Послесловие 399-420

8 May R., Science, 1974, vol 186, p. 645-647; см. также Мау R. Simple Mathematical Models with very Complicated Dynamics. Nature, 1976, vol. 261, p. 459-467

9 Hassell М. P. The Dynamics in Anthropod Predator—Prey Systems.—Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1978.

10 Heinrich B.Artful Diners, Natural history, 1980, vol. 89, 6, p 42—51 (особенно с. -12).

11 Love М The Alien Strategy. Natural history, 1980, vol. 89, 5, p. 30—32.

12 Denenbaurg J. L., Allen P. N. Modeles theoriques de la division da travail des les ............................... Academie Rosale de Belgique, Bulletin de la Classe des Sciences, 1976, t. LXII, pp. 416—429; Allen P. М. Evolution in an Ecosystem with Limited Resources, ibid., p. 408—415.

13 Montroll E. W. Social Dynamics and Quanlifying of Social Forces. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1978, vol. 75, 10, p. 4633—4637.

14 Allen Р. М., Sanglier M. Dynamic Model of Growth. Journal for Social and Biological Structures, 1978, vol. 1, p. 265—280; Urban Evolution, Self-Organization and Decision-Making. Environment and Planning, A, 1981, vol. 13, p. 167—183.

15 Waddington C. H. Tools for Thought. — St. Albans: Paladin, 1976, p. 228.

16 Gould S. J. Ontogeny and Phylogeny, Belknap Press, Harvard University Press, 1977.

17 Levi-Strauss C/ Methodes et ....................... Anthropologie structurale. — Paris: Plon, p. 311—3l7.

18 См., например: Russet С. R. The Concept oi Equilibrium in American Social Thought.—New Haveon, Conn.: Yuae University Press, 1966.

19 G оul S. J The Belt of Asteroid. Natural History, 1980, vol. 89, 1, p. 26—33.

Глава 7

1 Whitehead A. N. Science and the Modern World.—N. Y.: The Free Press, 1967, p. 186.

2 The Philosophy of Rudolph Carnap. /Ed. P. A. Schilpp.—Cam­bridge University Press, 1963.

3 Fraser J. T. The Principle of Temporal Levels: A Framework for the Dialogue? (сообщение на конференции «Scientific Concepts of Time in Humanistic and Social Perspectives (Bellagio July 1981))

4 См., например: Brush S. The Kind of Motion We Call Heat. Book II. Statistical Physics and Irreversible Processes — Amsterdam: North Holland Publishing Company, 1976. Особый интерес представ­ляют с. 616—625.

5 Фейер весьма убедительно показал, как культурная среда, окру­жавшая Бора в юности, привела его к поиску немеханистической мо­дели атома (Feuer L. S. Einstein and the Generation of Science. — N. Y.: Basic Bonks, 1974). См. также: Heisenberg W. Physics and Beyond.—N. Y.; Harper & Row, 1971; Serwer D. .................................of the Mechanical Atom 1923—l1925. Historical Sludies in Phisical Sciences, 1977, vol 8, p. 189—256.

6 Томас Кун (Кuhn Т. Black-Body Theory and the Quantum

399

Discontinuity, 1894—1912.—Oxford: Clarendon Press, N. Y.: Oxford University Press, 1978) нашел изящные аргументы, свидетельствую­щие о том, что Планк придерживался статистической трактовки необ­ратимости, предложенной Болъцманом.

7 Mehra J., Rechenberg H. The Historical Development of Quantum Theory. Vol. 1—4. — N. Y.: Springer, 1982.

8 Относительно концептуальных основ недавно предложенных экспериментальных проверок гипотезы о скрытых переменных в кван­товой механике см.: d'Espagnat В. Conceptual Foundations of Quantum Mechanics. 2nd aug. ed.—Reading, Mass.: Benjamin, 1976. См. также d'Espagnat B. The Quantum Theory and Reality, Scien­tific American, 1979, vol. 241, p. 128—140.

9 Относительно принципа дополнительности см., например: d'Esраgnat В. Conceptual Foundations of Quantum Mechanics. 2nd aug. ed.—Reading, Mass.: Benjamin, 1976; Jammer M. The Philo­sophy of Quantum Mechanics.—N. Y.—John Wiley and Sons, 1974; Petersen A. Quantum Mechanics and Philosophica Tradition.— Cambridge, Mass.: MIT Press, 1968; George С., Prigogine I. Coherence and Randomness in Quantum Theory. Physica, 1979, vol. 99A, p. 369—382.

10 Rosenfeld L. The Measuring Process in Quantum Mecha­nics. Supplement of the Progress of Theoretical Physics, 1965, p. 222.

11 Относительно квантовомеханических парадоксов, которые с полным основанием можно назвать кошмарами классического разу­ма, поскольку все они: и кошка Шредингера, и «приятель» Вигнера, и множественные миры Эверетта — призваны оживить идею-Феникс замкнутой объективной теории на этот раз в виде уравнения Шредингера. См. книги д'Эспаньи и Джеммера, указанные в примеча­нии 9 к этой главе.

12 Misrа В., Prigogine I., Courbage M. Lyapunov Va­riable; Entropy and Measurement in Quantum Mechanics. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1979, vol. 76, p. 4768—4772; Prigogine I., George C. The. Second Law as a Selection Prin­ciple: The Microscopic Theory of Dissipative Processes in Quantum Systems. Proceedings of the National Academy of Sciences, 1983, vol. 80, p. 4590--4594.

l3 Minkowski H. Space and Time. The Principles of Relativi­ty.—N. Y.: Dower Publications, 1923. [Русский перевод: Mинковский Г. Пространство и время.—В сб.: Принцип относительности. Г. А. Лоренц, А. Пуанкаре, А. Эйнштейн, Г. Минковский.—M.—Л.: ОНТИ, 1936, с. 181.]

14 Сахаров А. Д. Письма в Журнал экспериментальной и теоретической физики, 1967, т. 5, вып. I, с, 32—35.

Глава 8

1 Lewis G. N. The Symmetry of Time in Physics. Science, 1930, vol. 71, p. 570.

2 Eddingtоn A. S. The Nature of the Physical World. — N. Y.: Macmillan, 1948, p. 74.

3 Gardner M. The Ambidextrous Universe: Mirror Asymmetry and Time-Reversed Worlds.—N. Y.: Charles Scribner's Sons, 1979, p. 243. [Русский перевод: Гарднер M. Этот правый, левый мир. — M.: Мир, 1967. Серия «В мире науки и техники».]

4 Planck M. Treatise on Thermodynamics.—N. Y.: Dover Pub-

400

lications, 1945, p. 106. [Русский перевод: Планк M. Лекции по тер­модинамике Макса Планка.—СПб., 1900, с. 91—92,]

5 Высказывание Берна приведено в работе: Denbigh К. How Subjective Is Entropy? Chemistry in Britain. 1981, vol. 17, p. 168— 185.

