Часть 8.

определений, которые оно теперь получило, — и что истинно, это — постулат, основывающийся на высших сновоположениях, — если оно в силу настоящей дедукции истинно только именно таким образом, то установленное является в то же самое время и некоторого рода фактом, первоначально осуществляющимся в нашем духе. — Я постараюсь высказать мою мысль яснее. Все установленные в течение нашего исследования мысленные возможности, которые мы мыслили себе и мыслили притом с сознанием нашего о них мышления, все они были тоже фактами нашего сознания, поскольку мы философствовали; но то были факты, искусственно вызванные к жизни самопроизвольностью нашей способности рефлексии, согласно правилам рефлексии. Установленная ныне мыслительная возможность, оставшаяся единственною по удалении всего того, что было изобличено как ложное, первоначально есть тоже такой искусственно порождаемый самопроизвольностью философствования факт; она является таким фактом, поскольку она доводится до сознания (философа) через посредство рефлексии; или же, что будет еще точнее, -- сознание такого факта есть некоторый искусственно осуществляемый факт. Но поставленное во главе нашего исследования положение должно быть, кроме того, еще истинно, т. е. в нашем духе ему нечто должно соответствовать; при этом оно должно быть истинно только установленным единственным образом; следовательно, нашей мысли этого рода в нашем духе должно с необходимостью соответствовать нечто первоначально, независимо °т нашей рефлексии наличное; и в этом высшем смысле слова я называю установленное фактом; в том же смысле все остальные приведенные мыслительные возможности не являются фактами. (Так, например, в течение нашего исследования нам приходилось, конечно, сталкиваться с реалистической гипотезой, согласно которой материя представления должна быть дана извне; мы с необходимостью должны были помыслить эту гипотезу, и мысль 1 ней была фактом рефлектирующего сознания; но при

213

ближайшем рассмотрении мы нашли, что такая гипотеза противоречила бы установленному основоположению так как то, чему извне была бы дана материя, ни в коем случае не было бы Я, как то должно быть согласно требованию, а было бы некоторым не-Я, — что, следовательно такой мысли ничто не может соответствовать извне, что такая мысль совершенно пуста и должна быть отброшена, как мысль, принадлежащая не к трансцендентальной, а к трансцендентной системе.)

Кроме того, еще следует мимоходом отметить, что хотя в наукоучении и устанавливаются факты, благодаря чему оно отличается от всякой бессодержательной формальной философии, как система реального мышления, в нем тем не менее недозволительно прямо постулировать что-либо в качестве факта, а необходимо доказать, что это нечто является фактом, как то и было сделано в настоящем случае. Ссылка на факты, заключающиеся в пределах общего, никакой философской рефлексией не руководимого сознания, приводит, если только быть последовательным и не ставить заранее перед собою те результаты, которые еще только должны быть добыты, единственно лишь к обманчивой популярной философии, которая не есть философия. Если же установленные факты должны находиться вне упомянутых пределов, то ведь нужно же знать, как мы приходим к убеждению, что они существуют как факты; и ведь в самом деле необходимо, чтобы это убеждение можно было сообщить; а такое сообщение подобного убеждения представляет собою доподлинно доказательство того, что факты эти суть факты.

6. По всем вероятностям, такой факт должен иметь в нашем сознании последствия. Если только это — факт в сознании некоторого Я, то прежде всего Я должно полагать его как нечто наличное в его сознании; и так как это должно иметь свои трудности и быть возможно только некоторым определенным образом, то, пожалуй, не лишне будет показать, как оно его в себе полагает. — Выражаясь яснее, -- Я должно объяснить себе указанный факт;

214

оно не в состоянии объяснить его себе иначе, как согласно законам своего существа; а это --те же законы, согласно которым осуществлялась до сих пор и наша рефлексия. Этот способ Я обрабатывать в себе, видоизменять, определять указанный факт — все его обхождение с этим последним становится отныне предметом нашей философской рефлексии, - - Ясно, что с этого момента вся эта рефлексия перемещается на совсем иную ступень и приобретает совсем другое значение.

7. Предыдущий ряд рефлексии и ряд последующий различаются прежде всего по своему предмету. В предыдущем ряду рефлексия направлялась на мыслительные возможности. И предмет рефлексии - - а именно указанные мыслительные возможности, но только сообразно правилам некоторой исчерпывающей синтетической системы, -- и форма ее, самое действие рефлектирования порождались прежде самопроизвольностью человеческого духа. Оказывалось, что то, над чем она рефлектировала, хотя и заключало в себе нечто реальное, но это реальное нечто было смешано в нем с ненужным добавлением, которое надлежало постепенно выделить, чтобы в конце концов осталось только одно для наших намерений, т. е. для теоретического наукоучения, вполне истинное. -В будущем ряду рефлексии рефлексия будет направляться на факты; предметом этой рефлексии является, в свою очередь, рефлексия, а именно рефлексия человеческого духа, об обнаруженной в нем данности (которая, разумеется, может быть названа данностью лишь как предмет такой рефлексии человеческого духа о самом себе, так как за пределами такого случая это -- факт). Следовательно, в будущем ряду рефлексии предмет рефлексии не будет Уже порождаться одинаковой с нею рефлексией, а только осознаваться через ее посредство. — Отсюда явствует вместе с тем, что с этого момента мы не будем уже более иметь дела с голыми гипотезами, в которых незначительное истинное содержание должно быть отделено от ненужных добавлений; но что всему тому, что с этого момента

