X СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА

(Читано первоначально в заседании

Антропологического института, затем напечатано в "Mind", январь 1876 г.)

Разговаривая однажды с двумя из членов Британского Антропологического

общества, я высказал несколько замечаний касательно трудов, которые

собиралась предпринять психологическая секция этого общества, причем мои

собеседники выразили желание видеть высказанные мною мысли в письменном

изложении. Когда через несколько месяцев мне напомнили о сделанном мною

обещании, я уже не был в состоянии припомнить в подробности того, что я

говорил им тогда; но, пытаясь вспомнить высказанные мною тогда мысли, я был

вынужден перебрать в голове всю область сравнительной психологии человека.

Результатом этого и явилась эта статья.

Едва ли нужно говорить, что общий обзор предмета всегда предшествует с

пользой основательному изучению как целого предмета, так и всякой его части.

Беспорядочное блуждание по области, не имеющей для нас ни определенных

границ, ни внутренних межевых знаков, всегда имеет своим последствием

некоторую смутность мысли. Изучение какой-либо отдельной части предмета, при

отсутствии сведений касательно ее связей со всем остальным, ведет к неверным

понятиям.

Целое не может быть понято правильно без некоторого знакомства с его

частями, и ни одна часть не может быть понята правильно вне ее отношения к

целому.

Поэтому краткий очерк пределов и главнейших подразделений сравнительной

психологии человека также должен повести к более методическому выполнению

относящихся сюда исследований. И в этой области, как и во всех других,

разделение труда должно облегчить прогресс; но всякому разделению труда

необходимо должно предшествовать систематическое разделение самого предмета.

Весь наш предмет может быть с удобством разделен на три главных отдела,

расположенных в порядке возрастающей специальности.

Первый отдел будет посвящен степени душевного развития различных

человеческих типов, рассматриваемого с общих своих сторон; причем будут

приняты во внимание как величина всей суммы душевных обнаружений, так и

сложность их. В этот отдел войдут отношения этих душевных особенностей к

особенностям физическим, т. е. к массе всего тела и его устройству, а также

к массе и устройству мозга. Сюда же войдут все исследования касательно

времени, нужного для полного душевного развития, и времени, в продолжение

которого длится деятельность вполне сложившихся душевных сил; наконец, сюда

же войдет рассмотрение некоторых наиболее общих особенностей душевной

деятельности, какова, например, большая или меньшая степень

продолжительности эмоций и умственных процессов. Связь между общим душевным

типом и общим социальным типом также войдет в этот отдел.

Во второй отдел можно с удобством поместить отдельное рассмотрение

относительных душевных свойств обоих полов в различных человеческих расах.

Сюда войдет рассмотрение таких вопросов, как - существует ли между мужчинами

и женщинами какие-либо различия по отношению к массе и сложности душевной

деятельности, которые были бы общи для всех рас, и если существуют, то какие

именно? Изменяются ли эти различия по степени, или по роду; или и в том и в

другом отношении зараз? Есть ли данные думать, что эти различия стремятся к

возрастанию и к уменьшению? В каком отношении стоят они в каждом случае к

жизненным привычкам, к домашнему складу и к общественному устройству? В этот

отдел должно войти также исследование чувств полов друг к другу, в их

количественном и качественном разнообразии, равно как и чувств различных

полов к детенышу, опять-таки в их разнообразии.

К третьему отделу будут отнесены исследования касательно более

специальных душевных особенностей, отличающих между собою разные типы людей.

Один класс таких специальных особенностей проистекает из различия в

пропорции между разными способностями, составляющими общее достояние всего

человечества, другой же их класс является вследствие существования у

некоторых рас таких способностей, которые почти вовсе, или даже вовсе,

отсутствуют у других рас. Каждое различие в каждой из этих групп,

установленное путем сравнения, должно быть изучаемо в связи с достигнутой

ступенью душевного развития, а также в связи с жизненными привычками и с

общественным развитием, причем оно должно быть рассматриваемо одновременно и

как причина, и как следствие этих последних.

Таковы главные черты этих трех крупных отделов, взглянем же теперь

поподробнее на подразделения, содержащиеся в каждом из них.

I. Под рубрикой общего душевного развития мы можем поместить прежде

всего:

1. Общую массу душевной деятельности (mental mass). Повседневный опыт

показывает нам, что человеческие существа значительно отличаются друг от

друга относительно объема их душевных обнаружений. Некоторые люди, несмотря

иной раз на высокую степень умственного развития, производят тем не менее

весьма мало впечатления на окружающих, между тем как другие, даже говоря

самые обыкновенные вещи, высказывают их так, что действуют на своих

слушателей с силой, непропорциональной сказанному. Сравнение людей этих двух

родов показывает, что замечаемое тут различие в большинстве случаев должно

быть приписано так называемому естественному языку эмоций. Позади умственной

живости первого не чувствуется никакой силы характера; между тем как второй

обнаруживает силу, способную сломить оппозицию, - обнаруживает такое

могущество затаенного чувства (эмоции), которое имеет в себе что-то ужасное.

