разрушить этот узор. Сумеем ли мы отделить узор от основы, не нарушив его удивительной сложности? Именно эта задача и стоит перед нами сегодня. Но все-таки мы вправе сказать, что столкнулись с такими интеллектуальными, моральными и политическими требованиями, которые, возможно, превышают наши способности, но по крайней мере не позволяют нам чувствовать свою ненужность.

Экологический кризис и будущее цивилизации

Эта книга представляет собой публикацию второй части цикла лекций профессора В. Хёсле, прочитанных им в Москве в лектории “Философы мира в Институте философии АН СССР”. Она посвящена проблемам, которые сегодня затрагивают всех людей безотносительно к их классовой, сословной, национальной принадлежности. Философии экологии посвящена обширная литература*. Интересно проследить, хотя бы схематично, как расширилось проблемное поле философии экологии. Вначале это были постановки вопросов о необходимости регуляции преобразующей деятельности человека, о пределах роста производства, основанного на все расширяющемся потреблении природы. Уже в 70-х годах в работах Римского клуба были довольно четко обозначены сценарии возможной экологической катастрофы, к которой постепенно и неуклонно приближается современная цивилизация. Выход виделся иа пути ограничения вещественно-энергетического потребления природы и минимизации вредных выбросов, критически нарушающих динамическое развитие биосферы. Идеалами были провозглашены переход к экологически чистым технологиям, отказ от технократического отношения к природе и человеку.

* Среди многочисленных публикаций последних лет по философским проблемам экологического кризиса немало работ и советских исследователей. См., например, работы: Гиренок Ф. И. Экология, цивилизация, ноосфера. М., 1987; Моисеев” Н. Н. Человек, среда, общество. М„ 1982; Он же. Человек и ноосфера. М., 1990: Юдин Б. Г., Фролов И. Т. Этика науки. М., 1987; и др.

167

В этой связи возник новый комплекс проблем, касающихся условий, путей и возможностей реализации этого идеала. Возможно ли ограничение потребления природных ресурсов при увеличивающемся демографическом давлении? Как соотносятся идеи свободы, демократии, принципы рыночной экономики с требованиями ограничения непрерывного роста производства и потребления? Как должна измениться структура ценностей, являющаяся основой развития техногенной цивилизации, до сих пор ориентированной на расширение масштабов преобразования природы? Какие новые нравственные императивы и правовые нормы должны быть выработаны, чтобы обеспечить экологическое выживание человечества? Все эти вопросы, по существу, означают постановку проблемы о качественно новом типе цивилизационного развития, которое должно прийти на смену современной цивилизации. В книге Хёсле эта проблематика анализируется в главных аспектах: соотношение экологии, экономики, политики и нравственности. Обыденному сознанию наших дней господство экономики и ее связь с политикой представляются чем-то само собой разумеющимся. Но, как справедливо отмечает В. Хёсле, она представляет собой исторический феномен. Даже в античном полисе, основанном на торгово-ремесленном образе жизни и сформировавшем многие ценности, ассимилированные новоевропейской культурой, было совершенно иное отношение к экономике. Она не рассматривалась как доминанта в шкале ценностей, а политика затрагивала хозяйственную деятельность в значительно меньшей степени, чем это свойственно современной жизни. Раскручивание маховика экономико-хозяйственного развития и подчинение ему политики стали характерными чертами эпохи индустриализма XIX-XX столетий.

168

Читатель, вероятно, обратил внимание, что В. Хёсле посвятил немало страниц анализу этого типа цивилизационного развития. Он подчеркивает,_что противоположные системы хозяйства и политики, противоборством которых отмечено более семидесяти лет истории XX в., имели общие предпосылки. И капиталистическая система хозяйства, основанная на принципах частной собственности, индивидуальной свободы и рыночной экономики, и противоположная ей социалистическая система-обе исповедовали идеалы индустриализма. Научно-технический прогресс в обеих системах признавался важнейшей ценностью, а разрушающее воздействие на природу индустриального развития можно проследить в каждой из них. И хотя официальная социалистическая пропаганда стремилась создать иллюзию принципиально нового отношения к природе при тотальном планировании экономики, реальная практика свидетельствует об обратном-неэффективное и ресурсозатратное хозяйствование приводило к значительно большим масштабам загрязнения среды, чем в развитых странах с рыночной экономикой (в США, Западной Европе, Японии). Индустриальная стадия цивилизации XIX- XX столетий была переломным этапом в развитии человечества. Огромные достижения технического прогресса этого периода несомненны. Он обеспечил новое качество жизни в индустриально развитых странах, улучшение питания и медицинского обслуживания людей, увеличение продолжительности их жизни. Вместе с тем именно индустриальное развитие последних двух столетий привело к расширяющейся экспансии в природу и поставило человечество перед лицом экологической катастрофы. Хозяйственная деятельность и ранее порождала нежелательные для человека экологические последствия. Достаточно вспомнить, что уже в эпоху раннего скотоводства и земледелия возникали локальные экологические кризи

