Часть 6.

Во второй главе “Согласие-разногласие между телом и душой, чувством и разумом” рассматриваются единство и раздвоенность человека, которые определяют его самопротиворечивость, обуславливающая сосуществование согласия и разногласия в его сущности и существовании. Уяснение богатого проявлениями содержания внутреннего согласия-разногласия его с самим собой позволяет аргументированно объяснить сложности согласительных тенденций и процессов в человеческом обществе и во взаимодействии последнего с окружающей средой.

Человек обладает телом, он телесен, анатомия и физиология его тела, как и в целом тело во взаимодействии внутренних и внешних органов относится к природе. Оно функционирует по законам физической и биологической природе, независимо от законов идеального, духовного бытия человека. Однако эта независимость относительная. Для своего выживания и размножения, являющихся природным предназначением человека, недостаточны инстинкты, нужны еще духовные силы, природные задатки, чувства, эмоции, различные способности, проникнутые активностью. Поэтому природа человека определяется не одним лишь физическим телом, но и идеальными свойствами — сознанием, умом, разумом. Как нет человека с одним лишь телом, так нет у него и души, которая живет вне тела, как что-то самостоятельное от тела. Природа человека находится в единстве тела и души, в котором заключается их согласие. Однако и оно относительно, ибо по мере выхода человека из “животного состояния” его жизнедеятельностью управляет не столько инстинкты, сколько разум. Инстинктивный человек трансформируется в разумного человека. Чем больше человек инстинктивен, тем более он живёт во власти чувственных вожделений и страстей, напротив, разумный человек стремится к власти разума над чувствами и эмоциями. Как отмечал средневековый арабский философ Н. Джин, “род человеческий обрёл совершенно особое положение во всем мироздании именно благодаря тому, что человек способен к самопознанию, различению зла и добра. Каждому человеку предоставлен свободный выбор”. Однако разум может проявиться и нередко проявляется и в неразумной форме, он подавляет, более того дезорганизует естественные инстинкты. Разумный человек знает, что люди рождены быть свободными. Но разум, полагающий свободу как принцип деятельности человека, расторгает согласие человека с природой. Поскольку под давлением разума человек покидает природное единство, инстинктивные торможения постепенно теряют свою силу. Люди убивают своих братьев по виду, хотя знают, что не вправе их убивать.

Таким образом, разум разсогласовывается. С одной стороны, он обусловлен естественной природой человека, обслуживает инстинкты, дает им санкцию и оправдание, но и как двигательная сила, полная энергии и жизненности, позволяет наиболее полно реализоваться инстинктам, в том числе и инстинктам властности, агрессивности, конфликтности, эгоистичности. С другой стороны, разум устанавливает определённый контроль за проявлениями инстинктивной природы человека, ограничивает побудительные способности одних инстинктов, сдерживает или напротив провоцирует действия других инстинктов, подавляет третьих. В свою очередь инстинкты уклоняются от согласия с требованиями разума, стремятся к автономному действию.

Существуют два класса инстинктов, по-разному согласованных между собой. Один класс является общим для всех живых существ, а другой класс — специфически человеческими бессознательными реакциями на биологические и социальные условия своего существования, будь то физические явления, другие люди или же собственные психо-физиологические состояния. По мере пробуждения сознания подсознательные психологические процессы не изменяются по своему содержанию, жизненности, но они получают возможность проявляться и в формах приспосабливаемости, адаптивности к нему или, напротив, отчужденности от него.

Согласие и несогласие, разногласие и отрицание обнаруживаются и во взаимодействии чувственного и разумного, конкретного и абстрактного, эмпирического и теоретического, исторического и логического в познании человеком мира. Познание им мира начинается с чувственных восприятий, проходит этап логических рассуждений и выводов и завершается волевой деятельностью, направленной к реализации выводов, теоретических знаний и суждений в практике. Существует определенная согласованность, с одной стороны, между органами внешних и внутренних чувств и мозгом, который воспринимает идущие от них сигналы в форме слуховых, зрительных и прочих ощущений, перерабатывает их в соответствующих нервных центрах, переводит на язык понятий. С другой стороны, внутренне согласованы между собой различные органы чувств, соответственно согласовываются между собой ощущения, вырабатывающиеся в них под воздействием внешних раздражителей. Существует, наконец, третья сторона согласованности внутренних и внешних органов, благодаря которой разные по содержанию формы чувственного и логического познания объединяются в целостный процесс духовного постижения человеком мира, которое достигается синхронией и диахронией полушарий его головного мозга.

Во взаимодействии оппозиций “тело-душа”, “чувство-разум” с оппозициями “согласие-разногласие”, тем более “согласие-конфликт” складывается сложный клубок перекрестно-противоречивых состояний, создающий запутанный переплёт разнонаправленных представлений и волевых действий в отношениях человека с самим собой и окружающим миром.

Третий раздел “Социализация согласия” посвящен раскрытию социального качества согласия в тех сферах человеческой жизни, которые глубоко восходят к биологическому складу человека и потому определяют фундаментальную взаимозависимость естественного и общественного бытия человека.

В первой главе “Согласие-несогласие в диалектике биологического и социального” анализ согласия переносится из плоскости биологии человека в плоскость, где она взаимодействует с социологией. Такой подход обусловлен реальным взаимодействием биологических и социальных факторов в сущностных свойствах человека. Осмысление этого взаимодействия преодолевает узкие рамки концепций биологической обусловленности социального и социальной обусловленности биологического, ставших теоретической догмой. Социал-биологисты абсолютизируют “доминирующую” роль биологии в социальной жизни человека, а социологизаторы - социальных качеств человека в его биологической жизни. Между тем здесь действует закон взаимообусловливания. Человек не может биологически существовать, если его природное существование не дает пространства для развития его социальных качеств. Быть социальным является благоприятной чертой с биологической точки зрения. Это обстоятельство находит непосредственное подтверждение в таком фундаментальном свойстве человека, как его согласие и несогласие с самим собой и себе подобными и природной средой, где он обитает. Биологическое согласие и социальное согласие его находятся не столько в отношениях причины и следствия, сколько происхождения и эволюции, продолжения и дополнения, повторения и заимствования, отражения и копирования, подражания и приспособления.