Известно, что различные разновидности человеческого рода отличаются очень

значительно друг от друга по отношению к этому свойству. Независимо от рода

чувствования они не сходствуют между собою по его количеству. Господствующие

расы берут верх над низшими главнейшим образом благодаря количеству энергии,

с которой проявляется большая масса душевной деятельности. Отсюда возникает

ряд исследований, из которых мы укажем на следующие: а) Какое отношение

существует между массою душевной деятельности и массой тела? Известно, что

малорослые расы обнаруживают меньшую массу душевной деятельности. Но с

другой стороны, оказывается, что расы приблизительно одинакового роста -

каковы, например, англичане и дамары - отличаются в очень значительной

степени со стороны общей массы душевной деятельности. b) Каково отношение

между массой душевной деятельности и массою мозга? Помня тот общий закон,

что в том же самом животном виде размер мозга увеличивается вместе с

размером тела (хотя и не в той же самой пропорции), мы должны поставить этот

вопрос так в каких пределах может быть прослежена связь между добавочной

массой душевной деятельности высших рас и добавочной массой их мозга, за

вычетом того увеличения количества их мозга, которое надо приписать более

значительной массе их тела? с) Существует ли какое-либо отношение между

массой душевной деятельности и физиологическими состояниями,

обнаруживающимися в энергии кровообращения и в богатстве крови,

обусловленных каждое образом жизни и общим питанием, и если такое отношение

существует, то в чем оно состоит? d) В каком отношении находится масса

душевной деятельности к общественному строю - хищническому или

промышленному, кочевому или оседло-земледельческому?

2. Сложность душевной деятельности (mental complexity). Чтобы лучше

понять, какие различия существуют между разными человеческими расами в

отношении большей или меньшей сложности строения духа, следует припомнить то

различие между духовным миром юноши и взрослого человека которое мы можем

видеть в нашей собственной среде. В ребенке мы видим полное поглощение

частными фактами. Они почти не в состоянии усматривать общностей даже

низшего порядка, обобщения же высоких порядков вовсе им не усматриваются. Мы

видим, что он интересуется отдельными личностями, личными приключениями,

домашними делами, но не высказывает ни малейшего интереса к политическим и

социальным делам. Мы видим у него тщеславие по отношению к одежде и к мелким

успехам, но мало чувства справедливости доказательство - насильственное

отнятие друг у друга игрушек. В то время когда многие из более простых

душевных сил находятся уже в полном действии, мы еще не замечаем в нем

достижения той сложности душевной деятельности, которая возникает из

присоединения к этим силам других, развившихся из этих более простых сил.

Подобные же различия по сложности существуют между духом низших и духом

высших рас, и мы должны произвести здесь все те сравнения, которые в

состоянии выяснить род и степень этих различий. Наши исследования могут быть

подразделены следующим образом: а) Какое отношение существует между

сложностью душевной деятельности и ее массою? Не изменяются ли в большинстве

случаев эти два обстоятельства одновременно? b) В каком отношении находится

сложность душевной деятельности к общественному строю, рассматриваемому со

стороны его большей или меньшей сложности? Или, другими словами, не

замечается ли, что сложность душевной деятельности и сложность общественного

строя испытывают взаимное воздействие?

3. Норму душевного развития Согласно известному биологическому закону,

что, чем выше организм, тем более времени требуется ему для завершения

своего развития, мы должны ожидать, что у членов низших человеческих рас

завершение душевного развития наступает скорее, чем у членов высших рас; и

действительно, такое ожидание подтверждается множеством свидетельств.

Путешественники, сообщая о всевозможных странах, постоянно говорят то о

чрезвычайной скороспелости детей у диких и полуцивилизованных народов, то о

ранней остановке у них душевного прогресса Хотя мы едва ли нуждаемся в

дальнейших доказательствах существования этого общего контраста между

низшими и высшими расами, тем не менее нам остается еще решить вопрос: -

насколько последовательно проходит этот контраст через все порядки

человеческих рас, от самых низших до самых высших, т. е. например,

отличается ли с этой стороны австралиец от индуса в такой же мере, в какой

индус отличается от европейца? Из числа второстепенных исследований,

входящих в этот подотдел, могут быть названы следующие: а) Обнаруживаются ли

это более быстрое развитие и более ранняя его остановка всегда в неравной

степени у разных полов; или, говоря другими словами, замечаются ли у низших

человеческих типов различия между полами по отношению к быстроте и степени

развития, подобно тем различиям, которые замечаются в этом отношении у

высших типов? b) Во многих ли случаях может быть прослежено заметное

отношение между периодом остановки развития и периодом наступления половой

зрелости, как это действительно прослежено в некоторых случаях? с) Более

раннее наступление душевного упадка пропорционально ли быстроте душевного

развития? d) Можем ли мы утверждать и с других сторон, что в более низком

типе весь цикл душевных перемен между рождением и смертью (т. е.

восхождение, равностояние и упадок) вмещается в более коротком промежутке

времени?

4. Относительную пластичность. Существует ли какое-нибудь отношение

между степенью душевной изменяемости, сохраняющейся во взрослый период

жизни, и характером душевного развития со стороны массы, сложности и

быстроты? Все животное царство доставляет нам множество данных для

ассоциирования низшего и более быстро завершающегося душевного типа с

относительно автоматической природой. Низко организованные создания,

руководимые почти всецело одними рефлективными действиями, оказываются лишь

в очень слабой степени способными к изменениям, вызываемым индивидуальным

опытом. По мере усложнения нервного строения, действия животного

ограничиваются все менее и менее известными предустановленными пределами; с

приближением же к самым высшим животным индивидуальные опыты получают все

большую и большую долю в управлении поступками животного: т. е. восходя по

лестнице животного царства, мы замечаем постоянное возрастание способности

воспринимать новые впечатления и извлекать пользу из этих приобретений.