6 См., например: Кас M. Probability and Related Topics in Phy­sical Sciences. — L.: Interscience Publishers, 1959. [Русский перевод: К а ц M. Вероятность и смежные вопросы в физике. — M.: Мир, 1965.]

7 Gibbs J. W. Elementary Principles in Statistical Mechanics. — N. T: Dover Publications, 1960, Ch. XII. [Русский перевод: Гиббс Д ж. В. Основные принципы статистической механики, раз­работанные со специальным применением к рациональному обоснова­нию термодинамики. Гл. XII. О движении систем и ансамблей систем в течение больших промежутков времени.—В кн.: Гиббс Дж. В. Термодинамика. Статистическая механика.—M.: Наука, 1982, с. 463. Серия «Классики естествознания».]

8 Например, С. Ватанабе проводит резкое различие между ми­ром созерцаемым и миром, в котором мы действуем как активные агенты. По утверждению Ватанабе, непротиворечивое объяснение возрастания энтропии невозможно вне связи с воздействиями, произ­водимыми нами на мир. Но в действительности вся наша физика мо­жет рассматриваться как наука о мире, на который мы воздейству­ем, поэтому проводимая Ватанабе демаркационная линия между ми­ром созерцаемым и миром как ареной активных действий неспособ­на прояснить взаимосвязь между микроскопической детерминистиче­ской симметрией и макроскопической вероятностной асимметрией. Вопрос по-прежнему остается без ответа. Каким образом мы можем, например, придать смысл утверждению о том, что солнце необратимо сгорает? См.: Watanabe S. Time and Probabilistic View of the World.—In.: The Voices of Time. /Ed. J. Fraser.—N. Y.: Braziller, 1966.

9 Демон Максвелла впервые появился в работе: Maxwell J. С. Theory of Heat.—L.: Longmans, 1971, Ch. XXII. См. также; Daub E. Maxwell's Demon; Heimann P. Molecular Forces. Statistical Representation and Maxwell's Demon. — In.: Studies in History and Philosophy of Science, 1970, vol. 1. Этот том целиком посвящен Максвеллу.

10 Воltzmann L. Populare Schriften.—Braunschweig—Wiesbaden: Vieweg, 1979. [Русский перевод: Больцман Л. Статьи и речи.—M.: Наука, 1970, с. 6.] Как подчеркивал Элькана (Elkana Y. Воltzmann's Scientific Research Program and Its Alternatives.—In.: Interaction Between Science and Philosophy.—Atlantic, Highlands, N. J.: Humanities Press, 1974), дарвиновская идея эво­люции особенно отчетливо выражена во взглядах Больцмана на на­учное знание, т. о. в отстаивании Больцманом механистических мо­делей, подвергнутых энергетистами резкой критике. См., например, лекцию «Второй закон механической теории тепла», с которой Больц­ман выступил в 1886 г. (Boltzmann L. The Second Law of Ther­modynamics.—In.: Theoretical Physics and Philosophical Problems. /Ed. B. McGuinness.—Dordrecht: D. Reidel, 1974. [Русский перевод: Больцман Л. Второй закон механической теории тепла.—В кн.: Больцман Л. Статьи и речи.—M.: Наука, 1970, с. 3—28.])

11 Более подробно больцмановская интерпретация энтропии рас­смотрена в кн.: Prigogine I. From Being to Becoming—Time and Complexity in the Physical Sciences. — San Francisco: W. H. Freeman

401

& Company, 1980. [Русский перевод: Пригожин И. От существую­щего к возникающему.—М.: Наука, 1985.]

12 В своей «Научной автобиографии» Планк рассказывает о том, как изменялись его отношения с Больцманом, который сначала отри­цательно отнесся к введенному Планком феноменологическому различию между обратимыми и необратимыми процессами. По этому вопросу см. Elkana Y. Boltzmann's Scientific Research Program and Its Alternatives.—In.: Interaction Between Science and Philo­sophy. — Atlantic, Highlands, N. J.: Humanities Press, 1974; Вгush S. The Kind of Motion We Call Heat. Book II. Statistical Physics and Irreversible Processes.—Amsterdam: North Holland Publishing Com­pany, 1976, p. 640—651; относительно взглядов А. Эйнштейна см. ibid., р. 672—674; Schrodinger E. Science, Theory and Man.— N. Y.: Dover Publications, 1957.

13 Poincare H. La mecanique et 1'experience. Revue de Meta-physique et de Morale, 1893, vol. 1, p. 534—537; Poincare H. Lecons de Thermodynamique (1892). Ed. J. Blondin.—Paris: Her­mann, 1923-

14 Относительно споров вокруг больцмановской энтропии см. Brush S. The Kind of Motion We Call Heat. Books I, II.—Amster­dam: North Holland Publishing Company, 1976 и замечания Планка в его «Научной автобиографии» (Лошмидт был учеником Планка).

15 Prigogine I., George С., Henin F., Rosenfeld L. Unified Formulation of Dynamics and Thermodynamics. Chemica Scripta, 1973, vol. 4, p. 5—32 .

16 Park D. The Image of Eternity: Roots of Time in the Physical World.—Amherst, Mass.: University of Massachusetts Press, 1980.

17 По этому вопросу см:. Brush S. The Kind of Motion We Call Heat. Book I. Physics and the Atomists. Book II. Statistical Physics and Irreversible Processes.—Amsterdam: North Holland Publishing Company, 1976, а также составленную этим автором комментированную антологию: Kinetic Theory. Vol. I. The Nature of Gases and Heat. Vol. II. Irreversible Processes.—Oxford: Pergamon Press, I965, 1966.

18 Gibbs J W. Elementary Principles in Statistical .......... — N. Y.: Dover Publications, 1960. Ch. XII. [Русский перевод: Гиббс Д ж. В. Основные принципы статистической механики, разработанные со специальным: применением к рациональному обоснованию термодинамики.—В кн.: Гиббс Д ж. В. Термодинамика. Ста­тистическая механика.—М.: Наука, 1982. Гл. XII. О движении систем и ансамблей в течение больших промежутков времени.) Исторический обзор см. в работе: Mehra J. Einsein and the Foundation of Statistical Mechanics. Physica, 1974, vol. 79A, 5, p. 17.

19 Многие марксистские философы приводят следующее высказы­вание из «Анти-Дюринга» Энгельса: «Движение само есть противо­речие». Энгельс Ф. Анти-Дюринг.—В кн.: Маркс К, Эн­гельс Ф. Соч. Изд. 2-е, т. 20.—М.: Госполитиздат, 1962, с. 123. Ту же мысль приводит в «Философских тетрадях» В. И. Ленин (Конспект книги Гегеля «Наука логики»): «Противоречие же есть корень всякого движения и жизненности» (Ленин В. И Полн. собр. соч., т. 29, с.125).

