XXXVII. Рационализм, мистицизм и эмпиризм. Платон и Аристотель. Прокл
В процессе изобретения есть три стороны, которые были давно подмечены человеческим духом, и каждая из них являлась самостоятельной точкой отправления при построении теории изобретения - мысли, познаваемые объекты и индивидуальный дух человеческий, познающий объекты духовного и телесного мира и размышляющий над ними. Прежде всего должна была поражать воображение та таинственная связь, которая объединяет внешнее и внутреннее - природу и мысль в горниле философского творчества. Эта связь толковалась как проявление в душе творца сверхмирного и сверхчеловеческого начала - начала божественного. Отсюда сближение творческого акта, великой догадки с theia mania, с мистическим экстазом. Такова мистическая точка зрения на изобретение, она предполагает интуитивное прозрение в сущность мира, постижение ее не в копии, но в оригинале, уловление ее законов если не полностью, то частично. Явление творчества настолько сложно, важное значение в нем деятельности мышления столь очевидно, что первые попытки объяснить механизм творчества не могли игнорировать и этого мышления. Для мистика:
...Как в росинке чуть заметной Весь солнца лик ты узнаешь, Так слитно в глубине заветной Все мирозданье ты найдешь*.
Но если наряду с мистической наклонностью в душе философа живет мощный мыслитель, высоко ценящий силу разума и отводящий ей первенствующее место в своей системе, то он должен был, как это и сделал Платон, обратить внимание на тот путь, которым человеческий разум сам из себя извлекает новое объективное знание. Это натолкнуло Платона на учение об идеях и прежде всего на анамнезис. Творческая мысль есть в то же время творческая память; диалектика, развивающая связь между идеями, есть в то же время интеллектуальная мнемотехника. Мир мысли "себе довлеет" и не нуждается в почерпывании материала извне, со стороны, эмпирические обобщения дают лишь вероятные мнения, уступающие в ценности прирожденному знанию. Но на помощь творческой памяти и творческой мысли приходит и комбинаторика творческого воображения, сочетающего между собою раз-
310
личные мысли, причем Платон идет на помощь комбинирующей деятельности воображения применением, по примеру математиков, метода исчерпывания всех возможных комбинаций. Так он поступает в "Софисте", давая исчерпывающую классификацию философских систем, так он действует в "Теэтете" (хотя и не совсем отчетливо), определяя условия возникновения ложного знания; к такому же приему, наконец, он прибегает во второй части "Парменида" в диалектике "единого" (о чем речь будет ниже). Платон полагает начало рационалистической теории изобретения, не отвергая вполне и "мистического" момента творчества, который находит себе широкое применение в новоплатонизме, иудейской и арабской философии. Наряду с мистической и рационалистической струей в теории изобретения намечался и третий поток мысли. Познание законов мира сводится к ориентировке в многообразии окружающих явлений. Чтобы понять структуру бытия, мы должны мысленно рассортировать вещи так, чтобы все однородные явления попали в одну группу. Такова была основная идея Бэкона и последующего эмпиризма до Пирсона, по словам которого дух есть сортирующая машина: "Нетрудно вообразить себе на основании существующих механизмов большую сортирующую машину такого рода, что если бросить в один конец ее груду камней всякой величины и размеров, то некоторая часть их будет ею выброшена, остальная же часть выйдет через другой конец процеженная, так сказать, рассортированная, в зависимости от величины камней". Подобным же образом и человеческий дух, приступая к анализу явлений во времени и в пространстве, оказывается в состоянии кратко описать прошлые и предсказывать будущие череды всякого рода чувственных впечатлений (см.: Пирсон. "Грамматика науки", стр. 134). Таким образом, намечаются три направления в теории изобретения - мистическое, рационалистическое и эм-пиристическое, причем эти тенденции нередко причудливо совмещаются в той же системе.
Аристотель является продолжателем идей Платона, дополняя их признанием ценности эмпирического знания. Его теория силлогизма не есть в его глазах лишь контрольный аппарат для обоснования и доказательства уже ранее приобретенных знаний. Он не упускает из виду синтетическую природу силлогизма, он обосновывает ее на преобразованном учении об hexis и ktesis*, устанавливая различие между актуальным и потенциальным знанием. Наконец, все учение о фигурах и модусах у него строится на комбинаторике, причем его не соблазняет внешняя симметрия четырех фигур, симметрия, выражающаяся в том, что третья и четвертая фигуры по расположению терминов в посылках образуют зеркальное отражение первых двух:
Он бракует "фальшивое окно" - четвертую фигуру.
311
XXXVIII. Раймунд Луллий. Джордано Бруно
В новоплатонизме и каббале мистические тенденции заслоняют научный дух платоновских воззрений, но ни от Прокла, ни от автора Зогара не ускользнет значение комбинаторики в творческом процессе.
В своих обширных комментариях к "Пармениду" Платона Прокл обращает внимание на ту связь, которая здесь имеется между диалектическим развитием мысли и комбинаторикой понятий; на это обращает внимание Поль Жане в книге "Etudes sur la dialectique dans Platon et dans Hegel" (1861, p. 106-197). Вот что он пишет: "Вот две основные гипотезы - вещь или существует, или не существует".
Первая гипотеза. Если она есть, то надо исследовать, что произойдет (ti symbesetai) или с ней, или с противоположным ей: 1) с ней в отношении к ней самой, в отношении к противоположному ей; 2) с противоположным ей в отношении к ней, с противоположным ей в отношении к нему самому.
Всего четыре предположения.
Ti symbesetai разделяется на три случая:
1. То, что следует, - ti hepetai - положительное следствие.
2. То, что не следует, - ti me hepetai - отрицательное следствие.
3. То, что одновременно и следует, и не следует, - ti hepetai kai uh hepetai, что можно назвать смешанными следствиями, например душа зараз и подвижна, и не подвижна; бытие зараз и едино, и не едино.
Применяя три подразделения к четырем гипотезам, мы получаем двенадцать вопросов для первого предположения - и столько же для второго, - всего намечается двадцать четыре предположения.
Получается 12 комбинаций, образующих первую и вторую шестеричные группы (hexas), и повторяются те же двенадцать комбинаций, образуя третью и четвертую шестеричные группы. Если мы представим себе циферблат часов, где каждая римская буква означает одну из названных комбинаций, и одну стрелку с двумя концами, из которых на одной написано ei esti, а на другой - ei uk esti, то оба конца стрелки, когда она пройдет полный круг, покроют концами все 12 цифр, чем как бы осуществляются механически все возможные здесь комбинации мысли.
Я намеренно сделал это уподобление, чтобы показать, что механическое комбинирование мыслей, когда оно достигает известной сложности, может натолкнуть нас на изобретение аппарата, который мог бы в этом сочетательном процессе прийти на помощь нашему рассудку и воображению. А такой аппарат был изобретен впервые, как известно, Раймундом Луллием, мистиком и фантастом, с "воспаленным воображением", и в то же время типичным схоластиком своего времени. Сам doctor illuminatus, как прозвали его современники, по словам Вл. Соловьева, утверждал, что система его кругов была ему прямо открыта свыше. "Так как он был всего менее склонен к обманам и мистификациям, то должно предположить, что явившаяся в его воображении символическая схема разумной связи, проникающей все сферы бытия и познания, была им ошибочно принята и истолкована в буквальном меха-
312
ническом смысле". Ссылка Луллия на сверхъестественный источник, разумеется, не может заслонить от нас подлинных исторических источников его изобретения. На один он сам мимоходом указывает
- это каббала. Другие следует искать в Платоне, новоплатонизме
и арабской философии. Если бы можно было установить, что
Луллий знал комментарии Прокла к "Пармениду" Платона, то
мое сближение метода комбинаций у Прокла с идеей "Ars Magna"
не было бы лишь предположительным, а установило бы непрерывную
преемственность идей (подробности читатель найдет у Прантля:
"Geschichte der Logik" и И. Эрдманна: "Geschichte der Philosophie",
В. II).
Метод луллизма распадается на две части: первая знакомит нас с операциями, которые должен производить человеческий дух для совершения открытий. Это, собственно, и есть "Ars Magna", "искусство открывать все, что способна открыть человеческая наука по любому вопросу, как частному, так и общему" (Bartholmess: "Giordano Bruno"). Вторая заключает в себе сжатую энциклопедию знаний, уже приобретенных человечеством. В обеих частях намечались основные принципы богословия, метафизики, физики, этики и диалектики. Таким понятиям, как субъекты, соответствовали атрибуты (абсолютные или относительные), расположенные в известной классификации по кругам. Всего было шесть концентрических кругов. На двух обозначались субъекты, на трех
- атрибуты. Шестой круг, наиболее отдаленный от центра, был непо
движным, и на нем обозначались всевозможные вопросы. Ближайший
к крайнему подвижный круг заключал на себе девять основных катего
рий бытия, на втором помещались девять атрибутов бытия физического,
на третьем - девять атрибутов бытия морального (девять добродетелей
и девять пороков), на четвертом и на пятом - девять атрибутов бытия
физического и метафизического. Субъекты, termini generalissimi
praedicatorum, могли с неисчерпаемым разнообразием комбинироваться
с подходящими предикатами путем вращения кругов. Говорят, этих
комбинаций нельзя было бы исчерпать в тысячу лет, делая по миллиону
комбинаций в час. Разумеется, при этом комбинировании необходимо
принимать в расчет, совместим ли субъект с данным атрибутом. На
шестом круге значатся вопросы: utrum, quid, de quo, qua re, quantum,
quale, quando, ubi, quomodo; этот вопросник назывался ключом изобре
тения.
У Луллия были многочисленные последователи. Среди них заслуживают особенного внимания Джордано Бруно и Лейбниц. В конце XVI
- начале XVII в. в связи с реакцией против схоластической философии стали все чаще и чаще раздаваться презрительные отзывы о Луллии. Бэкон называет его учение methodus imposturae*, а "панораму мира", которую стремится дать Луллий при помощи своего метода,
- "Typocosmia" - лавочкой старьевщика - officina veteramentaria. Совершенно иначе смотрит на "великое искусство" Луллия Бруно. Еще ребенком (ad hoc puer) он познакомился с сочинениями Раймунда, и они произвели на него большое впечатление. Одна из излюбленных идей Бруно - сближение монады и мира - микрокосма и макрокосма, мысль, что все в известном смысле заключается в каждом атоме, эта
313
мысль должна была гармонировать с замыслом всеобщй науки". И впоследствии он говорит, что pro summo habet honore, ut Lullianus appareat*. С Платоном Бруно сближает идея анамнезиса как источника философского творчества, с новоплатонизмом - идея высшего мистического тожества, мышления и бытия, с каббалой - принцип omnia in uno, omnia in omnibus, unus et omnia, unus in omnibus**. Энциклопедия Бруно напоминает также, по словам Бартельмесса, каббалистическое дерево, в котором ветвями являются благоразумие, наука и мудрость, стволом - сила, красота, величие, слава и победа, корнями и основой - царство Мессии. Но общие тенденции у Бруно совершенно чужды этой детской игре понятиями. Бруно преследует цели научного знания, хотя и в очень примитивной форме. Он упростил и усовершенствовал систему Луллия. В первую часть он внес: 1) Алфавит, заключающий в себе простейшие понятия под буквами В, С, D, E, F, G, Н, I, К. Каждой букве соответствуют несколько относительных и абсолютных атрибутов и некоторое количество возможных вопросов. 2) Силлабикум, где даны различные формы связи между субъектом и атрибутами, абсолютными и относительными. 3) Словарь (Lexicon), регулирующий различные формы связей суждений и их преобразования в различные предложения в процессе рассуждения. Вторую часть Луллиева метода Бруно разделяет на семь отделов: 1) Проблемы, 2) Ответы, 3) Определения, 4) Рассуждения, 5) Развитие познания, 6) Приумножение познания и 7) Выяснение познания.
XXXIX. Франциск Бэкон
Луллий и Бруно мечтали воссоздать перед человеческим духом панораму мира, вселенную в миниатюре, но в форме системы понятий. Замысел Бэкона тоже заключается в том, чтобы воссоздать в человеческом духе храм наподобие мира, Универсальный Глобус. Но Бэкон стремился не к обработке понятий, а к идеальной сортировке вещей. Он замышляет сгруппировать типические формы вещей и типические процессы природы так, чтобы однородные явления были вместе. Храм науки для Бэкона подобен зоологическому музею или универсальному магазину "Лувр". Он мечтает о регистрации случаев совпадения, или отсутствия, или градуированной зависимости явлений - tabulae praesentiae, tabulae absentiae u tabulae graduum он уподобляет упорядоченной и культивированной совокупности растений - винограднику, а природу - дремучему лесу, где всевозможные растения разбросаны в беспорядке и растут в диком состоянии. Для него, как для Пирсона, человеческий дух есть сортировочная машина. Его образный, ярко конкретный способ мышления и выражения характерен не только как проявление известного модного в то время стиля, но вполне соответствует эмпиристической складке его ума. "Таблицы" Бэкона - это та же "вертушка" Луллия и Бруно, где вместо понятий группируются и регистрируются типические факты и процессы. Нечувственная природа понятия совершенно недоступна пониманию Бэкона, в противоположность инфинитисту Бру-
314
но, этого философа Бесконечного, Бэкон - завзятый финитист1. Одна из основных концепций Бэкона, практически сводящаяся к заблуждению, была "конечность природы, на которую он смотрит, как на шашечную доску гигантских размеров с определенным числом квадратиков" (John Nichol. "Francis Bacon", II, p. 163, 1889). Он совершенно отвергает силлогизм Аристотеля, потому что усматривает в нем лишь пустую игру понятиями, сводящуюся или к petitionem principii, или к жалким тавтологиям. Применение метода индукции он не освещает в достаточной мере общими руководящими принципами. Равным образом, подобно Луллию, он совершенно не учитывает в этом процессе роль интуиции, догадки, на которую указывал Аристотель (anchinoia). Подобно Луллию, Бэкон был убежден, что всякий усвоивший его метод изобретения может успешно двигать вперед науку. Так думали и луллисты. Г-жа М. В. Безобразова2, описывая одну русскую рукопись XVII в., представляющую изложение системы Луллия, приводит из нее сообщение, что эта система изобретения, как и показал опыт, доступна даже десятилетней девочке. Хотя Бэкон и называет, как мы видели, метод Луллия шарлатанским, но я не сомневаюсь, что именно Луллий оказал на него влияние, внушив ему мысль, что изобретать возможно машинным, механическим путем. Николь допускает, что Бэкон копирует "Ars Magna" Луллия в своей схеме шифров для обозначения мыслей и вещей ("Fr. Bacon", II, p. 58, 1889). И недаром Свифт осмеял Бэкона в образе профессора Лапуты с его логической машиной! По поводу механичности Бэконова изобретения Либих пишет: "В исследовании Бэкон придает большую цену опыту, но он ничего не знает о его значении: он считает его за механическое орудие, которое, будучи приведено в движение, производит действие из самого себя, но в естествознании все исследование дедуктивно или априорично; опыт, подобно вычислению, служит лишь вспомогательным средством для процесса мышления; мысль необходимо должна предшествовать ему во всех случаях, если только он претендует на какое-нибудь значение. Опыт, которому не предшествует теория, т. е. идея, относится к естествознанию, как звяканье детской погремушки к музыке" (см. Либих: "Бэкон Веруламский и метод естествознания", стр. 55-56). Либих поясняет свою мысль сопоставлением бесплодного способа экспериментирования у Бэкона и у некоторых современных Либиху химиков.
1 Он хочет, чтобы в его конструкции мира все соответствовало в миниатюре
реальному миру:
На небе месяц, И в тереме месяц, На небе звезды, И в тереме звезды.
Он пишет про свою "Historia Naturalis": "Она есть мир, как его создал Бог, а не люди: фантазия не играет в нем никакой роли".
2 См. статью в "Журнале Министерства народного просвещения" (1896) "О вели
кой науке Раймунда Луллия в русских рукописях XVII века". Г-жа Безобразова
описывает четыре списка под заглавием "Великая и предивная наука каббалистическая
Богом просвещенного, учителя Раймунда Луллия". Эти рукописи, по ее словам, не есть
перевод "Ars Magna", изд. 1651 г., ни комментариев Агриппы и Бруно, но или перевод
какого-нибудь другого комментария, или переделка.
315
1618 год 1860 год
Как долго прогорит винный Как долго прорастет красный
спирт в ложке, если к нему при- клевер на поле, если его удобрять
кусок смолы, воды, молока, по- лием, хлевным навозом, сажей, из-
роха? вестью, аммиаковыми солями?
Результат опыта Результат опыта
Все эти вещества не увели- Все эти вещества не увеличива-
чивают продолжительности горе- ют продолжительности прораста
ния (Васо, "Historia Naturalis", ния ("Journal of R. Agric. Society of
p. 366). England", vol. XXI, p. I).
Многочисленные, вполне заслуженные упреки Бэкону в несовершенстве его метода (де Местр, Николь, Дюринг) не исключают, однако, ценности его идей как диалектического противовеса рационализму Лул-лия. По странной иронии судьбы та интуитивная догадка, значение которой в творчестве было совершенно упущено из виду Бэконом, была в высшей степени присуща его собственной натуре. В его сочинениях, помимо блестящей литературной формы, встречаются нередко глубокие, чреватые важными последствиями мысли. "Таблицы" являются несовершенной антиципацией трех методов Милля, а учение об идолах представляет одну из непреходящих ценностей в истории философской мысли. Мысль человеческая движется зигзагами и в теории изобретения от одной крайности ударяется в другую. Но, как мы видели, крайности сходятся, и между Луллием и Бэконом есть нечто общее.
У последующих представителей эмпиризма - Юма, Гершеля, Милля, Бэна, Спенсера и Авенариуса - мы вовсе не находим претензий давать метод изобретения. Только у Бэна проблеме изобретения посвящена в его "Логике" одна глава ("Искусство открытия", 2-е приложение ко 2-му тому: "Induction"). По его мнению, правильно разработанный логикой метод исследования не может прямо научить делать открытия, но может косвенным образом мощно содействовать оригинальным открытиям. К психологическим указаниям, содействующим развитию способности изобретения, он прежде всего, подобно Бэкону, относит способность иметь перед сознанием большую совокупность фактов, аналогичных по природе, часто мысленно обращаться к этим фактам, дабы освежать их в памяти, часто заниматься такими вопросами, которые могут навести нас на надлежащие сопоставления и аналогии с интересующей нас проблемой, не поддаваться одностороннему увлечению какой-нибудь специальной группой фактов, не давать себе запутаться в наблюдении фактов и в том, что касается трудных вопросов, воздерживаться от духовной работы, которая могла бы противодействовать той, которую мы производим в данный момент.
316
XL. Лейбниц
Продолжателем идей Платона, Луллия и Бруно в XVII в. является Лейбниц. Подобно Бруно, он в ранней юности был увлечен идеей Луллия об алфавите мыслей, и впоследствии эта идея вылилась у него в работе о комбинаторике и в замысле "Универсальной характеристики". Хотя он и не отвергает значения догадки в научном творчестве, но все же считает вполне осуществимой теорию изобретения, которая указывала бы методы для открытия новых истин. В статье "Les preceptes pour avancer les sciences" он пишет: "В каждой науке надо стараться вскрыть принципы изобретения, каковые, будучи поставлены в связь с высшей наукой или с общей теорией науки, т. е. с общим искусством изобретения, были бы достаточны для выведения из них всего остального или, по крайней мере, наиболее полезных истин, не утруждая нашего духа излишними предположениями". Открывается возможность в будущем "демонстративной энциклопедии". В основу здесь положены немногие положения: 1) опытного характера, 2) "Vues d'esprit qui ont donne l'occasion et le moyen d'inventer"*.
Примеры:
Геометрия Астрономия и арифметика Перспектива
Учение о перспективе Гномоника Музыка
Учение о тенях
Примеры:
Геометрия Астрономия и арифметика
Перспектива
Учение о перспективе Гномоника Музыка
Учение о тенях
Весьма характерно то противопоставление научного творчества, где нужно только знание и умение, художественному, где нужно дать "простор воображению". "В музыке необходимо упражнение и даже гений и живость слухового воображения для человека, желающего преуспеть в композиции... Подметив в сочинениях искусных музыкантов тысячи и тысячи прекрасных кадансов и, так сказать, музыкальных фраз, он может дать простор своему воображению, и существуют даже люди, от природы музыканты, которые сочиняют прекрасные арии, подобно тому как есть поэты, которые при небольшой начитанности совершают чудеса, ибо в делах, особенно зависящих от наших чувств, можно добиться большего успеха, отдаваясь машинально подражанию и практике, нежели следуя сухим постановлениям. И как для игры на клавесине надо, чтобы сами пальцы усвоили привычку, так и для того, чтобы сочинить прекрасную мелодию (арию), чтобы написать хорошую поэму, чтобы живо представить себе архитектурный орнамент или рисунок для картины на сюжет из головы (tableau d'invention), надо, чтобы наше воображение выработало себе привычку, после чего можно предоставить ему свободный полет, не сообразуясь с разумом, по способу (a la maniere) энтузиазма. Оно непременно достигает успеха в меру гениальности и опытности данного лица, и мы замечаем иногда даже во сне, что мы формируем образы, которые едва ли можно было бы сформировать наяву. Однако необходимо, чтобы разум исследовал потом (examine par apres) создан-
317
ное, исправил и отполировал бы создание воображения. Тут правила искусства оказываются необходимыми, чтобы сообщить произведению некоторый отпечаток законченности и совершенства" (см. сочинения, изд. Erdmann'a, 1840, стр. 170-171). Итак, Лейбниц допускает свободную игру воображения на манер энтузиазма для художественного творчества (поэзия, музыка, живопись и архитектура), но не для научного и философского творчества, где все должно быть подчинено рациональному методу. Под энтузиазмом он разумеет нечто вроде мистического экстаза или интуиции, каковые не могут быть источником разумного знания. Вот как рассуждает он в другом месте об "энтузиазме": "Слово энтузиазм, подобно слову софизм, первоначально употреблялось in bonam partem* (божественное присутствие в нас, упражнение в мудрости). И Сократ претендовал, что бог или демон давал ему внутренние предупреждения, так что энтузиазм сводился к божественному инстинкту. Впоследствии энтузиазму стали приписывать страсти, фантазии, сны, всякие безумства". Описывая откровения и пророчества мистиков (trembleurs, их вожди Барклай, Лабадасти, Антуаннета де Буриньон, Уильям Пен, св. Тереза, Квирин Кульман), Лейбниц говорит о "свете", иногда буквально озаряющем их: "Но зачем же называть светом то, что не дает возможности что-либо видеть?" ("Mais pourquoi appeler lumiere се qui ne fait rien voir?"). "Temoignage interne** мистиков нуждается в других средствах подтверждения".
XLI. Кант
Именно такой "антимистический" и чисто рассудочный взгляд на научное творчество был усвоен немецким просвещением XVIII в. и отразился на взглядах на научное творчество и у Канта. Так, лейбницианец Эбергард отождествляет гения с "рассудочной головой" ("Allgemeine Theorie des Denkens"). В таком взгляде на научное творчество сходятся и эмпиристы по следам Бэкона, и рационалисты по примеру Лейбница, а сам Кант в этом вопросе рассуждает в 1790 г. как истый вольфианец"1, хотя из его позднейших набросков, как мы увидим, заметны его колебания по этому вопросу, а в "Антропологии" (1798) - радикальная перемена. Вот знаменитое противопоставление научного и художественного творчества в "Критике способности суждения", вызвавшее протестую-
1 Несмотря на свою явную зависимость от рационализма лейбнице-вольфовской школы во взглядах на изобретение в науке, Кант все же делает шаг вперед перед Лессингом во взглядах на изобретение в искусстве. Лессинг до того уверовал в возможность руководствоваться чисто рациональными принципами в поэтическом творчестве, что, считая "Поэтику" Аристотеля столь же непогрешимой, как "Элементы" Эвклида, он смело заявляет: "Покажите мне пьесу великого Корнейля, которую я не смог бы превзойти в выполнении" (besser machen). Правда, он несколько смягчает ниже свою претензию, но его вера во всеспасающее значение теории искусства в художественном творчестве остается непоколебимой: "Я, конечно, лучше написал бы эту пьесу, и все же мне далеко до Корнейля, я лучше написал бы эту пьесу и все же не должен вменять себе это в особенную заслугу. Я сделал бы лишь то, что на моем месте сделал бы всякий человек, у которого вера в Аристотеля была бы столько же крепкой, как моя" (см. Bosanquet: "History of Aesthetics", 1892, p. 218-219).