215

будет установлено, с полным правом можно будет приписывать реальность. — Наукоучение должно быть своего рода прагматической историей человеческого духа. Д0 сих пор мы работали лишь над тем, чтобы добиться доступа в ее сферу, лишь над тем, чтобы быть в состоянии наконец, установить некоторый несомненный факт. Мы имеем теперь этот факт перед собою; и потому отныне наше, разумеется, не слепое, а экспериментирующее восприятие может спокойно следовать за ходом событий.

8. Оба ряда рефлексии различаются между собою по своему направлению. - - Отвлечемся предварительно совершенно от искусственной философской рефлексии и остановим наше внимание лишь на одной первоначально необходимой рефлексии, которую человеческий дух должен произвести над упомянутым фактом (и которая с этого момента будет предметом более высокой философской рефлексии). Ясно, что один и тот же человеческий дух может рефлектировать над данным фактом лишь согласно тем законам, согласно которым факт этот был найден; следовательно — согласно тем законам, с которыми сообразовалась наша предыдущая рефлексия. Эта последняя исходила из положения: Я полагает себя как определяемое через не-Я, --и описывала свой путь вплоть до факта; нынешняя естественная рефлексия, которая должна быть установлена в качестве необходимого факта, исходит из факта, и, так как применение установленных основоположений может достичь своего конца не ранее, чем после того, как упомянутое положение само будет установлено как факт (не ранее того, как Я будет полагать себя, как самополагающееся, определяясь через посредство не-Я), она должна с необходимостью идти дальше вплоть до положения. Следовательно, она проходит целиком тот же самый путь, какой уже описала предыдущая рефлексия, но только в обратном направлении; и философская рефлексия, которая в состоянии лишь просто следовать за первою из них и не должна предписывать ей никаких законов, неизбежно принимает такое направление.

216

9. Раз рефлексия принимает с этого момента обратное направление, то установленный факт становится в то же время начальной точкой возвратного движения и для рефлексии философствования; это — точка, в которой являются связанными два совершенно различных ряда и в которой конец одного из них примыкает к началу другого. В этой точке, стало быть, должно лежать основание для отличения прежней дедукции от дедукции, получающей значение ныне. — Наш метод был синтетическим и остается таковым все время: установленный факт сам является синтезом. В этом синтезе прежде всего объединяются две противоположности из первого ряда; таково было бы, значит, отношение этого синтеза к первому ряду. -- Но в том же синтезе должны заключаться также и две противоположности для второго ряда рефлексии, дабы были возможны анализ и получающийся отсюда синтез. И так как в синтезе может быть объединено не более двух противоположностей, то моменты, соединяемые в нем как конец первого ряда, должны быть те же, что и моменты, долженствующие быть снова разъединенными для того, чтобы начался второй ряд. Но если это все — так, то ведь второй ряд совсем не является вторым; это — просто первый ряд в обратном порядке, и наш метод является лишь простым повторным разрешением, которое ни к чему не приводит, ни на волос не увеличивает наших познаний и ни на один шаг не подвигает нас вперед. Следовательно, члены второго ряда, поскольку они таковы, должны все же чем-то отличаться от членов первого ряда, хотя бы они и были при этом им подобны; и такое отличие они могут получить единственно и только через посредство синтеза и как бы при прохождении через него. — Стоит труда — как следует изучить это различие противоположных членов, поскольку они являются членами первого или второго Рядов, и это может пролить большой свет на самый важный и характерный пункт настоящей системы.

10. Противоположностями в обоих случаях являются субъективное и объективное; но до синтеза и после него