В генетическом плане социальное согласие возникает на основе биологического согласия, но, обретая общественное качество, все более характеризуется относительной самостоятельностью, строится под воздействием таких фундаментальных свойств человека, как любовь к жизни, свобода и разум. Тотализация свободы делает актуальной проблему согласия в том смысле, что свободные люди, взаимодействуя между собой, как социальные субъекты, не только постоянно конкурируют между собой, доводя порой конкуренцию до острых конфликтов и открытой войны, но и, зная опасные как для других, так и для себя последствия, ведут поиски и находят многочисленные по содержанию и формам согласия и несогласия. Как результат социальной деятельности согласие закрепляется в обществе, уходит в культуру, привычки, поведенческие стереотипы, традиции, выступая своеобразным механизмом взаимодействия биологических и социальных факторов в практическом опыте человека.

Благодаря многоаспектному взаимодействию биологических и социальных факторов в жизни общества, люди в своих стремлениях действуют в общем не чисто инстинктивно, как прочие животные, но и не как разумные граждане мира, по естественному плану. Социальное согласие приобретает новое качество развития, когда оно возвышается с инстинктивно-чувственного и интуитивного уровня на рациональный уровень, и через него на практически-деятельностный. Благодаря противоречивому взаимодействию биологического и социального человек одновременно тянется и к согласию, и к разногласию, общению и сопротивлению. Хотя с этической точки зрения согласие человека с самим собой, себе подобным и окружающей природой воспринимается как более важное, более предпочтительное свойство, чем разногласие, тем более конфликт и раздор, с фундаменталистских позиций они оба закономерны не только в естественной, но и в “искусственной”, социальной природе человека. Общение, приводящее к согласию и согласованным действиям и разобщение, предполагающее движение к разногласиям, — таковы две стороны единого естественно-исторического процесса, в котором возникает, развивается и обновляется человеческое общество.

Человеческое согласие, выработанное эволюционным путём в биологической жизни, таким образом, с одной стороны, служит естественно-природной предпосылкой социального согласия, а с другой стороны, оно всё более социализируется, возвышается над биологическим согласием,опираясь на социальный опыт, социально-культурные и морально-этические программы, на условия и потребности всё более усложняющегося социального существования.

Во второй главе “Взаимоотношения мужского и женского начал с точки зрения согласия-несогласия” ставится вопрос о необходимости преодоления ставшего философской догмой сведения человека к мужчине и на этой основе построения мужской модели развития человека и человеческих отношений. Между тем процесс морального развития как мужчины, так и женщины представляет собой переплетение двух различных путей, обусловленных мужским и женским путями развития, которые имеют свои уникальные критерии, ценностные ориентиры и способы решения моральных проблем в обществе. Феминная модель развития человека открывает неожиданные и уникальные возможности, познание и использование которых позволяет обществу выработать и более действенную практическую философию согласия не только между различными полами, но и в целом в общественных взаимоотношениях.

В половой любви мужчины и женщины заложен особый смысл, связанный с тем, что благодаря ей между людьми достигается уникальная и одновременно высокая степень согласия, возможного в человеческом бытии. В любви реализуются не только сексуальные потребности человека, но и нечто большее, возвышенное и идеальное. Исходным пунктом любви является свободное согласие лиц на составление одного лица. Благодаря господству естественной природы мужчины и женщины над их волей первым моментом в любви становится преодоление мужчиной, как и женщиной, желания остаться самостоятельным лицом и для себя, и для другого, а вторым моментом — обретение обоими себя в лице другого. Благодаря такой метаморфозе свободное согласие обоих через половую любовь превращается в любовное согласие. В этом процессе согласие — любовь выходит за пределы естественных взаимоотношений мужчин и женщин, оно воспитывает в них родовую склонность к согласию и в других сферах жизнедеятельности, в моральном поведении, культуре и образе жизни.

Таким образом, половая дифференциация людей имеет высокое социальное, интеллектуальное и чувственно-эмоциональное значение. Действительная субстанциональная жизнь мужчины проходит преимущественно в хозяйственной деятельности, материальном производстве средств к существованию не только себя, но и членов семьи, в политике, военных занятиях, женщина же проводит свою субстанциональную жизнь большей частью в семье, в духовном производстве, культуре, искусстве и нравственной сфере, где преобладают чувственные факторы. Отсюда следует, что половая дифференциация людей не разобщает людей, а напротив, интегрирует их. Разделение труда между мужчинами и женщинами, происходящее в любви и через посредство любви, делает согласие между ними ассиметричным и разногласным. Мужчина не может покушаться на женские занятия, а женщина — на мужские. Кроме того в согласии-любви внутреннее или в себе сущее согласие естественных полов преобразуется в их духовное единство, самосознательную любовь. Чувственное согласие любви обретает силу и устойчивость, когда оно закрепляется рациональным, сознательным согласием.

Вместе с тем исторически сложившийся патриархат в семейной жизни подавляет равенство полов. В этих условиях согласие-любовь сохраняется в сфере интимных отношений, в то время как в других согласие мужчины и женщины сменяется господством мужчины над женщиной. В результате женское начало индивидуальной и общественной жизни, культуры и морали оказалось подавленным всесилием мужского начала. Согласие между ними, предопределённое естественной природой, сменилось их разрывом и разногласием. Именно в той сфере человеческой жизни, которая уготовлена природой быть пространством, где мужчина и женщина должны формироваться благодаря высокому соединению в целостных личностей, продолжают и ныне сохраняться отношения, содержащие разногласия, конфликты и раздоры.