318
щие замечания Фихте и Жана Поля Рихтера. "...Вполне можно изучить все, что Ньютон изложил в своем бессмертном труде о принципах философии, сколько бы ума и вдумчивости это ни потребовало, но нельзя научиться вдохновенно творить, как бы ни были точны все предписания для поэзии и как бы превосходны ни были для этого образцы. Причина этого заключается в том, что Ньютон все свои шаги, которые он должен был сделать от первых элементов геометрии до самых великих и глубоких открытий, мог сделать совершенно наглядными, - не только для самого себя, но и для каждого другого, и определить их для последователей. Но никакой Гомер не мог бы показать Виланду, каким образом находятся и соединяются в его голове полные фантазии и мысли идеи именно потому, что он и сам не знал этого и, следовательно, не смог бы научить этому никого другого" ("Критика способности суждения", § 47). Совершенно очевидно, что Кант здесь смешивает процесс методического рационального изложения научных истин с процессом их открытия. В защиту прав гения в науке и философии выступили в XVIII в. Гердер и Гаманн; позднее Фихте по этому поводу пишет следующее: "Совершенно ясно, что философ не менее нуждается в смутных чувствах правильного или в гении (der dunklen Gefuhle des Richtigen oder des Genie), чем поэт или художник. Последний нуждается в чувстве красоты, философ - в чувстве истинности (Wahrheitssinn)". Узнав, что один писатель предлагает не применять к ученым эпитет "гений", ибо в науке существует теория изобретения, Фихте замечает: "Wie wird denn eine solche Theorie der Erfindens selbst erfunden werden?! Etwa durch eine Theorie der Erfindung einer Theorie des Erfindens? Und dies?"* (W. B. I, S. 73, изд. 1845 г.). Жан Поль Рихтер восклицает по поводу вышеприведенных слов Канта: "Можно, конечно, выучиться ньютоновским принципам, т. е. воспроизвести то, что уже открыто, совершенно так же, как можно выучить сочиненное -другим стихотворение, но в одинаковой мере нельзя научиться открывать Ньютоновы принципы и создавать поэтические произведения. Новая философская идея до своего рождения просвечивает, по-видимому, с большею ясностью в предваряющих ее зародышах мысли и molecules organiques, чем поэтические произведения, однако почему же ее впервые увидал Ньютон? Ни он, ни Кант, а равно ни Шекспир, ни Лейбниц не смогут раскрыть нам, каким образом из облака старых идей вдруг сверкает молния новой идеи, они смогут показать ее связь со старыми (Nexus), но отнюдь не ее порождение (Erzeugung) из оных, то же приложи-мо и к поэзии" (это интересное место указано Вейнингером в его книге "Пол и характер". Оно имеется в XL томе сочинений Рихтера, стр. 29 "Das Kampanerthai"). Восемь лет спустя, как это видно из набросков к "Антропологии", Кант снова возвращается к проблеме научного творчества. Его смущает то, на чем запнулся весь век просвещения в вопросе о научном творчестве: он не может справиться с понятием догадки (Einsicht). С одной стороны, для него несомненна роль "интуиции", догадки в научном творчестве, с другой стороны, догадка представляется ему чем-то почти тождественным случайности, а поставить все научное творчество в зависимость от какого-то загадочного "иррационального" начала представлялось неприемлемым для интеллектуалистического доктринерства, пережиток которого здесь явно сказывается.
319
Присмотримся к наброскам Канта, к не опубликованным при его жизни черновым тетрадям, которые стали известны лишь недавно, но которые верно отражают locum minoris resistentiae* всех теорий изобретения XVII и XVIII вв.: "Reflexionen zur Anthropologie". § 484: "Догадка среди мыслей есть то же, что счастливая случайность среди житейских обстоятельств". Догадка есть начало размышления, но догадка предшествует последнему; фантазия, правда, дает импульс, как догадка, большею частью, но должна подвергнуться испытанию со стороны размышления и обдумывания. Почему бывает так, что первая идея, которую рассудок образует относительно какой-нибудь системы представлений, обыкновенно заключает в себе больше, чем оказываешься в силах путем продолжительной разработки развить из нее?" § 481: "Автор должен представлять в своих сочинениях не выдумку, но прозорливость, не Einfalle, но Einsichten. Впрочем, догадка полезна. Ньютон (Questioned в "Оптике", 1704) - Кеплерово притяжение. Врачи исцеляют нас путем догадок. Догадка мало отличается от случая. Колумбово путешествие было результатом счастливого случая".
В подчеркнутых мною замечательных словах Канта поставлена та самая проблема, которую мы подробно исследовали в настоящем сочинении. Кант как раз описывает здесь зарождение целостной концепции системы, при которой, как мы видели, частичные догадки опережают в порядке своего зарождения логическое обоснование завершающей догадки (что отмечают, как мы видели, Спенсер и Шопенгауэр). В "Антропологии", как мы видели, Кант, следуя за учением Аристотеля о роли проницательности в мышлении, ставит в центр теории изобретения учение о том, что позднее было названо синтетическим силлогизмом (проф. А. И. Введенский: "Логика как часть теории познания"), причем то, что он, быть может, под влиянием Гельвеция рассматривал как продукт внешнего случая, теперь относит на счет одаренности. Именно от нее зависит изобретательность, сила суждения - Urtheilskraft (см. об этом т. I, глава VI). Т. Райнов в своей интересной статье, напечатанной в VII выпуске "Вопросов психологии и теории творчества"1, мне кажется, недостаточно оттеняет капитальную перемену в воззрениях Канта на гений в науке, происшедшую, быть может, под влиянием критики, за время от появления "Критики способности суждения" до "Антропологии".
XLII. Гегель
Философское учение Гегеля представляет последний этап в развитии идей рационализма, этап, замечательный тем, что здесь сама идея изобретения, по крайней мере в философии, если не в науках, упраздняется. Человек является здесь почти пассивным зрителем развернувшегося перед ним диалектического процесса в лоне Абсолютного Духа: подлинная структура мысли, природы, духа, истории, права, искусства, религии и философии раскрыта здесь во всей их полноте. Система начинается
1 "Теория искусства Канта в связи с его теорией науки".
320
логикой и завершается ею (ибо история философии приводит нас диалектически к той же логике Гегеля, которой начинается система), образуя замкнутый круг. Гегель предлагает читателю продумать вместе с ним еще раз великую идею творения, исходя от беднейших понятий бытия и небытия и синтетически расширяя мысль, пока она не охватит и не поглотит в себя весь цикл мировых явлений, достигнув в "Абсолютной Идее" всей полноты целостного, свободного от противоречий бытия. Но, с другой стороны, это не есть конструкция, но реконструкция, ибо конечный этап аналитически содержит в себе предыдущие моменты, и мы подразумевательно исходим именно из конца, открывая в "Идее" шаг за шагом синтетически то, что в ней аналитически от века заключено. Здесь все решено и подписано, нет места колебаниям, сомнениям, ошибкам. Открытие каждого нового этапа предопределено предшествующей ступенью в объективном процессе диалектического движения мысли. Раймунд Луллий мечтал при помощи механической комбинации понятий найти способ открывать новые философские истины. Лейбниц изыскивал общие рациональные методы для открытий и изобретений, Гегель своим изобретением делает ненужными какие-либо иные философские изобретения. Ведь его система не есть ни метод познания мира, ни модель мировых отношений, но она есть этот самый мир, уже осознанный человеческим разумом, в его сокровенной сущности, в "Абсолютной Идее". Система Гегеля знаменует конец истории философии, в дальнейшем возможны, в лучшем случае, лишь мелочные усовершенствования внешней формы ее изложения, но отнюдь не самой сути дела. Можно ли говорить при таком взгляде на дело о роли интуиции, догадки в процессе философского творчества?'. Можно, пожалуй, если иметь в виду историю философии до Гегеля. По крайней мере, у него только в одном месте есть замечание об инстинкте разума, т. е. догадке, но и тут он имеет в виду эмпирические науки: "Инстинкт разума заставляет нас предчувствовать то или другое определение, представляемое опытом, имеет свое основание во внутренней природе предмета или в его роде или побуждает нас идти далее. Но аналогия может быть более или менее основательна" ("Логика", пер. Чижова, стр. 322, § 190). Параграф заканчивается презрительными замечаниями о пустых аналогиях, на которые натолкнула Шеллинга в натурфилософии интуиция - инстинкт разума.
1 В 1816 г. Гегель возглашал на лекциях, что "философия в Европе умерла", а в 1818-1819 гг., когда он читал впервые свой курс логики, вышла в свет гениальная книга Шопенгауэра. В 1827 г. он читал вторично свой курс логики, и в это время О. Конт печатал I том своей великой системы. Очевидно, "конец истории философии" оказался столь же мнимым, как и конец его философии истории... "В то время как современник Гегеля, гр. Красинский, силою поэтического вдохновения предугадал и с поразительной ясностью и точностью нарисовал картину Парижской коммуны и нынешнего анархизма (в своей "Небожественной комедии"), в философии истории Гегеля не оставлено никакого места ни для национальных движений нынешнего века, ни для России и славянства как исторической силы. По Гегелю, история окончательно замыкается в установлении бюргерско-бюрократических порядков в Пруссии Фридриха-Вильгельма III, обеспечивавших содержание философа, а через то и реализацию содержания абсолютной философии" (Вл. Соловьев - статья о Гегеле в VI томе "Трудов Московского психологического общества", 1898, стр. 302-303).
321
XLIII. Шеллинг
Главный мистицист, открывающий ряд философов интуиции XIX в., Шеллинг еще стоит на точке зрения "Критики способности суждения" Канта в том отношении, что он если и не совершенно отвергает интуицию в науке, то все же считает ее проявления редкими и даже сомнительными. Вот как рассуждает он по этому поводу:
"Что касается, в частности, отношения искусства к науке, то они по своим тенденциям столь радикально противоположны, что, разреши наука все свои проблемы (как это всегда делало искусство), и она должна перейти в искусство и стать с ним тождественной, что служит доказательством диаметральной противоположности их направлений. Ибо, хотя в своих высших функциях наука и имеет ту же задачу, что и искусство, тем не менее все же эта задача, по способу ее решения, является для науки бесконечной, в силу чего можно сказать, что искусство служит образцом для науки, и где появляется искусство, там ему первоначально должна предшествовать наука. Именно отсюда-то можно объяснить, почему и в какой мере в науках нет гения; это надо понимать не в том смысле, будто научная проблема не может быть гениально (genialisch) решена, а в том смысле, что та же проблема, которая может быть решена путем гения, разрешима и механически, как, например, система тяготения Ньютона, которая могла бы быть гениальным открытием и в действительности и была таковым у ее первого изобретателя Кеплера и которая в той же мере могла бы быть чисто научным открытием, каковою она и оказалась у Ньютона. Лишь то, что создается искусством, осуществимо единственно лишь путем гения, так как во всякой проблеме, которую себе ставит искусство, объединено бесконечное противоречие. И гений может произвести то, что производит наука, но это участие гения в данном случае не необходимо. Поэтому наличность гения в науке есть и остается проблематической, т. е., конечно, можно всегда наверное сказать, где его нет, но не где он есть налицо".
"Существуют лишь немногие признаки, по которым можно заключить о наличности гения в науке (что о наличности гения надо заключить в том и другом случае, показывают своеобразные обстоятельства дела). Гений, например, наверное отсутствует в том случае, если некое целое, подобное системе, возникает по частям и притом путем соединения (Zusammensetzung). Наоборот, приходится предположить наличность гения там, где идея целого явственно предшествовала отдельным частям. Ибо идея целого ведь может быть ясной, лишь развиваясь в отдельных своих частях, а с другой стороны, опять же отдельные части возможны лишь в силу идеи целого, и, таким образом, здесь есть, по-видимому, противоречие, которое возможно лишь в силу акта гения, т. е. в силу неожиданного совпадения сознательной и бессознательной деятельности (durch ein unerwatetes Zusamentreffen der bewusstlosen mit der bewussten Thatigkeit)".
"Другое основание для предположения наличности гения в науке можно было бы усмотреть в таком случае, когда кто-нибудь вздумал бы утверждать такие вещи, которых он не мог бы вполне постигнуть
322
или в силу условий той эпохи, когда он жил, или в силу иных его высказываний, т. е. высказывал бы нечто якобы сознательно, что он, однако, мог бы высказывать лишь бессознательно. Однако всячески легко показать, что и приведенные основания для предположения наличности гения в науке могут быть крайне обманчивы" (S. W. В. III, "Система трансцендентального идеализма", I отдел). Таким образом, Шеллинг резко обособляет мир интуиции, сферу сверхнаучного познания, родственного художественному творчеству, и мир рассудочного (механического) мышления. Интуиции в науке, как таковой, нет, но интуиция может замещать рассудочное знание, достигая того же результата иным сверхлогическим путем. Позднее Шеллинг высказывает уверенность, что в будущем непосредственное сверхлогическое знание заменит всю науку, и метод открытия будет заключаться не в накоплении фактов а 1а Бэкон и не в рассудочной логистике а 1а Лейбниц, а в прямом непосредственном сверхрациональном мистическом постижении всего сущего и всех его законов.
И так прозрачна огней бесконечность, И так доступна вся бездна эфира, Что прямо смотрю я из времени в вечность И пламя твое узнаю, солнце мира!*
"Придет время, когда науки постепенно исчезнут и на место их явится непосредственное знание. Все науки, знания, как таковые, изобретены лишь по недостатку этого знания. Например, весь лабиринт астрономических вычислений существует потому, что человеку не было дано усматривать непосредственно необходимость в небесных движениях, как таковую, или духовно сопереживать духовную жизнь вселенной. Существовали и будут существовать не нуждающиеся в науках люди, в которых смотрит сама природа и которые сами в своем видении сделались природой. Это настоящие ясновидцы, подлинные эмпирики, к которым эмпиризм, называющий себя так теперь, относится, как политики, переливающие из пустого в порожнее, к посланным от Бога пророкам" (S. W. В. VII, отд. I, стр. 246). Профессор Лютославский утверждает, что такие случаи открытия новых законов природы путем мистического непосредственного знания имели место в истории науки. Так, он утверждает, что Платон в "Тимее" за "2100 лет до Лавуазье предсказал химическую формулу воды. Он имеет в виду следующее место из "Тимея" (Tim 59, d - е): "Вода же, будучи разделена огнем или также воздухом, при соединении частей может составить одно тело огня и два воздуха".
XLIV. Шопенгауэр и Сведенборг. Дивинация в история и географии. Предсказания Лейбница, Гертли и Руссо
В мистической интуиции человек может иметь не только целостную интуицию прошлого с деталями любого момента, но и интуицию будущего, на что указывает Шопенгауэр, и интуицию отдельных частей пространства, о чем свидетельствует, например, Сведенборг. По свидетель-
323
ству Фрауэнштедта, с Шопенгауэром был такой случай. Однажды он опрокинул чернильницу и залил чернилами конторку, на которой писал. Его служанка, отмывая чернильное пятно, сказала ему, что утром того же дня ее приятельница сообщила ей, что она видела в предшествующую ночь во сне как раз такое происшествие. Хорошо известна история о том, как Сведенборг "интуитивно" увидел пожар в Стокгольме, будучи весьма далек от этого города, - интуиция, по поводу которой Вл. Соловьев замечает, что свидетельства о ней современников "не имеют достаточно точных и документальных удостоверений и не свободны от противоречий" (статья: "Сведенборг", в IX дополнительном томе). Подобные рассказы относятся более к области невинной мистификации, чем к области мистики.
Дар исторической дивинации есть частный случай описанного нами чувства целостной концепции. Хотя история, как и весь мировой процесс, никогда не повторяется буквально, но в ней есть повторяющиеся всевре-менные черты, единообразия, вытекающие из законов биологии и психологии, и человек, высоко одаренный чувством анализа и внимательно следящий за ходом исторических событий, может учуять будущее на основании аналогий с прошлым. Аристотель, по словам Дизраэли, в его замечательной статье "Predictions" ("Literary Curiosities", v. II, 1824, p. 422), откуда я заимствую и приводимые ниже факты, говоря о пресловутых прорицателях, приводит тайное признание одного из них. Он откровенно сознается, что ввиду темноты будущего, между тем как прошедшее мы легко можем познать, он определял будущее по прошедшему, каким оно обрисовывалось в человеческих делах. Такую естественную дивинацию будущего Фукидид отмечает у Фемистокла: "В силу проницательности, присущей лично ему, независимо от воспитания в юности и от позднейших занятий, он был в высокой степени удачлив в уменье быстро составить суждения касательно предметов, которые предоставляли мало времени для обдумывания; в то же самое время он всех превосходил как величайший отгадчик будущего на основании прошедшего (Ton mellonton epipleisthai tu genesomenu aristos eikastes, Lib I). Коульридж предугадал "наполеоновский деспотизм в маскараде" из состояния Рима при первых цезарях и испано-американской революции, взяв за основу сравнения войну объединенных провинций с Филиппом Вторым. "Я пытался открыть в истории прошлого событие, наиболее аналогичное данному. Я запасался относящимися к этой истории свидетельствами историков, памфлетистов и мемуаристов. Затем, сообразуясь с тем, куда склоняется сравнение, в сторону сходств или в сторону различий, я соответственным образом строил предположение о сходстве или несходстве наступающего события" (Ibidem, 427). Подобным же образом Цицерон в письмах к Аттику, отмечая у себя дар исторической дивинации, заявляет, что он руководится иными признаками, чем авгуры (Ер. ad. Att. Lib VI, ер. 6 и Lib X, ер. 4). Весьма замечательно, что французская революция была предугадана тремя философами: немцем Лейбницем, англичанином Гертли (Hartley) и швейцарцем Руссо. "Я нахожу, - писал Лейбниц, - что некоторые мнения, родственные идеям Эпикура и Спинозы, мало-помалу овладеют умами руководителей об-
324
щественными делами, которые правят остальными людьми и от которых зависит все; кроме того, эти мнения проскальзывают также в модные книжки, и тем подготовляется всеобщая революция, которая угрожает Европе; они разрушат благородные чувства древних, греков и римлян, которые ставили выше материальных благ и даже жизни любовь к родине и общественное благо потомства. Наш public spirit*, как выражаются англичане, крайне убавился и более не в моде и еще пойдет на убыль, когда наименее порочного из этих людей поддерживает лишь один принцип, который они называют честью; только этот принцип и удерживает их от совершения замышляемого злого поступка, в то время как они открыто смеются над любовью к родине, осмеивают тех, кто ревнует об общественном благе, и, когда благонамеренный человек спрашивает их, что будет с их потомством, отвечают: "То же, что и теперь", но может случиться, что эти люди сами претерпят те бедствия, которые они считают предназначенными для других. Если этот эпидемический и интеллектуальный беспорядок, которого вредные результаты уже видимы, будет устранен, то этих бедствий удастся избегнуть, если же он будет разрастаться, Провидение исправит человека самою революцией, которая явится результатами этих бедствий. Что бы ни случилось, все в конечном итоге обернется, как всегда, к лучшему, хотя этого не может случиться без того, чтобы не понесли кару те, которые своими злыми деяниями все же споспешествовали общему благу" (Дизраэли, к сожалению, не указывает, из какого сочинения взята цитата). Гертли в 1749 г. писал в книге "Observations on Man": "Вероятно, что все гражданские власти падут. Вероятно, что существующие формы церковного управления распадутся" (Prop. 81 и 82). Предсказание Руссо в "Эмиле" общеизвестно. Нужно добавить, что подобная интуиция может быть верной и тем не менее основанной на случайном совпадении. Так, по словам академика Е. В. Тарле (в его замечательной статье "О границах предвидения в истории". - "Русское Богатство", 1902), Руссо заявил однажды про Корсику, будто этот остров когда-нибудь удивит всю Европу. Между тем нет ни малейших оснований усматривать в этой фразе какое-либо мистическое указание на судьбу Наполеона.
Историческая дивинация есть вид творческой интуиции и, как мы видели, является ассоциативно обусловленным психическим процессом, в котором элементы целостной концепции вероятного будущего комбинируются из материалов, полученных путем глубокого изучения прошлого в связи с личным житейским опытом и психологической чуткостью и проницательностью лица, ставящего исторический прогноз. Все такие предсказания даются в общей форме, так как конкретные подробности слишком трудно уловимы ввиду исключительной сложности факторов, образующих грядущее событие. Историческая дивинация имеет чувство целостной концепции направленным на временные отношения - географическая интуиция великих путешественников направлена на невидимые и отдаленные пространственные отношения. Проф. Э. Ф. Лесгафт приводит яркие примеры географической интуиции в своей еще не напечатанной монографии о жизни и творчестве Колумба.
В рассуждениях Шеллинга прежде всего, как я уже заметил, бросается в глаза полное обособление мира интуиции, догадки и мира "механического", рассудочного научного мышления. Мы уже видели, что на самом деле интуиция и рассудок теснейшим образом связаны, - они имеются в любом синтетическом силлогизме. Торжественное заявление, что науки будут впоследствии упразднены за ненадобностью и заменены мистическим откровением, производит сначала впечатление мальчишеской выходки, показывания языка господам ученым. Но если вдуматься в утверждение Шеллинга в свете тех идей, которые были ему неведомы, то можно сказать, что превращение науки в непосредственное знание есть бесконечно отдаленный пункт, в направлении которого двигается и вечно будет двигаться наука. Догадка, опыт и рассуждения всегда будут играть в науке одинаково важную роль, но весьма вероятно, что шансы для продуктивного использования и для успешного развития счастливых догадок и вообще догадливости, по мере все более и более правильной организации мировой науки, разумного разделения труда, надлежащего воспитания и улучшения экономических и социальных условий человечества, будут возрастать: в темпе разработки изобретений заметно, действительно, ускорение. В книге Ludwig Darmstadter "Handbuch zur Geschichte der Naturwissenschaften und der Technik'", представляющей хронологический перечень открытий, число страниц, посвященных изобретениям и открытиям, если разбить всю книгу на полустолетия, выразится в следующем ряде:
1010-1060 - 1 стр 1510-1560 - 15 стр
1060-1210 - 1 стр 1560-1610 - 20 стр
1210-1260 - 3 стр 1610-1660 - 21 стр
1260-1310 - 3 стр 1660-1710 - 34 стр
1310-1360 - 2 стр 1710-1760 - 40 стр
1360-1410 - 2 стр 1760-1810 - 97 стр
1410-1460 - 3 стр 1810-1860 - 290 стр
1460-1510 - 6 стр 1860-1908 - 475 стр
Конечно, эти цифры лишь отчасти говорят в пользу ускорения в процессе роста изобретений, но все же ускорение несомненно. Я говорю лишь отчасти, потому, что: 1) история изобретений нового и особенно новейшего времени нам более известна; 2) у нас есть наклонность преувеличивать значение новейших открытий, особенно в технике; мы забываем, что творческий процесс так же значителен и при образовании первых зачаточных, практически негодных форм изобретения; 3) список Дармштедтера весьма односторонен, в нем хорошо представлены преимущественно немцы. Во всяком случае, ускорение в темпе технического изобретения произошло не вследствие возрастания роли интуиции в ущерб роли опыта и рассудка, но вследствие усиления и более тесного и упорядоченного сближения между собою этих трех моментов изобретения. Однако сближение интуиции с рассудком есть процесс асимп-
1 Книгу Дармштедтера, а также упомянутые выше работы Реджинальда Таунсенда и Бехтерева мне любезно указал проф. В. Н. Верховский.
326
тотический, - они никогда не сольются и не дадут непосредственного знания" и предвидения событий, того, что Кант называл praevisio sensitiva. Между тем Шеллинг и за ним Гегель1, Шопенгауэр и Гартманн убеждены в возможности, освобождаясь от рамок пространства и времени, видеть и предвидеть любое событие, что, действительно, сводилось бы к замещению науки ясновидением.
XLVI. Критика Шеллинга. Открытия, опережающие эпоху
Случаи изобретения в науке, опережающие эпоху, составляют общее правило, но нет таких случаев, где бы открытие было совершенно, так сказать, не соизмеримо с уровнем знаний эпохи. Пример Лютославского свидетельствует лишь о большой любви к Платону, доводящей его до смешных парадоксов. Можно иллюстрировать на одном гениальном философе, Роджере Бэконе (XIII в.), каковы пределы, полагаемые гению условиями времени. Роджер Бэкон был весьма одарен изобретательностью и обладал обширной ученостью. Кроме того, он был экспериментатор. Одни из его открытий, вследствие несовершенства методов, давали полуистины, другие, основанные на достаточном знании и удачных экспериментах, представляли безусловную ценность. В настоящее время вполне установлено, что он изобрел порох и (из боязни основанной тогда инквизиции) дал точную формулу его состава в анаграмме (scripta enigmatica), которая в настоящее время расшифрована. В третьем случае он намечает в воображении ряд современных нам открытий - автомобиль (Currus etiam possunt fieri, ut sine animali moveantur cum impetu inaestimabili, ut existimantur currus falcati fuisse quibus-antiquitus pugnabatur), аэроплан (possunt etiam fieri instrumenta volandi et homo sedens in medio instrumenti revolvens aliquod ingenuium, per quod alae artificialiter compositae aerem verberent ad modum avis volantis) и пароход (possunt enim fieri instrumenta ambulandi in man et in fluviis ad fundum sine periculo corporali)*. Однако, высказывая эти предположения, Роджер Бэкон опирается не на личные опыты и не на общие законы механики, знание которых в его время было недостаточно для осуществления этих открытий разработано, а порождены они фантазией на основании древних легенд. По поводу последних вышеприведенных слов Роджер Бэкон добавляет: "Nam Alexander Magnus his usus est ut secreta maris videret secundum quod Ethicus narrat astronomus"** (см. David Smith, статья в сборнике в память Р. Бэкона "R. Bacon", Essais, p. 179)2.
Почерпнув это сведение из книги Dutens: "Recherches sur l'origine des decouvertes attribuees aux modernes, ou Ton demontre que notres plus celebres philosophes ont puise la plupart de leurs connaissances dans les
1 Как это ни странно, после сказанного выше, но надо помнить, что Гегель - мистический рационалист.
2 Когда говорят о предвосхищениях великих изобретений, то забывают, что догадка, рисующая лишь воображаемую возможность известной комбинации, еще не есть счастливая догадка, если она не находит себе опоры ни в данных опыта, ни в теоретическом доказательстве. Уже Лейбниц указывал, что в вопросе об изобретениях надо строго отличать, как в математике, inventum ab inveniendo***, что нередко забывают делать.
327
ouvrages des anciens", проф. Блох задается вопросом: "Не является ли Бэкон предтечей изобретения железных дорог?" (см.: "Творчество в науке и технике", 1920, стр. 39). Мне думается, что, зная подлинный текст Роджера Бэкона, он ответил бы отрицательно на этот вопрос (я имею в виду идею самодвижущихся повозок).
Вот поразительный пример гениального предвосхищения позднейшего открытия из истории русской техники. В статье "Воздухоплавание" в словаре Брокгауза и Ефрона, новое издание, проф. Бекнев сообщает, что сохранилось сведение от 1734 г. о том, что некто Крякутной в Нерех-те надул мешок "поганым воздухом" и полетел на нем, шар ударился о местную колокольню, и изобретателю удалось спастись, ухватившись за колокольную веревку. Он чуть не был казнен за свое изобретение.
