Примечания с374-398

его задача как философа состояла в том, чтобы попы­таться выявить в физике те аспекты времени, которым, по его мнению, физики пренебрегали.

Анализ следствий и согласованности фундаменталь­ных понятий, являющихся одновременно физическими и философскими, несомненно, сопряжен с определенным риском, но диалог между естествознанием и философией может оказаться весьма плодотворным. В этом нетрудно убедиться даже при беглом знакомстве с идеями Лейб­ница, Пирса, Уайтхеда и Лукреция.

Лейбниц ввел необычное понятие «монад» — не сооб­щающихся с внешним миром и между собой физических сущностей, «не имеющих окон, через которые что-нибудь может попасть в них или выйти из них наружу». От взглядов Лейбница нередко просто отмахивались как от безумных. Но, как мы видели в гл. 2, существование преобразования, допускающего описание с помощью не­которых невзаимодействующих элементов, — свойство, присущее всем интегрируемым системам. Эти невзаимо­действующие элементы при движении переносят свое собственное начальное состояние, но в то же время, по­добно монадам, сосуществуют со всеми другими элемен­тами в «предустановленной» гармонии: в таком пред­ставлении состояние каждого элемента, хотя оно пол­ностью самоопределено, до мельчайших деталей отра­жает состояние всей системы.

С этой точки зрения все интегрируемые системы можно рассматривать как «монадные» системы. В свою очередь монадология Лейбница допускает перевод на язык динамики: Вселенная есть интегрируемая систе­ма13. Таким образом, монадология является наиболее последовательным описанием Вселенной, из которого исключено всякое становление. Обращаясь к попыткам Лейбница понять активность материи, мы сможем луч­ше ощутить глубину пропасти, отделяющей наше время от XVII в. Естествознание еще не располагало тогда не­обходимыми средствами. На основе чисто механической модели мира Лейбниц не мог построить теорию, объяс­няющую активность материи. Тем не менее некоторые из его идей, например тезис о том, что субстанция есть активность или что Вселенная есть взаимосвязанное це­лое, сохранили свое значение и в наше время обрели но­вую форму.

К сожалению, мы не можем уделить достаточно места

374

трудам Чарлза С. Пирса. Приведем лишь один весьма примечательный отрывок:

«Вы все слышали о диссипации энергии. Обнаруже­но, что при любых трансформациях энергии часть ее превращается в тепло, а тепло всегда стремится выров­нять температуру. Под воздействием собственных необходимых законов энергия мира иссякает, мир движется к своей смерти, когда повсюду перестанут действовать силы, а тепло и температура распределяется равномерно...

Но хотя ни одна сила не может противостоять этой тенденции, случайность может и будет препятствовать ей. Сила в конечном счете диссипативна, случайность в конечном счете копцентративна. Диссипация энергии по непреложным законам природы в силу тех же законов сопровождается обстоятельствами, все более и более благоприятными для случайной концентрации энергии. Неизбежно наступит такой момент, когда две тенден­ции уравновесят друг друга. Именно в таком состоя­нии, несомненно, находится ныне весь мир»14.

Как и монадология Лейбница, метафизика Пирса бы­ла сочтена еще одним примером того, насколько филocoфия оторвана от реальности. Ныне же идеи Пирса пред­стают в ином свете — как пионерский шаг к пониманию плюрализма, таящегося в физических законах.

Философия Уайтхеда переносит нас на другой конец спектра. Для Уайтхеда бытие неотделимо от становле­ния. В своем труде «Процесс и реальность» он утверж­дал: «Выяснение смысла высказывания «все течет» снова есть одна из главных задач метафизики»15. В наше вре­мя и физика, и метафизика фактически совместно при­ходят к концепции мира, в которой процесс становления является первичной составляющей физического бытия и (в отличие от монад Лейбница) существующие эле­менты могут взаимодействовать и, следовательно, рож­даться и уничтожаться.

Упорядоченный мир классической физики или учение о параллельных изменениях в монадологии Лейбница напоминают столь же параллельное, упорядоченное и вечное падение атомов Лукреция в бесконечно протя­женном пространстве. Мы уже упоминали о клинамене и неустойчивости ламинарных течений. Но можно пойти и дальше. Как отметил Серр16, у Лукреция бесконечное падение служит моделью, на которой зиждется наша

375

концепция естественного происхождения возмущения, служащего толчком к рождению вещей. Если бы верти­кальное падение не было «беспричинно» возмущаемо клинаменом (в результате чего равномерно падавшие атомы начинают сталкиваться и образовывать скопле­ния), не возникла бы природа. Все, что воспроизводи­лось бы, было лишь многократным повторением связи между эквивалентными причинами и следствиями, под­чиняющимися законам рока (foedera fati).

Denique si semper motus conectitur omnis

et uetere exoritur [semper] novus ordine certo

nec declinando faciunt primordia motus

principium quoddam qiod fati foedera rumpat,

ex infinito ne causam causa sequatur,

libera per terras unde haec animantibus exstat..?17

Лукреций, можно сказать, «изобрел» клинамен в том же смысле, в каком «изобретаются» археологические объекты: прежде чем начинать раскопки, необходимо «угадать», что развалины древнего сооружения находят­ся в данном месте. Если бы существовали одни лишь обратимые траектории, то откуда бы взялись необрати­мые процессы, производимые нами и служащие в приро­де источником нашего опыта субъективного пережива­ния? Там, где утрачивают определенность траектории, где перестают действовать foedera fati, управляющие упорядоченным и монотонным миром детерминистиче­ского изменения, начинается природа. Там начинается и новая наука, описывающая рождение, размножение и гибель естественных объектов. «На смену физике паде­ния, повторения строгой причинной связи пришла сози­дающая наука об изменении и сопутствующих ему усло­виях»18. На смену законам рока — foedera fati — при­шли законы природы — foedera naturae, — означавшие, как подчеркивал Серр, и законы природы, т. е. локаль­ные, особые, исторические зависимости, и союз, как не­которую форму контакта с природой.

Так в физике Лукреция мы снова обнаруживаем от­крытую нами в современном знании связь между акта­ми выбора, лежащими в основе физического описания, и философской, этической или религиозной концепцией положения, занимаемого человеком в природе. Физике универсальных зависимостей и взаимосвязей противо­поставляется другая наука, которая уже не стремится искоренить возмущение или случайность во имя закона

376

и неукоснительного подчинения предустановленному по­рядку. Классическая наука от Архимеда до Клаузиуса противостояла науке о хаотических и бифуркационных изменениях.

«Именно в этом греческая мудрость достигает одной из своих величайших вершин. Там, где человек пребыва­ет в окружающем мире и сам выходит из этого мира, находится среди окружающей его материи и сам сотво­рен из нее, он перестает быть чужестранцем и стано­вится другом, членом семьи, равным среди равных. Он заключает пакт с вещами. Наоборот, многие другие науки основаны на нарушении этого пакта. Человек чужд миру, рассвету, небу, вещам. Он ненавидит их и сражается с ними. Все окружающее для человека — опасный враг, с которым нужно вести борьбу не на жизнь, а на смерть и которого во что бы то ни стало необходимо покорить... Эпикур и Лукреций жили в уми­ротворенной Вселенной, где наука о вещах совпадала с наукой о человеке. Я — возмущение, вихрь в бурля­щей природе»19.

7. За пределами тавтологии

Мир классической науки был миром, в котором мог­ли происходить только события, выводимые из мгновен­ного состояния системы. Любопытно отметить, что эта концепция, которую мы проследили до Галилея и Нью­тона, уже в их время не была новой. В действительно­сти ее можно отождествить с аристотелевским представ­лением о божественном и неизменном небе. По мнению Аристотеля, точное математическое описание примени­мо только к небесному миру. Во «Введении» к нашей книге мы посетовали на то, что наука развеяла волшеб­ные чары, окутывавшие окружающий нас мир. Но развеянием чар мы, как ни парадоксально, обязаны про­славлению земного мира, взявшего на себя тем самым часть высокой миссии чистого разума, который Аристо­тель относил к возвышенному и совершенному небесно­му миру. Классическая наука отрицала становление и многообразие природы, бывшие, по Аристотелю, атрибу­тами низменного подлунного мира. Классическая наука как бы низвела небо на землю. Но не это входило в на­мерения отцов современной науки. Подвергнув сомнению утверждение Аристотеля о том, что математика кончает­ся там, где начинается природа, они усматривали свою

377

задачу не в поиске незыблемого, скрывающегося за из­меняемым, а в расширении изменчивой, преходящей и тленной природы до границ мира. В своем «Диалоге о двух главнейших системах мира» Галилей высказы­вает удивление по поводу тех, кто склонен думать, что мир стал бы благороднее оттого, что после потопа оста­лось бы только море льда или если бы земля обладала твердостью яшмы, с трудом поддающейся резцу. Пусть те, кто думает, будто Земля станет прекраснее оттого, что превратится в хрустальный шар, сами обратятся в алмазные статуи под взглядом Медузы Горгоны!

