с.389-422.

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА________389

лько в нем заключается возможный переход к учению о триединстве. Но не одно только последнее побуждает нас показать тот переход. И как чисто философское наше изложение должно было бы дойти до высшей ступени начальной идеи, чтобы не оставаться при возможном развитии. Однако подлинная цель настоящего курса требует сверх того, чтобы мы уже здесь высказались насчет христианской идеи триединства. Ведь нашим намерением является философия откровения, следовательно, главным образом христианства. А я только что показал, что идея триединства в Боге отнюдь не является отдельной догмой, отдельным положением христианства, но есть, напротив, предпосылка его самого или то, без чего христианство вовсе бы не существовало в мире. Отсюда эта идея выступает и как предпосылка философии откровения, без которой в последнюю нельзя было бы даже войти. Учения о потенциях, их взаимном исключении и вследствие этого положенного процесса уже достаточно для объяснения мифологии. Для уразумения откровения безусловно необходима та более высокая ступень всего воззрения. Последней мы, стало быть, положим основание для будущей философии откровения. Впрочем, в последующем теперь рассмотрении я не просто буду показывать философскую необходимость, но найденное путем философского вывода каждый раз буду тут же подтверждать исторически и притом документально, а именно документами откровения. Я так же мало буду действовать лишь догматически, в обычном смысле слова, т. е. я не стану стремиться непосредственно к тому, чтобы философски прояснить данное учение со всеми его отчасти схоластическими определениями, как они излагаются в теологии. И здесь я останусь верен тому в высшем смысле историческому духу, который является духом всей моей философии.

Теперь я продолжу само изложение.

390_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

Если уж по своей природе не-сущее, которое именно поэтому может быть только по настоятельному желанию, возвышено до бытия и этим установлено напряжение, то непосредственно подвергнутая отрицанию, приведенная в напряжение потенция — вторая — выступает прежде всего только как потенция, как выведенное из actus purissimus божественной жизни, которое постольку, разумеется, не есть Бог, хотя и не есть совершенно не-Бог. А если эта потенция преодолела напряжение, возвратила ту противоположность назад в себя саму, в ее в себе, в каком случае последняя непосредственно вновь становится полагающим, выдыхающим третьего, собственно должного быть, короче, если всякое сопротивление преодолено, то ведь именно этим восстановлено чистое течение божественной жизни, а потенция, с помощью которой все это совершено, сама прекратила быть внебожественной, т. е. вне того actus purissimus положенной потенцией, она опять отступает в свое божество, но раз уж она была самой по себе сущей и осуществила себя посредством преодоления противоположности, то она теперь отступает в божество как отдельная личность, поэтому она является второй божественной личностью, хотя и тем же самым Богом, который есть Отец. Ибо Отец есть все в напряжение и действие приводящий и постольку весь Бог; он до акта есть тот, от которого все зависит, penes quern sunt omnia,6 во власти которого находятся все те потенции, от которого зависит положить и не положить эти потенции как таковые, как сами по себе сущие и друг друга исключающие —таков он до всякого акта, в самом акте он есть все в действие приводящий, рождающий Сына. Последний, пока он находится в процессе преодоления, т. е. самоосуществления, до тех пор еще не очевиден в своем божестве. Своим рождением рожденный только лишь поставлен перед необходимостью осуществить самого себя, акт же этого самоосуществления длится вплоть до времени совершенного

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА________391

рождения, только в конце Сын есть действительный Сын, а так как этот конец является концом творения, то, хотя Сын уже рожден в начале творения, однако как Сын он осуществлен только в его конце. А как действительный Сын он теперь и в самом деле есть вторая божественная личность, причем нельзя сказать, чтобы на этом основании субстанциально были два бога. Ведь одним и тем же субстанциальным изначально обладает Отец и теперь также, хотя и другим образом, обладает (обладание-то и составляет величие, бытие Господом) Сын; субстанциальное, которым Отец обладает изначально как в напряжение и действие приводимым и которое он действительно приводит в напряжение и в течение творения в напряжении поддерживает, — то же самое, и тем же самым субстанциальным, но как возвращенным к единству, обладает Сын, а так как божество заключается именно лишь в абсолютном величии (в обладании всем бытием), то, следовательно, божество Отца и божество Сына есть только одно божество, одно и то же величие, и тем не менее личность Отца не есть личность Сына, а личность Сына не есть личность Отца.

В данном здесь объяснении можно было бы увидеть то, что противоречило бы утверждаемому в теологии вечному божеству Сына или же делало его сомнительным. Но чтобы в данном отношении видеть ясно, следует непременно различить следующее. Во-первых, первоначальную форму божественного бытия, которая впоследствии обнаруживается как Сын, во-вторых, Сына как такового. У последнего же в свою очередь необходимо различить а) Сына, поскольку он еще сокрыт в Отце, поскольку он, стало быть, есть Сын только для Отца, b) Сына, поскольку он и вне Отца положен как Сын. После этого двойного различения мы теперь, следовательно, разъясним само отношение.

Итак, что касается первоначального божества,—не столько Сына, сколько того, что впоследствии обнаруживаетс

392_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

как Сын, — то его (первоначальное божество того, что есть Сын) мы самым определенным образом утвердили своим объяснением. Ибо то, что впоследствии, даже в известном, подлежащем в скором времени определению смысле от века обнаруживается как Сын, есть, согласно нашему объяснению, первоначальная форма божественного бытия, вечно или незапамятным образом поглощенная в actus purissimus божественной жизни, есть форма, существенная для божества Бога. Но теологи могут сказать: этого нам недостаточно, мы хотим не только вечного божества Сына по сущности, по лежащему в его основе, мы утверждаем его вечное божество как Сына. Здесь на сцену выходит то второе различение (между Сыном, поскольку он еще есть только в Отце и для Отца, и Сыном, поскольку он и вне Отца положен как Сын). Однако это нельзя ясно растолковать, не припоминая еще раз всю последовательность до сих пор допущенных моментов. Не утомляйтесь, это детальное разъяснение окупит себя ясностью и понятностью результата, хотя вы сразу его и не предвидите.

Ход, или необходимая последовательность, философского мышления, как вы знаете, таков. Сначала положен только Бог как абсолютный, завершенный дух, который не стоит перед необходимостью перейти в бытие, который обладает самим собой, имеет самого себя и именно поэтому существует. Наше первое усилие было направлено лишь на то, чтобы достичь этого существующего, самостоятельного духа. Пока есть только чистая вечность. Но к этому первому моменту непосредственно примыкает второй, — таким образом, от века, с того момента, что тот совершенный дух Есть или существует, следует второй момент, где ему представляется возможность бытия вне его, которое, однако, возможно только с его помощью, посредством его не преходящего, но беспрестанного действия, и которым он, стало быть, впоследствии также будет беспрерывно обладать и

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______393

управлять. Благодаря тому, что ему представляется возможность этого бытия, он уже узнает себя как Господа этого бытия, или он узнает себя как уже обладающего этим бытием, хотя и обладающего им не как действительностью, а как возможностью. Здесь, таким образом, понятие Бога тотчас переходит в понятие Отца как изначального Господа, как того, у кого изначально находится вся власть, Отца, в какой мере под ним понимается прародитель, зачинатель всего бытия. В этом моменте, в котором Бог уже определен как Отец (в указанном смысле), то, что будет Сыном, еще находится в Отце, сокрыто в нем как необходимая форма его бытия, однако уже познано им как будущий Сын и любимо им как таковой, потому что Отец познает в нем именно то, благодаря чему он свободен положить бытие вне себя, а так как величие, т. е. божество, Отца только в этой свободе и состоит, то нужно признать и высказать, что и здесь уже Сын споспешествует божеству, т. е. величию, Отца или необходим для него, или что и здесь уже божество, т. е. свобода (положить бытие вне себя) Отца не была бы возможна без Сына, т. е. без того, кого Отец уже видит и любит как Сына. Ибо эту свободу ему предоставляет лишь вторая форма его бытия, будущий Сын, которого он именно поэтому уже предвидит и любит как Сына.

