Глава IX. О ПАРФЯНСКОМ ВООРУЖЕНИИ

Дурным обыкновением дворянства нашего времени, свидетельствующим об его

изнеженности, является то, что оно облачается в доспехи лишь в момент

крайней необходимости и снимает их тотчас же, как только появляются малейшие

признаки того, что опасность миновала. Это ведет ко всякого рода непорядкам,

ибо в результате того, что все бросаются к своему оружию лишь в момент боя,

получается, что одни только еще облачаются в броню, когда их соратники уже

разбиты. Наши отцы предоставляли оруженосцам нести только их шлем, копье и

рукавицы, сохраняя на себе все остальное снаряжение до окончания военных

действий. В наших войсках в настоящее время царит сильнейшая путаница из-за

скопления боевого снаряжения и слуг, которые не могут отдаляться от своих

господ, имея на руках их вооружение.

Тит Ливии писал про наших предков: "Intolerantissima laboris corpora

vix arma humeris gerebant" {Совершенно неспособные переносить физическую

усталость, они с трудом влачили на себе доспехи [1] (лат. ).}.

Многие народы в старину шли в бой - а некоторые идут еще и сейчас -

совсем без оборонительного оружия или очень легко прикрытыми.

Tegmina gueis capitum raptus de subere cortex.

{Головы их защищены шлемами из коры пробкового дерева [2] (лат. ).}

Александр Македонский, храбрейший из всех полководцев, облачался в

броню лишь в очень редких случаях, и те из них, кто пренебрегает латами,

ненамного ухудшают этим свое положение. Если и случается человеку погибнуть

из-за того, что на нем не было брони, то чаще бывало, что она оказывалась

помехой и человек погибал, не в силах высвободиться из нее, либо придушенный

ее тяжестью, либо скованный ею в своих движениях, либо еще как-нибудь иначе.

При виде тяжести и толщины наших лат может показаться, что мы только и

думаем, как бы защитить себя, но в действительности они больше обременяют

нас, чем защищают. Мы заняты тем, что тащим на себе этот груз, спутанные и

стесненные, как если бы наша задача заключалась в том, чтобы бороться с

нашим оружием, которое на деле должно было бы нас защищать.

Тацит забавно описывает наших древних галльских воинов [3], которые

были так тяжело вооружены, что только-только были в силах держаться на

ногах, будучи не в состоянии ни защищаться, ни нападать, ни даже подняться,

когда они бывали опрокинуты.

Лукулл, заметив, что некоторые воины-мидийцы, составлявшие передовую

линию в армии Тиграна [4], были столь тяжело и неуклюже вооружены, что

казались заключенными в железную тюрьму, решил, что будет нетрудно их

опрокинуть, и начал с этого свое нападение, увенчавшееся победой.

Я полагаю, что в настоящее время, когда в большой славе наши мушкетеры,

будет сделано какое-нибудь изобретение, чтобы прикрыть и обезопасить нас

стенами, и мы будем отправляться на войну, запертые в крепостях, подобных

тем, которые древние укрепляли на спинах своих слонов.

Такого рода пожелание очень далеко от того, чего требовал Сципион

Младший [5]. Он сурово упрекал своих воинов за то, что они построили под

водой западни в тех местах рва, через которые солдаты осажденного им города

могли совершать вылазки. Осаждающие должны думать о нападении, а не бояться,

заявлял Сципион, справедливо опасаясь, чтобы эта предосторожность не усыпила

бдительность его воинов.

Юноше, который однажды показывал Сципиону свой превосходный щит, он

сказал: "Твой щит действительно хорош, сын мой, но римский воин должен

больше полагаться на свою правую руку, чем на левую" [6].

Тяжесть военного снаряжения невыносима для нас лишь потому, что мы не

привыкли к ней.

L'husbergo in dosso haveano, e l'elmo in testa,

Dui di quelli guerrier, de i quali io canto.

Ne notte о di, dopo cJTentraro in questa

Stanza, gli haveano mai messi da canto,

Che facile a portar comme la vesta

Era lor, perche in uso l'avean tanto.

{Двое из воинов, которых я воспеваю здесь, одеты были в кольчуги, а на

головах у них были шлемы. С того мгновения, как они очутились в этой броне,

они ни днем, ни ночью не снимали ее и до такой степени привыкли к ней, что

носили ее как обыкновенную одежду [7] (ит. ).}

Император Каракалла [8] шел в походе впереди своего войска в полном

вооружении.

Римские пехотинцы не только имели на себе каску, щит и меч, - ибо, по

словам Цицерона, они так привыкли иметь у себя на плечах оружие, что оно

столь же мало стесняло их, как их собственные члены, - "arma enim membra

militis esse dicunt" {Вооружение, говорят они, это все равно, что руки и

ноги солдата [9] (лат. ).}, но одновременно они еще несли двухнедельный

запас продовольствия и несколько брусьев весом до шестидесяти фунтов,

необходимых им для устройства укрытий. С таким грузом солдаты Мария [10]

обязаны были за пять часов пройти шесть миль или, в случае спешки, даже

семь. Военная дисциплина была у них куда строже, чем у нас, и потому давала

совсем иные результаты. В этой связи поразителен следующий случай: одного

спартанского воина упрекали в том, что во время похода его видели однажды

под крышей дома. Они были до такой степени приучены к трудностям, что

считалось позором находиться под иным кровом, чем под открытым небом, и в

любую погоду. Сципион Младший, перестраивая свои войска в Испании, отдал

приказ, чтобы воины его ели только стоя и притом только сырое. При таких

порядках мы недалеко ушли бы с нашими солдатами.

Аммиан Марцеллин [11], воспитанный на войнах римлян, отмечает

любопытную особенность вооружения у парфян, весьма отличную от системы

римского вооружения. Они носили, сообщает он, броню, как бы сотканную из

перышков, не стеснявшую их движений и вместе с тем столь прочную, что,

попадая в нее, наши копья отскакивали от нее (это были чешуйки, которыми

постоянно пользовались наши предки). В другом месте [12] Марцеллин пишет:

"Лошади у них были сильные и выносливые; сами всадники были защищены с

головы до ног толстыми железными пластинами, так искусно прилаженными, что,

когда надо было, они смещались. Можно было подумать, что это какие-то

железные люди; на головах у них были надеты каски, в точности

соответствовавшие форме и частям лица, настолько плотно пригнанные, что

можно было поразить их только через маленькие круглые отверстия для глаз,

пропускавшие свет, или через щели для ноздрей, через которые они с трудом

дышали":

Flexilis inductis animatur lamina membris

Horribilis visu; credas simulacra moveri

Ferrea, cognatoque viros spirare metallo,

Par vestitus equis: ferrata fronte minantur

Ferratosque movent, securi vulneris, armos.

{При взгляде на гибкий металл, получивший жизнь от тела, в него

одетого, становится страшно; можно подумать, что это двигаются железные

изваяния и что человек дышит через металл, сросшись с ним. Так же одеты и

лошади; они угрожающе напирают своей железной грудью и передвигаются в

полной безопасности под железным одеянием, прикрывающим их бока [13](лат.)}

Вот картина, которая очень напоминает описание снаряжения французского

воина во всех доспехах.

Плутарх сообщает, что Деметрий [14] приказал изготовить для себя и для

Алкина, первого состоявшего при нем оруженосца, по сплошной броне для

каждого, весом в сто двадцать фунтов, между тем как обычная броня весила

всего шестьдесят фунтов.