Библиотека    Новые поступления    Словарь    Карта сайтов    Ссылки





предыдущая главасодержаниеследующая глава

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СМЫСЛ И ЗНАЧЕНИЕ ЦВЕТА

Глава 4. Ахромные цвета

4.1. Белое сознание прошлого

Белую краску возьми,
Потому что это - начало

Булат Окуджава

4.1.1. Историосемантика белого цвета

Как констатируют Фрилинг и Ауэр, белый цвет можно представить только теоретически209. Вместе с тем испокон веков белый цвет не столько теоретически, сколько практически ассоциировался с "духом предков"210, то есть наделялся свойствами божественности в необозримых временах прошлого.

Так, в племени пигмеев Новой Гвинеи судьбу будущих браков решали мужчины. И головы этих же мужчин по случаю праздников обязательно украшались султанами из белых перьев, как знака традиционности происходящего. И женщины этого племени слушали мужчин в белых головных уборах, ибо белый цвет был священным и говорил от имени духов предков211. Иначе говоря, в праздники мужчинам полагался белый цвет.

В будни же белый цвет всегда олицетворял цвет Великой Матери, цвет женщины, ибо белой создана она из белой кости: "И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену" (Быт. 2, 22). Вспоминается Марина Цветаева:

Во всей девчонке ни кровиночки…
Вся, как косыночка, бела.

В древних обществах белый обычно олицетворял союз мужчины и женщины (семя) и одновременно - союз матери и младенца (молоко). И здесь уже становится весьма актуальным вопрос о гендерной принадлежности белого цвета. Как упоминает В. Тернер, "белая река" у племени ндембу является бисексуальным символом, представляя как мужское семя, так и женское молоко.

Таким образом, согласно концепции Тернера212, белые предметы могут символизировать как мужские, так и женские объекты, в зависимости от контекста или ситуации. Или как это конкретизируется в хроматизме, в зависимости от нормальных или экстремальных условий.

Иначе становятся необъяснимыми последующие рассуждения Тернера, где он говорит о белом как символе воспитания. "Это качество "делается зримым" (говорят ндембу) в таких материальных проявлениях, как грудное молоко, семя, каша из кассавы. Оно символизирует верную преемственность между поколениями и связано с радостями еды, зачатия, вскармливания. Зачатие и вскармливание рассматриваются ндембу как идентичные в некотором смысле понятия. Например, после того как женщина забеременеет, ее муж в течение некоторого времени поддерживает с нею интенсивные сношения, "чтобы подкрепить ребенка семенем"213.

Белым цветом наделялись такие свойства человека как сознательное исполнение долга, социальная сплоченность, сохранение традиций, всеобщая осведомленность и память214. В обычных условиях существования племен белизна служила неизменным символом женских качеств. "Белорукая" - эпитет исключительно женских божеств.

Замечательный образ белизны женственного цвета выразил Рильке:

Мне виделось - все женщины на свете
Как бы слились в то белое пятно.

Белый в иудаизме передает значение высокой, чистой сущности: белый (седина) - старость, долголетие, радость (Экк 19: 8), очищение (Исая 1:18. В одежды белого цвета из виссона одеваются ангелы и праведники. (Прит 31: 22):

"Добродетельная жена... виссон и пурпур - одежда ее."

Как поясняет Библейская энциклопедия, виссон - тончайшая белая ткань из льна или хлопка - служит символом праведности и нравственной чистоты. Близкими свойствами обладает и талес - мужская накидка для молитв - чисто белого цвета). Поэтому и еврейский первосвященник в храме одевал белые льняные одежды215. В "белый" пост надевают белые одежды и в молитвах просят, "чтобы наши грехи побелели"216. Вспомним, что цвет манны небесной - белый (Исх 16: 31).

В праздник сбора винограда и танцев (15-е Ава) еврейские девушки надевают простые белые платья и танцуют при свете полной луны. Юноши стоят вокруг и выбирают себе невест. Полотняные белые платья снимают различия девушек в имущественном положении и парни выбирают себе невест за красивые глаза, вкус, ум, но не по расчету, не за богатые одежды217. То есть создается наиболее прочная семья. Семья, где фундаментом служит и сознание, и бессознание. "Влечение в белом". Ибо иудаизм связывает белый цвет с цветом чистого сознания и его манифестацией при духовном возвышении.

Показательно, что индийская традиция (выражать цветом соответствующее эмоциональное состояние) наделяет белый цвет значением комической настроенности при самопрозрении, а также - свойствами благости, поскольку характеризует касту жрецов (брахманов), которые на протяжении тысячелетий сохраняли неизменными традиции общества218. Это связано с тем, что сам Брахма рожден в цветке белого лотоса и его свщенным символом является белый цвет219.

Как замечал Эдвард Кейс220, белый - самый совершенный цвет, и к нему мы все стремимся. Если бы наши души были аабсолютно гармоничны, то все цветовые волны слились, и у нас появилась бы чисто белая аура.

Буддистские вероучения наделяют белый цвет самообладанием и высшей духовной трансформацией через женственность мира: "Белая Тара - высочайшая духовная трансформация через женственное - Мать всех Будд Ведущая наружу за тьму оков незнания". Белый цвет - цвет Матери олицетворяет святость, непорочность, чистоту и спасение221.

В Традиционном Китае белым цветом был канонизирован смысл "женственной категории ИНЬ222. И если конфуцианство находило в белом цвете истину, долг и самопожертвование, то даосизм одновременно оставил в силе такие значения, как справедливость и печаль (в трауре)223. Интересно, что в китайском театре (виртуальная реальность, то есть экстремум бытия) маска белого цвета означала отрицание прямодушия и искренности и указывала на предателя, презренного человека224.

В Античной Греции в белое одеты жрицы Афродиты. И здесь же рождается миф о Белой скале, пролетая мимо которой, души умерших теряют память о земном существовании. Платон в рассуждениях о человеческой душе (Федр, 253 d) наделил белым цветом совестливую ее часть, которая чтит законы, традиции и нравы общества.

Поэтому-то и судьи в Афинах одевали белые одежды, и кандидаты на должности в Риме, и почти все сановники должны бвли носить белые тоги225. В Древнем Риме весталки, которые давали давали обет хранить и девственность, и традиции общества, носили только белые одежды.

В христианстве, согласно святому благовествованию от Иоанна (1: 1-14):

"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. 
И Слово стало плотию и обитало с нами полное благодати и истины" 

Поскольку и вербализация, и опредмечивание относятся преимущественно к функции сознания, то моделирующий его белый цвет в христианстве имеет наиболее существенные значения.

В разных сценах меняется цвет одеяний Христа, связанный с определенными символическими представлениями. Так, белый цвет означал святость, чистоту, невинность и божественный свет Бога. Возможно, в связи с этим византийские писатели часто говорили о белизне истины, то есть о белизне сознания как архетипического символа хритианства. С античности белый цвет имел значение отрешенности от мирского (цветного) и возвышенности буквально эпического стиля226. Эту символику он сохранил и в византийском эстетическом сознании - светоносность, "родство с божественным светом". Одежды Христа на Фаворе "сделались белыми, как свет" (Матф 17: 2) - такими они и изображались иконописцами

Отрешенность от мирского, близость к божеству символизировали и белые ангельские одежды. Символом невиновности выступают белые облачения несправедливо казнимых мужей во фреске Дионисия в Рождественском соборе Ферапонтова монастыря. На иконах и росписях многие святые и праведники изображены в белом. Тут и белые пелены, повивающие тело новорожденного Христа в образах "Рождества Христова", и души праведников - в "Лоне Авраамовом", и белые одеяния души Богоматери в иконах "Успение"227.

Белый цвет света означает жизнь (от близости к дневному свету), чистоту, невинность, божественность и само христианство. В христианской традиции нередко белое вообще обозначает родство с божественным светом. Так, чаще всего белый цвет символизирует божественный свет Бога-Отца. За этим же цветом закреплен в канонах иконописи цвет Богоматери и Святых Девственниц.

Упоминая, что и Богу-Отцу, и Деве Марии, посвящен белый цвет, Р. Л. Руссо, а вслед за ним и Элизабет Бремон приходят к (весьма распространенному среди исследователей цветовой семантики) выводу: "белый - ни мужской, ни женский, поскольку он объединяет оба пола". Ошибочность этого вывода вытекает из хроматического контекста: Богу-Отцу как Творцу посвящен белый свет, Деве Марии - белый цвет. И эту ошибку (смешение представлений о свете и цвете) нельзя считать чисто метафизической, так как нередко ее можно встретить и у физиков-колориметристов, и у физиологов, исследующих цветовоощущение, и у психологов, изучающих цветовосприятие, и, наконец, у лингвистов, определяющих предикаты цветообозначений.

В белом изображаются праведники, ибо всей своей жизнью они чтят традиции христианства. Также белый - цвет святых, не испытавших мучений и святых девственниц. Белый цвет - очищенная душа, радость, чистота, девственность, невинность, святая жизнь. Поэтому белое носят во всех ритуально важных случаях: крещение, конфирмация, помолвка, брак, смерть.

Обычай надевать на подлежащего крещению белую одежду ведет свое происхождение с незапамятных времен. Так, еще в египетских таинствах Исиды, а позже и в Элевсинских мистериях процессия образовывалась посвященными в белых льняных одеяниях228. У новокрещеных существовал обычай в течение 8 дней ходить в белых одеждах, дабы всем было видно, как они блюдут чистоту, почитая символ веры и традиционность ритуалов.

В православии белый цвет церковных облачений семантически подразделяется на два рода. Так, белый цвет, знаменующий собою Божественный свет, используется в праздники Рождества Христова, Крещения, Преображения и Вознесения Господня, Богоявления, Благовещения. В них же начинается Пасхальная утреня229. Белый же цвет, обозначающий чистоту и непорочность Богородицы применяется в праздники в честь Богородицы (Введение во Храм, Успение и др.) и бесплотных ангельских сил; дни памяти всех дев и девственников, а также при Отпевании.

Белые ризы одеваются при крещениях, помолвках, браке, погребениях. Ибо эти стадии человеческой жизни характеризуются переходом в новую форму существования души. "Белое - венчальное, черное - печальное". Белый цвет означает здесь очищение души, принятие ею девственности, невинности и целостности в ее традиционном воплощении. Или как предписывал Верхарн:

Оденься в белое, Христа иди встречать,
Стань Магдалиною смиренной из Венеры

В католичестве Папа Иннокентий III установил белые литургические цвета для церковных праздников Рождества, Пасхи, Вознесения, Марии, а также Святых, не связанных с кровавыми событиями. Поэтому священник надевает белые одеяния на все указанные службы, а также при конфирмации. Ибо конфирмация - приобщение к миру взрослых, к миру знания и сознания; и белый цвет здесь уже выступает как их ипостась230. Вероятно, с этими же значениями связан и белый цвет одеяний главы католиков, Папы Римского. Как символ божественного света, чистоты и правды белый цвет был предписан для его одеяний в XVI веке Папой Пием V231.

В исламе белый цвет света - цвет Аллаха232. Собственно же белые цвета ничем не отличаются от других и приравниваются к ним в одежде священников и прихожан. Главное условие белизны (как и в иудаизме) - чистота одежды, а не ее окраска. И здесь же, в исламе мы встречаем экстремально белые чалмы мужчин, белые одежды ортодоксальных исламистов, белые знамена их воинов. Ибо все то, что включает в себя белый цвет, нравится Аллаху. Здесь и белая чалма, и шаровары, и молоко, и камфора (Коран 16: 66; 76: 5).