Вы, таким образом, видите, в каком смысле мы утверждаем также вечность Сына как такового, а именно как предпознанного и любимого Отцом. Но Сын в этом смысле есть только лишь для Отца сущий Сын, он еще не вышел из Отца, еще не положен и вне его как Сын. А что касается последнего (что касается вопроса, каким образом Сын и вне Отца положен как Сын — это было последним членом (b) нашего вышеозначенного различения), то мы должны определенно сказать, что это выставление Сына, которое, собственно говоря, можно назвать только рождением, может мыслиться именно лишь там, где речь вообще только и идет

394_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

о выставлении, т. е. в начале творения. Здесь, однако, искренность моего изложения требует замечания, что теологическая догматика обычно, по крайней мере, раньше говорила о вечном рождении Сына. Правда, я только что показал, что неутверждение в этом смысле (а именно в смысле старой теологии) вечного рождения и даже противоречие ему на этом основании еще не исключает тут же вечности самого Сына, ни его вечности по сущности, ни даже его вечности как Сына, а именно как Сына, поскольку он еще лишь для Отца является Сыном; что оно исключает, так это только его вечность как выставленного Отцом, как Сына, который есть вне (praeter7) Отца. Кроме того, очевидно, что, если только какое-либо само по себе существующее существо можно действительно назвать рожденным, Сына, в какой мере он еще не отделен от Отца и не является личностью вне его, рожденным назвать нельзя и что, если он вечно есть одно с Отцом, в этом единстве он не может быть одновременно рожденным им (по крайней мере, в таком случае это слово должно было бы быть взято в совершенно переносном смысле). Между тем, чтобы воздать должное справедливости в полной мере, я не стану ограничиваться этим замечанием, а хочу еще обстоятельнее объясниться насчет данного понятия. Однако прежде, чем я займусь этим, я нахожу уместным дать еще некоторые пояснения касательно природы и истинного смысла того божественного рождения вообще, так как о нем ex professo8 речь еще совершенно не шла, она шла только с целью обосновать понятие Сына. К этому тогда будут относиться следующие замечания под пунктом b). Однако я вновь разделю те замечания, которые надлежит здесь сделать. Итак:

а) Уже было отмечено, что только весь Бог (а не отдельная форма и еще менее отдельная потенция) может называться Отцом. Та potentia existendi, в качестве которой Отцу представляется в себе сущее его сущности, есть не само

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА________395

рождающее, а лишь potentia generandi,9 не Отец, а лишь фп гьнймпн фпх рбфсьт,10 рождающая потенция Отца. В напряжении, устанавливаемом благодаря возвышению этой потенции, божественное бытие внешне приостановлено, а так как весь процесс направлен на восстановление божественного бытия (как именно поэтому он и назван теогоническим) и так как это восстановление происходит в том отношении, в каком сперва вышедшая из единства потенция возвращается в него назад, то эта потенция, вокруг возвращения которой как бы крутится весь процесс, которая постольку составляет субстрат, эрпкеЯменпн, материю всего полагающего Бога процесса, эта потенция, говорю я, во всем процессе выступает как материя богополагания, как собственно Бога полагающая материя, -- понятие, которое среди абстракций традиционного учения о триединстве (ведь прежняя догматика вообще возникла при помощи одних только абстракций от изречений Писания, а не путем понимающего порождения или исчерпывающего конструирования учения в его тотальности) может показаться в высшей степени чужеродным; но, пожалуй, нет ничего невозможного в утверждении, что именно это понятие даже буквально встречается в Писании, как я по этому случаю также хочу заметить, что и предыдущее выражение, когда actus purissimus божественного бытия я назвал вечной теогонией, а опосредованный сопротивлением акт божественного бытия — разложенной, в ее отдельных моментах различимой теогонией или теогоническим процессом, кроме того, связь, в которую я ставлю понятие «теогонический» с христианским учением о триединстве, — даже это употребление слова «теогонический» не лишено церковного авторитета. Хотя обыкновенно приписываемые Дионисию Ареопагиту11 сочинения, пожалуй, приписываются ему ложно постольку, поскольку они, по крайней мере, несомненно не принадлежат тому Дионисию, который упоминается в «Деяниях свя-

396_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

тых Апостолов» и которого обратил Павел во время своего пребывания в Афинах, но все же они относятся к первым векам и оказали влияние на развитие или, по меньшей мере, на многие определения более поздней догматической системы. Именно этот Дионисий Ареопагит использует выражение «иепгьнпт иеьфзт» («богорождающее божество») в отношении Отца; a Ю иеьгпнпт, т. е. богорожденное божество, есть для него Сын и Дух.

в) Что касается момента рождения, то я уже заметил, что если рождение представляется в прямом смысле, т. е. как действительное выставление и вне себя полагание Сына, то оно в этом прямом смысле мыслимо только одновременно с творением. Начало творения есть и начало рождения Сына. Но тот акт или то воление, которым начинается творение, также нельзя мыслить как лишь преходящее, его следует мыслить как постоянное, беспрестанное и в этом смысле вечное. Отец вовсе не устанавливает напряжение потенций однократно или на время и затем отворачивается от этого, как, к примеру, человек отворачивается от один раз сделанного дела, ибо потенции никогда не могут выступить из единства иначе, чем они выступили в первый раз; Христос говорит недвусмысленно: «Отец мой доныне делает, о рбфЮс мпх 'Эщт Ьсфй есгЬжефбй».12 Хотя акт или отцовское воление, которым теперь действительно устанавливается напряжение, прежде усмотренное как возможное, не есть беспредпосылочное, слепое, необходимое, — оно есть уже опосредованное воление, — однако на этом основании оно все же еще не есть временное, само во времени находящееся или одним моментом ограниченное, оно, скорее, только и есть устанавливающее время, только и разделяющее самих время и вечность воление, которое постольку само не может быть охвачено временем, но как полагающее время пребывает над временем и всегда над ним остается. И как это воление, этот акт, так поэтому и рожде-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА________397

ние беспрестанно и в этом смысле вечно. Вечно, т. е. беспрестанно, устанавливает Отец напряжение и не прекращает его устанавливать, с тем чтобы вечно, т. е. беспрестанно, рождался Сын и, таким образом, возникала вечная радость преодоления и преодолевают. В этом, стало быть, смысле мы сами утверждаем вечное рождение Сына, однако, утверждаемое теологами, оно имеет другой смысл.

Третье замечание, которое я еще хочу сделать под пунктом b, касается г) хода и внутреннего отношения рождения.