XLVII. Критика Шеллинга. Творчество как движение от целого к частям. Тайна ораторского искусства
Шеллинг полагает, что гений, "интуицию" пришлось бы допустить в науке, если бы удалось установить случаи, когда ученый (или философ) сам не отдавал бы себе отчета в своем открытии, "не ведал бы, что творит"1. По этому поводу замечу следующее: 1) Шеллинг, конечно, не имеет здесь в виду то, что можно назвать не открытием, а находкой. Говорят, одна собачка "открыла" анестезирующее действие хлороформа. Шеллинг имеет в виду получение в процессе творчества, непонятного для творца и тем не менее весьма значительного в глазах других людей, результата творчества. На это следует ответить, что подобное явление в известной мере есть общее правило в научном творчестве, ибо ни один ученый и ни один философ никогда полностью не сознает значения тех новых синтезов мысли, которые потенциально кроются в его утверждении. Смысл известного утверждения может быть смутным или ЯСНЫМ, или вполне отчетливым, причем тут возможны бесконечные градации в зависимости от того, поставлено ли данное утверждение "А есть В" в синтетическую связь с каким-нибудь другим, скажем "С есть А".
1 Более поздним отголоском шеллингианских идей являются идеи Каппа, согласно которому в творчестве человека проявляется бессознательная проекция вовне активности сверхличного мирового духа. Капп в книге "Philosophie der Technik" развивает мысль, что в основе технических изобретений человека лежит проекция вовне человеческих органов (кулак-молоток). Если эта мысль может быть признана верной, как в приведенном примере, где мы видим вполне сознательное замещение руки более твердым орудием, то, сопоставляя Кортиев орган и фортепиано, глаза и телескоп, мы должны были бы допустить у изобретателей особую мистическую интуицию, благодаря которой, например, изобретатель инженерного крана бессознательно руководился строением спонгиозы в собственном бедре. Профессор Энгельмейер в своей книге "Теория творчества" (стр. 168-170) рассказывает: продольный разрез бедренной верхней головки бедренной кости человека совпадает в расположении линий спонгиозы с инженерными конструкциями. Врач Мейер принес на заседание естественно-исторического общества в Цюрихе препараты бедренной кости, их увидел инженер строительной механики Кульман. В узорах спонгиозы он узнал линии равного сопротивления в брусе формы берцовой кости (сходной с бедренной). В интересной статье "Les origines de la Technologie" ("Revue Philosophique", 1894) Эспинас отмечает проекцию свойств человеческих органов в установке мер длины (локоть, фут) и в системах счисления (двадцатиричная, десятичная).
328
2) Равным образом возможен случай, когда изобретатель, открыв новую истину, забывает доказательство, и ему нужны большие усилия, чтобы восстановить его, и усилия эти не всегда увенчиваются успехом. Так, например, о Лапласе существует рассказ, что он однажды не мог сразу восстановить переход между двумя звеньями в ходе доказательства, который был непонятен читателю его сочинения (см. выше гл. IV). Наконец, Шеллинг считает рассудочный процесс научной мысли (механический) движением от частей к целому, а процесс художественного и философского творчества (он их почти отожествляет) - движением от целого к частям, причем усматривает в таком способов творчества нечто сверхрациональное, мистическое, заключающее в себе противоречие с точки зрения рассудка. По этому поводу нужно заметить, что процесс научного и философского творчества есть, подобно художественному, движение от целого к частям или, точнее сказать, целое, смутно намеченное, постепенно проясняется по мере формирования частей. Даже простой синтетический силлогизм не есть механическая склейка двух посылок, из которых автоматически получается заключение, но целостное единство акта мысли, в которое части входят как моменты диалектического процесса. Способность человека свободно развивать viva voce* свою мысль, особенно оратора, например ученого, импровизирующего вдохновенную лекцию, поражала уже древних. Так, например, у Квинтилиана мы находим поразительное место в его "De institutione oratoruia": "...здесь необходима своего рода природная живость ума, чтобы в тот момент, как мы говорим ближайшее, мы могли строить дальнейшее предположение, и чтобы всегда к только что сказанному примыкала заранее составленная фраза, все же едва ли природа или теоретические правила в состоянии дать столь разнообразное применение мозговой работе, чтобы ее одновременно доставало для инвенции, диспозиции, выражения, правильной последовательности слов и мыслей, - как в отношении того, что говоришь или что намерен сказать сейчас, так и в отношении того, что следует иметь в виду потом, - и внимательного отношения к своему голосу, декламации и жестикуляции. Необходимо быть внимательным далеко вперед, иметь мысли у себя перед глазами и потраченное до сих пор на произнесение речи пополнять, заимствуя из недосказанного еще, чтобы, пока мы идем к цели, мы, если можно выразиться, шли вперед не меньше глазами, нежели ногами, раз не желаем стоять на месте, ковылять и произносить свои короткие отрывистые предложения на манер запинающихся". Квинтилиан уподобляет эту таинственную способность тому искусству, той "ловкости рук", которую древние называли "alogos tribe", где руки забегают вперед сравнительно с пером, где глаза смотрят во время чтения на целые строки, их начало и конец, и видят дальнейшее, еще не сказав предыдущего. Этою способностью можно объяснить и известные фокусы, проделываемые на сцене жонглером и престидижитаторами и состоящие в том, что брошенные ими предметы как бы сами попадают в руки публики и перебегают по их желанию то туда, то сюда" (М. Фебий Квинтилиан. "Правила ораторского искусства", кн. X, пер. Алексеева, 1896, стр. 42-43). Для христианских церковных писателей процесс живого развития творческой мысли и претворения ее в словесную форму точно так же представлялся чудесным: maximum
329
totius philosophiae sacramentum (как выражается иезуит Franciscus de Oviedo: "Cursus philosophiae", de anima, p. 85), которое никогда не будет постигнуто вполне человеческой проницательностью1. Для свободного развития мысли нужно в настоящий момент и в надлежащем порядке вызывать связные комплексы образов, мыслей и слов, вызывать соответствующий species** в сознании, а это, по мнению другого схоластика Понциуса, есть нечто ex difficilioribus naturae arcanis***, которая предполагает соучастие Бога в этом процессе. Если мы вспомним исходный пункт теории изобретения рационалистов - учение об анамнезисе Платона, если мы затем вспомним, что Авиценна считал процесс хранения и воспроизведения мыслей всецело зависящим от божества - мысли наши до их воспроизведения хранятся в нем и воспроизводятся в нашем сознании при его соучастии, - то мы увидим, что крайности сходятся
1 Овиедо поражает механизм памяти у оратора. Он замечает по поводу идей Аверроэса: "Prima objectionis solutio desiderat modum explicatum, quo species in intellectu existens citentur, ita vi haec modo producit cognitionem sui objecti et postea ilia illarumpue exercitium in mente oratoris succedat illo ordine, que totam orationem memoriae mandaverat quemque perpolita et compta exposuit oratio, quo modo in dormientibus et delirantibus modo hae, posstea illae ebulliant species: quomodo homo, cum rem aliquam in memoria adduci velit, illius speciem manu posita supra frontem, quo modo repente trahatur in cogitationem objecti, quod multis retro annis noverat et nihil de illo amplius cogitaverat. Existimo in his maximum esse totius philosophiae sacramentum, nunquam ab aliquo satis explicandum"*. Квинтилиан чрезвычайно метко сопоставляет здесь "моторную интуицию" жонглеров с творческой интуицией оратора. В обоих случаях имеет место единый целостный акт - в первом случае чувство целостной концепции, во втором - мастерства (см. выше гл. III и гл. IV). Величайшее таинство всей философии поддается, как мы видели, психологическому анализу. Развитию вдохновения здесь благоприятствуют четыре обстоятельства: 1) Самая наша мысль выигрывает в отчетливости, когда мы фиксируем ее не только во внутренней речи, но экстериализируем в актах жестикуляции, артикуляции и модуляции. Когда ломаешь голову над какой-нибудь проблемой, то иногда начинаешь разговаривать сам с собой вслух, жестикулировать, полемизировать с воображаемыми противниками. Так, ученица Д. И. Менделеева О. Э. Озаровская в воспоминаниях о нем, напечатанных в год его смерти, в "Еженедельном Новом Времени", рассказывает, как она и другая лаборантка, находившаяся в комнате, соседней с той, где за конторкой Менделеев бился над преобразованием какой-то сложной и "неуклюжей" химической формулы, которую нужно было привести к более упрощенному виду, услышали, что Менделеев разговаривает с формулой: "У-у, рогатая, вот когда доберусь я до тебя!" etc. 2) Самый вид аудитории внимательной и оживленной производит на лектора фасцинирующее действие, вызывая в его эмоциональном мире известный гармонический подъем лирического настроения, которое расширяет круг образов. Подобным же образом, мы видели в процессе образования интуиции, вдохновляюще действует красивый пейзаж (Фехнер, Ницше, Словцов, Гиббон, см. выше IV главу). 3) Наблюдая во время произнесения речи за впечатлениями, производимыми ею на аудиторию, лектор пользуется ими смутно-сознательно, как контрольным аппаратом, регулирующим форму выражения и ход развития мысли. 4) Организованная аудитория подготовленных слушателей своими возражениями и указаниями на упущенную лектором логическую возможность или фактическую данную делает творчество лектора в известной мере коллективным творчеством. Вот конкретная иллюстрация для вышеприведенных замечаний Квинтилиана. Профессор А. Ф. Кони любезно сообщил мне, что в бытность членом Государственного Совета он однажды выступил против Стишинского с длинной речью по вопросу о веротерпимости. Во время речи ему пришел внезапно в голову сильный аргумент, но не относящийся к содержанию развиваемой в данную минуту мысли. При контрвозражении Стишин-скому А. Ф. Кони успешно использовал счастливую, хотя и несвоевременную догадку. Прекрасные замечания о творчестве ученого во время лекции имеются у Чехова ("Скучная история", стр. 116-117. Сочинения Чехова, т. 5, рассказы).
330
- рационализм и иррационализм имеют общий отправной пункт
- сверхчувственный источник. Только рационализм стремится интеллек-
туализировать божественную мысль, приобщить ее к человеческой,
а мистицизм хочет обоготворить человеческое творчество, изъять его
из ведения человеческой рассудочной мысли.
Высший идеал для рационалиста - это лапласовский Сверхчеловек, обнимающий своею мыслью в одной механической формуле все настоящее, прошедшее и будущее вселенной. Разумное существо при достаточной степени знаний и изощрения умственных способностей, руководясь рациональными принципами всеобщей характеристики, универсальной алгебры и т. п., может по мере сил приближаться к этому идеалу. Высший идеал для мистициста - это Сверхчеловек, сверхразумный гений, к которому может приближаться всякий человек, которому доступно "трансцендентальное изменение", внутренний переворот, пробуждение "лучшего сознания" (Шопенгауэр). Тот, кому недоступно по его натуре это мистическое откровение, не может быть творцом в философии, и мистики резко противопоставляют своего бога идеалу рассудочных философов. В амулете Паскаля сказано: "Бог Авраама, Исаака и Иакова - не бог философов и ученых". На могиле мистика С. Мартена имеется следующая характерная эпитафия:
О, trop cruelle mort, tu viens nous enlever Saint Martin, ce savant de la theosophie. Il combattit l'erreur et sut se preserver De ces systemes vains de la philosophic*.
XLVIII. Гартманн об изобретении понятий и скачках в мышлении
Сверхчеловек рационализма и Сверхчеловек мистицизма на самом деле суть два бесконечно отдаленных пункта - олицетворение Чистого Интеллекта и Чистой Интуиции1. Человеческая мысль, как мы видели,
1 Отмеченная мною противоположность сторонников романтики в области изобретения и сторонников рассудочных способов решения проблемы имеет для себя аналогии во всех родах творчества - в искусстве, в технике, в шахматной игре. Первая из этих противоположностей подробно охарактеризована мною в исследовании "О перевоплощаемости в художественном творчестве". На такое же явление в области технических изобретений указывает проф. Энгельмейер. В то время как Мейдингер и Ка-питэн отрицают значение интуиции в изобретении машин, Гонинс (Hownins) в книге "The intuitive method" утверждает, что пользование творческой фантазией дает в работе экономию времени. Для развития в молодом технике способности к интуиции-догадке он предлагает следующий прием: "Возьмите какую-нибудь из имеющихся в училище машин, удалите из нее часть, задайте ученикам сделать набросок недостающей части. Лучше всего, когда эти наброски будут делаться от руки, на глазомер, без производства каких-либо измерений. Затем пусть ученики проверяют свои наброски измерением и подсчетом. Или так: возьмите какую-нибудь деталь и задайте ученику набросать другую, которая производила бы то же самое действие, но была бы не похожа на первую" (см. ценную брошюру проф. Энгельмейера "Творческая личность" etc.).
В шахматной игре "романтическая школа" стремилась атаковать позицию короля во что бы то ни стало; теперь борьба сводится к приобретению небольшого преимущества, и весь план состоит в том, чтобы создать слабый пункт в распределении сил противника, - такова теория современной школы, задуманная и защищаемая Стей-ницем... Этот новый отправной пункт произвел в шахматной игре целую революцию. Стиль атаки и комбинирования был принесен в жертву трезвому, здоровому и сухому
331
всегда с логической необходимостью сочетает в себе оба момента так же, как сочетает в себе и противоположности эмпиризма и рационализма. Объяснить исчерпывающе в логическом и психологическом смысле слова "тайну" философского творчества невозможно так же, как невозможно дать исчерпывающее механическое объяснение образованию организма или гениальной симфонии, но такая проблема допускает бесконечное приближение. В ней необъяснимы, "непонятны", "иррациональны" эмпирические данности, как они вообще "необъяснимы" во всех индивидуальных конкретных формах бытия. Из этого, однако, не следует необходимость прибегать к интеллектуальному самоубийству, которое проповедуется мистицизмом. Позднейший мистицизм, поскольку он касается теории изобретения, в лице Шопенгауэра, Гартманна и Бергсона, отличается от воззрений Шеллинга тем, что, противопоставляя столь же резко интуицию и рассудок, он отводит широкое место обоим элементам во всех родах человеческого творчества и изобретения, в том числе в научном и философском. Шопенгауэр во многом солидарен с Шеллингом - он сближает философское творчество с интуицией, он предполагает мистическое соучастие бессознательной Воли в процессе творчества. Но он уже допускает интуицию в науке, правда в виде бессознательных операций духа. На эту сторону обращает особое внимание Гартманн, который подробнее развивает в этом пункте идеи Шопенгауэра в главе о "Бессознательном в мышлении" в "Философии Бессознательного".
В этой главе заслуживают нашего внимания две мысли - участие мистического Бессознательного в процессе образования понятий и в скачках между отдельными мыслями. 1. Общие признаки, которые мы выделяем из ряда однородных представлений, "и есть именно та находка, которую нельзя вынудить у себя никакими намеренными усилиями". "Величайшие открытия теоретической науки нередко состоят единственно в изобретении понятия, т. е. в выделении доселе незамеченной части общей многим другим понятиям, таково, например, открытие понятия тяготения Ньютоном". "Импульсом к такому открытию является интерес (потребность) к понятию у ищущего". Образование заключается не в сообщении другому понятию, но в том, чтобы пробудить в нем самостоятельный импульс к воссозданию понятия. Теперь спрашивается, как могут зародиться в сознании человека основные понятия нашего мышления, например понятие тожества? В природе нет двух абсолютно тожественных вещей, понятие приблизительного тожества, т. е. сходства, уже предполагает идею полного тожества, последнее не дано нам в виде переживания в состояниях нашего сознания и, следовательно, привходит в каждый акт мышления как бессознательная функция духа. Указание Гартманна, что всякое изобретение есть построение научного понятия, глубоко верно, но неверно, будто полное тожество или равенство, или постоянство не переживаются нами в сознании, - они суть логически необходимый момент в переживании и различного, неравного, изменчивого. Идея полного равенства не есть бессознательная, сверхсоз-
методу. Прежнее очарование игры исчезло (по крайней мере, в матчах и турнирах), и красота была принесена в жертву рассудку. Таким образом, обдуманная и непрерывно действующая стратегия рассудка уступила место порывистой интуиции, "быстроте, глазомеру и натиску" интуитивной школы (см. статью "Chess" в IX издании "Encyclopaedia Britannica").
332
нательная, подсознательная или подсознательная функция, вплетающаяся в поток сознания каким-то закулисным образом, она, равным образом, не есть ощущение или воспроизведенный образ, но нечувственный, интеллектуальный момент в потоке чувственных переживаний. Этот нечувственный момент может быть на первых ступенях душевной жизни смутно сознаваем, но все же он есть именно момент (а не элемент) в переживаниях сознания. Человек пользуется смутными понятиями, поскольку у него есть сознание: ясное сознавание того факта, что он пользуется понятиями, есть уже известный интеллектуальный переворот, который замечается в каждом ребенке, когда он впервые начинает обогащать свой мир понятий и свой словарь, что так характерно в детской страсти к называнию и квалификации предметов тогда, когда еще "новы все впечатленья бытия". Открытие каждым ребенком в самом себе интеллектуальной деятельности можно уподобить открытию Платоном нечувственной функции сознания - открытию идей. Так как Платон в поэтической форме описывает нам в "Пире" момент изобретения идей, то это Плато-ново описание весьма поучительно сопоставить с пробуждением интеллектуальной деятельности в ребенке. Я сделаю следующее сопоставление - ссылка на "Пир" Платона и отрывок из биографий Лоры Бриджмен и Эллен Келлер. Воспитатель Лоры Бриджмен (глухослепонемой) Гоуэ и воспитательница Эллен Келлер мисс Дункан дают совершенно однородные указания относительно того, что догадка об интеллектуальном значении букв, слов и других выпуклых знаков, при помощи коих в них пробуждали деятельность разума, имела для их сознания значение внезапного переворота, восхитительного открытия. Кольдервуд пишет: "В ранних стадиях этого воспитательного процесса ребенок только подражал, не отдавая себе отчета в разумной цели, для которой служило усвоение знаков, но с той минуты, как он стал понимать, зачем это делается, он стал прибегать к письменному языку". Отмечая контрасты между двумя стадиями этого процесса, м-р Гоуэ (Howe) пишет: "Бедное дитя сидело в безмолвном изумлении (amazement) и терпеливо воспроизводило все, чему его учили. Теперь же свет истины стал проникать ей в душу: ее интеллект стал работать, она постигла, что имеется способ, при помощи которого она сама может образовать себе знак для всего, что приходит ей на ум; это уже была не собака, не попугай, но бессмертный дух, жадно стремящийся уловить свою связь с другими духами. Я почти в состоянии фиксировать момент, когда эта истина осенила ее ум и озарила светом ее внешний облик" (counte-nance) (см. книгу Colderwood'a "The relations of mind and brain", 1879, p. 297).
Воспитательница Эллен Келлер сообщает, что эта глухослепонемая девочка усваивала первоначально знаки, делаемые нажимом пальцев на ее ладонь, совершенно механически и воспроизводила подобные же знаки на лапе большого пса совершенно неосмысленно. Когда же в один прекрасный день мисс Дункан пошла с ней к водокачалке, и вода при накачивании в ведро брызнула на руку девочки, ее учительница сделала ей на ладони знак "вода", который девочка и ранее неосмысленно ассоциировала с водой, - ребенок вдруг, ошеломленный, уронил ведро, и затем пробуждение в ней разума и способности схватывать нечувственный смысл понятий разом пробудились, и она стала задавать массу вопросов о названии вещей, словом, в ней проявился общий всем детям
333
в известном возрасте "Hunger nach Namen"* - творческая работа мысли началась.
Философское осознание нечувственной природы понятия изумительно описано Платоном в речи Днотимы, которая, описывая постепенное восхождение духа из области чувственных влечений к сфере нечувственного, отмечает внезапность (exaphines) постижения природы Идей.
2. Другая роль бессознательного в творческом процессе мысли заключается в том, что в известном ходе доказательства (например, в геометрии) наша сознательная мысль перескакивает через несколько звеньев. Если А, В, С, D, E, F - необходимые моменты связного доказательства, то мы внезапно получим из А-F, и по Гартманну необходимо предположить, что в промежутке здесь имела место бессознательная интуиция. Если бы Гартманн знал случай, рассказываемый Карпентером о Зире Кольберн, то он мог бы им воспользоваться в подтверждение своей теории. В 1812 г. демонстрировался мальчик, который "мог" без всяких рациональных объяснений, "интуитивно" угадывать простые числа. Нет надобности прибавлять, что Кольберн был мошенником. Установка таблицы простых чисел, начиная от Эратос-фена и кончая Чебышевым, представляет кропотливую и сложную и притом бесконечную проблему теории чисел. Для признания любого числа простым или сложным нужно доказательство, а мы знаем, что те случаи, когда удавалось не угадать, а доказать, что какое-нибудь большое число, далеко опережающее по месту установленные до сих пор таблицы, - простое или сложное, - отмечаются в истории математики как замечательные открытия именно потому, что они разумно обоснованы.
В недавнее время, пишет проф. А. В. Васильев (см. "Введение в ана-лиз", 1907, стр. 57), числами типа 2 +1 занимался талантливый русский человек, свящ. Иоанн Михеевич Первушин, который в 1877 г. сообщил Петроградской академии наук найденные им результаты, что числа 22 + 1 и 22 +1 - суть числа сложные, а именно, что первое делится на 7 х 214 + 1, а второе - на число 5 х 225 - 1 (эти результаты были проверены академиками Буняковским и Золотаревым). Из этих чисел последнее заключает в себе до двух с половиною миллионов цифр. Зельгоф показал, что число 22 +1, имеющее до двадцати миллиардов цифр, есть также сложное число. В этом процессе, как мы видели, первоначально имеет место догадка, основанная на смутном чувстве законообразности известных числовых отношений, это чувство может оказаться иллюзорным или натолкнуть на некоторое эмпирическое обобщение, но и последнее, при ближайшей проверке, может оказаться или совершенно неверным, или ограниченным в своей всеобщности. Последнее имело место, например, в знаменитой формуле Фермата: "22 + 1 есть простое число", так как Эйлер обнаружил неверность этого утверждения, показав, что 232 + 1=4 294 967 297, а это число делится на 641.
XLIX. Критическая теория изобретения как гармоничный синтез трех описанных теорий
Подводя итоги содержанию главы о "трех путях в теории изобретения", я прежде всего должен заметить, что вовсе не имел в виду дать историю вопроса, но лишь обратить внимание на три крайние типические
334
формы решения этой проблемы. Они находятся между собою во внутренней диалектической связи. Можно сказать, что этими крайними типами исчерпываются все возможные формы теорий изобретения, разумеется, если класть в основу взятый мною принцип классификации. Я же беру таковым три категории модальности. В теории изобретения прежде всего имеется налицо, как и во всякой теории, момент аподектический, необходимый - известная система рациональных принципов и методов. Именно эту сторону выдвинул на первый план рационализм, в частности Лейбниц и следующая за ним новейшая логистика. Затем не менее существенным моментом являются эмпирические данные, факты внешнего и внутреннего опыта, момент ассерторический - его выдвигает на первый план эмпиризм с Бэконом во главе. Наконец, во всякой теории изобретения должно иметь в виду третий проблематический момент - догадку, "интуицию", то, чему в логике соответствует название гипотезы: и этот момент интуиции всегда справедливо подчеркивался, хотя и ложно истолковывался представителями мистицизма. Мистицизм не принимал никогда во внимание: 1) что интуиция-догадка имеет такое же естественное происхождение, как и другие моменты научного творчества; 2) что удачные и неудачные догадки происходят из одного общего источника - человеческого сознания; 3) что догадки имеют различные степени вероятности; 4) что эти степени не только могут быть определены, но в некоторых случаях выражены в математической форме и, наконец, 5) что человечество (путем планомерной разработки методов научного исследования, изучением психологии творчества и разумной организации мировой научной и философской работы мысли) может косвенным образом содействовать увеличению числа более продуктивных интуиций-догадок1. Теория изобретения может быть научно обоснована только путем гармоничного объединения трех указанных моментов на почве критической философии и психологии.
1 Заслуживает внимания с педагогической точки зрения книга Буарака "La dissertation philosophique" (1890). Это - род практического руководства к писанию сочинений по философии, род философской методики, в которой даются подробные указания относительно составления плана сочинения, упорядочения материала, стиля и специфических особенностей в трактовке различного рода философских тем; это составляет то, что он называет regies de la dissertation philosophique, по аналогии с "regies pour la direction de l'esprit"* Декарта. В дальнейшем изложении дано около 500 тем по психологии, логике, этике, метафизике и истории философии, с планом, иногда примером, конспектом и наводящими указаниями. В первой главе книги об изобретении в философии Буарак указывает на два основных условия удачного изобретения: 1) ясное понимание поставленной проблемы и 2) предварительное усвоение фактов и теорий, так или иначе непосредственно связанных с намеченной задачей. Культура же аффективно-волевой стороны творческой личности оставлена им совершенно без внимания, и в этом отношении он является выразителем традиционных рационалистических тенденций во французской философской литературе. Таким образом, мы имеем в этой книге не методологию философского изобретения, но лишь методику писания философских сочинений ad usum scholarum**. Тем не менее я не склонен отрицать пользу подобной методики. Одним из крупных преимуществ французских философских сочинений над немецкими является нередко большая ясность, отчетливость, стройность и живость изложения. Это плод многовековой культуры литературных форм. У нас в России знакомство с подобной книгой было бы весьма полезно для начинающих писать сочинения по философии, ибо у нас нередко даже у талантливых людей замечается поразительное отсутствие элементарного знакомства с техникой писания философских сочинений.
335
L. Задача психотехники научного, технического и философского творчества
Основная задача исследования, как мы видели, - наметить путь к идеальной реконструкции творческого процесса в науках и философии (см. выше гл. IV) в его типических формах. По этому поводу мне могут заметить, что всякая подобная реконструкция будет лишь "мозаикой", кинематографической "мертвой" подделкой под "живой" творческий процесс. Но я скажу, что это пустые слова и что, рассуждая таким образом, нужно вообще отказаться от всяких научных объяснений явлений жизни и духа. Речь, разумеется, идет не о воссоздании, а о приближенной, безмерно грубой и тем не менее в известных пределах верно отображающей реальные отношения между изучаемыми процессами динамической схеме. "Мозаика" не есть бранное слово; весь вопрос в том, хороша она или дурна; производит ли "мозаичный портрет" эффект живого образа или нет, но здесь идет речь не об эффектах, а об объективной значимости схемы.