Выяснилось, однако, что объекты, выбранные пер­выми физиками для проверки применимости количест­венного описания, — идеальный маятник с его консер­вативным движением, простые машины, орбиты планет и т.д., — соответствуют единственному математическому описанию, воспроизводящему божественное совершенст­во и идеальность небесных тел Аристотеля.

Подобно богам Аристотеля, объекты классической динамики замкнуты в себе. Они ничего не узнают извне. Каждая точка системы в любой момент времени знает все, что ей необходимо знать, а именно распределение масс в пространстве и их скорости. Каждое состояние содержит всю истину о всех других состояниях, совме­стимых с наложенными на систему связями; каждое может быть использовано для предсказания других со­стояний, каково бы ни было их относительное располо­жение на оси времени. В этом смысле описание, пре­доставляемое наукой, тавтологично, так как и прош­лое, и будущее содержится в настоящем.

Коренное изменение во взглядах современной науки, переход к темпоральности, к множественности, можно рассматривать как обращение того движения, которое низвело аристотелевское небо на землю. Ныне мы возно­сим землю на небо. Мы открываем первичность времени и изменения повсюду, начиная с уровня элементарных частиц и до космологических моделей.

И на макроскопическом, и на микроскопическом уровнях естественные науки отказались от такой кон­цепции объективной реальности, из которой следовала необходимость отказа от новизны и многообразия во имя вечных и неизменных универсальных законов. Есте­ственные науки избавились от слепой веры в рациональ­ное как нечто замкнутое и отказались от идеала дости-

378

жимости окончательного знания, казавшегося почти достигнутым. Ныне естественные науки открыты для всего неожиданного, которое больше не рассматривает­ся как результат несовершенства знания или недоста­точного контроля.

Эту открытость современного естествознания Серж Московиси удачно охарактеризовал как «кеплеровскую революцию», чтобы отличить ее от «коперниканской ре­волюции», которая сохранила идею абсолютной точки зрения. Во многих высказываниях различных авторов, приведенных во «Введении», естествознание связывалось с развенчанием «волшебных чар», окутывавших окру­жающий мир. Следующий отрывок из работы Московичи позволит читателю составить представление об изме­нениях, происходящих ныне в естественных науках:

«Наука оказалась вовлеченной в дерзкое это пред­приятие, наше предприятие, для того чтобы обновить все, к чему она прикасается, и согреть все, во что она проникает, — землю, на которой мы живем, и истины, наделяющие нас способностью жить. И каждый раз это не отзвук чьей-то кончины, не достигающий нашего слуха погребальный звон, а вечно звонкий голос воз­рождения и начала человечества и материальности, за­фиксированных на какой-то миг и их эфемерной неиз­менности. Именно поэтому великие открытия соверша­ются не на смертном одре, как это было с Коперником, а достигаются в награду мечтам и страсти, как это бы­ло с Кеплером»20.

8. Созидающий ход времени

Часто говорят, что, не будь И. С. Баха, у нас не бы­ло бы «Страстей по Матфею», а теория относительности рано или поздно была бы создана и без Эйнштейна. Предполагается, что развитие науки детерминистично в отличие от непредсказуемого хода событий, присущего истории искусств. Оглядываясь назад на причудливую и подчас загадочную историю естествознания (в нашей книге мы пытались бегло обрисовать лишь ее основные вехи на протяжении трех последних столетий), нельзя не усомниться в правильности подобных утверждений. Имеются поистине удивительные примеры фактов, кото­рые не принимались во внимание только потому, что культурный климат не был подготовлен к включению их в самосогласованную схему. Открытие химических часов

379

восходит, по-видимому, к XIX в., но тогда химические часы противоречили идее монотонного перехода в рав­новесное состояние. Метеориты были выброшены из Венского музея потому, что в описании солнечной систе­мы для них не нашлось места. Окружающая нас куль­турная среда играет активную роль в формировании тех вопросов, которые мы задаем, но, не вдаваясь в пробле­мы стиля и общественного признания, мы можем указать ряд вопросов, к которым возвращается каждое поколение.

Одним из таких вопросов, несомненно, является во­прос о времени. Здесь мы несколько расходимся с То­масом Куном, проанализировавшим формирование «нор­мальной» науки21. Научная деятельность наиболее полно отвечает взглядам Куна, если ее рассматривать в усло­виях современного университета, в стенах которого ис­следовательская работа сочетается с подготовкой буду­щих исследователей. Анализ Куна, если подходить к не­му как к описанию науки в целом, позволяющему сде­лать выводы о том, каким должно быть знание, по суще­ству, сводится к новой психосоциальной версии позити­вистской концепции развития науки, концепции, которая делает акцент на тенденции к все возрастающей специа­лизации и обособлению друг от друга различных обла­стей и направлений, отождествляет «нормальное» науч­ное поведение с поведением «серьезного», «молчаливо­го» исследователя, не желающего напрасно тратить время на «общие» вопросы относительно значимости проводимой им работы для науки в целом, а предпочи­тающего заниматься решением частных проблем, и ис­ходит из независимости развития науки от культурных, экономических и социальных проблем.

Академическая структура, в рамках которой обретает существование описываемая Куном «нормальная наука», сформировалась в XIX в. Кун подчеркивает, что, повто­ряя в форме упражнений решения парадигматических задач предыдущих поколений, студенты изучают поня­тия, лежащие в основе предстоящей им исследователь­ской работы. Тем самым будущие исследователи пости­гают критерии, по которым задача может быть призна­на интересной, а решение приемлемым. Переход от сту­дента к самостоятельному исследователю происходит постепенно. Ученый продолжает решать проблемы, ис­пользуя аналогичные методы.

380

Описание «нормального» развития науки, предложен­ное Куном, даже если говорить о современности, к ко­торой оно имеет самое непосредственное отношение, от­ражает лишь один специфический аспект научной дея­тельности. Важность этого аспекта варьируется в зави­симости от индивидуальных исследователей и институ­циональной обстановки.

Трансформацию парадигмы Кун рассматривает как кризис: вместо того чтобы оставаться молчаливым, почти невидимым правилом, неизреченным каноном, па­радигма ставится под сомнение. Вместо того чтобы ра­ботать в унисон, члены ученого сообщества начинают задавать «принципиальные» вопросы и сомневаться в законности применяемых ими методов. Группа, однород­ная по своей подготовке, начинает распадаться. Выяв­ляются различия в точках зрения исследователей, куль­турном опыте и философских убеждениях, и эти разли­чия зачастую оказываются решающими в открытии но­вой парадигмы. В свою очередь возникновение новой па­радигмы способствует еще большему обострению дебатов. Соперничающие парадигмы подвергаются проверке, по­ка, наконец, ученый мир не определит победителя. С по­явлением нового поколения ученых тишина и единодушие восстанавливаются вновь. Создаются новые учебники, и опять все идет гладко, «без сучка и задоринки».

С этой точки зрения нельзя не признать, что движу­щей силой научной инновации оказывается весьма кон­сервативное поведение научных сообществ, упорно при­меняющих к природе одни и те же методы, одни и те же понятия и всегда наталкивающихся на столь же упорное сопротивление со стороны природы. И когда природа окончательно отказывается отвечать на принятом языке, разражается кризис, сопровождающийся своего рода на­силием, проистекающим из утраты уверенности. На этом этапе все интеллектуальные ресурсы сосредоточиваются на поиске нового языка. Таким образом, ученым прихо­дится иметь дело с кризисами, обрушивающимися на них помимо их воли.