20 Boltzmann L. Lectures on Gas Theory.—Berkeley: Uni­versity of California Press, 1964, p. 446f. [Русский перевод: Больцман Л. О статье г-на Цермело «О механическом объяснении необра-

402

тимых процессов».—В кн.; Больцман Л. Избранные труды.— М.: Наука, 1984.] Цит. по кн.: Popper К. Unended Quest.—La Salle, 111.: Open Court Publishing Company, 1976, p. 160.

21 Pоppeг К.., ibid., p. 160.

Глава 9

1 Voltaire. Dictionnaire Philosophique. — Paris: Gamier, 1954.

2 См. примечание 2 к гл. 7.

3 Рорреr К. The Arrow of Time. Nature, 1956, vol. 177, p. 538.

4 Gardner М. The Ambidextrous Universe.—N. Y.: Charles Scribner's Sons, 1979, p. 271—272. [Русский перевод: Гарднер М. .Этот правый, левый мир.—М.: Мир, 1967. Серия «В мире науки и техники».]

5 Einstein A., Ritz W. Phys. .........1909, Bd. 10, S. 323. [Русский перевод: Эйнштейн А., Ритц. В. К современному состоянию проблемы излучения.—В кн.: Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 3. —М.: Наука, 1966, с. 180.]

6 Poincare H. Les methods nouvelles de la mecanique celeste. — N. Y.: Dover Publications, 1967 [русский перевод: Пуанкаре А. Новые методы небесной механики.—В кн.: Пуанкаре А. Избран­ные труды, Т. 1, 2. — М.: Наука, 1971, 1972]; Whittaker E. T. A Treatise on the Analitical Dynamics of Particles and Rigid Bodies.— Cambridge: Cambridge University Press, 1965 [русский перевод: Уиттекер Э. Т. Аналитическая динамика.—М".—Л.: ОНТИ, 1937].

7 Моser J. Stable and Random Motions in Dynamical Systems. — Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1974.

8 Более общий обзор см. в работе: Lebоwitz J., Penrоse О. Modern Ergodic Theory. Physics Today, 1973, 2, p. 23—29.

9 Сошлемся на обстоятельную монографию: Balescu R. Equilibrium and Non-Equilibrium Statistical Mechanics.—N. Y.: John Wiley & Sons, 1975. [Русский перевод: Балеску Р. Равновесная и неравновесная статистическая механика. Т. 1, 2.—М.: Мир, 1978.]

10 Arnold V., Avez A. Ergodic Problems of Classical Mechanics.—N. Y,: Benjamin, 1968.

11 Poincare H. Le Hazard,—In: Poincare H. Science et Methode.—Paris: Flammarion, 1914, p. G5. [Русский перевод: Пуан­каре А. Случайность. — В кн.: Пуанкаре А. О науке. —М : Нау­ка, 1983. с. 320—337.]

12 Мisrа В., Prigogine I., Courbage М. From Determi­nistic Dynamics to Probabilistic Description.—Physica, 1979, vol 98A, p. 1—26.

13 Parks D. N., Thrift N. J. Times, Spaces and Places; A Chronogeographic Perspective. — N.Y.: John Wiley & Sons, 1980.

14 Сourbаре М., Pгigоgin I. Intrinsic Randomness and Intrinsic Irreversibility in Classical Dynamical Systems. Proceedings of the National Academy of Sciences, April 1983, vol. 80.

15 Prigogine I., George C, The Second Law as a Selection Principle: The Microscopic Theory of Dissipative Processes in Quantum Systems. Proceedings of the National Academy of Sciences. 1983, vol. 80, p. 4590—4594.

16 Nabokov V. Look at the Harlequins!—McGrow-Hill, 1974.

17 Needham J. Science and Society in East and West. The Grand Titration. — L.: Alien and Unwin, 1969.

403

18 Подробности см. в работах: Misra В., Prigogine I., Courbage M. From Deterministic Dynamics to Probabilistic Des­cription. Physica, 1979, vol. 98A, p. 1—26; Misra В., Prigogi­ne I. Time, Probability and Dynamics.—In: Long-Time Prediction in Dynamics. /Eds. C. W. Horton, L. E. Recihl, A. G. Szebehely.— N. Y.: Wiley, 1983.

19 Prigogine I., George C., Henin F., Rosenfeld L. A Unified Formulation of Dynamics and Thermodynamics. Chemica Scripta, 1973, vol. 4, pp. 5—32.

20 Courbage M. Intrinsic Irreversibility of Kolmogorov Dynamical Systems. Physica, 1983; Misra В., Prigogine I. Letters in Mathematical Physics, September 1983.

Заключение

1 EddingtonA.S. The Nature of the Physical World.—N.Y.: Macmillan, 1948.

2 Levy-Bruhl L. La Mentalite Primitif. — Paris: PUF, 1922. [Русский перевод: Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. — M.: Атеист, 1930.]

3 Mills G. Hamlet's Castle.—Austin: University of Texas Press, 1976.

4 Tagore R. The Nature of Reality. Modern Review (Calcutta), 1931, vol. XLIX, p. 42—43. [Русский перевод: Природа реальности. Беседа с Рабиндранатом Тагором. — В кн.: Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4.—М.: Наука, 1967, с. 130—132.]

5 Kothari D. S. Some Thoughts on Truth.—New Delhi: Anniversary Adress, Indian National Science Academy, Bahadur Shah Zafar Marg, 1975, p. 5.

6 Meyeгson E. Identity and Reality. — N. Y.: Dover Publications, 1962.

7 Bergson H. Melanges. — Paris: PUF, 1972, p. 1340—1346.

8 Corespondence, Albert Einstein — Michel Besso, 1903—1955. Paris: Herman, 1972. [Частичный русский перевод: Переписка А. Эйнштейна и M. Бессо.—В кн.: Эйнштейновский сборник, 1975—1976.— M.: Наука, 1978. с. 5—42; Эйнштейновский сборник, 1977.—M.: Наука, 1980, с. 5—72.]

9 Wiener N. Cybernetics. — Cambridge, Mass.: MIT Press; N. Y.: John Wiley & Sons, 1961. [Русский перевод: Винер H. Кибернетика или связь в животном и машине. Изд. 2-е.—M.: Наука, 1983, с. 87—88.]

10 Merleau-Ponty M. Le philosophic et la sociologie. — In: Eloge de la Philosophie. Collection Idees.—Paris: Gallimard, 1960, p. 136—137.