Между низшими и высшими человеческими расами замечается подобный же

контраст. Многие путешественники говорят о неизменности обычаев дикарей.

Полуцивилизованные народы Востока прошедшего и нынешнего времени отличались,

и теперь еще отличаются, более суровой непреклонностью обычая, чем более

цивилизованные народы Запада. История самых цивилизованных народов нашего

времени показывает нам, что у них в прежние времена изменяемость идей и

привычек была значительно меньше, чем теперь. Наконец, если мы сравним между

собою различные классы нашего собственного общества или даже различных

личностей, то увидим, что наиболее развитые из них в душевном отношении

отличаются и наибольшей душевной пластичностью К исследованию сравнительной

пластичности душевного развития могут быть с удобством присоединены

исследования касательно ее отношений к общественному строю, в установлении

которого она участвует своим влиянием и который, в свою очередь,

воздействует на нее.

5. Непостоянство (variability). Утверждать про душевную природу

какого-либо индивида или народа, что деятельность ее отличается чрезвычайным

непостоянством, и в то же самое время утверждать о ней, что она представляет

образчик относительно неизменной природы, значит, по-видимому, впадать в

решительное противоречие с самим собою. Но когда непостоянство понимается

здесь в приложении к взаимной смене душевных обнаружений, следующих друг за

другом из минуты в минуту, а неизменность утверждается относительно среднего

характера обнаружений, взятых и рассматриваемых на протяжении долгих

периодов времени, то это кажущееся противоречие исчезает, и для нас

становится совершенно понятным, что эти две черты могут сосуществовать и

обыкновенно действительно сосуществуют друг с другом Маленький ребенок,

весьма быстро утомляющийся от всякого однообразного восприятия, беспрерывно

жаждущий чего-нибудь нового, которое опять скоро бросается им для

чего-нибудь другого, и переходящий двадцать раз в день от смеха к слезам,

обнаруживает очень мало постоянства в каждом роде душевной деятельности все

его душевные состояния, умственные и эмоциональные, скоропреходящи. И в то

же самое время его дух не легко поддается изменению в общем своем характере.

Правда, он изменится в должное время под влиянием присущих ему внутренних

импульсов, но он долгое время остается не способным к усвоению других идей и

эмоций, кроме принадлежащих к самым простым порядкам.

В то время когда ребенок становится более доступен воспитательным

влияниям, он начинает обнаруживать и менее быстрые смены одних умственных

или эмоциональных состояний другими. Низшие человеческие расы представляют

нам аналогичную этому комбинацию большую неизменность общего характера рядом

с большей неправильностью в его преходящих обнаружениях. Описывая этот факт

в самых широких чертах, можно сказать, что такие расы противятся

непрерывному видоизменению их духа и что у них не хватает в то же время ни

умственной настойчивости, ни эмоционального постоянства. Про многие из

низших людских типов мы читаем, что они не в состоянии удержать своего

внимания долее нескольких минут ни на чем, требующем мысли, хотя бы и самого

простого рода. То же следует сказать и относительно их чувств они гораздо

менее продолжительны, чем чувства цивилизованных людей. Однако это положение

нуждается в известных ограничениях, и только сравнения могут показать, до

каких пределов должны доходить эти ограничения. Дикарь проявляет большую

настойчивость в деятельности низших умственных способностей. Он неутомим в

мелочном наблюдении. Он столь же неутомим и в том роде восприятия, которым

сопровождается изготовление его оружия и украшений нередко он тратит массу

времени на отделку камней и т. п. Точно так же и с эмоциональной стороны он

проявляет довольно значительное постоянство не только в тех побуждениях,

которые поддерживают его при выполнении этих мелких ремесленных затей, но и

в некоторых из своих страстей, в особенности же в чувстве мести. Поэтому при

изучении душевного непостоянства, обнаруживающегося в обыденной жизни

различных рас, мы должны постоянно спрашивать себя, в какой мере это

непостоянство отличает собою весь дух и в какой мере оно может быть

приписано только некоторым его частям.

6. Порывистость (impulsiveness). Эта черта душевной природы тесно

связана с предыдущей неустойчивые чувства суть именно такие чувства, которые

толкают поведение то туда, то сюда, без всякой последовательности. Тем не

менее порывистость может быть с большой пользой изучаема отдельно, так как в

этой черте скрываются и другие значения кроме простого недостатка

постоянства. Сравнения низших человеческих рас с высшими указывают,

по-видимому, на то общее правило, что кратковременность страстей существует

обыкновенно рядом с их неистовостью. Внезапные порывы чувства, проявляемые

людьми низших типов, столь же чрезмерны в своей интенсивности, как и кратки

в своей продолжительности; весьма вероятно, что между этими двумя чертами

существует причинная связь: ибо усиление страсти должно скорее привести к ее

истощению. Заметив мимоходом, что страсти детского возраста представляют

очень хорошую иллюстрацию этой связи, займемся теперь некоторыми интересными

вопросами, касающимися уменьшения порывистости вместе с прогрессом развития.

