Часть 3.

жительными величинами шаг назад или шаг вперед; все здесь зависит только от того, склоняюсь ли я считать конечным результатом сумму первых или же сумму вторых. Так обстоит дело и в наукоучении. Что в Я есть отрицание, то в не-Я есть реальность, и наоборот. Только это, и не более того, предписывается понятием взаимоопределения. Буду ли я называть то, что заключается в Я, реальностью или отрицанием, всецело зависит от моего произвол а,_ибо речь идет лишь об относительной* реальности.

Таким образом, в самом понятии реальности оказывается двусмысленность, вводимая как раз понятием взаимоопределения. Если эту двусмысленность нельзя преодолеть, тем самым (уничтожается) единство сознания: Я есть реальность, и не-Я есть тоже реальность; в таком случае они уже более не противополагаются, и Я уже не = Я, но = не-Я.

2. Если указанное противоречие должно быть удовлетворительным образом разрешено, то прежде всего необходимо устранить вышеупомянутую двусмысленность, за которой в таком случае оно скрывается и потому может быть не действительным, а только кажущимся противоречием.

Источником всяческой реальности является Я, так как оно есть непосредственное и безусловно полагаемое. Только через посредство Я и вместе с ним дается и понятие реальности. Но Я есть потому, что оно полагает себя, и полагает себя потому, что оно есть. Следовательно, самоположение и бытие суть одно и то же. Но понятия самоположения и деятельности вообще суть, в свою очередь, одно и то же. Значит, всякая реальность

Замечательно, что в обыкновенном словоупотреблении слово относительный всегда употребляется правильно, всегда означает то, что отличается только количественно и ничем иным отличаться е может, — и что, тем не менее, со словом отношение, от которого происходит слово относительный, не связано никакого определенного понятия.

121

действенна, и все действенное есть реальность. Деятельность есть положительная, абсолютная реальность (в противоположность только относительной реальности).

(Чрезвычайно важно при этом мыслить понятие деятельности во всей его чистоте. Им не может быть обозначаемо что-либо такое, что не содержалось бы в абсолютном положении Я самим собою, ничего такого, что не заключалось бы непосредственно в положении: Я есмь. Отсюда ясно, что при этом следует совершенно отвлечься не только от всех условий времени, но и ото всякого объекта деятельности. Дело-действие Я, поскольку оно полагает свое собственное бытие, не обращается на какой-либо объект, а возвращается в себя само. Только тогда, когда Я представляет себя самого, оно становится объектом. -- Силе воображения очень трудно удержаться от того, чтобы не вмешивать этого последнего признака объекта, на который направляется деятельность, также и в чистое понятие деятельности; но достаточно быть предупрежденным относительно этого обмана для того, чтобы по меньшей мере в выводах отвлекаться ото всего того, что может быть результатом такого вмешательства.)

3. Я должно быть определено, т. е. в нем должна быть уничтожена реальность или же деятельность, как мы только что определили понятие реальности. Стало быть, в нем полагается противоположность деятельности. Противоположность же деятельности называется страдательным состоянием. Страдание есть положительное, абсолютное отрицание, и постольку оно противоположно отрицанию только относительному.

(Было бы хорошо, если бы слово "страдание" имело поменьше посторонних значений. О том, что здесь идет речь не о болезненном ощущении, конечно, излишне даже упоминать. Но, пожалуй, следует отметить, что здесь нужно отвлечься от всех временных условий, а затем так-

122

же и от всякой деятельности в противоположенном, причиняющей страдание. Страдание есть простое отрицание только что установленного чистого понятия деятельности, и притом отрицание количественное, так как это понятие само количественно; ибо простое отрицание деятельности, отвлеченное ото всякого количества последней и потому = 0, было бы покоем. Все в Я, что не заключается непосредственно в "Я есть" и не полагается непосредственно положением Я его собственными силами, является для него страданием (состоянием аффекта вооб-где).)

4. Если в то время, когда Я находится в состоянии страдания, должна быть сохранена абсолютная полнота реальности, то, согласно вышесказанному, в силу закона взаимоопределения в не-Я неизбежно должна быть перенесена деятельность равной же степени.