Рождением вообще называется событие, в котором какое-либо существо не полагает другое, от себя независимое, с собой, впрочем, однородное непосредственно как действительное, но ставит его перед необходимостью (proprio ас-tu) осуществить самого себя. Следовательно, та абсолютная личность, которую мы мыслим как Отца, не полагает Сына непосредственно как действительного, не в этом заключается рождение, оно, напротив, происходит благодаря тому, что Сын (т. е. то, что будет Сыном) выводится из первоначального бытия, подвергается отрицанию, потенциализируется и полагается, скорее как не-сущий, чем как сущий. Но именно это отрицание ставит его, являющегося по своей сущности чисто сущим, однако именно поэтому не имеющим потенции, бессильным сущим, перед необходимостью осуществить себя, стало быть, преодолеть противостоящее. Рождение состоит скорее в исключении (exclusio), чем в полагании, однако как раз это исключение предоставляет чисто сущее, которое, поскольку оно таково, не владеет самим собой, самому себе, полагает его как саму по себе сущую потенцию, и именно отрицание придает ему силу, которую оно само по себе и без опосредования отрицанием вовсе не могло бы обрести, — силу быть actu; actu оно может быть, лишь преодолевая назад в потенцию противостоящий ему акт (ставшую активной волю, которая, по существу, должна была бы покоиться, не действовать) и благодаря этому вое-

398_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

станавливая само себя до чистого акта, в котором оно тогда уже не есть лишь рожденное Отцом, а есть Сын (самое адекватное выражение, которое можно найти для этого отношения).

Данная теория, вытекающая из наших принципов, самым точным образом соответствует тому, что сам Христос говорит насчет отношения Отца к Сыну у Иоанна (5, 26): «Ибо, как Отец имеет жизнь в самом себе (Эчей жщЮ н ен Эбхфц13), так и Сыну он дал (Эдщке) иметь жизнь в нем самом».14 «Жизнь в самом себе» обозначает именно жизнь в качестве отдельной личности. Эту жизнь Отец имеет как неданную, изначальную. Он может (ведь жизнь заключается в том, чтобы мочь) непосредственно делать то, что он хочет, Сыну же возможность, потенция сперва должна быть дана, ибо в себе (in sich) он есть бытие без всякой возможности и постольку без всякой мощи. Отцовская потенция, в себе (an sich) сущее Бога, есть непосредственно могущее быть, потенцию же Сына лишь опосредованно, лишь благодаря исключению из первой, можно положить как потенцию, т. е. как возможность. Первая потенция есть лишь неэгоистично сущее, но все же могущее быть эгоистичным, последняя же (потенция Сына), по сути дела, есть непотенция, она сначала повышается до потенции, она есть само по себе совершенно неэгоистичное, вовсе не могущее быть эгоистичным. Сущность Сына — быть волей, которая не ищет своего. Сын как бы не имеет никакой собственной воли, его воля, собственно говоря, есть только вложенная в него воля Отца, а именно истинная воля Отца, которую последний не может обнаружить непосредственно и которую он поэтому вкладывает во вторую личность, в Сына. Отсюда следует вторая характерная черта понятия рождения. Пожалуй, в человеческой жизни отрадно обнаружить между отцом и сыном помимо физического еще и моральное сходство; важным удостоверением происхождения во мно-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА 399

гих случаях являются моральные качества, переходящие от отца к сыну или (как утверждают, еще отдаленнее) от прародителя к внуку. Но в человеческих родах это подвержено необычайно многим случайностям, напротив, в том первоначальном рождении, от которого только и ведут свое начало все остальные,* мы вправе ожидать этого отношения в наибольшем совершенстве. Однако здесь еще имеет место та особенность, что Отец не может обнаружить свою истинную волю непосредственно, что непосредственно он в состоянии представить лишь противное, полную противоположность15 того, чего он, собственно, хочет, неединство вместо единства, как это в достаточной степени было показано прежде; именно это накладывает на него необходимость вложить свою истинную волю в Сына, так как того, чего он, собственно, хочет, он может достичь не непосредственно, а лишь опосредованно, значит, лишь посредством второй личности, в которую он вкладывает свою волю. Эта вторая личность (Сын) называется поэтому еЯкюн фпх иепы фпх бпсЬфпх,16 образом Бога невидимого,** т. е. Отца, который невидим уже потому, что сам никогда не вступает в процесс, как Сын, который, разумеется, вступает в него, в то время как Отец как абсолютная причина, как лишь устанавливающий напряжение сам остается вне напряжения; но Отец невидим еще и в том особенном смысле, что он скрывает свою истинную волю; эта истинная воля, таким образом, становится видимой, т. е. обнаруживается, только благодаря Сыну, и постольку последний есть образ Бога невидимого или, как его в другом месте*** называет тот же

* Понятие «рождение» не заимствовано из природы, наоборот, то, что мы в природе называем рождением, есть лишь отдаленный образ высшего из всех отношений. Собственно говоря, рождение в природе есть, следовательно, нечто образное — но не то первоначальное рождение. ** Кол. 1,15. *** Евр. 1, З.17

400_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

апостол, отражение, отблеск (брбэгбумб18) Отца, отпечаток его истинной сущности. Если бы эта истинная сущность Отца могла явиться непосредственно, то она бы не нуждалась ни в каком подобном отпечатке или отблеске. Эти выражения были бы абсолютно неуместными, если бы Сын не был действительно второй личностью, личностью вне Отца. Ибо то, в чем другое будет рефлектироватъся, отражаться, должно быть чем-то вне рефлектирующегося. Поэтому собственно действующим в Сыне является лишь воля, истинная воля Отца. Ничто не повторяется чаще, чем то, что Сын ничего не может делать сам от себя (бц' ебхфьйы19), что он делает только то, что живущий в нем Отец показывает (деЯкнхуйн20) ему.*

Вы видите, что все это полностью соответствует природе той потенции, которую мы познали как вторую в творении, как собственно демиургическую, как ту, благодаря которой все происходит.** Стало быть, вы из этого усматриваете, что наше учение о всеединстве и о соотношении потенций содержит в себе ключ не только к мифологии, но и к тому учению, из которого развилось все христианство, и следовательно, к самому христианству.

После того как я разъяснил все, что могло казаться требующим дополнительного пояснения в отношении понятия рождения, я теперь хочу д) несколько более подробно осветить допущение вечного рождения Сына. Старые теологи понимают это вечное рождение не в том смысле, в котором мы сами только что утвердили вечное рождение; они пони-

* Иоан. 5,19—20.

** Не смогут возразить, что все те выражения из Нового Завета употреблены применительно к пришедшему в мир уже в качестве Спасителя и касались бы отношения вочеловечившегося к Отцу. Ибо так как последующее может быть только аналогичным предыдущему, то данные выражения все-таки точно так же касаются первоначального отношения Сына к Отцу.