С другой стороны, можно сказать, что научное постижение творческого процесса в науке губительно вредно для самого ученого, и чем вернее психологический и философский анализ схватывает основные черты процесса, тем хуже будет воздействие подобных знаний на самочувствие ученого. Может быть, и для ученого в данном случае "в глубоком знании счастья нет"? Мне вспоминается по этому поводу следующая американская басня (ее приводит Ястров в своей книге "La subconscience"):
ЖАБА И СТОНОЖКА
Стоножка была совершенно счастлива, но в один прекрасный день жаба ради потехи говорит ей: "Скажи, пожалуйста, в каком порядке ты приводишь в движение свои ножки?" Это привело ее в такое замешательство, что она в оцепенении оставалась во рву, задаваясь вопросом: "Что надо сделать, чтобы побежать?"
Мысль о том, что "рефлексия" парализует "непосредственный творческий порыв", "губит интуицию" и т. п., есть типичный продукт той рассудочной схематизации творческого процесса, против которой направлена вся эта работа. Показать роль чуткости, проницательности и чувства целостной концепции в творчестве - это значит дать живо почувствовать, как бережно нужно культивировать эти драгоценные свойства человеческого духа. Жалоба на то, что рефлексия губит свежесть чувства, характерна прежде всего для неумных резонеров, утративших эту свежесть или никогда не располагавших ею, большею частью для людей, не знакомых с реальной обстановкой научной творческой работы. И в научном, и в философском, и в художественном творчестве рефлексия нужна, только надо уметь ею пользоваться, и необходимым спутником "ума сердца" должен быть "и ум ума" (Л. Толстой).
336
Руководство практическими выводами, проистекающими из анализа процесса изобретения, по моему убеждению, может содействовать искусству косвенным образом "развивать в себе интуицию" и образует начатки психотехники научного и философского творчества; но такая техника разовьется лишь в более или менее отдаленном будущем, во-первых, вследствие исключительной сложности проблемы и незначительности наблюдательного и особенно экспериментального материала; во-вторых, вследствие слабого развития у многих, даже гениальных, ученых дара психологического самонаблюдения, наконец, в-третьих, вследствие известных глубоко укоренившихся философских предрассудков. У эм-пиристов нередко, по примеру Гельвеция, догадка относится за счет внешней слепой абсолютной случайности, не поддающейся рациональному учету.
Явно смешивая внешний повод с причиной, Гельвеций пишет: "Великие гении часто бывали обязаны случаю своими наиболее удачными идеями" и приводит в подтверждение анекдоты о Ньютоне и Галилее... Случай привел Галилея во Флорентийские сады в то время, когда садовники накачивали воду, случай указал садовникам обратиться к Галилею с вопросом, почему они не могут поднять воду выше, чем на 32 фута, и этот вопрос задел его ум и тщеславие философа, и, наконец, тщеславие, приведенное в действие случаем, заставило его сделать этот естественный факт предметом своих размышлений, пока он в законе тяжести воздуха не открыл разрешение этой проблемы" (см.: "Об уме", рус. пер. под ред. проф. Э. Л. Радлова, 1917, стр. 165).
Рационалисты склонны истолковывать процесс изобретения в духе абсолютной рациональности. Вот почему так часто великие математики, астрономы и физики умышленно скрывали те подлинные странные, извилистые, иррациональные пути, которыми они в действительности пришли к открытию. Так, из биографии Лапласа нам известно, что он тщательно скрывал от всех те пути, которые приводили его к великим догадкам. То же мы видели выше у Эйлера. Чрезвычайно любопытный пример этому имеется в биографии Френеля.
Об открытии Френеля, касающемся формы волны в кристаллах, Дюгем пишет следующее: "Как он сделал его? Пытаясь найти объяснение способа распространения света в кристаллах? Отнюдь не таким путем, но путем интуиции геометра, в которой не играли роли никакие гипотезы относительно природы света или относительно структуры (constitution) прозрачных тел. Эта дерзновенная интуиция (audacieuse intuition) увенчалась самым блистательным успехом: не только теория, предложенная Френелем, оказалась в мельчайших подробностях согласующейся с показаниями экспериментальными, но она сверх того дала повод отгадать и открыть непредвиденные и парадоксальные факты, которые никогда бы не пришло в голову изыскивать экспериментатору, предоставленному самому себе, - таковы два вида конической рефракции; великий математик Гамильтон из формы поверхности волны в двухосных кристаллах вывел законы тех странных явлений, которые впоследствии физик Ллойд изыскивал и открыл. Теория двойного преломления в двухосных кристаллах заключает в себе, таким образом, те плодотворность и мощность дивинации, в которых обнаруживаются
337
признаки естественной классификации, и тем не менее она не порождает попыток (рационального) объяснения. Не потому, однако, что Френель не пытался найти такое объяснение для полученной им формы поверхности волны - наоборот, эти попытки настолько увлекали его, что он не опубликовал метода, приведшего его к открытию" (см.: P. Duhem. "La theorie physique", 1906, p. 56-57).
Наконец, представители мистицизма, усматривающие источник вдохновения в абсолютно сверхрациональном духе (Шеллинг), должны видеть в самой идее психотехники творчества чудовищную нелепость и в то же время кощунственную дерзость, - постигнут при помощи Потаскушки-Разума, Hurevernunft, как говорит Лютер, "maximum totius philosophiae Sacramentum" - Творческую Интуицию.
Древним грекам таким же "кощунством" казалось рассечение трупов. Только со времени Галена (II в. по Р. X.) начинается трупорассече-ние, и нужно было еще 14 веков, чтобы преодолеть подобные же предрассудки в христианской Европе. "Анатомия души" и теперь еще пугает суеверных людей. Не более четверти века тому назад, когда профессора М. И. Карийский и В. С. Серебренников подняли вопрос об открытии при Спб. Духовной Академии психологической лаборатории, их предложение было категорически отклонено. Лет 17 тому назад диссертация Коновалова "Мистический экстаз по учению русских сектантов" была за богопротивное содержание отклонена "святейшим" синодом. Та же участь постигла вскоре и другой ценный научный труд - исследование проф. В. А. Беляева "Спиноза и Лейбниц". Но...
У науки нрав не робкий,
Не заткнешь ее теченья
Ты своей дрянною пробкой!*
Чтобы психотехника научного и философского творчества когда-нибудь осуществилась, для этого предварительно в течение многих лет должны быть выполняемы следующие подготовительные работы:
1. Должен быть собран и исследован психографический материал,
заключающийся в данных по истории наук, техники и философии.
2. Должны быть использованы показания изобретателей, относящие
ся к творческому процессу и дающие материал для характерологических
исследований с широким применением не только наблюдения, но и экс
перимента.
3. Интеллектуальное изобретение, его механизм, должен быть исследован, как указано выше (см. гл. IV), в самых различных масштабах, начиная с микроскопического.
4. Интересно исследовать патографические данные: иллюзии научного и философского творчества и их механизм.
5. Такая работа осуществима лишь путем дружественной кооперации ученых разных специальностей - философов, психологов, врачей, психиатров, техников.
6. Вся работа должна быть освещена единой руководящей философской идеей.
338
LI. Заключение
Великие изобретатели - плоть от плоти и кость от кости народных масс. В них, как в фокусах, сосредоточивается творческая энергия Великого Существа - Человечества. И мы обязаны свято хранить память об их духовных борениях и о тех путях, которыми они шли к своим заветным целям. Они должны жить вечно среди нас воплощенными в искусстве, в художественных изображениях. Эту идею наметил впервые Бэкон в своей "Новой Атлантиде", где он мечтает об устройстве художественного музея-галереи, "где можно видеть статуи наиболее выдающихся изобретателей" ("Nouvelle Atlantide", фр. пер. 1838, р. 603). Они должны вечно жить в моральном сознании человечества, им должны быть периодически посвящаемы торжественные поминки, праздники изобретателей, fetes des inventeurs, о которых мечтал О. Конт ("Systeme de politique positive", IV, p. 141). Наконец, их творчество должно быть объектом непрестанного научного изучения. Настоящая книга представляет посильную попытку именно в этом последнем направлении, которое было намечено еще Лейбницем в следующих словах: "Полезно изучать открытия других таким способом, который и нам самим открыл бы источник изобретений и который известным образом дал бы нам самим возможность усвоить приемы изобретения. И я хотел бы, чтобы изобретатели дали нам историю путей, по которым они дошли до своих открытий. В тех случаях, когда они вовсе не сообщают нам этого, нужно испробовать отгадать эти пути, дабы наилучшим образом использовать их произведения".
"...II est bon d'etudier les decouvertes d'autrui d'une maniere, qui nous decouvre la source des inventions, et qui nous les rende propre en quelque facon a nous memes. Et je voudrai que les auteurs nous donnassent l'histoire de leurs decouvertes, par lesquelles ils у sont arrives. Quand ils ne le font point, il faut tacher de les deviner pour mieux profiter de leurs ouvrages" (Epistola III ad D. Bourguet, Leibnitii opera omnia, ed. Dutens, 1768, V. VI, p. 215).
Расставаясь с читателем, автор должен сознаться, что тема настоящего исследования увлекла его, и он мог, разрабатывая ее, cum pectore cogitare*. Его абсолютный скептицизм в области метафизики и критический метод исследования давали возможность его "интуиции", так сказать, свободно развиваться и завершаться на его глазах без постоянного вмешательства догматических умствований, по крайней мере в умышленной, сознательной форме. Однако, с другой стороны, вследствие новизны темы об изобретении в философии и ее исключительной сложности, автор оказался в силах дать только крайне несовершенный набросок той идеи, которая будет гораздо успешнее впоследствии разработана другими и принесет плодотворные практические результаты в области научного, технического и философского творчества. Книга сложилась постепенно из университетских лекций. Мои коллеги, ученые и ученики оказали мне в настоящей работе столь значительную помощь, что без их благожелательного, дружеского содействия книга никогда не была бы написана. Приношу им мою горячую признательность!
И. И. ЛАПШИН КАК ФИЛОСОФ,
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ НАУЧНОГО
И ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА
В последние годы внимание исследователей русской философской мысли сосредоточивается по преимуществу на начале XX столетия. Появилась огромная литература, посвященная русским философам этого периода, принадлежавшим главным образом к религиозно-мистическому направлению. В гораздо меньшей степени повезло философам-идеалистам рационалистического направления, а тем более позитивистам и материалистам. Произошел явный перекос в сторону, противоположную тенденциям, преобладавшим в отечественной историографии еще какой-нибудь десяток лет назад. На место одной односторонности пришла другая. Тот подъем, который действительно наблюдался в философской жизни России конца XIX - начала XX в., отнюдь не укладывается в упрощенную формулу так называемого религиозно-философского ренессанса. Можно даже утверждать, что вне религиозно-мистического направления работало большинство тогдашних русских философов. К их числу относится Иван Иванович Лапшин (1870-1952).
До недавнего времени о жизни и творчестве Лапшина было известно немного, главным образом из работ по истории русской философии Б. В. Яковенко, В. В. Зеньковского и Н. О. Лосского. В 60-е гг. небольшая статья о Лапшине появилась в 5-томной "Философской энциклопедии". Одна страничка посвящена ему в многотомной монографии "История философии в СССР" (М., 1971, т. 4).
С начала 90-х гг. интерес к философскому наследию Лапшина вырос. В "Философских науках" были опубликованы его статьи: "Миф и диалектика в философии Платона" (1991, № 4), "Опровержение солипсизма" (1992, № 3), "Ars morendi" ("Искусство умирать") (1994, № 3). Вышедшие в последние годы словари по русской философии внесли существенные поправки в прежние трактовки философского наследия Лапшина.
Семья, в которой родился и вырос Иван Лапшин, - семья необычная. Его отец, с фамилией что ни на есть русской, был женат на швейцарской англичанке С. Д. Друэн. Его родители не просто интересовались модным в России второй половины XIX в. спиритизмом, но организовали кружок по изучению спиритических явлений, который посещал один из тогдашних лидеров "медиумического движения" академик А. М. Бутлеров. Бывали у Лапшиных и философы, в частности П. Д. Юркевич, В. С. Соловьев, А. А. Козлов. Это дает основание утверждать, что интерес к психологии и философии возник у Лапшина еще в раннем возрасте.
340
После гимназии Лапшин учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета (1889-1893), где в 1892 г. написал работу "Полемика между Гассенди и Декартом по поводу "Медитации", т. е. декартовского труда "Размышление о первой философии". Учитель Лапшина проф. А. И. Введенский решил оставить его при университете для приготовления к профессорскому званию и заботился, в частности, о том, чтобы его подопечный усовершенствовался в философских знаниях за границей, где Лапшин и побывал неоднократно. В 1898-1899 гг. он был в командировке в Англии, итогом которой стала его статья "Судьбы критической философии в Англии до 1830 г.". С 1897 г. Лапшин - приват-доцент университета и, следовательно, имел право периодически читать там, как бы мы сейчас сказали, "спецкурсы". В 1897/98 учебном году он прочел в качестве "введения" в курс истории философии XIX в. лекции на тему "О возможности вечного мира в философии", читал также курсы по истории педагогики, истории философии, по теории познания и психологии. С 1900 г. Лапшин преподавал логику в Александровском лицее, читал лекции в других учебных заведениях Петербурга.
В начале 1900-х гг. Лапшин становится заметной фигурой в философской жизни Петербурга. В Философском обществе при университете он прочитал два доклада: "О трусости в мышлении" и "О мистическом познании и "вселенском чувстве". На одном из этих докладов его оппонентами выступали, в частности, такие видные петербургские философы, как Н. Г. Дебольский, Л. Е. Оболенский, Н. О. Лосский, М. М. Филиппов, К. Ф. Жаков и др. В 1906 г. за труд "Законы мышления и формы познания" Лапшин получает сразу докторскую степень, хотя он представлял его на звание магистра. В 1913 г. он стал профессором университета, сменив на кафедре А. И. Введенского, и оставался в университете до 1922 г., в 1920-1922 гг. состоял также профессором Петроградского института истории искусств.
Однако в 1922 г. судьба Лапшина, как и ряда других русских философов, круто изменилась. Еще в начале этого года вроде бы ничто не предвещало беды. Статья Лапшина "Мистический рационализм Франка" ("Мысль", 1922, № 3) была представлена как отзыв о книге С. Л. Франка "Предмет знания" (1915) в Российскую академию наук и удостоена денежной премии. Но в августе 1922 г. Лапшин был арестован и выслан за границу.
Мы не знаем, какими доводами руководствовались власти, высылая Лапшина из России. Он почти совсем не интересовался политикой и не участвовал в каких-то заметных политических событиях. В сочинениях конца XIX - первых двух десятилетий XX в. его политические симпатии едва-едва просматриваются, причем симпатии, похожие на либерально-демократические. Да и после административной высылки Лапшин не участвовал активно в политических акциях против Советской России, не одобряя, правда, как он выражался изредка, "нынешний анархизм". Но в сфере теоретической мысли он дистанцировался от марксизма решительно. Впрочем, с не меньшей решительностью Лапшин, ставший с 1923 г. профессором Юридического института, позднее - Русского института в Праге, полемизировал с другими своими
341
идейными противниками. До конца жизни Лапшин остался, однако, в рамках по преимуществу академической, университетской науки. Скончался он в Праге в почтенном возрасте - около 82 лет.
И. И. Лапшин - видный деятель русской "университетской" духовной культуры первой половины XX в. Весьма велика количественно и очень разнообразна тематически его "научная продукция". Перу Лапшина принадлежит около сотни работ, в том числе полтора десятка крупных трудов (книги и брошюры), по проблемам теории познания, логики, психологии, этики и эстетики, истории философии и педагогики. К сожалению, его наследие не получило пока адекватной оценки. Так, В. В. Зеньковский, признавая "поразительную эрудицию" Лапшина, вместе с тем утверждал, что эта эрудиция, "нередко обращающая его книги в сборники различных цитат, вероятно, и в его собственной творческой работе является балластом", что "читателя эта манера, во всяком случае, очень утомляет"1. Думается, что Зеньковский в данном случае хотел видеть в нем только собственно философа и ждал от него главным образом логически-стройного, "трактатного" способа изложения. Между тем Лапшин - не только философ, но и ученый "широкого профиля", тяготевший к энциклопедическому, системному подходу к духовной культуре.
Постепенно Лапшин приходит к выводу о наличии в каждую эпоху истории человеческой культуры известного единства стиля, соответствия между различными сторонами духовной жизни - философией, поэзией, музыкой, изобразительными искусствами и т. д., а также о взаимосвязи и взаимозависимости между наукой, искусством и моралью, об общем консенсусе культуры в национальном и мировом масштабе. Любые метафизические убеждения, этические и иные идеи он рассматривал как культурные явления, анализируя наряду с биологическими, психологическими, историческими и социальными факторами также специфические культурные предпосылки возникновения и функционирования философских, научных и прочих идей. Не случайно одна из работ Лапшина, опубликованная в 1935 г. на французском языке в Праге, носит название "Духовная синергия (мораль, наука и искусство в их взаимных отношениях)". В этой работе Лапшин анализирует противоречивую взаимосвязь трех сфер человеческой деятельности и восприятие трех сфер духовной культуры - науки, искусства и морали, которым, по Лапшину, соответствуют понятия истины, красоты и добра. Вне такой широкой установки Лапшина, которая имплицитно стала проявляться уже в первых его работах, невозможно адекватно воспроизвести и оценить и его собственно философскую позицию.
В своей трактовке философского знания Лапшин исходит из идеи принципиального различия между философией и религией, философским и богословским творчеством. Он отвергает мысль О. Конта о прохождении философии через теологический фазис и взгляд С. Н. Трубецкого на историю древней философии как на раскрытие религиозного миросозерцания, соглашается с трактовками Э. Роде и А. О. Маковельского,
1 Зеньковский В. В. История русской философии. В 2 т. Париж, 1950. Т. 2. С. 229.
342
согласно которым уже в Древней Греции философия и религия представляли собой две "независимые переменные".
Религиозный скептицизм - яркая черта мировоззрения Лапшина, особенно в контексте богоискательского поветрия в русском обществе начала XX в. "Дело положительных религий безвозвратно проиграно, и в дальнейшем прогрессе философии это будет выступать все яснее и яснее", - писал он, хотя при этом признавал, что "запас религиозных верований еще очень велик в человечестве"1.
Зеньковский упрекал Лапшина за то, что "у него нигде не выражены религиозные постулаты" и что "о моральной теме в отношении к миру нет и речи"2.
Что касается "религиозных постулатов", то в данном случае Зеньковский формально прав в констатации самого этого факта. А вот относительно "моральной темы" у Лапшина он не прав. Тема эта обширно представлена в его творчестве, но из сферы философского творчества мораль как ценностную установку он действительно выводил, полагая, что философия как наука (а именно такую концепцию он отстаивал) должна быть независимой от морали. Зеньковский особо выделяет антиметафизическую установку философской концепции Лапшина. "У Лапшина, - пишет он, - нет ни малейшего вкуса к метафизике, нет и потребности в ней. Это настоящее отречение от метафизики... За метафизикой чудятся ему неподвижные догматы, стесняющие свободную мысль; всякое "трансцендентное бытие" внушает ему почти суеверный страх"3.
Действительно, метафизику как науку о "вещах в себе", о "сверхчувственном", о "потустороннем" Лапшин отвергал, исходя из мысли о невозможности метафизики как доказательной области познания, разделял тезис А. Шопенгауэра: "Поскоблите немецкого метафизика и вы найдете богослова". Впрочем, русский мыслитель оставлял за метафизическими системами роль рабочих гипотез, имеющих некоторую эвристическую ценность.
Такая теоретическая установка Лапшина нашла выражение в его критике субстанциализма, в гносеологизме и соответственно антионтологизме. "Гениального Юма" он ценил за то, что тот "совершенно подорвал кредит, которым пользовалось в метафизике понятие субстанции, как в смысле трансцендентальной физической реальности, так и в смысле "души"4. Лапшин считал, что "отмахиваться от "гносе-ологизма" во имя какой-нибудь составленной на живую нитку "онтологии" - жалкая, беспомощная уловка!"5
Работа под руководством неокантианца А. И. Введенского, идейная перекличка с рядом конкретных принципов философии Канта, преобладание интереса к гносеологической проблематике, особенно к законам
1 Лапшин И. Психология эмоционального мышления Г. Майера // Новые идеи
в философии, № 16. С. 40.
2 Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 2. С. 230.
3Там же. С. 229,230.
4Лапшин И. Опровержение солипсизма // Философские науки, 1992, № 3. С. 27-29. 5Лапшин И. Гносеологические исследования. Выпуск 1-й. Логика отношений и силлогизм. Пг., 1917. С. 35.
343
мышления и формам познания в их взаимозависимости, к проблеме имманентизма и солипсизма в гносеологии давали и дают известные основания относить Лапшина к неокантианству, квалифицировать его философию как "критический имманентизм", или "феноменалистичес-кий критицизм". Но было бы слишком неопределенно характеризовать философию Лапшина лишь термином "неокантианство", как это сделал Н. О. Лосский. Тем более неправомерно приписывать Лапшину "неокантианство с иррационалистической тенденцией" (В. А. Малинин) или "эклектизм с увлечением феноменологией и позитивизмом" (А. Ф. Си-вак). Уж если пользоваться понятием "неокантианство" (под которым скрываются философы, во многом друг на друга не похожие), то следует дополнительно указать, что "кантообразная" философия Лапшина тесно связана с современными ему положительными науками: он широко пользовался методами биологического, психологического и исторического анализа, стремился смотреть на мир "строго с научной точки зрения". По его убеждению, "философия есть особая наука, не совпадающая по своему содержанию ни с одною из положительных наук", но развитие философии, ее прогресс теснейшим образом связаны с эволюцией специальных областей научного знания, "философия есть своеобразная научная область духовной деятельности, она есть сфера познавательного, а не эмоционального мышления"1.
Сам Лапшин пользовался для определения своей философской концепции понятиями "критическая философия", "критицизм". Ее существо он сводил к следующим положениям: "Критическая философия должна иметь заветной целью гармонию духа. Такая гармония недостижима на почве метафизических, искаженных и односторонних концепций панорамы мира. Критицизм должен примирить логически все противоречия, которые получаются в нашем мировоззрении благодаря отступлению от принципа относительности. Критицизм не есть ни эмпиризм, ни рационализм, ни идеализм, ни реализм, ни монизм, ни плюрализм, ни скептицизм, ни догматизм. Не менее важной задачей для критицизма является раскрытие тех психологических и социальных причин, которые влекут философов к односторонним концепциям мира"2. В критицизме, по мнению Лапшина, мысль освобождается от "цепей догмы", под гнетом которых "философская мысль вянет, теряет свою свежесть и свой творческий размах".
Критицизм Лапшина, связанный во многом с субъективизмом теоретико-познавательных принципов Канта и прежде всего с его учением о "вещах в себе", уживался, однако, с объективными естественно-научными взглядами на природу. Не без оснований Зеньковский признавал, что свой "критический феноменализм" Лапшин сочетает с "эмпирическим реализмом". Отвергая по-кантиански применимость форм мышления к "вещам в себе", Лапшин считал, что эти формы применимы к "внешней" природе (которая есть явление) и что эти формы суть не только законы познания, но и законы природы3.
1 Наст. изд. С. 5, 7.
2 Лапшин И. Опровержение солипсизма // Философские науки, 1992. № 3. С. 41.
3 См.: Лапшин И. И. Законы мышления и формы познания. Спб., 1906. С. 197.
344
Лапшину казалось, что идея "неисчерпаемости явлений" - это достаточное основание, чтобы представить природу во всем ее объеме, во всей ее сложности. Природа - не "мертвый механизм", "ни один критически мыслящий естествоиспытатель не выдает природу за "слепок", за "бездушный лик", но строго отличает мысленную "модель" природы от бесконечной сложности ее конкретного индивидуального содержания"1. Свой "критицизм" с его идеей "неисчерпаемости явлений природы" философ ставил выше всех "бледных метафизических схем", поскольку он, по его убеждению, давал возможность "почувствовать всю красочность бытия". "Любование миром в целом" - одна из характерных ценностных установок Лапшина в его "модели" природы.
В философской концепции Лапшина на первом плане была теория познания, которой посвящены работы "Мистическое познание и "вселенское чувство" (1905), "Законы мышления и формы познания" (1906), "Проблема "чужого я" в новейшей философии" (1910), "Гносеологические исследования" (1917), "Опровержение солипсизма" (1924) и др. В этих работах можно выделить несколько наиболее существенных для его "критической теории познания" проблем.
Прежде всего философа интересовала проблема соотношения формальной логики и гносеологии. В работе "Законы мышления и формы познания" Лапшин поставил вопрос о теории познания как основе формальной логики. Хотя формальная логика, писал он, опирается на законы мысли и считается системой законов, не зависящих от критической теории познания, законы мышления опираются на формы познания и помимо признания необходимости последних не имеют права на существование2.
В "Гносеологических исследованиях" эта мысль получила дальнейшее развитие, причем в сферу анализа им была включена еще и символическая логика. "Основания современной логики, - доказывал Лапшин, - лежат в гносеологии, и, помимо последней, нечего и думать реформировать логику. Еще менее возможно заменить гносеологию и гносеологическую логику логистикой"3.
По Лапшину, теоретической логики, рассматривающей общее учение о доказательствах вне гносеологического и метафизического обоснования, не существует и не может существовать. При этом он выступал против двух, как ему представлялось, крайностей. Во-первых, против "магии символов", превращения суждений в математические равенства, уравнения и неравенства, против манипулирования над символами, отрешенными от общедоступных форм высказывания, против замены всего, созданного Аристотелем, Платоном, Кантом или Гегелем. Лапшин отверг основную идею логики С. И. Поварнина, стремившегося построить общую теорию несиллогических умозаключений, как несостоятельную, осмеяв его "бунт" против Платона и Аристотеля, Лейбница и Канта4.
1Лапшин И. И. Законы мышления и формы познания. Спб., 1906. С. 210.
2 См. там же. С. 152.
3Лапшин И. Гносеологические исследования. С. 35.
4 См. там же. С. 82.