Размышляя над проблемами, затронутыми в нашей книге, мы подчеркиваем в качестве важных аспекты, существенно отличающиеся от тех, к которым примени­мо описание Куна. Мы подробно остановились на преем­ственности, не на «очевидной», а на скрытой преемст­венности проблем — тех трудных вопросах, которые от-

381

вергаются многими как незаконные или ложные, но про­должают приковывать к себе внимание одного поколе­ния за другим (таковы, например, вопросы о динамике сложных систем, об отношении необратимого мира хи­мии и биологии к обратимому описанию, предлагаемому классической физикой). То, что такие вопросы представ­ляют интерес, вряд ли удивительно. Для нас проблема скорее состоит в том, чтобы понять, почему такие во­просы пребывали в забвении после работ Дидро, Шталя, Венеля и других мыслителей.

За последние сто лет разразилось несколько кризи­сов, весьма точно соответствующих описанию Куна, и ни один из них никогда не был целью сознательной дея­тельности ученых. Примером может служить хотя бы от­крытие нестабильности элементарных частиц или расши­ряющейся Вселенной. Но новейшая история науки ха­рактеризуется также рядом проблем, сознательно и чет­ко поставленных учеными, сознававшими, что эти проб­лемы имеют как естественнонаучный, так и философ­ский аспекты. Ученые отнюдь не обязательно должны вести себя подобно «гипнонам»!

Важно подчеркнуть, что описанную нами новую фазу развития науки — включение необратимости в физику — не следует рассматривать как своего рода «откровение», обладание которым ставит его владельца в особое поло­жение, отдаляя его от культурного мира, в котором тот живет. Напротив, это развитие отражает и внутреннюю логику науки, и современную культурную и социальную обстановку.

В частности, можно ли считать случайным, что пов­торное открытие времени в физике происходит в период небывалого ускорения истории человечества? Ссылка на культурную обстановку, конечно, не может быть полным ответом, но игнорировать культурный фон также не представляется возможным. Мы не можем не учитывать сложные отношения между «внутренними» и «внешними» детерминантами производства научных понятий.

В предисловии к нашей книге мы подчеркнули, что название ее французского варианта (La nouvelle allian­ce) отражает происходящее в наше время сближение «двух культур». Возможно, слияние двух культур нигде не ощущается столь отчетливо, как в проблеме микро­скопических оснований необратимости, рассмотренной нами в части III.

382

Как уже неоднократно упоминалось, и классическая, и квантовая механика основаны на произвольных на­чальных условиях и детерминистических законах (для траектории или волновых функций). В некотором смыс­ле законы делают явным то, что уже присутствует в начальных условиях. Иная ситуация возникает с по­явлением необратимости: начальные условия возникают как результат предыдущей эволюции и при последую­щей эволюции преобразуются в состояния того же класса.

Мы подходим, таким образом, к центральной проб­леме западной онтологии: проблеме отношения бытия ц становления. Краткий обзор этой проблемы приведен в гл. 3. Примечательно, что именно eй посвящены такие две значительные работы, как «Процесс и реальность» Уайтхеда и «Бытие и время» Хайдеггера. Оба автора поставили перед собой задачу выйти за рамки отожде­ствления бытия с безвременностью, традиционного для «царского пути» западной философии со времен Плато­на и Аристотеля22.

Вполне очевидно, что бытие не может быть сведено ко времени, очевидно и то, что мы не можем говорить о бытии, лишенном каких бы то ни било временных «коннотаций». Направление, в котором происходит раз­витие микроскопической теории необратимости, напол­няет новым содержанием умозрительные построения Уайтхеда и Хайдеггера.

Более подробное изложение этой проблемы увело бы нас слишком далеко в сторону от основной темы. Мы надеемся обсудить ее в другой работе. Следует заме­тить, однако, что начальные условия, воплощенные в со­стоянии системы, ассоциируются с бытием, а законы, управляющие темпоральным изменением системы, — со становлением.

Мы считаем, что бытие и становление должны рас­сматриваться не как противоположности, противореча­щие друг другу, а как два соотнесенных аспекта реаль­ности.

Состояние с нарушенной временной симметрией воз­никает из закона с нарушенной временной симметрией, распространяющего ее на состояние, принадлежащее той же категории, что и начальное.

В недавно опубликованной монографии (русский пе­ревод: Пригожин И. От существующего к возникаю-

383

щему. М., 1985, с. 216) один из авторов высказал в за­ключение следующую мысль:

«Для большинства основателей классической науки (и даже для Эйнштейна) наука была попыткой выйти за рамки мира наблюдаемого, достичь вневременного мира высшей рациональности — мира Спинозы. Но быть может, существует более тонкая форма реальности, ох­ватывающая законы и игры, время и вечность».

Именно в этом направлении и развивается микроско­пическая теория необратимых процессов.

9. Состояние внутреннего мира

Мы полностью разделяем следующее мнение Герма­на Вейля:

«Ученые глубоко заблуждались бы, игнорируя тот факт, что теоретическая конструкция — не единственный подход к явлениям жизни; для нас одинаково открыт и другой путь — понимание изнутри [интерпретация]... О себе самом, о моих актах восприятия, мышлении, во­левых актах, ощущениях и действиях я черпаю непо­средственное знание, полностью отличное от теорети­ческого знания, представляющего «параллельные» про­цессы в мозгу с помощью символов. Именно эта внут­ренняя осведомленность о себе самом является основой, позволяющей мне понимать тех, с кем я встречаюсь и кого сознаю как существо того же рода, к которому принадлежу я сам, с которым я связан иногда столь тесно, что разделяю с ними радость и печаль»23.

Вплоть до недавнего времени существовал разитель­ный контраст: внешний мир в противоположность испы­тываемой нами внутренней спонтанной активности и не­обратимости, по традиции, было принято рассматривать как автомат, подчиняющийся детерминистическим при­чинным законам. Ныне между двумя мирами происходит заметное сближение. Наносит ли это ущерб естествен­ным наукам?

Идеалом классической науки была «прозрачная» кар­тина физической Вселенной. В каждом случае предпо­лагалась возможность указать причину и ее следствие. Но когда возникает необходимость в стохастическом описании, причинно-следственная часть усложняется. Мы не можем говорить более о причинности в каждом отдельном эксперименте. Имеет смысл говорить лишь о статистической причинности. С такой ситуацией мы

384

столкнулись довольно давно — с возникновением кванто­вой механики, но с особой остротой она дала о себе знать в последнее время, когда случайность и вероят­ность стали играть существенную роль даже в классиче­ской динамике и химии. С этим и связано основное от­личие современной тенденции по сравнению с классичес­кой: в противоположность «прозрачности» классическо­го мышления она ведет к «смутной» картине мира.

Следует ли усматривать в этом поражение человеческого разума? Трудный вопрос. Как ученые, мы не рас­полагаем свободой выбора. При всем желании невоз­можно описать для вас мир таким, каким он вам нра­вится. Мы способны смотреть на мир лишь через призму сочетания экспериментальных результатов и новых теоретических представлений. Мы убеждены в том, что новая ситуация отражает в какой-то мере ситуацию в деятельности нашего головного мозга. В центре вни­мания классической психологии находилось сознание — «прозрачная» деятельность. Современная психология придает больший вес «непрозрачному» функционирова­нию бессознательного. Возможно, в этом находят свое отражение некоторые функциональные особенности че­ловеческого существования. Вспомним Эдипа, ясность его ума при встрече со сфинксом и непрозрачность и темноту при столкновении с тайной своего рождения. Слияние открытий в исследованиях окружающего нас мира и мира внутри нас является особенностью описы­ваемого нами последнего этапа в развитии науки, и эта особенность не может не вызывать удовлетворения.

Трудно избежать впечатления, что различие между существующим во времени, необратимым, и существую­щим вне времени, вечным, лежит у самых истоков че­ловеческой деятельности, связанной с операциями над различного рода символами. С особенной наглядностью это проявляется в художественном творчестве. Так, уже один аспект преобразования естественного объекта, на­пример камня, в предмет искусства прямо соотнесен с нашим воздействием на материю. Деятельность худож­ника нарушает временную симметрию объекта. Она ос­тавляет след, переносящий нашу временную дисимметрию во временную дисимметрию объекта. Из обрати­мого, почти циклического уровня шума, в котором мы живем, возникает музыка, одновременно и стохастиче­ская, и ориентированная во времени.