217

они как таковые имеют весьма различный вид в человеческом духе. До синтеза это — просто противоположности и только; одна из них есть то, что не есть другая, а дру. гая есть то, что не есть первая; они означают собой голое отношение, и только. Они представляют собой нечто отрицательное и лишены безусловно какой бы то ни было положительности (совершенно так же, как в вышеприведенном примере свет и тьма в 2, когда это последнее рассматривается лишь как чисто мысленная граница). Они являют собою голую мысль, лишенную какой бы то ни было реальности, и к тому же еще — лишь мысль о некотором отношении. — Как только выступает первое, второе оказывается тотчас уничтоженным; но так как это второе может выступить только в форме предиката противоположности другого, — так как, следовательно, вместе с его понятием одновременно выступает понятие другого, которое и уничтожает его, то и оно тоже не может выступить. Следовательно, нет вообще ничего в наличности и ничего не может быть; наше сознание остается незаполненным, и в нем нет решительно ничего. (Правда, без благодетельного обмана силы воображения, которая незаметно пододвигала под упомянутые голые противоположности некоторый субстрат, мы не смогли бы произвести и всех предыдущих исследований; без нее мы не были бы в состоянии помыслить о них, так как они не составляли собою абсолютно ничего, а ничто не может быть и предметом рефлексии. Этому обману нельзя было помешать, да и не нужно было мешать; его результат должно было только вычесть из суммы наших выводов и выключить, как то в действительности и было сделано.) После синтеза противоположности являют собою нечто такое, что можно охватить мыслью и закрепить в сознании и что как бы заполняет собою последнее. (Они являются теперь для рефлексии, с ее соизволения и разрешения, тем, чем они, конечно, и раньше были, но только незаметно и при постоянных возражениях с ее стороны). — Совершенно так же, как выше свет и тьма в 2как границе, силою воображени

218

еб решенной в некоторый момент, тоже ведь знамено-и собою нечто такое, что себя не безусловно уничтожало.

Такое превращение совершается с ними, когда они

проходят как бы сквозь синтез; и надлежит показать, как и каким образом синтез может им сообщить нечто такое, чего они ранее не имели. — Способность синтеза своею задачей имеет объединять противоположности, мыслить их как единое (ибо требование предъявляется сначала, как то бывало и прежде всякий раз, к мыслительной способности). Но она не в состоянии это сделать; однако задача все-таки есть налицо; и таким образом возникает борьба между неспособностью и требованием. В этой борьбе дух задерживается в своем движении, колеблясь между обеими противоположностями; он колеблется между требованием и невозможностью его выполнить; но именно в таком-то состоянии и только в нем одном он удерживает их обе одновременно, или, что то же, он превращает их в такие противоположности, которые могут быть одновременно схвачены мыслью и закреплены, — придает им тем, что он их касается, отскакивает от них у затем их снова касается, по отношению к себе некоторое определенное содержание и некоторое определенное протяжение (которое в свое время обнаружится как множественное в пространстве и времени). Это состояние носит название состояния созерцания (АпзсНаиеп). Действенная в нем способность уже была выше отмечена как продуктивная сила воображения.

11. Мы видим, что то самое обстоятельство, которое угрожало отрезать всякую возможность для теории человеческого знания, оказывается теперь единственным условием, при котором мы в состоянии осуществить такую теорию. Мы не догадывались о том, как это случится, что мы сможем когда-либо объединить абсолютные противоположности; теперь мы видим, что без абсолютных противоположностей объяснение совершающегося в нашем духе Ыло бы вообще невозможно, ибо та способность, кото-

219

рая обусловливает собою все это совершающееся, — гт0^ дуктивное воображение — была бы невозможна без этих абсолютных противоположностей, несовместимостей, совершенно несоизмеримых достигательной способности Я А это ведь служит в то же самое время явным доказательством того, что наша система правильна и что она даст исчерпывающее объяснение того, что нужно объяснить. Предположенное оказывается возможным объяснить только через найденное, а найденное — только через предположенное. Как раз из абсолютного противоположения вытекает весь механизм человеческого духа; и этот весь механизм не может быть объяснен иначе, как через некоторое абсолютное противоположение.

12. Этим вместе с тем вполне раскрывается смысл од-яого выше уже высказанного, но еще не совсем тогда выясненного утверждения, именно -- как могут идеальное и реальное быть одним и тем же; каким образом оказываются они различными только через различный способ их рассмотрения и как можно от одного из них умозаключать к другому. -- Абсолютные противоположности (конечное субъективное и бесконечное объективное) являют собою до синтеза нечто только мыслимое и идеальное (употребляя это слово в том значении, как мы его здесь все время понимали). Поскольку они должны и вместе с тем не могут быть объединены мыслительной способностью, они получают, благодаря колебанию духа, который в этой своей функции именуется силой воображения, реальность, так как они становятся, благодаря этому, доступны созерцанию, т. е. они получают реальность вообще; ибо не существует никакой другой реальности, кроме как через посредство созерцания, да и не может существовать никакой другой. Поскольку от этого созерцания снова отвлекаются, — что возможно, конечно, только для способности мышления, а не для сознания вообще (с. 218-219), 1 такая реальность снова становится чем-то только идеальным; она обладает тогда лишь таким бытием, которое возникает в силу законов способности представления.