Робертсон Смит, описывавший традиционные устои арабов, отмечал: если мужчина опозорит себя нарушением традиционного обычая или этикета, то его лицо чернеет; когда же он восстановит свою честь, оно опять становится белым233. То есть, здесь снова подтверждается правило соответствия семантики белого цвета и традиций прошлого. И в исламе же с позиций гендера белый цвет также остается женственным. Ибо как это говорится в "Тысяче и одной ночи"234.

Бела она, с гладкими щеками и нежная,
Подобна по прелести жемчужине скрытой.

В средневековой символике серебристо-белый цвет имеет такие значения как Луна, женский принцип, девственность. Золото и серебро - два аспекта одной и той же космической реальности. Белый цвет связывался здесь с Луной, серебром, ртутью и как чистота индивидуального света. У алхимиков Луна символизировала "очищенные качества". Ибо и алхимия гласила, что белый цвет - это "женский принцип", "белая женщина, белая лилия - в общем, женщина"235.

В те же времена вновь расцвели магические действия "посвященных". Считалось, что эти действия могут совершаться либо с помощью небесных сил (Бог, ангелы, святые и т. д.), либо с помощью нечистой силы (дьявол и его окружение). В первом случае магия называлась белой, а во втором - черной. Деление магии на белую и черную поддерживается и христианским духовенством236.

Венцом радости и очищения считает Каббала корону белого цвета. Логично-белые цвета в иоанновских ложах франкмасонов предназначены для подмастерьев и учеников. В средние века белые одежды в миру носили преимущественно те, кто хотел "выказать чистоту и неподкупность сердца", что в хроматизме интерпретируется как проявления ими сознательного следования традициям общества. Белые флаги вывешивали и над тюрьмами, когда там не было преступников - в знак чистоты и милосердия. Белый флаг символизировал капитуляцию, перемирие, дружбу и добрую волю. Ибо белый цвет всегда сублимировал всю женственность нашего мира в ее обычных условиях существования.

Как отмечает Алла Чернова237, во времена Шекспира белый означал духовность и духовный свет, целомудрие, простоту, невиновность, ясность души, девственность, истину и траур:

"Земля мертва и белый плащ на ней",

- говорит Шекспир в печальном пятом сонете. И, разумеется, здесь белый цвет включает прежде всего семантику прошлого времени. И, разумеется, же с прошлым, всегда был связан и саван покойника, и фата невесты, и одежды священников, его сохранявших в традиционности верований. И этим же значениям полностью отвечает изумительная белизна русских монастырей.

В Новое время "белыми" стали называть монархистов (в период французской революции 1789-1794 гг.). Это название являлось производным от цвета знамени сторонников короля, в Новейшее время (в период Гражданской войны 1918-1920 гг.) оно было перенесено на противников "красных" (большевистской власти в России)

Основное социальное значение белого осталось практически неизменным - цвет мира, примирения, перемирия, партийной и внешнеполитической нейтральности - принят во всем мире с одинаковым значением (флаг парламентера - белый). Таким образом, символическое значение белого флага вполне согласуется с семантикой белого цвета - традиционность, мир, социальность.

4.1.2. Природа белизны

По своей природе белый цвет как бы нейтрализует действие полихромных цветов, да и вообще весь материальный мир. Не зря же во многих культурах существуют такие метафорические маркеры как белоснежная зима, белая память прошлого, леденящие просторы. Поэтому может быть легко понято и достаточно частое соотнесение белого цвета с пустотой, бестелесностью, выцветанием, с ледяным молчанием и т. д. и т. п.

Как размышлял по этому поводу Герман Мелвил238, "обыденный многовековой опыт человечества говорит о сверхъестественных свойствах этого цвета. Ничто не внушает нам при взгляде на покойника такого ужаса, как его мраморная бледность; будто бледность эта знаменует собой и потустороннее оцепенение загробного мира, и смертный земной страх".

На мой взгляд, Мелвилл талантливо выразил здесь достаточно объективную оценку белого цвета как сублимата человеческого сознания с его ужасающей логикой и сверхъестественными свойствами компьютера. И как после долгого смотрения на белую поверхность человек теряет способность различать какие-либо цветные оттенки239, так и взрослый считает эту логику своего сознания естественной, ибо его с детства приучили к ее повседневности.

Однако стоит понаблюдать за взглядом грудного младенца, слушающего взрослых, или за глазами собаки, всем своим существом внимающей сверхъестественности вербальных команд, или, наконец, за бесподобным взглядом кошки, ласково и естественно уничижающей эту сверхъестественность человеческого сознания, - и все становится на свои места.

Ведь именно рациональность сознания приводит ко все большему и большему выцветанию красок детства. Здесь правда сказывается и белизна прошлого, наслаивающего на эти краски свою леденящую тональность. Но, как мне кажется, основная причина бесцветности взрослых - абсолютизация своего сознания с его сугубо социальным процессом вербализации. Ибо только сознание человеческое способно опредметить смысл самого предмета не в каком-либо цветном предмете, а в абсолютно "белом" слове абстракции, которая включает в себя цвета всех предметов - подобно тому как белый свет включает в себя все цвета спектра.

Ведь именно сознание (как компонент интеллекта) придумало войны во имя денег, придуманных им же. Именно сознание ученых разобрало человека по винтикам и теперь никак не может собрать его в изначально естественном виде. Добавлю к этому, что именно терминологическая белизна философского сознания ограничивала познание цвета догматами гносеологии. Ведь со времен Платона сознание выражало и сознающую и несознающие сферы мышления. С позиций хроматизма это нагляднее всего было выражено Платоном в довольно таки риторическом вопросе: "Что же, белое - это цвет вообще или один из цветов?".

И вместе с тем именно сознание хранило традиции прошлого в своей сублимированной памяти белого цвета. "В плане же морали, - отмечает Элизабет Бремон240, - белый цвет ведет нас к таким понятиям, как чистота, опрятность, бессмертие и осмысленность порядка". И эти понятия, безусловно, связаны с цветом грудного молока как цветом Материнской сущности - субстанции Матери - как цветом нашей первичной социализации.

И социализирующееся сознание младенца как нельзя более восприимчиво к этому цвету. Наиболее наглядным хроматическим примером этому может служить замечательное правило, которое сформулировал еще Леонардо да Винчи: "Белое более восприимчиво к любому цвету, чем какая угодно другая поверхность любого тела"241.

Лишь со временем (при взрослении) в этом белом мы вдруг бессознательно ощутим ту оппозиционность к черному сексусу, которой наделяет даосизм свой основной символ - Тайцзи242. В младенчестве же мы весьма далеки от этого. Все мы - и мужчины, и женщины - рождены женщиной и, как правило, будучи младенцами, вскормлены ее грудью. И кормление это, и белизна грудного молока, и белизна матери - все это прежде всего Материнская ипостась любви. И Эмиль Верхарн это выразил прекраснейшим образом в "Венере":

Когда же у груди твоей лежал Эрот, -
Дышала эта грудь любовью всей вселенной.

Поэтому мне кажется маловероятным (по крайней мере, как это абсолютизировал З. Фрейд), чтобы младенец обладал либидо, сравнимым с материнским инстинктом. Иное дело, белизна памяти, хранящая в нас образ нежности и неосознаваемости того действа матери с нашим бессознанием, которое лишь во взрослом состоянии потребностно (то есть в фантазиях и / или действах) перенесется на сексуального партнера противоположного пола и / или гендера.

И эта белизна как нельзя лучше согласуется с концепцией К. Г. Юнга, согласно которой, в частности, архетип Матери является вводящим нас в будущую жизнь, определяемую в младенчестве прежде всего собственной матерью. Не зря же на Западе традиционно называют брак без сексуальных отношений "белым"243, то есть чисто сознательным.

По психологическим параметрам воздействия белый цвет характеризуется такими свойствами, как светлый, легкий, холодный, блестящий и ослепляющий244. Обыкновенно же белый цвет ассоциируется со святостью, чистотой и целомудрием. И одновременно - со смертью. Ибо фата невесты - это умирание старой и рождение новой жизни. Смерть в белом цвете - телесна, но не духовна. Отсюда ведет свое происхождение и саван. Или траурные одежды из неотбеленного холста на Востоке. Все это - белые сублиматы прошлого.

Поляки и венгры без какого-либо стеснения называли женщин "белым народом". Возможно и не только потому, что кожа женщин обычно светлее мужской. "Прельщается Фома, как убелится кума". В аспектах гендерного сопоставления В. Г. Кульпина приводит множество примеров, которые выявляют именно женственную семантику белого цвета для нормальных условий существования245:

Мыла Марусенька белые ноги…

Булат Окуджава также не мог обойти столь очаровательный факт:

Она по проволке ходила,
Махала белою ногой…

Вообще говоря, как считают мужчины, к женщине, одетой в белое, можно относиться только "с особым почтением", ибо она "кажется окруженной неизъяснимым магическим ореолом". А следовательно, - и "возвышеннее, нежнее и недоступнее". Наверное, поэтому никто и никогда еще не называл "белый танец" исключением из правил цветового смысла. Раньше это было известно всем. Так считала и Марина Цветаева:

Вся наша белая дорога
У них, мальчоночков, в горсти.
Девчонке самой легконогой
Все ж дальше сердца не уйти!

С белым цветом непосредственно связана и "трусость", если можно так сказать, - характеристика женского поведения (да простят меня наши душевные женщины). С позиций хроматизма женская "трусость" объясняется следующим образом. С одной стороны, бессознательная природа женщины ощущает свое природное предназначение и не позволяет себе, к примеру, "прыгать с моста, чтобы спасти героя дня". С другой стороны, социальность женского сознания не дает ей никаких оснований играть агрессивную и даже активную роль мужчины. Поэтому-то о трусости женщины и не принято говорить. Ибо это так же очевидно, как и присущий ей белый цвет.

Однако в хроматизме исследуются, прежде всего, очевидные вещи, то есть исключительно привычные явления и феномены, на которые, именно в силу привычки достаточно трудно обратить внимание. К примеру, огромное число ученых изучает различные ноумены и феномены религиозных учений. Однако, в истории науки можно встретить единичные исследования, посвященные, к примеру, изучению ауры ментального тела человека, так как эти ноумены причислены к мистическим.

Спрашивается: чем же религия отличается от мистики, если в обоих случаях хроматизмом констатируется весьма близкая очевидность ноуменальных проявлений духовной жизни человечества? Риторический ли это вопрос? Это может показать, по-видимому, только время и наука. И для этого необходимо, чтобы мужская смелость университетских "ученых в белых одеждах" стала, наконец, строгим оппонентом "белому оперению" карьеристской трусости их начальников.

Именно об этом "оперении" говорит Джон Фоли, когда приводит замечательный пример, связанный, разумеется, с проявлением мужской трусости на Западе246. В Первую мировую войну людям в штатском, то есть предположительно избегавшим военной службы, иногда вручали или посылали белые перья. Этот символ, как пишет Фоли, произошел от петушиных боев - было замечено, что самыми боевыми являются петухи с красной и черной окраской; они выдирали перья из хвостов более трусливых белых сородичей, и эти перья стали олицетворять трусость.