сы почв в

-уничтожение лесов в Средиземноморье, засоление почв в результате ирригации в междуречье Тигра и Евфрата, приведшее к упадку государств этого региона, и т. п. Однако все эти кризисы не затрагивали биосферы в целом. Положение начало меняться в результате развития индустриальной цивилизации XIX-XX вв. В эту эпоху увеличение роста населения Земли (с 500 млн. в XVIII в. до 5 млрд. к концу XX в.) сопровождалось значительным повышением уровня среднего энергетического потребления на индивида и соответственно увеличением отходов производства, выбрасываемых в природу. Например, за последнее столетие производство пшеницы увеличилось в три раза. При этом энергетические затраты на каждую тонну возросли почти в сто раз (за счет применения машин, органических удобрений, ядохимикатов и т. п.), что, в свою очередь, привело к резкому увеличению загрязняющих выбросов в природу. Антропогенное давление на биосферу уже давно превысило допустимые рубежи, но сам переход к новому типу цивилизационного развития совсем не прост, поскольку предполагает изменение всей прежней системы ценностей. В. Хёс\е справедливо отмечает, что эта система ценностей имеет глубокие корни в европейской культурной традиции. Ряд из них он рассматривает довольно детально. Вместе с тем можно было бы продолжить и дополнить его анализ. Индустриализм XIX-XX вв. является лишь одной из стадий особой цивилизации, которая возникла в европейском регионе как мутация традиционных обществ. Ее часто называют западной цивилизацией. Но, учитывая, что этот тип социального развития реализуется сегодня как на Западе, так и на Востоке (Япония, Южная Корея, Тайвань), его лучше обозначить другим термином. Я предложил использовать понятие “техногенная цивилизация”, поскольку важнейшим ее признаком является ускоренный технико-технологический прогресс.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Ее предпосылками были культура античного полиса и христианская культура европейского средневековья. Грандиозный синтез их достижений в эпоху Ренессанса сформировал культурные предпосылки, на базе которых в XVII в. начался разбег техногенной цивилизации. Технические, а затем научнотехнические революции делают ее чрезвычайно динамичным обществом, вызывая-часто на протяжении жизни одного-двух поколений--радикальное изменение социальных связей и форм человеческого общения. Для этой цивилизации характерно наличие в культуре ярко выраженного слоя инноваций, которые постоянно взламывают и перестраивают культурную традицию. Но наряду с техногенной цивилизацией существует другой, белее древний тип цивилизованного развития- традиционные общества. Они характеризуются медленными изменениями в сфере производства, консервацией культурных традиций, воспроизведением часто на протяжении многих столетий сложившихся социальных структур в образа жизни. Древний Египет, Китай, Индия, государство майя, древний славянский мир, мусульманский Восток эпохи средневековья-образцы этих древних цивилизаций. Традиционные общества можно обнаружить и в XX столетии, к ним относятся некоторые страны “третьего мира”, только вступающие на путь индустриального развития. Экспансия техногенной цивилизации на остальной мир приводит к ее постоянному столкновению с традиционными обществами. Некоторые из них были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохранили многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования. Отмечу, что многие особенности истории России определены ее постоянными догоняющими модернизациями при сохранении ряда черт традиционного общества. 171

Как традиционный, так и техногенный тип цивилизационного развития характеризуется соответствующей системой фундаментальных ценностей и мировоззренческих ориентиров. Они образуют нечто вроде генома культуры, обеспечивающего воспроизводство и развитие социальной жизни на определенных основаниях. Изменение этих ценностей является обязательной предпосылкой для смены типа цивилизационного прогресса. Доминантой в культуре техногенной цивилизации была идея деятельностно-активного отношения человека к миру. Активность человека понималась прежде всего как направленная вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь природы, которую человек должен подчинить своей власти. Тем самым внешний мир рассматривается как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. В культуре же традиционных обществ деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама активность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на изменение внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следование традиции. Принципу преобразующего деяния, сформулированного в европейской культуре в эпоху Ренессанса и Просвещения, можно противопоставить в качестве альтернативного принцип древнекитайской культуры “у-вэй”, требующей невмешательства в протекание природного процесса. 172