Разорванность и противоречия между мужским и женским началами отрицательно сказываются во всех сферах общественной жизни. Для того, чтобы в обществе воцарилась философия согласия, необходима своего рода “человеческая революция”, которая призвана пополнить абсолютным содержанием первичные основы существования человека, сделать человеческую форму раскрытия мужского и женского начал вполне интегрированной и целостной. Однако противоречивость человеческой натуры не позволяет это осуществить, поскольку биологическая природа мужчины жаждет индивидуализации и разногласия, а природа женщины требует интеграции и согласия.

Третья глава “Согласие-несогласие в механизме взаимодействия индивидуального и общественного” посвящена определению роли согласия в процессах индивидуализации и социализации. Индивидуальное, применительно к человеку, есть совокупность физических и умственных, внешних и внутренних свойств, поступков и деяний каждого человеческого существа, по которым он отличается от групповых, общественных свойств. Оно реализуется в многообразии проявлений жизни, внешнем и внутреннем портрете, физическом здоровье, интеллектуальных и волевых качествах, природных задатках, труде, общении и поведении. Индивидуальному противоположно общественное, как свойства человеческих существ, которые повторяются у разных людей, это их общие и всеобщие качества, которые возникают у них в процессах совместного труда, общения, поведения и познания. С этих позиций само человеческое общество является продуктом взаимодействия индивидов, это богатое многообразие живых человеческих существ, которые являются живыми и активными участниками исторического процесса. Общество — не особая личность, которая пользуется человеком как средством достижения своих целей. Общество, его история — это деятельность преследующих свои жизненные цели людей, равно как и совокупность их общественных отношений в определенном пространстве и времени.

Находясь под воздействием тенденций индивидуализации и социализации, человеческие индивиды, своей совокупностью и взаимодействием образующие общество, с одной стороны, всё более дифференцируются, а с другой, интегрируются. В них согласие в сочетании с несогласием выполняет роль внутреннего механизма их сочетания в определенных соотношениях и пропорциях. Причём постоянно возникают ситуации то обновления и возобновления, то возникновения и исчезновения, в которых сталкиваются между собой силы их притяжения и отталкивания. Идеальным было бы такое их взаимодействие, которое приводит к их гармоническому согласию. В реальной же жизни социализация, имея более мощные силы поддержки, чем индивидуализация, во многом, особенно в тоталитарных обществах, подавляет, обезличивает индивиды. Лишь в обществах с плюралистическими порядками, культурой и моралью складывается реальное общественное согласие, не свободное, однако, от противоположных тенденций.

В процессе одновременной дифференциации и интеграции общество обретает характер бесконечного, постоянно изменяющегося многообразия то возникающих, то распадающихся сообщностей и микрогрупп. Между различными группами, как и между членами микрогрупп складывается множество разнохарактерных связей, обусловленных согласными, разногласными и несогласными идеями, настроениями, интересами. И чем устойчивее шаблоны согласия и несогласия в группах, тем настойчивее общество приобретает характер живого и противоречивого социального организма. В нём согласие, как и конфликтность, достигается не только добровольными, но и силовыми методами и средствами. Победители силой принуждают принуждённых поступать так, как требуют эталоны поведения побежденных. И в этом случае единство групп и сообществ сохраняется, однако, основывается оно не на добровольном согласии всех групп — сообществ поступать определенным образом, не на консенсусе представления должного поведения всех членов групп, а на насильственном принуждении одних другими.

Определяющим фактором согласия между людьми, социальными субъектами, как и в целом между личностью и обществом является человеческая свобода. Когда общество создаёт им благоприятные условия существования, тогда индивиды изнутри, спонтанно соглашаются с общественными шаблонами, нормами, правилами и обязанностями. Они воспринимают их не как внешнее и чуждое, а как внутреннее и желанное.

В четвертой главе “Материальное и духовное в контексте согласия-несогласия” рассматриваются два направления изучения материального и духовного, бытия и духа. Первое связано с изучением соотнесённости их друг к другу по существу на субстанциональных основаниях, в возможности, источнике и тенденции. Оно предполагает существование между материальным и духовным потенциального согласия. Второе направление выходит на проблемы взаимодействия материальных и духовных закономерностей, потребностей, интересов и ценностей преимущественно в социальном плане. Эти два направления интегрируются в общую проблему объективного и субъективного, стихийного и рационально-организованного в жизни общества. Материальное в нашей работе понимается как всё то, что обладает свойством объективной реальности, независимости от духовного. Это вечное и бесконечное бытие или объективная реальность, включая и нас самих, людей как социо-природных существ, так и связи и отношения, присущие материальному миру, в котором особое место занимает и мир общественных явлений. Содержание понятия “дух”, “духовное” вытекает из философского осмысления всего нематериального, идеального, присущего как отдельному человеку, так и людским ассоциациям, народам и всему человечеству. Оно охватывает разум и эмоции, сознательные и подсознательные структуры человеческой психики, внутренние чувства, переживания и самооценку, совесть, веру, мотивации воли и многое другое.

Актуальное согласование духовного и материального является прерогативой человека, его самостоятельных, сознательных волевых усилий. На человека природой возложена обязанность установить внутреннее согласие между обеими природами, быть всегда гармонически целостным и действовать во всей полнозвучности своего человеческого существа. Недостаточно то согласование человеком в себе “природного существа” и “разумного существа”, которое происходит стихийно, под воздействием материально-природных сил. Недостаточно и интуитивное согласие между ними, достигающееся действием природных инстинктов и социальных чувств и эмоций, необходимы ещё сознательные, волевые усилия. Человек должен на основе разумных доводов согласовать их, не совершая насилия над собой, обществом или природой. Он достигает своей целостности, если ему удаётся согласовать внешнюю сторону (природное, материальное) с внутренней. В природе человека заложена предпосылка согласования внешнего с внутренними определениями. Идя на согласование их, человек не совершает насилия, он не принуждает себя. Согласование материального и духовного, социально-экономических интересов с духовными, внешних обстоятельств жизнедеятельности с идеальными побуждениями воспринимается психически-нормальным человеком как необходимость, в осознании которой он приходит к идее свободы и её реализации.