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______401

мают под ним не просто рождение в начале времени, в течение всего времени действующее, беспрестанное, но рождение до всякого времени, рсп рЬнфщн бЯюнщн,21 следовательно, и до начала времени, одним словом, абсолютно вечное. Однако ясно, что вечное рождение в этом смысле могло бы следовать только из самой природы Бога. Прежде всякой воли, благодаря одной только необходимости своего бытия Богом Бог, в какой мере он есть лишь в себе сущий, полагал бы себя во второй форме как для себя самого сущего, и если бы слово «рождать» взяли не в точном, а в более широком смысле, то можно было бы сказать, что благодаря одной только необходимости своей природы Бог, когда он определен как в себе сущий, — а только так он непосредственно и может мыслиться, — стало быть, мыслимый таким образом Бог прежде всякого воления, до всякого деяния, благодаря только одной необходимости своей природы положит, или родит, себя во второй форме как для себя сущего. Но, как было сказано, слово «рождать» при этом было бы взято в широком смысле, как это признают сами теологи, поскольку выдвигают следующее объяснение: gignere еst naturae, creare voluntatis.22 Сын рождается в силу одной только природы Отца (без воли, невольно), тварное, напротив, создается, т. е. полагается только волей. Из этого противопоставления gignere и crearе ясно, почему старые теологи придавали такое значение понятию вечного рождения. Как известно, Арий23 хотел, чтобы Сына непременно рассматривали как создание, хотя и как первое, ближайшее к Богу и самое непосредственное, но все-таки как создание. Поэтому правоверные в таком случае были вынуждены говорить, что сын призведен Отцом не по своей воле, как тварное, а рожден necessitate naturae.24 Но этим само понятие рождения существенно изменено, ибо неистинно то, что они говорят: gignere est naturae, по крайней мере, неистинно то, что оно свойственно merae naturae,25 спонтанность нельзя абсолют-

402_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

но исключать из этого понятия; хотя воля только и есть, но все же она есть необходимое предшествующее, результат является следствием не одной только воли, но основывающейся на воле природной необходимости. Однако именно из этого следует, что в истинном и подлинном понятии рождения то и другое, воля и необходимость, связаны. Вечное рождение отсюда во всяком случае утверждается лишь в переносном смысле, и все-таки те теологи говорят, что это рождение Сына есть не лишь ненастоящее и метафорическое, но настоящее. А так как данное понятие было выдвинуто в узких рамках полемики против мнения, которое мы можем опровергнуть с помощью совершенно других средств (тварность Сына), то оно (понятие вечного рождения в строгом смысле) утрачивает свою важность, как и даже в остальном самые взыскательные и правоверные теологи с давних пор уже отказались от него.

Нужно иметь особое пристрастие к самым крайним определениям или к архаизмам, чтобы настаивать на подобном понятии, которое ни само по себе не необходимо, ни не имеет настоящего основания в Новом Завете. Что является действительным утверждением Нового Завета, может быть полностью объяснено из наших принципов. Необходимо утверждать, во-первых, вечное бытие Сына по сущности. В этом смысле Иоанн говорит о логосе: « ј льгпт иеьт зн, он был Бог, иеьт»,26 не о иеьт27 (ибо он был Бог не сам по себе, а вместе с другими формами, о иеьт обозначает всегда всего Бога, не имеющего себе равного), но «он был Бог, иеьт». А при этом понятие рождения неприменимо, ибо рожденное должно быть вне рождающего. В том же вечном, опережающем всякое время единстве сущность Сына лишь заключена в божественной жизни, она не положена даже как потенция, но сама еще есть чистый акт и поглощена в actus purissimus божественной жизни, заключена в последнем, который мы сами назвали вечной теогонией, но

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА 403

именно потому, что этот actus purissimus есть сама вечная теогония, он не может быть в особенности определен как рождение Сына. Что далее и, во-вторых, необходимо утверждать, но можно полностью объяснить и из нашей предпосылки, так это то, что Сын от века также познается Отцом как Сын и поскольку от века также как Сын существует для Отца и в Отце. Только это и не более того выражено в Новом Завете, что я теперь хочу доказать с помощью некоторых мест.

Апостол Петр (1,1,20) говорит о Христе, что он есть «рсп-егнщумЭнпт мен рсп кбфбвплЮт кьумпх, цбнесщиеЯт де Эр' еучЬфщн фщн чсьнщн»28 — предпознан прежде основания мира (а не то, что он рожден до основания мира), явлен, однако, только в последние времена. В других местах, особенно у апостола Павла, также говорится не о вечном рождении, но о вечном намерении, которое Отец возымел в Сыне, потому что мог захотеть [создать] мир или внебожественное бытие лишь в Сыне, лишь постольку, поскольку он имел Сына, которому мог подчинить его, которому мог передать его во владение. Так, тот же апостол говорит в «Послании к Ефесянам» (3, 9) о тайне, которая с мировых времен была сокрыта в Боге, а теперь открылась, а именно о замысле возвращения всего бытия через Христа, каковой замысел он называет имевшемся в Христе вечным намерением (рсьиеуйт), но не вечным рождением. Точно так же во «Втором послании к Тимофею» (1,9) он говорит об имевшемся прежде мировых времен намерении помиловать нас в Христе, но нигде не говорит он о рождении от века.*

* Единственным местом, которое обычно приводили в пользу вечного рождения, является известное место псалма, которое апостол Павел (Деян. 13, 33) относит к Мессии: «Ты Сын Мой Я ныне родил Тебя». Говорили, что вечность есть вечное «ныне», вечное бытие, вечное настоящее без прошлого и без времени — «ныне», таким образом, означает «в вечности». Но это весьма произвольное толкование; больше нигде слово «ныне» не указывает на вечность. Если бы это слово захотели взять в не-

404_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ

Стало быть, согласно этим разъяснениям, понятие рождения Сына может относиться не к вечному бытию Сына в Отце, а только к его бытию вне Отца. А это бытие вне Отца нельзя мыслить раньше вообще чего-то вне (praeter) Отца, т. е. оно может мыслиться только вместе с творением. Значит, начало творения есть также момент рождения, т. е. выставления из себя, Сына. Но данный взгляд, кроме того, полностью подтверждается весьма позитивным и, по-моему, никакого сомнения не допускающим изречением апостола Павла, который именно там, где он называет Сына образом Бога невидимого (Кол. 1, /5), называет его также рсщфьфпкпт рЬузт кфЯуещт,30 перворожденным всего тварного. Отсюда, конечно, вовсе нельзя заключить вместе с Арием, что сам Сын есть лишь создание. Ибо, во-первых, по понятиям жителя Востока, перворожденный никоим образом не равен рожденным после него братьям, но возвышается над ними, есть их господин. В рсщфьфпкпт, таким образом, вместе с тем заключается, что Христос есть Господь всякого создания; он является истинным наследником, т. е. он — тот, кого Отец назначил Господом над всем бытием и тем самым над всем тварным. Но все-таки в том

обычном смысле, то гораздо естественнее было бы сказать, что «ныне» обозначает вообще настоящее время, а настоящее время есть именно время, текущее начиная от творения. Согласно этому, те слова значили бы следующее: ныне, т. е. с началом настоящего мирового времени, я родил тебя, выставил из себя. Если же тщательнее исследовать контекст, в котором апостол относит те слова к Христу, то последует еще более близкое и простое объяснение. Апостол говорит о воскрешении и воскресении Христа. А день воскресения, по общему убеждению апостолов, есть как раз тот день, в который Мессия был объявлен Сыном Божьим. (Рим. 1, 4). Этот день был великим днем Христа, который, вероятно, он и сам имеет в виду, говоря: «Авраам жаждал увидетьмой день».29 Смысл того высказывания в применении, которое апостол совершает в отношении него, таким образом, очевидно, следующий: ныне я родил тебя — ударение следует сделать на перфекте — ныне я могу сказать, что я родил тебя, т.е. ныне ты внешне, публично объявлен Сыном.