11 Merleau-Ponty M. Resumes de Cours 1952—1960.—Paris: Gallimard, 1968, p. 119.

12 Valery P. Cahiers. La Pleiade.— Paris: Gallimard, 1973, p. 1303.

13 Наше изложение следует работам: Prigogine I., Stengers I., Pahaut S. La dynamique de Leibnitz a Lucrece. Critique «Special Serres», Jan. 1979, vol. 35, pp. 34—55. Английский перевод: Dynamics from Leibnitz to Lucretius. Afterword to Serres M. Her­mes: Literature, Science, Philosophy.—Baltimore: John Hopkins University Press, 1982, p. 137—155.

404

14 Pierсe C. S. The Monist, 1892, vol. 2, p. 321—337.

15 Whitehead A. Process and Reality: An Essay in Cosmology.—N. Y.: The Free Press, 1969, p. 240—241. См. также: Leclere I. Whitehead's Metaphysics.—Bloomington, Indiana University Press, 1975.

16 Serres M. La naissanse de la physique dans le texte de Lucrece. — Paris: Minuit, 1977, p. 139.

17 Lucretius. De Nalura Rerurn. Book П. Русский перевод: Лукреций. О природе вещей. Пер. с латин., вступительная статья и комментарий Ф. А. Петровского.—M.: Изд-во АН СССР, 1958 с. 65—66.]

Если же движенья все непрерывную цепь образуют,

И возникают одно из другого в известном порядке,

И коль не могут путем отклонения первоначала

Вызвать движений иных, разрушающих рока законы,

Чтобы причина .. шла за причиною истоков ....,

Как у созданий живых на земле не подвластная року,

Что позволяет идти, куда каждого манит желанье,

И допускает менять направленье не в месте известном

И не в положенный срок, а согласно ума побужденью?

18 Serres M. La naissance de physique dans le texte de Lucrece.—Paris: Minuit, 1977, p. 136.

19 Serres M., ibid., pp. 162, 85—86, Roumain at Faulkner traduisent l'Ecriture.—In: La Traduction.—Paris: Minuit, 1974.

20 Moscovici S. Hom mes domestiques et hommes sauvages.— Paris: Union general d'ed., 1974, pp. 297—298.

21 Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. 2nd ed. increased.—Chicago: Chicago University Press, 1970. [Русский перевод: Кун Т. Структура научных революций.—M.: Прогресс, 1977.)

22 См. Whitehead A. N. Process and Reality: An Essay in Cosmology. — N. Y.: The Free Press, 1969; Heidegger M. Sein und. Zeit.—Tubingen: Niemeyer, 1977.

23 Weyl H. Philosophy of Mathematics and Natural Science.— Princeton. N. J.: Princeton University Press, 1949. [Частичный русский перевод: Вeйль Г. О философии математики. — M. — Л. 5 ГТТИ, 1934; Beйль Г. Избранные труды.—M.: Наука, 1984. Серия "Клас­сики науки».]

24 Neher A. Vision du temps et de l'histoire dans la culture juive.—In: Les cultures et le temps.—Paris: Payot, 1975, p. 179.

405

ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ И РАЗВИТИЕ: ДИАЛОГ С ПРОШЛЫМ, НАСТОЯЩИМ И БУДУЩИМ (ПОСЛЕСЛОВИЕ)

Одна из причин, по которым книга И. Пригожина и И. Стенгерс вызвала оживленные дискуссии и привлек­ла внимание широкого круга читателей в различных странах мира, состоит в том, что «Порядок из хаоса» за­трагивает проблемы, находящиеся в философском «фо­кусе» многих наук, как естественных, так и гуманитар­ных. Представитель современного естествознания, будь то физик или биолог, геолог или химик, в большей ме­ре, чем его предшественник, склонен уделять внимание теоретико-познавательным и мировоззренческим пробле­мам. Результаты его собственных исследований и тех, которые проводят коллеги, оказывают более прямое и сильное воздействие на картину мира, чем когда-либо прежде. Целый ряд понятий, некогда бывших достояни­ем узкого круга специалистов, теперь становятся меж­дисциплинарными и общезначимыми, далеко выходя за рамки конкретного контекста и тех специальных задач, в связи с которыми они первоначально возникли. По словам В. И. Вернадского, в развитых областях наук о природе «есть некоторые более основные проблемы, есть учения и явления, есть коренные методологические вопросы, есть, наконец, характерные точки или пред­ставления о космосе, которые неизбежно и одинаковым образом затрагивают всех специалистов, в какой бы области этих наук они ни работали. Каждый из них подходит к этим основным и общим явлениям с разных сторон, иногда касается их довольно бессознательно. Но по отношению к ним он неизбежно должен высказывать определенное суждение, должен иметь о них точное представление: иначе он не может быть самостоятельным работником даже в узкой области своей специальности» (Вернадский В. И. Избр. труды по истории науки. М., 1981, с. 32—33).

406

Так, например, малоизвестное в прошлом за предела­ми гидродинамики понятие «турбулентность» ныне пред­ставляет общенаучный интерес. Хаос перестал быть синонимом отсутствия порядка и обрел структуру, по­добно тому как перестал быть синонимом «ничего» фи­зический вакуум.

Аналогичная метаморфоза произошла и с понятием «время». Переоткрытие времени в современной физике, низведенного в классической механике до роли вспомо­гательного параметра, «нумерующего» последователь­ность событий, — главная тема книги И. Пригожина и И. Стенгерс. Ей вторят многочисленные вариации и по­бочные темы: структура и направленность времени, воз­никновение и развитие необратимости в различных явле­ниях природы, роль необратимости в процессах самоор­ганизации, роль наблюдателя, не только фиксирующего, но и активно изменяющего ход явлений на макроско­пическом уровне, и т.д.

Разумеется, все эти (и многие другие) важные проб­лемы не впервые привлекают внимание физиков. Иссле­дования в соответствующих направлениях проводятся давно, начиная с классических работ Больцмана и Гиббса; ныне же они развернулись широким фронтом.

Известно, что в ходе развития науки выход на новый рубеж познания открывает не только новые перспекти­вы, но и ставит новые проблемы (позволяет вместе с тем по-новому взглянуть на старые). Книга И. Пригожина и И. Стенгерс «Порядок из хаоса», равно как и вышед­шая ранее книга Пригожина «От существующего к воз­никающему. Время и сложность в физических науках» (М., 1985), ценна тем, что она стимулирует воображе­ние читателя, привлекая его внимание к важному кругу идей, связанных с проблемами самоорганизации.

Авторам любой книги по самоорганизации трудно «угнаться за временем»: столь высок темп появления но­вых идей и результатов в этой еще только начинающей формироваться области науки. Не претендуя на то, что­бы компенсировать неизбежную неполноту охвата всех поставленных в книге «хороших» (по выражению О. Тоф-флера) вопросов, настоящее послесловие ставит своей целью поделиться некоторыми мыслями и соображе­ниями, возникшими после прочтения книги, с тем чтобы подключить читателя к самостоятельному раз­мышлению над рассматриваемыми в книге пробле-

407

мами, к активному диалогу с ее авторами.