Согласие-нужда, согласие-потребность, преодолевая свою единичность, обретает форму согласия-удовольствия. Дух соединяет идеи, идеалы и убеждения, он активен и деятелен, и благодаря этому свойству дух обладает большой энергетической силой. Освободившийся от внешней определённости дух, став свободным, выходит из зависимости от природного, вступает в конфронтацию с ней. Он свободно парит над людьми, народами, цивилизациями, не подчиняясь каким-либо стесняющим обстоятельствам. Напротив, развиваясь из самого себя, свободный дух заражает массы нередко ложными идеями и представлениями, становясь причиной войн, революций, крестовых походов и др. Он ведёт к авантюризму и тоталитаризму, фашизму и национализму. Извращённый дух порождает и извращённые формы и методы согласования интересов в обществе. В этой связи актуальным становится вопрос исследования духовных состояний, наиболее распространённых на переломных этапах истории, в разных культурах, философских системах и цивилизациях. Внесение духа в материальные процессы, в объективный ход природных процессов и общественно-экономических явлений имеет предел, за которым он вступает в конфронтацию с природным и социальным бытием. Природа, как правило, мстит человеку за претензии на господство над ней, а социальное бытие, временно поддавшись силе общественного, партийного или индивидуального духа, тоже отторгает человека от себя. Поэтому всякое идеальное стремление внести дух гармонии в общество не достигает желанной цели, хотя она представляется привлекательной.

В пятой главе “Этническое и всечеловеческое: согласие и разногласие” теоретическому анализу подвергается такое фундаментальное свойство общества, как его постоянное бытование в многообразии этнических общностей (народов). Современное общество состоит из многочисленных и малочисленных народов, каждый из которых характеризуется территориальным, языковым, культурным обособлением. Любые социально-экономические, политические, конфессиональные процессы происходят на основе определенных народов, с их участием. Классы, сословия и их проблемы приходят и уходят из жизни общества. Различным историческим эпохам присущи различные способы дифференциации и интеграции людей, между тем одни и те же национальные проблемы охватывают многие эпохи, они накапливаются и по мере возникновения напряженности овладевают сознанием широких национальных масс. Национальное сознание и самосознание, включающие историческую память, национальные идеи и национально- политическую волю народов, соединяют между собой различные поколения, делая их преемниками.

Роль национально-этнического фактора столь велика в социуме, что в отличие от восстаний, революций, гражданских войн, которые преимущественно происходят внутри народов и как правило малокровны, захватнические, грабительские войны, фактически не прекращающиеся в истории человека, охватывают огромные пространства и более длительны во времени. По подсчётам военных демографов, до четырех миллиардов людей разных национальностей стали их жертвами. По этой причине политическая история народов мира всё больше предстаёт как история войн, в которых реализуются национальная ненависть и вражда. Мировые же войны ХХ века, втянувшие в себя большую часть человечества, заявили о себе как субъективно-объективная форма завершения процесса всемирно-исторической универсализации человечества. Если бы реально двуполярный мир сменился многополярным, то появилась бы возможность перехода мира к социально-экономическому, политическому и духовно-культурному плюрализму, претендующему стать социальной философией современности. Многополярный мир может трансформироваться в инструмент общемирового порядка и международного согласия, но ему противостоит тенденция взаимосвязанного роста национального, религиозного сепаратизма и экстремизма, геополитического противостояния, кризиса современной техногенной цивилизации.

Национальное самоопределение, ставшее политической религией ХIХ—ХХ веков, пробудило народы мира к сознанию того, что национальная независимость, национальная свобода являются сущностной чертой демократии. Освобождение народа происходит в общем процессе с освобождением человека. Свобода — сущностный признак не только человека, но и народа. На разных этапах истории то освобождение человека, то освобождение народа приобретают приоритетное значение. Чтобы народ стал свободным, человек должен освободиться от социального, политического и духовного угнетения и неравноправия. В свою очередь человек может быть реально свободен тогда, когда народ пользуется свободой исторического творчества. Однако с научно-техническим развитием общества человек по своей биологической природе не прогрессирует, единство человечества, единство землян во многом происходит во вне них существующих факторах, на общей природной основе (единство планеты) и общности его во времени. Объединение людей достигается в основном в сфере рассудочного мышления, на базе которого успешно ведётся рациональный диалог и в тоже время образованные люди взаимно уничтожают друг друга созданным ими же оружием (К.Ясперс).

Для социальной философии национальные отношения представляют особый интерес именно с точки зрения отношений свободы и зависимости, свободы и необходимости, свободы и дружбы, свободы и самоограничения. Отношения свободы (свободные отношения) содержат в себе взаимодействующие тенденции к взаимному согласию народов между собой и к их разногласию по наиболее жизнесмысловым позициям. Отношения межнационального согласия могут быть спонтанными и рационально-организованными. В первом случае они преимущественно возникают у этнически родственных народов, которые из века в век придерживаются добрососедских отношений, а во втором случае они стимулируются государственными властями, заключая и реализуя соглашения о дружбе и сотрудничестве, смешанные, интегрирующие, стихийно-спонтанные отношения с сознательно-организованными. В этом случае совпадает воля народов с волей государства.

Отношения национального разногласия, национального несогласия и противогласия (конфликтные отношения) порождаются стихийно-спонтанно как реакция на исторически сложившееся неравенство и неравноправие одних народов перед другими, привилегии для одних, свободу национального самоопределения для других и ограничение самоопределения для третьих народов. Такой тип межнациональных отношений возникает и рационально-идеологическим путём, когда они специально провоцируются заинтересованными политическими субъектами в корыстных целях.