Таким образом, выражение "показать белое перо" стало синонимом проявления трусости - как у петухов, так и у людей. Иначе говоря, белый цвет никак не характеризует мужчину положительно. Это скорее - женственный цвет для нормальных условий жизни.

По мнению современных психологов, женщинам в белом свойственны бескомпромиссность, некоторая холодность сердца и отсутствие кокетства с мужчинами. Об этом же писали и женщины в начале XX века: белый цвет - утверждающий, черный - отрицательный… Женщина, одетая во все белое, внушает мужчине более уважения… Белый цвет отгоняет недобрые и грешные мысли - освещает темноту247.

Антонио Менегетти в толковании сновидных образов очень точно замечает, что белизна снега является символом непорочности, холодности, ригидности, сексуальной импотенции, фригидности. Образ падающего снега символизирует веру человека в собственную целомудренность248.

Белый цвет требует от нас идеальной чистоты, тем самым часто предохраняет нас от заразы и болезней. Белый цвет чрезвычайно практичен - в отличие от других цветов он не выгорает на солнце, а значит, и выгоден в носке

В самом деле, все цвета выгорают "со временем", превращаясь в белесоватые и белые также как само время все более и более уходит в прошлое, превращается в "память человечества". В

нетающие снега былых времен

Франсуа Вийона. Или, как мы читаем у Рильке:

Как одиноко все и как бело
…забыв о времени, - оно ушло.

Или, как символизирует память Александр Блок:

Я всех забыл, кого любил,
Я сердце вьюгой закрутил, 
Я бросил сердце с белых гор

Или, как Марина Цветаева передает метафизику белого сублимата:

Есть пробелы в памяти, - бельма
На глазах: семь покрывал.
Я не помню тебя отдельно.
Вместо черт - белый провал.

Или, как это выразил Борис Пастернак

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.

Или, как поет Виктор Шевчук,

"Белая река - о былом…". 

Или как Алексей Андреев пишет в "Паутине", "стирательная резинка времени хочет оставить лишь снег".

Заснеженный пейзаж, хотя и возбуждает в нашей душе чувство стерильной чистоты, но не может вызывать ассоциаций с античеловеческим холодом, с отсутствием жизни, со смертью, одним словом. Такие впечатления о белом цвете возникают у Рене-Люсьена Руссо249. В самом деле, белое заснежье лишь временно покрывает землю Для того чтобы возродилось новое, а старое ушло - вместе с белым, с памятью - в прошлое.

Аналогичная семантика белого цвета может быть легко раскрыта и для случаев савана или фаты невесты. Прошлое забирает старое (отжившее свое время) в свои белые архивы памяти не только Для того чтобы дать место новому, но Для того чтобы это новое могло руководствоваться достижениями отжившего старого. По крайней мере, такова была традиция всех пережиточных обществ, видевших в "белых духах предков" своих идеальных наставников, которые оформляли в нечто единое их разрозненные тела и души250.

И в этом смысле оформленный цвет всегда будет доминировать над неоформленным251. Так в постимпрессионизме большое внимание уделялось рамам для живописных полотен. К примеру, Писарро в письме Синьяку отмечал следующие эксперименты Сера: "Картина выглядит совсем иначе, если она обрамлена белым или чем-нибудь еще. Без этого обязательного дополнения нельзя получить решительно никакого представления о солнце или пасмурной погоде"252.

Это оформление вполне можно сопоставить с процессом облачения в слово какой-либо подсознательной идеи при и / или после инсайта. Именно формализация белизной сознания и заканчивает процесс творения. Иначе все останется непонятым, незавершенным, как говорят и художники, у которых оформление цвета в краску является не менее сложным делом, чем оформление чувства в слово у поэтов.

4.1.3. Белые функции социальности

Как замечает Элизабет Бремон253, белый - цвет нерешительности, колебаний, сомнений, пассивности и бессилия. Однако с позиций подсознания этими свойствами наделено именно сознание (как компонент интеллекта), поскольку, прежде всего, оно связано с памятью прошлого254. И сразу же возникает ассоциация с белоснежными одеждами женщин, "жриц времени" и "рабынь календаря", которые хранили, хранят и будут хранить в себе, в своем белом сознании все традиции прошлого и разумные своей белизной устои общества.

Так, например, еще в 1874 году в США была создана Международная женская христианская организация "Белая лента", членами которой ныне состоят более 60 стран255. Отличительным знаком принадлежности к этой организации для индивидуальных членов служит узкая белая шелковая ленточка 4 х 1 см, пришитая на груди выше сердца или на рукаве чуть ниже плеча, а для коллективных членов-широкая (10 см) белая муаровая шелковая лента длиной до 1 м, прикрепленная к знамени национальной организации или надетая через плечо на груди председателя (или генерального секретаря) национальной организации во время торжества.

Белый цвет избран здесь как символизирующий благородство, умеренность, мир и политическую нейтральность целей данной женской организации. Первоначально как социальное явление феминизм (от лат. femina - женщина) возник около 150 лет тому назад. По-видимому, Истории требовалось что-то противопоставить как черным архетипам анархизма (см. черный), так и красным архетипам коммунизма (см.красный). Поэтому белый цвет можно считать архетипом любого рационалистически построенного учения, например, феминизма.

Белый свет и цвет считается нормой цветовосприятия. Хотя и солнце, и лампы накаливания, не говоря уже о свечах, дают не белый, а желтоватый цвет. Психология цвета в предпочтении белого над серым и черным видит стремление человека освободиться от обременительной связи и начать новую жизнь. Поэтому лицам, нуждающимся в освобождении от неприятных обстоятельств, рекомендуется одевать белые одежды256. Как и серый или черный, белый - это фон для полихромного цвета. И этот фон сильно повышает интенсивность находящегося рядом с ним цвета.

Психологи считают, что белый цвет - это цвет без эффекта. Это - "tabula rasa" (чистая доска), на которой еще предстоит написать нечто содержательное. Как наше сознание257. Как сознание младенца впитывающего с белым молоком Матери всю белизну науки жить в обществе. Не зря же Фрезер говорит о белой нити науки, увязывая последнюю с рациональностью сознания. Р. Л. Руссо также считает белый цветом божественной науки и интегрального знания науки современной. И Эдвард де Боно находит в сублимате белого цвета бесстрастную манеру изложения, оперирование фактами и объективной информацией258. И наконец, немецкие исследователи также называют белый цвет символом знаний259.

Белый свет и все цвета радуги - завет Бога на Земле (Быт.: 9, 13). Как мы уже могли убедиться, хроматическая религия основана на научном анализе (то есть на аддитивном сложении в цветовом теле всех цветовых канонов, которые наши предки завещали мировой культуре).

И как каждый цвет сказывается и на себе и на соседних цветах, так и в хроматизме все цвета испытывают влияние друг друга. Именно это проповедовал Павел: "Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других" (Фил.: 2,4). И как мне кажется, эта религия будет более жизнерадостной и не столь суровой, как все до сих пор известные.

В связи с этим повторю еще раз, что цветовой архетип - лишь удобная семантическая модель, которая позволяет представить сущность той или иной религии на сублимированном уровне обобщения, на уровне чувственно-образной логики подсознания. Информация же подсознания может быть осознана, то есть принята на формально-логическом уровне осознания учеными лишь при ее своевременной актуализации, что мы и наблюдаем сегодня при использовании законов хроматизма специалистами различнейших областей науки.

Выше мы уже видели и еще не один раз увидим сохраняющую тенденцию женственного сознания. Женщина-хранительница фигурирует практически во всех мифологических и фольклорных традициях. И смею надеяться, религия будущего воспримет все лучшее, что заключено в этом сознании. И общество, наконец, сможет осознать свою ипостатическую женственность, с которой его веками разлучал патриархат, навязывая все новые и новые войны, экстремистские акции и т. д. и т. п.

Итак, заключая этот раздел, можно сделать определенные выводы. Белый свет - сублимат будущей религии "глобализма", который, вообще говоря, и призван создать стабильность жизни на Земле. В хроматизме белый цвет является сублимированным архетипом рационализма. Ибо вряд ли кто из нас осмелится назвать Великую Мать иррациональной.

В хроматической модели интеллекта белый цвет сублимирует функции общемирового - Материнского сознания. Белый цвет в хроматической модели времен характеризует прошлое - память человечества, которой оно почему-то все больше и больше пренебрегает.

4.2. Серость перемены времен

Там в моде серый цвет - 
Цвет времени и бревен.

Иосиф Бродский

4.2.1. Историосемантика серого цвета

Археологи и этнологи называют серый цвет керамики цветом "смены времен", так как вместе с красным он предшествует возникновению каждой новой культуры260. Мифологии практически всех традиционных культур утверждают, что человек создан из глины, грязи, пепла или праха земного.

Так, в "черный" пост евреи обмакивают крутое яйцо в серый пепел - пищу горюющих. Проводят пеплом полосу на лбу, чтобы исполнить сказанное "Пепел вместо красоты". Некоторые даже рассыпают пепел на полу и валяются в нем261. Еще Авраам говорил"... я, прах и пепел". Ибо: Создал Господь Бог человека из праха земного (Быт.2, 7; 18, 27). А ведь до сих пор "человек" во многих языках это мужчина. И одежды современного мужчины - серые, из пепла и праха...

В традиционном Китае серым цветом изображается лицо богини в экстремальной ситуации устрашения противников. И цвет траурных одежд, по данным Л. и В. Сычевых, - это цвет неокрашенных, неотбеленных, то есть светло-серых тканей262. Их-то европеец до сих пор и называет белыми, быть может, в силу своей приверженности к крайностям, включая сюда и крайности цветовосприятия.

Индийские иоги различали в ауре серого цвета семантику трех основных оттенков: серый светлого оттенка - эгоизм; серый особого (трупного) оттенка - страх и ужас; серый же темного оттенка - подавленность и меланхолия263.

Античный мир наделял серый цвет значением траура по умершим (отказ от ярких цветов). В рассуждениях о душе человеческой Платон, скорее всего, наделил бы серым цветом ведущую ее часть, которая всю жизнь пытается совместить необузданность черного и социальность белого элементов души (Федр, 253 d)264. Однако, античные авторы еще не затрагивали смысл серого цвета, впрочем, как и библейские.

В христианских канонах Средневековья за серым цветом закрепилось значение телесной смерти и духовного бессмертия265. Поэтому серый цвет одеяний Христа связан с такими символическими представлениями как смирение и победа духа над телом

Серым пеплом посыпали голову в трауре и христиане. Ибо пепел знаменует раскаяние и в символике цвета. Ибо "пепел - дерево, превращенное огнем в пепел"266. Отсюда же в раннем христианстве этот цвет соотносится не столько с нищими и убогими, сколько со странствующими монахами.

Однако в исламе, как отмечает Л. Н. Миронова, серый цвет уже воспринимается полностью негативным267. Действительно, все мы недавно могли наблюдать по Интернету или ТВ комментарии о забытой чистоте ислама, реально отражаемой в темно-серых чалмах ваххабитов. С другой стороны, в Коране мне не удалось найти вообще какие-либо значения серого цвета. Да и в искусстве ислама мы не найдем, наверное, ни одной мечети без серых деревянных палок, вставленных в зеленовато-голубые поля стен еще при постройке.

В Средней Азии мусульмане на мой вопрос "Зачем же на таком красивом фоне были вставлены серые стержни?" отвечали: " Для того чтобы глаз врага нашей веры отвлекся на них и не мог сглазить божественную красоту остального". Поэтому я не нахожу достаточных оснований для констатации полностью негативной семантики серого цвета в исламе.