Процессы в физических, химических и биологических системах подразделяются на два класса. К первому классу относятся процессы в замкнутых системах. Они ведут к установлению равновесного состояния, которое при определенных условиях отвечает максимально воз­можной степени неупорядоченности. Такое состояние мы называем физическим хаосом.

Современные представления о равновесном состоянии восходят к замечательным работам Больцмана и Гиббса, которые показали, что энтропия, введенная в термо­динамику Клаузиусом, служит одной из важных харак­теристик статистической теории — мерой неупорядочен­ности, или хаотичности, состояния системы. Знаменитая Н-теорема Больцмана и теорема Гиббса стали основны­ми инструментами при разработке современной статис­тической теории неравновесных процессов. Н-теорема Больцмана была установлена на примере временной эво­люции к равновесному состоянию в разреженном газе, когда описание системы проводится с помощью функ­ции распределения (фазовой плотности) в шестимерном пространстве координат и импульсов. Это соответствует вполне определенному — кинетическому — уровню опи­сания, когда распределение газа в шестимерном фазовом пространстве представляется в виде сплошной среды. Такое ограничение является, разумеется, весьма сущест­венным, поскольку при этом не учитывается (по край­ней мере явно) атомарно-молекулярное строение среды. Оно «скрыто» в понятиях физически бесконечно малого временного интервала и физически бесконечно малого объема, наличие которых (часто неявно) используется при построении кинетического уравнения Больцмана. Учет этого обстоятельства позволяет обобщить описание Больцмана, установить более общие уравнения и сфор­мулировать соответствующие обобщения Н-теоремы Больцмана.

Ко второму классу можно отнести процессы в откры­тых системах, в ходе которых из физического хаоса рож­даются структуры — диссипативные структуры, о кото­рых так много говорится в настоящей книге Пригожина и Стенгерс. Напомним, что сам термин «диссипативные структуры» был введен И. Пригожиным. Возникновение диссипативных структур в ходе временной эволюции в открытых системах через последовательность все бо-

408

лее упорядоченных диссипативных структур характерно для процессов самоорганизации.

Проблема самоорганизации в различных системах не является, разумеется, новой, о чем неоднократно упоми­нается в книге «Порядок из хаоса». Различным аспек­там этой проблемы посвящено много выдающихся ра­бот. Особое место среди них занимают работы Чарлза Дарвина о естественном отборе в процессе эволюции.

Одно время бытовало мнение, что существует явное противоречие между теорией Дарвина и вторым законов термодинамики. Действительно, но Дарвипу, в процессе биологического развития происходит усложнение струк­тур и степень упорядоченности возрастает. Согласно же второму закону термодинамики, в любой замкнутой си­стеме в процессе эволюции степень хаотичности (энтро­пия) возрастает. Это кажущееся противоречие отпало с осознанием того факта, что существуют два принци­пиально различных (указанные выше) процесса эволю­ции: процессы в замкнутых системах ведут к тепловому равновесию (физическому хаосу, в нашей терминоло­гии), а процессы в открытых системах могут быть про­цессами самоорганизации. При этом возникает необхо­димость введения количественной характеристики степе­ни упорядоченности различных состояний открытых сис­тем. Это необходимо для сравнительной оценки степени самоорганизованности — упорядоченности различных со­стояний, выбора пути наиболее эффективной самоорга­низации (см. об этом гл. 9 настоящей книги).

Из изложенного следует, что необходима единая тео­рия, которая бы естественным образом описывала два выделенных класса процессов. Она должна быть эффек­тивной на всех уровнях статистического описания: кине­тическом, гидродинамическом, диффузионном, термоди­намическом. Такая теория, благодаря усилиям многих исследователей, в частности И. Пригожина и представи­телей созданной им Брюссельской школы, успешно раз­вивается. Она позволяет решать очень широкий круг задач в различных областях знания. Ее можно назвать «статистической теорией неравновесных процессов». Из обширного материала этой теории мы отметим лишь не­которые идеи и результаты, составляющие основу на­ших представлении о структуре хаоса и турбулентном движении.

Понятие «хаос» играло весьма существенную роль

409

в мировоззрении философов древности, в частности представителей школы Платона. Не вдаваясь в детали, отметим лишь два сформулированных ими положения, сохраняющих свое значение и при использовании поня­тия «хаос» в современной физике.

По представлениям Платона и его учеников, хаос (если говорить современным языком) есть такое состоя­ние системы, которое остается по мере устранения воз­можностей проявления ее свойств.

С другой стороны, из системы, находящейся изна­чально в хаотическом состоянии, возникает все, что составляет содержание мироздания. Роль творящей силы — творца — Платон отводил Демиургу, который и превра­тил изначальный Хаос в Космос. Таким образом, все существующие структуры порождаются из хаоса.

Понятие «структура» также является чрезвычайно общим. Структура есть некоторый вид организации и связи элементов системы. При этом может оказаться важным не сам конкретный вид элементов системы, а совокупность их взаимоотношений.

В физике понятия «хаос», «хаотическое движение» являются фундаментальными, и вместе с тем недоста­точно четко определенными.

Действительно, хаотическим является движение ато­мов в любой системе, находящейся в состоянии теплово­го равновесия. Хаотическим является и движение броу­новских частиц, т.е. малых, но макроскопических тел. При этом понятия теплового и хаотического движения оказываются синонимами. Так мы говорим о хаотиче­ских — тепловых — колебаниях заряда и тока в электри­ческой цепи, находящейся в термостате, о хаотическом — тепловом движении электромагнитного излучения и т.д.

Во всех этих случаях речь идет о движении в состоя­нии теплового равновесия. Однако понятия «хаос», «хао­тическое движение» широко используются для характе­ристики состояний, которые далеки от теплового равно­весия, например для описания турбулентного движения.

На вопрос «Что такое турбулентность?» ответить не просто. Разноречивы, в частности, мнения о том, являет­ся ли турбулентное движение более хаотичным (менее упорядоченным), чем ламинарное. Многим представляет­ся почти очевидным, что переход от ламинарного тече­ния к турбулентному есть переход от упорядоченного движения к хаотическому.