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА 405

выражении заключается, что Сын рожден не раньше, чем Положено то, Господом над чем он ставится, господство над чем ему дается. Будь смысл таким: он создан прежде Всего, — это должно было бы называться рсщфькфйуфпт.31 Но так оно означает, что он произведен прежде всего созданного, ведь если бы нечто было создано, то сначала должен был быть тот, посредством которого все создается, он же сам не мог быть сотворен, он мог быть только рожден. Но все же это выражение показывает, что он лишь именно рожден прежде тварного, как бсчЮ фзт кфЯуещт фпх вепы32 (Отк. 3, 14). Ибо для (абсолютно) вечного рождения (говоря человеческим языком), так как в вечности еще ни о каком тварном и речи нет, рсщфьфпкпт рЬузт кфЯуещт было бы слишком мало. Вечное рождение в строгом смысле вообще есть contradictio in adjecto.33 Ибо нет никакого рождения, которое не предполагает относительное поп esse.34 Вечно же только esse35 без предыдущего поп esse. Стало быть, что он — создание, этого не следует, но в тех словах неоспоримо заключается, что это его обособленное существование, в котором он есть образ (ейкюн), отражение Невидимого Бога и, стало быть, действительно отличен от него, что это существование происходит только от творения. Насколько решающе данное изречение, лучше всего явствует из того, что были теологи, которые, чтобы избежать такого вывода, предложили вместо рсщфьфпкпт рЬузт кфЯуещт, изменяя ударение, произносить: рсщфьфпкпт рЬузт кфЯуещт,36 в каком случае смысл был бы следующий: первый родитель всего тварного. Однако слово «рсщфьфпкпт», являясь в греческом языке вообще необычным словом, встречающимся разве что у орфиков, совершенно чуждо лексике Нового Завета, в котором, напротив, рсщфьфпкпт особенно Павлом употребляется неоднократно, как и оно вновь встречается непосредственно после приведенного места, где Христос по отношению к воскресе-

406_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

нию называется рсщфьфпкпт ек фщн нексюн.37 Данное слово в этом стихе, таким образом, отстаивает то же слово в первом, особенно если заметили, как апостол и в других случаях избранное слово, которое он только что использовал, охотно вскоре повторяет.

Я прошу вас теперь зафиксировать следующее как доказанное: 1) сущность того, что Новый Завет называет Сыном, вечна в Боге и (как поглощенная в сам actus purissimus божественной жизни) вместе с Богом, иеьт;* 2) с того момента, как Отец усматривает в собственных формах своего бытия возможность другого бытия, или с того момента, как ему эти формы являются как потенции, т. е. от века, с того момента, как он есть Отец, вторая потенция ему также представляется как будущий Сын, значит, он уже имеет в ней будущего Сына, которого предпознает в ней и в котором, собственно, только и принимает намерение [создать] мир. Поэтому Павел говорит также: «5 нем создано все» (Кол. 1, /б).38 Но здесь Сын находится только лишь в Отце, еще не вышел из Отца; а 3) вне (praeter) Отца—прежде всего как потенция — он положен только вместе с началом творения, действительным же Сыном он является лишь после того, как осуществил себя посредством преодоления противостоящего, следовательно, в конце творения; как Сын внешне (перед миром) он объявлен даже лишь в еще более поздний момент.

Те, кто слушали мои прежние лекции по мифологии, найдут совершенно естественным, что здесь в курсе по философии откровения я обращаю на христологию, по крайней мере, то же самое усердное внимание, которое в тех лекциях я посвятил дионисологии (в мистериальном учении). А теперь, когда все это, как я надеюсь, приведено к ясности,

* По своей сущности сын не имел начала. Но из этого не следует, что он не начинался и по другому бытию (как потенция).

ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______407

перехожу к новому разъяснению, являющемуся, впрочем, лишь необходимым следствием всего нашего объяснения.

Никакое рождение немыслимо без исключения рождаемого, оно исключается из другой жизни, в которой оно до сих пор участвовало, в которую было поглощено, но именно благодаря этому для него возникает собственная жизнь и именно благодаря этому оно ставится перед необходимостью осуществить эту собственную жизнь и тем самым самого себя. Стало быть, вторая форма божественного бытия тем, что выводится из этого бытия, получает возможность быть в себе особенной личностью; conditio sine qua non39 ее бытия особенной и притом божественной личностью является исключение из божественного бытия. Яснее: она может достичь того особенного божества, лишь будучи сперва полагаема вне Бога (praeter Deum40) или вне своего божества, которое для нее раньше не было особенным, и, сообразно этому, в такой мере как не-Бог.* Вторая потенция, когда она выставляется как таковая, теперь лишь такова, она не является вместе с тем и первой, ведь последняя, напротив, ее исключает, и она также не является одновременно третьей: но теперь божества нет ни в одной потенции самой по себе, оно есть только во всеединстве. Значит, саму по себе выставленную вторую потенцию нельзя назвать Богом; однако же она восстанавливается в божество, когда первую и третью потенции вновь привела к себе, т. е. когда восстановила единство — в конце творения, а так как она здесь посредством преодоления противостоящего бытия превратилась в точно такого же Господа этого бытия, каким первоначально был лишь Отец, то она теперь точно так же есть личность, как Отец до сего времени уже был личностью, она есть Сын, обладающий одинаковым величием с Отцом.

* Положенная как потенция, она не есть совершенно не-Бог, а именно и по материи или возможности.

408 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_______

Но именно это необходимо относится и к третьей потенции, которая тогда, когда благодаря действию второй вне себя сущее всецело преодолено и приведено к выдыханию, также восстанавливается в бытии. Она теперь как мощь, в конце концов обладающая и правящая преодоленным, есть не менее Господь бытия, следовательно, личность, и она есть Господь как раз того самого бытия, Господом которого являются также Сын и Отец, стало быть, она есть личность, абсолютно равновеликая личности Отца и личности Сына. Лишь следствием нашего прежнего объяснения является то, что в установленном волею Отца напряжении в потенциализированное состояние приведена и третья форма божественного бытия; однако она подвергнута отрицанию не непосредственно, как Сын, а лишь опосредованно, она также не может непосредственно благодаря собственному действию, как последний, восстановить себя в бытие, но бытие для нее только Сыном опосредовано, однако именно поэтому третья потенция есть импульс, стимуляция всего движения (в качестве такового она проявляется и вследствие более позднего, еще более высокого опосредования. Пророки, говорит апостол Петр, стимулируются Святым Духом; именно он побуждает к божественному рождению, т. е. к восстановлению божественного бытия, также и отдельного человека). Дух есть не непосредственно действующее, а лишь оказывающее влияние, каким мы и познаем его в природе, и как например во всем, что проявляется в природе как целесообразность, что пробивается в природе к определенной цели, усматривается действие, будто дыхание этой третьей потенции. Дух ведь тоже следует рассматривать с двух сторон. В напряжении или в течение процесса он есть демиургическая потенция, как Сын; в восстановлении же — божественная личность. От Духа как космической потенции происходит все то, что в самой природе, по среди царства необходимости, возвещает о свободе или сво-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______409

бодном велении, стало быть, о принципе — животное может делать то, что хочет, — но не только о свободе, которая проявляется словно как играющая в движениях, равно как и в действиях животного, например в пении птиц, очевидно допускающем вариации, но и о той свободе, которая играет в непостижимом разнообразии красок, форм и видов созданий, т. е. поступает по желанию, склонности, даже произвольно и в зависимости от настроения; ведь еще ни одному естествоиспытателю не удалось и никогда не удастся открыть такую цепочку природных существ, которая бы не допускала никакого пропуска, никакого скачка. Стало быть, в восстановленном единстве потенция Духа также отступает в божество и притом в собственную, вследствие преодоления вне себя сущего опосредованную для нее Сыном личность. И, таким образом, мы достигли того пункта нашего изложения, когда можем сказать, что теперь действительно положены три божественные личности и все-таки только один Бог, точнее, того пункта, когда все божество осуществлено в трех отличающихся друг от друга личностях. Эти три личности столь же мало являются тремя различными богами, сколь и только тремя различными именами одной и той же абсолютной личности. Они не есть три различных бога, ибо существенное или субстанциальное во всех них то же самое; Отец, к примеру, заключающийся в Сыне, — это не иной и второй Отец, а тот же самый, который, с другой стороны, заключает Сына, и наоборот. И все-таки они также не есть только три различных имени. Ибо этому препятствует то, что в течение процесса каждая из трех потенций была самой по себе сущей, что три потенции были действительным множеством, и поэтому теперь каждая как нечто особенное отступает в единство, первая потенция — как преодоленная, подвергнутая отрицанию, полагающая в своем преодолении Бога, вторая и третья — как посредством преодоления первой осуществленные, воз-

410_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ__________

вышенные до личностей (в напряжении они лишь potentiд были личностями), равных Отцу.