Этнический эгоизм и этнический альтруизм, когда обретают характер повторяющихся от поколения к поколению связей, порождают адекватный тип отношений между народами — эгоистические и альтруистические. Они становятся односторонними и многосторонними в зависимости от того, в какой степени эгоизм и альтруизм утвердились в исторической деятельности, культуре и моральном поведении взаимодействующих народов. Они могут существенно влиять и на отношения национального согласия и разногласия. Эгоизм согласия может заключаться и в том, что конкретный народ вступает в согласие с другим народом, чтобы использовать его в корыстных целях.

В заключительной части главы определяются философские подходы к осмыслению национального самоопределения, ставшего приоритетом в национальном вопросе. Этот феномен занимает ключевое место в теоретическом познании согласия и разногласия между народами. Его содержанием и уровнем определяются степень их национальной свободы (независимости). Для одних народов национальное самоопределение имеет своим содержанием свободное политическое существование, для других народов свободное сотворчество самобытных ценностей, их потребление и преемственную передачу от поколения к поколению, а для третьих народов, в особенности близких к мировым центрам культуры и цивилизационных взлётов и ренессансов, содержание самоопределения устанавливается путём использования локальных и универсальных ценностей.

Четвёртый раздел “Институциализация согласия” посвящён исследованию социальных, политических, мировоззренческих институций, создаваемых различными обществами для утверждения в обществе согласия и мира.

Глава первая “Общее воззрение на институции согласия” посвящена раскрытию взаимодействия стихийных и сознательных усилий в утверждении согласия в социально-смешанных обществах. В архаических обществах преобладает сила привычек и традиций, а в рациональных — сознательные действия масс. Эта закономерная тенденция обусловлена постоянным расширением круга людских масс, живущих в условиях, в которых нуждается человеческая свобода. Как согласие, так и разногласие становятся реальностью там и тогда, где и когда люди предстают друг перед другом не столько как индивиды, сколько как социализированные личности, т.е. через их опосредованную форму, каковой является общество. Они создают экономические, политические, духовные институты, чтобы через их посредство упорядочивать и обустраивать общественную жизнь в разных видах и состояниях. Благодаря им, человеческие индивиды, исходящие в жизнедеятельности из частных интересов, объединяются в различные социальные сообщества. В тех сферах общественной жизни, где зрелые и действенные социальные институты не созданы или они не функционируют с достаточной целеустремленностью, там согласие или не достигается, или оно легко разрушается. Функциональная роль институтов согласия состоит в разумном регулировании отношений между различными группами населения, их деятельности и поведения в обществе с сопределенными целями и задачами.

Однако, лишь те сознательные цели и действия укладываются в содержание согласия, которые отвечают если не коренным, то во всяком случае жизненным интересам социальных субъектов, испытывающих внутреннюю потребность в общественном согласии. Эта закономерная тенденция обусловлена в основном постоянным расширением круга социальных субъектов, живущих и творящих в условиях, в которых нуждается реальная человеческая свобода. Чем больше свободы в обществе, тем больше требуется и согласия между людьми, иначе бы свобода, стимулирующая индивидуализм, конкуренцию и соперничество, породила столь мощные силы разногласий и противогласий, что общество не сумело бы преодолеть естественно-природную “войну всех против всех”, более того само общество не сложилось бы как естественно-исторический способ человеческого существования. Растущая потребность общества в идеях, знаниях, нравственных, культурных, правовых нормах находит выражение в создании многочисленных социальных институций самого различного характера. Для философской рефлексии наиболее важны такие институции, которые основываются на определенных мировоззренческих взглядах.

Институциональный процесс включает как дифференцированное формирование специализированного института согласия как своего рода мозгового центра странового, регионального или международного масштаба, так и все большее проникновение всей массы социальных институтов согласительными ориентациями, технологиями и обученными кадрами, интеллектуальными специалистами. В этом состоит объяснение того, что согласие в социуме институциализируется. При выборе специальных институтов, представляющих наибольший интерес для философской теории согласия, можно назвать семью и государство. Они являются своего рода противоположностями, которые соединяются, сохраняя свои основные функции и признаки.

Во второй главе “Семья как всеобщая согласительная институция” семья характеризуется как социальная институция, входящая глубокими корнями в естественную природу человека. Она возникла ещё в “царствах” ранних животных и, обретая всё более новые функции, традиции, нормы и коды, нашла качественно иное существование в жизни общественного человека. Подлинная семья, соответствующая человеческой субстанции, существует в форме парной супружеской семьи, где мужчина и женщина находятся в природно-социальном и духовно-нравственном союзе. С философской точки зрения семья является единственным институтом биосоциального порядка. Браки и семьи возникают согласно постоянным законам природы. Семья — это институция, которая наиболее оптимально регулирует взаимоотношения “животности” и “человечности” в человеке, в социальных субъектах. В семье любовь обретает форму организованного союза мужчины и женщины, в котором самые интимные, подсознательные, физиологические, этические и экзистенциальные моменты получают своё разумное воплощение, облекаются в соответствующие им отношения между супругами, родителями и детьми, образующими семью. Внешне семья для любви есть определенное ограничение чувств, свободы и индивидуальности. Внутренне в семье любовь расцвечивается множеством постоянно обновляющихся, возникающих и обогащающих друг друга красок. Не ограничивая свободу и творчество, семья образует пространство все более полного проявления её сущностных, субстанциональных сил. Преследуя свои собственные, индивидуальные цели в любви и браке, люди сами того не сознавая, идут к неведомой цели природы — продолжению рода человеческого.

Будучи не одним только социальным, но и биосоциальным институтом, семья известным образом биологизирует социальное и социализирует биологическое, она является основным эффективным средством, связывающим природные инстинкты, чувства и эмоции, желания и вожделения с общественными условиями жизни, нормами и идеалами. В этой единой сущности семьи, дифференцированной по различным природным и социальным, наследственным и приобретенным, половым и видо-человеческим признакам, заложена основа внутренней самосогласованости семьи, а то, что эта сущность имеет свои различия, предопределяет включение в субстанциональное согласие семьи, в её самосогласованность и многообразие разногласий, разсогласованностей и противогласий.