410

«Долгое время турбулентность отождествлялась с хаосом или шумом. Сегодня мы знаем, что это не так. Хотя в макроскопическом масштабе турбулентное тече­ние кажется совершенно беспорядочным, или хаотическим, в микроскопическом масштабе оно высоко органи­зованно. Множество пространственных и временных мас­штабов, на которых разыгрывается турбулентность, со­ответствует когерентному поведению миллионов и мил­лионов молекул. С этой точки зрения переход от ламинарного течения к турбулентности является процес­сом самоорганизации. Часть энергии системы, которая в ламинарном течении находилась в тепловом движении молекул, переходит в макроскопическое организован­ное движение» (с. 195—196). Приведенная здесь трак­товка турбулентности подтверждается и в дальнейшем. Так на с. 225 мы читаем: «Не следует смешивать, одна­ко, равновесный тепловой хаос с неравновесным турбу­лентным хаосом». Однако во многих случаях «порядок» довольно трудно отличить от «хаоса»».

Таким образом, хотя авторы и считают переход от ламинарного движения к турбулентному процессом са­моорганизации, что соответствует точке зрения, разде­ляемой одним из авторов настоящего послесловия, во­прос о количественной характеристике степени хаотич­ности тех или иных состояний открытой системы оста­ется нерешенным. Рассмотрим, к примеру, движение жидкости по трубе, которое обусловлено перепадом дав­ления на концах трубы (градиентом давления). Примем за исходное состояние неподвижную (в гидродинамиче­ском смысле) жидкость, т. е. предположим, что перепад давления равен нулю. В неподвижной жидкости нет выделенных макроскопических степеней свободы — нет макроскопической структуры движения (поля скоро­стей). Имеется лишь тепловое — хаотическое — движе­ние атомов.

Например, при стационарном ламинарном течении несжимаемой жидкости на фоне теплового движения атомов возникает макроскопическая структура. Она оп­ределяется пространственным распределением средней скорости течения — профилем скорости. При гидродина­мическом уровне описания тепловое движение проявля­ется лишь в наличии малых гидродинамических флук­туации.

При увеличении разности давлений, т.е. по мере

411

приближения числа Рейнольдса к критическому значе­нию, интенсивность гидродинамических флуктуаций, а также время и длина корреляции возрастают. Это — предвестник перестройки движения и изменения макро­скопической структуры течения, в результате которой при дальнейшем увеличении числа Рейнольдса и возни­кает турбулентное движение. Микроскопический (моле­кулярный) механизм переноса импульса сменяется мак­роскопическим. Система переходит от «индивидуально­го» (молекулярного) сопротивления к «организованно­му» (коллективному) сопротивлению, вследствие чего закон сопротивления изменяется.

Турбулентное движение характеризуется большим числом коллективных степеней свободы. Оно чрезвы­чайно сложно, но сама по себе сложность движения еще не достаточна для того, чтобы его можно было считать хаотическим (разумеется, если не сводить все к тавто­логии, определяя термины «турбулентность» и «хаос» как синонимы). Подробный анализ показывает, что тур­булентные движения очень разнообразны и что некото­рые из них можно интерпретировать как очень сложные пространственно-временные структуры, возникающие в открытых системах из физического хаоса.

Общее понятие хаоса, как, впрочем, и понятие хаоса в повседневной жизни, лишено определенной количест­венной меры. По этой причине на таком уровне зача­стую трудно определить, какое из рассматриваемых со­стояний системы является более хаотическим или, на­против, более упорядоченным. Здесь в большей мере приходится полагаться на интуицию, чем на расчет.

Не более определенным во многих случаях является и понятие хаоса в физике, поскольку хаотическим назы­вают и тепловое движение в равновесном состоянии, и существенно неравновесное турбулентное состояние.

Необходима, следовательно, теория, позволяющая количественно оценивать степень упорядоченности раз­личных состояний в открытых системах, т.е. степень упорядоченности структур, возникающих из хаоса. Она, разумеется, должна базироваться на современной ста­тистической теории неравновесных процессов.

«Спектр» систем, для описания которых необходима количественная оценка степени упорядоченности различ­ных состояний, очень широк: от простейших систем до Вселенной. Изначальным может служить физический

412

вакуум, который обладает максимально возможной сте­пенью хаотичности и из которого при наличии управ­ляющих параметров в открытых системах возникают структуры. Вопрос о выборе (определении) управляю­щих параметров в теории самоорганизации является од­ним из наиболее существенных и вместе с тем трудных. При наличии нескольких параметров порядка возмож­ны различные пути самоорганизации — различные «сце­нарии» возникновения порядка из хаоса (гл. 6). При этом возникает возможность оптимального управления.

В качестве одной из характеристик степени упоря­доченности можно использовать (при определенных до­полнительных условиях) этропию Больцмана—Гиббca. Существенно, что в связи с исследованием сложных — хаотических (или, как часто говорят, стохастиче­ских) — движений динамических систем понятие энтро­пии расширилось. А. Н. Колмогоров ввел для таких систем понятие динамической энтропии. Ее называют также К-энтропия. (Об этом достаточно полно сказано в книге И. Пригожина и И. Стенгерс.) Основополагаю­щими для теории динамического хаоса являются работы Н. С. Крылова. Возможность использования энтропии Больцмана—Гиббса для количественной характеристи­ки степени упорядоченности при процессах самооргани­зации в открытых системах не представляется очевид­ной. Здесь следует выделить два подхода.

В одном случае в изолированной системе происходит эволюция к равновесному состоянию. При этом энтро­пия системы монотонно возрастает и остается неизмен­ной при достижении равновесного состояния. Этот ре­зультат был установлен Больцманом на примере раз­реженного газа. Он носит название Н-теоремы Больц­мана.

В другом случае рассматривается совокупность ста­ционарных состояний, отвечающих различным значени­ям управляющего параметра. Начало отсчета управляю­щего параметра может быть, в частности, выбрано та­ким образом, что его нулевому значению будет отвечать «состояние равновесия».

Аналог Н-теоремы Больцмана для открытых си­стем — так называемая S-теорема (Климонтович Ю. Л. Уменьшение энтропии в процессе самоорганиза­ции. S-теорема. Письма в Журнал технической физики 1983, т. 8, с. 1412 и другие его работы) сводится к сле-

413

дующему: если за начало отсчета степени хаотичности принять «равновесное состояние», отвечающее нулевым значениям управляющих параметров, то по мере удале­ния от равновесного состояния вследствие изменения уп­равляющего параметра значения энтропии, отнесенные к заданному значению средней энергии, уменьшаются.

Весьма важной особенностью книги И. Пригожина и И. Стенгерс является также тот факт, что рассмотре­ние весьма специальных вопросов чередуется в ней с анализом наиболее общих проблем развития познания и культуры. Соответственно с этим проблемы времени и развития представлены в книге в широком междисци­плинарном и в том числе гуманитарном аспекте, вклю­чая анализ времени человеческого бытия.