И таким образом получает свое разрешение вышеупомянутое противоречие. Не-Я как таковое лишено какой бы то ни было реальности; но оно имеет реальность, поскольку Я страдает, — в силу закона взаимоопределения. Это положение: не-Я обладает для Я реальностью (насколько, по крайней мере, мы это сейчас усматриваем) лишь постольку, поскольку Я находится в состоянии аффекта, помимо же этого условия аффекта Я не-Я не имеет никакой реальности, — это положение чрезвычайно важно по своим последствиям.

5. Выведенное теперь синтетическое понятие объем-лется более высоким понятием взаимоопределения, так как в нем количество одного момента, не-Я, определяется количеством противоположного момента — Я. Но оно в то Же время и специфически отличается от этого понятия. А именно, в понятии взаимоопределения было совершенно безразлично, которая из двух яротивоположностей определяется другою, которой из них приписывается реальность и которой — отрицание. В нем определялось количество, только количество и более ничего. -- В данном же син-

Е?зе распределение ролей отнюдь не безразлично; напро-

123

тив того, тут определено, какому из двух членов противоположения присуща реальность, а не отрицание, и которому присуще отрицание, а не реальность. В данном синтезе, таким образом, полагается деятельность, и притом столько же деятельности в одном из моментов, сколько страдания в противоположном ему моменте, и наоборот.

Этот синтез будет именоваться у нас синтезом действенности (причинности). То, чему приписывается деятельность и постольку не приписывается страдания, называется причиною, - - ЦгзасЪе10 (перво-реальностью, положительной безусловно полагаемой реальностью, что прекрасно выражается словом 11гвасЬе); то же, чему приписывается страдание и постольку не приписывается деятельности, называется следствием — Ветогк1:е (продуктом, следовательно, такой реальностью, которая зависит от другой реальности и не является перво-реальностью). Будучи умственно взяты в совокупности, причина и следствие составляют действие (\У1гкип§). Продукта же действия (ВетогИе) никогда не следовало бы называть действием (\У1гкип§).

(В понятии действенности, согласно тому, как оно только что было выведено, нужно совершенно отвлечься от эмпирических условий времени; и его прекрасно можно мыслить также и без них. Отчасти время еще не выведено до сих пор, и мы не в праве совсем здесь пользоваться его понятием; отчасти же вообще совсем неверно, что причину как таковую, т.е. поскольку она действенно выражается в каком-либо определенном действии, следует мыслить как нечто во времени предшествующее следствию, — как то в свое время станет ясно в самом схематизме. Причина и следствие должны даже мыслиться посредством синтетического единства как одно и то же. Не причина как таковая, а субстанция, которой приписывается действенность, предшествует действию во времени в силу оснований, которые будут указаны. Но в этом смысле также и та

124

субстанция, на которую производится воздействие, предшествует во времени порожденному в ней следствию.)

Т). Синтез через посредство взаимоопределени

двух противоположностей, содержащихс

во втором из противоположных положений

Второе положение, установленное как содержащееся в нашем главном положении — Я полагает себя, как определенное, т. е. определяет себя самого, — само заключает в себе противоположности и, стало быть, уничтожает себя. А так как оно не может уничтожать себя, не уничтожая косвенно также и единства сознания, то мы должны постараться объединить заключающиеся в нем противоположности при помощи нового синтеза.

а) Я определяется; оно есть определяющее начало (т. е. слово "определять" стоит тут в действительном залоге) и потому действенно.

Ъ) Оно определяет себя; оно есть определяемое и потому находится в страдательном состоянии (определяемость по своему внутреннему смыслу всегда обозначает страдание, ограничение реальности). Стало быть, Я одновременно в одном и том же действии является и действенным, и страдательным. Ему в одно и то же время приписывается и реальность, и отрицание, что, без сомнения, есть противоречие.

Это противоречие нужно разрешить через понятие взаимоопределения; и, несомненно, оно было бы совершенно разрешено, если бы на место вышеприведенных положений можно было бы умственно поставить следующее: Я определяет деятельностью свое страдание, или же страданием свою деятельность. В таком случае оно было бы в одном и том же состоянии одновременно и действенно, и страдательно. Весь вопрос лишь в том, возможно ли мыслить такое положение и как его мыслить.