Ясно, что нервные процессы порывистого существа менее далеки от рефлективных

действий, чем нервные процессы существа непорывистого. В рефлективном

действии мы видим простой стимул, переходящий мгновенно в движение; причем

другие части нервной системы или вовсе не имеют никакого контроля над этим

движением, или обладают им лишь в очень незначительной степени. Обращаясь к

более высоким нервным действиям, руководимым более и более сложными

комбинациями стимулов, мы уже не находим тут такого мгновенного разряжения,

разрешенного в простые движения; но мы видим сравнительно обдуманное и

относительно изменчивое приспособление к данному случаю некоторых сложных

движений, должным образом сдержанных и пропорциональных требованиям случая.

Подобный же контраст существует между страстями и чувствами менее развитых

натур и натур более развитых. Там, где эмоциональная сложность лишь очень

незначительна, всякая эмоция, возбужденная каким-либо событием, вспыхивает и

переходит в действие прежде, чем другие эмоции будут иметь время внести свою

долю участия в направление поступка; в другое время бывает очередь другого

чувства из числа тех, которые теперь молчали. Но при более сложном

устройстве эмоционального аппарата простые чувства так координированы между

собою, что не могут действовать вполне независимо друг от друга. Прежде чем

возбуждение какого-либо из этих чувств будет иметь время перейти в действие,

некоторая часть возбуждения успеет уже сообщиться другим чувствам, нередко

антагонистическим первому, - и первоначальное поведение окажется

видоизмененным, применительно к комбинации повелений всех возбужденных тут

чувств Отсюда возникает не только уменьшение порывистости, но и увеличение

постоянства. Образ действий индивида, являющийся тут результатом нескольких

эмоций, содействующих каждое этому совокупному побуждению лишь в такой

степени, которая не истощает каждого чувства, приобретает большое

постоянство спазматический, судорожный характер силы исчезает но зато

оказывается увеличение общей суммы энергии. При исследовании фактов с этой

точки зрения перед нами возникает много интересных вопросов этого рода

касательно различных рас людей: а) С какими другими душевными особенностями,

кроме степени душевного развития, связана порывистость? По-видимому, расы

Нового Света, независимо от различий со стороны высоты типа менее порывисты,

чем расы Старого Света. Должно ли приписать это обстоятельство органической

апатии? И вообще, можно ли проследить (при прочих равных условиях)

существование прямой связи между физической живостью и душевной

порывистостью? b) Какая связь существует между этой чертой духа и

общественным строем? Ясно, что очень вспыльчивая и порывистая натура, какова

например, натура бушмена, непригодна для общественного союза; и ясно, что

общественный союз, установленный при помощи каких бы то ни было средств,

всегда сдерживает порывистость. с) Какое участие в сдерживании порывистости

принимает каждое из чувств, поддерживаемых и охраняемых общественным строем,

каковы, например- чувство страха по отношению к окружающим, инстинкт

общежития, стремление к накоплению собственности, симпатические склонности,

чувство справедливости? Все эти чувства, требующие для своего развития

общественной среды, предполагают всегда представление себе более или менее

отдаленных последствий, а потому должны действовать сдерживающим образом на

побуждения более простых страстей. Отсюда возникают вопросы: в каком

порядке, в какой степени и в каких комбинациях являются они на сцену?

7. Наконец, сюда может быть отнесено еще одно исследование общего рода,

хотя и отличное по своему характеру от предыдущих. Как влияет на душевную

природу смешение рас? Мы имеем очень основательные данные думать, что во

всем животном царстве союз между разновидностями, расходящимися очень далеко

одна от другой, сопровождается вредными физическими последствиями; между тем

как союз между мало расходящимися разновидностями физически благотворен.

Может ли быть приложено это правило и к душевной природе? Некоторые факты,

по-видимому, доказывают, что помесь между чрезвычайно несходными

человеческими расами производит никуда не годный тип духа, т. е. дух,

непригодный ни к тому роду жизни, который ведет более высокая из этих двух

рас, ни к тому, который ведет более низкая из них. И наоборот мы находим,

что представители народов, происходящих от одного корня, но успевших

несколько дифференцироваться друг от друга, вследствие жизни при несходных

условиях в течение многих поколений, соединяясь между собою, производят

душевный тип, обладающий известными превосходствами. В своем сочинении "The

Huguenots" Смаильс показал, какое множество наших замечательных людей

произошло от голландских и французских беглецов, а Альфонс Декандоль в своей

"Истории наук и ученых за последние два века" показал, что потомки

французских беглецов в Швейцарии доставили необыкновенно большой процент

людей науки. Хотя этот результат и может быть приписан отчасти природным

качествам таких беглецов, несомненно долженствовавших обладать той

независимостью духа, которая составляет главное условие в деле

оригинальности, тем не менее этот результат, по всей вероятности, произошел

отчасти и из смешения рас. В подтверждение этого мы можем привести такое

свидетельство, которое уже не может быть истолковано двояким образом.

Профессор Морлей обращает внимание на тот факт, что течение семи веков нашей

древней истории "лучшие гении Англии выходили из той местности, в которой

кельты и англосаксы жили вместе" Подобным же образом и Гальтон в своем

исследовании об английских ученых показывает, что в новейшие времена эти

ученые являются по большей части из внутренней области нашей страны, которая

имеет главное направление с севера на юг и которая, по всем соображениям

должна заключать больше смешанной крови, чем области, лежащие к востоку и

западу от нее. Такой результат оказывается вероятным уже a priori. Коль

скоро нам даны две натуры, приспособленные каждая к слегка отличной

совокупности общественных условий, то мы имеем все данные ожидать, что их

союз произведет природу, несколько более пластичную, чем природа каждого из

родителей, - т. е. природу, более впечатлительную к новым условиям и

обстоятельствам постоянно подвигающейся вперед общественной жизни, а

следовательно, имеющую более вероятности породить новые идеи и обнаружить

видоизмененные чувства. Итак, сравнительная психология человека может с

удобством включить в свою область душевные последствия смешения рас, причем

мы должны включить здесь в число наших производных исследований и вопрос о

том, в какой мере покорение одних рас другими служило орудием прогресса

цивилизации как вследствие того, что оно помогало смешению рас, так и в силу

других своих влияний?