220

13. Таким образом, здесь развивается то учение, что яческая реальность — само собою разумеется, для нас, к0 только так оно и може\г быть в системе трансцендентальной философии -- порождается только силой воображения. Один из крупнейших мыслителей нашего времени13, который, насколько я понимаю, учит тому же самому, называет это обманом ^ерез посредство силы воображения. Но ведь каждому обЦану должна противополагаться истина, каждое заблуждение должно быть устранимо. Но если будет показано, как то и должно быть сделано в настоящей системе, что на таком действии силы воображения основывается возможность нашего сознания, нашей жизни, нашего бытия для нас, т. е. нашего бытия как Я, то в таком случае оно окажется неустранимым, раз только мы не должны отвлекаться от Я, что противоречило бы самому себе, так как отвлекающее не в состоянии отвлекаться от самого себя; следовательно, способность воображения не обманывает, а дает истину, и притом единственную возможную истину. Предполагать, что она обманывает, значило бы обосновывать скептицизм, который учит сомнению в своем собственном бытии.

ДЕДУКЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ 1

Укрепимся сначала возможно твердо на той точке, которой мы достигли.

Устремляющаяся в бесконечность деятельность Я, в которой именно потому, что она устремляется в бесконечность, нельзя установить никаких различий, испытывает некоторый толчок (АпвЪозз); и деятельность, которая при этом отнюдь не должна быть уничтожена, отражается, °бращается вовнутрь; она получает прямо противоположное направление.

Представим себе устремляющуюся в бесконечность деятельность в образе прямой линии, идущей из А через В

221

по направлению к С1 и т. д. Она могла бы подвергнуться толчку еще до С или же после него; но предположим что она его испытывает именно в С; и основание этого заключается, согласно вышесказанному, не в Я, а в не-Я

При наличности такого условия устремляющаяся ц0 направлению от А к С деятельность Я будет отражена от С по направлению к А.

Но на Я, поскольку оно должно быть только Я, не может быть произведено никакого воздействия без ответного с его стороны действия. В Я нельзя ничего уничтожить, нельзя, следовательно, уничтожить и направления его деятельности. Стало быть, отраженная по направлению к А деятельность должна, поскольку она является отраженной деятельностью, е то же самое время оказывать я обратное действие по направлению к С.

Таким образом мы получаем между А и С двойное, с самим собою борющееся направление деятельности Я, в котором направление, идущее от С к А, может быть рассматриваемо как страдание, а направление, идущее от А к С. — как чистая деятельность, причем оба направления составляют одно и то же состояние Я.

Это состояние, в котором объединяются между собою совершенно противоположные направления, есть именно деятельность силы воображения; и таким образом мы имеем теперь совершенно определенным образом то, чего искали выше, — некоторую деятельность, которая возможна лишь через страдание, и некоторое страдание, возможное лишь через посредство деятельности. -- Пребывающая между А и С деятельность Я есть деятельность сопротивляющаяся; но таковая невозможна без отражен-ности его деятельности; ибо всякое сопротивление предполагает нечто такое, чему оказывается сопротивление: оно есть страдание, поскольку первоначальное направление деятельности Я оказывается отраженным; но быть отраженным может только такое направление, которое есть в наличности как именно это направление, и притом во всех пунктах деятельности Я. Оба направления, к А и к

222

Г должны быть налицо в одно время; и именно то, что У'и наличны одновременно, решает вышеупомянутую задачу-Состояние Я, поскольку деятельность этого йоследнего

полагается между А и С, есть состояние созерцания, ибо созерцание есть своего рода деятельность, которая возможна не без некоторого страдания, и своего рода страдание которое возможно не без некоторой деятельности. -Созерцание, таким образом, определено для философской рефлексии, но лишь как таковое; оно остается еще совершенно не определенным по отношению к субъекту в качестве акциденции Я, так как для этого надлежало бы иметь возможность отличать его от других определений Я, между тем как это пока невозможно; и столь же неопределенным остается оно по отношению к объекту, так как для этого надлежало бы иметь возможность отличать нечто созерцаемое как таковое от несозерцаемого, между тем как это тоже пока оказывается невозможным.

(Ясно, что принявшая снова свое первоначальное направление деятельность Я устремляется также и за С. Но поскольку она распространяется за С, она не является уже сопротивляющейся деятельностью, так как за пределами С нет толчка, а следовательно — не является и созерцающей деятельностью. Значит, в С созерцающее и созерцаемое подвергаются ограничению. -- Устремляющаяся за С деятельность не есть созерцание, и объект ее не есть созерцаемое. В свое время мы увидим, что представляют собою то и другое. В настоящий момент мы хотели бы только отметить, что пока оставляем без рассмотрения нечто, к чему мы потом снова возвратимся.)

2

Я должно созерцать; и если только созерцающее долж-н° Действительно быть некоторое Я, то это значит не более и не менее как следующее: Я должно полагать себя Как созерцающее; ибо что-либо может быть присущим Я

223

лишь постольку, поскольку оно само себе приписывает это нечто.

Что Я полагает себя как созерцающее, значит прежде всего, что оно полагает себя в созерцании как деятельное. Что это может значить еще сверх того, выяснится само собою в течение исследования. Поскольку же оно полагает себя деятельным в созерцании, оно противополагает себе нечто, что в созерцании не деятельно, а страдательно.

