I. Теория рациональности: историческая ретроспектива и современность

1.1. Рациональность как объект и предмет философского анализа

1.1.1. Генезис современной теории рациональности

В последнее время философы, социологи, представители естествознания достаточно активно обсуждают проблему рациональности; в философии и методологии науки она стала одной из самых актуальных. Как отмечает П.П. Гайденко «вопрос о природе рациональности - не чисто теоретический, но прежде всего жизненно-практический вопрос. Индустриальная цивилизация - это цивилизация рациональная, ключевую роль в ней играет наука, стимулирующая развитие новых технологий. Не только сегодня, но и в первой половине XX века проблема рациональности была предметом рассмотрения многих философов: А. Бергсона, Э. Гуссерля, М. Вебера, М. Хайдеггера, К. Ясперса и др. Во многом именно эти мыслители определили тот угол зрения, под которым проблема рациональности обсуждается и сейчас» [1, 9].

Различные подходы к проблеме конструирования современной теории рациональности констатируют тот факт, что различия в вариациях подобного конструирования имеют основу еще при определении самого понятия «рациональность».

В настоящее время существует достаточно широкая палитра взглядов относительно проблемы рациональности, это позволяет в данном учебном пособии использовать нам разнообразные подходы к выявлению не только сугубо смысловой нагрузки, которую несет в себе термин «рациональность», а также позволяет непосредственно переходить к тем смежным проблемам, или точнее к тем характеристикам, через которые в данной работе не только будет раскрыто само значение понятия «рациональность», но будет осуществлен и переход к тем смежным и производным категориям, которые дают возможность восстановить не только сам методологический смысл рациональности, но и обозначить те основные направления, реализация которых позволяет вывести понятие рациональности на самый передовой спектр научных исследований в рамках данной сферы.

Так, по мнению П.П. Гайденко, «пересмотр понятия рациональности в философии науки начался примерно с 60-х годов XX века, когда складывался так называемый постпозитивизм, представленный хорошо изве-

7

стными именами Т. Куна, И. Лакатоса, С. Тулмина, Дж. Агасси, М. Вартофского, П. Фейерабенда и др. В отличие от неопозитивизма это направление стремилось создать историко-методологическую модель науки и предложило ряд вариантов такой модели. Вот тут философии науки и пришлось столкнуться с проблемой исторического характера рациональности, обнаружившей ряд трудностей, справиться с которыми оказалось непросто» [1, 10].

Тем не менее исторический подход к пониманию рациональности в науке не получил широкого распространения вплоть до конца 50-х - начала 60-х годов. Пристальное внимание историков и философов науки к научным революциям, меняющим сами критерии рационального знания и в этом смысле напоминающим, согласно концепции Т. Куна, что-то вроде «переключения гештальта», привело к установлению плюрализма исторически сменяющих друг друга форм рациональности. Вместо одного разума возникло много типов рациональности. Тем самым была поставлена под вопрос всеобщность и необходимость научного знания. Скептицизм и релятивизм, столь характерные для историцизма в философии, распространились теперь и на естествознание.

Когда рассматривается само понятие «рациональность», то обычно имеют в виду такую систему суждений об окружающем нас социуме, которая основывается на выводах и логических заключениях. Осуществляя то или иное заключение, субъект познавательной деятельности не может полностью исключить влияния на эту деятельность интуитивных предпосылок, эмоций, традиций и особенностей собственного мышления.

Как справедливо отмечают, например, И.Т. Касавин и З.А. Сокулер, «веду­щиеся дискуссии не только не прояснили и не уточнили понятие рациональности, но, напротив, привели к тому, что совершенно неопределенными стали и само понятие, и основания для его уточнения... Поначалу исследователи еще могли верить, что они примерно одинаково понимают смысл и значение термина «рациональность». Но постепенно, по мере углубления дискуссий, стало очевидным, что подобная вера безосновательна» [2, 7].