II. Второй из трех главных отделов, поименованных в самом начале этого

очерка, менее обширен. Тем не менее рассматриваемые в нем вопросы,

касающиеся различий в области духа между разными полами каждой отдельной

расы, представляют большую важность и возбуждают немалый интерес.

1) Степень различия между полами. Наблюдение показывает неопровержимо,

что степень несходства между мужчинами и женщинами в телесном отношении

отнюдь не одинакова для всех людских типов.

Так, например, у бородатых рас несходство между мужчиной и женщиной

гораздо сильнее, чем у рас безбородых У южноамериканских племен мужчины и

женщины гораздо более сходны между собою по внешности и т. д., чем у

каких-либо других народов. Отсюда само собою является вопрос: отличается ли

душевная природа одного пола от душевной природы другого в некоторой

постоянной степени, или же степень этого отличия изменчива? Едва ли

вероятно, чтобы различие это было постоянным, если же оно изменчиво, то нам

сейчас же приходится спросить в каких пределах колеблется оно и какими

условиями оно вызывается?

2) Различие со стороны общей массы душевной деятельности и ее

сложности. Понятно, что сравнение полов друг с другом допускает такие же

подразделения, как и сравнение между собою различных рас. Главное внимание

должно быть обращено, конечно, на различие в общей массе душевной

деятельности и на степень сложности этой деятельности у разных полов.

Допустив, что в этом неравенстве издержек лежит причина различия в общей

массе душевной деятельности, как и различия в общей массе тела, мы должны

изучить различие в массе душевной деятельности в связи с различиями в

воспроизводительной деятельности у разных людских рас; причем следует

обратить внимание на тот возраст, с которого начинается деторождение, равно

как и на длину того периода, в продолжение которого сохраняется способность

к деторождению. К этому исследованию может быть присоединено еще другое,

подобного же рода, а именно: в какой степени душевная природа каждого пола

обусловливается особенностями его питания, а также степенью и родом его

телесных упражнений? У многих из низших рас женщины, подвергаясь постоянно

крайне грубому обращению, стоят в телесном отношении значительно ниже мужчин

что, по всей вероятности, представляет совокупный результат чрезмерности

труда и недостаточности питания, спрашивается теперь- не вызывают ли эти

причины в то же самое время и задержки душевного развития ?

3) Изменяемость пунктов различия (Variations of differences). Если

телесное и душевное несходства между полами не постоянно и если допускать

предположение, что все человеческие расы разошлись от одного общего корня,

то приходится заключить, что каждый пол должен был передавать постепенно

накоплявшиеся отличия потомству того же самого пола. Так, например, если

первобытный человек был безбород, то появление бородатой разновидности явно

предполагает, что в этой разновидности самцы постоянно передавали потомкам

того же самого пола постоянно возраставшее количество бороды. Это

ограничение наследственности своим полом, проявляющееся многообразными

путями во всем животном царстве, прилагается, по всей вероятности, и к

мозговым аппаратам точно в такой же мере, как и ко всем другим аппаратам

тела. Отсюда вопрос: не расходится ли душевная природа мужчины от душевной

природы женщины в различных очень отдаленных друг от друга, типах человека

по различным направлениям и в различной степени?

4) Причины различий. Может ли быть прослежено какое-нибудь отношение

между занимающим нас изменчивым различием и теми изменчивыми ролями, которые

играют различные полы в деятельностях жизни ? Допустив влияние привычки на

устройство и функцию органов путем накопления изменений, а также допустив

ограничение наследственности полом, мы должны ожидать, что в каждом

обществе, где деятельности одного пола из поколения в поколение отличаются

от деятельностей другого пола, должны возникнуть известные половые

приспособления духа. Чтобы пояснить нашу мысль, укажем на кое-какие примеры.

Известно, что в Лоанго, равно как и в некоторых других местах Африки, а

также и у некоторых горных племен Индии, мужчины очень сильно и очень

странно отличаются от женщин; а именно: последние - крайне энергичны, между

тем как первые - бездеятельны; навык к труду, по-видимому, вошел здесь до

такой степени в характер женщин, что они не нуждаются в принуждении.

Понятно, что такие факты наводят нас на множество вопросов. Ограничение

наследственности полом должно объяснить нам одновременно как те половые

душевные различия, которые отличают мужчин от женщин во всех расах, так и

те, которыми они отличаются друг от друга в каждой отдельной расе или в

каждом отдельном обществе. Здесь было бы весьма уместным более частное, но

небезынтересное исследование того, в какой степени извращение общественных и

домашних отношений может действовать извращающим образом на эти душевные

различия между полами; как это мы видим, например, у хазов, одного из горных

племен Индии, где женщины до такой степени имеют верх над мужчинами, что

каждая из них выгоняет своего мужа без всяких объяснений, как только он

перестанет нравиться ей.