385

10. Обновление природы

В настоящий момент мы переживаем глубокие изме­нения в научной концепции природы и в структуре че­ловеческого общества в результате демографического взрыва, и это совпадение весьма знаменательно. Эти изменения породили потребность в новых отношениях между человеком и природой так же, как и между че­ловеком и человеком. Старое априорное различие меж­ду научными и этическими ценностями более неприемле­мо. Оно соответствовало тем временам, когда внешний мир и наш внутренний мир находились в конфликте, были почти «ортогональны» друг другу. Ныне мы знаем, что время — это некоторая конструкция и, следователь­но, несет некую этическую ответственность.

Идеи, которым мы уделили в книге достаточно много внимания, — идеи о нестабильности флуктуаций — начи­нают проникать в социальные науки. Ныне мы знаем, что человеческое общество представляет собой необы­чайно сложную систему, способную претерпевать огром­ное число бифуркаций, что подтверждается множеством культур, сложившихся на протяжении сравнительно ко­роткого периода в истории человечества. Мы знаем, что столь сложные системы обладают высокой чувствитель­ностью по отношению к флуктуациям. Это вселяет в нас одновременно и надежду, и тревогу: надежду на то, что даже малые флуктуации могут усиливаться и из­менять всю их структуру (это означает, в частности, что индивидуальная активность вовсе не обречена на бес­смысленность); тревогу — потому, что наш мир, по-ви­димому, навсегда лишился гарантий стабильных, не­преходящих законов. Мы живем в опасном и неопреде­ленном мире, внушающем не чувство слепой уверенно­сти, а лишь то же чувство умеренной надежды, которое некоторые талмудические тексты приписывают богу Книги Бытия:

«Двадцать шесть попыток предшествовали сотворе­нию мира, и все они окончились неудачей. Мир человека возник из хаоса обломков, оставшихся от прежних попы­ток. Он слишком хрупок и рискует снова обратиться в ничто. «Будем надеяться, что на этот раз получи­лось», — воскликнул бог, сотворив мир, и эта надежда сопутствовала всей последующей истории мира и чело­вечества, подчеркивая с самого начала этой истории, что та отмечена печатью неустранимой неопределенности»24.

386

ПРИМЕЧАНИЯ

Введение

1 Berlin I. Against the Current. /Selected Writings. Ed. H. Har­dy.—N. Y.: The Viking Press, 1980, p. XXVI.

2 Тitus Lucretius Carus. De Natura Rerum, Book I, v. 267—270. Ed. and comm. C. Bailey. — Oxford: Oxford University Press, 1947. 3 vols. [Русский перевод: Лукреций. О природе вещей. /Перевод с латинского, вступительная статья и комментарий Ф. А. Петровского.—М.: Изд-во АН СССР, 1958, стих 267—270, с. 32—33.]

З Lenoble R. Histoire de 1'idee de nature.—Paris: Albin Michel, 1969.

4 Pasса1 В. Pensees, frag 792. — In: Pasсa1 В. Oeuvres Comp­letes.—Paris; Brunschwig—Boutroux—Gazier, 1904—1914. [Частич­ный русский перевод: Ларошфуко Ф. Максимы. Паскаль Б. Мысли. Лабрюйер Ж. Характеры.—М.: Художественная литера­тура, 1974. Серия «Библиотека всемирной литературы».]

5 Monod J. Chance and Necessity.—N. Y.: Vintage Books, 1972, p. 172—173.

6 Viсо G. The New Science. /Trans. T. G. Bergin and М. H. Frisch.—N. Y.; 1968, par. 331.

7 Bottero J. Symptomes, signes, ecritures.—In: Vernant J. P. et al. Divitanition et rationalite.—Paris: Seuil, 1974. Дру­гие статьи этого сборника также представляют интерес в связи с за­тронутой нами темой.

8 Коуrе A. Galileo Studies.—Hassocks: The Harvester Press, 1978.

9 Popper К. Objective Knowledge.—Oxford: Clarendon Press, 1972. [Русский перевод: Поппер К. Объективное знание. Эволю­ционный подход.—В кн.: Поппер К. Логика и рост научного знания. Избранные работы./Пер. с англ. Составление, редакция и вступительная статья В. H. Садовского.—М.: Прогресс, 1983, с. 439—557.1

10 Forman P. Weimar Culture, Causality and Quantum Theory, 1918—1927; Adaptation by German Physicists and Mathematicians to an Hostile Intellectual Environment. Historical Studies in Physical Sciences, 1971, vol. 3. p. 1—115.

11 Needham J., Ronan C. A. A Shorter Science and Civiliza­tion in China. Vol. I.—Cambridge: Cambridge University Press, l978, p. 170.

387

12 Eddington A. The Nature of the Physical World.—Ann Arbor: University of Michigan Press, 1958, p. 68—80.

13 Ibid., p. 103.

14 Berlin I. Against the Current./ Selected Writings. Ed. H. Har­dy.—N. Y.: The Viking Press, 1980. p. 109.

15 Popper K. Unended Quest. — La Salle, III.: Open Court Publishing Company, 1976, p. 161—162.

16 Вrunо G. 5th dialogue, «De la causa». — In.: Вrunо G. Opere Italiane. T. I.—Bari, 1907. [Русский перевод: Бруно Дж.О при­чине, начале и едином. Диалог пятый. — В кн.: Б р у н о Д ж. Диало­ги/Под ред. и вступительная статья М. А. Дынника.—М.: Госполитиздат, 1949.] См. также Leclere I. The Nature of Physical Exis­tence. — L.: George Alien & Unwin, 1972.

17 Valery P. Cahiers. 2 vols. /Ed. Mrs. Robinson-Valery. — Pa­ris: Gallimard, 1973—1974.

18 Schrodinger E. Are there Quantum Jumps? The British Journal for the Philosophy of Science, 1952, v. 3, p. 109—110. [Рус­ский перевод: Шредингер Э. Существуют ли квантовые скач­ки? — В кн.: Шредингер Э. Избранные труды по квантовой ме­ханике.—М.: Наука, 1976, с. 261. Серия «Классики науки».] При­веденный нами отрывок из статьи Шредингера с негодованием про­цитировал П. Бриджмен в своей работе, опубликованной в сб.: Deter­minism and Freedom in the Age of Modern Science/Ed. S. Hook.— N. Y.: New York University Press, 1958.

19 Einstein A. Prinzipien der Forschung. Rede zur 60. Geburstag von Max Planck (1918).—In.: Einstein A. Mein Weltbild: Ullstein Verlag, 1977, S. 107—110. Англ. перевод: Einstein A. Ideas and Opinions.—N. Y.: Crown, 1954, pp. 224—227. [Русский перевод: Эйнштейн А. Мотивы научного исследования. — В кн.: Эйнштейн А. Собрание научных трудов Т. 4.—М.: Наука, 1967, с. 39-41.]

20 Durrenmatt F. The Physicists.—N. Y. -Grove, 1964. [Рус­ский перевод: Дюрренматт Ф. Физики/Пер. Н. Оттена.—В кн.: Дюрренматт Ф. Комедии-—М.: Искусство, 1969, с. 345—411.]

21 Moscovici S. Essai sur 1'histoire humaine de la nature.— Paris: Flammarion, 1977. «Collection Champs».

22 Needham J., Rоnan C. A. A Shorter Science and Civiliza­tion in China. Vol. I.—Cambridge: Cambridge University Press, 1978, p. 87.

23 Моnоd J. Chance and Necessity. — N. Y.: Vintage Books, 1972, p. 180.

Глава 1

1 Desaguliers J. T. The Newtonian System of the World, The Best Model of Government: an Allegorical Poem, 1728.—In: Fairсhi1d H. N. Religious Trends in English Poetry. Vol. I. — N. Y.: Columbia University Press, 1939, p. 357.

2 Ibid., p. 358.

3 Эту неоднозначность культурного влияния ньютоновской моде­ли как в плане эмпирическом («Оптика»), так и в плане системати­ческом («Начала») подчеркивал и пояснял Герд Бухдаль (Вuсhdahl G. The Image of Newton and Locke in the Age of Reason. — L.: Sheed & Ward, 1961. Newman History and Philosophy of Science Series.).

388

4 La Science et la diversite des cultures. — Paris: UNESCO, PUF, 1974, pp. 15—16.

5 Gillispie C C. The Edge of Objectivity. — Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1970, pp. 199—200.

6 Heidegger M. The Question Concerning Technology. — N. Y.: Harper & Row, 1977, p. 20,.

7 Ibid., p. 21.

8 Ibid., p. 16.

9 Stent G. The Coming of the Golden Age. — In: Paradoxes of Progress.—San Francisco: Freeman & Company, 1978.

10 См., например, Davies P. Other Worlds.—Toronto: J. M. Dent & Sons, 1980.