345
Во-вторых, Лапшин высказывался против нигилистического отношения к символической логике, выраженного, например, английским логиком Мерсье, который заявлял, что "математическая логика есть математика, сошедшая с ума". Символическую логику Лапшин принимал при определенных условиях. "В тех случаях, - писал он, - когда сочинения по символической логике пишутся людьми с оригинальным философским складом ума (особенно выдающимися математиками) и когда подобные сочинения не претендуют упразднить и заменить собою гносеологическую логику, они представляют высокий философский интерес... который открывает для философской мысли новые, нередко совершенно неожиданные и плодотворные перспективы. О том свидетельствуют блестящие труды де Моргана, Пирса, Шредера, Порецкого, Ресселя и других"1.
Как же конкретно реализовывал Лапшин свои исходные положения о соотношении логики и гносеологии? Главной проблемой стала проблема отношения законов мышления к формам познания, вопрос о том, возможно ли применение этих законов к "вещам в себе". При этом идея Лапшина о зависимости законов мышления от форм познания основывалась на учении Канта о различии аналитических и синтетических суждений2.
По Лапшину, мышление невозможно без логических законов, прежде всего закона противоречия. Последний является ключевым положением аналитических суждений, т. е. суждений, в которых понятие сказуемого уже заключено в понятии подлежащего; закон противоречия есть критерий истины. Именно на тезисе о невозможности применения законов мышления к "вещам в себе" Лапшин построил доказательство невозможности метафизики как науки.
Правда, при этом он несколько колебался. То в духе кантовского агностицизма он высказывал сомнения относительно возможности применения законов мышления к "вещам в себе", то более категорично отрицал их приложимость к трансцендентной реальности и соответственно возможность метафизики.
У Лапшина как теоретика познания было два главных противника - "догматические идеалисты", для которых бытие дано в сознании, а вне сознания его нет (Декарт, Мальбранш, Беркли, Фихте, Шеллинг, Гегель, Шопенгауэр), и "догматические реалисты", для которых сознание возникает из абсолютно бессознательного, из материи (Лавуазье, Ламарк, Спенсер, Дюринг). Не приемлет Лапшин также ни позитивизма Конта, ни гилозоизма Бюхнера, ни панпсихизма Геккеля, Вундта, Фуйе (Фуллье), Гюйо. Решение проблемы бытия и мышления он предлагал, опираясь опять же на идею о неприложимости законов мышления к "вещам в себе". "Весь вопрос, между тем, - писал он, - разрешается весьма просто, если мы признаем, что нам неизвестно, распространяются ли законы мысли, в частности закон исключенного 3-го, на вещи в себе. Тогда реальность всего прошлого мира, как я ее реконструирую на основании закона причинности, представляется буквально такою же, какова реальность
1 Лапшин И. Гносеологические исследования. С. 36.
2 См.: Лапшин И. И. Законы мышления и формы познания. С. 176.
346
центра Земли, той стороны Луны, которая нам не видна, и т. д., т. е. реальностью, закономерно восполняемой моим воображением согласно контексту данных опыта. Соответствует ли этой реальности эволюция вещи в себе во времени или нет - этого, разумеется, решить невозможно, но этого нет и надобности решать для эмпирически данной эволюции"1. Однако Лапшин готов допустить возможность материалистического подхода, когда затрагивает вопрос о возникновении сознания: "Что же касается, так сказать, самопроизвольного зарождения сознания из материи, то такое начало сознания совершенно немыслимо для нас внутри нашего сознания, хотя нет ничего невозможного в том, что материальная вещь в себе породила сознание: по крайней мере, ровно столько же возможен материализм, как и учение об идеальности времени"2.
Авторы, освещая философию Лапшина, особо выделяют его концепцию "чужого я", или "множественности сознаний". Лапшин выделил шесть возможных "догматических" решений этой проблемы: наивный реализм, материализм, гилозоизм, монистический идеализм, монадология, солипсизм. Принципиально не приемлемая для него идея - это вера в трансцендентность "чужого я": подобно тому как недоказуемо существование "вещей в себе", считал он, так недоказуема и трансцендентная реальность "чужого я". Но Лапшин убежден, что проблема "чужого я" может быть разрешима на основе строго научного, теоретического метода критической философии, не уклоняющейся в сторону ни скептицизма, ни мистицизма, ни фидеизма, ни догматической метафизики. Противопоставляя всем другим гносеологическим учениям свою "имманентную точку зрения на мир", философ верил, что она одинаково чужда и рациональной, и иррациональной, т. е. мистической, метафизике, и выдвигал тезис не о трансцендентной, а об "имманентной реальности чужого "я". Он предлагал заменить понятие "трансцендентного чужого я" "имманентным представлением о плюрализме сознаний", которые координируются "под одним гносеологическим субъектом"3.
Эту концепцию Зеньковский называет "абсолютным имманентиз-мом" и так оценивает ее: "Лапшину явно не удалось разрешить проблему чужого "я" в пределах абсолютного имманентизма, и это означает, по его собственному признанию, шаткость всей его системы. За Лапшиным остается, таким образом, та заслуга, что своим reductio ad absurdum он вскрыл с полной убедительностью невозможность принять систему абсолютного имманентизма"4.
Но данная оценка весьма неадекватна. Абсолютный имманентизм постулирует, что объект, объективный мир являются внутренним содержанием сознания, субъекта, что объекты не существуют вне сознания, что бытие имманентно сознанию, при этом знание об объектах отождествляется с самими объектами, а сознание превращается в единственную реальность. Лапшин же одним из условий "рационального познания" считал тезис о противоположности объекта и субъекта и всячески открещивался от солипсизма5. В его понятии "одного
1См.: Лапшин И. И. Законы мышления и формы познания. С. 123.
2Там же. С. 123-124.
3Там же. С. 87.
4Зеньковский В. В. История русской философии. Т. 2. С. 235.
5 См.: Лапшин И. Мистическое познание и "вселенское чувство". Спб., 1905. С. 2, 29.
347
гносеологического субъекта , под которым координируется множество сознаний", просматривается вполне рациональная мысль о том, что познающий субъект - это не "чистое", одинокое "я", а "я", представляющее все другие "я", "множественность сознаний". Его "имманентная точка зрения на мир" есть протест против отрыва субъекта от объекта и фактически отражает стремление мыслителя представить гносеологический субъект активным по отношению к объекту. В этом отношении показательно то, что Лапшин воспринял идею "эстетического одухотворения", или "вчувствования", которая стала составной частью его концепции "чужого я".
Согласно концепции "вчувствования", "я" объективирует, или проектирует, в предмет себя, переносит свою психику на изображаемые объекты. Концепция "вчувствования" дает возможность представить себе пределы активности "гносеологического субъекта" Лапшина в его версии "имманентной точки зрения на мир". Эта точка зрения не является, вопреки мнению Зеньковского, "абсолютным имманенти-змом", поскольку у Лапшина субъект и объект не тождественны; в то же время, становясь как бы на позицию творения объекта субъектом как неким координатором "множественности сознаний", он дистанцируется от пассивно-созерцательных философских концепций, ставящих гносеологический субъект в полную зависимость от объекта.
Представление об основных чертах "критического мировоззрения" Лапшина дает возможность более адекватно оценить и философское содержание публикуемого в данном издании его фундаментального труда "Философия изобретения и изобретение в философии".
Этот свой труд автор не без оснований считал первым опытом введения в историю философии, хотя попытку написать "введение в историю философии" он предпринял еще в курсе лекций, прочитанных в Петербургском университете в 1897-1898 гг. В последующие годы, занимаясь философской теорией, Лапшин много внимания уделял также истории философии.
Уже в первых своих работах Лапшин акцентировал внимание на проблеме негативного влияния "эмоций" на теоретическое мышление. Речь шла о психологических, моральных, религиозных, практических и иных мотивах, которые побуждают того или иного философа держаться за свои взгляды, независимо от того, насколько эти взгляды представляются ему истинными. Лапшин признавал, что эту тему подсказала ему книга Вальдштейна "Баланс эмоций и интеллекта", вышедшая в Лондоне в 1878 г., и он решил развить ее, усмотрев именно в истории философии ключ к ответу на вопрос, как избежать негативного влияния "эмоций" на теоретическое мышление. "Мы должны располагать, - доказывал он, - широким историко-философским образованием. Широкое историко-философское образование содействует развитию привычки становиться на чужие точки зрения, а эта привычка содействует диссоциации между определенными эмоциями и теоретическими принципами". "История философии сообщает не только широту нашим воззрениям, но нейтрализует влияние эмоций в качестве "уклонителей нормальной мысли"... Вдумчивое изучение истории философии служит коррективом про-
348
тив эмоций в мышлении"1. В книге "Философия изобретения и изобретение в философии", рассматриваемой именно как введение в историю философии, Лапшин развил эти свои исходные теоретические установки.
Свою задачу Лапшин видел в том, чтобы исследовать собственно творческую деятельность человека, реконструировать творческий процесс в науках и философии в его типических формах. При этом он стремился исследовать природу творчества с аксиологической, оценочной, точки зрения: его интересовали не результаты творческой работы, как таковые, а именно процесс открытия, который он назвал (правда, не очень удачно) "изобретением мысли", "конструкцией нового научного понятия".
В предисловии к книге Лапшин выражал надежду, что "изучение научного, технического и философского творчества может оказывать косвенным образом полезное влияние на самый процесс изобретения". В конце же второго тома автор неожиданно высказал сомнение в полезности изучения творчества: "Научное постижение творческого процесса в науке губительно вредно для самого ученого, и чем вернее психологический и философский анализ охватывает основные черты процесса, тем хуже будет воздействие подобных знаний на самочувствие ученого. Может быть, и для ученого в данном случае "в глубоком знании счастья нет".
Думается, что в первом случае Лапшин был более прав: проведенное им изучение механизма творчества помогает осмыслить не только то, "как это происходит", но и то, "как это нужно делать".
Автор использует разные понятия, с помощью которых он исследует сам механизм творчества, условия, влияющие на процесс творчества, на творческие способности личности, ее творческую продуктивность и т. д. ("культура аффективно-волевой стороны творческой личности", ее "комбинационное поле" и др.); в основу способности к творчеству, к "изобретательности" он кладет "комбинационный дар" личности, богатство, подвижность и гармоническую организованность разрозненных рядов его мыслей и образов. В центре его внимания оказываются многочисленные и самые разнообразные психологические и социологические факторы, так или иначе обусловливающие, позитивно или негативно влияющие на формирование личности, процесс творчества и его результативность.
Лапшин обращается к спорной в конце XIX - начале XX в. проблеме влияния наследственности и социальной среды, в частности воспитания, на формирование творческой личности, к вопросу о том, является ли гениальное "изобретение" (открытие) продуктом благоприятного стечения социальных условий или оно есть результат наследственности.
По его мнению, крупное дарование, проявившее особую творческую продуктивность, способность к открытиям ("изобретениям"), может представлять собой сочетание различных дарований, свойственных его предкам. Так, по его словам, один из предков Бетховена мог обладать тонким слухом, другой - исключительной музыкальной памятью и т. д.
1 Лапшин И. О трусости в мышлении. Приложение I к его книге "Законы мышления и формы познания". Спб., 1906. С. 318, 319.
349
"Комбинационное поле" творческой личности, ее возможности, по Лапшину, расширяет специфическая наследственность, обусловленная удачным смешением различных рас, народов, племен и сословий. Лапшин отрицал какие-либо исключительные творческие способности у представителей отдельных наций, причислявшихся к народам якобы особо одаренным. Он - противник национализма во всех его проявлениях: критиковал Канта, отказывавшего русским в творческой "изобретательности", Фихте, ставившего немцев превыше всех народов по одаренности, Гегеля, признававшего только две философии - греческую и германскую, Дюринга, который смотрел на славян и евреев как на расы низшего порядка.
У "комбинационного поля" личности, по Лапшину, есть также важные социологические предпосылки. Он соглашался с Гельвецием, который подчеркивал огромное значение социальных условий в научном творчестве.
В понятие "социальные условия" Лапшин включает географическую среду и экономический фактор. Так, с его точки зрения, регионы с однородным населением менее благоприятны для пробуждения творческой деятельности, чем портовые города: в последних жили и творили, например, Кант, Шопенгауэр, Конт. Путешествия значительно расширили кругозор многих древнегреческих философов, Декарта, Локка, Юма, Шопенгауэра, Ницше.
В книге университетского "аполитичного" философа Лапшина несколько неожиданно оказываются положения, вполне соответствующие принципам "классового подхода". Он высказывал сожаление, что "еще не существует работы, которая поставила бы своей задачей определить общественное и классовое происхождение философов"1. Только счастливая случайность, считает Лапшин, вывела "в люди" некоторых мыслителей из непривилегированных семей (Дж. Бруно был сыном солдата, В. Кузен - угольщика, Дж. Милль - сапожника, Фихте - тесемоч-ника).
К числу важных, но неразработанных Лапшин отнес вопрос о роли экономического фактора в процессе создания философских систем. В то же время он отвергал вульгарный социологизм. Он осмеял, например, попытку немецкой социал-демократической газеты "Neue Zeit" объяснить "философию бессознательного" Гартманна тем, что буржуазия начинает-де терять свое сознание. И все-таки односторонние концепции мира Лапшин стремился объяснить их обусловленностью не только познавательными и не только психологическими, но и социальными причинами.
Общий культурный и философский уровень эпохи, по Лапшину, - еще один сильный фактор, влияющий на формирование творческой личности. Так, на творческие возможности личности оказывает влияние принадлежность к определенной философской школе: у Сократа учился Платон, у Платона - Аристотель, у Сен-Симона - Конт и т. д. Встречаются, однако, и самоучки (Лейбниц). В число "факторов влияния" Лапшин включал "круг чтения" той или иной выдающейся личнос-
1 Наст. изд. С. 20.
350
ти. Существенным стимулом к творчеству он считал даже признание со стороны образованных людей, подготовленных к пониманию новых идей.
Но больше всего в книге Лапшин уделяет внимание анализу психологических факторов, влияющих на формирование творческой личности, процесс творчества и его результаты. Он тщательно исследует процесс пробуждения и развития творческих способностей индивидов, появление у них склонности к логическому анализу, способности наблюдать, запоминать, увлекаться какими-то явлениями, зарождение научных интересов. Автор показывает роль творческой, а не исключительной (механической) памяти, воображения, фантазии, творческой мысли и воли, дара перевоплощения, плюсы и минусы сомнения и скептицизма в процессе творчества. А вот существование "творческой интуиции" как особого творческого акта Лапшин отрицал. По его мнению, нет такого интуитивного творческого акта, "который не разлагался бы без остатка на переживания чуткости (т. е. памяти на чувства ценности или значимости известных образов, мыслей или движений), проницательности (т. е. умения пользоваться этими чувствами в комбинационной работе воображения, мышления и двигательных процессов) и чувства целостной концепции"1.
В процесс творчества, считал Лапшин, могут вмешиваться негативные причины психофизического характера (неудовлетворительность в развитии какой-либо из наклонностей, болезнь, влияние возраста и т. п.), а также причины социологические (давление церковно-религиоз-ных традиций, политический гнет, общественные предрассудки, неблагоприятные экономические условия).
В начале XX столетия, когда в России широкое распространение получила религиозно-философская литература, в которой нередко эклектически смешивались богословские и философские понятия, весьма актуальными были высказывания Лапшина о принципиальных различиях между богословскими и философскими "изобретениями".
Религиозное творчество, считал Лапшин, носит глубоко эмоциональный характер, основатели мировых религий были не ученые, не систематизаторы, а творцы новых религиозных ценностей. Поэтому история философии включает имена Сократа, Платона, Канта, но в ней нет места для Моисея, Магомета или Иисуса. "Богословская изобретательность заключается в искусстве упорядочения и систематизации в форме известной догматики религиозного учения, которому положил начало основатель известной религии. В богословской мысли есть своя внутренняя логика и свое диалектическое развитие, но для разработки религиозного учения самою его природою положены известные грани - чудо, тайна и авторитет. Всякий раз, когда богословское мышление близко подходит к этим граням, оно неизбежно умышленно или чаще неумышленно подменяет логику разума логикой чувств"2.
Лапшин решительно возражал против смешения философского и художественного творчества. Он прекрасно знал, что в XIX в. между
1 Наст. изд. С. 219. 2 Там же. С. 9.
351
искусством и философией возникли отношения взаимопроникновения: "С одной стороны, величайшие поэты, художники и музыканты сознательно вносят философский элемент в свое творчество (Бетховен, Вагнер, Гёте, Бёклин и т. п.). С другой стороны, Фихте, Шеллинг, Гегель, Шопенгауэр, Либманн, Фейербах, Штраус, Гюйо, Соловьев и Ницше обнаруживают поэтическое дарование, которое у некоторых достигает значительной силы"1.
Но, допуская особое значение художественных моментов в философском творчестве, Лапшин тем не менее утверждал, что "философия-искусство" не должно упразднять "философию-науку". Он ориентировался на строго научную доказательность, согласие с данными опыта, противопоставляя такую философию, в частности, "поэтической" натурфилософии романтиков. "Для философов, чрезмерно тяготеющих к не свойственному им роду творчества - поэтическому, есть опасность превратить философию в "госпиталь для неудавшихся поэтов", по меткому выражению Новалиса"2.
В произведениях философов, являвшихся одновременно художественно одаренными натурами (Платон, Ницше и др.), Лапшин призывал отделять эстетическую оболочку от имеющего научное значение ядра.
Специфика "изобретательности" в философии, т. е. собственно философского творчества, - центральная проблема рассматриваемого труда Лапшина. "Философское изобретение", по Лапшину, - поздний плод человеческой культуры. Исходным пунктом для философской изобретательности, ее источником является не религиозный инстинкт (как у Ре-нана), не метафизическая потребность (как у Шопенгауэра), а философская любознательность, "великая философская страсть удивления человека перед самым фактом его бытия, перед загадками познания и деятельности, перед вопросом о сущности мира и цели бытия..."3. Философское творчество - это "мучительно-радостный процесс".
Изречения, пословицы, загадки - весь этот "философский фольклор", по Лапшину, представлял зачатки литературных форм, в которых первоначально проявляется философская изобретательность. Афоризм - простейшая форма выражения философской мысли. В образе, метафоре предвосхищается философская идея. Диалог представляет собой вторую, а система - третью форму философского изобретения. "Гносеологическое изобретение" - это освещение или уяснение какой-нибудь отдельной категории: идея изменения у Гераклита, идея постоянства у элеатов, таблицы категорий у Платона, Аристотеля, Канта, Гегеля, теории доказательства Аристотеля и т. д.
С логической же точки зрения в философии изобретения Лапшин выделяет "рационализм, эмпиризм и мистицизм", которые соответствуют "трем категориям модальности", т. е. суждениям в зависимости от того, как они выражают необходимость, действительность или возможность какого-либо явления. Во-первых, это необходимый, "аподиктичес-
1 Лапшин И. Законы мышления и формы познания. С. 209.
2 Там же. С. 210.
3 Наст. изд. С. 33.
352
кий", момент - известная система рациональных принципов и методов. Эту сторону выдвинул на первый план рационализм; во-вторых, момент "ассерторический", а именно эмпирические данные, факты внешнего и внутреннего опыта. Этот момент выдвигает на первый план эмпиризм; в-третьих, "проблематический" момент, догадка, "интуиция", чему в логике соответствует гипотеза. "Теория изобретения, - считает Лапшин, - может быть научно обоснована только путем гармонического объединения трех указанных моментов на почве критической философии и психологии"1.
"Философское творчество, - согласно обобщенному определению Лапшина, - есть одушевляемая пафосом бескорыстная пытливость человеческого духа в стремлении к установке наиболее адекватного действительности понятия о мире явлений и предвосхищению наиболее высокого и действенного социального идеала путем достижения наивысшей полноты, широты и глубины знаний, образующих органическое единство и выраженных в ясной и внушительной форме"1.
Свой труд "Философия изобретения и изобретение в философии" Лапшин завершил к концу 1921 г., однако некоторые идеи относительно характера научного, философского, художественного и иных форм творчества просматриваются и в его более ранних работах. В сочинениях же, написанных позднее, идеи этого труда получили дальнейшее развитие, особенно в его книге "Художественное творчество" (1922). Если раньше Лапшин много писал об отличиях философского творчества от художественного, то теперь он акцентировал внимание на специфике художественного творчества и его отличии от философского.
Значителен вклад Лапшина в исследование литературно-эстетических и философских взглядов русских писателей: здесь особенно выделяются его работы о Достоевском, Пушкине, Л. Толстом. В соответствии со своей общей концепцией трактовки соотношения мировоззрения художника и философа Лапшин настаивал на том, что о "мирочувствовании" Толстого или Достоевского необходимо писать в ином смысле, нежели о миропонимании Аристотеля или Спинозы. В своих эстетических штудиях Лапшин обращал внимание в первую очередь на проблемы, поставленные его теорией творчества, его интересуют такие темы, как артистическая наблюдательность, значение сновидений для развития творческой фантазии; вдохновение, радость творчества, процесс формирования творческого типа, историческая интуиция, соотношение научного творчества и художественности; творческая оригинальность и др.
К фундаментальным трудам Лапшина "Философия изобретения и изобретение в философии" и "Художественное творчество" тематически примыкает его очерк "Бессознательное в научном творчестве" (1929). В этой работе он сконцентрировался на проблеме "бессознательного". Как рационалисту ему претил усилившийся в Европе после первой мировой войны разгул мистики и иррационализма. Впрочем, и прежний пафос полемики против "рассудочного рационализма" у Лапшина не остыл. Целью его исследования стало обоснование возможности пра-
1 Наст. изд. С. 335. 2Там же. С. 297-298.
353
вильного психологического и философского истолкования научного (в том числе философского) творчества. Объектом своей критики Лапшин избрал концепцию "метафизического бессознательного". Но от понятия "бессознательное в научном творчестве" он не отказался, считая, что в трех аспектах оно имеет вполне рациональный смысл: 1) процессы "смутно сознаваемые, непознанные"; 2) "психические процессы неумышленные, непреднамеренные, совершаемые как бы без участия воли"; 3) "процессы физиологически-бессознательные, т. е. телесные, а не душевные"1. Автор пришел к выводу о мнимом характере наследственности бессознательных представлений, допуская возможность существования "бессознательных чувствований" и бессознательного в фантазии, сновидениях, в процессе творчества.
Очерк заканчивается примечательной филиппикой в адрес философов-метафизиков: "Самым мощным мотивом к допущению "абсолютно бессознательного" является несомненно "метафизическая потребность", неудержимое стремление философов гипостазировать "человеческое - слишком человеческое" в особые сущности и проецировать эти сущности на экран потустороннего мира, мира "вещей в себе". Во что бы превратилась без участия Абсолютно-Бессознательного творческая деятельность таких "мифологических существ", как "Абсолютное Я" Фихте, "Мировая Воля" Шопенгауэра, "Мировая Фантазия" Фрошган-нера и Фаусета, "Жизненный порыв" Бергсона и т. д.? Бессознательное - clef de voflte (основа, базис, главное) во множестве метафизических построений"2.
В 1944 г. Лапшин публикует сделанный в существовавшем тогда в Праге кружке по истории русской культуры доклад "О своеобразии русского искусства", который можно считать его крупным не только искусствоведческим, но и культурологическим исследованием. Некоторые положения и выводы доклада Лапшина и сейчас сохраняют свою актуальность. В противовес Шпенглеру, осуждавшему Петра I за то, что он своими реформами якобы исказил русский народный инстинкт, отделявший "матушку Россию" от Европы, Лапшин отстаивал мысль о том, что в новое время русское искусство развивалось в тесной связи с западноевропейским искусством и что ошибочная концепция исторической обособленности России, ее отрыва от Европы явно противоречит всей истории русской культуры как составной части европейской культуры. Он считал, что оригинальность русского искусства имеет те же особенности, что и оригинальность германского, французского, итальянского, английского и испанского искусства. Тему определенной культурной отсталости России Лапшин не обошел, признавал ее. Однако историческая отсталость России в этом отношении, считал Лапшин, возмещается необычно ускоренным темпом ее культурного развития в XIX и XX вв., сначала в области литературы, затем музыки и изобразительного искусства. В ряде случаев выдающиеся деятели русской культуры порой упреждали культурные достижения Запада.
1См.: Воля России, 1929. № 1. С. 41-42. 2 Там же. №3. С. 38.
354
Правда, Лапшин не избежал некоторого преувеличения в оценке мирового значения русского искусства. Признавая его "плотью от плоти, костью от кости" европейской культуры, он видел в нем своеобразный итог развития всего европейского искусства. Но в целом Лапшин отрицательно относился к "национальному чванству" в сфере культуры, считал, что наше "так называемое национальное самосознание" должно быть осмыслением и оценкой художественных произведений не только с "русской точки зрения", но и критической объективной самооценкой своих достижений с учетом признания их другими народами.
Переосмысливая высказывания многих мыслителей (Гегеля, Прудо-на, Ницше, Шпенглера, Герцена, Тургенева, Достоевского и др.) о "конце искусства" и особенно точку зрения П. Л. Лаврова о несовместимости научного прогресса и развития искусства, Лапшин чисто теоретически примкнул к его "предречению" об умирании искусства. Но за более чем полувековую свою деятельность в сфере теории научного, философского и художественного творчества и истории искусства Лапшин сделал очень много для того, чтобы этот, по крайней мере преждевременный, тезис фактически опровергнуть и войти в историю русской духовной культуры не только в качестве профессионального философа и психолога, но и выдающегося теоретика творчества и культуролога.
В. Ф. Пустарнаков
ПРИМЕЧАНИЯ
Публикуется по изданию: Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в философии (Введение в историю философии). Т. 1-2, 2-е изд. Прага: Пламя, 1924. 1-е издание этого самого обширного и основательного труда И. И. Лапшина вышло в 1922 г. (Пг.: Наука и школа).
В настоящем издании сохраняются все особенности авторского написания имен, терминов, оформления используемой библиографии, стилистической пунктуации. Исправлены случаи отступления от предложенного автором написания имен или терминов, явные опечатки, устаревшее правописание. В примечания включен перевод иноязычных слов, выражений, отрывков, если он отсутствует в авторском тексте.