Вместе с тем принцип “у-вэй” выступал и особым способом приспособления индивида к социальным структурам, которые традиционно воспроизводились на протяжении жизни ряда поколений. Он исключал Стремление к целенаправленному преобразованию среды (в отличие от идеалов техногенной культуры, которая распространяет деятельностно-активный подход не только на природу, но и на сферу социальных отношений, полагая, что ее может и должен целенаправленно преобразовывать человек). С пониманием деятельности тесно связан второй аспект ценностных и мировоззренческих ориентаций, который характерен для культуры техногенного мира,-понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль. При этом неясно предполагалось, что природа-кладовая ресурсов, из которой человек может черпать бесконечно. В качестве третьего важнейшего компонента в системе ценностных приоритетов техногенной цивилизации можно выделить идеал личных свобод. Деятельность и активность человека рассматриваются как реализация творческих возможностей свободной личности. Коллективный субъект деятельности с позиции этого идеала должен предстать в качестве результата соглашения суверенных личностей. В традиционных культурах ценность индивида и личных свобод либо вообще не выдвигалась, либо уходила на второй и третий планы в иерархии ценностей. Личность в традиционных обществах реализовывалась только через принадлежность к некоторой корпорации и чаще всего жестко закреплялась в той или иной социальной общности. Человек, не включенный в корпорацию, утрачивал качества личности. Причем ему предоставлялось совсем немного возможностей свободно изменить свою корпоративную связь. Подчиняясь традициям и социальным обстоятельствам, он зачастую уже с рождения был закреплен за опреде173

ленным местом в кастово-сословной системе, ему предстояло усвоить определенный тип профессиональных навыков, продолжая эстафету традиций. Что же касается техногенной цивилизации, то в ней доминируют иные идеалы-возможность индивида включаться в самые различные социальные общности и корпорации. Человек становится суверенной личностью именно благодаря тому, что он жестко не привязан к той или иной конкретной социальной структуре, не сращен с ней, а может и способен гибко строить свои отношения с другими людьми, погружаясь в различные социальные общности, а часто в разные культурные традиции. В качестве четвертого важнейшего компонента культурной матрицы техногенных обществ отмечу особое понимание власти, силы и господства над природными и социальными обстоятельствами. Пафос преобразования мира порождал особое отношение к идеям господства силы и власти. В традиционных культурах они понимались прежде всего как непосредственная власть одного человека над другими. В патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство распространялись не только на подданных государя, но и осуществлялись мужчиной, главой семьи, над женой и детьми, которыми он владел так же, как царь или император-телами и душами своих подданных. Традиционные культуры не знали автономии личности и идеи прав человека. Как писал А. И. Герцен об обществах древнего Востока, человек здесь “не понимал своего достоинства; оттого он был или в прахе валяющийся раб, или необузданный деспот”*. В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного принуждения и власти одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым социаль* Герцен А. И. Письма об изучении природы. М., 1946. С. 84 174

ным связям, сущность которых определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара. Власть и господство в этой системе отношений предполагают владение и присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, информации как товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент). В результате в культуре техногенной цивилизации происходит своеобразное смещение акцентов в понимании предметов господства силы и власти-от человека к произведенной им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко соединялись с идеалом деятельностно-преобразующего предназначения человека. Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе. Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизованных достижений в терминах силы (“производительные силы”, “сила знания” и т. п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширять горизонты его преобразующей деятельности. Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира. Пятой важной составляющей в интересующей нас системе ценностей техногенной цивилизации является особая ценность научной рациональности, научно-технического взгляда на мир, ибо научно-техническое отношение к миру является базисом для его преобразования. Оно создает уверенность в том, что человек способен, контролируя внешние обстоятельства, рационально-научно устроить приро175