Для того, чтобы какое-либо определение вообще (какое-либо измерение) было возможно, необходимо уста-

125

новить некоторый масштаб. Но таким масштабом не могло бы быть ничто другое, кроме самого Я, так как первоначально с безусловностью полагается только Я.

Но в Я (т йаз 1сЬ) полагается реальность. Следовательно, Я должно быть полагаемо как абсолютная полнота реальности (стало быть, как некоторое такое количество, в котором содержатся все количества и которое может быть мерилом для них всех), и притом первоначально и безусловно, если только синтез, сейчас установленный только проблематически, должен быть возможен, а противоречие должно быть разрешено удовлетворительным образом. Стало быть,

1. Я полагает безусловно, без всякого на то основания и помимо какого-либо условия, абсолютную полноту реальности как некоторое количество, больше которого, единственно в силу самого полагания, не может быть никакое другое; и этот абсолютный максимум реальности оно полагает е себе самом. - - Все, что полагается в Я, есть реальность, и всякая реальность, какая только есть, полагается в Я (§ 1). Но эта реальность в Я представляет собой некоторое количество, именно некоторое безусловно полагаемое количество (§3).

2. Через этот безусловно полагаемый масштаб и посредством его применения должно быть определяемо количество любого недостатка в реальности (количество страдания). Но ведь недостаток есть ничто; и недостающее есть ничто. (Небытие не может быть воспринимаемо.) Следовательно, его можно определить только тем, что определена будет остальная часть реальности. Таким образом, Я в состоянии дать определение только ограниченному количеству своей реальности; и через его определение определяется одновременно также и количество отрицания. (Через посредство понятия взаимоопределения.)

(Мы отвлекаемся еще тут совершенно от определения отрицания как противоположности реальности в себе, в Я и сосредоточиваем наше внимание лишь на определении,

126

некоторого количества реальности, которое меньше, чем полнота.)

3. Количество реальности, не равное полноте, само есть отрицание, а именно отрицание полноты. Оно противополагается полноте как ограниченное количество. Всякая же противоположность есть отрицание того, чему она противополагается. Всякое определенное количество есть полнота.

4. Но если должно быть возможно противоположить полноте такое количество, следовательно, сравнить его с нею (по правилам всякого синтеза и антитезиса), то между ними должно быть налицо какое-нибудь основание их отношения; и таким основанием является в таком случае понятие делимости (§ 3). В абсолютной полноте нет частей; но ее можно сравнивать с частями и отличать от них. Этим путем можно удовлетворительно разрешить вышеупомянутое противоречие.

5. Чтобы как следует уразуметь это, поразмыслим над понятием реальности. Понятие реальности равно понятию деятельности. Что всякая реальность полагается в Я (ш йав 1сп) — это значит, что в нем полагается всякая деятельность, и наоборот: что все в Я есть реальность — это значит, что Я только деятельно; поскольку оно деятельно, оно есть только Я; поскольку же оно не деятельно, оно есть не-Я.

Всякое страдание есть не-деятельность. Страдания поэтому никак нельзя определить иначе, как только связывая его с деятельностью.

Это же, конечно, вполне соответствует нашей задаче, согласно которой страдание должно быть определено через посредство деятельности путем взаимоопределения.

6. Страдание может быть поставлено в отношение к деятельности только при том условии, если оно обладает каким-либо общим с ней основанием отношения. Но та-

•им основанием не может быть ничто иное, кроме общего

°снования отношения между реальностью и отрицанием,

ювания отношения количества. Что страдание может

127

быть через количество поставлено в отношение к деятельности — это значит, что страдание есть некоторое количество деятельности.

7. Для того, чтобы можно было мыслить некоторое количество деятельности, нужно иметь какой-нибудь масштаб деятельности, т. е. нужно быть в обладании деятельностью вообще (что выше было названо абсолютной полнотой реальности). Количество вообще есть мера.

8. Если в Я полагается вообще вся деятельность, то полагать некоторое количество деятельности значит уменьшать ее; и такое количество, поскольку оно не есть вся деятельность, есть страдание, хотя в себе оно — также деятельность.

9. Таким образом, положением некоторого количества деятельности, противоположением его деятельности не постольку, поскольку она есть деятельность вообще, а поскольку она есть вся деятельность, полагается некоторое страдание. Другими словами, такое количество деятельности как таковое само полагается как страдание и определяется как таковое.