В современной интерпретации рационального следует выделить два взаимосвязанных момента: с одной стороны, отказ от абсолютно формализованного знания, а с другой - то, что необходимо принятие положения о том, что само рациональное не сводится к логически рациональному. Так, например, Ст. Тулмин, показывая, что не все рациональное можно свести к логической сфере, утверждает, что гораздо типичнее ситуация, когда наука включает в себя многочисленные сосуществующие, но логически независимые теории или концептуальные системы, и тем не менее - это будет вполне научным [3]. Естественно возникает вопрос, насколько можно такую научность считать рациональной. Если следовать точке зрения Ст. Тулмина, то ответ будет положительным, поскольку для него содержание рационального - это прежде всего определенная интеллектуальная позиция, которая будет порождать свою собственную совокупность понятий и убеждений. А рациональным будет то, что может быть оценено по достаточным или недостаточным основаниям. Другими словами, рациональное - это не только методологически определенный результат, но фактически сам процесс, имеющий такие основания, по отношению к которым можно говорить, что их достаточность или недостаточность может быть изначально определена. С подобным подходом, конечно, можно согласиться, но он вряд ли достаточен для определения особенностей сферы рационального. Например, неясными остаются вопросы, связанные с природой рационального обоснования. С другой стороны, естественным становится вопрос относительно границ сферы рациональности. Само рассмотрение природы рациональности, ее значения в рамках человеческой жизнедеятельности или роли как социально-культурной ценности представляет собой в настоящее время одну из наиболее актуальных проблем, привлекающих к себе большое внимание ученых. Неоднозначность в постановке этой проблемы связана, во-первых, с теми историческими моментами, которые воспроизводятся на различных уровнях при обсуждении данного вопроса, и, во-вторых, проблема нередко сводится к эффективности использования самого понятия «рациональность».

Научный подход требует анализа не каких-то отдельных моментов, а самой сущности данной проблемы в ее наиболее универсальной форме. Речь идет о философско-методологическом анализе рациональности в соответствии с заданными методологическими проблемами, которые определяют конкретный тип отношения человека к миру, а также к самому человеку, который входит в этот мир, с точки зрения изначально исходных рационально сформулированных правил. Достаточно часто вопросы рациональности отождествляются с вопросами фиксации критериев рационального познания и прежде всего научной рациональности. С одной стороны, обратим внимание на тот факт, что подобные вопросы фактически переносят проблему в несколько иную плоскость, а именно - в сферу соотношения теоретических и эмпирических проблем научного познания. Это весьма важный момент при анализе исходно сформулированной проблемы. Но он предполагает рассмотрение тех деталей, моментов, аспектов, которые изначально не связаны со сформулированным отношением вообще к проблеме рациональности, и даже с теми конкретными рамками, которые мы в данном исследовании предлагаем.

Конечно, если заходит речь о рациональности сознания и как следствия этого - о рациональности действия, то имеется в виду вполне конкретный вид познающего мышления. В этом смысле уже зафиксированная проблема относительно кризиса идеи рациональности в современном сознании в основном связана с нечеткими границами критериев рациональности познания и, в первую очередь, как на это обращает внимание В.С. Швырев, - с научной рациональностью [4, 91-92]. Проблема рациональности шире, например, проблемы рациональности в науке и в том же теоретическом познании; то есть речь идет о том, что она охватывает не только рациональные формы познания или достижения человеческого знания, но, и на что особо следует обратить внимание, на рациональность некоторых основных действий в рамках человеческого поведения. В этом плане общая позиция того же В.С. Швырева в основном связана с общетеоретическими и методологическими аспектами. На наш взгляд, В.С. Швырев проблему, связанную с анализом способов человеческого поведения в различных аспектах социума, исходно вполне правомерно сопоставил с теми моментами, которые были зафиксированы, например, в рамках концепции М. Вебера. Для своего времени концепция М. Вебера, действительно, имела определенное значение. Но в настоящее время о ней правильнее говорить в плане историко-методологической ретроспективы. В этой связи мы не будем отказываться от общих идей данной концепции, однако постулируем, что в данной работе веберовская концепция рассматривается явно не с точки зрения ее общих моментов относительно теории рациональности, а с точки зрения тех аспектов, которые в той или иной степени выходят на проблему, обсуждаемую в современной отечественной литературе и связанную с теми или иными аспектами рассмотрения неклассической и постклассической теории рациональной деятельности. То есть, когда речь заходит о существовании некоторого кризиса относительно представлений, связанных с рациональностью, что вообще характерно для современных дискуссий в данном направлении, то обычно речь идет не о том, что такой кризис характерен для современного этапа развития научного познания, а скорее о том, что современное представление рациональности традиционно связывается с классическим представлением о мире.

Существуют далеко не однозначные представления о том, что понимать под кризисом классической рациональности и как этот кризис преодолевать, тем более, что именно на подобную ситуацию указывает то обстоятельство, что ведутся достаточно интересные дискуссии относительно того, как понимать современную рациональность - в плане неклассической или постклассической рациональности; как при этом оценивать статус научной рациональности; как понимать диалектику закрытой и открытой рациональности; в каком смысле можно говорить о необходимости использования целерациональности. Не последнюю роль при этом играют те аспекты, которые связываются с веберовским вариантом ценностной рациональности, имеющей значительный дискуссионный потенциал, так как во многом этот вариант увязывается с указанием на постнеклассическую рациональность, дающую концептуальный сдвиг в направлении истолкования ценностей, смыслов, целей, оценок [5, 634].