Чтобы ориентироваться в этом исследовании, нам достаточно вспомнить хотя бы о том, что было выше сказано по поводу взаимо-смены в понятии субстанциальности. Обе противоположности, деятельность и страдание, отнюдь не должны уничтожать или снимать друг друга; они должны сохраняться рядом друг с другом: они должны просто исключать друг друга взаимно.

Ясно, что созерцающему, как деятельному, должно противополагаться созерцаемое. Спрашивается только, как и каким образом может быть полагаемо такое созерцаемое.

Нечто созерцаемое, которое должно противополагаться Я — постольку созерцающему, — необходимо есть некоторое не-Я; и отсюда следует прежде всего, что действие Я, полагающее такое созерцаемое, не есть рефлексия; это не деятельность, направляющаяся внутрь, а деятельность, устремляющаяся на внешнее; следовательно, она, насколько это теперь нам ясно, — деятельность созидающая. Созидается созерцаемое как таковое.

Далее ясно, что Я не может сознавать свою собственную деятельность при этом созидании созерцаемого как такового, так как деятельность эта не становится предметом рефлексии, не приписывается Я. (Только в философской рефлексии, которая осуществляется нами теперь и которую мы должны всегда самым тщательным образом отделять от общедоступной и необходимой, она приписывается Я.)

Созидательной способностью всегда является сила воображения; стало быть, упомянутое полагание созерцаем-

ого совершается через силу воображения и само есть которое созерцание (всматривание — в активном смы-- в некоторое неопределенное нечто).

СЛ"

Это созерцание должно противополагаться некоторой леятельности в СОЗерцании, которую Я приписывает самому себе. В одном и том же действии одновременно должны значит, быть наличны некоторая деятельность созерцания, которую Я приписывает себе через посредство рефлексии, и некоторая другая деятельность, которую оно себе не приписывает. Эта последняя есть чистое созерцание; первая тоже должна быть такой, но она должна быть рефлектирована. Спрашивается, как это происходит и что отсюда следует?

Созерцание, как деятельность, устремляется к С, но является лишь постольку созерцанием, поскольку эта деятельность противодействует противоположному устремлению — к А. Если такого противодействия нет, то деятельность — уже не созерцание, а просто деятельность.

Подобная деятельность созерцания должна быть рефлектирована, т. е. идущая к С деятельность Я (которая постоянно остается одною и той же деятельностью) должна, и притом как деятельность, противодействующая противоположному направлению (так как в противном случае это была бы не эта деятельность, не деятельность созерцания), быть отвращена к А.

При этом возникает следующая трудность: деятельность Я уже однажды рефлектирована через толчок по направлению к А, теперь она должна, и притом в силу абсолютной самопроизвольности (так как Я должно полагать себя как созерцающее просто потому, что оно есть Я), опять-таки быть рефлектирована в том же самом направлении. Если оба эти направления не будут различены, то никакое созерцание не будет рефлектировано, а только многократно будет повторяться созерцание на один и тот же лад; ибо деятельность при этом — одна и та же: Это одна и та же деятельность Я; и направление остается при этом одним и тем же направлением от С к А. Упо-

225

мянутые направления должны, следовательно, быть раз. личаемы, раз только должна быть возможна требуемая рефлексия; и вот, прежде чем мы сможем пойти далыце нам надлежит решить задачу, как и чем они различаются между собою.

3

Определим точнее эту задачу. - - Еще не приступая к самому исследованию, можно уже приблизительно понять, как может быть отличено первое направление деятельности Я, идущее к А, от второго подобного ему направления. А именно, первое рефлектируется только в силу одного толчка извне, второе же — в силу абсолютной самопроизвольности. Стоя на той ступени нашей философской рефлексии, на которую мы произвольно стали с самого начала исследования, мы можем, конечно, подметить это различие; но задачей является — раскрыть и подметить именно это, предполагающееся, ради возможности всяческой философской рефлексии, как первичный факт естественного сознания. Вопрос в том, как человеческий дух первоначально приходит к такому различению между некоторым отражением деятельности извне и некоторым отражением ее изнутри. Это различие и есть то, что должно быть выведено как факт и через посредство такого выведения доказано.

Я должно быть определено предикатом созерцающего и этим должно быть отличено от созерцаемого. Таково было то требование, от которого мы отправились; отправляться от какого-либо другого мы не могли. Я как субъект созерцания должно быть противоположено его объекту и тем впервые отличено от не-Я. Ясно, что мы будем лишены в этом исследовании какой-либо точки опоры и будем вращаться в безысходном кругу, если только не будет сначала закреплено созерцание в себе и как таковое. Тогда только будет возможно определить отношение к ней как Я, так и не-Я. Таким образом, возможность разре-

226

ь выше поставленную задачу зависит от возможности крепить (йх1егеп) само созерцание как таковое. Эта последняя задача одинакова с только что установкой _ _ с задачей провести различие между первым направлением к А и вторым направлением; и одна из них вешается через посредство другой. Раз только созерцание само является закрепленным, в нем уже содержится первая рефлексия (Кейехюп) по направлению к А; и тогда, без боязни впасть в смешение и придти ко взаимоуничтожению утверждений, может осуществиться рефлексия уже не первого направления к А, а созерцания вообще по направлению к А.