(Определяется, говорю я! Всякое страдание есть отрицание деятельности; некоторым количеством деятельности отрицается полнота ее. И поскольку это происходит, количество принадлежит к сфере страдания. — Если же его рассматривать вообще, как деятельность, то в таком случае оно не принадлежит к сфере страдания, но исключается из нее.)

10. Таким образом, мы теперь нашли такое X, которое является одновременно и реальностью и отрицанием, и деятельностью и страданием.

а) X есть деятельность, поскольку оно ставится в отношение к не-Я, потому что оно полагается в Я, и притом в Я полагающее и действующее.

Ъ) Хестъ страдание, поскольку оно полагается в отношение к полноте деятельности. Оно не есть деятельность вообще, а некоторая определенная деятельность, некото-

128

рый род деятельности, принадлежащий к сфере деятельности вообще.

(Проведите какую-нибудь окружность = А, и вся содержащаяся в ней плоскость X будет противоположна бесконечной плоскости в бесконечном пространстве, которая исключается. Проведите в окружности А какой-нибудь другой круг В, и содержащаяся в нем плоскость = У будет, во-первых, заключаться в сфере А, но вместе с тем, подобно ей, противополагаться бесконечной плоскости, исключенной А, и постольку совершенно равняться плоскости X. Поскольку же ви будете рассматривать ее, как содержащуюся в В, она будет противополагаться исключенной бесконечной плоскости, а следовательно, и той части плоскости X, которая в ней не лежит. Таким образом, пространство У противополагается самому себе; действительно, оно является либо частью плоскости X, или же самостоятельно существующей плоскостью У.)

Пример: Я мыслю есть прежде всего выражение деятельности; Я полагается тут как мыслящее и постольку как действующее. Но затем оно есть и выражение отрицания, ограничения, страдания, ибо мышление представляет собою особое определение бытия и его понятием исключаются все остальные виды бытия. Стало быть, понятие мышления противоположно самому себе; оно обозначает некоторую деятельность, если относится к мыслимому предмету; оно обозначает некоторое страдание, если относится к бытию вообще, ибо бытие должно быть ограничено для того, чтобы стало возможно мышление.

Каждый возможный предикат Я означает собою некоторое ограничение его. Субъект — Я -- есть безусловно деятельное или сущее. Предикатом же (например, Я представляю, Я стремлюсь и т. д.) эта деятельность заключается в некоторую ограниченную сферу. (Как это происходит и благодаря чему — об этом здесь еще не место говорить.)

П. Теперь можно вполне уяснить себе, как может Я определять своей деятельностью и через ее посредство

129

свое страдательное состояние и как может оно быть одновременно и деятельным, и страдательным. Оно является определяющим, поскольку оно полагает себя с абсолютной самопроизвольностью в одну какую-либо определенную сферу изо всех, содержащихся в абсолютной полноте его реальностей, и поскольку рефлексия сосредоточивается только на этом абсолютном полагании и отвлекается от границ положенной сферы. Оно оказывается определяемым, поскольку оно рассматривается как нечто, полагаемое в этой определенной сфере, притом в отвлечении от самопроизвольности полагания.

12. Мы нашли первоначальное синтетическое действие Я, которым разрешается установленное противоречие, а благодаря этому --и некоторое новое синтетическое понятие, которое нам надлежит еще исследовать несколько обстоятельнее.

Это понятие знаменует собою, подобно предшествующему ему понятию действительности, некоторое более определенное взаимоопределение; и мы уясним себе то и другое самым наилучшим образом, если сравним их как со взаимоопределением, так и между собой.

Согласно правилам определения вообще, они должны быть: а) оба равны взаимоопределению, Ь) ему противоположны, с) равны друг другу, поскольку они противоположны взаимоопределению, с1) противоположны друг другу.

а) Они равны взаимоопределению в том, что в них обоих, как и в нем, деятельность определяется страданием или же реальность -- отрицанием (что то же самое), и наоборот.

Ъ) Они оба противополагаются ему, ибо во взаимоопределении вообще только полагается вообще некоторая смена, но не определяется при этом. Остается предоставленным усмотрению каждого, совершать ли переход от реальности к отрицанию или же от отрицания к реальности. В обоих же последних выведенных синтезах порядок смены установлений определен.