В персидской же поэзии серый дым - символ печали. Однако, как считал Дехлеви:

"Почтенна белизна седых волос,
Аллах всесильный сам ее вознес".

Средневековая Европа называет серый цветом джентльменов, цветом высшего света и т. п. И одновременно геральдика обозначает им несчастье и страдание. Серый цвет встречается, впрочем, довольно часто в одежде для торжественных случаев; вероятно, и трауру он придавал некоторый элегический нюанс, - отмечает Й. Хейзинга, обсуждая цвет одежд эпохи Возрождения268.

Возникает и каббалистический "цвет мудрости". Цвета одежды масона, посвящаемого в высшие степени приобщения к таинствам ложи, - серые. О серых же цветах "униформы современных чиновников" говорить вообще не приходится - сегодня это видит каждый.

Любопытную психоаналитическую трактовку серого цвета приводит Мишель Пастуро269. Так, он анализирует сказку о Красной шапочке с позиций Зигмунда Фрейда и усматривает какую-то непонятную чисто мужскую настойчивость серого волка съесть сначала бабушку и лишь потом полакомиться Красной шапочкой.

Как пишет о мужской моде конца ХХ века Ульрих Бер270, "серый костюм - самая популярная форма одежды. Он говорит об исполнительном, стремящемся к успеху и уверенности в завтрашнем дне, мужчине". Или, как это наглядно выразил в свое время М. Ю. Лермонтов:

На нем треугольная шляпа и 
Серый походный сюртук

"Серый кардинал" - человек, правящий незаметно, за спинами красных, белых и т. п. И только потом - по прошествии времени, то есть в прошедшем времени - выясняется его истинная роль271. Серый же - это время настоящее. И в Фаусте замечательным образом Гете связывает с серым цветом именно настоящее время:

Ведь удалось Ахиллу в Ферах
Как, верно, ведомо тебе
С ней жить вне наших рамок серых,
Вне времени, назло судьбе!

О настоящем же пишет "Возлюбленной" и Эмиль Верхарн:

- О ты, которую напрасно призывали
Мольбы моей души - сюда, на остров мой,
Обвитый белою змеящейся каймой,
Появишься ли ты из бледно-серой дали?

Или, как в "Зеркале" - разумеется, отражающем только настоящее время - Борис Пастернак упоминает тень с ее серыми полутонами настоящего272:

Там книгу читает Тень.

Или, как говорит Иосиф Бродский то же о зеркалах - с их принципиально неразделимым настоящим:

"Там в моде серый цвет - цвет времени и бревен".

Лицам, которых интересует зеркальная проблема настоящего, следует обратить внимание на тот факт, что зеркало меняет левое направление на правое и наоборот. Так, крестное знамение православных в зеркальном отражении соответствует крестному знамению католиков. Аналогично этому отображение стимульных цветов - при переходе от красного через зеленый к синему в цветовом круге - Ньютоном, Ламбертом, Юнгом, Гельмгольцем, Максвеллом и Джаддом располагалось по часовой стрелке. В то же время расположение перцептивных цветов Гете, Рунге, Шопенгауэром, Герингом, Оствальдом, Манселлом, МКО, DIN и NCS - против часовой стрелки273. Единственными цветами, сохраняющими свое местоположение для объемных представлений оставались ахромные цвета, и прежде всего серый.

Таким образом, данные физиков и физиологов оказались зеркальным отображением данных, полученных психологами и художниками. Отсюда можно предположить, что существует некая взаимодополнительность данных физиков и физиологов, с одной стороны, и психологов, с другой. Левое же и правое направление цветов в цветовом круге с позиций латерализации объясняется преимущественным расположением цветообозначений стимульных цветов в левом полушарии головного мозга и перцептивных в правом. В хроматизме латерализация связана с определенной стереотипией функций левого полушария (С- и М-планы) и функциональной индивидуализацией правого (Ид-план)274.

С категорией настоящего времени безусловно связана и семантика понятия "туман". Как отмечали психологи, монотонность и блеклость серых тонов обыкновенно вызывают ассоциации с дымом, туманом, сыростью275. В толковых словарях приводятся следующие значения для слова туман: непрозрачный воздух, насыщенный водяными парами, а также загрязненный пылью, дымом, копотью и т. п.

Метафорическое определение "туманный" обычно трактуется как неясный, невыразительный, тусклый, непонятный, неопределенный, что полностью совпадает с цветовыми характеристиками как серого цвета276, так и подвыпившего человека с доминантой подсознания. В. И. Даль приводит замечательную русскую поговорку: "Пьяный, хоть в тумане, а все видит Бога". Да и в других культурах существуют подобные выражения: "Все вижу как в тумане", "Вино туманит голову" и т. п.

Так, во Франции серым цветом нередко характеризуют выпившего человека. "У него затемнение рассудка" говорят французы о человеке, который много выпил и называют его "серым". "Этим они хотят сказать, - подчеркивает Р. Л. Руссо277, - что его разум, его сознание (белое) затемнено пьянством".

В России тоже существует поговорка "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". По-видимому, алкоголь-то (как и серый цвет) и освобождает творческое подсознание от догматов и условностей контролирующего его белого сознания.

Вспомним, как сидя за гостеприимным грузинским столом, Борис Пастернак воспевал всеобъемлющую гениальность Тициана Табидзе:

Свой непомерный дар
Едва, как свечку, тепля,
Он - пира перегар
В рассветном сером пепле.

4.2.2. Представление "серости"

Обыкновенно "серость" кажется самодостаточной и подчеркнуто обязательной278. И этим она подозрительна как замкнутость, статичность или смерть. Однако на Западе русские неологизмы XX века - "сплошная серость", "серая масса толпы" и т. п. - поймет далеко не каждый279 … Но "Запад есть Запад"… Татьяна Забозлаева так говорит о сером цвете: "это переход от земли к небу, от неба к земле, это… вообще сфера зла в его повседневном воплощении. Черное - абсолют зла, серое, так сказать, - зло повседневное280 … Это пепел, дым, прах".

И это мнение имеет серьезное обоснование в русской литературе начала XX века. Блок: "липкое отвратительное серое животное", "необъятная серая паучиха скуки" и т. п. Кандинский: "Серое беззвучно и бездвижно…" Начало материалистическому уничтожению "серости" было положено, наверное, Горьким, в произведениях которого серый цвет (как олицетворение мещанства) показан во всей его "неприглядности". Серый человек - главный враг бытия. "Он готов рабски служить всякой силе, только бы она охраняла его сытость и покой… Эта маленькая двоедушная гадина всегда занимает средину между крайностями, мешая им своекорыстной суетой своей развиться до конца, до абсурда, до идеала" (1905 г. "О Сером").

Итак, Россия прислушалась к голосу своей интеллигенции и довела себя до сегодняшнего "идеала", до конца, до абсурда. Возникает вопрос: почему у нас и только у нас (которых "умом не понять") до сих пор существует это горько горьковское стремление к уничтожению третьего сословия - мещан (обывателей)? Во всем цивилизованном мире именно на усредненности обывателя держится мир и целесообразность. Во всем мире (кроме России) мещанство как "серость" поддерживается на правительственном уровне. Ибо мещанин голосует не за крайности, а за стабильность281. Не за конец, а за процветание. Не за абсурд, а за потребление282

Так, определенную неэквивалентность семантики серого цвета в русском и польском языках отмечает В. Г.Кульпина283. Выражения "серый человек", "серая личность" в русском языке указывают на человека посредственного, необразованного, неинтересного, остановившегося в своем развитии. Это - отрицательная характеристика личности, как резюмирует В. Г. Кульпина, сопоставляя его с этим же выражением в польском языке.

"Серый человек" - это просто обычный человек, самый средний, самый типичный. Для семантического уточнения этой идиомы В. Г. Кульпина приводит также и параллели, согласно которым "серый человек" означает "простой, обычный человек, такой как все, нормальный, без каких-либо отклонений", то есть не является уничижительным как в русском языке. Цитата (по изданию 1987 года одного из польских философов) служит великолепным примером выводов В. Г. Кульпиной, которые, как мне кажется, весьма актуальны прежде всего для серьмяжной российской культуры:

"В Сером Человеке - каким является каждый из нас в минуты, свободные от теоретизирования, - преобладает "душа ребенка и дикаря одновременно", всегда готового ринуться в объятия какой-либо концепции, которая защищает от чувства хаоса, помогает освоиться с неизвестным и вместе с тем позволяет ощутить волнение приобщения к чему-то неосязаемому…" (разрядка моя - Н.С.).

Характерными на этом фоне выглядят последующие комментарии В. Г. Кульпиной: Приведенные выше определения "серого человека" никак не вяжутся с характеристиками "серой личности" в русском языке. В русском языковом ареале никто не назовет сам себя серой личностью и не скажет, что серая личность - это каждый из нас. Ведь в русском языке эта характеристика оскорбительна. С образом "серой личности" в русском языке не вяжется также и готовность к восриятию новой концепции (практически любой). - Так заключает сопоставление "серости" в двух культурах В. Г. Кульпина, приводя и другие не менее характерные примеры284.

Итак, на Западе "серость" - это норма. А что же у нас, в России? Начнем с детства и, разумеется, с русских народных сказок. Какие цветовые метафоры встречаются чаще всего? Серый волк и сивка-бурка (сивый - серовато-сизый) - неизменная черта, так сказать, блещущих умом транспортных средств для Иванушки дурачка - будущего царевича. Не зря же В. Г. Кульпина вспоминает именно "Царевича на сером волке" Сурикова и оговаривает, что без термина цвета "серый" представить себе эту картину просто невозможно285. Одним словом, как отмечал В. И. Даль, "Вали на серого, серый все свезет".

И в то же время именно в России серый цвет приобретает уменьшительно-ласкательную форму. Здесь и

Жил-был у бабушки серенький козлик,

неоднократное повторение цвета которого создает милый и уюный цветовой образ. Здесь и

Трусишка, зайка серенький, под елочкой скака,

- тоже очень милое и трогательное существо. В этом же ряду стоит и "пушистый" образ ахматовского кота:

Мурка серый, не мурлычь,
Дедушка услышит.

Относительно гендерной интерпретации серого цвета в русском языке В. Г. Кульпина - также как и в хроматизме - констатирует использование этой формы преимущественно при ласковом обращении любящей женщины к мужчине: Сокол сизокрылый, Голубь сизокрылый. Касаясь же образа, с которым себя сравнивала сама Анна Ахматова, "Серой белкой прыгну на ольху, / Ласочкой пугливой пробегу", В. Г. Кульпина старательно оберегая женственность поэтессы, замечает, что это уже не "серая", а яркая поэтема.

Поэтому на риторический вопрос: "Есть ли на свете женщина, интеллект которой можно ласково назвать "серым"? - я всегда отвечаю: "Нет". Назвать нельзя, но семантически обозначить можно, ибо все зависит от условий: интеллект беременной женщины (или женщины в постклимактерии) имеет доминанту своего рода творчески мужского подсознания и поэтому вполне может характеризоваться серым цветом. Да и сами женщины в этом положении нередко предпочитают именно серые тона одежд, на которые раньше и смотреть не могли, не хотели и не желали...