Каждая историческая эпоха по-своему уникальна и неповторима, и в этом отношении время, в которое мы живем, не является исключением: оно также уникально и неповторимо. Однако, признавая этот факт и зада­ваясь вопросом, в чем, собственно говоря, конкретно за­ключается уникальность и неповторимость исторических эпох, мы до сих пор склонны разделять этот общий во­прос на два разных вопроса, один из которых адресован в прошлое, а другой в настоящее. Такая разделенность имеет свои основания, в том числе и исторические. Прошлые исторические события обычно воспринимаются нами как нечто уже ставшее, законченное, завершенное и неизменное. Мы полагаем себя как бы находящимся в позиции «внешних наблюдателей» по отношению к ним. Иное дело — настоящее, «теперь».

Мы живем в эпоху исключительной временной «уп­лотненности», стремительного научно-технического прог­ресса, грандиозных свершений человеческого духа; эпо­ху, насыщенную острыми социальными конфликтами, быстрыми, необратимыми изменениями, неотложными глобальными и региональными проблемами, в перечне которых самой первоочередной и безотлагательной яв­ляется проблема прекращения и свертывания гонки ядерных вооружений на нашей планете и недопущение милитаризации космоса.

Мы все более сознаем, что время не есть нечто «при­надлежащее нам», но есть то, чему принадлежим мы сами. Однако само сознание нашей «принадлежности времени», «пребывания в нем» может быть качественно-разным. Это может быть сознание фатального пребыва-

414

ния в плену у времени, властвующего над нами абсо­лютно и безраздельно. Но может быть и сознанием то­го, что время принадлежит нам именно в той мере, в какой мы не уклоняемся от ответственности познать, понять, осознать его личностно, творчески и посредством своего настоящего «теперь», ибо другого реального, а не иллюзорного места во времени у нас нет. И здесь гори­зонт нашего времени претерпевает качественную транс­формацию, обретая новый, оптимистический смысл.

Меняется и облик прошлого. Оно оказывается гораз­до более многокрасочным, разнообразным и сложным. Многие заблуждения людей прошлого оборачиваются нашими собственными заблуждениями по поводу прош­лого или «проекциями» наших проблем на прошлое. Люди, жившие в прошлом, представляются не столь наивными и невежественными, а проблемы, над которы­ми они размышляли и спорили когда-то, приобретают неожиданную созвучность тем вопросам, над которыми размышляем мы сами.

Иначе говоря, адекватное восприятие нашего време­ни должно быть историчным в полном смысле этого слова.

«Историческое понимание материального и духовного мира, — пишет академик Д. С. Лихачев, — захватывает собой науку, философию и все формы искусства... Вре­мя отвоевывает и подчиняет себе все более крупные участки в сознании людей. Историческое понимание дей­ствительности проникает во все формы и звенья художе­ственного творчества. Но дело не только в историчности, а в стремлении весь мир воспринимать через время и во времени. Литература в большей мере, чем любое другое искусство, становится искусством времени. Время — его объект, субъект и орудие изображения» (Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М, 1979, с. 209). Эти слова оказываются удивительно созвучны­ми тому новому восприятию времени, его переоткрытию в современной науке, которое не просто изображается, "но которое «осуществляется» на страницах книги "И. Пригожина и И. Стенгерс.

Это переоткрытие времени по самой своей сути не является чем-то уже ставшим и завершенным. Пользу­ясь терминологией книги «Порядок из хаоса», можно сказать, что оно — неотъемлемая составная часть общего процесса самоорганизации, охватывающего всю систему

415

нашего миропонимания в целом и радикально меняюще­го его.

Но мы вступили бы в противоречие с самим духом книги И. Пригожина и И. Стенгерс, ее пафосом и общей направленностью, если бы механически и буквально ис­толковали этот процесс как совершающийся «сам по се­бе», автоматически и безличностно, вне связи с практи­чески-созидательной, творческой деятельностью людей.

Понятие самоорганизации в контексте образов и идей книги «Порядок из хаоса» предполагает существенно личностный, диалоговый способ мышления — открытый будущему, развивающийся во времени необратимый коммуникативный процесс. Подобный диалог представ­ляет собой искусство, которое не может быть целиком и полностью описано средствами формальной логики, сколь бы развитой и совершенной она ни была. В этом диало­ге нет готовых ответов на задаваемые вопросы, как нет и окончательного перечня самих вопросов. Каждая из вовлеченных в такой диалог сторон не является только спрашивающей или только отвечающей. Так что органи­зация подобного диалога, — а это одна из основных задач практики использования современных ЭВМ в лю­бых сложных, комплексных, междисциплинарных иссле­дованиях (см.: Моисеев Н. Н. Человек, среда, обще­ство. М., 1982), — с необходимостью предполагает един­ство формальных и неформальных методов мышления, единство логики и творческой интуиции. Отсюда и лич­ностный аспект диалога.

«Эксперимент и математическая обработка. Ставит вопрос и получает ответ — это уже личностная интерпре­тация процесса естественнонаучного знания и его субъ­екта (экспериментатора). История познания и история познающих людей». Эта мысль, принадлежащая М. М. Бахтину (Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979, с. 370) и высказанная им в связи с его размышлениями о естественнонаучном и гумани­тарном знании, их различии и единстве в системе чело­веческой культуры, имеет принципиальное значение для понимания настоящей книги.

Одна из ее особенностей состоит в том, что тема диалога как формы коммуникации в сочетании с темой времени представлена на ее страницах в большом мно­гообразии вариаций, не всегда четко обозначенных, а лишь намеченных в качестве тем будущих обсуждений.

416

Диалоговый способ мышления, разумеется, не явля­ется изобретением науки нашего времени. Подобно пе­реоткрытию времени в современной науке, он открыва­ется заново как особое искусство «вопрошания» приро­ды; искусство, которое на протяжении человеческой ис­тории (начиная со времени изобретения письменности) принимало весьма различные формы.

Характеризуя принципиальные изменения в современ­ной научной картине мироздания, авторы книги с самого начала акцентируют внимание на происходящих в ми­ре сдвигах в направлении «множественности, темпоральности и сложности» (с. 34). Вполне естественно, что за указанными изменениями стоят также и изменения в способе научного мышления, которые можно охаракте­ризовать самым различным образом. В этой связи, на­пример, говорят о неклассическом, системно-кибернети­ческом, вероятностном, нелинейном и т.д. мышлении, свойственном именно современной науке и отличающем ее от классического естествознания прошлых веков.

Подобные характеристики (при всей их неопределен­ности) весьма существенны, поскольку подчеркивают качественное своебразие облика современной науки, но­визны присущего ей стиля мышления. Но и эти характе­ристики явно недостаточны, когда речь идет о преемст­венности в развитии научного познания, его связи с культурой, с общественным развитием в целом. Диалог как способ мышления позволяет выдвинуть на первый план идею преемственности развития научного позна­ния. Эксперимент же как средство реализации подобно­го диалога выступает, таким образом, не просто как ис­точник эмпирических фактов или свидетельств, но и (что особенно важно) как носитель специфической ком­муникативной функции в системе развивающегося науч­ного знания и познания в целом.