5) Душевная пластичность у разных полов. Параллельно сравнению между

собою различных рас со стороны их душевной пластичности могло бы быть

предпринято сравнение обоих полов каждой расы с этой же точки зрения.

По-видимому, женщины вообще менее податливы на изменения, чем мужчины;

спрашивается- справедливо ли это положение всегда и повсюду? Относительный

консерватизм женщин, их большая приверженность к установленным идеям и

обычаям подмечены во многих цивилизованных и полуцивилизованных обществах;

таковы ли они и в нецивилизованных обществах? Любопытный образчик

сравнительной приверженности женщин к существующим обычаям может быть

почерпнут из рассказа Дальтона о джуангах, одном из низших диких племен

Бенгала. До очень недавнего времени единственный костюм обоих полов

отличался большей простотой, чем даже та, которая приписывается еврейским

преданием Адаму и Еве. Однако несколько лет тому назад мужчины были

вынуждены усвоить себе холщовую повязку вокруг бедер, на место пучка

листьев, но женщины упорно держатся первоначального обычая, т. е.

обнаруживают консерватизм в такой сфере, где его всего менее можно было бы

ожидать.

6) Половое чувство. Сравнения между собою различных рас ради

определения характера и степени тех более высоких чувств, которые берут свое

начало из взаимных отношений полов, могут дать очень ценные результаты.

Самые низшие разновидности человеческого рода одарены лишь в очень

незначительной степени этими чувствами. Но у разновидностей более высоких

типов, вроде малайя-полинезийского, чувства эти, как кажется, развиты в

очень значительной степени; так, например, дайяки иногда обнаруживают их с

большой силой. Говоря вообще, сила их возрастает вместе с прогрессом

цивилизации. Здесь могут иметь место несколько частных исследований: а) В

какой степени зависит развитие полового чувства от умственного прогресса, а

именно от возрастания силы воображения? b) В какой степени связано оно с

эмоциональным прогрессом, в особенности же с развитием тех чувств, которые

берут свое начало из симпатии? В каких отношениях находится оно к

многомужеству и многоженству? с) Не стремится ли оно к моногамии и не

благоприятствует ли последняя его развитию? d) Какова его связь с прочностью

семейного союза и с проистекающим отсюда более удовлетворительным взращением

детей?

III. В третьем отделе, к которому мы переходим теперь, могут быть

сгруппированы более специальные особенности различных человеческих рас.

1) Подражательность. Одна из отличительных особенностей низших людских

типов состоит в сильном стремлении к передразниванию чужих движений и

звуков; по рассказам путешественников, это стремление почти непроизвольно и

может быть сдержано лишь с большим трудом; очевидно, что эта черта указывает

на меньшую удаленность от рефлективных действий, чем у более высоких людских

типов Очевидно, что это бессмысленное повторение, указывающее, по-видимому,

на то, что идея о наблюденном действии не может сложиться в душе наблюдателя

без немедленного перехода в представляемое себе действие (а всякое

воображаемое действие есть зачаточная форма того состояния сознания, которым

сопровождается выполнение этого действия), - отклоняется лишь в очень

незначительной степени от автоматичности, а потому следует ожидать, что с

возрастанием силы самоуправления стремление к таким передразниваниям будет

уменьшаться. Это автоматическое копирование очевидно сродни с тем менее

автоматическим копированием, которое проявляется в большей живучести

обычаев. Ибо обычаи, принимаемые каждым поколением от предшествующего без

всякого размышления или исследования, предполагают стремление к

подражательности, превозмогающее критические и скептические наклонности, без

чего нельзя было бы объяснить сохранение таких обычаев, в оправдание которых

не может быть приведено никаких доводов. Уменьшение этого неразумного

копирования, проявляющегося всего сильнее у дикарей, стоящих на самой низкой

ступени развития, и всего слабее у наиболее высоко развитых представителей

цивилизованных рас, должно быть изучаемо через все последовательные, все

более и более высокие ступени общественной жизни; причем должны быть

показаны и та помощь, и та помеха для цивилизации, которые проистекают из

этой душевной особенности, ибо эта особенность действительно помогает

цивилизации, поскольку она придает общественной организации ту прочность,

без которой никакое общество не может выжить, но она же служит и помехой

цивилизации, поскольку она противится тем переменам в общественной

организации, которые стали желательными.

2) Нелюбознателъность. Ставя себя, с нашим теперешним развитием, на

место дикарей, мы воображаем себе, как изумлялись бы мы, увидев в первый раз

различные произведения и орудия цивилизованной жизни. Но мы очень

заблуждаемся, предполагая, что дикарь испытывает при этом такие же чувства,

какие мы имели бы на его месте. Повсюду и у всех низших рас было замечено

положительное отсутствие разумной любознательности по отношению к этим

непонятным новинкам, и полуцивилизованные расы отличаются, между прочим, от

диких именно проявлениями разумной любознательности Изучение этой душевной

особенности должно обратить внимание на ее отношение к умственному и

эмоциональному складу данной расы, равно как и к ее общественному строю.

3) Качество мысли. Под эту несколько неопределенную рубрику можно

подвести несколько обширных групп исследований: а) степень общности идей; b)

степень отвлеченности идей; с) степень определительности идей, d) степень

связности идей; е) тот предел, до которого развились понятия, как понятие о

классе, о причине, об единообразии, о законе, об истине. Многие понятия, до

такой степени близкие нам, что мы считаем их общим достоянием всех умов,

столь же мало доступны низшим человеческим расам, как и нашим детям.