Соотнесенность же мужского пола и серого цвета вытекает даже из поговорок, приводимых В. И. Далем: "Хоть кафтан сер, а ум черт не съел", "У серого армяка казна толста" и т. д. и т. п. А ведь серый - единственный цвет, который может видеть даже дальтоник. В самом деле, для серого не существует ни дополнительных, ни контрастных цветов. И этим он принципиально отличен от них, поскольку содержит в себе их оппозиционное единство. Снимает в себе, как сказал бы Гегель, противоречия любых возможных проявлений крайности.

Согласно Андрею Белому, "серый цвет создается отношением черного к белому". По Мережковскому же, с началом XX века "серость" и "зло" стали синонимами. Что же получилось? Быть может, для нас определение "зла" заключается в относительной серединности, "двусмысленности" этого отношения. Или Тютчев был прав в своем "Умом Россию не понять"? Быть может, и сама Россия не хочет знать истины о себе. Ведь еще И. Н. Крамской замечал:

Чем ближе к правде, тем незаметнее краски.

Да, в России и небо чаще - серое, и избы - серые, и без серой серьмяги ни один крестьянин не обходился… Так, например, А. Зайцев замечает, что цвет неба может быть любого цветового тона - от бело-молочного до темно-серого и от киноварно-красного до бирюзово-зеленого, и все таки более всего мы привыкли к небу голубому или серому, каким оно чаще всего бывает286. И все же Россия выбрала крайности. Абсолют черного и белого. Чтобы никакой двусмысленности. Никакой середины. И тем более, "золотой середины"…, ибо даже это классическое выражение низведено в России до пренебрежительно выражающей "середины на половину". Каким же образом может быть разрешена двусмысленность этого парадокса?

4.2.3. Духовность серого цвета

Как писал Андрей Белый, воплощение небытия в бытие, придающее последнему призрачность, символизирует серый цвет. Действительно, переход в неизвестное будущее (пугающее черное) из белого (осмысленного) бытия незаметен, призрачен как наше настоящее. Лишь мгновение назад мы были в нем, а его уже нет. Это мгновение - уже бывшее прошлое, то есть осмысленное белое прошлое, как мы убедились в предыдущем разделе.

Настоящее же творчество всегда находится в этом настоящем времени - в этой туманной незаметности творения нового сублимирующим подсознанием творца. Как отмечал Гегель287, "у голландцев совершенство колорита может быть объяснено тем, что они при неизменно туманном горизонте постоянно имели перед собой представление серого фона и эта сумрачность побуждала их изучать цвета во всех их действиях и разнообразии освещения, отражения, бликов и т. д., выявлять их и находить в этом главную задачу своего искусства" (разрядка моя - Н.С.).

В России же, как мы убедились, серость являла собой нечто бесцветное, не побуждающее ни к чему, кроме скуки, да апатии. Или просто нечто непонятное. Так, даже для Николая Гумилева был

"странен серый полумрак".

Чем же он может быть странен, этот полумрак? Попытаемся ответить на уровне хроматического анализа. Для начала привлечем рассуждения того же Гегеля, который далее акцентируя абстрактную основу всякого колорита в оппозиции светлое - темное, пишет: "Если пустить в ход эту противоположность и ее опосредования сами по себе, без дальнейших различий цвета, то таким образом обнаружатся лишь противоположности белого как света и черного как тени, а также переходы и нюансы, из которых слагается рисунок и которые входят в собственно классический элемент формы…" (разрядка моя - Н.С.). Отсюда можно заключить288, что один из элементов серости - оппозиционная суть формообразования.

В цветоведениии для серого цвета существует несколько основных правил289. Представим эти правила для красок290. Во-первых, два полихромных цвета при смешении дают третий, - промежуточный между ними цвет с некоторой примесью серого. Количество серого будет тем больше, чем дальше два данных цвета отстоят друг от друга в цветовом круге. В том же случае, когда они диаметрально противоположны, их смесь дает только серый цвет, если эти (дополнительные) цвета взяты в одинаковых количествах291. Иначе говоря, серый является единственным цветом, который по сути своей не имеет дополнительных, ибо сам в себе все содержит.

По этому поводу в "Молитве" изумительно точно высказывается Рильке:

… в твой сумрак вплетены
и белые и пестрые предметы.
Цвета в их суетности - все приобщены 
К единой мгле и тихости…

Вернемся к семантике и вспомним гениальное определение, которое дал Бальзак: "В гении то прекрасно, что он похож на всех, а на него никто". Действительно, серый цвет похож на всех, ибо может содержаться в любом цвете, лишь влияя на его насыщенность, но только не на вербальное обозначение цветового тона. Однако на серый цвет не похож никто, ибо как только в сером цвете появляется какой-либо оттенок, его цветообозначение уже относят не к серому, а к тому цвету, оттенок которого он приобрел. Поэтому-то в сером цвете все крайности и должны быть строго уравновешены. Итак, отметим еще одно сущностное качество серости - уравновешенность оппозиционных свойств.

Эту уравновешенность можно встретить, наверное, лишь с приходом мудрой седины бушующих крайностей, о которой говорила Марина Цветаева:

Это пеплы сокровищ:
Утрат, обид.
Это пеплы, пред коими
В прах - гранит.

Во-вторых, в полиграфической практике цветоведения серый цвет бывает достаточно трудно получить из полихромных без того, чтобы он не приобрел цветного оттенка. Выше мы уже видели соотнесение серого и настоящего времени. Так можно ли представить настоящее время без его суетности дел и пестроты желаний? Нельзя.

Это весьма убедительно доказал Кристофер Роу, который вслед за Мюллером-Боре утверждал, к примеру, что эпический стиль поэм Гомера не допускал цветастости именно в силу глубокого прошлого, им описанного292. Полихромные же цвета допустимы только в настоящем, которое они и призваны расцвечивать, объединяясь в его сублимированном сером цвете.

Поэтому для представления настоящего без ежеминутной цветастости и существует сугубо индивидуальное предназначение только у серого цвета гениальности, о которой говорилось выше. Таким образом, можно полагать, что серый цвет обладает трудно воспроизводимой индивидуальностью.

Кажется, еще Козьма Прутков опубликовал некогда весьма актуальный (для современной науки) афоризм: Специалист подобен флюсу - он односторонен. Так и каждый цвет - кроме серого - являет собой какие-либо односторонние целеположения, которые, согласно законам цветоведения, должны иметь во внешнем мире свои дополнительные цвета. Итак, серость основана на уравновешенной многосторонности, без которой она, по сути своей, не может существовать.

В-третьих, отраженный от серой поверхности свет, имеет тот же спектральный состав, что и свет, которым она освещена. Иначе говоря, серость представляет собой, если можно так сказать, и внешне и внутренне адекватный подход к цвету света. То есть феноменальный эффект ее взаимодействия со светом тождественен ноуменальному, сущностному. В отличие от серого цвета все остальные краски, так сказать, феноменально не вполне адекватно меняют цвет отраженного света, ибо сущностные причины этого изменения исключительно ноуменально заданы в них на атомарно-молекулярных уровнях интерпретации293. Следовательно, внутренние свойства серости тождественны внешним.

Феноменологически об этом говорят прежде всего впечатления художников, согласно которым. полихромные цвета более всего выступают на сером фоне. Об этом же говорят и оптики, отмечая также и тот факт, что насыщенные и светлые цвета обычно кажутся ближе темных и ненасыщенных294. Поскольку серый цвет характеризуется нулевой насыщенностью по определению, то отсюда можно полагать, что существование серого фона настоящего времени обеспечивает большую действенность всех остальных цветов.

И, наконец, последнее. Как отмечают немецкие ученые, серый цвет является максимально ненавязчивым295. В самом деле, человек постоянно пребывает в сером цвете собственного свечения сетчатки, которое так же незаметно и ненавязчиво, как и настоящее время или собственное подсознание. Поэтому он привык к его очевидности и не может воспринимать его именно в силу этой очевидности. Ибо, как заметил Жан-Жак Руссо: "Требуется много философии, чтобы однажды увидеть то, что находится перед глазами каждый день"296. По-видимому, это в основном и определяет отношение русских обывателей к серости. На Западе же отношение к ней совершенно иное. И это поразительно точно выражено Верхарном в "Мыслителях":

Вокруг земли, несущей все живое,
Сквозь дни, сквозь ночи, сквозь года -
Всегда -
Летит скопленье мыслей грозовое.
Седые великаны-облака
Крутыми этажами громоздятся, 
Которые, казалось бы, годятся
Стоять века…
Мыслитель, дерзновенный гений,
Свой лоб несущий средь огня и льда,
Идеи многих поколений
В гармонию приводит иногда.
Но размывает ветер новый
Громады мраморно-свинцовой
Величественный силуэт -
И нет ее, как прежних нет.

Итак, сведем воедино полученные данные. Серый является единственным цветом, который по сути своей не имеет дополнительных, ибо из-за оппозиционной схемы формообразования сам в себе содержит все. Именно поэтому внутренние свойства серости тождественны внешним. Во многом это объясняет максимум устойчивости серости при минимальных энергетических затратах.

В силу того, что серость основана на уравновешенной многосторонности - без которой она по сути своей не может существовать - можно заключить, что сущностным и уникальным качеством серости является уравновешенность оппозиционных свойств. Внешне же это свойство серости и выглядит как "отсутствие сопереживаний", которым ее обычно наделяют психологи. По-видимому, именно с этой феноменологией и связано российское отношение к серости. Ибо, как говорит Михаил Задорнов, только русский человек способен смеяться над собственным умом, да еще и в настоящем времени.

Полихромные цвета допустимы только в настоящем, которое они и призваны расцвечивать, объединяясь в его сублимированном сером цвете. Поэтому существование серого фона настоящего времени в нормальных условиях (то есть в мирное время) и обеспечивает б?льшую действенность всех остальных цветов. В экстремумах же военного времени доминирует красный цвет, на фоне которого теряются любые личностные проявления всех цветов, кроме черного.

Однако человек преимущественно пребывает в сером цвете собственного свечения сетчатки, которое так же незаметно и ненавязчиво, как и настоящее время или собственное подсознание297. Поэтому-то серый цвет и обладает трудно воспроизводимой индивидуальностью, о которой психологи судят как о скрытности, если серый цвет оказывается предпочтительным.

С идеологией серости связаны и маркеры реалий серого цвета: "Серый цвет говорит об уме, усиленном серой сединой мудрости", - утверждают ученые298. Так, и Людвиг Витгенштейн вслед за Гете отмечает: "Мудрость, как холодный серый пепел, прикрывающий жар"299.

Так, в "Мучкапе" Пастернак смысловым рефреном подчеркивал уходящие мгновения своих мыслей ожидания и каким-то божественным оком улавливал эту невообразимую соизмеримость настоящего времени, серого цвета и трансцендентности мысли:

Душа - душна, и даль табачного
Какого-то, как мысли цвета.
У мельниц - вид села рыбачьего:
Седые сети и корветы.
………………………….
Ах, там и час скользит, как камешек
Заливом, мелью рикошета!
Увы, не тонет, нет, он там еще,
Табачного, как мысли, цвета.
…………………………..

Пауль Клее вообще считал точку объединения всех цветов "областью центрального серого"300. По существу, Клее воспроизводит цветовой круг Гете с тем отличием, что три пары дополнительно-контрастных цветов (красный-зеленый, желтый-фиолетовый и синий-оранжевый301) соединяются в точке серого цвета, который образован их смешением. В отличие от белого света ньютоновской теории этот серый не разлагается на отдельные цвета, а является местом суммирования и одновременно местом, где прекращается действие каждого из членов любой пары оппозиционных цветов.