Как показывают современные исследования, своеобразный кризис в отношении понятия «рациональность» во многом связан с тем, что существует неоднозначное представление относительно той рациональности, которая, казалось бы, не вызывает сомнения с точки зрения ее онтологического статуса. Речь идет о классической рациональности.

Ретроспективный взгляд на классическую рациональность определяет те следствия, которые фактически указывают на многообразие трактовок самой рациональности и на парадоксальную ситуацию, когда, с одной стороны, рациональность определяется на основании того подхода, который принят в научных исследованиях, а с другой стороны, современная литература дает целый ряд подходов к рациональности, особенно это касается современных исследователей в рамках так называемой классической научной мысли. И это привело к тому, что весьма затруднительно говорить об общепринятом понимания самого термина «рациональность».

Весьма значимыми в последнее время являются выступления на страницах ряда журналов таких известных российских философов, специалистов в данной области, как В.С. Степин и В.С. Швырев, которые попытались внести определенную ясность в существующий разброс мнений. Но эта ясность пока не достигнута, несмотря на то, что В.С. Степин и В.С. Швырев данную проблему попытались сформулировать достаточно широко, выделив в ней своеобразные подпроблемы, показывающие спектр возможных исследований.

Различные подходы к понятию рациональности связаны с тем, что сама классическая рациональность на настоящем этапе научного познания может, при своеобразной ее трактовке, давать различные варианты, так называемой неклассической и постнеклассической рациональности, которые, в свою очередь, будут делиться на ряд направлений исследований, не всегда однозначно сочетающихся друг с другом.

В принципе, это нормальная ситуация, свидетельствующая о том, что в отношении к понятию «рациональность» происходит не просто кризис, о чем говорят И.Т. Касавин, В.Г. Федотова, В.С. Швырев, а парадигмальный сдвиг, в настоящее время характеризующийся множеством позиций, которые только через определенные этапы осмысления позволят говорить о том, что ученые пришли к более или менее компромиссному решению в отношении того, как же понимать рациональность в ее современном варианте, в том, что в большей степени принято называть постнеклассической рациональностью.

С точки зрения представления исторических типов рациональности, конечно, приоритетной, исторически проявившейся, является классическая рационалистическая традиция, идущая от Платона и Аристотеля, проходящая через эпоху Просвещения и Новое время, и далее к И. Канту, Г.В.Ф. Гегелю и др. Рациональность в рамках этой традиции понимается как нечто связанное с разумом, с его тождественностью самому себе, с тем, что эта тождественность остается устойчивой безотносительно к той исторической эпохе, в границах которой происходит рассмотрение рациональности.

Рационалистическая тенденция в рамках анализа ситуации, которая может быть охарактеризована как «ситуация неразумности разума», подразумевала разумность космоса в целом, разумность человека, законов исторического развития. Подобные альтернативные представления о рациональности сводили ее к целесообразности мироустройства. Традиция развития классического рационализма показала, что классическая рациональность имела серьезные проблемы в рамках попыток объяснения мироустройства с такими фундаментальными понятиями, как идеи времени и движения. Последние и сыграли фактически решающую роль в конце XIX в. при выявлении определенной ограниченности классической рациональности.

Другой приоритетной причиной кризиса рационалистической традиции является кризис оснований математики и парадоксов, обнаруженных в логике, то есть как раз в тех науках, которые считались базовыми в определении самой рациональности. Проблемы математики и логики позволяют говорить о том, что постулаты, принципы и законы логики и математики могут так же, как и в других науках, приводить к противоречиям. Значит, факт существования в системе логического закона не обязательно предполагает непротиворечивость подобной системы.

Контрольные вопросы

1. Каковы особенности сферы рационального?

2. Определите границы сферы рациональности?

3. Можно ли сводить рациональное к логически рациональному?

4. Как вы понимаете соотношение проблемы рациональности и проблемы рациональности в науке?

5. Как понимается кризис представлений о рациональности?

6. Каковы причины кризиса рационалистической традиции?

7. Каковы истоки современных представлений о рациональности?

8. В чём специфика проблемы научной рациональности?

Рекомендуемая литература

1. Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003. 523 с.

2. Касавин И.Т., Сокулер З. А. Рациональность в познании и практике. М., 1989. 192 с.

3. Тулмин Ст. Человеческое понимание. М., 1984.

4. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. № 6. С. 91-105.

5. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000. 744 с.

12