11 Koestler A. The Roots of Coincidence. — L.: Hulchinson, 1972, p. 138—139.

12 Коуre A Newtonian Studies.—Chicago: University of Chica­go Press, 1968, p. 23—24.

13 Во втором томе своей «Структурной антропологии» (Levi-Strauss С. Structural Anthropology II. Race and History. — N. Y.: Basic Books, 1976.) Клод Леви-Строc анализирует условия, которые привели к неолитической и промышленной революциям. Предлагаемая им модель включает в себя цепные реакции и катализ (процесс с кинетикой, характеризуемой существованием порога и резким ускорением при переходе через порог), что свидетельствует о внутренней близости проблем устойчивости и флуктуации, обсуждаемых нами в гл. 6, и некоторых аспектов «структурного подхода» в антрополо­гии.

14 «Внутри каждого общества логика мифа исключает диалог: мифы группы не обсуждаются, они трансформируются, когда их на­чинают считать повторяющимися» (Levi-Strauss C. L'Homme Nu.—Paris: Plon, 1971, p. 585). Таким образом, мифическое мышле­ние следует отличать от критического (естественнонаучного и фило­софского) диалога скорее по практическим условиям его воспроиз­ведения, чем по внутренней неспособности того или другого носителя к рациональному мышлению. Практика критического диалога прида­ла космологическим рассуждениям, претендующим на истинность, столь заметное динамичное ускорение.

15 Вряд ли нужно говорить, что столкновение между аристоте­левской и галилеевской наукой — одна из главных тем в работах Александра Койре.

16 Признание абсурдности подобного предположения противоре­чит многовековой идее о том, что природу можно «обмануть», если воспользоваться достаточно хитроумным устройством. Историю уси­лий по созданию вечного двигателя, доведенную до XX века, см. в книге: Ord Hume A. Perpetual Motion: The History of an Obses­sion.—N. Y.: St. Martin's Press, 1977. [Русский перевод: Орд-Хьюм А. У. Дж. Вечное движение. История одной навязчивой идеи.—М.: Знание, 1980.]

17 Азарт ученого, обусловленный риском «экспериментальных игр», Поппер возводит в норму. В работе The Logic of Scientific Dis­covery Поппер утверждает, что ученый должен заниматься поиском и самых невероятных (т. e. наиболее рискованных) гипотез, дабы затем опровергнуть их наряду с соответствующими теориями.

18 Feynman R. The Character of Physical Law.—Cambridge, Mass. M. I. T. Press, 1967, Ch. 2. [Русский перевод: Фейнман Р. Характер физических законов.—М.: Мир, 1968, с. 35.]

389

19 Needham J. Science and Society in East and West.—In: The Grand Titration.— L: Alien & Unwin, 1969.

20 Whitehead A. N, Science and the Modern World,—N. Y.: The Free Press, 1967, p. 12.

21 Needham J. Science and Society in East and West. — In:

The Grand Titration. — L.: Alien & Unwin, 1969, p. 308.

22 Ibid., p. 330.

23 На то, что христианская метафора мира как грандиозной ма­шины лишает мир божественного начала—«дедивинизирует» его,— обратил внимание Р. Хойкас (Hooykaas R. Religion and the Rise of Modern Science.—Edinburgh, L.: Scottish Academic Press, 1972, pp. 14—16.)

24 Whitehead A. N. Science and the Modern World.—N. Y.: The Free Press, 1967, p. 54.

25 Знаменитые строки о языке природы, записанном математи­ческими знаками, приведены в небольшом полемическом сочинении Галилея «Пробирных дел мастер» (II Saggiatore). См. также Galilei G. The Dialogue Concerning the Two Chief World Systems. 2nd rev. ed. — Berkeley: University of California Press, 1967. [Русский пе­ревод: Галилей Г. Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой. — М. — Л.: Гостехиздат, 1948.]

26 Не будет преувеличением сказать, что наука заведомо торже­ствовала в академиях, созданных во Франции, Пруссии и России абсолютными монархами. Бен Дэвид (David В. The Scientist's Role in Society.—Englewood Cliffs, N. J.: Prentice Hall, 1971. Foundations of Modern Sociology Series) подчеркнул различие между физиками этих стран, занимавшихся физикой как чисто теоретической наукой, окруженной романтическим ореолом, и английскими физиками, оза­боченными множеством эмпирических и технических проблем. Бен Дэвид предположил существование связи между преклонением перед технической наукой и удалением от политической власти социального класса, поддерживающего «научное движение».

27 В биографии Д'Аламбера Томас Хенкинс (Наnkins T. Jean d'Alambert, Science and .......................—Oxford: Clarendon Press, 1970) обращает внимание на то, насколько замкнуто и малочисленно было первое истинно научное сообщество, понимаемое в современном смысле, т. е. сообщество физиков и математиков XVIII в., и сколь тесными были связи членов сообщества с абсолютными монархами.

28 Эйнштейн А. Мотивы научного исследования.—В кн.: Эйнштейн А. Собрание научных трудов, т. 4.—М.: Наука, 1967, с. 40.

29 Масh Е. The Economical Nature of Physical Inquiry. — In: Mach Е. Popular Scientific Lectures.—Chicago: Open Court Publishing Company, 1895, pp. 197—198. [Русский перевод в кн.: Мах Э. Научнопопулярные очерки.—Спб.: Образование, 1909.]

30 Donne J. An Anatomy of the World...—L.: Catalog of the British Museum, 1611. (Анатомия мира, в коей ...изложены бренность и обреченность на гибель всего мира.)

Глава 2

1 Дополнительные сведения по этому вопросу можно почерпнуть а работах: Наnkins Т. The Reception of Newton's Second Law of Motion in the Eighteenth Century. Archives Internationales d'Histoire

390

des Sciences. 1967, v. XX, pp. 42—65; Соhen I. B. Newton's Second Law and the Concept of Force in the Principia. The Annus Mirabilis of Sir Isaac Newton, Tricentennial Celebration. The Texas Quaterly. 1967, v. X, No. 3, p. 25—127. В следующих четырех разделах наше изложение' в части, касающейся атомизма и законов сохранения. опирается на книгу: Scott W. The Conflict Between Atomism and Conservation Theory.—L.: Macdonald. 1970.

2 Koyre A. Galileo Studies. — Hassocks: The Harvester Press, 1978,p. 89—94.

3 В своем историко-критическом очерке развития механики (Mach Е. The Science of Mechanics: A Critical and Historical Account of Its Development—La Salle, II].: Open Court Publishing Company, 1960 [Русский перевод: Max Э. Механика. Историко-критический очерк её развития. — СПб, 1909.]) Эрнст Мах подчеркивал двойственный характер современной динамики, являющейся с одной стороны, наукой о траекториях, а с другой стороны, основой инженерных расчетов.

4 По крайней мере такого мнения придерживаются историки, приступившие к изучению впечатляющих по своему объему алхими­ческих работ Ньютона, которые ранее полностью игнорировались или объявлялись «не имеющими научной ценности». См., например: Dobbs J. В. The Foundations of Newton's Alchemy.—Cambridge University Press, 1975; Westfall R. Newton and the Hermetic Tradition. — In: Science, Medicine and Society./Ed. by A. G. Debus. — L.: Heinemann, 1972; Westfall R. The Role of Alchemy in Newton's Career.—In: Reason, Experiment and Mysticism./Ed. by М. L. Righini Bonelli and W. R. Shea.—I-.: Macmillan, 1975. Лорду Кейнсу, сы­гравшему решающую роль в собирании алхимических работ Ньюотона, принадлежат следующие слова (приведенные в указанной выше книге Доббса, с. 13): «Ньютон не был первым представителем века разума. Он был последним из вавилонян и шумеров, последним великим умом, взиравшим на видимый и духовный мир такими же глазами, как и те, кто почти десять тысяч лет назад приступили к созда­нию нашего интеллектуального достояния».

5 В своей книге Доббс (Dobbs В. J. The Foundations of New­ton's Alchemy.—Cambridge: Cambridge University Press, 1975) иссле­довал также роль «медиатора», посредством которого два вещества становятся более «социабельными». В этой связи мы могли бы на­помнить о важной роли, отводимой медиатору в «Избирательном сродстве» Гете (англ. перевод: Gоethе J. W. Elective Affinities.— Greenwood, 1976). В химии Гете по далеко ушел от Ньютона.