Сравнение между собою различных человеческих типов должно направляться к

тому, чтобы выяснить нам те процессы, путем которых достигаются эти понятия.

При этом развитие каждого из этих понятий должно быть рассмотрено: а)

независимо от других, на всех его последовательных ступенях; b) в связи с

другими содействующими ему (cooperative) понятиями, с) в связи с прогрессом

языка, искусств и общественной организации. Явления языка призывались уже на

помощь таким исследованиям; но подобное употребление явлений языка должно

быть облечено теперь в более систематическую форму. Мы должны почерпать наши

данные не только из числа общих и отвлеченных слов, существующих в словаре

известного народа, но еще и из степени их общности и отвлеченности; ибо

обобщения могут быть обобщениями первого, второго, третьего и т. д.

порядков; подобным же образом и отвлечения повышаются в степени. Голубой

есть отвлечение, относящееся к одному классу впечатлений, получаемых от

видимых предметов; цвет есть более высокое отвлечение, относящееся ко многим

таким классам зрительных впечатлений зараз; свойство есть еще более высокое

отвлечение, относящееся к многочисленным классам впечатлений, получаемых не

через посредство одних только глаз, но и через посредство других органов

чувств. Если бы обобщения и отвлечения были расположены в порядке их

обширности и их степеней, то мы получили бы таким образом очень хорошее

мерило, которое, будучи прилагаемо к словарям различных нецивилизованных

народов, могло бы доставлять нам определенные данные относительно

достигнутой в каждом случае степени умственного развития.

4) Особенные способности К тем умственным особенностям, которые

отмечают собою различные степени развития, следует присовокупить теперь те

меньшие умственные способности, которые возникают в связи с различным

образом жизни у различных рас, те роды и степени способностей, которые

складываются приспособительно к обыденным упражнениям данного племени, как,

например ловкость в обращении с оружием, искусство в открывании следов,

быстрое различение отдельных предметов. Сюда же можно с удобством подвести

все исследования касательно племенных особенностей эстетического рода,

которые остаются до сих пор еще не объясненными. Остатки Дордонских пещер

показывают нам, что их первобытные обитатели, относительно которых мы должны

предположить, что они стояли на очень низкой ступени развития, умели

рисовать и вырезывать различных животных, причем их изображения не были

лишены известного сходства; и в то же время некоторые из ныне существующих

рас, стоящих, по всей вероятности, выше этих пещерных обитателей в других

отношениях, оказываются почти не способными узнавать нарисованные

изображения. То же самое можно сказать и о музыкальной способности. Этой

способности почти, или даже совершенно, нет у некоторых из низших рас, но у

других рас, стоящих ничуть не выше этих, она оказывается развитою в

совершенно неожиданной степени. В пример такой врожденной музыкальной

способности можно привести негров: один миссионер, долго живший между ними,

рассказывал мне, что дети туземцев, при обучении их в школе европейским

церковным напевам, сами, без малейшего указания, принимаются петь второй

голос. Было бы крайне интересно исследовать, какими причинами могут быть

объяснены племенные особенности этого рода?

5) Эмоциональные особенности. Эти особенности заслуживают тщательного

изучения, так как они находятся в самой тесной связи с общественными

явлениями - с возможностью общественного прогресса и с характером

общественного строя. Из них надо обратить главнейшее внимание на следующие:

а) Стадность, или общежительность, сила которой очень различна у разных рас,

некоторые из них, как, например, мантрасы, почти совершенно равнодушны к

общественным сношениям, между тем как другие не в силах обойтись без них.

Очевидно, что степень любви к присутствию своих братьев-людей влияет очень

сильно на образование общественных групп, а следовательно, и на общественный

прогресс. b) Отвращение к стеснению Некоторые из низших людских рас, как,

например, мапучесы, совсем не поддаются управлению, между тем как другие

расы, стоящие ничуть не выше их по степени своего развития, не только

подчиняются стеснению, но еще смотрят с благоговением на людей, налагающих

на них эти стеснения. Эти противоположные черты характера должны быть

рассмотрены в связи с общественным развитием очевидно, что на ранних

ступенях этого развития первая из них - враждебна, а вторая - благоприятна

ему. с) Любовь к одобрению. Она составляет общую черту для всех рас как

высоких, так и низких, но степень развития этой черты оказывается очень

различной. Существуют очень низко стоящие расы, как, например, некоторые из

тихоокеанских племен, члены которых готовы раздать все, что у них есть, лишь

бы только заслужить одобрение, вызываемое такой расточительной щедростью,

между тем как члены других рас ищут одобрения с гораздо меньшей ревностью.

Следует обратить внимание на связь между этой любовью к одобрению и

общественными стеснениями, в поддержании которых она играет важную роль. d)

Приобретательную наклонность. Эта наклонность также заслуживает

основательного исследования как по отношению к тем разнообразным степеням, в

которых она обнаруживается, так и со стороны ее связи с общественным строем.

Любовь к собственности растет вместе с возможностью удовлетворения этой

любви; а эта возможность, будучи крайне незначительной у самых низших рас,

возрастает вместе с прогрессом общественного развития. С переходом от

племенной собственности к собственности семейной и, наконец, индивидуальной,

понятие о личном праве на владение приобретает все большую определенность, а

любовь к приобретению усиливается. Каждый шаг по пути к правильному

общественному строю делает возможными более и более обширные накопления, а

приобретаемые удовольствия становятся более и более верными, проистекающее

же отсюда поощрение к новым накоплениям ведет к возрастанию капитала и к

дальнейшему прогрессу.