ду, а затем и саму социальную жизнь. Наконец, понимание сущности человека как его предназначения быть творцом новых форм природного и социального мира коррелировало с высоким приоритетом инноваций и прогресса. Их можно выделить в качестве особого, шестого компонента в системе главных ценностей техногенных обществ. Для сравнения напомним, что в традиционных обществах инновационная деятельность не имела престижного статуса и всегда маскировалась под традицию, а идея прогресса не входила в систему доминирующих ценностей. Сегодня раздаются многочисленные критические голоса, подвергающие сомнению те или иные менталитеты новоевропейской культурной традиции. Но простая апелляция к ценностям традиционных обществ заведомо не приводит к решению современных проблем. Без технологического развития и науки уже невозможно обеспечить жизнедеятельность постоянно растущего населения Земли. По-видимому, лишь некоторые фрагменты традиционных культур могут быть использованы в процессе предстоящей грандиозной трансформации техногенной культуры. Но механизм этого использования должен быть связан с естественным диалогом культур, с их реальным взаимодействием в процессе модернизации традиционных обществ и с естественным развитием самой техногенной цивилизации. Философский анализ ситуации не должен сводиться к абстрактным пожеланиям соединить ценности одной культуры с ценностями другой. Такие пожелания стоят немного и напоминают известные мечты Агафьи Тихоновны из гоголевской “Женитьбы” создать идеального жениха, соединив нос одного претендента с глазами или подбородком другого. Трансформация глубинных ценностей культуры-длительный процесс. Даже в эпоху революционных переломов, когда, казалось бы, разрушаются все старые ценности, глубинные менталитеты культурной традиции могут сохраняться длительное время, программируя деятельность, поведение и общение людей. Приведенный Хесле анекдот о поведении восточных немцев в магазине хорошо иллюстрирует эту особенность. Наша собственная история дает немало трагических свидетельств сохранения далеко не лучших менталитетов российского крепостничества и имперского сознания в советской истории. Да и в сегодняшнее переменчивое время мы постоянно наблюдаем, что смена символов и крушение прежних идолов не меняют установок привычной для нас конфронтационной идеологии. Выработка новых стратегий экологического выживания предполагает не только выдвижение идеалов нового отношения человека к природе, но и анализ возможных технологий их реализации, выявление тех естественных “точек роста”, которые возникают в самом развитии техногенной цивилизации и связаны с трансформацией ее глубинных ценностей. Именно этот способ анализа лежит в основе размышлений В. Хёсле об экологическом кризисе и будущем цивилизации. Я полагаю, что читатель оценил его тонкий анализ правовых и нравственных оснований новой философии хозяйства, в которой экономическая парадигма уступает место экологической. Идеал социально и экологически ориентированной экономики В. Хе(ле выводит из реальных тенденций современного хозяйственного и политического развития. Я думаю, что в современной ситуации выбора, перед которым стоит наше общество, имеют особый смысл рассуждения Хёае о путях становления либерально-правового государства в развитых демократиях, о предпосылках их перехода к социальному государству услуг как политической структуре, способной обеспечить эффективную охрану природы, о роли частного интереса во всех этих процессах

177

Особо важный блок размышлений В. Хёсле посвящен идеям коренного изменения научно-технического прогресса. Отдавая должное анализу социальных, политических, экономических и нравственных предпосылок такого изменения, я хотел бы обратить внимание только на одно обстоятельство. Сама наука и техника сегодняшнего дня осуществляют поворот к новым стратегиям не только под влиянием социальных обстоятельств, но и в силу особенностей предметной области современного исследования и проектирования. Современная наука и техника принципиально по-иному фрагментируют мир, чем в предыдущие эпохи. Они втягивают в орбиту человеческой деятельности новые тип объектов-сложные, саморазвивающиеся системы, в которые включен сам человек. Развитие таких систем сопровождается прохождением через особые состояния неустойчивости (точки бифуркации) , и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур, новых уровней организации системы, которые воздействуют на уже сложившиеся уровни и трансформируют их. Преобразование и контроль за саморазвивающимися объектами уже не может осуществляться только за счет увеличения энергетического и силового воздействия на них. Простое силовое давление на систему часто приводит к тому, что она просто-напросто “сбивается” к прежним структурам, потенциально заложенным в определенных уровнях ее организации, но при этом может не возникнуть принципиально новых структур*. Чтобы вызвать их к жизни, необходим особый способ действия: в точках бифуркации иногда достаточно небольшое энергетическое “воздействие-укол” в нужном пространственно-временном локусе, чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации с новыми структурами.