В этих случаях специфическая биосоциально-институциональная природа семьи проявляется в том, что она у всех народов является “первичной ячейкой общества”. Это вопрос о том, что в сущности семьи в зародышевой форме содержатся все социальные институты общества. Более того в семье и через семью мужчины и женщины, вступающие в брак и соответственно образующие “подлинное ядро семьи” (Гегель), изменяются по личностным качествам, они становятся иными личностями, чем до брака. Брак и семья для них становятся центром, мужчина и женщина воспринимают друг друга глубиной своего сознания, они вступают в связи сознательно, а не только по чувственному влечению. По этой причине семейное согласие, как и разногласие, — явление весьма специфическое. В семье многие разногласия постоянно регулируются, супруги знают индивидуальные, различительные позиции каждого, которые образуют пространство несогласия, поэтому каждый идёт на самоограничение своих позиций, желаний, чтобы жить друг с другом в любви и согласии.

Семья выступает естественным и предпочтительным пространством, где человек с рождения вступает в два взаимодействующих процесса — индивидуализацию и интеграцию. Он уже на бессознательном и подсознательном уровне находит в семье спонтанное перекрестное согласие на его природное согласие, обособление и общение. Он в общении обособляется, а через обособление общается. Так происходит потому, что индивидуальная жизнь и родовая жизнь человека находится в единстве и согласии, однако у разных людей соотношения их становится различными, что приводит к возникновению разногласий как формы существования согласия-любви. При этом чувственная влюбленность делает супружеское согласие романтическим, а “рациональная” любовь делает его реалистично-актуальным. Иначе говоря, бессознательность способствует тождественности брачного согласия, а сознательная любовь делает согласие в семье избирательным и требовательным. В свою очередь, свободная любовь, которая является нормой рационального общества, придает семейному согласию восходящие и нисходящие тенденции, а ещё сохраняющееся неравенство женщины и мужчины трансформирует семейное согласие в средоточие порой крайне противоположных форм.

Поскольку семья является “первичной ячейкой общества”, на каком бы уровне оно не стояло, она придает обществу свой опыт социализации человека. Заметная в ХХ веке тенденция к дестабилизации семьи как специального института в либеральных обществах является причиной сужения зоны формирования и функционирования первичных способов эмоционально насыщенных форм согласия в вопросах эроса, любви и брака. Эта тенденция, в свою очередь, сопровождается и тенденцией стремительного сокращения согласительного (консенсусного) потенциала традиционной семьи, расширения зоны пермаментной конфликтности. Очевидно и то, что разногласия в семье (между супругами, между детьми и родителями, между детьми), противогласие и даже противостояние, содержащие конфликтную энергию, порой могут стать более позитивным моментом, чем консервативное и принужденное согласие.

В третьей главе “ Государство как полифункциональный институт согласия” рассматривается социальный институт государства, “общность людей, объединенных общей территорией, общими правовыми законами и публичной власти” с возникновением которого связано вступление общества в цивилизованное состояние. Инстинкт и идеал согласия присутствует во всех процессах происхождения государства, занимая, однако, в них различное место. Оно возникло из потребностей людей в противостоянии естественной “войне всех против всех”. Государство возникает там и тогда, где и когда общество не может успешно функционировать без публичной власти, опирающейся в своей деятельности на орудия принуждения. В “создании” государства соединяется объективное начало естественно-исторического порядка и субъективное построение государства. В таком равновесии объективного и субъективного состоит смысл самосогласованности государства. Государственное устройство определенного общества (аристократическое, монархическое, демократическое, тоталитарное и др.) находится в отношениях согласованности с характером и развитостью национального самосознания народа, конституированного в государство. Закон согласия их гласит, что народ, который пришёл к тому или иному государственному устройству, должен осознать, что его государственное устройство находится в согласии с его характером, нравами и состоянием. В противном случае между ними возникает несогласие, включающее и конфликт, завершающееся или навязыванием государственной властью народу режима принудительного согласия, или же трансформацией государственного устройства согласно характера и самосознания народа.

Согласованность между государством и народом, государством и обществом, их взаимодействия принимают множество и других форм согласия — добровольные и свободные, спонтанные и искусственно созданные, внутренние и внешние, полные и частичные, произвольные и упорядоченные.

С точки зрения совершенного согласия между государством и обществом, государством и народом наиболее оптимальным вариантом государственного устройства, выработанным человечеством, является правовое государство. Доправовые формы государственного устройства — суть исторические ступени на пути к правовому государству. Поэтому правовое государство отождествляется с философским пониманием государства. Как возможная высшая форма государственного устройства правовое государство, с одной стороны, дает ключ к пониманию доправовых и неправовых форм государственной власти, а с другой стороны, является той ступенью политической организации общества, на которой государство сознательно ограничивает самого себя в правах, во власти, чтобы дать инициативу массовому общественному регулированию демократических процессов в обществе.

Качественная специфика правового государства, которая является высшей формой государственного бытия народа, находит адекватное выражение и в отношениях согласия во внутреннем строении правового государства. Если рассмотреть его в идеале, который соответствует философскому осмыслению, согласие в нём также вступает в вершинные состояния. Впервые во внутренней субстанциональной сущности государства, как и во всех его внешних взаимодействиях, пространство согласия расширяется. Оно становится всеобщим, характеризуется свойством всеобщности или тождественности. Не остается ни одной сферы государственной жизни, где бы согласие не утверждалось рационально, сознательно и целеустремлённо.

Правовое государство — царство обоюдовыгодных соглашений с обществом, общественными объединениями, социальными институтами, политическими партиями, органами местного самоуправления, а также с другими негосударственными, региональными и международными неправительственными организациями.