С. 8.* сердцевину всей системы (нем.).
** первопричиной (лат.).
С. 10.* "весь мир" ("все") (фр.).
С. П.* "Талантов и так называемых особых дарований у человека нет" (нем.).
** одним скачком (лат.).
С 14. * Речь идет о книге Э. Ренана "Воспоминания о детстве и юности" (1883).
** практичность (фр.).
*** свободное вето (лат.). В Польше в XVII-XVIII вв. право наложения запрета на решения сейма со стороны любого его члена.
С. 15.* определенный и несомненный признак сумасшествия (фр.).
** "Вообще говоря, демоны древних во многом разнились друг от друга; так, у Сократа демоны были удерживающие, у Цицерона на его смертном одре - увещевающие; бывают среди них и поучающие о том, что должно наступить в будущем, посредством снов, животных, различных случаев, побуждения идти в определенное место, иллюзий, действующих на одно или несколько чувств одновременно... Точно так же бывает, что духи воздействуют и через посредство не только естественных, но и сверхъестественных явлений; в последнем случае мы считаем, что дух, проявляющий себя таким образом, наиболее примечателен..." (Кардано Док. О моей жизни. М., 1938. С. 220-221. Пер. с лат. Ф. А. Петровского. Курсив И. И. Лапшина.)
**** "Укажи, что должен делать я, / Чтоб выполнить волю твою. / Ведь ты мой непреложно истинный Бог. / Пусть твой дух снизойдет до меня, / Направит и поведет меня по правильному пути" (фр.).
С. 16.* в отрицательном смысле (лат.).
** угодный человеку демон (греч.) (по Стобею: нрав человека - его демон).
356
*** "малые перцепции (восприятия)" (лат.), "что есть, что было, что придет (наступит)" (лат.).
**** "ощущать в себе знамения демонов" (греч.).
***** "во введении также демонов" (греч.).
****** "Мне кажется, что голос демона, божественный голос, дает мне знать, что нужно делать" (греч.).
С. 17.* "Меня часто исправляет голос, кричащий мне на ухо: / Не дай себе преждевременно состариться, / он хранит меня в проступках от смешных крайностей и тем ведет" (лат.).
** Из стихотворения А. С. Пушкина "Поэт" (1827).
С. 19.* пророческой (сверхъестественной) мании (греч.).
** "Русским суждено отсутствие творческого духа, так что они не в состоянии даже его развить и науки у них постоянно вымирают" (нем.). (Кант в "Антропологии..." уточняет эту мысль следующим образом: "Россия еще не то, что нужно для определенного понятия о природных задатках, готовых к развитию" (Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6. С. 572).
С. 28. * По-видимому, опечатка: вместо "Баум, Гофф" должно быть "Вант-Гофф".
С. 29. * Имеется в виду сочинение Дж. Беркли "Трактат о началах человеческого знания" ("A treatise concerning the principles of human knowledge", 1710). В тексте ошибочно названо сочинение Д. Юма "Трактат о человеческой природе" (1739-1740).
** "Совпадение относится к наиболее курьезному в истории философии" (англ.).
*** "Следует признать, что искусство изобретательности у людей все более утверждается, а также растет и приумножается вместе с самими изобретениями" (лат.) (см. Бэкон Ф. Новый органон. Афоризмы об истолковании природы и царстве человека, СХХХ).
С. 30. * "Эпикурейцы - лучшие натурфилософы из всех мыслителей Греции" (нем.).
**"картину мира" (нем.).
С. 34.* "сознание вообще" (нем.).
**Боже, защити, Боже, храни кайзера (нем.).
С. 36.* ранним гением (лат.).
С. 38.* "Поистине, прекрасна даже дикая природа! Часто возносил я хвалу за нетронутую красоту этих мест Господу, Творцу" (нем.).
**"0, юноша безрассудный, не умеющий хранить секреты,/Верь мне, умолчание требует большого труда" (лат.).
***подменены (нем.).
С. 39. * как о чем-то находящемся отдельно, впереди (шпал.).
С. 40. * основным устремлением личности (фр.).
357
С. 41. * процесс вглядывания в себя (фр.).
С. 42. * Речь идет о следующих пародийных работах Г. Т. Фехнера: "Средство защиты для холеры", "Доказательство того, что Луна состоит из иодина", "Сравнительная анатомия ангелов".
С. 43.* индивидуальным суверенитетом (нем.).
С. 44. * в спокойном сне (лат.).
С. 45.* Эврика (Нашел) (греч.).
** предзнаменование (свидетельство) счастливого будущего (лат.).
*** "Этот день определил мою жизнь" (фр.).
С. 46. *на празднике в честь бога Диониса (греч.).
С. 48. * в большем масштабе (фр.) (цитируется сочинение "Рассуждение относительно метода достоверности и искусства изобретения").
С. 49.* соотносительное внушение (англ.).
**"Способность наблюдать (высмотреть) сходное в вещах мы называем изобретательностью" (лат.).
***"Дух, который постоянно отрицает" (нем.) (слова Мефистофеля из "Фауста" Гёте).
С. 52.* каминной философии (нем.).
** доведение до нелепости (лат.).
*** "Мыслю, следовательно, существую" (лат.).
С. 54.* сверхтребованием (лат.).
** Из стихотворения М. Ю. Лермонтова "Молитва" (1839).
С. 57.* стержневая идея (фр.).
С. 59. * Здесь и далее имеется в виду мусульманское летосчисление.
С. 60.* методическое (методологическое) сомнение (фр.).
** ученое незнание (умудренное неведение) (лат.).
С. 61. * устранение своего суждения (здравого смысла), чтобы дать место
вере (фр.).
С. 62.* Персонаж одноименной драмы Г. Ибсена (1866). **
"Год Благодати 1654
Понедельник 23 ноября, день святого Климента...
Приблизительно от половины одиннадцатого до приблизительно половины первого ночи.
Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, а не Бог философов и ученых.
Уверенность, уверенность, волнение, радость, мир, величие человеческой души...
Полное и кроткое отречение.
Полная покорность Иисусу Христу и моему духовнику" (см. Паскаль Б. Мысли. М., 1995. С. 327-328. Пер. с фр. Ю. А. Гинзбург).
С. 63.* настроения солипсизма (нем.).
** минимально видимое и минимально осязаемое (лат., англ.).
С. 65. * "смерть влетает через окно" (лат.).
** "Вы не христианин" (фр.).
С. 72. * "Представляется невозможным, однако, что человек что-нибудь правильно постигает" (нем.).
С. 74.* восстановление в первоначальном виде (лат.).
358
** с преувеличением (излишне решительно) (лат.).
С. 76.* "блеф" ("обман") (англ.).
С. 77.* "чистейшим воспоминанием" (фр.).
С. 78. * книга для чтения в дороге (нем.).
С. 80. * По всей вероятности, речь идет о В. Раули, духовнике и посмертном издателе сочинений Ф. Бэкона, им написана биография философа "Жизнь благородного автора".
С. 83. * психическое состояние (состояние сознания) (нем.).
С. 86. * "старших ранглеров" (выпускников, занявших первое место на экзаменах по математике) (англ.).
** "Похвальное слово" (фр.).
С. 88. * детские стишки (англ.).
С. 89.* "ощущения уже виденного" (фр.).
** "Эта улица, город - как в призрачном сне, / Это будет, а может быть, все это было: / В смутный миг все так явственно вдруг проступило... / Это солнце в туманной всплыло пелене. / Это голос в чащобе и крик в океане. / Это будет - причину нелепо искать: / Пробужденье, рожденье опять и опять. / Все как было, и только отчетливей грани: / Эта улица, город - из давней мечты, / Где шарманщики мелют мелодии танцев, / Где пиликают скрипки в руках оборванцев, / Где на стойках пивнушек мурлычут коты. / Это будет, как смерть, неизбежно..." (Пер. с фр. А. Ревича).
С. 90. * "Это, следовательно, моменты сладостнейшей мечтательности и пребывания в прекрасных, наполненных нежным воздухом местах, в приятные мгновения общения с лицами, которым мы представляемся неожиданными и призрачными или нас соединяют чувства, словно мы были когда-то раньше знакомы, воспоминания из какой-то райской жизни... Словом, палин-генезия истинна..." (нем.) (Мысли о палингенезе, т. е. возрождении на определенной стадии жизненных форм предков, И. Г. Гердер высказал в сочинении "Идеи к философии истории человечества", 1784-1791).
С. 91 * "сохранять в памяти" (фр.).
С. 93. * во сне (лат.).
** "Почему при этих явлениях говорились такие слова, которых я не мог понять, как, например, Те sin casa, или Lamant, или, наконец, эти слова о четырех годах жизни из ответа Симия? Почему у меня на тарелках появлялись червяки?" (Кардано Док. О моей жизни. С. 222). С какими обстоятельствами были связаны упоминаемые в конце этого отрывка эпизоды, автор не разъясняет. Более того, о подобного рода "знамениях" ("предвещаниях") он пишет так: "Нужно, чтобы эти явления были прикрыты тьмой, дабы мы поняли, что все это - действия бога, и не стали бы этому противиться. Поэтому глупо стремиться к спешному и необдуманному раскрытию подобного рода тайн; еще глупее желать выставить напоказ то, что столькими различными способами скрыто от познания людей. Если предвещания окажутся справедливыми, можешь ли ты извлечь из них хоть малую пользу? Если же они ложны, то в чем они тебе помогут? Поэтому будем рассматривать их как дары, получаемые от щедрых существ, дарящих много такого, что мы не способны принять... Малоправдоподобно, чтобы эти явления происходили по ошибке, ибо божественная сила не знает ничего, что могло бы ей противиться, и ей открыты все подходящие средства для своего проявления" (там же. С. 221-222).
*** "Изгиб спинного мозга в месте его соединения с головным выявляет противоположность обоих благодаря пересечению их осей и исходящих из
359
них встречных потоков под углом, который у человека в большей степени, чем у животных, приближается к прямому, что, собственно, и заключает в себе прямое (вертикальное) положение тела" (нем.).
**** "Вид (форма) свода определяется видом опоры, которая спереди как будто дальше отступает назад, сзади больше расходится (отклоняется)" (нем.).
С. 95. * "Аристотель говорит еще, что художники и философы обращают внимание на сны, ибо очевидно, что в них обнаруживается многое такое, что позволяет высвободить фантазию, придает ей смелость в овладении образами" (лат.) (приводится ссылка на сочинение Аристотеля под латинским названием "О сне и бодрствовании, о сновидениях и прорицании через сон"; по всей вероятности, в латинском тексте объединены следующие трактаты Аристотеля: "О сне", "О бессоннице", "О вдохновении [приходящем] во сне").
С. 98. * "Милая, сладостная фантазия, / Всегда творящая, всегда новая, / Подари мне свои волшебные образы, / Пусть смягчат они судьбу мою суровую" (нем.).
** "Мой дорогой Турон, как очаровал ты меня / Сладостью твоих звуков, / Как нежны и легки твои стихи. / Они созданы тобой так же, как ты их поешь" (фр.).
*** Ссылка на статью "Сомнамбулы" из "Философского словаря" Вольтера (1764).
**** "Что могла бы сказать деревянная лодка, если у нее проломлен бок?" - "Тримендас" ("Дерево, помоги нам") (англ.).
С. 100.* прислужник (лат.).
С. 101.* Цитируется стихотворение "Послание к Юдину" (1815). П. М. Юдин (1798-1852) - лицейский товарищ Пушкина.
С. 102.* путем простого перечисления (лат.).
С. 103.* сила доказательства (лат.).
С. 107. * "Кажется, что нет ничего более противоречащего вкусу, чем метафизика, но ведь украшения, ослепляющие нас своей красотой, первоначально лежали в темных склепах, по крайней мере, такими они представляются в мрачной мастерской художника" (нем.) (цитата из "Размышлений к антропологии" И. Канта, его основной труд по антропологии - "Антропология с прагматической точки зрения" (1798), см.: Соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1966.
С. 108.* в конечном счете (фр.).
** "если бы все существующее превратилось в дым, ноздрями его можно было бы распознавать" (пер. с др.-греч. М. А. Дынника).
*** если сохранить масштабы сравнения (фр.).
С. 114.* "Тождественность человеческой природы - основная аксиома исторического познания" (нем.).
** "История - это одновременно искусство и наука" (нем.).
С. 115.* "Мы рассматриваем прекрасное как познание в нас, как совершенно особый вид познания" (нем.).
С. 116.* Из поэмы А. С. Пушкина "Полтава" (1828).
С. 117.* даром сочетания (соединения) (нем.).
С. 118.* "вопрошать ("терзать") тексты" (фр.).
** "доисторическими образами" (фр.).
С. 119.* образа мыслей, чувств и действий (лат.).
С. 120. * См. Лукиан. Как следует писать историю // Избранное. М., 1987. С. 505.
360
** "то, что служит постоянным достоянием" ("то, что принадлежит вечности") (греч.).
*** своих действующих лиц (лат.).
С. 121. * Имеется в виду книга И. Тэна "Опыт о Тите Ливии" (1856, рус. пер. Спб., 1900).
С. 123.* вероятностного счета (лат.).
С. 127.* увлеченный театром (нем.).
С. 128.* воочию (наглядно) (лат.).
** местное своеобразие (фр.).
*** разрозненные (разъятые) части (лат.).
**** решающих экспериментов (лат.).
С. 129* оказавшаяся поддельной скифская тиара.
** Краледворская рукопись - памятник древнечешской литературы, найденный в 10-х гг. XIX в. в городе Кралевый Двор и опубликованный в 1819 г. филологом Вацлавом Ганкой. В конце XIX в. в результате тщательных исследований была признана многими учеными подделкой.
*** "Песни Билитис" - поэма в прозе, опубликованная в 1894 г. французским писателем Пьером Луи и выдававшаяся им за памятник древнегреческой литературы, принадлежащий перу поэтессы, современницы Сафо (в поэме героиня рассказывает о своей страстной любви к юной Анасидике).
С. 130. * Эстетически удовлетворительные великолепные вещи (ценности) (нем.).
С. 131.* Статья Ф. В. Й. Шеллинга "Об отношении натурфилософии к философии вообще" была написана в 1802 г.
С. 133* "Это прекрасно, как силлогизм!" (фр.).
**безусловные приемы философа (фр.).
*** подход и темперамент историка (фр.).
**** главную способность... труд и умение схватывать бесконечное множество оттенков (фр.).
С. 135.* Имеется в виду, в частности, то обстоятельство, что в своем главном труде "История Греции" (12 т., 1846-1856) английский историк Дж. Грот основное внимание уделял описанию деятельности вождей афинской демократии (прежде всего Перикла).
С. 136.* беспристрастного и благожелательного наблюдателя (англ.).
** "Положение о человеке как мере" (нем., лат.).
С. 137.* Это учение изложено в труде Н. Я. Данилевского "Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому". Спб., 1871 (М., 1991).
** реальнейшее сущее (бог) (лат.).
*** См. также: Соловьев В. С. Соч.: В 2 т. М., 1988. С. 411.
**** Великое существо (фр.).
***** историю без имен людей или без имен народов (фр.).
С. 138. * Персонаж из повести Н. В. Гоголя "Ночь перед Рождеством".
С. 139.* См. в переводе В. А. Жуковского: "Ты понятлив, ты смел в исполненье" ("Одиссея", XIII, 332).
** для данного случая (лат.).
*** "Проницательность же есть способность быстро найти средний (термин). Например, если кто-либо видит, что против солнца луна всегда светится, он сразу же понимает, почему это так: именно вследствие освещения <луны> солнцем; или если он видит кого-нибудь разговаривающим
361
с богачом, догадывается, почему он разговаривает: (именно) потому, что хочет занять денег; или (догадывается), почему (два человека) дружат между собой: потому, что они являются врагами одного и того же (третьего) лица. Ибо, зная крайние (термины), он (сразу) узнает в качестве причин средние (термины). Пусть А означает светиться против солнца, Б - освещение солнцем, В - луна. В таком случае Б, то есть освещение солнцем, присуще луне, то есть В; между тем А присуще Б, то есть светится против того, что его освещает. Так что А присуще В через Б" (греч.) {Аристотель. Аналитики первая и вторая. М., 1952. С. 248).
С. 140.* "Это действительно так" (нем., диалект).
С. 141.* Апейрон (греч. - беспредельное) - термин древнегреческой философии, обозначающий у Анаксимандра бесконечное, не имеющее границ начало, у Анаксимена - один из атрибутов объемлющей все природы. Это понятие стало предметом осмысления в апориях Зенона Элейского как свидетельство абсурдности или нереальности того или иного объекта, а также у Аристотеля в "Физике" (кн. III, гл. 4-8), где оно рассматривается как существующее потенциально, а не актуально и не в качестве субстанции.
** "Новый способ обнаружения болезней внутри груди человека путем выстукивания грудной клетки" (лат.).
С. 144. * большая посылка (лат.).
** меньшая посылка (лат.).
*** заключение (вывод) (лат.).
С. 146. * два королевских дара человека (нем.).
С. 147. * побочными мыслями (нем. и фр.).
С. 148. * утверждающий модус (лат.) - заключение от истинности основания к истинности следствия в гипотетических (условных) умозаключениях (или силлогизмах).
** отрицающий модус (лат.) - заключение от отрицания следствия к отрицанию основания в гипотетических умозаключениях.
С. 149.* чистая доска (лат.).
С. 157.* исходная ложь (ошибочный начальный тезис) (греч.).
С. 161.* Более точное название книги Л. Леви-Брюля - "Les fonctiones mentales dans les societes inferieures" ("Мыслительные функции в низших обществах"), 1910. Ср. также его работу "La mentalite primitive", 1922 (в рус. пер. "Первобытное мышление". М., 1930).
** закон сопричастия (фр.).
С. 162.* Из трагедии А. С. Пушкина "Моцарт и Сальери" (1830).
С. 164.* в совокупности (греч.).
** См.: Аристотель. Никомахова этика // Соч.: В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 191-218.
*** вопрос - предметы (явления) - вывод (заключение) (лат.).
С. 165.* бесконечная пространственная схема (нем.).
С. 167. * Кант И. Критика чистого разума // Соч.: В 6 т. М., 1964. Т. 3. С. 87, 91.
С. 170. * нет психолога без биолога (лат.).
** нет психолога без философа (лат.).
С. 172.* восприятие жизни (жизнепонимание) (нем.).
С. 173. * "так, из двух часов, идущих синхронно и в соответствии с движением солнца, если одни бьют и сообщают нам время, то другие также бьют и показывают то же самое время, причем между ними нет причинной связи, когда одни действуют на другие, каждые из них самостоятельны в своем
362
действии, но и те и другие изготовлены одинаковым образом и с одинаковым тщанием. Подобно этому, например, движение языка передает нашу волю, а воля, в свою очередь, сопровождается движением языка, но ни первое, ни второе не зависят друг от друга, и то и другое суть выражение высокой искусности, благодаря которой они связаны и соединены столь неразрывным образом" (лат.).
С. 175.* коренным образом (лат.).
** эксперимент разума (нем.).
*** Криптомнезия - нарушение памяти, когда исчезает различие между событием, действительно происшедшим, и событием, увиденным во сне или услышанным от других.
С. 176.* Буриданов осел, умирающий от голода, находясь на равном расстоянии от двух совершенно одинаковых охапок сена, ибо ничто не побуждает его предпочесть одну из них другой, - пример, долженствующий показать, к каким парадоксам приводит допущение абсолютной обусловленности выбора. Его связывают с именем французского философа XIV в. Жана Буридана, хотя в его произведениях он не обнаружен. Мишель Монтень согласен, что выбор предполагает неравенство в оценке предметов. Однако такое неравенство, по его мнению, естественно, ибо даже если различия между вещами, на первый взгляд, неуловимы (imperceptibles), они существуют, что позволяет нам, хотя бы и неосознанно, предпочесть одну вещь другой. "Равным образом, - пишет он далее, - если мы вообразим веревку, одинаково крепкую на всем ее протяжении, то решительно невозможно представить себе, что она может порваться, - ибо где же, в таком случае, она окажется наименее крепкой?" (Монтень М. Опыты. Кн. II. М.; Л., 1958. С. 330).
С. 182.* "каким образом самка птицы создает свое гнездо, образец которого она никогда не видела, руководствуясь не памятью и даже не каким-либо умением, а лишь воображением" (лат.).
** "кто склонен ко всесторонней оценке, скажу я, вряд ли вынесет довольно абсурдное или чудовищное суждение об исчерпанности женского творческого созидательного начала, оплодотворяемого сочетанием общих родовых идей, не отягощенных материей" (лат.).
** Из стихотворения В. С. Соловьева "Мы сошлись с тобой недаром" (1892). У Соловьева: "Над черной глыбой".
С. 184.* "То, что хорошо понимается, ясно излагается, / И слова сами собой приходят на уста" (фр.). Ср.: "Пока неясно вам, что вы сказать хотите, / Простых и точных слов напрасно не ищите; / Но если замысел у вас в уме готов, / Все нужные слова придут на первый зов" (Буало. Поэтическое искусство. М., 1957. С. 62).
С. 185.* необходимое условие (лат.).
С. 186.* Паук, наделенный логикой, может сравнивать (лат.).
** Сенестезия, общее чувство.
*** Из стихотворения В. С. Соловьева "В Альпах" (1886).
С. 189.* Мадам де Теб - модная парижская гадалка, пользовавшаяся популярностью в аристократических кругах (кон. XIX - нач. XX в.).
С. 190.* из ничего (лат.).
С. 191.* "Молись за нашего Отца, обретшего в твоем непорочном чреве, Дева, своего Сына" (лат.).
** В рус. пер.: Неман А. Г. Иллюстрированная история суеверий и волшебства от древности до наших дней. М., 1900 (автор - директор психофизической лаборатории в Копенгагене).
363
С. 193. * снова продумать великую мысль (идею) мира (нем.).
С. 194. * Ницше Ф. Сумерки идолов, или Как философствуют молотом (Изречения и стрелы) // Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 560.
** Разве не математики истинные и прирожденные поэты, а те, которые пытаются что-то сочинять (лат.).
С. 195.* преследующие (возникающие) противоречия (лат.).
С. 196. * "К могиле: колыбель будущей жизни" (нем.).
** Введенский А. И. Психология без всякой метафизики. Пг., 1914 (3-е изд., 1917).
*** страсть к изобретению (греч., лат.).
С. 198. * "Нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах, кроме самого разума" (лат.).
С. 199.* "чувству одобрения и неодобрения" (нем.).
С. 200. * я хочу, как я хочу (то, что я хочу) (фр.).
** категориями воли (нем.).
С. 202. * Трактат "Проблемы" примыкает к группе так называемых физических трактатов Аристотеля (наиболее известны из них "Физика", "О небе", "О возникновении и уничтожении"). Общепринято считать, что указанный трактат - позднейшего происхождения.
С. 204.* официант (англ.).
** Он чует истину (нем.).
С. 206. * Все страсти, даже пренеприятнейшие, как страсти приятны (нем.).
С. 209. * естественное влияние (лат.) (имеется в виду влияние тела на душу и души на тело).
** "Быть свободным - ничто. / Стать свободным - это небо" (нем.).
С. 211.* конечный пункт (лат.).
** начальный пункт (исходная точка) (лат.).
С. 212. * Мейман Э. Введение в современную эстетику. М., 1909.
** "Весенняя заповедь, сладкий рок, / Наполнивший грудь. / И он запел так, как должен был, / А как должен был, так и смог. / Я видел это совершенно отчетливо" (нем.).
С. 213.* спонтанность разума (нем.).
** любовь к року (лат.).
*** умственный (мысленный) эксперимент (нем.).
С. 214.* Написанная на латинском языке диссертация И. Канта для получения места профессора "De mundi sensibilis atque intelligibilis forma et prinicpiis" ("О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира"), 1770.
** Полное название оставшейся незаконченной работы Канта "Об основанном на априорных принципах переходе от метафизических начал естествознания к физике", 1798-1803 // Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6.
С. 215. * "До сих пор я не восхищался никем, кто воспринимает меня как игрушку" (лат.).
** "Ведь не философ тот, кто постоянно и всерьез побуждается к тому, чтобы с помощью придумываемых, пусть и хорошо продуманных гипотез испытывать свои силы" (лат.).
С. 216. * вера (греч.).
С. 238. * "Обретает неисчислимые сокровища тот, кто из прутьев получает золото, драгоценные украшения из камней" (лат.) (virga - не только прут, палка, но и обозначение посоха Меркурия, символа, игравшего боль-
364
шую роль в алхимии) (Цитируется сочинение Лейбница "Новые опыты о человеческом разуме").
** решающий пункт (отправной пункт) (лат.).
С. 239. * следуй путем жизни (лат.).
** "11 ноября 1620 г. приступил к осмыслению основ удивительных открытий (изобретений). 10 ноября полон решимости отыскать основание удивительных наук" (лат.).
С. 240. * Да и нет (лат.).
** я считал, что уже вхожу в гавань (фр.).
*** я оказался отброшенным в открытое море (фр.).
С. 242.* "Я награжден (благословлен) плодом" (нем.).
С. 247.* бегство идей (нем.).
С. 257.* изобретать в соответствии с принципами (нем.).
С. 261.* непосвященная чернь (темная толпа) (лат.).
С. 263. * с любовью (итал.).
** в себе и для себя (нем.).
С. 266. * ничему не удивляться (лат.).
С. 268. * Речь идет об историко-литературном труде "Литературные редкости" (1791) Исаака Дизраэли, отца известного английского политического деятеля Бенджамина Дизраэли.
** "Приветствую вас, золотые мои книжицы, / Мои любимицы, мои прелестницы! / Как часто радуете вы взор / И нежно касаетесь рук наших! / Сколь превосходны вы, сколь образованны... / Дорогами древних веков и недавних / Проходят вместе с вами люди, / Вверяясь бессонным ночам. / Столь долговечные сочинения внушают им надежду, / И надежда эта, конечно, не обманывает их" (лат.).
С. 270. * доказательство, основанное на выводе из положения, еще требующего доказательства (лат.).