* См.: Курдюмов С. П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1990.

178

Саморазвивающиеся “синергетические” системы хара ктеризуются принципиальной открытостью и необратимостью процессов. Взаимодействие с ними человека протекает таким образом, что само человеческое действие не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле ее возможных состояний. В этом смысле человек уже не просто противостоит объекту как чему-то внешнему, а превращается в составную часть системы, которую он изменяет. Включаясь во взаимодействие, он уже имеет дело не с жесткими предметами и свойствами, а со своеобразными “созвездиями возможностей”. Перед ним в процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы. Причем сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан. Поэтому в деятельности саморазвивающимися “синергетическими” системами особую роль начинают играть знания запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. С такого типа системами человек сталкивается сегодня в самых различных областях научно-технического прогресса. Они начинают постепенно занимать центральное место среди объектов научного познания и не только в гуманитарных, но и в естественных науках. Одновременно происходят серьезные сдвиги в современной технической деятельности, ориентированной на применение компьютерных систем, новых гибких технологий, биотехнологий. Инженерная деятельность и техническое проектирование все чаще имеют дело уже не просто с техническим устройством или машиной, усиливающими возможности человека, и даже не с системой “человекмашина”, а со сложными системными комплексами, в которых увязываются в качестве компонентов единого целого технологический процесс, связанный с функционированием человеко-машинных систем, локальная природная 179

экосистема (биогеоценоз), в которую данный процесс должен быть внедрен, и социокультурная среда, принимающая новую технологию. Весь этот комплекс в его динамике предстает как особый развивающийся объект, открытый по отношению к внешней среде и обладающий свойствами саморегуляции. Он внедряется в среду, которая, в свою очередь, не просто выступает нейтральным полем для функционирования новых системных технологических комплексов, а является некоторым целостным живым организмом. Именно так представляет современная наука глобальную экосистему- биосферу, и тогда технологические инновации уже нельзя представлять как переделку природного материала, который противостоит человеку и который тот может подчинять своей воле. Ведь если человек включен в биосферу как целостную саморазвивающуюся систему, то его деятельность может отрезонировать не только в ближайшем, но и в отдаленных участках системы и в определенных ситуациях вызвать ее катастрофическую перестройку как целого. Когда он работает с развивающейся системой, в которую он сам включен, то насильственное ее переделывание может вызвать катастрофические последствия для него самого. В этом случае неизбежны определенные ограничения деятельности, ориентированные на выбор только таких возможных сценариев изменения мира, в которых обеспечиваются стратегии выживания. И эти ограничения накладываются не только объективными знаниями о возможных линиях развития объектов, но и ценностными структурами, пониманием добра, красоты и самоценности человеческой жизни. Все эти новые тенденции и новые стратегии жизнедеятельности закладывают основы особого типа цивилизационного прогресса, который, по-видимому, будет отличаться от предшествующего ему техногенного развития. Сейчас трудно конкретизировать в деталях пути и способы бу180

дущих изменений глубинных ценностей техногенной культуры, но то, что эти изменения уже начались, можно зафиксировать в качестве исторического факта. В. С. Степин

Примечания

Введение

1. Метафизические вопросы в этих лекциях я не обсуждаю; могу отослать читателя к моей книге: Die Krise der Gegenwart und die Verantwortung der Philosophie. Transzendentalpragmatik, Letztbegrьndung, Ethik. Mьnchen, 1990.

2. Die Zeit des Weltbildes (1938), in: Holzwege, Frankfurt, 1977.S.75- 113; Die Frage nach der Technik (1949), in: Die Technik und die Kehre. Pfullingen. 1988, S. 5-36.

3. Das Prinzip Verantwortung. Versuch einer Ethik fьr die technologische Zivilisation. Frankfurt, 1979; Materie, Geist und Schцpfung. Fr./M., 1988.

Лекция l Экология как новая парадигма политики

1. Основополагающий труд о смене научных парадигм: Th. S. Kьhn. Die Struktur wissenschaftlicher Revolutionen (engt. 1962). Fr./M., 1976.