130

с) Именно в том, что порядок в них обоих установлен, они подобны друг другу.

о1) Что же касается самого порядка смены, они в этом противоположны. В понятии причинности деятельность определяется страданием, в только что выведенном же понятии страдание определяется деятельностью.

13. Поскольку Я рассматривается как охватывающее в себе весь и всецело определенный круг всяческих реальностей, оно есть субстанция. Поскольку же оно полагается в такую сферу этого круга, которая не всецело определена (как и чем она_определяется, пока остается за пределами исследования), постольку оно акцидентально или же в нем имеется некоторая акциденция. Граница, отделяющая эту особую сферу от всего круга, и есть то, что делает из акциденции_,акдиденцию11. Она представляет собою основание различия _между субстанцией и акциденцией. Она заключается в круге; поэтому акциденция находится в субстанции и пребывает в ней. Но она исключает нечто из целого круга; поэтому акциденция не есть субстанция.

14. Никакая субстанция не может быть мыслима безотносительно к акциденции, так как Я становится субстанцией только через положение возможных сфер в абсолютный круг; только благодаря возможным акциденциям возникают реальности, так как в противном случае все реальности просто были бы одним и тем же. - - Реальности Я суть его способы действия; оно есть субстанция, поскольку в нем полагаются все возможные способы действия (виды его бытия).

. Никакая акциденция не мыслима без субстанции, так как для того, чтобы можно было познать, что нечто есть некоторая определенная реальность, я должен это нечто поставить в связь с реальностью вообще.

Субстанция есть вся смена целиком, мыслимая вооб-Ще; акциденция есть нечто определенное, которое сме-*яется вместе с каким-либо другим сменяющимся.

Первоначально есть только одна субстанция — Я. В этой единой субстанции полагаются все возможные реаль-

131

ности. - - Каким образом несколько акциденций единой субстанции, подобных в каком-либо признаке, могут совмещаться в понимании и даже, в свою очередь, быть мыслимы как субстанции, акциденции которых определяются различием таких признаков между собою — различием, существующим наряду с подобием, -- это мы увидим в свое время.

ПРИМЕЧАНИЕ

Неисследованной и совершенно невыясненной осталась частью та деятельность Я, посредством которой оно различает и затем сравнивает само себя как субстанцию и акциденцию, частью же то, что побуждает Я предпринимать это действие; причем, насколько мы можем заключить из первого синтеза, этим побуждающим началом должно быть, конечно, действие не-Я. Таким образом, как это обычно бывает при всяком синтезе, в середине все как следует соединено и связано; но не то мы видим на обоих крайних концах;.

Это замечание освещает нам с новой стороны дело, делаемое наукоучением. Оно будет и далее продолжать вдвигать посредствующие звенья между противоположностями; но этим противоречие не будет вполне разрешено, а будет только передвинуто далее. Правда, когда между объединенными членами, относительно которых при более близком их рассмотрении оказывается, что они все же не совершенно объединены, продвигается какой-нибудь новый член, то, конечно, последнее указанное противоречие отпадает; но для того, чтобы разрешить его, пришлось взять новые конечные точки, которые, в свою очередь, противополагаются друг другу и должны снова быть соединяемы.

Подлинной высшей задачей, содержащей в себе все I другие задачи, является следующая: как может Я непосредственно воздействовать на не-Я или же не-Я — на Я, раз оба должны быть друг другу противоположны. Между ними продвигают какое-нибудь X, на которое они оба воздействуют и через которое они, стало быть, косвенно

132

оздействуют и друг на друга. Но тотчас же замечают, 0 Ведь и в этом X должна же быть какая-нибудь точка, в которой Я и не-Я непосредственно совпадают. Чтобы это-му воспрепятствовать, вместо проведения точных границ продвигают между ними некоторое новое посредствующее звено У. Но очень скоро оказывается, что и в нем, как в X должна быть какая-либо точка, в которой бы противоположности непосредственно соприкасались. И можно было бы так продолжать до бесконечности, если бы узел затруднения не был -- правда, не разрешаем, а не разрубаем — некоторым властным предписанием разума, которое не делается философом, а только указывается им, а именно повелением: так как не-Я никак не может быть соединено с Я, то вообще не должно быть никакого не-Я.