Я прибавлю еще одно замечание, которое тоже следует из предшествующего изложения. А именно, я уже сказал, что та potentiд existendi, которую Отец находит внутри себя, во в себе сущем своей сущности, есть лишь рождающая сила Отца. Она также и в том смысле является не Отцом, а лишь потенцией Отца, что он сам в начале, равно как и в ходе процесса еще не есть действительный Отец; действительным Отцом он является только в осуществленном Сыне и вместе с ним, последний же осуществлен как таковой только в полностью преодоленном, возвращенном назад в его в себе (An-sich) вне себя сущем, следовательно, в конце процесса. Поэтому Отец и Сын осуществляются вместе; пока не существует Сына, Отец лишь невидим, т. е. хотя и действует, но не осуществлен, он также осуществлен только в полностью подчиненном вне себя сущем. Сын осуществляет Отца как такового, как Отец дал ему осуществить себя самого. Уже здесь объясняется то, что однажды говорит Христос:* «Кто любит меня, тот и Отцом моим возлюблен будет, и мы придем к нему и устроим у него обитель, мпнЮ н рбс' бэфц рпйЮупмен»42— останемся у него, поселимся у него, найдем в нем успокоение, так что он сам успокоится, а не предастся вновь процессу (вы уже знаете из прежнего курса, какому процессу предается человек, когда он упраздняет положенное в нем божественное единство).

Вместе с личностями наше рассмотрение поднимается на более высокую ступень, даже, мы можем сказать, в другой мир. В потенциях, покуда они находятся в напряжении, мы видим лишь естественную сторону процесса (мы видим его только как процесс возникновения конкретного). Вместе с личностями открывается другой мир, мир божественно-

* Иоан. 14, 23.41

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА 411

го как такового, и тем самым только и выявляется высшее, а именно божественное значение процесса. В отношении божества он имеет тот смысл, что бытие, которое первоначально есть только у Отца, обладающего им как голой возможностью, дается Сыну и точно так же приобщается Духа, ведь Сыну бытие дано Отцом, Духу же -- Отцом и Сыном, Дух обладает только общим для Отца и Сына бытием, т. е. бытием, уже обратно преодоленным и возвращенным через Сына назад к Отцу.

Таким образом в результате процесса достигается полное осуществление, следовательно, обнаружение божества — в нем вечно уже установленных отношений. Только так слово «теогонический» следует понимать по отношению к самому Богу.

Шестнадцатая лекци

В прежнем исследовании по монотеизму я говорил, что хотя учение о трех личностях Бога и взаимосвязано с монотеизмом, однако оно не есть то же самое, что и он. Сейчас, когда дальнейшее развитие наших первых понятий действительно привело нас к тому учению, взаимосвязь стала очевидна. Корень, или начало, этого учения содержался в (еще чисто философском) понятии необходимого всеединства Бога. От него мы продвинулись к предварительному понятию творения, показав, каким образом Богу различия его бытия могли представиться как потенции будущего бытия, производимого по одной только его воле. Тогда, стало быть, в Боге уже заключалось множество, пока лишь потенциальное, которое, однако, становится действительным, как только он приводит потенции в действие. Но это множество — в течение процесса — есть только множество потенций, а не личностей. Бог как творец хотя и есть многие, но не многие лица. Здесь, следовательно, имеется только лишь монотеизм.* Зато в конце творения (но только в конце), когда вторая и третья потенции осуществили себя посредством преодоления противостоящего бытия, действительно имеются три личности, и все же не три бога, потому что бытие, значит, и величие над бытием, и, сообразно этому, божество для каждого лица не особенное, но то же са-

* Если здесь хотят утверждать триединство, то оно мыслится лишь по-савеллиански. l

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______413

мое и общее; ведь в преодоленном вне себя сущем осуществлен Отец и именно в нем осуществлены Сын и Дух (теологи всегда весьма энергично возражали, что единство или, как они говорят, сущность, а мы будем говорить божество, мыслится не как четвертое, помимо тех трех личностей особо существующее, однако это возможно только указанным способом).

Итак, исходя из идеи всеединства, посредством одного только продвижения вперед в конце творения мы, конечно, постигли три личности. Если благодаря нашему изложению то учение о триединстве Бога стало понятным, то это было возможным именно лишь вследствие различения моментов и позиций, через которое я вас провел. Между тем следует заметить, что в такой мере и до сих пор понятая идея триединства может возвыситься еще на одну, последнюю, ступень, благодаря которой только и достигается собственно (в узком смысле) христианское учение о триединстве.

Нижесказанное сделает вам это понятным.

Тот Бог, или та личность, что была в самом начале, та, от которой зависит привести в действие волю, потенцию другого бытия, находимую ею в себе, и этим привести в напряжение остальные потенции и которая в творении все это действительно исполняет, сама не вступая в процесс, а напротив, как причина оставаясь вне его, эта все начинающая личность в конце творения в Сыне имеет саму себя как другую личность (и равным образом в Духе). Бог, полагающий потенцию другого бытия, действительно превращает чисто сущее своей сущности в нечто иное себя, с тем чтобы в конце процесса оно было с ним едино. В этом единстве после уничтожения всякого сопротивления actus purissimus божественной жизни восстановлен в действительном таким, каким он был вечно и до всякого начала, прежде всякой действительности. Но именно потому, что выступает как восстановленное только первое единство, хотя и теперь в качестве

414_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

опосредованного, Отец, Сын и Дух находятся здесь также еще целиком друг в друге; они не есть вне единства мыслимое и в этом смысле (по отношению друг к другу) самостоятельное. Однако же это имеет место на более поздней ступени. Ибо если, например, в Новом Завете Сын говорит о своем повиновении Отцу, то этим он явно приписывает себе независимую от Отца, собственную волю, собственное, независимое от последнего бытие, он приписывает его себе, по крайней мере, как возможное, которое он, правда, не привлекает к себе, но все же мог бы это сделать, если бы захотел. Нельзя возразить, что это якобы говорится только в отношении человечности Сына, ибо вочеловечивание само представляется как его добровольное унижение, соответственно этому, как такое, которого он мог бы и избежать. Но это свободное отношение, эта самостоятельность Сына по отношению к Отцу в конце творения не имеет места; здесь Сын не способен ни к какому собственному, независимому от Отца движению, он есть Бог, но лишь в Отце и вместе с Отцом, он находится, как он сам говорит,* еще «еЯт фпн кьлрпн фпх рбфсьт,2 в лоне Отца», он не выходит из Отца и не занимает отношения к нему, каким мы застаем его в более поздние моменты его истории. Христианское учение также говорит не только то, что Бог есть в трех личностях, но и, наоборот, что каждое из трех лиц есть Бог, когда, стало быть, эти три лица мыслятся как самостоятельные по отношению друг к другу.