Это взаимодействие между стремлением к приобретению и общественным

строем должно быть тщательно исследовано в каждом отдельном случае.

6) Альтруистические чувства. Эти чувства, являясь позже в развитии

человечества, представляют в то же время и самые высокие из доступных ему

чувств Развитие их в течение цивилизации представляет нам очень ясное

доказательство взаимного влияния общественной единицы на общественный

организм и обратно С одной стороны, ни симпатия, ни какое-либо из

порождаемых симпатией чувств не могут существовать, пока нет вокруг нас

родственных нам существ, с другой стороны, поддержание союза с ближними

зависит отчасти от присутствия симпатии и тех ограничений, которые

накладываются ею на наше поведение. Стадность, или общежительность,

благоприятствует возрастанию симпатии, а возрастание симпатии ведет к более

тесному общению и к более прочному общественному строю, так что каждое

приращение одного неизменно делает возможным дальнейшее приращение другого.

Сравнения вытекающих из симпатии альтруистических чувств у различных людских

рас и при различных формах общественного строя могут быть с удобством

распределены по следующим трем рубрикам: а) Сострадание или жалость, в ее

обнаружениях по отношению к детям, по отношению к больным и престарелым и по

отношению к врагам. b) Великодушие, или щедрость (строго отличая ее от

показных ее обнаружений) в разных ее проявлениях, как-то: в давании в

пожертвовании своими удовольствиями для других и в деятельных усилиях на

пользу другого. Обнаружения этого чувства должны быть рассмотрены так же и

со стороны той области, в которой оно проявляется т. е. распространяется ли

оно только на одних родственников, или оно распространяется только на членов

того же самого общества, или же оно распространяется и на членов других

обществ. Затем следует рассмотреть его в связи со степенью

предусмотрительности, т. е. решить, составляет ли оно результат внезапного

порыва, которому человек повинуется, не соображая последствий и не зная

наперед, во что ему обойдется его поступок, или же оно существует совместно

с ясным предвидением тех будущих жертв, которых потребует от человека этот

поступок. с) Справедливость. Это наиболее отвлеченное из альтруистических

чувств должно быть рассмотрено со всех тех сторон, как и предыдущие, и,

кроме того, еще с некоторых других. Мы должны определить поскольку

проявляется оно по отношению к жизни других, поскольку - по отношению к

свободе, поскольку - по отношению к их собственности, и, наконец, поскольку

- по отношению к разнообразным притязаниям более мелкого свойства. Кроме

того, сравнения между собой людей по отношению к этому высочайшему из чувств

должны сопровождаться еще более чем где-либо постоянными исследованиями

сопутствующего ему в каждом случае общественного строя, определяемого им в

очень обширной степени, т. е. исследованием в каждом случае формы и образа

действий правительства, характера законодательства, взаимных отношений

классов и пр.

Таковы главные отделы и подотделы, на которые может быть подразделена

сравнительная психология человека. Я старался быть настолько кратким,

насколько это было возможно, без ущерба для ясности В этом беглом обзоре

столь обширного поля я, без сомнения, просмотрел многое из того, что

следовало бы включить в него. Не подлежит также сомнению, что многие из

названных мною исследований разветвятся со временем на несколько более

частных исследований, вполне заслуживающих того, чтобы заняться ими. Но даже

и в этом виде предлагаемая программа достаточно обширна, чтобы дать дело

множеству исследователей, которые могут с большой выгодой распределить между

собой различные ее отделы.

Наши антропологи, занимавшиеся прежде только первобытными искусствами и

их произведениями, сосредоточили теперь свое внимание главнейшим образом на

телесных особенностях различных людских рас, но нетрудно видеть, как мне

кажется, что исследование этих особенностей уступает по важности изучению их

психических особенностей. Общие заключения, составляющие результат первой

группы исследований не могут влиять с такой силой на наши взгляды касательно

самых высших классов явлений, как общие заключения, являющиеся результатом

исследований второго рода. Истинное учение о человеческом духе имеет для нас

жизненный интерес а систематические сравнения между собою человеческих умов,

отличающихся друг от друга качественно и количественно, должны помочь нам в

составлении этого истинного учения Знание взаимных отношений между

характерами людей и характерами составляемых ими обществ должно глубоко

повлиять на наши идеи о политических распорядках. Коль скоро

взаимозависимость природы личности, с одной стороны, и общественного строя -

с другой, понята правильно, то такое понимание не может не повлиять

исправляющим образом на наши понятия об общественных переменах совершающихся

перед нашими глазами и имеющих произойти в будущем. Понимание душевного

развития, как процесса приспособления к общественным условиям, которые

непрерывно переделываются им и обратно влияют на него, поведет к здравой

оценке даже более отдаленных влияний учреждений на индивидуальный характер и

послужит некоторой преградой для важных бедствий, причиняемых ныне

невежественным законодательством Наконец правильное учение о душевном

развитии человечества, взятого в его целом, давая нам ключ к пониманию

развития индивидуального духа (а оно действительно дает этот ключ), поможет

нам внести более разумные начала в наши превратные методы воспитания и таким

образом увеличить наши умственные силы и поднимет нашу нравственную природу.