2.0. Meadows u. a. Die Grenzen des Wachstums. Bericht des Club of Rome zur Lage der Menschheit. Stuttgart, 1972. Global 2000. Der Bericht an den Prдsidenten. Fr./V., 1980. Unsere gemeinsame Zukunft. Der Brundtland-Bericht der Weltkomission fьr Umwelt und Entwicklung Hg. v. V. Hauff. Greven, 1987. Worldwatch Institute Report: Zur Lage der Welt-89/90. Fr./M., 1989. О климатических катастрофах см.: Das Ende der blauen Planeten? Der Klimakollaps: Gefahren und Auswege Hg. v. P. J. Crutzen und M. Mьller. Mьnchen,1990.

3. F. Fukuyama. The End of History?// The National Interest, Summer, 1989,p.3-18.

4. См.: все еще остающуюся классикой книгу N. D. Pustel de Contangos. Der antike Staat (frnz. 1864). Mьnchen, 1981.

5. См.: J. Hasebroek. Griechische Wirtschafts- und Gesellschaftsgeschichte bis zur Perseraeit. Tьbingen, 1931.

6. См.: важное примечание 33 в I главе “Капитала” (К. Marx/F. Engels. Werke, Bd. 23, В., 1979, S. 96).

7. Das Zeitalter der Neutralisierungen und Entpolitisirrungen (1929), in:

Der Begriff des Politischen. B., 1963, S. 79-95.

183

8. A letter concerning Toleraьon, in: The works of John Locke in 10 vol. V. 6. London, 1823, Reprint Aalen, 1963, S. 47; G. W. F. Hegel. Grundlinien der Philosophie des Rechts, § 270.

9. Об этом см.: К. -О. Apel. Transformation der Philosophie. 2 Bd. Fr./M., 1973.

10. On Revolution N. Y., 1963.

11. Principi di scienza nuova, I., degnita LXXXVII.

12. Philosophie der Gegenwart-Versuch einer Begriffsbestimmung (200 Jahre nach 1789), in: Wiener Jahbuch fьr Philosophie, 21, 1989, S. 47- 63.

13. См., например: t/. Horstmann. Das Untier. Konturen einer Philosophie der Menschenflucht. Wien, 1983.

14. Erdpolitik, kologische Realpolitik an der Schwelle zum Jahrhundert der Umwelt. Darmstadt, 1989.

15. Die Moderne-ein unvollendetes Projekt (1980), in: Kleine politische Schriften, I-IV. Fr./M., 1981, S. 444-464, 462.

16. См., например: К. M. Meyer-Abich. Wege zum Frieden mit der Natur. Mьnchen, Wien, 1984.

Лекция II Духовно-исторические основания экологического кризиса

1. См.: A. Gehlen. Die Seele im technischen Zeitalter. Hamburg, 1957.

2. Wahrheit und Geschichte. Studien zur Struktur der Philoso-phiegeschichte unter paradigmatischer Analyse der Entwicklung von Parmenides bis Platon. Stuttgart-Bad Canstatt, 1984. Begrьndungsfragen des objektiven Idealismus, in: Philosophie und Begrьndung, hg. vom Forum fьr Philosophie, Bad Homburg. Fr./M., 1987, S. 212-267.

3. См.: А. В. Акуотик.-Понятие природы в античности и в новое время. М., 1988.

4. J. Ortega у Gasset. Betrachtungen ьber die Technik, in: Gesammelte Werke, Bd. 4, Stuttgart, 1956, S. 32-95, 76 ff.

5. См. поразительные тексты индейцев, способность которых к провидению должна служить упреком совести белой цивилизации:

H. Gruhl (Hg.) Glьcklich werden die sein... Zeugnisse цkologischer Weltsicht aus vier Jahrtausenden. Fr./M.-B., 1989, S. 85-89, 175-179. Сиэттлю, впрочем, были приписаны такие вещи, которых он никогда не говорил.

6. О китайской науке см. по.праву знаменитую книгу J. Needham. Wissenschaftlicher Universalismus. Ьber Bedeutung und Besonderheit der chinesischen Wissenschaft. Fr./M., 1979. Что китайская культура не захотела (а не то чтобы не смогла) развивать техническую цивилизацию, подобную

184

нашей,-это доказывает предпосланный этой книге как девиз замечательный текст о фонтане из “Подлинной книги о южной стране цветения” Чжуан Цзы.

7. См.: /. Schneider. Archimedes. Ingenieur, Naturwissenschaftler und Mathematiker. Dannstadt, 1979.

8. Вопреки R. Mondolfo. L'inRnito nel pensiero degli greci. Firenze, 1939, следует настоять на том, что бесконечное было для греков всегда чем-то негативным.