6 История «ошибки» Ньютона подробно изложена в книге: Наnkins Т. Jean d'Alembert, Science and Enlightment.—Oxford: Claren­don Press. 1970, p. 29—ЗГ)

7 Buffon G. L. Reflexions sur la toi d'attraction. Приложение к работе Бюффона «Introduction a Histoire des mineraux» (1774).— In: Buffon G. L. Oevres Completes, t. IX.—Paris: Gamier Freres, p. 75, 77.

8 Buffon G. L. Histoire naturelle. De la Nature, Seconde Vue (1765).—In: Metzger H. Newton, Stahl, Boerhaave et la doctrine chimique.—Paris: Blanchard, 1974, p. 57—58.

9 Переход французских химиков на позиции Бюффона описан у Тэкрея (Thackray A. Atom and Power: An Assay on Newtonian Matter Theory and Development of Chemistry.—Cambridge, Mass.; Harvard University Press, 1970, p. 199—233). «Химическая статика»

391

Бертолле дополнила программу Бюффона и завершила ее, поскольку ученики Бертолле отказались от попыток понять химические реакции в терминах, совместимых с ньютоновскими понятиями.

10 В наши намерения не входит объяснение причин расцвета в за­ката ньютонианства в Европе, но мы хотим подчеркнуть существо­вание по крайней мере хронологической связи между политическими событиями и этапами профессионализации науки. См.: Crosland М. The Society of Arcueil: A View of French Science at the Time of Napo­leon. — L.: Heinemann, 1960; Crosland М. Gay Lussac. — Cambrid­ge: Cambridge University Press, 1978.

11 Томас Кун усматривает в этой роли научных учреждений (воспитании будущего поколения ученых, т. е. обеспечения собствен­ного воспроизводства) главную отличительную особенность научной деятельности в том виде, в каком она известна нам сегодня. Эту же проблему рассматривали и другие авторы (см.: Crosland М.,. Нahn М., Fаrrаr W. In: The Emergence of Science in Western. Europe./Ed. М. Crosland.-~L.: Macmillan, 1975).

12 Светские салоны, столь презираемые философами, напри­мер Гастоном Башляром во Франции, следует расценивать как. проявление открытого характера науки XVIII в. Мы можем с доста­точным основанием говорить о регрессе в XIX в., по крайней мере-если иметь в виду научную культуру. Об этом можно судить по мно­жеству локальных академий и кругов, в которых научные вопросы обсуждались непрофессионалами.

13 Цитировано по кн.: Schianger J. Len metaphores de l'organisme. — Paris: Vrin, 1971, p. 108.

14 Мaxwеll J. С. Science and Free Will. — In: Сampbell L., Garnet W. The Life of James Clerc Maxwell. — L.: Macmillan, 1882, p. 443.

15 Затронутая нами проблема является одной из основных тем французского философа Мишеля Серра. См., например, главу <Усилия» в его книге: Sеrrеs М. La naissance de la physique dans le texte de Lucrece.—Paris: Minuit, 1977. Стараниями сотрудников От­деления французских исследований университета Джона Гопкинса некоторые работы Серра ныне доступны в переводе на английский язык. См.: Serres М. Hermes: Literature, Science, Philosophy.— Baltimore: The John Hopkins University Press, 1982.

16 О дальнейшей судьбе демона Лапласа см. в кн.: Cassirer Е. Determinism and Indeterminism in Modern Physics. — New Haven, Conn.: Yale University Press, 1956, p. 3—25.

Глава З

1 Nisbet R. History of the Idea of Progress.—N. Y.: Basic Books, 1980., p. 4.

2 Diderot D. d'AIembert's Dream.—Harmondworth: Penguin Books. 1976, p.166—167.

3 Ibid., p. 158—159.

4 Didегоt D. Pensees sur 1'Interpretation de la Nature (1754) — In: Diderot D. Oeuvres Completes, t. II. — Paris: Gamier Freres, 1875, p.11.

5 В своем «Сне» Дидро приписывает это мнение врачу Бордо.

6 См., например: Lovejoy A. The Great Chain of Beings.— Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1973.

392

7 Историк Гиллиспи высказал предположение о существовании взаимосвязи между протестом против математической физики, гла­шатаем которого в «Энциклопедии» выступал Дидро, и враждебным отношением деятелей Французской революции к официальной нау­ке, проявившимся наиболее ярко в закрытии академии и казни .Ла­вуазье. Это очень спорный вопрос. Можно лишь с уверенностью сказать, что триумф ньютоновской системы во Франции совпал с проводимой Наполеоном организацией научных и учебных учрежде­ний, ознаменовавшей окончательную победу государственной акаде­мии над ремесленниками. См.: Gillispie С. С. The Encyclopedia and the Jacobin Philosophy of Science: A Study in Ideas and Conse­quences. — In: Critical Problems in the History of Science./Ed. M. Cla-gett.—Madison, Wis.: University of Wisconsin Press, 1959, p. 255—289.

8 Stahl G. E. Veritable Distinction a elablir entre le mixte et le vivant du corps humain. — In: S t a h 1 G. E. Oeuvres medicophilosophiques et npratiques, t.II - Monlpellier: Pitral et Fils, 1861, p. 279-282.

9 Описание трансформации значения термина «организация» от Шталя до романтиков см. в кн.: Schlanger J. Les metaphores de l'organisme.—Paris: Vrin, 1971.

10 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Фи­лософия природы.—М.: Мысль, 1975, § 261.

11 К такому выводу приходит, в частности, Найт (Knight. The German Science in Romantic Period. — In: The Emergence of Science in Western Europe./Ed. M. Crosland.—L.: Macmillan, 1975).

12 Вergsоn H. La pensee et le mouvant. — In: Вегgsоn H. Oeuvres. — Paris: Editions du Centenaire PUF, 1970, p. 1285. Англий­ский перевод: Вergsоn H. The Creative Mind. — Totowa, N. J.: Littlefield, Adams, 1975, p. 42.

l3 Ibid., p. 1287; английский перевод, с. 44.

14 Ibid., p. 1286: английский перевод, с. 44.

15 Bergson H. L'evolution creatrice. — In: Bergson H. Oeuvres.—Paris: Editions du Centenaire, PUF, 1970, p. 784. Английский перевод: Bergson H Creative Evolutio.—L.: Macmillan, 1911, p. 361.

16 Ibid., p. 538: английский перевод, с 54

17 Ibid., p. 784; английский перевод, с. 361.

18 Bergson H. La pensee et le mouvant. — In: Bergson H. Oeuvres—Paris: Editions du Centenaire, PUF, 1970, p 1273; англий­ский перевод: Bergson H. The Creative Mind.—Totowa, N. J.: Littlefield, Adams 1975i, p. 32.

19 Ibid., p. 1274; английский перевод, с. 33.

20 Whitehead A. N. Science and the Modern World.—N. Y.: The Free Press, 1967, p. 55.

21 Whitehead A. N. Process and Reality: An Essay in Cosmology.—N. Y.: The Free Press, 1969, p. 20.

22 Ibid., p. 26.

23 Джозеф Нидэм и Конрад Уоддингтон признавали важность влияния Уайтхеда на предпринятые ими попытки позитивного описания организма как целого.

24 Helmholt z H. Ober die Erhaltung der Kraft (1847). Англий­ский перевод—в кн.: Brush S. Kinetic Theory. Vol. I. The Nature

of Gases and Heat.—Oxford: Pergamon Press, 1965, p. 92. [Русский перевод: Гельмгольц Г. О сохранении силы./Изд. 2-е. — М. — Л.:

393

1934.] См. также: Elkana Y. The Discovery of the Conservation of Energy.—L.: Hutchinson Educational, 1974; Heimann P. M. Helmholtz and Kant: The Metaphysical Foundations of Uber die Erhaltung der Kraft. Studies in the History and Philosophy of Sciences, 1974, v. 5, p. 205-238.

25 Reichenbach H. The Direction of Time. — Berkeley: Univer­sity of California Press, 1956, p. 16—17. [Русский перевод: Рейхенбах Г. Направление времени.—M.: ИЛ, 1962, с. 32.]