Несмотря на отсутствие двигательной активности серое вещество мозга является источником и целью всяких движений. Поэтому Клее рассматривает серый цвет как начало и источник любого пути: от него можно двигаться в любую сторону - почти также как от серой керамики (см. выше). Серый же цвет вообще, по Клее, расположен в центре мира, хотя и трансцендентен, внеположен этому миру.

В то же время, как отмечал Людвиг Витгенштейн в §129 Философских исследований302, наиболее важные для нас аспекты вещей скрыты из-за своей простоты и повседневности. (Их не замечают, - потому что они всегда перед глазами.) Подлинные основания исследования их совсем не привлекают внимание человека. До тех пор пока это не бросится ему в глаза. - Иначе говоря: то, чего мы не замечаем, будучи увидено однажды, оказывается самым захватывающим и сильным.

Обычно же мы серость не замечаем. Возможно, поэтому, как утверждают психологи303, лицам, которые не хотят, чтобы их познавали, рекомендуется носить одежды серых тонов. Серый позволяет оградить себя от всяческих влияний, переутомлений или внешних напряжений. Или как говорил Рильке,

…мы в серого цвета
шелка разодеты
все прячемся где-то,
и кто из нас - ты? 

В "Докторе Живаго" Пастернак приводит поистине хроматическое определение серости. "Все освещенное казалось белым, все неосвещенное - черным. И на душе был такой же мрак упрощения, без смягчающих переходов и полутеней". То есть, - без серости, как заключается в хроматизме.

В самом деле, серость снимает мрак упрощения, ибо в ней нет крайностей. Она - в самом центре всех на свете цветов. Без него не обходится ни одна смена моды. А ведь только при отсутствии крайностей реальным становится проявление человечности. И если в быту человек привык разделять ахромные цвета на белый, черный и серый, то функциональная психология выявляет по меньшей мере, три серых цвета: светло-, средне- и темно-серый304.

Предпочтение светло-серого в ахромной шкале, по Люшеру305, связано с повышенной, доходящей до безудержности, потребностью к беспрепятственному переживанию всех возможных ситуаций, в том числе и сексуальных, и именно в настоящем времени.

Серый - это классический нейтральный цвет, - пишут Купер и Мэтьюз, - он умеренно консервативен, традиционен и говорит об интеллигентности, деловитости и уме306. С другой стороны, светло-серый цвет влечет за собой неприкрытое отсутствие сопереживаний. Это согласуется как с нашим анализом, так и с данными экстрасенсов, которые, как показано выше, связывают светло-серую ауру ментального тела человека с эгоизмом

Средне-серый говорит о стремлении к стабилизации и установлению порядка. Нейтральный же серый, согласно Люшеру, не вызывает никаких психологических реакций, не успокаивает и не возбуждает. Хотя и создает внутреннюю стабильность, подчеркивает обязательность, частично отгораживая от внешних воздействий. Предпочтение же серого по 8-цветовой шкале означает замкнутость, скрытность или сдержанность. Все это также объясняется представленной выше моделью серости.

Темно-серый выражает потребность в регрессивном телесно-духовном удовлетворении. Иногда, правда, в ущерб духовному. Нередко это связано с повышенным уровнем тревожности. Возбуждение приглушено или заторможено, но как считает Г. Клар, это еще не застой.

Переведем все это в принципы цветовой практики. Предположим, человеку необходимо откровенно реагировать на внешние воздействия. В таком случае можно рекомендовать светло-серый цвет и его психологически состояние в одежде этих тонов будет связано с открытостью, с готовностью к возвышенному возбуждению или к переживаниям и контактам.

Например, на экзаменах светло-серая одежда не столько "маскирует" незнание отвечающего, сколько повышает его интеллектуальные возможности. Если же этот человек испытывает повышенную чувствительность и поэтому стремится уклониться от чувственных связей, можно рекомендовать темно-серые одежды. Они помогают достичь гармоничного равновесия души без физического напряжения.

Итак, анализ представленного выше материала позволяет заключить, что серый цвет (средне-серый) является сублимированным архетипом хроматизма307. В хроматической модели интеллекта серый проявляет творческие черты общемирового подсознания. Временной аспект этого сублимата - незаметное настоящее308.

4.3. Природа черного цвета

И смотрит Автор…
И видит открывшуюся перед ним
Абсолютно-черную бездну будущего.

Эндимион

4.3.1. Историосемантика черного цвета

По предположению английского этнолога В. Тернера, черный цвет, часто обозначающий смерть, обморок, сон или тьму, связывается с бессознательным состоянием, с опытом помрачения, затмения сознания309. В самом деле, как белый свет дня сменяется чернотой ночи, так и наше сознание - ночью "выключенное" - сменяется бессознательной доминантой сна.

Так, в "черный" пост (9-е Ава) иудеи надевают черную одежду и даже занавес на священном шкафу, где хранятся свитки Торы, меняют на черный в память о разрушении Храма и народных несчастьях. И во время молитвы в синагоге полностью гасят свечи и плачут в темноте310.

В буддизме черным характеризуется темнота скрытого (стесненного) бытия. Так, Римзай311 говорит о практике буддизма: "Когда вы входите в состояние неподвижной чистоты, единственное, что от вас требуется - это осознание [мрака] Невежества для обретения власти". И далее он поясняет смысл этого мрака: "Неподвижность, чистота, безмятежность или спокойствие - это все относится к состоянию <…>, где волны мысли затухают. Это состояние называется также черной пропастью Невежества или Бессознательного. Адепты Дзен говорят о необходимости избегать ее всеми средствами и не воображать, что она есть конечная цель психотехнической практики".

Конфуцианство каким-то образом усмотрело в этом цвете символику мудрости и знания, наделяя именно черным цветом "женственную категорию ИНЬ"312. Индуизм же конкретизирует все и вся и явным образом связывает черный цвет с чувственным движением "вниз". Мне кажется вполне обоснованным, - разумеется, с позиций бессознания, - что в экстрасенсорике иогов, всю жизнь безнадежно боровшихся за сознательное овладение собственным бессознанием аура черного цвета представляет собой ненависть, злобу, мстительность и т. п. чувства313.

В то же время невозможно согласиться с Джоанной Келлог, утверждающей, что черный цвет ассоциируется с отрицанием жизни - разрушением и его можно рассматривать как психологическую смерть314. Если для женского интеллекта доминанта бессознания (как компонента интеллекта) являлась бы психологической смертью, то миллионы женщин не отключали бы свое сознание для сновидений или достижения оргазма. Смертью же сознания (как компонента женского интеллекта) это волне можно считать, ибо вечно-оргазмическое: "Ох! О! О!…Умираю!.." с позиций женственной доминанты белого сознания действительно может напоминать психологическую смерть (к этому мы еще вернемся).

Каббала считается с царской властью этого цвета и соотносит его с пониманием ощущений. Так совершенно черная "храмина размышления" наводит неофита-масона на мысли о бренности и тленности жизни на Земле. И при посвящении в высшие степени масонства черный бархат ложи или мантии старшего святого брата говорит о цвете смятения - цвете первоначала Премудрости".

Черным цветом в христианстве наделяется Дьявол и Ад. Черный - цвет дьявола, а потому и греха и его искупления Христом. Отсюда скорбь и аскетизм (монахов) также символизировалась черным цветом. Так и Николай Гумилев писал:

"В их мозгу гнездится ужас черный".

Ибо черный - как противоположность белого - является цветом неизвестности, конца, и в общем, физической смерти в будущем. Как подчеркивал Эрих Фромм315, ясность существует только относительного прошлого, а относительно будущего ясно только, что когда-нибудь да наступит смерть. Отсюда и одежда черного цвета - "знак скорби". Отсюда и цвет панихид - черный.

Так как черные предметы всегда кажутся тяжелее остальных, то в теории композиции отмечается, что черный цвет дает неправильное ощущение формы предмета, поскольку заглушает светотень316. В хроматизме же эта бесформенность черного цвета объясняется тем, что он сублимирует в себе информацию будущего времени, которая, разумеется не может быть полностью оформлена, опредмечена, осознана в настоящем.

С этих позиций становятся легко объяснимыми и рассуждения И. Е. Даниловой о черном цвете в иконописи. "Черное, темное выступает как образ мрака, "тьмы внешней. Может быть, не случайно эта тьма изображалась в русских иконах неправильной формы как антисвет, антицвет и поэтому антиформа, ибо свет - это добро, это то, что дает форму, тьма - это зло, то, что уничтожает форму"317.

Разумеется этический взгляд на цвета дает многое для понимания их семантики, но при этом остается непонятным причина, по которой именно черным цветом символизировалась Мать-земля; или почему в христианской миниатюре, в церковной и станковой живописи Дева Мария нередко изображалась при Благовещении в черных одеждах; или почему гениальность меланхоликов часто характеризовалась черным цветом. Как показано ниже, хроматизм отвечает на эти вопросы достаточно ясно и определенно.

Папа Иннокентий III установил черные литургические цвета для оплакивания. В православии темные цвета (всех оттенков) богослужебных облачений используются в посты, тогда как чисто черный - в Дни Великого поста. Ибо черный (иногда темно-коричневый) в православии наиболее близок по духу Дням Великого Поста. "В посту… изменяется вся атмосфера в храме - священнослужители облачаются в темные богослужебные одежды, иконы украшаются черными пеленами, напевы становятся печально-проникновенными и покаянными…" - пишет доц. прот. В. Федоров318.

Показательно, как религия может воздействовать на цвейговский аморализм нашего бессознания. Продолжим прерванную цитату: "Телесный пост неотделим в сознании православного человека от поста душевного, который есть вытеснение из души благодатию нечистых мыслей, чувств, влечений и одновременное возгорание чистой любовью к Богу и людям".

В геральдике черный означает благоразумие и мудрость. Черный - это абсолютное поглощение всех цветов. И "света" с его условностями, моралью и правопорядком. И по визуально-физическим свойствам черный цвет характеризуется такими значениями, как темный, трудный, тяжелый, теплый, впитывающий, всасывающий, поглощающий. Об этом же говорят и устойчивые словосочетания типа "черная работа", "черный рынок", "черный юмор" и т. п.

Как сообщает Лакиер, Магомет носил черный плащ, который после него надевали халифы, в знак преемственности власти319. У мусульманских женщин черный является цветом повседневной одежды. Как отмечает Л. Н. Миронова, в культуре ислама черный цвет ценили гораздо выше, чем в средневековой Европе. И черные же цвета одежд характеризуют паломников в день посещения Мекки, где мусульмане поклоняются черному камню гроба Магометова320.

В Индонезии мусульмане до сих пор одевают черную бархотную шапочку. У тюркских народов слово "кара" - "черный" означало темное небо с яркой полярной звездой, которая служила основой для ориентации в ночи, и этим же словом обозначали все главное, великое. Поэтому "кара" служило и титулом человека - "черный", т. е. великий, могучий. В казахской культуре, к примеру, "кара" ассоциируется с Дьяволом, то есть с силами, вызывающими потребность в познании321.

По данным Аллы Черновой322, в Англии эпохи Возрождения черный носил каждый, кто был погружен в "черную" меланхолию, кто скорбел, кто жаждал смерти. В одной из песен, сочиненных Шекспиром, есть слова:

Надел я черный цвет,
В душе надежды нет,
Постыл мне белый свет.