9. Основополагающая книга об этом-К. Gaiser. Platons ungeschriebene Lehre. Stuttgart, 1963.

10. О различиях между античной и новой науках см. впечатляющие книги Я. П. Гайденко: Эволюция понятия науки. М., 1980; Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.). М., 1988, а также диссертацию Д. В. Никулина: Проблема времени и пространства в науке и метафизике XVII столетия. М., 1990.

11. См.: A. Maier. Studien zur Naturphilosophie der Spдtscholastik. 5 Bd., Roma, 1949-1958.

12. См.: V. Hцsle. Platonism and Anti-Platonism in Nicholas of Cusa's Philosophy pf Mathematics, in: Graduate Faculty Philosophy Journal, 13.2 (1990), p. l-34. О “креационизме” в истории математики см. принципиальный труд: D. R. Lachterman. The ethics of geometry. London- N.Y.,1989.

13. См.: В. Н. Катасонов. Аналитическая геометрия Декарта и проблемы философии техники//Вопросы философии, 1989, № 12, с. 27-40.

14. См.: М. Schramm. Natur ohne Sinn? Das Ende des teleologischen Weltbides. Graz-Wien-Kцln, 1985.

15. См.: P. D. Tichenko. La sante: Rapport des approches des sciences de la nature et des sciences humaines, in: Sciences Sociales et Sante, VI 2(1988), p. 61-74.

16. Поражают воображение страшные видения Леонардо да Винчи, связанные с перспективой современной техники. См.: Profezie, in: Scritti letterari, a сига diA. Marinoni. Milano, 1974, p. 115-138.

17. См.: Я. Schmidt. Die Entwicklung der Technik als Phase der Wandlung des Menschen, in: VDI-Zeitschrift, 96,1954, S. 119.

18. См.: A. Gehlen. Moral und Hypermoral. Fr./M., Bonn, 1963.

19. См.: J. E. Lovelock. Gaia: A new look at life on earth. Oxford, 1979. TheagesofGaia: abiographyofourlivingearth. Oxford, 1988. Сходные идеи встречаются уже у русских космистов; о них см.: Ф. К. Гиренок. Русские космисты. М., 1990.

20. См.: О. Anders. Die Antiquiertheit des Menschen. Ьber die Seele im Zeitalter der Zweiten industriellen Revolution. Mьnchen, 1956, Bd. H: Ьber die Zerstцrung des Lebens im Zeitalter der dritten industriellen Revolution. Mьnchen,1980.

21. См.: Политика, 1256b27 и ел., 1257b41 и ел.

185

22. Это следует подчеркнуть вопреки всем желающим “сойти с поезда”. Я имею в виду, скажем, С. Amery. Natur als Politik. Die цkologische Chance des Menschen. Reinbek, 1976.

23. Das Prinzip Verantwotrtung, op. cit., S. 225 ff.

24. Das Zeitalter etc., op. cit., S. 80 ff.

25. См.: A. Smith. Theorie der ethischen Gefьhle, hg. v. W. Eckstein. Hamburg, 1985.

26. См.: Я. G. Cadamer. Wahrheit und Methode. Tьbingen, 1960.

Лекция III Этические последствия экологического кризиса

1. См.: V. Hцsle. The greatness and limits of Kant's practical philosophy, in: Graduate Faculty Philosolphy Jomal, 13/2 (1990).

2. Das Prinzip Verantwortung, op. cit., S. 96 ff.

3. Основополагающая работа об этом-M. Scheler. Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik. 6. Aufl. Bern-Mьnchen, 1980.

4. См. об этом, например: U. Steger(Hg.), Die Herstellung der Natur. Chancen und Risiken der Gentechnologie. Bonn, 1985.

5. Grundlage des Naturrechts, in: Fichtes Werke, II Bd., hg. v. I. H. Fichte. B. 1834-1846. Nachdruck B., 1971, Bd. Ш, S. 361 ff.

6. Работа Ницше “Об истине и лжи во внеморальном смысле” в плане теоретико-обосновательном, есть один из самых непоследовательных текстов во всей истории философии; и тезис его о кратком сроке жизни, данном человеку в космосе,-не более чем заверение. Верно, впрочем, что разумные существа, ложно понимающие самих себя как суверенные субъективности, необходимо должны разрушить самих себя.