С. 271.* средство репетирования (орган-репетитор) (фр.).
С. 273. * что это такое "все" ("весь мир")? (фр.).
С. 274. * действующие лица (персонажи) (лат.).
С. 275.* прежде, раньше, сначала (логически предшествующее) (лат.).
С. 279.* Речь идет о романе О. де Бальзака "Поиски Абсолюта" (1834), при издании "Человеческой комедии" включенного в цикл "Философские этюды".
С. 282. * букв, прочнее меди, в смысле "долговечный, долговременный" (лат.).
С. 283. * Роман Г. де Мопассана "Милый друг" (1886).
С. 284. * Имеется в виду сочинение И. Канта "Von der Macht des Gemiits durch den blossen Vorsatz seiner krankaften Gefiihle Meister zu sein" ("O способности души справляться с болезненными чувствами одной лишь своей решимостью"), 1798.
С. 287. * "он сочиняет из-за негодования стихи" (лат.).
** Речь идет о полемике Р. Декарта с некоторыми теологами, а также философами Т. Гоббсом и П. Гассенди по поводу его трактата "Метафизические размышления" (или "Размышления о первой философии, в которых доказывается бытие Бога и бессмертие души"), 1641.
С. 289.* основание (фр.).
С. 291. * "Оставь в покое женщин и займись математикой" (итал.).
С. 294. * Из стихотворения А. С. Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." (1829).
365
С. 296. * Эгоспотамы (Эгоспотамос) (букв, "козья река ) - древнее название реки на Херсоносе Фракийском (совр. Галлипольский полуостров), в устье которой в 405 г. до н. э. произошло сражение между афинским и спартанским флотами. Потеряв в этом сражении флот, Афины вынуждены были капитулировать.
С. 298. * Ум (душа) создает философа (лат.).
С. 303. * "Сущности не должны быть умножаемы сверх необходимости... разнообразие сущностей не должно минимизироваться (уменьшаться) случайным образом" (лат.) (см. Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания. Философское исследование // Шопенгауэр А. О четверояком корне... Мир как воля и представление. Т. 1. Критика кантовской философии. М., 1993. С. 7).
С. 304. * Не для школы, а для жизни учимся (лат.).
С. 305. * Из неоконченной поэмы А. К. Толстого "Алхимик" (1867).
** основание разделения (отправной момент классификации) (лат.).
С. 306. * См. примечание к с. 196.
С. 310. * Из стихотворения А. А. Фета "Добро и зло" (1884).
С. 311. * состояние и обладание (приобретение) (греч.).
С. 313. * Испанский философ и теолог Раймунд Луллий разработал в XIII в. метод моделирования логических операций путем символического обозначения предельных понятий. Если иметь полный список этих понятий и расположить их определенным образом, считал он, можно, используя некоторые механические операции, получить всевозможные их комбинации. В сочинении "Великое искусство" (опубл. 1480) он предложил логическую машину, позволяющую, по его мнению, через механическое комбинирование понятий обрести все истины науки и христианства. Фрэнсис Бэкон причислил указанный метод к методам, которые не имеют права называться законными. "Этот метод, - писал он, - как бы разбрызгивает капельки какой-нибудь науки так, что любой, нахватавшийся верхушек знаний, может производить впечатление на других некоей видимостью эрудиции. Таково было искусство Луллия... все эти методы представляют собой не что иное, как беспорядочную груду терминов какой-нибудь науки, дающую, однако, возможность всякому владеющему этой терминологией казаться владеющим и самой этой наукой" (Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч.: В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 333-334).
С. 314.* достойно самого высокого почтения служить (продолжать) начинаниям Луллия (лат.).
** все в едином, все во всем, единое и все, единое во всем (лат.) (см., напр., Бруно Док. О причине, начале и едином // Бруно Дж. Диалоги. М., 1949. С. 276-277).
С. 317.* "Точка зрения разума, позволяющая выводить обстоятельства и средства для изобретения" (фр.) (из статьи "Наставления к продвижению наук").
С. 318. * что касается добра (блага) (лат.).
** внутреннее свидетельство (фр.).
С. 319.* "Как же будет найдена (изобретена) сама подобная теория изобретения? Вероятно, с помощью некой теории изобретения теории изобретения? А последняя?" (нем.).
С. 320. * место наименьшего сопротивления (наиболее уязвимое место) (лат.).
С. 323. * Из стихотворения А. А. Фета "Измучен жизнью, коварством надежды..." (1864?).
366
С. 325. * дух общественности (англ.).
С. 327. * ("Еще могут быть изготовлены колесницы, которые способны стремительно двигаться без остановок, не будучи приводимы в движение животными, а также колесницы, снабженные серпами, которые с древних времен использовались в сражениях")... ("могут быть изготовлены и летающие устройства с человеком, сидящим и летящим в них, в определенной степени их умом (гением), благодаря чему можно искусственным образом летать по воздуху наподобие птиц")... ("еще могут быть изготовлены устройства, пересекающие моря и реки, погружаясь почти до дна и не подвергая физической опасности") (лат.).
** "Ведь этим воспользовался Александр Великий, дабы увидеть тайные моря, о которых Этику (имеется в виду Аристотель. - Ред.) рассказал астроном" (лат.).
*** отличать изобретение от изобретательства (лат.).
С. 329. * излагая свободно, не по-написанному (лат.).
С. 330. * "изначальные, несвязанные объекты требуют объяснения способом, который существует в разуме. Там объекты подвергаются прежде всего узнаванию, оказываясь в уме оратора, они проходят ту или иную обработку и заполняют его память, откуда в упорядоченном и отшлифованном виде попадают в речь; каким образом что-то, пребывая в состоянии сна или при отсутствии сознания, выливается вовне, каким образом человек способен вовлечь в память ту или иную вещь и она соответствующим образом располагается в его голове, каким образом становятся вдруг узнаваемыми объекты, которые по прошествии многих лет обновляются так, что значительная их часть оказывается неузнаваемой. Полагаю, что во всем этом заключена великая философская тайна, которая никогда в достаточной степени не раскроется" (лат.).
** вид (идея) (лат.).
*** недоступные естественные тайны (лат.).
С. 331. * "О, столь жестокая смерть, ты отняла у нас Сен-Мартена, этого ученого теософа. Он боролся с заблуждениями и тем сохранил себя от этих пустых философских систем" (фр.).
С. 334.* жажда названий (нем.).
С. 335. * правила философского рассуждения по аналогии с правилами для руководства ума (фр.).
** для обучающихся (лат.).
С. 338. * Из стихотворения А. К. Толстого "Послание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме" (1872).
С. 339.* думать (размышлять) с душой (лат.).
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абдул-Гамид - см. Абдул-Меджид
Абдул-Меджид (1823-1861), турецкий султан (с 1839) - 25
Абеляр Пьер (1079-1142), французский философ, теолог, поэт - 291
Аберкомбри (Аберкромби, Эберкром-би) Джон (1790-1844), английский (шотландский) естествоиспытатель
- 99
Абихт Иоганн Генрих (1762-1804), немецкий философ - 141
Абрамов Яков Васильевич (1858-1906), публицист, критик - 213, 224
Августин Аврелий (354-430), христианский церковный деятель, теолог, философ, писатель - 52, 53, 57-60, 66, 67, 173
Берне (Бёрк) Эдмунд (1729-1797), английский философ, публицист, политический деятель, автор сочинения "Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного" (1757)
- 46, 47, 289
Беркли Джордж (1685-1753), английский философ и церковный деятель
- 23, 25, 29, 30, 40, 41, 140, 164, 168,
174, 175, 208, 266, 296
Берлиоз Гектор (Эктор) (1803-1869), французский композитор и дирижер
- 247
Бернар Клод (1813-1878), французский физиолог и патолог - 229, 252
Бернгейм Эрнст (1850-1942), немецкий историк - 114, 117, 122
Бертран Жозеф Луи Франсуа (1822-1900), французский математик - 42
Бессонов Петр Алексеевич (1827-1898), филолог и этнограф - 130
Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829-1897), историк - 127
Бетховен Людвиг ван (1770-1827), немецкий композитор, пианист, дирижер - 12, 127, 133, 287, 291
Бехтерев Владимир Михайлович (1857-1927), невролог, психиатр, психолог - 210, 232, 248, 326
Бигелоу Джон (1817-1911), американский естествоиспытатель и публицист - 232
Бональд Луи Габриель Амбруаз (1754-1840), французский философ, политический деятель, публицист
- 24
Бонд Уильям Кранч (1789-1859), американский астроном - 27
Бонола, историк философии и математики - 144
Бопп Франц (1791-1867), немецкий филолог, один из основателей сравнительного языкознания - 15
Борис Годунов (ок. 1552-1605), русский царь (с 1598)- 112
Боровский, немецкий пастор, автор "Наброска будущей биографии прусского мудреца Иммануила Канта" (1792), опубликованного после смерти мыслителя - 80, 146
Бородин Александр Порфирьевич (1833-1887), композитор и химик
- 102
Бостон (Бертон), английский публицист, автор книги о Д. Юме - 63
370
Боткин Сергей Петрович (1832-1889), врач-терапевт и общественный деятель - 146
Боэций Аниций Манлий Северин (ок. 480-524), христианский философ и римский политический деятель
- 216, 286
Браге Тихо (1546-1601), датский астроном - 135
Браун Сэмюэл, английский инженер, изобретатель висячего моста - 227, 251
Браун Форд Медокс (1821-1893), английский живописец и гравер - 111
Бриджес Джеймс У., английский психолог, один из авторов исследования "Отношение между интеллектом и социальным статусом" (1917) - 21
Бриджмен Лора, слепоглухонемая
- 333
Брикнер Александр Густавович (1834-1896), историк - 70
Брилла-Саварен Антельм (1755-1826), французский писатель и политический деятель - 97
Брокдорф К., немецкий философ и публицист, автор памфлета, направленного против А. Бергсона - 175
Брошар Виктор (1848-1907), французский философ, автор сочинения "Об ошибке" (1879) - 57, 180
Бруно Джордано (1548-1600), итальянский философ и поэт - 22, 38, 40, 47, 69, 108, 109, 164, 269, 286, 312-315, 317
Брунс, немецкий историк и литературовед, автор сочинения "Литературный портрет греков в V и IV веках" (1896)- 119
Брюкке Эрнст Вильгельм (1819-1892), австрийский физиолог - 227
Брюне Бернар, французский социолог и естествоиспытатель, автор сочинения "Разложение энергии" (1908) - 194
Брюнель (Бренел) Марк Айсембер (1769-1849), английский инженер, строитель туннеля под Темзой
- 228, 251
Брюнсвик Леон (1869-1944), французский философ - 144
Буайе де, маркиз - 75
Буало Никола (1636-1711), французский поэт, теоретик классицизма
- 184
Буарак Эмиль (1851-1917), французский философ, автор сочинения "Философское рассуждение" (1890)
Введенский Николай Евгеньевич (1852-1922), физиолог - 226
Вебер Эрнст Генрих (1795-1878), немецкий анатом и физиолог, один из основоположников экспериментальной психологии - 31, 170
Ведде Иоганнес, немецкий философ
- 72
Вейнберг Борис Петрович (1871-?), физик - 37
Вейнингер Отто (1880-1903), австрийский философ и писатель - 198, 319
Вейссе (Вейсе) Христиан (Кристиан) Герман (1801-1866) - немецкий философ - 23
Венгеров Семен Афанасьевич
(1855-1920), историк литературы и библиограф - 113
Венчер Макс (1862-?), немецкий философ, автор книги о Р. Г. Лотце - 42
Вердин, изобретатель ларингографа
- 277
Вергилий Марон Публий (70-19 до н. э.), римский поэт - 37, 216
Вереж, врач - 28
Верлен Поль (1844-1896), французский поэт - 89
Верн Жюль (1828-1905), французский писатель - 107
Вернер Карл Адольф (1846-1896), датский лингвист - 235, 248
Вернике Карл (1848-1905), немецкий невропатолог и психиатр - 299
Верховский В. Н., историк науки - 326
Веселовский Александр Николаевич (1838-1906), литературовед - 116, 170
Вест, английский экономист - 28
Виламовиц-Мёллендорф Ульрих фон (1848-1931), немецкий филолог-классик - 20
Виланд Кристоф Мартин (1733-1813), немецкий писатель - 101, 319
Вильгельм II (1859-1941), германский
император и прусский король из
династии Гогенцоллернов
(1888-1918)- 189
Вильгельм III Оранский (1650-1702), английский король (с 1689) - 32
Вилье де Лиль-Адан Филипп Огюст Матиас (1838-1889), французский писатель - 214
Вильман Отто (1839-1920), немецкий философ и педагог - 8
Вильсон Джордж, английский химик
- 28
Винделъбанд Вильгельм (1848-1915), немецкий философ - 5, 135, 199
Вирениус Александр Самойлович (1832-1910), врач-гигиенист и общественный деятель - 245
Вирхов Рудольф (1821-1902), немецкий патолог - 230
Владимиров Петр Владимирович (1854-?), историк литературы
- 163
Во Клотильда де (ум. 1846), женщина, к которой О. Конт питал платоническое и даже мистическое чувство
- 286, 291
Вольтер (наст, имя и фам. Мари Франсуа Аруэ) (1694-1778), французский писатель и философ - 16, 62, 70. 73, 98, 101, 107, 109, ПО, 164, 174, 179, 223, 288
Дидро Дени (1713-1784), французский философ и писатель - 24, 104, 107, 128, 164, 202, 241, 268
Дизраэли Исаак (1766-1848), английский литературовед и публицист
- 268, 324, 325
Диккенс Чарлз (1812-1870), английский писатель - 89, 129
Дирборн, американский психолог - 248
Добролюбов Николай Александрович (1836-1861), литературный критик и публицист - 111
Докучаев Василий Васильевич
(1846-1903), естествоиспытатель, почвовед - 225
Дональдсон (Донэлдсон) Генри Герберт (1857-1938), американский физиолог и психолог - 50
Дону Пьер Клод Франсуа (1761-1840), французский политический деятель и писатель - 123
Достоевский Федор Михайлович (1821-1881), писатель и мыслитель
- 50, 55, 59, 174, 205, 206, 247, 279,
294, 297, 299, 307
Древс Артур (1865-1935), немецкий философ и религиовед - 38
Дрентелън Николай Сергеевич, педагог- 265
Дункан, воспитательница Э. Келлер
- 333
Дьюи Джон (1859-1952), американский философ и теоретик педагогики
- 197
Дэви Гемфри (Хамфри) (1778-1829), английский химик и физик, один из основателей электрохимии - 257, 308
Дюбуа-Реймон Пауль (1831-1889), немецкий математик и теоретик науки, брат Э. Г. Дюбуа-Реймона - 5
Дюбуа-Реймон Эмиль Генрих
(1818-1896), немецкий физиолог и философ, по происхождению швейцарец - 37, 230
Дюга Луи (1857-?), французский психолог, автор работ по проблемам памяти, сна и проявлений бессознательного - 75, 76, 96, 277
Дюгем (Дюэм) Пьер Морис Мари (1861-1916), французский физик, философ, историк науки - 337, 338
Дюма Жорж (1866-1946), французский философ, врач, психолог - 18, 291
Дюринг Евгений (Эйген) Карл (1833-1921), немецкий философ и экономист - 13, 26, 43, 47, 265, 288, 306, 316
Дютан Луи (1730-1812), французский писатель и ученый, издатель трудов Лейбница, автор сочинения "Исследование об источниках открытий, считающихся современными, в котором показывается, что наши весьма известные философы могут обнаружить значительную часть своих знаний в произведениях прошлого" (1766) - 327, 339
Екатерина II (1729-1796), российская императрица (с 1762) - 76
Елисавета, в Новом Завете мать Иоанна Крестителя (см. Л к. 1:41) - 40
Елисеев С. Г., японовед, китаевед
- 90, 101
Жане Поль (1823-1899), французский философ, последователь В. Кузена
- 45, 175, 279, 312
Жане Пьер (1859-1947), французский невролог и психолог - 67, 106, 277
Жансен Пьер Жюль Сезар (1824-1907), французский астроном
- 27
Жебелев Сергей Александрович (1867-1941), археолог, историк античности - 78
Жильсон Этьен Анри (1884-1978), французский философ и историк философии - 8
Жоффруа Сент-Илер Этьен
(1772-1844), французский зоолог, один из предшественников Ч. Дарвина - 28
Жуковский Василий Андреевич
(1783-1852), поэт, переводчик, критик - 174
Жуффруа Теодор (1796-1842), французский философ - 133
376
Забелин Иван Егорович
(1820-1908/1909), историк, археолог - 114
Занд (Санд) Жорж (наст, имя и фам. Аврора Дюпен, по мужу Дюдеван) (1804-1876), французская писательница - 273, 274
Зекендорф Лео фон (1773-1809), немецкий поэт - 98
Зелинский Фаддей Францевич
(1859-1944), филолог-классик и историк литературы - 122
Зельгоф, немецкий математик - 334
Зенон из Элеи (ок. 490-430 до н. э.), древнегреческий философ - 175, 178, 286
Зибер (возможно, Генрих фон Зибель), немецкий историк - 114
Зиммель Георг (1858-1918), немецкий философ и социолог - 116, 117, 197
Золотарев Егор Иванович (1847 - 1878), математик - 334
Иаков (Яков) II (1633-1701), английский король (1685-1688) из династии Стюартов - 126
Иванов Алексей Иванович, китаевед
- 178
Иванов Михаил Михайлович (1849-?), музыкальный критик и композитор
- 130
Иеррер (Еррер), историк, автор "Всемирной истории для детей" - 127
Иерузалем (Ерузалем) Вильгельм (1854-1923), австрийский философ
- 250
Измайлов, публицист и психолог, фольклорист - 190
Иисус Христос - 8, 38, 58, 69, 109, 118
Илер Ж. С. - см. Жоффруа Сент-Илер Э.
Ильин Иван Александрович
(1883-1954), философ, политический мыслитель, культуролог - 10, 194
Иннокентий (Иван Алексеевич Борисов) (1800-1857), богослов и проповедник, архиепископ Херсонский и Таврический - 39
Иностранцев Александр Александрович (1843-1919), геолог - 178, 224, 225
Иоанн, в Новом Завете апостол - 238
Иоанн (Иван) IV Грозный (1530-1584), первый русский царь (с 1547) - 135
Иогансен, врач - 253
Иодлъ (Йодль) Фридрих (1849-1914), австрийский философ, автор "Учебника психологии" - 198
Иоэль Карл (1864-1934), немецкий философ и историк философии - 119
Ипатьев Владимир Николаевич (1867-1952), химик, военный инженер - 246
Ительсон Г. Б., немецкий философ и логик, занимался проблемами математической (геометрической) логики - 175
Йеркс Роберт Мирнс (1876-?), американский психолог - 21
Кабанис Пьер Жан Жорж (1757-1808), французский философ и врач, автор сочинения "Отношение между физической и нравственной природой человека" (1802) - 19, 99
Кабэ (Кабе) Этьен (1788-1856), французский публицист, приверженец коммунистических представлений, автор утопического романа "Путешествие в Икарию" (1840) - 296
Кавальери Бонавентура (1598-1647), итальянский математик - 27
Кайете (Кайльте) Луи Поль (1832-1913), французский физик, химик, промышленник - 27
Кальдони, итальянский физик - 27
Каменский, публицист, автор книги о Т. Эдисоне - 228
Кампанелла Томмазо (1568-1639), итальянский поэт, философ, политический деятель - 106
Кандинский Виктор Хрисанфович (1849-1889), психиатр - 19, 170
Кантор Георг (1845-1918), немецкий математик - 190
Капитэн Ф., немецкий исследователь творчества - 331
Капп Эрнст, немецкий культуролог, автор сочинения "Основные черты философии и техники" (1877) - 328
Карамзин Николай Михайлович (1766-1826), историк и писатель
- 111
Кардан (Кардано) Джероламо
(1501-1576), итальянский математик, философ, врач - 15, 93
Кареев Николай Иванович
(1850-1931), историк и социолог
- 72, 127, 133, 134
377
Каринский Михаил Иванович
(1840-1917), логик и философ - 23, 136, 147, 338
Карл Великий (742-814), франкский король (с 768), император (с 800) из династии Каролингов - 132
Карлейль Томас (1795-1881), английский публицист, историк, философ
- 11, 66,68, ИЗ, 288
Карнеад (ок. 214-129 до н. э.), древнегреческий философ - 248
Карнеги Эндрю, английский публицист, автор книги о Дж. Уатте - 227
Карпентер Уильям (1813-1885), английский физиолог и публицист
- 334
Карра де Во, барон, французский востоковед - 59, 237
Карсавин Лев Платонович (1882-1952), философ и историк-медиевист - 116
Кассирер Эрнст (1874-1945), немецкий философ - 23, 154, 167
Катон Младший (Утический) (95-46 до н. э.), римский республиканец, противник Цезаря - 136
Кати (Кац) Давид (1884-1953), немецкий психолог, автор сочинения "Психология и математическое обучение" (1913) - 220
Каяну, уроженец Финляндии, обладавший очень высоким ростом - 151
Квинтилиан Марк Фабий (ок. 35-ок. 96), римский оратор и теоретик ораторского искусства - 329, 330
Кекуле Фридрих Август (1829-1896), немецкий химик-органик - 224, 249, 251, 260
Келлер Элен (1880-1968), американская писательница,слепоглухонемая
- 333
Кельвин лорд - см. Томсон У. Кеплер Иоганн (1571-1630), немецкий
астроном - 11, 135, 145, 190, 212,
223, 320, 322 Керн (XVIII в.), пастор в Гальберштад-
те- 87 Кетеле (Кетле) Ламбер Адольф Жак
(1796-1874), бельгийский социолог
- 117, 137
Кизов Ф., немецкий физиолог и психолог - 169, 250-252
Киркегор (Кьеркегор) Серен
(1813-1855), датский теолог, философ, писатель - 13, 40, 164, 279
Кирхманн (Кирхман) Юлиус Герман (1802-1884), немецкий философ и юрист - 137
Кит, английский врач, бактериолог
- 28
Кларке (Кларк) Сэмюэл (1675-1729), английский философ - 38
Классен Йонс (1805-1892), немецкий филолог-классик - 36
Клиффорд Уильям (1845-1879), английский математик и философ
- 290
Клопшток Фридрих Готлиб
(1724-1803), немецкий поэт - 129 Ключевский Василий Осипович
(1841-1911), историк - 112, 125,
126, 135, 170
Кнуцен (Кнутцен) Мартин
(1713-1751), немецкий философ
- 22
Ковалевский Арнольд, немецкий философ, автор сочинения "Исследование психологии пессимизма" (1904) - 200
Ковалевский Павел Иванович
(1849-1923), психиатр - 135
Коген Герман (1842-1918), немецкий философ - 23, 39, 72, 141, 167, 172, 198, 208, 209, 236
Козлов Алексей Александрович (1831-1901), философ - 13
Колер Лилиан Э., английский психолог, одна из авторов исследования "Отношение между интеллектом и социальным статусом" (1917) - 21
Коллинз, английский философ, последователь Г. Спенсера - 172
Колльер (Кольер) Артур (1680-1732), английский философ, автор сочинения "Универсальный ключ, или Новое исследование истины, доказывающее несуществование или невозможность внешнего мира" (1713)
Коперник Николай (1473-1543), польский астроном - 38, 108, 167
Коппельман, немецкий логик и философ, автор сочинения "Учение Канта об аналитическом суждении" (1885) - 140
Корнейль (Корнель) Пьер (1606-1684), французский драматург - 318
Короленко Владимир Галактионович (1853-1921), писатель и публицист
- 253
Корольке В. М., врач - 253
Костер Лоренс Янсон (ок. 1370-1440, по др. сведениям ок. 1405-1484), нидерландский церковный служитель, один из первых изобрел подвижные буквы для печатания - 30
Костомаров Николай Иванович (1817-1885), историк и писатель
Лагранж Жозеф Луи (1736-1813), французский математик и механик
- 246, 303
Лазурский Александр Федорович (1874-1917), психолог - 106, 170, 171,278
Лаиса (род. ок. 422 до н. э.), родом из Коринфа, древнегреческая гетера
- 291
Лай Вильгельм Август (1862-1926),
немецкий педагог-реформатор
- 197, 263
Лаланд Андре (1867-1963), французский философ - 193, 194
Лало Шарль (1877-1953), французский эстетик - 250
Ламарк Жан Батист (1744-1829), французский естествоиспытатель
- 244
Ламберт Иоганн Генрих (1728-1777), немецкий ученый, один из создателей фотометрии - 143
Ламеттри (Ламетри) Жюльен Офре де (1709-1751), французский философ и врач - 19, 23
Лами Клод Огюст (1820-1878), французский химик - 28
Ламонт Иоганн (1805-1879), немецкий физик и астроном, по происхождению шотландец- 150
Лампрехт Карл (1856-1915), немецкий историк - 111, 112
Ланг Эндрю (1844-1912), английский писатель, историк, исследователь мифологии - 187, 235, 247, 248
Ланге Карл Георг (1834-1900), датский психолог, физиолог, врач - 29
Ланге Фридрих Альберт (1828-1875), немецкий философ и экономист
- 23, 98, 99, 173
Ланглей (Ленгли) Сэмюэл (1834-1906), американский физик и астроном, изобретатель болометра (1881), прибора для измерения энергии электромагнитного излучения - 28
Ландауэр Густав (1870-1919), немецкий писатель и публицист, автор сочинения "Скепсис и мистика" (1903) - 72
Лансон Гюстав (1857-1934), французский историк литературы и критик
Лукреций Тит Кар (ок. 99/95 - ок. 55 до н. э.), римский поэт и философ
- 30, 216, 237, 248, 292
Луллий Раймунд (ок. 1235-ок. 1315), испанский философ, теолог, поэт
- 38, 237, 247, 306, 312-317, 321
Льюис Джордж Генри (1817-1878),
английский писатель и философ
- 230, 306
Люба (Лейба), психолог, психопатолог
- 289
Любавский Матвей Кузьмич
(1860-1936), историк - 125
Люкир Ф. Л., историк философии, автор сочинения "Гегель как педагог" (1896) - 172
Лютер (XVII в.), немецкий геолог и минералог - 105
Лютер Мартин (1483-1546), немецкий религиозный реформатор - 296, 338
Лютославский Винсент (Винчент) (1863-1954), польский философ-мистик - 323, 327
Лютцов, граф, издатель и переводчик на английский язык философской поэмы Я. А. Коменского "Лабиринт мира и рай сердца" - 238
Лядов Анатолий Константинович (1855-1914), композитор и дирижер
- 102
Ляйель (Лайель) Чарлз (1797-1875), английский естествоиспытатель - 244
Лямин А. А., автор работ по сомнамбулизму и математике - 96
Магомет (Мухаммед, Мохаммед) (ок. 570-632), основатель ислама, где почитается как пророк - 8, 291
Майер Генрих (1867-1933), немецкий психолог - 7, 115
Майер Юлиус Роберт (1814-1878), немецкий естествоиспытатель и врач
- 27, 140, 224
Майерс Чарлз Сэмюэл (1873-1946), английский психолог, автор сочинения "Человеческая индивидуальность" - 220, 254
Майков Леонид Николаевич
(1839-1900), историк литературы, библиограф, этнограф - 101
Маймон (наст. фам. Хейман) Соломон (1753/1754-1800), философ-самоучка, жил в Пруссии - 39
Майнлендер (наст. фам. Бас) Филипп (1841-1876), немецкий философ - 23
Мак-Картней Даниель (1817-?), американец, особенности памяти которого стали объектом психологического исследования - 76, 77
Маковельский Александр Осипович (1884-1969), историк античной философии, логик, психолог - 7, 20
Маколей Томас Бабингтон
(1800-1859), английский историк, публицист, политический деятель - 85, 86, 119, 126, 135
Максуэлль (Максвелл) Джеймс Клерк (1831-1879), английский физик, создатель классической электродинамики - 36, 104
Макферсон Джеймс (1736-1796), шотландский писатель, занимался обработкой кельтских сказаний, выдавая их за подлинные песни легендарного барда Оссиана - 129
Малебранш (Мальбранш) Никола (1638-1715), французский философ, автор сочинения "О разыскании истины" (1674-1675) - 23, 29, 40, 79, 91, 108, 163, 164, 209, 240, 247, 249, 260, 269
Мальзерб Кретьен Гиойм де Ламуа-ньон (1721-1794), французский политический деятель - 241
Мальпиги Марчелло (1628-1694), итальянский биолог и врач, один из создателей микроскопической анатомии - 240, 260
Мальтус Томас Роберт (1766-1834), английский экономист - 28, 231, 234, 251, 252
Мандевиль Бернард (1670-1733), английский философ и писатель - 107
Марий Гай (ок. 157-86 до н. э.), римский полководец, консул - 116
Мариус Симон (1570-1624), немецкий астроном - 27
Маркс Карл (1818-1883), немецкий мыслитель, создатель коммунистического учения, названного его именем - 28, 84, 137
Марта Бенжамен Констан
(1820-1895), французский историк культуры, автор сочинения "Философы и поэты-моралисты во времена Римской империи" - 38, 45
Марциал (ок. 40-ок. 104), римский поэт - 173
Масарик Томаш (1850-1937), чешский философ и социолог, президент Чехословакии (1918-1935) - 13, 20, 22, 129, 281
Мах Эрнст (1838-1916), австрийский физик и философ, автор сочинений "Познание и заблуждение" (1905), "О том, что играет роль в изобрете-
Милль Джеймс (1773-1836), английский философ, историк, экономист
- 22
Милль Джон Стюарт (1806-1873), английский философ, логик, экономист, сын Дж. Милля - 44, 45, 47, 64, 70, 71, 80, 113, 140, 144, 156, 163, 167, 183, 249, 287, 316
Мильтиц барон, покровитель И. Г. Фихте - 38
Мильтон Джон (1608-1674), английский поэт и политический деятель
- 25, 133, 146
Митридат VI Евпатор (132-63 до н.