На это можно еще посмотреть и с другой стороны. -Поскольку Я ограничивается не-Я, оно конечно; в себе же самом, поскольку оно полагается его собственной абсолютной деятельностью, оно бесконечно. Оба эти его момента, бесконечность и конечность, должны быть объединены между собой. Но такое объединение само по себе невозможно. Долгое время, правда, спор будет улаживаться через посредничество; бесконечное ограничивает конечное. Но в конце концов конечность вообще должна быть уничтожена, так как окажется совершенно невозможным достигнуть искомого объединения: все границы должны исчезнуть, и бесконечное Я одно только должно остаться как нечто единственное и всеединое.

Предположим, что в непрерывном пространстве А в точке т находится свет, а в точке п -- тьма. Так как пространство непрерывно и между тип нет никакого hiatusa, то между обеими точками должна быть где-нибудь такая точка о, которая в одно и то же время являйся и светом и тьмою, что внутренне противоречиво. -предположите в промежутке между ними посредствующее звено - - сумерки. Допустим, что они тянутся от р до 9; тогда в р сумерки будут граничить со светом, а в ' с тьмою. Но этим ведь вы произвели только про-

133

стое перемещение и отнюдь не разрешили удовлетворительным образом противоречия. Сумерки представляют собою смесь света с тьмою. А ясный свет может граничить в точке р с сумерками только в том случае, если точка р будет в одно и то же время д -- светом и сумерками: а так как сумерки только тем отличаются от света, что они являются также и тьмою, то — только в том случае, если точка эта будет одновременно и светом, и тьмою. И точно так же обстоит дело с ограничением в точке о. — Следовательно, противоречие может быть разрешено только следующим образом: свет и тьма вообще не противоположны между собой, а различаются лишь по степени. Тьма есть только чрезвычайно незначительное количество света. Совершенно также обстоит дело и с отношением между Я и не-Я.

Е. Синтетическое объединение противоположности,

наличной между двумя установленными формами

взаимоопределени

Я полагает себя как определяемое через не-Я. Таково было то главное положение, от которого мы отправились и которого нельзя было нарушать без того, чтобы в то же самое время не нарушалось и единство сознания. Однако в нем заключались противоречия, которые нам надлежало разрешить. Прежде всего, возник вопрос о том, как может Я в одно и то же время и определять, и быть определяемо? Мы ответили на него так: определять я быть определяемым значит, в силу понятия взаимоопределения, одно и то же. А именно, поскольку Я полагает в себя некоторое определенное количество отрицания, оно в то же время полагает и некоторое определенное количество реальности в не-Я, и наоборот. Оставалось задать себе вопрос о том, во что же должна быть полагаема реальность, в Я или же в не-Я? На это при помощи понятия действенности был дан следующий ответ: в Я должно быть полагаемо отрицание или страдательность, и такое же точно количество реальности или деятельности должно быть — согласно правилу

134

взаимоопределения вообще — полагаемо в не-Я. Но как может быть полагаемо в Я некоторое страдательное состояние? — таков был дальнейший вопрос. И на это при помощи понятия субстанциальности был дан такой ответ: страдательность и деятельность в Я суть одно и то же, так как ведь страдательное состояние есть не что иное, как менее значительное количество деятельности.

Но такими ответами мы втянули себя в круг. Если Я полагает в себя деятельность некоторой менее значительной степени, то, разумеется, оно полагает тем в себя некоторое страдательное состояние, а в не-Я - - некоторую деятельность. Но Я не может быть наделено способностью полагать в себя исключительно лишь деятельность некоторой менее значительной степени; ибо, в силу понятия субстанциальности, оно полагает в себя всю деятельность и не полагает в себе ничего иного, кроме деятельности. Следовательно, положению в Я деятельности менее значительной степени должна была бы предшествовать некоторая деятельность не-Я; и эта последняя должна бы была действительно уничтожить некоторую часть деятельности Я прежде, чем Я могло бы совершить положение в себя некоторой менее значительной степени ее. Однако это тоже невозможно, так как при помощи понятия действенности не-Я может быть наделено некоторой деятельностью лишь постольку, поскольку в Я полагается некоторое страдательное состояние.