7. См.: Th. Veblen. Theorie derfeinen Leute (engl. 1899). Mьnchen, 1981.

8. Об отношениях капитализма и протестантизма см. классическое исследование M. Weber. Die protestantische Ethik. Mьnchen-Hamburg, 1965.

9. /. V. Uexkull l G. Kriszat. Streifzьge durch die Umwelten von Tieren und Menschen / Bedeutungslehre. Fr./M., 1970.

10. Основополагающая работа об этом D. Wandschneider. Das Gutachtendilemma-Ьber das Unethische partikularer Wahrheit, in: Verantwortung in Wissenschaft und Technik, hg. v. M. Gatzemeier. Mannheim-Wien-Zьrich, 1989, A. 114-129.

11. См.: К. М. Meyer-Abich. Wissenschaft fьr die Zukunft. Holistisches Denken in цkologischer und gesellschaftlicher Verantwortung. Mьnchen, 1988.

12. Die Antiquiertheit des Menschen, op. cit.

13. Hamburg-Zьrich, 1985.

186

14. ...adverlereproximi, deinde plures: hinc per omnem aciem miraculum et questus et saevissimi belli execratio. nee eo segnius propinquos adfinis fratres trucidant spoliant: factum esse scelus loquuntur faciuntque.

15. /. M. Exas de Quieiroz. Obras. V. 3. Porto,1946, p. 285-384.

16. См.: St. Milgram. Das Milgram-Experimenl. Reinbek, 1982.

Лекция IV Экономика и экология

1. Основополагающая работа об этом M. Weber. Wirtschaft und Gesellschaft. Grundriss der verstehenden Soziologie. 5. Aufl. Tьbingen, 1980.

2. См.: В. И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма. М„ 1917.

3. См.: А. О. Hirschman. The passions and the interests. Political arguments for capilalism before its triumph. Prinseton, 1977.

4. См.: темпераментную книгу Я. Laistner. Die Geduld der Erde geht zu Ende. Fr./M., 1989.

5. Wege ins Paradies. B., 1985.

6. См.: CA. Leiperf. Die heimlichen Kosten des Fortschritts. Wie Umweltzerstцrung das Wirtschaftswachstum fцrdert. Fr./M., 1989.

7. См. уже: A. Marshall. Principles ofeconomics. London, 1891. A. Pigou. The economics of weifare. London, 1920.

8. См.: Я. Bonus. Marktwirtschaftliche Konzepte im Umweltschutz. Stuttgart, 1984; K. W. Kapp. Fьr eine цkosoziale konomie. Fr./M., 1987;

Я. С. Binswanger u. a. Arbeit ohne Weltzerstцrung. Fr./M., 1988; E.-U. von Weizsacker. Erdpolitik, op. cit. Все же представления о некоем третьем пути между капитализмом и социализмом остаются, напротив, неясными (например, у О. К. Flechtheim. Ist die Zukunft noch zu retten? Hamburg, 1987).

9. J. Ellington, T. Burke. The green capilalists. How to make'money-and protect the environment. London, 1989.

10. См.: G. Winter. Das umweltbewusste Unternehmen. Mьnchen, 1989.

Лекция V Политические последствия экологического кризиса

1. См.: W. Harich. Kommunismus ohne Wachstum? Babeuf und der “Club of Rome”. Reinbek, 1975.

187

2. Grundlage des Naturrechts, op. dt., Bd. 3, S. 217 (Bd. 10, S. 546 ff.).

3. Я имею в виду удивительные по конкретности предложения в книге Der Umbau der Industriegesellschaft. F./M., 1989.

4. ZEIT, 29.12.1989, Sonderbeilage zum Symposim “Enge des Kommunismus-was nun?”.

5. О роскоши как принципе современного общества см.:

J. К. Galbraith. The affinem society. Hannondsworth, 1987.

6. Zum ewigen Frieden. Kцnigsberg, 1795.

7. См.: F. FrSbel,J. Heinrichs, 0. Kreye. Die neue internationale Arbeitsteilung. Reinbek, 1977.

8. См.: L. Wicke. J. Hucke. Der цkologische Marshallplan. B.. 1989.

9. Именно “общество риска”,-а не обязательно алая воля индивидов,-могло бы породить диктатуру. О понятии “общества риска” см. книгу U. Beck. Risikogesellschaft. Fr./M., 1986.

10 Das Prinzip Verantwortung, op. cit., S. 316 ff.