э.), царь Понта - 75 Митчерлих (Мичерлих) Эйльхард
(1794-1863), немецкий химик
- 142, 143
Михелет Карл Людвиг (1801-1893), немецкий философ - 131
Мишле Жюль (1798-1874), французский историк - 118, 125, 126
Моисей, в Ветхом Завете предводитель израильских племен, основатель иудаизма - 8, 118
Молине Уильям (1656-1698), ирландский физик, занимался диоптрикой
- 266
Моммзен Теодор (1817-1903), немецкий историк - 116, 122, 124, 135, 136
Монж Гаспар, граф де Пелюз (1746-1818), французский математик, физик, химик - 28
Монк, английский публицист, автор книги об У. Гамильтоне - 79
Монморан, французский психолог, психопатолог - 289
Монмут (Монмоут) Джеймс
(1649-1685), незаконнорожденный сын английского крооля Карла II, совершил попытку переворота, был разбит армией короля Якова II, казнен - 126
Моно Габриель (1844-1912), французский историк, автор работы о своих учителях (Ж. Э. Ренане, И. Тэне, Ж. Мишле), был женат на дочери А. И. Герцена Ольге - 118, 125, 126, 133
Монрое (Монро), психолог и социолог, автор сочинения "Развитие социального сознания у детей" (1899) - 273
Монтень Мишель де (1533-1592), французский философ, автор сочинения "Опыты" (1580-1588) - 13, 52, 56, 60-62, 64, 66, 71, 73, 79, 175, 206, 217
Монтескье Шарль Луи (1689-1755), французский правовед и философ
- 13
Монтюкла Жан Этьен (1725-1799), французский математик - 202
Мопассан Ги де (1850-1893), французский писатель - 283
383
Мопертюи Пьер Луи Моро де (1698-1759), французский ученый
- 23, 30, 174, 175, 254, 303
Мор Карл Фридрих (1806-1879), немецкий физик и химик, автор статьи "О природе теплоты" (1837) - 27
Мор Томас (1478-1535), английский политический деятель и писатель, автор сочинения "Утопия" (1516)
- 106, 296
Морган Джон Пирпонт (1837-1913), американский финансовый магнат
- 267
Морелли (XVIII в.), французский философ, приверженец коммунистической утопии - 296
Морзе Сэмюэл Финли Бриз (1791-1872), американский художник, изобретатель электромеханического телеграфного аппарата
- 28, 228, 248, 252
Морли Джон (1838-1923), английский историк, публицист, политический деятель, автор книги об Э. Бёрке
- 46
Моро де Тур Жак Жозеф (1804-1884), французский психиатр - 15
Моррис Уильям (1834-1896), английский художник, писатель, теоретик искусства - 106, 297
МорфиПол Чарлз (1837-1884), американский юрист и шахматист - 36
Моцарт Вольфганг Амадей
(1756-1791), австрийский композитор - 208, 257
Муанар, французский химик - 28
Муассон (Муассан) Анри (1852-1907), французский химик - 28
Мусоргский Модест Петрович
(1839-1881), композитор - 113, 128, 247, 291
Мутье Франсуа, французский невропатолог, естествоиспытатель - 277
Мэзон Отис Тафтон (1838-1908), американский этнолог, автор сочинения "Истоки изобретения" (1895) - 32, 33, 246
Мэн де Биран Мари Франсуа Пьер (1766-1824), французский философ и политический деятель - 19, 41, 47, 71, 176
Мюллер Иоганнес Петер (1801-1858), немецкий естествоиспытатель - 28
Мюллер Макс (1823-1900), филолог, индолог, мифолог, по происхождению немец, работал в Великобритании - 170
Мюнстерберг Гуго (1863-1916), немецкий психолог и философ - 200, 215, 304
Навилль (Навиль) Жюль Эрнест (1816-1909), швейцарский философ, теолог, писатель, автор сочинений "Мэн де Биран, его жизнь и мысли" (1857), "Логика гипотезы" (1880) - 19, 183
Назир-Эддин (Насирэддин Туей) Абу Джафар Мухаммед (1201-1274), арабский астроном, математик, мыслитель - 143
Найт Чарлз (1791-1873), английский писатель и историк - 26
Наполеон I Бонапарт (1769-1821), французский император (1804 - 1814, март-июнь 1815) - 33, 76, 112, 122, 123, 129, 325
Наторп Пауль (1854-1924), немецкий философ, автор сочинения "Логические основы точных наук" - 23, 136, 167
Плутарх (ок. 45 - ок. 127), древнегреческий писатель, философ, историк - 121, 217
Покровский Михаил Михайлович (1868/1869-1942), филолог и литературовед - 112
Полан Фредерик (1856-1931), французский философ, автор сочинений "Умственная деятельность и элементы духа" (1889), "Психология изобретения" (1900), "Аналитики и синтетические умы" - 5, 75, 235, 254, 263
Померанцев Иллиодор Иванович (1847-1921), геодезист, метеоролог
- 226, 248
Помпеи Великий Гней (106-48 до н. э.), римский полководец - 136
Рескин Джон (1819-1900), английский писатель и теоретик искусства - 205
Рибо Теодюль Арман (1839-1916), французский психолог и психопатолог - 5, 171, 197-199, 245, 252, 263, 294, 299, 300
Рид Томас (1710-1796), английский философ, основатель шотландской школы "здравого смысла" - 40, 41,47
Риккерт Генрих (1863-1936), немецкий философ - 199
Риль Алоиз (1844-1924), немецкий философ - 23
Риман Бернхард (1826-1866), немецкий математик - 27
Римский-Корсаков Николай Андреевич (1844-1908), композитор, дирижер, музыкально-общественный деятель - 81, 102, ИЗ, 116, 130, 196, 207, 247, 260
Риньяно Эудженио (1870-1930), итальянский философ, социолог, биолог, публицист, автор сочинения "О происхождении и мнемонической природе аффективных наклонностей" (1912) - 90, 224, 246
Ритчи, английский философ, автор сочинения "Философия и исследование философов" (1878) - 164
Рихтер Иоганн Пауль Фридрих (псевд. Жан Поль) (1763-1825), немецкий писатель - 48, 319
Рихтер Р., немецкий историк философии - 35, 57, 173
Ричардсон, сотрудник У. Смита при составлении и издании геологической карты Англии - 85
387
Роберваль (наст. фам. Персонье) Жиль (1602-1675), французский матемтик
- 27
Робинсон, английский философ, автор "Философских этюдов", выступавший с критикой И. Канта - 174
Роде Эрвин (1845-1898), немецкий филолог-классик - 7
Розенкранц Иоганн Карл Фридрих (1805-1879), немецкий философ
- 101
Ройе-Коллар (Руайе-Коллар) Пьер Поль (1763-1845), французский политический деятель и философ - 184, 208
Ройс Джосайя (1855-1916), американский философ - 48, 49, 275
Ромас де, физик - 28
Росмини (Розмини-Сербати) Антонио (1797-1855), итальянский философ, теолог, общественный и церковный деятель - 302, 303
Руже, французский биолог, физиолог
- 28
Руийар, французский психолог - 89 Руольц (Рюольц-Моншаль) Анри де (1808-1887), французский естествоиспытатель и музыкант - 28 Руссо Жан Жак (1712-1778), французский писатель и философ - 13, 15, 18, 23, 62, 67, 79, 145, 206, 209, 241, 242, 247, 252, 262, 289, 291, 323-325
Саккери Джованни Джероламо (1667- 1733), итальянский математик - 143
Санхец (Санчес) Франсиско
(1551- 1632), испано-португальский философ и врач, с 1602 жил и преподавал в Тулузе - 56
Сахаров Иван Петрович (1807-1863), собиратель и исследователь русского фольклора, этнограф, палеограф - 130
Сваммердам Ян (1637-1680), нидер
ландский естествоиспытатель
- 240, 260
Сведенборг Эмануэль (1688-1772), шведский ученый и теософ-мистик
- 192, 193, 281, 323, 324
Свентоховский Александр
(1849-1938), польский философ, историк, общественный деятель - 234
Свифт Джонатан (1667-1745), английский писатель и политический деятель - 315
Свобода Герман, психолог - 191
Сеаилль Габриель Жан Раймон (1852-1922), французский философ - 5
Сеген (Сеген) Марк (1786-1875), французский инженер и изобретатель, внес вклад в теорию теплоты - 27
Секст Эмпирик (кон. II-нач. III в.), древнегреческий философ и ученый
- 24, 52, 108, 136, 168, 217
Селли Джеймс (1842-1923), английский психолог - 33, 34, 50, 98, 269, 270, 289
Семенов Тян-Шанский Петр Петрович (1827-1914), географ, статистик, общественный деятель - 84, 232, 248, 252, 260
Феодор (Федор) Иоаннович (Иванович) (1557-1598), русский царь (с 1584), сын Ивана IV - 113
Фермат (Ферма) Пьер (1601-1665), французский математик - 27, 307, 334
Ферреро Гульельмо, итальянский психолог и социолог, автор сочинения "Психологические законы символизма" - 191, 299, 300
Ферри Луиджи (1826-1895), итальянский философ и историк философии - 302
Фехнер Густав Теодор (1801-1887), немецкий физик, психолог, философ, писатель-сатирик, автор сочинения "Зенд-Авеста, или О вещах небесных и потусторонних с позиции природного рассмотрения" - 7, 42, 87, 88, 171, 192, 205, 209, 210, 243, 248, 252, 257, 330
Фигье Гийом Луи (1819-1894), французский естествоиспытатель, историк науки, публицист - 261
Фидий (нач. V в. - ок. 432/431 до н. э.), древнегреческий скульптор - 9
Филипп II (1527-1598), испанский король из династии Габсбургов (с 1556)- 324
Филипченко Юрий Александрович (1882-1930), биолог, генетик - 12
Филон Александрийский (ок. 25 до н. э.
- ок. 50 н. э.), иудейско-эллинисти-
ческий философ - 190
Финкенбиндер, американский психолог, автор статьи "Припоминание проблем и их решений" (1914) - 83, 255, 256
Фихте Иоганн Готлиб (1762-1814), немецкий философ и общественный деятель - 13, 22, 25, 26, 38, 39, 66-68, 80, 141, 158, 209, 279, 288, 297, 319
Фишер Куно (1824-1907), немецкий историк философии - 16, 25, 38, 39, 43, 45, 70, 172, 184, 242, 243, 278, 288
Флерова В. А., переводчица - 84
Флисс Вильгельм (1858-1928), немецкий врач, психолог, публицист
- 191
Флобер Гюстав (1821-1880), французский писатель - 113 Фоконне, французский эстетик - 115 Фолькельт Йоханнес (1848-1930), немецкий философ, психолог, эстетик
- 171, 257
Фолькманн (Фолькман) Вильгельм (1821-1877), австрийский философ и психолог, автор "Учебника психологии" (1876)- 165
391
Фолькманн (Фолькман) П., немецкий философ и теоретик науки - 104
Фома Аквинский (1225/1226-1274), средневековый философ и теолог
- 12, 38, 240, 247, 249, 256, 260
Фонсегривс (Фонсегрив)-Лепинас Жорж
Пьер (1852-1917), французский философ - 180 Фонтенель Бернар Ле Бовье де (1657-1757), французский философ, ученый-популяризатор, писатель
- 23, 107
Форке Альфред (1867-?), немецкий китаевед - 178
Форшлаге Карл (1806-1881), немецкий философ - 200
Фосс Иоганн Фридрих (1751-1826), немецкий поэт, переводчик, критик
- 61
Фохт (Фойхт) Вольдемар (1850-1919), немецкий физик и теоретик науки
- 104
Фразимах (Тразимах) Халкидонский (2-я пол. V-нач. IV в. до н. э.), древнегреческий философ-софист
- 237
Франклин Бенджамин (1706-1790), американский политический деятель и ученый - 28
Фрауэнштедт Юлиус (1813-1879), немецкий философ, издатель сочинений А. Шопенгауэра - 23, 100, 101, 174, 242, 324
Фредегонда (ок. 545-597), франкская королева, жена короля Хильпери-ка I (после 568) - 126
Фрейд Зигмунд (1856-1939), австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа - 100, 289
Френель Огюстен Жан (1788-1827), французский физик, один из создателей волновой оптики - 337
Фридрих II Великий (1712-1786), прусский король из династии Гоген-цоллернов (с 1740), полководец
- 100, 111
Фридрих Вильгельм III (1770-1840), прусский король из династии Гоген-цоллернов (с 1797) - 321
(1799-1868), немецкий историк, географ, государствовед, профессор в Кенигсберге - 101
Шулъц, немецкий историк философии
- 203
Шульце Готлоб Эрнст (по прозвищу Энезидем) (1761-1833), немецкий философ, учитель А. Шопенгауэра
- 38
Шуман Роберт (1810-1856), немецкий композитор и музыкальный критик
- 102
Шуппе Вильгельм (1836-1913), немецкий философ - 33, 34
Щеглов Дмитрий Федорович (ум. 1902), публицист и педагог, автор сочинения "История социальных систем" (1889) - 286
Щербатский (Щербатской) Федор Ипполитович (1866-1942), востоковед, индолог, тибетолог, автор сочинения "Теория познания и логика по учению позднейших буддистов" (1903-1909) - 175, 179, 278
Щербина, переводчик - 156
Эббингаус (Эббингауз) Герман (1850-1909), немецкий психолог
- 170, 269
Эбергард Иоганн Август (1739-1809), немецкий философ - 287, 318
Эбердин (Абердин) Джордж Гамильтон Гордон (1784-1860), английский политический деятель - 85
Эберс Георг (1837-1898), немецкий египтолог и писатель - 111, 114, 128
Эвбулид (Евбулид) (IV в. до н. э.), древнегреческий филоософ - 126
Эвклид (Евклид) (III в. до н. э.), древнегреческий математик - 43, 143, 318
Эврипид (Еврипид) (ок. 480-406 до н. э.), древнегреческий поэт-драматург - 44, 205
Эггер Виктор Эмиль (1848-1909), французский философ и психолог, автор сочинений "Внутренняя речь" (1881), "Я умирающих" (1896) - 88, 184, 275
Эдиссон (Эдисон) Томас Алва (1847-1931), американский изобретатель и предприниматель - 28, 228, 247, 249, 251
Эйкен Рудольф (1846-1926), немецкий философ, автор сочинения "Об образах и сравнениях в философии" (1880) - 80
Эйлер Леонард (1707-1783), математик, механик, физик, астроном, по происхождению швейцарец, работал в России, Германии - 32, 44, 86, 221, 265, 303, 334, 337
Эйслер Рудольф (1873-1926), австрийский философ, автор "Словаря философских понятий" (1899) и "Философского лексикона" (1912) - 156
Экенсайд (Аккенсайд), английский литературовед - 205
Элейтеропулос Абротелес (1870-?), швейцарский философ, автор сочинения "Экономика и философия" (1900-1901) - 20
Элиссен О. А., немецкий публицист, автор книги о Ф. А. Ланге - 99
Элоиза (1101-1164), возлюбленная П. Абеляра, потом настоятельница монастыря, известна многолетняя переписка между ними - 291
Элъ-Гацали - см. Аль-Газали
Эльпингтон, физик - 28
Эль-Фараби (аль-Фараби, Фараби) Абу Наср Мухаммед ибн Тархан (870-950) - средневековый восточный философ и ученый - 237
Эмпедокл (ок. 490-ок. 430 до н. э.), древнегреческий философ, поэт, врач, политический деятель - 38, 90, 210, 305
394
Энгельгардт Михаил Александрович (1861-1915), публицист, автор книги о Л. Пастере - 142
Энгелъмейер Петр Климентович (1855-1942), инженер-механик, историк и философ техники, занимался проблемами теории творчества
- 5, 54, 91, 147, 179, 201, 226,
328, 331
Энке Иоганн Франц (1791-1865), немецкий астроном - 150
Эпиктет (ок. 50-ок. 140), римский философ - 46
Эпикур (341-270 до н. э.), древнегреческий философ - 156, 286, 324
Эратосфен (ок. 276-194 до н. э.), древнегреческий астроном, математик, географ - 334
Эрве де Сен-Дени Мари Жан Леон (1823-1892), маркиз, французский искусствовед, китаевед, публицист
- 40, 47, 252, 294
Эрдманн (Эрдман) Бенно (1851-1921), немецкий философ и психолог
- 147, 153
Эрдманн (Эрдман) Иоганн Эдуард (1805-1891), немецкий философ, издатель сочинений Г. В. Лейбница
- 48, 66,96, 313, 318
Эрн Владимир Францевич
(1882-1917), философ, историк философии, публицист - 94
Эспинас, французский теолог - 8
Эспинас Альфред Виктор (1844-1922), французский философ - 328
Эшенбург Иоганн Иахим (1743-1820), немецкий историк литературы, популяризатор - 268
Эшенмейер Адам Карл Август (1768-1852), немецкий философ и естествоиспытатель - 241
Ювенал Децим Юний (ок. 60-ок. 127), римский поэт-сатирик - 287
Ян Отто (1813-1869), немецкий историк, филолог, археолог, автор сочинения "В. А. Моцарт" (в 4 т.) - 208
Янсен - см. Жансен П. Ж. С.
Ястров Джозеф (1863-1944), американский психолог, родился в Польше, автор сочинения "Подсознательное" (1906) - 251, 260, 308, 336
СОДЕРЖАНИЕ
ТОМ ПЕРВЫЙ
Предисловие 5
Глава первая. Введение . 7
I. Отличие философского изобретения от религиозного .... -
II. Отличие философского изобретения от художественного
и специально-научного 9
III. Теория среды и теория наследственности 10
IV. Роль наследственности 12
V-VI. Философское творчество и душевные болезни 15
VII. Значение географических и экономических условий в фило
софском изобретении 19
VIII. Значение школы 22
IX. Круг чтения 23
X. Роль национальности и общего культурного уровня эпохи.
Одновременность научных открытий. Таблица Ментрэ .... 26
XI. Прерывный и непрерывный моменты в процессе изобре
тения 29
XII. Открытие и изобретение. Приспособляемость, находчи
вость и изобретательность. Как понимать природу философ
ского изобретения 31
Глава вторая. Пробуждение призвания 36
XIII. Идиосинкрация интереса. Гений в науке как ingenium praecox. Пробуждение философского интереса а) на религиозной почве -
XIV. Пробуждение философского интереса б) на психологической почве, в) на естественно-исторической, г) на математической почве 40
XV. Пробуждение философского интереса д) на исторической,
е) политической и ж) эстетической почве. Таблица много
образия интересов у философов 44
XVI. Изобретательность у детей. Общие выводы 48
Глава третья. Кризис сомнении 51
XVII. Сомневающийся и скептик -
XVIII. Психические особенности скептика 53
XIX. Скептицизм в истории философии 56
XX. Монтень. Паскаль. Юм. Ницше. Ренан 60
XXI. Кризис сомнений у нескептиков 66
XXII. Значение скепсиса для философского творчества .... 71
Глава четвертая. Творческая память 74
XXIII. Память и оригинальность -
XXIV. Память у философов 79
XXV-XXVI. Память и интеллигентность 81
XXVII. Болезни памяти и философское изобретение 87
Глава пятая. Творческое воображение 91
XXVIII. Главные особенности творческого воображения ... -
XXIX. Творческая работа во сне и ее научное истолкование 95
XXX. Рациональный и иррациональный моменты в деятельнос
ти творческого воображения. Особенности творческого вооб
ражения у философов 100
XXXI. Фантасмы научного воображения 103
XXXII. Проблема подобных миров 107
XXXIII. Исторический фантасм в науке и искусстве 110
XXXIV. Черты сходства и различия в процессе их образования 112
XXXV. Образование индивидуально-типического фантасма
в истории 118
XXXVI. Образование индивидуально-типического фантасма
у историков древности 120
XXXVII. Критические приемы проверки у современного ис
торика 121
XXXVIII. Процесс перевоплощаемости у историка 124
XXXIX. Другие черты, отличающие историка-ученого от
историка-художника 128
XL. Анализ подделок исторического фантасма -
XLI. Художественное произведение как ценный исторический
документ 131
XLII. Односторонние тенденции в построении исторического
фантасма 132
XLIII. Три тенденции в процессе образования исторического
понятия 136
Глава шестая. Творческая мысль 138
XLIV. Синтетический вывод -
XLV. Синтетический вывод в философском изобретении ... 144
XLVI. Закон непрерывности. Активность внимания 145
XLVII. Изобретение и индуктивные операции мысли 148
XLVIII. Индукция объема и индукция содержания 152
XLIX. Заключение по аналогии и чувство аналогии 155
ТОМ ВТОРОЙ
Глава первая. Генезис творческой мысли 161
I. Три особенности первобытного мышления -
II. Философский фольклор. Афоризм, диалог и система как
литературные формы философской мысли 162
III. Эволюция форм познания. Идея пространства в качестве иллюстрации 165
IV. Изобретение в гносеологии, логике и метафизике 167
V. Изобретение в психологии 168
VI. Изобретение в истории философии 171
VII. Вопрос о заимствованиях и влияниях в истории
философии 173
VIII. Формы философских влияний 176
Глава вторая. Творческий эрос и архитектонический инстинкт 181
IX. Концепция как зачатие и творческий замысел -
X. Личные и формальные чувствования в творческом процессе.
Виды формальных чувствований: чувство свободы от внутрен
них противоречий, соответствия теории с данными опыта, яс
ности и отчетливости понятий, единства в многообразии ... 183
XI. Метафизические иллюзии в области формальных чувство
ваний. Стремление к ритмичности изложения 188
XII. Формальные чувствования в интеллектуальной области
в их отличии от эстетических чувствований 194
Глава третья. Творческая воля 197
XIII. Понятие воли -
XIV. Чувства ценности и суждения ценности 199
XV. Творческий волевой акт: 1) его интеллектуальная сторона 201
XVI. Творческий волевой акт: 2) привходящие в него аф
фективные наклонности 204
XVII. Творческий волевой акт: 3) привходящие в него двигательные акты; схема сложного состава творческого волевого акта . 209
XVIII. Сужение сферы случайного в творческом процессе. Корреляция четырех полей испытания. Триада мистической психологии - интуиция, инспирация и инстинкт 211
Глава четвертая. "Творческая интуиция" 219
XIX. Психологическая реконструкция творческого процесса.