Если все неправовые и доправовые формы государственной власти насаждают согласие в обществе извне, снаружи, стремятся усилить политическую власть, расширить и углубить властные функции, то правовое государство сознательно стремится упрочить потенциал политического согласия изнутри, ограничивая пространство внешнего согласия. Причем ограничивает себя таким образом, чтобы само же не смогло преодолеть самоограничения властных функций. Благодаря этому общество обретает возможность обуздать государственные вожделения политической власти объявлением недоверия, бойкотами, забастовками, перевыборами и т.д.

Юридическую основу идеи всеобщего согласия, которая устанавливается демократическими методами в правовом государстве, образует его Конституция (свод Основных законов). Она соединяет всеобщее согласие с всеобщим разногласием, вытекающим из принципа политического плюрализма. В Конституции это узаконивается как верховный принцип государственного бытия общества, поскольку те расхождения согласия и разногласия, которые в неправовых и доправовых государствах вступают как противоположности, здесь сменяются их взаимополаганием и взаимодополнением, образующими нечто единое (разногласное согласие). Это новое качество политического согласия в правовом государстве достигается благодаря тому, что Конституция наделяет самоуправляющимся бытием государственные и негосударственные органы власти, органы местного самоуправления, отдельные ветви власти, центральные и местные органы и др. Благодаря самостоятельному существованию, предполагающему наличие и специфических интересов, прав, свобод и обязанностей, оно вступает во взаимодействие как моменты различия. Между ними возникают и тенденции соперничества, преобладания одних над другими, временами обретающие формы явной и неявной борьбы.

Конституция правового государства, рассматриваемая в идеале, — а это есть требование его философской интерпретации, — образует высшую правовую истину, как “иероглиф разума”, выражающий себя в действительности. Она — суть, концентрация правовой мысли, достигнутой на исторически определенной ступени политического развития общества. Она потому и выступает правовым источником и правовой санкцией, обязательной для всех социальных, экономических, политических субъектов. Конституция, наконец, есть воплощенное в правовом разуме всеобщее соглашение, определяющее исходные позиции всего многообразия соглашений, заключаемых в государстве и обществе. Благодаря этому образуется единое правовое пространство, между всеми договорами, соглашениями и контрактами устанавливаются отношения их внутренней согласованности и непротиворечивости. Эта согласованность, достигаемая на основе сознательного претворения в жизнь Основного Закона страны, образует конституционное (фундаментальное) согласие в обществах, где Конституция является неоспоримым правовым приоритетом и авторитетом. Конституционное согласие становится и правовой основой политического согласия в обществе, опирается на духовно-нравственные, цивилизационные ценности, которые выводятся из этических традиций субъектов государства. На этой основе правовое государство определяет нормативное содержание политического многообразия в обществе. Итак, правовое государство, если оно соответствует своему понятию, является сильнейшим фактором согласительных процессов и согласных действий в обществе. По своей интегративной энергии, организованности и воздействию на общество оно превосходит другие институты согласия. Более того, координирует их деятельность, все более расширяя пространство рационального согласия в обществе. Однако при игнорировании разумной меры внутреннее согласие в государстве может трансформироваться во внешнее и принуждение.

В четвёртой главе “Гражданское общество в согласительном измерении” рассматриваются вопросы согласия, разногласия и противогласия между правовым государством и обществом, которые в правовом государстве обретают новые качества. Гражданское общество является абсолютной необходимостью и постоянной предпосылкой внутренней самосогласованности правового государства. Они полагают, дополняют и обогащают друг друга общественно-полезными функциями, демократическими ценностями и идеалами. Подобно тому, как правовое государство не может успешно функционировать в негражданском обществе, так и такое общество не может существовать в условиях неправового государства, они оказываются исторически зависимыми друг от друга. Согласие в правовом государстве в его взаимоотношениях с гражданским обществом обретает формы согласия — полагания и согласия — соответствия. Это тоже показатель их внутренней, а не только внешней согласованности.

Правовое государство формирует гражданское общество, узаконивая процессы образования и функционирования соответствующих их понятию социальных институтов, общественных объединений, политических партий, национально-культурных автономий, информационных, религиозных, научных, спортивных и иных учреждений, руководя процессом осуществления свободной жизнедеятельности индивидов и их объединений, укрепляя в обществе правопорядок, основу которого составляет свобода и ответственность личности перед обществом, использование каждым гражданином полноты прав и свобод и одновременно равенство их перед конституционным законом. В свою очередь гражданское общество способствует росту политического самосознания всё более широких масс, втягивает их в самоорганизующиеся и самоуправляющиеся процессы. В отличие от государства, которое является субъектом общего и всеобщего интереса, гражданское общество стимулирует частные и групповые интересы и ценности, поощряя их разнообразие и многообразие. В нем граждане идут к согласию через разногласие и к разногласию идут через согласие. А тот факт, что все объединения граждан, образующие гражданское общество, функционируют на основе соответствующих государственных законов, свидетельствует о правовой нормированности согласия в гражданском обществе. Нормирование согласия, регламентируемое предпочтениями и ограничениями, выполняет приоритетную функцию в социально-политической, экономической и духовно-культурной стабилизации гражданского общества. Из идеи фундаментального значения конституционного согласия вытекает тот вывод, что субъект государства возводит согласие в конституционный принцип, что и означает его институциализацию. Благодаря этой трансформации согласия само правовое государство становится “согласованным” государством; эта характеристика распространяется и на гражданское общество, которое является “согласованным обществом”, где и демократия обретает качество согласованности. Следовательно, человеческая восприимчивость согласия “есть познанный результат социализации”, что же касается “потребности” в согласии, то его возникновение и ощущение является следствием социального взаимодействия.

