Глава XXX. ОБ ОДНОМ УРОДЦЕ [1]

Рассказ мой будет очень простодушен, ибо судить о таких вещах я

предоставляю врачам. Позавчера я видел ребенка, которого вели двое мужчин и

кормилица, называвшие себя отцом, дядей и теткой ребенка. Они собирали

подаяние, показывая всем его уродство. Ребенок имел обычный человеческий

вид, стоял на ногах, мог ходить и что-то лопотал, так же примерно, как и все

дети его возраста; он не хотел принимать никакой другой пищи, кроме молока

своей кормилицы, а то, что в моем присутствии ему клали в рот, он немного

жевал, а затем выплевывал, не проглотив; в его крике было что-то необычное,

ему было еще только четырнадцать месяцев. Пониже линии сосков он был

соединен с другим безголовым ребенком, у которого задний проход был закрыт,

а все остальное в порядке; одна рука была у него короче другой, но это

оттого, что она была у него сломана при рождении. Оба тела были соединены

между собой лицом к лицу в такой позе, как если бы ребенок поменьше хотел

обнять большего. Соединявшая их перепонка была шириной не больше чем в

четыре пальца, так что, если приподнять этого безголового ребенка, то можно

было увидеть пупок второго; спайка проходила, таким образом, от сосков и до

пупка. Пупка безголового ребенка не было видно в отличие от всей остальной

видневшейся части его живота. Подвижные части тела безголового ребенка -

руки, бедра, ягодицы, ноги - болтались вокруг второго ребенка, которому

безголовый доходил до колен. Кормилица сообщала, что он мочится через оба

мочевых канала; таким образом, органы безголового ребенка исправно

действовали, и находились на тех же местах, что и у того, другого, но только

отличались меньшими размерами.

Это двойное тело, имевшее отдельные члены и заканчивавшееся одной

головой, могло служить для нашего короля благоприятным предзнаменованием

того, что под эгидой его законов могут объединяться различные части нашей

страны, но, дабы не впасть в ошибку, пусть лучше вещи идут своим путем, ибо

предпочтительно гадать о том, что уже произошло: Ut cum facta sunt, tum ad

coniecturam aliqua interpretatione revocantur {Так с помощью какого-нибудь

толкования то, что произошло, согласуется с тем, что предсказывалось [2]

(лат. ).}. Так и об Эпимениде говорили, что он угадывает задним числом [3].

Я видел недавно в Медоке одного пастуха лет тридцати, у которого не

было ни малейшего намека на детородные органы; у него есть три отверстия, из

которых у него беспрестанно выделяется моча; у него растет густая борода, и

он любит касаться женского тела.

Те, кого мы называем уродами, вовсе не уроды для господа бога, который

в сотворенной им вселенной взирает на неисчислимое множество созданных им

форм; можно поэтому полагать, что удивляющая нас форма относится к какой-то

другой породе существ, неизвестной человеку. Премудрость божия порождает

только благое, натуральное и правильное, но нам не дано видеть порядка и

соотношения всех вещей.

Quod crebro videt, non miratur, etiam si cur fiat nescit. Quod ante non

vidit, id, si evenerit, ostentum esse censet.

{Человек не удивляется тому, что часто видит, даже если не понимает

причины данного явления. Однако если происходит нечто такое, чего он раньше

никогда не видел, он считает это чудом [4] (лат. ).}

Мы называем противоестественным то, что отклоняется от обычного; однако

все, каково бы оно ни было, соответствует природе. Пусть же этот

естественный и всеобщий миропорядок устранит растерянность и изумление,

порождаемые в нас новшествами.