Сценически мрачные меланхолики во времена Шекспира должны были быть в черных одеждах. Тогда существовало несколько взглядов на меланхолию. Первый, идущий по традиции от средневекового врача Галена, считал меланхолию состоянием, враждебным жизни. Другой взгляд, высказанный еще Аристотелем, оценивал меланхолию как состояние полезное для размышления и творчества. Немецкий философ XV века Николай Кузанский оценивал меланхолию как путь человеческого духа к истине.

С середины XVI века в Европе черный окончательно утверждается как траурный. Он мог быть и глухим черным и сочетаться с белым, а французский король Генрих IV, оплакивая своих фавориток, носил черный костюм, вышитый серебряными слезами, черепами и потухшими факелами. Среди всех символических значений черный цвет означал прежде всего смерть и где-то с середины XVI века он окончательно утверждается в Европе как траурный323.

Политически черный цвет являлся символом пиратства, но в XIX-XX веках трактовался совершенно различно. Как сообщает В. В. Похлебкин324, со времен Лионского восстания ткачей 1831 года черный цвет в Западной Европе (в основном во Франции, Италии и Испании) символизировал рабочее движение, и в этом качестве как символ бунтарства был усвоен анархистами всех стран325. И одновременно черный цвет в странах Центральной, Северной и Восточной Европы отождествлялся в основном с клерикализмом, а отсюда позднее, с конца XIX века, и вообще с реакцией.

В России XIV-XV веков знамя великого князя Владимирского было черного цвета. В середине XIX века черный цвет "возглавлял" черно-желто-белый государственный флаг Российской империи. И в это же время черный цвет признали "своим" народовольцы ("Черный передел", 1879 г.). Позднее, начиная с 1902-1903 годов, а особенно после революции 1905-1907 годов, этот цвет отождествлялся с черносотенством, ультранационализмом.

Накануне 1917 года все партии правее кадетов считались "черными". В первую четверть XX века это обозначение относилось особенно к реакционным, ультраправым партийным группировкам за пределами России, в частности к эстонским ультранационалистам ("синимуста" - "сине-черные") и к итальянским ультранационалистам (с 1916г.), из рядов которых позднее вырос итальянский фашизм ("чернорубашечники", 1919 г.), для коих черный цвет символизировал бунтарство. И если сегодня мы встречаем черный цвет на смертниках-террористах, то всегда знаем, что семантика его неизменна - асоциальность.

В конце 1915 года Казимир Малевич впервые выставляет свой "Черный квадрат". Как писал тогда идеолог "Мира искусства" Александр Бенуа, "черный квадрат в белом окладе - это не простая шутка, не простой вызов, <…>, а один из актов самоутверждения того начала, которое <…> приведет всех к гибели"326. Сегодня мы понимаем, что не "Черный квадрат" привел Россию к захвату власти большевиками - художник лишь выразил свое чувственное отношение к тому будущему, которое являло ему художественное бессознание.

Как много позднее в "Главах из автобиографии" писал сам художник327, Анализируя свое поведение, я заметил, что, собственно говоря, идет работа над высвобождением живописного элемента из контуров явлений природы и освобождением моей живописной психики от "власти" предмета. <…> Я никоим образом не хотел живопись делать средством, но только самосодержанием.<…>

Натурализация предметов не выдерживала у меня критики и я начал искать другие возможности не вовне, но в самом нутре живописного чувства, как бы ожидая, что сама живопись рано или поздно даст форму, вытекающую из живописных качеств и избегнет электрической связи с предметом, с ассоциациями неживописными". Как можно заключить из этих признаний, в искусстве ХХ века произошел революционный скачок от ассоциативно-предметного восприятия к восприятию семантическому, наполняющему зрителя не прагматикой форм, а формой эстетики.

Живописное искусство, содержащее смыслы вне сюжетных композиций, по сути своей стало выявлять нечто между психологией и философией идей, - причем идей в их чувственно-образном виде, - не обрубленных композицией, сюжетом или мыслью. Раньше только природа могла создавать такие произведения искусства, к примеру, в цветовом отображении своих внутренних смыслов328. Ибо до ХХ века существовал негласный закон: "Искусство начинается там, где кончается природа" (Оскар Уайльд).

Как отмечал Гете, художник говорит миру через общее, а это общее он не найдет в природе, но это есть плод собственного его духа или, если угодно, плод наития, оплодотворяющего божественное дыхание329. Теперь же художник уподобился природе, - в цветовом отображении своего внутреннего мира он освободился от догматической белизны социума, - от сознания, веками довлеющего над его творчеством. И уайльдовский закон, по Малевичу, можно было бы выразить, наверное, так: "Искусство кончается там, где принимается социальное давление".

Если искусство служит тому, чтобы "пробуждать чувства", то входит ли в число этих чувств в конечном счете и его чувственное восприятие? - ставит вопрос Людвиг Витгенштейн в § 189 работы "Культура и ценность"330. И в § 333 отвечает: …произведение искусства можно назвать если не выражением чувства, то чувственным выражением или прочувствованным выражением.

Как считал Витгенштейн, "в индивидуальном переживании существенно на самом деле не то, что каждым человеком оно переживается по-своему, а то, что никто не знает, это ли переживает и другой или же нечто иное. Выходит, можно было бы преположить, хотя это и нельзя проверить, что одна часть человечества имеет одно ощущение красного, другая же часть - другое"331.

Воспроизводимости чувств касаются и другие исследователи. Так, при анализе "Черного квадрата" психологи отмечают332: "Впечатление, производимое этой картиной, психологически можно, по-видимому, объяснить заключенной в ней своеобразной диалектикой динамики и статики. С одной стороны, квадрат, объединяя вертикаль и горизонталь (т. е. гланые пространственные ориентиры человека), упорядочивает наше восприятие и создает впечатление устойчивости. С другой стороны, возникает типичная флуктуация фигуры и фона: квадрат воспринимается попеременно то как твердое тело, то как бесконечное черное пространство".

Предполагая, что подобные иллюзии могут иметь сугубо индивидуальный характер, эти ученые использовали объективные (окулографические)методы исследования общих закономерностей, которые возникают у разных зрителей при восприятии несмысловых композиций. Выяснилось, что такой эффект восприятия наблюдается у 80-90 % зрителей и объясняется соотношением и взаимодействием статических и динамических элементов. Различная степень динамичности элементов наделяет их своеобразной "индивидуальностью" и дает возможность "жить своей жизнью".

То есть психологи также отмечают, что смысл, заложенный в картине, - несмотря на его индивидуальность, - живет своей жизнью и практически одинаково воспринимается зрителями. В хроматизме этот смысл связан с образ-концептом, который гениальному художнику удалось объективировать в красках. Образ-концепт обычно находится в подсознании, а с учетом фемининности истинного творца - и в его непознаваемо-черном бессознании333, как мы это увидим ниже.

По-видимому, чувствуя это, Татьяна Толстая вслед за Бенуа воспринимает "Черный квадрат" как десакрализацию и гибель искусства и неоднократно употребляет термин "Оно". По-видимому, это произошло неумышленно, но так как в терминологии фрейдизма "Оно" означает именно черное бессознание, то факт остается фактом - даже и без его психоаналитической интерпретации. Татьяна Толстая как яркий полемист имеет свое мнение, но как истинная женщина-творец, не всегда с ним согласна334. Не зря же возникают ее ассоциации с мраком, преисподней и вечной тьмой, то есть с характеристиками бессознания во всех смыслах этого слова.

4.3.2. Свойства черноты

Возможно поэтому не только на Западе, но и на Востоке черный цвет иногда мог служить цветом траура335. Черный цвет ауры отмечают экстрасенсы. Хотя и непонятно, как этот цвет может характеризовать "ненависть, злобу и мстительность", если аура ментального тела - это свечение. Вопрос: может ли быть свечение черным? Черный свет - визуальный нонсенс. Однако ауру не каждый увидит. Наверное, это имел в виду Якоб Беме, когда утверждал: "Черный цвет не принадлежит к числу цветов. Он - мистерия. Таинство, которое невозможно понять".

Вместе с тем, уже за два столетия до Беме, Леон Баттиста Альберти писал: "…белое и черное не суть настоящие цвета, но лишь изменения других цветов336. Через столетие гений Леонардо снова утверждает, что белое и черное не являются цветами337, очевидно также предваряя хроматически-временной аспект ахромных цветов338. Ранее мы уже видели связь черного цвета с будущим временем и бессознанием - с непознаваемым. "Цветом небытия" называет черный и Р. Л. Руссо339. Очевидно, в этом смысле черный потенциирует в себе все то, что относится к числу цветов, которые мы пытаемся познать для оптимального использования в нашей жизни.

В этой связи Х. Э. Керлот замечает, что для Виктора Гюго и Рихарда Вагнера тьма знаменует собой женственное начало, и что свет, исходящий из мрака, выступает как форма своеобразной материализации340. К. Г. Юнг в этой связи говорит о том, что углерод - преобладающий химический элемент в человеческом организме - бывает черным, если он находится в виде угля или графита, а когда он пребывает в алмазе (т. е. кристаллическом углероде) он становится "кристально чистым, как вода", и этим подчеркивается то, что глубочайшим значением черного является затемнение и зарождение во тьме.

Да и без магии любой материалист нам скажет, что именно черный уголь и черная нефть дают всю палитру радующих глаз цветов. В самом деле, черный сохранил все цвета живущих когда-то цветков и растений. То есть, черный цвет самым тесным образом связан со скрытой энергией природы. И, безусловно, - природы человека, его бессознания. Как отмечает Элизабет Бремон, "черный это цвет нашего бессознания, то есть всего того, чего мы не знаем сами о себе"341.

В самом деле, вряд ли кто знает происхождение "черного юмора", или мотивы доводов пессимиста, который "все видит в черном цвете". Также как и не знаем мы законов "черного рынка", - рынка нелегального, - оппозиционного и по цвету рынку "белому", социальному. Не можем мы знать и причин возникновения "черных списков", куда попадают отверженные "черные овцы", не знаем и законов "черной магии" или "черной мессы". И даже не представляем себе, что выкинет в ближайший момент совершенно пьяный человек, которого, кстати французы совершенно справедливо называют "черным"342 в его бессознательной непознаваемости.

"… бред, сумасшедствие, смерть и есть вот эта совершенно черная чернота!", писал Влажимир Набоков. Практически в этом же ряду стоят рассуждения Томаса Манна: "…в сияющей сфере гения тревожно соприсутствует демоническое начало, противное разуму, …существует ужасающая связь между гением и темным царством". И, наверное, только гений пубертата мог извлечь из меня эти - ужасающие веру и разум - строки явно демонического волеизъявления:

Браунинг появился в руках 
как-то само собой,
Кровь уж стучит в висках -
И ты ли судьбой, 
судьба ли тобой… 
И годы или века?
Пальцы сжаты в агонии - 
предохранитель снят…
Указательный вроде 
свободен…
Свободен курок - 
черный взгляд!

Ослепляюще черным неизреченным глаголом называли средневековые алхимики свои искания философского камня343. Согласно Генону, черное олицетворяет все предварительные ступени, соответствующие "схождению в ад" как итогу (или искуплению) всех предыдущих этапов. Так, черная Мать-земля - Диана Эфесская - изображена с черными руками и черным лицом, что напоминает о черных отверстиях пещер и гротов. Это может относиться и к черной женщине, вроде той, что появляется в валлийской истории о Парцифале; подразумевается тот же смысл - наиболее низкое положение, - как и в случае воды344.