Современные гражданские общества образуют системные явления, одни из которых ещё находятся в зависимости от государственных органов и координируют свою деятельность друг с другом через государство, а другие выходят из под государственной опеки и сами достаточно полно находят формы, средства и методы успешной координации своей деятельности. Общий результат зависит в конечном счёте от того, каково отношение каждой личности к добровольным ассоциациям и государству. В гражданском обществе личность выступает как политическая, правовая личность. Она живет и действует по законам права, установленным правовым государством по воле его верховного субъекта — народа. Такая личность воспринимает законы и нормы права добровольно, интуитивно и ещё более рационально не как чуждые установления, а как свои внутренние запросы и требования. Поэтому в сфере отношений между общественными объединениями формируются своеобразные способы согласия, дополненные разногласиями и противогласиями. Они не могут успешно функционировать без взаимных соглашений и, следовательно, без взаимных жертв, без того, чтобы связаться друг с другом сильным и продолжительным образом. Так как личность не в состоянии удовлетворить свои потребности, она получает все необходимое от общества и в то же время работает на него.

При всем равенстве личностей перед законом, в правовом государстве они остаются неравными по получаемым доходам, достигаемым удовольствиям и комфорту жизни, а эти различия делают их не только неравными, но и обособленными друг от друга носителями разногласий, противоречий, соперниками и противниками. Поэтому происходит раздвоение, разтроение личностей. От этого личность проигрывает, но от того, что раздвоенные личности через разногласия, через столкновение частных интересов, приходят к взаимосогласию, гражданское общество выигрывает. Узы гражданского содружества личностей, имеющих несовместимые цели и задачи, устанавливаются концепцией справедливости, принятой практически и юридически. Но в реально существующих гражданских обществах пока ещё “люди не согласны друг с другом по поводу принципов, на которых должны устанавливаться правила их общежития. Но несмотря на это, несогласие, в каждом обществе есть своя концепция справедливости”, которая должна быть выявлена с тем, чтобы был найден правово-методологический подход для заключения гражданского согласия через применение разума.

Поскольку еще проблемой останется поиск “принципов справедливости” в гражданском обществе, “полное”, тем более “всеохватывающее согласие” остается нереализованным идеалом либерального общества, реальностью становится “перекрестное согласие”, под которым понимается частичное согласие. Его можно находить и в “поиске точек совпадения во взглядах, взаимонакладывающихся друг на друга и создающих, таким образом, постоянно расширяющееся пространство согласия.... Поиск же точек совпадения — задача прежде всего философской мысли”.

Таким образом, современная актуализация “согласительных” концепций находит выражение в гражданских обществах и правовых государствах, демократическая жизнь которых основывается на “конституционном согласии”, где соблюдаются нормы и принципы международного права, отводится приоритет правам, свободам и обязанностям человека и гражданина, где, наконец, вырабатываются технологии взаимодополнения либеральных и демократических ценностей, а различные социальные общности приобретают нормативное содержание.

Идея согласия приобретает фундаментальную ценность и в проектах будущего. Через механизмы страновой и международной демократии и дипломатии, путём заключения государствами договоров и соглашений по укреплению социально-экономического, культурного, политического сотрудничества и совместного решения глобальных проблем современности, роста объединительных инициатив международных организаций (ООН, ЮНЕСКО и др.) вызревают признаки всемирно-исторического согласия. Во взаимодействии с ним актуализируется проблема восстановления экологического согласия человечества с окружающей его природной средой, которое дестабилизировано противоестественной индустриальной деятельностью человека в природе.

В заключении подводятся общие итоги и результаты исследования, формулируются практические рекомендации, ставится вопрос об исследовании согласия во взаимодействии с феноменом ненасилия.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Социализация согласия. М.: Ин-т философии РАН, 1998. 126 с.

2. Логико-методологические подходы к исследованию согласия: философско-правовой анализ // Вестник Дагестан. гос. ун-та. Экономика. Право. Философия. Махачкала, 1997. Вып. 2. С. 119-126.

3. Проблема философско-теоретического статусирования понятия “сог-ласие” //Социально-политический журнал. 1998. № 5. С. 223-233.

4. Государство как институт согласия // Федерализм. М., 1998. № 4. С. 73-90.

5. Национальная свобода и межнациональное взаимодействие // Федерализм. М., 1998. № 3. С. 53-70.

6. Философская природа понятия “согласие” // Философские исследования. М., 1999. № 3. С. 97-110.

7. Согласие // Новая философская энциклопедия. В печати.

8. К научному обеспечению законодательной деятельности Народного Собрания Республики Дагестан // Дагестан в составе России: эволюция государственно-правового статуса. Махачкала, 1997. С. 6-12.

9. Единство и целостность Республики Дагестан как конституционный принцип. Научный доклад в сборнике “Единство и целостность Республики Дагестан как конституционный принцип”. Материалы научно-практической конференции. Махачкала, 1998. С. 5-25.

10. Стратегия современной национальной политики в Республике Дагестан // Тезисы докладов и сообщений Северо-Кавказской научно-практической конференции. Махачкала, 1997. С.7-17.

11. Народы Дагестана: современные национальные проблемы и альтернативы их решения. Махачкала: Изд-во ДГУ, 1992. 8 с.

12. Республика Дагестан: приоритеты современной национальной политики. Махачкала, 1996. 35 с.

13. К единству через согласие // Доклад на собрании представителей творческой и научной интеллигенции общественных объединений и религиозных организаций // Дагестанская правда. 1993. № 246.

14. О российском федерализме // Выступление на Всероссийском совещании по вопросам развития федеративных отношений. Сб. материалов совещаний. М., 1999.

15. Шамиль и всемирно-освободительное движение // Исторические, духовные и нравственные уроки Шамиля. Махачкала, 2000.

16. Расширение Европейского Союза и его влияние на отношения Россия — ЕС. Доклад на заседании Комитета парламентского сотрудничества Россия — ЕС в Брюсселе // Дагестанская правда. 1997. № 241.

17. Россия хочет навести у себя дома порядок. Выступление на сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы в Страсбурге // Дагестанская правда. 2000. № 69.