Глава 4

1 Относительно новизны этих проблем см. Scott W. The Con­flict Between Atomism and Conservation Theory. Book II.—L.: Macmillan, 1970. Относительно индустриального контекста возникнове­ния затронутых нами понятий см. Саrdwеll D. From Watt to Clausius.—L.: Heinemann, 1971. Особый интерес в этом отношении представляет сближение, с одной стороны, потребностей развития промышленности, а с другой — позитивистских упрощений, достигае­мых с помощью операциональных определений.

2 Нerivеl J. Joseph Fourier: The Man and the Physicist. — Ox­ford: Clarendon Press, 1975. В этой биографии приведены весьма лю­бопытные сведения: из своего путешествия с Бонапартом в Египет Фурье «вывез» лихорадку, вызывавшую постоянные теплопотери.

3 Более подробно см. введение в кн.: Соmpte A. Philosophie Premiere. — Paris: Herman, 1975; а также «Auguste Compte autotraduit dans 1'encyclopedie». — In: La Traduction. — Paris: Minuit, 1974 и «Nuage».—In: La Distribution.—Paris: Minuit, 1977.

4 Smith С. Natural Philosophy and Thermodynamics: William Thomson and the Dynamical Theory of Heat. The British Journal for the Philosophy of Science, 1976, v. 9, p. 293—319; Crosland M., Smith C. The Transmission of Physics from France to Britain, 1800— 1840. Historical Studies in the Physical Sciences, 1978. v. 9, p. 1—61.

5 Излагая последующие вехи открытия закона сохранения энер­гии, мы придерживаемся работы: Elkana Y. The Discovery of the Conservation of Energy Principle, а также известной статьи Томаса Куна (Kuhn Т. Enerby Conservation as an Example of Simultaneous Discovery), первоначально опубликованной в сборнике Critical Prob­lems in the History of Science и включенной впоследствии в книгу: Kuhn Т. The Essential Tension.—Chicago: University of Chicago Press, 1977.

6 Элькана подробно проследил медленную кристаллизацию по­нятия «энергия». См. его книгу: (п. 5) и статью; Elkana Y. Helmholtz's Kraft: An Illustration of Concepts in Flux. Historical Studies in the Physical Sciences, 1970, v. 2, p. 263—298.

7 Joule J. Matter, Living Force and Heat. — In: The Scientific Papers of James Prescott Joule. Vol. I.—L.: Taylor & Francis, 1884, p. 265—276 (цитата — на с. 273).

8 Английский перевод двух основополагающих работ Майера «О силах неорганической природы» и «Движения организмов и их связь с метаболизмом» см. в сб.: Energy: Historical Development of a Concept. /Ed. R. B. Lindsay.—Stroudsburg, Pa.: Benchmarks Pa­pers on Energy 1, Dowden, Hutchinson & Ross, 1975. [Русский пере­вод: Майер Р. Закон сохранения и превращения энергии.—M.— Л.: ГТТИ, 1933.]

394

9 Веntоn E. Vitalism in the Nineteenth Century Scientific Thought: A Typology and Reassessment. Studies in History and Philosophy of Science, 1974, 5, p. 17—48.

10 Helmholtz H. Uber die Erhaltung der Kraft (1847). [Рус­ский перевод: Гельмгольц Г. О сохранении силы. 2-е изд. -- M. —

Л.: ГТТИ, 1934, с. 32—33.]

11 Deleuze G. Nietzsche et la philosophic.—Paris: PUF, 1973, pp. 48—55.

12 В своем исследовании романа Э. Золя «Доктор Паскаль» (Serres M. Feux et signaux de brume.—Paris: Grassel, 1975, p. 109) Мишель Серр писал: «Век, практически успевщий к выходу романа подойти к концу, начинался с величественной незыблемости солнечной системы, а теперь был исполнен тревоги по поводу непрестанной деградации огня. Отсюда острая позитивная дилемма: идеальный цикл без потерь, вечный и позитивно-значный, т. е. космология Солнца, или цикл с потерями, утрачивающий свое тождество, необратимый, преходящий и презренный, т. е. космология, или термогония, огня, обреченного на затухание или исчезновение без какой-либо иной альтернативы. Кое-кто спит и видит Лапласа. Но Карно и другие навсегда разрушили уютную обитель, нишу, где можно было мирно почивать. Кое-кто спит—это несомненно, но тогда культурные архаизмы, вернувшись в другую дверь или даже в ту же самую дверь, едва та успеет закрыться, вновь пробуждаются со всей силой: негасимый огонь, очищающее пламя или огонь зла?»

13 Преемственность идей Карно-отца и Карно-сына отмечали Кардвелл (Cardwell D. From Watt to Clausius. L.: Heinernann, 1971) и Скотт (Scott W. The Conflict Between Atomism and Conser­vation Theory.—L.: Macdonald, 1970).

14 Davies P. The Runaway Universe.—N. Y.: Penguin Books, 1980, p. 197.

15 Dyson F. Energy in the Universe. Scientific American, 1971, v. 225, p. 50—59.

16 Особенно важно было понять, что в отличие от того, с чем мы сталкиваемся в механике, отнюдь не всё происходящее с термодина­мической системой может быть охарактеризовано как её «состояние». В термодинамике наблюдается обратная ситуация. См. Daub E. Entropy and Dissipation. Historical Studies in the Physical Sciences, 1970, vol. 2, p. 321—354.

17 В своей научной автобиографии (Planck M. Scientific Auto­biography.—L.: Williams and Norgate, 1950) [русский перевод: Научная автобиография.—В кн.: Планк M. Избранные труды.— M.: Наука. 1975, с. 644-663. Серия «Классики естествознания»] Макс Планк вспоминает, в какой изоляции он оказался, когда обратил внимание на специфические особенности теплоты и отметил, что в свя­зи с превращением тепла в другую форму энергии возникает проблема необратимости. Энергетисты, например Оствальд, утверждали, что все формы энергии должны иметь одинаковый статус. С их точки зрения падение тела одного уровня по высоте на другой происходит под действием "производящей разности" такого же рода, как и в случае переноса тепла между двумя телами с различной температу­рой. Оствальдовское сравнение игнорирует решающее различие меж­ду идеальным обратимым процессом (например, механическим движе­нием) и внутренне необратимым процессом (например, распростране­нием тепла). Считая все виды энергии однотипными, Оствалъд зани­мает позицию, аналогичную той, которую некогда занимал Лагранж,

395

считавший сохранение энергии свойством, присущим лишь предель­ным случаям, которые только и поддаются строгому анализу. Оствальд считал сохранение энергии свойством любого процесса, происходя­щего в природе, но видел в сохранении разностей энергии (необхо­димых для протекания любого процесса, так как только разность способна порождать другую разность) абстрактный идеал, единст­венный объект рациональной науки.

18 Разбиение приращения энтропии на два различных члена было впервые осуществлено в работе: Prigogine I. Etude Thermodynamique des Phenomenes Irreversibles. These d'agregation presentee a la faculte des sciences de l'Universile Libre de Bruxelles (1945).— Paris: Dunod, 1947.

19 Сlausius R. Annalen der Physik, 1865, Bd. 125, S. 353.

20 Planck M. The Unity of the Physical Universe. A Survey of Physics. Collection of Lectures and Essays.—N. Y.: E. P. Dutton, 1925, p. 16. [Русский перевод: Единство физической картины мира. — В кн.: Планк M. Избранные труды.—M.: Наука, 1975, с. 620. Серия «Классики естествознания».]

21 Сaillоis R. La dyssimetrie. — In: Coherences aventureuses. Collections Idees.— Paris: Gallimard, 1973, p. 198.

Глава 5

1 Содержание этой и следующей глав во многом заимствовано из работ: Glansdorf P., Prigogine I. Thermodynamic Theory of Structure, Stability and Fluctuations. — N. Y.: John Wiley & Sons, 1971 [русский перевод: Гленсдорф П., Пригожин И. Термоди­намическая теория структуры, устойчивости и флуктуации.—M.: Мир, 1973] и N i с о 1 is G., Prigоgine I. Self-Organization in NonEquilibrium Systems.—N. Y.: John Wiley & Sons, 1977. [Русский перевод: Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравно­весных системах. От диссипативных структур к упорядоченности че­рез флуктуации.—M.: Мир, 1979.]