Постараемся — пока еще не в методической форме -пролить побольше света на главный пункт, подлежащий обсуждению. При этом да будет мне позволено считать покамест пон"ятие времени известным. — Предположите в качестве первого случая — согласно одному только понятию действенности, — что ограничение Я обязано своим происхождением всецело и исключительно лишь деятельности не-Я. Представьте себе, что не-Я в момент времени 1 не оказывает действия на Я. В гаком случае в Я на-ична вся реальность и нет в нем никакого отрицания; и, ЛеДовательно, согласно вышесказанному, в не-Я не пола-

135

гается никакой реальности. Представьте себе, далее, что не-Я в момент времени В воздействует на Я деятельностью в три степени. В таком случае, в силу понятия взаимоопределения, в Я уничтожается, конечно, три степени реальности и на место их полагается три степени отрицания. Но при этом Я находится в чисто страдательном состоянии. Правда, степени отрицания в нем полагаются, но они только полагаются при этом - - для любого разумного существа, находящегося вне Я, наблюдающего Я и не-Я в указанном действии и судящего о них согласно правилу взаимоопределения, а не для самого Я. Для этого было бы необходимо, чтобы Я могло сравнить свое состояние в момент А со своим состоянием в момент В и провести различие между различными количествами своей деятельности в эти моменты. Между тем пока еще не показано, как это возможно. В предположенном случае Я было бы, конечно, ограничено, но не сознавало бы этого своего ограничения. Или, говоря словами нашего положения, оно было бы, конечно, определяемым, но оно не полагало бы себя как определяемое, -- только какое-нибудь внешнее ему существо могло бы положить его как определяемое.

Или предположите в качестве второго случая - - о>. гласно одному только понятию субстанциальности — что Я как таковое совершенно независимо от какого бы то ни было воздействия не-Я, обладает способностью полагать в себя произвольно некоторое уменьшенное количество реальности (предположение трансцендентального идеализма, а именно - - предустановленной гармонии12, которая составляет такой идеализм); при этом мы оставляем совершенно без внимания то обстоятельство, что такое предположение противоречит уже безусловно — первому основоположению. — Дайте Я еще в обладание также и способность сравнивать это уменьшенное количество с безусловным целым и мерить его меркой этого последнего. Сделав такое предположение, представьте себе Я в момент А обладающим уменьшенной деятельностью в

136

две степени, в момент же В — уменьшенной же деятельностью в три степени. В таком случае нетрудно понять, как может Я признать себя в оба момента ограниченным, и при этом в момент В ограниченным более, чем в момент А. Но нет возможности понять при этом то, как может Я относить такое ограничение на счет чего-то в не-Я как его причины. Оно должно бы было, скорее, самого себя счесть за причину этого ограничения. Говоря словами нашего положения: Я полагало бы себя, конечно, в таком случае как определяемое, но только не как определяемое через не-Я. (Правомерность подобного отнесения к не-Я отрицается, конечно, догматическим идеалистом, и он постольку последователен. Однако же он не может отрицать самого факта отнесения - - этого еще не приходило в голову никому. Но в таком случае он должен, по меньшей мере, объяснить этот признаваемый им факт, отвлекаясь от его правомерности. Этого же он не в состоянии сделать, исходя из своего предположения, и потому его философия остается неполной. Если же он, сверх того, еще принимает существование вещей вне нас, как то случается в учении о предуставленной гармонии, по меньшей мере у некоторых из Лейбницевых последователей, он оказывается, кроме того, также и непоследовательным.)

Каждый из двух синтезов, будучи употребляем в дело в отдельности, не объясняет, таким образом, того, что они должны объяснить, и вышеуказанное противоречие, стало быть, сохраняется: если Я полагает себя как определяемое, оно не определяется через не-Я; если же оно определяется через не-Я — оно не полагает себя само как определяемое.

I. Сформулируем теперь это противоречие с* полной определенностью.

Я не может полагать в себе никакого страдательного состояния, не полагая в не-Я деятельности; но оно не Может положить в не-Я никакой деятельности, не положив в себе некоторого страдания. Оно не может одного без другого; не в состоянии [полагать] ни того, ни друго-

137