Для магических текстов Черной магии (в отличие от заговоров Белой магии) всегда было характерно усиленное нагнетание черного цвета. Так, например, в латышском заговоре говорится: Черный мужик с бабой едут по черной дороге, черные глаза позади…У черного мужика черные лапти на ногах, черные чулки, черная сорочка, черные штаны, черная куртка, черный конь, черное седло, черная узда, черный батог…

Ассоциация же черного цвета со смертью в хроматизме объясняется непознаваемостью будущего345. Будущее - это небытие. Так, по крайней мере, считали наши прародители, посыпая тела умерших красной охрой для их возрождения в будущем. И если нам никогда не удастся заглянуть в будущее, то вряд ли когда удастся осознать и то, что находится за гранью смерти. Поэтому и то, и другое ассоциируется у человека с сублиматом черного цвета, который включает в себя все то, что принципиально никогда не может быть осознано в силу его оппозиционности белому цвету сознания (см. выше)346.

Нередко в мифах черный цвет сопоставлен с опасной, инфернальной стихией, с иррациональностью и непознаваемостью будущего времени. С мистическим влечением к женскому лону. "Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива..." (Псн.П.1, 4). Еще Виктор Гюго и Рихард Вагнер отмечали прямую близость черного цвета и материнского начала (рождение из черного и ночь как мать зарождения)347.

Вообще говоря, магию как функцию женского бессознания уже Фрезер называл "черной нитью". Черные вороны, черные голуби и черное пламя фигурируют во многих мифах и легендах. Все они являются символами черной, оккультной или бессознательной мудрости, как замечает Керлот348.

Существует связь между черным цветом и сексуальной привлекательностью. У африканского племени ндембу женщины с очень черной кожей высоко ценятся как любовницы, но не как жены349. У арабов выражение "чернота глаз" означает возлюбленную, "чернота сердца" - любовь. Любовная страсть покрыта темнотой и тайной; стало быть, черное может символизировать нечто сокровенное и страстно желанное. Этого же значения придерживался Шекспир в "Отелло":

Ты для того ль бледна, как белый лист,
Чтоб вывести чернилами "блудница"?

В "Лукреции" Шекспир еще более актуализирует смысл этого цвета:

На черных крыльях похоти хмельной…

В. Набоков в "Других берегах" замечает: "…словно я бодлеровский дон Жуан, весь в черном". Стефан Цвейг видел в противоречии черного цвета и общепринятой морали белого - "черный флаг аморализма". Часто черный цвет ассоциируется с пустотой и горем. С сексуальностью Черной Девы. Действительно, в пережиточных обществах этнографы встречались с такой магической характеристикой женского "низа" как чернение половых губ, "Для того чтобы больше понравиться"350.

Как характеризовал моду начала XIX века Гете, женщины ходят теперь исключительно в белом, а мужчины в черно351. Как поглощающий все цвета спектра, черный цвет великолепно сказывается на состоянии организма, объединяя в себе все их лечебные свойства. Поэтому он может использоваться и как общеукрепляющее средство для поправки ослабленного здоровья. И, как писал Дехлеви.

Выпью только для того,
Чтоб взбодриться, не хмелея, 
Все равно от черных кос 
Неизбежно опьянею.

И в только этом смысле можно только согласиться с утверждением Элизабет Бремон о том, что черный представляет собой образ хаоса. Вместе с тем, следует помнить, что хаос и физически, и метафизически характеризуется максимумом энтропии, а черный цвет - как "скрытая энергия", например, бессознания - являет собой максимум негэнтропии, то есть максимальные возможности для восстановления жизненной энергии, которая в нем заключена.

В рассуждениях о душе человеческой Платон (Федр, 253 d) наделил черным цветом именно эту, бессовестную ее часть, которая (вопреки традициям общества) неистово добивается своих низменных желаний. В хроматизме эта бессовестная часть души человеческой, или как ее определил Платон - "друг наглости и похвальбы" - несет семантику всех телесных потребностей, то есть того, что Фрейд обозначил бессознательным, а мы - бессознанием.

4.3.3. Психология черного цвета

С этих позиций можно легко понять, почему психология цвета утверждает, что лица, выбирающие черный цвет и ставящие его на первое место (среди ахромных), находятся в оппозиции к обществу. Испытывают явное отвращение к происходящему. Проявляют агрессивность в сочетании с деструктивной и импульсивной тенденциями, негативизм, конфликтность и демонстрируют четкую позицию протеста. Так, и де Боно352 связывает черный цвет с негативизмом и искренней убежденностью в том, что "никогда в жизни ничто не может складываться так, как надо".

При этом негативизм черного цвета не имеет отношения к разрешению проблем, он лишь указывает на их наличие. Образно говоря, черный - критик, а не творец, аналогично тому как женское бессознание в состоянии аффекта критикует все то, что творить придется мужскому подсознанию (см. серый цвет). Так, анархизм (от греч. anarchia - безвластие) возник где-то 150 лет назад в противовес крепнущим государственным и социальным институтам (характеризуемым белым цветом - см. белый). Поэтому черный цвет можно по праву считать архетипом анархизма.

Действительно, черные одежды носят обычно агрессивно настроенные упрямцы, протестующие анархисты и др. Поэтому в нем можно видеть и помощь слабовольным пациентам в укреплении силы духа. "Черный юмор" - это переворот интеллекта (обратный религиозному перевороту в посту). Здесь уже правит не белое сознание, как в сатире, и не подсознание, как в юморе светлом, обычном. Здесь правит бессознание и его черные законы. Черный цвет одежды выбирают те, кто пошел против общества, против общественного сознания. Это нигилисты и анархисты XIX века. Это и фашисты 10-х353, и битники 50-х, и рокеры 80-х, и бандиты 90-х годов XX века.

Любопытное по своей проницательности толкование белого и черного цветов дает Татьяна Забозлаева, когда говорит о причинах их возникновения в период ампира. Считая белое и черное принципиальным отсутствием красочности, она пишет: "К власти пришли строители нового мира, которые все начинали с нуля…" Смысл этого сочетания раскрывается просто: от бессознательной жизни (черный) перейти к сознательному (белый) построению нового мира… Действительно, и большевистские ленинцы 20-х, и американские мафиози 30-х, и российские бандиты конца 80-х - начала 90-х годов или банкиры конца XX века - все они начинали с нуля. Все они начинали с черного.

Вместе с тем мрачность черного цвета никак не сказывается на его чрезвычайной популярности у женщин. Ибо в наше время критерии кардинально изменились и черный цвет стал символом утонченности и элегантности. Это до сих пор удивляет психологов: нравится одно, выбирают другое, а носят третье… Здесь-то мы и видим всю "противоречивость" логики женского интеллекта, всю жизненность логики бытия в одной и той же "женственной" категории ИНЬ: сознанию нравится белый, для мужа выбирается серый, а для себя, для бессознания - черный.

И здесь же мы сталкиваемся с якобы противоречивой "цельностью" этой логики в масштабе мировой культуры. Как известно, на Западе женщины обычно носят белые одежды ("Женщина в белом" и т. п.), тогда как на Востоке - черные (черные мандилы у хевсурок, черные покрывала (буибуи) у кениек и т. п.)354.

В трауре же, как и в любых других экстремальных условиях жизни женщины одевают черное на Западе355 и белое на Востоке. Замечу в связи с этим, что мода на черные повседневные одежды в России 1998/2001 годов определялась именно этими экстремальными условиями жизни, то есть стрессовой ситуацией женщин, одевшихся в черное. Итак, во всех случаях женщина оказывается правой - и белый и черный являются женскими цветами ИНЬ. Женщине остается лишь выбирать.

Хотя и оказывается, что не все женщины знакомы с целительным свойством черного цвета. Например, сексологи и сексопатологи лечат аноргазмию советами типа "сосредоточьтесь на своих ощущениях, и вы достигнете оргазма". Казалось бы, все правильно: ощущения отвечают функциям бессознания, возбужденное состояние которого и должно доминировать в половом акте для достижения оргазма. Но программная установка сексолога на "сосредоточение" обязательно включает тормозящее все и вся сознание. Белый цвет последнего никак не вписывается в черный цвет бессознания356

Это не метафора. В самом деле, зрелым женщинам известны приемы переключения обыденного сознания на доминанту бессознания ярким представлением черного цвета357 … "Black-out", как утверждают англичане… И этот-то черный и рождает то самое сновидное состояние интеллекта, когда наяву все бывает лучше, чем в самом хорошем сне… В этом и заключается "сексуальность черного цвета" - ни-о-чем-не-думание, не-сосредотачивание, вообще-ничего" - только черный цвет бессознания. И сам собою приходит оргазм…

Считается, что черное белье вошло в европейскую моду с сексуальной революцией. Однако задолго до этого в галантном веке были модны черные мушки, в конце XIX века стали модны бархотки на шее ("Олимпия" Мане), черные чулки и т. д.

Любовный акт - это измененное состояние интеллекта. Именно интеллекта, как хроматической модели личности. Интеллекта, перевернутого прежде всего у женщины. Отрешиться от всех условностей своего (общественного!) сознания. Делать все наоборот - то, что в обычных условиях жизни делать нельзя358 … "Праздничная, перевернутая культура", как ее обозначал М. М. Бахтин. А Гюисманс в знаменитом романе "Наоборот" даже описал в цвете подобный переворот: кушанье сервировано на черной скатерти, столовая обтянута черным бархатом, дорожки в саду посыпаны золой, в бассейн налиты чернила и обнаженные негритянки подают "русскую еду": черную икру и черный хлеб.

В связи с цветовым описанием русской еды вспомним, что в средней полосе России очень часто встречаются и аналогичные названия рек и речек "Черная"359, о семантике которых можно лишь заметить, что как и будущее время, они остаются неизведанными, неизвестными, в общем черными.

Так, Платон диалектически полагал черный цвет наиболее верной характеристикой будущего времени360. В народе эта характеристика сохраняется и сегодня: "отложить денег на черный день", это значит - на неизвестное будущее. Об этом говорит и семантика черного ворона, который может "накаркать" недоброе будущее. Да и примета с черной кошкой говорит о некоем будущем (единственное различие: в России она перебегает дорогу - дурное предзнаменование, а в Англии, к примеру, - доброе361). Николай Гумилев также связывает черный цвет с непознаваемостью будущего:

Ну, собирайся со мною в дорогу,
Юноша светлый, мой сын Телемах!
Надо служить беспощадному богу,
Богу Тревоги на черных путях.

Итак, рассмотренные выше данные позволяют заключить, что, во-первых, черный цвет сублимирует в себе хроматический архетип иррационализма (анархизма, терроризма и т. п.). Во-вторых, черный сублимат непосредственно связан с общемировым бессознанием женщины362 в хроматической модели интеллекта. И, наконец, в-третьих, временной аспект черного сублимата - будущее363: "Не знаем, куда придем… Нам туда не заглянуть никогда…"

предыдущая главасодержаниеследующая глава



ПОИСК:




© FILOSOF.HISTORIC.RU 2001–2023
Все права на тексты книг принадлежат их авторам!

При копировании страниц проекта обязательно ставить ссылку:
'Электронная библиотека по философии - http://filosof.historic.ru'