2 Nietzsche F. Der Wille zur Macht. — In: Nietzsche F. Samtliche Werke.—Stuttgart: Kroner, 1964. Aphorism 630. [Русский перевод: Ницше Ф. Полное собрание сочинений. Т. 9. Воля к вла­сти. Опыт переоценки всех ценностей.—M.: Московское книгоизда­тельство, 1910.]

3 Какое точное содержание можно вложить в общий закон воз­растания энтропии? Для физика-теоретика, такого, как де Донде, химическая активность, во многом еще неясная и не доступная ра­циональному подходу механики, была достаточно загадочной, чтобы стать синонимом необратимого процесса. Так, например, химия, на вопросы которой физики никогда не давали правильные ответы, и новая загадка необратимости совместно бросают физикам вызов, игнорировать который более уже невозможно. См.: DeDonder Th.. L'Affinite.—Paris: Gauthier — Villars, 1962; Onsager L. Phys. Rev., 1931, 37, 405.

4 Serres M. La naissance de la physique dans le texte de Lucrece.—Paris: Minuit, 1977.

5 Более подробно о химических колебательных системах см. в работе: Winfree A. Rotating Chemical Reactions Scientific American, 1974, v. 230, p. 82—95.

6 Gоldbeter A., Niсоlis G. An Alosteric Model with Positive Feedback Applied to Glycolitic Oscillations. Progress in Theoreti-

396

cal Biology, 1976, vol. 4, p. 65—160; Gоldbeter A., Сaplan S. R. Oscillatory Enzymes. Annual Review of Biophysics and Bioengineering, 1976, vol. 5, p. 449—473.

7 Hess В., Boiteux A., Kruger J. Cooperation of Glycolitic Enzymes. Advances in Enzyme Regulation, 1969, vol 7, p. 149—167; см. также: Hess В., Goldbeter A., Lefever R. Temporal, Spatial and Functional Order in Regulated Biochemical Cellular Systems. Advances in Chemical Physics, 1978. vol. XXXVIII, p. 363—413.

8 Hess B. Cell Foundation Symposium, 1975, vol. 31, p. 369.

9A Geresch G. Cell Aggregation and Differentiation in Dictyostelium Discoideum.— In: Developmental Biology, 1968, vol. 3, p. 157—197.

9B Goldbeter A., Segel L. A. Unified Mechanism for Relay and Oscillation of Cyclic AMP in Dictyostelium Discoideum. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1977, vol. 74, p. 1543—1547.

10 См.: Gardner M. The Ambidextrous Universe.—N. Y.: Charles Scribner's Sons, 1979. [Русскии перевод: Гарднер М. Этот правый, левый мир.—М.: Мир, 1967. Серия «В мире науки и техники».]

11 Коndepudi D. К., Prigоgine I.. Physica, 1981, vol. 107А, р. 1—24; Kondepudi D. К. Physica, 1982, vol. 115A, p. 552—566. Вполне возможно, что химия позволяет визуализовать в макроскопи­ческом масштабе нарушение четности в слабом взаимодействии: Kondepudi D К, Nelson G. W. Phys. Rev. Lett., 1983, vol. 50, 14, p. 1023—1026.

12 Lefever R., Horsthemke W. Multiple Transitions Induced by Light Intensity Fluctuations in Illuminated Chemical Systems. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1979, vol. 76, p. 2490—2494. См. также: Horsthemke W., Malek MansourM. Influence of External Noise on Nonequilibrium Phase Transitions. Zeitschr. fur Physik B, 1976, vol. 24, p. 307—313; Arnold L., Horsthemke W., Lefever R. White and Coloured External Noise and Transition Phenomena in Nonlinear Systems. Zeitschr. fur Physik B, 1978, vol. 29, p. 367—373; Horsthemke W. Nonequilibrium Transitions Induced by External White and Coloured Noise.—In: Dynamics of Synergetic Systems. /Ed. H. Haken.—Berlin: Springer Verlag, 1980. Относительно приложения к биологической проблеме см.: Lefe­ver R., Horsthemke W. Bistability in Fluctuating Environments: Implication in Tumor Immunology. Bulletin of Mathematic Biology, 1979, voL 41.

13 Swinneу H. L., Gо1lub J. P. The Transition to Turbulence, Physics Today, 1978, vol. 31, 8, p. 41—49.

14Feigenbaum M. J. Universal Behavior in Nonlinear Sys­tems. Los Alamos Science, 1980, 1, p. 4—27. [Русский перевод: Фейгенбаум М. Универсальность в поведении нелинейных систем. Успехи физических наук, 1983, т. 141, вып. 2, с. 343—374.]

15 Понятие креода является составной частью качественного опи­сания эмбрионального развития, предложенного Уоддингтоном более двадцати лет назад. Эволюция по Уоддингтону носит поистине би­фуркационный характер: прогрессивное зондирование, в ходе кото­рого эмбрион вырастает в «эпигенетический ландшафт», где стабиль­ные участки сосуществуют с участками, допускающими выбор одно­го из нескольких путей развития. См.: Waddington С, H. Тhe Strategy of Genes.—I..: Allen & Unwin, 1957. Креоды Уоддингтона

397

занимают центральное место в биологическом мышлении Рене То­ма. Таким образом, креоды могли бы стать своего рода точкой пере­сечения двух подходов: подхода, излагаемого нами (суть его состоит в том, чтобы, исходя из локальных механизмов, исследовать весь спектр порождаемых ими режимов коллективного поведения), и под­хода Тома (исходящего из глобальных математических понятий и связывающего вытекающие из них качественно различные формы и преобразования с феноменологическим описанием морфогенеза).

16 Kaufmann S. A., Shymko R. M„ Trabert К. Control of Sequential Compartment Formation in Drosophila. Science, 1978, vol. 199, p. 259—269.

17 Bergson H. Creative Evolution.—L.: Macmillan, 1911, p. 94—95,

18 Waddington C. H. The Evolution of the Evolutionist. - Edinburgh: Edinburgh University Press, 1975; Weiss P. The Living System: Determinism Stratified.—In: Beyond Reductionism. /Ed. A. Koestler and J. R. Smythies.—L.: Hutchinson, 1969.

19 Коshiand D. E. A Model Regulatory System: Bacterial Chemotaxis. Physiological Review, 1979, vol. 59, 4, p. 811—862.

Глава 6

1 Nicolis G., Prigogine I. Self-Organization in Nonequilibrium Systems. — N. Y.: John Wiley & Sons, 1977. [Русский перевод: Николис Г., Пригожин И. Самоорганизация в неравновесных системах. От диссипативных структур к упорядочению через флуктуации.—М.: Мир, 1979.]

2 Вaras F., Nicolis G., Malek Mansour М. Stochastic Theory of Adiabatic Explosion Journal of Statistical Physics, 1983, vol. 32, 1, p. 1.

3 См., например: Malek Mansour М., van den Broeck, Nicolis G., Turner J. W., Annals of Physics. 1981, vol. 131, 2, p. 283.

4 Deneubourg J. L, Application de l'ordre par fluctuation a la description de certaines etapes de la construction du nid chez les termites. Insects Sociaux, Journal International pour 1'etude des Anthropodes sociaux, 1977, t. 24, 2, p. 117—130. Первоначальная модель была затем обобщена и расширена в соответствии с новыми эксперимен­тальными исследованиями, см.: Bruinsma О. H. An Analysis of Building Behaviour of the Termite rnacrotermes subhyalinus. Proceedings of the VIII Congress IUSSI — Waegeningen, 1977.

5 Garay R. P., Lefever R. A Kinetic Approach to the Immu­nology of Cancer: Stationary States Properties of Effector—Target Cell Reactions. Journal of Theoretical Biology, 1978, vol. 73, p. 417— 438 и частное сообщение.

6 Allen Р. М. Darwinian Evolution and a Predator — Prey Ecology. Bulletin of Mathematical Biology. 1975, vol. 37, о. 389—405; Evolution, Population and Stability. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1976, vol. 73, 3, p. 665—668. См. также: Czaplewski R. A Methodology for Evaluation of Parent—Mutant Com­petition. Journal for Theoretical Biology, 1973, vol. 40, p. 429—439.

7 Современное состояние теории изложено в книге: Eigen М., Schuster P. The Hypercycle. — Berlin: Springer, 1979. [Русский перевод: Эйген М., Шустер П. Гиперцикл. Принципы самоорга­низации макромолекул.—М.: Мир, 1982.]

398