Созерцание как таковое должно быть закреплено, чтобы его можно было понять как одно и то же. Но созерцание как таковое отнюдь не есть что-либо закрепленное; оно выражает собою колебание силы воображения между противодействующими друг другу направлениями. Что оно должно быть закреплено, это значит, что сила воображения не должна более колебаться, так как этим созерцание было бы совершенно уничтожено и упразднено. Но этого не должно быть; следовательно, в созерцании должен сохраниться хотя бы продукт такого состояния — след от противоположных направлений, не совпадающий с которым-нибудь из них самих, а представляющий собою нечто сложное из них обоих.

Такое закрепление созерцания, которое только в силу этого и становится созерцанием, содержит в себе три следующих момента. Сюда относится, прежде всего, действие закрепления или утверждения. Все это за^репле-ние совершается ради рефлексии через самопроизвольность, — совершается через эту самопроизвольность самой рефлексии, как это обнаружится сейчас; следовательно, действие закрепления является присущим просто полагающей способности в Я, или же разуму. — Затем, сюда относится определенное или становящееся определенным; и как мы уже знаем, это — сила воображения, деятельности которой положена некоторая граница. Нако-

227

нец, сюда относится то, что возникает благодаря определению, - - продукт силы воображения в ее колебании. Ясно, что раз только искомое закрепление может быть осуществлено, должна существовать и некоторая способность такого закрепления; но такая способность не есть ни определяющий разум, ни созидательная сила воображения, следовательно, это — посредствующая между ними способность. Это — способность, в которой приобретает устойчивость (ЪезйеЫ;) изменчивое, в котором оно как бы становится вразумительным (уегв^апол^) (как бы останавливается) и которая потому по праву носит имя рассудка ^егейапс!). — Рассудок есть рассудок лишь постольку, поскольку в нем что-либо закрепляется; и все, что закрепляется, закрепляется единственно в рассудке. Рассудок можно описать как закрепленную разумом силу воображения, или же как разум, снабженный объектами через силу воображения. Рассудок — что бы от времени до времени ни рассказывали о его действиях — есть покоящаяся, бездеятельная способность духа, есть простое хранилище созданного силою воображения, определенного разумом и подлежащего дальнейшему определению.

(Только в рассудке есть реальность, хотя и только через посредство силы воображения; рассудок - - это способность действительного; только в нем впервые идеальное становится реальным: потому слово "рассудить" (уегз1;епеп) выражает собою также некоторое отношение к чему-то такому, что должно приходить извне, без содействия с нашей стороны, и допускать вполне только истолкование и усвоение. Сила воображения творит реальность; но в ней самой нет никакой реальности; только через усвоение и овладение в рассудке ее продукт становится чем-то реальным. - - Тому, что мы сознаем как продукт силы воображения, мы не приписываем реальности; приписываем же мы ее тому, что мы находим наличным в рассудке, которому мы приписываем отнюдь не способность созидания, а лишь способность сохранения. - - Мы увидим, что при естественной рефлексии, которая противо-

228

ложна рефлексии искусственной и трансцендентально-философской, можно в силу самых ее законов идти толь-0 до рассудка; а в нем мы находим, конечно, нечто данное этой рефлексии как материал представления; при этом остается несознанным, как это данное нечто попало в рассудок. Отсюда-то получается наше твердое убеждение в реальности вещей вне нас, наличных без всякого с нашей стороны содействия, так мы не даем себе сознательного отчета в способности их сотворения. Если бы мы в повседневной рефлексии так же сознавали, как мы действительно можем это сознавать в рефлексии философской, что вещи попадают в рассудок через посредство силы воображения, то мы опять стали бы все признавать за обман и благодаря этому чинили бы такую же неправду, как и в первом случае.)

4

Вернемся к той точке нашего рассуждения, на которой мы прервали его, так как нам было невозможно непосредственно продолжать его далее.

Я рефлектирует свою деятельность, идущую в созерцании по направлению к С. В силу вышеприведенного основания эта деятельность не может быть рефлектиро-вана как деятельность, противодействующая некоторому противоположному, от С к А идущему, направлению. Но она не может быть рефлектирована и как деятельность, вообще устремляющаяся на внешнее, так как в таком случае это была бы вся бесконечная деятельность Я, которая не может быть рефлектирована, а не совершающаяся в созерцании деятельность, коей рефлексия необходимо ведь требуется. Следовательно, она должна быть рефлектирована как деятельность, идущая до С, в С ограниченная и определенная; и это было бы первое.