Здесь, следовательно, еще чего-то не хватает для полного понимания отношения, в котором Сын мыслится находящимся к Отцу, значит, и для понимания идеи триединства в ее совершенном развитии.

Применение идеи триединства к творению, допущение, что первоначальные формы божественного бытия, которые

* Иоан. 1, 18.

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______415

в конце творения возвеличиваются до лиц божьих (ибо и Отец, как мы видели, только в конце творения, когда Сын противоположное бытие вновь обратил в истинное бытие Отца, осуществляется как таковой), учение, что божественные формы, обращенные как потенции вовне, проявляют природу и функцию космических, демиургических сил, для всех тех, кто привык к традиционному изложению, разумеется, на первый взгляд может показаться странным. Для начала я, однако, хочу заметить, что данное промежуточное учение — о явлении божественных форм как космических потенций — предостает не (как, пожалуй, остальные старые и новые учения) как сужение или умаление, но только как расширение обычной теории, как чистая прибыль, одновременно предоставляя средства для понятия действительного творения, подобно тому как без понятия космических потенций, которые по отношению к внутреннему и невидимому Бога, подлинному Иегове, можно рассматривать как внешнее, экзотерическое Бога, необъяснимы не только смысл и происхождение язычества, но и очень многое в Ветхом Завете, к примеру частые богоявления, а также некоторые его выражения, которые, с одной стороны, совершенно неприменимы к Богу в абсолютности его идеи, а с другой, употребляются слишком своеобразно, чтобы их можно было объяснить обычным способом лишь как антропопатические выражения,3 на что я уже обратил внимание в курсе по мифологии.* Вдобавок я должен выставить в качестве довода то, что кроме первоначального и сущностного отношения трех лиц, которое мы также признаем, сами теологи допускают еще и внешнее и, как они его называют, домостроительное (цkonomisches). Различие между ними и нами пролегает не в самом понятии, а в том, как мы его применяем. Если же Писание неоднократно заявляет, что все сотворено

* Ср.: Philosophie der Mythologie. S. 106. (Примеч. К. Ф. А. Шеллинга.)

416_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

Отцом посредством Сына (дй' бэфпы4), то этим оно само признает, что Сын находился в работе, стало быть, в процессе творения, как опосредующий — как среднее понятие. В качестве такового он есть демиургическая потенция. Его первая функция в творении может быть только функцией потенции. Только лишь когда он преодолел всякое сопротивление, вывел все творение к предопределенному концу, он должен был вновь принять первоначальное божественное величие, теперь, однако, как особенная личность, отличающаяся от личности Отца. Последнее замечание снова привело нас к творению, к которому мы теперь можем применить под конец приобретенную точку зрения.

В число традиционных определений и тезисов догматической теологии входит то, что три лица в творении действуют нераздельно (opera Trinitatis ad extra sunt indivisa5). Ho это следует понимать правильно и вовсе не так, что каждое лицо делает то же самое, ведь тогда, согласно основоположению quod fieri potest per unum etc.,6 было бы допущено нечто излишнее. Смысл, следовательно, может быть лишь таким, что в творении не осуществляется ничего, в чем не участвуют три лица. Постольку, разумеется, эти три лица полагают то же самое — одно и то же произведение, — однако способ действия каждого из них в нем различен. Творец, конечно, только один, но так как он есть творец лишь в напряжении потенций, то он в каждой потенции действует как другой; или он в отцовской потенции есть другой, чем в потенции Сына и чем в потенции Духа; он должен мыслиться как в каждой из этих потенций делающий что-то другое: в потенции Отца — как выступающий в исключительном (действующем на другие исключающим образом) бытии, в потенции Сына—как это исключительное бытие преодолевающий, в потенции Духа — как возникшее бытие завершающий. Стало быть, каждое лицо или нераздельное единое божество как каждое лицо во всяком произведении должно

_________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______417

делать то, чего не делает другое или чего оно не делает как другое. И, таким образом, можно сказать, что божество как Отец, или в отцовской потенции, дает материю всякого создания, которую оно как Сын приводит в форму созданного, тогда как оно как Дух в качестве общей воли обоих предписывает или повелевает созданию, каким оно должно быть, и этим завершает его, как об этом сказано в псалме: «Он повелевает и оно стоит» ;7 не (как я уже ранее заметил) оно присутствует (обычный перевод), но оно стоит, т. е. оно останавливается, не развивается далее; ибо почему что-либо останавливается, не выходит за пределы своей ступени, нуждается в объяснении не менее, чем то, каким образом оно возникает. Для того, чтобы оно останавливалось, точно так же требуется воля, как для того, чтобы оно продолжалось, шло вперед, а та воля, благодаря которой оно пребывает, и та, благодаря которой оно продвигается вперед, хотя и могут быть волей одной и той же абсолютной личности, однако одна воля все же не есть другая, но каждая является особенной волей. С этим взглядом на внутреннее отношение трех лиц при творении полностью согласуется то, что еще Василий Великий,8 принимая во внимание, должно быть, прежде упомянутое аристотелевское или, скорее, еще пифагорейское подразделение причин на causa materialis, formalis и finalis, высказал насчет именно этого отношения: Отец в творении есть бЙфЯб рспкфбфбскфйкЮ — первоначальная (voranfangende) причина, что есть то же самое, что он дает для него материю, Сын — бЯфЯб дзмйпхсгйкЮ — собст-вонно творящая, действующая, Дух —бЯфйб фелейщфйкЮ -завершающая причина. В Писании те различия, которые необходимо следует мыслить в творце, высказаны со всей определенностью, и особенно никогда не изменяющееся уворение, что посредством Сына все сотворено, посредством него создан мир, показывает тесную связь, в которой учение о творении находится с учением об Отце и Сыне. В

418_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ _________

этой связи я напомню о следующих словах (Рим. 11, 36): «Все из него, посредством него и к нему (еЯт бхфьн — к нему как цели)» .9 Этими тремя предлогами на самом деле обозначены только начало (следовательно, дающая начало причина), середина (опосредующая) и конец (заканчивающая или завершающая причина), которыми в его единстве и без какого бы то ни было разделения его сущности как раз и является природа Бога (всеединого). Мне, правда, известно, что экзегеты,10 которые в предельно точных высказываниях Писания хотели бы истребить все, что могло бы привести к действительному пониманию, пытались уничтожить силу различения тех предлогов, утверждая, что в других местах они употребляются без различения каждого лица, — однако, можно заметить, всегда лишь по отдельности, но никогда в этой полной последовательности. Значит, отчасти это утверждение не является безусловно истинным, отчасти примеры такого рода, что они, скорее, подтверждают различие, которое в них выражено. Так, например, апостол Павел (1 Кор. 6, 7) говорит: «У нас единый Бог, Отец, из которого все и к которому мы» ,11 Но именно здесь, как и в других местах у того же апостола, Отец мыслится не как относительная, а как абсолютная личность; если можно сказать, что все из Отца, посредством Сына, в Духа, то точно так же можно сказать, что все из Отца и в Отца, так как Дух — не другой Бог, а тот же самый, что и Отец. Если же в других местах, например, рядом с употребляемым с таким постоянством относительно Сына «посредством» находится также "к", если, например, в «Послании к Колоссянам» (1,16) говорится: «Все посредством него и к нему (Сыну) создано»,12 — то это лишь подтверждает наше различение. Ибо именно из него объясняется, что как Дух есть causa fmalis Отца и Сына, так и Сын есть causa fmalis, ближайшая к Отцу, который все производит с тем, чтобы оно было подвластно Сыну. Pater dat ei subjectum (субъект, подчиненное), cui alias

ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА________419

nullum esset.13 Употребление тех предлогов постольку необходимо относительно, поскольку по отношению к Сыну все из Отца, по отношению к Духу все из Отца и Сына (ек фпх Эмпа лЮшефбй*)14 и, таким образом, наоборот, по отношению к Отцу все в Сына и Духа, по отношению к Отцу и Сыну все в Духа. Поскольку эти предлоги там, где они еще используются, всегда употребляются только сообразно этой связи, то, если бы они в приведенном месте все означали лишь одно и то же (что еще как-то можно было бы согласовать с двумя первыми, но что совершенно не вяжется с третьим — вЯт15), — здесь, говорю я, где они с явным намерением поставлены в этой определенной очередности, их нельзя было бы считать не имеющими различия, не приписывая одновременно самому глубокому и богатому мыслями из апостолов бесцельную тавтологию.

Высказывание «все из него, посредством него, к нему» может пониматься применительно ко всякой отдельной вещи, когда единый творец в особенном отношении к отцовской потенции определяется как Отец, относительно потенции Сына — как Сын, относительно потенции Духа — как Дух, где он в каждой делает нечто другое, не будучи от этого меньше единым Богом и творцом. И все же здесь имеется существенное различие между всеми остальными созданиями и человеком. Это различие в достаточной мере прояс-нится для нас с помощью следующего краткого объяснения.

До тех пор пока в допущенном процессе потенции про-тишостоят друг другу, и творец в каждой потенции другой; хотя его единство и просвечивает сквозь разделение, однако само не входит в ставшее. Но в той мере, в какой взаим-иые противоположность и напряжение потенций уничтожены, ставшее получает непосредственное отношение к творцу, к самому Богу, который теперь уже не только через

* Иоанн. 16,14.

420_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

потенции, т. е. radio indirecto или refracto,16 но непосредственно, или radio direct»,17 проникает в создание и имеет к нему неопосредствованное отношение. Платону приписываются слова, содержащие как раз эту мысль, а именно, что Бог есть лишь архитектор или мастер тел, зато Отец духов. Там утверждается лишь опосредованное (опосредствованное потенциями) отношение Бога к вещам, здесь — непосредственное отношение к созданию. Даже уже в истории сотворения мира в Книге Бытия можно заметить ту значительную разницу, что при всех более ранних созданиях говорится: «Бог сказал: да произведет земля»,18 т. е. да произведет внешний процесс одного только напряжения космических потенций, - - когда же дело доходит до творения человека, тогда потенции проявляются уже не как таковые, но действительно как божественные личности, чем прежде они были только для понятия и для более высокого взгляда; момент их бытия Богом, их возвеличивания настал, и в предвкушении последнего элоим19 уславливаются друг с другом, говоря: «Сотворим человека вместе по образу нашему, по образцу нашему, чтобы он представлял в себе наше единство, наше равенство».20 Стало быть, в то время как все остальные создания являются произведением голых потенций, еще не узнаваемых как божественные личности, человек представляется как создание, к которому эти личности сами приложили руку, но тем самым он также, как нетрудно понять, выведен из-под господства, из царства одних только космических сил и поставлен в непосредственное соотношение с творцом, т. е. Богом как таковым, и этим одновременно возвышен до свободы. Последнее требует дальнейшего разъяснения.

Ничто с давних пор не противилось самым напряженным философским изысканиям в большей степени, ничто не чинило no-видимости более непреодолимые препятствия всеохватывающей системе, чем вопрос, как можно сое-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА 421

динить свободу создания — и притом подлинную, а именно свободу воли — с неограниченной божественной каузальностью, которая в интересах каждой истинной религии должна быть предположена так же безусловно, как первая (свобода человеческой воли) предполагается в интересах всякого поистине нравственного образа мыслей. Можно даже чуть ли не утверждать, что новые искусственные идеалистические системы были изобретены лишь для того, чтобы избежать этой трудности, и можно было предвидеть, что после того предпочтения, которое Кант отдал моральному перед религиозным, или, вернее, после того, как через Канта выразилось чувство, что моральная свобода должна быть спасена прежде всего — даже по сравнению с религиозными убеждениями, — стало быть, можно было предвидеть, что вследствие этого появится философ, который скажет: Я и притом всякое я само есть творец.

Бесконечная, т. е. беспредельная, саму себя не удерживающая, самой себе не дающая меры каузальность или причиняющая сила, какой ее предполагают в Боге, как кажется, оставляет в противовес себе лишь точно такую же бесконечную пассивность. Что есть всецело и полностью только (волей и мощью единой причины) произведенное и вызванное, что ничего не в состоянии сделать для своего собственного бытия, кажется, во всех своих движениях и действиях может также лишь слепо следовать влечению производящей причины. Тем менее следовало бы рассматривать понятие творения заранее как тайну, абсолютно недоступную для человеческого понимания. Тем более было необходимо исследовать, нельзя ли как раз в самом этом понятии открыть средства убедительным образом устранить противоречие между бесконечной каузальностью создателя и свободой создания.

Творение нельзя, как это обычно представляют (или, скорее, не представляют, ибо с этим невозможно связать

422_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

никакого действительного представления), объяснить себе одной бесконечной каузальностью. Настоящее, а именно и материю производящее, творение немыслимо без множества причин, так как та причина, которая полагает материю и которая по существу дела может полагать только ее, не может порождать и хотеть также и форму, вместе с чем уже имеются два момента в творении, позитивный и негативный. Полагание материи мы должны, конечно, мыслить как безусловное и именно поэтому безграничное, между тем как произведение определенного создания немыслимо без ограничения, следовательно, без относительного отрицания материи, стало быть, и ее безусловно полагающей причины. Значит, творение, посредством которого возникает то, чего до этого совершенно не было, невозможно помыслить без множества причин. Мы уже другим путем пришли к осознанию того, что Бог в творении сам необходимо есть многие, хотя и не многие творцы (ибо ни одно из лиц само по себе не может сотворить ничего независимого от производящего), а также не многие боги, но все же необходимо многие. А именно, превращая по одной только своей воле себя как лишь в себе сущего во вне себя сущего, он тем самым превращает себя в голую материю, или первоначало (Vor-Anfang), творения. Но он не может быть как таковой вне себя сущим, не выводя именно этим Себя во второй форме своей сущности, в которой он есть для себя сущий, из этого чистого бытия и тем самым не приводя в действие. Как выведенный из своего чистого бытия он не может действовать иначе, кроме как с целью восстановления себя в это чистое бытие, т. е. преодоления исключающего его из этого чистого бытия. В последнем же (в исключающем) он необходимо другой, чем в первом, т. е. как тот, который пытается преодолеть исключающее, а именно привести его назад в его в себе. Но он не может возвратить его назад в себя, не предоставляя именно это вне себя сущее, постольку