Такая диалогово-коммуникативная интерпретация эксперимента проливает новый свет на интегративную роль методов научного познания как таковых. В любой области деятельности методы выражают систему правил и принципов, на основе которых упорядочивается, дела­ется целесообразной и осмысленной деятельность челове­ка. Соответственно этому в ходе развития познания и формировались общие представления о научном методе, Научный метод в современном смысле слова предпола­гает множество характеристик: и способы фиксации и

417

выражения фактов, и строгую логику фактов, измерения и разработку исследовательских приборов, и строгость и систематизированность умозаключений, возможность обоснования любого научного положения опытным путем, и независимость научных суждений от мнений авто­ритетов, формы выражения знаний, и способы функцио­нирования и экстраполяции знаний, возможности ошибок и способы их устранения, и идею развития знаний и мно­гое многое другое.

Но в первую очередь научный метод подразумевает конструктивную деятельность интеллекта. Но в то же время вполне очевидно, что научное творчество не обла­дает монополией на интеллект. Научная деятельность может оттачивать или совершенствовать те или иные формы деятельности интеллекта, но последний является не менее существенной «основой» всех иных видов жиз­недеятельности человека — и в материальном производ­стве, и в политической деятельности, и в искусстве и т. д. Деятельность интеллекта имманентно включена в процессы научного действия, в структуру научного ме­тода, но специфику последним придает нечто другое.

Для человеческой деятельности особо характерен ее орудийный характер. Вообще можно сказать, что проис­хождение специфических видов человеческой деятель­ности стало возможным в процессе выработки особых орудий деятельности. Соответственно этому специфику научной деятельности, ее методов обусловливает глав­ным образом выработка, совершенствование и применение особых орудий, средств познания. Поскольку научное познание имеет, так сказать, и интеллектуальный (сугубо духовный) и материальный аспекты, то можно говорить об интеллектуальных и материальных орудиях познания. Процесс познания не только обеспечивается средствами исследования, но и закрепляется в них своими результатами.

Проблемы научного метода широко обсуждались с самого начала возникновения экспериментального есте­ствознания. Уже в эпоху Возрождения достаточно ясно осознавалось, что научный метод включает и экспери­ментальное (опытное) и теоретическое начало. Приборы и математика явились первыми специализированными инструментами осуществления диалога исследователей с природой. И в настоящее время считается само собой разумеющимся, что математика и эксперимент входят

418

в структуру научного метода, совершенствуясь с его развитием. Ныне положительное решение вопроса о воз­можности или необходимости применения математики и приборов в развитии познания не вызывает сомнений. А самый реальный и живой интерес вызывают такие, на­пример, вопросы: какую математику следует применять. в познании новых явлений? Что нового в конструировании приборов и измерительной техники? Какие принци­пиальные изменения происходят и развитии и примене­нии этих — уже ставших незаменимыми — орудий позна­ния? Ответить на эти вопросы можно лишь в том слу­чае, если мы будем рассматривать научное знание не только, и даже не столько в его готовой, полностью объ­ективизированной, «обезличенной» форме, но также и в процессе его становления, т.е. как знание, выступающее в виде средства и метода получения нового знания. Именно становление, глубокое осмысление начал научного метода привели в дальнейшем науч­ное познание (и прежде всего естествознание) к его важнейшим достижениям — разработке первых научных теорий как относительно целостных концептуальных си­стем. Таковыми явились классическая механика Ньюто­на, затем классическая термодинамика, классическая электродинамика, теория относительности, квантовая механика. Эти важнейшие достижения научного позна­ния в свою очередь оказали существенное воздействие и на сам научный метод — его понимание стало неотде­лимо от научной теории, процессов ее применения и развития. Если стройная теория есть высший результат развития познания тех или иных областей действитель­ности, то истинно научный метод есть теория в действии. Квантовая механика есть не только отражение свойств и закономерностей физических процессов атомного мас­штаба, но и теоретический метод дальнейшего познания микропроцессов.

Само развитие математических форм и эксперимента начинает ориентироваться на те обобщающие идеи, ко­торые воплощаются в научной теории. Научный поиск становится более целенаправленным, получает внутренне содержательное единство. «Диалогизм» научного мето­да, как показывает, в частности, книга И. Пригожина и И. Стенгерс, начинает все более определять динамизм концептуальных систем, современного научного мышле­ния.

419

Процесс «диалогизации» научного познания в наши дни в огромной степени стимулирован вхождением .ЭВМ в научные исследования. ЭВМ являются величай­шим и все совершенствующимся орудием, которое созда­но человеком нашего времени в его стремлении понять окружающий мир. Разработка и применение ЭВМ со­ставляют эпоху в развитии жизнедеятельности человека, расширяя и углубляя его коммуникативные возможно­сти, уровень его контактов с объективной реальностью.

Развитие ЭВМ, по общему признанию, связано с ка­чественным усилением: интеллектуального начала в жиз­недеятельности человека. Они условно применяются во всех основных сферах деятельности человека — и в про­изводстве (развитие технологии), и в системах связи, и в процессах управления. Без ЭВМ сейчас невозмож­но представить себе развития современных научных ис­следований, и в частности исследований всего комплекса вопросов, возникающих в связи с проблемой самоорга­низации. Не случайно многие из приведенных на стра­ницах этой книги графиков и рисунков представляют со­бой результаты выполненных с помощью ЭВМ числен­ных экспериментов. Таким образом, можно сказать, что диалоговый язык общения с ЭВМ оказывается в каком-то смысле и языком описания процессов самоорганиза­ции, инструментом познания их. В конце концов сам термин «самоорганизация» в качестве характеристики процесса развития диалога и его результата косвенно указывает на отсутствие в этом диалоге некоего внешне­го «посредника», арбитра или наблюдателя, к самому диалогу непричастного, а потому судящего обо всем происходящем объективно и беспристрастно, как лицо, уже обладающее готовым знанием всех возможных во­просов и ответов на них.

Развитие искусства вопрошания природы в той его форме, в какой оно сформировалось в рамках экспери­ментального диалога в естествознании, есть в этом смысле открытый будущему самоорганизующийся про­цесс, в котором ответы на поставленные вопросы вле­кут за собой постановку все новых и новых вопросов. На основе полученного в итоге нового знания наука вы­рабатывает все новые средства познания, благодаря ко­торым открываются все новые и новые возможности для дальнейшего проникновения в тайны строения и эволю­ции материального мира. «...Наука движется вперед, —

420