Стало быть, в С созерцающая деятельность Я ограничивается абсолютной, в рефлексии действующей деятельностью. - - Но так как эта деятельность только рефлектирует, сама же (помимо нашей настоящей философской

229

рефлексии) не бывает предметом рефлексии, то ограничение в С противополагается Я и приписывается не-Я. За пределами С полагается в бесконечность через посредство некоторого темного, не рефлектированного и определенным образом не осознанного созерцания некоторый определенный продукт абсолютно творческой силы воображения, который ограничивает способность рефлектированного созерцания, и это — как раз согласно тому же правилу и в силу того же основания, согласно которым был вообще положен первый неопределенный продукт. Это составляло бы собою второе. - - Этот продукт есть не-Я, благодаря противоположению которого Я вообще впервые определяется как Я для настоящей надобности, а логический субъект положения Я созерцает -- впервые становится возможным.

Определенная таким образом деятельность созерцающего Я является, по крайней мере со стороны своего определения, закрепленной и включенной в рассудок для дальнейшего определения, так как без этого противоречащие деятельности Я перекрещивались бы и взаимно уничтожали друг друга.

Эта деятельность направляется от А к С* и должна быть осознана в этом направлении, но только через посредство некоторой рефлектирующей, следовательно, идущей по направлению от С к А деятельности Я. — Ясно, что в этом осознании встречаются противоположные направления, что, следовательно, это осознание должно совершаться через посредство способности противоположностей, т. е. силы воображения, и, стало быть, само должно быть некоторого рода созерцанием. - - И в этом заключается третье. Сила воображения в настоящей своей функции не является творческой, а только осознает (ради полагания в рассудок, а не ради сохранения) то, что уже создано и включено в рассудок, а потому называется репродуктивной.

Созерцающее должно иметь — и притом как -таковое, т. е. как действенно определенное, --в качестве проти-

230

поставленного себе некоторую деятельность, которая не ляется той же самой деятельностью, а есть другая дельность. до деятельность ведь всегда есть деятельность и до сих пор в ней нельзя ничего различить, кроме ее направления. Этим же противоположным направлением является направление от С к. А, возникшее благодаря рефлектированности (КейекИеггвет) извне и сохраненное в рассудке. И в этом заключается четвертое.

Это противоположное направление само должно быть предметом созерцания, поскольку этим должно определяться наличное в созерцании направление; и таким образом вместе с определением созерцающего осуществляется также и некоторое, хотя и не рефлектированное, созерцание созерцаемого.

Но самый предмет созерцания должен быть определен, как созерцаемый, раз только он должен быть противопоставлен созерцающему. А это возможно лишь через посредство рефлексии. Вопрос лишь в том, какая устремляющаяся на внешнее деятельность должна быть рефлек-тирована; ибо рефлектированной должна быть некоторая устремляющаяся на внешнее деятельность; деятельность же, направляющаяся в созерцании от А к С, дает созерцание созерцающего.

Выше было упомянуто, что для ограничения созерцания вообще в С — творческая деятельность Я должна идти неопределенно далеко за С. Эта деятельность отражается из бесконечности через С по направлению к А. Но в направлении от С к А идет сохраняющее свой след в рассудке первое направление, которое противодействует в созерцании присвоенной Я деятельности от А к. С я по отношению к ней должно быть присвоено противоположности Я, т", е. не-Я. Эта противоположная деятельность созерцается как некоторая противоположная деятельность; и в этом заключается пятое.

Это созерцаемое должно быть определено как таковое, а именно как созерцаемое, противополагающееся созерцающему; следовательно — через посредство некоторого не-

231

созерцаемого, которое ведь есть некоторое не-Я. Таковое же, как абсолютный продукт деятельности Я, лежит за пределами С (вещь в себе и о себе, как ноумен. Отсюда -- естественное различение между представлением ц представляемой в нем вещью). В сфере же между Си Л заключается созерцаемое, которое согласно своему определению понимается в рассудке как нечто реальное. И в этом заключается шестое.

Они относятся друг к другу как деятельность и страдание (реальность и отрицание) и, значит, объединяются через посредство взаимо-определения. Без созерцаемого нет созерцающего, и наоборот. Опять-таки, если (и поскольку) полагается некоторое созерцаемое, то (постольку) полагается некоторое созерцающее, и наоборот.

То и другое должно быть определено, так как Я должно полагать себя как созерцающее, и постольку противополагать себя не-Я; но для этого оно нуждается в некотором твердом основании различия между созерцающим и созерцаемым; а такого основания, согласно выше данным объяснениям, взаимоопределение не дает.

Раз только одно из двух получает дальнейшее определение, его получает через посредство первого также и другое, и именно потому, что они находятся между собой во взаимоопределении. Но одно из двух, в силу того же самого основания, должно определяться не через посредство другого, а через посредство самого себя, так как в противном случае мы не вышли бы из круга взаимо-определения.

5

Созерцающее как таковое, т. е. как деятельность, определяется уже тем, что оно находится во взаимоопределении; оно являет собою некоторую деятельность, которой в противоположном соответствует некоторое страдание, — некоторую объективную деятельность.

232

Т кая деятельность определяется далее некоторой не-6 ктивной, следовательно, чистой деятельностью, дея-еяьностью вообще и безусловно.

То и другое — противоположны; то и другое должны также синтетически объединяться, т. е. взаимно определяться друг другом: 1. объективная деятельность — деятельностью просто. Деятельность вообще есть условие всякой объективной деятельности; она — реальное основание этой последней. 2. Деятельность вообще не может определяться объективной деятельностью иначе, как через посредство ее противоположности, страдания; следовательно -- через посредство некоторого объекта деятельности и, следовательно, через посредство объективной деятельности. Объективная деятельность есть основание определения или же идеальное основание деятельности вообще. 3. Та и другая определяются взаимно друг другом, т. е. между ними должна быть проведена граница. Эта последняя есть переход от чистой деятельности к объективной и наоборот, — условие, над которым можно рефлектировать или же от которого можно отвлечься.

Это условие как таковое, т. е. как граница чистой и объективной деятельности, созерцается через посредство силы воображения и фиксируется в рассудке; и то, и другое — вышеописанным образом.

Созерцание есть объективная деятельность при наличности некоторого определенного условия. Будь она безусловной, она была бы не объективной, а чистой деятельностью.

В силу определения через взаимо-смену созерцаемое тоже является созерцаемым лишь при наличности некоторого определенного условия. Без этого условия оно вовсе не было бы созерцаемы^ , а представляло бы собою нечто просто положенное, некоторую вещь в себе: голое страдание как противоположность чистой деятельности.

233

Как в отношении к созерцающему, так и в отношении к созерцаемому созерцание есть нечто обусловленное. Этим признаком поэтому еще нельзя различить то и другое, созерцающее и созерцаемое; и нам надо искать дальнейших определений. — Постараемся определить условие созерцания для обоих и посмотрим, нельзя ли их будет различить через его посредство.

Что абсолютная деятельность становится через посредство условия некоторого рода объективной деятельностью, значит, очевидно, что абсолютная деятельность как таковая снимается и уничтожается; и что ло отношению к ней является наличным некоторое страдание. Стало быть, условием всякой объективной деятельности является страдание.

Это страдание должно быть созерцаемо. Но страдание может быть созерцаемо лишь как невозможность противоположной деятельности, как чувство принуждения к некоторому определенному действию, что, разумеется, возможно для силы воображения. Это принуждение фиксируется в рассудке как необходимость (]Чо1даепал§ке11;).

Противоположностью такой страданием обусловленной деятельности является деятельность свободная, созерцаемая в воображении как некоторое колебание самой силы воображения между совершением и несовершением одного и того же действия, между схватыванием и несхватыванием одного и того же объекта в рассудке — и понятая в рассудке как возможность.

Обоего рода деятельности, которые сами по себе противоположны, синтетически объединяются между собой. 1. Принуждение определяется через свободу; свободная деятельность определяет себя самое к определенному дей-ствованию (самовозбуждение); 2. свобода определяется через принуждение. Только при условии некоторого уже наличного определения через страдание определяет себ

234

Модеятельность, все еще свободная в самоопределении, ' некоторому определенному действию. Самопроизволь-ость может рефлектировать только при условии некото-ой рефлексии, уже совершившейся в силу толчка извне; [о она не должна рефлектировать также и при этом условии. 3. Та и другая определяются взаимно в созерцании. Взаимодействие между самовозбуждением созерцающего и возбуждением извне является тем условием, при котором созерцающее становится созерцающим.

Благодаря этому вместе с тем оказывается определенным также и созерцаемое. Вещь в себе и для себя является предметом созерцания, при условии взаимодействия. Поскольку созерцающее действенно, созерцаемое страдательно; поскольку созерцаемое действенно (и постольку оно есть вещь в себе), страдающим является созерцающее. Далее, поскольку созерцающее деятельно, постольку оно не является страдающим, и наоборот; и точно также обстоит дело с созерцаемым. Но отсюда нельзя почерпнуть никакого твердого определения, и мы, значит, не избавляемся от нашего круга. Следовательно, нужно продолжать наши определения. И именно, мы должны постараться определить участие каждого из обоих моментов в обнаруженном взаимодействии через него самого.

7

Деятельности созерцающего, которой в объекте соответствует некоторое страдание и которая потому уже содержится в упомянутом взаимодействии, предполагается такая деятельность, которой в объекте не соответствует никакого страдания, которая поэтому направляется на само созерцающее (деятельность в самовозбуждении); и ею Должна бы была, значит, быть определена первая деятельность.

Такая определяющая деятельность должна была бы Ыть созерцаема через посредство силы воображения и фиксируема в рассудке совершенно так же, как устано-вленные до сих пор роды ее.

235